Креольская честь

Глава 13

Ники уснула в своей маленькой каюте как раз в то время, когда небо стало постепенно светлеть.

В ее снах неизменно являлся Алекс. Вот он гонится за ней в утреннем тумане, тщетно пытается схватить. Каким-то несвойственным ему жалобным голосом он твердит о любви, вновь и вновь повторяет, как он ее любит. Но Ники только смеется резким пронзительным смехом, открыто обвиняющим его во лжи. Кажется, вот-вот он ее настигнет, но она каждый раз ускользает.

Наконец она уснула более крепким, спокойным сном. Так как в каюте не было окон, утренний свет не мог ее разбудить, и проснулась она позднее, чем собиралась. Но настроение у нее было бодрое. Она была готова встретить лицом к лицу то, что ее ждет, готова начать жизнь заново.

Ники налила воды из голубого кувшина в тазик, сполоснула сонные глаза, смочила и пригладила волосы. Заплела косу и уложила в тугой узел на затылке. Взяв саквояж, она открыла дверь каюты и вышла через коридор на палубу. Утренний ветер освежил ее и даже разрумянил щеки, и она повеселела.

Пароход сделал остановку, чтобы выгрузить часть груза. Ники увидела на берегу всего несколько домов. И ни одного человека, который мог бы отвезти ее в глубь материка. До Батон-Руж оставался еще один город Тот, который она обозревала сейчас, пользовался не очень хорошей репутацией, но Пики все же решила сойти именно здесь. Монтен, как назывался этот город, был не слишком велик, но и не слишком мал. Когда-то она побывала здесь вместе с отцом Одна здешняя дорога вела на север к Батон-Руж, другая — на восток к Хаммонду. По этой-то дороге она и решила поехать, чтобы свернуть на север к Джексону или направиться прямо в Атланту.

— Вы едете в Батон-Руж? — Эти слова, произнесенные с мягким южным акцентом, привлекли ее внимание. Худощавый пассажир упирался сапогом в борт. Он был ростом ниже Алекса, но достаточно высок. Светлокожий и темноволосый, он смотрел острым проницательным взглядом, от которого, казалось, ничто не ускользало.

— Нет, в Монтен, — поправила она и тут же пожалела, что сказала правду.

— Неплохой городок, — сказал пассажир. Он постучал пальцами по своей черной, с плоскими полями шляпе. — Меня зовут Престон, мэм. Трэвер Престон. Счастлив с вами познакомиться.

— Я тоже рада, — сказала она, не называя своего имени.

Он не стал ее выспрашивать, а просто стоял и смотрел на деревья и бедняцкие лачуги на берегу. В воде плескались и резвились полуголые темнокожие ребятишки. Их отцы, стоя чуть поодаль, ловили рыбу.

Трэвер Престон достал спичку из кармана своего жилета и зажег ее о поручень.

— Вы не возражаете», если я закурю? — спросил он с некоторым опозданием.

Ники покачала головой, вдыхая острый табачный запах. В своем черном сюртуке, плиссированной рубашке и полосатом голубом шелковом жилете он походил на профессионального игрока. Вид у него был не очень джентльменский, хотя и достаточно приличный.

— Ну, мне пора идти, — сказала она, — мой муж, вероятно, уже недоумевает, куда я запропастилась. Была рада познакомиться с вами, мистер Престон.

— И я тоже, мисс…

— Миссис, — поправила она. — Миссис Донован Сен-Мишель.

— Миссис Сен-Мишель, — повторил он.

Даже стоя к нему спиной, она чувствовала, как он оценивает ее опытным взглядом. Лгать она не умела. Ники подумала, что впредь не должна допускать подобных промахов.

На причале она присоединилась к небольшой группе пассажиров, которые сошли на берег: толстяк в заношенном сюртуке, пышногрудая женщина из Ла-Ронд, супружеская пара с выводком детей. Город выглядел таким, каким сохранился в ее памяти: типичный перевалочный пункт между Миссисипи и глубинными частями страны. Вдоль центральной улицы тянулись магазины, таверны и дома, которые пользовались дурной славой. Более респектабельные магазины находились на внутренних улицах.

Уже совсем рассвело, солнце начинало пригревать, но пока еще было прохладно. Большинство заведений на набережной еще не открывались, лишь некоторые обслуживали своих клиентов всю ночь.

Николь подождала, пока все уйдут, затем пошла по набережной к транспортной конторе, надеясь нанять там какой-нибудь экипаж — Потеряли своего мужа, мэм? — послышался вдруг сзади голос Трэвера Престона.

— Он… он ушел вперед.

— Оставлять леди одну в этой части города не стоит, — протянул он. Когда он улыбался, то выглядел вполне милым, хотя что-то в нем беспокоило.

— Вам что-нибудь нужно, мистер Престон?

— Нет, мэм. Просто я решил, что вы нуждаетесь в помощи.

— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи. — И, расправив плечи, она зашагала по улице. Престон шел почти рядом, но она делала вид, будто не замечает его. Николь хотела было сказать, чтобы он оставил ее, как вдруг из таверны вывалились двое пьяных и чуть не сбили ее с ног. Она упала бы, если бы Престон не успел придержать ее за талию.

— Трудно поверить, что такая крошка, как вы, не нуждается в помощи. — Он приложил руку к шляпе и пошел прочь.

Поколебавшись с минуту, Николь догнала его.

— Извините. Я была недостаточно вежлива. Конечно, я нуждаюсь в помощи. Я направляюсь в Атланту. И была бы вам очень признательна, если бы вы помогли мне найти какой-нибудь экипаж Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Послушайте, моя маленькая леди, это же чертовски длинный путь. Вы не сможете преодолеть его одна, без сопровождающих.

— Уверяю вас, что осилю его, мистер Престон. — Она хотела добавить: «И я не ваша „маленькая леди“. Я не „маленькая леди“ Александра и кого-нибудь еще». — Но все же было бы лучше, если бы вы мне помогли.

Всего мгновение Престон колебался, пожирая взглядом ее фигуру в дорогом платье.

— Хорошо, мэм. Если вы так решительно настроены, то я знаю одного человека, который с радостью отвез бы вас по крайней мере до Хаммонда.

— Это было бы замечательно.

Оттуда она рассчитывала проехать дальше на восток.

Извинившись, Престон оставил ее и зашел в таверну. Немного погодя он вышел с коренастым человеком, который, казалось, был срублен топором.

— Это Маркус. Он отвезет вас в Хаммонд за десять долларов.

Сумма показалась Ники непомерно большой.

— А на пяти мы не сойдемся?

Маркус рассмеялся. Его толстый живот заходил ходуном от смеха.

— Десять.

— Пять, — настаивала она, сознавая, как туго у нее с деньгами.

Они ударили по рукам, и Маркус отправился на конный двор.

Престон предложил ей чуточку подождать. Они с Маркусом вошли в сарай и выкатили видавшую виды повозку. Колеса у нее выглядели так, будто отвалятся при первом же толчке. Да и костлявый мерин, которого вывел из конюшни Маркус, ковылял так, что, казалось, каждый его шаг может оказаться последним.

Она не удержалась от вопроса:

— Вы что, никогда его не кормите?

— Не тревожьтесь, старый Зик довезет вас до места, — заверил ее Маркус.

Трэвер Престон помог ей взобраться на повозку.

— Благодарю вас, мистер Престон.

— Приятно было познакомиться, мэм. — Он притронулся к шляпе и улыбнулся, провожая взглядом повозку.

Ники облегченно вздохнула. После того как она доберется до Хаммонда и решит, куда направиться дальше, Алексу будет трудно ее отыскать. Скорее всего она никогда больше его не увидит. Он женится на Клариссе, заведет себе новую любовницу и заживет так, как ему нравится.

Отчужденный.

Равнодушный.

Никем не любимый.

Но почему ей больно думать, что он будет жить без нее?

Что ей до того, счастлив он или нет? Что заставляет людей симпатизировать Александру, уважать его? Вероятно, то, что он заботится о них — они просто платят ему заботой за заботу. «Да, он заботится обо всех. Обо всех, кроме меня…»

— Тпру! — вдруг хрипло осадил коня Маркус, изо всех сил натягивая поводья. Они проехали всего несколько миль вдоль сахарных плантаций, где работали негры. Здесь было пустынно. С одной стороны тянулись болота. С другой — пустоши. Над головой у путешественников с ветвей деревьев противно каркали вороны.

— Почему мы остановились?

— Старому Зику надо отдохнуть, — сказал Маркус.

— Но мы проехали всего несколько миль. Не мог же он так быстро устать!

Маркус только пожал своими квадратными плечами.

— Извините, мэм, — послышался голос откуда-то со стороны болота. — Мне чертовски неприятно огорчать вас, но я вынужден это сделать. — Из-за насыпи вылез Трэвер Престон и пошел по направлению к ним.

— Что вы тут делаете? Что вы имеете в виду?

Престон подошел к повозке, схватил Ники за талию и ссадил ее на землю.

— Я еду в Хаммонд, — напомнила она. — Вы сказали, что поможете.

— Не все в жизни получается так, как нам хочется. Будьте любезны, передайте мне свой саквояж: мы с Маркусом поедем дальше одни.

Ники увидела за его спиной двух оседланных лошадей.

— Мне придется вас связать, но я сделаю это не очень туго. Как только распутаете веревку, сможете вернуться на этой колымаге обратно в город.

— Стало быть, вы действуете заодно? Давно знакомы?

— Никогда не видел этого человека, — сказал Престон. — Но мы оба нуждаемся в деньгах.

— У меня… нет… денег. — Она вцепилась в ручку своего саквояжа.

Престон вновь внимательно ее осмотрел, обращая особое внимание на изысканный покрой дорогого темно-синего костюма для верховой езды.

— Леди, такая одежда стоит недешево. Отдайте мне саквояж.

Он протянул руку, но она увернулась.

— Я говорю правду. У меня нет денег. Вернее, есть, но очень мало, как раз столько, чтобы доехать до Атланты.

— Куда? — Он поднял тонкую темную бровь.

— Я… я хочу сказать, что должна добраться до Хаммонда. Там я должна встретиться с мужем.

— Донованом Сен-Мишелем, — саркастически сказал он.

— Да, именно.

Престон хохотнул.

— Много лгунишек повидал я на своем веку, но вы самая отъявленная. Знаете, что я думаю? Вы просто-напросто сбежали. И скорее всего мистер Донован Сен-Мишель или какой-то другой человек, который считает себя вашим мужем, готов выложить кучу денег, чтобы вернуть вас домой.

— Что и говорить, она просто красотка, — вставил Маркус. — А до чего же хороши ее рыжие кудри!

— Она прехорошенькая. И с хорошим вкусом. Не из тех женщин, которые путешествуют в одиночку.

— Я ни от кого не сбежала, — соврала она.

Престон пропустил ее слова мимо ушей.

— Если у нее нет денег, может, мы отвезем ее обратно в Монтен? Наверное, ее разыскивает констебль. Скорее всего она жена или дочь какого-нибудь богатого-человека и за нее объявлено вознаграждение.

— Нет, — резко крикнула Ники. — Я им скажу, что вы пытались ограбить меня.

— Если ты беглая, а я бьюсь об заклад, что это именно так, они поверят нам, а не тебе.

— Ничего у вас не выйдет, — сказала Ники. Она быстро шагнула назад, открыла саквояж и вытащила пистолет Алекса. — Если ты сделаешь шаг в мою сторону, я выстрелю.

Престон рассмеялся и вытащил заткнутый за пояс бриджей пистолет.

— Видишь? И у меня такой. Лучше убери свой, пока не поранилась.

И с этой улыбкой он бросился к ней. Ники нажала спусковой крючок Ее руку отбросило назад, в воздухе запахло едким пороховым дымом. К ее ногам, тихо постанывая, рухнул Трэвер Престон. Отбросив пистолет, она нагнулась и схватила лежавшее в грязи оружие Престона, которое было многозарядным в отличие от пистолета Алекса.

— Не вздумай и ты что-то выкинуть, — стараясь, чтобы ее голос не дрожал, предупредила она Маркуса, который слез с повозки Она решительно навела на него пистолет. — Ты уже понял, что я слов на ветер не бросаю?..

— Да, мэм.

— Подойди ближе. — Маркус повиновался. — А теперь повернись и скрести руки за спиной.

Когда Маркус скрестил свои неуклюжие руки, Ники связала их всего-навсего носовым платком. Конечно, такие путы долго не могли бы продержаться, но Ники на это и не рассчитывала. Трэвер Престон, постанывая, слегка приподнялся. Пуля задела его плечо.

— Извините, мистер Престон, — сказала Николь. — Я никому не собиралась причинять боль, но я сыта по горло грубыми приставаниями. Заткните рубашкой рану, чтобы остановить кровотечение и обратитесь к ближайшему доктору.

Она села в повозку и слегка подстегнула лошадь. К ее изумлению, старый Зик потрусил рысью и бодро прокатил ее несколько миль.

Через час она сбавила темп и в течение дня уже не торопилась. До Хаммонда она, конечно, не доедет, но наверняка вдоль дороги ей встретятся постоялые дворы. В первом же она остановится на ночлег.

Ники старалась не вспоминать, какой опасности избежала.

Если бы Трэвер Престон вернул ее в Монтен, рано или поздно там установили бы, кто она и кому принадлежит. До приезда Алекса, если бы он соизволил приехать, ей пришлось бы сидеть в тюрьме.

При одной этой мысли по спине у нее побежали мурашки.

Затем она приободрилась. Теперь, когда опасность миновала, она стала думать, что весьма удачно выбралась из щекотливого положения. Она разделалась с этими людьми, как это сделал бы Алекс. Защитила справедливость и себя. Доктор быстро вылечит Престона. Вряд ли он обратится в полицию, ибо она уже далеко уехала, да и рассчитывать на вознаграждение двум жуликам не приходится.

Как и поклялась, она сама о себе позаботилась. И если понадобится, сделает это вновь. Не нужен ей ни Александр, ни кто-нибудь другой. Она сделала первый настоящий шаг к свободе.

Почему же внутренний голос все время твердит ей, что свобода от Алекса — всего-навсего другая сторона одиночества?

Алекс сел на «Прекрасную креолку» в Ла-Ронд и поплыл вверх по реке. Он хорошо знал капитана Мэддокса, седеющего пожилого человека, который водил роскошный пароход вот уже пять лет. За приличное вознаграждение капитан согласился сделать дополнительные остановки по пути «Мемфисской леди».

Каждый раз, когда «Креолка» причаливала, Алекс сходил на берег и быстро опрашивал всех, кто мог видеть одинокую беглянку.

Один худощавый блондин, который работал на конечном причале, как раз этой ночью находился на «Мемфисской леди». Он припомнил, что девушка, соответствующая описанию Алекса, села в Ла-Ронд, но больше он ее не видел и не знает, где она сошла.

— Очень красивая женщина, — сказал худощавый. — Волосы просто необыкновенного цвета Да и глаза — сине-зеленые. Аквамариновые. Не ослепительная красавица, и все же очень хороша собой. И такая соблазнительная фигурка.

— Это она, — дрогнувшим голосом сказал Алекс. Чересчур точное описание блондина вызвало у него и гнев, и боль.

Ники хороша собой, по-девичьи наивна и одинока. Ему было неприятно при мысли, что на нее будут глазеть мужчины, недоумевая, почему она путешествует одна, без спутника.

Стараясь размышлять хладнокровно, он подвергал сомнению свои чувства. Почему она занимает такое важное место в его сердце? Почему он не вернул ей контракт и не позволил уехать куда она хотела? Тут он вспомнил о ее доброте. Она столько выстрадала, а по-прежнему смотрит на мир такими чистыми, простодушными глазами. Она нуждается в мужской защите, в его защите. Все, что он от нее требует, — отбросить дурацкую гордыню.

Алекс стиснул зубы. Ники принадлежит ему. И никому больше! Трудно сказать, плохо ли, хорошо ли он поступил, вне брака овладев ею, но он несет за нее ответственность и не позволит ей ускользнуть от него.

Он вновь и вновь клялся, что непременно ее отыщет, но к концу дня его беспокойство стало усиливаться. До Батон-Руж оставалась всего одна остановка. Что, если она изменила свое решение и отправилась еще дальше, вверх по реке? Что, если Даниэль все-таки обманула его. И то и другое представлялось маловероятным. Даниэль не посмела бы обмануть его, а Ники не имеет обыкновения менять принятые решения, у нее просто дьявольское упрямство. Если он не найдет никаких следов в городишке Монтен, он перевернет вверх дном весь Батон-Руж, затем вернется назад, еще раз тщательно проверяя все попутные города.

Алекс чертыхнулся: такие поиски требовали много времени. Мог ли он позволить себе терять столько дней?!

Расхаживая по палубе, он то и дело поглядывал на берег.

Алекс испытывал страшное беспокойство за Ники: кто знает, что может с ней случиться? И тут же проклинал ее, строя планы мести, когда наконец догонит ее.

— Следующая остановка — Монтен, — сказал один из стюардов, проходя мимо.

Александр сошел на берег вместе с пассажирами.

— Я видел эту девушку, — сказал один из носильщиков. — Очень хорошенькая. Она ждала, пока все остальные уйдут, и пошла по набережной в транспортную контору.

— Спасибо, — с облегчением сказал Алекс. Теперь по крайней мере он знал, откуда начинать поиски. — Вы оказали мне большую услугу.

Вручив носильщику монету, Алекс вернулся на пароход, взял свою дорожную сумку и, перебросив ее через плечо, спустился на причал, где среди других лошадей его ждал Макс.

Сойдя на берег, Алекс оседлал жеребца и поскакал в транспортную контору Оказалось, что Ники туда не заходила. Отгоняя всяческие опасения, он направился на конный двор.

— Она приходила сюда в сопровождении двух мужчин, — сказал владелец двора, лысеющий мужчина с седыми, закрученными кверху усами, — какого-то коренастого парня и игрока.

Они наняли по дешевке старую телегу и поехали в Хаммонд. Не знаю, как насчет игрока, а коренастый и девушка точно поехали.

А куда делся игрок, я не знаю.

— Давно они уехали? — Беспокойство Алекса росло с каждой минутой.

— Еще до полудня.

— Спасибо. — Догнать их ему представлялось вполне возможным Макс не подведет. К ночи они скорее всего остановятся на каком-нибудь постоялом дворе. Остается лишь надеяться, что с Николь все будет в порядке и что ее сопровождающие заинтересованы только в ее деньгах.

«В моих деньгах», — поправился он, мысленно выругавшись. Когда он догонит эту беглянку, он ей покажет.

Ники смертельно устала. Когда она увидела, что солнце уже садится, совсем забеспокоилась. Скоро уже стемнеет. Если она не найдет пристанища, ей придется ночевать прямо в повозке.

— Иди, иди, мой дорогой, — молила она старого Зика, к которому успела даже привязаться. — Продержись хотя бы еще чуть-чуть.

Она решила, что купит ему овса и сена и накормит вдоволь, а сама пересядет в почтовую карету. Зик тихо заржал, словно угадав ее мысли, и потрусил дальше.

Уже стемнело, дорогу освещал лишь месяц, а она все ехала. Достигнув дальнего поворота, она вдруг задрожала от холода и пожалела, что не прихватила с собой ничего потеплее.

Немного времени спустя она увидела вдалеке какие-то желтые точки. Подъехав ближе, она разглядела окна. Это был двухэтажный постоялый двор.

— Слава Богу, — с облегчением вздохнула Ники.

От тряски на деревянном сиденье болели все мышцы и суставы. Натянув поводья, она остановила лошадь, спустилась с повозки и слегка размялась.

Из дома доносились мужские голоса, не очень стройное пение и бренчание расстроенного пианино.

— Вам помочь, мэм? — предложил появившийся из-за угла маленький негритенок.

— Да, пожалуйста. Позаботься о моей лошади. Проследи, чтобы ей дали торбу овса и сена.

— Да, мэм, — сказал мальчик.

Он повел старого Зика в конюшню, а Ники поднялась по кирпичным ступеням и открыла тяжелую деревянную дверь.

Низкий потолок таверны подпирали толстые резные балки, окна были зарешечены. Строили ее, видимо, испанцы, хотя последующие хозяева изрядно попортили ее интерьер.

— Вы кого-то ищете? — спросил хозяин, оглядывая ее с ног до головы. Говорил он с французским акцентом, куда более сильным, чем у Алекса.

— Я должна встретиться здесь с моим мужем, Донованом Сен-Мишелем.

— Боюсь, что он еще не приехал. — Хозяин, здоровенный мужчина с густыми черными длинными волосами, массивными плечами и руками и окладистой черной бородой, приветливо улыбнулся.

— Значит, скоро приедет, — сказала она. — А пока мне нужна комната.

— Только для вас одной?

— Я же сказала, вот-вот приедет мой муж.

— Да, да, вы так сказали.

Он вытер свои ручищи о полотенце, заткнутое аа пояс плотного кожаного передника.

— Его зовут Донован Сен-Мишель, да?

— Да.

— Так я и думал. Когда он приедет, я пошлю его к вам.

— Буду признательна.

— Но заплатить вы должны вперед.

— Да, конечно, — согласилась она, как будто знала это заранее.

Она вытащила из своего саквояжа кожаный мешочек с монетами.

— Я хочу поужинать. А ваш мальчик должен покормить моего коня Хозяин пробурчал, что все понял, и назвал сумму, которую ей следует заплатить. Она показалась ей слишком большой, но Ники была очень утомлена и не стала торговаться. К тому же в таверне было полно мужчин, которые с любопытством за ней наблюдали.

Некоторые отпускали похотливые шуточки по ее адресу и сами же похохатывали. Обслуживали зал две официантки, разносившие кружки эля и стаканы с вином.

Когда она вслед за французом поднималась по лестнице, зазвонил дверной колокольчик и вошел рыжий мужчина в запыленной драгунской форме. Ники почти не обратила на него внимания. Хозяин отпер дверь и сказал:

— В туалет можно попасть по черной лестнице.

Маленькая комнатка оказалась на удивление уютной и опрятной, хотя и по-спартански обставленной На кровати лежал набитый мхом матрас, одеяла выглядели теплыми и чистыми.

Над старым обшарпанным дубовым бюро висело небольшое зеркало. Для нее уже были приготовлены кувшин и тазик. Огня в камине не было, но холод особенно не чувствовался.

В ожидании ужина Ники бросила саквояж на постель и стала расчесывать волосы. Пользуясь серебряной щеткой, прихваченной из Бель-Шен, единственной ценной вещью, которую она позволила себе взять, Ники причесала длинные волнистые пряди. Они ярко засверкали в свете плошки с китовым жиром.

Послышался стук в дверь. Грудастая служанка поставила поднос с едой на стол.

— Спасибо, — сказала Ники, награждая ее улыбкой вместо чаевых.

От запаха поджаренного хлеба и жаркого у нее дотекли слюнки.

Сначала она поест, затем снимет свою пыльную одежду, осушит бокал вина и, смертельно усталая, тут же уснет..

Молодой рыжий драгун уселся на стул и хватил кулаком по столу.

— А ну принесите мне рома, да поскорее!

Официантка поспешила принести выпивку, которую он уничтожил одним залпом.

— Еще! — потребовал он, на этот раз широко ухмыляясь и звучно шлепнув ее по заду. Широкобедрая служанка захихикала и, пританцовывая, поспешила прочь.

В любой другой вечер Сентимус К. Уоткинс вполне довольствовался бы ее ласками. Но только не в этот. Он получил повышение и намеревался отпраздновать это событие. Как следует набраться рома, а затем переспать с самой аппетитной девицей в таверне.

— Как тебя звать, парень? — спросил лысеющий одноглазый человек, видимо, матрос, сидевший на скамье напротив него.

— Сен-Уоткинс, — Он протянул худую руку.

— Подходящее имя для боевого солдата, — сказал матрос, принимая руку. — Сержант?

— С сегодняшнего дня капрал.

— А меня зовут Уилок Аптон. — Матрос хлопнул себя по спине, затем повернулся к служанке, которая стояла тут же, над его плечом. — Принеси парню выпить, — с ухмылкой сказал он. — А заодно и мне тоже.

Через час матрос отбивал на столе ритм, распевая веселую морскую песню.

Будучи навеселе и надеясь позабавиться с какой-нибудь девицей, Сеп чувствовал себя превосходно.

Он подошел к дубовой стойке, где хозяин наливал вино из бочонка.

— Мне нужна самая хорошая девица во всей таверне.

— Это Дезире, — сказал француз, показывая на широкобедрую официантку, которая обслуживала зал в этот вечер.

Сеп покачал головой:

— Только не сегодня. Карманы у меня набиты монетами, живот полон рома. Мне нужно что-нибудь такое особенное… — И он позвенел кошельком с монетами по стойке.

Хозяин погладил бороду.

— Есть у меня и кое-что особенное, — сказал он, показав глазами на лестницу. — Но она из дорогих.

— Сегодня я щедро плачу.

— У этой волосы как медь, — разогреваясь, начал говорить хозяин. — Талия вот такая тоненькая, — показал он пальцами. — А глаза цвета морской волны.

Сеп одобрительно улыбнулся, но хозяин, пожав плечами, охладил его пыл.

— Но может быть, ты ее и не захочешь. Видишь ли, она любит настоящих мужчин. Таких, которые могут взять ее против воли. Что бы она там ни делала. Понятно?

Драгун выпятил грудь.

— Я покажу ей, какой я мужчина. Она меня не скоро забудет.

— Ты уверен?

— Еще бы.

Хозяин хлопнул его по спине.

— А ну-ка покажи свои денежки. Я думаю, мы поладим.

Когда Сеп открыл дверь Ники ключом, который дал ему хозяин, то убедился, что ему говорили правду. Девушка и впрямь была красоткой. Какой-то миг он стоял в дверях и, подняв лампу, рассматривал ее, любуясь разметавшимися по подушке волосами.

Ее глаза были закрыты, на щеках лежали густые темно-золотые ресницы, губы — пухлые, нежно-розовые. На ней была простая белая ночная рубашка, которая соблазнительно обрисовывала ее округлые груди.

Сеп решительно вошел в комнату и поставил лампу на столик. Предвкушая наслаждение, он молча отстегнул пояс со шпагой, стащил тяжелые черные сапоги и, расстегнув медные пуговицы на мундире, снял и его. Затем сдернул с себя красное нижнее белье, оставшись нагишом. После долгих месяцев службы на благо страны тело у него было подтянутое и жилистое.

Сеп ощупал дрожащими пальцами ее грудь, расстегнул ночную рубашку и засунул руку внутрь. Ощутив, какая гладкая у нее кожа, какой упругий сосок, Сеп почувствовал сильное желание. Только бы поднять белую полотняную рубашку.

Нагнувшись, он коснулся ее губ легким поцелуем, и она вздохнула. А затем открыла глаза необыкновенного аквамаринового цвета.

— Алекс? — шепнула она.

«Кто этот счастливчик?» — с любопытством подумал он.

При виде ее приоткрытых губ им овладело нестерпимое искушение поцеловать ее. Сеп прильнул к ее губам и сунул язык внутрь. В следующий миг она вцепилась в его ярко-рыжую шевелюру и впилась зубами в язык.

Громко завопив, он отпрянул от нее. Из языка полилась кровь. Но он быстро ухватил ее за кисти и навалился на нее всем телом.

— Убирайся из моей комнаты? — вопила она, тщетно пытаясь приподняться.

Сел только улыбнулся. Он был готов к такому обороту событий. Первое предупреждение, которое он получил, было довольно неприятным.

— Уж я на тебе покатаюсь, милая леди. Хочешь сопротивляйся, хочешь нет, я все равно тебя уделаю.

— Нет! — закричала она, но он зажал ей рот губами.

Ники царапалась, брыкалась, всячески выкручивалась, стараясь освободиться. Она ощущала, как в ее бедро упирается набухший член, в то время как драгун старался раздвинуть ей ноги. Однако ее доблестное сопротивление привело лишь к тому, что ее ночная рубашка разорвалась, а волосы рассыпались по всей постели. Когда она вновь попыталась укусить его, он схватил одной рукой обе ее кисти, а другой зажал ей рот.

— Все равно я оседлаю тебя, леди. Сегодня ты узнаешь, что такое настоящий мужчина.

Сжав ноги, Ники молча боролась. Пистолет Трэвера Престона все еще лежал в саквояже, в нескольких футах от нее.

Если бы она могла высвободиться, она дотянулась бы до него.

Это «если бы» казалось почти нереальным…