Коварная искусительница

Глава 1

Шарлотта вскочила, сердце ее испуганно колотилось, в горле пересохло. По спине ползли мурашки, словно она слишком близко подошла к чему-то опасному. Что это было? Возможно, какой-то шум…

Ей снился бал у маркиза Эндовера. Хотя он должен был состояться лишь на следующей неделе, она едва сдерживала волнение, охватывавшее ее при мысли, что она пойдет на этот бал. Она все еще не могла полностью поверить, что живет в Лондоне и посещает самые роскошные вечера сезона. Поверить в это было еще труднее, чем в то, что она будет иметь успех в свете. Когда-то Шарлотта и подумать не могла, что будет блистать на балах и раутах в Лондоне, но Эмма убедила ее, что это возможно, что ее мечта сбудется. Это похоже на сказку, в которой она, серая мышка, с помощью взмаха волшебной палочки феи-крестной превращалась в принцессу.

Кто проник в мир ее снов? В окно спальни струился лунный свет, отбрасывая серебристые квадраты на узор, вытканный на ковре. Она была не одна в этом доме. В гостиной спала ее мать. Рядом были две сестры и кузина Эмма. Двумя этажами ниже спала прислуга. Шарлотта убеждала себя в том, что, хотя она и в Лондоне, в этом доме она была в безопасности. Но все равно она не могла избавиться от мурашек, ползущих по ее спине.

Скрипнула половица. Шарлотта вздрогнула, услышав тихий звук скрипящего дерева. Едва она повернулась в ту сторону, откуда донесся звук, как возле ее кровати из тени возникла фигура. Прежде чем человек бросился на нее, перепуганная насмерть Шарлотта успела заметить, что это был мужчина в черной шинели. Она хотела закричать, но получила удар по губам. Он толкнул ее так, что Шарлотта упала на мягкую перину из гагачьего пуха. Сильный запах одеколона ударил в ноздри девушки.

– Будь паинькой, или сделаю больно.

Она содрогнулась от грубого шепота, будто пронзенная чем-то. Шарлотта пыталась освободиться от его хватки, ее все больше и больше охватывал ужас, и сердце билось все быстрее и быстрее. Девушка вцепилась в шарф, которым мужчина прикрывал нижнюю половину лица. Косой свет луны упал на его лицо, и Шарлотта увидела знакомые черты. Этот человек не мог так напасть на нее! На Шарлотту смотрели знакомые глаза.

– Ну, ты и стерва, – произнес мужчина.

В его голосе были слышны леденящие душу нотки зловещего смеха. Этот голос принадлежал прекрасно воспитанному человеку, тому, кто так часто развлекал знатных дам в самых блестящих салонах и на балах. Голос человека, уверенного в полной власти над ней.

Мужчина убрал руку ото рта Шарлотты. Она глубоко вздохнула и хотела было закричать, но он заткнул ей рот тряпкой:

– Лежи тихо.

Шарлотта оцепенела от одной мысли о том, что мать может войти в комнату и обнаружить присутствие этого чудовища. Мужчина ударил ее в живот и бросил на матрас. Тело Шарлотты пронзила острая боль, когда он связывал ее руки.

Страх сковал ее полностью. Запах белья, высушенного на солнце и посыпанного лавандой, казался удушающим. Шарлотта попыталась вдохнуть. Кровь стучала у нее в висках, девушка билась, словно дикая птица, попавшая в силки.

Затем мужчина связал ноги Шарлотты, обвязал ей лицо шарфом, чтобы кляп не выпал изо рта. Он перевернул ее на спину. Шарлотта успела заметить, что мужчина улыбался, когда стаскивал ее с кровати и перебрасывал через плечо. Коса Шарлотты расплелась и моталась перед ее глазами из стороны в сторону, пока мужчина выносил ее из комнаты. В угасающем сознании девушки промелькнул единственный вопрос: «Что же он сделает со мной?».

– Я, конечно, понимаю, почему Эндовер убил ее.

Эти слова, которые не могли заглушить ни аккорды музыки, ни шум, поднимаемый беседующими в бальной зале, хлестнули Себастьяна Сен-Клера, маркиза Эндовера, словно кнут. Он замерз, стоя у стеклянной балконной двери, ведущей в бальную залу его дома. В зале стояли две женщины, пристально глядя на толпу, собравшуюся там, и громко беседовали. В одной он узнал Марту Хендриксон, а в другой – Джудит Уотли.

– Если вы меня спросите, то я вам отвечу так: он всегда казался мне опасным. И весьма таинственным.

Джудит, несмотря на репутацию маркиза, оказалась в его объятиях на прошлой неделе. Случилось это на балу у Тревелиана. И хотя она утверждала, что ей стало плохо из-за жары, он подозревал, что хорошенькая брюнеточка пыталась таким образом привлечь его внимание. За несколько дней до этого на улице Марта выбежала перед самой каретой маркиза, из-за чего Эндовер чуть было не сбил ее. Когда он остановился, Марта настояла, чтобы он подвез ее до дома, и всю дорогу заигрывала с ним.

– Интересно, испугаются ли девушки, которым нравится маркиз, если узнают правду о нем? – Марта махала веером, словно кошка хвостом, ее рыжевато-белокурые кудри развевались. – Я думаю, что испугались бы.

– Да! – засмеялась Джудит, и от ее пронзительного смешка по спине Себастьяна Эндовера поползли мурашки. – Я думаю, что это отпугнет от маркиза немало юных особ, мечтающих завоевать его.

– О, смотрите, возле стола с закусками стоит Хана Марсдейл. Мама считает, что она тоже попала в донжуанский список Эндовера. – Марта взяла Джудит под руку. – Интересно, у нее была возможность прочитать «Герцога-негодяя»?

Джудит хихикнула:

– Я думаю, что мы должны ей обо всем этом рассказать.

Себастьян продолжал стоять на веранде еще долгое время после того, как девушки неспешным шагом отошли от двери. Слухи снова преследовали его, будто призраки далекого прошлого. Слухи, которые ставили под сомнение его честь и порядочность. Слухи, похороненные шесть лет назад. Он глубоко вздохнул, чтобы избавиться от чувства стеснения в груди, и вошел в бальную залу.

Для него эта ночь не отличалась ничем от других: одни и те же вечера и собрания. Он знал, что и этим вечером он должен продолжать свои поиски. Он должен сделать единственно правильный выбор и принять единственно правильное решение. Но у Себастьяна, маркиза Эндовера, не было для этого вдохновения.

– Ты так и стремишься попасть в неприятную историю. Твоя мама согласна со мной по этому поводу.

Себастьян посмотрел на женщину, неспешно подошедшую к нему. В ее голубых глазах была видна легкая усмешка. Тетя Дора была единственной сестрой его отца. Несмотря на то что она вырастила четверых сыновей и двух дочерей, тетя считала, что должна заниматься делами семьи ее брата так же, как и делами своей собственной. Сколько он помнил, Дора и его мать были близкими подругами и соратницами в делах, особенно когда дело касалось его, Себастьяна.

– Моя матушка опять увлеклась чтением нотаций. Помимо прочего, она убеждена, что мне надо хорошенько развеяться.

– Твоя матушка желает тебе самого лучшего. Так же, как и я. – Дора слегка ударила его веером по щеке. – Я тут посмотрела на девушек и молодых женщин, о которых ты, мой дорогой юноша, думаешь, и должна сказать, что твоя мама абсолютно права, когда говорит, что они тебе не пара.

– Не думаете ли вы о ком-нибудь еще?

– Есть кое-кто на примете. Иногда требуется время, чтобы найти подходящую партию. И я признаю, что сама иногда бываю сбита с толку. Ты прекрасно знаешь, что я все еще размышляю о том, что тебе прекрасно подошла бы Арабелла.

Дядя Себастьяна, виконт Роденхерст, до самой своей смерти (а умер он больше года назад) предавался порокам, и даже таким, которые были известны не всем. Пристрастие к опиуму окончательно убило его. Поскольку ее собственный брак оказался далеко не идеальным, тетя Дора занялась поиском супругов и супруг для своих детей, а также для племянников и племянниц. Стратегии поиска она обдумывала с той же серьезностью, с какой лорд Веллингтон обдумывал тактику проведения своих военных кампаний.

– Что ты думаешь о графе Уорте?

Вопрос застал Эндовера врасплох:

– Это из-за Арабеллы?

– Конечно, не из-за тебя.

– Уорт один из моих самых близких друзей. Я очень ценю его. Но я думаю, что он тоже не намеревается на ком-либо жениться. Он ставит порядочных и уважаемых в обществе женщин в один ряд с заразой. И того и другого надо по возможности избегать.

Дора слегка наклонила голову, султан из желтых перьев качнулся в ее темных волосах:

– Может, передумает, когда познакомится с Арабеллой поближе.

Себастьян и прежде видел, как его тетушка исполняла роль свахи. Она преследовала свою жертву, как кот, почуявший мышь.

– Похоже, я видел, как кузина Арабелла направилась в сад с Эдуардом д’Орси.

– Д’Орси? – тетушка Дора устремила свой взор к небесам. – Не пройдет.

Тетушка Дора направилась к застекленной двери, которая вела на веранду и дальше в сад. Как знал Себастьян, тетушка также бдительно следила и за другой кузиной, Гонорией. Только на этот раз ей попался убежденный холостяк: Монтгомери Трент вообще не собирался на ком-либо жениться. У него было твердое намерение оставить право производить наследников титула граф Уорт своему брату.

Маркиз внимательно наблюдал за бальной залой, где пары размеренно двигались в такт мелодии котильона. Ему казалось, будто он тоже двигается вместе с танцующими. Каждое движение в его жизни было просчитано заранее. «Так и должно быть», – убеждал себя Себастьян. Он был маркизом Эндовером, у него были свои обязанности. И маркиз, конечно, не мог полагаться на столь эфемерные вещи, как чувства, принимая решения. Но он до сих пор не мог избавиться от странного беспокойства, смущавшего душу.

Звуки веселой музыки плыли gо зале, поднимаясь над гулом, создаваемым множеством беседующих. Аромат туалетной воды смешивался с запахом лаванды. Бальная зала по степени изысканности своего убранства вполне могла поспорить с другими залами в Лондоне. Мягкие отблески свечей в хрустальных люстрах плясали на стенах, облицованных белыми и позолоченными панелями. Стулья и низкие диванчики, обитые белой с золотом тканью, стояли вдоль стен. Но публика в зале была та же, что и на остальных балах и вечерах.

Так что можно было с грустью сказать, что каждый новый сезон в Лондоне был похож на предыдущий. Каждый год Себастьян видел выводок очередных невест, которых родители привозили из провинции. Девушки были похожи друг на друга, как близнецы. Разговоры были об одном и том же. По правде говоря, Себастьян Эндовер не испытывал сильных чувств ни к одной женщине, за исключением, может быть, первой юношеской полубезумной влюбленности. И, оглядываясь на тот несчастливый эпизод из далекого прошлого, он понимал, что совершил ошибку, приняв грубую страсть за любовь. Он всю жизнь знал только плотскую страсть, такую, которая дальше постели не идет.

Вдруг кто-то тронул маркиза за рукав. Он оглянулся и увидел перед собой женщину. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: прежде они никогда не встречались. Свет от свечей в канделябрах окружал мягким золотистым ореолом ее лицо, играл бликами на копне темно-каштановых волос, падал на ее длинную шею, ласкал открытые плечи и нежные округлости груди. Тускло поблескивали серебристые нити, которыми было расшито белое платье. Казалось, она пришла из другого мира, оттуда, где правил звездный свет.

Их взгляды встретились. Волна жара залила Себастьяна с головы до пят. От шума в зале, похожего на отдаленный гул, звенело в ушах. Очертания предметов расплывались пятнами. Маркизу казалось, что с этого мгновения время стало вечностью. Когда он увидел смущение в глазах незнакомки, поразился еще больше. Себастьян не знал, сколько времени они так простояли, может быть, целую вечность, хотя, если верить доводам разума, прошло лишь несколько мгновений.

Себастьян Эндовер строил свою жизнь по законам разума и логики. Но удивительное чувство, которое вызвала в нем эта женщина, нельзя было объяснить никак. Может быть, не сейчас, когда разум был затуманен. Позже, когда жар в крови немного утих, маркиз попытался трезво оценить эту встречу и понял, что это неожиданно возникшее малопонятное влечение имело объяснение. В тот же миг он с ужасом понял, что смотрел на эту женщину как наивный мальчик. Усилием воли Себастьян Эндовер заставил разум вернуться к нему.

– Это очень странно. Я думал, что знаком со всеми, кто приглашен сегодня на бал, – он пытался убедить самого себя, что говорил как человек, находящийся в здравом уме. – Я так понимаю, что мы никогда прежде не встречались.

– Нет, не встречались, – произнесла женщина. Прежде чем поднять голову, она долго разглядывала пол и носки своих бело-серебристых бальных туфелек. Затем ее взгляд снова встретился с его взглядом, и Себастьян увидел, что смущение в глазах незнакомки уступило место решительности. – Я видела вас издали несколько раз на приемах.

– Издали? – маркиз боролся с желанием спросить, когда и где.

– Да, – она наклонила слегка голову и стала смотреть на него так, будто он был картиной и она не могла понять, нравится ли ей такая живопись или нет. – Хотя после разговора с вами я поняла, что вы не оправдываете моих ожиданий.

Отблеск от свечей играл на коже незнакомки, бледной, словно шелк цвета слоновой кости. Женщина была довольно высока ростом, стройна, хотя не слишком худа; нежный идеал красоты, с полными розоватыми губами и тонким прямым носом. Себастьян не мог избавиться от впечатления, которое произвела на него незнакомка. Он думал о том, что это была самая прелестная женщина, которую он когда-либо видел. Да, конечно, ему будет нужно разобраться в своих чувствах, когда разум его вновь обретет прежнюю ясность.

– Осмелюсь вас спросить, чего вы ожидали?

Женщина не стала отвечать сразу. Она дала маркизу возможность побыть в волнении и томлении, пока рассматривала его холодным оценивающим взглядом, от которого у Себастьяна возникло желание взглянуть на себя в зеркало.

– Я думала, что вы гораздо неприятнее внешне.

Маркиз пристально посмотрел на нее. Через некоторое время он почувствовал боль в груди. Это не было обычной светской беседой, тихим щебетанием по поводу того, как прекрасен бал, как милы и приветливы гости. Внешне Себастьян Эндовер казался спокойным и бесстрастным. Уж не удалось ли этой прекрасной женщине с огромными голубыми глазами удивить его?

– До сегодняшнего дня у меня не было причин встречаться с вами, – ее взгляд по-прежнему оставался пристальным и спокойным.

– Причин?

От того, что сказала прекрасная незнакомка, разум маркиза, в котором возникли, как по волшебству, самые страшные предположения и догадки, сразу прояснился.

Она оглянулась, будто хотела удостовериться, что рядом никого нет.

– Мне надо обсудить с вами очень важный вопрос. Но здесь я говорить не могу. Вы не могли бы поехать со мной ко мне домой?

Хотя внешне Себастьян оставался невозмутимым и ничего в его поведении не выдавало ни испуга, ни удивления, в душе его было такое чувство, будто он стоял на палубе корабля в бурю и его шатало из стороны в сторону.

– Вы хотите, чтобы я покинул своих гостей и поехал к вам домой?

– Да, я хочу поговорить с вами наедине.

– Но кто вы?

– Я скажу, только если вы поедете со мной, – легкая улыбка тронула ее губы. – Вы поедете?

Что за приключения сулил маркизу глубокий взгляд прекрасных глаз этой женщины? Вслед за этой мыслью пришла еще одна: уж не мать ли устроила встречу с этим голубоглазым ангелом? Очень похоже на нее. Должно быть, очередная маменькина игра, чтобы показать, что ее сыну нужна женская любовь. У Себастьяна не было никакого желания играть в эту игру. Он будет продолжать жить, как жил, по своей воле. Он сам себе господин. И никто не посмеет вмешаться в жизнь Себастьяна Эндовера, даже его вечно романтически настроенная маменька со своими благими намерениями. Это был его бал. И, конечно, он не мог покинуть его.

Но Себастьян не мог не смотреть в глаза женщины. Они были такими огромными, такими прекрасными: со светло-голубыми радужками, очерченными с внешней стороны контуром более темного оттенка. В ее глазах были видны ум и решительность. От взгляда незнакомки у маркиза Эндовера создалось впечатление, что у дамы была какая-то личная драма. Может быть, она не имела никакого отношения к его матери? Может быть, сама судьба свела их этим вечером?

Плохо отдавая себе отчет в том, что он делает, Себастьян взял женщину под руку и неспешно направился с ней к выходу. Уходить с собственного бала с незнакомкой в разгар веселья – такой поступок был для него совсем не типичен. Но Себастьян не мог вспомнить, когда же он в последний раз чувствовал такое воодушевление. И что этой даме от него нужно?

Себастьян сидел в карете, откинувшись на черные бархатные подушки. «Должно быть, она наняла эту карету», – думал маркиз.

Он внимательно рассматривал сидевшую напротив женщину, словно пытаясь сложить вместе фрагменты ребуса. У Себастьяна было пять сестер, вместе с которыми он вырос, поэтому женская натура ему до некоторой степени была понятна. Но незнакомке все еще удавалось оставаться загадкой. Маркиз не мог понять, к какому роду женщин отнести ее.

Свет от лампы, прикрепленной внутри кареты, падал на правую щеку женщины, левая же была затемнена. Хотя незнакомка пыталась выглядеть собранной и сдержанной, слегка приподнятые плечи, вздрагивавшие под белой кашемировой шалью, плотно сжатые губы, руки, сжимавшие ридикюль, – все выдавало напряжение. Она была похожа на актрису, играющую неподходящую для нее роль. И хотя вполне могло быть и так, что эту женщину подослала Себастьяну его мать, но он все равно не мог отказаться от мысли о том, что у дамы случилась беда.

– Вы живете в Лондоне или нам придется еще долго ехать?

– В Лондоне, – отвечала она, наматывая шнурок, которым был завязан ее ридикюль, на пальцы, обтянутые перчатками. – Мы скоро приедем.

Маркиз боролся с желанием спросить свою спутницу, что за блажь нашла на нее. Он, конечно, не был этаким донкихотом. Что бы ни говорили ему мать и сестры, в душе Себастьяна Эндовера не было места для романтики. Но в этой женщине было что-то, что могло бы заставить его взять в руки щит и меч и отправиться совершать подвиги во имя этой прекрасной дамы.

Маркиз продолжал разглядывать незнакомку. Согласно его предположениям, ей было не больше двадцати четырех лет. По поведению и манерам этой женщины было понятно, что она довольно хорошо воспитана, было видно, что она самостоятельна. Волевой подбородок и решительный взгляд выдавали это. Но что все-таки ей было от него нужно? Тут Себастьян нутром почувствовал, что было нужно ему от этой женщины. В его воображении с быстротой молнии возник ряд соблазнительных картин. Волна жара залила его, маркизу чудилось, будто он упал нагим на ложе, покрытое прохладным белым шелком, увлекая за собой женщину. Конечно же, это была грубая плотская страсть. Это чувство было ему знакомо, но до сих пор оно никогда не охватывало его с такой силой. Маркизу захотелось непременно узнать как можно больше о своей загадочной спутнице.

– Вы меня удивляете, мисс… – он ожидал, что женщина скажет, как ее зовут. Но она молчала. Себастьян старался не замечать ее пухлых губ и не думать о том, каков их вкус. – Хорошо, раз вы не желаете называть свое имя, то это сделаю я. Предположим, вас зовут Пандора.

– Хорошо, называйте меня Пандора, – женщина не сводила с него строгого и оценивающего взгляда своих прекрасных, проницательных глаз. – Вы считаете меня особой, которая не скрывает своего вольного поведения?

Таинственная спутница удивляла маркиза все больше и больше. Себастьян Эндовер не был красавчиком, но титул маркиза и богатство делали его желанной целью многих невест.

– Вы кажетесь мне загадкой. Дамой, которая привнесет в мою жизнь нечто удивительное.

Женщина опустила глаза на ридикюль:

– Вы узнаете все, когда мы приедем.

В ее голосе прозвучали такие нотки, от которых Себастьяну стало не по себе.

– Раз уж вам нужно поговорить со мной с глазу на глаз, то ваша карета вполне подойдет для этого.

– Боюсь, что это невозможно. Мне необходимо кое-что вам показать, – женщина теребила серебряный шнурок, время от времени глядя в окошко кареты. – Скоро мы приедем.

Наряд дамы был изыскан. Себастьян взглянул на ее стройные ножки. Белые бархатные туфельки были расшиты серебром. Взгляд маркиза заставил его спутницу спрятать ноги под платье. Жест невинной девушки. Себастьян не ожидал, что девушка может быть настолько смелой, что решится пригласить его к себе домой. Эта Пандора была соткана не только из загадок, но и из противоречий.

Маркиз привык к общению с опытными женщинами. Никогда в жизни у него не было романтических отношений с дамами, не имевшими определенного жизненного опыта. У него были романы с богатыми и искушенными в подобных делах вдовами, актрисами и даже с танцовщицей. У него было странное чувство, что эта женщина не желает показывать свой опыт. Может быть, это было одной из причин ее привлекательности. Со временем Себастьян разгадает ее секрет, но с того момента интерес к спутнице пропадет.

Карета качнулась и остановилась. Маркиз выглянул в окошко и обнаружил, что экипаж стоит на тропинке позади одного из домов, вытянувшихся вдоль улицы.

– Что ж, меня теперь тайно поведут в этот дом?

Спутница маркиза вцепилась обеими руками в ридикюль:

– Я бы предпочла не сочинять и не распространять сплетен.

Себастьяну не понравилось выражение ее глаз. В них читались волнение, страх и твердая решимость. Возможно, сопровождать незнакомку до дома было не очень разумно с его стороны. Он ничего не знал об этой женщине. Но маркиз – человек, способный постоять за себя.

Кучер открыл дверь кареты, Себастьян вышел и подал руку Пандоре. Женщина спрыгнула с нижней ступеньки кареты, затем буквально выхватила свою руку из руки маркиза, будто ей было крайне неприятно его прикосновение.

Лицо Пандоры было залито лунным светом. Она бросила на него взгляд и прошла легкими шагами к дому. Голос разума внушал маркизу, что надо бежать отсюда подальше. Но как же он мог уйти, не разгадав загадки?

Себастьян шел вслед за своей спутницей по садику, расположенному за небольшим каменным домом. Женщина была напряжена. Чем же он заслужил столь презрительный взгляд?

Пандора подвела его к двери, за которой, как видно, была небольшая библиотека. Обивка мебели была темной с вышитым цветочным орнаментом. Комната была чисто убрана, кроме массивного стола, заваленного бумагами. У Себастьяна возникло подозрение, что прислуге было строго запрещено прикасаться к этому столу.

Пандора прошлась по комнате.

– Я хочу, чтобы вы знали: ради моих родных я готова на все.

Себастьян пристально смотрел на ее спину. Шаль сползла с одного плеча. Несдерживаемая страсть могла разрушить жизнь любого мужчины. Он давно знал эту истину, но не находил в себе сил сбежать из этого дома.

– Что же вам от меня нужно, Пандора? Зачем вы меня сюда привели?

– Я думала, заманить вас сюда будет гораздо сложнее. Я поняла, вы развратник…

Никто не называл еще так маркиза. Могли ли ее мысли быть навеянными слухами, пущенными этим вечером двумя великосветскими сплетницами?

– Я думаю, что пора сказать мне, зачем вы меня сюда привели.

– Да, пора, – она открыла ридикюль, затем достала что-то, подошла к светильнику на стене и зажгла его. В ее руке блеснул пистолет.

Себастьян смотрел на пистолет, одновременно пытаясь разгадать загадку этого ангела с пистолетом в руке. Порыв и страсть. Только полный идиот мог им поддаться. В это мгновение он почувствовал себя дураком. Его обманула прекрасная незнакомка, и причиной была его безрассудная страсть. Маркиз с трудом подавил поднимавшийся в нем гнев. Она будет лишена удовольствия видеть, как глубоко ее предательство ранило Себастьяна Эндовера.

– Если ваша цель – ограбление, – он старался говорить твердым, спокойным и уверенным голосом, – то я, как это ни прискорбно, не представляю для вас в этом плане никакой ценности.