Когда туман рассеется

10

Никогда прежде не случалось у Флоренс нарушений в ее регулярных циклах. Осознав, что она могла забеременеть, Флоренс впала в глубокое отчаяние. Она и Клод не предохранялись всего однажды – нет, учитывая недавний «эпизод», дважды. Но второй раз не в счет. Это произошло в душе, после того как она сломала руку. От воспоминаний Флоренс бросило в жар. Тот, первый раз отличало нечто совсем особенное…

В правильности своей догадки она не сомневалась. Но Клод ничего не должен знать. По крайней мере до тех пор, пока Флоренс не покинет Новую Зеландию. Ведь он немедленно решит, что она подстроила это нарочно, чтобы заставить его жениться. С него станется. И тогда ее жизнь будет невыносимой.

Кое-как ей удавалось скрывать утренние приступы дурноты от тети. Помогало то, что Морин была ярко выраженным жаворонком и любила завтракать вне дома, с подругой. Только раз она неожиданно зашла к племяннице, когда та нагнулась над раковиной, но Флоренс сумела убедить ее, что только что «подавилась виноградной косточкой».

Клод звонил достаточно часто, чтобы Морин не усомнилась, что их любовь протекает гладко. Он всегда звал Флоренс к телефону и говорил с ней о разных незначащих вещах, но только не об их притворных отношениях. В конце разговора он неизменно просил ее признаться ему в любви.

Скажи это громко, чтобы слышала Морин, – настаивал он. – Пусть она чувствует себя счастливой.

Флоренс становилось крайне не по себе. Клод явно упивался этой игрой, но она-то нет. Флоренс очень хотела прямо сказать ему об этом, но тетя Мо всегда оказывалась где-то поблизости.

Однажды вечером Клод объявил, что завтра возвращается, и сердце Флоренс тревожно застучало. Что, если он заметит в ней какие-то перемены? Ничего, будь храброй, подбадривала она себя. Держись как ни в чем не бывало, не давай ему ни малейшего повода для подозрений.

– Не знаю, в котором часу я заеду, – сказал он. – Скорее всего уже вечером. Но ты спать без меня не ложись, влюбленным девушкам это несвойственно.

К тому времени, когда Клод наконец появился, Флоренс уже решила, что он не придет, и собралась ложиться спать. Морин еще раньше ушла к себе.

– Я устала, – сказала она, – и больше ждать просто не в силах. И он хочет повидаться с тобой, а не со мной. Поцелуй его за меня.

Меньше всего Флоренс собиралась это делать. Никаких больше интимностей с Клодом, даже невинного поцелуя. Пора начинать процесс расставания.

Едва успев открыть ему дверь, Флоренс подумала, что вид у него очень усталый.

– Входи, – пригласила она, с удивлением отмечая, что голос ее охрип.

Странно, ведь она вовсе не жаждет его видеть, отчего же так ослабели ноги? Отчего сердце выбивает барабанную дробь?

– Морин ушла спать, – проговорила она отрывисто. – Она передавала тебе привет.

– Я знаю, что уже поздно, – сказал он, – но…

– Лучше бы ты пришел завтра.

– Не забывай, что я пылкий влюбленный. – Его дымчато-серые глаза внимательно вгляделись в ее лицо, как она и ожидала. – Ты неважно выглядишь. Это Морин так тебя загоняла?

Флоренс слабо улыбнулась и покачала головой.

– Просто очень спать хочется. – И она отвернулась чтобы Клод не высмотрел на ее лице новых предательских признаков. – Налить тебе что-нибудь выпить?

Он устало потер лоб.

– Хорошо бы чашечку крепкого кофе. Знаю, что кофе на ночь вредно, но мне сейчас просто необходимо взбодриться, я с ног валюсь.

Зачем же он в таком случае пришел? Непонятно… Флоренс приготовила кофе и отнесла ему на террасу. Сначала она подумала, что Клод заснул. Он неподвижно сидел в кресле, вытянув длинные ноги, заложив большие пальцы за пояс, откинув голову на спинку кресла. Но когда Флоренс приблизилась, он пристально взглянул на нее из-под полуопущенных ресниц. Хорошо, что в темноте нельзя было заметить, как краска залила ей щеки.

Последние несколько дней Флоренс прилагала немалые усилия, чтобы выбросить его из головы, убеждала себя, что он больше ничего для нее не значит. Но вот – стоило ему приблизиться на расстояние протянутой руки, и она снова принадлежит ему душой и телом.

– Это первая минута покоя, которая у меня выдалась с тех пор, как я уехал, – сказал он.

– Удачно прошла поездка?

У него слабо дрогнули ноздри.

– Тебя это очень интересует?

Не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять ход его мысли. Но Флоренс не дала втянуть себя в дискуссию.

– Нет, не особенно. Вчера мы получили открытку от Ширли, она в Каикоуре.

Он иронически поднял бровь, давая понять, что заметил перемену темы разговора.

– Лакомится лангустами?

– Она встретила местного молодого человека и так влюбилась в него, что устроилась там на работу в кафе, чтобы быть поближе к предмету своего обожания.

– Эта девица не пропустит ни одного парня, – небрежно заметил он.

Флоренс невольно кивнула.

– Между прочим, – продолжал Клод, видимо находя свою мысль крайне забавной, – думаю, если бы не твое присутствие, она вцепилась бы в меня мертвой хваткой.

– Она тебе понравилась?

– За кого ты меня принимаешь?

А между тем он ни на минуту не усомнился в словах презираемой им Ширли!

Клод понимал, что совершил безумный поступок, придя сюда, но он находился целиком во власти терзавших его демонов. Какого бы мнения ни был он о Флоренс, ее тело сводило его с ума. Ее образ преследовал его каждую ночь. Долгими ночами он лежал без сна в гостиничном номере и воображал ее рядом с собой, мысленно обнимал ее и овладевал ею. Подумать только, никогда не одна женщина не доводила его до подобного состояния.

Эти чувства и привели его сегодня сюда, несмотря на то что близилась полночь. Нелепость ситуации заключалась в том, что он не мог дать им выход, поскольку в доме находилась Морин.

Террасу освещал только свет, лившийся из окна гостиной, и лицо сидевшей рядом Флоренс оставалось в тени. Лишь когда она поворачивалась к нему, оно попадало в полосу света. Янтарный отблеск лампы под абажуром словно волшебной кистью стер с него усталость и сдедал его неотразимо привлекательным. Все внутри у Клода всколыхнулось.

Черт возьми! Надо держаться от нее подальше. И не стоит так изводить себя.

Если бы не Морин и их давняя дружба, он давно расстался бы с Флоренс, без всякого сожаления изгнал бы ее из своей жизни. Но необходимость видеться с ней подогревала его чувства. Они мучили его, создавали хаос в мыслях, мешали сосредоточиться. Несколько раз во время деловых совещаний его мысль уклонялась от нужного курса, и приходилось просить партнеров повторить сказанное. Кое-кто уже начал на него странно посматривать.

– Ты меня слушаешь, Клод?

Вот опять! И на этот раз в обществе той самой особы, которая и была виновницей всех его бед.

– Прости, что ты сказала?

– Я сказала, что думаю вернуться в Англию. Он выпрямился и навострил уши.

Это невозможно! – И тут же мысленно хлопнул себя по лбу. Что за чушь, это же лучший выход для них обоих. И в первую очередь для него.

– Почему же? – Она холодно взглянула на него.

– Из-за Морин, естественно. – Из-за того, что он безумно желает Флоренс! Желает, несмотря ни на что. Вот до какой глупости может докатиться мужчина!

– Морин придется смириться, я собираюсь поговорить с ней.

– Она страшно огорчится. Это может вызвать новый приступ.

Чистой воды шантаж! Разве не лучше всего, если Флоренс уедет? Без нее он снова станет собой. Что же с ним происходит?

– Я сказала, что буду осторожна. – Ее прелестные голубые глаза досадливо сверкнули. – И я была бы благодарна тебе, если бы ты в свою очередь начал вести себя поспокойнее. Будет странно, если ты станешь по-прежнему проявлять этакую пылкость, когда я решила возвратиться в Англию.

Вот, значит, каким она его видит! Он улыбнулся.

– Не вижу ничего смешного, – нахмурилась Флоренс.

– Я и не смеюсь. – Клод придал лицу серьезное выражение. – Но из твоей затеи ничего не выйдет.

– Почему?

– Морин слишком проницательна. Нам нужно придумать вескую причину для разрыва наших отношений.

Флоренс отхлебнула кофе и устремила взгляд на огни, мерцавшие на другом берегу реки. Клод заметил, что она неестественно напряжена. Ему следовало радоваться, что она собралась уезжать. Он и будет радоваться. Это доказывает, что она отказалась от своих намерений относительно него.

– Полагаю, у тебя хватит ума придумать какое-нибудь объяснение, – холодно обронила она. – Или, может, мне лучше открыть в твоем характере несколько черт, не вызывающих восторга? Думаешь, тетя Мо сочтет это веским основанием? Или ты в ее глазах непогрешим?

– Морин знает меня так же хорошо, как моя мать.

– Значит, отрицательную роль придется сыграть мне. Скажи ей, что как ты ни старался, а все-таки не можешь забыть о моем корыстолюбии.

– Это я могу сказать, – мрачно кивнул Клод. – Но не сейчас. С нее пока довольно переживаний, ты сама предлагала не спешить. – Он допил остатки кофе. – Пожалуй, я пойду.

Его удивило решение Флоренс вернуться в Англию. Чем это вызвано? Может быть, он чего-то не знает или не понимает? До сих пор он полагал, что Флоренс рано или поздно попытается вытянуть из него повторное предложение. Трудно поверить, что она сдалась так легко.

Клод тяжело поднялся. Флоренс проводила его. На этот раз он не сделал попытки ее поцеловать, а только устало улыбнулся.

– Спокойной ночи, Флоренс. Передай Морин, что я позвоню ей завтра.

Последующие дни Флоренс пыталась избегать разговоров с Клодом по телефону. Она как можно чаще уходила из дома, гуляла, делала покупки, ездила на электричке в город. Сначала Морин решила, что Клод загружен работой, но когда прошла неделя, а он так и не выбрался навестить их, Морин начала задавать вопросы.

– Ты что, опять поссорилась с Клодом? – спросила она однажды за ужином.

Проще всего было бы сказать «да» и покончить на этом, но Флоренс прочитала в глазах Морин сильное беспокойство и бодро улыбнулась.

– Как мы могли поссориться, если я совсем его не вижу? Клод просто страшно занят. Он предупредил меня, что какое-то время мы не сможем встречаться.

– Тогда все хорошо, – сказала Морин. – Просто ты в последнее время немного осунулась, и я подумала…

Но Флоренс остановила ее успокаивающим жестом.

– Вам абсолютно не о чем беспокоиться. Хотя в конце концов Морин придется узнать, что союз, о котором она мечтала, не состоится никогда.

Спустя еще два дня, когда Флоренс с трудом преодолевала утренний приступ дурноты, Морин неожиданно вошла на кухню, бросила взгляд на ее бледное лицо и сказала:

– На этот раз дело не в косточке. Лучше расскажи, что с тобой творится.

Флоренс проглотила слюну и уже приготовилась что-нибудь соврать, как тетя опередила ее.

– Ты беременна!

Флоренс кивнула и закрыла лицо руками.

– Бедная моя девочка. – Морин придвинула табурет к кухонному столу и ласково обняла племянницу за плечи. – Ну почему же ты молчала до сих пор? Клод знает? Как он обрадуется! Вот кто всегда мечтал иметь детишек.

Может быть! Но только не от нее.

– Я не хочу, чтобы он знал, – произнесла она как могла спокойнее. – Пока, по крайней мере.

– Но ты обязана сказать ему, Флоренс, – принялась настаивать Морин. – Он имеет право знать. О чем ты думаешь? Вовсе не обязательно выходить замуж второпях – я знаю, как смотрит на это современная молодежь, – но Клод должен быть в курсе. Позвони ему прямо сейчас и скажи, и он будет самым счастливым мужчиной в мире.

– Он не обрадуется, – пробормотала Флоренс, не глядя на тетю. – Это вы должны узнать кое-что… Мы с Клодом на самом деле тогда не помирились, а только сделали вид, ради вас.

Морин на секунду замерла, и Флоренс испугалась, что сказала слишком много и слишком внезапно. Но тетя решительно распрямила плечи.

– Значит, вы разыграли спектакль? Теперь все понятно. Были моменты, когда я чувствовала, что не все в порядке. Но не важно, это уже дело прошлое. Теперь все изменилось. То есть случилось самое лучшее, что только могло случиться. Теперь Клод ни за что не устоит. Вот увидишь, все будет хорошо. – Она заглянула в расстроенное лицо племянницы. – Ведь ты его любишь?

– Не знаю.

– Ну конечно, любишь! Я видела собственными глазами. На тебе лица не было, когда вы поссорились.

– Это из-за его слов. Меня оскорбили его обвинения.

– Разве после того, как я уверила его, что не выдала его секрет, он не изменил свое мнение?

Флоренс покачала головой.

– Отнюдь нет. Он уверен, что я хочу выскочить за него замуж из-за денег, и его ничто не переубедит. А мне они на самом деле вовсе не нужны. И он тоже. Я не выйду за него, даже если он станет умолять меня.

– И ты способна загубить свое счастье из-за какого-то глупого недоразумения? – спросила потрясенная Морин. – А как быть с Клодом? Он любит тебя, ты это знаешь? Ты не можешь поступить с ним так, это несправедливо.

– Ошибаетесь. Если и любил когда-то, то теперь больше не любит.

Морин покачала головой.

– Говорят, что настоящие слепцы – те, кто не хочет видеть. Флоренс, голубушка, поверь. Он любит тебя, даже если сам этого не сознает.

Но Флоренс упорно не поддавалась на уговоры и ни за что не соглашалась сообщить Клоду о своей беременности. Морин с таким же упорством настаивала, что это необходимо сделать.

– Если не скажешь ты, скажу я. Флоренс даже ахнула.

– Вы не имеете права! Это мое дело, и если я не хочу, чтобы Клод знал, значит, так и будет.

Морин в шутливом ужасе воздела руки к небу.

– Ладно, ты победила. – И добавила: – Но только на время.

Но Флоренс не поверила в ее смирение, тем более что в глубине души сознавала тетину правоту. Клод имеет право знать. Теперь, когда тетушка в курсе, бегство в Англию потеряло смысл. Следовало уехать сразу же, как только она догадалась о своей беременности. Но кто из нас не крепок задним умом?

В тот же вечер, словно проведав каким-то образом об их разговоре, явился Клод. Морин обняла его, поцеловала и сразу предложила ему куда-нибудь свозить Флоренс.

– Вы так давно не проводили время вдвоем. А если и меня хотите взять с собой – не надейтесь, сегодня по телевизору интересный фильм и я собираюсь его посмотреть.

Клод засмеялся.

– Намек понят. Ну что нам делать с нашим командиром?

Флоренс ответила, скрывая беспокойство:

– Похоже, нам не оставлено выбора.

– Ты ужинала?

– Еще нет.

– Значит, это будет ужин. Ваша взяла, Морин. Только не обижайтесь на нас, если заскучаете.

В машине тревога Флоренс усилилась. Она знала наперед все, что скажет Клод, если она сообщит ему о ребенке. Лучше дождаться конца вечера – зачем портить вкусный ужин. Флоренс с утра не ела и теперь умирала от голода. Но когда она поняла, что он везет ее к себе домой, в ее ушах зазвучал набатный колокол. Что он задумал? Снова намерен соблазнить ее? Она стиснула кулачки, с силой впилась пальцами в ладони, но тут же усмехнулась про себя. Вряд ли он захочет заняться любовью, если узнает ее новости.

Когда они вошли в дом, и Флоренс увидела в зеркере маленький столик, изысканно сервированный на двоих, стало ясно, что он спланировал все заранее.

– Что это значит?

Клод небрежно пожал плечами.

– Это маленькая любезность моей экономки. Морин несколько дней упрашивала меня пригласить тебя куда-нибудь. Я решил для разнообразия угостить тебя домашним ужином.

Флоренс сильно подозревала, что Морин позвонила Клоду после их утреннего разговора.

– Тетя беспокоилась, что мы последнее время с тобой не видимся.

Клод поднял брови.

– И что ты ей ответила?

– Что ты чрезвычайно занят.

– Тогда хорошо, что я пришел. Она не слишком переволновалась?

– Не думаю.

– Ну и прекрасно. Тогда давай ужинать. И ты расскажешь мне, чем занималась последние дни. – Он галантно выдвинул для нее стул, и пока она усаживалась, словно невзначай провел по ее плечам.

– Можно подумать, что тебя это интересует, – съязвила Флоренс и сочла нужным добавить: – Мне так же тяжело встречаться с тобой, как и тебе со мной.

Самое трудное – с чего начать рассказывать о ребенке? Может быть, собраться с духом и сразу положить голову на плаху? Или походить вокруг да около, роняя осторожные намеки?

– Значит, ты смотришь на наши встречи, как на тяжелый долг? – спросил он, вглядываясь в ее лицо.

– Это ты сделал их такими.

В ответ на ее резкий ответ он сощурился.

– Надеюсь, перед Морин ты не выдаешь своих истинных чувств ко мне?

Флоренс вспыхнула.

– Морин считает, что мы безумно любим друг друга.

– Тогда ты умница. Что будешь пить?

– Спасибо, мне колу.

Он удивленно поднял бровь.

– Я имел в виду аперитив.

– Я больше ничего не хочу.

Он пожал плечами, позвонил и попросил экономку принести бокал для колы.

– Ты боишься, что я напою тебя и воспользуюсь твоей беспомощностью?

– А разве такое уже не случалось?

Пусть пока думает, что дело в этом.

Суп из тыквы был чудо как хорош, самое вкусное из всего, что она ела, приехав сюда. Последовавшее за ним седло барашка, приправленное травами и орехами, было выше всяческих похвал. Флоренс уже начала думать, что ужин ей нравится, как Клод вдруг сказал:

– В тебе что-то изменилось, Флоренс. Я все пытаюсь понять, что именно. – Он склонил голову набок и пристально вгляделся в ее лицо. Сердце Флоренс немедленно принялось выстукивать барабанную дробь. Она рассчитывала начать разговор позже, много позже.

– Может, ты сделала что-то с волосами? Они кажутся более шелковистыми. А щеки вроде побледнели…

Он еще не заметил, что грудь стала тяжелее. Наверное, это не бросается в глаза.

– Я просто постоянно ношу шляпы и применяю солнцезащитный крем.

– Да, наверное, в этом все дело.

Он снова наклонился к тарелке, а у Флоренс аппетит совсем пропал. С каждой минутой она нервничала все больше.

– Тебе не нравится?

– Что? – Она подняла глаза и увидела, что он снова пристально на нее смотрит.

– Тебе не по вкусу это блюдо? Я могу попросить миссис Диксон…

– Нет, пожалуйста, не надо, – поспешно перебила она. – Дело не в еде, а во мне. Я не хочу есть. Да и суп был довольно сытным.

Разумеется, он видел, что она лжет.

– В чем дело, Флоренс? Ты весь вечер сидишь как на иголках.

Флоренс посмотрела в окно на серебристую дорожку, протянувшуюся через всю бухту от полной луны, почти касавшейся водной поверхности. Потом на отражавшегося в ее бокале Клода. Он не спускал с нее глаз и ждал ответа. Почему бы не сейчас, подумала Флоренс. Чем дольше тянешь, тем труднее решиться.