Корона для Темной Госпожи.Часть первая

Глава 4

— Куда дальше? — Исса остановилась и устало огляделась вокруг.

Плотная туманная дымка скрывала все уже на расстоянии пары шагов, и приходилось внимательно следить не только куда ступаешь, но и за спутниками. В отличие от нее, оба мужчины передвигались по болотным кочкам так легко, словно и не требовалось аккуратно исследовать палкой поверхность перед каждым шагом.

Любая буровато-зеленая кочка могла оказаться лишь скопищем травы, под которой скрывался бочаг. В этом Исса самолично убедилась — когда ее посох чуть не ухнул в воду и когда его жадно чуть не засосало трясину. Тогда Исса вышла из себя и почти полностью выплеснулась, проморозив все вокруг до дна. Если и не до дна, то по меньшей мере на пару метров в глубину точно. Пока она ела себя поедом, а Санах ошалело тыкал палкой в лед, из которого на него пялился выпученными глазами жаброид, Ильнар спокойно выдолбил лед вокруг посоха и, как ни в чем ни бывало, продолжил путь. Пришлось прекратить яриться и поспешить следом.

Исса попыталась сдуть с влажного лба локон — не получилось. Пришлось вытереть рукавом, и так уже неприятно пропитавшимся потом, солью и болотными испарениями. Влажным было все — начиная от воздуха, напоенного гнилостными запахами, заканчивая исподним. Если бы не огонь Ильнара, приноровившегося своей магией просушивать одежду, стало бы совсем худо. А так — почти терпимо.

Магичка не понимала, что же ее дергает и тревожит, заставляя стоять на месте и прислушиваться, и хотела уж было остановить Ильнара, с азартом гончей, вставшей на след, крутящего головой. Но вдруг поняла — неподалеку квакала лягушка. Самая обычная лягушка посреди проклятого болота не выжила бы. Существовало единственное объяснение — где-то неподалеку находилась самая обычная земля. Причем так близко, что кваканье слышалось даже сквозь гасящий звуки туман. Подобный лягушачий концерт можно было услышать лигах в трех от края болот, так что все складывалось в простой вывод: они дошли. Звуки могли доноситься только из Рощи Пророков.

— Туда! — дроу воскликнули одновременно. Но указали в разных направлениях.

Не сдержавшись, Исса ругнулась сквозь зубы. Проклятый туман не только гасил звуки, но и искажал их, так что они оба могли оказаться не правы.

— Санах, спроси у кого-нибудь, — Исса покрепче уперлась посохом в кочку, готовясь отдохнуть, пока есть такая возможность.

Вопреки горячим уверениям, менестрель не всегда мог «договориться» с тварями, и зачастую приходилось выслушивать длительные концерты, пока вдохновенное лицо лютниста с закатанными под веки глазами не возвращалось в норму.

Санах неловко замялся, как делал обычно, когда собирался сказать что-то не слишком приятное, и негромко признался:

— Мне не нужно. Они боятся идти туда.

От указующего жеста человечка туман дрогнул и распался на клочки, открывая на миг высокие зеленые деревья, чтобы тут же вновь сомкнуться стеной.

Оба дроу не угадали. Роща располагалась в ином месте.

Расстояние до показанного им островка казалось обманчиво-близким, как у миража в пустыне. Идти пришлось несколько поворотов часов, и чем ближе небольшой отряд подходил к роще, тем сложнее становился путь. Твердые кочки становились все более редкими, так и норовя увести в сторону. Плывуны, полузатопленные деревья, сбивались в непроходимые заграждения. Исса подозревала, что и твари бы активно вмешивались в передвижения, мешая путникам. Но Санах уверял, что все болотники стараются подальше держаться от островка, так что — кто знает…

Теперь же, благодаря усилиям менестреля, твари даже помогали. Приманенные музыкой панцырники покорно позволяли использовать себя вместо кочек. Исса каждый раз опасалась, что сбившиеся в небольшой «островок» звери вдруг нырнут или проворно расплывутся в стороны над каким-нибудь омутом, и держала наготове лед. Состояние перманентной настороженности и напряжения также способствовало вымотанности, так что когда на расстоянии пары десятков шагов перед ними вдруг появилась вожделенная цель, магичка просто вымостила им дорогу до края поляны. Яркая зелень, тронутая холодом, мгновенно скукожилась и побурела, но Исса была уверена, что провидцы не обидятся на них за несколько погибших травинок, а скакать по неустойчивым кочкам и панцирям с риском ухнуть в болото она устала.

Человечку пришлось намного хуже. Если Исса просто легла на траву, впитывая внезапное мягкое тепло, идущее от земли (словно вдруг из промозглой осени очутилась в летнем дне, напоенном сладостью клевера и горьковатостью ромашек), то Санах рухнул рядом. Менестрель дул на покрасневшие, местами даже израненные подушечки пальцев от постоянной игры на лютне, не обращая внимания ни на что вокруг, а ведь было чему подивиться. Отпущенные панцырники мгновенно испарились в тот самый момент, как по болоту пролегла ледяная дорожка, удирая со всех лап подальше от страшного острова, где царят Светлые. Никто не любил болотников, но альвы выделялись своей ярой нелюбовью. И не только как к тем, кто занял некогда плодородные земли Светлых, но и как к порождениям тьмы, вышедшим из разлома.

Прохлаждаться в одиночестве им долго не дали. Буквально через полоборота часов из-за деревьев показалась фигура, полностью закутанная в серую хламиду. Даже лицо — и то скрывалось под серой ветхой тряпкой, словно под непрозрачной вуалью.

Фигура плыла над поляной, ступая настолько тихо и невесомо, что казалось, что даже трава не приминается под ее ногами. Уже по одному этому признаку можно догадаться, что их почтил не просто фэйри — альв.

Исса неторопливо поднялась, вставая рядом с настороженным Ильнаром.

— А? — Санах, обнаруживший шевеления в стане друзей, обернулся, ойкнул, неловко подскочил и, споткнувшись о торчащий из-под земли корень, нелепо завертел руками в попытке удержать равновесие. Но все же не смог и рухнул почти под ноги серой фигуре. Ойкнув вновь, странноватым булькающим звуком, человечек попытался резво перевернуться на четвереньки, и как-то странно, боком, отполз от альва на несколько шагов. Уже там, встав и с достоинством отряхнувшись от травинок, невозмутимо поклонился. Словно именно так, спотыкаясь и падая носом в землю, и следовало приветствовать живущих в Роще Пророков.

Вся клоунада проходила в гнетущей тишине, если не считать шелеста листьев, да в болоте что-то пару раз плеснулось. Дроу и альв в молчаливом напряжении стояли напротив, буравя друг друга взглядами — хоть лицо серой фигуры и скрывалось тканью, но оставалось ощущение внимательного взгляда, скользящего по фигурам, перемазанным болотной грязью. Альв решал, что делать дальше. Дроу ждали.

Чувствующий себя лишним Санах некоторое время помялся, пооглядывался по сторонам, а потом не выдержал.

— Здрав…сти. А вы пророк, да?

Голос человечка звучал манерно-шутовски — как бывает у наглеющего (и понимающего, что наглеет) менестреля, готового за свои шутки получить по морде.

Закрытое вуалью лицо повернулось к человеку. Тот, заложив израненные, кровящие руки за спину, вызывающе улыбался и покачивался, перекатываясь с пятки на носок.

— Вы можете следовать за мной, — альв поманил дроу за собой и развернулся, собираясь уходить. — Тварь останется здесь.

— Постойте… — Исса остановилась в растерянности. — Какая тварь?

— Мне… Мне очень! — жалобно взмолился Санах, качнувшись вслед за альвом. — Я тоже имею право узнать, что мне делать!

— Вход тварям, вышедшим из Бездны, в Священную рощу запрещен, — серорясочник покачал головой. В голосе не слышалось ни малейшей капли осуждения или презрения, лишь констатация факта. — На заре было предсказано, что одна из тварей Бездны принесет гибель Роще, посему — нет.

— Но как же… Что же мне делать? — губы человечка задрожали, а на глаза навернулись слезы, поспешно стертые рукавом. В нем не оставалось ни капли бравады или отчаянной смелости — той, с которой он осмелился подойти к дроу с просьбой взять с собой. Лишь отчаяние, разливающееся темной, смоляной патокой вокруг.

— Ты можешь ждать здесь, — безэмоционально отозвался альв. — Дальше пройти не сможешь.

Земля вокруг зашевелилась и пошла волнами, подтверждая сказанное и предупреждая возможные возражения.

— Что за… — Исса невольно схватилась за рукав Ильнара — дабы устоять. — Он что — не человек?!

Санах угрюмо молчал, лишь отступал все ближе к берегу — туда, куда его толкала земляная волна.

— Нет, — альв развернулся, показывая всем видом, что прекратил бессмысленный разговор.

— Мне очень нужно предсказание! — с отчаянием крикнул Санах, балансируя на кромке берега. Даже про свою лютню, оставшуюся на поляне, он позабыл, всеми силами пытаясь докричаться до души или разума альва. — Я тоже живой! Я хочу жить! Я не хочу умирать! Я хочу знать, что дальше делать!

Земля замерла, и Санах застыл, смешно и одновременно жалко растопырив руки, точно аист на насесте. Альв задумчиво замер на миг и отозвался:

— Жди здесь. Темные, идите за мной.

Дроу поспешили за плывущей над травой серой тенью. На краю рощи Исса обернулась, зацепив взглядом одинокую тощую фигурку, сидящую на земле, обхватив себя руками. Сердце Матери не дрогнуло, осталось спокойным, даже жалость не осквернила лед. Но одна мысль все же зацепилась и впилась колючкой с куста барбариса, что так сложно вытащить, не разодрав до крови кожу.

Разумная Тварь. Единственная ли? Если единственная, то — каково ему, такому? Осознавшему себя и понимающему, что навсегда останется изгоем во всем мире. Что любой, действительно любой житель с удовольствием прибьет его без всякой жалости, даже с громадным удовольствием.

А если он не один такой? Если есть другие, пусть даже и не более сильные, но те, кто могут управлять болотниками, лесниками и прочими?

Что если все твари изначально управлялись своими разумными создателями?

Картина мира стремительно менялась, но — слишком мало новых знаний, чтобы выстроить ее заново.

Исса вздохнула и решительно шагнула в Рощу вслед за проводником.

Роща казалась серой. Солнце и зелень никуда не делись, но среди деревьев то и дело мелькали тени, замечаемые лишь краем глаза. Мелькали бы себе и мелькали, боги с ними, может быть пророки гуляют. Но после теней оставались росчерки — как от почти высохшей от туши кисти, вытираемой о бумагу. Только этой «кистью» чертили серые тропы в воздухе, и чем дальше они заходили в Рощу, тем гуще становились следы.

Что это? Исса встречалась с подобным впервые. Спрашивать у проводника казалось не слишком хорошей идеей, как и нарушать тишину. И так по сравнению с бесшумно идущим провидцем и скользящим по тропинке Ильнаром, Исса казалась себе шумной до невозможности.

Проводник не тревожился, воин — не замечал. Лишь она сама иногда пугливо вздрагивала, когда очередная тень появлялась поблизости и тут же исчезала. Но мазнувшая по лицу почти нематериальная, но липкая, как паутина «рука» заставила отшатнуться к мужчине и напряженно зашептать, борясь с желанием то ли зарядить в тени магией, то ли прижаться к теплу в поисках поддержки:

— Ильнар, ты их видишь?

— Вижу, — ответил тот, почти не размыкая губ. — Просто не обращайте внимание. Словно их тут и нет.

— Их тут и нет, — донеслось меланхоличное со стороны проводника. — Это лишь отражения тех, кто был раньше и не смог уйти. Они ничего не могут. Ни сделать добра, ни причинить зла. Хоть и пытаются.

Исса глянула по сторонам новым взглядом. Сколько тут теней? Десятки? Сотни? Тысячи? Тех, кто пришел в Рощу Пророков, пригнанных амбициями или большой бедой, сумевших пройти сквозь болота и стаи тварей. Тех, кто пришел, но не вышел.

— Где они сами? — Исса поглядывала под ноги, на тропинку (не хватало еще неуклюже споткнуться), и продолжала ловить краем взгляда бесплотных спутников.

— Кто знает, — с той же меланхоличной то ли покорностью, то ли равнодушием ответил светлый. — Ушли и не дошли.

— Куда ушли? — стараясь полностью убрать из голоса раздражение, поинтересовалась дроу. Когда всю жизнь на каждый твой вопрос с радостью отвечают (а если не отвечают, то только враги, с которыми разговаривают по-иному), фразы, вызывающие новые вопросы, не улучшают настроение.

Пророк поднял лицо к небу, точно испрашивая у богов разрешение на ответ. Так и «плыл», ловко огибая деревья и кусты. То ли расположение каждого кустика знал досконально, то ли легенды не врали даже в мелочах, и проводник «видел», куда ступить, до того, как сделать шаг.

— Ушли, получив отказ. Ушли дальше — искать ответ.

Для погрузившейся в наблюдения Иссы внезапный ответ прозвучал громом среди чистого летнего неба.

— Дальше — куда?

— Дальше — в глубь острова, — любезно пояснил проводник. — Там, где никого нет, где никто не выживает. Но они все верили, что выживут и получат знания.

Он не оценивал глупость или безрассудность поведения просителей, лишь констатировал факты. Да — были. Да — ушли. Оставив за собой лишь неизвестно откуда взявшихся фантомов.

Казалось бы, глупость несусветная — верить в подобные россказни, но все же от услышанного холодели руки и появлялось желание очутиться подальше от глупцов из теней — возможно из-за равнодушной ровности голоса пророка, не желавшего убедить слушателей в своей правде. Ему было все равно, поверят ли они или нет.

Хмарь все больше захватывала все вокруг, становясь плотнее, словно обрадованные призраки спешили присоединиться к пока еще живым, бредущим в сердцевину рощи за своим пророчеством. Или же они всегда толпились вдоль единственной (единственной ли?) тропинки в ожидании новых просителей.

— Они так и будут… — Исса замешкалась, подбирая слова, — идти за нами?

— Кто знает, — философски отозвался альв, вокруг которого оставался кокон пустоты — тени к нему не подбирались близко. Боялись или знали, что бесполезно просить что-либо у каменносердых пророков.

Ильнар, с удивлением прислушивающийся к диалогу, коснулся руки госпожи. Несколько нажатий пальцами, несколько слов секретной речи рода, и Исса сама с любопытством воззрилась в спину Светлого, непонятно по каким причинам расщедрившегося на разговоры. Ильнара во время прошлого посещения рощи никто не просвещал, с ним заговорили лишь единожды — рассказав пророчество. Все остальное посещение происходило в мертвой, давящей со всех сторон тишине.

— Эти тени — они всегда появляются? — продолжила расспросы дроу. Глупость не воспользоваться ситуацией и не разузнать побольше о самом таинственном месте на земле.

Пророк лишь пожал плечами, не снисходя до ответа.

Тем временем роща постепенно редела, среди деревьев появлялись просветы — яркие солнечные пятна, наполненные теплом и жизнью. По ветвям прыгали птицы, пытаясь поймать и склевать ярких, желто- и оранжевокрылых бабочек. На зеленых листьях таинственно поблескивали капельки воды — точно там, в очерченных светом границах только что прошел дождь. Даже пару раз мелькнула полупрозрачная радуга.

Только вот пастораль не привносила успокоения или радости — солнечные вкрапления казались чужеродными, отражениями иного пространства. Как миражи либо иллюзии, навеваемые снадобьями или болотными испарениями.

Уверенная, что не подвергается никакому воздействию, Исса все же не желала признать существование миражей либо чужеродных вкраплений. Мелькнула мысль, что не зря пророки ходят в тряпочках на лицах — не хотят лишний раз видеть эту странную пакость. И теней, избегавших световых пятен, тоже. Следом пришла картинка, как по утрам альвы заботливо кутают друг друга в подобие фаты невесты и, как заботливые домашние мужья, напутствуют друг друга не попадать под неправильное солнце — уставший от постоянного напряжения разум требовал разрядки, вот и выдавал странные видения.

Не выдержав, Исса хрюкнула и, чтобы не расхохотаться окончательно и не обидеть проводника, укусила руку — боль трезвит, да и смеяться так неудобно.

— Да, меня это тоже веселит, — печально подтвердил пророк, с каждым шагом все больше напоминающий давно истребленную птицу до-до.

Поговаривали, что король альвов обещал за нее золота по весу ловца, что принесет сию птицу, но как ни старались Охотники, не смогли ее нигде найти. До разлома до-до обитала в самом сердце земель альвов — только там и могла выжить птица, настолько философски относящаяся к жизни, что даже от хищников не защищалась. Максимум — могла стукнуть как следует клювом. Если не помогало, смирялась с судьбой. Особенностью птицы был вечно минорный вид и унылый зов «Дооо… Дооо…», с которым они искали партнера в брачный период или сбивались в статьи. Зачем королю альвов это розовоперое странное существо, для Иссы оставалось загадкой. Видимо, из чувства ностальгии. Или как артефакт былых времен.

К облику проводника добавились перья и огромный клюв, так что расспросить, что именно альв имеет в виду, Исса не решилась, лишь покрепче сжала зубы, заталкивая смех глубже. Оскорбится, безусловно оскорбится. Даже Ильнара проняло (словно он каким-то чудом увидел туже самую картинку) — мужчина старательно сжимал губы, давя улыбку.

Пророк печальным приведением «плыл» дальше. Просветы сливались друг с другом, и в какой-то момент все переменилось: гнетущее ощущение неправильности исчезло, сменившись облегчением, и дроу ступили на светлую и солнечную поляну вслед за своим проводником. По-настоящему светлую и наполненную настоящим солнцем. После болота и мерзкой тропинки вдохнуть глоток чистого воздуха оказалось безумным наслаждением, мало с чем сравнимым. Исса даже невольно замедлила шаг, лишь бы как следует распробовать воздух, напоенный тонким вкусом сладкого меда и горьковатой полыни — странное сочетание мягко ложилось на язык, привнося расслабление и спокойствие.

Точно почувствовав настроение просительницы, альв бросил через плечо:

— Ждите здесь.

Сам же неторопливо побрел через поляну, чтобы вскоре раствориться за окружающими ее деревьями.

— Он вернется? — вполголоса поинтересовалась Исса, рассеянно глядя на деревья, где скрылся проводник. Примятая им трава уже выпрямилась и затянула и так почти невидный след — словно ряска на болоте, торопливо скрывающая след от ухнувшего в трясину камня.

Стоящий рядом Ильнар философски пожал плечами:

— Либо он, либо кто-то другой. Кто-нибудь всегда возвращается, чтобы принести отказ или слова пророчества.

Исса прикрыла глаза, прислушиваясь к ленивой истоме, разливающейся по телу. Действительно — какая разница, кто из пророков придет? Лишь бы выполнили свою миссию, дав ответ.

Мир вокруг постепенно темнел — видимо, на солнце наползала туча. Но открывать глаза и проверять не желалось категорически, хотелось лишь стоять и наслаждаться теплом. Но вместе с темнотой появлялось беспокойство. Поначалу неяркое, как огонек светлячка в ночи, оно с каждым мигом все усиливалось, пока не стало настолько ощутимым, что игнорировать не получалось, и Исса открыла глаза.

Она стояла посреди черного пространства, и лишь мигающие крохотные огоньки звезд давали надежду, что вокруг не Нижний мир. Сердце сжалось и похолодели руки. Но совсем не от этой мысли. Совсем не от этого.

Посреди огромного небосвода светились желтые раскосые глаза, приближаясь с каждым мигом все ближе и ближе. Крохотный черный зрачок, как прокол в темную бездну, вытягивался и расширялся, придавая взгляду хищность рептилии и вызывая ужас.

Исса хотела закричать, но в горло впился колючий терновый венок, сжимаясь все сильнее и сильнее, лишая дыхания и разрывая кожу и артерии. Не в силах даже поднять руку, магичка вытянулась натянутой струной и изогнулась в бессмысленной попытке хоть как-то избавиться от страшного ошейника, но сделала лишь хуже. Кровь толчками выплескивалась из распоротой артерии, пропитывая одежду, что начала липнуть к телу. Исса даже подумать не могла, что в ней может быть столько темной, горячей крови, но единственное, что ей оставалось — хрипеть и выгибаться под напоенным ненавистью желтым взглядом…

— Госпожа, очнитесь! Очнитесь! — кто-то тряс ее и звал. Исса закричала, попыталась оттолкнуть этого кто-то дрожащими руками, словно маленькая девчонка, напрочь позабывшая обо всем, чему ее учили, что накрепко вбивали в голову наставники и учителя. — Тише, тише, все уже закончилось, прошло, все хорошо.

Кто-то бормотал, гладил по голове, успокаивал бьющуюся в истерике девочку, пока она, всхлипнув, не смолкла, прижавшись к теплому телу, обещавшему защиту. Она ему верила. Даже больше, чем себе.

— Мы видели достаточно и готовы вынести вердикт.

Исса моргнула и стерла пелену застывших слез с глаз. Кто-то (нет, не кто-то! Ильнар!), продолжал сидеть на земле, держа ее на руках и прижимая к себе кажущееся хрупким женское тело.

Напротив возвышалась целая делегация закутанных в свои странные серые тряпки пророков. Надо было бы встать, выразить почтение, хоть что-то сказать, но овладевшая Иссой пустота все выпускала ее из плена слабости и понимания: все вокруг — ничто. Ничто по сравнению с увиденным. Так нужно ли следовать пустым и бессмысленным ритуалам? Такой нужды нет.

— Вы получите свое пророчество, но не сейчас, — величественно и степенно проговорил стоящий на шаг впереди остальных и, в отличие от всех остальных же, опирающийся на посох. Два переплетенных так, что не разделить, древесных ствола, отполированных до блеска многими руками, что держали этот посох ранее. Белый ясень и черный палисандр. Символично. Но символика интересовала Иссу в последнюю очередь, так что она молча сидела, глядя на пророка и ожидая продолжения странной речи.

Подождав еще несколько поворотов часов, альв продолжил, ровно в тот момент, когда потерявший терпение Ильнар заерзал.

— Вам не придется ждать здесь. Один из нас отправится вместе с вами.

После столь странного заявления, чувства вернулись, обрушившись водопадом на иссушенную засухой землю. Очнувшись, Исса переглянулась со своим воином. Никогда ранее ни один из пророков не покидал своего острова. Или они не слышали об этом. В любом случае происходило что-то экстраординарное. Исса нервно облизнула губы и негромко кашлянула, возвращая себе голос.

— Но… Почему? — и все же вопрос прозвучал с хрипотцой.

— Пророчество будет произнесено в нужном месте в нужное время, — торжественно возвестил владеющий посохом.

Все надежды Иссы были связаны с тем, что она должна будет услышать в Роще, и планы обрывались на этом месте. Дальше зияла пустота.

— Что же нам делать? — растерянно пробормотала женщина, больше для себя, чем в ожидании ответа. Но он все же последовал. Такой же торжественный и напыщенный, как произнесенное ранее.

— Делайте тоже, что раньше.

— Спасибо, — с четко выверенной долей яда поблагодарила Исса, с трудом поднимаясь на ноги. — Могу я узнать, кто будет нас сопровождать?

Из-за спин консилиума выплыл очередной замотанный в серые тряпки силуэт.

— Я.

Исса невольно хмыкнула, узнав по голосу «птицу до-до». Казалось бы — какая разница, кто с ними пойдет, все равно они не были знакомы ни с одним из пророков, и пророк всегда оставался пророком, верным лишь своему братству. Но все же этот факт привнес немного успокоения.

— Нам следует сразу выдвигаться или мы можем немного отдохнуть? — собрав всю вежливость поинтересовалась дроу.

Серые силуэты застыли задумчивыми статуями. Исса чуть не рассмеялась. Вряд ли простенький вопрос стал неожиданностью для всех пророков или мог застать их врасплох. Оставалась версия, что альвы молчаливо совещаются, взвешивая исход возможных решений. Что ж, им можно только посочувствовать: если уж решение такой проблемы вырывает из жизни на четверть оборота, то попытка предпринимать более серьезные шаги становится пыткой. Хотя у обычных фаери, не видящих будущее, судьбоносные решения принимаются зачастую мгновенно, может быть и у видящих работает такой же принцип: чем больше влияния на мир — тем легче решить?

Дурацкие и бесполезные (ввиду невозможности их проверить) рассуждения помогли скоротать время до оживления делегации, а негромкий стук сердца Ильнара вернул спокойствие и твердость.

Исса никогда не проявляла покорностью судьбе, не сносила спокойно ее насмешки или удары, что во многом помогло возглавить род. «Ударом на удар» — девиз семьи ин’Дит как нельзя лучше отражал ее дух и дух Матери. Исса пришла в Рощу не за пророчеством — скорее, за знаниями, что помогут дроу выстоять. Крепость на границе всегда первой принимает удар врагов, ее защитники гибнут, жертвуя собой ради остальных. И сейчас — тоже.

Если следовало подождать подходящего момента, они подождут. Но сидеть сложа руки — не выход. Самое худшее, что можно придумать. Нужна небольшая передышка, хотя бы одна ночь, проведенная в безопасном месте, без без опасений можно все обсудить и решить, что делать дальше.

— Вы можете остаться еще на сутки, — вынес, наконец, вердикт главный. — Не здесь. На краю Рощи.

В воздухе невысказанным повисло: там, где осталась приведенная вами Тварь.

Исса молча поклонилась и отступила на шаг, дав понять, что аудиенция окончена. Следовало бы дождаться подобного сигнала со стороны Пророков, но привычки дают о себе знать всегда — когда перестаешь жестко контролировать свое поведение.

Одна за другой, серые тени бесшумно растворялись под сенью деревьев, словно только что и не было на поляне никого, и никто не лишал надежды на быстрое разрешение проблемы на неопределенное будущее.

Дроу молчаливо смотрели им вслед.

— Идемте, — уныло вздохнул «до-до» и поплелся к дорожке.

— Эй, тебя как зовут-то? — окликнул серого Ильнар. — Окликать тебя «эй» не лучший вариант, особенно когда выйдем к жилым землям.

Пророк впервые споткнулся и обернулся к дроу.

— У нас нет имен. Но ваши аргументы разумны, — через несколько мгновений молчаливого раздумья, альв продолжил: — Зовите меня Дэйал.

«На старом наречии — слепец, — перевела про себя Исса и подумала с сарказмом: — Очень оригинально».

Впрочем, оригинальность им и не нужна. Главное — не выделяться. Хотя как остаться незаметными столь разношерстной группой — непонятно. На Охотников всегда опасливо пялились. Охотники в сопровождении менестреля — возможно. Нанялись в охранение. Но менестрель, слепец и Охотники — слишком выделяющаяся и бросающаяся в глаза компания. Только в больших городах-человейниках можно будет без особых проблем затеряться, там и не такое видели. В поселках и постоялых дворах, приткнувшихся вдоль трактов, скорее всего запомнят. Нехорошо.

Всю дорогу обратно, показавшуюся гораздо короче и не обремененную ни призраками, ни миражами, Исса раздумывала именно об этом. О том, как они дальше будут идти. Куда — этот вопрос был отложен на будущее.

Менестрель терпеливо ждал, сидя на нахохленной, насупившейся лягушкой на одном из холмиков, образовавшихся возле болота силами альва. Даже не поднялся с места при приближении троицы, лишь глаза настороженно блестели из-под челки в попытке предугадать, кто вернулся — враги или друзья? Те, кто убьют, или те, кто помогут?

Исса вздохнула и решительно подошла к Санаху, остановившись напротив и глядя сверху вниз на подобие человечка. Ильнар молчаливой тенью возвышался за ее спиной. Альв остановился неподалеку и складывалось впечатление, что он с любопытством естествоиспытателя наблюдает за разворачивающимся действом.

— Ты действительно Тварь? — резко спросила Исса, не спуская с него глаз. Странно, но напряжения не было, как и мгновенной готовности пустить в ход лед. Это существо, кем бы оно ни являлось, казалось жалким по сравнению с пережитым в роще. Что оно может сделать? А вот они — они с ним могут сотворить многое. Даже больше, чем оно может вообразить.

Глаза менестреля на миг блеснули яркой зеленью, выдавая нелюдскую природу.

— Хорошо маскируешься, — недобро улыбнулась Исса.

Существо ничего не ответило, лишь покрепче вцепилось в лютню, глядя на магичку исподлобья.

— Много вас, таких? — продолжила допрос женщина.

— Нет, — менестрель с трудом разомкнул тонкие губы, с трудом вытолкнув ответ. — Я один.

Исса выразительно приподняла бровь, по пальцам скользнул искрящийся отблеск льда.

— Один! — отшатнувшись, взвизгнул Санах, сжимаясь в комок и защищая голову рукой. Неприкрытый, яркий запах страха перебивал даже затхлый привкус болота и лопающихся серных пузырей. — Я один! Я не вру! Я присягал!

Тонкие росчерки магии уже исчезли с его кистей, но словно по приказанию Матери вспыхнули вновь. Сохраняя внешнее спокойствие, Исса смотрела на гаснущие метки, пряча заполошно мечущиеся мысли.

Ни разу в жизни она не видела ничего подобного. Она знала и чувствовала, как тонкие нити паутины, всех, кто приносил ей клятву, и тех, кто клялся ее вассалам. Но ни разу не видела, как метка проявляется вновь.

Что это — послание стихии? Подтверждение? Предупреждение? Что?

— Присягал, — спокойно подтвердила дроу. — Но ты — Тварь. Я не знаю, как именно на тебя действует клятва. Я знаю, как твои сородичи умирают.

Женщина улыбнулась, показывая клычки, не хищно, но предупреждая.

— Они умирают неохотно. Некоторые противостоят не только оружию, но и магии. Как мне удостовериться, что ты не врешь?

Санах растерянно захлопал глазами, оглянулся по сторонам и с надеждой уставился на альва — вдруг тот поможет, подтвердит? Он же Пророк, должен знать!

Странный, перхающий смех, походящий кашель, застал Иссу врасплох, как и последовавший за этим ответ. Но не от лютниста. Со стороны альва.

— Подтверждаю. Иди ко сюда, Тварь, получишь свое пророчество.

— Я не тварь, — слабо запротестовал менестрель, сползая бочком с кочки — лишь бы находиться подальше от страшной Матери. — У меня имя есть — Санах.

— Да? — скептически возразил Пророк. — И что оно дает тебе, твое имя?

— Меня, — не сводя взгляда с дроу, менестрель отполз еще на пару шагов и поднялся на ноги, продолжая цепляться за лютню, как за самое дорогое в жизни. — Я правда не вру.

Голос звучал беспомощно, как у обиженного несправедливыми подозрениями ребенка, не знающего как доказать свою невиновность.

— Я не хочу жить среди них, — он нервно дернулся, кивая в сторону болота. — Они слушаются, но не понимают. Они… — и запнулся, подбирая слова. — Они умные, но не такие. Они делают, что велят. И все время хотят только жрать. Жрать. И жрать.

Стискивающие лютню пальцы побелели.

— Я не могу больше так. Я сойду с ума. Или стану, как они. Я не хочу. Правда, не хочу.

— Иди уже сюда, — нетерпеливо позвал альв, прерывая словесные излияния существа.

Исса поджала губы — жаль. Возможно, оно выболтало бы еще что-то. Или проговорилось.

— Госпожа, вы ему не верите? — негромко поинтересовался Ильнар, наблюдая за шепчущимися альвом и Тварью.

— Кому? — устало поинтересовалась Исса. — Этому, как его, Дэйалу? Или Санаху?

Она хотела сказать, что не верит уже никому. Пророки не вмешиваются в «мирские» дела и не покидают Рощи — как оказалось, это не совсем правда. Покидают. А раз покидают, то может быть и вмешиваются? А если так, то что мешало Пророку сейчас соврать?

А Твари — Твари вообще доверять глупо. Особенно с учетом, что стихия вдруг откликнулась повторно.

Но вместо этого Исса, внезапно даже для себя, выдохнула:

— Не знаю. Я уже ничего не понимаю.

— Мы разберемся, — твердо произнес Ильнар, опуская на хрупкие плечи ладони и слегка сжимая пальцы — уверенностью и поддержкой.

Исса горько улыбнулась, чувствуя как ее физически давит к земле обрушившаяся водопадом усталость. Стоило дать слабину, как навалилось все, что держалось в себе, запертое за дверью «Надо получить пророчество» и надеждой на будущее.

— Давай готовиться ко сну. Хорошо, что нас сразу не погнали с этого острова.

Серая хмарь болот стремительно становилась черной, точно пытаясь как можно быстрее изгнать из своей вотчины последний луч света. Появившийся вовремя костер не давал особо тепла, но поддерживал ощущение безопасности. Твари ненавидят этот остров и не сунутся, даже ночью — это знание успокаивало и помогало окончательно расслабиться. Даже смачное чавканье и хруст то ли костей, то ли стволов, доносящиеся со стороны трясины, не особо тревожили.

Исса лежала неподалеку от костра и сонно щурилась на пламя. На другой стороне кострища о чем-то разговаривали лютнист и Пророк. Первый горячился, вскакивал, размахивал руками, что-то изображал, чуть ли не плясал вокруг сидящего неподвижным болванчиком альва, лишь изредка кивающего или поворачивающего голову в сторону «собеседника». При желании можно было легко подслушать, о чем же вещает со скоростью трещотки менестрель, но — не желалось. И магичка пропускала все мимо ушей, любуясь игрой стихии — иной, чем ее, но такой же страстной, яростной и неукротимой.

Несомненно, боги отменно пошутили, подарив дроу власть над огнем и водой — противоположными, почти ненавистными друг другу стихиями. В чем был замысел Творцов? Или украдкой вмешался Живущий на Дне, перепутав дары, назначенные фаери?

Женщина — лед, мужчина — огонь. Женщина — власть, мужчина — сила. Женщина — определяет путь, мужчина…

Исса уплывала в сон или странные грезы. В этих грезах (или во сне?) ее обнимали горячие руки и ласково целовали теплые губы. Смех и разговоры, доносящиеся от костра, ничуть не мешали, лишь подчеркивали — все это сон. Сон. А во сне так просто прошептать, отвечая на поцелуй:

— Больше не бросай меня, слышишь?

И конечно же услышать в ответ именно то, что желаешь:

— Не брошу. Никогда.

Ведь это — сон. А во сне все происходит именно так, как хочется.