Кофе с перцем

ГЛАВА 9

Счастливый случай пришел в лице Инги Бар-толь, колоритной личности, которую знала вся артистическая Москва. Эффектная блондинка Инга была завораживающе красива. Кроме того — разносторонне одарена. Она была актрисой и сценаристкой. В последнее время она пробовала себя в режиссуре. И весьма удачно. Ее первый фильм «Капкан для одинокой леди» получил хорошую прессу и одобрение критиков. Инга снимала фильмы для искушенной элитарной публики, знакомой с творениями Гринуэя, Альмодовара и Линча. Это было кино не для всех.

Рядовые зрители ее фильмов не понимали. Зато богема была в восторге.

С Ингой Лариса столкнулась на одной артистической вечеринке, куда ее отправил Сипаев. Время от времени в театр на имя директора приходили разного рода приглашения на презентации, вернисажи, капустники. Сипаев передавал их Ларисе и говорил, что она обязательно должна пойти развеяться. Но Лариса часто отказывалась. Ей не хотелось где-то бывать, мелькать. Хотя она понимала, что это совершенно необходимо для ее карьеры, тем не менее вся эта суета и мишура вызывали у нее почти физическое отвращение. Сейчас она испытывала сильнейшую потребность в тишине и покое. Поэтому после театра она любила прийти домой, перекусить и лечь на диван с какой-нибудь книжкой в руках. Раз в неделю она посещала крупные книжные магазины и покупала новинки. Она покупала книги хаотично, интуитивно, бывало, что ей просто нравилась обложка или фотография автора на обратной стороне книги. Лариса читала все подряд: детективы, интеллектуальные триллеры, философские сочинения, трактаты средневековых авторов. Когда какая-то мысль или выражение ей особенно нравились, она выписывала их в отдельную тетрадь, а потом перечитывала. Сипаев ее ругал. Говорил, что она не заботится о своем будущем. «Тебе надо тусоваться, знакомиться с нужными людьми. Сниматься в кино — с твоей-то красотой! А ты сидишь дома, как сорокалетняя тетеха, и никуда не выходишь. Нас в любой момент прикроют, и ты останешься на улице. Без работы. Пойдешь тогда на рынок торговать. Или полы мести в офисе», — сердито говорил он. Худрук относился к ней как к собственной дочери: опекал, звонил по телефону, давал советы и наставления. Приходя домой, Лариса часто отключала телефон, чтобы Сипаев ее не беспокоил. Прервать его было бы неудобно, а слушать — утомительно.

Но в тот раз Сипаев взял с нее слово, что она пойдет на вечеринку в отель «Рэдиссон-Славянская».

— Хоть раз послушай меня, сходи туда. Не сиди квашней. Может, молодого человека встретишь.

При этих словах Лариса поморщилась. В настоящее время молодые люди ее абсолютно не интересовали. Она даже сама порой удивлялась — почему это так.

— Ладно, схожу, — обещала она. — Но только ради вас. И чтобы вы потом ко мне целый месяц не приставали с разными приглашениями.

— Первый раз такую серьезную девицу вижу! Все хвостами напропалую вертят. А ты — как монашенка.

— Значит, так надо, — назидательно сказала Лариса.

— Кому?

— Мне.

— Скажите, какие мы тут философы! Ладно, иди. Потом расскажешь, что там было.

И Сипаев протянул ей красивое приглашение на дорогой тисненой бумаге.

Дома Лариса вытащила из гардероба свои наряды и кинула их на диван. Эту одежду она приобрела, когда работала фотомоделью. Что-то было презентовано ей в качестве подарка. Целую вечность она не доставала эти туалеты. В повседневной жизни Лариса предпочитала простую одежду: джинсы, джемпера, трикотажные кофточки. И сейчас, глядя на дорогие платья, брючные костюмы, элегантные юбки, у нее немного защемило сердце. Ей нравилась работа фотомодели, и не ее вина, что так все внезапно оборвалось. Угораздило же дурака Шумилина втрескаться в ту курицу-блондинку! Из-за нее и полетело все кувырком. Конечно, это была не случайность… «У меня в жизни — другая дорога. Но все равно — обидно! И так хотелось поработать с Шумилиным еще. Ну хоть немного…» — Лариса глубоко вздохнула. А потом сделала резкий выдох и стала перебирать свои наряды. Бережно, аккуратно, словно это были хрупкие цветы, которые могли в любой момент сломаться или осыпаться. «В чем же мне пойти», — думала Лариса. Наконец она остановилась на темно-розовом костюме. Юбка и жакет чуть пониже талии. Отвороты пиджака осыпаны серебристыми пайетками. Элегантно и нарядно. Главное, чтобы под дубленкой наряд не помялся. На улице холодрыга — бр-р-р! Даже никуда выходить не хочется в такую погоду.

На вечеринке была куча народу. Знаменитости сладко улыбались друг другу и обменивались светскими новостями. Лариса здесь никого не знала. Но не успела она остановиться около стола с фруктами и вином, как к ней подлетел какой-то маленький толстячок и стал рассыпаться в комплиментах. Лариса слушала его вполуха. Она уже жалела, что пришла сюда. Надо было остаться дома. Но тут ее внимание привлекла ослепительная блондинка, вокруг которой собралась большая группа людей. Лариса сразу узнала ее. Это была Инга Бартоль, часто мелькавшая по телевизору. Героиня светской хроники. Лариса с любопытством рассматривала ее. У Инги все было рассчитано на публику. Она вела себя так, как будто бы ее каждую минуту снимала кинокамера. Ее улыбка, кокетливый наклон головы, жесты — все было тщательно отработано и отрепетировано. Инга что-то рассказывала известному актеру, который не сводил глаз с ее ярко накрашенных губ. Внезапно Инга обвела взглядом зал и встретилась глазами с Ларисой. Всего на одно мгновение. Инга замерла с фужером шампанского в руках. А потом направилась к ней.

— Привет! — бросила она Ларисе, словно они были старыми знакомыми. — Вас зовут Марина?

— Нет. Лариса.

— Ах да, я перепутала. — И Инга лучезарно улыбнулась.

Лариса ответила ей не менее лучезарной улыбкой, которая была ее визитной карточкой во время работы фотомоделью. Инга прищурилась. Она была одета в серебристое длинное платье. На плечи был накинут норковый палантин.

— Я видела вас с Ряшенцевым? — Это был известный светский лев. Модный актер.

— Нет.

Инга слегка нахмурилась. Лариса пришла ей на выручку:

— Я работала с Шумилиным.

— С Мишей? Я так и подумала, что ваше лицо мне знакомо. Как он поживает? Давно я его не видела. — Инга говорила манерно, с придыханием. Как капризная примадонна.

— Мы с ним расстались.

Тонкие выщипанные брови Инги поднялись вверх.

— И где вы теперь?

— Работаю в театре у Силаева.

— Передавайте Андрею Владимировичу мой пламенный привет. У нас с ним давняя взаимная любовь.

— Обязательно, — кивнула Лариса.

— Это хорошо, что вы актриса.

— Почему?

Инга рассмеялась тихим воркующим смехом.

— Просто так.

Инга! — окликнул ее молодой парень с фотоаппаратом на шее. — Повернись ко мне. — И тут Инга неожиданно подхватила Ларису под руку и растянула губы в улыбке.

— Олег, сфотографируй нас вместе.

— А это кто? — бесцеремонно спросил фотограф, окидывая Ларису взглядом с головы до ног.

— Актриса. Будущая героиня моего нового фильма.

— Класс! — выдохнул парень. — Как фильм-то называется?

— Не все сразу, Олег.

Лариса «сделала» лицо, и парень шелкнул затвором.

— Еще один снимок, девочки. Встаньте ближе друг к другу.

Инга прижалась к Ларисе. От нее шел потрясающий аромат духов. Вкрадчиво-нежный, таинственный. Как и сама Инга.

— Снимки — сначала мне, — скомандовала Инга.

— Естественно. Как обычно.

Когда фотограф отошел от них, Лариса спросила:

— Это правда… насчет фильма?

Но Инга смотрела куда-то вперед. Мимо нее.

— Посмотрим, — бросила она. И внезапно отошла от Ларисы.

Вскоре Лариса уехала домой. Щеки ее горели от возбуждения. Кино! Надо же! Она будет сниматься в кино! Как здорово! У Инги Бартоль!

На другой день, когда Сипаев спросил ее, как она сходила на вечеринку, Лариса уклончиво сказала, что все было нормально. Она познакомилась с одним молодым человеком (Лариса решила пока не говорить Силаеву об Инге и ее фильме). «Смотри не потеряй головы», — погрозил ей пальцем Сипаев. «Не волнуйтесь, не потеряю», — ответила Лариса.

Всю неделю она ждала вестей от Инги. Но совершенно напрасно. К концу недели Лариса уже совсем отчаялась. Сипаев вызвал ее к себе и поинтересовался:

— Что-то случилось?

— Нет. Ничего.

— На тебе лица нет. Актриса в жизни ты никудышная. Выкладывай, что там стряслось?

— Ничего.

— Я от тебя не отстану. Лучше сдавайся сразу.

— Ну, если так…

— Только так!

Рассказав про Ингу, Лариса посмотрела на Силаева, ожидая его реакции. Но тот затрясся в беззвучном смехе.

— Инга? Кино?

— Да… а что тут смешного?

— Но это же Инга! Великая мистификаторша!

— Значит, она меня обманула?

— Нив коем случае. Но она будет держать тебя в напряжении. Некоторое время. По-другому Инга не может. Это ее стиль поведения. С ней никогда нельзя быть ни в чем уверенным. Инга собаку съела на светском общении. Как себя вести и с кем, она знает лучше таблицы умножения.

— И что мне теперь делать?

— Ждать. Когда ты забудешь про Ингу — она всплывет. И ты обрадуешься ей больше, чем выигрышному лотерейному билету. А если говорить серьезно, Инга может стать твоим лучшим выигрышем. Только вцепись в этот шанс обеими руками и ногами! Инга — это слава, реклама, мгновенная известность. Это твой выход на совершенно другой уровень. Будешь последней дурочкой, если прошляпишь такую возможность!

— Вы меня уже дурочкой называете? — притворно нахмурилась Лариса.

— Любя. Исключительно любя. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

— Строго и придирчиво, — пошутила Лариса.

— Для твоей же пользы. Потом поймешь. Не сразу.

Лариса ничего не сказала. Она знала, что Сипаев действительно ругал и критиковал ее справедливо. Для дела. Он старался, чтобы ее игра была безупречной, выдержанной в одном ключе и стиле. Хотя первое время Лариса обижалась на него. Ей казалось, что его замечания слишком резки и обидны. Но это было не так…

Сипаев задумчиво посмотрел на нее:

— Общение с Ингой пойдет тебе на пользу.

— Почему?

— Потому. Лариса, ты очень красивая женщина, но… — Худрук запнулся, а потом выпалил скороговоркой: — В тебе нет утонченности, интригующей загадочности.

Здесь уже Лариса обиделась всерьез.

— Поговорим об этом в другой раз. — Она поднялась со стула и сделала шаг к двери.

— Сядь! И не дуйся. Это я…

— …любя, — подхватила Лариса. — Я это уже поняла. Что вы исключительно любя размазываете меня по стенке. И четвертуете на гильотине.

— Разве ты сомневаешься в моем отношении к тебе? — вскричал Сипаев.

— Ни секундочки. И что там? — спросила Лариса, снова садясь на стул.

— Понимаешь, чтобы преуспеть в жизни, нужно быть очень разной. Нужно уметь интриговать, напускать туману. Сейчас ты осваиваешь профессию актрисы. Работаешь, стараешься. Ты все делаешь правильно, но жизнь богаче всяких голых схем. Ты никогда не задумывалась над тем, почему иногда неказистые и некрасивые женщины отхватывают себе потрясающих мужчин?

— Не задумывалась. Мне это неинтересно.

— Я понимаю тебя. Ты хочешь быть гордой и независимой. Женщиной самой по себе. Но пройдет немного времени, и ты поймешь, что все крутится вокруг мужчин. Без них женщина не сможет ни пробиться наверх, ни устроить свою жизнь. Не артачься. Так было, есть и будет. И не тебе идти против законов природы.

— И что я должна делать?

— Поучиться у Инги, как вести себя с людьми. Наблюдая за ней, ты увидишь, как она меняется в зависимости от обстоятельств. Почище хамелеона.

— Разве это образец для подражания?

— Да. Если ты хочешь добиться успеха. Лариса покачала головой.

— Не качай! Я говорю правду.

— Спасибо. Я вам больше не нужна?

— Нет. Подумай над моими словами. Вечером, лежа на диване и пытаясь вникнуть в смысл рассказа Борхеса «Алеф», Лариса поняла, что сегодня почитать ей не удастся. Мысли ее находились не с героями рассказа, а в другом месте. Сипаев был прав. Инга откроет ей другую жизнь. Кино… «Если откроет, — одернула себя Лариса. — Хотя Сипаев и уверен, что Инга держит меня в напряжении, вполне возможно, что она попросту забыла обо мне или нашла другую актрису. Талантливых молодых актрис очень много. Конкуренция велика… Но я не буду думать о плохом. Как получится, так и получится».

Но Сипаев оказался прав. Он слишком хорошо знал людей, чтобы ошибиться в своих предположениях. Инга сама позвонила Ларисе. И сказала, чтобы та приехала на «Мосфильм». Там она все ей и расскажет. Произошли некоторые изменения в первоначальном проекте, протянула Инга после недолгой паузы. «Как будто я знала, что там было вначале», — удивилась про себя Лариса. Позже она поняла, что это тоже входило в понятие «фирменный стиль Инги» — запутывать людей: говорить им то, чего не было, и умалчивать о том, что было.

Инга встретила Ларису в дверях помещения, где проводились съемки.

— Привет! — улыбнулась ей Инга. — Проходи сюда. Только не запутайся в проводах и не упади. Они тут везде тянутся.

Инга была одета в длинную темно-серую юбку и черный свитер с ажурными рукавами. На голове была строгая прическа — волосы стянуты в тугой узел. На лице — минимум косметики. Так Инга выглядела по-детски беззащитной и трогательной. Она обняла Ларису за плечи и подвела к столику с двумя стульями.

— Сейчас мы обо всем и поговорим. Верочка! Принеси шляпку с вуалью.

Верочка, рыжая толстушка, через секунду появилась со шляпкой и надела ее на голову Ларисы.

— От-лич-но! — по слогам сказала Инга. — Только волосы надо будет слегка завить и осветлить. Цвет должен быть светло-каштановый с серебристыми бликами. Не в золото, а в серебро. Это очень важно. Платье будет… Верочка, посмотри бирюзово-серебристое. Ты поняла, о чем речь?

Верочка что-то пискнула и исчезла. Лариса не успела ни о чем подумать, как она уже вернулась с платьем в руках.

— Хорошо. Надень это платье, — обратилась к ней Инга. — Переодеться можно в соседней комнате.

Когда Лариса вышла к Инге, та прищурилась и сказала:

— Хорошо. Садись. Теперь поговорим о роли. Это детектив с элементами мелодрамы. Действие происходит в начале прошлого века. Твоя героиня…

— Инга! — К ней подошел молодой человек с кудрявыми волосами и ало-синим платочком на шее.

— Да, Денис. Слушаю тебя.

— Звонил Пискунов.

— И что?

— Сказал, что перерасход исключается.

— Понятно. — Инга очаровательно надула губки. — Спонсоры все такие жадины-говядины. Ладно, уладим этот вопрос чуть позже. Поговорим об этом потом.

Денис отошел. Инга снова повернулась к Ларисе:

— На чем мы остановились?

— На главной героине.

— Да… твоя героиня. Кстати, она не главная, — огорошила ее Инга. — Она вторая. Не второстепенная, а вторая. Главная героиня — карлица, которая…

— Инга Романовна, — перед Ингой выросла уродливая маленькая женщина со жгуче-черными волосами и маленькими глазками, зыркавшими из-под длинной челки. — Я пришла. Как мы договаривались.

— Вас зовут… — Инга очаровательно улыбнулась и заглянула в раскрытый блокнот, лежащий перед ней. — Лиля Каримовна?

— Да.

— Подождите пока в соседней комнате. Верочка, проводи Лилю Каримовну.

Карлица отошла, сопровождаемая Верочкой. Инга нагнулась и доверительно зашептала Ларисе:

— Столько будет возни с этой малышкой! Она из театра лилипутов. Там они играют хорошо, а как оказываются в окружении нормальных людей — тушуются. Тут работы больше, чем с детьми. Я уже пробовала. — Инга взглянула на изящные золотые часики, инкрустированные бриллиантами: — Мне пора. Основные моменты мы обсудили. Завтра начнем снимать.

— Как — завтра? А моя роль? Что я должна играть?

— Вот текст. — Инга протянула ей стопку бумаг, лежавшую на столе. — Это половина сценария. Остальное получишь позже. Завтра — здесь. В пятнадцать ноль-ноль.

Инга встала и, не глядя на Ларису, стремительной походкой вышла из помещения.

Лариса сидела совершенно ошарашенная. Она думала, что ей подробно объяснят роль, скажут, на чем нужно акцентировать внимание, а что опустить. А тут — здрасьте и прощай!

— Вас проводить? — Рыжая Верочка неожиданно материализовалась рядом, как добрая фея.

— Да, пожалуйста.

— Я провожу вас с Лилей Каримовной. Одну минуту.

Лилипутка выглядела расстроенной.

— Завтра позвоните с утра, — сказала ей Верочка. — И я скажу вам, когда подъехать. Сегодня Инга Романовна слишком занята.

По дороге домой Лариса вспомнила, что в холодильнике — шаром покати. Но идти в магазин, а потом готовить не хотелось. «Перекушу в кафе», — решила она.

Пройдя несколько метров по улице, она увидела вывеску «Прохладный блюз» и направилась туда.

В зале никого не было. Лариса заказала куриный салат, молочный коктейль и кофе. Потом ей стало интересно: что за роль предложила ей Инга, и она раскрыла сценарий. Он был написан самой Ингой, и Лариса не сразу смогла понять, о чем идет речь. Язык сценария был вычурный, стилизованный под ретро. Вкратце история, сочиненная Ингой, была такова. Молодой человек, сын одной генеральши, влюбляется в таинственную женщину непонятного происхождения (ее и должна была играть Лариса). О своей любви он никому не говорит, но постепенно мать начинает догадываться, что у сына роман на стороне. Она допытывается, кто эта женщина. Но сын хранит стойкое молчание, зная, что мать не одобрит его выбор. Наконец заинтригованная мать решается сама все разузнать. С этой целью она нанимает ни щенку-карлицу, подобранную на улице, и дает ей задание: проследить за сыном. Та берется за поручение. И незаметно влюбляется в обаятельного молодого человека. Сын генеральши и загадочная незнакомка по имени Жози встречаются на съемной квартире в зловещем доме, населенном странными людьми. Карлица снимает комнату рядом и подглядывает за ними, просверлив дырочку в стене. Она наблюдает за их ласками, клятвами… Так продолжается какое-то время, но однажды молодой человек, придя на свидание, обнаруживает свою возлюбленную мертвой. Сцена смерти впечатлила Ларису. Все было описано так, что у нее по спине пробежали мурашки. Ее героиня лежит в гробу. Вокруг горят свечи. Гроб тяжелый, из красного дерева. Она — вся в белом. Легкая, воздушная. И кажется, что девушка не умерла, а всего лишь уснула. И скоро проснется. Ее глаза закрыты. Тень от густых ресниц ложится на щеки. Губы — алые, словно она только что кусала их…

— Вам что-нибудь нужно еще?

Лариса подняла глаза. Перед ней стоял официант. Молодой человек с плоским лицом и прилизанными волосами.

— Н-нет. — Она сделал глоток кофе. Ей было не по себе. — У вас найдется что-нибудь выпить?

— Вам принести винную карту?

— Да, пожалуйста.

Она заказала сто грамм водки и выпила рюмку залпом.

На другой день во время репетиций Лариса обратила внимание, что актер, который играл ее возлюбленного, боится лишний раз прикоснуться к ней. А когда любовные сцены заканчивались, он с облегчением отходил от нее. Сначала Лариса не поняла, в чем дело. Но, присмотревшись, поняла, что парнишка — голубой. Он был красив смазливой утонченной красотой. Весь такой стерильный и аккуратный. Без всякого намека на мужскую сексуальность. Несколько раз Лариса ловила на себе насмешливый взгляд Инги — та как будто бы внутренне наслаждалась неловкой ситуацией. Но Лариса быстро сориентировалась и больше не показывала недоумения при реакции своего партнера. Съемки проходили в ускоренном темпе. Они работали целый день, с маленькими перерывами на кофе. На время съемок Сипаев освободил ее от работы в театре. С Ингой Лариса общалась мало. Та держалась отстраненно-суховато. Но было видно, что она находится на пределе физических сил. Морщины на лбу и около рта пробивались даже сквозь толстый слой макияжа.

Роль Ларисы заканчивалась где-то посередине фильма. Она умирала, и потом интрига крутилась вокруг вопроса: «Кто убил Жози?» В момент смерти, лежа в гробу, Лариса ощутила сильное внутреннее беспокойство. Ей вдруг показалось, что за ней НАБЛЮДАЮТ. Не смотрят, а именно наблюдают. Внимательно, исподтишка. Откуда взялось это странное чувство? Инга крикнула: «Стоп!» — кадр был снят. Лариса встала из гроба и огляделась. Инга уже отдавала указания оператору, Верочка суетилась около Лили Каримовны. Остальные члены съемочной группы тоже были заняты своими делами.

— Лариса! — позвала ее Инга. — Подойди сюда! Лариса подошла и вопросительно посмотрела на нее.

— Сегодня последний день твоей работы. Сейчас я устрою импровизированный фуршет. Отметим это.

Через пару минут благодаря стараниям рыженькой Верочки столик был накрыт. Лариса обратила внимание, что любые приказания Инги выполняются мгновенно и беспрекословно. По одному взмаху руки. За столиком были только они. Вдвоем. Инга и Лариса. Две чашки кофе, фигурный шоколад в вазочке. Маленький торт со взбитыми сливками.

— Верочка! Ширму!

Верочка откуда-то притащила китайскую ширму, и Лариса с Ингой оказались отрезанными от всего мира. Инга рассказывала разные истории из своей жизни, курьезные случаи. Ларису не покидало ощущение, что Инга играет. Точно, рассчитанно, умело. И ни на йоту не выходит из образа, придуманного ею. Лариса любовалась Ингой, как любуются совершенным произведением искусства. И в тот момент Лариса поняла, что ей хотелось бы и дальше работать с Ингой, видеть ее. Хотя бы изредка. Иногда. Инга могла быть какой угодно: внимательной, задумчивой, серьезной, высокомерной, величавой. Но все равно в Инге была внутренняя цельность. Что бы она ни делала и ни говорила, она оставалась самой собой. Светской львицей Ингой Бартоль.

— Можно, я буду приходить и смотреть, как снимается фильм? — спросила Лариса.

— Не стоит, — сказала Инга. — Потом еще будет озвучка роли. Тогда и придешь.

Лариса поняла, что Инга отсекает ее, вырезает из своей жизни, как ненужный, лишний кадр. Свою задачу Лариса выполнила, и теперь ей надо сойти со сцены.

После того как кофе был выпит и Лариса поняла, что короткометражка под названием «Прощание с Ингой» снята, Инга достала из сумочки флакончик духов и протянула Ларисе:

— Это от меня, на память.

Лариса посмотрела на этикетку. Духи «Красная Москва».

— Обожаю этот запах. Он напоминает мне о любимой бабушке. — На мгновение воцарилась печальная пауза. Только на мгновение. Затем последовала ослепительная улыбка Инги. — Ну, вот и все.

«Действительно, все, — подумала Лариса. — Окончен бал».

— Я позвоню, когда будем озвучивать, — сказала Инга.

На другой день Лариса рыдала в кабинете Силаева.

— Я хочу сниматься. Опять! У Инги! Мне так все понравилось!

— Ну, ну! — Сипаев достал из кармана клетчатый носовой платок не первой свежести и протянул его Ларисе. — Будешь плакать — подурнеешь!

— И пусть! Наплевать!

— Лариса, ты как ребенок, честное слово. Может, этим ты мне и нравишься? Взрослая женщина, а мыслишь детскими категориями. Инга — это мираж. Да, она очаровывает людей, но ненадолго. На то время, пока ей это нужно. Люди для Инги — мусор. Она ими просто пользуется, вот и все. Это умная, жесткая, беспринципная женщина.

— Какой ужас!

— Норма, девочка, норма. По-другому в нашей жизни и нельзя. Либо ты используешь людей, либо они — тебя. Третьего не дано. Кончила плакать? Давай теперь поговорим о новой пьесе.

— Какой?

— Я хочу поставить Жана Кокто «Человеческий голос». Это монолог. Ты становишься известной и можешь уже вытянуть весь вечер.

— Откуда известность-то? — горько улыбнулась Лариса.

— Как только фильм Инги выйдет на экраны, тебя будут узнавать в лицо. Вот увидишь! Нет, работа с Ингой — это здорово!

— Да… здорово, — вяло откликнулась Лариса. — Так здорово, что дальше некуда. Сняли и выкинули.

— Да. Ты сказала правильно. Именно так. И относиться к этому надо философски. Никогда и ни к кому не привязывайся, если хочешь сохранить спокойное состояние духа. А для актрисы — это необходимость номер один. Когда-нибудь ты поймешь, что жизнь — это долгая дорога, и все люди, встреченные тобой, — случайные попутчики. Это не катастрофа. Катастрофа приходит тогда, когда мы теряем близких людей и ничего не можем с этим поделать. У меня дочь погибла примерно в таком возрасте, как ты, — лицо Силаева помрачнело. — Переходила дорогу, и внезапно из-за поворота выскочил грузовик с пьяным водителем. Насмерть. — Наступило молчание. — Все поняла, что я сказал?

— Да.

— Тогда иди и не куксись.

Дома, спрятав флакон с духами «Красная Москва» в шкатулку, подаренную Эмилией Григорьевной, Лариса с нежностью подумала о своей бывшей наставнице. Она иногда звонила ей, как и Николаю Степановичу, и давала краткий отчет о своей жизни. Сипаев прав, все в жизни надо рассматривать как временное явление. Было — и прошло. А потом придет что-то другое. Она вспомнила, как переживала после разрыва с Шумилиным. И что? Время залечило эту рану. Теперь-то она и лицо Шумилина вспомнит с трудом, а тогда ей казалось, что жизнь завершена — окончательно и бесповоротно…

Не прошло и двух недель после выхода фильма Инги Бартоль на экраны, как Ларису пригласили сниматься в другом фильме. Модный режиссер Владимир Ковальчук решил сделать картину на тему «жизнь российских мафиози». Лариса должна была играть любовницу киллера, который решил завязать со своим ремеслом, но прежде ему надо выполнить последнее рискованное задание. Прочитав сценарий, Лариса вначале хотела отказаться от фильма. Убогий сюжет, неинтересные герои. Но Сипаев отговорил ее от этого.

— Да плевать тебе на сюжет. Тебе известность нужна! Мелькание на экране. Если ты будешь ждать шедевра, незаметно состаришься и выйдешь в тираж. Наше время вообще шедевров не рождает. Ничего не бери в голову, снимайся, и все. Потом, глядишь, предложат что-то приличное. Ты пока находишься не в том статусе, чтобы капризничать, выбирать. Я прав? Или ты уже завалена предложениями и сценариями?

— Правы, правы. Как всегда.

— Найди изюминку в своей героине, тогда тебе будет интересно ее играть.

— Постараюсь, — вздохнула Лариса.

Киллера играл популярный актер Валерий Сергеев. Он не был красив, но зато — безумно обаятелен и остроумен. Между ними возник роман. Лариса неожиданно почувствовала, что стала совершенно другой женщиной: веселой, раскованной. Ей нравилось отвечать на рискованные шутки Сергеева, смеяться, кокетничать. «Я не узнаю себя, — думала Лариса. — Как странно! Мне уже не хочется сидеть затворницей дома и читать книжки. Мне хочется куда-то выходить, веселиться».

Роман с Сергеевым был легким и необременительным. Валера охотно водил ее в рестораны и на светские вечеринки. Их фотографии стали попадать в СМИ. Правда, с такими комментариями, что хотелось пойти в туалет и вымыть руки. Заголовки и подписи под снимками были примерно такими: «Новая женщина российского „американца“ (Валера некоторое время жил и работал в Америке). „Роман на час“, „Мафиозная парочка“ и так далее.

Лариса никак не реагировала на это. Валера — тоже. Близкие отношения закончились вместе со съемками. Сергеев был бы не прочь продолжить их, но Лариса чувствовала, что роман исчерпал себя. И здесь, незадолго до окончания работы над фильмом, произошло одно кошмарное событие, которое впоследствии перевернуло всю Ларисину жизнь.

Кошмар пришел к ней внезапно. Звали его Рашид Хасанов. Невысокого роста, гладко выбритый, с тонкими губами. Увидев Ларису на одном приеме, он застыл как вкопанный, а потом подозвал одного из устроителей вечера и попросил его познакомить с Ларисой. Она отнеслась к этому спокойно. Не придав событию никакого значения. Хасанов подошел к ней и церемонно поцеловал руку. Лариса вежливо улыбнулась. Они обменялись парой фраз, и Лариса подумала, что сейчас Хасанов откланяется и отойдет. Но он не отходил от Ларисы весь вечер. Отшить его было бы неудобно. Инстинктивно Лариса поняла, что этот человек обладает большой властью и так просто от него не отделаешься. Он привык получать то, что хочет. Она слегка занервничала. «Если он предложит мне переспать, скажу, что это не мой стиль — прыгать в постель с первого раза. А вдруг он предложит познакомиться поближе, что мне тогда делать?» — лихорадочно размышляла Лариса. Она была в длинном серебристом платье, оттенявшем ее изумрудные глаза и темные волосы.

Ближе к концу вечера Хасанов предложил:

— Я хочу пригласить вас к себе.

Тон, каким это было сказано, не оставлял никаких сомнений. Он удостаивал ее неслыханной чести. Аудиенции у короля.

— Спасибо, но я вынуждена ответить вам отказом, — вежливо, но твердо сказала Лариса.

Хасанов улыбнулся. Его улыбка не предвещала ничего хорошего. У Ларисы по спине побежали мурашки.

— Это исключено.

— Я… не могу.

— Почему?

«Господи, что же мне сказать ему? Может, врезать прямо: что он мне не нравится? Но откуда я знаю, как он отреагирует на это? Вдруг его телохранители подкараулят меня сразу после этого вечера и изобьют?»

Лариса взглянула в глаза Хасанову и поразилась холоду, сквозившему в них. Его глаза были как дула пистолетов. Веко одного глаза было наполовину опущено. Наверное, это была старая травма. Со стороны казалось, что Хасанов смотрит, прищурив один глаз. Ее охватил ужас. Как тогда, несколько лет назад, при встрече с Витей Соболем. Та старая, похороненная ею история вдруг всплыла в таких подробных красках и деталях, что Ларису чуть не стошнило.

— Мне… плохо, — выдавила Лариса. Хасанов внимательно посмотрел на нее.

— Хорошо. Пока мы расстаемся. Пока, — подчеркнул Хасанов. — Приди в себя, девочка, — с усмешкой сказал он.

Лариса не помнила, как она добралась домой. И, не зажигая света, кинулась на диван. Ее трясло мелкой дрожью. Подспудно она чувствовала, что эта история просто так не закончится. Ей надо быть готовой к любым неприятным сюрпризам. Все повторяется опять. Как в ситуации с Витей Соболем. Но уже по-другому. На другом витке.

Уснула она только под утро, обнимая мягкого плюшевого медвежонка Тэдди, купленного в универмаге «Седьмой континент».

Через два дня Ларисе позвонили в дверь и доставили огромный букет красных роз с маленькой коробочкой. Сердце ее упало. Она сразу поняла, от кого этот подарок.

Она втащила букет в квартиру и с отвращением взяла в руки коробочку. Открыла ее. Там лежало изумительной красоты кольцо с бриллиантами. Лариса даже не притронулась к нему. Она закрыла коробочку и отложила ее в сторону. Что делать, она не знала. Лариса с радостью отослала бы презент обратно. Но куда? На деревню дедушке? Она решила оставить кольцо у себя, а при первой же возможности вернуть его обратно Хасанову.

В следующие дни Хасанов не давал о себе знать, и Лариса немного успокоилась. Но в конце недели ей прислали еще один букет. На этот раз — орхидеи. И новый подарок — браслет с изумрудами. Лариса упала духом. Она по-настоящему запаниковала. И в отчаянии позвонила Сергееву. Надеясь, что тот подскажет ей выход из этой ситуации. Когда она все рассказала ему, на том конце провода воцарилось молчание. Лариса ждала. Сергеев откашлялся.

— Да… тяжелый случай.

— Это все, что ты можешь мне сказать? Сергеев кратко рассмеялся:

— Ты сама понимаешь, что эти люди так просто не отступаются от своего.

— Спасибо, — пробормотала Лариса. И повесила трубку.

Ее душили слезы. Она-то позвонила ему в надежде на сочувствие! А он не нашел ничего лучше, как произнести эти холодные равнодушные слова. «Придется мне самой выбираться из этой ямы. И хорошо, если я из нее выберусь, — подумала Лариса. — А не останусь там навсегда».

С тех пор она жила в вечном страхе ожидания звонка в дверь. И нового подарка. Ее тренер по айкидо Галуазов спросил, что с ней творится. «Ничего, — вздрогнула Лариса. — Можно мне пока не ходить на занятия?» — спросила она. «Как хочешь, — ответил он и пожал плечами. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?» — «Да… то есть нет». Галуазов посмотрел на нее, но ничего не сказал. Силаеву она вообще ничего не стала говорить, понимая, что он переживает за нее как за родную дочь, и поэтому сильно встревожится, узнав о Хасанове. Лариса превратилась в комок нервов. Но следующая неделя прошла спокойно. Не было ни букетов, ни подарков. Однако уже в понедельник Ларису ждал очередной «сюрприз». Букет тюльпанов, золотая цепочка с изящным кулоном и приглашение на ужин в ресторан « Тысяча и одна ночь».

Лариса решила пойти на это свидание. Но с одной-единственной целью: убедить Хасанова оставить ее в покое. И сделать это по возможности мягко и тактично. Сыграть отъявленную карьеристку, у которой сейчас на уме одна работа. И придраться он ни к чему не сможет, размышляла Лариса. Если хочет — пусть проверяет. У нее сейчас действительно никого нет. Ни жениха, ни любовника. Так что его самолюбие пострадать не должно…

Одеться Лариса решила нейтрально. Черная кожаная куртка, черная юбка чуть выше колен и нежно-розовая кофточка из ангорки. Волосы перехвачены темно-розовой резинкой. На лице — минимум косметики. Ничего яркого, вызывающего и провоцирующего. Подарки она сложила в отдельную сумочку, намереваясь вернуть их.

Ровно в восемь часов вечера у дома Ларису поджидал черный джип. Как и было оговорено в приглашении. Она ожидала увидеть в машине Хасанова. Но там был лишь шофер и еще один молодой человек в черном костюме с непроницаемым лицом. Телохранитель, догадалась Лариса.

При виде ее никто не произнес ни слова. Как будто она была неодушевленным предметом.

Лариса села на заднее сиденье, чувствуя, как от волнения вспотели ее ладошки. «Успокойся, — приказывала она себе. — Если будешь слишком волноваться, только все испортишь». К концу пути Лариса пришла в себя, но, как только машина остановилась, ее снова охватила паника. Незаметно она сделала вдох и сосчитала до пяти. Теперь ее пульс бился ровно и спокойно.

Ресторан «Тысяча и одна ночь» переливался разноцветными огнями. Но Лариса ничего не замечала вокруг. Она видела перед собой только затылок телохранителя. И шла за ним.

Ее провели в отдельный кабинет, где уже был Хасанов. Он полулежал на низком диване и курил кальян. Увидев Ларису, он оторвался от этого занятия и коротко кивнул ей:

— Располагайся.

Лариса огляделась. Небольшая комната была оформлена в восточном стиле. Ковры, два низких дивана. Между ними — квадратный столик, «сделанный» под шахматную доску. На нем стояла ваза с фруктами и бутылка вина. Лариса села на диван. Хасанов был в брюках свободного покроя, наподобие спортивных штанов, и в синем джемпере. Его глаза прожигали Ларису насквозь.

— Как дела?

— Нормально, — ответила Лариса, чувствуя, как у нее пересохло в горле.

— Это хорошо. Почему не надела мои подарки?

— Я хочу отдать их вам обратно…

— Почему? — перебил ее Хасанов.

— Потому что… я не могу ответить на ваше предложение.

Хасанов вздохнул.

— Ты не знаешь, на что идешь.

— Дело не в вас, — сбивчиво начала Лариса. — У меня никого нет. Просто сейчас у меня такой этап в жизни, когда я думаю только о работе. Я хочу стать актрисой. Много играть, сниматься…

Хасанов слушал ее внимательно. Когда Лариса кончила говорить, он задрал вверх подбородок и процедил сквозь зубы:

— Мне это неинтересно. Лариса съежилась.

— Теперь послушай меня. Я даю тебе еще время подумать. Как следует. Поразмышлять. Я не хочу сразу прибегать к крайним мерам. Нет. Не вынуждай меня к этому! Подарки оставь себе. Я их все равно не возьму. Теперь давай поедим. Спокойно. Без нервотрепки. Если тебе больше нечего сказать — молчи. И не порти мне аппетит. На столе лежит меню. Заказывай.

— Я не хочу есть.

— Какая капризная! Ну хорошо, поешь фруктов. И отпей вина.

Хасанов встал с дивана, подошел к столику и налил Ларисе вино в высокий хрустальный фужер. Лариса отщипнула несколько виноградин и отпила несколько глотков вина. Неожиданно она поперхнулась и закашлялась. Краем глаза она увидела, как Хасанов подошел к ней, сел рядом и несколько раз слегка ударил по спине. От испуга и отвращения она даже перестала кашлять. Хасанов сидел совсем близко, почти вплотную, и она слышала его дыхание: учащенное, взволнованное. Ее тошнило от него. Хасанов погладил ее по спине. Лариса сидела ни жива ни мертва.

— Приятно? — хриплым голосом спросил Хасанов. — Я твои глаза днем и ночью вижу. Запал я на тебя…

— Я… не могу… — Лариса поднялась с дивана. Хасанов нахмурился. Возникла тяжелая, гнетущая пауза.

— Ладно, сейчас тебя проводят до дома. Подумай над тем, что я тебе сказал.

Лариса кивнула головой. В горле горело.

Дома она ходила взад-вперед, как пантера в клетке, и лихорадочно размышляла. Что делать? Может, переспать с ним, и всех делов! Но Хасанов внушал ей непреодолимое физическое отвращение. Когда он дотрагивался до нее, Ларису всю передергивало. «Спала же я с Гией Шалвовичем! И ничего! Но здесь я не могу, не могу!..» Может быть, бросить все и уехать? Но куда? Однажды, давным-давно, в другой жизни, она бежала без оглядки из родного города. Но удастся ли это сделать во второй раз? Тогда она удрала в Москву. А теперь? Куда? В провинциальный город? В деревню? И что она будет там делать? Лариса поняла, что она в западне. И спасения ждать неоткуда.