Кровавая луна

Глава третья

Пэрлью, где жили Лэнгдоны, поражал агрессивной мрачностью.

Первое, и по существу единственное, что увидела Джинни, когда они приблизились к острову, были скалы и камни. Скалы и камни в каком-то вульгарном изобилии. Они призрачно вздымались серыми громадами в странном, рассеянном туманом солнечном свете, подобно мрачной гемме, вправленной в корону, венчавшую пустошь океана.

Катер подошел к причалу, выбитому в скале. Массивные каменные ступени, круто возносились вверх от самой воды. Молчаливый провожатый приготовился к швартовке судна к раз и навсегда отведенному месту.

Лэнгдоны имели не один катер. Рядом на приколе стояли несколько разных по размеру судов. Большая яхта покачивалась на рейде и в скупом свете туманного дня казалась черной тенью. Джинни вспомнила, что эти суда были, единственной связью с миром. Она вдруг поймала себя на том, что прикидывает, какое из них ей придется взять, чтобы вернуться на материк и сможет ли она с ним справиться. Конечно, не яхту. И не глиссер: — он слишком маленький, чтобы плыть так далеко.

Катер мягко прошелся боком о камни причала, мотор заурчал и стих. Они прибыли.

К удивлению Джинни, мужчина помог ей подняться на мокрую, скользкую скалу. Она поспешила отойти от воды, понимая, что на каблуках может легко поскользнуться.

Вдруг, у себя над головой Джинни заметила движение, отделившуюся от скалы, тень на широких ступенях. Это какой-то человек, спускался вниз.

— Это ты, Франц? — спросил его голос.

— Да, сэр, — отозвался провожатый, не прекращая выгружать с катера какие-то ящики.

— Я думал, чего это ради ты сегодня пошел в город? Человек дошел почти до того места, где стояла Джинни, прежде чем увидел ее. А увидев, остановился и стал с интересом разглядывать.

«Итак, — подумала Джинни, — это, должно быть, и есть Пол Лэнгдон».

Он оказался несколько ниже ростом, чем она представляла. Чуть меньше метра восьмидесяти. Джинни ожидала увидеть кого-нибудь высокого, худощавого и элегантного. Человек же, стоявший перед ней, был слишком крепко сложен и выглядел слишком сильным, чтобы казаться элегантным. Он был привлекателен, как и говорила Сьюзан, но, в нем, опять же, не было лоска.

Его телосложение казалось грубым, а в лице было что-то, напоминавшее окружающий пейзаж. Черты, вырезанные так же крупно и так же захватывающие внимание, как и скалы, нависшие над причалом. Во влажных глазах, отливавших серебром, стоял холод. Они внушали страх, но одновременно в них было нечто такое, что вызывало инстинктивное желание их согреть.

Лэнгдон больше походил на тот тип людей, которых ожидаешь встретить в лагере лесорубов или во время экспедиции в какой-нибудь отдаленный район. Он не походил на владельца аристократического замка.

— Кто вы? — спросил он коротко, но требовательно, и серебряный отсвет холодных глаз, казалось, пронзил Джинни.

Ее сердце бешено заколотилось. Тысяча мыслей пронеслись в голове. Быть может, он знает, что она не Синтия Бэрк, или Синтия забыла о какой-нибудь фотографии, которую послала в письме, быть может, — эта мысль никогда раньше не посещала Джинни — быть может, он когда-нибудь видел ее фотографию и знал, что она сестра Сьюзан.

Пол Лэнгдон стоял поодаль от нее и гораздо выше. Джинни пришлось задрать голову и смотреть на него снизу вверх. Она вдруг поняла, что это делается намеренно. Ей просто с самого начала указывали место. Она откинула назад свои мокрые волосы и смело пошла вверх по ступеням. Это удивило Лэнгдона, на какую-то секунду в его глазах мелькнуло что-то новое, и эта секунда удивления дала Джинни возможность собраться с духом.

Поднявшись на ту же ступень, на которой стоял он, и перестав чувствовать себя униженной, она сказала:

— Я Синтия Бэрк — новая гувернантка, учитель и воспитатель.

— Новая гувернантка? — Тон Лэнгдона был очень жестким, и Джинни невольно вздрогнула.

— Для кого?

— Я полагаю, — сказала она, цепенея от властного голоса, — для маленькой девочки. Однако, если кто-нибудь еще почувствует необходимость взять несколько уроков, я буду счастлива расширить поле своей деятельности.

Лэнгдон пропустил эту колкость мимо ушей и, отвернувшись, спросил:

— Франц, тебе что-нибудь об этом известно?

Франц прекратил наконец разгружать катер и стоял молча, не поднимая головы. Наконец он виновато произнес:

— Хозяйка послала меня в город, чтобы я привез ее, сэр. Внезапно послышались поспешные шаги. Пол Лэнгдон и Джинни повернулись одновременно. К ним спешили мужчина и женщина.

И тут Джинни наконец увидела аристократичность, которую так ждала.

Женщина спускалась по ступеням первой. Она была высокой, стройной и несомненно привлекательной, несмотря на немолодые годы. Хотя она бежала, придерживая рукой шаль на плечах, хотя волосы ее растрепались на ветру, она несомненно несла в своем облике величие голубой крови.

Мужчина, спускавшийся за ней, был моложе, чем Пол, и Джинни догадалась, что это его брат Рэй. Молодой человек был элегантен и худощав, но слишком красив, чтобы казаться мужественным, хотя привлекательность его была бесспорна. Молодой человек из тех, кого хочется по-матерински обогреть. По его сверкающим глазам Джинни поняла, что ее ожидали с нетерпением. Когда же Рэй получше разглядел Джинни, его глаза заблестели еще ярче, и, несмотря на свое незавидное положение, Джинни про себя улыбнулась: она была польщена.

— Вы, должно быть, мисс Бэрк, — миссис Лэнгдон приветственно пожала руку Джинни. — Меня зовут Беатрис Лэнгдон. А это мои сыновья, Рэй и Пол. Насколько я понимаю, вы уже успели с ним познакомиться.

— Не совсем, — сказала Джинни, потом, повернувшись к обоим мужчинам, произнесла:

— Как поживаете?

Рэй широко улыбнулся в ответ и кивнул. Пол никак не отреагировал на приветствие.

— Что все это значит? — спросил он, повернувшись к матери. В тоне его было не больше уважительности, чем в разговоре с Джинни.

— Мисс Бэрк наша новая гувернантка, — сказала Беатрис Лэнгдон. Хотя голос ее был ровным и спокойным, а выражение лица приветливым и даже улыбчивым, от глаз Джинни не укрылось то, как мать семейства нервно теребила тесьму пояса при виде столь явного неудовольствия сына. — Я пригласила мисс Бэрк, чтобы было кому заниматься с ребенком.

— Я думаю, что с этим прекрасно может справиться Мария, если мы все будем ей понемногу помогать, — сказал Пол.

Он повернулся к слуге:

— Франц, я боюсь, тебе придется еще раз сходить на материк и отвезти туда мисс Бэрк. Думаю, ты легко управишься до темноты, если отправишься прямо сейчас.

Джинни просто онемела. Какое-то время она стояла совершенно ошарашенная грубостью, с которой этот человек распорядился выгнать ее. Но вдруг ее прорвало:

— Я была бы вам очень признательна, мистер Лэнгдон, — заговорила она, и глаза ее заблестели от гнева, — если вы бы прекратили обращаться со мной, как с чужим чемоданом, доставленным к вам по ошибке. Я прибыла сюда, преодолев приличное расстояние, понеся приличные издержки и претерпев значительные неудобства. К тому же, я приехала по просьбе миссис Беатрис Лэнгдон, с которой переписывалась и которая пригласила меня работать в качестве гувернантки для ее внучки. Я несколько часов ждала, пока кончится шторм. Я долго плыла сюда на холодной мокрой посудине с материка, и вот теперь, здесь, вы меня так грубо оскорбляете своим поведением...

Если Лэнгдон и был удивлен или тронут этой неожиданной бурной тирадой, то ничем не показал этого. Выражение его лица оставалось все таким же жестким и холодным. Но зато изменились его глаза, неотрывно смотревшие на Джинни. Он будто не совсем понял то, что она сказала.

Пол так долго смотрел на нее, что гнев выгорел внутри Джинни и сменился некоторой неловкостью и замешательством. Если она собиралась заручиться в будущем его поддержкой, то начало было явно неудачным.

Пол наконец пришел к решению. Оно было неожиданным и обескураживающим. Сделав рукой изящный и галантный жест, как бы приглашая Джинни все же подняться по ступеням, он сказал:

— Ну конечно же, простите меня. Вы абсолютно правы. Вы безусловно должны отдохнуть в тепле. Позвольте моему брату проводить вас в дом, а я вскоре присоединюсь к вам.

В уголках его жестко очерченных губ таилась легкая улыбка, но не больше.

— Благодарю вас, — сказала Джинни. Рэй Лэнгдон, и не пытаясь скрыть своего удовольствия, подал ей руку.

— Мама, прошу вас, — сказал он, давая Беатрис Лэнгдон возможность первой подняться по ступеням.

— Ой, — вдруг вспомнила Джинни. — Моя сумка...

Она вдруг подумала, что если ее вещи окажутся в доме, это хоть как-то поможет ей укрепить свои позиции.

Пол Лэнгдон посмотрел на нее так, что Джинни решила, что он прочитал ее мысли.

— Франц принесет ваш багаж, — сказал Пол.

Джинни не оставалось больше ничего, как просто кивнуть и опереться на руку Рэя.

Казалось, все было сказано, но, начав было подниматься, она вдруг услышала за спиной голос Пола Лэнгдона:

— Будьте осторожны, мисс Бэртон. Ступеньки скользкие, и по ним ходить очень опасно, особенно, если плохо знаешь дорогу...

«Я к тому же в таких глупых туфельках», — подумала Джинни и, не поворачиваясь, сказала вслух:

— Меня зовут Бэрк. Синтия Бэрк.

Если Пол и ответил что-нибудь, то слова, должно быть, потонули в мощном порыве ветра, разбросавшем ее волосы, золотым дождем. В гневе, Джинни продолжала подниматься вверх по ступеням, думая о том, что Пол Лэнгдон был самым грубым и самым привлекательным субъектом, которого она когда-либо встречала.

На первый взгляд дом казался продолжением скал и камней. Ступени привели их к проему, вырубленному в высокой каменной стене. Тяжелые створки массивных ворот были открыты, и, проходя в них, Джинни подумала, что Пэрлью, это семейное гнездо Лэнгдонов, было вполне пригодно для того, чтобы защитить своих владельцев не только от непогоды, буде такой случай выпадет на их долю.

Они вышли во внутренний дворик. В центре его располагался фонтан. Три наяды смеялись и плескали воду в лицо посетителю, а стоявший посреди них Нептун напоминал гостю, что ему не всегда будет оказан самый теплый прием.

— Отведи мисс Бэрк в гостиную, — бросила миссис Лэнгдон и, не повернув головы, пошла через весь дворик к дверям, которые, должно быть, служили главным входом в дом, в то время, как Рэй провел Джинни через дверь слева от фонтана.

Хотя солнце только перевалило за полдень, в доме царил сумрачный полумрак. Свет, казалось, тускнел, натыкаясь на серые камни стен, и хотя вдоль всего холла висели мерцающие газовые светильники, их блеклые языки были беспомощны перед тенями, нависшими вдруг над Джинни. Она почувствовала, как холод снова пробирает ее, и инстинктивно сжалась.

Рэй привел ее в небольшую, заставленную мебелью комнату. Вид и тепло ярко горевшего камина и старые драпировки на стенах смягчали серую неприступность и холод неколебимых каменных стен.

— Эта комната наименее похоронная, — пошутил Рэй. — Я надеюсь, наш дом не испугал вас?

— Мне здесь очень интересно, — отозвалась Джинни, инстинктивно подойдя поближе к камину. Там, у причала, она нисколько не преувеличивала. Она действительно очень продрогла и устала.

Рэй изучающе посмотрел на нее. Он казался одновременно удивленным и заинтригованным тем, что увидел.

— Да, — мягко сказал он, — вы не из тех девушек, кого можно легко запугать.

Лукавая заговорщицкая улыбка снова покривила его губы.

— Если уж вас не испугал мой брат, то, значит, вас ничем не испугаешь.

— Я уже встречала в своей жизни грубость и старинные дома, — холодно сказала Джинни. Насмешливый тон младшего брата не нравился ей так же, как и грубость старшего. — Скажите, ваша мать спустится сюда? Я хотела бы обсудить с ней мои будущие обязанности.

— Я подозреваю, что в настоящий момент она ведет генеральное сражение с Полом, — снова съязвил Рэй. — И, надо сказать, я нахожу это зрелище весьма занимательным, поэтому, если позволите, я пойду и посмотрю, кто же выиграет.

— Мистер Лэнгдон!

Он уже подошел к двери, но остановился и повернулся к ней.

— Как вы думаете, кто выиграет сражение? — спросила Джинни, заставляя себя улыбнуться.

— А на кого бы вы поставили?

После секундного промедления она сказала:

— На себя.

Рэй улыбнулся:

— Я тоже, — и вышел из комнаты, оставив ее сидеть у камина. Оставшись одна, Джинни подумала, что успела обмануть Рэя, и не один раз. Ей было страшно. Она не привыкла к таким людям, как Пол Лэнгдон, и к таким домам, как этот.

Джинни скинула плащ, повесила его на спинку стула и подошла совсем близко к огню, растирая руки, чтобы разогнать кровь. Ей трудно было представить Сьюзан в такой обстановке. Но легко представлялось то, что в таком окружении и в таком доме мрачные мысли и фантазии могли настолько овладеть человеком, что разрушалась и отравлялась сама способность к здравым рассуждениям. Не это ли произошло с Сьюзан?

Что до ее мужа... Пол Лэнгдон был рожден, чтобы будить чувства и смущать разум. Он не из тех, кто способен успокоить и умиротворить. Такого человека можно любить, как любят ходить под парусом в бурю или на полной скорости водить машину, как любят взбираться по отвесным скалам... — ради тревожного чувства опасности, ради сладкого ужаса, когда знаешь, сколь опасен твой путь, но, сделав один шаг, ты не в силах оглянуться назад или сойти с него.

Джинни подскочила от тихого шороха и обернулась. В комнату вошла женщина — маленькое неприметное существо, на лице которого, казалось, были одни глаза.

— Я принесла вам горячий чай, мисс, — проговорила она столь же неприметным голосом. — Мистер Лэнгдон приказал.

Женщина поставила поднос на стол у камина, рядом с огромным старинным креслом на пружинах. Джинни заметила, что у женщины тряслись руки. «Возможно, возраст, — подумала она, ... а возможно... — страх».

Ей было очень интересно узнать, кто именно из Лэнгдонов столь предупредительно приказал принести ей чай, но что-то в манерах этой странной женщины остановило ее. Не возраст, не старость светилась в ее глазах, а тусклый огонек страха.

Налив чай, она выпрямилась и подошла вплотную к Джинни. Голосом столь тихим, что слова казались шорохом ветхих одежд, она произнесла:

— Ох, мисс! Уезжайте отсюда! Вам лучше покинуть это место, мисс, прежде чем над морем снова взойдет кровавая луна.

Сказав это, она тотчас повернулась и вышла из комнаты так же беззвучно, как и вошла.