— Доминус?

Голос Кефана раздался в тумане. Он появился через миг, его Дикая тень сияла в его глазах. Он поспешил к ним, тяжело дыша, лицо раскраснелось.

— Докладывай, — сказал Фендрель.

Кефан отсалютовал, но его слова вылетели так быстро, что было сложно понять:

— Захваченные тенью… они в лесу… их так много, больше, чем мы думали! Они впереди, в конце этой дороги.

— Западня? — спросила Холлис, голос был тонким и сдавленным из-за клюва маски.

Кефан покачал головой.

— Я так не думаю. Там… стена. Как я описывал раньше, которую я нашел, когда пошел по следу Айлет. Стена из лоз, но… куда больше прошлой! Она огромная, тянется в оба бока на мили. Может, она окружает весь город, я не знаю точно. Это Ведьмин лес. Он… не пускает их.

— Это хорошо, — сказала юная венатрикс у плеча Холлис. — Да? Это значит, что Ведьма-королева не может пройти.

Фендрель игнорировал ее, смотрел на Кефана.

— А Одиль? Ты ее видел?

— Ее там нет. Я не смог уловить.

Сердце Холлис похолодело в груди. Если Одиль не была со своим отрядом, где она была?

— А Алые дьяволы? — спросила она. — Их видно?

— Нет, — сказал Кефан. — Только захваченные тенями. Монстры. Они убивают себя, пытаясь пробить стену. Думаю, их тянет туда, но я не знаю точно.

Те существа за годы вдохнули столько обливиса, что сильно поддавались воле Одиль. Наверное, она направила их разбить стену. Но Холлис не хотела гадать, почему она не следила за прогрессом.

Она подумала об Айлет где-то в лесу. Одна. Напуганная. Решительная. Она придет? Она направит всю ту решимость, которую Холлис видела в ней за годы, в последнюю охоту? Она хотя бы шла по следу Ведьмы-королевы?

— Что будем делать, доминус? — спросила юная венатрикс. Венатор рядом с ней повторил ее вопрос, они смотрели на Фендреля. И Холлис тоже.

Фендрель поймал ее взгляд и удерживал. Но сказал Кефану:

— Они пробьются?

— Сложно сказать, — ответил Кефан. — Стена сильная. Магия в ней такая, какой я еще не встречал. Но… там так много захваченных тенью. Воля Одиль сильна!

Уголок рта Фендреля приподнялся в слабой улыбке.

— Что скажешь, венатрикс ди Тельдри? — спросил он, все еще глядя на Холлис. — Это ты заявила, что хочешь идти в Дулимуриан. Все еще хочешь?

— Да, — ответила Холлис и подняла скорпиону так, чтобы пряжки сверкнули. — Если есть шанс, что они пробьются, я буду защищать ту стену.

Улыбка Фендреля стала шире.

— Вот так, — он повернулся к другим, мрачно взмахнул рукой. — У нас есть план. Пятеро против несметной орды захваченных тенями. Это войдет в легенды.

Бледный венатор и юная венатрикс переглянулись. Холлис думала, что они возразят. Развернутся и убегут. Она видела, как опытные охотники пятились при виде армий Одиль во времена Ведьминых войн, во время кампаний Избранного короля.

Но эти двое зашли далеко, многое вытерпели. Они не были трусами.

— За короля, — венатор прижал левый кулак к правому плечу.

— За Золотого короля, — сказала венатрикс, повторяя жест ее брата по охоте.

Кефан тихо выругался. Он тоже поднял кулак, свет Дикой тени сиял в его глазах.

Фендрель без слов повернулся и пошел по склону дороги, чуть не пропал в тумане обливиса. Холлис поспешила следом, и остальные двигались за ней. Она слышала, как юная венатрикс играла на вокосе, снова ослабляя оковы на своей тени.









































ГЛАВА 11


Айлет ощущала напряжение Ведьминого леса под ногами. Не пропадающее биение сердца становилось все быстрее.

Бум-бум…

…бум-бум…

…бум-бум….

Обливис сгустился в воздухе, пылинки стали как плотная стена, мешала видеть дальше трех футов. Айлет могла дальше измерять лишь шагами расстояние или время, но она давно сбилась со счета.

Она шла в двух шагах за высокой неземной фигурой. Величавой фигурой из сказок о чудищах и кошмарах, воплощением абсолютного ужаса… и Айлет казалось, что она шла сюда всю жизнь. Словно каждый миг ее существования вел ее к этому месту, словно кровь в ее венах определила ее судьбу с первого вдоха: идти в тени Жуткой Одиль.

Бум-бум…

…бум-бум…

…бум-бум….

Сгустившийся обливис точно был творением Одиль. Она сделала из него щит для них, чтобы закрыться от взгляда и злобы Ведьминого леса? Или — частичка разума Айлет протестовала, хоть она пыталась ее унять — Одиль делала воздух таким, чтобы Айлет дышала обливисом и была податливой для манипуляций и контроля?

Нет. Айлет стиснула зубы, и ее ладони в оковах сжались в кулаки. Ею никто не управлял. Хоть она ощущала слои обливиса в горле, она управляла собой, сама принимала решения. Если она решила идти с Ведьмой-королевой, то это был ее выбор. Она просто ждала подходящего момента, ждала…

Ее глаза двигались в глазницах. Шагая за правым плечом Одиль, она видела бледный профиль королевы, линию ее подбородка и шеи. И жуткую рану там, где ее голову отрубали. Жуткие синяки в форме пальцев были у шрама, и на коже остались следы от железной цепочки оков Айлет.

Она была близко. Почти покончила с Ядом. Почти выполнила задание, для которого ее уберегла Холлис. Она чуть не стала орудием эвандерианцев в этом сражении. Почти…

Одиль чуть повернула голову, поймала взгляд Айлет. Айлет тут же перевела взгляд на свои ладони. Дрожь побежала по ее спине, взорвалась инеем в голове. Одиль могла читать ее мысли? Айлет скривилась. Беспомощность и надежда извивались в ней змеями.

— Ты можешь снять это? — вдруг спросила она. Ее голос звучал странно мягко и приглушенно в этой атмосфере. Она призвала смелость и посмотрела в глаза Ведьмы-королевы. Одиль с вопросом приподняла бровь, и Айлет показала ладони с оковами и железной цепью.

Одиль замерла, обдумывая вопрос. А потом покачала головой.

— Боюсь, даже обливис не поможет против железа, — она повернулась снова, черные волосы и лохмотья шелестели за ней, она грациозно пошла дальше. Для Айлет было чудом то, как она могла идти во мраке с такой уверенностью. Одиль полагалась не на смертное восприятие, чтобы дойти до места назначения. — Когда у меня будет моя корона, — бросила она через плечо, — сломать твои цепи будет просто. Клянусь, тогда ты больше не будешь скована железом.

Айлет стиснула зубы, подавляя возражения. Одиль говорила ей правду? Или это была еще попытка манипуляций? Она видела, что Ведьма-королева могла делать с силой своей тени. Она видела лес затвердевшего облидита. Железо было уникальным, странно сопротивлялось магии и отгоняло теней. Но было сложно поверить, что Одиль своей силой не могла сломать пару маленьких звеньев.

Она просто не хотела, чтобы у Айлет был доступ к Ларанте?

Шагая в паре шагов за Одиль, Айлет потянулась в себя, искала Ларанту. Ее тень многое дала ей в этот день, билась с влиянием железа, чтобы дать Айлет все силы и магию, какие удавалось передать. Она устала, была сильно подавлена. Айлет ощущала связь, ее тень дрожала в глубине ее души. Она не могла призвать ментальную картинку ее волчицы. Железо закрыло даже это, осталось лишь слабое ощущение бесформенного духа на глубине.

«Ларанта, — прошептала Айлет в голове, боясь говорить вслух. Но она не могла не утешить свою тень. — Ларанта, клянусь… если я выберусь из этих цепей, я не позволю ничему разделить нас снова. Ни железу, ни яду, ни огню, ни смерти. Ни даже Прибежищу».

Ларанта слышала ее? Она ощущала правду в глубине духа Айлет? Она понимала? Конечно, да. У них был один разум, один дух, они были связаны с рождения, неразделимы. Даже ложь, в которую Айлет верила годами, не смогла разбить любовь между ними.

Да, Айлет знала без тени сомнений, что Ларанта любила ее. Может, не так, как смертные понимали любовь, но Ларанта и не была смертной. Она существовала вне пределов и рамок смертного понимания любви и жизни. Но ее любовь была не менее сильной, хоть и загадочной.

Были ли такие существа мерзостями в глазах Богини? Если да, то Айлет тоже была мерзостью, ведь она не собиралась позволять огню отделять ее от тени. Куда уйдет Ларанта, туда уйдет и она. Если это означало вечность мучений в Прибежище, так тому и быть. Айлет никогда не отправит Ларанту туда одну.

Бум-бум…

…бум-бум…

…бум-бум….

Биение сердца Ведьминого леса стало таким громким и настойчивым, что прогнало Айлет из мыслей в мир, по которому она шла. Земля дрожала под ее ногами, и деревья вокруг нее будто двигались в пульсе дыхания, их корни пытались удержаться за гнилую землю.

Айлет остановилась. Ее смертные чувства трепетали, реагируя на что-то… что не было звуком. Если бы у нее был доступ к теневому восприятию, она точно ощутила бы сильную магию в воздухе. Страх трепетал в ее теле.

Одиль, которая шла в паре шагов впереди, почти пропала из виду за обливисом в воздухе. Она остановилась и оглянулась на Айлет, прочла выражение ее лица. Ее строгие черты на миг раскрыли тревогу.

— Корона, — сказала она. — Она чувствует, что я близко. Она хочет помешать мне вернуться в Дулимуриан. Она подняла защиту, и мои слуги пытаются пробиться, — она протянула руку к Айлет. — Идем. Нужно присоединиться к ним.

Айлет не сразу смогла двигаться. А потом кивнула и шагнула вперед. Но не взяла Одиль за руку.

Пейзаж был грубым и разбитым в этой части леса, с внезапными обрывами и резкими холмами, с которых все еще не было видно открытого неба. Они должны были идти медленно, но обливис будто собирался под ногами Айлет, и хоть она не чувствовала, что парила, он нес ее быстрее, чем она дошла бы сама. Одиль продвигалась впереди нее, движения были плавными, не выдавали спешки. Только развевающиеся волосы показывали ее скорость.

Вдруг утес в пятьдесят футов высотой оборвался перед ними, край появился резко из тумана. Раненые деревья впивались в него, торчали под странными углами, искаженные от попыток удержаться. На склоне утеса был только камень, без растительности, и Айлет увидела без помех пейзаж внизу.

Она впервые увидела Дулимуриан. Она видела окраину города, разбитые улицы, здания из облидита, погрузившиеся в гнилую землю, разорванные лозами. Она видела провалившиеся дороги, упавшие мосты, высохшие каналы. Разрушение было всюду, но величие как-то осталось.

Вдали — примерно в двух милях — стоял могучий идол Одиль на монолите в центре города. Даже без головы и на коленях он возвышался над Дулимурианом и лесом, одна рука тянулась к небу. Между пальцами что-то сияло. Пульсирующий голубой свет гипнотизировал красотой. Айлет осмелилась поднять взгляд туда, а потом перестала думать, чувствовать, замечать что-то еще. Ее манила та точка света. Ее душа, казалось, тянулась из смертного тела к живому эйтру и Сущности в нем.

Жуткий вопль порвал воздух внизу, и звуки боя пробили ее чувства, вернули ее в себя. Айлет моргнула, отпрянула на полшага и посмотрела на землю ближе к утесу.

* * *

Пятеро эвандерианцев добрались до утеса и смотрели на долину внизу. Они видели кошмарную армию, как и описывал Кефан, они бросались на стену, как волны, собирались с силами и нападали снова.

— Готов? — спросила она с улыбкой.

Они не выживут в этом. Никто.

Его ответная улыбка была как вспышка ножа. Он повернулся к монстрам, к своему безнадежному концу. Дикий боевой клич вырвался из его горла, он прыгнул и проехал по грубому склону тридцать футов к земле внизу, где приземлился на ноги, согнув их в коленях. Его сильные ноги оттолкнулись и направили его к захваченным тенями почти без паузы. Разъяренное существо бросилось на него, и он сбил монстра Нежной смертью, а потом метнул кровавое проклятие и рассек еще троих.

Теневое восприятие Холлис взорвалось от духов, покинувших смертные тела. Ее душа дрожала, воздух над ней замерцал, Прибежище открылось, чтобы забрать духов.

А потом она прыгнула, проехала по склону, не дожидаясь остальных. В таком бою нельзя было выступать единым фронтом. Каждый просто делал, что мог, один в бою со смертью.

Она направила тень на ближайший разум и обрушила силы, темную сторону своих способностей, которую она использовала только несколько раз за время Одержимости. Ее тень пронзила разум существа, наполнила его чистым страхом, худшим страхом — без надежды, без побега. Его смертное тело перестало бежать к стене, застыло, а потом задрожало, словно излишек эмоций вырывался из пор.

Сердце существа остановилось. Оно рухнуло на землю комком бесформенных конечностей, умерло от страха.

Холлис вытащила тень из его головы и послала ее к следующему захваченному тенью, духовная связь сверкала, как раскаленный хлыст.

Когда что-то появилось справа, Холлис повернулась и выстрелила Нежной смертью в большой красный глаз. Старуха с пастью зверя рухнула мешком костей у ее ног. Холлис зарядила скорпиону, управляя в это время тенью. Еще монстр завыл от ужаса и упал, содрогаясь при смерти. Холлис подняла руку и прицелилась. Еще один захваченный тенью пал, не врезавшись в нее.

Только спустя минуту боя она поняла, что монстры не давали отпор. Их тянуло к стене, и они не защищались, пока кто-нибудь не вставала на их пути.

Она могла использовать это преимущество.

Холлис попятилась, направила тень в еще один разум, оборвала еще одну жизнь вспышкой чистого ужаса. Справа она увидела одного из товарищей в красном капюшоне, но не было времени смотреть, кто из них это был, пока она снова заряжала скорпиону. Она давала ужасные смерти, она ненавидела себя за такое. Ни одно существо, даже обезумевшее от теневой чумы и проклятий, не заслуживало умереть от страха. Но ее тень была ее самым сильным оружием. И тут ей не нужно было переживать из-за нежности.

Она с мрачным видом выпустила силу в другой разум. Но в этот раз она столкнулась с сопротивлением.

Холлис моргнула и пошатнулась, ее тень грубо вытолкнули в воздух. Она не вошла в настоящий разум. Она посмотрела своими глазами на существо, которое пыталась пробить, похожее на насекомое, с множеством сочленений, но похожим на человеческое лицом.

Оно покачало головой от атаки. А потом посмотрело большими фасеточными глазами на Холлис. Пятнадцать других голов повернулись в тот же миг. Пятнадцать одинаковых голов.

— Проклятье! — закричала она. Это была тень-улей, одна сущность из множества частей. Только в одной был разум, который она могла одолеть, и притяжение стены не отвлекало это существо от врага. Может, из-за множества тел оно могло оставить несколько разбираться с противником.

Пятнадцать существ прыгнули на Холлис, странно сгибаясь, широкие пасти щелкали от гнева. Холлис выстрелила в одно Нежной смертью, и оно упало, но другие двигались дальше. Она потянула за духовную связь, чтобы тень стала ее щитом. Но захваченные тенью подступали, мешали видеть, не давали сбежать. Она била, резала, пронзала. Но их было слишком много.

Может, ей показалось… но в последние мгновения перед тьмой она слышала, как Фендрель кричал ее имя.



































ГЛАВА 12


Река вдруг покинула извивающееся ущелье, она падала в маленькое озеро далеко внизу. Террин был рад выбраться из тесной щели, прошел к краю водопада, осторожно уперся сапогами в скользкие камни и посмотрел на долину.

На разрушенный Дулимуриан. Окруженный стеной живых лоз. Странное и пугающее зрелище.

Но не было времени глазеть. Последнюю милю он спешил на звуки боя и дрожь магии в воздухе, и теперь он видел источник. Массы чудовищ, захваченных тенями, бросались на черную стену физическими телами и всей своей магией.

«Что это, Нисирди?» — спросил Террин, вид его путал и злил.

Его дракон стоял у его правого плеча, вытянул длинную шею и посмотрел на долину.

«Они не владеют собой, — сказал он. — Они вдохнули слишком много обливиса и не могут управлять собой».

Они принадлежали Одиль. Ведьма-королева отправила их в атаку на стену, пытаясь добраться до короны. Значит, она была близко. Значит…

А потом теневое зрение привлекло взгляд Террина к вспышке магии Анафемы знакомого цвета среди монстров. Сердце билось в горле.

Он почти сразу заметил Фендреля. Венатор-доминус сбросил черный капюшон, его волосы дико развевались за ним, пока он резал и взрывал с ужасающей точностью. Свежая кровь лилась с его пальцев, постоянный источник энергии для каждого созданного проклятия.

Сердце Террина похолодело. Странные импульсы воевали в нем. Его обучение гнало его помочь Фендрелю, встать справа от наставника и биться рядом с ним. Но… он приказал убить Террина прошлой ночью. Убить Террина, запереть Герарда, а Айлет…

— Айлет, — прошептал Террин. Где она была?

Еще капюшон, в этот раз красный, привлек взгляд Террина. Он присмотрелся и узнал Холлис. Он освободил ее ранее этим днем из Дюнлока, и она отправилась за Фендрелем и Айлет. Если она была тут, то и Айлет должна быть в порядке. Они освободили ее руки, чтобы она могла биться изо всех сил? Или Фендрель настоял держать ее в плену даже в таком бою?

Террин не успел отыскать ответы, монстры напали на Холлис — много существ с длинными лапами, они двигались как один, подавляли ее.

— Холлис! — голос Фендреля прозвенел поверх рыков и воя. Вспышка магии Анафемы полетела в толпу, но едва задела внешние извивающиеся тела. Трое упали, но больше прыгнуло на место павших.

— Ко мне, Нисирди, — прорычал Террин и спрыгнул с водопада, с камня на камень, притягивая силу тени и направляя свет и жар в ладони. Уголки его рта приподнялись в мрачной улыбке. Он становился в этом лучше, увереннее. — Сейчас! — крикнул он и раскрыл ладони.

Два луча света вылетели в монстров, напавших на Холлис. Залп был таким сильным, что их смертные тела рассыпались пылью. Но из них не поднялись духи — управляющее тело было в другом месте, уцелело.

Не важно. Холлис было видно, обмякшую и окровавленную на земле. Террин побежал к ней, но кто-то опередил его, упал на колени рядом с ней, поднял ее на руки. Ее голова покачнулась у его руки, длинные волосы свободно ниспадали, испачканные кровью.

Фендрель уткнулся лицом в ее макушку, но почти сразу отодвинулся, глаза были огромными, он искал источник залпа. Он поймал взгляд Террина поверх бегущей толпы чудищ.

Террин замер, сердце улетело в пятки, он смотрел в глаза наставника. Он отпрянул на шаг.

В тот миг он что-то ощутил. Он едва мог описать это. Словно ладонь сжала его лицо и заставляла повернуть голову и отвести взгляд от боя на край утеса сверху. На место, где земля была выше всего, в пятидесяти футах над долиной. Он поддался и повернулся.

Он увидел Айлет.

* * *

Даже без доступа к теневому восприятию Айлет ощущала взрывы магии. Она видела вспышки огня и воды, вихри земли и камней, признаки теней Элементалей. Она видела жутких монстров, искаженные тела зверей и людей, существ между ними. Песни Приманок звенели в кровавом хаосе. Рычание Дикарей терзало сердце. Запах крови наполнял ее ноздри, летели проклятия Анафемы. И перед глазами спутывались тела и духи в жестоком сражении.

Хуже всего была широкая стена из лоз вокруг города, она была выше утеса, на котором стояла Айлет.

Потому Ведьмин лес сегодня был странно тихим, потому почти не было лоз, поймавших ее в первое путешествие за Великий Барьер. Сила Ведьминого леса была сосредоточена на последней защите короны от королевы.

Айлет заметила красную вспышку — Красный капюшон среди кошмарной толпы бился с монстрами. Она узнала сильное приземистое тело.

— Кефан, — едва слышно прошептала она. Что он там делал?

Еще вспышка красного, она узнала Холлис. Еще венатор, чьего имени она не знала. Они бились храбро. Защищали стену? Но зачем? Ведьмин лес нуждался в помощи нескольких эвандерианцев? Но когда она посмотрела на стену лоз, она заметила тонкое место. Общая сила всех чудищ и магии могла все-таки пробить защиту Ведьминого леса.

А потом толпа монстров, ведомых одним разумом, напала на Холлис. Айлет охнула, глядя, как ее бывшая наставница пропала под черными лапами и стучащими челюстями.

— Нет, — слово сорвалось с ее губ почти беззвучно. — Нет, Холлис! — ее тело дернулось от желания спрыгнуть с края, броситься в сражение внизу. Она сделала шаг.

Одиль сжала ее руку. Айлет испуганно обернулась. Черные глаза, такие большие, что она видела в центрах свое лицо, смотрели на нее серьезно.

— Помни, — сказала Одиль низким и нежным голосом, но с предупреждением. Она опустила ладони на щеки Айлет, обхватила ее лицо и притянула ее голову ближе, пока их лбы не соприкоснулись. Айлет смотрела в темные глаза, полные воспоминаний и боли. Полные такой сильной любви, что душа дрожала. — Помни, Олена, — сказала Одиль, — они сожгут тебя заживо и назовут это милосердием.

Ее сердце сжалось в груди. Усилием воли Айлет отвернулась и посмотрела на хаос, на место, где была Холлис. Огонь плясал в ее голове, пока она пыталась заметить красный капюшон.

— Холлис… — прошептала она.

Залп ослепительного белого света.

Айлет закричала от боли, закрыла ладонями лицо. Она не видела, глаза жгло, искры летали во тьме за веками. Все остальные чувства отступили, оставив ее с болью на краю утеса.

А потом одна мысль пробилась сквозь боль. Свет. Ослепительный белый свет.

Террин?

Моргая от искр перед глазами, она смотрела на бой, искала, пока… вот он. Среди бури ужаса, смерти и боли стоял Террин. Высокий, сильный, с сияющими пробужденной силой глазами, ладони светились белым светом.

В любой миг чудища нападут на него, подавят его, проглотят и уничтожат. Любой миг мог стать последним, когда она видела его живым, так что она глядела на него, запоминала, упивалась секундами, которые для нее были вечностью.

Словно ощутив ее взгляд, Террин поднял голову. Их взгляды пересеклись.

Она смотрела, как ужас проступил на его лице от вида того, кто стоял рядом с ней.

ГЛАВА 13


Душа Террина дрожала от шока. Он застыл, словно очарованный.

Холлис не говорила ему. Она сказала, что только Айлет могла убить Одиль, но она не говорила, почему. Она не объяснила ему, что чары, которые поддерживали Одиль живой даже после жестокой казни, были связаны с ее кровью.

И эту кровь разделяла с ней Айлет.

Террин смотрел на утес над боем, где высокая худая девушка стояла рядом с таким же высоким и худым призраком. Айлет, бесстрашная Айлет. Она держала его тело и душу, исказила все, что он знал о себе, сделав его пугающим, но он не мог противостоять, даже если бы хотел.

Айлет.

Дочь теней. Дитя Яда.

Шум вокруг него стал далеким. Гул от залпов магии, крики умирающих тел и жестоко освобожденных душ едва задевали его. Его мир застыл, был только между ним и ею, его жизнь дрожала на нити связи между их взглядами.

Фендрель предупреждал, что она была опасна. Ведьма. Фендрель говорил ему, что он был околдован. Он отдал все. Орден. Службу Герарду. Свою жизнь. Все ради нее. Все ради ребенка ведьмы.

Террин вдруг яростно улыбнулся.

Захваченный тенью появился справа, огромный Дикий визжал в гневе, магия вырывалась из измученного духа. Террин не отвел взгляда, просто поднял левую ладонь и послал управляемый луч в чудище. Не было времени переживать о душах, вылетающих из этого мира, думать о ревущем Прибежище над ними, пытающемся затянуть в себя все кричащие души. Не было времени думать ни о чем, кроме уверенности в том, что он должен был сделать.

Террин побежал Нисирди следовал за ним, раскрыв крылья, и отряд захваченных тенью, глядя на огромного дракона, разбегался перед ним, чудища отскакивали в стороны. Айлет смотрела, как он приближался, ее глаза становились все шире с каждым его шагом. Ее запястья все еще были скованы железом, и ее лицо было нечитаемой смесью эмоций, которые он не мог назвать. Но она была там. Живая. Стояла над ним.

«Нисирди! — закричал он тени. Дракон тут же ответил магией, потекшей из сердца Террина в правую руку, которую он поднял, направил кулак на утес сверху. На высокую худую фигуру, глядящую на него черными, как ночь, глазами. — Сейчас!».

Террин разжал кулак, и залп света полетел из него. Он летел прямо и быстро, пробил дыру в ее сердце, вылетел насквозь.

* * *

Айлет смотрела на зияющую дыру — почерневшая кожа, пепел, дыра на месте плоти, крови и кости. Ее глаза были ослеплены вспышкой света, и она думала, что видела все неправильно, думала, что это была иллюзия, кошмар.

Подбородок Одиль опустился, она смотрела на ужасную рану в груди. Она медленно подняла взгляд, посмотрела в глаза Айлет. Это было невыносимо. Ей нужно было порвать ту связь, вернуть себе власть. Айлет моргнула, обрывая взгляд.

И в тот миг, когда ее глаза закрылись, она увидела картинки из жизни Одиль. Все те воспоминания, которые она пережила во сне. Она видела дрожащую невесту, глядящую на фигуры в красных капюшонах верхом на лошадях. Она видела рыдающую мать перед грудой пепла. Она видела поразительного монстра среди развалин комнаты совета в Агле, окруженного смертью и разрушениями, корона из эйтра сияла на ее голове.

Она видела свою бабушку.

Она открыла глаза и повернулась к Одиль. К лицу, искаженному потрясением и агонией. Айлет подняла руки в оковах, хотела дотянуться до нее, обнять Одиль. Ее губы стали произносить имя — может, мольбу — но голос застрял в горле.

А потом она ощутила в глубине растущую силу Краван Друк. Нескладный ужас нитей чар сплетался в реальности, играл против законов природы, материи и времени. Обливис кружился, пульсировал магией. Дымящаяся дыра в груди Одиль стала соединяться.

— Айлет!

Голос донесся до нее поверх биения ее сердца в ушах. Она повернулась и посмотрела вниз… и увидела его. Террин бежал к ней. Разъяренные монстры кричали, окружили его, но отпрянули от пульсирующей силы в его руках после того залпа светом. Она смотрела на его лицо, видела там конфликт.

Он знал. Знал, кем она была. Какой она была.

— Айлет! — закричал он снова. Свет сверкал в глубинах его горла. — Сделай это! Сейчас!

Айлет развернулась к Одиль.

Ведьма-королева как-то оставалась на ногах. Ее голова отклонилась, открывая горло, пока она смотрела на небо. Обливис пролетал сквозь рану, обвивал ее ладони, тело, был в глазах, вылетал из открытого рта. Ее волосы развевались за ней черным флагом в живом воздухе.

Что-то двигалось в центре пустого пространства. Кость росла, как ветка дерева, обретала облик. Слои мышц, тонких вен и плоти соединялись магией Краван Друк.

Айлет сделала шаг, подняла руки. Она не могла мешкать. Только в этот миг Одиль была уязвима. Ничто не могло помешать ей исполнить цель, из-за которой она и была жива все эти годы.

Ей нужно было убить последнюю из ее рода.

— Айлет! — снова закричал Террин, словно издалека. Раздался рев, он отбросил чудище на спину. — Айлет, прошу!

Но голос Одиль звучал в ее голове:

«Нам не нужно больше быть одним. Мы ведь нашли друг друга».

Ее душа застыла. Она не могла двигаться, не могла думать.

С губ сорвалось отчаянное слово:

— Богиня…

Она не успела вдохнуть, голова Одиль поднялась. Ее глаза широко открылись. Дыра в груди еще не закрылась полностью, там сплелись нити магии и чаропесня. Ее рот исказила агония, которую она испытывала, хоть и не могла умереть. Борясь с той болью, она подняла руку и указала пальцем.

Обливис вокруг ее ладони стал залпом тьмы. Он пронесся мгновенно по воздуху и пробил сердце Террина.

Айлет издала сдавленный звук. Ее дух содрогнулся, словно ее сердце получило тот удар.

Она видела, как тело Террина застыло. Его глаза расширились, белки стало видно вокруг голубых радужек. Черные вены поползли по его коже, распространялись быстро, обливис пожирал его изнутри.

Он рухнул.

Айлет смотрела на обливис, окруживший павшее тело Террина. Она едва замечала, как чудища в ужасе пятились от него. Она едва замечала, как близко к краю утеса подошла. Она ничего не ощущала, даже печаль, даже удивление. Ничего.

Это было неправдой. Нет. Он уже был мертв, да? Фендрель приказал его убить, и он умер, и она потеряла его, но это было не правдой. Он как-то сбежал, сделает это и в этот раз. Он поднимется, и его дух будет ярко гореть в смертном теле, глаза будут сверкать светом.

Она пыталась потянуться теневым восприятием, уловить его душу. Но Ларанта была подавлена. Айлет не могла ничего ощутить.

Его темно-коричневая кожа стала чернильно-черной, под кожей что-то двигалось.

Он был мертв.

Мертв.

Ее сердце перестало биться. Не важно. Ничто уже не было важно. Только…

Айлет повернулась к Одиль. Жуткой Одиль, Ведьме-королеве. Яду. Врагу.

С диким визгом она бросилась к шее со шрамом, вытянув руки. Было уже поздно, она знала это, но Айлет было все равно. Она бездумно бросилась вперед, вся душа сосредоточилась на том, чтобы сжать ту шею ладонями и…

Обливис поднялся и окружил Одиль защитной стеной. За сверкающими пылинками Айлет видела лицо своей бабушки, бледное и напряженное от боли и гнева. Она видела черные глаза, бездонные ямы тьмы.

— Итак, — ее голос звучал как из Прибежища, — ты перешла бы на сторону эвандерианцев. Моя кровь. Моя Олена.

Ее правая ладонь быстро взлетела. Обливис ударил, обвил Айлет. Она не успела отскочить, он затвердел, как камень, гибкий камень, из которого не удавалось вырваться, но он живыми плетями привязал ее руки к телу. Айлет подавила дикий вопль, извивалась, брыкалась. Она скалилась так, что кровь и слюна слетали с губ.

Одиль холодно смотрела на нее. Рана на груди зажила, нити чаропесни были плотно стянуты. Она снова пошевелила правой рукой, резким властным жестом подняла ее.

Из обливиса на руках Айлет выросла ветка, поднялась до уровня ее глаз. Оттуда появился длинный шип, тянулся и тянулся. Айлет пыталась отодвинуться, но облидит сковал ее. Шип прижался к ее виску, кровь струйкой потекла по ее щеке. Если шип надавит сильнее, он пробьет ее череп.

Перед ней стояла Одиль, ее кожа была мертвенно-белой, кроме черной раны на горле.

— Не забывай, дитя мое, — сказала она. — Я дала бы тебе жить. Я дала бы тебе стоять рядом со мной до конца твоих дней. Я любила бы тебя, если бы ты мне позволила.




























ГЛАВА 14


Холлис.

Холлис, проснись.

Ты нужна нам.

Ты нужна мне.

Холлис!

Она стояла на развилке глубоко в лабиринте своего разума. Голос доносился эхом из одного из пяти коридоров перед ней, но бился об каменные стены, и она не могла решить, откуда звучал голос. Она медленно повернулась, глядя в каждый темный туннель по очереди.

Холлис!

Прошу!

Стены будто дрожали от этого голоса. Весь мир ее разума дрожал в ответ, земля гудела под ее шатающимися ногами. Она потянулась к тени, надеясь, что ее силы направят ее. Но тень ушла в другой туннель ее разума, была пока вне досягаемости. Она была одна.

Она повернулась к туннелю, медленно развернулась к другому. Она сделала шаг, а потом инстинктивно повернулась и побежала по первому коридору, достаточно быстро, чтобы не сомневаться в своем решении. Эхо становилось все громче с каждым ее шагом.

Холлис!

Холлис!

Холлис!

Вдруг — брешь. Свет. Она вырвалась, и…

Над ней появилось лицо Фендреля, обрамленное длинными грязными прядями его светлых волос. Она смотрела на него, слабо моргая. Она… была в его руках? Ощущение было странно знакомым.

— Холлис? — он был бледным, как смерть, глаза окружали тени. До этого момента она не понимала, как сильно он постарел за эти двадцать лет. — Холлис, ты меня слышишь?

Она кивнула. Ее голос прозвучал с грубым хрипом:

— Да, слышу. Я в порядке, — она попыталась пошевелиться и скривилась. Она нащупала ладонью порез на щеке, кровь еще текла из него. Ее кожаная броня была с брешью на груди, но кожа и кость не пострадали. Она была избита, но не разорвана. Она огляделась, моргая быстрее, пытаясь сосредоточить взгляд. Она была не на поле боя, где пала. Фендрель держал ее в руках, сидя за большим камнем. Наверное, он отнес ее сюда.

Как он добрался до нее? Она помнила толпу монстров, нападающих на нее. Она думала, что ей не выжить.

Воздух был напряженным, странно неподвижным. Даже пылинки обливиса будто застыли.

— Что происходит? — спросила Холлис, посмотрев на Фендреля.

Он посмотрел в ее глаза, и она вдруг пожалела, что спросила.

— Одиль, — сказал он.

Тень упала на душу Холлис. Сжимая руку Фендреля, она поднялась.

— Осторожнее, — предупредил он, но она его не слышала. Она выглянула из-за камня.

И она увидела ее. Одиль. Яд. Парила, спускаясь с утеса, в облаке обливиса. Она все еще была в лохмотьях, но они свисали с нее как королевский наряд. Ее волосы, которые сгорели двадцать лет назад, отросли, густые, темные и блестящие, словно натертые дорогими маслами, и они тянулись за ней шлейфом. Она держалась прямо, вытянула руки по бокам, словно благословляла массы. Она выглядела как королева. Или как богиня, спускающаяся с неба.

Ее захваченные тенями перестали дико атаковать стену и собрались перед ней, извиваясь и пресмыкаясь, когда она проходила. Но Холлис едва видела это. Она смотрела на то, что было за Одиль. Айлет, скованная обливисом, с шипом, прижатым к виску. Она парила за королевой, ее ноги были в паре дюймов над землей. Она была беспомощна.

Холлис зарычала и попыталась броситься из укрытия. Фендрель сжал ее руку и оттащил обратно.

— Не веди себя глупо, — прорычал он ей на ухо.

Холлис яростно посмотрела на него. Что еще им делать? Айлет была единственным шансом убить ведьму. Им нужно было освободить ее! Но хватка Фендреля была крепкой.

Одиль прошла по узкой долине, замерла на миг над чем-то, лежащем на пути. Холлис пригляделась, поняла с ужасом, что это было. Террин. Его тело лежало, вытянувшись, содрогалось при смерти. Его вены выделялись черным под кожей, яд обливиса охватил его тело и душу. Холлис посмотрела на Фендреля снова. От выражения его лица ей пришлось быстро отвести взгляд.

Одиль продолжила, удерживая пленницу на поводке из обливиса. Холлис не видела со своего места лица Айлет. Девушка была еще жива?

Одиль двигалась среди восхищенной толпы, пока не оказалась перед стеной лоз с Айлет. Ее чудища выстроились дугой за ее спиной. Они смотрели на нее с верой, скулили, пускали слюни, прижимались головами к земле.

— Оромор! — закричала громко Одиль, голос звенел над долиной. — Она у меня, Оромор. У меня, и я убью ее, если ты не пропустишь меня.

Стена задрожала. Корни лоз глубоко под землей двигались, мелькали под гнилой почвой. Лозы появлялись тут и там, схватили пару захваченных тенями, утащили их в землю под их крики.

Одиль осталась не тронутой. Она подняла руку. Айлет завизжала. Она была жива!

Холлис тут же вскочила из-за камня. Фендрель поймал ее снова и грубо оттащил.

— Она убьет тебя, — прорычал он. — А потом девчонку. Ты не можешь ее остановить.

Горячие слезы катились по лицу Холлис. Она не пыталась вытереть их.

— Пропусти меня, Оромор, — сказала Одиль. — Вся твоя надежда в ней. Последняя, в ком течет кровь Моваля. Больше нет. Только она и я. Я убью ее, и я доберусь до тебя. Ты не сможешь отгонять меня вечно. Пропусти, и я, возможно, позволю девчонке жить.

Стена дико дрожала, лозы сплелись плотнее, как змеи. Холлис ощущала волны гнева от того огромного разума, который она не осмеливалась трогать снова. Она сжала камень, за которым пряталась, так, что кровь выступила на пальцах.

Лозы резко отпрянули. Появилась брешь, маленькая, но медленно растущая, пока не стала высотой с Одиль.

— Шире, Оромор, — сказала Одиль.

Брешь расширилась от ее приказа.

Это была ловушка. Точно. Лозы поймают ее и раздавят, когда она подойдет, как они делали с ее слугами. Они не смогут убить ее, но замедлят. Они освободят Айлет, и…

— Обманешь меня, и девчонка умрет, — сказала Одиль. Она сжала плечо Айлет и прошла вперед с уверенностью королевы, потащила девушку в оковах за собой. Холлис увидела, что шип у виска Айлет медленно крутился, кровь текла струйкой. Они миновали брешь, и лозы сплелись за ними.

Холлис вскочила и побежала. Она не замечала чудищ, которые отступили к краю долины, смотрели огромными глазами, притихли, их уже не тянуло к стене. Она бросилась на стену, туда, где мгновения назад была брешь. Но там ничего не было. Даже трещины между лозами. Они были твердыми, как камень, не поддавались под ее кулаками, от ее железного шипа. Они не реагировали на ее слезы и мольбы.

Айлет пропала. Погибла. Или почти погибла. И Одиль получит корону. Это было лишь вопросом времени, а его осталось мало.

Холлис отчаялась и всхлипнула, отвернулась от стены и посмотрела на долину, на убитых существ, чьи души давно сбежали или попали в голодное Прибежище. Прибежище снова закрылось, но Холлис ощущала, что граница была тонкой, словно ужасы того мира только ждали момента, чтобы пробить хрупкую вуаль и поглотить их всех.

По краям она видела движения красных капюшонов. Трое… три ее товарища чудом выжили. Кефан был с порезом на лбу, а левая рука венатрикс висела плетью, кость выпирала, где не должна была. Бородатый венатор подошел к сестре по охоте. Холлис отвела взгляд, искала Фендреля.

Она охнула.

Фендрель сидел на коленях у тела Террина. Юный венатор уже не содрогался, лежал как мертвый. Но Фендрель уже разорвал рубашку юноши и раздевался по пояс сам. Она увидела, как он прижал нож к своей груди в шрамах, надавил на кожу у ключиц.

— Фендрель! — закричала она. Он посмотрел на нее, и она подбежала и рухнула на колени рядом с Террином. — Что ты делаешь? — осведомилась она, попыталась забрать у него нож.

Он повернулся, закрывшись от нее.

— Я спасу мальчика.

Она покачала головой.

— Ты не можешь. Тебе… некуда передать проклятие.

— Уже не важно, — Фендрель строго посмотрел в глаза Холлис. — Это не важно, Холлис. И мне нужна твоя помощь.

— Фендрель… — она покачала головой, скрылась на миг за волосами. А потом она подняла взгляд, взяла себя в руки. — Ты привязал свою душу к своей тени. Если ты умрешь…

— Я обречен, — закончил он за нее. — Умру я сегодня, завтра, в следующем году… я обречен, — он сглотнул. Его голос был ровным, лицо — каменным, но она видела страх в его глазах. — Я спасу Террина перед тем, как уйду.

Она покачала головой, слезы лились быстрее.

— Он ушел далеко, — продолжил Фендрель. — Этот удар… это было слишком, и у него есть минуты, а то и меньше. Я отыщу его в его разуме. Он продержится, пока я не уберу обливис. Ты поможешь мне? Соединишь наши разумы?

Она не могла ответить. Она не знала, что сказать. Ее мутило, но болело сердце.

Всхлипнув, она прижала ладонь к его лбу, закрыла глаза и прошла в лабиринт своего разума и повернулась к темным туннелям.

«Приди ко мне!» — крикнула она.

Ее тень ответила шелестом сотен крыльев.

* * *

Террин бежал по долинам своего разума, брел по высокой траве. Когда он был тут в последний раз, трава была зеленой, полной жизни. Теперь она была сухой, мертвой. Ждала одной искры, чтобы загореться.

Тьма собралась над ним, как тучи. Но это была не буря. Это был обливис, чистый обливис, пробивший его душу. Он порвет Террина.

Он знал, что делать. Тяжело дыша, он гнал себя все быстрее, заставлял ноги делать шаги шире, пока он прыгал через шелестящую траву. Нисирди. Нисирди успешно сжег весь обливис, который он вдохнул до этого, когда Фантомная ведьма попыталась оставить его в Прибежище. Его тень сможет это повторить. Ему просто нужно найти дракона.

Земля под его ногами стонала, двигалась. Стала ломаться. Пейзаж разбивали тонкие трещины, которые становились шире с каждой секундой. Тьма будто лилась из глубин, как поток теней на долины.

Террин остановился, трещина открылась прямо перед ним. Он выругался, повернулся и побежал в другую сторону. Но земля разбилась снова, и он едва смог перепрыгнуть брешь. Он ударился об другую сторону, ноги свисали, руки впивались. Он смог вытащить тело, вскочил на ноги, вдохнул и сделал три шага.

Земля пропала под ним, и он упал.

Он летел все ниже во тьму, которая удушала.

— Нисирди! — закричал он. Но ответа не было.

Он рухнул. Если бы он был в своем смертном теле, он бы сломал все кости. Его разум пытался осознать, что он не был разбит, что его тело было просто проекцией, так что не было ограничено, как смертное. Он лежал какое-то время, боль пронзала конечности и мозг. Но потом боль утихла, осталась только тьма.

А потом… свет. Тусклый белый свет, вдали, но четкий.

Террин уперся руками, поднялся на четвереньки, смог встать на ноги. Он, похоже, был в туннеле. Смутно виднелся камень вокруг него. Не было ничего, кроме далекого сияния, и он пошел туда. Наверное, это был Нисирди. Должен быть. И если он сможет найти своего дракона, его можно было спасти.

«Террин! Террин!».

Он остановился. Голос Герарда звал за ним, чуть справа. Желание обернуться, посмотреть, почти переполнило его.

Но нет. Он не должен был оборачиваться. Он знал, что это было — ловушка, чтобы он не достиг цели. Герард не был тут. Это его разум страдал от яда. Он не смог помочь Герарду, он не сможет помочь никому, если не выберется.

Террин взял себя в руки и пошел дальше. Герард позвал его, голос был печальным.

«Террин! Террин, помоги!».

Каждый шаг прочь от того голоса был агонией. Но он должен был терпеть, если хотел спастись.

А потом его позвал новый голос. Женский, низкий и тихий.

«Террин. Террин, помоги мне. Прошу».

Айлет.

Казалось, она была прямо за ним, ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Он мог обернуться, обнять ее. Он мог любить ее. Даже если она была просто проекцией, какая разница? Может, настоящая Айлет была потеряна для него навеки. Может, она была не такой, как он думал. Но в его разуме она могла быть такой, какой он хотел, как ему было нужно.

Искушение было там, и она была так близко… но это была только ложь. Ложь, рожденная из обливиса в его крови, в его духе. Он должен был добраться до того света!

Террин поспешил, оставил отчаянный голос позади.

«Террин! Прошу!».

Свет усилился. Он был ближе. Он скоро доберется до тени и будет свободен. Нужно было только еще поднажать, не дать тьме убедить его, не дать обливису повлиять на него. Ему просто нужно…

«Террин».

Он застыл.

Фигура стояла справа от него, он видел краем глаза. Ему нужно было лишь немного повернуть голову, чтобы увидеть знакомое лицо. Серые глаза под строго сдвинутыми бровями.

«Террин. Я тут. Я могу тебе помочь. Не борись, мальчик. Посмотри на меня. Посмотри на меня!».

Еще уловка. Еще искушение. Он не давал этому сбить его с пути.

Белый свет в конце туннеля угасал.

«Террин, не глупи. Ты знаешь меня. Ты знаешь, что я могу спасти тебя. Иди ко мне. Дай мне руку. Я заберу тебя из…».

Террин побежал. Он вложил все силы в то, чтобы оторваться от него, от голоса, который его учили слушаться. Но он знал теперь лучше. Фендрель был лжецом! Он предал Террина, предал Герарда, предал весь Перриньон. Даже если он был настоящим, а не проекцией обливиса в его разуме, Террин не стал бы верить ему.

Он бежал и бежал, глядя на сияющий свет.

Туннель вдруг сменился широкой пещерой. Террин остановился, размахивая руками, пытаясь удержать равновесие. Его ноги оказались на краю обрыва. А внизу, не так далеко…

Он перестал дышать. Его глаза расширились от ужаса.

Внизу был Нисирди в яме черной пылающей смолы. Когда-то красивые белые крылья пытались вырваться, но черная жидкость утяжеляла их, тянула дракона все глубже. Длинная изящная шея тянулась, пытаясь удержать голову над поверхностью. Нисирди смотрел на Террина большими глазами, полными печали и страха.

«Мне так жаль», — сказал он, тьма тянула его все глубже.












































ГЛАВА 15


«Террин…».

Это была ее вина.

Если бы она сразу действовала, она могла бы спасти его. Она могла бы спасти всех. Одиль не смогла бы отбиться с большой дырой в груди, пока она ждала, что Краван Друк сработает. Она могла покончить со всем там, даже без помощи Ларанты.

Но она помедлила. Проклятье, она помедлила в нужный миг, как заяц в свете факела охотника.

А теперь Террин…

«Террин…».

Ее разум отказывался завершать мысль. Он мгновение отказывался работать вовсе. Силы вне ее контроля несли ее потоком смерти и разрушения, от которого она не могла сбежать. И Одиль шагала рядом с ней.

Лозы ползли по земле за ними и по бокам. Словно змеи, они двигались с Одиль по Королевской дороге, Айлет все еще удерживал затвердевший обливис, шип из облидита давил на висок. Зрение Айлет медленно прояснилось, и она начала замечать мир вокруг нее. Она уже шла по этой дороге во снах. Путь был знакомым, но от этого было страннее.

Реальность разрушения была хуже, чем мог передать сон. Во снах она не ощущала вес разбитых камней вокруг нее, их давление на землю. Во снах она замечала лишь немного гнили и разбитой магии, но не было едкого запаха, бьющего по носу. Она не ощущала эхо звуков в пустых улицах и у пустых каналов, шепчущих о давно потерянных жизнях, о разрушенной роскоши. Это было хуже, чем Айлет ожидала, после всего двадцати лет заброшенности. Развалины Дулимуриана выглядели так, словно они гнили тут век, а то и больше.

Несмотря на разруху и гниль, несмотря на разбитый город, Одиль быстро шла вперед. Это был ее город, ее мир, вырезанный кровью, которую она пролила за два века власти, кровью других и своей. Если ее расстраивал вид города, она не подавала виду. Она шла с серьезной уверенностью правящей королевы, облака обливиса поднимались за ней.

Лозы появлялись из зияющих окон разбитых зданий, извивались в воздухе, словно едва сдерживались, чтобы не ударить. Айлет ощущала в них пульс желания впиться в Одиль и порвать ее. Это же желание звучало в ее воющей душе.

Но она ничего не могла. Даже если бы у нее был доступ к силам Ларанты, она не смогла бы выстоять против Одиль и ее тени. А без магии тени Айлет была беспомощна.

Они добрались до разбитого участка дороги, где в земле была большая брешь. Одиль прошла к краю так быстро, что Айлет подумала на миг, что она даже не остановится, рухнет во тьму и утянет Айлет за собой. Но в последний миг она замерла. Айлет, висящая в оковах обливиса, замерла над обрывом, смотрела в неясные глубины.

Одиль тихо зарычала, ругаясь без слов, и посмотрела туда, где за брешью Королевская дорога продолжалась. Движение земли толкнуло ту часть дорогу выше, и край торчал на пятьдесят футов в воздух.

Айлет оторвала взгляд от бреши и посмотрела на лицо Одиль, ожидая, что Ведьма-королева призовет больше обливиса и построит для себя мост. Или просто перенесется в облаке обливиса с Айлет на другую сторону.

Но нет. Одиль была ужасно бледной. Хоть она держалась прямо, она не могла скрыть дрожь, бегущую по спине. Тот удар Террина, хоть и не убил ее, лишил ее сил. Чаропесня Краван Друк поддерживала ее, но почти вся магия тени уходила, чтобы оставаться на ногах и поддерживать оковы Айлет. Ей пока не хватало сил пересечь дыру в земле.

Лозы ползли из зданий, по краям дороги, шипели, шелестели телами, трущимися друг о друга. Звучало как смех. Как победа.

Одиль подняла руки. Айлет взлетела выше в воздух, медленно кружась в оковах из обливиса. Она хотела брыкаться, визжать, хотела бороться и усложнить Одиль задачу. Но давление шипа на виске усилилось, и мышцы ее шеи болели от усилий держать голову ровно.

— Видишь ее, Оромор? — сказала Одиль. Ее голос был шелковым, ужасно нежным. — Ты видишь последнюю из рода Моваля? Твою последнюю надежду в этом мире? Я убью ее.

Шип крутился. Айлет завизжала. Она пыталась подавить крик, но звук вырвался из ее горла, не поддаваясь контролю. Лозы кричали в ответ, дрожали, пропали из виду в пустых зданиях.

Айлет, моргая в тумане ужаса и боли, увидела движение в пустом пространстве над брешью. Магия блестела во тьме. Обливис в воздухе затвердел, длинные нити потянулись над пропастью, переплелись, стали твердым облидитом, создали мост, который выглядел как каменный и из растений одновременно. Мост вел под углом к дороге, которая продолжалась на высоте пятидесяти футов.

Одиль удовлетворенно выдохнула и быстро пошла вперед. Она махнула ладонью, потянула за путы обливиса, чтобы Айлет парила в воздухе за ней. Айлет не могла поверить, что Одиль доверяла мосту. Ведьмин лес вполне мог обмануть их, дождаться, пока они будут над пропастью, а потом убрать мост, сделав его снова обливисом.

Но мост выстоял. Они добрались до земли высоко на другой стороне. Шип из облидита давил на висок, и Айлет смотрела только вперед на развалины города, на ступени под разбитым идолом Одиль. Лозы двигались по бокам дороги, рвали куски облидита от злости. Куски камней падали на землю, сотрясая мир.

Одиль шла дальше, решительно и легко, как танцовщица. Высоко наверху ладонь идола сияла голубым светом. Сущность была там, смотрела на них свысока, посылала тысячи рьяных пальцев.

Почему такое существо желало тело человека? Разве Ведьмин лес не был куда сильнее и опаснее, чем могло быть человеческое тело? Но было что-то отчаянное в шепоте лоз вокруг них. Желание было сосредоточено на Айлет, она поняла это с ужасом. Словно она — или кровь в ее венах — была последней надеждой на спасение.

— У них были раньше облики, — вдруг сказала Одиль. Айлет не могла двигаться, лишь взглянула в сторону. Она могла различить строгий профиль Ведьмы-королевы, ее черные глаза смотрели на идола, на голубой огонь в чаше ладони. Айлет не знала, говорила Одиль с ней или просто рассуждала вслух. — У теней, — продолжила она нежным голосом. — У илдрир.

Слово, произнесенное смертным языком, смешивалось с голосом тени и ударило по ушам Айлет грохотом и значением. Ее душа звенела от сложности времени и не-времени, пространства и не-пространства, противоречий идей и вспышек необъяснимого света, которые не мог удержать ее мозг.

— У них были облики, похожие на наши, — сказала Одиль. — Но со временем… нам и не представить, сколько времени прошло… они вознеслись. Они расширили разумы, души. Свои песни. Чтобы направлять музыку, они сочиняли, создали великие инструменты, как Песенные камни Морлорна и другие. С помощью тех инструментов они развились еще сильнее.

Один черный глаз, который Айлет было видно, был широким, обрамленным белым. Безумным. Словно Одиль смотрела на безумие и знала, что если она вскоре не моргнет, она будет потеряна. В последний миг она закрыла глаза и повернула голову.

— Я видела многое, — сказала она тихо и мелодично. — Через воспоминания моей тени я проникла в глубины, увидела то, что не могу описать. Я еще многое не знаю, еще больше я никогда не узнаю.

Она снова открыла глаза, сосредоточилась на дороге перед ними, ее лицо было как камень. Она не взглянула ни разу на Айлет, но удерживала хватку на ее оковах.

— Но я знаю это: пришло время, когда тени — илдрир — шагнули дальше своих тел, получили новое существование чистого бестелесного духа. Они верили, что были богами. Они думали, что смогут переделать миры по своему подобию. Они думали… они верили… и когда было слишком поздно… только тогда они поняли, что потеряли…

Ее голос утих. Айлет не могла представить, куда могла привести эта речь. Шип у ее виска пускал капли крови с каждым ударом ее сердца, а разум пытался понять слова Ведьмы-королевы. Одиль говорила, что тени не всегда были тенями? И что они хотели вернуться к телам, какие у них были раньше, вернуться в физические миры, где они раньше обитали?

Потому Сущность ждала их наверху, пристально следила, пока они приближались? Несмотря на величие Ведьминого леса, могучего носителя, который тень создала для себя с помощью атакары, Сущность все еще хотела получить облик, который был ближе к тому, которым она наслаждалась в давние времена?

Если так, Айлет была еще жива, только потому что Сущность ждала ее, пока ее кровь ду Мовалис была еще теплой и текла по ее венам. Одиль знала, что если убьет Айлет сейчас, Ведьмин лес не пустит ее к короне из эйтра. Он не сможет убить ее, но, судя по тому, какую силу Айлет ощущала в лозах вокруг них, он мог порвать ее. И рвать ее снова и снова. До конца ее существования.

Но Одиль шла в ту западню с уверенностью, потому что удерживала Айлет. Потому что шип целился в ее мозг.

Они добрались до ступеней у основания идола. Подъем был почти отвесным, Айлет пришлось бы забираться с помощью рук и ног, если бы она шла сама. Но обливис Одиль просто поднял ее и нес, ее ноги едва касались ступеней, Одиль парила рядом с ней, вытянув руки, обливис вихрился вокруг ее пальцев. Она смотрела на вершину лестницы.

Ладонь идола тянулась над их головами, ее тень была чернее ночи, но обрамленная голубым светом, ниспадающим лучами магии, как беззвучный водопад. Эйтр был живым. Он не спал и все понимал.

— Ты соврала мне, — вдруг сказала Айлет. Она впервые попыталась заговорить после того, как увидела смерть Террина. Ее голос был хриплым, она едва его узнавала.

Одиль смотрела и дальше на свою цель наверху.

— Ты с самого начала это задумывала, — сказала Айлет. — Использовать меня. Как всех остальных. Я — твое орудие, чтобы добраться до короны. И все.

Лицо Одиль было неподвижным, она будто не слышала.

— Хоть что-то было реальным? Все, что ты мне показала — мгновения твоей жизни? Это была лишь манипуляция? Чтобы я видела себя в тебе? — она не могла покачать головой. Шип был слишком близко. Кровь катилась по щеке и шее. Ее губы дрожали, голос оборвался. — Олена. Это не мое имя, да? Это лишь история.

На лице Одиль не мелькнуло раскаяние. Не было паузы, мига размышлений. Она была сама как облидит, над которым парила.

— Ни прошлого, — прошептала Айлет. — Ни будущего.

Ее кровь кипела. От гнева. Он жажды крови.

Это было все, чем она могла быть. Так было всегда. Богиня или воля других сделали это правдой ее существования. Орудие. Инструмент разрушения. Оружие.

И только один человек видел в ней больше… он смотрел ей в глаза и видел ее настоящую, а не то, кем она могла быть… И он был мертв.

Айлет скрипнула зубами, резко вдохнула носом.

— Только охота, — прорычала она.

Они добрались до вершины лестницы, ступили на широкую платформу. Она была черной и сияющей, как во снах Айлет. Ведьмин лес не стал портить гладкую поверхность. Но идол был другим делом. Ноги были надбиты, и он давно должен был упасть на улицы города внизу. Он накренился под опасным углом.

Но как-то стоял, переча законам природы. Лозы обвивали гладкие конечности, прикрывали наготу женского тела. Ступни, лодыжки и голени рассыпались, но среди лоз Айлет видела зияющую дыру в колене, за которой была лестница.

Одиль бросилась вперед, толкая Айлет дальше в оковах из обливиса. Она замерла у входа на лестницу, протянула руку и сжала неровные края проема. Брешь стала шире, и Айлет потрясенно смотрела, как лестница стала тверже, вела, казалось, бесконечной спиралью в тело идола. Одиль посмотрела в сторону Айлет, махнула ладонью. Ноги Айлет опустились на поверхность. Ее руки были еще скованы, шип остался у головы.

— Поднимайся, — приказала Одиль.

Айлет дышала сквозь зубы. Но разве у нее был выбор? Она не могла заставить Одиль убить ее. Не сейчас. Она еще нужна была Одиль живой. Отказываясь подниматься, она просто теряла небольшую свободу. Так она хотя бы шла своими ногами.

Она стала подниматься по длинной спирали. Выше и выше, в двух ступенях впереди от врага. Стены порой быстро смыкались, но Одиль касалась их, и проем раскрывался. Бока Айлет болели, сломанные ребра мешали дышать, раненая нога ныла. Но она шла, пока не подумала, что дальше уже не сможет… и лестница резко закончилась.

Айлет вышла на плечо статуи, высоко над миром. Пейзаж раскинулся по сторонам — круги улиц Дулимуриана были как рябь, что расходилась от основания идола. Простор Ведьминого леса вокруг города был как океан тьмы, но Айлет видела с этой высоты Водехран. Она почти убедила себя, что увидела блеск четырех белых башен Дюнлока.

Солнце спускалось к горизонту, тяжелое и красное вдали. Рука идола будто тянулась к нему, мост, не ведущий никуда. Только голубой свет ждал в ладони.

Этот голос шептал рядом с ее подавленным теневым восприятием? Песнь, мольба… обещание…

Шип у ее виска чуть повернулся влево. Айлет резко вдохнула.

— Иди, — сказала Одиль.

Айлет ступила на вытянутую руку. Три шага, и ее желудок сжался, все задрожало от страха, приковавшего ее к месту. Рука была достаточно широкой, даже там, где плавно изгибался бицепс. Она не должна была бояться упасть. Но Айлет впервые в жизни ощущала настоящий страх падения. Она пыталась отогнать его. Она ходила во снах и на большей высоте.

Но во снах, хоть они бывали убедительными, она всегда понимала в глубине разума, что все было не настоящим.

Это было настоящим. До боли настоящим.

Айлет двигалась по мосту, шаг за другим. Ветра не было, ничто не трепало ее волосы, не остужало румяные щеки. Мир словно затаил дыхание, готовясь к удару. Она ощущала зияющую пустоту внизу. Один неверный шаг вправо или влево… мелкое движение шипа у ее виска… и она попадет в вечность мучений.

Она сделала шаг и увидела в разуме лицо Холлис. Холлис сидела на низком стуле у камина, смотрела на ребенка на ее колене, учила ее чистить и смазывать скорпиону, показывала, как чинить порванную тетиву.

Айлет сделала еще шаг и увидела Герарда, каким встретила его впервые, на коленях в руинах старого аббатства рядом с изломанным телом захваченной тенью, держал существо за руку и пел молитвы над останками. Мягкий и храбрый Герард. Золотой принц, каким она мечтала его видеть.

Она сделала еще шаг. В этот раз она видела бледное лицо леди Серины. Серина с ее обрезанными волосами, стояла над Айлет с обломками ночного горшка в руках, ее глаза были огромными от ужаса и смелости. Невеста Герарда, которая станет истинной королевой.

Еще шаг. Теперь перед ней появилось меленькое тельце. Кроха Нилли ду Бушерон выглядывала среди высоких папоротников, смотрела на Айлет со страхом на лице. Страх… и врожденная магия Пророка сияли в ее невинных глазах.

Еще шаг. Она увидела Кефана верхом на его лошади, он смотрел на дорогу.

— Мы не такие, как думаем, — его голос был далеким эхом воспоминания. — Боюсь, в конце мы узнаем, что мы все время были истинными монстрами.

Еще шаг. Еще. И еще.

И она увидела лицо, которое старалась не видеть. Он стоял у основания лестницы в Дюнлоке, глядел на нее. Удивление мелькнуло на лице… а потом другая эмоция, пропавшая еще быстрее. Он быстро скрыл тогда эту эмоцию…

Поздно! Слишком поздно! Она подвела Террина. Подвела Герарда и его невесту. Подвела маленькую Нилли, Холлис и Кефана. Всех.

Ее ноги прошли на изящно вырезанное запястье. Она поднялась по изгибу ладони и посмотрела впервые на корону из эйтра. Не во сне, не в воспоминании. Настоящая корона пульсировала светом. Живая.

Сущность была тьмой в центральном кольце. Айлет не нужно было теневое восприятие, чтобы ощущать ее, ощущать желание тени обнять ее. Если бы Одиль не сковала ее, она захотела бы броситься вперед и схватить корону и ту силу. И не важно, что ее ждало бы потом, она смогла бы остановить Одиль. Исправить свои ошибки.

Одиль подошла к ней. Айлет ощущала отчаяние ее духа.

— Наконец-то, — голос Одиль дрожал от пыла. Она сделала шаг вперед Айлет.

В тот миг фигура отделилась от большого пальца статуи и сделала три быстрых шага. Меч сверкнул в угасающем свете солнца, клинок взлетел.

Одиль повернулась.

Она не успела закричать, не успела поднять и палец в свою защиту, клинок из чистого облидита рассек ее шею. Ее голова слетела с плеч, покатилась по ладони идола.

































ГЛАВА 16


Охнув, Холлис убрала ладонь ото лба Фендреля, вытянула руку, чтобы не рухнуть. Фендрель выругался и обмяк над телом Террина. Кровь текла из его ран. Порезы на теле Террина были таким же жутким узором, как у Фендреля, и теневое зрение Холлис показывало нити магии Анафемы, соединяющие их, кровь к крови, и пульс обливиса перетекал из тела Террина в Фендреля.

Но юному венатору не стало лучше. Яд заразил его смертное тело и дух…

Холлис видела в стороне Кефана и двух других эвандерианцев, стоящих близко, следящих за существами, захваченными тенями. Но чудища не нападали, смотрели на стену и город, ждали знака от их королевы.

Земля дрожала, и гул прокатился издалека, словно большое строение рухнуло за стеной. Эвандерианцы пошатнулись, Холлис чуть не упала на лицо. Она уперлась локтем, Фендрель склонился над телом Террина. Вены под его кожей стали черными, толстыми, как веревки. Он уже забрал много яда, но этого было мало.

— Фендрель, — Холлис поднялась на колени. Она попыталась поймать его взгляд. — Фендрель, тебе нужно остановиться. Тебе нужно…

— Нет! — рявкнул Фендрель опасным тоном. — Я нашел его, дотянулся до него. Он все еще живет там. Я должен удержать его. Я еще могу сделать это.

Холлис покачала головой. Ее тень плясала в голове, и она ощущала, как мало власти осталось над ней без восстановленных чаропесен. Тень могла мгновенно порвать оставшееся подавление, и душа Холлис будет в опасности.

— Это слишком опасно, — прошептала она.

На его лице смешались сильная боль и ярость.

— Прошу, Холлис, — пот стекал по его лицу, кровь лилась по телу, и она знала, что он не мог принять еще больше яда, не погубив себя.

Инстинкты сопротивлялись. Просили порвать нити чар, разбить ту связь. Спасти жизнь Фендреля. Но она уже пыталась спасти его раньше, ей не удалось. Она знала, что, когда Фендрель ду Глейв что-то задумывал, никто и ничто не могло его остановить. Это было бы как биться с волнами.

— Прошу, — взмолился Фендрель. — Если бы я просто мог…

Она подняла руку и прижала ладонь к его лбу еще раз. Сила ее тени вспыхнула в их разумах.

* * *

Вонь кипящей смолы била по его носу. Пот лился по лицу, Террин дико озирался в пещере, искал что-нибудь, что могло помочь Нисирди. Но ничего не было. Только твердые стены, по которым стекали ручьи смолы.

Крылья Нисирди хлопали по смоле, пока он пытался вырваться. Это не была смола. Террин знал, что поглощало его тень. Обливис в его душе, залп, пробивший его, был куда сильнее и опаснее обливиса, которым он надышался за день. Черная жижа плескалась в яме, задевала его сапоги, капли шипели. Больше смолы стекало ручьями по стенам, струилось с низкого потолка. Дракон погрузился глубже, тянул длинную шею как можно дальше.

«Борись, Нисирди, — умолял Террин. — Ярче сияй, сожги все. Я знаю, в тебе есть сила!».

Но Нисирди покачал головой и крикнул:

«Нет, Террин! Не пытайся добраться до меня!».

Террин замер. Он шагнул импульсивно, глупо, с безумной идеей нырнуть к тени, своими руками вытащить ее из смолы. Но это было бы ошибкой. Предупреждение Нисирди привело его в чувство, хотя бы на миг.

«Тебе нужно бежать отсюда, — сказал дракон, погружаясь все глубже. Могучие крылья уже утонули. Только верхние изгибы торчали над кипящей поверхностью, пленка смолы скрывала их сияние. Пятна тьмы покрывали почти всю сияющую шею дракона. Свет сиял участками, опасно мерцая, как факел под дождем. — Тебе нужно бежать. Сейчас».

«Куда мне бежать? — Террин покачал головой. Он рухнул на колени у края ямы. — Тут нет безопасного места. Больше нет. Не без тебя».

Впервые с атаки Одиль он понял, что умрет. Больше шанса выжить не было. Он не спасется чудом. Козыри кончились, это был конец.

Он покачал с горечью головой. Ребенком, юношей он не поверил бы, что его ждала такая судьба — погибнуть в бою с самой Жуткой Одиль. Он вспомнил последние мгновения. Его сердце сжалось, он прижал ладонь к груди. Он понял, что произошло? Он ошибся?

Айлет предала его?

Эта мысль причиняла больше всего боли, даже в этой обжигающей вонючей тьме, пока он смотрел, как сила его тени угасала, как его жизнь увядала. Мысль, что Айлет была заодно с Ведьмой-королевой. Даже скованная железом, она могла одолеть Одиль, пока та стояла с дырой в груди. Но Айлет помедлила.

Она колебалась? Или решила не действовать?

Террин опустил голову. Фендрель был прав. Он дал эмоциям обмануть его. Айлет была его слабостью. Это его погубило.

Большие глаза Нисирди моргнули. Дракон погрузился до челюсти. Остался свет только от сияющих глаз. Когда смола поглотила и их, тьма наступила в разуме Террина. А потом… смерть.

«Прости, Нисирди, — тихо сказал он. — Прости, что дошло до этого. Прости, что у нас не было больше времени, чтобы выполнить твою цель в этом мире».

Странный звон звучал в комнате, гулкий и легкий… и немного пугающий. Террин не сразу понял, что это был смех.

«Что такое время? — пропел Нисирди. Звук был не таким красивым, как раньше, его отчасти приглушала смола, текущая по стенам. Но он все еще был чистым. — У времени нет власти, смертный. Это просто часы, года, века».

Дракон издал бульканье, смола попала в его пасть. Он в последний раз поднял голову выше, на миг его глаза вспыхнули, заполнили комнату пляшущими радужными лучами.

«Я рад, что ты знал мое имя, Террин ду Балафр. Я рад, что мы…».

С бульканьем обливис затопил дракона. Воздух шипел, воняло жженой смолой. В последний миг Террин увидел силуэт головы Нисирди, сияющей под пленкой черной жижи. А потом тьма стала кромешной. Остались только запах, жар и мрак.

Террин сидел на коленях на краю ямы, опустив голову. Он знал, что был еще жив. Он ощущал, что его физическое тело страдало, но еще держалось за жизнь. Оставались лишь мгновения. Без света Нисирди в нем, отбивающего обливис, он не протянет долго.

Смола бурлила в яме, текла по стенам, поднималась к нему, грозила затопить его дух и сварить заживо. Он ощущал, как обливис касался его души. Террин поднял голову, смотрел во тьму, словно мог увидеть небо. Он поднял ладони к лицу, раскрыл в мольбе или принятии — он не знал, что именно это было.

Он прошептал:

— Богиня…

«Террин!».

Света не было. Но зрение Террина как-то прояснилось.

Он повернулся на коленях к туннелю. Кто-то стоял там. Огромный. Его глаза были дикими, волосы спутались. Грудь была голой и в шрамах от множества открытых порезов, откуда текла черная от теневой чумы кровь.

«Террин, — сказал Фендрель. — возьми меня за руку».


ГЛАВА 17


Залп тьмы, как облако пепла, ударил по Айлет, оттолкнул ее. Она рухнула на запястье статуи и проехала к краю. Только безумный импульс инстинкта выживания заставил ее впиться руками и ногами и удержаться. Отполированный камень не давал зацепок, но пальцы правой руки чудом нашли трещину.

Ее ноги свисали над пропастью. Лестницы у основания идола кружили под ней, весь Дулимуриан крутился под ее ошеломленным взглядом. Ее ноги дико брыкались, искали опору в воздухе. Сломанные ребра болели, но она едва ощущала боль из-за взрывов паники в голове.

Воздух вокруг нее был полон обливиса, и чаропесня нескладно гремела — Краван Друк пытался продлить жизнь, которая должна была оборваться.

— Айлет!

Голос был едва различимым из-за чаропесни, бьющей по ушам. Айлет подняла взгляд, моргала от обливиса, падающего на лицо, как песок, жалящего глаза. Как-то над ней появилось лицо.

— Айлет! — Герард бросился на живот на запястье статуи.

Как он мог быть тут? Как? Это была иллюзия, кошмар. Это не могло быть на самом деле. Но это было его красивое лицо в красных жутких ранах от атаки Искажающей ведьмы. Его золотые глаза пылали ужасом и смелостью, смешавшимся в эмоцию без названия. Ни один сон не мог изобразить его в таких деталях.

Он подполз на животе, потянулся к ней.

— Нет, — Айлет давилась своим голосом, но заставляла его звучать из сжавшегося от страха горлом. — Не надо! — ее пальцы пытались удержаться за трещинку в гладком камне. Ее мышцы болели. — Ты упадешь!

Он не слушал. Он подвинулся еще, и она думала, что он потеряет хватку и улетит головой вниз в пропасть. Но, как бы он ни тянулся, он не мог достать ее. И у него не было опоры, чтобы вытащить ее.

— Назад, Герард! — завизжала Айлет. Ее ребра пылали. Она ощущала, как ее хватка ослабевала. Облидит, за который она держалась, трескался. У нее оставались секунды. — Прочь отсюда!

Одиль возродится. Краван Друк сделает это. Она вернется, и тогда она сделает с Герардом то же, что сделала с его отцом. Айлет видела снова сильного короля, лежащего на полу гробницы с дырой в груди. Она не могла допустить повторения, не с Герардом. Он был Золотым принцем. Предательство и разочарование, которые она ощущала до этого, пропали из ее сердца. Если она и верила во что-то, так это в то, что Герард был исполненным обещанием Богини. Он должен был сидеть на троне Перриньона и вести свой народ в новую эпоху покоя и гармонии. Это должно произойти, иначе…

Или ее смерть будет напрасной. Ее смерть, смерти ее братьев и сестер, Террина, их неминуемые мучения. Все потери, вся боль, вечность в Прибежище будут не зря, если Герард выживет.

Он смотрел в ее глаза, читал ее отчаяние. Она смотрела, как он помрачнел, строго сдвинул брови. Он выдавил то, что она не услышала, может, выругался, а потом пропал из виду, отполз назад.

Айлет всхлипнула с надеждой и отчаянием. Он понял? Он понял, что она не могла выразить, потому что не хватало слов и дыхания? Он убегал по руке статуи?

Она скользила. Она смогла найти трещину левой ладонью, но не удержалась. Только правая ладонь еще держалась. В миг отчаяния она закричала в душе:

«Ларанта!» — крик пробежал по духовной связи, проник за барьер из яда железа, дотянулся до ее тени, сжавшейся от боли.

Ларанта тут же ответила. Она бросилась на стену железа. Айлет ощутила агонию духа тени. Но она отдавала все, что могла. Она направляла магию по духовной связи, предлагала все оставшиеся силы. Этого было мало. Но пока что…

Айлет стиснула зубы, оттянула левую ладонь так далеко, как только позволяла цепочка, а потом вонзила ее пальцами в камень с силой, чтобы отбить кусочек, создав выемку для ладони. Железная цепочка между ладонями зазвенела.

Ларанта вливала в нее больше сил, боролась с подавлением. Айлет потянулась в свой разум, в свою душу, пыталась ухватиться за силу, дрожала от воя агонии Ларанты в ее голове.

«Давай, Ларанта! — умоляла она. — Еще немного!».

Она подняла правую ладонь, насколько позволяла цепочка, снова вонзила пальцы в камень. Этого было мало, но это было что-то.

Она пыталась подтянуть ноги. Но, хоть пальцы ног цеплялись за нижнюю часть запястья, она не могла зацепиться и оттолкнуться.

Вой Ларанты оборвался. Духовная связь дрожала от ее боли. Железо отгоняло ее.

«Ларанта! Ларанта, прошу!».

«Госпожа, — голос донесся до нее утихающим шепотом. — Госпожа…».

— Айлет!

Она подняла голову. Герард снова был над ней, его лицо было бледным среди обливиса в воздухе.

— Держись! — закричал он. Она увидела, что он протягивал что-то к ее рукам. Она не сразу поняла, что это была рукоять меча. Его ладони, обмотанные обрывками его рубашки, сжимали клинок с яростной решимостью.

Она смотрела на его лицо. Кровь капала с его красивых черт, текла из открытых ран. Его глаза сверкали, он стиснул зубы, скалясь. Он не мог удержать клинок. Он не мог поднять ее. И все же…

Айлет бросилась к рукояти, игнорируя агонию в грудной клетке. Она ожидала, что Герард не удержит меч, и она упадет. Его лицо исказилось, но он держал крепко. Она сжала рукоять и из последних сил Ларанты подтянулась к изгибу запястья, нашла еще трещины, а потом смогла упереться и ногами. Герард схватил ее за рубашку на спине и подтянул к себе. Она рухнула на лицо, тяжело дыша.

Ее разум еще не осознал, что она выжила, а Герард схватил ее за плечо. Его ладони, в ткани и крови, грубо подняли ее и повернули лицом к нему.

— Убей ее, Айлет, — выдохнул он. Его голос не было слышно из-за грохота Краван Друк в воздухе. Но ей не нужно было слышать его, чтобы понять. Она видела его напряжение. — Убей ее сейчас.

Он толкнул меч в ее руки. Его клинок и рукоять были черными и сияли. Облидит. Но не было времени гадать, откуда Герард взял это оружие. Она встала на ноги и быстро вдохнула.

Она взбежала по изгибу ладони. Нести меч было неудобно с оковами, но она справлялась, поправила хватку, когда добралась до вершины изгиба и посмотрела на впадину ладони, сложенной чашей.

Тело Одиль лежало в луже черной текущей крови. Но кровь текла не в ту сторону, лилась по камню в рану на шее. Нити обливиса тянулись из плеч, схватили голову и потянули ее. Длинные, пропитанные кровью волосы тянулись по камню за ней.

Айлет смотрела на лицо, искаженное болью. На миг она застыла, потрясенная видом. Рот был широко раскрыт, язык вывалился, распухший и лиловый. Глаза закатились, было видно только белки. Краван Друк гремела вокруг них, поддерживая жизнь, которая не должна была продолжаться.

Веки моргнули. Глаза сосредоточились. Посмотрели на Айлет. Они были полны сознания.

Айлет ощутила вспышку ужаса. Она встрепенулась и пошла по ладони, высоко поднимая меч высоко при этом. Она сжала рукоять, клинок был направлен вниз, удар должен был пронзить сердце безголовой женщины. Дикий рев вырвался из ее рта, она опустила меч.

Но, когда меч вонзился, облидит растаял. Облако черных пылинок полетело в глаза Айлет, ее скованные ладони сжимали пустой воздух. Одиль — кровь еще текла из ее шеи, ее горло было массой черных нитей магии — посмотрела на Айлет. Ее губы скривились, язык извивался между губ.

Айлет без оружия напала на нее, согнув пальцы, готовая хватать, рвать и ломать. Но она не успела ухватиться, Одиль взмахнула ладонью, залп обливиса взорвался у лица Айлет. Залп был не таким сильным, как прошлый, тут магия не была сосредоточена. Но это оттолкнуло Айлет к одной из колонн-пальцев.

Она ударилась и рухнула на землю, мгновение она была оглушена и не могла поднять голову.

Одиль поднялась на ноги. Обливис окружал ее густым облаком. Она пошатнулась, чуть не упала, но устояла. Ее голова странно покачнулась, нити чар Краван Друк усилились. Ее глаза крутились, а потом посмотрели на Айлет взглядом, какой мог убить. Ненависть бушевала в том взгляде, смешанная с ужасом. И тоска. И любовь.

Одиль подняла обе руки. Ее глаза наполнила тьма ее духа, жуткие эмоции воевали внутри нее.

— Мне жаль, Олена, — сказала она.

Обливис вырвался из ее рук двумя неровными копьями. Но они полетели широко, одно врезалось справа от Айлет, другое пронеслось над ее плечом и попало по пальцу статуи за ней. Колонна разрушилась от этого удара. Айлет пригнулась, закрыв голову руками, но поднялась почти сразу же, посмотрела на пылинки и туман магии, стараясь понять, что заставило Одиль промазать, уже догадываясь, что увидит.

Герард. Он был без оружия, бросился телом на Одиль, обвил ее руками, прижал руки к ее бокам. У него не было магии, тени, почти не было смертной силы, ведь он вдохнул много обливиса. У него было немного сил, но он тянул Одиль к краю ладони.

Что он делал? Он пытался столкнуть ее, унести с собой в пропасть? Он знал, что даже такое падение не убьет ее. Но это могло спасти Айлет, дать ей шанс убить Одиль позже.

— Герард, нет! — закричала Айлет.

Одиль прорычала ругательство. А потом широко открыла рот, неестественно широко, и обливис полился из ее горла изогнутым щупальцем, потянулся за ее голову и обвил горло Герарда. Еще приказ, и он затвердел и потащил Герарда от Одиль. Он пытался бороться, но не мог, тьма обвила его змеей.

Одиль сделала два шага вперед, повернулась к напавшему. Она выпрямилась, как королева, и ее волосы развевались за ней в буре обливиса.

— Я знаю твое лицо, — сказала она бархатным голосом, полным яда. — Ты — сын своего отца. Вот как! Избранный король нашел способ докучать мне даже после смерти.

Она шагнула вперед, ступала робко, голова еще плохо держалась на шее. Она протянула руку, коснулась Герарда, от этого он вздрогнул. Она погладила его скулу. Ее ноготь оставил свежий порез рядом с другими.

— Скажи, маленький принц, что ты сделал с моим лейтенантом? Что ты сделал с моей милой Инрен? Ты убил ее, как твой отец поступил со многими моими верными слугами?

Герард не мог ответить. Его рот открылся, но только в отчаянном вдохе. Обливис поднял его. Он был беспомощен. Одиль резко взмахнула рукой, и обливис свесил его между указательным и большим пальцами, Герард замер над городом далеко внизу.

— Дар Богини из пророчества, пришедший в мир смертных, — отметила Одиль, глядя, как Герард брыкался, как обреченный в петле виселицы. Она сверкнула улыбкой. Когда она снова заговорила, кровь и слюна летели изо рта. — Дары вашей Богини ужасны.

Айлет смотрела, застыв, ее тело было как лес из обливиса. Время замедлилось, каждый удар сердца пронзал ее грудь.

Один удар, глаза Герарда расширились, он понял, что обречен.

Второй удар… она ощутила, что что-то звало ее. Пульс магии, силы.

На третий удар она повернулась, посмотрела не своими глазами, а своим духом во тьму Сущности, поднявшейся в центре короны из эйтра. Она видела жуткую силу, привязанную к материальному миру живым металлом, который она захватила.

Сущность смотрела на нее. Манила.

Оромор шептала ей на ухо: «Сейчас, сейчас, сейчас».

Ее сердце ударило в четвертый раз.

Одиль махнула рукой. Обливис на горле Герарда пропал. Айлет бросилась вперед, оттолкнулась ногами, поехала на животе по гладкой ладони. Крик Герарда бил ее по ушам, пропал вдали.

Она схватила корону обеими руками. Она не замечала, как металл обжигал ее кожу. Она не заметила шок, ударивший по костям, по нервам, взорвавшийся в голове. Она заметила только, как просто было поднять огромную корону из тяжелого металла и опустить на свою голову.




































ГЛАВА 18


Это было иллюзией. Отчаянной иллюзией разума, сходящего с ума, борясь с приближением смерти к физическому телу. Но только это он видел в обжигающей тьме. И он хотел отвести взгляд, но не мог.

Фендрель сделал шаг ближе. Это заставило Террина опомниться. Фендрель был его врагом. Он встал и попятился.

«Стой!» — рявкнул Фендрель.

Террин ощутил край ямы под пятками. Еще шаг, и он упадет, присоединится к Нисирди в кипящей тьме. Смола поднималась, ниспадала ручьями с потолка. Вскоре будет не важно, устоял он или упал.

Но Фендрель умолял взглядом. Он протянул дрожащую руку, по которой текла почерневшая кровь. Больше крови полилось из порезов на его теле, Террин узнал порезы из ритуала, которым Фендрель очищал Айлет.

«Ч-что ты делаешь?» — осведомился Террин.

«А как это выглядит? — прорычал Фендрель. — Спасаю твой неблагодарный зад, — он сделал еще шаг, в этот раз с опаской. Его лицо было бледным от потери крови, его голая кожа была белой под потоками почерневшей крови. — Иди ко мне. Возьми меня за руку. Я могу вытащить тебя отсюда».

Террин покачал головой.

«Ты хочешь моей смерти. Смерти. Я знаю тебя хорошо, Фендрель. Я не буду тебя слушать».

Фендрель сглотнул. Он не говорил, но его протянутая рука не дрогнула.

«Ты приказал убить меня, — сказал Террин. — Ты смотрел мне в глаза и объявил меня недостойным. Не достойным Ордена. Богини, — он скрипнул зубами. — Не достойным тебя, — воздух был таким горячим, что на его коже появились волдыри, он ощущал себя как мясо над костром. Он дрожал, задыхался. Слезы катились по щекам и испарялись.

Но он не мог отвести взгляда от того мрачного лица. Тому лицу он доверял больше всех. Его наставник учил его жизни в Ордене. Он спас его из обломков Кро Улара. Мужчина взял его под свое крыло, дал ему убежище, цель и все, чем он был.

Его убийца.

«Я видел всю твою ложь, — рявкнул Террин. Пар от горящей смолы был занавесом между ними, но Фендрель прошел сквозь него, словно пара там не было, сокращая расстояние между ними. Террин чуть отодвинулся. Его губы приоткрылись в гримасе боли. — Мы — не слуги Богини. Мы преследовали и убивали Ее творения. Мы вели себя так из страха. Страха Эвандера. Этот страх заставляет всех людей подавлять, а не питать и освобождать. Это страх, не вера, делает нас такими, искажает и превращает в монстров, которые хуже тех, на кого мы охотимся».

Он заметил эмоции в тех стальных глазах? Дрожь пробежала по протянутой руке?

Тьма смыкалась, жар вызвал стон боли у Террина. Но давление последних слов поднялось из него, будто рвота.

«Я не буду твоим преемником, Фендрель, — сказал он. — Я никогда не стану таким, как ты хочешь».

Тишина миг горела между ними, наполненная рябью горячего воздуха. Перед глазами Террина темнело. Он опустился на колени. Но не сводил взгляда с лица Фендреля. Не сейчас, не в самом конце.

Лицо Фендреля вдруг дрогнуло, голова резко повернулась. Кровь полилась сильнее, текла быстро, как смола по стенам. Он поднял голову, глаза сверкнули.

«Тут ты ошибаешься», — сказал он.

Террин был недостаточно быстрым. Он пытался повернуться и броситься в яму, но тело не слушалось. Может, отчаяние замедляло рефлексы. Может, потеря Нисирди сильно его ослабила. Может, он просто никогда не был таким быстрым и сильным, как наставник.

Смола падала с потолка обжигающей тьмой, Фендрель обвил руками Террина, закрывая его своим окровавленным телом. Чистый жар охватил все его чувства, воняло горелой плотью. А потом голос сказал на ухо Террину:

«Что бы ты ни делал… куда бы ни пошел… ты всегда будешь моим сыном».

Крик Фендреля взорвался в голове Террина.

* * *

Нити Анафемы взорвались магией, сбили Холлис на спину. Она миг смотрела на головокружительно далекое небо. Настоящее небо. Среди обливиса. И там мерцали точки света. Она не помнила, как они звались.

«О, да, звезды…», — вяло подумала она.

Но не было времени любоваться. Она повернулась и приподнялась на локтях.

— Фендрель? — ее сердце дико билось в горле. Ее тень отступила, боясь взрыва магии, оставив Холлис только смертное зрение. Мир был темным, и она пыталась что-нибудь различить. Ее глаза медленно привыкали. — Фендрель! — она поднялась на четвереньки и перебралась через Террина, чтобы дотянуться до фигуры рядом с ним. Она прижала ладонь к груди Фендреля, его почерневшая кровь пылала под ее ладонью. — Нет, нет, нет, — скулила она, притянула его голову себе на колени. Он уже умер? Его дух уже вырвался из тела.

«Ко мне! Ко мне!» — завизжала она тени в ее душе. Но та не ответила.

Она смотрела на то лицо, которое знала лучше своего, хотя едва видела его за двадцать лет. Его было сложно узнать. Почерневшие вены выпирали под кожей, открытые глаза пусто глядели на небо, черные, без белков. Не было ни следа от серых глаз, которые когда-то пленили ее сердце.

Руки Холлис дрожали так сильно, что она едва могла держать его. Но она держала, прижималась головой к его груди, раскачиваясь. В тот миг он был не тем мужчиной, которого она знала. Он не был венатором-доминусом, легендой Ведьминых войн. Не был лжецом. В последний миг он был просто Фендрелем. Юношей, которого она любила. Которого она потеряла не от монстра, а от его поступков. Он всем сердцем бросился к своей гибели.

Холлис скрипнула зубами, вытерла мокрые от пота волосы с его лба. А потом закрыла глаза, склонилась и поцеловала опухшие черные губы. Она ощутила вкус обливиса. И смерти.

Взрыв света и звука вспыхнул вдруг во тьме за ее веками. Она открыла глаза, но видела только яркий свет, а в этом свете бились с силой красивые крылья. Не множество крыльев ее тени. Нет… эти крылья были больше, с них слетали ослепительные вспышки, когда они двигались. И с каждой вспышкой еще нота дикой песни звенела в ее ушах. Холлис пыталась закрыть глаза, но не могла. Ее смертные глаза были уже закрыты, и ее дух не мог не видеть силу перед ней. Она смотрела, раскрыв рот от потрясения, а крылья поднялись в воздух, несли тело к красному разрезу в реальности.

Прибежище открывалось.

Хаотичная тишина того мира столкнулась с яркой песней света, и это чуть не оглушило Холлис. Она сильнее сжала пустое тело Фендреля, зная, что никак уже не могла его спасти. Духи появились над ней, их связи были разорваны. Она узнала их сразу — жуткая Анафема со множеством конечностей, которая была с Фендрелем много лет, и золотая сфера души в ее когтях… Фендрель. Она узнала бы его всюду.

— Прошу, — прошептала она. — Прошу, Богиня…

Крылатое существо, создание света устремилось к вратам ада, к тем душам, которых притягивало к Прибежищу. Врата закрывались, как рот в довольной улыбке. Крылатое создание ударило крыльями еще раз, и ослепительная вспышка заставила Холлис закричать и опустить голову, прижаться лицом к безжизненной щеке Фендреля. Какофония музыки и жуткая тишина в ее голове оглушали дух.

И все замерло.

Холлис открыла глаза, смертные глаза. Темные точки и яркие пятна плясали перед глазами, но не могли скрыть мертвое лицо Фендреля на ее коленях. Она судорожно вдохнула, три слезы покатились по ее щекам, упали на его лицу и стекли в бороду. Еще вдох, и она подняла голову.

Террин поймал ее взгляд.

Он сидел на коленях перед ней, держал Фендреля за руку, слезы текли по его щекам. Его тело было в крови от длинных неглубоких порезов после очищения от обливиса. Но кровь на его груди и животе была красной, чистой. В его глазах сиял свет, такой же, какой она видела в небе сверху, вспыхнувший у открытого Прибежища. Та же песня мерцала магией. Тот свет и песня были его тенью, которая не была подавлена. И он использовал ту силу в последней попытке спасти душу Фендреля от Прибежища.

Холлис хотела говорить, но слов не было. Она не могла задать вопрос, который хотела. «Твоя тень смогла? Ты забрал его? Ты спас его?».

Террин смотрел ей в глаза, но она не могла понять выражение его лица.

— Террин! Ты в порядке? — венатор Кефан подошел, протянул руку. Террин сжал его ладонь, и венатор поднял его на ноги. Он пошатнулся, казалось, что он упадет, но он устоял на ногах. Другие эвандерианцы приблизились с тревогой. Фендрель приказал убить Террина прошлой ночью. Теперь он стоял над мертвым телом их доминуса, и они не знали, что думать.

Но Кефан стоял рядом с Террином, будто защищал его.

— Я думал, ты погиб, — он посмотрел на кровь на груди Террина, на Фендреля на земле. — Он… похоже, в конце он…

Кефан не смог закончить, порыв силы пронесся по земле. Волна магии была такой сильной, что видели даже смертные глаза. Террин и эвандерианцы упали на землю, волна магии сбила Холлис, вырвала Фендреля из ее рук, тело откатилось на пару ярдов.

Армия Одиль завизжала. Они побежали от магии в темные тени Ведьминого леса. Холлис поднялась и посмотрела в сторону взрыва.

— Проклятье! — выдохнула она.

Стена лоз пропала. Просто пропала.

Ничто не мешало пройти, ничто не мешало видеть развалины города. Ничто не мешало смотреть на разбитую улицу, центр города, где на монолите стояла сломанная статуя, ладонь в воздухе пылала красным светом, словно поймала солнце, спускающееся за горизонт.

— Айлет, — Холлис вскочила на ноги. — Айлет!

Вспышка движения, сияние крыльев. Холлис повернулась и увидела, как Террин побежал к идолу. Она почти видела белого сияющего дракона, летящего за ним.

















ГЛАВА 19


Время пропало. Или его и не было.

Айлет застыла на месте. Тьмы не было, ведь для нее нужно было отсутствие света, а света тоже не было. Где-то далеко что-то горело. Ее голова. Ее кожа, ее волосы. Металл впился в ее череп, сила прожигала его, загорались ветви магии. Она ощущала это, ее рот открылся, горло сдавило, легкие сотрясались. Она кричала от боли.

Но это было не важно. Не тут.

Тут была только тишина. Пустота. Без формы, кроме ее личности, застрявшей в центре пустоты. Она была всем, что существовало, одинокой вселенной.

А потом… чувство. Не ее.

Сущность.

Радость.

Вспышка жизни и звука ударила по ее ощущениям. Айлет пыталась поднять руки, закрыть глаза, подавить это. Но у нее не было ту ни ладоней, ни глаз, она не могла остановить это. Радость гремела в ней, обвивала ее душу. Она ощущала, как черные нити впились в ее зрение, открыли его шире, заставили ее видеть глубже. Во тьме духа и чужом существовании. Воспоминания…

Она видела живой мир под новым белым солнцем, мир мерцал и сиял, его реки были полны эйтра, горы были высокими, синими и живыми. Она видела, как большие города росли, поднимались из земли из кристаллов и льда. Они дрожали музыкой, чаропеснями, которые были сложнее и красивее, опаснее тех мелодий, которые она играла на своих костяных флейтах.

Проходили века. Города поднимались, двигались по миру, как звезды в небе, поднимались в атмосфере, парили свободно во тьме ночи. Существа летали между ними, существа из материи, мерцающие души содержались телах-клетках. Они путешествовали по воздуху и пространству в повозках, которые Айлет не могла описать. Они были из огня, магии и живого эйтра. Существа, которые ехали в них, управляли ими, были потрясающими.

Она попыталась говорить. У нее не было рта, но она пыталась выдавить слово, которое едва мог озвучить ее смертный язык. Илдрир.

Она моргнула…

…и больше веков прошло. Города падали, сияющие башни рушились в шарах огня с неба, ударяли по земле, посылали волны разрушений. Реки эйтра лились из трещин, проникали в глубины мира, пропадали в жаре его ядра. Духи носились по воздуху, крича свои чаропесни, во тьме сверкали разные краски теней.

Айлет ощущала печаль. Гнев. Отчаяние. Не свои, но они текли в ней, настоящие, как кровь в ее венах. Прибежище широко открылось. Не маленькой трещиной, как она видела много раз. Нет. Среди хаоса распахнулась зияющая пасть, словно хотела проглотить весь мир. Айлет ощущала, как ее тянуло. Она закричала, билась, но это было не ее воспоминание, и она не могла отбиться. Темная душа вокруг нее неумолимо тянула ее с собой в вечность мучений.

Тут не было личности. Только давление. Только ужас на ужасе без времени или надежды на конец. Обливис окружал ее, но она не могла им управлять, не могла заставить его слушаться, и у нее не было желаний или цели. Она была отрезана. Отрезана от самой Песни жизни, которая звучала в ее духе с момента начала ее существования, хоть она никогда не понимала этого.

Тут не было великой Песни.

Что это было?

Что-то стало реальным, стало видимым. Трещина в вечности, полоска света. Но ее сущность вдруг стала вспышкой отчаянного желания. Она бросилась к бреши, вывалилась в существование времени, где не было ничего вечного, ни любовь, ни потеря, ни ужас, ни надежда. Мир постоянных перемен.

Но не такой мир она оставила, когда Прибежище забрало ее душу. Это был маленький ограниченный. Мир эйтра, живой, но ограниченный. Разум тут отличался от ее, воспоминания были слишком странными. Неподвижное тело-носитель, в котором обитала душа, но не жила по-настоящему.

Она бросилась к границам носителя, искала выход. Радость побега из Прибежища угасала в свете этого нового плена. Кто-то притянул ее сюда и пленил. Зачем?

В эйтре появился красный пульс. Что-то смертное среди бессмертного голубого сияния. Появился разум, будто из ниоткуда. Смертный разум с мыслями, воспоминаниями, желаниями и страхами. Разум все еще был ограниченным, но был ближе к тому, что она знала века назад. Она полилась в тот разум, радуясь, что могла вернуть власть. Она смотрела через смертные глаза на мир материи, не такой роскошный, как мир с эйтром, который она знала, но все еще восхищающий возможностями. Мир, готовый для завоевания.

Она начала тянуться силой из оков короны, чтобы завладеть смертным разумом, но другой дух встретил ее.

«Оромор», — сказал знакомый голос.

«Иримир», — ответила она. Но говорил не ее голос. Это была Темная, захватившая ее.

Без слов духи устремились друг к другу в схватке силы, воли, магии и песни. Ужасное сражение длилось сотни лет и один миг. Но в конце она, Оромор, пала от силы ее сестры. Она стала подчиненной.

Больше видений пронеслось перед ее глазами, все быстрее, было сложно понять их. Айлет смотрела, как поднимались и рушились империи, смертные империи этого времени, смертные города из легенд и историй. Некоторые она узнавала из того, чем ее учили в детстве. Многие она не знала. Не важно. Она уже не была Айлет. Она была Оромор. Она жила и пульсировала как Оромор.

Присутствие Иримир отступило, оставив пустоту и одиночество, что приятно радовало. Она ощущала, как корона из эйтра передавалась от головы к голове. Некоторые разумы ей удавалось захватить, но многие умирали, погибали слишком быстро, чтобы их использовать. Без правильной крови они угасали, как свечи, порой за дни, порой за секунды.

Айлет переживала раздражение Оромор, пока она пыталась действовать из ограничений темницы из эйтра. Она ощущала такую древнюю и мощную силу. Она кружилась сквозь века тьмы, видела вспышки силы, но тьмы было больше.

И она ощутила момент, когда Одиль взяла корону. Радость и агония Оромора были как ее, когда тень узнала кровь, которая позволит этому смертному носителю выжить, но там была и порабощающая мощь Иримир. И века службы начались снова.

Когда ударила атакара, это было как дар молнии. Айлет пережила тот миг, ее душа радовалась силе в ней, силе, которая могла подавить ее поработителей, вернуть ей власть. Но когда все, чего она хотела, все, чего хотела Оромор, оказалось близко…

Одиль сорвала корону с головы.

Но сила атакары осталась в ней. Она должна была направить ее, использовать, найти способ подчинить ее. Она боролась в оковах эйтра, но без толку. Если она сбежит из носителя, ее ждало только Прибежище. Нет, она должна была как-то повлиять на мир через своего носителя.

Она потянулась в Прибежище и направила обливис в смертный мир. Волны тьмы пронеслись между реальностями, и вырос Ведьмин лес, покрыл пейзаж. Айлет-Оромор растянулась по сети паразитирующих лоз, по измученным деревьям, поднялась, чтобы поглотить весь этот мир.

Но ее волю всегда сбивали. Реки святой воды, тронутые источником света, на который она не могла влиять, ограничили ее со всех сторон, кроме одной. Но с той стороны, где она могла бы излить весь свой гнев и всю мощь, был барьер — чары были слишком сильными, чтобы даже последнее эхо атакары в ее душе смогло их пробить.

Отчаяние. Ограничения. Раздражение и гнев. Смертные слова не могли описать бурю эмоций в ней, готовую порвать ее сознание. Смертные слова могли описывать только смертные эмоции. Тут они не подходили. Ее разум вот-вот мог разбиться.

Айлет завизжала.

С тем криком дух в ней чуть отступил, и Айлет нашла место для своего разума. Она стала осознавать время, настоящее, поняла, что все, что она испытала, произошло в ее голове за один вдох. Она попыталась посмотреть на Оромор, на огромную Сущность в ее голове, но она была слишком большой и сильной, чтобы ее разум мог дать ей облик. Она просто не умещалась. Но она ощущала ужасную личность.

И та будто улыбалась.

Айлет чувствовала свое смертное тело, все еще сжимающееся на ладони из облидита. Ее ладони в оковах были на короне, сжимали ее, надетую на голову. Ей нужно было снять ее. Сейчас. Пока она еще управляла своей волей.

«Протяни руку».

Значение было в ее голове без слов. Ее разум дрожал от попыток понять.

«Протяни руку, смертная. Посмотри, что я могу тебе дать».

Еще миг. Айлет успела моргнуть.

Она вернулась в настоящее, стояла на коленях на облидите, смотрела на ладонь, где Одиль поворачивалась к ней, изо рта еще вылетал вопль «Нет!». Ее ладонь поднялась, сила собиралась для атаки.

Айлет видела пустоту за Одиль, где миг назад висел Герард.

Она вытянула правую руку, едва осознавая, приняла ли это решение. Она едва заметила, когда движение разбило цепи из железа, сковывающие ее все время. Они упали со звоном на землю, и влияние железа пропало. Она едва заметила, когда Ларанта отреагировала в ней, поднялась Дикой магией.

Тьма лилась из ее пальцев, обливис собрался длинным щупальцем. Она ощущала, как его влекло к ее воле, как он слетался к ней, а потом вырвался из ее ладони, устремился мимо Одиль. Он был как ее рука, тянулся дальше. Она ощутила порыв ветра, обливис несся против времени и притяжения.

Она не видела его, но ощущала Герарда внизу, он кубарем летел к городу далеко внизу.

Она не видела, но ощущала, когда поймала его обливисом.

Дыхание вылетело из его легких, но она была нежной. Она управляла, даже лучше, чем должна была, далекая часть ее разума протестовала. Она подняла его на ладонь идола между указательным и большим пальцами.

Айлет моргнула, оказалась в своей голове. Ее кожа горела, она ощущала боль, но это было не важно. Она смотрела на Одиль, стоящую напротив нее, буря обливиса была вокруг ее кулака. Одиль не двигалась, Айлет опустила Герарда на платформы за ней, а потом встала между ним и Ведьмой-королевой, как медведица, защищающая свое дитя.

Одиль не двигалась. Ее лицо побелело от страха. Она смотрела на Айлет, на корону на ее голове.

— Олена, — сказала она. — Олена, я должна верить, что ты еще там. Я должна верить, что ты меня слышишь.

Айлет напряглась, подняла обе ладони. Обливис собрался по ее приказу. Это было так просто. Так естественно. Словно она родилась с этой силой. Это было в ее крови ди Мовалис, ее по праву рождения.

— Олена! — лицо Одиль исказилось в мольбе. — Сними корону. Сейчас. Пока еще можешь.

— Зачем, бабушка? Чтобы ты могла убить меня?

— Лучше умереть, чем потерять душу из-за этого беса, — Одиль сделала шаг, не опуская руки, обливис становился сильнее вокруг нее, готовый взорваться. Но она сдержала атаку на миг. — Оромор поглотит тебя. Ты потеряешь все от ее воли.

— Все? — Айлет рассмеялась, пустой звук разнесся эхом в груди, где должно было биться сейчас. — Я уже все потеряла.

Она видела лицо Террина, когда его пронзил обливис. Видела лицо Холлис, когда та призналась во лжи. Видела лицо Фендреля, когда он сковал ее в железные рукавицы. Красные капюшоны приговорили ее к смерти и выгнали из их Ордена.

Глубоко внутри нее, за мощью Оромора, показалось, что прозвучал вопль:

«Госпожа! Госпожа, погоди!».

Но она тряхнула головой и посмотрела на Одиль, хмурясь под пылающей короной.

— Но я могу убедиться, что ты проиграешь, — сказала она.

Они ударили одновременно.

Залпы обливиса столкнулись с грохотом, который должен был оттолкнуть Айлет. Но она напряглась и устояла. Она ощущала силу Оромор в ее физическом теле, такое она еще не испытывала. Дикая магия, которую она знала всю жизнь, не могла сравниться с этим. Но Одиль могла с ней сравниться. Даже превзойти, Айлет ощущала это. Тень Одиль была сильнее, хоть и ненамного. И тут не было чаропесни атакары, которая могла усилить Оромор.

Но тело Одиль ослабело, его удерживал целым только Краван Друк. Айлет была юной и сильной.

Ладонь идола дрожала от столкновения обливиса. Оставшиеся пальцы дрожали, вся рука грозила отломиться. Одиль и Айлет попятились, убирая свои силы. Одиль нервничала. Айлет заметила это. Наверное, она боялась умереть в падении. Если Айлет устроит падение, эта смерть разобьет Краван Друк.

— Ты боишься, бабушка, — сказала она. Она верила, Она верила, что это говорил ее голос, но она не была уверена. — Как давно ты ощущала настоящий страх? С тех пор, как Избранный король пошел на Дулимуриан? Нет… вряд ли ты боялась даже тогда. У тебя всегда был план, всегда был способ защититься. Ты всегда могла уберечь себя. Так зачем бояться?

Одиль осторожно шагнула влево, глядя на Айлет. Айлет двигалась синхронно. Они двигались по кругу в центре ладони. Обливис следовал за ними мерцающей тьмой.

— Олена, — сказала Одиль, — это говоришь не ты. Ты думаешь, что это ты, но ты ошибаешься. Она уже в твоей голове. Уже захватывает тебя. Если будешь бороться… может, еще спасешь себя. Что-то в тебе еще осталось. Я вижу по глазам.

Айлет протянула палец силы, он вытягивался, искал что-то во тьме. Она взяла полоску обливиса и превратила его в камень.

— Вряд ли ты знала истинный страх, — едко сказала она. — Ни разу с тех пор, как взяла себе корону. С тех пор, как стала Новой Богиней, Ядом. С тех пор…

Она замолкла. Часть нее не хотела продолжать, не хотела произносить жуткие слова. Но другая ее часть, куда большая, заставила ее продолжить. Ее рот двигался, слова полились против ее воли.

— Ты не ощущала страха с тех пор, как они забрали твою дочь. С тех пор, как они привязали ее к шесту. С тех пор, как огонь охватил ее, и она кричала тебе прийти…

Одиль взревела. Еще одна жуткая вспышка силы полетела к Айлет бурей гнева и магии. Она едва успела поднять руку, закрыться от удара, который точно порвал бы ее смертное тело на миллион кусочков. Залп разбился об щит из облидита, не смог его пробить. Но обливис не прекращал лететь в нее.

Ноги Айлет проехали по поверхности ладони. Дюйм за дюймом она двигалась к краю пропасти. Она смотрела сквозь бурю. Ее смертные глаза видели только тучи обливиса. Но теневое зрение пронзало все это и видело глаза Одиль.

Она видела страх.

Она видела печаль.

Она видела гнев.

Она видела себя. Свое отражение. Монстра. Женщину. Убийцу.

Венатрикс.

Ненависть вспыхнула в ее душе. Но под этой ненавистью, которая могла быть и не ее, было другое чувство. Агония, которую она не осмеливалась признать. Она отвернулась от того чувства и сосредоточилась на ненависти в ее душе, передавала ее взглядом. Одиль смотрела на Айлет, была не просто ее ровней.

А потом ее глаза расширились.

Фигура двигалась среди обливиса, вдруг напала на Одиль за ее правым плечом. Его конечности были обвиты тьмой, в ладонях он сжимал меч из облидита. Он не управлял собой, его сжимал обливис.

Обливисом управляла Айлет.

Айлет подняла его правую руку, подняла высоко меч.

Айлет улыбнулась.

— «Но я отправлю спасителя, — прошептала она. — Я отправлю того, кого выбрала отрубить голову Яда».

Осознание проступило на лице Одиль. Она повернулась в последний миг.

Клинок попал по ней с глухим стуком.

Кость хрустнула. Мышцы рвались. Кровь потекла черным фонтаном.

Голова Одиль покатилась.

Вспышка жестоко высвобожденной магии вырвалась из ее разрубленного тела. Смертный дух, связанный с тенью магией, дико кружился, посылая вспышки света и тьмы в воздухе. Тело пошатнулось и рухнуло. Духи ревели в буре обливиса, оставляя за собой след духовного огня, двигались так быстро, что Прибежище не могло поймать.

И Краван Друк разбился потоком разорванной чаропесни.



























ГЛАВА 20


Хватка обливиса резко ослабла, и Герард рухнул на облидит. Он закрыл голову руками и сжался в комок, волны тьмы катились из безголового тела рядом с ним. Облидит под ним дрожал изнутри, ладонь опасно раскачивалась в воздухе. В любой миг она могла разбиться, и он полетит в пропасть, откуда его только что спасли.

В этот раз чудесного спасения не будет.

Руки болели, кости дрожали от полученного удара. Он понял, что его ладони еще сжимали рукоять меча. В ушах звенело от пульса, какой он еще не слышал, и воздух казался тяжелым, бил по нему удар за ударом. Но сила тех ударов, хоть и заставляла его кривиться и вскрикивать, с каждой волной ослабевала, и он смог открыть глаза.

Он оказался перед Одиль. Ее голова лежала перед ним, рот был раскрыт, глаза выпучились. В этот раз из мертвых глаз не смотрел дух.

Герард сжал рукоять меча. Только тогда он понял, что дрожь в руке была от него. Меч еще дрожал от удара. Когда он попытался отпустить, пальцы не послушались.

Вот и все. Этот миг настал.

Миг, который он видел.

Он поднялся, оглянулся, зная, что его ждало.

Айлет стояла в центре шара красного света. Ее волосы сияли, каждая прядь была как нагретая проволока, они горели и становились пеплом, он улетал вихрем в небо. Ее кожа сияла изнутри, но не от жара или огня. Это был обливис, который был на грани взрыва. Не черный, а красный. Он должен был разрывать ее. Но не рвал. Магия смешивалась с кровью в ее венах, удерживая ее смертное тело целым. Но она не могла защитить смертную душу.

Герард поправил хватку на мече из облидита. Внимание Айлет — точнее того, что смотрело глазами Айлет — было приковано к безголовому телу Одиль, она любовалась тем, чего достигла. Она не видела, как Герард встал на ноги, он снова поднял меч. Он сделал пару шагов к ней.

Он видел каждое движение следующих шагов в видении Нилли. Айлет, проигравшая тьме, подавленная духом короны. Он видел, чем она стала — следующим Ядом. И она будет сильнее, чем ее бабушка. Ведь не будет человеческой души, которая будет смягчать буйства тени в ней. Айлет, если она еще была там… он мог сделать лишь одно, чтобы спасти ее.

Он сделал третий шаг.

Она повернулась. Посмотрела на него.

— Мне так жаль, — сказал он. Его голос был слабым в буре силы.

Она опустила веки на пылающие красные глаза. А когда они поднялись через миг, Герард увидел, что Айлет смотрела на него. Ее черные глаза уже не пульсировали магией, а были полны человечности, страха и боли. Она открыла рот, словно хотела заговорить.

Вылетел только крик.

— Мне так жаль, Айлет! — выпалил Герард. Он поднял меч, и свет звезд вдали мерцал на клинке, он направил оружие к ее шее. Меч попал.

Но не по цели. Он ударил по поднятой ладони Айлет, с силой, но не смог пустить кровь. Он не резал плоть и кость, облидит таял, разлетался облаком обливиса, который был черным, но быстро заряжался до красного.

Айлет моргнула снова. Ее рот раскрылся в крике, темная магия полилась из горла. Она повернула ладонь, и обливис в воздухе закружился, поймал Герарда за шею, поднял его в воздух. Он брыкался и беспомощно извивался. Он задыхался, ладони впивались в шею, пытались ослабить петлю. Он смотрел, а лицо Айлет исказили такая боль и такая ярость, что казалось, что на него смотрела Одиль.

Голос заговорил ее ртом, но не на языке, а резким звуком, как музыка без гармонии или красоты. Он бил по чувствам Герарда, погрузился в его разум, и он понял смысл.

Ты — ничто.

Ты — ничто.

Ты — смертный, и ты — ничто.

Айлет медленно сжала ладонь в кулак, костяшки побелели, красный заряженный обливис потек между ее пальцев. Петля на шее Герарда затянулась. Он терял воздух, но знал, что не умрет от удушья. Обливис оторвет его голову от тела. Его глаза выпучились. Тело содрогалось от ужаса и боли.

«Серина, — подумал он. Он пытался сосредоточиться на имени, отвлечься от ужаса, увидеть ее лицо перед глазами. Ее нежное лицо под нежной белой вуалью невесты, ее глаза, полные мудрости и понимания. И любви. — Серина… Серина…».

— Герард!

Звук его имени пронзил его стрелой. Герард посмотрел в сторону, убежденный, что уши обманули его. Террин не мог стоять на запястье статуи, глядя на ладонь идола. Красный свет вокруг Айлет был тусклым из-за белого яркого сияния в глазах Террина.

Айлет повернулась, еще крича, еще пылая. Она подняла руку, собрала обливис. Но она не успела ничего сделать, Террин выпустил магию. Луч света пробил облако обливиса, задел плечо Айлет, оттолкнул ее в один из пальцев статуи. Она рухнула, ее тело дымилось.

Петля из обливиса рассеялась. Герард упал, кашляя. Перед глазами потемнело, зрение вернулось и снова пропало. Он замотал головой, посмотрел туда, где лежала Айлет. Он ожидал, что она поднимется, использует силу тени, захватившей ее. Что она мгновенно убьет обоих.

Но она не поднялась. Она лежала лицом вниз, вытянув руки. Ее пальцы сжались, только это показывало, что она была жива. Корона впивалась в ее голову, обжигала кожу.

Террин съехал по изгибу с запястья в ладонь. Он выглядел кошмарно, в крови, голый по пояс, белый свет сиял в ладонях, груди и за щеками. Он прыгнул к Айлет, без колебаний схватил ее за плечи, притянул в объятия, повернул ее, чтобы посмотреть на ее лицо. Он потянулся к Короне, но не смог коснуться ее, хоть его ладони сияли.

Айлет посмотрела на него, глаза пылали обливисом. Ее рот двигался, горло сжалось. Герард услышал шепот:

— Т-Террин?

— Борись, — сказал Террин. Его голос был хриплым, диким, он звучал на себя не похоже. — Борись, Айлет. Прошу.

Она застонала. Ее голова отклонилась на его руку, острые пики Короны уперлись в облидит под ней.

* * *

Айлет сжималась во тьме.

Ее тело пылало, но не огнем, а невыносимой магией. Даже очищающий огонь эвандерианцев не уничтожил бы ее такой. Тот огонь поглотил бы только ее тело. Лишил бы ее воли и контроля. Личности. Души.

Оромор была всюду, пропитала ее разум, проникала глубже с каждым вдохом, который Айлет делала между криками. Она никак не могла остановить вопль.

«Госпожа!».

Душа Айлет встрепенулась от того голоса. Такого далекого, отчаянного, но верного.

«Госпожа! Госпожа!».

«Ларанта?» — она прошептала имя, дух дрожал от усилий. Вскоре она лишится даже этого. Оромор не позволит другой тени жить в этом теле. Она ощущала, как Оромор вонзала теневые пальцы глубже в ее разум и воспоминания, рылась к ядру ее духа, где была Ларанта. Когда Оромор найдет то место, она вырвет Ларанту, отправит ее в Прибежище.

А душа Айлет? Она не попадет к свету Богини, не попадет в Прибежище. Нет. Она была обречена, как и предсказывала Одиль — ее поглотит Оромор. Будет существовать, но поглощенная.

Хоть разум протестовал, Айлет силой воли заставила картинку принять облик. Тонкая, бесцветная, почти прозрачная, она была призраком себя. Но это была она. Она использовала это, чтобы удерживать свой дух. Айлет встала и повернулась к бушующей тьме вокруг нее.

Оромор была всюду. Оромор была всем. Глупо было думать, что она могла бороться с этой силой! Глупо было думать, что будет надежда на свободу. Не было надежды, помощи и…

«Госпожа!».

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги