Коварная искусительница

Глава 18

– Странно, но я рада тому, что Шарлотты в этом притоне не оказалось, – тетя Марджори сидела в кабинете на диване рядом с Эммой. Она рассматривала свой кружевной платочек, одновременно продолжая говорить. – Я послушала твои рассказы о женщинах, которых нашли там, о том, как они выглядели и вели себя, и поняла, что Шарлотта просто не выжила бы в этом месте.

Эмма думала о том, что она увидела в этот день. Она не понимала, какая жестокость процветала в этом заведении, пока не посмотрела в глаза Ариэль и другим женщинам, найденным в притоне Гаэтана.

– Все девять женщин выглядели такими запуганными и затравленными. Когда я протянула руку к Ариэль и хотела дотронуться до нее, бедная женщина отпрянула, будто боялась, что ее ударят. А она была самой сильной среди них.

– Ты говоришь, что Эндовер взял их к себе домой?

– Да. Он попросил каждую девушку не беспокоиться. Он найдет, где им жить.

– Его светлость не может держать их всех в своем доме. По крайней мере, не вечно.

– Когда я спросила его, что он собирается с ними делать, то маркиз ответил мне, что все зависит от каждой конкретной девушки и от того, чем она хочет заниматься в дальнейшем. И пока спасенные не решат, чем они будут заниматься, они будут жить в его загородном доме. – Эмма сжала руки, лежавшие на коленях. – А после того как Эндовер ушел разбираться с племянником, миссис Эндовер рассказала мне, что ее сын намерен восстановить доброе имя каждой женщины, спасенной из притона. Маркиз сообщил своей матери, что, хотя он не может возместить полностью ущерб, который причинил бедным созданиям его племянник, он постарается сделать так, чтобы ни одна из женщин больше не испытывала денежных затруднений.

– Он очень щедр.

Эмма не могла подавить слезы:

– И добр, и любезен. Ты должна видеть, как он обращался с этими бедными женщинами. Он точно знал, что делать и что сказать каждой из них. Ариэль призналась мне, еще до того как я отправилась домой, что она стала надеяться на лучшее впервые с того момента, как попала в притон Гаэтана. И все это благодаря Эндоверу. Он действительно замечательный человек.

– Ты слишком много пережила за эти дни, Эмма. Тебе надо отдохнуть. Не думай пока ни о чем. Нам очень повезло, что нам помогает Эндовер. Мы должны верить в то, что он найдет Шарлотту и вернет ее домой.

Эмме стало тепло от нахлынувших воспоминаний, щеки ее порозовели.

– Боюсь, что переволновалась из-за того, что мы так и не нашли Шарлотту в притоне Гаэтана, – сказала она. – Я очень рассердилась на Эндовера.

– У тебя есть склонность к тому, чтобы переживать все слишком сильно. Да и сама ситуация, в которой ты оказалась, была довольно напряженной, – тетя Марджори погладила племянницу по плечу.

Эмма закрыла глаза и попыталась изгнать образ Эндовера из своей памяти и забыть ту боль, которую она причинила ему своими необдуманными словами. Слезы лились из-под закрытых ресниц и скатывались вниз по щекам.

– Мне незачем гордиться своим поведением, – проговорила девушка.

– Когда ты увидишь маркиза в следующий раз, то извинишься перед ним. И я абсолютно уверена, что Эндовер поймет тебя и примет твое извинение.

– Надеюсь, – Эмма смахнула слезы со щек. – Но я ни в чем не буду его винить, если маркиз посчитает меня неблагодарной дрянью.

– Я и представить себе не могу, чтобы его светлость так поступил. Он заставит Рэдберна сказать правду. Лорд Эндовер найдет Шарлотту, и я должна верить в него, – голос тети дрожал от волнения.

Эмма обвила тонкие плечи тети рукой, стыдясь того, что позволила себе заплакать. Сейчас не время для обвинений и жалости к самой себе. Сейчас она нужна тете Марджори. Тетя прислонилась к племяннице, словно все силы покинули ее.

– Только Эндовер может найти Шарлотту. Он очень способный человек. Он найдет ее. Я это знаю, – тетя долго молчала, затем откинулась назад и шмыгнула носом. – Но меня все еще удивляет то, что ты наконец стала доверять маркизу. Что же заставило тебя поменять мнение о нем?

– Он сам и его поступки. Я вот все думаю о том, что ему лучше было бы жить во времена рыцарей и турниров. Я представляю маркиза верхом на коне и в доспехах. И он едет на битву с ужасным драконом.

Эмма смотрела на угли, тлеющие в очаге.

– И, как я подозреваю, у дракона нет шансов на победу.

– Ты сожалеешь об этом, не так ли?

– Сожалею о чем? – Эмма посмотрела на тетю Марджори и заметила, что та наблюдает за ней с задумчивой улыбкой.

– Ты отлично знаешь, о чем я говорю, – Марджори нежно сжала руку девушки. – Ты сожалеешь о том, что отказала Эндоверу?

Сожаление возникало всякий раз, когда маркиз был рядом.

– Да, сожалею. Сожалею о том, что я не та женщина, которая подходит на роль его супруги. Сожалею о том, что хотела бы его изменить, но знаю, что не могу этого сделать. Сожалею о том, что не могу сделать маркиза счастливым. Я могла бы стать для него такой, какой он хочет меня видеть. Но я знаю, что мой характер все равно проявится. Я сожалею обо всем этом и о многом другом. Но я не сожалею о том, что отказалась от такой щедрости, как предложение выйти замуж. Маркиз сделал его лишь из-за чувства порядочности. Я не хотела бы сделать его несчастным. Никогда, – произнесла Эмма.

– Моя бедная девочка, – Марджори потрепала племянницу по щеке своей теплой рукой. Аромат лаванды окутал девушку. – Ты просто любишь его.

– Я все надеюсь, что это ужасное чувство пройдет. От любви чувствуешь себя ужасно, хочешь умереть, но когда она проходит, ты становишься сильнее, потому что ты выжил.

– А если ты не права, деточка? А если ты как раз и нужна маркизу?

Слова тети Марджори льстили сердцу Эммы. Надежда – страшная вещь. Она заставляет думать о том, что все возможно. Эмма встала и подошла к камину, так как ей неожиданно стало холодно. Солнце нырнуло за облака, унеся с собой тепло. Эмма держала руки над дымом, поднимавшимся от кучки угля в камине.

– Мы не можем провести друг с другом и десяти минут и при этом не поспорить. А Эндоверу спорить не нравится. Он обожает степенность. Маркиз поклоняется логике и практичности. Ему нужна размеренная и предсказуемая жизнь, без неожиданностей. Неужели ты думаешь, что я смогу его осчастливить?

– Маркиз так странно на тебя смотрит, когда ты стоишь рядом с ним. Этот горящий взгляд говорит о том, что женщина интересна мужчине. Ты ему нравишься.

– Плотская страсть. Вряд ли на ней построишь крепкую семью, – Эмма рассмеялась, но ее смех был горек.

– Бывает так, что брак, в основе которого лежат и более низкие вещи, оказывается удачным. А там, где есть эта грубая страсть, может вырасти и нечто более глубокое.

А была ли такая возможность у Эммы и Себастьяна? Может ли плотская страсть измениться, стать чем-то более высоким? Алхимики пытались превратить свинец в золото, а можно ли превратить низкую страсть в возвышенную любовь? И снова Эмма почувствовала надежду. Она постоянно возникала в ее душе, и с каждым разом все труднее было уничтожить ее. Эмма вздохнула, запах горящего угля ударил ей в ноздри.

– Неважно. Я все равно отказала ему, – произнесла Эмма.

– Да, отказала. Но мне все еще интересно, не могла бы ты найти способ поднять этот вопрос еще раз. Нельзя точно знать, когда страсть возьмет верх над человеком.

– Тетя, ты же не допускаешь того, что я должна позволить маркизу Эндоверу соблазнить меня? – Эмма повернулась, чтобы посмотреть в лицо тете Марджори.

– Нет, конечно. Я не могу предложить тебе такое. Это будет не очень порядочно с моей стороны, – Марджори теребила кружево по краям своего носового платка. – Я просто хотела сказать, что мужчина не всегда знает, что ему нужно, пока женщина не укажет ему на это. Ты можешь быть той, которая нужна Эндоверу. Просто ему надо понять это.

– Когда он найдет Шарлотту, наши отношения закончатся, – Эмма покачала головой. Она пыталась не слышать того, что говорит тетя, равно как старалась не замечать расцветшую в душе надежду. – Возможно, я и не увижу его больше.

– Когда мы найдем Шарлотту… – тетя Марджори покачала головой, – я надеюсь, он сможет убедить своего племянника исправить содеянное. Я надеюсь, он вернет мою дочь.

– Эндовер заставит Рэдберна сказать правду. Вот увидишь, – Эмма смотрела на уголья в камине. Их края были серыми, но середина была красной и горячей.

Несколько дней тому назад Эндовер не был нужен ей. Девушка была счастлива без него. И могла стать счастливой снова. Со временем это ужасное ощущение потери пройдет, и она забудет о том, что знала маркиза. Должна забыть. Другого выхода нет.

– Я знал, что это случится, – Гаэтан мерял кабинет Рэдберна шагами. – Как только вы мне сказали про эту девицу Ашервуд, я сразу понял, что это приведет к беде. Не следует делать Эндовера своим врагом.

– Вулгров мертв? – спросил Бернард, потирая ладони.

– Его застрелили, – Гаэтан рассмеялся хриплым и горьким смехом. – Эндовер забрал всех девушек к себе домой. Я теперь понимаю, что он хочет восстановить доброе имя каждой из них. Исправить то, что сделал племянник.

– Проклятие, черт возьми, – Бернард встал со стула, ругнувшись. Его ноги дрожали так, что Рэдберн боялся, как бы Гаэтан не заметил этого. – Я убью этого гада.

– Нет, не убьете.

– Но он…

– Вы уедете из города. Возможно, и из страны. Вам следует подумать об эмиграции.

– А что станет с нашим делом? – Бернард посмотрел на дверь. Его сердце бешено билось от страха.

– С ним покончено. Я думал покончить с делом в течение нескольких месяцев. Прибыль от него больше не стоит моих тревог. Или моей вины, – Гаэтан опустил взгляд. – Сегодня я впервые увидел этих девушек. И до этого дня они были для меня просто именами на бумаге. Я бы никогда не стал продолжать содержать это ужасное место. Но я был весь в долгах. Да и прибыль от заведения была огромной. Эта цель оправдывала средства. К счастью, я отдал долги и больше не стану продавать душу дьяволу.

– Но как же я? Мне нужны деньги.

– Бернард, это ужасное заведение помогло вам заработать кучу денег. Когда я взял бразды правления в свои руки, вы уже два года как занимались этим. Если вам ничего не досталось, значит, вы просто дурак. И если вы задержитесь здесь дольше, я докажу, какой вы дурак. Я не сомневаюсь, что пока мы здесь говорим, Эндовер уже едет сюда. Вы хотите столкнуться с ним лицом к лицу?

– Нет, дело еще не кончено, – сказал Бернард. И хотя ему хотелось остаться подольше и поспорить еще, он знал, что не мог сделать этого.

Приехал Эндовер и стал стучаться в дверь. Рэдберн не был намерен отпускать своего наглого дядюшку восвояси после того, что он сделал. Бернарду не нужен был партнер.

Эндовер ворошил тлеющие угли в камине в кабинете дома Эммы Уэйкфилд. Искры рассыпались под острием кочерги, серый пепел разлетался вокруг тлеющих углей. Резкий запах царапал ноздри и вызывал горечь во рту. Маркиз был человеком, который привык смотреть правде в глаза, какой бы горькой она ни была. И сейчас он должен смотреть в лицо ужасному демону, который превратил его жизнь в хаос.

Племянник исчез. Вулгров мертв. Себастьян лишился последнего шанса найти Шарлотту Ашервуд. Себастьяну хотелось понять, почему же миссис Ашервуд не прогнала его из дома. Вместо этого она поблагодарила его за оказанную им помощь, а затем извинилась и сказала, что ей нужно уйти. Он подозревал, что она ушла наверх: поплакать на плече у Эммы. Маркизу оставалось лишь думать о том, что скажет ему Эмма, когда вернется. Себастьяну винить ее не в чем. Он подвел ее тетю. Он подвел и бедную девушку. Дверь открылась и тихо закрылась позади Эндовера. Ему не надо было оборачиваться, чтобы понять, что Эмма вернулась. Когда она подошла, сам воздух вдруг стал другим, более теплым. Маркиз слышал шуршанье ее платья и нижней юбки, когда она подходила к нему. Пора посмотреть в глаза той, которая будет теперь его презирать. Себастьян сжал зубы и повернулся лицом к девушке. У маркиза перехватило дыхание от того, что он увидел. Он ожидал гневных взглядов, которые превратят его хладнокровие в прах. Он предполагал, что услышит язвительные комментарии из уст мисс Уэйкфилд. Он приготовился к тому, что она запустит в него вазой. Но Эмме снова удалось удивить Себастьяна.

– Не хотите горячего шоколада? – Эмма протянула маркизу чашку из белого фарфора, которую она держала в руках. – В холодные вечера, такие как этот, он согревает меня.

Себастьян замер на мгновение в нерешительности, ожидая, что девушка плеснет содержимое чашки ему в лицо. Но она не делала резких движений. Эмма просто стояла, держа чашку в руках. Она была похожа на робкую юную девушку на первом балу. Когда Эндовер взглянул на чашку, то заметил, как дрожали ее руки. Странно, он не мог представить, чтобы Эмма могла чувствовать себя неуверенно. Маркизу стало чуть легче после того, как он увидел дрожащие руки Эммы.

– Как поживает ваша тетушка? – спросил он наконец.

– Лучше, чем вы предполагали. Она сильная женщина. И хотя мы потерпели неудачу, тетя Марджори предпочитает верить в то, что мы найдем Шарлотту.

Себастьян почувствовал боль в груди. Ему хотелось думать о том, что Эмма верит в него, но знать всегда лучше, чем надеяться.

– Уверяю вас, мисс Уэйкфилд, я сделаю все, что нужно, лишь бы найти вашу кузину. Я уже принял меры для того, чтобы лишить племянника финансовой поддержки. Я послал гончих по его следам. Я найду его и мисс Ашервуд, – пообещал маркиз.

– Лорд Эндовер. Мне хотелось бы извиниться за то, как я себя вела сегодня. Это было так некрасиво с моей стороны – подозревать вас в том, что вы ничего не сделали, чтобы найти Шарлотту, – Эмма незаметно облизала губы и поглядела в чашку.

Ей опять удалось поразить маркиза. Большая часть женщин, которых знал маркиз, могли прожить всю жизнь и не удивить его ничем. А для Эммы это была часть жизни.

– Не надо извиняться. Я делал то, что считал нужным. Но я подвел вас. Теперь у вас есть право гневаться на меня, – произнес Себастьян.

– Нет, я вовсе не гневаюсь, – девушка посмотрела на него: в ее глазах отражалась целая гамма чувств. – Вы потратили на нас столько времени и терпения. Вы так щедры!

Щедр? Она что, совсем больна?

– Вы сделали все, чтобы найти мою кузину. Я не доверяла любой вашей попытке помочь нам. Я обвиняла вас в ужасных злодеяниях, даже толком с вами не поговорив. Я угрожала вам пистолетом. Я посадила вас в подвал. А вы делали все, чтобы уберечь меня от беды. Я не знаю, что бы мы делали без вашей помощи.

Рыцарь? Похоже, это он, маркиз Эндовер, болен. Себастьяну вдруг показалось, что он вот-вот упадет.

– Я должна была испытывать уважение к вашим способностям. Вы заслуживали доверия, а я спорила с вами.

Эмма была столь искренна, столь честна. Маркиз едва сдерживался, чтобы не улыбнуться.

– И теперь я должен считать, что вы собираетесь мне верить? – спросил он.

– Сегодня утром вы рисковали жизнью. Вы заслужили похвалы, милорд, а не язвительных замечаний от…

Мисс Уэйкфилд вцепилась в чашку обеими руками. Она застыла, готовясь отступить. Ее лицо помрачнело, затем на нем появилась легкая улыбка.

– Вы смеетесь надо мной, да? – спросила Эмма.

– Если я скажу «да», то вы выплеснете этот шоколад мне в лицо.

– Похоже, вы действительно презираете меня, – она посмотрела сначала на шоколад в чашке, затем на маркиза.

Себастьян взглянул в глаза мисс Уэйкфилд и увидел, как она несчастна. И ее несчастье вызвало у маркиза странное желание. Ему захотелось прогнать печаль из этих прекрасных глаз, захотелось обнять Эмму и защитить ее от всего ужасного, что есть в этом мире. Сила этого чувства поразила Себастьяна.

– Я считаю, что вы невероятно смелы и преданны, а также очень честны. За такие качества не презирают, – ответил он.

– Лучше бы вы не были – столь добры ко мне, лорд Эндовер, – она посмотрела в сторону, а затем снова вперила взгляд в чашку с шоколадом.

– Вы считаете, что я говорю это, чтобы утешить вас?

– Я знаю, что вы пытаетесь утешить меня, – девушка взглянула на маркиза, и он увидел, как в ее глазах заблестели слезы. – Но, уверяю вас, не надо обращаться со мной, как с больным ребенком.

Себастьян никогда не считал эту женщину ребенком. Да, это еще одна часть дилеммы.

– Я не говорил всего этого лишь для того, чтобы утешить вас, мисс Уэйкфилд, – произнес он.

– Я считала, что вы презираете меня за глупость, – Эмма бросила настороженный взгляд на маркиза.

– Я думал, что вы упрямы, безрассудны, импульсивны. Но вы никогда не были для меня презренным существом.

– Я вовсе не безрассудна, – надула губы Эмма. Себастьян пытался обуздать беспокойство, растущее в его душе.

– Бегать по Лондону в поисках весьма опасных лиц – не признак рассудочного и осторожного поведения, – он не мог не намекнуть на очевидное.

Печаль померкла в глазах Эммы. Теперь в их голубой глубине был виден гнев.

– Ситуация требовала от меня действий, а не осторожности. Мне следовало думать о том, чтобы вы поняли мой подход к делу, – произнесла она.

– А я должен думать о том, чтобы вы поняли, насколько глупо вы себя вели.

– Я понимаю, насколько это опасно. Но если учитывать обстоятельства, то я вела себя вполне адекватно.

– Адекватно? – маркиз подумал о том, сколько раз могли убить мисс Уэйкфилд. Ему захотелось закричать. – Что же мне думать про вас, мисс Уэйкфилд, что же заставляет меня ввязываться в бесконечные споры всякий раз, когда вы рядом? Я понимаю, что вы можете не верить в это, но я весьма спокойный и сдержанный человек. Меня нелегко разгневать. Я редко спорю с кем-либо. Кроме вас.

– Вы не спорите ни с кем потому, что с вами всегда соглашаются, – Эмма подняла голову и надула губы. Не так, как делают это большинство кокеток, но так, чтобы показать, как она расстроена.

– Мисс Уэйкфилд, вы, конечно, не обладаете этой наклонностью. Вы сразу вступаете в противостояние со мной.

– Я не собиралась спорить с вами, лорд Эндовер. Я хотела принести вам извинения. Но в вас есть что-то такое, что воздействует на мои чувства. Я не могу держать их в узде, когда вы рядом. Сначала мне хочется побить вас, а в следующее мгновение у меня возникает желание… – Эмма застыла в нерешительности, на ее лице читался неподдельный ужас.

Слова, что не были сказаны, зависли в воздухе, дразня маркиза призрачными надеждами. Неожиданно ему стало трудно дышать.

– И чего же вам хочется, мисс Уэйкфилд? – спросил он.

– Ничего. Мои желания ничего не значат.

Вряд ли Эмма думала о Себастьяне. Она решила этот вопрос в тот день, когда отказала ему. Но речь все равно шла о маркизе.

– И что же вы хотите сделать со мной, когда не думаете о том, как ударить меня по голове первым, что попадется вам под руку?

– В это мгновение я думаю о том, как хорошо было бы посадить вас в подвал и выбросить ключи от него, – Эмма незаметно облизала губы.

– Понимаю, – Себастьян поставил чашку на столик возле камина. Затем он взял чашку мисс Уэйкфилд и поставил ее рядом со своей. – Вы как-то сказали, что гнев и страсть связаны между собой. Удивительно, но это так.

– Мне не очень нравится то, как вы смотрите на меня. – Эмма сделала несколько шагов назад, когда Себастьян попытался подойти к ней.

– Нет? И как же я на вас смотрю? – маркиз приблизился к девушке, но она снова отошла от него.

– Так же, как кот смотрит на мышь перед тем, как прыгнуть на нее.

Себастьян не мог не засмеяться. Мисс Уэйкфилд знала его как свои пять пальцев. Как оказалось, ему правилась эта неподкупная честность, с которой девушка, вступала в противостояние с ним. Но слишком часто честность Эммы сбивала маркиза с толку.

– Вы далеко не мышка, мисс Уэйкфилд. Вы больше похожи на тигрицу. Любой, кто подойдет к вам слишком близко, будет разодран в клочья.

– Странно, – Эмма отошла назад и упала в большое кресло перед камином. – Вы не выглядите испуганным.

– Кажется, у нас есть кое-что общее, – Себастьян положил руки на жесткую спинку кресла по обеим сторонам, ладони его скользнули по зеленому бархату. – Иногда мы оба бываем безрассудны.

– Безрассудны? – девушка прижала руки к его груди, будто стараясь оттолкнуть маркиза. Но вместо этого ее пальцы прижались к его белой батистовой рубашке. – Вы говорите о безрассудном поведении, милорд?

– А о чем же еще? – Себастьян поднял руку, понимая, что если коснется ее, то пропадет. Но желание, которое Эмма зажгла в нем, обратило все причины, не позволявшие ему флиртовать с ней, в прах. Он провел кончиками пальцев по щекам девушки, будто впитывая их тепло. – Оказаться опутанным вами – не слишком разумно и безопасно, – сказал маркиз. – Вы непредсказуемы, недисциплинированны, импульсивны и можете взбесить кого угодно. В тот вечер, когда я впервые встретил вас, то почувствовал, что вы можете разрушить мой мир. Имя Пандора вам вполне подойдет.

– А вы наглый, высокомерный, дерзкий человек, а уж гордыни в вас… – Эмма подняла голову.

– А вы знаете, что когда вы сердитесь, у вас между бровями появляется морщинка? – Себастьян тронул пальцами между бровями девушки.

– Мне не нравится, когда надо мной насмехаются, милорд, – Эмма уперлась ему в грудь руками, сжатыми в кулаки.

– А мне не нравится, когда мою жизнь переворачивают с ног на голову. Вы делаете это со мной с того дня, как я встретил вас. Для вас, мисс Уэйкфилд, это обычное дело, – маркиз наклонился к ней так, что Эмма оказалась в некой ловушке между ним и креслом. Запах роз проникал в чувства маркиза, вызывая в нем желание прижаться губами к шее девушки и вдохнуть этот аромат.

– Вы пытались повелевать мной с первого дня нашей встречи, – Эмма откинулась в кресле, чтобы не соприкоснуться случайно с маркизом.

– Что же вы такое делаете со мной? Почему же мне сначала хочется задушить вас, а через миг – приласкать?

Похоже, в ее взгляде была видна надежда.

– Страсть и гнев, – Себастьян потерся губами о ее подбородок. Эмма вздохнула. – Они оба очень сильны. Но страсть разрушительна, а гнев нет.

– Оба чувства разрушительны, – пробормотала она. – Страсть может привести к катастрофе. Я не могу думать, когда вы прикасаетесь ко мне. Пожалуйста, помните об этом, милорд. Один из нас должен сохранять чистоту и невозмутимость разума.

– Да, чистый и незамутненный разум. Да как он может существовать, если запах вашей кожи лишает меня способности мыслить?! Я могу только представлять, как это – заниматься любовью с вами.

– Вы не должны говорить такое, милорд, – Эмма закрыла глаза, но Себастьян успел увидеть в них ответы на все вопросы.

– Я не думал, что она охватит мою душу с такой страшной силой. Я никогда не желал ни одну женщину так, как вас.

Эмма прижала руки к его груди. Она смотрела на Себастьяна, и чистая страсть в его глазах перекликалась с тем желанием, что испытывала она.

– Так, что у нас здесь, дядюшка? Мой приезд испортил вам все наслаждение?

Ужас охватил Себастьяна, когда он услышал голос племянника. Он обернулся и увидел, что Рэдберн стоит возле двери, ведущей в гостиную.

– Похоже, вы только что хотели добавить мисс Уэйкфилд в список покоренных вами женщин, – Бернард поцокал языком. – А я-то думал, что вы помогаете ей бескорыстно. Но теперь я понимаю, что вы думали о другом.

Эмма выпрямилась так быстро, что нечаянно ударилась лбом о подбородок маркиза. Но Себастьян едва обратил на это внимание. Его гораздо больше интересовал племянник. Свет от светильников на стенах падал красновато-золотыми бликами на ствол пистолета Рэдберна. Себастьян загородил Эмму своим телом от пистолета.

– Тебе что, для разговора со мной нужен пистолет? – спросил он племянника.

Рэдберн тихо засмеялся и подошел к ним. Он остановился в нескольких шагах от Себастьяна и направил пистолет ему в грудь.

– Мне нужен пистолет, чтобы быть уверенным в том, что вы больше не причините мне неприятностей, дядюшка, – ответил он.

– Мне очень интересно, почему же ты решил втянуть меня в эту драму, – Себастьян не сводил глаз с лица Рэдберна. Он понял, как можно отнять у него пистолет. – Ты не знал, что я оказался в самой гуще событий из-за того, что ты оставил пуговицу от моего костюма в спальне миссис Ашервуд?

– Этот поганый роман Э.-У. Остина стал сенсацией. И я подумал: не добавить ли вам, дядюшка, еще скандальной славы. Вот будет забавно!

– Кажется, за это приключение я должен быть благодарен Э.-У. Остину? – спросил маркиз племянника.

– Вы оставили пуговицу из-за того, что об этом было написано в «Герцоге-негодяе»? – спросила Эмма изумленным голосом.

– Это была моя ошибка, – Рэдберн сжал зубы. – Я не предусмотрел того, что вы, мисс Уэйкфилд, возьмете поиски сестры в свои руки. Я недооценивал вашу глупость.

– Почему вы…

– Я удивляюсь тому, что ты решил вернуться. Я полагаю, что ты слышал о том, что заведение Гаэтана закрыто, – сказал Себастьян.

– Вы не имели права врываться ко мне. Вы не имели права уничтожать мое дело, – тонкие ноздри Рэдберна расширились.

– Как всегда, тебе удалось обратить обстоятельства в свою пользу, – сказал Себастьян. Если бы он вырвал пистолет из рук Рэдберна, то спас бы Эмму. – Я верю, что большинство людей скажут, что у тебя нет прав на то, чтобы…

– Что вы сделали с моей кузиной? – потребовала ответа Эмма.

– Сколько же с вами мороки, мисс Уэйкфилд, – глаза Бернарда сузились. – Если бы не ваше вмешательство, мой маленький клуб был бы до сих пор открыт и я бы не попал в столь неудобное положение.

– Ваш маленький клуб? – Эмма взглянула на Рэдберна. Себастьян схватил девушку за руку и попытался уговорить ее спрятаться за его спиной.

Эмма не слушалась его, продолжая стоять там, где стояла.

– Вы похищаете женщин и ввергаете их в самое ужасное рабство. И еще называете это маленьким клубом, – возмущалась она.

– В мой клуб попадали женщины, для которых нет места в жизни. Они хотели устроиться работать гувернантками или компаньонками, – Бернард постукивал пальцем по ручке пистолета, на его лице было видно раздражение. – Я дал им возможность служить более интересным целям, чем возня с ребятишками или старушками.

Себастьяну пришлось собрать всю волю, чтобы не сорваться с места. Ему страстно хотелось задушить племянника. Маркиз знал, что ему нужно сохранять хладнокровие. Если он не будет подходить к этому делу с осторожностью, то пострадает Эмма.

– Они предпочли бы выбор, – сказал Себастьян Рэдберну.

– Я решил за них этот вопрос, – Бернард пожал плечами. – Большинство женщин не могут сами осуществить свой выбор. Для этого им нужен мужчина.

– Да как вы смеете, – Эмма вышла вперед. – У вас нет права…

Себастьян отогнал ее назад. Он крепко держал девушку за руку, когда она пыталась вырваться. Глупая женщина может погибнуть, если не будет осторожна.

– Нам не следовало бы будить вашу тетушку выстрелом, – он снова гневно посмотрел на нее, улыбаясь при этом.

На мгновение показалось, что Эмма снова захотела поспорить с Эндовером.

– Что вы сделали с Шарлоттой? – спросила она.

– То же самое, что я собираюсь сделать с вами. И с вами, дядюшка, – Рэдберн медленно, будто наслаждаясь тем, что он хранил весьма интересную тайну, растянул губы в улыбке. – Я ее продал.

– Продали ее? – прошептала Эмма, в ее голосе был слышен ужас.

– Ты нашел покупателя и для меня? – Себастьян отступил в сторону, надеясь отвлечь этим внимание племянника от Эммы. Рэдберн повернулся и, как надеялся маркиз, наставил пистолет на него. – Мне интересно: это мужчина или женщина?

– Поскольку вам и мисс Уэйкфилд нравится общество друг друга, вы будете приятно удивлены тем, что я продал вас одному и тому же лицу. Он был одним из моих самых лучших покупателей. Я уже продал ему нескольких девушек. Но они не смогли выдержать долго такую жизнь, поэтому ему нужно еще. Я верю, что вы знаете его, дядюшка, – Рэдберн выглядел довольным собой. – Его зовут Мартин Холлингтон.

Он встречался с Холлингтоном несколько лет назад. Тогда этот человек волочился за одной из его сестер. Сестре Себастьяна Женевьеве тоже нравился этот симпатичный молодой человек, что побудило маркиза узнать о нем некоторые подробности. Холлингтон был умен, образован, красив и богат. Основную часть доходов он получал от трех плантаций на Ямайке. Себастьян и одобрил бы брак с ним, если бы Орлина не рассказала ему о том, что он обращался к ней со странными просьбами по поводу работающих у нее девушек. Маркиз не удивился, когда узнал, что Холлингтон был заодно с Рэдберном и Гаэтаном.

– Я надеюсь, тебе хорошо заплатили, – Себастьян шагнул влево. – У Холлингтона широкий карман.

– Конечно. Я помню, как вы поссорились с ним несколько лет назад. К счастью, он сейчас в городе. Он хотел отплыть на Ямайку через несколько дней. Но мне кажется, что он собирается отплыть сегодня. Холлингтон сказал мне что-то про то, как ему нравится жить в таком месте, где никому нет дела до того, что где-то кто-то кричит. Я не могу сказать, что ему больше понравится: расправиться с вами, дядюшка, или оприходовать вашу даму. Я думаю, что он позволит вам наблюдать за тем, как он будет употреблять ее.

У Себастьяна все сжалось внутри, когда он подумал о том, как этот человек будет прикасаться к Эмме.

– Я задушу его голыми руками до того, как он дотронется до мисс Уэйкфилд.

– Вечно высокомерный, – уголок рта Рэдберна дернулся. – Возможно, Холлингтон избавит вас от этого недостатка.

– Вы продали Шарлотту этому чудовищу? – спросила Эмма.

– Нет, – Рэдберн бросил взгляд на что-то позади Себастьяна. – Для нее нашелся особый покупатель.

Половица скрипнула позади маркиза. Он почувствовал, как кто-то приближается к нему сзади. Себастьян повернулся, и тут некий здоровяк протянул руку, чтобы схватить его. Маркиз перехватил его руку и протащил его вперед, а затем пихнул в сторону Рэдберна. Здоровяк пролетел несколько шагов.

– Осторожно! – крикнул Рэдберн, прежде чем противник Себастьяна налетел на него.

Себастьян бросился вперед, пока его племянник пытался сохранить равновесие и не упасть. Маркиз ударил племянника кулаком по запястью, выбив пистолет из его руки. Оружие упало на ковер. В следующее мгновение Себастьян схватил пистолет с пола. Но он не успел поднять его вверх: что-то ударило его по голове. Боль пронзила его, Себастьян не почувствовал, как упал на пол. Тьма окутала маркиза и спасла тем самым от последнего унижения.