Крошка Черити

Глава 13

Саймон, знавший родные края как свои пять пальцев, подъехал к Инглхерсту около трех часов дня и у самых ворот догнал ландо, украшенное по бокам геральдическими щитами с титулом владелицы. При помощи двух не слишком сильных, но чувствительных ударов хлыстом он существенно сократил скорость своего передвижения, стараясь держаться на приличном расстоянии позади, пока не рассмотрит сидевшую в ландо даму, спрятавшуюся от солнцепека под зонтиком. Наконец ландо подъехало к дому; дама закрыла зонтик, и Саймон с облегчением убедился, что это не леди Силвердейл, как он опасался, а ее дочь. Он немедленно пришпорил усталое животное и помчался вперед, выкрикивая на ходу:

– Хетта, Хетта! Постой минуту! Я должен поговорить с тобой!

Она остановилась, быстро оглянулась и воскликнула:

– Саймон! Господи, что ты тут делаешь? Я думала, ты в Брайтоне. Ты из Вулвершема?

– Нет, из Лондона.

Он спешился и бросил поводья одному из лакеев, вышедших из дома. Лаконично распорядившись, чтобы лошадь немедленно передали на попечение старшего конюха, Саймон отвернулся и схватил протянутую ему руку Хетты, быстро прошептав:

– Нам нужно поговорить наедине! Хочу рассказать кое-что очень важное!

Она удивилась:

– В чем дело, Саймон? Если у тебя плохие новости, выкладывай поскорей, умоляю тебя! Ваши родители?.. Десфорд?.. С ними что-то случилось?

– Нет, нет, ничего подобного! – успокоил он Генриетту. – Но новости – скверные, очень скверные! К вам едет Уилфред Стин!

– Уилфред Стин? – воскликнула она. – Но я думала, он умер!

– Да нет, – сказал Саймон, – он настолько жив, что нанес мне визит сегодня утром.

– Не вижу в этом ничего страшного. Ох, что ты за ужасное существо, Саймон! Перепугал меня до смерти!

– Увидишь, когда он появится, – заверил ее Саймон. – Это просто потрясающий парень!

– Ох, милый, как это неудачно, – сказала Генриетта, заметно огорченная.

– Ты права. Я расскажу тебе, что между нами произошло, но не сейчас! Не хочу, чтобы кто-нибудь из прислуги подслушал.

– Да, действительно. Пойдем в дом. Можешь подождать меня в «греческом» салоне. Я задержусь на пару минут, не больше – мне нужно зайти к маме. Я все утро просидела с бедной миссис Митчем, а ты ведь знаешь маму! Стоит мне удалиться от дома больше чем на пять миль, она воображает всяческие несчастья, подстерегающие меня на пути. Если меня не похитят разбойники, то по крайней мере коляска разобьется – и я вместе с ней… Полный вздор, но спорить с ней бессмысленно. Скорее всего, сейчас она уже в полном отчаянии, поскольку меня не было целых пять часов!

Она торопливо взбежала по лестнице, придерживая одной рукой юбку изящного муслинового платья. На террасе ее встретил необыкновенно мрачный Гримшоу:

– Благодарение Господу, вы вернулись, мисс Хетта!

– Ну разумеется, я вернулась! – немного раздраженно сказала она. – Я была не на Северном полюсе! Как вам должно быть известно, я проехала не больше двадцати миль в нашем ландо, с надежным кучером, в сопровождении двух лакеев, готовых отразить нападение любых злоумышленников, так что для дурных предчувствий не было ни малейших оснований!

– Прошу прощения, мисс, состояние ее светлости заставило нас всех дожидаться вашего возвращения с большим нетерпением! Она перенесла ужасный удар и находится в страшном расстройстве!

– Господи, она заболела? Произошел несчастный случай?

– Я бы так не сказал, – с глубоким вздохом произнес Гримшоу и бросил на Хетту укоризненный взгляд. – Но миледи стало дурно, когда до нее донеслись ужасные новости…

– Какие новости? – встревоженно перебила Генриетта.

– Сожалею, что приходится говорить это, мисс, – произнес Гримшоу с затаенным злорадным удовлетворением, – имеются веские причины подозревать, что сэр Чарлз сбежал с мисс Стин.

– О Господи! – за плечом у Генриетты простонал Саймон. – Вот теперь мы в капкане!

– Чушь, – отрезала она. – Как вы смеете нести такой вздор, Гримшоу? У кого хватило бессовестной наглости преподнести такую историю ее светлости? Вы или Кардл, отвечайте? Я готова поверить, что оба, – потому что оба вы с той минуты, как мисс Стин вошла в этот дом, пытались очернить ее в глазах моей матери! Я больше не желаю слышать от вас ни слова – но обещаю, что вам придется выслушать очень много слов от сэра Чарльза, когда я расскажу ему о ваших злобных измышлениях! Я сейчас направляюсь к моей матери, но мне сегодня должен нанести визит мистер Стин. Когда он прибудет, вы пригласите его в библиотеку и сообщите мне об этом.

Перед этим натиском, таким же устрашающим, как и неожиданным, Гримшоу дрогнул.

– Да, мисс Хетта! – торопливо пробормотал он. – Ее светлость прилегла на диван в гостиной, мисс! Несколько капель лауданума немного подкрепили миледи. Это не я рассказал ей о побеге сэра Чарльза и мисс Стин, уж будьте уверены, я бы не сказал ни слова до вашего возвращения…

– Идите и выполняйте мои приказания! – величественно бросила Генриетта.

– Да, мисс! – почти заискивающе произнес Гримшоу. – Я провожу мистера Стина в библиотеку, как вы приказали, мисс!

– Или барона Монте Тоскано! – вставил Саймон. Генриетта, направившаяся в гостиную, остановилась и быстро сказала:

– Нет, нет, Саймон! Я не могу принимать незнакомцев в такое время!

– Это тот же человек! – вполголоса объяснил он. – Я все расскажу тебе позже! Умоляю, Хетта, не встречайся с ним, пока не выслушаешь меня!

Генриетта озадаченно взглянула на него, но пообещала зайти в «греческий» салон, как только сможет.

Открывшаяся ее глазам сцена красноречиво свидетельствовала о том, как подействовала на леди Силвердейл гнусная выдумка. Миледи, постанывая, раскинулась на диване; мисс Кардл размахивала у нее перед носом флакончиком с ароматическими солями, одновременно растирая ей виски платком, смоченным в уксусе; на столике около дивана выстроилась шеренга аптекарских склянок, от лауданума и настойки валерианового корня до сердечных капель Годфри.

– Благодарение Господу, вы наконец вернулись, мисс Генриетта! – трагически воскликнула мисс Кардл. – Посмотрите, что сотворило это коварное существо с ее светлостью!

– Ох, Хетта! – простонала леди Силвердейл, открывая глаза и протягивая к ней руку.

– Да, мама, я здесь, – успокаивающим тоном сказала Генриетта. Она взяла дрожащую руку матери и, похлопывая по ней, холодно бросила: – Вы можете идти, Кардл.

– Ничто на свете, – драматически воскликнула Кардл, – не заставит меня покинуть мою обожаемую госпожу!

– Ваша госпожа больше не нуждается в ваших услугах, за ней есть кому присмотреть, – отрезала Генриетта. – Эта демонстрация преданности была бы убедительней, если б не по вашей вине возник такой переполох! Я поговорю с вами позже; а сейчас, будьте любезны, ступайте и оставьте нас.

– Неужели я дожила до того, что со мной так разговаривают! – заламывая руки, простонала Кардл и возвела глаза к потолку. – И это после стольких лет моей преданной службы миледи!

–Да, да, но сейчас уходите! – неожиданно произнесла ее светлость, отталкивая руку, сжимавшую пропитанный ароматическим уксусом платок. – И уберите эту пахучую дрянь! Вы же знаете, что я ее терпеть не могу! Ох, Хетта, спасибо, моя дорогая, – добавила миледи, обращаясь к дочери, протягивавшей ей свежий платок, надушенный лавандовой водой. Прижав его к лицу, миледи произнесла: – Как чудесно освежает! Видите, Кардл, мисс Хетта гораздо лучше вас умеет позаботиться обо мне, так что вы можете спокойно оставить меня. И заберите уксус, и лауданум, и все эти склянки, кроме капель с асафетидой, потому что я опасаюсь нового приступа! И дайте мне мою ароматическую соль, будьте любезны! И можете оставить коричную воду, но только не капли Годфри, они мне совершенно не подходят. И умоляю вас, Кардл, прекратите всхлипывать – мои нервы расшатаны, я в ужасном состоянии, и мне неприятно, когда рядом со мной рыдают!

К концу этой речи, неожиданно энергичной для особы, только что, казалось бы, находившейся за гранью человеческого страдания, Кардл поняла, что ей придется убраться. Она отступила с предельной неохотой, облегчая свои поруганные чувства укоризненными вздохами. Собрав все отвергнутые бутылочки, она понуро поплелась к двери, позволив себе задержаться лишь на секунду, чтобы с сожалением взглянуть на госпожу и с откровенной неприязнью на Генриетту.

– Ну вот, как нам хорошо теперь вдвоем! – тепло сказала Генриетта.

– Мне уже больше никогда не будет хорошо ни на минуту! – сказала леди Силвердейл, снова впадая в отчаяние. – Ах, Хетта, ты просто не представляешь, что случилось!

– Действительно, – согласилась Генриетта, усаживаясь около матери, и бросила свою красивую шляпу из шелковой соломки в стоящее рядом кресло. – Гримшоу рассказал мне совершенно смехотворную историю, ни одному слову которой я поверить не могу. Так что прошу вас, расскажите мне, что произошло на самом деле!

– Увы, это не смехотворная история! Чарли сбежал с негодной девчонкой, которую Десфорд уговорил меня приютить! Я никогда его не прощу, никогда! Господь свидетель, мне так этого не хотелось, она мне сразу не понравилась! В ней всегда чувствовалось что-то подозрительное. Эти льстивые ужимки, знаешь ли, мне совсем не по душе! Ты помнишь, я много раз об этом говорила!

– Нет, не помню, – сухо сказала Генриетта. – Впрочем, это не важно. Важно другое – эта бессмысленная выдумка, что Чарли сбежал с Черри Стин. Это вздор! Он нравился Черри не больше любого другого молодого человека!

– Это все притворство, которого и следовало ожидать от дочери Уилфреда Стина! Теперь мне ясно, что она с самого начала решила подцепить себе мужа. Можно не сомневаться, что она попыталась строить глазки Десфорду, – но такой искушенный повеса, как он (позор ему!), сразу же раскусил ее уловки и избавился от нее – за мой счет! Хетта, отказавшись выйти за него, ты спаслась от большой беды! Признаюсь, я была страшно разочарована в то время, хоть ты и не особенно этим интересовалась. Но теперь я счастлива, что ты не стала женой такого беспринципного негодяя! Ты была бы несчастна, дорогая! Забудь все мои упреки, ничто на свете больше не убедит меня одобрить ваш союз!

– Так как вопрос больше не поднимался, – спокойно сказала Генриетта, – стоит ли нам тратить время на обсуждение нравственности Десфорда?

– Нет, конечно! У меня определенно нет желания говорить о нем! Я больше видеть его не желаю и даже думать о нем! Если ему хватит наглости показаться в нашем доме, Гримшоу получит надлежащие инструкции! Привести эту оборванку ко мне – подбросить ее бедному Чарли, заморочив тебя глупыми сказками!..

Зная по опыту, что всякие возражения бессмысленны, когда миледи так распалится, Генриетта подождала, пока ее светлость остановится набрать воздуха, и, воспользовавшись паузой, спросила:

– Но почему Чарли сбежал с Черри?

– Он сделал это в припадке безумия!

– Никогда бы не подумала, что даже такой легкомысленный мальчишка, как Чарли, способен по такой причине сбежать с девушкой – да еще и с девушкой, к которой он не проявлял никакого интереса!

– Он не легкомысленный! – вспыхнула леди Силвердейл. – А что касается интереса – я сегодня, ровно за час до того, как он исчез, видела своими глазами, как он ее обнимает и целует!

– Обнимает? Прошу тебя, объясни мне, как он мог кого-то обнимать с рукой в лубке и двумя сломанными ребрами? – скептически поинтересовалась Генриетта.

– Он обнимал ее левой рукой, разумеется, и целовал, как раз когда я вошла в комнату! И больше того, Хетта, она даже не пыталась оттолкнуть его!

– Следовало бы поблагодарить ее за это, мэм! Учитывая, что только вчера доктор Фостон качал головой, уговаривая Чарли быть как можно осторожней, потому что сломанные ребра ужасно болезненны, я думаю, Черри проявила исключительное благородство, не отталкивая его! Не сомневаюсь, она ни минуты не забывала, чем это может кончиться.

– Как ты можешь быть так слепа, Генриетта?.. Как ты можешь ребячиться в такую минуту? – воскликнула леди Силвердейл. – Я давно заметила, что она кокетка, – правда, мне даже пришлось один раз предостеречь ее! – и Кардл тоже говорит…

– Я не желаю слышать, что говорит Кардл, мэм! – с горячностью воскликнула Генриетта. – Ее болтовня меня не интересует! Она невзлюбила Черри с первого дня и не упускала ни единой возможности очернить ее!

– Кардл мне предана! – сказала леди Силвердейл. – По крайней мере, она принимает мои интересы близко к сердцу!

Генриетта сдержала готовый сорваться с языка ответ и, помедлив, спросила:

– Что было, когда ты застала Чарли, целующего Черри?

– Он немедленно отпустил ее, а уж какое виноватое у нее было лицо! Она так сконфузилась, что говорить не могла, пролепетала что-то, покраснела и выбежала из комнаты. И можешь не сомневаться, Хетта, Чарли получил хорошую взбучку! Я отругала его исключительно сурово, потому что – хоть ты и не веришь, Хетта! – я отлично вижу все его недостатки. Я, конечно, не думаю, что это была его вина, но ему не следовало поддаваться на ее кокетство!

– Итак, он страшно нагрубил тебе и выскочил, разъяренный, – подвела итог Генриетта.

– Да! – с чувством воскликнула леди Силвердейл. – Он действительно сказал мне – крикнул мне! – что незачем лезть в чужие дела! А когда я спросила, не боится ли он разбить мне сердце, он выскочил из комнаты и так ужасно хлопнул дверью, хотя ему прекрасно известно, как это вредно для моих нервов!

– Ну, это мне кажется более ужасным преступлением, чем целовать Черри, – заметила Генриетта серьезным тоном, но глаза ее смеялись. – Я думаю, он уже жалеет о своей грубости и готов перед вами извиниться, так что не стоит расстраиваться.

– Но он исчез! – трагически воскликнула леди Силвердейл.

– Вздор! Думаю, он в ярости выскочил из дома, но как только поостынет, вернется!

– Увы, ты еще не знаешь всего! Черри тоже исчезла! – объявила леди Силвердейл, восстанавливая свои силы с помощью уксуса. – И если ты думаешь, Хетта, что я велела ей покинуть наш дом или что-нибудь в этом роде, ты заблуждаешься! Я сказала то же самое, что сказала бы и тебе, если б обнаружила, что ты позволила себе до такой степени забыться, но это, благодарение Господу, невозможно!

– И что она сказала, мэм, в ответ на эти материнские укоры?

– О, она сказала, что это не ее вина, и что Чарли поцеловал ее совершенно неожиданно, и прочий жалкий вздор! Тогда я сказала ей – очень добродушно, – что ни один джентльмен не станет целовать девушку, если е получает поощрения с ее стороны, и предупредила, к нему может привести такое легкомыслие. Потом я сказала (потому что она начала плакать), что я не сержусь на нее и изо всех сил постараюсь забыть эту историю и то ей лучше подняться в свою спальню и побыть там, пока она не сумеет успокоиться.

– Несчастная девочка! – воскликнула Хетта. – Как можно было так поступить, мама? А она была так благодарна, так предана вам! Сказать ей… такую глупость! А эта маленькая гусыня, конечно, поверила, что джентльмены целуют девушек, только если их поощряют, и убежала отсюда, заливаясь слезами! Я немедленно иду искать ее!

Леди Силвердейл, оскорбленная до глубины души, резко села. – Ты такая же бесчувственная, как и твой брат! – объявила она. – Для тебя ничего не значит, что твоя мать провела весь день, умирая от беспокойства! О нет! Тебя беспокоит только, когда ты сможешь прижать к груди эту маленькую оборванку! Что касается поисков – можешь не трудиться, ее уже искали, но ни ее, ни Чарли нет. И больше того – Кардл видела, как через двадцать минут после того, как ей велели идти в свою комнату, она сбежала по лестнице, и на ней была шляпка, и шаль, и желтые ботинки, которые я ей подарила! И это называется благодарность!..

Генриетта нахмурилась:

– Тогда она могла отправиться бродить по поместью. Довольно глупо, но, если она расстроена так сильно, как мне кажется, она, скорее всего, ищет уголок, где ей никто не помешает выплакаться вволю. Или, возможно, пытается успокоить себя прогулкой: именно так я бы поступила на ее месте!

– Погоди! – сказала леди Силвердейл. – Чуть позже один из младших садовников видел, как недалеко от ворот остановилась закрытая карета. К ней подошел Чарли в надвинутой на глаза шляпе, чтобы его никто не мог узнать. Но Джеймс все равно узнал его, он сказал, что на Чарли был оливково-зеленый сюртук, который я терпеть не могу, и это истинная правда, Хетта: он был в нем сегодня! Чарли огляделся, чтобы убедиться, что никто не следит за ним, и сел в карету. Джеймс удивился, потому что все слуги знают, что доктор Фостон категорически запретил Чарли ездить верхом или в коляске, по крайней мере еще неделю. Джеймс испугался, как бы Чарли себе не повредил поездкой, поэтому он пошел в дом, чтобы, улучив момент, шепнуть пару слов Пайворту, – но от этого мало толку, поскольку Чарли держит Пайворта в кулаке! Я, конечно, рада, что камердинер Чарли так предан хозяину, но все должно иметь пределы, и, когда Пайворт делает вид, что не знает, где Чарли, и повторяет это снова и снова, – я думаю, это уж чересчур!

– Мама, – терпеливо сказала Генриетта, – меня ждет Саймон Каррингтон, приехавший с какими-то срочными известиями, поэтому, прошу вас, скажите…

– Я пытаюсь рассказать тебе, но ты все время перебиваешь, так что я все время сбиваюсь, – обиженно ответила леди Силвердейл. – А что касается Саймона Каррингтона, я запрещаю тебе приглашать его к обеду, Хетта! Я не обвиняю его в пособничестве Десфорду, хотя меня бы не удивило, если б так и оказалось, но я не желаю сейчас видеть ни одного из Каррингтонов!

– Хорошо, мэм. Итак, Джеймс сказал Пайворту, что в карете была Черри?

– Он не видел Пайворта. Он говорил с Гримшоу!

– И сказал ему, что в карете была Черри?

– Нет, но кто-то там сидел, потому что дверцу открыли изнутри и Чарли рассмеялся и что-то сказал, а кто же еще это мог быть…

– И этого хватило, чтобы вы с Гримшоу и Кардл слепили самую фантастическую сказку, какую мне случалось слышать! Романы, которые вы так любите, мама, в подметки не годятся этой истории!

– Но это не сказка, Хетта! Куда еще мог отправиться Чарли, в такой тайне…

– Ради Бога, мама, не нужно подражать Гретте Грин! – раздраженно попросила Генриетта. – Да еще и без всякого багажа!.. По моему мнению, Чарли отправился в какую-то сомнительную экспедицию, которую вы бы наверняка не одобрили, и, если он причинит себе вред, так ему и надо! Меня больше интересует, что стряслось с Черри? Как долго ее нет?

– Несколько часов! Обоих! – воскликнула ее светлость. – Как ты можешь быть такой бессердечной, Хетта, чтобы сказать, что Черри для тебя важней единственного брата…

– Я не думаю, чтобы он причинил себе вред, – нетерпеливо перебила Генриетта. – Доктор Фостон предупредил его так строго потому, что хорошо знает Чарли и нашел нужным на всякий случай припугнуть его. Но с Черри могла случиться какая-нибудь беда, так что мне придется выслать на поиски целый отряд!

Она хотела встать, но ее остановил возглас матери.

– Чарли! – простонала леди Силвердейл и распростерлась на мягких подушках, прижав пухлую руку к сердцу.

Сэр Чарлз решительно шагнул в гостиную. По выражению его лица и приглушенным проклятиям, которые он бормотал себе под нос, можно было заключить, что его гнев не только не улегся, а разгорелся с новой силой.

– Я х-хотел бы знать, мэм, какого дьяв… чего вы добивались, высылая слуг шпионить за мной? Господи, что за идиотизм! Не хмурь брови, Хетта! Я говорю то, что нахожу нужным! Дошло до того, что человеку нельзя шагу ступить из дому без того, чтобы за ним по пятам не гнались шпионы! И собственный дворецкий берется читать ему нотации, отчего он не доложил, куда и насколько уезжает! Я не собираюсь этого терпеть, предупреждаю вас, мэм!

– Несчастный мальчик! – драматически воскликнула его мать. – Где Черри?!

– Откуда мне знать, черт побери? И если вам нечего больше сказать, я ухожу! И весь этот переполох из-за одного-единственного поцелуя! Можно подумать, что я хотел ее обесчестить!

– Чарлз! Если в тебе нет никакого уважения к моей чувствительности, вспомни, что здесь твоя сестра!

– Ладно, прошу прощения, – угрюмо проворчал он. – Каждый может взвиться до потолка, когда из-за чепухи поднимается такой шум!

– Я прекрасно понимаю, что тебя нельзя в этом винить, – сказала леди Силвердейл, вытирая глаза платком. – Тебе не следовало этого делать, конечно, но я знаю, что ничего подобного не случилось бы, если б она не поощрила тебя. Так что больше не будем говорить об этом.

Чарли вспыхнул.

– О нет, мы поговорим еще! – свирепо произнес он. – Она нисколько меня не поощряла, по правде говоря, она пообещала стукнуть меня по уху, если я ее не отпущу, глупая гусыня! Так что не стоит возводить напраслину на нее, мэм, потому что я этого так не оставлю!

– Чарли, – спокойно вмешалась Генриетта, – Гримшоу и Кардл вбили в голову нашей матери, что ты сбежал с Черри. Так что не удивляйся, что застал ее в таком волнении! И будь любезен, придержи язык!

– Сбежал с ней? – воскликнул Чарли. – Ты еще скажи, сбежал за границу! В нанятой карете, с девушкой, которая мне и нравится-то не особенно! Если ты хочешь сказать, что ты поверила в такую дикую чепуху, Хетта, у тебя в голове одни опилки!

– Я не думала так ни минуты, – заверила его Генриетта. – Но если тебе неизвестно, где она, я немедленно отправлю на поиски конюхов и садовников.

– Если ее не было в карете, кто был там? – неожиданно произнесла леди Силвердейл требовательным тоном. – И не проси меня поверить, что это был какой-то твой приятель, потому что ни один из них не стал бы навещать тебя таким странным образом! Здесь какая-то загадка, и я обеспокоена. Мне кажется, мое сердцебиение учащается. Чарли, не бойся довериться мне! У тебя неприятности?

Он сделал звучный выдох и произнес сдавленно:

– У меня гораздо больше шансов попасть в неприятности, оставаясь здесь! Если желаете знать, в карете был Пайворт, и мы хотели просто поглазеть на мельницу! А если вы хотите знать, отчего я велел ему нанять карету и подогнать ее к черному ходу, я отвечу: потому что знал, какое кудахтанье поднимется, если вы об этом пронюхаете!

Генриетта громко хмыкнула. Она встала, взяла свою шляпу и направилась к двери.

– Оставляю тебя мириться с матушкой.

– Ладно, но я бы попросил тебя не рассылать слуг по поместью! – смущенно сказал он. – С ней ничего не случится, а мне бы не хотелось, чтобы пошли разговоры!

– К несчастью, поиски Черри – вопрос первостепенной важности, – сладким голоском ответила Хетта. – У меня есть основания полагать, что сюда едет ее отец. Он может появиться в любую минуту. Возможно, ты захочешь вместо меня сказать ему, что мы не знаем, где ее искать?

– Ох, нет! – с отвращением произнес Чарли. – Хетта, ты дразнишь меня? Откуда ты взяла, что он едет к нам? Господь милосердный, я думал, он умер!

– Представь себе, нет. Саймон Каррингтон прискакал из Лондона предупредить меня, что он собирается сюда.

При этом известии у леди Силвердейл отвисла челюсть и остановился взгляд. Оправившись от потрясения, она встревоженно крикнула вдогонку дочери:

– Не вздумай привести его сюда, Хетта! Я не могу и не хочу его видеть. Черри на твоей ответственности, а не на моей!

– Не стоит беспокоиться, – ответила Генриетта, – я вовсе не намерена приводить его сюда!