Королевский подарок

Глава 12

Когда Николя проснулась, Ройса в спальне уже не было. Через открытое окно в комнату лился солнечный свет. Николя очень удивилась, когда поняла, что время приближается к полудню. Она еще никогда не спала так долго и так крепко. Николя счастливо вздохнула и решила, что больше подобного не допустит. Она чувствовала себя замечательно до тех пор, пока не встала с кровати. Между ног саднило, каждое движение отзывалось болью во всем теле. Однако это неудобство не омрачило ее ночных воспоминаний. Ничто и никогда не омрачит воспоминаний о ее первой брачной ночи.

Николя радостно улыбнулась и подумала, что теперь она по-настоящему стала женой Ройсу. Она выполнила супружеский долг и доставила мужу удовольствие.

Их ожидает хорошая жизнь. Ройс прекрасный человек. Да, конечно, он нормандец, но такой добрый, заботливый, внимательный!

Николя вдруг поняла, что не спешит покинуть спальню, потому что испытывает страшное смущение. Она не знала, как держать себя, когда встретится с Ройсом. Захочет ли он, чтобы она поцеловала его при встрече? Николя покачала головой. Нет, не захочет. Он же воин. Разумеется, ему не понравится, если она начнет приставать к нему с поцелуями днем, у всех на виду. Вряд ли он будет приветствовать такое проявление чувств. А вот если они встретятся где-нибудь в коридоре, вдали от людских глаз, тогда…

У нее вырвался громкий вздох. Она ведет себя глупо. На ее плечах огромное хозяйство, столько неотложных дел, а она теряет время на глупые мысли – целовать или не целовать мужа? Что почувствует он? Что почувствует она сама?

Николя надела нежно-голубое платье, а вниз под него юбку кремового цвета. Наскоро уложив волосы, она торопливо спустилась вниз.

Странно, на всем пути ей не встретился никто из прислуги.

В большом зале собралась толпа рыцарей. Они стояли у длинного стола. Только трое из них сидели. Николя сразу же заметила Ройса во главе стола. Он сидел боком к ней и что-то тихо говорил своим людям. Лоренс сидел справа от него, а белокурый юноша по имени Ингельрам – слева. Лица у всех были напряжены. Николя решила, что они обсуждают какую-то тайну, и не знала, допустимо ли ей прервать их. Как раз в этот миг Лоренс поднял голову и заметил ее. Он улыбнулся и подтолкнул Ройса.

Ее муж медленно повернул голову. Он не улыбался. Он просто посмотрел на нее долгим взглядом, потом знаком подозвал к себе. Странно, но ей показалось, что на его лице промелькнуло облегчение. Что это все значит? С чего это ее появление вызывает у него облегчение? Она отогнала эту мысль, стараясь скрыть досаду. Господи, как она ненавидит, когда он подзывает ее вот так, жестом. Неужели нельзя приветствовать се как положено?! Хоть разок мог бы и сам подойти. Николя подумала, что обязательно скажет об этом, когда они останутся наедине.

Взгляды всех присутствующих устремились на Николя, когда она шла через зал. Она испытывала смущение и неуверенность, причем последнее чувство было ей непривычно и совсем не нравилось. Она глубоко вздохнула.

– Прошу прощения, что вынуждена прервать тебя, муж, – громко сказала она. – Я… – Она неожиданно смолкла и тихо вскрикнула от удивления. Маленький Ульрик вернулся домой. Малыш крепко спал, уютно устроившись на руках у Ройса. Он был завернут в сияющее белизной одеялко, из которого виднелось одно лишь личико.

Николя уставилась на малыша, стараясь сдержать подступившие к глазам слезы. Она даже не заметила, как оказалась рядом с Ройсом. Свободной рукой он поддержал ее, и, когда Николя подняла на пего благодарный взор, комок застрял у него в горле. Радость, светившаяся у нее в глазах, согрела ему душу.

Ройс не представлял, почему ее радость так важна для него, но принял то, что случилось: ее радость – теперь и его радость.

Николя чувствовала, как у нее по щеке катится слеза. Она смахнула ее.

– Спасибо.

Он кивнул.

– Я отнесу Ульрика наверх, чтобы он не мешал вам, – предложила она.

– Его комнату сейчас убирают, – отозвался Ройс. Она попыталась отойти, но он удержал ее, еще крепче обняв.

– Он нам не мешает, – добавил Ройс, немного помолчав.

– Но вы говорили шепотом… – Она внезапно поняла почему. – Вы говорили шепотом, чтобы не разбудить Ульрика?

Он опять кивнул и отпустил ее, потом встал со стула и передал ей малыша. Затем жестом велел рыцарям покинуть зал и сам направился к выходу, но вдруг остановился, развернулся и подошел к Николя. Он взял ее за подбородок, приподнял лицо, наклонился и крепко поцеловал.

Свободной рукой Николя ухватилась за его рукав. Ройс отпустил ее и шепотом спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

Николя долго не могла сообразить, о чем он спрашивает. Потом кивнула.

– Ты только что вернул мне племянника, как я могу чувствовать себя? Конечно, я счастлива.

– Я не об этом. – Он покачал головой. – Я сделал тебе больно ночью, это было неизбежно, Николь, но… но я обеспокоен, возможно, я был излишне настойчив.

Николя опустила глаза. Она чувствовала, что щеки у нее пылают.

– Ты был очень внимателен ко мне, – прошептала она, – а боль почти прошла.

Он было повернулся, чтобы уйти, но Николя удержала его и неожиданно для себя спросила:

– Ройс, тебе хочется, чтобы я целовала тебя по утрам? Он пожал плечами.

– А тебе самой этого хочется?

– Дело не в том, хочется мне или нет, мы должны делать это ради Ульрика.

Ройс удивленно приподнял бровь. Щеки у Николя пылали. Ему захотелось рассмеяться. Как она хороша, когда смущается!

– Мы должны целовать Ульрика? – спросил он, отлично понимая, что она имеет в виду совсем другое. Ему просто захотелось продолжить этот забавный разговор.

– Да, конечно, мы должны целовать Ульрика. Маленьким детям это очень нужно, Ройс. Но мы также Должны приветствовать поцелуем и друг друга. Это будет успокаивать его. – Николя подумала, что окончательно запуталась. – Ребенок должен расти в счастливой семье, – продолжила она. – Если он увидит, что мы целуем друг друга, он будет считать, что мы тоже счастливы. Теперь понятно?

Он, улыбнувшись, наклонился к ней и, когда его губы оказались в дюйме от ее губ, произнес:

– Мне понятно одно – ты хочешь, чтобы я целовал тебя каждое утро.

Он не оставил ей времени для ответа. Просто крепко поцеловал, чтобы она перестала об этом думать, потом повернулся и опять направился к выходу.

Она поспешила за ним.

– Ройс, а что с Джастином?

– О чем ты? – бросил он через плечо.

– Он тоже приехал?

– Да.

Николя не поняла, почему Ройс заговорил так резко.

– Я хочу приветствовать его возвращение домой. Ты можешь попросить его прийти сюда?

Ройс остановился. Он повернулся и долго смотрел на нее. Николя заметила изумление в его глазах. Что такого необычного она сказала? Почему он так странно смотрит на нее?

– Попросить его? – хрипло переспросил Ройс.

– Да, пожалуйста, – кивнула она.

– Николя, – Ройс шумно втянул воздух, – по-моему, ты не совсем правильно понимаешь теперешнее положение своего брата.

Николя не представляла, о чем он говорит.

– Я понимаю только одно – он вернулся домой, – ответила она.

– Но теперь это не его дом, жена. Это мой дом. Твой брат – всего лишь один из моих воинов. Я ничего своих людей не прошу, я приказываю.

По выражению ее лица он видел, что она все еще не понимает.

– Хорошо, – сказала Николя, – тогда прикажи ему прийти сюда.

– Не могу.

– Не можешь? – Николя пришлось бежать за ним до самой двери. – Не понимаю, чем вызвано твое упрямство, – проговорила она. – Джастин родился и вырос в этих стенах. Это его родной дом. Если ты не хочешь, чтобы он входил сюда, я пойду к нему сама.

Ройс преградил ей дорогу.

– Ты останешься здесь и будешь присматривать за Ульриком, Николя, а с Джастином увидишься, когда он устроится.

Николя насупилась, но спорить с ним не решилась.

– Я с радостью подожду, пока он устроится. Как ты думаешь, это будет недолго, сколько времени ему потребуется?

– Нет, жена, это будет не скоро. Полагаю, ему потребуется месяц, возможно, даже больше. А пока держись от него подальше. Ты поняла меня?

Ройс захлопнул дверь прежде, чем Николя успела возразить что-либо против такого откровенного диктата. Николя не могла поверить, что он сказал это серьезно. Не думает же он, в самом деле, что она забудет о Джастине.

Она продолжала еще думать о брате, когда Ульрик вдруг зашевелился.

Николя взглянула на него и увидела, как он улыбается ей. Лицо ее сразу расцвело в улыбке, и она понесла мальчика наверх, к нему в комнату.

Остаток дня Николя провела с племянником. Ульрик показался ей необыкновенно смышленым. Он так быстро и ловко пересекал ползком комнату, что Николя просто изумлялась. Если он сейчас передвигается так быстро, что будет, когда он пойдет?

– Когда он начнет бегать, придется убрать все лишнее, – сказала Кларисса. – Подержите его немного, миледи. Барон желает, чтобы мы перенесли этот комод к нему в комнату.

– Оставь его здесь, Кларисса, – отменила распоряжение мужа Николя. – Сюда можно сложить все вещи Ульрика.

До ужина, вечером того же дня, Николя успела отменить еще не менее шести распоряжений Ройса. Когда она узнала, что Ройс велел кухарке приготовить на ужин куропатку, Николя заменила куропатку на фазана. Ближе к вечеру, когда Элис, временная няня Ульрика, уложила его спать, Николя вернулась в большой зал. Длинный стол был выдвинут на середину, ближе к камину. Николя тут же распорядилась вернуть его на место. Слуги беспрекословно выполнили ее распоряжение, они были по-прежнему преданы хозяйке.

Николя показалось, что Ройс даже не заметил, что его приказы не выполняются. Увидев передвинутый стол, он ничего не сказал. С большим удовольствием поел фазана. Ужин прошел в приятной обстановке. К ним присоединились Лоренс и Ингельрам, говорили о расширении владений, но Ройс высказывался очень туманно.

– Вы говорите о том, чтобы построить новую стену или укрепить нынешнюю? Она еще довольно крепкая, – вмешалась Николя.

– Нет, миледи, она совсем не крепкая, – отозвался Ингельрам.

– Разве? – Николя повернулась к вассалу.

Ингельрам был настолько очарован красотой Николя, что забыл, о чем они говорят. Необыкновенно синие глаза Николя лишили его способности думать ясно. Ее улыбка пронзила ему сердце, он едва дышал. Толчок в бок быстро вернул его к действительности, и он успел разобрать последние слова барона;

– Ты свободен, Ингельрам.

Вассал вскочил, выполняя распоряжение, и в спешке опрокинул стул. Он торопливо поднял его, учтиво поклонился Ройсу и бросился к выходу.

– В чем дело? – удивленно спросила Николя.

– В вас, – с улыбкой отозвался Лоренс.

– Что вы хотите сказать, Лоренс? – Николя выпрямилась на стуле. – Я едва перемолвилась с ним словом и уж никак не могла огорчить его. Он весь ужин вел себя несколько странно, ты согласен, Ройс? – Она дождалась утвердительного кивка Ройса и опять обратись к Лоренсу; – Видите? Ройс тоже заметил. Ингельрам и не ел почти ничего. – Она указала на тарелку незадачливого вассала, полную еды. – Наверное, он чувствует себя не очень хорошо, – предположила она.

Лоренс улыбнулся. Ингельрам совершенно здоров А не ел он, потому что весь вечер не сводил глаз с красавицы госпожи.

«Она настоящая чаровница, – решил Лоренс. Когда эти синие глаза смотрят прямо на тебя, можно забыть про все на свете».

Николя не поняла, чему вдруг улыбнулся Лоренс, но решила, что ее предположение о возможной болезни Ингельрама подействовало на него довольно странно. Она быстро отогнала эту мысль и обратила взор к Ройсу. Он тоже улыбался. Николя не знала, чему радуется муж, но решила воспользоваться возможностью и спросила:

– Джастин хорошо себя чувствует?

Ройс пожал плечами, помолчал и заговорил совсем о другом.

– Лоренс, когда закончишь, собери слуг.

– Зачем ты хочешь собрать слуг? – поинтересовалась Николя.

– Хочу поговорить с ними.

Николя не придала значения его хмурому виду.

– Большинство из них уже легли спать, муж. Они встают до рассвета.

Ройс пропустил эти слова мимо ушей.

– Лоренс!

– Да, милорд, я сейчас же исполню, – отозвался вассал.

Николя попыталась было что-то сказать, но Ройс взял ее за руку и крепко сжал. Как только Лоренс вышел, Ройс обратился к ней.

– Больше никогда не перечь мне, Николя.

– Я не перечу, – возразила она, пытаясь высвободить руку, но Ройс не отпускал. – Меня просто разбирает любопытство. Скажи мне, будь любезен, зачем ты собираешь слуг в столь позднее время?

– Отлично, – отозвался Ройс. – Сегодня утром я отдал несколько распоряжений, которые не были выполнены. Тем, кто не выполняет их и оказывает сопротивление, придется покинуть замок.

– Покинуть замок? – Николя пришла в ужас. – Но куда они пойдут? Они всю жизнь работают здесь. Неужели ты их выгонишь?

– Мне все равно, куда они пойдут, – жестко отрезал Ройс.

– Эти твои… распоряжения, они очень важные?

– Нет.

– Тогда…

– Любой приказ должен выполняться беспрекословно. Не воинам и не слугам определять важность моих распоряжений, – жестко ответил Ройс.

Упрямство мужа привело Николя в такую ярость, что ей захотелось кричать. Но судьба слуг очень беспокоила ее, она понимала, что, накричав на своего высокомерного мужа, она мало чем поможет им.

– Неужели ты не дашь им еще одну возможность? Одна ошибка – и они обречены?

– В сражении у воинов не бывает второй возможности.

– Мы говорим не о сражении.

«Нет, это – сражение», – подумал про себя Ройс. Николя сейчас – его противник. Ему прекрасно известно, что его распоряжения не выполнены по ее вине Теперь надо добиться, чтобы она признала это. Тогда он объяснит ей важность порядка, необходимость строжайшей иерархии, а заодно – ее место в доме.

Он почти улыбался. Жена его от гнева с трудом сидит на месте. Воспитание началось.

– Никогда не повышай на меня голос, Николя, – мягко произнес он.

Она уставилась на него долгим взглядом. Она поняла, что он не шутит, и глубоко вздохнула. Нельзя допустить, чтобы слуги пострадали из-за нее.

– У меня есть просьба к тебе, муж.

– Какая?

– Мне бы хотелось поговорить со слугами первой, если ты позволишь.

Она испытала благодарность к нему, когда он в ответ просто кивнул головой. Глаза его мягко блеснули, но Николя не поняла почему. Слуги степенно стекались в зал, некоторые уже приготовились ко сну. Николя встала и обошла стол, с безмятежным лицом она скрестила руки на груди.

Последней подошла Элис. Николя кивнула ей.

– Мой муж любезно позволил мне поговорить с вами первой, – начала она. «Слава Богу, голос не дрожит», – пронеслось у нее в голове. – Сегодня ваш господин отдал некоторым из вас распоряжения. – Несколько человек закивали. – Я изменила эти распоряжения. Это было очень непродуманно с моей стороны, – добавила она. – Приношу свои извинения моему мужу и вам за возникшее недоразумение. – Она глубоко вздохнула – теперь самое трудное. – В будущем вы должны беспрекословно выполнять распоряжения моего мужа, вашего господина. Если я ненароком попрошу сделать что-то, что будет противоречить его приказу, прошу вас, напомнить мне, что вы теперь подчиняетесь только своему господину. Теперь хозяин здесь он, и все вы прежде всего должны быть преданы ему.

Кларисса шагнула вперед.

– Теперь мы должны слушаться господина, а не вас, миледи? – спросила она.

– Да, прежде всего его, подтвердила Николя. – Еще есть вопросы?

– Миледи, а что делать, если вы прикажете что-то, а барон отменит ваше распоряжение? – громко спросила Элис.

– Ты исполнишь распоряжение моего мужа, Элис.

Все согласно закивали головами. Николя изо всех сил старалась улыбаться.

– А теперь с вами поговорит мой муж.

Она не повернулась к Ройсу, а медленно направилась к выходу, надеясь, что Ройс не окликнет ее. Николя знала, что больше не сможет улыбаться: внутри у нее все кипело от возмущения. Поднимаясь по лестнице, она бормотала себе под нос. Муж у нее – мерзавец. Сначала отобрал у нее имение, а теперь хочет лишить ее преданности верных слуг. Слишком несправедливо. Почему сдаваться приходится всегда ей? Наверное, потому что нормандцы выиграли войну. Но ведь она все же его жена, он не может не считаться с ее мнением.

Николя прошла мимо своей прежней комнаты и решила заглянуть к Ульрику. Она надеялась, что вид малыша, этого бесценного сокровища, напомнит ей, почему она старается поладить со своим упрямым мужем.

Николя постаралась войти в комнату как можно тише, чтобы не разбудить мальчика. Она уже почти закрыла дверь за собой, когда заметила какое-то движение слева от себя. Она непроизвольно посмотрела туда и едва не закричала, но чья-то рука крепко зажала ей рот, и ее быстро прижали к стене.

Она сопротивлялась, как сумасшедшая, укусила своего пленителя в руку, ногтями царапала его.

– Черт побери, Николя, прекрати. Это я, Терстон.

Николя сразу обмякла. Брат медленно убрал руку и повернул Николя к себе.

Она не верила, что видит перед собой брата. Радость и ужас переполнили ее.

– Ты что, с ума сошел, Терстон? – прошептала она. – Зачем так рисковать? Как ты проник сюда? Боже правый, что будет, если тебя найдут…

Терстон обнял ее и крепко прижал к себе.

– Я пришел по тайному ходу. Мне нужно было увидеть тебя, Николя, убедиться, что с тобой все в порядке. Господи, я едва не убил тебя. Когда я увидел золотистые волосы, я понял, что выпустил стрелу в тебя. – Он сказал это с такой болью, что у Николя защемило сердце.

– Меня только задело, – солгала она.

– Я целился в нормандца, но в последний миг ты бросилась к нему. Зачем? Хотела спасти? Мне показалось именно так, но какой в этом смысл? Ты знала, что я был там?

– Я увидела, как ты целишься, Терстон, и догадалась, что ты хочешь убить Ройса.

– Ройс? Так зовут твоего пленителя?

– Он не пленитель, – прошептала она. – Он мой муж.

Новость пришлась Терстону явно не по душе. Он так сильно сжал ей руки, что Николя не сомневалась – останутся синяки. В синих глазах брата бушевала ярость.

Николя высвободилась, думая только об одном – как объяснить ему, чтобы он все понял.

– Нам надо о многом поговорить, – произнесла она. – Не суди меня, пока не узнаешь, как все случилось.

Она взяла брата за руку и отвела его к окну, подальше от спящего малыша. Лунный свет струился в комнату через окно. Николя зажгла свечу и взглянула на брата.

Терстон был таким же здоровяком, как и Ройс. У брата были белокурые волосы и гладкое, не обезображенное шрамами лицо. Он очень красив даже сейчас – в гневе, но выглядит устало.

– Тебе нельзя появляться здесь, – сказала Николя. – Ройс нашел почти все тайные ходы. Найдет и этот, ведущий сюда. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Николя, тебя принудили выйти за него?

Времени на подробные объяснения не было. Да и вряд ли Терстон поймет. Она глубоко вздохнула и коротко ответила:

– Нет.

– Тебя не принудили? – Он не хотел верить услышанному.

– Нет, – повторила она. – Я сама выбрала его. Если кого-то и принудили к этому браку, то Ройса, а не меня.

Терстон прислонился к оконной раме. Неожиданно прогремел раскат грома, Николя вздрогнула. Брат стоял, сложив руки на груди, и не спускал с нее глаз.

– Но почему ты это сделала?

Она понимала, что истина распалит его еще больше.

– Если бы не сложившиеся обстоятельства, если бы ты мог познакомиться с моим мужем, то понял бы, почему я выбрала его. Ройс – очень хороший человек, Терстон. Он очень добр и внимателен ко мне.

– Он – нормандец.

Терстон выплеснул эти слова, словно богохульство. От его гнева ей стало нехорошо. Но одновременно Николя страшно рассердилась.

– Война окончена, Терстон. Если ты не присягнешь на верность Вильгельму, тебя убьют. Умоляю, прими неизбежное. Я не хочу, чтобы тебя убили.

– Нет, война еще не кончилась, – ответил он, покачивая головой. – С каждым днем ширится сопротивление. Мы свергнем этого нормандского ублюдка с трона. Это лишь вопрос времени.

– Как ты можешь верить в эту глупость? – искренне возмутилась Николя.

– Ты здесь отрезана от мира, Николя. – Терстон устало вздохнул. – Тебе не понять. Сейчас я уйду. Мои люди ждут меня под стенами. Заверни Ульрика в одеяло. Поспеши, а то начинается буря.

Николя была ошеломлена. Терстон возвышался над ней, словно крепость. Она шагнула назад и покачала головой.

– Я не могу уйти с тобой, брат. Ройс – мой муж, и мое место здесь.

– Не верю, что ты хочешь остаться.

Он сказал это с таким нескрываемым отвращением, что у Николя заныло под ложечкой. Она склонила голову и твердо сказала:

– Я хочу остаться здесь.

Оба замолчали. Когда Терстон заговорил вновь, голос у него дрожал.

– Господь, сохрани твою душу, Николя. Ты что, любишь его?

Только сейчас, в этот миг, когда ее прямо спросили об этом, она призналась сама себе:

– Да, я люблю его.

От этого признания Терстон вспыхнул, не удержался и с силой ударил ее по лицу. Он впервые поднял руку на сестру. Удар едва не свалил ее с ног. Лицо горело от боли, но она не заплакала. Николя молча смотрела на брата, ожидая, что он теперь будет делать. Нрав у Терстона был нелегкий, но он всегда отличался благоразумием. Николя решила, что во всем виновата война. Это она до неузнаваемости изменила брата.

– Ты стала предательницей, – сказал он.

Слова эти оказались куда больнее удара. Глаза Николя наполнились слезами. Она лихорадочно искала слова, которые помогли бы донести до него случившееся.

– Я люблю тебя, Терстон, – сказала она, – и боюсь. Тебя гложет ненависть. Подумай о сыне. Ты нужен Ульрику. Усмири свою гордыню, подумай о его будущем.

– У моего сына нет будущего среди нормандцев, – процедил он сквозь зубы. – Где Джастин? Он все еще в аббатстве?

Терстон перевел разговор на брата, и это привело Николя в ярость. Неужели сын для него значит так мало?

– Отвечай, – приказал он. – Где Джастин?

– Он здесь. – Николя протянула руку и коснулась брата.

Он оттолкнул ее.

– Прощу тебя, Терстон, не надо. Джастин хотел умереть, но Ройс спас его.

Ее проникновенный голос не произвел на него никакого впечатления.

– Я хочу знать, где он.

– Он вместе с другими воинами.

– Боже, какое унижение для него.

– Ройс обещал помочь ему. Терстон покачал головой:

– Передай Джастину мои слова. Скажи, что я не забыл его. Я скоро вернусь.

– Нет!

Николя даже не заметила, как громко она выкрикнула это «нет». Оно эхом прокатилось по комнате.

Ульрик проснулся и захныкал. Николя подбежала к колыбельке и ласково похлопала малыша. Ульрик сунул большой палец в рот и закрыл глаза.

– Отойди от него, – приказал Терстон. – Я не хочу, чтобы ты касалась моего сына.

Он произнес это с таким отвращением, будто она прокаженная. Николя выпрямилась и посмотрела на брата.

Ульрик бы сразу же уснул, не распахни Ройс в это мгновение дверь. Она едва не слетела с петель, дважды с грохотом ударившись о стену. Николя от неожиданности подскочила на месте, а Ульрик заорал с испугу.

Ройс заполнил собой весь дверной проем. Он широко расставил ноги и сжал кулаки. Но испугало Николя не это, а взгляд его глаз.

…Слава Богу, Николя цела и невредима. Ройс поднимался наверх, когда услышал ее крик. Сердце его чуть не остановилось. Он бросился на ее голос. В голове пронеслись самые страшные картины, и, когда он добежал до комнаты Ульрика, страх за Николя вытеснил все остальные чувства.

Она жива и здорова. Ройс не сводил глаз с жены, пока не убедился в этом.

Николя умышленно не поворачивалась к нему левой стороной. По холодному взгляду его глаз она поняла, что он в бешенстве. Если он узнает, что брат ударил ее, он забудет о своей выдержке и может стать таким же неуправляемым, как Терстон.

Николя хотела во что бы то ни стало предотвратить беду, но не знала, кого первым увещевать.

Ребенок продолжал плакать, в комнате воцарилось напряженное молчание. Однако малышу опасность не угрожала. Опасность угрожала Ройсу. Терстон внезапно сделал шаг вперед.

Николя стояла посередине комнаты между противниками. Оба не сводили с нее глаз. Николя поочередно смотрела то на одного, то на другого и вдруг бросилась к мужу.

– Прошу тебя, будь милостив, – прошептала она, падая ему в руки. – Заклинаю тебя.

Ее страх несколько остудил гнев Ройса. Он торопливо обнял Николя, успокаивая, затем толкнул к себе за спину и полностью сосредоточился на противнике.

Терстон сделал еще шаг по направлению к Ройсу.

Ройс прислонился к дверному косяку, скрестил руки на груди и выжидательно посмотрел на саксонца. Его самообладание сбило Терстона с толку.

– Я ожидал, что ты появишься здесь раньше, Терстон. Ройс произнес это настолько вкрадчиво-спокойно, что брат Николя чуть не потерял выдержку, но быстро взял себя в руки.

– Это Николя рассказала тебе о тайных ходах?

Ройс покачал головой. Он чувствовал, как сзади Николя тянет его за рубаху, и понимал ее состояние. Поэтому решил не затягивать ее пытку.

– Решайся, Терстон, – произнес он. Голос его звучал жестко.

Николя попыталась встать сбоку от мужа, но он, не сводя глаз с Терстона, рукой опять отпихнул ее назад.

– Выбор за тобой, – сказал Ройс. – Или ты отдашь мне свой меч и присягнешь на верность, или…

– Или что? – потребовал Терстон. – Или я умру, нормандец? Только сначала я убью тебя.

– Нет! – вырвалось у Николя.

Внезапно она почувствовала на своих плечах чьи-то руки. За спиной стоял Лоренс.

– Барон! – произнес Лоренс.

Ройс по-прежнему не сводил глаз с Терстона.

– Уведи мою жену отсюда, Лоренс, и побудь с ней.

Лоренс попытался силой оторвать Николя от Ройса.

– Нет! Нет! – кричала она снова и снова. – Ройс, ребенок… позволь мне забрать Ульрика!

– Оставь моего сына в покое, Николя! – воскликнул Терстон. – Ты выбрала свою дорогу!

Услышав эти слова, Николя отпустила Ройса. Выпрямившись, она покинула комнату.

Ройс шагнул вперед. Лоренс подхватил Николя и закрыл дверь.

Терстон шагнул навстречу Ройсу:

– Тебе надо было призвать сюда воинов!

– Зачем?

– На помощь, – улыбнулся Терстон. – Иначе я с тобой расправлюсь, ублюдок. Я убью тебя!

– Нет, ты не убьешь меня, Терстон, – спокойно сказал Ройс и покачал головой. – Хотя, Бог свидетель, хотелось бы мне, чтобы ты попробовал. – Он замолчал и вздохнул. – Тогда я со спокойной совестью мог бы убить тебя. И сделал бы это с великим удовольствием, только вот моя жена очень бы расстроилась.

– Она предала свою семью!

Ройс приподнял бровь, демонстрируя удивление Ему все труднее становилось сдерживать свой гнев.

– Когда же Николя стала предательницей? – спросил он вкрадчиво-мягко и одновременно твердо.

До или после того, как ты бросил ее?

– Бросил ее? Да ты не понимаешь, о чем говоришь!

– Разве? Ты оставил ее одну без помощи, – продолжал Ройс. – А потом еще и сына к ней переправил, будто ей без этого забот не хватало. Каких трудов ей стоило сохранить жизнь твоему сыну, а ты плюешь на все се жертвы? Да, так и было, ты бросил ее!

– Я был нужен на севере, – процедил Терстон.

– Как же! Нужен на севере! – повторил Ройс с насмешкой. – Это там ты оставил брата умирать?

Терстон побагровел. Ненависть к этому нормандцу душила его, затмевала разум, лишала способности соображать.

– Мне сказали, что Джастин умер.

Что-то в его голосе подсказало Ройсу, что он говорит не правду.

– Нет. Тебе сказали, что он тяжело ранен. А когда ты узнал, как его ранили, ты оставил его умирать. Так было? Или я не прав? С одной рукой Джастин тебе стал бесполезен, он уже не мог сражаться за ваше дело.

Терстон был настолько потрясен тем, что Ройсу известно так много, что не сумел скрыть своих чувств. Нормандец хочет переложить на него ответственность за судьбу брата.

– Но я продолжал сражаться, потому что хотел отомстить за брата.

Ройсу стало противно. Он всего лишь высказал свое предположение, к которому пришел на основании того, что знал. Это была лишь догадка. Но поведение Терстона сейчас подсказало ему, что он прав. Этот ублюдок действительно бросил брата умирать.

– Джастин знал об этом? – спросил Ройс.

Терстон пожал плечами:

– Он понял. Он тоже предал нас? Или это Николя сумела убедить его? В его положении ей, наверное, было нетрудно уговорить его, что для него выгоднее союз с нормандцами?

Ройс ничего не ответил на это.

– Скажи-ка мне, – приказал он, – ты осуждаешь Николя за то, что она вышла за меня замуж, или за то, что до сих пор жива?

– Она сама во всем призналась и навлекла на себя проклятие.

– Призналась? – удивился Ройс.

– Она рассказала, что сама выбрала тебя, – процедил Терстон. – Без принуждения. Она позволяет тебе касаться ее. Господь всемогущий, моя сестра в одной постели с нормандцем! Почему моя стрела не поразила ее в сердце?

Терпение Ройса лопнуло. Терстон не ожидал этого. Ройс двигался на редкость быстро. Его кулак въехал саксонцу в лицо, прежде чем тот успел прикрыться или увернуться. Удар отшвырнул Терстона к камину. Он

Ударился о полку над камином с такой силой, что та свалилась на пол. Терстон упал. Лишь придя в себя, он с трудом встал на ноги.

Ройс разбил ему нос, а хотел сломать шею. Громкий крик Ульрика помог Ройсу взять себя в руки. Он взглянул на колыбельку, убедился, что с малышом все в порядке, а затем сильным ударом ноги выбил декоративный щит, прикрывающий тайный ход.

– Я позволил тебе прийти сюда, Терстон, потому что хотел поговорить с тобой. Я хочу знать имя человека, который угрожал в Лондоне моей жене. Ты скажешь мне его имя, прежде чем уйдешь.

Терстон покачал головой.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – процедил он сквозь зубы и тыльной стороной ладони вытер кровь с лица. – У нас в Лондоне никого нет… пока, – добавил он, – но скоро мы вернем все, что наше по праву. Не останется ни одного нормандца…

– Избавь меня от своих речей, – перебил его Ройс. – Мне нужна правда. Или ты назовешь имя того саксонца добровольно, или я выбью его из тебя силой.

До Терстона наконец дошло, что Ульрик громко плачет. Он подошел к колыбельке, вынул сына и попытался успокоить его, тихонько похлопывая по спинке.

– Я забираю сына с собой.

– Нет, – ответил Ройс. – Если тебя не волнует благополучие мальчика, то нам с Николя оно совсем небезразлично. На дворе холодно, идет дождь. Давай договоримся, – продолжил он, прежде чем Терстон успел возразить, – когда ты найдешь надежное прибежище для сына, можешь прислать за ним.

– А ты отдашь его?

– Даю слово, – ответил Ройс. – А теперь я хочу, чтобы ты дал слово, что не знаешь, кто угрожал моей жене.

– Расскажи, что случилось, – попросил Терстон. Ройс рассказал о женщине, которая принесла Николя кинжал, чтобы она убила его. По лицу Терстона он понял, что тот действительно ничего не знает.

– Саксонские бароны, переметнувшиеся к Вильгельму, определенно не заслуживают доверия, – проговорил Терстон. – Мы никогда не поручали им ничего подобного. Ищите среди своих, – добавил он. – Саксонцы не посылают женщин на такие дела.

Ройс поверил его словам. Он наблюдал, как Терстон опускает Ульрика в колыбельку. Саксонец – его враг, но он брат Николя, поэтому Ройс терпеливо ждал, пока отец попрощается с сыном.

Терстон глубоко вздохнул. Разумом он понимал, что нормандец прав, но ему было очень трудно оставлять сына во вражеском стане. Придется положиться на слово нормандца. Это еще обиднее.

– Я отправлю Ульрика к родне жены. Когда за ним прибудут, отдай его.

Слова прозвучали, как приказ. Ройс согласно кивнул и огласил свое решение.

– Пусть приходят родственники твоей жены. Если я увижу, что Ульрику с ними будет безопасно, я отдам его. Теперь уходи, Терстон. Ты использовал время, которое я дал тебе.

Терстон бросил прощальный взгляд на сына и подошел к отверстию в стене.

– Отбрось свою ненависть, Терстон. Время еще есть. Зачем стремиться к саморазрушению?

Если Терстон и понял предостережение Ройса, он не подал вида и исчез в проеме, не обернувшись.

Ройс прикрыл дыру и подошел к колыбели. Ульрик орал во все горло. Ройс взял его на руки и прижал головку к своему плечу. Он видел, что так носила его Николя. Он нашептывал ему ласковые слова, пытаясь успокоить, совсем как Николя. Ульрик быстро угомонился.

В коридоре Ройса ожидал Ингельрам, который тут же получил приказание прочно заделать все оставшиеся потайные ходы.

У лестницы Ройс заметил Элис и жестом подозвал к себе.

– Малыш в порядке, – успокоил он ее, увидев взволнованное лицо няни. – Он не пострадал.

Ульрик не спал и, успокоившись, с интересом вертел головкой, глядя по сторонам. Элис взяла мальчика у Ройса.

– Вам удалось успокоить его, – сказала она, – но есть еще один человек, которого надо успокоить, – сказав это, Элис покраснела. – Прошу простить мою дерзость, милорд, что обращаюсь к вам, но меня волнует состояние хозяйки. Она сама не своя.

– Да, Элис, есть от чего, – согласился Ройс. Он погладил Ульрика по головке, повернулся и пошел прочь.

Бог свидетель, он боялся предстоящего разговора с женой, чувствовал себя совершенно беспомощным и не представлял, как успокоить Николя…

Она стояла у окна, вглядываясь в ночь, когда Ройс вошел в комнату.

Услышав, как скрипнула дверь, она обернулась. У Ройса защемило сердце. На Николя не было лица от горя. Ройс устало вздохнул. Наверное, она уверена, что он уже расправился с ее братом и теперь только ждет подтверждения этому.

У камина стоял Лоренс. Он искренне обрадовался, увидев господина.

– Леди Николя очень обеспокоена, он, хотя и без его слов все было видно.

Не спуская глаз с жены, Ройс сказал:

– Она напрасно волнуется, ее брат жив.

Лоренс улыбнулся. Он прошел мимо Ройса к выходу.

– Она беспокоилась не за Терстона, барон. Она беспокоилась за вас.

С этими словами вассал закрыл за собой дверь.

– Я не беспокоилась за тебя, – проговорила Николя.

– А Лоренс сказал совсем другое.

– Он солгал.

– Лоренс никогда не лжет. Слезы затуманили ее взор.

– Я должна бы ненавидеть тебя, Ройс. Да, ненавидеть. С того времени, как нас свела судьба, со мной происходят ужасные вещи. Посмотри на меня. – Она подняла руки. – У меня все руки в шрамах, на плече страшная отметина. И все из-за тебя. – Николя развязала пояс и бросила его на пол, затем скинула башмачки. – Все из-за того, что ты – нормандец. Ты виноват во всем. – Она стянула через голову платье и отшвырнула его, потом со злостью стащила с себя нижнюю юбку. – Ну? – гневно спросила она. – Что скажешь в свою защиту? – Но времени ответить ему не дала. – Если бы не ты, я не была бы сейчас обезображена шрамами.

– А я-то думал, что беда сама за тобой по пятам ходит.

Ему показалось, что она не расслышала его слов, так как была слишком увлечена перечислением его недостатков. Он даже не улыбнулся, когда она упрекнула его в том, что на дворе гремит гром. Ройс молча слушал, давая ей выговориться. Он хорошо понимал, что надо дать выход ее гневу и страху. Он видел, что она боится спрашивать его о Терстоне и об Ульрике.

Гнев ее истощился к тому времени, когда она осталась в одной рубашке. Она стояла лицом к нему, опустив голову. Вид у нее был совершенно беззащитный.

– Ты можешь выслушать меня спокойно? Она не ответила.

– Николя, подойди ко мне.

Она пересекла комнату и остановилась перед ним.

– Я никогда больше не буду тебе подчиняться, слышишь Ройс, никогда!

Ройс решил, что сейчас не самое подходящее время, чтобы указывать ей на то, что она только что уже подчинилась ему. Он молча обнял ее и прижал к себе.

– Ты больше не прикоснешься ко мне! – воскликнула она, сбрасывая его руки с плеч.

Ройс не стал спорить, но силой удержал ее и опять обнял. Николя жаждала утешения. В его руках она сразу обмякла, обвила Ройса руками и безутешно заплакала. Она плакала громко и безудержно, совсем как Ульрик. Ройс не пытался успокоить ее. Он уткнулся подбородком ей в макушку и ждал, пока она выплачется.

Когда она наконец затихла, рубаха у него на груди была мокрой от ее слез. Она ужасалась собственному поведению, но остановиться не могла. Увидев, как он вошел в комнату, целый и невредимый, она испытала такое неимоверное облегчение, что уже не могла больше сдерживаться. Ее трясло от усталости и холода. Почувствовав это, Ройс крепче обнял ее.

– Залезай под одеяло, пока совсем не замерзла, – ворчливо прошептал он.

Николя пропустила его слова мимо ушей. Она не понимала почему, но ей было необходимо, чтобы он не отпускал ее.

– Ты, наверное, думаешь, что я ребенок, – сказала она. – Я веду себя совсем как Ульрик.

– Ведешь себя как Ульрик, а пахнешь много лучше.

Николя явно различила в его голосе веселые нотки и поняла, что он поддразнивает ее. На него странно подействовала трагическая встреча с Терстоном.

– Ройс!

– Что?

Николя помолчала, прежде чем спросить его.

– Я предательница?

– Нет.

Он ответил так горячо, что Николя вздрогнула в его руках.

– Не сердись на меня, сегодня и так тяжелый день Он взял ее за подбородок и приподнял, так, чтобы она посмотрела ему в глаза.

– Я не сержусь на тебя. Я рассердился на твой вопрос, только и всего. Это Терстон назвал тебя предательницей?

У Николя к глазам опять подступили слезы. Ройс изумился тому, что их запас еще не истощился.

– Господи, Николя, только не начинай плакать снова. Все позади. Терстон цел и невредим.

– Я знала, что ему ничего не грозит, – воскликнула она. – Я волновалась за тебя.

Ее горячность поразила его. Он не знал, следует ли ему оскорбиться.

– Неужели ты так мало веришь в мою способность защититься?

– Твоя способность не имеет к этому отношения, – проговорила она и провела рукой по его щеке.

– Разве? – Ройс совсем сбился с толку.

– Нет, конечно.

– Николя, говори понятнее.

– Терстон – мой брат.

– Это мне известно.

– Я знаю его лучше, чем ты.

– Не сомневаюсь.

– В нем много хорошего.

– Не смей защищать его.

Она попыталась увернуться. Ройс крепко держал ее. Он заставил ее посмотреть себе в глаза, потом провел пальцами по ее левой щеке.

– Это он сделал? – гневно спросил Ройс. – Только говори правду.

– Откуда ты знаешь, что он меня ударил? Он сказал тебе?

– Жена, у тебя на лице остался отпечаток мужской руки. Я же вижу. – Он произнес это с таким гневом.

Николя задрожала.

– Ройс, не горячись. Ты терпеливый человек. Выслушай меня, я все объясню. Терстона просто невозможно удержать. Когда он был еще маленьким, он часто сначала делал что-нибудь, а потом думал. Отец приходил в отчаяние. Он пытался научить Терстона сдерживать свои порывы, но безуспешно. Для моего брата в борьбе не существует чести. В отличие от тебя он не благороден.

Ройс ласково улыбнулся ей:

– Откуда тебе знать об этом?

– Я знаю – и все, – коротко ответила Николя. – У тебя есть твердые устои. Ты умеешь обуздывать свои чувства. Ты необыкновенно терпелив. Сколько раз на пути в Лондон я пыталась сбежать от тебя, и сколько раз ты меня ловил, но ни разу не разгневался на меня. – Николя вдруг почувствовала страшную усталость и прижалась к Ройсу. – Война изменила Терстона. Он полон ненависти. Думаю, он не способен на честную схватку сейчас.

– Ты думаешь, я способен?

– Конечно.

Он поцеловал ее в макушку, потом поднял и отнес к кровати. Он ликовал про себя. Она ведь даже не поняла, какой похвалой только что наградила его. Конечно, она не понимает, что честно, а что нет. Наверное, уверена, что существуют особые правила игры. Да, она многого еще не понимает, но он не станет объяснять ей сейчас, что в смертельной схватке нет никаких правил. Он очень рад, что не безразличен ей. Ройс поставил ее на ноги рядом с кроватью и потянул за ленту, на которой держалась рубашка.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Сними рубашку, – попросил он.

Она попыталась оттолкнуть его. Лента скользнула на пол.

– Я не хочу снимать ее.

– А я хочу.

Рубашка соскользнула к ногам Николя. Она так смутилась своей наготы, что не стала спорить. Николя быстро сдернула покрывало и юркнула в постель. Ройс едва успел разглядеть ее пылающие щеки, как она скрылась под одеялом.

Такая стеснительность забавляла Ройса. Он освободился от одежды, задул свечу и лег рядом с женой. Он был рад, когда Николя по своей воле, без принуждения с его стороны оказалась у него в объятиях. Ему помог холод. Николя свернулась калачиком и прижалась к нему спиной, чтобы согреться. Он лег на бок и обнял Николя. Очень скоро она согрелась и перестала дрожать.

Ему нравилось держать Николя в своих руках. От нее исходило благоухание, которое могло свести с ума кого угодно. Он хотел ее. Осознав это, Ройс тяжело вздохнул. Сегодня нельзя. Вчера ей было больно, прошло еще слишком мало времени. Да и сегодня вечером Николя досталось. Ей нужно прийти в себя, успокоиться. Нет-нет, он не коснется ее сегодня.

Однако тело его мало прислушивалось к голосу разума. Плоть его горела, иступленное желание овладеть Николя вызывало боль. Черт побери, когда он рядом с ней, выдержки у него не больше, чем у козла. Ройс не узнавал себя, Она ведь всего-навсего его жена. Ничего более. Удивительно, что одна ее близость оказывает па него такое действие.

– Что ты сделаешь с Терстоном? – спросила Николя.

Все ее тело напряглось в ожидании ответа.

– Ничего.

Она не поняла.

– Ты взял его под стражу? Отвезешь его в Лондон?

Она опять начала заводиться. Ройс крепко сжал ее.

– Я отпустил его, Николя, – спокойно сказал он.

Это известие ошеломило ее. Она долго лежала молча, потом спросила:

– У тебя возникнут осложнения из-за этого?

– Нет, – ответил он и улыбнулся наивности вопроса.

– Я слышала шум, – проговорила Николя. – Настоящий грохот, будто стены обвалились.

В ожидании ответа она перевернулась на спину и положила ему на грудь руку. Какая теплая у него кожа! Ее пальцы рассеянно ласкали его. Он накрыл ее ладонь своей. Прошло еще немного времени, и Николя поняла что он не собирается ей отвечать. Она поняла, что ответ из него придется вытягивать.

– Была драка?

– Нет.

– Но что за шум я слышала?

Он протяжно вздохнул. Она не сдается.

– Это упала на пол каминная полка, – сказал он, почти засыпая.

Николя повернулась к нему и увидела, что глаза у него закрыты.

– Просто упала?

– Спи, Николя, уже поздно.

– Почему ты отпустил Терстона?

– Ты сама знаешь почему.

– Ты отпустил его из-за меня, да?

Он не ответил. Она поцеловала его в подбородок.

– Спасибо.

Ройс открыл глаза и хмуро посмотрел на нее.

– Не за что меня благодарить, – сказал он жестко и весьма недружелюбно. – Я хотел поговорить с Терстоном и поговорил. Я дал ему возможность сдаться. Он не захотел. Ты понимаешь, что это значит?

Николя отлично поняла его, но не хотела обсуждать это сейчас. Она попыталась отвернуться от него, но Ройс крепко держал ее за шею.

– Терстон будет сопротивляться, пока не погибнет. Если он вернется сюда, мне придется убить его.

– А как же Ульрик? – воскликнула Николя. – Терстону ведь захочется прийти к нему еще. Не может быть, что ты…

Настойчиво, но осторожно Ройс притянул ее к себе и долгим поцелуем заставил замолчать. Он просто хотел, чтобы она замолчала, но ее губы радостно встретили его. Они были мягкими и горячими, манили к себе. Ройс не мог насытиться.

Его поцелуй требовал и звал. Язык его проник глубоко в Николя. Ей понравилось. Ройс понял это, услышав ее призывный стон. Боже, как он хочет ее! Его язык входил в нее и выходил наружу в ритме, который сводил с ума. Ему хотелось слиться с ней в одно целое. Одной рукой он поддерживал ей голову, а другой обнял за спину и крепко прижал к себе.

Николя едва дышала, когда он наконец отпустил ее. Ройс тоже дышал с трудом. Он взглянул на ее губы. Даже в полумраке было видно, как они покраснели, распухли, но были чертовски соблазнительны. Он провел пальцем по ее нижней губе, чувствуя, как бешено бьется сердце у него в груди. Он глубоко вздохнул несколько раз, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок.

– А теперь выслушай меня, – назидательно проговорил он. – Терстон не вернется. Твой брат пришлет за Ульриком кого-нибудь из родни жены. Если я увижу, что это надежные люди, я отдам им мальчика.

– Нет! – Николя попыталась отодвинуться от него.

– Да. – Он положил одну ногу поверх ее двух и как в ловушке. – Терстон – отец Ульрика. Я согласился на это только потому, что он член твоей семьи Не спорь со мной, Николя.

Так же, как не должна спорить с тобой о Джастине? Ты не разрешаешь мне увидеться с младшим братом без всякой причины. Ты хочешь от меня слишком много, Ройс.

– Я прошу от тебя только возможного, Николя, – возразил Ройс и поцеловал ее е лоб. – Я не хотел обидеть тебя, запретив видеться с Джастином.

– Но обидел.

– Понимаю. Ты считаешь, я не разрешал тебе встретиться с Джастином только из желания сделать тебе больно?

– Нет, – со вздохом призналась Николя, – на тебя это не похоже.

– А ты не подумала, что мое решение вообще никак с тобой не связано? Что я думал исключительно о благополучии Джастина, принимая его?

– Джастин любит меня, я нужна ему.

– Сейчас ты нужна ему меньше всего, жена.

Николя не поняла, почему он сказал это так сердито.

– Я никогда не обижу Джастина.

– Как же, – отозвался он и покачал головой, – Николя, помнишь, когда я пришел за тобой в аббатство, я четко объяснил, что беру на себя всю ответственность за Джастина? – напомнил он.

– Нет, не помню, я была тогда слишком расстроена. Думаю, ты и сам не веришь, что я могу причинить боль брату. Я всегда так о нем заботилась. Он ведь был младшим в семье, а теперь…

– Николя, хватит. Джастин примет твое беспокойство за жалость, твое сострадание будет унизительным для него. Сейчас у него и других забот хватает. Я не могу допустить, чтобы еще и ты добавилась к его ноше.

– А что сейчас беспокоит его?

– Я.

Как ни странно прозвучало это высокомерное заявление, оно успокоило Николя. В глубине души она понимала, что Ройс прав. Джастин слишком горд. Ему будет унизительно знать, что она следит за его возвращением к жизни. Она не сумеет скрыть своих опасений, а он не поймет их и примет за жалость.

И относительно Терстона муж прав. Пообещав ему отдать мальчика, он лишил брата обоснованной причины для появления в замке. Она помолилась о том, чтобы Терстон понял, как ему повезло. Она знала, что второй возможности уйти Ройс ему не предоставит.

Николя положила голову Ройсу на плечо и закрыла глаза. Чувство беспомощности охватило ее. Она не любила жалеть себя, но с тех пор, как власть захватили нормандцы, все перевернулось с ног на голову.

Ройс приподнял ей голову и поцеловал в лоб. потом в переносицу.

– Я хочу тебя, Николя, – устало вздохнув, прошептал он. Потом он вдруг перекатился на нее и сжал в объятиях. Теперь она лежала на спине, а он возвышался над ней. – Спи, пока я не вспомнил о своих намерениях.

Но она не хотела спать. Ей хотелось, чтобы он ласкал ее, прикасался к ней. А пока он будет это делать, она представит, что он, и правда, любит ее. Не важно, что она будет обманывать себя. Встреча с Терстоном оказалась слишком болезненной. Ройс поможет ей забыть эту пытку, пусть даже ненадолго.

– Ты сказал, что хочешь меня, – в смущении прошептала она. – Не борись со своим желанием. Я тоже хочу тебя.

Он приподнялся, опираясь на локоть, и улыбнулся ей. От его улыбки у Николя бешено забилось сердце.

– Не смущайся, ты ведь уже давно лежишь рядом со мной без рубашки.

– За разговорами я забыла, что на мне ничего нет, – запинаясь, проговорила Николя, – но теперь… Поцелуй меня, и тогда я забуду, что стесняюсь. Так было прошлой ночью.

Он покачал головой. Воспоминания прошлой ночи обожгли его.

– Тебе будет больно.

– От одного поцелуя? Уверена, нет.

– Я не смогу остановиться, Николя, не выдержу.

– Мне нравится, когда ты перестаешь сдерживаться, – прошептала Николя с обезоруживающей улыбкой.

Она взяла его лицо в ладони и притянула к себе. Николя целовала его долго и неистово, но он не отвечал ей. Наконец, чтобы хоть как-то растормошить его, она очень легко и нежно укусила его нижнюю губу, не этого оказалось достаточно.

Ройс припал к ее губам. Поцелуи смел все его доводы и рассуждения. Это был откровенно плотский поцелуй.

Чувственность проснулась в Николя, потрясла ее до основания, тело жаждало ласк. Она прильнула к нему и полностью отдалась своему чувству.

Ройс забыл обо всем на свете. Он попытался чуть замедлить события, дать ей время возжелать его так же страстно, как он ее, но он уже столько пребывал в напряжении, что дальше сдерживаться не мог.

Он оторвался от ее губ, спустился ниже и начал целовать шею, а затем ложбинку меж грудей, потом гладкий живот, потом спустился еще ниже. Николя не успела еще понять, что происходит, а он уже целовал ее в самые сокровенные места. Возглас удивления, вырвавшийся у нее, смешался со стоном плотского удовольствия. Она и не подозревала, что возможна такая близость. Это было прекрасно! Ей хотелось еще и еще.

Ройс наслаждался ею. Его язык ласкал ее, а когда он медленно проник в глубину между влажных складок и дотронулся до самого чувствительного места, Николя показалось, что ее ударила огненная молния. Она выгнулась ему навстречу, требуя еще и еще. Она стонала и извивалась, умоляла продлить наслаждение, которое он ей доставлял. Дольше сдерживаться он не мог. Он широко раздвинул ей ноги, приподнял руками бедра и глубоко вошел в нее. Почувствовав, что дошел до конца, он остановился и полным страсти голосом спросил:

– Тебе больно? Скажи, если больно. Но Николя была не в состоянии говорить. Только опять выгнулась, прижалась к нему и впилась пальцами ему в плечи. Страсть, которая охватила ее, заставляла забыть обо всем.

Ройс просунул руку между их телами и принялся ласкать ее там, где его набухшая плоть вошла в ее трепетное тело, пока огонь, бушевавший в ней, стало невозможно унять. Стоны наслаждения, которые издавала Николя, подсказывали ему, что ей нравится то, что он делает. Он опять прильнул к ее губам и начал двигаться в ней, не жалея и не боясь причинить ей боль. Он выходил из нее и вновь врывался в ее плоть, жаркую, влажную замечательно упругую. Движения его становились все мощнее. И когда Ройс наконец почувствовал, как она требовательно напряглась, охватив его ногами, и понял, что сейчас произойдет, он излил в нее свое семя.

Николя достигла экстаза в это же мгновение. Небывалый восторг охватил ее. Она прижалась к мужу, а волны экстаза накатывали на нее снова и снова, лишая возможности думать. Она с восторгом встретила это необыкновенное новое чувство, уверенная, что Ройс не сделает ей ничего плохого.

Когда последние волны затихли, Николя бессильно вытянулась на постели. В это мгновение ей показалось, что ее душа отделяется от тела.

Ройсу показалось, что он ее убил. Удовлетворенный, он упал рядом с ней. Божественная жена отняла у него все силы. Она заодно отняла у него и волю, потому что он никак не мог оторваться от нее. Он долго приходил в себя.

– Николя, с тобой все в порядке? Искренняя тревога в его голосе согрела ей сердце.

– Да, – прошептала Николя, очень сильно смущаясь.

Ройс рассмеялся. Господи, всего несколько минут назад эта женщина не знала никаких запретов, а сейчас так смущена.

– Над чем ты смеешься? – робко спросила она. – Надо мной?

– Я обожаю тебя, – ответил он. – Поэтому от радости и смеюсь.

– Ройс.

– Что?

– Все будет хорошо, да?

Страх в ее голосе мгновенно отрезвил его.

– Я позабочусь о тебе, – уклончиво ответил он.

– Ульрик уедет?

– Да.

– Ты веришь, что Терстон не вернется, когда сына здесь не будет?

– Я надеюсь на это, – признался он.

– Он придет за Джастином.

Ройс протяжно вздохнул. Он надеялся, что она поймет это не так быстро.

– Я не отпущу его с Терстоном. Спи, Николя. Мой долг – охранять нашу семью.

Да, это его долг, и он сделает то, что считает правильным. Этот долг появился у него, когда она выбрала его в мужья. Всем сердцем она желала, чтобы им двигал не только долг. Николя закрыла глаза и постаралась сдержать подступившие слезы. Конечно, Ройс защитит ее, но этого мало.

Ей нужна его любовь.