Корона кошмаров

«Ларанта», — прошептала Айлет. Она обвила себя руками и села, сжавшись в комок. Она погрузилась так глубже, послала сознание сквозь слои захваченного разума, падала во тьму, сквозь воспоминания и сны, которые помнила и забыла. Сквозь эмоции верности, предательства, отчаяния. Она погружалась все глубже, все быстрее.

Оромор ощущала это. Она сосредоточилась на Айлет. Она устремилась за ней, преследовала ее.

Айлет упала на неровную каменную поверхность, как пол глубокой пещеры в центре мира. Ее проекция растянулась, дыхание вылетело из нее. Но она тут же поднялась, быстро моргая от яркого света.

Прямо перед ней на расстоянии руки парила идеальная сфера, которая сияла как маленькое солнце. Она знала, что это было, хотя ни разу не проникала так глубоко в себя. Это было ядро ее души, центр ее сущности.

И к нему была привязана нить, соединяющая с ней Ларанту.

Ларанта появилась за сферой. Сначала она была только бесформенным странным духом. Но она быстро приняла знакомый облик волка.

«Госпожа!» — залаяла она и бросилась вперед.

«Ларанта, — проекция Айлет дрожала, нечеткая. У нее были мгновения до прибытия Оромор. Меньше мгновений, ведь это место было вне времени, им нельзя было тут ничего измерить. Оромор в реальности уже нашла ее, всегда находила ее, давно уничтожила ее. Этот бой был проигрышным еще до начала. Но в этом кусочке вечности разум говорил ей, что у нее были ценные секунды. Секунды, чтобы пересечь расстояние между ней и ее тенью, обвить руками черную мохнатую шею. — Ларанта, Ларанта, — ворковала она, прижавшись лицом к полночной шерсти, вдыхая дикость тени-волчицы. — Прости. Мы не можем сбежать. Она найдет нас, она порвет нас. Но нас не разделят, Ларанта. Клянусь! Мы отправимся вместе в Прибежище, если только я смогу…».

Ларанта отодвинула большую голову и посмотрела в глаза Айлет. Она открыла рот, словно хотела заговорить.

Но Оромор была там.

Тьма была кромешной, поглощающей, окружила мерцающую сферу души, затмевая ее свет. Айлет закричала. Где-то далеко ее тело тоже кричало, извивалось в агонии, корона горела на ее голове, посылала ленты красного огня по ее телу.

Ларанта откинула голову и взвыла. Еще ценный миг Айлет ощущала плотное тело волчицы в своих руках. Ларанта уже таяла, их ментальные проекции исчезали, разум Айлет сдавался перед огромной силой Оромор.

Айлет вдруг увидела сияющие глаза. Глаза Ларанты, полные жизни. Полные духа. Айлет попыталась заговорить. Но не могла. Слова и причина пропали. Ее волчица оскалилась, сверкая острыми зубами.

«Госпожа, — сказала она. — Я люблю».

В следующий миг она пропала.

Сфера души вспыхнула ярче. Ослепила духовные глаза Айлет, лишила ее облика. Бледное маленькое тело, которое она с трудом удерживала, растаяло, и Айлет дико полетела во тьму, прочь от сферы. Усилием воли она вернула сознание в центр и посмотрела в яркое сияние.

Две тени кружили, сфера была в центре. Два духа — один был высокой худой женщиной с длинными руками и большими ладонями, похожими на пауков, другой был дикой и рычащей волчицей. Женщина напала на волчицу, терзала ее. Духовная связь Ларанты со сферой вспыхнула красным.

Ларанта яростно улыбнулась. А потом бросилась и сжала свою связь зубами.

Айлет увидела. Она поняла.

— НЕТ! — завизжала она, голос пропал в грохоте рева Оромор.

Ларанта разорвала духовную связь пастью.

Ураган взорвался в тесном пространстве. Две темные души охватила буря, кружила их. Но Айлет оставалась в стороне, не тронутая, не могла дотянуться до них, даже когда она бросилась вперед, крича, визжа. Она смотрела в ужасе, не могла понять, что видела. Ее разум был близок к безумию.

Она видела, как пасть Ларанты ухватилась за тонкую шею женщины-тени. Она ощущала, как освободилась жестоко сила тени, что было хуже любой жестокой смерти, которую она причиняла. Визг Оромор разбил каменные стены той пещеры, они рушились по сторонам. Женщина-тень терзала голову Ларанты, ее глаза, ее сущность духа. Но буря поднимала их все дальше от сферы души, уносила прочь от Айлет.

Айлет ощутила миг, когда Ларанта вырвалась из ее тела, утаскивая Оромор с собой. Она ощущала брешь в реальности, Прибежище открылось, чтобы забрать их. Она ощутила пустоту в душе.

Она рухнула в пустоте, не могла придать себе облик, не могла думать и чувствовать. Не могла терпеть свое существование.

Впервые в жизни она была одна.

ГЛАВА 21

Шок магии был таким сильным, что Айлет отлетела из рук Террина, а он врезался в палец-колонну. Он ударился головой, перед глазами плясали темные пятна. Крылья Нисирди ярко вспыхнули по бокам от него, пытались защитить его душу, его тело. Идол снова покачнулся, глубокий стон донесся снизу.

Террин попытался встать, посмотрел между крыльев своей тени, искал взглядом Айлет. Она лежала в центре ладони, вытянув руки и ноги, выгнув спину так, что позвоночник мог сломаться. Корона сжимала ее голову до боли, красный свет сверкал на живом металле, на ее коже, в ее глазах. Он был таким ярким, что все остальное казалось тьмой рядом с этим светом. Но этот свет не озарял. Он поглощал.

Корона впивалась в ее череп, обжигая, ее крик был бесконечным, не прерывался на дыхание. В воздухе над ней появилась странная буря из духов, которую не могли толком видеть смертные глаза Террина. Он посмотрел теневым зрением, увидел, или так ему показалось, темную волчицу, выскочившую из груди Айлет, волочащую за собой что-то, что впивалось в корону множеством отростков, похожих на пальцы. Нечто, похожее на длинную худую женщину, ее форма была странно преувеличенной, шея была длиной с руку, голова напоминала острие копья, а волосы были как языки змей. Женщина билась с волчицей, цеплялась за корону, но волчица получила силы как от жестокой смерти, но куда больше.

Над пальцами ладони статуи открылось Прибежище. Ужас того мира падал на них градом. Женщина-тень завизжала, ее голос пронзал дух Террина, пока крик Айлет разрывал его сердце. Террин хотел спрятать лицо, но заставлял себя смотреть, искать сферу смертной души в буре духов. Но две тени, волчица и женщина, так запутались, что он не мог различить ничего в их хаосе.

«Нисирди! — закричал он своему дракону света. — Нисирди, помоги им!».

«Я не могу помочь в этот раз, — ответила его тень, голос звенел как колокольчики среди адского шума. — Я не могу дотянуться до них. Не сейчас».

Прибежище раскрылось шире, впилось в мир смертных. Красный обливис в воздухе улетал домой бурей яда. Вихрь схватил тень-волчицу, потащил ее потоком тьмы, и ее тело почти пропало, осталась только голова, впившаяся в длинную женщину. На миг Террин подумал, что волчица не удержит ее.

Но она последний раз повернулась всем существом, оторвала другую тень от короны. Рев ударил по Террину, прижал его к колонне, и только крылья Нисирди вокруг его души спасли его от вреда. Шум, будто противоречие всей музыке, дрожал в воздухе, бил раз за разом по его душе, и крылья Нисирди дрожали, их свет пульсировал с каждым ударом.

Казалось, прошла вечность… но Прибежище закрылось. Атака прекратилась. Террин толкнул крылья Нисирди, но он был отчасти ослеплен. Он заморгал, зрение прояснилось достаточно, чтобы он стал видеть мир смертных.

Тусклый свет звезд озарял ладони идола, неровные края разбитого пальца, груду костей и крови, оставшиеся от Одиль, дрожащего Герарда в тенях у большого пальца.

Террин смотрел на Айлет, лежащую в центре ладони. Такую неподвижную, будто мертвую.

Он со сдавленным воплем пополз по облидиту к ней, схватил ее за руку и притянул к себе на колени. Ее кожа дымилась, волосы и почти вся одежда сгорели. Но ожоги на коже были не такими плохими, как он думал, просто красные, немного волдырей виднелось местами. Он осторожно поднял ее голову и плечи и убрал корону с ее головы.

Она упала с глухим звоном, прокатилась пару футов и остановилась. Эйтр был тусклым и мертвым, странная живая сила пропала из него. Зубцы разбились от удара об твердый облидит.

Террин отвел взгляд от жуткого зрелища, посмотрел на лицо Айлет. Ее глаза были отчасти открыты, тусклые, ее обожженные губы были приоткрыты. Он прижал ее к груди, размазывая кровь от порезов, оставленных Фендрелем, по ее лицу и шее. Дрожащими ладонями он прижал пальцы к ее пульсу. К его потрясению, он нашел биение сердца. Он посмотрел теневым зрением, свет Нисирди сиял в его глазах. Он посмотрел на Айлет.

В центре нее он видел сияние ее души, сильное, но без тени. Не было ни Элементаля, ни Дикой тени.

Он судорожно вдохнул и прижал ее лицо к своей груди. Она была жива. Чудо, на которое он не надеялся. Жива, дышала, целая. Он не знал, какой она проснется. Пока что ему было все равно. Он обнимал ее, прижимался губами к обгоревшей коже ее головы снова и снова. Он не собирался больше запрещать себе целовать ее, сдерживаться. Никогда, пока он еще дышал.

Голова Нисирди появилась у его плеча, большие глаза удивленно моргали.

«Я такого еще не видел».

«Что? — спросил Террин в голове, продолжая целовать голову Айлет. — Что ты не видел?».

«Тень, которая сама порвала связь с носителем. Она могла использовать жестокость разрыва, чтобы сбежать в Прибежище… но направила всю ту силу, чтобы оторвать Оромор от короны, — дракон серьезно покачал изящной головой. — Это чудо, Террин ду Балафр. Даже сейчас, эпохи спустя, сила любви потрясает меня».

Террин посмотрел на свою тень, не мог понять слова, звенящие в его ушах. Он припасет их, потом проанализирует и решит, что это значило. Не сейчас. Сейчас он просто сидел и сжимал в руках Айлет.

Террин уловил движение, резко поднял голову. Он напрягся, потом расслабился, лицо вытянулось, не было сил, чтобы выразить облегчение, которое он ощутил при виде Герарда. Его брат был в порезах и синяках, шея была в жутких ранах, где его душил обливис. Но он был живым, сам стоял на ногах.

Герард медленно приблизился, осторожно передвигая ноги.

— Террин, — сказал он после трех шагов. А потом он остановился, рот остался открытым, но не прозвучало ни звука. Террин не мог ответить, и они просто смотрели друг на друга, их духи замерли, радость смешалась с болью.

Айлет вдруг задрожала в руках Террина.

— Айлет? — он ослабил хватку на ней, отодвинул ее от своей груди, и ее голова легла на изгиб его руки. Ее тело содрогнулось, словно по спине пробежала вспышка энергии. Одна рука слабо дернулась, ладонь отчаянно сжала воздух.

Жуткий кашель зазвучал из ее горла, Террин успел усадить ее, и ее стошнило на облидит, а не на него и нее. Он осторожно придерживал ее, пока рвотные позывы не прошли. Она обмякла в его руках, слабо вытерла ладонью рот. Ее тело тряслось, словно она могла разлететься на кусочки.

Она повернула голову и посмотрела на него. Он не видел ожоги, не видел в тот миг нанесенный ей вред, волдыри на губах, пятна обливиса на ее лице. Он не видел жуткий черный след на лысой голове. Он видел только внезапную радость на ее лице. Она была такой красивой.

Но миг прошел. Ее глаза расширились, она схватилась ладонями за грудь.

— Ларанта, — выдохнула она.

А потом откинула голову и взвыла.

— Ларанта! Ларанта! — она била себя по груди, по сердцу, а потом ее пальцы впились в голову, она кричала то имя снова и снова физическим и духовным голосом, терзая этим теневое восприятие Террина. — Ларанта! Нет, нет, нет!

Она сжалась в комок, рыдала, пока ее душа кричала. И Террин мог только обнимать ее, Нисирди укрыл обоих сияющими крыльями.

* * *

Герард отвернулся от Террина и Айлет, не мог видеть такую боль, такие страдания. Он не был частью этого. Там происходило то, что он почти ощущал, но не видел. Что-то темное и ужасное. И личное.

И он отвернулся, тяжело дыша, пытаясь не слышать душераздирающие звуки Айлет. Она была жива. Видение Нилли не показывало, что было после взмаха его меча. Он думал, что умрет от того удара, что он и она уничтожат друг друга. И мир станет лучше и безопаснее.

Но они были тут. Живые, даже если не целые.

А мир… будет ли он безопасным?

Он заметил тьму, которая была темнее облидита ладони статуи. Он сделал пару шагов и поднял корону из эйтра. Она была странно легкой и холодной. Одно прикосновение, и он понял, что она была мертва. Он сжал пальцами зубец короны и потащил пару шагов по ладони.

Он остановился над головой Одиль.

Кровь еще лилась из ее тела в паре шагов от головы. А голова лежала в темном пруду, мертвые глаза глядели на него. Герард смотрел на то лицо, снова видел Айлет, как в том видении, какой он видел ее пару мгновений назад. Воспоминание сдавило грудь, и он чувствовал…

Он прижал свободную ладонь к сердцу. Это было… сострадание? Печаль? Это казалось невероятным. Но он не мог отрицать. Он смотрел на мертвое лицо и задумался, каким был этот человек. Человек, ставший Жуткой Одиль, Ядом Перриньона. Он не знал, могли бы они когда-нибудь поговорить на равных. Могли бы они не быть врагами?

На что надеялась Жуткая Одиль? Сделать из своего города убежище для захваченных тенями, когда мир охотился на них.

Его колени дрожали. Герард поддался импульсу и опустился на колени перед Одиль, оставил корону в стороне. Во рту пересохло, когда он открыл его. Отчаянный вой Айлет еще звучал за ним, отражался эхом от пальцев статуи. Идол снова покачнулся, и его желудок сжался от понимания, что скоро статуя рухнет. Но он оставался на месте миг.

— Я сделаю это, — прошептал он, глядя в мертвые глаза. — Я создам убежище, Одиль. Мой отец был твоим врагом. Но если ты можешь видеть меня из места, где теперь твой дух, знай: я разгоню Орден Эвандера. Может, на это уйдут годы. Может, вся моя жизнь. Но я верну мир, протяну руку тем, кто нуждается в помощи. Между смертными и тенями будет братство.

Он протянул ладонь, пальцы дрогнули, но он закрыл глаза мертвой женщины.

— Пусть Мать примет тебя, раз позвала, — прошептал он, — и пусть небесные духи проведут тебя к Вратам Света.

Он поднял ладонь, голова и тело Одиль рассеялось облаком обливиса и улетело между пальцев идола. Герард смотрел, его глаза расширились, когда он увидел, как огромное облако поднялось за идолом. Оно поднялось и закрыло звезды, как тучи перед бурей. Но подул легкий ветерок, и весь обливис заблестел и… исчез.

Герард поднялся на ноги, шагнул к пространству между указательным и большим пальцами статуи. Он смотрел, раскрыв рот. Ведьмин лес пропал. Земля, где тянулся лес, лежали голыми под звездным небом.

На разбитых улицах Дулимуриана двигались фигуры. Даже сверху Герард верил, что видел красные капюшоны эвандерианцев.

Он развернулся.

— Террин, — тихо сказал он.

Террин, сжимая Айлет, пока она выла у его груди, поднял голову и поймал его взгляд. Его лицо было напряженным от отчаяния.

— Пора идти, Террин, — сказал Герард.

ГЛАВА 22

Серина тихо шагала по темным коридорам Дюнлока, ее лампа создала маленькую сферу света вокруг нее. Она не должна была ходить, пока лодыжка болела, но не могла отдыхать. Не этой ночью. Может, больше никогда.

Она остановилась у двери своих покоев и заглянула в комнату. Она уложила Нилли и Дючетт в ее кровать, и они сжались среди подушек, как пара кошек. Она не ощущала духов в них, так что не знала, отдыхали ли и они. Но их утомленные тела точно нашли покой.

Она тихо закрыла дверь и пошла по коридору в галерею над главным залом, посмотрела на пол внизу. Стражи по бокам от главных дверей опустили головы, будто спали на ногах. Дюнлок был тихим, даже с захваченными тенями. Может, только она не спала во всем замке.

Она отвернулась от главного зала, пошла к двери северо-восточной башни, поднялась по спиральной лестнице и вышла в холод ночи под покровом звезд. Ветер дул сильно, но она прошла к каменным перилам, опустила там лампу. На случай, если кто-нибудь сможет увидеть. Если кому-нибудь понадобится блеск надежды во тьме.

В левой руке она сжимала письмо Герарда, костяшки побелели. Весь день она носила его с собой, говорила себе, что скоро откроет. Но она не могла себя заставить… те слова могли быть последними от Герарда.

Теперь она шагнула к лампе и подняла письмо. Сглотнув и стиснув зубы, словно готовясь перед пытками, она сломала печать и развернула смятую бумагу. Ее испуганные глаза посмотрели на слова.

Три слова.

Только три.

Без подписи. Но она не требовалась. Серина хорошо знала почерк, не спутала бы его.

Она прочла короткую строку, которая многое выражала так просто. Прочла еще раз, еще. Слова, которые он пытался выразить ей лично, но она отказывалась верить.

Верила ли она теперь? Примет ли последнее признание?

Она вдохнула, смяла листок в руках и смотрела поверх бойниц в ночь. Она не могла думать, не могла видеть, не ощущала ледяной ветер на лице в тот миг. Она знала только те слова и свои сожаления.

Она вдруг нахмурилась.

Что-то во тьме было иным. Что-то на горизонте. Ей показалось? Показалось, что большое облако поднялось в небо, мерцая, но не от отраженного света, а своим потусторонним сиянием, а потом пропало?

Она выдохнула, не понимая, что задерживала дыхание, и вдохнула. Что-то изменилось. Будто огромное бремя убрали, жуткий грех отпустили.

Ведьмин лес исчез.

* * *

На рассвете пятеро всадников выехали из Дюнлока в сторону восходящего солнца. Они взяли с собой еще лошадей и припасы, которые спешно собрала Серина — еду, воду и аптечку.

Она хотела бы послать больше людей, но не могла рисковать, не зная, куда ехали эти пятеро храбрецов. Она могла посылать их к ведьмам и монстрам.

Они уехали, пообещав вернуться как можно скорее, принести вести. Оставалось ждать. Снова.

Серина смотрела с башни. Порой кто-нибудь поднимался, одна из Сестер Сивелин, слуги приносили еду и воду, просили ее спуститься и отдохнуть. Но, хоть она согласилась на принесенный стул, чтобы она села, она не могла покинуть башню. Она весь день была на посту.

Солнце село. Вестей все не было. Всадники не вернулись.

Серина зажгла лампу и укуталась в плащ, который кто-то накинул на ее плечи, плотнее. Пальцы потянули ее за рукав, далекий голос попросил ее уйти, поспать или хотя бы немного подремать. Она не слушала.

Ночь углубилась. Холод пробрался в нее, в ее сердце. Она слышала, как голоса доносились из открытых окон часовни внизу — Сестры Сивелин собрались петь молитвы. Может, стоило пойти к ним. Может, Богиня могла еще их услышать.

Или Серина просто была глупой.

Тьма плотнее окутала ее, звезды сверху, казалось, ушли вдаль, где их свет не мог утешить. От их присутствия ночь казалась только темнее. Такими были все молитвы Серины? Жалкие искры света, от которых ужасы мира вокруг нее становились только хуже? Она верила, что ее дрожащий голос, стоны ее духа могли вызвать сострадание у великой и далекой Богини?

Какое Богине дело до нее? До Герарда и других? Если Она была божеством, то зачем ей обращать внимание на мелкие проблемы смертных? Их маленькие истории, маленькие королевства поднимались, рушились, и все это происходило быстро. Нет. Если Она была божеством, то молитвы смертных губ и сердец не могли долететь до нее на небесах.

Почему? Тьма, казалось, разносила вопрос эхом в тишине, Серина не могла это игнорировать. Почему она держалась за веру, как глупый ребенок? Почему не сдалась, увидев реальность мира? Этот жестокий мир, где пророчества искажали жестокие люди. Где судьбы решались и диктовались теми, у кого была власть. Где все хорошее и святое топтали, делая уродливым. Мир, где она с трудом могла жить.

— Богиня, — прошептала Серина.

Тишина пугала ее. Она разносилась эхом в ее сомневающемся сердце.

— Богиня… — снова прошептала она.

Она не могла больше ничего сказать. Если этой маленькой отчаянной мольбы было мало, никакие песни из множества куплетов и сотен голосов не долетят до неба.

Она ждала, застыв. Миг был больнее всех минут ее существования. Она знала, что поднимется или упадет, будет жить или умрет. Вечность ада была в одной доле времени и пространства.

А потом…

В тишине.

В мерцании холодного света звезд.

В глубинах ее испуганного сердца, во тьме раздался тихий шепот…

«Любимая».

Рожок зазвучал в ночи, громкие ноты разбили тишину, как фейерверки. Серина отвернулась от восточного горизонта, посмотрела на юго-запад, в сторону ворот, единственный вход в Дюнлок через мост. Рожок загудел снова. Она узнала его песнь, семь нот звучали быстро. Эта песня сообщала о появлении короля.

— Герард? — прошептала она.

И она бросилась к лестнице, оставив фонарь, спустилась в темноте так быстро, как могла с раненой лодыжкой. Но она была такой медленной! Такой медленной! Это казалось как сон, воздух был вязким, задерживал ее, когда она хотела бежать быстрее. Она споткнулась на последних ступеньках и упала, слетев с лестницы, у выхода из башни, успела упереться в пол руками. Боль пронзила запястье и ногу, и Серина подавила ругательство, поднимаясь и спеша по коридору, прижимаясь к стене. По бокам открывались двери, звучали голоса, стучали по мрамору сапоги стражей.

Она добралась до вершины широкой лестницы, прислонилась к перилам, чуть не скатилась к дверям замка. Спящие стражи проснулись и открыли двери. Они выглядывали, сжимая агрессивно копья.

— С дороги! — закричала Серина. Они тут же расступились, дали ей пройти между ними, хромая. Она встала на крыльце, смотрела на двор.

По дороге в центре шли лошади, которых она послала уже давно. Ее пять всадников… и больше. На дополнительных лошадях были люди. Она не видела, сколько, ведь свет факела вспыхнул и озарил лицо мужчины, который ехал впереди.

Серина на дрожащих ногах спустилась по лестнице, но на последней ступеньке остановилась, вдруг испугавшись. А если она проснется? А если это был сон, и когда она откроет глаза и поднимет голову с подушки, его там не будет?

Но он увидел ее.

Герард направил лошадь галопом, понесся по мертвому зимнему газону. Он был в синяках, крови и грязи, она еще не видела его таким жутким. Красные раны пересекали лицо, синяки на шее пугали. Она не могла увидеть его таким во сне.

Она бросилась к нему, когда он спрыгнул с лошади. Он поймал ее, поцеловал неловко, почти с болью, поправил руки на ней, чтобы поцеловать уже нежнее и дольше. Слезы катились по ее лицу, все ее тело дрожало. Но он не растаял в ее руках. Она держала его так, словно не собиралась больше отпускать.

А потом он отодвинулся. Было агонией, когда его губы покинули ее, но она с радостью смотрела в его глаза. Они глядели друг на друга. Она не ждала, что он заговорит, не ждала объяснений.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Я люблю… — она не смогла закончить, он снова поцеловал ее.

Когда он поднял голову, все еще крепко обвивая ее руками, Герард смог сказать:

— Будь моей женой, Серина, — его голос был хриплым, тревожным. — Умоляю.

Она смогла кивнуть, а потом поцеловала его, хотя воздух вокруг нее заполнился топотом копыт, голосами и радостью из-за возвращения короля.

ГЛАВА 23

Айлет шла по сосновому лесу своего разума.

Он был неподвижным. Тихим. Ужасно пустым.

Ее босые ноги хрустели на красном ковре сухой хвои, она умело обходила острые шишки и выпирающие корни. Бледный свет падал сквозь зеленые ветви пятнами белого среди тени тропы, и она глубоко вдыхала запахи леса, такие сильные, хотя она знала, что это был сон.

Она днями безумно бежала, пробивала пути в лесу, на склонах и долинах. Ее голос разносился до небес, звал, визжал, рыдал без надежды на ответ. Она знала, что охота была тщетной. Но она охотилась.

Та охота была завершена. Теперь она просто шла. Слушала тишину в голове, разносящееся в ней эхо. Порой она тянулась к духовной связи, которой там уже не было, ощущала пустоту на ее месте, словно ее лишили конечности, но она все еще искала ее.

Как долго она шла? Дни? Недели? Минуты? Не важно. Она была без сознания, ее физическое тело лежало где-то далеко, уязвимое. Она порой слышала голоса в серой атмосфере сверху, но не понимала слова. Может, просто не хотела понимать.

Они, наверное, что-то ей дали. Чтобы успокоить ее тело и душу. Чтобы она перестала постоянно бежать в голове. Наверное, это заставило ее спокойно шагать. Она ощущала панику под поверхностью, под землей в хвое. Но это угасало, сменялось спокойствием и… тяжестью.

Что они ей дали? Не сом. Сом подавлял тени. Это ей уже не требовалось.

Как она устала! Но она шла, не давала себе сесть, отдохнуть. Деревья вокруг нее редели, и она двигалась к открытому пространству. Она вышла из теней на каменистый край ущелья, тут же узнала место ее скрытых воспоминаний.

Но те воспоминания уже не были скрыты. Она ощущала их, живые и активные, в лесу вокруг нее. Вещество делало их тихими и далекими, но, пока она стояла на краю оврага, она ощущала их ближе, чем раньше. Может, успокоительное переставало действовать.

Что-то приближалось по краю оврага справа от нее. Айлет не поворачивалась к высокой худой фигуре. Они стояли вместе, смотрели на брешь в мире ее разума, трещину, ведущую к глубинам ее души. Вид восхищал, овраг был окружен долинами, густым лесом, и все было под серым небом.

Если бы она протянула руку, она смогла бы коснуться женщины. Но она растаяла бы, как туман, ведь это было лишь воспоминание.

Высокая женщина заговорила. Ее голос был мрачным, как ночь:

«Я любила бы тебя, если бы ты мне позволила».

Айлет не ответила. Она ждала, и воспоминание отвернулось и ушло, оставив ее одну у оврага. Ветер выл внизу, дул на ее голую кожу и длинные волосы. Холодный ветер пробирал до костей. Она резко вдохнула и закрыла глаза, терпя холод.

Что-то звало ее в том ветре. Голос, который она почти узнала. Голос из вернувшихся воспоминаний пел:

«Вернись домой… Вернись домой… Вернись домой».

* * *

Айлет проснулась от холодного воздуха, жалящего ее физическое тело.

Ее глаза открылись, на жуткий миг она подумала, что вернулась домой в Гилланлуок. Она посмотрела на балки круглого потолка башни, заметила места, где солома обвалилась, туда проникал свет. Она ощущала жар от нагретых камней, все было таким знакомым, что она могла отчасти поверить и притвориться, что снова была девочкой, юной ученицей, проснувшейся в своей комнате, ожидающей знакомый день — изучение ядов, тренировки с оружием, история, лошади, декламация и проверка.

Она моргнула, и фантазия растаяла. Это был не Гилланлуок и не ее кровать. Окно было не на том месте, балки выглядели знакомо, но не так же.

Ларанта пропала. Она была одна. Это была новая реальность ее существования.

Айлет моргнула во второй раз, уже медленнее. Когда ее ресницы поднялись, она огляделась. Комната была знакомой, но не так, как ее комната в Гилланлуоке. Наверное, это был Милисендис. Она видела, что ее вещи лежали аккуратнее, чем она их оставила — одежда была сложена стопкой на стуле, сапоги стояли у двери. Она лежала на кровати, и это удивило ее. В этой комнате раньше не было кровати, только соломенный матрац и груда одеял.

Ковер, закрывавший окно, упал, и ледяной ветер проникал в комнату. Снег собрался на полу, воздух жалил ее кожу — это потрясало, но и радовало. Это было больно, но она могла отвлечься от пустоты внутри.

Айлет села, дрожа, обвила себя руками. Она столкнула груду шерстяных одеял, камни у кровати остыли. На ней была только ночная рубашка и… Она подняла руку, обнаружила складки шарфа, обвивавшего ее голову. Она убрала его, провела другой ладонью по щетине на голой коже головы в шрамах. Странно… ее голова еще никогда так не мерзла. Она не понимала, как ее грели волосы, пока они не пропали.

Ее пальцы задержались на толстом шраме на лбу.

Картинки мелькали в голове — картинки темного духа, длинной женщины, тянущейся к ней в пещере ее души. Горящий обливис, корона, впившаяся в нее. Ее мутило, статуя раскачивалась под ногами, меч летел к ее шее. Кровь, жестокость, хаос и Ларанта…

Нет.

Она закрыла глаза и опустила плечи, сгорбилась от тех видений. Нет, нет. В этот раз она останется в настоящем. Она не поддастся безумию снова.

Маленького стола у кровати тоже раньше не было. Там стояли бутылочки и стаканы, некоторые были использованы. Она встряхнула одну бутылочку, там почти ничего не осталось. Может…

Шаги зазвучали на лестнице у двери. Айлет резко повернулась. Она знала эту поступь. Ей не нужно было теневое восприятие, чтобы узнать, кто скоро появится на пороге.

Ручка повернулась. Петли скрипнули. Холлис заглянула. Она посмотрела на Айлет, груду одеял на полу, открытое окно и снег. Она нахмурилась, прошла по комнате, подняла ковер и вернула на место на окне. В комнате потемнело, и Айлет попыталась поменять зрение на теневое. Ничего не вышло. Только боль пронзила грудь.

Холлис повернулась к Айлет, они смотрели друг на друга в полумраке. Долго стояла тишина.

— Наверное, у тебя много вопросов, — сказала Холлис.

Айлет не ответила.

Холлис прошла по комнате, подняла с пола одеяла и шары. Она нежно укутала одеялами Айлет, подоткнула их под ее ноги, чтобы защитить голую кожу от холода. Как сделала бы мать.

— Прошло четырнадцать дней, — продолжила она, но голос был не как у матери. Она использовала сухой тон венатрикс, который Айлет хорошо знала. — Король — Герард ду Глейв — жив и вернулся в Дюнлок. Он собирает людей из соседних районов, вскоре они пойдут в Телианор, и он заберет корону отца, — Холлис отошла и стала медленно сворачивать шарф. — Я поеду с ним. Я, Террин ду Балафр и Кефан ду Там. И еще несколько из Брекара. Он надеется, что ты тоже поедешь.

Она опустила шарф на колени Айлет, быстро повернулась и пересекла комнату. Она убрала вещи со стула, села, выпрямила спину, уперла ладони в колени, словно озвучивала отчет.

— Я не знаю, что ты помнишь о последних двух неделях, — сказала она. — Мы говорили с тобой много раз. Порой ты будто слышала, но чаще… — она покачала головой. — Я расскажу, что смогу. Ты можешь остановить меня и задать вопрос в любой миг.

Она заговорила, заполняя холодный воздух словами. Она говорила о Ведьмином лесе — он пропал. О короне из эйтра — она была мертва, уже не одержима. Статуя упала через три дня после событий на ее ладони. Она говорила о многих смертях, включая Фендреля ду Глейва. Она рассказала, как король вернулся в Дюнлок, и захваченные тенью жили там под его защитой.

— Времена меняются, — сказала она. — Это ожидалось с приходом нового короля. Но я ожидаю мирную передачу власти в Телианоре. Сначала. Потом новые идеи короля будут… вызывать шум. Может быть война. С каструмами. С другими королевствами, — она покачала головой, приподняв бровь, но ее лицо осталось спокойным. — Кто знает, что будет дальше? Даже Пророки видят только тени.

Айлет молчала, пока она говорила. У нее не было вопросов, и она ощутила только облегчение, когда у Холлис кончились слова.

Холлис встала. Она опустила стопку вещей на кровать Айлет, подвинула сапоги ближе.

— Если будут силы, вставай, оденься и спускайся. Если нет, я принесу через час еду.

Она ушла. Айлет сидела какое-то время, а потом взяла штаны с вершины стопки. Что-то выпало из стопки на пол, привлекло ее взгляд. Ярко-красная ткань. Ее капюшон.

* * *

В загоне Честибора стоял не он. Это была лошадь цвета печени со светлой гривой. Айлет ее не узнала. Еще в конюшне была только серая лошадь Холлис, значит, эта лошадь предназначалась Айлет. Она нахмурилась, отыскала седло и пристегнула его. Хоть тело болело, было приятно заняться знакомыми делами, ее мышцы без проблем справлялись с движениями.

Она закрепляла сумки на седле, когда Холлис появилась на пороге конюшни.

— Айлет, — она сказала только это.

Айлет взглянула на нее, вернулась к своему заданию. Она проверила пряжки, подтянула кожаные шнурки. А потом взяла поводья лошади, повела ее из загона по конюшне.

Холлис пропустила ее во двор.

— Айлет, — сказала она снова, когда Айлет замерла, чтобы проверить уздечку и стремена. — Куда ты?

— Домой, — ответила Айлет.

— Домой? О чем ты? Ты… про Гилланлуок?

Айлет оглянулась, холодно посмотрела на Холлис.

— Я еду домой, — сказала она. — Только одно место всегда было моим. Дом, которого ты меня лишила, когда убила мою мать, моих братьев и сестер.

Холлис побледнела, и ее глаза выделялись под сдвинутыми бровями, сверкая.

— Айлет… — начала она.

Айлет прервала ее.

— Как думаешь, что случилось, Холлис? Что между нами? Думаешь, я все еще та девочка, которая сидела на твоем колене и ловила каждое слово? Девочка, которую ты меняла своей ложью и долями правды? Думаешь, я — твоя дочь?

Она будто ударила бывшую наставницу по животу. Холлис отпрянула на шаг, ее плечи опустились. Айлет еще не видела такую боль в ее глазах.

— Я сделала, что должна была, — сказала она. — Твоя мать… была убийцей. Хуже. Ты не знаешь Олесю ди Мовалис, ты не знаешь, кем она была. Она радовалась смертям, играла со смертными, мучила их и…

— Врешь, — выдохнула Айлет. Она хотела закричать, но слова прозвучали шепотом. — Ты всегда врала. Ты обманывала меня с самого начала. И это тоже манипуляция. Больше лжи. Или это правда? Как мне теперь узнать?

Ее лошадь топала на месте, ей не нравилось напряжение в воздухе. Айлет погладила ее шею. Когда она заговорила снова, ее голос был спокойнее и четче.

— Больше ничего не будет. Я сделала то, что ты хотела. Я убила Жуткую Одиль. Я исполнила свою цель. Все.

Холлис шагнула к ней, протянув руку.

— Я сделала, что должна была, — тихо сказала она. — Я знаю, что ты не понимаешь. Но, клянусь, я сделала это, чтобы спасти тебя. Защитить тебя. Я… дала тебе все, что могла. Знаю, я совершала ошибки…

Айлет отпрянула от ее руки.

— Ошибки? — она чуть не подавилась словом. — Так ты зовешь убийство моей семьи? Ошибка? Так ты зовешь лишение моего разума памяти о них? — она сделала шаг к Холлис, та поспешила убрать руку и попятилась. — Ты забрала их у меня. Ты забрала их у меня.

Жажда смерти, жестокости ревела в ее голове. Словно Ларанта еще была там, гнала ее Дикими инстинктами. Айлет быстро отвернулась. Если она посмотрит на Холлис еще минуту, она попытается убить ее. Она не знала, справилась бы без Ларанты. Но она попыталась бы. И пожалела бы.

И она отвернулась, пока еще могла сдержаться. Ее дыхание вылетало паром перед ней. Она вдруг ослабела, голова кружилась. Она не знала, найдет ли силы забраться на лошадь. Но она не могла оставаться тут. Ни минуты больше.

Она сунула ногу в стремя, схватилась за седло и забралась. Когда тьма наполнила голову, она впилась в светлую гриву и удержалась на месте, пока зрение не прояснилось. Ее правая нога отыскала другое стремя, и она направила лошадь к вратам, которые были открыты.

Холлис шагала рядом с ней, тяжело дыша.

— Айлет, — сказала она, — прошу, не уезжай так. Прошу, Айлет, ты должна мне поверить. Если бы я могла вернуться и изменить, я сделала бы это. Я люблю тебя. Моя дорогая дикая девочка. Ты должна знать, что я люблю тебя!

«Я любила бы тебя, если бы ты мне позволила».

Айлет накрыла лысую голову красным капюшоном. Перед ней лежала дорога, ведущая из каменистой долины, где стоял Милисендис. Она направила лошадь галопом. Ветер в ее ушах почти заглушил голос Холлис, звенящий за ней:

— Айлет! Айлет, пожалуйста!

ГЛАВА 24

— Прошу прощения, венатор ду Балафр.

Террин скривился от титула. Он не был венатором. Уже нет. Но он согласился после споров на просьбу Герарда, чтобы он сохранял титул со всем, что он предоставлял, пока он не получит корону, пока не назначит министров при дворе, пока королевство не справится с потерей короля. Террину не нравилось играть в это, но он обязан был слушаться хотя бы несколько лет.

Вскоре каструмы узнают правду. Вскоре ересь выйдет на свет, начнется война. Война не хуже Ведьминых войн, если он не ошибался. Скоро… но не сейчас…

Он устроил свой кабинет в западном крыле, они с Кефаном уже две недели принимали новых захваченных тенями в Дюнлоке, учили их управлять силами, находить равновесие с душами в них. Порой они применяли методы Эвандера, чтобы подавлять ради безопасности человека. Но Террин надеялся, что со временем все они научатся жить в гармонии. Успех зависел от каждого человека и тени.

Когда они не были заняты обучением, они сочиняли письма для членов каструмов в Голии, для дальних застав. Кефан верил, что были те, кто присоединится к королю, если до них дойдет верное слово в правильный момент. Ересь закипала в рядах Ордена дольше, чем думал Террин. Это тревожило, но в этот миг эта мысль обнадеживала.

Террин оторвал взгляд от письма, которое сочинял, и увидел юного гонца на пороге.

— Да, Биллин? — спросил он, отложив перо. Краем глаза он заметил, как Нисирди поднял голову с бархатного дивана. Это была просто проекция его разума, но Террин привык видеть своего дракона в комнате рядом с ним, даже когда он не использовал его силы.

Юноша не был захвачен тенью, но нервно взглянул в ту часть комнаты, словно ощущал потустороннее присутствие. Он нервно кусал щеку изнутри, быстро сказал:

— Прошу прощения, венатор, но… из конюшни сообщили. Венатрикс ди Фероса прибыла, ищет своего коня. Вы говорили, что вам нужно сообщить, если…

Террин уже был на ногах.

— Спасибо, Биллин, — сказал он, поспешил к двери, оставив на столе письмо и документы. Нисирди полетел за ним, тихий, но всегда рядом.

Его сердце билось с болью. Террин поспешил по лестнице вниз. Он возразил, когда Холлис предложила забрать Айлет на заставу Милисендис. Он хотел забрать ее в Дюнлок, приглядывать за ней и Герардом. Но Холлис была права — Айлет лучше оправилась бы в знакомом окружении. Роскошь замка добавила бы ей стресса. И Холлис осталась в Милисендисе с Айлет.

Террин часто приезжал туда. За последние две недели он побывал там три раза, провел те дни и ночи рядом с Айлет, пока она спала или бредила. Он не знал, замечала ли она его, хотя порой казалось, что она слышала его голос. Он надеялся, что утешал ее этим.

Каждый раз, когда он уезжал, он думал взять с собой Честибора, зная, что Айлет захотела бы вернуть коня. Но он понимал — так она уедет. Когда она придет в себя, она встанет с кровати, соберет вещи, заберется на коня и уедет. И он больше ее не увидит.

Но, если он сохранит Честибора в Дюнлоке, она придет. И он угадал. Снаружи он побежал к конюшне, но не увидел высокой девушки или ее лошади. Он поймал за локоть первого юношу из конюхов.

— Приезжала женщина? — спросил он. — Она забрала коня? Высокая женщина, и… она без волос.

— Не знаю, сэр, — сказал юноша, качая головой, глаза были круглыми и напуганными от строгого лица со шрамами над ним. — Тут была венатрикс в красном капюшоне. Она могла быть лысой, но я не видел…

— Где она?

— Пришла и ушла, сэр. Четверть часа назад…

Террин не ждал остальное. Он поспешил в конюшню, крича, чтобы ему дали лошадь. Через пять минут он был в седле, ехал по мосту к вратам. Стражи увидели его и пропустили. Он замедлился и крикнул:

— Куда уехала венатрикс?

— Северная дорога, — ответил один из мужчин. Террин повернул лошадь направо и погнал ее быстрее. Нисирди тихо летел за ним, следуя за их связью. После десяти минут езды Террин заметил ее впереди. Он узнал бы худую высокую фигуру даже без красного капюшона на голове.

Он крикнул ее имя, ее плечи напряглись. Она не повернулась к нему.

Тихо ругаясь, Террин склонился к шее лошади, погнал ее быстрее. Он догнал Айлет, остановил коня. Тот затормозил, недовольно вскинул голову.

— Айлет, — рявкнул Террин.

— Венатор ду Балафр, — тихо ответила Айлет. Она не смотрела на него. Ее лицо в тени капюшона было направлено к горизонту.

Он смотрел на нее пару мгновений в тишине. Визиты в Милисендис, долгие часы у ее кровати не помогли привыкнуть к ее виду без тени. Смотреть на нее теневым зрением было больно, он словно смотрел на открытую рану, которая никогда не заживет.

Он вернул смертное зрение, смотрел на ее профиль. Резкая линия ее челюсти и скулы стали еще сильнее выделяться после ее мучений. Капюшон скрывал лысую голову, но он видел, что темные волосы уже стали отрастать и вскоре скроют кожу головы и шрамы. Худшие ожоги уже зажили.

Но ее глаза… были пустыми. Испуганными.

— Куда ты едешь? — спросил он.

— Домой, — тихо сказала она. Она все еще не повернулась к нему.

Он растерянно моргнул.

— Где… твой дом?

Она вдохнула и протяжно выдохнула, белый пар вылетел из ее рта.

— Горы Скада, — сказала она. — Где-то там. Не знаю точно, — она пожала плечами. — Я пойму, когда найду.

— Ты… поедешь в глушь. Зимой. Одна?

Она кивнула.

— Ты не можешь.

Только тогда она посмотрела на него, резко повернула голову в капюшоне. Ее глаза опасно вспыхнули.

— Могу.

Он почти обрадовался, что ярость осталась в ней. Он был рад, что, хоть она потеряла тень, магию, сверхъестественные силы, она не лишилась себя. Айлет сама была сильной. Ей не нужна была тень, чтобы потрясать его.

Он сглотнул, горло сдавило, и он не мог говорить. А потом он сказал:

— Что насчет Герарда?

Она не ответила. Она повернулась к дороге, подняла голову чуть выше, стиснула зубы.

Террин не унимался.

— Ты ему нужна. Все мы ему нужны. Впереди сложные дни. Сейчас министры Телианора все еще верят, что он — наследник, но скоро они услышат о том, что случилось в Водехране. Будут недовольные. И когда люди узнают, что он защищает захваченных тенями, что он привел в замок ребенка, рожденного с тенью, каструмы возмутятся. Ему понадобится вся поддержка, чтобы сохранить трон, и…

— Как хорошо, что у нашего Золотого короля есть верный брат, — сказала Айлет без злобы. Ее слова звучали искренне. — Я уверена, что он будет править долго и хорошо, пока ты с ним.

Террин раскрыл рот, его ладони невольно потянули за поводья, замедлили коня. Она оторвалась на пару шагов, а потом он ускорил лошадь и перекрыл дорогу.

— Я люблю тебя, — сказал он.

Она смотрела на него будто из-за пелены. А потом опустила взгляд на ладони на луке седла.

— Я полюбил тебя с первого взгляда, — продолжил он. Слова обжигали рот, но он не перестал говорить. — Я не понимал тогда, что чувствовал. Я посмотрел на тебя, и меня пронзило, как копьем в сердце. Я знал, что ты погубишь меня. Я думал, что ненавидел тебя. Теперь я знаю лучше. Ты погубила меня, Айлет. Все, чем, как я думал, я стану. Все разбито. Пропало. И я благодарен. Я счастлив, что Богиня привела тебя и твое разрушительное влияние в мою жизнь, дала тебе разбить все в моей жизни. Из-за того, что ты сделала со мной, я могу стать чем-то новым. Чем-то лучшим.

Он повернул голову коня и направил его вдоль Честибора, достаточно близко, чтобы, если бы у него хватило смелости, взять ее за руку. Но он не мог заставить себя. Его ладонь застыла в воздухе, дрожала, но он не смог протянуть ее дальше.

— Я… не хочу строить без тебя, — он посмотрел на ее строгий профиль, желал, чтобы она посмотрела на него. — Останься. Со мной.

Она смотрела на его ладонь над ее. Он думал, что она обхватит его ладонь.

А потом ее ресницы затрепетали, она посмотрела на дорогу, на горизонт вдали.

— Твоя тень, — сказала она. — Она не подавлена, да?

Он нахмурился. Он кивнул после паузы.

— Я не могу увидеть, — она бросила на него взгляд. — Нет теневого восприятия, — она пожала плечами и посмотрела вперед. — Но в тебе что-то изменилось, стало… свободнее, — ее губы пересохли, потрескались от холода. Когда она кусала их, они краснели, а потом бледнели. — Я держала Ларанту в оковах почти всю жизнь. Я подавляла ее и… мучила ее. А она давала только любовь в ответ.

Ее голос утих. Тишина затянулась. Террин боялся, что она больше не заговорит, что она направит коня по дороге и пропадет. Но она повернулась к нему.

— Мне нечего дать тебе, Террин. Я… пустая.

— Не важно, — ответил он. — Моей любви хватит на нас двоих.

Она покачала головой. Ее темные глаза ярко сверкали.

— Я мало знаю о любви, но понимаю, что это так не работает.

— Хорошо, — Террин сжал кулак, поводья впились в пальцы. — Хорошо, не оставайся. Я поеду с тобой к горам Скада, хотя бы пока ты не найдешь дом. Я ничего не попрошу. Я буду как брат по охоте. Просто буду рядом, буду помогать и…

— Ты — идиот.

Слова были резкими, но послали странный укол радости в его сердце. Она хоть миг звучала как раньше. Радость сразу разбилась, когда она продолжила:

— Ты не можешь бросить Герарда. Мы оба знаем это. Это как попросить тебя уехать без правой руки.

Он открыл рот. Но что он мог сказать? Духовная связь привязывала его к этому месту, как Нисирди был привязан к нему. Он не мог ее порвать, как бы ни хотел.

— Айлет, — начал он, не зная, куда заведут его слова, зная только, что он еще не сдался.

Он не успел ничего добавить, она бросила поводья, вдруг склонилась в седле и поймала его лицо обеими руками. Ее пальцы были как лед на его щеках, а ее губы были грубыми от холода, когда нашли его рот. Но жар вспыхнул в нем, прогнав эти ощущения. Он схватил ее за руки, сжимал крепко, словно мог поймать ее дух и убедить остаться с ним.

Она отодвинулась слишком быстро, и хоть он пытался притянуть ее к себе, она сопротивлялась. Ей не нужна была сила тени, чтобы вырваться из его хватки и отодвинуться.

— Когда ты найдешь, что ищешь, — сказал Террин шепотом в холодном воздухе, — ты вернешься?

Она склонила голову под капюшоном.

— Не жди меня, Террин, — сказала она. — Живи своей жизнью. Служи своему королю. Думай порой обо мне. Но не жди меня.

Она повернулась к дороге, склонилась над шеей Честибора и рявкнула:

— Но! — впилась пятками в его бока. Конь помчался галопом, летел над дорогой, поднимая белый снег бурей за собой. Террин смотрел со своего места, пока красный капюшон не пропал из виду.

ГЛАВА 25

Герард любовался своей женой, сидящей в другой части комнаты на одном из больших кресел у камина. То, как она сидела с маленькой Нилли на коленях, склонив голову над плечом девочки, с книгой на коленях… было идеальным зрелищем.

Книга была манускриптом, полным цветных картинок, там было мало слов. Серина указывала на красиво изображенную букву, и Герард услышал, как она тихо сказала:

— Н — как Нилли.

Девочка захихикала. Сердце Герарда пело. Было почти больно от радости. Мир перед ним был полон теней и неуверенности. Всего три дня, и он поедет из Дюнлока с большой компанией в Телианор, чтобы забрать корону Избранного короля. Он ожидал, что сложностей не будет в первой части пути… сложности начнутся позже, когда он начнет менять законы.

Ему нужно было изменить законы, чтобы защитить Нилли и детей, как она.

И он уже согласился на предложение Серины взять Нилли под их опеку. Она будет расти в Телианоре, ее будут считать дочерью в их доме. Они сделают все, что смогут, чтобы как можно дольше скрывать то, что она родилась с тенью, но Герард не ждал, что тайна сохранится надолго.

Но он улыбнулся. Те тревоги могли подождать. Сейчас он восхищался тем, как свет огня сиял на нежном лице его жены, изгибом ее щеки и изящной длинной шеей. Он предвкушал ночь, и как они ускользнут в свои покои вместе… и он помнил прошлую ночь, они мало часов провели друг с другом во тьме.

Его улыбка стала шире, в тот миг Серина поймала его взгляд. Словно прочитав его мысли, она покраснела и опустила взгляд, хотя он видел, как она скрывала схожую улыбку. Но ее голос продолжил терпеливо хвалить Нилли, когда она попробовала произнести букву:

— Н-н-н-н.

Стук в дверь перебил мысли Герарда. Нилли и Серина оторвали взгляды от книги, посмотрели на него, чуть тревожась. Герард кивнул им и крикнул:

— Кто там?

— Это я, — ответил грубый голос Террина из-за двери.

— Ах, да, заходи, — сказал Герард, и Террин прошел в комнату.

Нилли радостно запищала, Герард не ожидал услышать от малышки такой звук. Она вскочила с колен Серины и побежала в объятия Террина. Высокий венатор опустился на колени и поймал ее в объятия. Его лицо на миг скрылось за ее головой, Нилли обвила руками его шею. Он встал, поднял ее и подошел к столу Герарда с ребенком на руках.

— Пришли вести из заставы Бертерон в Нионе. Венатрикс Жанна Д’Юдес присоединится к нам на пути в Телианор.

— Отлично, — Герард кивнул, довольный. Связи Кефана среди дальних каструмов Голии пригодились. Пятеро эвандерианцев уже согласились поддержать его новое дело. Чем больше Красных капюшонов поедет с ним в столицу, тем лучше.

Но он посмотрел на Террина. Что-то было не так, он видел по его лицу. Он принес хорошие вести, но Террин был странно бледным, посерел от этого, и его глаза сверкали, как в лихорадке.

— Что-то не так?

Террин покачал головой. Он поклонился без слов, это было непросто с ребенком на руках. Он пересек комнату и вернул Нилли на колени Серины, поклонился изящнее и сказал:

— Моя королева, — Серине. Он покинул комнату, не взглянув на Герарда.

Герард смотрел ему вслед, дверь закрылась за ним. Герард нахмурился.

— Иди за ним.

Он удивленно взглянул на Серину, она смотрела на него из кресла. Она кивнула на дверь, приподняв брови.

— Иди, — сказала она.

Он замешкался. Его стул скрипнул по полу, он встал и оббежал стол, пересек комнату. Открыв дверь, он заметил Террина в конце коридора.

— Террин, стой, — окликнул он.

Террин повернулся и выпрямился. Он не смотрел в глаза королю, пока Герард приближался. Он смотрел поверх его левого плеча.

Герард пригляделся к нему.

— Есть новости из Милисендиса?

— Никаких, мой король, — сухо ответил Террин. — Кефан думает, что венатрикс ди Тельдри отчитается Дюнлоку завтра. Она прибудет перед…

— Я про Айлет.

Террин сглотнул. Он стал еще бледнее.

— Венатрикс Айлет не присоединится к королевской свите.

Сердце Герарда замерло.

— То есть она… — он не закончил, не зная, чего боялся.

Но Террин продолжил, голос был обманчиво ровным:

— Она покинула Водехран и вернулась в Дроваль.

— Что? — Герард нахмурился. — Она уехала? Зачем?

— Думаю, она хочет найти дом своего детства.

Герард слышал его, но не понимал. Холлис вкратце описала ему историю Айлет, насколько знала ее сама. Террин добавил пару деталей. Но, если честно, он мало запомнил. На него многое свалилось за эти три недели.

— Где… где дом ее детства?

— Где-то в горах Скада.

— Ты хочешь сказать, что Айлет поехала одна в горы Скада посреди зимы. И она не знает, куда именно едет. И с ней не осталось силы тени.

Террин смотрел куда-то за плечом Герарда.

— Да.

Герард уставился на него. А потом резко выдохнул.

— Тогда что ты тут делаешь, Террин?

Террин моргнул и посмотрел в его глаза. Он не говорил, во взгляде был вопрос.

— Почему ты не поехал за ней? Почему не уехал с ней? — Герард всплеснул руками и покачал головой. — Не думай, что я не знаю о твоих чувствах к ней. Я не слепой. Ты любишь ее, и ты дал ей поехать к смерти в глуши? О чем ты думаешь?

— Я… — Террин сглотнул и продолжил тверже. — Я нужен тебе рядом, Герард. Теперь больше, чем раньше. Я…

— Ты — идиот.

Террин замолчал, а потом тихо сказал:

— Это мнение стало популярным.

— Езжай за ней, — Герард сжал плечо Террина с силой. — Не жди. Не сомневайся. Поезжай за ней, Террин. Найди ее, помоги ей и, если сможешь, верни ее. Или останься с ней в глуши, если это вам по душе. Но не делай меня оправданием бездействия.

— Герард… — голос Террина оборвался. Он боролся, морщины у рта стали глубже, он совладал с голосом. — Что будешь делать? Без моей защиты как ты…

— Ты не нужен мне в моей тени, Террин, — сказал Герард. — Я могу стоять на своих ногах, справляться со своими монстрами и демонами, — он поднял другую руку, сжал плечи Террина и посмотрел в его глаза. — Иди. Разбей цепь, которая привязывала тебя ко мне все эти годы. И когда ты найдешь свою любовь, вернись, если сможешь. Но приезжай только по своей воле. Понимаешь?

Лицо Террина исказилось. Он обнял Герарда на миг, но этого хватало.

Он отодвинулся, повернулся и поспешил по лестнице так быстро, что плащ развевался за ним. Герард стоял у перил галереи, смотрел, как он вышел из дверей Дюнлока в угасающий свет снаружи.

— Ступай с миром, брат, — прошептал он.

У двери кабинета он потянулся к ручке, услышал смех — голоса его жены и девочки, рожденной с тенью, полные радости. Душа Герарда запела, но сердце болело. Тихие слезы катились из его глаз.

ГЛАВА 26

Весна началась в горах, когда Айлет добралась до заставы Гилланлуок. Она спрыгнула с Честибора у входа. Ее пальцы отыскали тайный механизм, врата приоткрылись и застряли.

Ворча ругательства, Айлет схватилась за доску и потянула. Она тянула снова и снова, пока врата не стали двигаться. Когда она открыла их так, чтобы прошел ее конь, она тяжело дышала. То, что раньше удавалось просто, теперь стало намного сложнее. Она и не понимала, как постоянно полагалась на силы тени, даже когда Ларанта была подавлена.

Но Ларанта пропала. Она была одна. Ей придется научиться справляться. Хотя бы немного.

Айлет повела Честибора во двор к конюшне. Там было холодно, место казалось заброшенным. Снег еще возвышался у стен. Часть крыши обвалилась с одной стороны, и тут не жила венатрикс, чтобы починить ее. Старый загон Честибора еще можно было использовать, и крысы не добрались до бочки с овсом. Только смелая крыса полезла бы в запасы венатрикс.

Обслужив все нужды коня, Айлет вышла во двор, повернулась к дому. Она замерла на миг, расправив плечи, руки висели по бокам. Она медленно вдыхала весенний воздух.

Давление воспоминаний окружало ее — воспоминания девочки и ее одинокой наставницы. Воспоминания о тренировке со скорпионой, драках с кинжалами и без оружия. Она посмотрела на трупный дом и поежилась от мрачных воспоминаний о том здании. Смерть, кровь и печаль.

И всюду — воспоминания о Холлис.

Эти воспоминания не были фальшивкой, да? Не все. Они не были ложью. Ее годы обучения у Холлис, годы верности и службы… там была правда, ее нужно было найти.

Но если та правда строилась на лжи, каким частям она могла доверять?

Айлет прошла в дом. Было холодно, как в гробнице, но она развела огонь в камине и открыла окна, впуская свет солнца и воздух. Запах в доме был затхлым, но Айлет не собиралась задерживаться, так что не затеяла уборку.

Несмотря на слова Террину месяцы назад, Айлет не отправилась сразу в Дроваль. Хоть инстинкт гнал ее в последнюю охоту, она приняла правду: без магии и силы Ларанты она не переживет зиму в горах. Честибор не должен был умереть от холода или голода.

Она переплыла на пароме реку и отправилась к городу в районе Луквин, далеко от Водехрана, там ее не обнаружили бы… если бы он глупо последовал за ней. Ее навыки были ограниченными, но ей не требовались яды венатрикс или особое восприятие тени, чтобы охотиться, так что она смогла убедить местного управляющего дать ей и ее коню крышу над головой в обмен на ее навыки охотницы. Она поставляла зимой город зайцами, фазанами и даже оленями. Она просила мало за это — комнату и загон для коня — а жители наслаждались свежим мясом зимой, а не только копченым или вяленым.

В то время она скрывала красный капюшон. Люди пялились на ее почти лысую голову и шрамы, но не задавали вопросы. Она держалась замкнуто, выполняла работу, и зима прошла. При первых признаках весны Айлет уехала на Честиборе к северным горам.

Холлис оставила запасы дров в ящике. Айлет взяла больше дров, добавила их в камин, где уже потрескивал огонь. В комнате с низким потолком стало теплее, и она посмотрела на стол Холлис и ниши в стене у камина.

Она хотела отправиться в высокие дикие части Скады, но знала, что это было бы глупо. Она не найдет то, что искала, если у нее не будет цели. Горы были огромными, леса — широкими. А ее смертные ощущения были ограниченными.

Пару месяцев назад она легко оставила бы коня и побрела бы по глуши навстречу приключениям, а потом поддалась бы судьбе. Но за зиму, в холодные месяцы проверок ловушек и охоты на оленей, у нее было время. Время понять, что она не хотела просто отбрасывать жизнь в самоубийственном путешествии.

Она хотела найти ответы. Если их можно было найти.

Огонь трещал, ее онемевшее тело согревалось. Айлет стала листать книги и записи Холлис. Она нашла маленькую книгу в кожаном переплете, где был список Алых Дьяволов, вычеркнула семь последних имен. Это обрадовало ее не так сильно, как она надеялась. Но список был выполнен.

Час поисков, и она вытащила копию священного писания святого Эвандера, копию Холлис. Айлет осторожно пролистала ее, надеясь, что бывшая наставница что-то скрыла внутри. Она наткнулась на страницу, которая пожелтела по краям от того, сколько раз ее переворачивали за годы. Ей не нужно было перечитывать это. Ее губы двигались, цитируя по памяти каждое слово:

«Великий яд распространится в сердцах моего народа, позволив Лжи править вместо Правды. Но я отправлю защитника. Я отправлю того, кого выберу отрезать голову яду и привести людей ко Мне. Брат с братом, захваченный тенью и нет, выступят вместе и укрепят новое королевство под Моим именем.

И начнется Золотая эпоха».

Айлет мрачно поджала губы. За последние несколько месяцев она научилась подавлять воспоминания о той ужасной ночи. Но теперь ее ладонь потянулась ко лбу, ощутила шрам на голове. Картинки вспыхивали перед глазами. И то чувство. То неописуемое чувство абсолютной силы, которая принадлежала ей короткий миг.

Но рука Герарда взмахнула мечом. Герард отрубил голову Ведьме-королеве. Он действовал как марионетка Айлет, так был разбит Краван Друк, проклятие крови было исполнено. Но Герард держал меч.

Может, несмотря ни на что, Сейон-Эбат был исполнен? Несмотря на все ошибки, ложь, манипуляции… Избранный король все-таки прибыл в Перриньон?

Айлет закрыла книгу и отложила ее. Она не должна была думать об этом. Она не должна была гадать, прибыли ли Герард и его свита в Телианор. Она не должна была думать о делах двора, об изменениях, охвативших королевство. Она не должна была желать быть там, за спиной короля рядом с Террином…

Это уже было не ее делом.

Айлет отвернулась от книги и стола, от огня и теплой комнаты. Она поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж, вошла в спальню Холлис, где открыла сундуки, проверила под матрацем и половицами. Она ощущала уколы сожалений, ведь нарушила личное пространство наставницы. Но она быстро отгоняла эти мысли. Холлис вторглась в ее разум. Холлис потеряла право на личное пространство, по мнению Айлет.

Она нашла тайник в стене, и когда ее пальцы проникли в трещину, они что-то задели. Она сжала край и вытащила маленькую книгу в кожаном переплете. Журнал записей.

Ее дыхание стало неровным, она убрала кожаный ремешок, удерживающий книгу закрытой. Она села на кровать Холлис, открыла журнал и проверила дату на первой странице. Четырнадцать лет назад. Это оно. Точно.

Она стала листать страницы, смотрела на знакомый почерк Холлис, читала об охотах, допросах и письмах, которые она отправляла в каструм. Тут и там она находила обрывки записей, которые привлекали ее внимание — слухи, которые Холлис собирала по району о черной волчице и ее захваченной тенями стаей. Слухи о диком ребенке, бегающем со зверями. Холлис собирала сплетни все больше, чем дальше она листала.

Айлет нашла нужную запись. Место: долина Рассе.

Уголок ее рта приподнялся. Теперь ей нужна была карта.

* * *

Две недели спустя Айлет шла своими ногами среди воспоминаний из детства.

Было странно, каким знакомым был лес, по которому она ходила много раз в пейзаже сна, не понимая, что это было воспоминание. Эти склоны в соснах, горы и овраги, река. Она постоянно ходила по этой земле в своих мыслях.

Четыре дня назад она оставила Честибора, заплатила фермеру запасами монет, которые она нашла в Гилланлуоке, пообещав скоро вернуться за ним. Она не хотела рисковать любимым конем на грубой местности, решила идти пешком.

Чем глубже она заходила в долину Рассе, тем легче становились ее шаги, тем свободнее она двигалась. Ее тело вело себя иначе, словно один воздух этой долины и путь под деревьями возвращал ее в детство. Она подавляла желание сбросить одежду. Она уже не была ребенком, и у нее уже не было силы и ощущений Ларанты. Она была высокой и сильной, но ограниченной своей смертностью.

Она охотилась, чтобы прокормить себя, ночевала под деревьями и готовила то, что убила, на костре. Она спала, укутавшись в плащ и одеяла, ночами еще было холодно.

И она всегда искала хор волков во тьме. Но не слышала их.

Наконец, на четвертый день пути ее ноги нашли склон, который казался особо знакомым. Она словно… ощущала запах давнего присутствия братьев и сестер. Их имена слетали с губ, пока она поднималась:

— Дулруду, Роторо, Радарка, Илрили и Ненет…

Дальше по склону, в месте, где только три дерева смогли вырасти среди твердой земли и камней, она нашла логово. Оно было меньше, чем она помнила. Она заглянула во мрак внутри. Запахи были еще там, такие старые и далекие, что ее смертное обоняние едва ощутило их.

Она вспомнила, как лежала в том логове, когда над горой бушевал гром. Она помнила пушистые лапы и хвосты, горячее дыхание и сияющие глаза. Она помнила, как странные голоса говорили в ее голове на языке, не похожем на смертный язык. На языке без слов. Она забыла.

Она отвернулась, села у входа в логово, смотрела на долину внизу. Солнце садилось на западе, вскоре ей придется отыскать место для ночлега. А пока она просто сидела и смотрела, разум опустел, сердце едва стучало.

А потом она склонила голову, полились слезы.

— Почему? — прошептала она. Она ощущала соль во рту, жалящую язык. — Почему, Ларанта? Почему ты оставила меня? Почему?

Ответа не было. Как он мог быть? Ларанты уже не было. Ее забрало Прибежище. Ее ждали вечные мучения. Айлет была тут, ее тело было целым, а дух — пустым. Ее сердце исказила боль так, что оно уже никому не пригодилось бы.

— Я говорила, что нас не разлучат, — прошептала она. А потом откинула голову и закричала небу, ее голос звенел над камнями и падал в долину внизу. — Почему ты не взяла меня с собой? Почему бросила меня?

Ее голос отражался эхом. Где-то слева взлетела птица, испугавшись внезапного шума. А потом все затихло.

Айлет склонила голову. Она стиснула зубы до боли в челюсти. А потом всхлипы вырвались из оскаленного рта, слезы капали на камни у ее ног. Она не плакала с первой ночи потери. Эти слезы были другими. Те слезы были безумным отрицанием, горячие и гневные. Эти… эти слезы были горькими. Каждая причиняла боль, пока они текли по ее щекам. Слезы отчаяния.

«Госпожа».

Рычание в воздухе, далекое, как буря.

Воспоминание. Просто воспоминание. Одно из многих в ее голове, тут, в этом месте воспоминаний.

«Госпожа».

Айлет покачала головой, убрала капюшон на плечи, сжала короткие волосы и потянула, словно могла вырвать тот голос из разума. Но он остался. Тихий, далекий, настойчивый.

«Госпожа».

«Ларанта», — она подняла голову. Тень была перед ней в угасающем свете солнца. Не простая тень. Это не могла быть Ларанта, ведь Ларанта всегда была тьмой, получившей облик, но это… была не тьма. Не тень. Не свет. Яркая, невидимая, но присутствующая.

Айлет протянула ладони. Лицо было перед ее лицом, нос к носу. Лицо было до боли знакомым, но при этом неизвестным. Ее смертное восприятие ничего не замечало, но ей казалось, что под пальцами была мягкая шерсть. Она смотрела в глаза, яростные, жуткие и красивые, полные любви. И за теми глазами, за бесформенной картинкой была почти ослепляющая аура. Песня. Айлет не могла смотреть туда. Ей приходилось отводить взгляд, чтобы не рисковать.

Она посмотрела на лицо перед ней.

«Госпожа. Я люблю».

Айлет моргнула…

Она сидела на камнях у пустого логова волков. Солнце село, звезды сияли над ней. Полумесяц двигался среди них как маленькая лодка среди огромного черного океана.

Айлет покачала головой, встала и огляделась. Как долго она сидела там? Она уснула? Это ей приснилось?

Она посмотрела на свою ладонь, сжатую так плотно, что ногти впились в ее кожу. Она с трудом разжала пальцы. В ее ладони была блестящая шерсть, которая мерцала в свете звезд, а потом растаяла.

Она точно устала. Или проголодалась. Или заболела. Она сходила с ума от горя и одиночества. Или, может…

Она уловила движение.

Инстинкт пронзил вены Айлет, она повернулась, заняла защитную стойку, ладонь потянулась к ножу. Что-то появилось внизу, скользило среди деревьев, вышло из сумрака под тусклый свет. Силуэт был длинным, низким, подтянутым. Волк.

Сердце Айлет колотилось, но не от страха. Она медленно выпрямилась, ладонь еще лежала на рукояти ножа, но ее пальцы расслабились. Она ждала.

Волк сделал еще пару шагов и замер. Он поднял голову, навострил уши.

«Это ты?».

Голос появился в ее голове. Она знала этот голос, язык без слов, песня с низким рычанием.

Она охнула и шагнула вперед.

— Роторо?

Волк склонил голову и тихо заскулил.

Айлет пробежала по камням и склону, быстро миновала расстояние между ней и волком.

— Роторо! — закричала она. Воспоминания вспыхивали в голове — ее сестра-волчица, единственная из стаи, у кого была черная шерсть их матери. Волчица высоко подняла голову. Лунный свет показал, что ее голова уже не была черной, она побелела, возраст затуманил ее золотые глаза. Она сверкнула зубами, рыча, но не от гнева.

Айлет тут же опустилась на колени перед большой старой волчицей. Она не мешкала, обвила руками черную растрепанную шею. Это было так знакомо, она тысячу раз делала это с Ларантой, но всегда в разуме. Она давно не обнимала так физическое существо.

«Сестра, — пропел голос в ее голове. — Моя маленькая смертная сестра. Где моя другая сестра? Где Ларанта? Я слышала ее голос на высоте, пришла охотиться на нее, на тебя. Она не с тобой?».

Айлет покачала головой, ее лицо все еще прижималось к шерсти. От нее пахло хвоей, кровью и волком. Пахло домом.

— Ларанты больше нет, — сказала она.

«Говори со мной на нашем языке, сестра, — сказала Роторо. — Или ты не помнишь, как?».

— Это было так давно, — прошептала Айлет. Она отодвинулась и посмотрела на Роторо, в туманные глаза на дух внутри. — Мне так жаль, Роторо, — сказала Айлет. — Прости, что оставила тебя. Прости, что меня не было так долго.

«Так долго? — Роторо склонила старую голову. Ее тело вдруг опустилось к земле, грудная клетка содрогалась от тяжелого дыхания. — Что такое время, маленькая сестра, для духов, как мы?».

Айлет нахмурилась, провела ладонью по голове Роторо, ее шее и боку.

— Время не важно для духа, — сказала она, — но тела — другое дело. Что с твоим телом, Роторо?

«Оно увядает, — ответила волчица. — Я держалась годами, дольше, чем могло прожить это тело. Я держалась, надеясь, что ты вернешься. Теперь эти глаза увидели тебя, они больше ничего не увидят. Мне нужно отпустить это тело».

— А ты? — сердце Айлет болело, ощущение было слишком знакомым. Она гладила голову волчицы, ладонь сильно дрожала. — Я… только тебя нашла. И я потеряю тебя? Как остальных?

«Надеюсь, нет, маленькая сестра. Надеюсь, нет».

С этими словами волчица опустила голову на камни и закрыла глаза. Она в последний раз с трудом вдохнула. А потом с белым выдохом жизнь угасла, и дух вырвался в воздух.

— Роторо! — закричала Айлет. В сердце она закричала еще громче на языке, на каком не говорили смертные:

«Роторо! Не уходи! Вернись ко мне, живи во мне. Там есть место для тебя. Прошу, сестра!».

Яркая вспышка. Боль пронзила ее глаз, лишь на миг, но мучительный. Айлет закричала, упала на спину и застыла, как мертвая, глядела на звезды над головой. Они медленно кружились, далекие и не переживающие из-за дел в мире внизу.

Айлет закрыла глаза. Она ступила в сосновый лес своего разума, стояла там в тихом сумраке, длинные волосы ниспадали на ее голую спину.

«Роторо? — позвала она, ее голос отражался от стволов. — Роторо, ты тут?».

«Тут, сестра».

Перед ней появился сгусток тени, обрел облик волка. Не Ларанты. Ларанта пропала, и боль от ее потери останется с Айлет навсегда. Но она смотрела на нового духа, на сестру, которую и не надеялась найти.

Она улыбнулась.

ЭПИЛОГ

На рассвете следующего дня Айлет бежала по горам, среди деревьев, ощущая силу Дикой тени в своем теле. Рядом с ней бежала почти настоящая черная волчица, раскрыв пасть в животной улыбке, вывалив язык, уши были насторожены, словно для охоты. Они бежали вместе по берегам реки, повернули в лес, поднялись по склону, выше и выше, а потом вырвались из леса и увидели небо над головами.

Айлет стояла на камне, Роторо была рядом с ней. Она глубоко дышала запахами горы, леса и дикости, и ее сердце было легче, чем она надеялась его ощутить. Ее смертное тело задыхалось от усталости, ее кровь шумела в висках. Пот стекал по ее коротким волосам. Она вытерла капли со лба, пока они не попали в ее глаза. Она моргнула, посмотрела на пейзаж теневым зрением.

«Роторо, — сказала она. — Что ты видишь вдали?».

Волчица склонила голову, смотрела на долину.

«Тень, — сказала она. — Могучую. Я ее раньше не видела. Ты ее знаешь, маленькая сестра?».

Айлет медленно кивнула. Она смотрела на лес за долиной, восхищалась движениями огромных крыльев дракона света, он изящно поднялся в воздух и снова опустился. Мерцающая духовная связь тянулась в деревья внизу.

Она знала, к кому вела та нить. Она знала, кому принадлежала та тень.

Он пришел за ней, искал ее всю зиму и весну. Может, нашел путь в Гилланлуок, может, он нашел журнал, который она оставила на столе в гостиной, открытый на странице про долину Рассе. Может, он просто шел за инстинктом.

«Да, — сказала Айлет. — Я знаю, кто это, — она посмотрела на Роторо, ее сердце тепло сияло. — Мне нужно тебя кое с кем познакомить. А потом…».

Она мягко улыбнулась и сказала смертным голосом:

— А потом мы пойдем домой.

КОНЕЦ