Компот из сладкой лжи

4

Сквозь сон тянусь к тебе, мой милый,

Не чуя рук, спины и ног.

О боже, дай скорее силы!

Но встречу вдруг прервал звонок…

… Он прикоснулся к ее обнаженному плечу – тепло ладони согрело кожу. Убрал прядь с ее лица, затем склонился и оставил легкий поцелуй на щеке…

Тягучее томное желание тут же окутало ее бедра, теплой волной ударило в колени и живот. Дыхание перехватило, как всегда, когда он был рядом. То, что давало ей силы, вселяло уверенность в своей красоте и манкости, находилось в его умелых сильных руках. Казалось, еще одно прикосновение, еще один поцелуй, и она взорвется на миллион радужных осколков абсолютного счастья.

– Ржевский…

Легкий холодок пробежался по обнаженной коже, от чего желание стало только сильнее, а ощущения острее.

Надя вздохнула во сне и потянулась навстречу так необходимому ей теплу, но встретила лишь пустоту и неудовлетворенность.

«Я скоро вернусь…» – мягко прозвучало словно издалека.

«Не уходи, пожалуйста! Я хотела тебе сказать…»

…Заиграла музыка. Бравурный марш "Выход гладиаторов" настойчиво лез в уши, вытаскивая из сладкого сна и возвращая в суровую действительность. Где-то на стыке сознания Надя схватила трубку и хрипло прорычала:

– Я хотела тебе сказать, что ты скотина!

– Доброе утро, Наденька, я тоже рад тебя слышать, – ответил дядя Том, и Чарушина наконец разлепила глаза.

– О… Томас Георгиевич, это вы… Доброе утро! – она резко поднялась и схватилась за гудящую голову. – Наверное…

– Ты там как? – по-отечески поинтересовался главный учредитель.

– Я нормально… кажется… – Надя прикоснулась кончиками пальцев к тому самому месту на щеке, где, кажется, всего лишь минуту назад ее поцеловал Ржевский…

Ржевский!..

Надя оглядела кровать, провела ладонью по холодной нетронутой подушке и прислушалась. В квартире было тихо – не шумела вода в душе, не гудела кофемашина. Все было так же, как всегда. Все, кроме Ржевского…

– Ты опять заснула? Быстро неси свою задницу сюда! – внезапно рявкнул дядя Том, а Надя подскочила на месте.

Моргнув, она судорожно вцепилась в халат Ржевского и стала спешно натягивать его, путаясь в рукавах.

– Да-да, Томас Георгиевич, уже выхожу… После вчерашнего что-то совсем расклеилась. Но слава богу, что…

– Наденька, быстро, я сказал! Денис уже здесь. Там труп, и надо…

Надя в ужасе зажмурилась и дернула себя за волосы. «Нет! Нет! Только не это…» Конец фразы дяди Тома она даже не дослушала, оглушенная информацией о трупе.

Когда дядя Том отключился, Надя обреченно потащилась в душ, где дала волю истеричным слезам. Через полчаса, не досушив толком волосы и облачившись в черный деловой костюм, она взглянула на свое отражение в зеркале. Ужаснувшись, замазала кое-как тональником круги под глазами и подкрасила ресницы. Обнюхав холодные сырники, которые пролежали в холодильнике несколько дней и стали похожи на камни, она выпила стакан кипяченой воды. Сунула ноги в остроносые лодочки, хлопнула дверью и понеслась к машине.

Мрачно взирая на галдящих во дворе детей, яркое солнце и белые облака, Надя напялила на нос темные очки и порылась в сумке в поисках ключей. Ключи оказались в машине, напоминая ей о том, что даже закончив юрфак с красным дипломом, сдав квалификационный экзамен и став младшим адвокатом, можно оставаться полной дурой и неудачницей.

Выезжая со двора, она заметила, как два мужика в фирменных куртках колдуют над воротами, а это значило, что днем следовало позвонить в управляющую компанию и узнать, где и как она может получить электронные ключи.

Стоп! Какие ключи? – Надю окатило холодом. Дядя Том ведь сказал: там труп… Вот, собственно, и все – нашлась пропажа. И Кораблев в конторе, а это значит, что он, как и обещал, вернулся на место утром, чтобы найти сбитого Надей пешехода… Скоро ей не понадобятся ни ключи, ни остроносые лодочки, ни еще сто-пятьсот любимых вещей, книг и украшений… Что вообще можно будет взять с собой в камеру?! Зубную щетку? О боже…

– Надеюсь, дядя Том возьмется меня защищать, – всхлипнула Надя. – А все из-за тебя, Ржевский! Все из-за тебя… Шляешься со своими бабами! Заврался совсем! А я тебе верила! Верила…

Очередное осознание того, что ее бросили грубо, бесцеремонно и без объяснений, привело Надю в состояние бешенства. Словно в ней взыграла давно разбавленная цыганская кровь. Она и не подозревала в себе подобных чувств. Давал ли отец поводы к ревности, Надя не знала. Впрочем, подобное вообще не приходило ей в голову. Брак родителей был примером для нее, и будущее замужество стало бы естественным шагом, потому что их чувства с Ржевским виделись ей прекрасным продолжением ее образа жизни и внутренних принципов.

В офис «Рур, Чарушин и партнеры» Надя вбежала, лишь на мгновение задержав взгляд на вывеске. Николай Чарушин уже не встретит ее на пороге своего кабинета, не обнимет, не пожалеет, не отругает за небрежность или ошибку. Эти мысли в очередной раз заставили Надю пережить приступ невосполнимого горя. Она прошла школу «молодого юриста» под руководством своего отца и Томаса Рура, набила шишки и натерла дубовые мозоли на подушечках пальцев, но кто же знал, что ошибка, способная разрушить ее жизнь, кроется совсем в другом месте.

Собравшись с силами, Надя постучала в дверь и, дождавшись скупого «Войдите!», вошла.

– Томас Георгиевич, здравствуйте… – опустив голову и не снимая очков, Чарушина вцепилась в сумку и встала посреди кабинета, будто проштрафившаяся школьница.

– Ну как ты, Наденька? – спросил ее Рур. Сухонький, невысокого роста, в клетчатом костюме и бабочке, дядя Том чуть подался вперед и сложил перед собой маленькие ручки. Старинные серебряные запонки в манжетах белоснежной рубашки звонко брякнули о столешницу.

– Я… э… Нормально в сложившихся обстоятельствах, – кротко ответила она.

– Как Павел?

Вздрогнув, Надя растерянно подняла глаза. Рур сверлил ее внимательным взглядом, таким же, как и сидящий слева от него Кораблев – дядюшкин племянник и капитан полиции по совместительству. Надя вздохнула и честно поведала:

– Не знаю.

– А где он? – вступил в беседу Кораблев и встал с места.

– По всей видимости еще в командировке, – фыркнула Чарушина. – Теперь это так называется.

Какой смысл было рассказывать, что Ржевский зависает у любовницы? К тому, что произошло с ней, теперь уже его бывшей невестой, это не имело никакого отношения. Наезд произошел только по ее вине. Нет, косвенно, конечно, Ржевский повлиял на это, но какая разница, если она все уже для себя решила?

– Наденька, ты вообще в курсе того, что случилось? – повысил голос дядя Том, отвлекая ее от рвущего на части внутреннего монолога.

– Ох, Томас Георгиевич, я все понимаю, только не добивайте меня, пожалуйста! – дрожащим голосом произнесла Надя. Затем без паузы обратилась к Кораблеву: – Денис, спасибо, что не пришли арестовывать меня домой. Я бы не пережила такого позора. У нас соседи приличные, и вообще…

– Мне кажется, Надежда Николаевна еще не в курсе, – крякнул Кораблев и выдвинул стул, приглашая ее присесть.

Надя села, примостив сумку на коленях.

– Надежда Николаевна, я вас по-быстрому введу в курс дела, а вы внимательно меня послушайте, хорошо? – как маленькому ребенку, объяснил капитан.

Надя вытянулась в струнку и кивнула.

– Сегодня утром недалеко от Кукушкино местный житель выгуливал собаку и наткнулся на женский труп.

– Женский труп… – побелевшими губами повторила Надя и скрючилась, раздавленная ужасным известием.

– Да. Женщина была задушена в собственной машине на берегу реки, – у Кораблева был такой голос, будто он хотел добавить: «Представляете? Охренеть, ну и дела…».

В животе у Нади громко заурчало от некстати проснувшегося голода и охватившей ее паники. Мозговое вещество со скрипом пыталось переварить информацию, так что обстоятельства дела до нее дошли не сразу.

– Это не я! – воскликнула она и в подтверждение своих слов часто закрутила головой. – Я только сбила! Но не душила, богом клянусь!

– Наденька, никто и не говорит, что это ты, – вздохнул Рур и налил в стакан воды из резного хрустального графина. – Ты успокойся, пожалуйста, и соберись. И еще подумай, где может находиться Павел.

– Не я?! Правда?! Господи, слава богу! – выдохнула Надя. – А насчет Павла… – она сглотнула, с жадностью глядя на стакан с водой. – Я ничего не знаю! Вы даже не представляете, что я пережила за эти часы… Уф!

Свобода, как главный символ человеческой жизни, открыла сейчас перед ней такие горизонты, к которым хотелось идти строевым маршем с флагами наперевес. Надя закрыла лицо руками и подумала, что расставание с Ржевским она как-нибудь переживет. Конечно, не сможет забыть и вообще, пожалуй, будет любить вечно… Даже, наверное, создаст в своей девичьей комнате в доме родителей уголок памяти потерянной и попранной любви – повесит большой постер с лицом изменщика и в самые тяжелые минуты будет жечь свечи и рыдать под Селин Дион. Но все же эта перспектива была куда лучше, чем камера и кусочек неба сквозь железную решетку!

Надя стащила темные очки и посмотрела на мужчин ясными и честными глазами.

Капитан Кораблев, замерев на мгновение в лучах ее страдальческого, но в целом жизнеутверждающего взгляда, немного смутился и схватился за карандаш. Только сейчас Надя заметила лежавшую перед ним карту.

– Вот здесь ее нашли, – он указал на нужную точку.

– Я прекрасно знаю территорию вокруг Кукушкино, – пожала она плечами. – Все детство там провела. Дом у нас старый, но хороший. – Надя улыбнулась, с грустью вспомнив времена, когда родители собирали шумные компании на даче. Играла музыка, взрослые пили вино и громко спорили, сидя на веранде, а Надя, свернувшись калачиком в гамаке, читала Куприна и с тихим ужасом и восторгом примеряла на себя судьбы падших героинь из «Ямы». – Вы же помните, Томас Георгиевич?

– Конечно, Наденька, – ответил старый адвокат. – Мы же с вами соседи. К сожалению, не имею возможности ездить туда так часто, как хотелось бы. Старость.

Воцарилось гнетущее молчание.

Надя чувствовала, что атмосфера вокруг нее не только не отвечает ее ожиданиям, но и таинственным образом сгущается.

– А собственно, почему мы обсуждаем Кукушкино? – спросила она. – Это ведь не имеет отношения к моему вчерашнему инциденту? – уточнила на всякий случай и, не встретив возражений облегченно выдохнула: – Теперь-то я уверена, что это был лось! Или кабан… Бегает теперь где-то с синяком на… – Надя тактично кашлянула. – Денис, вы хотели утром поехать и все проверить, у вас получилось?

– Там сейчас и без меня толпа народу, – ответил капитан. – Не буду ходить вокруг да около, Надежда Николаевна. Выяснили личность погибшей, – Кораблев сделал многозначительную паузу. – Это Елизавета Тураева.

– Ох, ты боже мой. Тураева… – пробормотала Надя и растерянно посмотрела на мужчин. – Тураева… Кто это?

– Максим Тураев, ее муж, владелец завода железобетонных и цементных изделий. Вы наверняка видели рекламные растяжки в городе!

– Ну, может быть, – Надя развела руками и посмотрела на карту. – Это место почти в двух километрах от дороги, где мы с вами встретились. Надеюсь, вы не подумали, что я могу как-то… – она нервно хихикнула, – как-то быть причастна к убийству этой несчастной?

– Наденька, дело серьезное, – по-своему расценил ее смешок Рур. – Ты соберись, пожалуйста!

– Конечно! – Надя выпрямилась и с готовностью посмотрела на Рура. – Томас Георгиевич, говорите напрямик! Нас наняли? – глаза ее загорелись. – Вы возьмете меня помощником? Вы же знаете, я хоть что… хоть куда… Все-все сделаю! Всю жизнь мечтаю поработать на уголовном процессе! Возьмите меня! Ну возьмите! – она крепко сжала дужки очков в своих кулачках и скрестила ноги, чтобы увеличить шансы на удачу.

Рур закатил глаза и махнул Кораблеву, чтобы тот продолжил разговор за него.

– Надежда Николаевна, взгляните на эту фотографию. Может вы все-таки знаете погибшую? Или видели где-нибудь? – спросил капитан.

Надя посмотрела на фото, отвела глаза, а затем снова скосила их на снимок. Ей показалось, что ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она узнала блондинку из торгового центра, но губы она раздвинула с трудом.

– Нет. Лично мы никогда не были знакомы… – пробормотала Надя, вновь ощущая, как холодный липкий страх пополз по ее рукам и спине.

– В салоне автомобиля гражданки Тураевой была найдена визитка Павла Ржевского, а в ее телефоне их переписка. Следствие считает, что Ржевский может быть причастен к убийству Тураевой, – скороговоркой произнес Кораблев, бросив быстрый взгляд на Рура.

В это самое мгновение раздался треск, и любимые Надины очки оказались безнадежно испорчены. Тонкие золоченые дужки подрагивали в ее тонких пальчиках, а сама она сейчас была белее мела.

– Что-о? – просипела Надя. – Мой Ржевский убийца?!

– Следствие считает эту версию основной. – Кораблев сгреб фотографии и карту, старательно пряча взгляд. – Понимаю, что…

– А кто ведет это дело? Вы? – перебила его Надя, недоверчиво вглядываясь в простоватое рыжебровое лицо капитана.

– Нет, слава богу, – ответил он.

– Слава богу? – обомлела Надя.

– Иначе я не мог бы вот так запросто с вами здесь общаться, – доверительно поведал капитан и поерзал на месте. – И вообще, я даже не следователь.

– Наденька, Денис мой внучатый племянник, и ты для меня тоже родной человек, – сказал адвокат. – Лишь поэтому мы сейчас обсуждаем это приватно.

– Да-да… – она медленно поднялась и судорожно вцепилась в спинку стула.

– Наденька, – Рур подошел к ней. Он смотрел на нее снизу вверх внимательным, все понимающим взглядом. – Ты, пожалуйста, возьми себя в руки. Надо как-то…

– Томас Георгиевич, я не могу в это поверить!

– Наденька, мы профессионалы, а это значит…

– Только факты, исследования, доказательства и доводы… – она поежилась, а затем выпалила: – Я почти его жена, а значит, могу отказаться свидетельствовать против него.

– Не все так просто, детка. Но пока тебе и не надо вмешиваться во все это.

– Это ваше абсолютное право, Надежда Николаевна, – подтвердил Кораблев. – Тем более, ничего плохого вы сказать о нем не можете, ведь так? Со своей стороны, я готов оказать всяческую поддержку, если она потребуется.

– А Павел… – прошептала Надя. – Его ищут?

– Да, ищут, – пожал плечами Кораблев.

– Времени мало, Наденька. Скоро информация вылезет наружу, пойдут разговоры, – старый адвокат аккуратно вынул из ее сжатых рук сломанные очки и выбросил их в урну. – Если Павел найдется… – Рур кашлянул и уточнил: – Когда Павел найдется, ему потребуется юридическая помощь.

– Его надо найти, – сказала Надя таким тоном, что старый адвокат вздрогнул. – Найти и… – она обернулась к Кораблеву.

– Обезвредить?

– О… О!… – простонала Чарушина.

– Извините. Вы простите, но мне уже пора, – удрученно сказал Кораблев, застегивая сумку-планшет.

– Подождите! – воскликнула Надя. – Давайте… Давайте сходим в ресторан? Прямо сейчас, а?

– В ресторан? – опешил Кораблев.

Они с Руром многозначительно переглянулись, явно подозревая Надю в помешательстве.

– Да! Выпьем кофе… мне нужен кофе, чтобы переварить все это… – Развернувшись на каблуках и не прощаясь, Надя направилась вон. Рур вздохнул и покачал головой, а Кораблев торопливо последовал за ней.