Легенда о Фейри. Красавица

Глава 3

На поля опустилась ночь, крадучись, словно мышь, убегающая от хищника. Тени на пшенице росли, пока все не погрузилось во тьму, и только серебристый свет луны освещал колышущиеся посевы.

Брон сидела в своей башне и смотрела на то, что осталось от ее королевства.

– Знаешь, мы бывали в более сложных ситуациях. – Джиллиан вошла в комнату, держа в руках чистое стеганое одеяло. Дни были по-прежнему жаркими, солнце выжигало все на своем пути, но ночи становились прохладнее.

Брон было бы так тепло, если бы рядом были ее Темные. Они бы не позволили холоду пробрать ее до костей. Брон уставилась на свою кровать, почти готовая погрузиться в сон и в мир, где ее любили.

– Я знаю, – ответила она Джиллиан, не желая, чтобы пожилая женщина догадалась о ее нетерпении поскорее оказаться в постели.

Джиллиан откинула одеяло и на мгновение застыла, словно оценивая ситуацию.

– Ты хочешь бежать прямо сейчас?

Предложение было проявлением доброты. Но Брон сосредоточила внимание на том, что происходило здесь и сейчас. Она была обязана Джиллиан гораздо большим, чем своей жизнью.

– Нам нужны деньги. Я это знаю. Я справлюсь с Мишей. Он противный старик, но я могу им манипулировать.

Джиллиан присела на край кровати, сложив руки на коленях.

– Я пыталась обратить его внимание на себя, чтобы тебе не пришлось мучиться.

– Джилли, не надо! – Бронвин бросилась к ней. – Я справлюсь с ним.

Джиллиан замерла, и Брон подумала, что та больше не произнесет ни слова.

– Он даже не взглянул на меня. Не то чтобы я этого хотела, но все же. Понимаю, что уже не молода, но полагала, что во мне есть какое-то очарование.

Слишком, слишком часто Брон погружалась в собственное горе и забывала о том, как многим пожертвовала ради нее Джиллиан. Джиллиан потеряла свое королевство. Она была отрезана от него так же, как если бы кто-то его отнял. Все двери туда закрылись, потому что Джиллиан не оставила Бронвин. Она пожертвовала своей молодостью. Что было бы, находись она в безопасности в мире Неблагих, когда Торин начал свою грязную игру? Была бы она сейчас замужем? Был бы у нее ребенок?

Она погладила руку Джиллиан, ощущая мозоли и шрамы, которых не было до того, как она спасла мертвую принцессу. Голос Бронвин дрогнул от волнения.

– Я думаю, ты самая красивая женщина во всех мирах.

В темных глазах Джиллиан заблестели непролитые слезы.

– Ты многого не видела, дитя.

– Я увидела достаточно, чтобы понять, что очень сильно тебя люблю, – покачала головой Бронвин.

– И я люблю тебя. – Джиллиан крепко обняла ее. – То, что я сделала и по какой причине я это сделала, – это из-за любви к тебе, Бронвин. Я поставила тебя на первое место.

– Почему?

Джиллиан откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула.

– Думала, если спасу тебя, ты объединишь королевства. Я собиралась поговорить с отцом и выдать тебя замуж за моих братьев.

Какая-то часть Брон оскорбилась, но это была та детская частичка, которая цеплялась за смутные воспоминания о ее прежней жизни. Теперь она стала более практичной.

– Мне тогда было всего четырнадцать. Сомневаюсь, что из меня получилась бы достойная жена.

– Если бы я вытащила тебя из мира, из тебя бы сделали принцессу Неблагих. Я бы позаботилась об этом, а твоим братьям был бы оказан радушный прием. У них было бы место до тех пор, пока они не собрали армию. Знаешь, мы не всегда были двумя народами.

То, что предлагала Джиллиан, было радикальным.

– Это было тысячи лет назад.

– Знаю. Я не пыталась объединить короны, просто хотела наладить более тесные отношения. Мы слишком часто ссоримся. В конце концов это сделает нас уязвимыми. Я изучила мир под названием Земля. Он во многом похож на вампирский, хотя земляне так долго были изолированы, что больше не понимают, как работают миры. Сомневаюсь, что они вообще когда-либо это понимали. Но они действительно понимают, что значит побеждать. Когда люди раскроют наши тайны, вряд ли они с радостью оставят нас в покое. И тогда мы будем нужны друг другу. Будь то завтра или через тысячу лет, нам нужно будет держаться вместе, если мы захотим выжить.

Джиллиан всегда думала наперед. По ее словам, это было признаком истинного лидера.

– Люди, безусловно, могут победить нас и сейчас, – со вздохом сказала Брон. – Так вот зачем ты приехала в мир Благих? Договориться о браке?

– Я пыталась договориться о браке между мной и твоими братьями, – призналась Джиллиан. – Я так же, как и ты, способна создавать связь. Я могла бы соединить королей. Но твой отец уже выбрал им пару.

Брон наморщила нос.

– Думаю, если бы Киан узнал, что ты планируешь потеснить Марис, он бы отправил ее за край рва. Он терпеть ее не мог, а она ненавидела его. Мне всегда было интересно, о чем думал отец, выбирая жену, которая ненавидела одного из своих предполагаемых мужей. Ты была бы лучшим выбором. Как думаешь, они образовали связь?

– До меня доходили слухи. – Джиллиан поджала губы.

– И ты мне ничего не сказала? – Брон подалась вперед.

– Не хотела обнадеживать, к тому же все это могло быть подстрекательством простолюдинов. Мы не знаем наверняка. Говорят, короли соединились и образовали настоящую триаду.

Бронвин откинулась на спинку стула, и у нее закружилась голова от этой мысли. Настоящая триада! Это была легенда. Она гласила, что, когда близнецы-симбиоты находили свою идеальную пару, они обретали божественные силы. В прошлом некоторые призывали воду на помощь, ходили по ней и создавали огромные волны, чтобы сокрушать своих врагов, в то время как другие обладали способностью разговаривать со всевозможными животными, создавая армию хищников. Но это была всего лишь легенда. Если это и случалось раньше, то так давно, что никто ни в одном из миров этого не помнил. Конечно, это были всего лишь слухи. Близнецы-симбиоты были редкими и могущественными существами, но они не управляли стихиями.

А некоторые вызывают мертвых, возвращая их к жизни, когда их сила соединяется с огнем.

По коже Бронвин пробежал холодок. Откуда взялась эта мысль?

Она отбросила ее. Это не имело значения.

– Молюсь, чтобы слухи оказались правдивыми и Бек и Киан нашли свою пару. Я не верю в легенду о триаде. Все, чего я хочу, – чтобы мои братья были в безопасности, живы и счастливы.

Брон надеялась, что они где-то там, возможно, в мире вампиров со своим кузеном Данте, наслаждались жизнью. Братья не знали, что она жива. Так было лучше. Они могли бы создать свою семью, не рискуя собой. Как только эта мысль пришла Брон в голову, она поняла, что Торин этого не допустит. Пока Бек и Киан дышат, он будет планировать их убийство.

А Брон останется в живых. Ведь в конце концов ее братьям так или иначе придется вернуться в Тир-на-Ног. Она глубоко вздохнула, вдыхая прохладный ночной воздух. Это будет следующей битвой.

– Я разберусь с Мишей. Он хочет устроить пышную свадьбу и пригласить саму королеву. – Марис. Брон сжала кулаки. Марис, предательница. С годами Брон пришла к пониманию, что именно Марис открыла ворота дворца и впустила наемников Торина. Марис, которая поклялась любить братьев Бронвин. Марис, чей труп Брон намеревалась увидеть брошенным поверх трупа ее мужа.

Джиллиан встала, по-видимому довольная этой новостью.

– Отлично. На подготовку такой свадьбы уйдут месяцы. Мы продадим урожай и исчезнем. На этот раз, возможно, в приморскую провинцию. Давно хотела попробовать свои силы в рыболовстве сетью.

Значит, Брон предстоит освоить еще один навык. Что ж, ей понравился этот вызов.

– Наша лодка станет самой прибыльной в мгновение ока.

Джиллиан кивнула и ушла. Сердце Брон учащенно забилось, когда она забралась под одеяло и задула свечу. Она устроилась на твердом соломенном матрасе и вертелась, пока не почувствовала себя настолько комфортно, насколько это было возможно.

Лунный свет струился внутрь, заливая все серебристым сиянием. Брон закрыла глаза и помолилась о сне.

Брон вошла в комнату, под ногами у нее был белый мрамор. Это был Белый дворец, ее дом. Она знала это даже годы спустя. В глубине души она понимала, что сейчас, вероятно, все иначе. Тринадцать лет правления Торина, несомненно, изменили дворец, но в ее мечтах он по-прежнему был ее солнечным домом, неизменным, не омраченным ошибками памяти.

Бронвин взглянула вверх. Это была солнечная комната. О, ее мать называла ее мастерской, где она и ее фрейлины сидели, шили и болтали, но Бронвин называла ее солнечной комнатой, потому что та всегда была наполнена светом.

Брон заметила движение знакомой фигуры. Эта фигура пряталась в тени.

Ее Темные.

– Вы выходите? – позвала Брон, слегка поддразнивая их. Она заметила сначала одного, потом другого, их силуэты виднелись на границе тени и солнечного света.

– Давай лучше ты к нам? – Они говорили в один голос, а в словах слышалось слабое эхо.

Так было всегда. Она знала, что на следующее утро она будет удивляться, почему никогда не садилась и не разговаривала с ними, но, погрузившись в сон, Брон просто делала то, что считала правильным.

Они не любили свет так, как она, но они ждали ее. Она подставила лицо солнцу, чтобы оно согрело ее. Здесь солнце ощущалось иначе. В деревне летом всегда было очень жарко, но во дворце солнце ласкало кожу, нежно согревая ее.

– Мы поцелуем тебя лучше солнца. Иди сюда.

Бронвин улыбнулась, все еще не глядя в их сторону. С каждой ночью они становились все увереннее и властнее. Трудно было поверить, что они пришли к ней еще детьми. Ей было пять лет, и она очень стеснялась мальчиков, которые звали ее в снах.

Брон хотела поиграть с ними сейчас, но не как с детьми.

Соски затвердели под мягким шелком платья.

– Если не пойдешь с нами, мы заберем тебя, милая. Это может для тебя плохо кончиться, – произнес более властный голос.

– У него руки чешутся отшлепать тебя, любимая. Дай ему повод. – Второй голос был мягче, но в нем безошибочно угадывался интерес.

Как и в ее. В этих снах она могла исследовать все что угодно, и в последнее время ее интересы приобрели явно экспериментальный оттенок. Ей было интересно, действительно ли они ее отшлепают и каково это будет.

– Да, и тебе это понравится.

Она почувствовала сильную руку на своем запястье, и сцена изменилась. Бронвин находилась уже не во дворце, а в каком-то темном месте, где мрамор под ногами был черным, а в комнате возвышалась огромная кровать, задрапированная пологом.

Ее Темные стояли у кровати. Близнецы. Они были так похожи, что сначала она не отличала их друг от друга, но потом присвоила им номера. Первый из близнецов был более грубым, хотя всегда нежно касался ее кожи. У Второго была милая улыбка, и он любил пошлости.

– Где мы? – спросила она.

Первый удивленно поднял брови.

– Мы там, где я хочу. В нашем доме. В нашей постели.

Никакой конкретики. Она привыкла. Они были одеты одинаково, в темные кожаные штаны. Эта одежда отличалась от той, что носили в Тир-на-Ног. Кожа, которую делали здесь, не была такой эластичной, как в одежде близнецов.

– Ты прекрасна сегодня, – сказал Второй, глубоко вздохнув. – Но я бы хотел видеть всю тебя.

Глаза Первого сузились.

– По-моему, мы уже объясняли это раньше. Тебе не нужна одежда, когда ты со своими мужчинами. Тебе нужна только твоя собственная нежная кожа.

– Но вы-то в штанах. – Бронвин скрестила руки на груди.

Губы Первого изогнулись в озорной улыбке, и явно ощущалось его удовлетворение.

– Проказливый язычок не принесет тебе ничего, кроме неприятностей, милая.

Он часто употреблял это слово. Проказница. Она вспомнила, как ее двоюродный брат называл ее проказницей, когда они были маленькими. Он дергал ее за косички, смеялся и так называл. Это была фраза из мира вампиров, относящаяся к милым непослушным девочкам.

– Не понимаю, почему я должна быть голой, когда вы оба одеты. – Брон почувствовала, как на ее лице расплылась улыбка. Сны становились все более и более чувственными. В последние несколько лет, с тех пор как сны снова ожили, каждую ночь Темные заходили все дальше и дальше. Все началось с объятий: они обнимали ее, когда Брон понимала, что они снова с ней. Эти сны были короткими вспышками, за которые она никак не могла уцепиться, как бы сильно ни старалась. Она цеплялась за Первого и Второго, пока те не исчезали. Затем постепенно каждый из них становился более отчетливым, а сны – продолжительнее.

Вот тогда-то и начались поцелуи. Что это были за поцелуи! Долгие, медленные, которые, казалось, длились часами. Сначала были лишь прикосновения губ, а потом Первый смело провел по губам Бронвин языком.

Первый вдруг оказался перед ней, его взгляд потеплел, словно он мог читать ее мысли. Он провел по ее губам пальцем так же, как до этого – языком.

– Тебе нравится целоваться.

– Мне нравится целовать тебя. – Брон поднялась на цыпочки и наклонилась, чтобы коснуться его губ своими губами.

Первый отступил, нахмурившись.

– Меня? Кого еще ты целуешь?

Бронвин закатила глаза. Даже во сне с мужчинами было трудно.

– Мне двадцать семь лет. Меня не раз хватали и зажимали для нежелательных поцелуев. Нет на свете простолюдина, который страдал бы больше меня. Но у меня есть защитник. Считайте, вам повезло, что Джиллиан нет в моих снах, иначе вы бы меня не поцеловали.

– Думаю, твой защитник благосклонно к нам отнесется, – сказал Второй у нее за спиной.

Брон вздохнула. Ей нравилось находиться в их окружении. Первый подошел ближе и погладил ее по щеке.

– Я не хочу, чтобы к тебе кто-то прикасался. – Его взгляд был серьезен.

Она отстранилась, потому что не собиралась терпеть этого даже во сне.

– Я девственница, но не лишена опыта, когда мужчина едва не отнял у меня то, что я могла отдать. Если бы это случилось, вы бы ко мне не притронулись. Оставьте меня. Посмотрю другой сон.

Первый притянул ее к себе.

– Прекрати, проказница. Я этого не говорил. Я сказал, что не хочу, чтобы кто-то прикасался к тебе. Ты наша. Наша любовь, наше сердце. Не жди, что нам будет приятно подобное. – Он запустил руку в ее волосы. – Мне ненавистно, что мы не в состоянии защитить тебя.

А Брон было ненавистно то, что они были ненастоящими. Она не была глупой. Они были проекцией ее собственных потребностей. Когда она была ребенком и нуждалась в общении, ее Темные были рядом. Теперь она нуждалась в любви и защите, и ее душа взывала к возлюбленному, которого у нее не было. И ее Темные были здесь ради нее. Они являлись ее фантазией и ночным утешением.

Брон вздохнула и расслабилась, проведя ладонями по его мускулистой груди. Его кожа была теплой и гладкой, покрывала рельефные мышцы. Первый был таким подавляющим. Второй был мягче. Ей нужны были они оба, но сейчас Бронвин жаждала доминирования Первого. Ее жизнь вышла из-под контроля.

Брон желала их прикосновений.

– Поцелуй меня, – сказала она.

Первый нахмурился, глядя на нее сверху вниз.

– Ведешь себя как принцесса. Думаешь, можешь приказывать мне, принцесса? По-твоему, я твой раб?

Второй поцеловал ее в шею, отчего Бронвин вздрогнула. Она могла бы поклясться, что почувствовала легкое прикосновение чего-то острого к коже.

– Я, черт возьми, ее раб, брат.

Первый потрепал близнеца по голове.

– Не отказывайся от игры, брат. Мы оба знаем, кто здесь главный, но, когда окажемся с ней в постели, главными будем мы. – Первый притягивал ее глубоким темным взглядом. – Принцесса, мы станем твоими хозяевами в спальне. Понимаешь, что это значит?

– Хотите, чтобы я была рабыней? – Это слово раздражало.

– Чтобы ты была покорной, принцесса. Так устроены отношения там, откуда мы родом. Есть доминирующий партнер или партнеры и покорный. Это означает, что мы будем всегда и везде нести за тебя ответственность.

Огромная ответственность за последние тринадцать лет ее жизни говорила о том, что Брон мечтала об отношениях, в которых мужчины хотели взять инициативу в свои руки. И все же она не могла полностью отпустить контроль. Даже во сне.

– Я позволю вам доминировать, но знайте, что я по-прежнему сама себе хозяйка.

– Я бы не хотел, чтобы ты была другой, – усмехнулся Первый. – Тебя бы не было в живых, не будь ты такой, как сейчас.

Это было правдой, но Бронвин не хотела думать об этом прямо сейчас. Не хотела думать о том, что завтра она будет вынуждена иметь дело с мэром. На фестивале будет достаточно народу, и можно будет избегать его до тех пор, пока не придется встать рядом с ним и объявить об их помолвке. Брон будет изображать скромную невесту и умолять дождаться сбора урожая, чтобы держаться подальше от его общества. Как только деньги окажутся в руках Джиллиан, они с Брон исчезнут.

Миша был временной проблемой. Ее Темные были важнее.

– Хорошо, тогда скажите, что вы хотите, чтобы я сделала. Кажется, тебе нравилось целовать меня раньше. – Она адресовала свой вопрос Первому, поскольку Второй снова был занят. Он погладил ее по плечам и ниже, по рукам, а губами снова прильнул к ее шее. Бронвин окутал жар его тела, и она почувствовала, как что-то твердое прижалось к ее пояснице.

Его мужская часть. Его мужской орган. Она слышала, как деревенские женщины хихикали, рассказывая о своих мужьях и любовниках. Они часто говорили о мужском естестве и о том, какое удовольствие оно могло доставить. Брон наблюдала за спариванием животных в полях, но окружающие женщины говорили, что заниматься любовью с мужчиной – совсем другое дело.

Ощущения были совершенно иными.

Она потерлась спиной о Второго.

– Эй, обо мне не забудь. – Первый прижался к Брон, зажав ее между ним и Вторым. Брон оказалась между мускулистыми телами. – И мне нравится целовать тебя. Нам обоим нравится. А теперь расслабься и позволь нам взять все под контроль. Мы становимся ближе. Чувствуешь?

Что-то действительно изменилось. Их голоса звучали громче, чем раньше. Если раньше они говорили почти шепотом, то теперь – на повышенных тонах. Прикосновения и ласки когда-то были легкими и нежными, как весенний ветерок, а сейчас казались настойчивыми и реальными.

– Чувствую. Я хочу, чтобы вы были здесь, со мной. – Брон не хотела просыпаться. Она желала погрузиться в сон глубоко, чтобы он стал реальностью. Тогда ей не пришлось бы беспокоиться об убийстве Торина или спасении своего народа. Не пришлось бы искать место, где спрятать Мегс и Ове. Не пришлось бы придумывать способы, как уберечься от рук Миши. Она могла бы просто стать покорной для своих Темных.

Первый поцеловал ее, крепко прижавшись к ее губам. Брон вздрогнула, почувствовав его язык, в тот самый момент, когда Второй кончиками пальцев начал стягивать лиф ее платья. Шелковистая ткань скользнула по коже, и она раскрылась навстречу Первому. Он целовал ее, словно дико изголодавшийся мужчина, снова и снова приникая губами к ее губам. Он коснулся языком ее языка медленным, шелковистым скольжением, от которого по всему телу Бронвин разлилось тепло.

Она снова почувствовала легкое прикосновение чего-то острого к коже, но ощущение тут же исчезло. Прохладный воздух коснулся ее груди, когда Второй спустил лиф до талии.

Первый поднял голову и уставился на ее теперь уже обнаженную грудь.

Это был второй раз, когда Брон была обнажена во сне, и в первый раз ее разбудил проклятый петух. Она молилась, чтобы рассвет наступил нескоро.

– Ты такая красивая, – хрипло произнес Первый.

– Чертовски великолепна, – прошептал ей на ухо Второй. – Подумай о том, какими прекрасными будут эти красавицы, когда мы их нарядим.

Большие, сильные руки обхватили ее груди, предлагая их Первому, который протянул руку и принялся играть с ее сосками. Бронвин застонала, когда он ущипнул их.

– Правильно, любимая. Какой сладкий звук. – Он перекатывал соски между большими и указательными пальцами. Нежно ласкал их, а затем резко пощипывал, отчего по Бронвин пробегала дрожь возбуждения. Соски напряглись, и каждый дюйм ее кожи ожил. – Похоже, принцессе нравятся наши игры, брат.

– Ей понравятся украшения, которые я выберу для ее сосков. – Второй прикусил ее ухо. – Ты будешь хорошей девочкой, правда? Позволишь своим хозяевам нарядить тебя. Мы свяжем тебя для своего удовольствия.

– Насчет последнего сомневаюсь. – В некоторых деревнях подобное было в порядке вещей, но Брон не была уверена, что ей это понравится. Тем не менее это был всего лишь сон. – Но все возможно. Кто знает, что я позволю вам сделать, если вы будете заботиться обо мне так, как обещали.

– Все еще предъявляешь требования. – Первый потерся носом о ее нос, и от нежности этого жеста у Брон екнуло сердце. – Не могу дождаться, когда отшлепаю тебя.

Второй застонал у нее за спиной.

– А мне не терпится вонзить в тебя свои клыки.

– Клыки? – замерла Брон.

Ей никогда не снились ее Темные с клыками. Она никогда не думала о них в таком ключе. У Данте были клыки. Ее муж будет сидхе, а не вампиром. Брон попыталась отстраниться.

– Эй. – Второй сжал ее бедра.

– Отпусти меня. – Что, черт возьми, происходит? Это было не похоже на ее сон наяву. Когда она думала о своих Темных, они были сидхе и обладали властью, возможно, принадлежали к королевской семье. Они являлись сторонниками ее братьев. И помогли бы делу.

Но они не были вампирами.

– Что не так? – насторожился Первый.

Это не имело значения. Это была фантазия Брон, и она могла полностью игнорировать все, что вызывало сомнения.

– Ничего. Прикоснитесь ко мне.

Пальцы на ее сосках сжались до легкой боли.

– Продолжаешь давить на меня, проказница. Так и хочется перекинуть тебя через колено.

Опять же, очень по-вампирски. Но это нормально. Бронвин любила своего кузена Данте. Обожала тетю и дядю и проводила время в мире вампиров. Если подумать, она скорее верила, что именно там, у Деллакортов, в целости и сохранности находились ее братья. То, что ей снились вампиры, было вполне предсказуемо. Вампирам не придется иметь дело с Торином. Вампиры жили в безопасности в своем собственном мире.

Поэтому все, что имело значение, – это удовольствие.

– Значит, перекиньте меня через колено, – сказала Брон. – Просто прикоснитесь ко мне. Как вам хочется.

– Скажи, чего тебе хочется, брат, – улыбнулся Первый.

Руки Второго легли на ее бедра, и он притянул ее спиной к своему паху.

– Я хочу съесть тебя, любимая.

– Что? – Брон не понимала, как к этому отнестись. Неужели ее сон превратился в кошмар?

Первый с царственным оттенком фыркнул.

– Маленькая девственница. Он говорит о том, что хочет попробовать тебя на вкус.

Брон не была идиоткой. Она подслушивала разговоры деревенских женщин. Простолюдинки были гораздо более склонны к болтовне, чем ее бывшие подруги и служанки во дворце. Деревенские жители могли быть шумными и задиристыми, а когда в ход шло немного эля, они очень откровенничали с женщинами брачного возраста. Брон понимала, чего хотел Второй. Да, она хотела это попробовать.

– Хорошо. – Как только эти слова слетели с ее губ, Второй подхватил ее на руки и понес к большой кровати.

Брон прижалась к его массивной груди. Она почувствовала себя маленькой и хрупкой. Она знала, что это не так. Последние тринадцать лет доказали это, но было так приятно чувствовать себя защищенной и желанной, даже если это был всего лишь сон.

Второй опустил Брон на кровать. Каким-то образом Первый оказался там раньше, и Второй уложил девушку на него. Тепло его груди коснулось спины Брон, и Первый обнял ее сильными руками. Он уткнулся носом в ее щеку, легонько целуя.

– Не двигайся, любимая. Дай моему брату насладиться. Он так долго мечтал попробовать тебя на вкус. – Слова буквально обжигали кожу.

Второй потянул за шелк платья, которое было на Брон, стягивая его вниз по телу, пока она не оказалась перед ними обнаженной. Бронвин знала, что пришла бы в ужас, если бы это произошло в реальности, но во сне она чувствовала себя сексуальной и красивой. Ей нравилось, как Второй смотрел на нее широко раскрытыми глазами, любуясь ее телом.

В этом сне Брон была самим совершенством. Она была нежной, а ее грудь – полной. Бронвин была соблазнительной, как и подобает королевским особам. Каким-то образом разум придал ее фигуре те изгибы, о которых Брон мечтала. При свете дня она выглядела как типичная женщина, работавшая в поле, чтобы выжить. Она не была изможденной, но и пышнотелой не была, как подобало принцессе. Брон была простолюдинкой и выглядела соответствующе, но во сне она воплотила в себе все, о чем мечтала.

– Ты такая красивая. – Второй провел пальцами по ее коже.

И возлюбленные тоже были восхитительны. У них были темные волосы и глаза. Идеальные лица с резкими мужскими чертами. В них было все, о чем она могла мечтать.

Второй схватил Брон за лодыжки и очень осторожно раздвинул ноги.

– Держи ноги вот так, – прошептал ей на ухо Первый, пощипывая ее соски.

Второй забрался на кровать, словно большой хищный кот. Он лег на живот, нависнув прямо над Бронвин.

– Чувствуешь ее аромат, брат?

– Она пахнет так, будто хочет этого, – ответил Первый. – Ты хочешь этого, принцесса?

– Да. – Ответ прозвучал просто, но исходил от души. Брон хотела большего, чем просто испытать оргазм. Она хотела чувствовать связь с Темными, погрузиться в них так глубоко, чтобы никогда не чувствовать себя одинокой. Она хотела, чтобы в этот раз она снова могла стать Бронвин.

Брон ахнула, ощутив теплую ласку Второго. Это было так интимно, так прекрасно. Брон оживала под его прикосновениями.

Первый зажал ее соски пальцами, и вспыхнувшая эротическая боль резко контрастировала с мягким наслаждением между ног Бронвин.

– Не шевелись. Ты же не хочешь, чтобы он остановился? Он остановится, и тогда придется наказать тебя. Если не будешь хорошо себя вести, то я тебя отшлепаю, а потом ты удовлетворишь нас обоих и ничего не получишь взамен.

Несмотря на то, что все внутри Бронвин сжалось при мысли о том, что Первый отшлепает ее, она не хотела, чтобы Второй прекращал свои ласки. Брон была близка, так близка к тому, чего никогда раньше не испытывала. Она играла сама с собой, находила в этом утешение, но сейчас было нечто совершенно иное. Это было сравнимо с сильным землетрясением, тогда как раньше она ощущала лишь легкую встряску. Это было нечто абсолютно новое.

Брон всхлипывала и стонала, пытаясь выплыть за край, но Темные не останавливались.

– Ты такая вкусная. – Эти слова, казалось, впитались в ее кожу.

А потом Бронвин взлетела.

Она очнулась с криком радости на губах.

Бронвин села на кровати, ее грудь тяжело вздымалась, когда она пыталась набрать в легкие побольше воздуха. Руки дрожали, соски все еще были напряжены и желали большего.

Из ее глаз потекли слезы.

Она проснулась, а Темные снова исчезли.

Ее охватило одиночество. Брон все еще чувствовала на себе их руки, но была одна. Жестоко, мучительно одинока.

Она смотрела в звездную ночь и молилась о том, чтобы снова уснуть.

Торин Финн стоял на балконе своего дворца, стараясь не обращать внимания на крики. Обычно стенания приговоренных к смерти были просто признаком того, что в его царстве все в порядке, но сегодня эти звуки, казалось, обрели реальную силу и движение, давя на него. У него чертовски разболелась голова от этого проклятого шума.

Почему предатели не умирали потише? Неужели обязательно кричать каждый раз, когда их режут или вырывают ногти?

Он вздохнул. Это все потому, что они были недостойны. Они не были сидхе. Сидхе умирали достойно. Даже его собственный брат умер со спокойным достоинством, его ясные серые глаза округлились, когда меч пронзил его сердце. Шеймус Финн умер, как и подобало королю, с яростью в глазах и без крика.

Да, его брат умер достойно.

– Я рад, что хоть что-то сделал правильно.

У Торина скрутило живот. Черт, как же он хотел, чтобы его брат ушел. Прошло тринадцать лет, а его брат все еще был здесь, все еще являлся тенью, которая умудрялась нашептывать ему на ухо.

– Заткнись, Шеймус. Почему ты не ушел со своими братьями? – Слуаги исчезли. Торин приказал стражникам проверить пещеры рядом с дворцом. Скорее всего, это был плохой знак. Каким-то образом слуаги узнали о его планах уничтожить их, но единственное, чему Торин обрадовался, так это тому, что его гребаный мертвый брат тоже исчезнет. Не повезло.

– Я стал слуагом не для того, чтобы присоединиться к счастливой семье. Когда я умер, то отправил свою жену жить дальше, но привязал себя к этому месту до тех пор, пока ты не перестанешь дышать. – Шеймус замерцал, а это являлось верным признаком того, что он был взволнован. Но даже тогда его голос оставался хриплым шепотом. – Я решил остаться здесь, потому что я в долгу перед своими детьми.

Торин вздохнул. Он уже слышал все это раньше. Примерно через три года после своего успешного переворота Шеймус объявился, накопив достаточно энергии, чтобы заявить о себе. Сначала Торин подумал, что сошел с ума. Окружающие до сих пор верили, что так оно и есть. Шеймус отлично умел прятаться от всех остальных.

Шеймус любил появляться в самые неподходящие моменты. Когда Торин произносил речь, ему мерещился силуэт брата. Когда он занимался любовью со своей женой, Шеймус стоял и наблюдал, и его серые глаза были полны осуждения.

Торин ненавидел своего брата. Как и при жизни, Шеймус все портил, просто находясь рядом.

– Мои ведьмы сделают все, чтобы ты никогда не вернулся. Они уже работают над этим. Кровь предателей отправит тебя в подземный мир, и тогда мне больше не придется видеть тебя или слушать твою болтовню.

Шеймус рассмеялся.

– Я поверю в это, когда увижу собственными глазами. Даже если у тебя получится, тебе не избавиться от того меня, который живет внутри тебя, Торин. Эта частичка меня никогда не исчезнет, пока ты не присоединишься ко мне после смерти.

Торин боялся, что Шеймус прав. Чувство вины тяготило его, но он не мог вернуть все назад. Он был слишком близок к тому, чтобы прикончить этих надоедливых мальчишек. Правительство вампиров объявило их мятежниками. Ходили слухи, что Бек и Киан сбежали из мира вампиров и ищут убежища в другом месте. Как только их поймают и повесят вместе с той сучкой, с которой они образовали связь, на городской площади, повстанцы поймут, что надежды больше нет.

Затем, если понадобится, Торин уничтожит всех не-сидхе одного за другим. Включая этих отвратительных вампиров, пьющих кровь.

Все, что ему нужно было сделать, – это убить двух человек.

– Пока они живы, спокойствия тебе не видать. – Шеймус, похоже, читал его мысли. Его брат прислонился к мраморной стене дворцового балкона, устремив призрачный взгляд на город. За его пределами Шеймус, несомненно, видел пожары, которые были разожжены в стране в попытке подавить нынешнее восстание. – Эти небольшие восстания организованы простолюдинами. Что ты будешь делать, если кто-то из знати даст повстанцам кого-то реального, вокруг которого можно будет сплотиться? Ты ведь не убил всех, в ком течет королевская кровь. Восстания почти наверняка продолжатся, поскольку ты не имеешь ни малейшего представления об управлении страной. Крестьянам не нравится, когда у них крадут всю еду и оставляют ни с чем.

– Предатели! – Торин сжал кулаки. – Им повезло, что я оставил их в живых!

Шеймус покачал головой.

– О, брат, ты поставил их в положение, когда им приходится выбирать между королем и своей собственной жизнью – и жизнью своих детей. Ценность короля – в защите и убежище, а ты не предлагаешь ни того, ни другого. Ты тиран. Вот почему отец предпочел меня тебе.

Их отец предпочел Шеймуса старшему, законному наследнику. Торин был вынужден прикусить язык и двадцать проклятых лет вынашивать планы мести.

– Наш отец был идиотом, который хотел, чтобы мы подружились с монстрами! Как и ты. Ты всерьез думал о браке между Неблагими и своей дочерью. Хорошо, что я сделал то, что сделал, иначе она подверглась бы таким пыткам, которые бы не пережила.

– Ты называешь всех существ, не являющихся сидхе, Неблагими. Это смешно, – фыркнул Шеймус. – Есть много сидхе, которые считаются Неблагими. И много полезных народов, таких же Благих, как я.

– Все Неблагие – полукровки. Нечистые. Недостойные. У меня есть планы на их счет. – Как только Торин разберется с королевскими вампирами, он займется Неблагими. Всего через несколько месяцев он станет править тремя мирами. Амбиции пылали в нем ярким пламенем. Торин не остановится, пока все сидхе не склонятся перед ним, а его имя не прославят за избавление мира от чудовищ.

Тихий вопль пронзил ночь. Когда уже эти ведьмы закончат?

– Ты позволяешь одному-единственному происшествию влиять на твою жизнь, Торин. Одна маленькая группа гоблинов и троллей едва не убила тебя, – заметил Шеймус.

Торин отвернулся. Он не думал о том дне. Не думал, как маленькая банда монстров с удовольствием избивала его, заставляя истекать кровью.

– Ну, думаю, теперь они сначала подумают, прежде чем снова попытаться причинить мне вред.

– Ты великий человек, о да! Король Торин убивает брауни и гномов! – В голосе брата сквозило презрение.

– Да, а ты их всех жалеешь. – Торин повернулся к призраку своего брата. – Такой чертовски добрый! А собственного ребенка бил.

Если слуаги могли бледнеть, то Шеймус побледнел.

– Я думал, что помогал ему. Считал, что исправлял его плохое поведение, как наш отец исправлял мое. Теперь я смотрю на вещи иначе. Форма слуаги позволяет все переосмыслить, если ты открыт для этого. Я ненавижу тебя за то, что ты убил мою жену, но в этом есть и положительный момент. Бек освободился от моей жесткой морали. Он станет тем мужчиной, которым всегда должен был быть, а Киан смирится с моим равнодушием. И им обоим определенно будет лучше без твоей невесты.

Марис. Прелестная блондинка, холодная, как айсберг. И, по-видимому, такая же плодовитая. Она была обещана близнецам-симбиотам как пара для связи, но ей была ненавистна эта идея. Она была более чем готова помочь Торину, пытаясь расторгнуть нежеланную помолвку.

В то время она казалась Торину идеальной невестой. Тринадцать лет спустя он перестал навещать ее постель, но Марис по-прежнему была ему дорога. Она была его союзницей, но с подозрением относилась к экстрасенсорным способностям. Ей удавалось в какой-то степени располагать к себе другие пары для связи, пока они не поняли, что Торин хотел использовать их для усиления собственных способностей.

– Ты не оценил ее кандидатуру как следует, брат, иначе бы знал, что она ненавидит не-сидхе так же сильно, как и я.

– Ваше высочество? – Тишину нарушил хриплый голос. Уна. В комнату вошла одна из ведьм.

И в мгновение ока Шеймус исчез. Торин не сомневался, что его брат все еще околачивается поблизости, подслушивает и собирает информацию, чтобы потом помучить его.

– В чем дело? Нашла заклинание? – Они работали над заклинанием, способным убить слуаг. Торин желал избавиться от назойливого брата.

Уна была одной из самых непривлекательных женщин, которых он когда-либо видел. Даже в человеческом обличье от нее веяло разложением, которое не скрывало никакое колдовство. На первый взгляд, она была обычной женщиной средних лет со светлой кожей, на которую никто не должен был обращать внимания, но стоило присмотреться – и уже нельзя было отрицать ее неправдоподобности. Ее сестра Лиадан была самой искусной в колдовстве, но она была мертва, и ведьмы подозревали, что ее прикончили короли-мятежники.

Уна тряхнула волосами с проседью. Торин заметил на ее руках кровь.

У него разболелась голова. Крики не умолкали. Гланнис, оставшаяся в живых сестра Уны, присоединилась к ней. На одежде и руках Гланнис тоже были полосы крови. Почему эти тупые брауни вопили, даже когда их не пытали?

Казалось, что крики исходили от самих стен.

– Я ввожу новое правило. Прежде чем пытать заключенных, отрежьте им языки. Я больше не могу слушать вопли этих паршивцев. Почему они такие громкие? Они в темнице?

Гланнис вытерла руки о юбку: похоже, ее не волновало, что ткань пропиталась кровью. Ее волосы свисали слипшимися прядями, со лба капал пот.

– Будет довольно сложно вытянуть из них какую-либо информацию, если мы отрежем им языки. Они через задницы будут говорить?

Торин тут же дал ей пощечину, добавив еще больше крови на одежде. Голова ведьмы запрокинулась, ее губы кровоточили.

– Следи за своим языком в моем присутствии, ведьма!

– Да, ваше величество, – ответила ведьма, высунув язык, чтобы слизать кровь с подбородка.

Вопль достиг невероятных масштабов, угрожая сотрясти стены. Торин зажал уши руками.

– Спуститесь в подземелье и заткните их на хрен! Или я вырву вам языки!

Уна слегка вздрогнула.

– Это не брауни.

Торину захотелось двинуть ей кулаком в лицо, но ему все еще были нужны эти сучки.

– Тогда заткните гоблинов! Мне все равно, кто это!

Гланнис указала на балкон, обращенный к реке, протекавшей рядом с Белым дворцом.

– Думаю, вам не все равно, ваше величество. Именно поэтому мы поднялись сюда. Один из стражников увидел кое-что.

Торин выглянул наружу, и его охватил озноб. У кромки воды стояла одинокая женщина, держа в руках какую-то одежду, а рядом с ней стоял таз для умывания. Она встала на колени и намочила одежду в речной воде.

– Что, черт возьми, делает эта тупая сучка? – Торин отвернулся и увидел своего брата с озорной улыбкой на лице, стоящего позади. Он проигнорировал Шеймуса. – Позови охрану! Скажи им, чтобы пристрелили эту женщину и повесили ее труп на всеобщее обозрение. И заткните эти вопли!

– Стражники и близко к ней не подойдут, – ответила Уна. Она не стала выходить на балкон. Уна мало чего боялась. Ее магия была основана на крови. Она убивала с таким совершенством, какое он видел лишь у немногих, но она испугалась женщины, стирающей одежду?

Вопли. Стирка. Ухмылка на лице его брата.

– Банши?[5] – сорвалось с его губ, словно тихий вздох. Даже произнесение этого слова вызвало у Торина тошноту.

– Вряд ли это что-то серьезное. – В отличие от сестры, Гланнис, похоже, не впечатлилась легендарной прачкой. – Она ведь одна.

– Банши причитают по королевским семьям, только когда близка смерть, – на выходе из комнаты сказала Уна.

Королевские семьи. Торин знал историю прачки. О ней ходили легенды во всех мирах. Некоторые называли ее банши, но здесь она была бин-сидхе. У бин-сидхе было три облика: девственница, мать и старуха. Три облика одной и той же женщины. Она появлялась перед трагедиями. Она голосила, когда приближалась смерть королевской особи. У Торина хватило ума приказать своим ведьмам заколдовать дворец за три ночи до переворота. Пришли прачки – все трое, но их никто не услышал.

Все трое обычно вопили перед смертью короля. Если прачка была одна – перед смертью принца или принцессы.

«Или самозванца. Бин-сидхе знают, кто ты такой», – зазвучал в голове голос Шеймуса.

Возможно ли это? Мог ли вопль прачки относиться к Торину?

– За мятежниками, вероятнее всего, пришли бы трое. А тут всего лишь одна. Значит, близка смерть принца или принцессы. Но мы убили девушку. – Гланнис отмахнулась от бин-сидхе. – Скорее всего, она причитает по королеве. Не такая уж большая потеря. Возьмете новую жену. Плодовитую. Восстания прекратятся, если у вас будет собственный наследник.

Переворот Торина был тщательно подготовлен. Он не хотел рисковать. Он планировал его годами, в том числе платил предсказателям в трех разных мирах. Каждый из них видел одно и то же: Бронвин, его нелепая племянница-одуванчик, была единственной, кто способен нанести смертельный удар. Бек и Киан могли вернуть трон, но не убить Торина. Только кретинка Бронвин могла.

Но он ее похоронил.

Торин повернулся к брату.

– Ты сказал, что ненавидишь меня за то, что я убил твою жену.

Ведьмы уставились на него так, словно он сошел с ума.

– Ваше величество, мы не испытываем к вам ненависти. – Уна огляделась, будто внезапно что-то почувствовала, но не смогла увидеть. Гланнис тоже огляделась, но, похоже, ни одна из них не видела Шеймуса. Шеймус показывался только своему брату.

Торин не стал тратить на них время. Не существовало объяснений, которые могли бы иметь смысл, но он наткнулся на что-то важное. Ему вспомнились слова брата. Шеймус перестал ухмыляться.

Шеймус злился на него за потерю трона и жены. Он часто говорил о Беке и Киане. И никогда, ни разу не упомянул Бронвин. Торин думал, что это потому, что от брака дочери не было бы никакой пользы королевству. Шеймус не обращал внимания на девочку, разве что иногда брал ее на руки и кружил. Он гладил ее по голове и называл маленькой феей. Она была не особо важна.

Или же нет? Его брат изменился после своей смерти. Теперь он чертовски любил всех. Всех, кроме своей маленькой феи.

– Она жива. – Это было единственным объяснением. Каким-то образом эта дурочка выжила и подменила тело, чтобы его приняли за ее собственное. Возможно, именно поэтому она устроила пожар.

Шеймус покачал головой, но он и при жизни не был лжецом, и его превращение в слуага не решило проблему.

Торин взревел, и этот рев слился с воплем бин-сидхе. Он схватил Гланнис за горло и сжимал до тех пор, пока у ведьмы не вылезли из орбит глаза.

– Найдите Бронвин Финн!