Королевская невеста-затворница

Руби Диксон

Королевская невеста-затворница

Серия: из сборника разных авторов «Королевская свадьба», Властители и хранители #0,5

Автор: Руби Диксон

Название на русском: Королевская невеста-затворница

Серия: из сборника разных авторов «Королевская свадьба», Властители и хранители #0,5

Перевод: Anuta Adashkevich

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Poison Princess

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Глава 1

ХАЛЛА

Шестнадцать лет назад

— Мне казалось, циклопам полагается иметь один глаз, — хихикает кто-то из моей свиты. — А мы точно уверены, что он сын Алистера? — в комнате раздаются смешки остальных женщин, сидящих за своим шитьем.

Я не обращаю на них внимание и аккуратно делаю очередной стежок. Мальчик, о котором идет речь, стоит у окна и смотрит на город. Для этого времени суток в Ишреме неестественно тихо. Все боеспособное население сейчас на стенах, держит оборону против войск, окруживших нас со всех сторон и в случае, если мой отец-король не сдастся, намеревающихся взять город штурмом.

Но король никогда не покорится. Он слишком горд. Мой отец — властитель Ишрема и подконтрольных ему земель. Думаю, он хороший правитель. Справедливый и мудрый. Может отец немного упрям и не терпит инакомыслия, но я обожаю его и надеюсь когда-нибудь править так же, как он.

Король Галлин мудрый! Король Галлин справедливый!

Король Галлин вместе со своими соратниками сейчас там, у ворот города, противостоит войнам-циклопам Алистера. Сердце болит от тревоги, но мои стежки спокойны, хоть и выходят слегка неровными. Мой отец не воин. Его волосы белее снега, и хоть внешне он крепок, а движения его исполнены силой и величием, я знаю, что в дождливые дни у него болят колени. Отец окружает себя учеными, а не военными.

Люди Алистера… совсем не похожи на нас.

В памяти всплывают легенды, которые мне когда-то рассказывали. Циклопы свирепы и не ведают страха. Эти существа огромны, настоящие исполины. У них только один глаз, с рождения их вскармливают волчьей кровью. Матери даже не прикладывают своих детей к груди, а сразу бросают на произвол судьбы. Когда варвары вырастают, то становятся частью свирепой армии Алистера. Они ездят верхом на спинах невиданных тварей и пожирают плоть своих врагов. Настоящие дикари, бесконечно далекие от цивилизованности.

Я делаю вид, что увлечена вышивкой, а сама наблюдаю за мальчишкой. Он стоит, положив руки на свой маленький пояс, и смотрит в окно. Матиор живет у нас уже месяц в качестве военнопленного. Как сказал мой отец, он — гарант нашей безопасности. Однако, судя по всему, этот план не сработал, ведь Алистер со своей армией ступил на земли Ишрема, и я совсем не уверена в мирном исходе событий. Мальчишка абсолютно не похож на варваров из легенд. Должна признать, Матиор хоть и высок, а кожа его огрубела от солнца, он всего лишь восьмилетний мальчик, и совсем не выглядит так, будто ест плоть своих врагов. У него два глаза теплого шоколадного оттенка, почти сливающиеся по цвету с его длинными темными волосами, заплетенными в косу. Матиор живет у нас уже месяц, но продолжает носит одежду своего народа, отдавая предпочтение меховой жилетке и мягким замшевым штанам и полностью игнорируя дорогие изысканные ткани королевского двора. Он держит руки на поясе, словно надеется, что там вдруг появится нож.

Мальчишка неотрывно, напряженно рассматривает городские стены.

Покои снова наполняются веселым смехом.

— Если не циклоп, то кто же он такой? — спрашивает одна из женщин.

— Выродок? — предполагает другая.

Я протыкаю иглой полотно.

— Достаточно. Матиор — наш гость, очень почетный гость.

— Он настоящий дикарь, моя принцесса…

Я бросаю на фрейлину неодобрительный взгляд, и она замолкает. Ну ещё бы она не замолчала. Она бы не посмела вызвать недовольство принцессы Халлы, единственной наследницы трона Ишрема. И не имеет значения, что мне едва исполнилось шестнадцать лет. Мне никогда не позволялось быть ребенком. В первую очередь, я наследная принцесса, во вторую, девушка на выданье, и только втретью и последнюю очередь — дочь. Чем ближе время приближалось ко дню моего совершеннолетия, тем больше потенциальных женихов из соседних и дальних королевств появлялось у нашего порога. Они буквально осаждали замок, и каждый искренне и страстно желал жениться на мне и «помогать» править Ишремом. Я всегда знала, что мой брак будет заключен по расчету, а не по любви, поэтому стараюсь держать дистанцию и не выказывать ни к кому интереса… даже если мое девичье сердце втайне тоскует по тому или иному чуть более привлекательному и мужественному молодому лорду.

Брак — неизбежная часть моего будущего. Воспротивься я воле отца, как в королевстве неизбежно начались бы волнения, ведь сейчас я единственная наследница трона. С самого детства я знала, что меня выдадут замуж за сильного союзника, и потому никогда не позволяла себе даже мечтать о любви, разве что иногда, украдкой.

Любовь, замужество — все это сейчас волнует меня в последнюю очередь. Судьба моего королевства занимает все мысли. Стены замка сотрясаются, отовсюду слышны крики, и мой следующий стежок получается кривым. Я заставляю себя сосредоточиться только на вышивке даже тогда, когда некоторые из моих фрейлин нервно вскакивают на ноги и быстро направляются к окну. Они смотрят вниз на разворачивающуюся под нашими ногами битву. Когда одна из женщин бледнеет и возвращается на свое место рядом со мной, я понимаю, что все идет не очень хорошо.

Алистер пришел за своим сыном. Циклопы, эти дикие варвары, осадили прекрасное королевство Ишрем, цитадель культуры и просвещения. Я говорю себе, что они всего лишь варвары. Убеждаю себя, что мы намного опережаем их в развитии, в вооружении и искусстве ведения боя. Мы должны победить изящно, искусно.

Но во всех предыдущих сражениях с циклопами Ишрему одержать верх не удалось. А сейчас они стоят буквально у нашего порога, и меня переполняет страх.

— Принцесса, — леди Тамира, вся бледная от страха, вновь садится рядом со мной. — Они прорвались через ворота. Возможно нам стоит укрыться где-нибудь в безопасном месте?

Я тяжело сглатываю и заставляю себя сделать еще один спокойный стежок.

— Нет. Войско моего отца справится. — Я не могу просто малодушно сбежать. Это бы показало, что я не верю в победу отца. Даже если нам всё-таки удастся дать отпор захватчикам-циклопам, стоит просочиться хотя бы слуху об ослаблении королевской семьи, как те, кто раньше был соседом и другом, просто разорвут нас на куски. И уже будет не важно, набросятся ли враги на нас скопом или же по одному. В любом случае войны не избежать.

Краем глаза замечаю, как Матиор подходит ко мне. Для столь юного возраста он удивительно наблюдателен и держится как настоящий взрослый. Он внимательно смотрит на меня своими темными глазами, а я изо всех сил стараюсь продолжать вышивать, хоть руки мои дрожат. Через мгновение он кладет руку мне на плечо.

— Не бойся, Халла. Мой отец победит в этой войне, но я расскажу ему о твоей храбрости.

Я с удивлением смотрю на него, на его загорелое лицо, в темные глаза, на длинные растрепанные волосы, украшенные перьями и мехом. Он всё тот же мальчик-варвар, как и месяц назад, жизнь с моим народом нисколько на него не повлияла.

— Да как ты смеешь! — восклицает леди Тамира и устремляется в нашу сторону, чтобы сбросить руку Матиора с моего плеча. — Для тебя она — принцесса Халла. И тебе не позволено прикасаться к ней! — от самой мысли о его наглости она возмущенно фыркает.

— Но я же принц, — говорит Матиор, и выражение его лица становится по-детски упрямым. — Почему я не могу говорить с ней так, как будто мы равны?

— Потому что ты варвар, — шипит Тамира. Она приподнимает свои пышные юбки, будто пытаясь заслонить меня от его взора. Уголки моих губ непроизвольно дергаются от сдерживаемого веселья, когда в ответ на действия Тамиры, Матиор косится на неё в недоумении. — Да твои люди просто племя странных, неотесанных, примитивных кочевников, недостойные даже целовать пыль у ног принцессы.

— Леди Тамира, — снова начинаю я, готовая осадить её за грубость.

Но прежде, чем я успеваю что-либо сказать, Матиор сам отвечает ей:

— Это твои люди странные, — говорит Матиор. — Мы — воины. — Он гордо выпрямляется во весь свой невеликий рост. — И к концу этого дня ты будешь стоять передо мной на коленях.

Фрейлина возмущенно вскрикивает, но прежде чем я успеваю вмешаться, двери в мои личные покои распахиваются настежь. В комнату врывается лорд Балун, близкий друг и советник моего отца, в сопровождении королевской стражи. Я тут же вскакиваю на ноги, забыв о том, что должна вести себя как леди и сохранять спокойствие. Одежда Балуна вся в крови, а в глазах плещется безумие. Он бешено озирается вокруг и, увидев Матиора, указывает на него кинжалом.

— Вот он. Хватайте маленького дикаря!

Я подозревала, что что-то подобное может случиться, и именно поэтому пленник-варвар весь этот день провёл в моих покоях вместе с моими дамами. Я спокойно подхожу к Матиору, стараясь вести себя как можно более непринужденно и естественно, и холодно смотрю на лорда Балуна.

— Что вы здесь делаете? Кто позволил вам войти в мои покои?

— Прошу простить меня, принцесса, — говорит он мне, тяжело дыша, а я тем временем встаю перед мальчиком-циклопом и пытаюсь спрятать его за своими юбками. Матиор крепко сжимает ткань платья, я чувствую, как дрожь сотрясает его маленькое тело. За всё время, проведенное юным варваром в Ишреме, он ни разу не выказал страха. Его реакция напоминает мне о том, что он все еще очень юн, совсем ребенок, на девять лет младше меня. Я старше на целую жизнь.

Лицо Балуна приобретает неестественную бледность, а руки сжимаются в кулаки.

— Мы проиграли, принцесса. Армии циклопов удалось прорваться сквозь нашу оборону, Алистер безжалостно убил вашего отца и его охрану. Они приближаются к замку, — его голос срывается от едва сдерживаемых эмоций. — Его убили как бешеную собаку! Как будто он ничтожная тварь, пыль под их ногами! — ноздри его раздуваются от гнева, и из взгляда пропадает всё человеческое, лицо приобретает хищные черты. — Отдайте мне мальчишку. Мы сможем отомстить за вашего отца и заставить Алистера заплатить за его смерть, но действовать нужно быстро.

А я стою словно громом пораженная. Его слова ранят хуже арбалетных стрел. Отец мертв. Замок захвачен. Воины-циклопы победили. Королевство падет под гнетом варвара-узурпатора.

Мне нужно быть сильной и решительной. Я должна быть королевой, в которой они нуждаются.

— Мой отец мертв? — шепчу я дрожащим голосом.

Я почувствовала, как Матиор прикоснулся к моей руке и слегка сжал мою ладонь словно в утешение.

Балун кивает, на его лице отражаются неподдельное горе и ярость. За его спиной верная гвардия, неустанно защищающая королевскую семью. Сейчас в глазах воинов отражается боль, боль потери, боль от величайшего провала терзает их сильнее самой страшной боевой раны. Они не лгут мне. У всех этих людей в глазах стоят слезы. Их король мертв, и они подвели его.

— Отдайте мне мальчика, — снова говорит Балун. — Мы сможем отомстить за вашего отца. Мы перережем ему горло и сбросим его тело с крепостной стены. Мы покажем Алистеру, что не сломлены…

— Нет.

Лорд Балун откровенно поражен моим отказом. Он темнеет лицом и грозно надвигается на меня. Пылающий гневом лорд оказывается ко мне слишком близко, с каждым его шагом мое напускное спокойствие тает. Мои дамы не более чем компаньонки, и потому в страхе отступают. Но я стою на своем и прячу Матиора за спиной.

— Отдайте мальчишку, — повторяет он. — Это не женское дело. Война удел мужчин. Вы ничего о ней не знаете. Вы не видели, как убивали вашего отца…

— Мой отец мертв, — твердо говорю я, мой голос звучит спокойно и четко, но душа кричит от боли. — И в ответ вы собираетесь убить маленького мальчика, которого вообще не следовало похищать? Мы — царство света и знаний. Подобный поступок показывает трусость, мы выше этого.

Голос мой звучит сильно и уверенно, хоть колени и дрожат от страха.

— Убейте его или сами будете преданы мечу, принцесса. Неужели вы думаете, что циклопы сжалятся над вами? Над дочерью врага? Да они убьют вас, не раздумывая, — рычит лорд мне в лицо. Он так близко, что я чувствую капельки его слюны на лице.

Матиор пытается выйти из-за моей спины, но я толкаю его обратно за свои пышные юбки и отступаю поближе к резному креслу, тем самым пресекая любые его попытки совершить какую-нибудь глупость, например, попытаться меня спасти.

— Не стойте у меня на пути…

— Мой отец мертв. Значит я теперь королева. А вы — моя королевская гвардия, — я окидываю лорда Балуна и его людей властным взглядом. — Вы смеете идти против моей воли? Матиор — наш почетный гость. Таковым и останется. Пока жива, я не позволю прикоснуться к нему.

— В таком случае вы проживете всего час, — рычит Балун. Он поворачивается к королевской гвардии.

Солдаты смотрят на него, затем на меня и опускаются на одно колено, склонив головы в жесте повиновения. Верные, отважные люди. Их преданность придает мне сил, и я гордо расправляю плечи. Я знаю, что права. Убивать пленников не наш метод, особенно маленького мальчика, который не сделал ничего плохого, кроме того, что родился сыном вражеского короля.

Лорд Балун поворачивается ко мне спиной и стремительно выходит из покоев.

Я быстро моргаю. Все происходит так стремительно. Я делаю глубокий, напряженный вдох. Звуки битвы становятся громче. Матиор сжимает мою руку, придавая мне сил, и я вспоминаю, кто я такая. Ишрем во все времена слыл прекрасным местом, царством знаний, красоты и культуры. Мы не убийцы. Даже если в этой битве мы проиграем.

И пусть мне будет суждено быть королевой всего десять минут, все эти десять минут я буду настоящей королевой для своего народа.

Я оборачиваюсь и окидываю взглядом стулья, хаотично разбросанные по комнате.

— Козира, поставь свой стул рядом с моим, — говорю я, указывая на самое большое после моего резное сиденье. — Матиор будет сидеть рядом со мной как настоящий гость. — Мои фрейлины начинают суетиться, а я снова сажусь на свой стул (теперь мой трон) и старательно игнорирую свое бешено колотящееся сердце. Я тяжело сглатываю и поднимаю голову, чтобы обратиться к страже, ожидающей моих приказов. — Если замок захвачен, а мой отец мертв, то я больше не желаю проливать кровь в этот день. Идите и отдайте приказ сложить оружие. Не все люди моего отца должны умирать во имя Ишрема. — Я разглаживаю свои юбки и окидываю воинов царственным взглядом как настоящая королева. — Мы останемся здесь, чтобы поприветствовать Алистера Завоевателя.

Молюсь лишь об одном: оставаться такой же спокойной, когда Алистер приставит меч к моему горлу, что несомненно произойдет.

Матиор кладет свою руку поверх моей. Его темная кожа так отличается от моей, молочно-бледной, а его рука кажется совсем детской в сравнении с моей.

— Я этого не забуду, Халла.

Я крепко сжимаю его руку и жду, когда наступит мой конец.

Глава 2

МАТИОР

Шестнадцать лет спустя

Я смотрю на погребальный костер моего отца. Жаркое пламя вздымается прямо к небу. По ночной тишине плывут звуки обрядовых песен. Народ обращается к небу и звездам, воспевая деяния великого короля Алистера. Они рассказывают о бесчисленных кровавых битвах, что выиграл отец. О том, как он превратил племя циклопов в грозное царство, которого стоит бояться. О его завоевании Ишрема и соседней Алассии, жители которой сложили оружие, стоило только просочиться слуху о том, что король варваров обратил свой взор в сторону их королевства. Снова и снова звучат песни о многочисленных подвигах Алистера. Пусть некоторые и не совсем правдивые, но все, несомненно, выдающиеся и прославляющие его имя.

Эта ночь для прекрасных слов в честь павшего короля. Время поднимать кубки и прославлять великого воина. С утра же снова будут ждать дела королевства и проблемы завоеванных территорий, которым нужно постоянно уделять внимание, а мой народ будет приветствовать нового короля, но эта ночь только для него. По крайней мере, так должно быть. Советники отца уже начинают кидать в мою сторону вопросительные взгляды.

И, к сожалению, теперь я именно тот, кто должен дать им все необходимые ответы.

Я потираю шрам над глазом — знак моей воинской силы. Десять лет назад я принес его в жертву Богу Арону Тесаку, как доказательство того, что мне не нужны оба глаза, чтобы быть искусным бойцом. Свирепому воину-циклопу достаточно и одного, чтобы безжалостно убивать своих врагов. Эта традиция моего народа стара как само время, но я с готовностью ей подчинился. В этот день я стал мужчиной. И хотя глаза давно нет, иногда шрам зудит.

Я снова прикрываю глаз повязкой и скрещиваю руки на груди, демонстративно глядя на погребальный костер. Краем глаза внимательно наблюдаю за ишремским послом. Человеку хватило наглости явиться посреди праздника и требовать от меня ответов.

Что ж, он их получит на кончике моего копья, если только посмеет прервать обряд.

Но у человека, видимо, остались хоть какие-то мозги. Он бросает на меня встревоженные взгляды, но близко не подходит, не решаясь беспокоить, пока я отдаю дань уважения отцу. Я праздную вместе со своим народом, вплетая голос в канву песни и поднимая рог за рогом во имя него. Пью не каждый раз, но публика, собравшаяся у погребального костра, этого не замечает. Правда, людей это и не должно волновать, все, что от них требуется, — громко и радостно славить короля Алистера, рассказывая небесам о его великих деяниях, чтобы о них услышали боги. Время траура начнется завтра. А сегодня веселись народ, пей и пой, провожая бесстрашного воина в последний путь.

Час за часом бежит время, голоса становятся все тише, а огни костров тускнеют. С последними языками пламени заканчиваются и похороны моего отца. Я совсем без сил, но доволен. Мой отец отправляется к богам с великой честью.

Я накидываю на плечи подбитый мехом плащ и, оставляя погребальные костры позади, устало бреду к самой большой палатке в лагере. Теперь она моя.

— Всего на пару слов, король Матиор, — слышу я умоляющий голос за спиной и от злости сжимаю зубы.

Я так надеялся отложить решение всех вопросов до завтрашнего утра. Понимаю, о чем он хочет спросить, и прекрасно знаю, какой дам ему ответ. Всегда знал его. Но нет у меня ни времени, ни терпения объяснять что-то ему или кому-либо еще. Конечно, король не должен ни перед кем отчитываться… но воины и дипломаты — это абсолютно разные люди. Дипломатам всегда и везде нужны слова, даже когда я предпочел бы просто засунуть копье им в глотку.

Отца бы однозначно развеселила моя кислая рожа. Он бы подтрунивал надо мной и снова напомнил, что словесный спарринг — та же битва, которую король обязан уметь вести, и к ней нужно подходить так же серьезно, как и к сражению на поле боя. Горло сжимается от тоски, я чувствую глубокую печаль, что его больше нет, а мне придется занять его трон. Я бы отдал тысячу хороших лошадей, чтобы отец мог править вечно. Конечно, я всегда хотел стать королем, но совсем не так

Я поворачиваюсь и пристально смотрю на человека, кутающегося в дорожный плащ и упрямо следующего за мной по пятам с кучей свитков под мышкой.

— Угли погребального костра моего отца все еще горят, — предостерегаю я посла. — Ты хочешь, чтобы я разжег новый огонь для твоих похорон?

— Понимаю, что сейчас не самый подходящий момент, — говорит мужчина, невольно съежившись под моим взглядом. Где-то глубоко в душе я даже восхищаюсь этим человеком. Он прекрасно понимает, что может вызвать мое неудовольствие, но не отступает от своих намерений. — Король Матиор, в одном из ваших королевств зреет смута.

— В Ишреме. Мне об этом известно.

Знаю, что последние несколько лет отец совсем не интересовался делами этого королевства, отдавая предпочтение землям с обширными охотничьими угодьями. Ишрем же — тихое и спокойное место. Люди там возделывают поля, а не охотятся на дичь. Они предпочитают грубую ткань мягким шкурам и ценят слова, а не поступки. Трусливый народ, который прячется за каменными стенами от своих владык. Отец хвалился, что шестнадцать лет назад завоевать их не составило труда.

Я думаю о прекрасной принцессе Ишрема, о ее нежных руках и ласковых глазах. Темные волосы, пухлые губы и выкованный из стали дух. Халла. Я не забыл ее.

— Тогда вы знаете, что долгое время ваш отец пренебрегал своими землями, — прямо говорит посол. — Жители Ишрема в отчаянии. Люди исправно платят налоги, все богатства своей земли отдают владыкам циклопам, а взамен получают лишь еще большее бремя. Народ голодает. Все запасы продовольствия пришлось продать в Адассию, чтобы уплатить непомерные суммы налогов. В столице подняли бунт, на дорогах промышляют воры и бандиты, леса наводнили браконьеры. Наместники вашего отца, опьяненные властью и вседозволенностью, творят настоящий беспредел: забирают у бедных людей все, от овец до старших дочерей, утверждая, что это их право, как ставленников циклопов.

— Неужели? — протягиваю я, силясь вспомнить что-нибудь о пограничных заставах и людях, оставленных ими управлять. Среди наместников нет ни одного воина-циклопа. Это просто горстка жалких двуглазых дворянчиков, в чьих жилах вместо огненной воинской крови дрожит водянистый студень. Все они без малейших колебаний признали над собой власть циклопов. Мы кочевники и оставаться надолго на одном месте не для нас. Вот почему людям доверили управление завоеванными землями. Я смутно припоминаю нескольких лордов Ишрема, которые с готовностью склонили головы и получили в свои руки власть до тех пор, пока не попытались бы собрать армию против моего отца.

Я знал, что земли Ишрема остались без внимания. Когда разум начал покидать отца, а болезнь стала отнимать все больше жизненных сил, он вернулся к охоте и старым обычаям. Жить дорогой и охотой не так уж и плохо, но король должен быть в курсе дел всех подвластных территорий, иначе восстаний не избежать.

И, судя по всему, корыстные лордики снова решили откусить руку, которая их кормит.

Посол не отстает от меня ни на шаг, на худом лице заметно напряжение.

— Вы рискуете утратить контроль над королевством, Ваше Величество…

— Я не чье-то Величество, — перебиваю я человека. Все эти странные титулы — еще один обычай Ишрема, который откровенно раздражает. Я не возражаю против «короля», потому что на всех языках мира это слово означает одно и то же, но говорить о моем «Величестве» несусветная чушь. — Если хочешь, называй меня Первым воином.

— Первый воин, — спокойно продолжает мужчина, спешно следуя за мной в палатку. — Как вам будет угодно. Но, прошу вас, прислушайтесь к моим словам. Чтобы предотвратить восстание, нужно принять какие-то меры. Пока жива наследница королевской крови, покоя не будет никогда. Уже сейчас мятежники скандируют на улицах ее имя и требуют вернуть королеву Халлу на трон.

Королева Халла.

Вернее, королева на час. На лице расползается улыбка при мысли о ней. За прошедшие годы воспоминания потускнели, но я помню ее заплетенные в косы волосы, блестящие и гладкие как будто каштаны, бледную словно зимнее небо кожу, красивый изгиб розовых губ и нежные руки. Помню ее грациозную походку и необыкновенную доброту.

Ни одна женщина так и не смогла с ней сравниться.

— Значит, народ выдвигает нелепые требования. И что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? — рассеянно спрашиваю я, снимая плащ и подходя к своему меховому ложу. Мысли все еще заняты Халлой, ее гордой осанкой и пышными юбками. Многие годы я мечтал о принцессе Ишрема, воображая, как укладываю ее на постель из самых лучших мехов и задираю эти юбки, исследуя то, что они так успешно скрывают.

О принцессе не полагается так думать, но меня это никогда не останавливало.

— У меня есть простое решение, — говорит посол.

Просто не бывает никогда, но я заинтригован и отгоняю прочь мысли о прекрасной принцессе, готовый выслушать предложение человека.

— Я слушаю.

— Пошлите убийцу, — прямо говорит мне мужчина. — Пусть займется этой проблемой. Если принцессы не будет в живых, она не сможет занять трон. Нет наследницы, нет и проблемы. Королевская династия Ишрема умрет вместе с ней. Решение, несомненно, неприятное, но действенное.

Голос посла полон отвращения. Ясно без слов, что человеку совсем не по душе собственное предложение, но другого выхода он не видит.

Такова жизнь дипломата — предлагать жесткие решения проблем своему королю и надеяться, что кто-то другой возьмет вину на себя. Меня совсем не удивляет его предложение. Это что-то вроде человеческого обычая радикально и без лишнего шума устранять соперников и угрозу. Циклопы так не поступают, мы предпочитаем встречаться на поле боя и проливать кровь во имя Арона Тесака.

Предложение посла было логичным и ожидаемым… но к чему я оказался не готов, так это к яростному желанию, что поднимается во мне. Не убить Халлу, а убить любого, кто посмеет подобное предложить.

Моя.

Всегда была моей.

И всегда будет.

Стараясь сохранять невозмутимость, я неспешно отстегиваю перевязь с мечом. Это был долгий и тяжелый день, и завтрашний обещает быть не легче.

— Никто не тронет принцессу Халлу. У меня есть другая идея, — говорю я ему. Многие годы я в тайне лелеял ее. Мечта, о которой я и думать не смел, пока отец был жив. Теперь, когда он умер, а Ишрем погрузился в хаос, эта мысль не давала мне покоя.

Каждый день. Каждый час.

И кто сейчас может что-либо мне запретить? Теперь я Первый воин. Мое слово — закон. Я могу править своим королевством как сам того пожелаю.

— Ваше… эм, Первый воин, прошу вас прислушаться ко мне. Ишрем — это проблема, — продолжает мужчина. — Нужно каким-то образом ее решить, и сделать это в ближайшее время. Потребуется демонстрация силы и быстро…

— Считай, что проблемы больше нет.

Я рывком снимаю наплечники, дергая за кожаные завязки.

— Как?

Когда я заканчиваю объяснять прекрасный в своей простоте план, посол удивленно смотрит на меня.

— И вы сделаете это ради своего королевства? Для Ишрема и племен циклопов?

Я не могу удержаться от улыбки. Он думает, что я делаю это ради Ишрема? Забавный. Да мне плевать на Ишрем.

Я делаю это для себя, потому что теперь я — Первый воин. Я король.

И получаю все, что хочу.

Глава 3

ХАЛЛА

Ранним утром читать почему-то особенно приятно. Я сижу во внутреннем дворике храма богини Риекки с томиком молитв в руках. Откровенно говоря, от молитвенника в книге только обложка, а внутри — поэмы о любви. Чтение для удовольствия, особенно такое провокационное, запрещено в храме богини мира. Но иногда сюда заезжают торговцы, и мне удается тайком купить одну-две книги.

Это единственное удовольствие, которое я себе позволяю. Святая обитель, приютившая меня, живет по строгим правилам. Моя жизнь ничем не отличается от размеренной жизни служителей храма. Келья серая без окон. Волосы я убираю в косы на принятый здесь манер. Мое платье — серый бесформенный балахон. Я не ем мяса, питаясь лишь хлебом и выращенными в огороде овощами. Работаю на благо храма и каждую ночь в час молитв великой богине пою вместе с другими жрицами.

Прошло так много лет, что, наверняка, никто и не вспомнит, что когда-то я, пусть и совсем недолго, но была королевой. В далеком прошлом носила роскошные одеяния и проводила дни, представляя, как буду править своим королевством.

Никому бы и в голову не пришло, что я особа королевских кровей, за руку и сердце которой боролись достойнейшие представители аристократии Ишрема и соседних стран. Теперь я всеми забытая и покинутая старая дева. И умру, так и не познав любви, в одиночестве в окружении серых стен, серых же одежд и жизней.

Так что запретная книга не такой уж и страшный грех, а единственное спасение в океане серости.

На очередной странице замечаю рисунок. Постыдный. Греховный. Я спешно захлопываю книгу и тревожно оглядываюсь по сторонам, но двор как и прежде пуст. Если, конечно, не брать во внимание прыгающих по веткам и весело щебечущих птиц. Воздух благоухает дивными ароматами зеленеющих садов, экзотических растений и душистых трав. На мое счастье, я здесь совсем одна. Прикусив губу, украдкой открываю книгу и внимательно изучаю рисунок.

На странице изображен мужчина с длинной косой. Он стоит на коленях под пышными юбками женщины, уткнувшись в развилку между ее бедер. Мужчина непристойно высунул язык и словно ласкает им самые сокровенные места женщины. Какое-то безумие. Я переворачиваю книгу, решив, что, возможно, смотрю на картинку под неправильным углом. В свое время фрейлины многое мне рассказывали о том, что происходит между мужчиной и женщиной после свадьбы. О том, что я буду обязана подчиняться плотским желаниям моего мужа. О том, какой должна быть королевская невеста.

Но ни о чем подобном я никогда не слышала.

Уверена, меня бы обязательно просветили на этот счет.

— Ваше Величество?

Я захлопываю книгу, мои щеки пылают.

— Я просто молюсь.

— Конечно. Простите, что прерываю вас. — Жрица кланяется мне так низко, что ее серо-стальные косы повисают в воздухе. — К вам посетители.

Взволнованная и сильно смущенная от того, что застали врасплох, я спешно поднимаюсь на ноги, прижимая книгу к груди.

— Вы же знаете на каких условиях меня оставили в обители. Любые встречи под запретом.

Если я ослушаюсь, если хоть посмотрю в сторону трона, смерти не избежать. Мне это хорошо известно. Умирать нет никакого желания, поэтому и живу я тихо, неприметно и до безумия одиноко. Все, что мне остается, — лишь участь никому не нужной старой девы. Жрицы богини мира прекрасно об этом знают, но иногда кто-нибудь забывает. Но себе я такого позволить не смею.

— Кто бы ни пришел ради встречи со мной, я не могу его принять. Принцессы Халлы больше нет. Пожалуйста, передайте визитерам мои слова.

Жрица колеблется.

— Я… я не могу, Ваше Величество.

Она в волнении заламывает руки, а на бесстрастном лице появляется выражение крайней обеспокоенности.

По спине пробегает холодная дрожь.

Я, кажется, поняла в чем дело. Знаю, почему она не может отослать моих гостей прочь.

Вот и настал тот день, которого я с ужасом ждала шестнадцать лет. Знала, что когда-нибудь это обязательно произойдет. О наследнике королевской крови невозможно просто забыть. Я прекрасно понимала, что, ступив в святую обитель, уже никогда ее не покину. И однажды кто-нибудь вспомнит, что принцесса Ишрема жива, и задумает убить меня. Я слышала о беспорядках в столице и молилась, чтобы мое имя нигде не всплыло. Знаю, что люди страдают под гнетом циклопов, но старательно вытравляю все мысли и чувства по этому поводу из головы и сердца. Вмешаться равносильно тому, что я сама попрошу своих врагов убить меня где-нибудь в подворотне.

Впервые оказавшись в храме Риекки, несмотря на заверения в моей полной безопасности, я не находила себе места от беспокойства. Ничего не ела, пока кто-нибудь другой не попробует еду первым. Никуда не ходила одна. За каждым поворотом мне чудились убийцы. Но прошел год, а за ним пять, десять, и я, наконец, почувствовала себя в безопасности. Беспокойство исчезло, а вместе с ним мои молодость и красота. Ощущение нависшей надо мной угрозы смерти испарилось без следа.

Но сейчас подзабытое чувство ужаса нахлынуло с новой силой, и меня замутило.

Неимоверных усилий стоило держать себя в руках и внешне оставаться невозмутимой. Я знала, что этот день настанет. Меня бы просто не оставили в покое. И все же сейчас, когда моя смерть стоит у порога… я не хочу умирать. Я должна встретить ее с честью и достоинством, как и подобает царствующей особе… но я не готова.

Я безумно хочу жить, даже если все мое существование складывается из тишины и одиночества среди последователей Риекки.

Но права выбора у меня нет уже давным-давно. Я крепко сжимаю книгу и гордо поднимаю подбородок.

— Проведите их ко мне и, пожалуйста, уходите. Прошу вас, скажите всем, чтобы держались подальше отсюда, пока мои посетители не покинут храм.

Если цель их визита отправить меня в царство богов, я не хочу, чтобы кто-нибудь из жриц пострадал из-за меня. Служители Рикки всегда были добры ко мне, не хочу подставлять их под удар.

Жрица кивает и спешно уходит. Она не смотрит мне в глаза, возможно, чувствуя вину, но я знаю, что поступаю правильно. Что ж, вот и настал тот час, которого я с ужасом ждала так долго.

Стоит ли снова сесть на скамейку, чтобы скрыть дрожь в ногах, или остаться стоять? Решаю, что садиться не стоит, нужно гордо смотреть в лицо опасности, крепко стоя на ногах. Интересно, как выглядит мой убийца? Будет ли смерть от его руки быстрой и безболезненной? Буду молиться, чтобы он не использовал яд или пытки. Сомневаюсь, что достаточно сильна, чтобы выдержать долгую и мучительную смерть.

Но, к сожалению, меня вряд ли кто спросит.

Так тихо вокруг, лишь где-то вдалеке щебечут птицы. Но вдруг я слышу приближающийся звук шагов, за ним и шорох одежд, скрип кожаных сапог, шелест тяжелых плащей и звон металлических пряжек. Звуки становятся громче, желудок сжимается от страха, но я стараюсь держать себя в руках и не выказывать, обуревающих эмоций.

Будет крайне унизительно расстаться с содержимым желудка прямо на глазах своих убийц.

В поле зрения попадают четверо мужчин, и меня бьет нервная дрожь. Я пристально их разглядываю, стараясь запомнить лица, но неизменно взгляд стремится к одному из них. Мужчина стоит чуть впереди, одетый в белоснежный меховой плащ, у него длинные черные волосы, выбритые с одной стороны и ниспадающие с другой, повязка на глазу закрывает половину лица. Он загорел и чисто выбрит. Под плащом нет никакой одежды, кроме грубых кожаных штанов и сапог с металлическими пряжками. На поясе закреплены мечи, а у каждого из его спутников за спиной висит по паре скрещенных между собой копий.

Воины-циклопы.

— Приветствую, — говорю я как можно более холодным тоном. — Чем обязана подобной чести?

К моему удивлению, высокий, красивый мужчина, от которого невозможно отвести взгляд, вдруг широко улыбается, идя в мою сторону. Взволнованная его непонятной реакцией, я все же стараюсь сохранять спокойствие. А воин подходит все ближе. Мужчина великолепен. Его улыбка просто ослепляет и заставляет мое сердце стучать быстрее. Я не должна так волноваться при виде красивого мужчины. Он собирается меня убить. Так что следовало бы уделить больше внимания мечам на его поясе, а не красоте улыбки.

Очевидно, долгое одиночество помутило мой рассудок.

Я изо всех сил стараюсь отвести от мужчины взгляд, сосредоточиться на чем-нибудь другом, а не пятился на литые мышцы варвара. Внимательно рассматриваю его белый меховой плащ. Я где-то читала, что лишь достойнейшим позволено носить белый мех. Такие войны пользуются всеобщим уважением и обладают определенной властью. Очевидно, что из всей четверки незнакомцев главный именно он.

— Принцесса Халла. Вижу, годы были к тебе добры, — говорит мужчина, приближаясь ко мне. Он не тянется за своими мечами, но это только пока.

Неужели он говорит правду? Здесь нет зеркал, ибо служители Риекки считают тщеславие страшным грехом. Воин ведет себя так, словно мы знакомы, но я его не узнаю. Я изучаю его лицо, красивые высокие скулы, бронзовую кожу, мускулистое тело и снова краснею. Я не знаю ни одного циклопа, и, если уж на то пошло, ни одного мужчины, и почти уверена, что такого мужчину я бы точно запомнила.

Он к тому же еще и молод. Моложе меня однозначно, а я живу в храме уже больше шестнадцати лет.

— Вы ставите меня в неловкое положение, сэр. Я вас совсем не узнаю.

Он улыбается еще шире. Белоснежная улыбка сильно выделяется на его суровом лице.

— Я так и предполагал. Я немного изменился с нашей последней встречи. — Он поднимает руку, указывая на свою голову. — Стал немного выше ростом.

Изменился? Выше ростом? И тут на меня нахлынули воспоминания. Я пристально смотрю на воина, силясь разглядеть маленького, спокойного мальчика в этом красивом, властном мужчине.

— Матиор?

— Ты все-таки вспомнила.

Мне нужно что-нибудь сказать, но слова словно застряли в горле. Этот человек совсем не похож на маленького Матиора из моих воспоминаний, на того серьезного мальчика с большими темными глазами, растрепанными волосами и хмурым лицом. Мужчина передо мной радостно улыбается, глядя на меня, а на месте двух прекрасных глаз остался лишь один. Он стал таким высоким, возвышается надо мной словно скала.

— Я… ох. Да, я помню вас. Хорошо выглядите, принц Матиор.

— Первый воин Матиор, — поправляет он. — Или король Матиор, если тебе так больше нравится. Отец мертв, и все его земли теперь принадлежат мне. Я полноправный правитель всех завоеванных циклопами территорий, включая Ишрем и Адассию.

У меня кружится голова. Король Алистер мертв. А это значит, что Матиор пришел убить меня, чтобы окончательно утвердиться на троне.

— Я все понимаю.

Не ожидала, что мой убийца окажется таким. Я долго и пристально изучаю мужчину, а он словно чего-то ждет от меня. Слез? Гнева? Борьбы?

Я давно смирилась с неизбежным. Поэтому лишь крепче прижимаю томик стихов к груди и стараюсь не думать о том, что мой труп найдут с книгой, полной непристойных картинок. Но тут уж ничего не поделаешь.

— Ты сделаешь это быстро во имя нашей давней дружбы?

Мужчина склоняет голову набок, и волосы падают ему на плечо.

— Что сделать быстро?

— Убить меня.

Матиор, если это действительно он, кривит губы в такой знакомой мрачной улыбке, от чего тут же все сомнения испаряются. Он действительно тот мальчик из моего далекого прошлого.

— Я не собираюсь убивать тебя, Халла.

— А разве не за этим вы приехали?

— Нет и никогда не собирался.

Категоричность Матоира сбивает с толку. Я нервно сжимаю губы и изо всех сил стараюсь не дрожать. Он совсем меня запутал.

— Тогда я не понимаю цели вашего визита.

Матиор пристально смотрит на меня, его темный взгляд словно пытается проникнуть мне прямо в душу.

— И даже не догадываешься?

Но я в ответ лишь отрицательно мотаю головой, от чего тяжелые косы начинают раскачиваться. Матиор ловит одну из них и, взвесив на ладони, осторожно поглаживает. От его прикосновений в животе почему-то разливается тепло, а внутри что-то сладко трепещет. А я, наконец, осознаю, как близко он успел подойти ко мне.

— Помнишь, как воины Ишрема ворвались в твои покои и потребовали убить меня? А потом они собирались сбросить мое тело со стены, чтобы отомстить за смерть короля.

Конечно, помню. Мне никогда не забыть свой бессильный гнев от одной лишь мысли об убийстве маленького, беспомощного, ни в чем не повинного мальчика. Как можно вымещать на ребенке разочарование от войны? Но лучше всего мне запомнилось, как Матиор сжимал мою руку своей маленькой ладошкой, когда я прятала его за своими юбками. Этот момент навсегда отпечатался в моей памяти.

— Помню.

— А помнишь ли ты, что я пообещал, когда ты решилась сдаться моему отцу?

Я отрицательно качаю головой. Тот день прошел как в тумане. Я смутно помню горе от смерти отца, вид его головы, насаженной на пику, когда, пронесшись вихрем по улицам королевства, варвары вошли в замок. Помню ужас, когда от страха не сразу смогла сесть на трон. Помню, как надевала королевские регалии Ишрема только для того, чтобы на коленях преподнести их королю Алистеру, не проносив их и часа. Помню, как варвары кричали, призывая своего владыку убить меня. Они хотели обезглавить меня.

Но меня оставили в живых. Так я и оказалась в храме Риекки. Алистер, не отличавшийся ни милосердием, ни добротой по отношению к своим недругам, оставил в живых наследницу врага. Непостижимо.

— К сожалению, я не помню.

— Я обещал, что с тобой ничего не случиться. Что я буду защищать тебя, потому что ты принадлежишь мне. Помнишь?

Как ни странно, что-то такое я припоминаю и улыбаюсь Матиору.

— Да, помнится, я думала, что для такого маленького мальчика, у тебя до странности собственнические замашки. Я рада, что мы были друзьями.

Выражения лица Матиора становится странно напряженным, но он продолжает играть с кончиком моей косы.

— Значит, ты думала, что я шучу?

Я молчу, трудно сосредоточиться, когда воин так близко. От него пахнет потом, лошадьми и свежим воздухом. Казалось бы, подобная смесь ароматов должна быть отталкивающей, но лишь навевает на меня тоску. Я безумно скучаю по внешнему миру. Мне нравится его запах. Прекрасно знаю, сейчас не время и не место для подобных мыслей, но боже мой, Матиор стоит так близко, мысли разбегаются и думать о чем-то серьезном просто невозможно.

— Я считала, что ты пытаешься защитить меня в какой-то своей своеобразной манере, — пробормотала я. — Так же, как я оберегала тебя.

— Я имел в виду ровно то, что сказал. Уже тогда ты принадлежала мне. И сейчас я пришел за тобой.

Глава 4

ХАЛЛА

Я потрясенно смотрю на Матиора. Из вмиг ослабевших рук выпадет книга.

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю чуть слышно. Страх сковывает по рукам и ногам, а щеки горят огнем. Он приехал за мной. Обычаи циклопов сильно отличаются от привычных народу Ишрема, так что его намерения мне не известны. Возможно, Матиор собирается забрать меня из обители лишь для того, чтобы провести по улицам Ишрема закованной в кандалы. Может, он желает показать народу их бывшую королеву сломленной и покорной? Мой предок именно так поступал со своими врагами. Однако всерьез задуматься о подобном исходе нашей встречи не дают мысли о том, как ласково Матиор перебирал в руке мою косу.

Думы улетают далеко от тревожной действительности… все чаще возвращаясь к той картинке из книжки.

«Я пришел за тобой».

По телу разливается сладкое тепло. «Ты глупая старая дева, — говорю я себе. — Не позволяй ослепительной улыбке затуманить свой разум. Он враг, а ты — бесправная пленница».

Матиор наклоняется и поднимает с земли мою книгу. Он внимательно изучает обложку, от чего мое сердце испуганно замирает.

— Молитвы Риекки? — испытующе смотрит на меня воин. — Значит, ты приняла обет мира?

Стала ли я послушницей Богини?

— Нет, вовсе нет.

— И все же ты читаешь молитвы? — он снова разглядывает обложку, затем раскрывает книгу и начинает бегло просматривать страницу за страницей. И вдруг останавливается.

На лице воина медленно проступает улыбка, когда он натыкается на картинку.

Горячее смущение вновь разливается по лицу, жжет щеки и шею. Хочется вырвать у него из рук эту отвратительную книгу и забросить куда подальше, в самый темный и пыльный угол моей кельи, чтобы больше ее никто не увидел.

Матиор бросает на меня лукавый взгляд.

— Признаюсь честно, никогда не уделял особого внимания культу Риекки, но что-то не припомню ничего подобного в их молитвах.

Я выхватываю книгу из его рук и прижимаю к груди. Даже знать не хочу, что за изображение ему попалось. «О Богиня, как же стыдно».

— Скажите, зачем вы приехали? Что вам нужно?

Он смеется.

— Милая Халла, неужели ты не догадываешься?

— Цель вашего визита мне неясна.

Я стараюсь спрятать смущение и неуверенность за холодными фразами и светскими манерами, но щеки пылают огнем, а сердце колотится как сумасшедшее.

— Зачем вы приехали, если не собираетесь избавляться от последнего законного наследника трона Ишрема?

— Я же говорил тебе, чего хочу. Или все же упустил этот момент?

— Что вам нужно?

— Ты. — Он окидывает меня обжигающим взглядом.

И снова я теряю дар речи.

— Король Матиор…

— Зови меня просто Матиор. В титулах нет нужды.

Я делаю глубокий вдох и крепче прижимаю книгу к груди. Страх исчез, оставив после себя сумбур в голове.

— Ты меня совсем запутал. Не знаю, что и думать. Мне казалось, что ты приехал… ты приехал… — я просто не могу произнести это вслух.

— Чтобы избавиться от соперника на трон? — на лице его мелькает ироничная усмешка. — С последней нашей встречи, конечно, прошло много лет, но я никогда не желал тебе зла. И от слов своих не отказываюсь. Ты в безопасности, потому что ты моя.

— Ты же был ребенком, — возражаю я. — Я не жду…

— Мое решение не изменилось, — твердо говорит он, окидывая меня пламенным взглядом, от которого перехватывает дыхание. Воин снова ловит кончик моей косы, отчего тело пробирает дрожь.

— Ты вся дрожишь. Присядь.

Матиор приобнимает меня за талию и ведет к ближайшей скамейке. Конечно же, его близость делает все только хуже: ноги не слушаются, тело словно ватное, но мне даже удается сесть с некоторой толикой грации. Аккуратно кладу книгу рядом с собой (а главное, подальше от излишне любопытного воина) и расправляю свое уродливое одеяние. Как бы мне хотелось вместо этого серого ужаса облачиться в какое-нибудь из тех прекрасных нарядных платьев с жестким корсетом, что я носила, будучи принцессой. Не потому, что они мне так сильно нравились, а потому что в них я чувствовала себя истинной королевой, величественной и могущественной.

Матиор садится рядом и внимательно смотрит на меня.

— Вижу, мое предложение шокировало тебя.

— Я не понимаю, — тихо говорю я ему. — Почему…

Он поднимает руку, призывая меня к молчанию.

— Мы с тобой прекрасно знаем, что, пока ты жива, а я занимаю трон, в Ишерме не будет покоя.

В горле снова пересохло. Конечно, знаю. Потому и решила, что Матиор собирается меня убить.

— Значит, ты решил… сделать меня своей наложницей?

В какой-то мере я даже польщена таким предложением, но совершенно не понимаю, чем это может помочь. Народ Ишрема сочтет подобный поступок крайне оскорбительным. Мыслимо ли, их некогда королеву заточают на долгие годы в святой обители только для того, чтобы в один прекрасный день она оказалась в постели повелителя циклопов. А что до моих чувств?… Что ж, я уже давно не юная и полная жизни дева. Мне тридцать три года. Брачный возраст миновал много лет назад. Кому нужна наложница, у которой уже появились первые седые волосы, да и грудь уже не такая высокая и упругая как раньше?

— Наложницей? Нет. Я хочу взять тебя в жены.

Под его пристальным, изучающим взглядом я чувствую себя голой.

— Спасение в единстве. Объединить две наши семьи мне кажется прекрасной идеей. Такие союзы обычное дело у человеческой аристократии, не так ли?

Брачный союз представителей соседних королевств — да. А вот завоеванного королевства с королевством-захватчиком — нет. Объединить воинственные племена циклопов и мой миролюбивый народ? Невозможно.

— Ты таким образом пытаешься меня спасти?

И вновь на лице воина появляется эта ленивая, порочная улыбка, от которой сердце замирает.

— Ты снова ошибаешься во мне, Халла. Дело совсем не в спасении жизни. Повторюсь, я делаю это потому, что тебе суждено было стать моей. — Матиор берет меня за руку, подносит ко рту, и языком скользит по центру моей ладони. А затем целует ее. — Со всей серьезностью заявляю: ты моя, Халла. И как король я получаю то, что хочу, а хочу я тебя. Ишрем может сгореть до тла, мне все равно. Одно твое слово — и я разрушу его до основания. Попроси — и королевство станет твоим… если ты будешь моей.

От волнения мне трудно дышать.

— Ты… ты хочешь меня?

— Да, и всегда хотел только тебя одну. — Он ласкает губами кончики моих пальцев. — Хочешь, покажу как сильно?

Я словно олень перед охотником: не убежать, не спрятаться, не воспротивиться… но я и не хочу. Я страстно желаю узнать, что скрывается за его словами, хоть и прекрасно осознаю всю опрометчивость подобного решения. Еще совсем недавно я верила, что Матиор перережет мне горло. Как мог мой мир так быстро перевернуться с ног на голову, что на смену мыслям о смерти вдруг пришли мысли о замужестве?

— Но…

Матиор снова ловит кончик моей косы. Типичная прическа служителей богини Риекки состоит их двух простых тонких косиц по бокам головы и одной толстой, начинающейся у затылка. Не самая красивая прическа, но, когда живешь в изгнании, это последнее, на что обращаешь внимание. Воин легонько тянет за косу, притягивая меня поближе, и моя неуверенность в себе испаряется: в его глазах я вижу лишь восхищение и страсть. Дыхание Матиора обжигает мне щеку, а мгновение спустя — горячие губы накрывают мои, затягивая в поцелуй и лишая дыхания.

Отшатнувшись, смотрю на Матиора круглыми от шока глазами. От резкого движения коса выскользнула из его руки. И я испуганно прижимаю к груди ее освободившийся кончик. Это был мой первый поцелуй. До официальной помолвки ко мне и прикоснуться никто не смел бы. Матиор прибыл в обитель всего пять минут назад, а уже успел украсть мой первый поцелуй. Я возмущена… и очарована.

Сильные эмоции кружат голову впервые за долгое время тихой жизни в храме Риекки.

А воин лишь дерзко улыбается, словно он доволен моей реакцией.

— Что случилось, Халла? Я позволил себе лишнего? Извиняться не буду.

— Ты же король. Ты можешь позволить себе все, что угодно, — медленно отвечаю я, все еще не отойдя от шока. — Все в королевстве принадлежит тебе, включая меня.

Он фыркает, видимо, мой ответ ему не слишком понравился.

— У тебя есть выбор. Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать, не хочу, чтобы ты всю жизнь чувствовала себя бесправной пленницей и презирала меня. Ты спасла мою жизнь, не хочу разрушать твою. Если решишь остаться здесь и жить среди жрецов Риекки, пожалуйста. Но придется сменить имя. А Халла, принцесса Ишрема, умрет от страшной лихорадки. Ты просто станешь одной из раскаивающихся, решивших посвятить свою жизнь искуплению грехов и служению богине. Если ты этого хочешь, препятствовать не буду.

Матиор снова ловит кончик моей косы и начинает нежно поглаживать.

— Если же решишь стать моей, то должна понимать, что поженимся мы по обычаям циклопов.

— Ох, — мой голос дрожит, голова кружится. Матиор так близко… не собирается ли он снова поцеловать меня? Сладкое тепло накатывает волнами, скапливаясь жарким пульсирующим океаном внизу живота. Подобные ощущения мне знакомы. Иногда, оставаясь в полном одиночестве, я позволяла себе тайные, запретные прикосновения. Но сейчас вместо томного жара внутри пылает настоящий огонь. И мне хочется снова почувствовать прикосновение губ Матиора к своим, пусть это и форменное бесстыдство…

— Расскажи мне.

— Свадьба по обычаям моего народа длится три дня.

Звучит не так уж и плохо. Брачные церемонии Ишрема иногда кажутся бесконечными, их продолжительность зависит от количества жрецов-представителей разных богов, участвующих в обряде. Кроме самого ритуала соединения пары на каждой свадьбе в обязательном порядке есть пир с танцами, а если брачный союз заключается между наследниками королевств-союзников, то свадебное торжество может продолжаться неделями, пока все гости не прибудут на радостное событие. Именно такой и я представляла собственную свадьбу.

— Три дня, — эхом отзываюсь я. — Что ж, прекрасно.

— Первый день — Смотрины невесты. Тебе придется предстать передо мной совершенно нагой, показать свою истинную суть без лишних условностей и скрывающего покрова одежды. Обряд проходит в окружении свидетелей как гарантия того, что никакие недостатки или дефекты не останутся незамеченными.

От шока перестаю контролировать выражение лица — глаза широко распахиваются сами собой. Раздеться догола на глазах у толпы? Словно самый страшный кошмар наяву. Вот, значит, что за обычаи у циклопов.

— На второй день церемонии состоится Вкушение невесты. На этом этапе обряда также будут присутствовать свидетели, их задача удостовериться, что мои ласки тебе приятны.

Непроизвольно хмурюсь, не могу понять, о чем он говорит.

— Вкушение? Ты говоришь о поцелуях?

Матиор улыбается, что-то опасное, грешное чудится мне в этой улыбке.

— А разве я говорил что-то о поцелуях, милая Халла? Я раздвину твои сладкие бедра, и испробую тебя на вкус. А ты должна будешь оценить, достаточно ли я искусен, чтобы стать твоим мужем.

Его ответ потряс меня до глубины души. Перед глазами невольно встает неприличная картинка из моей книги. По телу снова разливается тепло, а в голове пусто. Пытаюсь что-то сказать, однако выходит только:

— Ох, так… так… — голос срывается, откашлявшись, я продолжаю: — А что происходит на третий день?

— Притязания на невесту. Ночью третьего дня ты станешь моей.

Его взгляд обжигает желанием.

— Подумай о моем предложении. Решишь выйти за меня замуж — должна будешь принять обряды моего народа. Другого выхода нет. Попробуй я поступить иначе, и тут же поползут сплетни о том, что я насильно взял тебя в жены. Я хочу тебя, в этом не сомневайся, но Ишрему нужен покой.

Он встает прежде, чем я успеваю что-нибудь сказать.

— Я вернусь утром за твоим ответом.

А я так и остаюсь сидеть на скамейке и беспомощно наблюдаю за тем, как Матиор со своими воинами уходит прочь со двора.

Глава 5

ХАЛЛА

Поздней ночью, лежа в кровати, я не могу уснуть, мысли о свадебных обычаях циклопов не дают покоя. Говоря откровенно, я скорее думаю о Матиоре. Он ушел, а все мои мысли только о нем. Я не ожидала снова его увидеть. Тем более таким взрослым, диким и неукротимым, настоящим мужчиной с порочной улыбкой, от которой сердце стучит как сумасшедшее.

Матиор хочет жениться на мне.

Не из-за Ишрема. А потому что хочет меня. Все эти долгие годы он желал лишь меня одну. Не знаю, что и думать. Я прижимаю к груди колючее одеяло и пытаюсь понять, что делать. Если решу остаться в храме Риекки, он позаботится о моей безопасности. Придется отказаться от имени, от прошлого, от своего собственного «я» и стать одной из сотен безликих послушниц. Я проживу остаток своих дней в окружении серого цвета.

Честно говоря, это не самый плохой вариант. Служители Риекки всегда были добры ко мне.

Но такая жизнь не для меня. Я просто не вписываюсь в рамки их тихой реальности. Только то, что я прожила в храме шестнадцать лет в мире и спокойствии, еще не означает, что принадлежу этому месту. Мое призвание совсем не в том, чтобы служить богине: я смотрю на окружающих меня людей, вижу в их глазах ярую преданность вере и служению и чувствую себя лицемеркой.

Но смогу ли я выйти замуж за воина-циклопа? Перед глазами встает образ Матиора: устрашающего вида повязка на глазу, закрывающая половину лица, меховой плащ, подчеркивающий литые мышцы на обнаженном торсе, грозное оружие, пристегнутое к поясу. Матиор грациозный и стройный, но мускулистый. Любая женщина с гордостью назвала бы такого мужчину своим. Он, несомненно, благороден. И если этот мужчина хотя бы вполовину так же рассудителен, как мальчик из моих воспоминаний, то он будет прекрасным королем.

А я… стара.

Тридцать три — это не так уж и много, по правде говоря. Но для невесты это слишком большой возраст. Я старая дева, которую следовало выдать замуж в юности, когда в списке приданого еще значился трон Ишрема. Теперь я никто, и у меня ничего нет. Даже серое платье, что на мне, принадлежит храму.

Хотя нет. У меня есть тайник с непристойными книгами.

И я снова краснею, вспоминая выражение лица Матиора, когда, листая книгу, он наткнулся на страницу с рисунком. Воин не выглядел шокированным, скорее… заинтересованным. Заинтригованным. Возбужденным?…

Дыхание учащается, а рука, словно обретя собственную волю, медленно скользит под одеяло. Меня одолевает внезапное желание прикоснуться к себе в самом сокровенном и запретном местечке и снова почувствовать сладкое напряжение, томно разливающееся по телу. Смежив веки, я представляю себе, что это Матиор в точности как на картинке нежно и страстно ласкает меня, от чего из груди вырывается низкий стон.

В ужасе я закрываю рот рукой и замолкаю, надеясь, что никто ничего не услышал. Но храм, как и прежде, погружен в сонное молчание, жители его крепко спят и не спешат врываться в мою келью, беспокоясь о моем благополучии, так что можно расслабиться.

Но не получается. Я должна думать об Ишреме, о пользе, которую я могла бы принести своему народу, став женой короля. Неважно какого, главное, что в моих силах добиться перемен, если удастся расположить мужа к себе. Но все мои мысли о Матиоре. Смогла бы я сама поцеловать его? И что бы почувствовала? А что бы почувствовал он, лаская меня?

Воистину, я ужасный человек.

Неясная тревога и волнение переполняют меня. Я не могу заснуть, стоит закрыть глаза, как тут же нападают беспокойные мысли о завтрашнем дне и выборе, который нужно сделать. Я хочу сказать «да». И даже если в будущем Матиор изменится в худшую сторону, я смогу сделать больше для народа Ишрема, будучи женой короля, чем просто прячась в храме Риекки до конца своих дней. Но я ведь старше Матиора. Он сейчас в самом расцвете сил, ему должно быть где-то около двадцати четырех лет. А мне через месяц исполнится тридцать три. Матиору бы найти себе молодую и милую невесту, которая поможет укрепить его позиции на политической арене. Вместо этого с моим «да» он получит пожилую женщину, у которой нет ничего, кроме бесполезной фамилии и груди, которая еще не успела обвиснуть, но скоро начнет.

Знаю, что у меня приятная внешность и я хорошо разбираюсь в придворном этикете, но это не делает меня лучше дюжин других принцесс вдвое моложе меня. Любая из них была бы в восторге, заполучив такого привлекательного супруга. И то, что Матиор циклоп, совсем неважно. Пусть их обычаи чужды обычному человеку, но они сильное племя и чтут заповеди своих богов. На мой взгляд, это не самый плохой выбор.

Мне хочется сказать «да»… но я в ужасе от того, что за ним последует. Впервые за шестнадцать лет я покину стены мирного храма Риекки и вернусь в мир как принцесса Халла из Ишрема. Я обручусь с человеком, завоевавшим мое королевство, чей отец убил моего отца на поле битвы. Я вернусь с ним в Ишрем, где и начнется церемония бракосочетания.

«Три дня, — сказал он. — Три церемонии».

Первый день церемонии — Смотрины невесты. Мне придется предстать нагой перед всем двором. От одной лишь мысли об этом бросает в дрожь. Даже если бы мое тело было юным и подтянутым, я бы пришла в ужас от подобной перспективы. Но это традиция, и не похоже, что Матиор уступит, попроси я отойти от канонов церемонии.

Ах да, на следующий день мне предстоит пройти через обряд Вкушения невесты, от чего я начинают нервничать еще сильнее. Матиор будет ласкать меня как на том злосчастном изображении, да еще и при свидетеле. Мне не понять смысл подобной церемонии, но само предстоящее действие одновременно и возбуждает, и пугает.

Третья церемония кажется чем-то абсолютно незначительным. Если я смогу пережить первый и второй день свадебного обряда, не сбежав от страха и смущения, то, конечно же, соединение с новоиспеченным супругом не должно стать чем-то невыполнимым.

Безусловно, беспокоиться не о чем. Ха-ха-ха.

Глава 6

МАТИОР

Утром, направляясь на встречу с Халлой, я сильно нервничаю словно неопытный юнец перед первой битвой. Ещё вчера я был уверен в ее решении. Ради Ишрема принцесса пойдет на всё, даже выйдет замуж за незнакомого нелюбимого мужчину, захватившего ее трон. Но с наступлением утра начали появляться первые сомнения. Халла никогда и никому не позволяла втягивать себя в разного рода интриги. Даже когда на карту была поставлена ее жизнь, оставалась абсолютно непреклонной и непоколебимой в собственных решениях. Это одна из многих черт, которые мне так в ней нравятся.

Если Халла не захочет выходить за меня замуж, я не смогу ее переубедить. Конечно, я король, Первый воин циклопов, правитель Ишрема и Алассии. Стоит только приказать — и она будет моей. Но я хочу, чтобы Халла оказалась в моей постели по собственной воле, а не по принуждению.

Ничего не имею против застенчивой невесты. Но я не насильник, чтобы силком тащить женщину в свою постель. Если принцесса скажет «нет», это и будет значить «нет». Неважно, как сильно я хочу ее.

А я на самом деле очень сильно ее хочу.

Шестнадцать лет прошло с нашей последней встречи. Я все думал, возможно, за это время Халла сильно постарела и покрылась морщинами, а может мой детский разум сделал ее более изящной и привлекательной, чем она есть на самом деле. Однако реальность превзошла все мои ожидания — прекрасная Халла совсем не изменилась. Даже невзрачные одежды и не самая привлекательная прическа, что традиционно носят служители Риекки, не портили её. Всё тот же красивый овал лица, большие глаза с длинными ресницами и пухлые розовые губы. Тело ее приобрело более женственные изгибы, ткань грубого серого платья обрисовывала красивый силуэт упругой груди. На нежном лице ни единой морщины, словно и не было всех этих долгих лет изгнания.

Так что, да, в своем выборе я полностью уверен и всем доволен. Только хотелось бы знать, что Халла думает обо мне. Я сильно отличаюсь от ученых мужей её королевства. Да, и на того мальчика, каким она меня запомнила, уже давно не похож. За несколько дней в пути под палящим солнцем кожа приобрела насыщенный бронзовый оттенок. Тело усеяно боевыми шрамами, а на месте левого глаза — пустая глазница. Снова в мыслях возникает образ Халлы в тот самый момент, когда она поняла, кто я такой. Шок, страх, неверие отражались в глазах принцессы, но она не отступила.

Надеюсь, сегодня Халла снова проявит свое бесстрашие.

На подходе к храму нервозность усилилась. Парадный плащ, казалось, давит на плечи. Халла уже ждала меня во дворике храма. Однако в этот раз я велел своим воинам остаться снаружи. Не хочу, чтобы она чувствовала себя неуютно или боялась задавать вопросы.

Откровенно говоря, мне просто хочется снова поцеловать мою прекрасную принцессу. И, возможно, она позволит мне это сделать, если мы останемся наедине.

Я выхожу во двор и вижу Халлу. Ее волосы убраны в аккуратные косы, выражение лица спокойное, осанка царственная, только сжатые в кулаки руки выдают нервозность. Даже в своем сером платье Халла выглядит как настоящая королева. При виде меня она мило краснеет, на что я мысленно улыбаюсь.

Халла согласится на мое предложение. Ее реакция красноречивее слов.

Присаживаюсь рядом, внимательно следя за выражением ее лица. Моя будущая невеста спокойно и невозмутимо наблюдает за мной.

— Ты решила? — спрашиваю прямо, не вижу смысла ходить кругами вокруг причины своего визита.

Ее щеки снова заалели.

— Милорд, боюсь вы сделали не самый лучший выбор.

— Не самый лучший? — спрашиваю я. — О чем ты?

Румянец на щеках принцессы усиливается.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Моложе. Красивее. С хорошим приданым, землями. У меня больше ничего нет, милорд. Даже это платье принадлежит храму.

— А-а.

Я беру Халлу за руку. Она испуганно пытается вырвать ладонь из моего захвата, но я не отпускаю.

— Значит, ты считаешь, что я плохо выбираю себе невесту?

Халла не решается ответить.

— Возможно, тебе станет легче, если скажу, что с тех пор, как стал мужчиной, ночами, лежа в постели, в своих самых жарких фантазиях я представлял, как твои руки нежно ласкают мою плоть?

От потрясения у нее перехватывает дыхание, а выражение лица говорит об испуге, но я продолжаю удерживать ее руку в своей.

— Может мне удастся развеять твои опасения, если скажу, что всегда хотел только тебя?

Губы Халлы беззвучно шевелятся, они такие мягкие, манящие, просто умоляют об еще одном поцелуе. Мне так хочется снова попробовать их на вкус, но прежде, чем я успеваю осуществить задуманное, Халла говорит:

— Я уже стара, Матиор.

Я недовольно фыркаю.

— Ты не старая. Если я правильно помню дату твоего рождения, тебе совсем недавно исполнилось тридцать три.

— А тебе двадцать три…

— Двадцать четыре, — поправляю ее я. — В моем племени есть женщины-воины вдвое старше тебя, и они ни в чем не уступают юным девушкам.

— Я старая дева, — упрямо продолжает Халла, не обращая внимания на мои слова. — Даже если бы у меня было королевство, на свете полно принцесс намного моложе и тех, кто гарантированно сможет зачать. А вдруг я слишком стара, чтобы подарить тебе наследника?

Неужели это единственное, что ее беспокоит? Или это просто еще один повод для отказа, потому что она боится?

— Тогда со временем мое место займет самый сильный воин племени. Таков путь циклопов. Мне не удалось бы занять место отца, не будь я самым сильным воином племени.

— Но…

— Ты будешь моей, — твердо говорю ей. — Моей невестой и единственной женщиной в моей постели. Неужели всё, что ты можешь мне сказать, это пустые отговорки? Или ты действительно не хочешь быть моей женой? Тогда так и скажи. Я бы никогда не взял женщину против ее воли.

На щеках Халлы снова проступает очаровательный румянец, я чувствую, как дернулась ее рука в моей хватке.

— Я выйду за тебя замуж, — застенчиво прошептала она. — Но Матиор…

— Никаких «но». Ты выйдешь за меня по обычаям циклопов?

Халла вскинула подбородок.

— Ты просишь разрешения раздеть меня догола перед нашими людьми, ласкать языком, — ее лицо становится еще краснее, хотя мне казалось, что уже больше некуда, — а потом взять на брачном ложе? Если это то, что нужно сделать, чтобы объединить наши народы, я сделаю это с радостью.

— Значит, ты выйдешь за меня только ради Ишрема?

На мгновение в глазах Халлы мелькает растерянность, но затем она садиться ровнее, мягкие, нежные губы сжимаются в тонкую линию.

— Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь, Матиор.

Я выпрямляюсь и отпускаю ее руку.

— Поцелуй меня.

Я хочу посмотреть, ответит ли Халла на мои ласки. Я так долго мечтал о ней и, если окажется, что мои прикосновения вызывают у принцессы неприязнь, это станет самым большим разочарованием в моей жизни. Знаю, ее народ считает нас примитивными варварами, глупцами, которые намеренно уродуют себя в знак демонстрации силы. Халла добровольно подчинится мне… но насколько охотно? Может, я излишне горд и где-то самонадеян, но мне нужно нечто большее, чем ее холодная отстраненность или отвращение.

Я хочу ее страсти, о которой так долго мечтал.

Халла быстро оглядывается по сторонам, а затем переводит на меня испуганный взгляд.

— Поцеловать вас, милорд?

— Матиор, — снова поправляю ее я. — Называй меня по имени.

— Матиор, — шепчет Халла чуть слышно и прикусывает пухлую розовую губку. — Прости меня. Я просто… правила.

— Мы не обязаны их соблюдать, — говорю ей. — Будь я королем, который верит в правила приличия, я бы поступил по-твоему и женился на какой-нибудь пустоголовой принцессе с хорошей родословной и богатым приданым. Я же хочу тебя. Тебя одну. Так что решайся. Вот он я, все мои мысли и чувства как на ладони. Выбор за тобой. Хочешь стать моей женой — так подойди и поцелуй меня.

Похоже Халлу моё требование не обрадовало.

— Все не так просто…

— Это всего лишь поцелуй. Ничего больше. Я не стану тащить тебя в первые попавшиеся кусты, чтобы продолжить начатое.

Пока.

Халла возмущенно ахает, и даже этот звук я нахожу очаровательным, а затем резко встает.

— Что ж, ладно.

Она разглаживает несуществующие складки на подоле платья и ждет, когда я подойду к ней.

Но двигаться с места я не собираюсь, вместо этого похлопываю себя по ноге и откидываюсь назад, удобнее устраиваясь на скамье и выжидающе глядя на принцессу.

Внешне Халла кажется абсолютно спокойной, единственное, что с головой выдает ее, это раздувающиеся от злости крылья носа. Принцесса окидывает меня долгим взглядом, и кажется, что она вот-вот развернется и гордо уйдет. Но вдруг Халла делает шаг вперед и с невероятной грацией садится мне на колени. Она такая крошечная, почти ничего не весит, но так идеально мне подходит. Держать Халлу в своих объятиях кажется чем-то восхитительно правильным и совершенно невероятным. Приходится приложить не мало усилий, чтобы не схватить ее в охапку и крепко прижать к себе.

Хочу, чтобы она всё сделала сама.

Халла устраивается поудобнее у меня на коленях, попутно взглядом и руками изучая меня. Затем наклоняется вперед и быстро и немного грубо прижимается к моим губам.

На неуклюжий поцелуй я не отвечаю, не хочу упрощать ей задачу. Принцесса на миг застывает в нерешительности от моего бездействия, но не отстраняется. Она кладет ладони мне на грудь. Губы ее неуверенно приоткрываются, словно она решается на что-то, но затем отстраняется.

— Я сама не понимаю, что делаю, — тихо признается Халла.

А мне едва удается сдержать стон, рвущийся из груди. Великие боги, какая же она неискушенная, моя сладкая, чистая Халла.

— Хочешь, я покажу тебе, как нужно?

— Да.

Я нежно глажу Халлу по спине, а затем кладу ладонь ей на бедро. Она напряглась, но не отстранилась. Свободной рукой зарываюсь ей в волосы и нежно притягиваю к себе для настоящего поцелуя. Сначала легко касаюсь губами сладких губ, давая время ей привыкнуть к ощущениям, а затем провожу по ним языком.

— Доверься мне.

Халла потрясенно ахает, но делает, как я приказываю.

Решаю углубить поцелуй и чувствую, как с тихим стоном она расслабляется в моих объятьях. Что ж, принцессе нравятся мои прикосновения. От одной только мысли об этом, закипает кровь. Халла считает себя старой девой? Только не в моих объятиях. Я играю с ее робким язычком, пробую ее на вкус так, как всегда мечтал. Чувствую, как ее ногти впиваются мне в кожу, и снова в душе поднимается дикая радость от обладания своей женщиной.

И не важно, что Халла старше. Она моя и только моя. Из груди вырывается тихий собственнический рык, и я впиваюсь в ее сладкий рот со всей страстью, на какую только способен. К моему удивлению и удовольствию Халла робко отвечает на поцелуи. Она неопытна, но, что радует, совсем не холодна.

За всю свою жизнь я целовал немногих женщин. Каждый воин-циклоп в совершенстве владеет искусством обольщения, но никогда и ни одну мне не хотелось назвать своей. Я ждал мою Халлу, а те другие служили лишь наглядным пособием, чтобы в один прекрасный день я мог доставить удовольствие своей женщине.

Я покусываю её полные розовые губы, а затем снова горячо целую. В тишине слышу ее тихий всхлип и, немного умерив пыл, превращаю страстный поцелуй в нежный и томный.

«У нас много времени впереди, еще успею сполна ей насладиться. Не нужно спешить», — уговариваю себя я.

Я должен быть нежным. Так что ласкаю рот Халлы, легко касаясь языка, пока она не начинает извиваться от удовольствия. Она так плотно ко мне прижимается, и я чувствую, что ее соски затвердели словно маленькие бусины.

Член нестерпимо ноет от потребности. Не будь я королем, давно бы уложил Халлу прямо здесь на полу и заявил на нее права. Но я король, а она принцесса Ишрема, и даже наше соединение должно быть публичным, чтобы все узнали о нашем союзе. Со вздохом я отстраняюсь от сладких губ, напоследок слегка прикусив нижнюю.

— Халла, скажи, что станешь моей.

Она одаривает меня ошеломленным, затуманенным от страсти взглядом.

— Конечно, милорд.

— Матиор. Для тебя всегда Матиор.

Ее красивые распухшие от поцелуев губы изогнулись в улыбке.

— Матиор.

Мне приходиться сдерживать себя изо всех сил, чтобы снова не набросится на Халлу с поцелуями. Я осторожно ставлю ее на ноги, а затем поднимаюсь сам. Член пульсирует, став колом под набедренной повязкой, но я стараюсь его игнорировать.

— Сколько времени тебе нужно, чтобы подготовиться к отъезду?

Она поправляет одежду, дрожащей рукой убирает с лица растрепавшиеся волосы.

— У меня немного вещей, так что могу быть готова через час. Однако, если ты хочешь жениться на принцессе, я не должна покидать храм в одежде послушницы. Пусть твои люди купят платье достойное королевы и приведут для меня лошадь. И в путь мы отправимся утром.

Меня забавляет, как быстро на смену милой уступчивой и неуверенной в себе затворнице, пришла деятельная, оживленная и серьезная Халла. Та Халла, которая всё это время жила в моих воспоминания — королева до мозга костей. Она совершенно права. Прошло уже шестнадцать лет с тех пор народ Ишрема видел свою принцессу. Если мы хотим огласки, она должна быть одета как подобает королеве. К тому же, если я увезу ее отсюда в грубом храмовом одеянии, люди подумают, что я ее похитил. Меня несомненно радует и где-то даже забавляет острый ум будущей жены.

— Так и поступим. Платье доставят в течение дня.

— А у тебя есть стяги?

— Стяги? — я непонимающе смотрю на нее.

— Стяги, — повторяет она. — Таков обычай. Жених и невеста проезжают по улицам с флагами, на которых изображаются символы домов, к которым пара принадлежит. Эта традиция не только позволяет простым людям узнать о будущем союзе двух кланов, но получить немного благословляющих монет.

Халла вздергивает подбородок.

— Тебе, вероятно, тоже следует пойти к ближайшему ростовщику и обменять свое золото на пару мешков мелких монет. Ты же не хочешь выглядеть бедным перед моими людьми.

Раз я настоял на свадьбе по обычаям циклопов, то теперь должен следовать и ее брачным традициям? Вот же нахалка! Но что-то в этом есть, спорить не буду. Моя невеста не только красива, но еще и мудра.

— Будут тебе стяги. Но, как ты наверняка знаешь, у моего племени нет и никогда не было никакого символа. У нас такой традиции нет.

— Ты что-нибудь придумаешь, — холодно говорит она. — Мне нужно уведомить настоятельницу о моем отъезде. Ты компенсируешь храму заботу обо мне за все эти годы?

— Конечно. Как ты быстро начала тратить мои деньги, — поддразниваю я принцессу.

— Так ты и женишься на принцессе, — говорит она ехидно и неторопливо уходит. — А это удовольствие не из дешевых.

Я запрокидываю голову и радостно смеюсь.

***

Уже вечером Халле привезли платье, а на следующий день с самого утра я уже стоял у стен храма, держа под уздцы бледно-серую кобылу, на которой принцессе и предстоит совершить путешествие. В столицу мы поедем в сопровождении всего моего племени. Сотни воинов-циклопов заполнили улицы. Неудивительно, что местные жители напуганы. Люди прячутся по домам, едва заметив наши повязки на глазах и острые копья. Неужели они считают, что мы собираемся на них напасть?

Халла поступила мудро, предложив стяги и платье. Два мешка с монетами привязаны к седлу моей лошади, а еще один к ее кобыле. Кроме того, каждому из своих людей я дал по небольшому мешочку монет, чтобы они также могли бросить их людям. Если для того, чтобы они забыли про наши копья, достаточно всего несколько монет, я готов заплатить эту небольшую цену.

Медленно открываются ворота храма, и на ступенях нас уже встречает небольшая делегация. Одна из послушниц держит в руках небольшую сумку, вероятно, вещи Халлы. А рядом стоит моя прекрасная принцесса. Я выбрал для нее огненно-красное платье, отороченное белым мехом. Оно будет выделяться на фоне кобылы словно молния на грозовом небе. Не заметить мою яркую Халлу будет сложно. Волосы она заплела в косу на подобие короны, от чего даже без королевского обруча на лбу она выглядит изящно и царственно, как истинная королева. Я подхожу ближе и протягиваю ей руку.

Халла спускается по ступенькам и легко кладет свою руку в мою.

— Ты достал стяги?

Я поворачиваюсь и жестом указываю на людей, стоящих впереди моих воинов. На ветру развеваются два длинных флага. На одном символ дома Ишрема — свиток, а на другом символ, который я придумал для себя. Знамя состоит из двух элементов: глаза и красного отпечатка руки, нарисованного поверх него, символизирующий народ циклопов и нашу любовь к битве.

Вдруг со всех сторон раздаются радостные возгласы. Я разворачиваюсь, чтобы узнать в чем дело. Оказываются, что у нашего маленького собрания уже появились первые зрители: люди потихоньку выходят из своих домов, а когда Халла делает шаг в сторону толпы, они приветственно выкрикивают ее имя. Халлу здесь очень любят.

Что ж, я буду любить ее ничуть не меньше. Всё складывается как нельзя лучше.

Глава 7

ХАЛЛА

За шестнадцать лет родовое гнездо совсем не изменилось. Взгляд то и дело цепляется за мощные каменные стены величественного замка, пробуждая целый ворох воспоминаний.

Всюду, где ни появляемся, нас встречают шумно, весело и очень сердечно. Я просто счастлива, что в глазах людей нет страха. Разъезжающие по деревням и городам Ишрема вооруженные до зубов воины-циклопы наводят ужас на мирных жителей, но стоит людям увидеть меня и брачные стяги, задорно развевающиеся на ветру, как на смену страху приходит радостное волнение. Жители Ишрема снова чувствуют себя в безопасности в собственном доме.

Что ж, по крайней мере наш союз подарит моему народу покой.

Мы скакали дни на пролет, чтобы как можно быстрее добраться до Ишрема. Неважно, что от долгой езды ноют мышцы, а рука безумно болит от постоянного махания восторженной толпе. Всё не важно, когда в глазах людей загорается надежда.

За три дня нашего небольшого путешествия Матиор успел потратить целое состояние на свадебные монеты, но ни разу не выказал недовольства из-за незапланированных расходов. Я безмерно благодарна ему за это и счастлива, что, несмотря на достаточно молодой возраст, мой будущий муж мудр и понимает, что довольные и счастливые люди — лучшие подданные.

Мой муж.

Я рассматриваю знамена на каменных стенах. «Как же быстро подготовили замок к нашему приезду». Всюду, насколько хватает глаз, виднеются наши с Матиором символы.

Оказавшись за воротами замка, наша процессия начинает распадаться: Матиор в сопровождении воинов спешит куда-то по своим делам, а я остаюсь в окружении дам и домоправительниц. Почтительно поклонившись, взволнованные женщины тут же налетают на меня с тысячей и одним вопросом. Я понимаю их, знаю каково это, когда твоя жизнь находится в чужих руках.

Провожать взглядом удаляющегося Матиора и оставаться одной было неприятно, отчасти страшно, но как вести себя в неудобных ситуациях я прекрасно знаю. Быстро взяв себя в руки (все же не нежный цветочек), расправив плечи, спокойно смотрю на женщин и раздаю указания. И заодно по крупицам выуживаю у них так необходимую мне информацию. А дамы сами охотно рассказывают, чем живет Ишрем, и явно рады возвращению хозяйки.

Я неспешно прогуливаюсь по замку, отмечая произошедшие перемены. Меня проинформировали, что в замке со времен падения Ишрема проживает лорд-управляющий, который одним из первых среди местной аристократии присягнул на верность королю Алистеру. «А за мнимую власть над Ишремом лорд-предатель поставляет циклопам лучших лошадей и сдирает с бедных людей непомерные налоги». Но, конечно же, подобные мысли я не озвучиваю. Мне прекрасно известно, кого король циклопов в свое время вознаградил за заслуги перед проданной родиной. А ещё мне сообщили, что стоило вести о нашем с Матиором скором прибытии в Ишрем дойти до лорда-управляющего, как той же ночью он бежал из замка. Подозреваю, что не вся сумма людских податей отправлялась в казну короля циклопов, часть наверняка оседала в кармане предприимчивого лорда.

Больно видеть, что стало с моим домом. Несмотря на то, что со времен завоевания замком управляли ишремцы, он выглядит заброшенным: всюду грязь и запустение. Я отдаю распоряжения экономкам, обсуждаю с ними возможность размещения в замке такого количества воинов. А затем кратко информирую дам о предстоящей свадебной церемонии.

В глазах женщин я вижу жалость и страх, но никто не решается сказать ни слова против. Как ни странно, сама я не боюсь. Скорее испытываю нечто сродни радостному волнению. А стоит только подумать о Матиоре, его поцелуях, озорной улыбке, как на меня волнами накатывает удовольствие.

— Церемония будет длиться три дня, — объясняю дамам. — Все три дня в тронном зале должны быть накрыты праздничные столы для воинов-циклопов. Пошлите гонцов к нашим ближайшим соседям, думаю присутствие на свадьбе представителей ишремской знати совсем не повредит. Чем скорее разнесется весть о нашем союзе, тем лучше.

Одна робкая женщина (кажется, одна из кузин бывшего лорда-управляющего) нервно сжимает в руках меховую муфту и озабоченно смотрит на меня.

— Как долго циклопы здесь пробудут? — спрашивает она низким тихим голосом. — Когда они снова уедут?

Я смотрю на женщин широко открытыми глазами и не знаю, что сказать. Они напуганы, и в этом нет их вины. Все мы слышали ужасные истории о жестокости воинов-циклопов, видели, на что они способны, когда рушился наш дом. Полагаю, женщины решили, что циклопы снова начнут нападать и грабить мирных жителей, а потом как ни в чем не бывало уедут в свои охотничьи угодья развлекаться и делить награбленное.

И тут я понимаю, что сама совершенно не знаю планов Матиора. Может он с самого начала планировал, женившись на мне, оставить править Ишремом и уехать со своими людьми, как только завершится брачный обряд. Мне бы радоваться такому раскладу, но от чего-то в душе лишь разочарование.

— Вечером я уточню этот вопрос у короля, — заверяю я ее.

***

До вечера мне так и не удалось увидеться с Матиором, можно было подумать, что он уехал, если бы не толпы воинов-циклопов, наводнивших замок. Циклопов сложно не заметить: сильные, загорелые, вооруженные до зубов, войны в одних кожаных штанах ярко выделяются на фоне бледных, худощавых, добротно одетых жителей Ишрема. Циклопы повсюду: патрулируют территорию вдоль стен замка, ходят по двору, устраивают спарринги в полях. Один из воинов всюду меня сопровождает. Следовало ожидать, что Матиор приставит ко мне охрану. Я не возражаю против подобных мер безопасности, но на все мои попытки заговорить с навязанным сопровождающим, воин отвечает лишь молчанием.

Устав от тщетных поисков будущего супруга, удаляюсь в свои комнаты. Отправляю одну из дам с запиской для моего охранника с поручением найти Матиора и пригласить на ужин в мои покои. Не знаю, примет ли он приглашение, но попытаться стоило в любом случае.

Вечер. В покоях накрыт стол с великолепным блюдами и лучшим вином, а я терпеливо жду будущего мужа, удобно расположившись в кресле. Я решила поселиться в своих старых покоях, хотя от знакомой с детства обстановки здесь ничего не осталось. Сложно не зацикливаться на прошлом, но я стараюсь.

Матиор приходит вскоре после наступления темноты, но, к моему великому удивлению, не один, а в сопровождении троих воинов. Мужчины выстраиваются вдоль стены у двери, а сам Матиор, скинув с плеч меховую накидку, направляется ко мне.

— У нас какие-то проблемы? — спрашиваю я, дождавшись, когда Матиор устроится в кресле напротив.

— Проблемы? — переспрашивает он, наполняя кубки вином. Практически осушив свой с одного глотка, Матиор устало откидывается на спинку кресла и тяжело вздыхает. Я вдруг замечаю, что он немного вспотел, и внезапно начинаю нервничать. В миг холодеют ладони, а сердце начинает неистово колотиться от одного лишь взгляда Матиора.

— Ты пришел в мои покои с охраной. Ожидаешь неприятностей? — я выгибаю бровь. — Или это меня ты опасаешься?

Он откидывает голову назад и смеется.

— Ах, милая Халла, не смеши меня, ты и мухи не обидишь.

— Тогда в чем же дело?

Матиор подается вперед, лукаво улыбаясь.

— Мы еще не женаты. Они здесь в качестве сопровождающих. По традиции мы не можем находиться наедине, пока ты официально не станешь моей женой.

Щеки жарко заалели.

— Теперь понимаю.

Я нервно поднимаю кубок и выпиваю вино до дна, после его признания мне нужен этот глоток храбрости, чтобы продолжить разговор. Я заставляю себя расслабиться, аккуратно ставлю кубок на стол и спокойно говорю:

— Я предупредила экономок о свадебной церемонии. Скажи, когда ты хочешь…

— Завтра.

Во взгляде Матиора горит желание. Он делает еще один глоток и продолжает:

— Мы начнем завтра со Смотрин невесты.

— Хорошо, — еле слышно отвечаю я. Завтра меня разденут догола на глазах у толпы и словно варварскую рабыню преподнесут в дар будущему мужу. Страшно от одной лишь мысли об этом, но в тоже время и сладко-волнительно. Поерзав на стуле в попытке заглушить ноющую боль внутри, верчу в руках кубок.

— Сколько времени ты планируешь провести в Ишреме после церемонии?

Его взгляд сужается.

— О чем ты говоришь?

Боюсь, я его обидела. В преддверии свадьбы злить жениха не самая лучшая идея. По спине побежали неприятные холодные мурашки. Нервно облизываю губы и стараюсь взять себя в руки.

— Твой отец не пожелал надолго оставаться в новых владениях. На сколько мне известно, циклопы — кочевой народ. Наш край не может похвастаться богатыми охотничьими угодьями. Ишрем — земля пахарей и земледельцев. Мне просто любопытно, как надолго ты собираешься остаться в Ишреме после свадьбы, прежде чем отправиться на родину?

Матиор поднимается с кресла. Боюсь, что сказала или сделала что-то настолько оскорбительное, что он сейчас уйдет. «Нужно что-то сказать, остановить его…» Но вместо выхода Матир направляется к окну, распахивает ставни, а затем смотрит на меня.

— Подойди и скажи, что ты видишь.

И я подчиняюсь, юбки шуршат по каменному полу.

— Уже темно, я ничего не увижу.

— Ну, не так уж и темно, — говорит он. — Иди ко мне.

Выглядываю в окно, силясь понять, что хочет показать мне Матиор. Из покоев открывается прекрасный вид на окрестности замка. Внизу, во внутреннем дворике суетятся слуги и стражники, спешащие по своим делам, в конюшнях ночью полно работы. На крепостных стенах мерцают факелы. Не вижу ничего необычного, поэтому смотрю дальше. За стенами замка вижу множество темных фигур, силуэты лошадей и костры. Мне удается различить, что треугольные темные фигуры — это палатки. Воины-циклопы решили остаться за стенами замка.

— Что это значит?

Матиор хмуро смотрит на меня, не понимая вопроса.

— Твои люди не собираются оставаться в Ишреме? Это ты хотел мне показать?

Матиор хмыкает.

— Войны не ночуют в замке, потому что хотят быть рядом со своими лошадьми. Вот и все. И нет, я хотел, чтобы ты увидела палатки.

Матиор весело смотрит на меня, словно теперь мне должно было стать все ясно. Но я лишь больше запуталась.

— И что с того?

— Циклопы не ставят палатки, если только не собираются задержаться на одном месте на некоторое время. В любом другом случае воин будет спать под звездами.

Матиор касается моей длинной косы, которую я перекинула через плечо. Волосы у меня густые и очень длинные, носить их распущенными на варварский манер не лучшая идея, но и делать богато украшенные прически, принятые в Ишреме, мне показалось неправильным. Так что в качестве компромисса я заплела простую косу без лишних изысков. Замечаю, насколько аккуратно с восхищением Матиор поглаживает тяжелую косу, и понимаю, что сделала правильный выбор. Мгновение уходит на осознание того, что Матиор продолжает что-то рассказывать, и я снова пытаюсь сосредоточиться на его словах.

— Мы остаемся.

— Правда? — неверяще спрашиваю я. — В Ишреме?

— Да, на время.

Матиор в задумчивости глядя в окно потирает кончик косы между большим и указательным пальцами.

— Отец не всегда принимал правильные решения. Правда, не могу назвать завоевание Ишрема ошибкой, — произносит он, чарующе улыбаясь, — в чем он точно был не прав, так это в безразличном, халатном отношении к своим владениям. Хороший правитель заботится о своем народе. Став королем, я обязан восстановить порядок и обеспечить благополучие всех земель, принадлежащих циклопам.

И снова не могу не восхититься мудростью будущего супруга.

— В твое отсутствие Ишремом могу управлять я.

Матиор разворачивается ко мне и слегка дергает за косу.

— Ох, Халла, милая моя Халла, разве я говорил, что ты останешься здесь? Мне хватило шестнадцати лет ожидания и разлуки, больше никогда не выпущу тебя из своих рук.

«Почему от его слов на душе становится так тепло и сладко?»

— Хорошо, сколько мы пробудем в Ишреме?

— Пока не уладим все возникшие проблемы. Месяц, два. Может год. Точно не знаю. А потом мы отправимся в Адассию исправлять ошибки отца. Затем на некоторое время вернемся на исконные земли циклопов. А потом снова объедем все наши владения.

В этом есть смысл. Я снова смотрю в окно на расстилающийся вокруг замка целый океан палаток. Адассия во многом похожа на Ишрем: те же бескрайние поля и небогатые лесные просторы. Я думаю о войнах-циклопах. Как долго они в пути? А сколько ещё впереди? Оставив семьи и привычные охотничьи угодья, они верно следуют за своим королем.

— Слышала, что в Адассии тоже подняли восстание, — говорю я. — Торговцы, посещая храм, приносили ужасные вести из этого края. Что, если решить все миром не получится?

Матиор весело хмыкает и снова принимается теребить мою косу.

— Любовь моя, мы — воинственный народ. Нет для воина большей радости, чем хорошая битва.

Я потрясенно смотрю на него. «Что он только что сказал?»

— Ты не ослышалась, — тихо говорит Матиор и начинает медленно накручивать мою косу на руку, притягивая меня к себе.

— Неужели решила, что я лгу о том, что ждал тебя шестнадцать лет?

Матиор туже наматывает косу, пока я не отказываюсь так близко, что чувствуют тепло его дыхания.

Матиор подается ко мне еще ближе, темные волосы падают на плечо, в глубине единственного глаза блестит загадочный огонек, а я понимаю, что он снова собирается меня поцеловать.

Потрясение, радость, волнение, предвкушение. Мысли сумбурны. «Он любит меня…»

Я вдруг осознаю, что с трепетом и огромным желанием жду этот поцелуй. Возможно, я должна ненавидеть Матиора вместе со всем его народом за то, что захватили мой дом. Мне бы возненавидеть его за смерть моего отца…

Но я не мой отец. А Матиор не Алистер.

И я все также хочу, чтобы он меня поцеловал. Тело покалывает от предвкушения и…

…В другом конце комнаты раздается тихое покашливание.

Матиор замирает и морщится. Он снимает с руки мою косу и выпрямляется.

— Три дня. Я не притронусь к тебе раньше срока.

Он бросает взгляд на охранников, потом снова на меня.

— Но думать о тебе мне никто не помешает.

Как не покраснеть от таких заявлений? Но я тоже буду думать о нем.

Глава 8

ХАЛЛА

А утром следующего дня я оказалась в добровольном заточении в собственных комнатах. От любых приготовлений к празднику меня, естественно, мягко отстранили. По традиции невесте надлежало терпеливо ждать начала церемонии в своих покоях.

Неожиданную изоляцию изредка разбавляют экономки, приходящие с докладами о готовящемся пиршестве, но в остальном я предоставлена сама себе.

За мной придут, как только король даст на то добро. Принцесса во мне крайне возмущена подобным отношением. Я не прислуга, которой можно указывать что и когда делать. Но, увы, это часть обряда, на участие в котором я сама и согласилась. Поэтому пытаюсь унять раздражение и скрыть нервозность, глубоко засевшую в душе, подтачивающую и без того не железное самообладание.

Приказываю приготовить горячую ароматическую ванну, и, когда все готово, служанки берутся за приведение меня в порядок. Массируют и растирают расслабленное тело, удаляют нежелательные волоски везде кроме зоны между бедер, а затем кожу смазывают лосьонами и втирают теплое масло до красивого блеска.

В прическе мы попытались совместить оба стиля наших народов. Часть волос мне заплели в косы, добавив в каждую по ленте, и уложили короной вокруг лба. Остальные волосы оставили распущенными.

Но появилась другая проблема: что надеть на публичное раздевание?

Слуги приносят все новые и новые варианты нарядов. Каждый поистине достоин королевы. Замечаю пару платьев в цветах дома Ишрема, видимо, кого-то из местных портных заранее предупредили о моем возвращении. Рассеянно провожу рукой по бледно-лиловой ткани и с грустью вспоминаю об отце. Папа всегда хотел, чтобы я вышла замуж за короля. Боюсь представить, что он подумал бы о моей свадьбе и о том, что всего через несколько часов его дочь предстанет обнаженной перед всем двором.

Но о церемонии я стараюсь лишний раз не думать и уж тем более о том, что случится после. Не все сразу.

Из тронного зала доносится нестройный гул голосов, а меня снова пробирает нервная дрожь. «Уже скоро». Вчера вечером Матиор немного рассказал о том, что будет происходить. Он займет свой трон, поведает собравшимся дворянам о своих планах вернуть в Ишрем мир и покой, представит меня как свою невесту, а затем начнется сама церемония. После Смотрин я вольна остаться на пир в честь свадебного торжества или удалиться в свои покои.

Как истинной королеве, мне бы следовало остаться на празднике, но, Богиня, как можно спокойно пить вино и наслаждаться пищей, смотреть в глаза подданным, перед которыми совсем недавно пришлось предстать обнаженной? Лучше поднимусь в свои комнаты и дам себе время перевести дух.

Служанка приносит корсет и панталоны. Все это кружевное непотребство того же бледно-фиолетового цвета, что и выбранное для церемонии платье. От мысли, что Матиор все это скоро увидит, щеки начинают гореть… и все остальные тоже увидят. О, Богиня! На мгновение, мне становится совсем нехорошо, резко начинает мутить.

Но назад дороги нет, я сама решила выйти за Матиора замуж. И на свадебный обряд по его традициям согласилась тоже сама, причем по доброй воле. Стараюсь сконцентрироваться на мысли о Матиоре, на том, что это именно он будет на меня смотреть. И тошнота отступает, оставляя после себя лишь нервное ожидание.

Корсет туго зашнуровывают, а затем мне помогают облачиться в платье. Длинные рукава подогнаны идеально. Шнуровку по бокам сильно затягивают, чтобы подчеркнуть талию. На бедрах завязывают красивый декоративный пояс. По волосам еще раз аккуратно проходятся расческой и укладывают так, что они блестящей волной струятся по спине. Жаль, что драгоценности моей матери давно утеряны, они бы идеально дополнили образ.

Вдруг раздается резкий стук в дверь.

Служанка, помогающая мне с платьем, радостно улыбается.

— Вы готовы, миледи? Свадебная церемония — это так волнующе.

Девушка из Ишрема, сомневаюсь, что она знает, насколько «волнующим» будет сегодняшний вечер.

— Готова, — спокойно отвечаю я. — Пора идти.

Открыв дверь, я с удивлением обнаруживаю, что вместо привычных хмурых охранников мужчин, меня ожидают две девы-воительницы. Одежда на них отличается от мужской только тем, что на груди они носят кожаную сбрую. У обеих отсутствие глаза прикрывают одинаковые серые повязки, и выглядят они не менее свирепыми, чем мужчины воины.

— Первый воин Матиор послал нас за своей невестой, — говорит одна из женщин, кажется, она примерно моего возраста. — Следуйте за нами.

Я киваю, изображая спокойствие, которого не чувствую, и приподнимая юбки, иду за провожатыми.

— Вы воюете вместе с мужчинами? У вас с ними равные права? — интересуюсь я, когда мы спускаемся по лестнице. Воительницы встают по обеим сторонам от меня, а служанка идет позади, придерживая мои юбки.

— Раз вы тоже воины, значит не проходили через свадебный обряд?

«Интересно, это только мне так «повезло» с супругом, неукоснительно следующим старым традициям?»

— Я замужем, — говорит та, что слева от меня. Она улыбается, и тут же ее суровое лицо немного преображается. — Я гордо стояла перед всем племенем и улыбалась будущему мужу. Мне нечего было скрывать.

— А мужчины проходят через похожий обряд? — спрашиваю я. Ясно, что и мужчины, и женщины могут быть воинами. Так, почему бы и мужчинам не оголяться перед своими женщинами?

Воительницы в ответ только смеются, будто я сказала что-то ну очень смешное.

— Значит, вы, принцесса, собираетесь просить Первого воина показать вам себя? Хотите посмотреть, что он привнесет в ваш брак? — спрашивает та, что справа.

— Вполне возможно, — мягко отвечаю я. Не каждый воин носит меч. При необходимости я могу быть не менее жесткой и сильной, чем эти женщины. Кроме того, мы с Матиором равны по положению.

Воительницы снова весело хохочут.

— Хотелось бы мне на это посмотреть, — подмигнув, говорит мне та, что замужем.

Но вот мы уже у дверей, ведущих в тронный зал. Огромное помещение переполнено. Воины-циклопы стоят вперемешку с разодетой знатью Ишрема. От наплыва людей в зале шумно и нестерпимо душно. Воздух густой и тяжелый. Не знаю от жары ли, или от волнения, но мне становится нечем дышать.

И вдруг зал замолкает. Все взгляды обращены на меня.

В самом конце тронного зала на возвышении на импровизированном троне восседает Матиор. Трон отца, на мой вкус, отличался излишней помпезностью. Вырезанный из дорогой породы дерева, инкрустированный золотом с прожилками лазурита и множеством драгоценных камней, он создавал вокруг монарха некий ореол недоступности и властности. Однако новому правителю Ишрема нет дела до таких тонкостей. Матиор сидит на простом стуле с поручнями без спинки. Его легко можно принять за обычный походный табурет, но не думаю, что кто-то решился бы указать на это грозному королю. Матир сидит, подперев голову рукой, скучающим взором разглядывая толпу. Ясно как день, его тяготят придворные условности. Вот и в одежде, несмотря на официальный прием, он себе не изменяет: все те же кожаные штаны и белый меховой плащ. Густая грива черных волос убрана на одну сторону. На глазу обычная серая повязка, которая его совсем не портит.

«О Богиня, какой же он красивый!»

И тут Матиор переводит взгляд на меня. В глазах мерцают жаркие огоньки, а на твердых губах играет лукавая улыбка. Он встает с трона и обращается к залу:

— Люди Ишрема. Воины-циклопы. Я прибыл в Ишрем, чтобы объединить наши народы и, наконец, принести мир на эти земли. Народ Ишрема не должны жить в постоянном страхе и угнетении. Вы смотрите на моих воинов и видите в них врагов, агрессоров, что когда-то разорили ваш дом. Являясь де юре одним народом, за столько лет мы фактически им и не стали. И в этом в большинстве своем виноваты мы, циклопы. — Матиор окидывает толпу суровым взглядом и продолжает: — Сегодня всё изменится. Не будет больше страха. Сегодня два народа станут одним.

Ишремцы вежливо хлопают в ответ на речь короля. Но в глазах их горит нетерпеливое ожидание. Люди хотят услышать о королевской свадьбе. По телу снова пробегает дрожь, соски твердеют под корсетом. Богиня, надеюсь, это пройдет прежде, чем меня разденут.

Надеюсь также, никто не заметит влажное пятно на моих панталонах.

Молодой король медленно спускается по ступеням помоста.

Первая.

Вторая.

Третья.

Матиор направляется ко мне, но близко не подходит. Дышать получается с трудом. Я не могу оторвать взгляд от будущего мужа. Кажется, что в огромном зале кроме нас нет никого. Я не слышу радостного шума толпы, не различаю лиц. Я вижу только глаза Матиора, полные какого-то голодного ожидания.

— Во имя единства наших народов я беру в жены Халлу, принцессу Ишрема, — провозглашает он, обводя взглядом собравшихся. А затем снова смотрит на меня тяжелым, проникновенным взглядом. — Принцесса согласилась выйти за меня замуж по обычаям циклопов. Не так ли, дорогая?

Обсуждая сегодняшний день, мы не стали вдаваться в подробности церемонии, и теперь я ужасно об этом жалею. Мне надлежит встать перед ним на колени?

Пусть земли Ишрема и принадлежат Матиору, но наш брак — союз равных. И если я сейчас склонюсь перед ним словно жалкая запуганная девица, то подведу свой народ. Так что я делаю шаг вперед и с милой улыбкой на лице протягиваю ему руку.

Кто-то кашляет, возможно намекая на недопустимость происходящего. Ну и пусть. В зале повисает напряженная тишина. Кажется, что это длится целую вечность, но затем Матиор берет меня за руку и кладет ее себе на сгиб локтя.

— Пусть начнутся Смотрины невесты.

«Может, мне совсем и не придется раздеваться?»

Меня охватывает чувство глубокого облегчения, и я ослепительно улыбаюсь Матиору. Он улыбается мне в ответ, а затем ведет вдоль толпы. Воины-циклопы хлопают себя ладонью по бедру, снова и снова, подчиняясь какому-то зловещему ритму, пока мы с Матиором, сделав круг, возвращаемся к центру зала.

Достигнув середины помещения, мы останавливается, Матиор крепко сжимает мою руку, а затем отстраняется, оставляя меня на попечение охранниц. В этот момент я понимаю, что это еще не конец. Странный жар снова разливается внизу живота. Хлопки становятся все громче. «Или мне так только кажется?»

Матиор садится на трон, зал замолкает. Он обводит взглядом комнату и затем громко спрашивает у толпы:

— Все ли видели мою невесту и оценили ее красоту?

— Да, — отвечает ему хор голосов.

Матир снова переводит взгляд на меня.

— Тогда покажите ее жениху и богам, — провозглашает он.

Мои охранницы, до этого момента спокойно стоявшие рядом, хватаются на рукава моего платья и тянут на себя, разрывая ткань. Отовсюду слышны одобрительные выкрики циклопов. Ишремцы в основном испуганно наблюдают за происходящим. Я же стою совершенно неподвижно, твердо решив не выказывать никаких эмоций, чтобы ни происходило. Под напором женщин-воительниц мое бледно-лиловое платье начинает трещать по швам. И вот уже один рукав отброшен на пол. За ним и другой. Боковые шнуровки и пояс срезают ножом.

Циклопы ликуют. Зал сотрясается от их криков. А я продолжаю стоять, гордо расправив плечи. Матиор неотрывно смотрит на меня.

Еще одно усилие — и платье рвется по шву, опадая к моим ногам. Отовсюду слышны судорожные вздохи, а я чувствую, как нервно вздымается грудь, а дыхание прерывается от ужаса и возбуждения.

Почему внутри огненной лентой вьется чувство ликования? Возможно, дело во взгляде Матиора, напряженном и полном желания. На меня никто и никогда так не смотрел. Он смотрит так, словно я его воздух, его богиня, его королева.

— Миледи, сейчас я сниму с вас корсет, — шепчет мне одна их женщин.

— Я готова, — говорю ей. Я не отрываю взгляда от Матиора, иначе могу просто упасть в обморок.

— Вы очень храбрая, принцесса, — говорит другая женщина. И тут под натиском острого лезвия туго затянутая шнуровка начинает лопаться. Мгновение — и корсет присоединяется к платью на полу. Освобожденная грудь расправляется, наливаясь кровью. Вслед за корсетом с меня срывают и панталоны.

И я оказываюсь совершенно голой на глазах у толпы. Циклопы радостно кричат будто видеть мою грудь настоящий повод для гордости. Надеюсь, никто не заметит, что живот у меня уже не такой плоский как шестнадцать лет назад, а ягодицы не такие упругие.

Я гордо вздергиваю подбородок и наблюдаю, как Матиор медленно приближается ко мне. Он все ближе и ближе. Жаркий взгляд опаляет желанием. Дышать становится тяжело. Перед глазами туман. И словно нет никого вокруг. Только он и я, отдающая ему свое тело и душу. Это самое возбуждающее и пугающее чувство, которое я когда-либо испытывала в своей жизни.

Матир кружит вокруг меня как голодный лев перед добычей. Затем он останавливается прямо передо мной и чарующе улыбается.

— Я нахожу свою невесту привлекательной, — говорит он громким, твердым голосом, а затем снимает с себя плащ и набрасывает его мне на плечи.

Зал ликует. А я посильнее закутываюсь в мягкий мех. «Я это сделала!»

От напряжения дрожат колени, но стараюсь держаться. Казалось бы, обряд подходит к концу, пора бы успокоиться и отправляться в свои покои. Но нет. В голове крутиться разговор с женщинами-воительницами, состоявшийся накануне обряда. И что-то во мне не может удержаться от вопроса. Я еще выше вздергиваю подбородок и бросаю на будущего мужа надменный взгляд.

— Что ж, теперь твоя очередь.

Одна из женщин-охранниц тихо фыркает. В зале раздается свист и смех. Кто-то ахает. Интересно, как поступит Матиор? Он, конечно, может рассердиться за вмешательство в обряд или просто проигнорировать меня, но так я по крайней мере немного лучше узнаю характер супруга.

Однако вопреки моим ожиданиям, Матиор лишь шире улыбается и начинает развязывать пояс своих штанов. Не отрывая от меня взгляда, он отбрасывает его в сторону, через мгновение туда же отправляются и штаны.

— Находишь ли ты меня привлекательным, Халла?

Сомневаюсь, что хоть кто-то смог бы расслышать мой ответ за поднявшимся в зале ревом.

Глава 9

МАТИОР

Моя маленькая храбрая невеста. Мысли о ней не отпускают ни на секунду. Праздник в честь первого дня брачного обряда без Халлы скучен и неинтересен. Вместо восторженной толпы, поднимающей кубок за кубком, перед глазами моя принцесса, как она, закутанная в один только плащ, медленно выходит из зала в сопровождении своих дам.

А праздник продолжается всю ночь. Вино и тосты льются рекой. Каждый стремится поздравить и выразить восхищение моим выбором. «Ваша невеста прекрасна, милорд».

И я об этом знаю. Всегда знал.

Тем не менее я сам поражен, сражен наповал красотой принцессы. Кожа у нее кремовая как в моих фантазиях. Грудь полная и упругая, с гордо стоящими темно-розовыми сосками. Они словно умоляют о ласке. Восхитительно тонкая талия, переходящая в аппетитные бедра, а небольшая полоска темных завитков разжигает у меня внутри страстное желание. А как гордо, даже высокомерно держалась моя сладкая невеста, буквально требуя от меня ответного ритуала.

Кто-то может сказать, что это неслыханная дерзость, но мне все нравится. Я приветствую внутреннюю силу и бесстрашие Халлы. Бесконечно рад ее очаровательной неискушенности и жаркому румянцу на щеках, возникавшему всякий раз, как она украдкой рассматривала мое мужское достоинство. А как сладко звучал ее голос, когда она объявила, что я тоже ей приятен!

«Моя невеста. Моя прекрасная Халла. Совсем скоро ты станешь моей».

Ночь кажется бесконечной. Хочется ускорить бег времени, чтобы быстрее наступил вечер и началась следующая церемония. Я не могу спать, потому что мысли о Халле преследуют и во сне. Не могу тренироваться наравне со всеми, не могу ни на чём сосредоточиться. Все мои попытки взять себя в руки сопровождаются насмешками, пошлыми шуточками и бесконечным подтруниваем со стороны моих воинов. Пара раундов — и я сдаюсь и возвращаюсь в свой кабинет. Я слушаю доклады советников о посевах, торговых путях и налогах до тех пор, пока их монотонное бормотание не начинает вызывать стойкое желание убивать. К сожалению, обязанности короля никто не отменял, поэтому кровожадные планы откладываются на неопределенный срок. Мне остается только сосредоточиться на проблемах, которые без меня никто не решит, и прислушиваться к наставлениям опытных советников.

Но вот, наконец, день подходит к концу, сгущаются сумерки, люди собираются на праздник. Как бы мне не хотелось прибыть на церемонию первым и ускорить начало обряда, подобного я позволить себе не могу. Всё же я король, не стоит слишком явно показывать свою заинтересованность. Неспешно облачаюсь в традиционные одежды и, выждав немного, направляюсь в тронный зал.

Зал встречает шумом и радостными приветствиями, я поднимаю руку, призывая людей к молчанию. Приятно видеть ишремцев и циклопов мирно и весело проводящих время вместе. Ничто так не сближает людей как свадьбы и совместные попойки. «Может стоит женить пару-тройку воинов на девушках Ишрема?» Идея кажется стоящей, нужно будет обсудить ее с Халлой, как только нам удастся остаться наедине.

Но не сегодня. Этим вечером нам с Халой будет совсем не до разговоров. Настало время второго обряда, и от одной только мысли испробовать мою сладкую невесту на вкус рот наполняется слюной.

В зале расставлены столы, гости расселись по длинным скамьям, ожидая начала пиршества. Я подхожу к своему трону, неторопливо сажусь, а в душе сгораю от нетерпения в ожидании невесты. Слуги несут поднос за подносом с аппетитными блюдами и изысканным вином, но никто не ест и не пьет. Согласно обычаю, праздник не начнется, пока мы не завершим обряд.

Вскоре появляется Халла в лавандовом океане пышных юбок, и в душе снова поднимается радостное волнение. И пусть её походка неспешна и величественна, плечи гордо расправлены, а подбородок вздернут вверх, я прекрасно вижу ее смущение и напряжение. С лица принцессы не сходит царственная улыбка, несмотря на веселое улюлюканье и скабрезные шуточки, которыми встречает ее толпа. Подобное допустимо только во время свадебного обряда. Спустя три дня церемоний, мы станем королем и королевой, и правила дворцового этикета снова вступят в силу. А пока королевская свадьба будоражит умы и души людей, о приличиях на время можно забыть.

Хочется вскочить на ноги и бежать на встречу моей прелестной невесте, но заставляю себя медленно подняться, не спеша спуститься с помоста и размеренным шагом подойти к Халле. Протягиваю ей руку. Она кладет свою маленькую ладошку в мою, движения ее изящны и легки. Принцесса улыбается мне, и толпа взрывается ликованием.

Что ж, по крайней мере, нам удалось изменить настроения при дворе, а это совсем не мало.

Я беру Халлу за руку и киваю сопровождающим. Пенелла и Ишера — мои лучшие воительницы. Именно они сегодня сыграют роль свидетелей исполнения обряда. Да, я выбрал именно их, потому что они женщины. Обжигающая изнутри ревность просто не оставляла другого варианта. И, конечно, мне хотелось, чтобы Халла смогла почувствовать себя более комфортно. Знаю, ей чужды наши обычаи.

Не хочу, чтобы кто-то еще смотрел на то, что принадлежит мне. Произошедшее вчера было необходимостью. Да, я любовался ее прекрасным телом, но чего мне стоило выждать положенное время и не скрыть Халлу от жадных взглядов, знают одни лишь боги. Она моя и только моя. Каждый день, каждую минуту ревность и чувство собственничества только крепнут.

Принцесса Халла принадлежит мне.

Если она и догадывается о буре в моей душе, то никак этого не показывает. Халла улыбается и приветственно кивает людям, словно мы на обычном светском праздновании, и я сейчас не уведу ее в отдельную комнату, чтобы, наконец, раздвинуть эти округлые бедра и вкусить сладость ее женственности. Замечаю на лицах мужчин понимающие улыбки, взглядом даю им понять, что не позволю смущать мою невесту. Мы медленно идем до выхода из зала, и, остановившись у самых дверей, оборачиваемся.