Одна истинная королева. Книга 1. Коронованная звездами

Глава 13

Пульсирующее сердцебиение Рубии ощущается далеко за воротами города, уже на крестьянском дворе, где Питер оставил наших лошадей. Н-да, погодка здесь совершенно непредсказуемая! То свинцовые тучи проносятся над нами грозой, то накрапывает дождь. Несмотря на это, дорога заполнена людьми, животными и повозками. Повезло же с базарным днем! Питер намекнул, что иначе нас не пустили бы в город. У первой стены, представляющей собой деревянный частокол, нас обыскали, и у Питера отобрали нож. Пока он договаривался со стражей, чтобы нож сохранили целым и невредимым, я осмотрелась кругом. В заборе через каждые двадцать метров – наблюдательные башни. Наверху прохлаждаются дозорные, пересмеиваются, кое-кто засматривается на девушек. У каждого при себе арбалет или лук. И что, люди чувствуют себя здесь в безопасности? Разглядываю оружие, вспоминая слова Питера. Задачка у меня не из простых, я подвергаю свою жизнь невообразимой опасности.

– Можем идти дальше, – объявляет Питер.

Нас подхватывает поток людей и несет в город. Я удивлена, что Питер все еще со мной, но вопросов не задаю.

Проходим жилой квартал, он ужасно похож на те деревушки, которые мы проезжали верхом, только здесь гораздо теснее. Садов нет, домишки лепятся один к другому. На грязных дворах копошатся куры, пасутся козы и привязанные коровы. Дорога не видна под слоем конских яблок и, судя по запаху, испражнений. Люди кучкуются у колодцев и храмов, переругиваясь: выбивают себе местечко получше.

– Такова цена безопасности и трудоустройства, – заметив мой взгляд, произносит Питер. А я просто недоумеваю: почему люди живут здесь? Деревни гораздо симпатичнее.

И снова перед нами частокол, гораздо выше и мощнее предыдущего.

– Рубия обнесена кольцами стен, – поясняет Питер, пока мы дожидаемся второй проверки. Ждать пришлось долго, потому что перед нами обыскивали арбу.

Пожилой стражник требует от меня какое-то городское свидетельство. Отвечаю, как наказал Питер:

– Я просто на базар…

– Тогда, надеюсь, у тебя много деньжат и ты не собираешься продать кое-что другое, – замечает он. Мне не нравится его тон, есть в нем что-то похабное.

– Эй, оставь мою девушку в покое! – рявкает на стражника Питер.

Я бросаю на стражника гневный взгляд, хотя на самом деле злюсь на Питера. Сначала милая, теперь его девушка?!

Питер хватает меня за руку и тащит дальше.

– Извини, – бормочет он. – Страже велено перехватывать молодых женщин, которые ищут сутенеров. Или хотят продаться сами.

– Я что, похожа на проститутку? – пошутила я, но он не засмеялся.

В этой части города так же суетно и шумно, как и в предыдущем кольце, однако просторнее и немного чище. Вдали ослепительно сверкает храм. Подойдя ближе, я понимаю, что его стены – наподобие мозаики – украшены осколками зеркала. Люди терпеливо ждут, чтобы войти в святилище, а над входом висит надпись на незнакомом языке. Прошу Питера ее перевести, на что он, закатив глаза, произносит:

– «Узри Лиаскай в своем отражении».

Он все еще крепко сжимает мою руку. Или это я стиснула его ладонь? Чем дальше, тем тревожнее у меня на душе. Как же я справлюсь одна, в этом чужом мире? Но разве у меня есть выбор? Здорово, что Питер сейчас рядом, но, увы, мы не сможем держаться за руки вечно.

Миновав еще двое ворот, мы оказались в кольце, где развернулся базар. Вокруг шум и гам, а в нос бьют разнообразнейшие запахи! Вот жаренные в масле слойки. А вот зазывалы предлагают купить шелка. И вареная сладкая кукуруза…

– Обойди весь белый свет – ничего вкуснее нет!

Детишки, которые зовут матерей, свежеиспеченный хлеб, блеющие овцы, пахучие специи, ругань покупателей, сыр, живность в клетках или на веревках и невероятная толпа народу! Ветер гонит по улицам обрывки упаковочной бумаги и прочий мусор. Иногда мимо нас, чеканя шаг, маршируют вооруженные гвардейцы или городская стража, а затем я впервые вижу верхом на лошадях королевских воинов – по словам Питера, это королевская элита, шутки с ними плохи, их надо особенно остерегаться. На всадниках голубые мундиры, а закрывающие лицо маски напоминают мне экипировку для кэндо. Однако меня ужасно смущают их взгляды. Не догадаешься, на кого они устремлены. Эти всадники следят за нами?

Питер делает вид, будто спокоен, но я неплохо его знаю и не ведусь на внешнюю невозмутимость. Не просто же так он отводит взгляд и смотрит в другую сторону, пока всадники проезжают мимо нас.

Минуту-другую я дико озираюсь по сторонам, сталкиваясь с людьми и шарахаясь от любого шума. Как я хочу обратно в лес!

– Нужно время, чтобы привыкнуть, – обнадеживает меня Питер. Отпустив мою руку, он указывает на массивные непробиваемые ворота, единственный проход через исполинские гранитные стены. Но ворота заперты. – Там королевский двор Лиаскай. Если кто и в состоянии вернуть тебя домой, то он находится за этими стенами.

– И как мне туда попасть?

Питер пожимает плечами.

– Ответ: «Никак». Тебя устроит?

– Нет. И тебя не устроил бы, будь ты на моем месте.

На лице Питера мелькает неуверенность, но он тут же это скрывает.

– Для начала стоит поискать в храме. Люди ужасно любят поболтать и до, и после молитвы. Молитва развязывает язык. Только не наделай глупостей. Будь начеку!

Удивленно оглядываюсь.

– Разве здесь есть храмы? В этом кольце я еще ни одного не видела.

– Есть один, очень почитаемый. Я тебе покажу.

«И затем уйдешь?» – проносится у меня в голове, а в горле образуется ком. Но Питер уже протискивается сквозь толпу, и я спешу следом, чтобы не потеряться.

С трудом пробираемся по рынку, который занимает кольцо почти полностью. Вокруг столько всего, я и не подозревала, что подобное существует! Вот торговец продает жеребят – стригунков, как мне сначала показалось. Но, приблизившись, я в изумлении открываю рот. Во лбах у жеребят тонкие, в легком пушку, рога. Нескладные жеребята отчаянно наскакивают на железную изгородь, но их копытца опутаны дополнительными цепями.

– Это же?..

Мельком взглянув, Питер подтверждает:

– Да, это саблероги. Какой позор.

– Что с ними?

– Их продадут, поднатаскают для боев и отправят на арену. Пока выигрывают, будут выступать.

Нет нужды спрашивать, какая судьба ожидает проигравших.

На деревянном прилавке – на таких обычно продают рыбу – я обнаружила кошку с большими перепончатыми крыльями летучей мыши. Крылья сложены у нее за спиной. В нескольких шагах сидит едва одетая танцовщица со змеей, и глаза у девушки точь-в-точь как у рептилии. Змеиный взгляд танцовщицы завораживает. Она долго и пристально смотрит на Питера. Затем приоткрывает рот, демонстрируя длинный раздвоенный язык.

– Только в базарный день в Рубии разрешены любые выступления и состязания, – объясняет Питер с невозмутимым равнодушием, так что невозможно сказать, что он вообще думает об экзотичной танцовщице. – Сегодня вечером будь особенно внимательна. Игры в самом разгаре, а они редко обходятся без трупов и раненых. Лучше найди гостиницу и не выходи из нее после наступления темноты.

– Но у меня нет денег…

– В твоей сумке лежит кожаный мешочек с парой-тройкой монет. Маловато, конечно, но на первые дни хватит.

– Я даже не знаю, как тебя благода…

– Не стоит. – Сегодня Питер не настроен на диалог. – Мы квиты. Ну, пойдем дальше.

О чем это он? Впрочем, не важно. В последний раз полюбовавшись танцовщицей со змеей, я тороплюсь за Питером. Пробегаю мимо гигантского черного волка, который по команде делает разные трюки, шипя на хозяина, будто какой-то тигр. Мимо тощих детей, подбрасывающих друг друга в воздух и ловящих обратно.

И тут мы видим сборище людей – они молча ожидают другую забаву. Не знаю какую, потому что передо мной лишь спины, плечи и вытянутые шеи. Но в промежутке между двумя зеваками я разглядела каменный помост, на нем рабочие возводили деревянное сооружение, смутно напоминающее виселицу. Успеваю заметить фигуру, накрытую темной тяжелой тканью, но в следующий миг ее опять заслоняют спины горожан. Во рту пересыхает. Они ведь никого не повесят, да?

Наблюдать, как кого-то казнят, – нет уж, увольте. Благодарю покорно. Однако ноги сделались ватными. Подобное ощущение бывает во сне, когда пытаешься бежать, но не можешь сдвинуться с места.

– Что там такое? – непослушными губами шепчу я. Вместо Питера мне отвечает стоящая рядом женщина. Лицо у нее прямо сияет.

– Новая статуя королевы!

– Сегодня годовщина свадьбы Ее Величества, неужто ты забыла! – добавляет другая горожанка, наверное, подруга первой.

Та вздыхает.

– Страсть как хочется посмотреть, какая она!

– Ну вот сейчас и посмотришь, – дружелюбно ободряю я. Какое облегчение, что никого не казнят!

Горожанки смеются.

– Глупышка, покрывало снимут только вечером!

– И ни одна женщина в здравом уме и твердой памяти не пойдет на открытие, будет жуткая давка! Но если повезет, сейчас мы увидим туфельки королевы! – подмигивает она мне. – Бывает, когда статую ставят на пьедестал, покрывало колышется.

Они расступаются, открывая мне обзор. То, что я приняла за виселицу, оказалось подъемным механизмом. А рабочие просто крепили веревки к завешенной статуе.

– Боже мой! Знаешь, а я-то думала… – начинаю я, со сдавленным смешком оборачиваясь к Питеру.

Но Питера позади меня нет.

Испугавшись, приподнимаюсь на цыпочки и даже подпрыгиваю, чтобы оглядеться. Питер рослый, метр восемьдесят или около того, он не мог в один миг затеряться среди людей! Высоких здесь мало! Когда же я видела его в последний раз?! Разве он не заметил, что я остановилась? Краем глаза вижу, что статую поднимают в воздух и подносят к пьедесталу.

Женщины восторженно визжат, мужчины перешептываются. Не сразу осознаю, что горожанки окликнули меня:

– Погляди, вот ее туфельки! Белые! Из белого мрамора!

И тут лица зевак искажает ужас, не знаю почему, да и не до того мне сейчас. Сердце бешено бьется. Питер не мог просто уйти – уйти, даже не попрощавшись! По-хорошему, надо бежать, поискать его в толпе! Но вдруг он тоже ищет меня, и так мы разминемся… Вдох-выдох. Вспоминаю, что наказывала мама Вики и мне, когда мы были маленькими: «Если потеряетесь, стойте на месте. Так я вас найду». Думать о маме в сложившейся ситуации тяжело. Я невольно всхлипываю, и горожанки с беспокойством оборачиваются ко мне. Но вдруг налетает сильный порыв ветра, кто-то кричит – и все, широко распахнув глаза, смотрят на статую. Ветер раздувает покрывало…

Балки издают угрожающий хруст, рабочие кричат что-то друг другу, множество рук подхватывают изваяние, удерживая его в правильном положении!

– Режь веревку! – перекрикивая гомон, командует кто-то низким зычным голосом. В голосе сквозит страх, и я прекрасно понимаю, чего тот человек боится. Вихрь вот-вот сломает подъемный механизм, и он рухнет прямо на толпу. А в худшем случае с ним же упадет статуя, и тогда первые ряды окажутся погребены под каменным изваянием! Я попятилась, не отрывая глаз от помоста. К счастью, рабочие послушались человека с низким голосом. Одни перерезают веревку, связывающую статую с подъемным механизмом, другие укрепляют деревянные леса дополнительными канатами и тянут в противоположную от толпы сторону.

Неожиданно налетает еще один шквал ветра, он срывает с горожан шляпы, треплет мои волосы, закрывая ими лицо, и сдергивает со статуи тяжеленное покрывало с такой легкостью, словно это пушинка!

Внезапно на площади воцарилась зловещая тишина. Люди замерли, словно сами обратились в камень. А затем одновременно рухнули на колени. Женщины, мужчины, даже рабочие и совсем маленькие дети.

– Как я и говорила – белые, – прошелестела одна из горожанок.

И только я осталась стоять. Прямо передо мной на постаменте возвышается двухметровая статуя из белоснежного искрящегося мрамора – мужчина и женщина. Мужчина склонил голову, а его ноги слегка согнуты, как будто он вот-вот опустится на колени.

– Белые! – тихо всхлипывает вторая горожанка. – О, добрая Матерь, доброе Утро, не так быстро, умоляю, не так быстро!

Мраморная женщина серьезно и величественно смотрит поверх моей головы куда-то вдаль. Суровый взгляд никак не вяжется с мягким изгибом пухлых губ – у меня голова идет кругом. Корона выполнена столь искусно, что кажется, будто в мраморе искрятся драгоценные камни.

Я знаю эту королеву. Даже если бы мы не виделись лет двадцать, я все равно узнала бы ее.

Это моя сестра.