Кровавая луна

Меня никто не беспокоил, и я все думала, не стоило ли мне остаться и послушать, что скажут ребята. Я нервничала из-за завтрашней встречи с матроной Найтингейл. Не только о встрече с ней, но и о возвращении в город в целом. Тревога по большей части не давала мне уснуть. Мне было интересно, что я увижу на этих знакомых улицах. Я представила всех невинных людей, чьи жизни были разорваны на части — дарклингов, живущих в страхе за свои жизни, в то время как люди собирались тайно, пока Райан поощрял ненависть и насилие. Я предполагала, что уже некоторое время знала, что сторонники Райана выходят из-под контроля. Ненавистнические высказывания стали более откровенными в последние годы, и Райан никогда не скрывал своего презрения к дарклингам, как и другие политические деятели. Я ненавидела то, что вообще была частью этого. Мне никогда не было так стыдно, как сегодня вечером, когда я смотрела, как горят тела этих оборотней, в то время как их семьи рыдали вокруг них. Я была так чертовски довольна, игнорируя несправедливость, и теперь это невежество возвращалось, чтобы укусить меня за задницу.

Я коротала время, перебирая содержимое спортивной сумки, которую оставил Фауст, все еще кипя от злости внутри, представляя все способы, которыми я могла бы причинить ему телесные повреждения. Он был таким самоуверенным ублюдком, и я знала, что ему нравилось выводить меня из себя. Казалось, он испытывал какую-то ненависть ко всему человеческому, и тот факт, что я была одной из них двадцать три года своей жизни, его не устраивал. Или я предполагала, что так оно и было. Я начинала думать, что за кулисами происходит что-то еще.

Казалось, его очень волновало все, что происходило между мной и Атласом, и он пытался использовать это против меня, заставить чувствовать себя неловко из-за того, что я делала то, что хотела, со своим собственным телом. Мистер Высокий и Могучий думал, что достает меня, но на самом деле все, что он делал, это раскрывал себя передо мной по крупицам. Мои подозрения подтвердились, что между ним и Атласом действительно что-то происходило, что-то, на что они даже не намекали, находясь в одной комнате. Либо это, либо он был просто гребаным мудаком. Я и этого не исключала. Это действительно было прискорбно, потому что парень был красавчиком, и я готова поспорить на свой гребаный доллар, что он выглядел бы еще лучше, если бы хоть раз улыбнулся.

Покачав головой, я вытащила из сумки еще одежду, изо всех сил пытаясь запихнуть мысли о Фаусте в темные закоулки своего мозга. Я не имела права думать о его улыбке или о чем-то еще. Особенно я не имела права думать о том, чем они с Атласом занимались, когда меня не было рядом… Нет, я не могу думать об этом, иначе бы снова поставила себя в неловкое положение, как прошлой ночью. Мне нужно было забыть об этом сварливом мудаке. Хотя с его стороны было очень предусмотрительно принести мне эти вещи…

Нет. Это был Атлас, мне нужно было напоминать себе снова и снова. Фауст ясно дал это понять. Он просто выполнял домашнюю работу для лидера своего Ковена, и это все. В конце концов, какое ему дело, есть ли у меня какие-нибудь предметы комфорта после того, как он со мной обращался?

По крайней мере, Меррик и Атлас несколько смягчились по отношению ко мне и относились с некоторым подобием приличия с тех пор, как узнали, что я дампир. В каком-то смысле я понимала, почему они сделали то, что сделали. Было трудно смотреть на вещи с их точки зрения, но я не была тупицей. Политика и война никогда не были чистыми и безупречными. Я знала, что они не были монстрами, которые наслаждались болью. Но Фауст… Я просто не могла объяснить его и ненависть, которую иногда видела в его глазах.

Я обратила внимание на одежду, разложенную вокруг меня. В основном футболки и джинсы. В шкафу было несколько пар носков, пара кроссовок и даже несколько поношенных ботинок на шнуровке, которыми я всегда восхищалась. Трикс была немного выше меня, но мы были примерно одного роста, так что все должно было подойти просто замечательно. Я обнаружила, что снова подношу одну из ее футболок к своему лицу и глубоко вдыхаю. Это пахло ею, и у меня сжалось в груди. Я так сильно хотела, чтобы моя кузина была здесь прямо сейчас, в безопасности, со мной, где никто не мог бы ее использовать. Где эти монстры не могли бы с ней связаться. Мысль о Райане, Карсоне, докторе Беллами и любом из этих отвратительных мужчин, делающих что-то с Трикс, заставила меня покраснеть.

Это только укрепило мое решение остаться здесь, даже если это означало терпеть этих невыносимых мужчин. Даже если это означало согласиться познакомиться с Августом поближе и терпеть его настойчивые заявления о том, что мы каким-то образом созданы друг для друга. Если бы Трикс была здесь, она бы наговорила мне столько дерьма по этому поводу. Она была в некотором роде одиноким волком… образно говоря. Девушка, которая не нуждается ни в каком мужчине, и я завидовала этому в ней.

Я грустно улыбнулась, складывая рубашку за рубашкой, вставая с кровати, чтобы разложить их по ящикам комода. Надеюсь, нам удастся как-нибудь найти ее, и вскоре мы будем сидеть вместе в этой самой комнате. Трикс была единственной настоящей семьей, которая у меня осталась. В данный момент я не считала свою мать таковой. Да, я хотела освободить ее от постоянно нависающей тени Райана, если бы у меня была возможность сделать это, но на самом деле я даже не знала, хочет ли она быть свободной. Вероятно, она была слишком пьяна, чтобы понять, что я ушла.

Ее родственники были такими же облажавшимися, как и она. Большинство из них отдалились друг от друга, и она редко говорила о них. Родители Трикс не пытались увидеться со мной с тех пор, как мне исполнилось два года. Мой дядя был не таким уж плохим, но его жена была отвратительной женщиной, и из-за этого они никогда не утруждали себя посещением. Так что она была всем, что у меня осталось, и я тоже была всем, что было у нее.

Боже, моя жизнь была такой хреновой…

Я потратила время на то, чтобы вынуть новые туалетные принадлежности и отнести их в ванную, просто убивая время. Я могла бы принять еще один душ, но тогда я просто засну с мокрыми волосами и потом буду ненавидеть себя. Я была слишком взбудоражена, чтобы заснуть прямо сейчас, и это заставляло меня нервничать.

Когда я собиралась застегнуть молнию на теперь уже пустой сумке, что-то привлекло мое внимание. Отделение внутри было слегка расстегнуто, и оттуда выглядывало что-то светоотражающее. У меня сдавило грудь, когда я достала фотографию в рамке пять на восемь дюймов. Сдавленное рыдание подкатило к моему горлу, когда я уставилась на изображение трех молодых людей, улыбающихся в камеру.

Снимок был зернистым и темным, но я могла отчетливо разглядеть все наши улыбки. Трикс, Шон и я. Фотография была сделана редким вечером, когда наши родители уехали из города по делам, еще до того, как Райан решил, что я мерзость. В те времена, когда мы смеялись, улыбались и валяли дурака.

Сдерживая слезы, я провела пальцем по изображению Шона. Его волосы были такими же белыми, как у меня, совсем как у нашей мамы, но глаза были голубыми и искрились юмором, как всегда. Боль в груди распространилась на все остальное тело.

Иногда было странно вспоминать его лицо и голос. Когда теряешь кого-то так внезапно, требуется много времени, чтобы осознать, что эта потеря необратима. Понимать, что они не собираются просто войти в дверь, как обычно. Что запах их вещей исчезнет, а их имя перестанут произносить вслух. Мне потребовались месяцы, чтобы перестать тянуться к его руке, когда я стояла позади Райана и моей матери на сцене. Месяцами оборачивалась, чтобы прошептать брату какую-нибудь шутку по секрету, только для того, чтобы мое сердце упало в тот момент, когда я вспоминала, что он никогда не вернется.

Это то, чего люди не говорят вам о потерях. Вы не теряете их просто один раз, а потом скорбите, прежде чем волшебным образом исцелитесь. В последующие дни, недели, месяцы и годы вы продолжаете терять их снова и снова, пока боль в груди не превратится в тупую ноющую боль. Пока эта боль не превратится в пустое пространство, к которому ты настолько привыкаешь, что забываешь, каково это — быть наполненным. В данный момент я была на стадии пустого пространства, и это было отстойно. Я никогда не знала, насколько пустота хуже боли.

Взяв рамку дрожащими пальцами, я медленно поставила ее на тумбочку рядом с кроватью. Отступив назад, я долго смотрела на неё, лениво гадая, кто был настолько предусмотрителен, чтобы забрать его из комнаты моей кузины в общежитии. Должно быть, это был Атлас. Я просто не могла представить, чтобы Фауст прошел лишнюю милю ради кого-то, кого он так сильно ненавидел. Независимо от того, кто был ответственен, я была благодарна. Это было больше, чем я могла надеяться, просто иметь некоторые из ее вещей здесь, в этом месте, которое было таким незнакомым для меня. Маленький кусочек дома.

Я решила, что больше не могу оставаться в этой комнате. Мне нужно было подышать свежим воздухом, пока я не сошла с ума. Сейчас я нисколько не устала, и мне нужно было отвлечься от образа наших улыбающихся, наивных лиц, прежде чем начнется очередной раунд нежелательных слез. С одной ночью плача я могла бы справиться, но две показались мне перебором.

Я переоделась в новую футболку, черную, чтобы меня не слишком легко было заметить, пока разгуливаю в темноте, и толстовку с капюшоном. Вероятно, это было бесполезно, учитывая тот факт, что у всех здесь было ночное зрение, но это заставило меня почувствовать себя лучше. Сунув ноги в кроссовки, я вышла из комнаты, закрыв за собой дверь так тихо, как только могла. Технически я все еще была здесь пленницей, и знала, что не могу покинуть границу земель стаи без того, чтобы меня не поймал страж, но все еще могла отправиться на чертову прогулку.

Я была на полпути по темному коридору, когда услышала это — звук, от которого у меня встали дыбом волосы. Затем я уловила запах в спертом воздухе, от которого у меня сжался желудок. Повернувшись на каблуках, я оглянулась в ту сторону, откуда пришла, замедляя дыхание и бесшумно продвигаясь вперед. На другой стороне моей комнаты была еще одна дверь, и я понятия не имела, кто был внутри. До сих пор я не слышала здесь никакого движения и не видела, чтобы кто-нибудь входил или выходил.

Безошибочно узнаваемый звук женского стона от удовольствия возник в моем мозгу, как только я подошла к двери. Казалось, она даже не пыталась замолчать. Под сопровождаемые звуки ее экстаза, я отчетливо слышала шлепанье кожи о кожу и глубокое мужское хрюканье. Кого-то там жестко трахали, и они не побоялись, что все в этом доме узнают об этом. Будучи ищейкой, которой я и была, я вдохнула, смакуя воздух. Мне было слишком любопытно, кто был внутри, что на мгновение мне стало все равно, что я вторгаюсь в чью-то частную жизнь.

Я проигнорировала мгновенное облегчение, которое почувствовала, когда поняла, что нигде поблизости не почувствовала запаха вампира. Мои чувства обострялись по мере того, как я пила больше крови, и я медленно пыталась составить каталог и идентифицировать запахи каждого вида дарклингов. Я бы не стала объяснять, какое облегчение испытала от того факта, что в комнате пока не было Атласа, Меррик или Фауста. Но я почувствовала что-то еще. Кто-то…

Срань господня.

Этот запах… Я знала этот запах. Каким-то образом, я знала его до мозга костей. Мое сердце ухнуло в живот, когда я глубоко вдохнула, проверяя, права ли я. Стоны стали громче, а удары участились. Я слышала мужское кряхтение, стоны и ругань. Меня чуть не вырвало.

Это была комната Августа. Как, черт возьми, я не поняла, что он поселил меня прямо по соседству с собой? И он был там… с кем-то трахался. Мужчина, который менее шести часов назад попросил меня дать ему шанс. Узнать его как мужчину, прежде чем я сделаю свой выбор. Он был в той комнате и трахал кого-то еще.

Я знала, что мне должно быть все равно. Я уже решила, что он, должно быть, ошибался насчет супружеских уз. Так почему же все мое тело болело? Почему у меня щипало в глазах и стучали зубы? Почему у меня возникло безумное желание сорвать эту дверь и вырвать эту женщину из его постели?

Я не должна была так себя чувствовать, не из-за какого-то странного оборотня, которого я только что встретила. И меньше чем через двадцать четыре часа после того, как я переспала с Атласом. Я знала, что с моей стороны было несправедливо так себя чувствовать. Он не знал меня, а я не знала его. Он имел право трахаться с кем хотел. Я не была его девушкой или женой. Я не была его парой…

— Ох блять! — выдохнула женщина. — О черт, черт, черт… — Стук продолжался, и ее слова превратились в неразборчивую мешанину ругательств.

Отступив от двери, я прижала ладонь к губам, чувствуя, что меня вот-вот вырвет на весь этот коридор. Я побежала в свою комнату, хлопнув дверью, и направилась прямо в ванную, опустившись на колени. Я опорожнила содержимое своего желудка, крепко сжимая унитаз дрожащими пальцами.

Когда я закончила, присела там, тяжело дыша, когда в голове у меня начало стучать. Что-то было не так. Все мое тело пульсировало от боли, заставляя меня согнуться пополам. Я чувствовала, как удлиняются мои зубы и натягивается кожа вокруг глаз. Вампир внутри меня хотел освободиться. Он хотел бушевать, царапаться и убивать. Мне нужно было взять себя в руки. Это было ненормально. У меня не должно было быть такой интуитивной реакции прямо сейчас, но я не могла сдержаться.

Это было больно…

Это было чертовски больно.

Глава 11

Август

Выплеснув на себя целый кувшин ледяной воды, я стоял на кухне голый, весь в поту. Мое сердце все еще колотилось, а длинные волосы прилипли к голове и плечам. Большая часть стаи к этому времени уже была дома, и все было тихо. Было около пяти утра, и я был зол. Сон звал меня по имени уже несколько часов, но Саванна пошла и разрушила этот план.

Мне нужно было понять, как вести себя с ней. Она всегда была напористой и чересчур восторженно относилась к нашему разрыву отношений. Не важно, сколько раз я говорил ей, что между нами нет ничего серьезного, она была убеждена, что станет следующей луной стаи. Ни единого гребаного шанса в аду. Она могла оставить свои иллюзии при себе. Титул луны предназначался только для избранницы альфы, и никто другой никогда не был бы достоин его, особенно Саванна.

Я надеялся, что каким-то образом найду способ убедить Сиренити дать мне шанс. Я далеко не был идеальным мужчиной, но был уверен, что смогу сделать ее счастливой. Она была умной, хотя и сломленной женщиной, я видел, что это было написано у нее на лице. Она была вспыльчивой, не переносила всякое дерьмо, и это было именно то, чего я всегда хотел в своей паре. Я чувствовал влечение к ней даже сейчас, потребность подняться по лестнице и подойти к ней. Войти в ее комнату и требовать ее до тех пор, пока она не начнет умолять об этом. Все мое тело болело за мою пару, но я знал, что не могу торопиться. Это было несправедливо по отношению к ней, учитывая, что она не была оборотнем. Я знал, что брачная связь не будет для нее такой очевидной. Ее чувства не уловили бы это так легко, как мои. Либо так, либо она не распознала бы это притяжение таким, какое оно есть, и это только запутало бы ее еще больше.

С момента встречи с ней я так много раз хотел проклясть Селену за то, что она преподнесла мне идеальную женщину на блюде, а затем плюнула мне в лицо, сделав ее дампиром. Никогда бы и за миллион лет я не подумал, что моя жизнь сложится именно так. В своей голове я всегда представлял, что случайно найду свою пару. Я бы наткнулся на какую-нибудь беспомощную женщину-оборотня или, может быть, даже на человека, которому нужен дом, или, возможно, на оборотня из какой-нибудь другой стаи далеко отсюда. В молодости я путешествовал по миру в надежде найти такого волка, но прошли годы, и я вернулся с пустыми руками. Я предположил, что это была моя вина — пытаться навязать то, что, как я знал, должно было произойти естественно. Часто говорили, что брачные узы появляются, когда ты их не ищешь.

Устав стоять и терять время, когда солнце взойдет в ближайшие пару часов, я направился в свою комнату, надеясь, что Саванна к этому времени уже давно уйдет. Мне нужно было поспать хотя бы пару часов, прежде чем я помогу стае провести второй день похоронных обрядов. На второй день была проведена чистка, во время которой вся стая снабдила семьи погибших щенков запасом провизии и помогла позаботиться о домах, которые они оставили, пока семья скорбела. Это был день, когда стая объединилась, чтобы помочь нашей семье. Дать им понять, что Селена присматривает за ними и будет продолжать обеспечивать. Мне нужно было бодрствовать и быть начеку, потому что я отказывался подводить их. Мы и так потеряли слишком многих.

Наверху лестницы я остановился, чувствуя, как мой желудок сжался, когда мой взгляд остановился на двери Сиренити. И снова желание увидеть ее было непреодолимым. Я подошел ближе, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони, уже чувствуя, как удлиняется мой член. От такой близости к моей паре мое тело сходило с ума, и игнорировать потребность в сексе становилось все труднее. Я сделал глубокий, успокаивающий вдох, уставившись на закрытую дверь и приготовившись вырваться и оставить ее в покое. Но я остановился, когда упомянутая дверь распахнулась мгновение спустя, и я столкнулся лицом к лицу со своей парой.

Мы уставились друг на друга, ни один из нас не произнес ни слова. Ее карие глаза расширились от удивления, и я, прищурившись, посмотрел на нее. Был ли это просто тусклый свет, или у нее покраснели глаза? Ее лицо выглядело бледнее, чем обычно, а длинные белые волосы беспорядочными волнами выглядывали из-под черной толстовки с капюшоном, которая, я знала, не принадлежала ни одному члену моей стаи. От него пахло человеком.

— Чего ты хочешь? — выплюнула она, нарушая напряженное молчание. Ее голос был резким, злее, чем я ожидал для пробежки в 5 утра

Я наблюдал, как она окинула меня взглядом с головы до ног, ненадолго задержавшись на моем ставшем твердым как камень члене. Я ни в малейшей степени не стыдился своей наготы, и мне хотелось, чтобы ее взгляд задержался на мне подольше. Может быть, тогда она поняла бы, как сильно я ее хотел. Но она снова посмотрела мне в глаза, и что-то в их глубине заставило меня отшатнуться. На меня смотрела кипящая ярость, и что-то еще…

— Проблемы со сном? — Спросил я, заметив, что она была одета в леггинсы, толстовку с капюшоном и кроссовки, выглядя так, словно собиралась уходить. Я приподнял бровь при виде этого наряда. Куда, черт возьми, она могла собираться? Надеюсь, не в гости к Атласу… От этой мысли у меня закипела кровь.

Сиренити горько фыркнула, гнев не покидал ее глаза лани.

— Это должно быть смешно? — она усмехнулась.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Знаешь, ты почти достал меня со всем этим «узнай меня как мужчину», — сказала она, закатывая глаза. — Я была так близка к тому, чтобы на самом деле полностью довериться. — Она соединила большой и указательный пальцы.

Я был сбит с толку. Когда мы разговаривали в последний раз, все казалось относительно нормальным, но прямо сейчас я чувствовал, как от нее волнами исходит враждебность. Сопровождаемый ее прекрасным цветочным ароматом, я чувствовал запах ее гнева, как будто это было облако, парящее вокруг нее.

— Подожди секунду, я что-то упускаю? — Спросил я, подходя ближе. — Я что-то сделал…

Сиренити увернулась от меня, выйдя из дверного проема и проскользнув мимо меня в коридор. Она двигалась так, словно ей вдруг стало невыносимо прикасаться ко мне, и ужас разлился у меня внутри. Что я мог бы сделать всего за несколько коротких часов?

— Сделай мне одолжение, Август, — сказала она прерывающимся голосом, уже пятясь назад и удаляясь от меня, пока я стоял парализованный. — Забудь всю эту чушь о связи. Я не твоя пара и никогда ею, черт возьми, не буду. Просто держись от меня подальше с этого момента, понял?

Я чувствовал, как мой рот открывается и закрывается в полной растерянности, пока она уходила дальше по коридору. Она отвернулась от меня и продолжила идти, ступая легко, но мне все равно казалось, что она топает. Почесывая в затылке, я стоял как идиот, когда она завернула за угол, даже не потрудившись обернуться и взглянуть на меня. Она забыла закрыть дверь и даже выключить свет, поэтому я вошел внутрь, оглядывая комнату.

Тут же на меня накатила волна ее запаха, и мой член снова ожил. Он был густым, сладким и витал вокруг меня, пока я не почувствовал, как мои зубы удлиняются в деснах. Мой волк рыскал, пытаясь найти свою пару, которая почти отвергла его. Я оглядел комнату, ища что-нибудь неладное. Что могло так вывести ее из себя? Комната была почти пуста, и кровать все еще не заправлена, но в остальном здесь было прибрано.

На комоде стояла черная спортивная сумка, а на тумбочке рядом с кроватью я заметил незнакомую фотографию в рамке. Я поднял ее, сразу узнав ее красивое лицо. Она выглядела немного моложе, чем сейчас, ее лицо все еще было округлым от молодости, а глаза светились радостью, которую я не узнал в той женщине, которой она была сейчас. На фотографии была еще одна девочка с черными кудряшками и смеющимися глазами, искрящимися юмором, а рядом с ними был мальчик, в котором я сразу узнал Шона Харкера, старшего из детей Харкеров.

Я никогда не встречался с сыном сенатора, но много раз видел его по телевизору, как и Сиренити. Они всегда были бок о бок до дня его смерти. Я хорошо помнил тот день. Меня там не было, но я помнил, как каждое новостное издание повторяло этот момент снова и снова, когда люди возмущались. В убийстве обвинили вампиров Ноктюрна, хотя я точно знаю, что это не так. Некоторые люди даже пытались свалить это на ведьм Найтингейл, поскольку их старшая матрона баллотировалась против Харкера. Мы пришли к выводу, что сам Харкер или одна из других человеческих фракций, скорее всего, сами заказали нападение, чтобы продвинуть свои планы, но мы не смогли этого доказать.

Я поставил рамку туда, где нашел, задаваясь вопросом, как, черт возьми, она вообще к ней попала. Я подозревал, что Атлас имеет к этому какое-то отношение, подлый засранец. Вчера они с Фаустом отсутствовали несколько часов, встречаясь с матроной-ведьмой. Я подумал, не вернулись ли они в поместье Харкеров. Технически, Фауст все еще мог попасть на территорию, если бы принял зелье дневного света. Насколько нам было известно, Харкер все еще понятия не имел, что его новые телохранители были двойными агентами. Но я не думал, что это был он. Он не настолько любил Сиренити, чтобы беспокоиться об этом.

Я уже собирался выйти из комнаты, когда стена затряслась. Я слышал повторяющийся стук, доносящийся из стены, соединяющей мою спальню с комнатой для гостей. Секундой позже тишину заполнили стоны. Знакомый стон, от которого у меня тут же вырвались когти, когда я вылетел из спальни. Я, не теряя времени, распахнул дверь в свою комнату и ворвался внутрь. Я точно знал, что найду… только не планировал, кого именно.

Как и ожидалось, Саванна, все еще обнаженная, лежала на моей гребаной кровати, оседлав Гарета, который входил в нее жестко и быстро. Я мог сказать, что Саванна старалась изо всех сил. Думаю, она была чертовски занята, пока я был на пробежке. Ее фальшивые стоны наполнили комнату, и я наблюдал, как она наклонилась вперед на его члене, схватившись за спинку кровати и целенаправленно вдавливая ее в стену. Все представление было жалким. И это было именно то, что это было — представление.

Рычание вырвалось из моего горла, глубокое и вибрирующее по комнате, как раскат грома. Саванна практически оттолкнулась от Гарета, и он вскочил, ругаясь, пока она пыталась вырвать простыню у него из рук и натянуть ее себе на грудь. Ее глаза были широко раскрыты и шокированы, но я знал ее. Я знал, что это было именно то, что она планировала, и все это было подстроено.

— Ты тупая сука, — прорычал я, медленно приближаясь к кровати.

— Август, я…

— Оставь это, — рявкнул я. — Убирайся нахуй с моей кровати.

— Август, я могу… — начал Гарет, но еще одно резкое рычание заставило его замолчать, прежде чем он смог закончить.

Я устремил на него свой пристальный взгляд, встречаясь с его глазами, которые изо всех сил старались не опуститься в знак покорности, но он боролся. Я вложил в него все свое превосходство, которое у меня было, и практически почувствовал, как его волк съежился, обнажив живот.

— Для тебя я альфа, щенок, — с отвращением усмехнулся я своему кузену. — Вставай.

Гарет колебался всего мгновение, затем слез с моей кровати, пытаясь расправить плечи и высоко поднять голову, но я чувствовал, как его страх сгущает воздух вокруг нас, перекрывая запах секса и пота. Саванна все еще сидела на кровати, переводя взгляд с нас двоих, и хотя она все еще притворялась шокированной и испуганной, я мог сказать по ее поджатым губам, что она довольна собой.

— Моя команда была неясной? — Я пристально посмотрел на нее, мой голос стал еще глубже, когда я позволил просочиться в него большей силе альфы. Я знал, что мои глаза, вероятно, были ярко-желтыми, на грани частичного изменения цвета. — Я сказал, убирайся из моей комнаты. С тобой разберемся позже. — На этот раз она действительно встала, прихватив с собой мою простыню. Когда она проходила мимо, я протянул руку и сдернул ее с нее, оставив ее покрытой спермой моего кузена. — На твоем месте я бы начал собирать свои вещи сегодня вечером.

Ее плечи опустились, глаза расширились, все следы самодовольства исчезли в одно мгновение.

— Что?! Нет, ты не можешь этого сделать!

— Я могу делать все, что, черт возьми, захочу, — огрызнулся я, надвигаясь на нее, как великан, а она была не более чем муравьем. — Я взял тебя в свою стаю, когда тебе больше некуда было идти. Я дал тебе еду, кров, семью… Я затащил тебя в свою постель и предложил новую жизнь, и вот как ты, черт возьми, мне отплатила?!

— Ты бросил меня! — выкрикнула она, закрыв лицо руками и шмыгая носом. — И как я должна была отреагировать? Она пришла сюда и просто…

— Просто ничего, Саванна. Сиренити — моя пара, — сказал я, сделав ударение на этом слове. — Моя богиня даровала мне гребаную пару, и ты не имела права вмешиваться! Ты знала, что это было с самого начала. Я не давал тебе никаких обещаний. Ты опозорила эту стаю и себя, и из-за этого для тебя здесь больше нет места. Я не буду заставлять мою будущую луну дышать с тобой одним дыханием.

Она непонимающе уставилась на меня, и слезы потекли по ее щекам. Я должен был чувствовать себя виноватым, но я просто не чувствовал. Каждый существующий оборотень знал, что значит найти свою пару. Мы все знали, что на кону. У меня был этот разговор с Саванной, когда я впервые затащил ее в свою постель. Ее слезы не изменили бы моего решения. Она предала не только мое доверие, но и то доверие, которое эта стая питала друг к другу.

— Не заставляй меня повторять это снова, Саванна, — процедил я сквозь зубы.

Я придал ей столько доминирования, сколько мог, не ставя ее на колени. Она захныкала и обошла меня, затем остановилась, не дойдя до порога, и открыла рот, как будто собираясь сказать что-то еще, но взгляд, который я послал в ее сторону, заставил ее мгновенно захлопнуть рот. Затем она выскочила из комнаты и побежала по коридору так быстро, как только могла.

Оставшись наедине со своим кузеном, я столкнулась с трудным решением. Я нес ответственность за Гарета с самого рождения. Я был старше его почти на столетие. Он был у моего дяди до того, как наши семьи погибли в стычке с конкурирующей стаей в конце восемнадцатого века, и мы с ним были единственными, кто остался из пяти кузенов.

Я всегда присматривал за ним, с тех пор как он был всего лишь маленьким тощим щенком, но он всегда был источником проблем. У него была привычка расспрашивать меня и предполагать, что только потому, что он был моим кровным родственником, это означало, что он был выше остальных. Тот факт, что он был моим бета-заместителем, не имел ничего общего с его кровным родственником и полностью зависел от его уровня доминирования, но прямо сейчас это значило для меня чертовски много. Частью того, чтобы быть бетой, является верность своему альфе, и после этой небольшой демонстрации я уже не был уверен, что когда-нибудь получу его.

— Ее я мог бы понять, — спокойно сказал я, прежде чем у меня появился шанс полностью повернуться к нему. — Незнакомку в этой стае я мог бы понять, но тебя? — Покачав головой, мне пришлось сделать глубокий вдох, когда я повернулся к нему лицом, встретив его сердитый взгляд. — Какого хрена, Гарет?

— Она не должна быть здесь, — процедил Гарет, все еще пытаясь встретиться со мной взглядом. — После того, что она сделала с теми щенками…

— Сиренити не несет ответственности ни за одну из их смертей, — сказал я, обрывая его и подходя ближе. Я увидел, как он вздрогнул, и почувствовал вспышку удовлетворения. — Ты тупой ублюдок, ты действительно веришь, что она хотела, чтобы все это дерьмо произошло?

— Август, ей не место в нашей стае. Она практически человек. Во всех отношениях, которые имеют значение, она такая же плохая, как и они. Нам нужна луна, которая одна из нас, а не какая-то невежественная полукровка. — Его лицо сморщилось от отвращения.

— Убирайся, — сказал я, снова успокоившись. Слишком спокойно для того, что я чувствовал внутри. Гарет моргнул, глядя на меня, его губы шевелились, как будто он подыскивал слова, поэтому я сказал: — Убирайся с моих глаз долой, иначе ты больше не сможешь ходить на своих двоих.

— Я не стыжусь своего поступка…

— Я сказал, убирайся к чертовой матери с моих глаз! — Я был у него перед носом, вкладывая каждую каплю доминирования, которая была в моем теле, в моего кузена, заставляя его шею выгибаться вбок, когда он съеживался и сворачивался калачиком. — Ты позоришь меня, эту стаю и нашу семью. С этого момента ты больше не бета Кровавой Луны. Собирай свое барахло и покидай дом стаи до восхода солнца.

Глаза Гарета дрогнули, и тьма опустилась на его лицо, когда до него дошло то, что я сказал. Я отступил в сторону, чтобы дать ему пройти. Как только я отпустил свое доминирование и позволил себе успокоиться, Гарет смог снова выпрямиться.

Он сделал несколько неуверенных шагов к двери, прежде чем остановился, ссутулив плечи, и сказал:

— Я не хотел тебя обидеть, Альфа… кузен, но я придерживаюсь того, что сказал. Ей не место в этой стае, и я не единственный, кто так считает. Я сделал то, что считал нужным, и мне жаль, но я не жалею об этом. Тебе следует пересмотреть решение изгнать Саванну. Она на самом деле вбила себе в голову, что влюблена в тебя. Отсылать ее прочь — жестоко.

— У тебя две гребаные секунды, — рявкнул я. Гарет вздрогнул, и его лицо потеряло всякое выражение, когда он вздохнул и отвернулся. Я подождал, пока он скроется из виду, и продолжил идти по коридору, чтобы отдышаться.

Меня не интересовало больше ничего из того, что он хотел сказать. Теперь он был для меня никем. Незнакомец. Вместо этого мне нужно было придумать, что, черт возьми, я собираюсь сказать своей паре, не допуская, чтобы мне сначала разорвали горло.

Мне действительно нужно было начать запирать свою комнату, когда я выходил на пробежки.

Глава 12

Меррик

Спать здесь было бесполезно, да мне это и не было нужно с самого начала. Я просто сидел на верхушке трехъярусного домика на дереве, который кто-то из оборотней построил около озера для своих щенков. Облака рассеялись, и небо было полно звезд, которые отражались в неподвижной стеклянной поверхности воды.

Я был счастлив находке, наткнувшись на этот домик на дереве. Я был так высоко, что не чувствовал, как стены смыкаются вокруг меня, ничего, кроме запаха оборотней и пепла в воздухе. Здесь, наверху, было немного свежее. По ту сторону воды я мог видеть тлеющие костры, на которых сжигали мертвых щенков. Я чувствовал себя настоящим дерьмом из-за всего этого. Впервые за многие годы почувствовал настоящую вину. Вспомнив, как тех щенков казнили на улице, как собак, мне захотелось сжечь город дотла, вместе со всеми людьми, запертыми в стенах. Я видел, как многие города рушатся подобным образом, и никогда раньше не думал, что получу удовольствие от подобного зрелища. Может быть, с возрастом я ожесточился. Или, может быть, просто устал от всего этого.

В тишине леса я услышал топот ног по грязи. Кто-то быстро приближался, и, судя по звуку, они тащили осла. Мое тело мгновенно насторожилось. Большинство оборотней к этому времени уже спали, и никто из щенков не должен был выходить на улицу в это время ночи. Хотя мы были недалеко от деревни стаи, лес был не самым безопасным местом для прогулок в одиночку. Глубоко вдохнув, когда ветер коснулся моего лица, я осознал, что узнаю, как раз в тот момент, когда одинокая фигура прорвалась сквозь линию деревьев и направилась прямо к воде.

Я наблюдал сверху, как ее волосы цвета лунного света развевались позади нее. Она была одета во все черное — джемпер и кроссовки. Сиренити перешла на бег трусцой, постепенно замедляясь, пока не достигла воды, а затем остановилась. По ровному стуку ее сердца я слышал, что она ни в малейшей степени не запыхалась, что говорило мне о том, что переход прошел гораздо плавнее и быстрее, чем я ожидал. Выпитая кровь Атласа, казалось, ускоряла процесс.

Я не мог не вспомнить наши последние минуты наедине в ее камере предварительного заключения, прежде чем все полетело к чертям. Я все еще чувствовал гладкость ее кожи и блаженство от ее тепла. Мои клыки заныли, когда я представил, как она позволила моей крови стекать по ее рту и шее. Эти черно-красные глаза так восхитительно контрастировали с ее ангельскими волосами, что иногда было больно смотреть на нее слишком долго. Возможно, я немного привязался к этой девушке. Я знал, что это была плохая идея — прикасаться к ней вот так, и последние несколько дней это преследовало меня. Я ни в малейшей степени не стыдился этого, просто сожалею о том, что с этим стало сейчас.

Она просто стояла там, уставившись на воду, едва дыша. Я задавался вопросом, что она здесь делает так поздно, когда всего несколько часов назад она сказала нам, что смертельно устала. День назад я бы обвинил ее в попытке к бегству, но знал, что она не настолько глупа. Стражи только потащили бы ее обратно, брыкающуюся и кричащую, и никто не хотел быть свидетелем этого. Что ж, возможно, Фауст и смог бы, этот ублюдок.

Я решил, что пришло время перестать вести себя как подонок и признаться в том факте, что я наблюдал за ней, поэтому прочистил горло. Сиренити даже не вздрогнула. Этого было мне достаточно. Она уже знала обо мне, и это вызвало странный прилив гордости. Ее вампирская природа проснулась, и она понятия не имела, насколько это невероятно привлекательно.

— Что ты там внизу делаешь? — Я окликнул ее, небрежно сцепив руки перед собой, переплетая пальцы и поставив локти на колени, в то время как мои ноги свисали с края платформы. — Мы же не убегаем снова, не так ли?

Она подняла голову, и ее карие глаза покраснели, отчего у меня скрутило живот, но я промолчал. Она вздохнула, засовывая руки в карманы джемпера.

— Просто не могла быть в этом чертовом доме…

Кивнув, я просто сочувственно улыбнулся ей.

— Я понимаю. Интересно, понимают ли волки, как плохо от них пахнет.

Сиренити фыркнула, застав меня врасплох, и на мгновение я заметил блеск белых зубов, когда она впервые искренне улыбнулась. Я смог только моргнуть, когда она покачала головой.

— Ты задница.

— Я думал, тебе нравится моя задница, — съязвил я.

Закатив глаза, она полностью повернулась ко мне, все еще держа руки в карманах.

— Что ты там делаешь? — Она оглядела домик на дереве, как будто только сейчас поняла, где находится. — Это домик на дереве?

Я огляделся, изображая удивление.

— Ты только посмотри, это! — Я с сомнением посмотрел на Сиренити и приподнял бровь. — Твои детективные способности поистине поразительны.

Застонав, она подошла ближе.

— Ты невыносим. Подожди, я поднимаюсь.

— Будь моим гостем.

Я наблюдал, как она сделала глубокий вдох и расправила плечи. Она сделала небольшое движение, похожее на танец, ногами, глядя на маленькую веревку, свисавшую с верхнего уровня. Удивленный, я не сказал ни слова, пока она подбадривала себя. Было мило видеть ее такой… как реального человека, а не просто злой комок обиды и травмы. Я имею в виду, мне нравились ее пылкие наклонности, они действительно возбуждали мой член, но мне также нравилась и эта ее версия.

Она подбежала к веревке, подпрыгнула, легко ухватившись за нее, и начала карабкаться. Раздался ее звонкий смех, эхом отразившийся от деревьев, когда она поднялась выше намного быстрее, чем это сделал бы человек. Казалось, это был первый раз, когда она смогла напрячь свои вампирские мышцы и соединиться со своей силой. Я улыбнулся, прикрыв ладонью бороду, вспоминая, как впервые испытывал вампирскую силу и скорость. Почти месяц после своего перехода я потратил на то, чтобы просто проверить, сколько валунов и деревьев я смогу разломать пополам.

В следующее мгновение она оказалась рядом со мной, раскрасневшаяся от ночного холода, и ее карие глаза горели возбуждением после того, как взобралась по веревке на третий этаж. Она плюхнулась рядом со мной, свесив ноги с края, и у нее перехватило дыхание, когда она заглянула за край и оценила высоту.

— Это было приятно, — прошептала она. — Это всегда так весело?

Теперь она смотрела на меня с широкой улыбкой, и я пожал плечами.

— Не знаю, я просто воспользовался лестницей. — Я указал на упомянутую лестницу справа от меня.

Она фыркнула.

— Точно… — Ее плечи опустились, и она воспользовалась моментом, чтобы посмотреть на озеро. Все это время я не сводил глаз с ее красивого лица. Звезды красиво отражались в ее темных глазах. — Так что мы здесь делаем?

— Ну, я полагаю, ты вторгаешься в мое личное пространство.

Она пожала плечами.

— Ты не можешь заставить меня чувствовать себя хуже. Ты похитил меня, помнишь?

— Это правда, — признал я. — Хотя все было не так уж плохо, не так ли?

— Если ты продолжишь упоминать тот факт, что у нас был секс, я вообще перестану с тобой разговаривать, и это было бы обидно, потому что пока ты самый милый из нас. Это не комплимент, так что даже не думай об этом, — сказала она, но в ее голосе не было ни малейшей серьезности. На самом деле, я был почти уверен, что она просто издевалась надо мной.

— Ты же сама заговорила об этом. Я просто сижу здесь и занимаюсь своими делами, а ты приходишь сюда и говоришь о сексе, как какой-то язычник.

Раздраженно покачав головой, она ухмыльнулась и сказала:

— Как я уже говорила, ты невыносим.

— Может, и так — Но мне понравилось, как от этого загорелись ее глаза.

Она снова замолчала, довольствуясь тем, что несколько минут осматривалась по сторонам. С вершины домика на дереве было легко разглядеть верхушки деревьев на другом берегу озера, где город был освещен, как маяк. Самих зданий видно не было, но зарево ярких огней парило на горизонте, как тусклый ореол заходящего солнца. Это было в некотором роде красиво, если не вдаваться в подробности того, что там на самом деле происходило.

— Как мило, что они построили эту штуку для щенков, — задумчиво произнесла Сиренити, проводя ладонью по перилам слева от себя. — Мне бы очень понравился такой, когда я была ребенком.

Я оглядел домик на дереве, и мой желудок неприятно сжался. Я видел щенков, играющих на нем ранее в тот же день с другого берега озера, и знал, что должен был проверить это сам. В конце концов, это было горько-сладко. Я чувствовал ее взгляд на своем лице, хотя делал вид, что ничего не замечаю, но Сиренити, как я понял, была исключительно проницательной женщиной. Ее сочувствие, вероятно, происходило из жестокого обращения, которому она подверглась от рук Харкера, и ее вампирские чувства только усилили его. У меня было такое чувство, что я мало что смогу от нее скрыть.

— Я сказала что-то не так? — спросила она. В ее голосе слышалась неуверенность, и когда я, наконец, поднял на нее глаза, она выглядела сожалеющей, и мне это не понравилось, поэтому я отмахнулся от нее.

— Нет, со мной все в порядке, девочка. Давай просто скажем, что это место навевает некоторые воспоминания, о которых я бы предпочел не вспоминать слишком долго.

На самом деле, этот домик на дереве не просто навеял воспоминания, он переполнял меня ими. Я предположил, что немного проверяю себя, пробуя что-то вроде экспозиционной терапии, но, похоже, это не сработало.

— Могу я спросить тебя кое о чем? — Она теребила подол своего джемпера. — Ты можешь послать меня нахуй, если хочешь, но я хотела спросить тебя кое о чем на днях, но было неподходящее время…

— Тогда выкладывай, — сказал я со слегка потускневшей улыбкой. — После того, через что мы заставили тебя пройти, я бы сказал, что ты более чем имеешь право на пару трудных вопросов. — На этот раз она не улыбалась, и в моей груди стало тяжело от предвкушения.

— Раньше, когда ты был обращен в вампира… — Она сделала паузу, как будто подыскивая наиболее деликатный способ спросить. — Я не знаю, как давно это было, но у тебя…была семья? — Она поднесла свои ладони ко лбу, качая головой взад и вперед немного с закрытыми глазами. — Боже, я идиотка. Конечно, у тебя была семья. Знаешь что, мне жаль.

— Дыши, — сказал я со смешком, обхватывая ее запястье и опуская ее руку на колени. Она замерла, но не попыталась отстраниться и не вздрогнула. — Тебе не нужно извиняться за то, что задала вопрос. — Я глубоко вздохнул, пока она терпеливо ждала. Глядя на сверкающее озеро, я наконец сказал: — У меня действительно была семья. На самом деле, жена и двое сыновей.

Сиренити быстро вдохнула и слегка сжала мою ладонь. Только тогда я понял, что все еще держу ее за руку. Я также понял, что мне действительно не хотелось отпускать её. Не сейчас. Казалось, что прямо сейчас она в некотором смысле заземляла меня. Это было трудно объяснить, но от Сиренити исходило некое присутствие, которое одновременно успокаивало и возбуждало меня. С первого момента, как встретил ее, я почувствовал в ней что-то вроде родственной души, и знал, что она была больше, чем просто симпатичным личиком и ненасытной потребностью вывести меня из себя.

— Что случилось?

Мне уже не в первый раз задавали этот вопрос. В каждом Ковене, в котором я когда-либо жил, были любопытные вампиры, которые хотели узнать историю твоей жизни, но говорить об этом с Сиренити было совсем по-другому. Она отвела взгляд, окидывая водную гладь.

— Много чего, я полагаю, — сказал я, затем глубоко вздохнул. — Тогда были более простые времена — в Ирландии, в пятнадцатом веке. Если кто-то пропадал или умирал при загадочных обстоятельствах, не было команды криминалистов или следственно-поисковой группы, которая могла бы докопаться до сути. — Я взглянул на Сиренити и понял, что сейчас она наблюдает за мной.

— Я никогда не знал, кто был моим отцом. Какой-то негодяй, который, почти уверен, планировал пригласить меня на ужин, но не смог довести дело до конца. Я до сих пор не знаю, потому что в тот момент был едва в сознании. Когда это случилось, я был на охоте, так что в ближайшие дни моего возвращения в деревню не ожидали. У меня ушла неделя на переход, я питался животными.

— Мы можем питаться животными? — внезапно спросила она, широко раскрыв глаза от шока.

Я пожал плечами.

— Конечно, можем. На вкус как дерьмо, но, полагаю, оно делает свое дело. Для меня это был инстинкт. Мое тело знало, что умирает, и любой крови было бы достаточно. Конечно, я понятия не имел, кем становлюсь. Тогда вампиры все еще были всего лишь мифами, и даже в этом случае они были больше похожи на демонов из легенд.

Она обдумала это.

— И что случилось потом? Ты вернулся?

— Я это сделал, — практически прошептал я, сердце ушло в пятки при воспоминании. — Я вернулся домой, надеясь, что моя жена позовет целителя. Я был убежден, что оправлюсь от чего бы то ни было, но когда вышел из тени деревьев и солнце коснулось моей кожи, она загорелась. Я сморщил нос при воспоминании о запахе. — Я вернулся, когда наступила ночь, но к тому времени мой голод достиг своего пика. Прежде чем у меня появилась возможность поговорить с Шивон, я почувствовал ее запах. Я слышал сердцебиение своей семьи со стороны своего дома и знал, что не смогу вернуться. Я знал, что если войду в свой дом, то разорву собственную семью на куски.

Мы оба молчали, мои слова тяжелым грузом повисли в воздухе между нами. Хотя с того дня прошло больше нескольких сотен лет, я все еще чувствовал резкий запах крови моей жены. Я все еще слышал учащенное сердцебиение моих сыновей, когда они крепко спали в своих кроватях. Это были те же самые удары сердца, к которым я прислушивался в тот день, когда они родились и я впервые взял их на руки. Только на этот раз мне почти удалось добиться того, чтобы эти тихие удары сердца прекратились навсегда.

— Дерьмо, — только и сказала она в ответ.

Я рассмеялся, не в силах сдержаться. Дерьмо, было правильным. Это единственное, простое слово определенно соответствовало тому, что я чувствовал прямо сейчас, и я оценил, что она не пыталась успокоить меня пустыми словами. Я увидел, как ее глаза встретились с моими, и намек на улыбку тронул ее губы.

Я сжал ее ладонь в своей, все еще удивляясь, что она до сих пор не отстранилась. Если бы она попыталась, я бы, вероятно, просто протянул руку и взял ее снова. Черт… Я хотел поцеловать ее снова. Внезапно у меня потекли слюнки от желания попробовать эти розовые бутоны… прикусить их мягкость и пососать.… Но я бы не стал. Не сейчас. Только не после того, как была сброшена такая бомба.

— Полагаю, ты можешь догадаться, чем заканчивается эта история, — мрачно сказал я, глядя на наши переплетенные пальцы. — Я держался в стороне. Создавалось впечатление, что меня убили во время охоты. Моя жена была опустошена, а мои сыновья были еще слишком малы, чтобы по-настоящему понять. Но тогда смерть не была такой уж редкостью, и Шивон взяла себя в руки и в конце концов снова вышла замуж.

— Ты остался и наблюдал за ними? — Спросила Сиренити. — Это звучит как пытка.

— Время от времени на протяжении многих лет я возвращался и навещал их, убеждался, что у них есть деньги, еда и крыша над головой. Я много путешествовал в поисках кого-то, кто знал, что со мной не так, придерживаясь теней и ночи. В конце концов, я познакомился с несколькими Ковенами, которые заметили меня и приняли. Но я всегда возвращался в свою деревню, просто чтобы увидеть их. Я наблюдал, как мои сыновья выросли прекрасными мужчинами, а моя жена состарилась с другим мужчиной, в то время как мне навсегда осталось тридцать пять. Однако я был рад за них, даже если не мог быть там, чтобы сказать им это.

— Господи, Меррик, — прошептала она. — Я даже представить себе не могу…

Я снова пожал плечами.

— Это было очень давно.

— Возможно, но это была твоя жизнь, — сказала она. — Ты все еще думаешь о них?

Я моргнул от вопроса. Это был тот вопрос, который Атлас задал мне много лет назад, когда я впервые присоединился к Ковену Ноктюрнов. Я знал, что у Атласа были странные отношения с семьей — его воспоминаний практически не существовало до тех пор, пока он не был обращен. Но мои все еще были такими реальными, как будто они произошли только вчера.

Кивнув, я сказал:

— Иногда я так и делаю. Например, сегодня вечером. Я нашел это место, и оно напомнило мне форты, которые я строил на нашей земле для своих мальчиков. Мелочи тут и там. Запах или звук иногда возвращают меня к действительности, но, честно говоря, иногда я забываю, как они выглядели.

— Я понимаю это, — тихо сказала она, оглядываясь на лес и отводя взгляд от моего пытливого взгляда. Ее белые волосы развевались на легком ветру, а кожа сияла, как фарфор. — Я не пытаюсь сравнивать свою потерю с твоей, но я понимаю, каково это — забывать их лица. Когда умер Шон, потребовались недели, чтобы осознать, что его действительно нет, месяцы, чтобы начать горевать, и даже сейчас я все еще жду, что он позвонит мне или войдет в комнату. — Она грустно улыбнулась, ее взгляд стал отстраненным. — Но иногда я забываю его лицо. Я забываю, как звучал его голос или как меня раздражал его смех. Я забываю все те маленькие причуды, которые раньше были такими нормальными, но теперь память о нем подобна тени того, кем он был на самом деле… Понимаешь?

Я сидел там, позволяя ее словам осмыслиться, и понял, что она была совершенно права. Долгое время я боролся с тем, как выразить это словами — чувство скорби по кому-то и в то же время забвения его. Продолжать существование в отсутствие тех, ради кого ты привык жить, труднее, чем я могу представить даже сейчас.

Я посмотрел на женщину рядом со мной и изучил ее немного внимательнее. В ней было намного больше, чем большинство людей могли увидеть. У меня было такое чувство, что она была заперта в невидимой клетке так долго, что даже она не осознавала этого. Но я знал по опыту, что нужно быть невероятно сильным, чтобы справиться с теми проблемами, с которыми она столкнулась, и выйти из них с каким-либо подобием здравомыслия.

Я наблюдал за ней во время похоронного обряда. Она не видела, что я изучаю ее, но я видел печаль в ее глазах, когда она смотрела, как горят эти щенки. Я видел, как она пробегала глазами по семьям, которые скорбели по своим сыновьям. Я чувствовал, как от нее исходят чувство вины и стыд.

Все это было неуместно. У нее не было причин чувствовать вину за то, что случилось с теми оборотнями. Она не виновата, что ее похитили. Это была не ее вина, что у ее матери был роман с вампиром и она создала дампира. Все эти вещи были вне ее контроля, и все же она была здесь, скорбя о двух щенках, которых даже никогда не видела, даже после того, как сама пережила такую тяжелую потерю.

Я был гребаным ублюдком, я знал это. Когда я встретил ее на кухне в поместье Харкеров, меня переполняла такая ненависть, замаскированная безразличием. Все, что я видел, когда смотрел на нее, было еще одним человеческим препятствием на пути поиска наших пропавших дарклингов. По моему мнению, она была своевольной, властной и легкомысленной, и я был слеп ко всему остальному. Я бы не стал лгать и говорить, что мой член не напрягся для нее даже с самого первого взгляда.

Только когда я увидел эти синяки на ее лице и шее, разбитую губу, когда она вышла из своей спальни по дороге в дом Карсона, я присмотрелся повнимательнее. Это был первый раз, когда я понял, что не все так, как казалось, и, возможно, слишком поспешил с выводами.

Глава 13

Сиренити

Мэррик ответил не сразу. По его опущенному подбородку и теням под глазами я поняла, что его многое тяготит. Даже сотен лет было недостаточно, чтобы стереть такое горе. Я даже представить себе не могла, каково это было для него.

— Иногда мне хочется просто забыть, — сказал он через несколько мгновений. Я смотрела на него, а он смотрел на свою руку, которая все еще держала мою. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль. — Хотя сейчас это уже не так похоже на горе. В конце концов, время делает свое дело, и я давным-давно перестал горевать.

Я подумала об этом и поняла, что он, вероятно, прав. Горе не будет длиться вечно. Не то грубое, сжимающее внутренности горе, которое я испытывала каждый раз, когда думала о своем брате. В конце концов, это превратилось бы в воспоминание о горе, что было совсем не то же самое.

— Но помнить все равно приятно. Даже если ты больше не можешь горевать, по крайней мере, твои жена и сыновья продолжают жить в твоей памяти. Это намного больше, чем кто-либо из того времени может сказать на самом деле, не так ли? Кто-то из живущих сегодня все еще может помнить их как людей, а не просто уроки истории. — Я съежилась от жалости к себе. Услышать это вслух прозвучало хуже, чем я предполагала.

Я никогда не была хороша в формулировке вещей, учитывая тот факт, что никому в моей жизни на самом деле не было дела до того, что творилось у меня в голове, но я надеялась, что он уловил суть.

Он смотрел на меня, его зеленые глаза пробегали по моему лицу, а между бровями залегла легкая морщинка. Хотя он не выглядел расстроенным. Может быть, немного смущен, но не расстроен. Улыбка тронула его губы и привлекла мой взгляд к ним, посылая мурашки по моему животу.

— Полагаю, я никогда не думал об этом с такой точки зрения. Ты невероятно странная женщина, ты знаешь это?

Я покачала головой.

— Я приму это как комплимент от человека, который родился, когда врачи лечили пиявками.

Глубокий раскатистый смех расколол ночь, когда Меррик откинул голову назад. Мои глаза расширились, когда я увидела, как подпрыгивают его плечи. Звук его смеха был глубоким и музыкальным, и заставлял мой желудок переворачиваться снова и снова. Его смех тоже был заразительным, и я не могла не присоединиться к нему, пока у нас обоих не заблестели слезы в глазах.

Было приятно смеяться. Как будто что-то в моей груди расслабилось и с меня свалился физический груз. Думая об этом, я, честно говоря, не могла вспомнить, когда в последний раз позволяла себе смеяться и чувствовать это.

Когда я вытерла глаза, то быстро поняла, что Меррик затих. Собравшись, я перевела дыхание и посмотрела, как он в ответ уставился на меня. Его глаза пробежались по моему лицу, словно ища что-то, и мне захотелось поерзать или поправить прическу. Но я не шевелилась.

— Что? — Спросила я, внезапно занервничав.

Меррик моргнул, глядя на меня, легкая улыбка тронула его губы. Я наблюдала, как его ноздри, казалось, затрепетали, а в его глазах появился блеск, которого не было несколько мгновений назад, отчего мой желудок затрепетал. Внезапно я смогла вспомнить в ярких деталях прикосновение его губ ко мне, и то, как его руки руководили моим телом, что делать и как двигаться. Я чувствовала вкус его крови на своем языке.

Сжав бедра вместе, чтобы подавить внезапную боль, я поняла, что воздух между нами внезапно стал напряженным. Он просто продолжал смотреть наменя, держась с жутковатой неподвижностью, на которую способен только вампир.

— Что? — Нервно переспросила я. — Когда ты так смотришь на меня, это заставляет меня думать, что ты считаешь меня немного уродливой или что-то в этом роде.

Моя глупая шутка заставила его зрачки расшириться, а губы дернуться.

— Уродина — это определенно не то слово, которое я бы использовал, чтобы описать тебя, девочка. — Теперь его голос звучал низко и хрипло.

Он отпустил мою руку, и холодная потеря ее была поразительной. Я посмотрела вниз, нахмурившись, но не успела моргнуть, как Меррик пошевелился. Он прижал меня к себе, его тело нависло надо мной, а лицо приблизилось к моему. Длинные бронзовые волосы спадали мне на лицо, и я едва ощущала прикосновение его волос к своим губам. Его глаза больше не были зелеными. Они были черно-красными, а под кожей на скулах проступали вены. Его вампирская сторона была возбуждена, и я очень ясно ощущала твердость его члена, прижатого к моему бедру.

— Я не мог перестать прокручивать в голове ту ночь, — прошептал он, холодное дыхание коснулось моих губ. — Я хочу большего. Я никогда не переставал хотеть этого, и если у меня не будет тебя, я сойду с ума.

Это была борьба, чтобы не потереться о бедро, которое я чувствовала между ног. От его слов мой пульс участился, а киска запульсировала.

— Разве я не говорила тебе, что этого больше не повторится? — Мои слова прозвучали ровно, даже для моих собственных ушей. Я сказала ему, что это было на один раз, и в то время я имела в виду именно это. Прямо сейчас я не была так уверена.

Меррик лукаво улыбнулся.

— Поддразнивание делает меня более решительным, ты понимаешь это? — Его глаза вспыхнули, когда он наклонил лицо, касаясь носом моей шеи, как раз там, где пульсировала артерия. Он вдохнул, и я услышала, как с его губ сорвался почти неслышный стон. — Я все еще чувствую тебя вокруг своего члена, когда закрываю глаза. — Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, он подвинулся, позволяя своей твердости прижаться к моей сердцевине. — То, как ты сжимала меня, умоляя о большем.

— Меррик… — Я застонала, чувствуя, как горячая волна желания пробежала по моему позвоночнику. Мои пальцы вцепились в его рубашку, дрожа от сдержанности.

Он прижался ко мне бедрами.

— Произнеси мое имя еще раз, — прорычал он.

Я крепко сжала рот и глаза тоже. Я хотела сказать себе, что это неправильно. Что я не должна быть здесь с ним прямо сейчас. В конце концов, он был одним из моих похитителей. Я должна была бояться этого человека. Я не должна была хотеть иметь с ним ничего общего, но каждый день, проведенный рядом с ним, я понимала, что верно обратное. У меня никогда не было возможности познакомиться с другими людьми моего вида, и я не могла сказать, что ненавидела это. Ни в малейшей степени.

Его бедра прижались ко мне сильнее. Подняв руку, он обхватил мое горло, надавливая на пульс. Мои глаза распахнулись, и я почувствовала, как моя радужка меняет цвет. Мои зубы запульсировали от острой боли, а затем я почувствовала, как мои клыки впились в нижнюю губу.

— Делай, как я тебе говорю, — сказал он. Его пальцы сжались, посылая покалывание прямо к моему клитору.

— Меррик… Меррик… — наконец произнесла я, задыхаясь.

— Ты хочешь, чтобы я доставил тебе удовольствие? — спросил он, опускаясь, чтобы снова коснуться губами моих. У меня возникло внезапное желание прикусить эти губы и высасывать из них эту восхитительную кровь, пока они не посинеют. Он надавил сильнее, сказав: — Ответь мне!

Я изо всех сил старалась не вздрогнуть, но почему-то мне хотелось большего.

— Как ты можешь все еще хотеть меня, когда я также была с Атласом? — Спросила я.

Мысленно я пинала себя. Мои женские части тела в данный момент кричали мне, чтобы я заткнула рот и позволила этому мужчине делать то, что он хочет.

Рука Меррика все еще сжимала мое горло, большой палец очертил небольшой круг на моем пульсе, и он затрепетал.

— Ты думаешь, это имеет для меня значение? — Его бедра прижались к моим для пущей выразительности, и я застонала. — Я только сожалею, что меня не было там, чтобы посмотреть, как ты кончаешь. Какое это было бы чертовски красивое зрелище.

— Господи… — Прошипела я.

Он усмехнулся.

— Есть еще одно имя, которое я хочу, чтобы ты назвала прямо сейчас, но сначала ты должна сказать мне.

— Да, — прохрипела я, даже не пытаясь отрицать, что хочу его. Он бы увидел меня насквозь, и не было смысла ходить вокруг да около. Я хотела того, чего хотела, и он это знал.

— Что «да»?

— Да, Меррик, — сказала я, глядя прямо в его черные глаза.

Это было все, что ему было нужно. За секунды и с вампирской скоростью Меррик подхватил меня и отнес нас обеих в центральную часть домика на дереве, где любопытные оборотни не могли получить бесплатное представление. Моя задница взгромоздилась на деревянный стол в центре комнаты, когда Меррик стянул рубашку через голову. Мои глаза расширились, полностью оглядывая его. Иногда я забывала, насколько он был покрыт татуировками. Весь его торс, руки, спина и шея были художественной росписью, украшающей каждый скульптурный мускул.

Меррик был сложен иначе, чем обычный мускулистый мужчина. Он был крупнее, чем я видела раньше, более мускулистый, как будто мог поднять гребаный автобус или что-то в этом роде. Он не был точен, как культурист, но был плотным и твердым, и сложен как гребаный танк. Господи, у меня потекли слюнки от того, что я находилась в одной комнате со всем этим добром. У меня никогда не было возможности в полной мере оценить или воспринять то, как он выглядел под сшитыми на заказ костюмами телохранителей, джинсами и футболками. С его длинными волосами, рассыпавшимися по плечам, когда он приближался ко мне, он был похож на какого-то темного бога.

— Мне нравится этот блеск в твоих глазах, девочка, — сказал он рокочущим голосом. — Ты выглядишь так, словно хочешь совершать плохие поступки.

Он не знал, насколько, черт возьми, был прав.

Он снова двигался молниеносно, достаточно быстро, чтобы мои волосы разметались по плечам, но на этот раз я не вздрогнула. Он выглядел как хищник, уставившись на меня сверху вниз, когда потянулся, чтобы снять с меня обувь. Следующими были мои леггинсы, которые Слава Богу, что он не порвал. Моя толстовка полетела последней, и вскоре я лежала голая на столе и была благодарна, что он решил привести нас внутрь.

От того, как его глаза впитывали меня, у меня затрепетало в животе и потеплело в груди. Лунный свет проникал в комнату из окна на другом конце комнаты, придавая моей коже серебристый оттенок, и я знала, что мои волосы должны были казаться ярко-белыми. В кои-то веки я задумалась, какой на самом деле видит меня Меррик.

Всю мою жизнь мне говорили, что я красива, и я использовала свою внешность в своих интересах. Это удерживало Карсона от того, чтобы причинить мне слишком сильную боль, а моего отца — от того, чтобы разбить мне лицо. Я знала, что я хорошенькая, но впервые мне захотелось выглядеть именно так. Я хотела, чтобы Меррик увидел кого-то, из-за кого у него потекли слюнки. Я хотела, чтобы этот древний вампир возжелал меня. Что-то в этой мысли заставило меня почувствовать себя могущественной… А я никогда раньше по-настоящему не чувствовала себя такой.

— Я собираюсь попробовать тебя на вкус, — пробормотал он. Он облизал губы, его ноздри раздулись, и в одно мгновение он расплылся, пока не оказался передо мной на коленях.

Я почувствовала, как напряглось мое тело, и мне пришлось подавить желание уклониться. Я была так невероятно обнажена и открыта перед ним, что он, вероятно, мог видеть каждый мой недостаток, все шрамы, которые я так усердно пыталась скрыть. Они покрывали мои бедра и живот серебристыми полосами и пятнами. У меня были шрамы от ожогов и ножевые раны там, где он порезал меня, достаточно неглубоко, чтобы оставить след, но недостаточно, чтобы убить. Шрамы все еще не зажили, и это бесконечно раздражало меня. Теперь я была полностью обратившимся дампиром, и они должны были заживать.

Когда мои мысли неслись со скоростью мили в минуту, я чуть не сорвалась с места. Но когда я почувствовала, как его язык прижался к моему центру, позволила своим глазам закрыться, а голове откинуться назад, когда тепло распространилось по мне. Его борода царапнула мою кожу, когда язык скользнул вверх. Мои бедра дернулись, и я издала звук, который был больше похож на всхлип, чем на стон. Почувствовав его усмешку на своей киске, мои мысли внезапно поглотил Меррик. Со стоном он прижался лицом еще сильнее, и его облизывания ускорились.

Я легла навзничь, распластавшись на столе, бедра дрожали вокруг его головы, когда я закрыла лицо руками. Я чувствовала, как электрические разряды пробегают по моим конечностям и вверх по позвоночнику каждый раз, когда он делал паузу, чтобы пососать мой клитор. Его зубы несколько раз задели меня, и каждый раз я молилась, чтобы он наконец укусил.

Моя голова откинулась в сторону, и я открыла глаза, чтобы прочистить мозги, чувствуя, как внизу живота нарастает оргазм. Мое сердце сжалось от удивления, когда я увидела тень в дверном проеме. Я была готова закричать, но его запах ударил в меня прежде, чем я смогла открыть рот. Как раз в тот момент, когда я собиралась что-то сказать, Меррик выбрал этот момент, чтобы сильно пососать мой клитор, и я упала через край, когда мой оргазм прокатился по мне.

Мои бедра прижались к его лицу, и он неторопливо лизнул меня. Я позволила своим глазам снова открыться, сонная и с головокружением. Меня встретил ярко-фиолетовый взгляд и мерцание серебряных колец на темной коже. Бастиан стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, просто наблюдая в полной тишине, как Меррик ест мою киску. Я должна была отстраниться. Мне следовало бы возмутиться, что он застукал нас, но я этого не сделала. В этот момент я внезапно почувствовала возбуждение. Обжигающий жар прошел сквозь меня, когда я посмотрела в эти яркие, как драгоценные камни, глаза, которые все еще смотрели в сторону.

Глава 14

Бастиан

Ее кожа была бледной в лунном свете и казалась нежнее шелка. Я стоял в дверях, наблюдая, как Меррик ест киску, и знал, что она знала о моем присутствии. Он тоже знал.

У нас с Мерриком были давние отношения. Мы были хорошими друзьями с тех пор, как встретились в моем родном городе Новый Орлеан, штат Луизиана. Хотя мы никогда раньше не делили женщину, за десятилетия мы пережили несколько бурных совместных ночей в различных клубах и притонах. Меррик всегда был придирчив к женщинам, которых брал в свою постель. Он любил вина с примесью крови и флирт с хорошенькими дамами, но секс — это совсем другое. Женщины бросались на шею большому ирландцу, но чаще всего он отказывал им и передавал их мне. Я с радостью соглашался.

Сиренити, соблазнительная маленькая женщина-дампир, из-за которой все эти мужчины были без ума, жестко кончала на язык Меррика. Это было прекрасное зрелище — наблюдать, как ее красивые карие глаза закатываются, ее белые волосы разметались позади нее по столу. Я изучал ее груди, пока она тяжело дышала. Они были упругими, а соски твердыми. Маленькие серебристые порезы украшали ее кожу, и я нахмурился, глядя на них. Я понятия не имел, как они там оказались. Как дампир, она должна была исцелиться от любой раны, но они покрывали ее десятками. Мой желудок сжался, когда я изучил шрамы, мгновенно осознав, что это было то, о чем Меррик пытался предупредить меня, когда позвал сюда. Я всегда знал, что сенатор Райан Харкер — ублюдок, но это…

— Ты мог бы также войти, колдун, — прошептала она, тяжело дыша. Я сфокусировал взгляд и увидел, что она смотрит на меня широко раскрытыми карими глазами лани, блестящими от вожделения. Она выглядела раскрасневшейся и удовлетворенной, когда Меррик откинулся на корточки.

Он посмотрел на меня через плечо с довольной ухмылкой.

— На твоем месте я бы послушал леди. — Его глаза по-прежнему были блестяще-черными, а улыбка лукавой. Я отчетливо видел, как ее сок все еще покрывал его губы.

Я прошел дальше в комнату, возвращаясь взглядом к Сиренити, лежащей на столе. Мы были высоко в домике на дереве, далеко от стаи, и, надеюсь, достаточно далеко, чтобы альфа не наткнулся на нас. Я определенно не хотел присутствовать, когда он узнает, что женщина, которую он назвал своей парой, трахается с другими мужчинами. Хотя я не винил ее за это. Вампиры были печально известны своим повышенным сексуальным влечением, и не часто они могли удовлетворить это влечение только с одним партнером. Многие находили вечных партнеров и были довольны, но чаще всего вампиры были полиаморными или просто довольствовались игрой на равных.

Наверное, в этом смысле я был чем-то вроде вампира. Я трахался, и трахался жестко. Мужчины, женщины, дарклинги или люди, не имело значения. Меня привлекали красота и душа, но я никогда не осуждал и не ожидал чего-то большего. Сиренити была прекрасна в каком-то неземном смысле. Она была мягкой и хорошенькой, ее волосы ниспадали нежными светлыми волнами. Ее карие глаза были глубокими и большими на миниатюрном лице. Ее розовые губы были широкими и полными, и с того момента, как я познакомился с ней лично, я представлял, какими они будут на вкус. Я надеялся, что сладкими.

Но она была не просто мягкой и хорошенькой. Что-то таилось под этим взглядом с глазами лани, что зажгло огонь в этом пятисотлетнем сердце. У нее был вид женщины, которая стремилась к большему, чем у нее было, и жаждала, чтобы ей показали новый образ жизни. Я был бы не прочь предложить свои услуги, чтобы помочь ей в этом. Я бы ни капельки не возражал против этого.

— Я охранял погребальные костры, когда увидел подозрительные тени на другой стороне озера, — сказал я наконец. — Должен сказать, это приятный сюрприз. — Улыбнувшись ей, я почувствовал покалывание в груди, когда ее губы растянулись в ответной улыбке.

Ее киска все еще блестела в лунном свете, а тело было покрыто легким налетом пота. Мой член стал твердым с той секунды, как я услышал ее тихие стоны, доносившиеся снизу, с земли. Она не делала абсолютно никаких движений, чтобы прикрыться, и в ее темном взгляде я все еще мог видеть голод, который еще предстояло полностью утолить.

— Если ты хочешь, чтобы я ушел, я могу…

— Не смей, — быстро сказала она, останавливая меня прежде, чем я успел отвернуться.

— На вечеринке всегда найдется место еще для одного, — добавил Меррик с улыбкой в своем хриплом голосе.

— Ты даже не знаешь меня, cher, — сказал я, подходя ближе. — Ты абсолютно уверена, что хочешь это сделать? Что бы сказала твоя пара? — Я даже не знал, зачем я ее допрашиваю. Она жадно смотрела на меня, и на нее словно нашло что-то такое, чего не было ранее днем.

— То, что говорит Август, для меня ничего не значит, — выплюнула она. Ее глаза на мгновение вспыхнули, и я увидел в них нечто такое, что вызвало у меня любопытство. Произошло ли что-нибудь между ними за то короткое время, что прошло с тех пор, как она пожелала нам спокойной ночи? — Оставайся или уходи, Бастиан, но прими решение, пока я не передумала.

Я не был идиотом и знал, что, возможно, это мой единственный шанс застать ее такой открытой и желающей. У нее было достаточно мужчин, пускающих по ней слюни, так что ей не нужно было, чтобы я усугублял драму, но я не собирался отказывать ей, если она хотела потрахаться. Нам всем нужны были эти ночи, чтобы забыться и немного побаловать себя, поэтому последнее, о чем я сейчас думал, — это выйти за дверь.

Меррик подмигнул мне, что выглядело невероятно странно с его потемневшими глазами и вздувшимися под кожей венами, делавшими его больше похожим на демона, чем на человека. Я знал, что он не возражал против моего присутствия здесь, иначе он прогнал бы меня задолго до того, как я зашел так далеко. Я подошел к ним, снимая пиджак, оставляя черную рубашку и закатывая рукава. Сиренити смотрела, как я приближаюсь, ее глаза блуждали по мне, и, очевидно, ей нравилось то, что она видела. Я не был огромным мужчиной, но был высоким и подтянутым. Я знал, что мои ярко-фиолетовые глаза на фоне моей почти ониксовой кожи придают мне зловещий вид, но дамам, похоже, это нравилось. Сиренити, очевидно, не была исключением.

Я наблюдал, как Меррик встает, вытаскивая ремень из джинс. Она тоже наблюдала за ним, обводя взглядом татуировки, покрывавшие его кожу, некоторые из которых я нанес сам.

— Не двигайся, — сказал он ей, обходя вокруг того места, где она все еще сидела на столе.

Она нахмурилась, но, на удивление, не стала спорить, просто посмотрела на меня. Ее ноги все еще были раздвинуты, поэтому я переместился между ними, протянул руку и провел ладонью по ее плоскому животу. Мышцы ее живота дернулись от прохлады моих многочисленных серебряных колец, и ее глаза на мгновение затрепетали. Мои пальцы прошлись по ее коже, ощущая выступы этих серебряных шрамов и благоговейно обводя их. Каждое из них было напоминанием о том, через что прошла эта женщина и что пережила.

Когда я достиг вершины ее бедер, ее глаза снова распахнулись, и она прикусила нижнюю губу. Я позволил своему большому пальцу погладить ее киску. Это было всего лишь легкое прикосновение, но его оказалось достаточно, чтобы ее бедра оторвались от стола при соприкосновении. Я наблюдал за своей рукой, когда скользнул ниже и погладил ее, поражаясь контрасту ее лунной кожи с моей полуночной.

— Боже мой, ты восхитительна, — тихо сказал я. Надавливая, я наблюдал, как она закрыла глаза, с ее губ сорвался тихий стон. — Как молоко и мед, я не могу дождаться, когда попробую…

Меррик стоял позади, глядя на нее сверху вниз. Он протянул руку, провел ладонями по ее плечам и вниз по рукам, схватил за оба запястья и поднял руки над головой. Ее глаза распахнулись от шока, когда его ремень обернулся вокруг ее запястий, и он туго затянул его, соединяя их вместе. Я поймал его взгляд, и он ухмыльнулся. Я ухмыльнулся в ответ, понимая, к чему клонится эта маленькая игра.

Он рассказал мне все о времени, которое она провела взаперти в их обитой войлоком камере в поместье. Я впитал каждую яркую деталь ночи, когда он добился своего с маленькой шалуньей. Я также видел видеозапись, которую разнесли по всему центру города: Сиренити в наручниках привязана к стене с черной обивкой, освещенная яркими красными огнями, которые делали ее темные глаза такими манящими.

Я вспомнил, как смотрел, как ее темная, густая кровь стекала по молочно-белой коже, окрашивая светлые волосы, когда она висела там, выставленная на всеобщее обозрение. Я не был вампиром и не жаждал крови так, как они, но все равно, на это было приятно смотреть. Это была отвратительная игра, в которую они играли с ней, но в свое время я видел гораздо худшее. Технически говоря, вампиры не причинили ей вреда. Технически говоря… они спасли ее. Эти вещи никогда не были черно-белыми.

— Это должно быть смешно? — сказала она со смехом, закатывая глаза на Меррика, пока он застегивал ремень.

— Что, я думал, ограничения — твой конек? — Его улыбка была дерзкой, и она только фыркнула в ответ.

— Я, например, думаю, что они добавляют приятный штрих, — добавил я, и Сиренити посмотрела на меня сверху вниз прищуренными, но горячими глазами.

Когда она держала руки над головой, ее грудь выглядела потрясающе, поднимаясь и опускаясь в такт учащенному дыханию. Я надавил подушечкой большого пальца на этот маленький комочек нервов, и ее глаза плотно закрылись, когда она застонала. Кружась маленькими кругами, я наблюдал, как ее бедра боролись за то, чтобы изогнуться и прижаться к моей руке.

Мой член был таким твердым, что причинял почти боль. Все, о чем я мог думать, это входить в нее глубоко и жестко, добиваясь новых таких звуков с ее губ. Но была не моя очередь. Меррик был здесь первым, и я вел себя как джентльмен.

Я кивнул ему, убрал большой палец и отступил назад. Сиренити издала звук протеста из-за потери моих прикосновений, но Меррик обошел стол, и мы поменялись местами: он занял место между ее раздвинутых бедер, а я — у ее головы. Я провел пальцами по ее шелковистым волнам, разметавшимся по столу, пока Меррик расстегивал свои брюки. Его глаза были прикованы к ее киске, когда он вытащил свой член и неторопливо погладил себя.

Насколько я знал, Меррику не нравились мужчины, но он также был не из тех, кто стесняется. Я все равно мог оценить его, как делал много лет. Он был воплощением мужественности — сильный, способный, жесткий и безжалостный. На мой взгляд, он также был хорошим человеком. Я бы давным-давно раскусил его, если бы он был так настроен, но, увы, Меррику нравились дамы, когда он позволял себе потакать им. Я не мог осудить его увлечение женщиной-дампиром. Она была прекрасна во всех смыслах этого слова.

Меррик подошел ближе и поднес кончик своего члена к ее входу, и я увидел, как ее глаза закрылись. Я не мог оторвать глаз, когда он погрузился в нее, и ее губы приоткрылись в долгом стоне, от которого по моему позвоночнику пробежал электрический разряд. Я чувствовал, как моя магия потрескивает на кончиках пальцев, энергия струится по моей коже. Меррик начал двигаться, одновременно положив ладонь ей на живот. Я был так восхищен его движениями, что мне потребовалась секунда, чтобы сосредоточиться. Посмотрев вниз, я встретился с глазами Сиренити, которые уже смотрели на меня, остекленевшими от удовольствия.

Не теряя времени, я расстегнул свой собственный ремень, медленно расстегивая брюки и не отводя взгляда от женщины, которую трахали у меня на глазах. Ее груди подпрыгивали при каждом толчке Меррика, и, похоже, ей становилось все труднее сохранять спокойствие. Что ж, я просто должен был помочь ей с этим.

Освободив свой член, я погладил себя, проведя большим пальцем по набухшей головке и послав острое покалывание к основанию позвоночника. Ее глаза расширились, когда она облизнула губы, и впервые за многие годы я почувствовал, что могу кончить, просто взглянув на нее. Что такого было в этом маленьком дампире, отчего у меня в голове был такой беспорядок?

Не теряя времени даром, я придвинулся ближе и поднес свой член к ее розовым губкам. Она без колебаний открылась для меня, посасывая кончик, пока я боролся, чтобы мои колени были сцеплены. Теплого ощущения ее влажного языка, скользящего по моему кончику, было почти достаточно, чтобы я кончил ей в горло.

Я попытался выровнять дыхание и прояснить голову, когда она поглубже вобрала меня в свой рот. Ее горло открывалось для меня каждый раз, когда она поднимала голову. Ее руки все еще были связаны ремнем Меррика, так что все, что она могла делать, это шевелить ртом. Ее глаза были закрыты от блаженства, когда толчки Меррика ускорились, его руки держали ее за бедра, когда он входил в нее.

Мой член входил и выходил из ее рта, пока, в конце концов, я не запустил пальцы в ее волосы и крепко не сжал, потянув за пряди. Я направлял ее так, как мне было нужно, трахая её в рот, пока она держала свое горло расслабленным. Она выглядела такой красивой — совершенно беспомощной и в нашей власти. Но она и не подозревала, что на самом деле все было наоборот. В этот момент мы с Мерриком были ее рабами, готовыми сделать все, чтобы доставить ей удовольствие. Все, что требовалось, — это одно слово из ее уст, и мы сделаем это. В ее руках была вся власть здесь, и она даже не знала об этом.

С губ Меррика слетели проклятия, и я увидел, что его толчки начинают становиться неровными. Я мог сказать по углу наклона его члена и по тому, как ее бедра каждый раз так идеально соприкасались с его бедрами, что ее мышцы, должно быть, крепко сжимали его. Его глаза закатились, когда он запрокинул голову к потолку, и я понял, что ему конец.

Несколько сильных толчков, от которых она застонала вокруг моего члена, и Меррик замер, застонав так глубоко, что это больше походило на рычание. Глаза Сиренити закрылись, и я увидел, как задрожало все ее тело. Звуки, срывавшиеся с ее губ, заставили меня напрячься, я готов был вырваться из ее горла, но заставил себя собраться. Я еще не был готов к тому, что все это закончится.

Меррик замедлил толчки и остановился, тяжело дыша и обводя своим темным взглядом ее обнаженное тело. Он обхватил ладонью ее грудь, прежде чем провести пальцами вниз по животу. Она продолжала ласкать мой член, хотя я знал, что она сильно кончила, но энергично лизала и сосала, и знал, что ей нравится каждая секунда этого.

Меррик поднял голову и ухмыльнулся, глядя на меня так, словно хотел сказать: твоя очередь.

Ему не нужно было повторять дважды. Я оторвался от ее губ, уже ненавидя потерю ее тепла, но знал, что то, что должно было произойти, было еще лучше. Меррик быстро занял мое место у ее головы и продолжил гладить ее по волосам, как я делал раньше. В его глазах снова появилось благоговение, когда он посмотрел на хорошенькую дампиршу.

Я упивался видом ее раздвинутых бедер и мокрой киски, с которой капала сперма. Это зрелище заставило мой член пульсировать от потребности сделать то же самое. Я почувствовал покалывание по спине, поэтому потянулся к ней, зная, что был близко. Я давно так не волновался из-за женщины. Я даже не мог вспомнить когда.

Меняя тактику, я склонился над ее телом, обвивая руками ее торс и приподнимая, пока она не вскрикнула, обвивая ногами мои бедра. Мой член оказался на одной линии с ее мокрой киской, и я не смог удержаться, чтобы не толкнуться вверх, убедившись, что попал в нее как раз вовремя. Ее глаза закатились, когда она выпрямила бедра, прижимая их к моему стволу.

Отступив на несколько шагов, я опустился в кресло, держа Сиренити у себя на коленях. Она почти ничего не весила, и ощущение ее нежной кожи под моими ладонями было подобно раю. Приподняв ее бедра, я переместил нас обоих, пока мы не оказались на одной линии. Я наблюдал, как Меррик подошел сзади, положил руки ей на талию и повел ее надо мной. Она опустилась ниже, окутывая меня своим теплым, скользким жаром.

Я застонал, не в силах молчать. Она быстро начала двигаться, покачивая бедрами в медленном, чувственном ритме, от которого у меня перед глазами замелькали звезды. Как будто она знала, о чем я думаю и как мне нужно, чтобы она двигалась. Ее темп был в самый раз, и ее киска напряглась.

Я был на грани безумия. Ворвавшись в нее, я обхватил ее бедра, и Меррик сделал то же самое. Его глаза все еще были потемневшими от вожделения, когда он наблюдал, как она подпрыгивает у меня на коленях. Его руки двинулись вверх, скользя по ее торсу, пока он не обхватил ее полные груди. Мои толчки стали беспорядочными, и я понял, что вот-вот сорвусь.

Темные глаза Сиренити закрылись, и ее голова откинулась назад, как раз в тот момент, когда я сильно толкнулся, попав в то самое место, отчего с ее приоткрытых губ сорвался долгий, хныкающий стон. От этого звука я сильно кончил, изливаясь в нее с чередой проклятий, пока она скакала на мне, сжимая мой член.

Я знал, что приходить сюда — значит напрашиваться на неприятности. Я знал, что мне следовало уйти. Я просто знал, что эта женщина вскружит мне голову, и все же все равно был здесь, глядя на ее вздымающуюся грудь, слегка порозовевшие щеки и водопад волос лунного света.

Внезапно я понял, что был более чем в полной заднице.

Глава 15

Сиренити

Я проснулась во второй половине следующего дня. Я сразу поняла, что солнце снова сядет через несколько часов, а я проспала весь день. Казалось, я адаптировалась к вампирской жизни намного лучше, чем ожидала. Я задавалась вопросом, будет ли так всегда, если буду жить ночью и избегать дня, как другие. Не могу сказать, что сильно возражала.

Я быстро собралась, приняв душ после вчерашних ночных занятий. Мои бедра восхитительно ныли. Перед тем как заснуть, я беспокоилась, что утром пожалею о том, что мы сделали. При свете дня все обычно выглядело по-другому, но, к счастью, на этот раз все было не так. Расчесывая волосы, я улыбнулась своему отражению, вспоминая, что Меррик и Бастиан заставили меня почувствовать. Я все еще была в легком шоке от того, что, во-первых, Бастиан присоединился к нам, а во-вторых, Меррик приветствовал его с улыбкой. Очевидно, они были намного ближе, чем я думала.

Я еще не была уверена ни в Бастиане, ни в том, каковы были его мотивы здесь. Предполагаю что он был здесь по официальному делу Эстель Найтингейл, но также начинаю подозревать, что у него были другие, более личные причины. Он был скрытным человеком, и его было трудно понять. Он был загадочным и обаятельным, с яркой улыбкой, понимающими глазами и красноречивым язычком. Прошлой ночью, ложась спать, я все еще чувствовала, как его магия трепещет на моей коже, и знала, что это было то, что хотела бы почувствовать снова.

Он был таким энергичным человеком, но я не знала, заинтересует ли его повторение. У меня сложилось впечатление, что он не был любителем отношений, и, честно говоря, я тоже не была уверена, что отношения — это то, что я ищу. Я все еще пыталась разобраться в этом новом мире, в котором жила.

Кроме того, нужно было подумать и о других. Особенно об Августе. Вся эта неразбериха была просто запутанной. Моя грудь сжалась при одной мысли о нем, и моя улыбка погасла, когда я положила кисточку на столешницу. Я была так сбита с толку, когда дело доходило до альфы. Я знала, что почувствовала прошлой ночью, и знала, что увидела. Его запах витал по всей спальне, и он запыхался и вспотел, когда я столкнулась с ним возле своей комнаты. Я ненавидела незнание, и была почти уверена, что мне нужно встретиться с ним лицом к лицу, чтобы я могла просто двигаться дальше и перестать вести себя как сумасшедшая.

Но это означало бы признать перед Августом, что идея с парой имела какие-то достоинства. Это означало бы признать, что я была еще большим уродом, чем все уже знали. Если бы я действительно была его парой, тогда была бы первым вампиром в истории, у которого была связь с оборотнем. Это вызвало бы волнения по всему миру, и, возможно, это могло бы все изменить. Это было не так просто, как связь. Это имело более серьезные последствия, и, честно говоря, это напугало меня.

Была и другая часть меня, которая меня пугала. Это была та часть меня, которая хотела, чтобы это было правдой. Я чувствовала какое-то влечение к Августу, которое не могла объяснить. Почему меня так волновало, с кем он спал или не спал? Почему мое сердце рухнуло куда-то в живот при звуке стонов этой женщины? Агония, которую испытала прошлой ночью, должна была что-то значить, и я была не настолько глупа, чтобы игнорировать это. Здесь было что-то большее, и мне нужно было держать ухо востро. Я была сыта по горло тем, что узнаю об этом последняя.

Я вышла из ванной и привела кровать в порядок, оттягивая время, как могла, потому что знала, что сегодня тот день, когда должна вернуться в город. Мой желудок скрутило в узел, а в голове гудело от всего, что могло пойти не так. Но мне нужно было собраться с духом и просто сделать это. Было много невинных дарклингов, которые рассчитывали на нас, и мне нужно было сделать это для них. Я была многим им обязана после стольких лет моего молчания. Мне пришлось многое придумать, если я когда-нибудь хотела обрести подобие покоя.

Раздался легкий стук в дверь спальни, и мгновение спустя она со скрипом отворилась. Наверное, я забыла запереть ее прошлой ночью в своем сексуальном оцепенении. Кейт просунула голову, уже как обычно улыбаясь. Она всегда выглядела такой счастливой, и поначалу это выводило меня из себя. Прямо сейчас это была долгожданная передышка.

— О, хорошо, что ты проснулась, — сказала она, входя. — Я подумала, не могли бы мы поговорить секунду.

— Конечно, — сказала я, зевая. — Что случилось?

Я села на край своей кровати и похлопала по месту рядом с собой. Пришло время мне быть немного более вежливой, если я хотела, чтобы кто-то был в моем углу. Кейт казалась таким искренним человеком и очень напоминала мне Трикс, только с менее дерзким выражением лица.

— Я слышала о твоей сегодняшней поездке в город, — сказала она, садясь рядом со мной. — Ты нервничаешь?

Я пожала плечами.

— Наверное, но я знала, что рано или поздно мне придется вернуться. — Черт возьми, в мой первый день здесь я пыталась сбежать, и город был моим единственным пунктом назначения. Оглядываясь назад, я понимаю, что меня, вероятно, убили бы, если бы я проделала весь этот путь. — Бастиан сотворит заклинание очарования, очевидно, чтобы люди не узнали меня.

Ее губы сжались в мрачную линию.

— Да, я слышала. Просто будь осторожна. Приворотные заклинания были объявлены вне закона не просто так.

— На самом деле у меня нет другого выбора, — сказала я удрученно. — Но я рада, что Бастиан сотворит заклинание. Я почти уверена, что он колдун, у которого меньше всего шансов убить меня.

Она фыркнула, бросив на меня недоверчивый взгляд, и ее глаза заблестели.

— Ты довольно быстро привязываешься к нему.

Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки. Она не знала, насколько это было правдой.

— Я просто думаю, что он… — Я сделала паузу, подыскивая подходящее слово, но выдала только — Милый?

Тьфу, убейте меня прямо сейчас. Поразите меня насмерть.

— Ты думаешь, он милый? — Она рассмеялась. — Есть много слов, которые я бы использовала, чтобы описать Бастиана Найтингейла, но «милый» не приходит на ум.

На этот раз я рассмеялась от души, и глаза Кейт загорелись.

— Ладно, он… сексуальный, загадочный, немного раздражающий, — сказала я, загибая слова на пальцах. — И этот акцент… — Я улыбнулась, вспомнив слова, которые он стонал, когда жестко кончал прошлой ночью. Французский никогда не звучал так хорошо.

— Акцент определенно помогает, — признала она с мечтательной улыбкой. — Просто будь осторожна. Он отъявленный холостяк. В своем округе у него вроде как репутация недосягаемого плохого парня.

— Ты забываешь тот факт, что он также криминальный чиновник, который продает незаконные зелья на черном рынке, но, конечно, давай использовать его сексуальные пристрастия в качестве причины быть осторожнее, — поддразнила я.

Я знала, что у нее были добрые намерения, но, честно говоря, меня не волновала его репутация. Еще два дня назад я понятия не имела, кто он такой. Я только сейчас начала узнавать его поближе, и мне было еще слишком рано беспокоиться о чем-либо подобном.

Она немного посерьезнела и нерешительно спросила:

— Так что насчет альфы…?

Я застонала, закрыв лицо руками. Мысли об Августе буквально причиняли боль моему мозгу. Я была так сбита с толку, и не была уверена, как даже сформулировать это замешательство, но предположила, что не повредит поговорить об этом вслух.

— Я не знаю, что должна чувствовать. — Я подняла глаза, встретившись с ней взглядом. — Кроме того, он уже занят кем-то другим. — Я съежилась от того, как трогательно ревниво это прозвучало.

— О, пожалуйста, если ты говоришь о Саванне, то можешь перестать беспокоиться. Она спит с альфой уже много лет, но он не заинтересован в ней настолько. Я почти уверена, что он просто проводит с ней время, но она увивалась за ним, пытаясь убедить его сделать ее луной. Она не представляет угрозы, поверь мне.

— Прошлой ночью мне показалось, что это звучало по-другому, — проворчала я. — Я слышала Саванну. Громко и отчетливо…

— Тебе нужно поговорить с ним, — сказала она, прерывая меня, мягко положив руку мне на плечо. — Что бы тебе ни показалось, что ты услышала, ты, вероятно, ошибаешься. Если Август сказал, что ты его пара, то поверь мне, сейчас на планете нет ни одной женщины-оборотня, которая могла бы вскружить ему голову. Саванна — подлая стерва, так что, прежде чем ты разозлишься на Августа, тебе, возможно, захочется узнать его версию событий.

Я знала, что она права. Я должна просто разобраться с этим и выяснить наверняка. Если бы он переспал с ней прошлой ночью, я бы оставила всю эту историю с парой в прошлом и никогда больше об этом не вспоминала. Я знала, что сейчас звучу как лицемерная стерва, поскольку прошлой ночью переспала с двумя мужчинами, но также заранее предупредила Августа, что не являюсь моногамной женщиной. Я предупреждала его, что только потому, что он заявил на меня права, это не означало, что у меня не было собственных чувств к Меррику или Атласу. Я не могла просто отключить их.

Но именно он утверждал, что я принадлежу ему. Он был тем, кто сделал это заявление, и он был тем, кого я почувствовал в той комнате с другой женщиной, зная, что я была прямо по соседству. Он был единственным, кто задолжал мне объяснение.

— Как ты это делаешь? — Жалобно спросила я. — Вся эта история с парой? От одной мысли о привязанности к кому-то, кого я едва знаю, у меня начинается крапивница. — Я потерла руки, а Кейт только покачала головой с улыбкой.

В ее глазах появилось благоговение, когда она сказала:

— Когда я впервые встретила Кристофа, я была подростком. Мне было восемнадцать, и наши стаи только что объединились. Это был 2010 год, и альфа моей старой стаи был убит, а наша была слишком маленькой, поэтому нас поглотила Кровавая Луна. Кристоф здесь единственный врач, поэтому он ухаживал за большинством из нас. Я сломала руку после нападения, но мне повезло по сравнению с некоторыми другими. Оборотни не превращаются, пока им не исполнится двадцать пять, так что я была в основном человеком. — Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, как будто она переживала все это заново. — В ту секунду, когда я вошла в его кабинет и наши взгляды встретились, я поняла, что он моя пара. Между нами возникло какое-то притяжение, словно веревка, которая натянулась у меня на груди, волоча меня через комнату. Он тоже это почувствовал. У него было такое выражение глаз, которое почти напугало меня.

— Кристоф не кажется мне таким уж страшным, без обид, — сказала я. На самом деле, он казался довольно милым парнем. Очень спокойный и послушный, и я предположила, что помогло то, что он был целителем.

— О, он просто плюшевый мишка, так что не обижаюсь, — сказала она со смехом. — Честно говоря, он именно такой партнер, который мне был нужен. Когда на нас напали, повсюду были большие, страшные мужчины, и несколько наших женщин были похищены. С ними случилось ужасное дерьмо, и тот факт, что я так легко отделалась, — это чудо. Я думаю, мне нужен был такой мягкий человек, как Кристоф.

— Черт, Кейт, я не знала. Прости, это, должно быть, было ужасно. — Я не очень много знала о том, как стаи оборотней взаимодействуют друг с другом, но, похоже, все было хуже, чем она говорила.

— Это было давно. — Она отмахнулась от меня, и ее глаза снова прояснились. — Я пытаюсь сказать, что твое тело просто знает, когда ты встречаешь свою пару. По крайней мере, так это работает, если ты оборотень. Я никогда не слышала о спаривании вампира и оборотня, так что ты действуешь наугад.

Через мгновение она съежилась, осознав, что сказала.

— Прости, наверное, от этого стало только хуже. Просто знай, что это не для всех одинаково. Иногда оборотни отвергают своих партнеров, а иногда им требуются годы, чтобы поладить и уступить связи, но все люди разные. То, что вы обречены друг на друга, не означает, что вы автоматически совместимы. Над этим все еще нужно работать, как и над любыми другими отношениями.

— Я ненавижу то, что знаю, что ты права, — сказала я со стоном.

— Мы еще не очень хорошо знаем друг друга, но я надеюсь, ты можешь доверять мне, когда я говорю, что Август действительно хороший человек, — сказала она. Я посмотрела на нее и не увидела в ее глазах ничего, кроме искренности. — Он хороший мужчина и хороший альфа, но никто не говорит тебе любить его прямо сейчас. Я просто думаю, что ты должна быть непредвзятой. Он искал тебя, я даже не знаю, как долго.

— Сколько ему точно лет? — Я задавалась этим вопросом с тех пор, как встретила его. Я знала, что он почти древний. Большинство альф были старше даже старейших вампиров, из-за того, что они вели относительно изолированную жизнь и были защищены стаей, но это было трудно понять.

— Девочка, даже я этого не знаю — Она засмеялась. — Но ходят слухи, что он родился где-то в двенадцатом веке или что-то в этом роде. Гарет тоже. Их семья уходит корнями в далекое прошлое, и они двое из старейших ныне живущих оборотней. Что делает еще более безумным тот факт, что ни один из них не нашел свою пару до тебя.

Было трудно полностью определить его возраст, даже если это было всего лишь предположение. Я попыталась представить себе, что он видел и делал, через какие тысячелетия изменений прошел этот мир. Как ни странно, я вполне могла представить Августа в средние века, с мечом в руках мчащегося в битву. Каким-то образом это подходило ему. Тем не менее, мысль о том, что я каким-то образом была его избранницей, была почти смехотворной. Я, сломленная женщина-дампир, которая половину времени не знала, в какую сторону идти.

— Ты права, — сказала я наконец, вставая с кровати. — Я должна поговорить с ним. — Внезапно я приняла решение. Мне нужно было перестать вести себя как напуганная маленькая девочка и встретиться лицом к лицу со своими проблемами, а не игнорировать их.

— Черт возьми, да! — Сказала Кейт, подбадривая меня, стоя рядом. — Но тебе, наверное, стоит выйти туда первой. Скоро они закончат ритуалы, и уже почти закат.

Она направилась к двери, и я неохотно последовала за ней. Мне снова придется столкнуться с реальным миром. Я остановилась, закрывая за собой дверь, и сказала:

— Кейт… — Она повернулась обратно, уже дальше по коридору. — Спасибо, что поговорила со мной. Я знаю, мы еще не очень хорошо знаем друг друга, но это действительно очень помогло… больше, чем ты думаешь.

Она улыбнулась, и напряжение в моей груди ослабло.

— Возможно, мы еще не очень хорошо знаем друг друга, но я могу сказать, что мы станем друзьями. Просто подожди, в конце концов все это не будет казаться и таким уж безумным, я обещаю.

— Тогда я поверю тебе на слово, — пошутила я, следуя за ней до лестницы.

Я вышла в прохладный вечер и глубоко вдохнула. Я не думала, что когда-нибудь привыкну к открытому лесному воздуху после многих лет жизни в городе. Сверчки уже стрекотали, когда солнце скрылось за горизонтом и появились звезды, и я заметила нескольких оборотней, которые ходили вокруг, делая то одно, то другое. Некоторые из них пристально смотрели на меня, когда я шла по тропинке, ведущей к берегу озера. Я решила, что там должны быть остальные, заканчивающие второй день ритуалов.

Мне нужно было поговорить с Августом, пока отношения между нами не стали еще более напряженными. Очевидно, он будет сопровождать меня в посольство, и если бы мне пришлось все время мириться с этим напряжением, это, вероятно, свело бы меня с ума. Я нахмурилась, гадая, не поедет ли он с нами только для того, чтобы убедиться, что я не сбегу.

Кто-то пристроился рядом со мной, когда я шла между деревьями. Я подняла глаза и, нахмурившись, посмотрела на Фауста, который смотрел прямо перед собой, даже не потрудившись обратить на меня внимание.

— Ну, и тебе хорошего вечера, — проворчала я. — Ты выглядишь бодро, как обычно.

Взглянув на меня сверху вниз с тем же хмурым выражением лица, он сказал:

— И ты выглядишь… — Сделав паузу, он окинул меня взглядом с головы до ног, выглядя невозмутимым. — Бодрой.

Я остановилась как вкопанная, желудок скрутило от его тона.

— Если тебе есть что мне сказать, то говори.

Каким-то образом он узнал, что произошло прошлой ночью. Впрочем, это не имело значения. То, что он думал обо мне, не имело значения. Он был просто озлобленным и подлым и вымещал все это на мне.

К моему удивлению, он остановился и повернулся ко мне лицом, скрестив руки на груди. Его темно-русые волосы были аккуратно уложены, а на лбу поблескивали капли, когда он, нахмурившись, смотрел на меня сверху вниз.

— Ты и впрямь наводишь шороху, не так ли? Ты здесь уже сколько, три дня?

— Ты так думаешь? — Рявкнула я.

Он небрежно пожал плечами.

— На самом деле, нет. Просто молча наблюдаю.

Вздохнув, я обратилась к небесам за помощью, но ушла, не получив ничего, кроме раздражения.

— Знаешь, нам с тобой не обязательно быть врагами. Я не говорю, что мы должны быть друзьями или что-то в этом роде, но вся эта болтовня туда-сюда становится утомительной, тебе не кажется?

— Мне не нравится, что ты делаешь с моими друзьями, — отрезал он. — Ты пытаешься залезть им в головы. Ты забываешь о своем месте здесь.

— И что это за место, Фауст? — Я старалась говорить как можно более непринужденным тоном, стараясь не сорваться. — Я ни о чем подобном не просила, ты же знаешь. На самом деле, это ты не позволил мне найти собственный путь. Неужели от тебя слишком многого требуется, чтобы проявить хоть немного порядочности? Что, черт возьми, я такого сделала, что ты так меня ненавидишь?

Он мрачно рассмеялся, и мой желудок слегка сжался. Когда он улыбался, даже мне, он был красивым ублюдком. Конечно, я бы никогда ему этого не сказала, но это не помешало мне пожелать, чтобы между нами все было немного сердечнее.

— Я не забочусь о тебе настолько, чтобы ненавидеть, Сиренити, — сказал он. У меня сжалось в груди, когда он произнес мое имя. По какой-то причине мое тело отреагировало на то, как он это сказал, и мне захотелось ударить себя несколько раз. — Я забочусь о них. Я здесь, потому что у нас есть миссия, и, к сожалению, ты являешься частью ее.

— Ну, тогда не позволяй мне стоять у тебя на гребаном пути, — процедила я сквозь зубы, продолжая свой путь к озеру. Господи, он был придурком.

Я не слышала его шагов, но чувствовала, что он следует за мной по пятам, когда он сказал:

— Я пришел сюда не для того, чтобы прогуливаться с тобой. Атлас попросил меня об одолжении, и я неохотно согласился, да поможет мне бог.

— Какого рода одолжение? — Спросила я. — Ему надоело просить тебя отсосать его член?

В мгновение ока меня прижали к ближайшему дереву, чья-то рука схватила меня за горло, а горящие красно-черные глаза впились в мои.

Боль в позвоночнике длилась всего секунду, но жестокость в его глазах глубоко ранила меня. В ту же секунду, как эти слова слетели с моих губ, я пожалела о них. Это было нечестно с моей стороны, и я знала, что задела за живое. Я знала, что с самого начала была права, и что между Атласом и Фаустом что-то происходило.

Его лицо было так близко к моему, что наши губы почти соприкоснулись, когда он прошептал:

— Ты видишь, что только что произошло? Как легко я взял тебя под контроль? — Давление на мою шею усилилось, но я все еще могла дышать. Теперь, когда я становилась сильнее, это потребовало бы гораздо больше сил. — Что бы ты сделала, если бы я был тем, кто хотел твоей смерти?

— А разве нет? — Я сдержалась, приподняв бровь. — Да ладно, Фауст, скажи мне, что ты не получишь от этого немного острых ощущений. Я вижу это в твоих глазах. Ты, блядь, меня ненавидишь.

— Ты настолько тупица? — прошептал он, раздувая ноздри. — Как я могу тебя ненавидеть, а? Когда из-за тебя невозможно перестать думать о… — Мои глаза расширились, когда он закрыл рот на середине предложения. — Знаешь что? Неважно.

— Фауст…

— Нет. Тебе нужно прекратить, что бы это ни было. — Его глаза блуждали вверх и вниз по моему телу, пока он прижимал меня к дереву, снова останавливаясь на моих глазах. — Все эти игры, в которые ты играешь с Атласом и Мерриком, должны закончиться. Я не ненавижу тебя, Сиренити. Я просто, блядь, тебе не доверяю.

Я понятия не имела, что он собирался сказать, прежде чем он спохватился, но у меня внутри все перевернулось. На мгновение, пока мы смотрели друг на друга, его хватка на моем горле ослабла, но я не пошевелилась. Его глаза снова стали карими и в них не было такой ярости, как раньше, но я не хотела испытывать судьбу с ним. Фауст был самым непостоянным из группы. Я продолжала гадать, что же с ним случилось, что заставило его так сильно не доверять мне, хотя он даже не знал меня.

— Я никогда не просила тебя доверять мне, — сказала я. — И я не играю ни в какие игры. Не с другими и уж точно не с тобой. Какой смысл в том, чтобы дать себя убить?

Сначала, когда оказалась запертой в той камере с тремя мужчинами в масках, которые чего-то хотели от меня, я пыталась вести себя прилично. Я пыталась усложнить им задачу. Но теперь все было по-другому. Между нами все менялось, и чем больше я о них узнавала, тем больше понимала.

Происходили вещи, которые были намного важнее меня, и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что моя жизнь здесь не самая важная. Люди умирали, и город, в котором я выросла, был на грани разрушения. Если это означало, что мне нужно объединиться с дарклингами, то я была готова. Теперь я была дарклингом, и рано или поздно Фаусту придется с этим смириться.

Фауст отпустил мою шею и поставил меня на ноги, на удивление нежно. Я не сводила глаз с его лица, все еще неуверенная, как вести себя с ним и безопасно ли терять бдительность. Он отвел взгляд, проводя ладонью по стиснутой челюсти.

— Чего ты хочешь от меня, Фауст? — Тихо спросила я. — Просто скажи мне, чего ты хочешь, и я это сделаю. Я больше не хочу быть твоим врагом. — Я размахивала белым флагом, и он должен был решать, что делать дальше. — Я не хочу ссориться с тобой или объясняться снова и снова, пока не посинею, черт возьми. Я понимаю, что не та, кого вы хотели видеть в своей команде. Я понимаю это, но сейчас здесь, и сказала вам, что помогу. Ты не обязан доверять мне, но и не обязан активно бороться со мной.

Тогда он посмотрел на меня, по-настоящему посмотрел, когда стоял там, а солнце садилось за деревья, и тени падали на его лицо. На секунду я позволила ему оглядеть меня, его глаза обводили каждый дюйм моего тела с головы до пят, и мне стало интересно, что же он увидел на самом деле. Я действительно была такой жалкой, какой он меня считал? Неужели я действительно была такой слабой?

Тряхнув головой, словно пытаясь прояснить ее, он просто сказал:

— Атлас попросил меня поработать с тобой перед сегодняшним уходом. — Внезапная смена темы и тона на мгновение сбила меня с толку.

— О чем ты говоришь? — спросила я.

Эта ехидная ухмылка вернулась, но она была более сдержанной, чем раньше.

— Очевидно, он думает, что ты не можешь защитить себя и тебе нужна моя помощь, чтобы исправить это. Ты когда-нибудь дралась, маленький дампир?

Эти парни и их прозвища чуть не загнали меня на гребаное дерево.

— Я похожа на человека, побывавшего в драке? — С сомнением спросила я.

Мне не нравилось, к чему это клонилось. Я никогда в жизни не участвовала в физической драке, если не считать того, что Райан выбил из меня все дерьмо, а Карсон отвесил пощечину. Но если бы я когда-нибудь сопротивлялась, то заплатила за это. Кроме того, я была окружена охраной с тех пор, как научилась ходить. Так что нет, я никогда не дралась.

— Ну, ты скоро научишься, — Он повернулся и зашагал мимо дерева в том же направлении, в котором мы шли раньше, и я последовала за ним, чуть не спотыкаясь, чтобы догнать.

— О, черт возьми, нет! — Крикнула я. — Я не буду с тобой драться, ты что, с ума сошел?! Поставь меня в пару с оборотнем или что-то в этом роде, но я не позволю тебе помыкать мной только потому, что обижен. — Вероятно, это была единственная причина, по которой он вообще согласился.

— Если ты думаешь, что мы позволим тебе приблизиться к этому городу, то да, черт возьми, так оно и есть. — Он посмотрел на меня со злым блеском в глазах. — Если только ты не боишься, что я оставлю синяки на этом хорошеньком личике. О, подожди, ты ведь к этому привыкла, не так ли?

Все веселье исчезло с моего лица, и я замерла как вкопанная. Он сделал то же самое, и на секунду, я могла бы поклясться, что-то мелькнуло в его глазах. Что-то похожее на сожаление, но оно исчезло через секунду. Это был удар ниже пояса, даже для него. Он видел шрамы, покрывавшие мое тело, когда наблюдал за мной в душе. Он был очень близок к каждому порезу, синяку и отметине, которые Райан оставил после себя. Но я предполагала, что это произошло после моего удара про Атласа.

Он снова отвернулся, еще раз бросив через плечо:

— Ты хотела присоединиться к темной стороне, так что добро пожаловать в клуб, принцесса. Я научу тебя основам, но остальное зависит от тебя.

****

— Позвольте мне просто быть первой, кто скажет, что я считаю это ужасной идеей, — сказала я. Все пятеро мужчин стояли вокруг меня на поляне примерно в полумиле от озера. — Говорю вам, он просто ищет повод ударить меня. — Я бросила на Фауста неодобрительный взгляд, поскольку он даже не пытался это отрицать.

— Он лучший боец из всех нас, — сказал Атлас с явным раздражением. Август прочистил горло, бросив на Атласа взгляд, который я предпочла пока проигнорировать. Он закатил глаза, глядя на альфу. — И ты сражаешься не с тысячелетним альфой.

— По крайней мере, он не причинил бы мне вреда намеренно, — проворчала я. Август улыбнулся, и я отвела взгляд, прежде чем смогла бы увлечься этим слишком надолго. У нас все еще не было возможности поговорить об этом, так что отношения между нами все еще оставались напряженными. — Ладно, давай покончим с этим дерьмом. Если я впаду в кому, не трудитесь меня будить.

Я вышла на середину поляны, расправив плечи. Я была рада, что решила надеть сегодня легкую майку и джинсы с теми ботинками на шнуровке, которые мне всегда нравились. Может быть, мне удастся нанести ему пару хороших ударов по яйцам. По крайней мере, это может того стоить. Я улыбнулась при мысли о том, что причиню этому человеку боль.

— Не волнуйся, cher, если он начнет бесить, я задам ему хорошую трепку за тебя, — сказал Бастиан со стороны.

Фауст бросил на него уничтожающий взгляд, но я только фыркнула от мысленного образа. Сегодня Бастиан был одет в темные брюки, рубашку на пуговицах с аметистом, которая подходила к его глазам, и все те кольца и ожерелья, которые, по моему мнению, ему подходили. Было трудно перестать смотреть на дьявольски красивого колдуна, особенно после прошлой ночи.

Фауст стоял напротив меня, одетый в тренировочный костюм, и мне не хотелось признавать, что в нем он выглядел в десять раз сексуальнее. Как, черт возьми, я не заметила этого, когда он прижал меня к дереву? На нем были серые спортивные штаны и обтягивающая белая футболка, которая выставляла на всеобщее обозрение его татуировки. В общем, он выглядел как все эротические сны, которые у меня когда-либо были, и даже больше. Еще раз, жаль, что он был придурком.

Мы уставились друг на друга, оценивая друг друга. Хотя с моей стороны это было жалко — осознавать, насколько я облажалась. Этот мужчина был почти вдвое больше меня, не говоря уже о том, что он был чистокровным вампиром. У него не было ни одной из моих человеческих слабостей, и он, вероятно, мог бы перебросить меня прямо через окружающие нас деревья, если бы действительно захотел. Это действительно было несправедливо.

— Мы начнем с того, с чем, возможно, справишься даже ты, — сказал он. Я закатила глаза. — Я даже облегчу тебе задачу. Вот, ударь меня. — Заложив руки за спину, он закрыл глаза.

— Что, просто ударить тебя? И все? — Может, сегодня мне все-таки повезло с сексом. Я мечтала о том, чтобы выбить из колеи этого человека с первого дня нашей встречи. Я пожала плечами и улыбнулась Меррику, который ободряюще кивал мне со стороны. — Не возражай, если я так и сделаю.

Я преодолела разделявшие нас шесть шагов и, не колеблясь, отвела руку назад и нанесла удар. К моему удовлетворению, удар угодил прямо ему в щеку, отчего его голова мотнулась в сторону. Боль пронзила мою руку, вызвав слезы на глазах.

— Ублюдок! — Закричала я, сжимая кулак. — Из чего, черт возьми, ты сделан, железный человек?!

Я услышала, как остальные захихикали, и послала всем четверым презрительный взгляд. Даже Атлас спрятал улыбку за ладонью. Это было унизительно. Фауст подвигал челюстью, глаза загорелись новым огнем, когда он потер щеку. Я была уверена, что это было больше для вида, чем что-либо еще. Этот ничтожный удар ни в малейшей степени не причинил ему вреда.

— Ты получила это бесплатно, — сказал он, снова расправляя плечи. — Но теперь тебе крышка.

— Подожди… Мы можем поговорить об этом секунду? — Я спросила в спешке, но он уже двигался.

Мои глаза расширились, когда Фауст превратился в размытое пятно, несущееся ко мне на полной скорости. У меня не было времени отойти в сторону, прежде чем мое тело отлетело назад под весом того, что казалось гребаным грузовиком. Мне было стыдно признаться, что я закричала, как маленькая девочка, когда пролетела по воздуху и приземлилась примерно в двадцати футах от своего места на спину в траву и грязь. Когда мир стал немного менее туманным, я моргнула, глядя вверх, как линия деревьев кружится надо мной.