Кровавая луна

К моему удивлению, я поняла, что это было не так больно, как должно было быть. Будь я человеком, то без сомнения, превратилась в лепешку прямо сейчас. Вся эта новообретенная сила раздражала. Физически я не чувствовала, что стала намного сильнее, но в такие моменты, как этот, изменения было трудно не заметить. Прошлой ночью, когда я с легкостью вскарабкалась на стену домика на дереве, я почувствовала, как меня охватывает какой-то приподнятый настрой, и почувствовала такой же прилив адреналина прямо сейчас, даже если мои кости болели так, словно их недавно пропустили через измельчитель древесины.

Мне потребовалось головокружительное мгновение, чтобы сесть, но когда я это сделала, то услышала что-то похожее на крик. Я оглянулась и увидела, что Август полностью перешел в режим зверя и в настоящее время пытается сразиться с Фаустом. Даже отсюда я могла видеть, что его руки превратились в когти, а зубы были слишком длинными для его человеческого лица. Кроме того, его глаза были ярко-желтыми, что говорило мне о том, что его волк был близок к выходу на поверхность. Черт, это было плохо.

Я встала на удивительно устойчивые ноги и поняла, что Бастиан был более чем на полпути ко мне. Его глаза горели от возбуждения, и он ухмылялся, несмотря на драку, которая вот-вот должна была разразиться у него за спиной.

— Ты в порядке, красотка? — спросил он, протягивая мне руку.

— Хорошо, определи степень, — сказала я, отряхиваясь. — Если ты имеешь в виду, жива ли я без перелома черепа или отсутствующих конечностей, тогда да, все прекрасно.

Он рассмеялся.

— В таком случае, возможно, ты захочешь помешать своей паре оторвать вампиру голову.

— Он не моя… — Я начала говорить, но Бастиан бросил на меня косой взгляд, и я закрыла рот. — Фу, прекрасно.

Я поспешила к остальным ребятам, которые пытались утихомирить Августа. Он выглядел взбешенным, тяжело дыша, когда пытался добраться до Фауста, но Меррик отталкивал его назад, в то время как Атлас тянул Фауста. На лице Фауста играла глупая ухмылка, поэтому я послала ему ледяной взгляд, который он проигнорировал. Я сосредоточилась на Августе.

— Тебе нужно успокоить его, — сказал Атлас позади меня. — Сделай что-нибудь, Сиренити. Ты единственная, к кому он сейчас прислушается.

— Ага, контролируй свою пару, — усмехнулся Фауст.

— Иди нахуй, придурок, — огрызнулась я. — Предполагается, что ты помогаешь мне научиться защищаться, а не гоняешь меня по полю боя.

Я снова повернулась к Августу, пытаясь сообразить, что делать. Он рычал, желтые глаза все еще были прикованы к Фаусту, и я могла сказать, что если он доберется до него, завязавшаяся драка не будет приятной. Крошечная часть меня почти хотела натравить его на Фауста, преподать этому засранцу урок, но я знала, что сейчас не время.

Солнце уже почти полностью зашло, и нам нужно было готовиться к скорому наложению заклинания очарования. Поэтому я подошла прямо к альфе, надеясь, что не совершаю ошибки. Мое сердце бешено колотилось, но я заставила себя расправить плечи и сжать челюсть. Меррик отошел в сторону, когда я приблизилась. Я просто надеялась, что Август был достаточно человечен, чтобы понять, что это я… его пара.

— Август, — строго сказала я. — Тебе нужно успокоиться. — Я двигалась медленно, не желая провоцировать его, но и не желая, чтобы мне оторвали голову. — Посмотри на меня, Август, — сказала я немного громче, повторяя его имя так настойчиво, как только могла.

Его глаза все еще были устремлены на Фауста. Глядя на их свечение, я могла сказать, что его волк был невероятно близок к поверхности, и я была удивлена, что он еще не полностью превратился. Требовалось много силы и контроля, чтобы удерживать обе формы одновременно, поэтому я предположила, что немного его рациональной стороны все еще должно было присутствовать.

— Сделай лучше! — Крикнул Атлас. Я посмотрела на него через плечо и одарила что за черт взглядом. Он кивнул Августу и сказал: — Ты должна быть его парой прямо сейчас. Его волк думает, что Фауст пытается причинить тебе боль. Ему нужно знать, что с тобой все в порядке.

Возвращаясь к Августу, я решила, что с меня хватит. Мне нужно было это исправить. На этот раз я приблизилась к нему немного быстрее, двигаясь настолько уверенно, насколько это было возможно, хотя каждая рациональная часть моего мозга говорила мне бежать. Каждый раз, когда я оказывалась рядом с альфой, то вспоминала, насколько он массивен. Все его тело было сложено как гребаное дерево, а эта грива золотых волос и густая борода напомнили мне льва. Он мог легко разорвать меня пополам без каких-либо усилий.

В кои-то веки на нем была рубашка, и я протянула руку, положив ладонь ему на живот. Я могла чувствовать каждый бугорок его мышц, а их было предостаточно. Август был вылеплен как мраморная статуя, и я определенно могла оценить это. Но мне нужно было высунуть голову из канавы прямо сейчас, пока он не взорвался и не последовали жертвы.

Что-то странное пробежало по мне, когда я позволила своим пальцам скользнуть вверх к его груди. Все тело Августа замерло, когда мое прикосновение было зафиксировано. Я не знала, что заставило меня прикоснуться к нему, но каким-то образом я знала, что это, возможно, единственный способ вывести его из того транса, в котором он находился. Его ноздри все еще раздувались, а глаза были дикими, поэтому я продолжала прикасаться к нему.

— Тебе нужно успокоиться, — повторила я, мой тон смягчился. — Август, посмотри на меня. — Он отказывался. Его глаза были устремлены на Фауста, в глубине их все еще светилась жажда убийства. — Я в порядке. Он не причинил мне вреда, Август. Мы тренировались, вот и все. Помнишь? — Это было все равно что разговаривать с кирпичной стеной.

Что бы ни творилось у него в голове, я была почти уверена, что его волк был главным. Глубоко вздохнув, я вытащила крупнокалиберное оружие.

— Пара! — Крикнула я, вложив в свой голос столько авторитета, сколько смогла.

В моем тоне была странная интонация, которая, казалось, вибрировала. На поляне воцарилась тишина, когда остальные замолчали, и Август замер. Он не дышал, он не двигался, но теперь он смотрел. Эти желтые глаза были прикованы к моему лицу с такой силой, что мне захотелось отшатнуться назад, но я устояла на месте.

— Пара. — Я повторила, на этот раз тише. Я почувствовала, как его мышцы напряглись под моими пальцами, заставляя мой живот сжаться, но это сработало. Это успокаивало его, я чувствовала это. — Тебе нужно дышать. Слушай мой голос, Август. Я в порядке. Мы просто тренировались, чтобы я могла защитить себя. Это то, чего ты хочешь, верно? Ты хочешь, чтобы твоя пара была в безопасности?

Я чувствовала себя такой глупой, разговаривая с ним, как с диким животным, которое я пыталась успокоить, но полагаю, что так оно и было. Здесь я также перешла очень тонкую грань, признавшись ему, что я его пара. Я все еще не была полностью убеждена, но должна была признать, что произнести это вслух было не так уж неправильно, как думала.

— Он причинил тебе боль, — проворчал Август, обнажив массу своих удлиненных клыков. Его голос был таким низким, что походил почти на рычание, и казалось, что говорить было трудно, так как его рот хотел изменить форму и находился в подвешенном состоянии.

— Он не причинил мне вреда, — тихо сказала я, пытаясь успокоить зверя. — Этот засранец слишком слаб, чтобы причинить мне вред.

Его глаза метнулись поверх моего плеча, вероятно, снова уставившись на Фауста. Они снова ярко вспыхнули, поэтому я сделала то, что должна была, и положила обе ладони ему на щеки. Наверное, всем остальным это показалось невероятно глупым, учитывая тот факт, что мои руки были вытянуты вверх только для того, чтобы дотянуться до его лица, и я приподнялась на цыпочки, но это заставило его снова посмотреть на меня.

— Вернись ко мне, — сказала я.

Я старалась говорить как можно тише, чтобы остальные не услышали, но они были вампирами, так что мне в значительной степени не повезло. Слово Супруг снова прозвучало в моем мозгу и заставило мое сердце пропустить удар. Со мной что-то происходило, и я не знала, нравится мне это или нет.

Глаза Августа медленно приобрели мягкий золотистый оттенок, волк исчез обратно в его подсознании. Я сразу заметила перемену на его лице. Когда он моргнул, я узнала Августа в его взгляде.

Его зубы уменьшились до человеческих размеров, и щелчок челюсти, вернувшейся на место, заставил меня внутренне съежиться. Мне стало интересно, насколько болезненным было превращение и становилась ли боль когда-нибудь лучше со временем. Я видела, как это происходит в мгновение ока, но даже представить себе не могла, какую боль причиняет перестройка всей костной структуры.

Я встряхнулась, избавляясь от собственных своенравных мыслей, когда напряжение на поляне ослабло. Августу стало немного легче дышать, и он снова посмотрел на меня, на этот раз мягче, пробежав глазами по моему лицу.

— Прошу прощения, — сказал он, его голос стал немного более нормальным. Все еще глубокий и мощный, но немного менее дикий и кровожадный. — Я не думаю, что смогу остаться до конца. Если я это сделаю, то могу разорвать его на части.

Он снова оглянулся через мое плечо, пристально глядя на вампиров позади меня. Я могла только представить надменную усмешку на лице Фауста прямо сейчас.

— Зайди ко мне, прежде чем Бастиан сотворит заклинание. — Его слова были отрывистыми, а тон — резким. Я могла сказать, что он все еще был полон подавляемой ярости, и знала, что будет лучше, если он пока отойдет.

— Не волнуйся, в следующий раз я буду нежен с твоей маленькой подружкой, — подразнил Фауст из-за моего плеча.

Август зарычал, и его мышцы напряглись, но мои руки все еще были на его щеках, поэтому я снова притянула его лицо к себе.

— Не смотри на него, посмотри на меня.

Я услышала глухой удар вдалеке, а затем еще более сильный. Обернувшись, я увидела Фауста в десяти футах от меня, шлепнувшегося на задницу, и Бастиана, беспечно дующего на свои пальцы, которые потрескивали от магии. Я улыбнулась колдуну, и он дерзко подмигнул мне в ответ.

Август, должно быть, остался доволен этим, потому что глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, посмотрел на меня и сказал:

— Ты назвала меня Парой.

Во рту у меня пересохло, а сердце забилось быстрее.

— Да.

Черт, черт, черт. Я облажалась. Да, я назвала его Парой. Я сделала это, чтобы привлечь его внимание и предотвратить чертову резню, но постепенно до меня дошло, что я могла бы сделать все во сто раз хуже.

— Ты понимаешь, что натворила, не так ли? — спросил он, и теперь в его глазах появился другой блеск. У меня перехватило дыхание, когда я почувствовала руку на своем бедре. Он нежно сжал, впиваясь пальцами в мою кожу. — Ты видишь, что ты со мной сделала? — Его хватка усилилась. Я чувствовала, как его пальцы покалывают мою кожу, даже сквозь тонкую ткань одежды. — Я не сдамся, пока ты не будешь моей. Мне, блядь, все равно, кто стоит у меня на пути.

У меня язык заплетался. На этот раз я совершенно точно не знала, что ответить. Его глаза были полны обещания, и я почему-то знала, что он доведет дело до конца, и не могла лгать и притворяться, что не хочу видеть, чем все обернется. Несколько дней назад мысль о том, что я каким-либо образом принадлежу этому мужчине, вызвала у меня желание бежать, спасая свою жизнь. Но прямо сейчас в моем животе порхали бабочки, а голова была в облаках.

Бросив последний взгляд через плечо, предположительно предназначавшийся Фаусту, Август развернулся и потопал к линии деревьев в направлении стаи. Я смотрела ему вслед, опустив плечи и ощущая странную опустошенность. Это было странно, но я вроде как не хотела, чтобы он уходил. Я не знала, что в нем такого особенного, но по какой-то причине чувствовала себя в безопасности, когда он был рядом, как будто знала, что он не позволит, чтобы со мной что-нибудь случилось. Я раньше читала о Стокгольмском синдроме и отчаянно надеялась, что не испытываю его прямо сейчас.

— Теперь, когда драма завершена, мы можем закончить это дерьмо? — Фауст ни к кому конкретно не обращался. Я медленно повернулась, уперев руки в бедра, и уставилась на него. Атлас и Бастиан тоже. Фауст пожал плечами, закатив карие глаза. — Что? У нас нет целой гребаной ночи, чтобы потакать чувствам твоего парня. Мы деремся или как?

— Тебе когда-нибудь надоедало быть уверенным, что все тебя презирают? Или просто я настолько особенная? — Проворчала я, возвращаясь в центр поляны. Атлас и Бастиан уступили место Фаусту и мне, Атлас свирепо посмотрел на Фауста, а Бастиан снова подмигнул мне. Меррик просто стоял там, выглядя довольным всем происходящим.

— Для тебя только лучшее, дорогая, — протянул Фауст в ответ, отчего мне захотелось броситься через поляну или, может быть, позвать Августа обратно, чтобы он закончил то, что начал.

— Могу я попрактиковаться с кем-нибудь еще? — Спросила я Атласа, вскинув руки в воздух. — Он не способен научить меня ничему полезному.

— Извини, он лучший боец из всех нас, — сказал Атлас, извиняюще нахмурившись. — Я могу научить тебя дипломатии и прочему дерьму, но если ты хочешь получить ускоренный курс о том, как не умереть, тогда он научит тебя.

Затем я умоляюще посмотрела на Бастиана, но была встречена жалкой улыбкой.

— Драться на кулаках — не совсем мой стиль. Варварство, если хотите знать мое мнение.

— Меррик? — Я умоляла, надеясь, что вселенная исполнит мое всего одно желание. Это было все, чего я хотела.

Меррик съежился, и я поняла, что для меня все кончено.

— Я согласен с Атласом. Если ты хочешь быстро научиться, он — твой лучший вариант.

— Я думала, у нас впереди прекрасная дружба, Меррик. — Покачав головой, я задрала нос к ухмыляющемуся вампиру.

— Дружба — это не совсем то, что я имел в виду, девочка.

Я бросила на него взгляд и поняла, что в его зеленых глазах появился голодный блеск. Атлас ткнул его локтем в бок, но Меррик продолжал наблюдать за мной с нескрываемым жаром.

— Если ты закончила ныть, как насчет того, чтобы закончить это, чтобы мы действительно могли что-то сделать? Я уже устал ждать, пока принцесса смирится со своей неадекватностью. — Фауст присоединился ко мне в центре небольшого полукруга, образованного ребятами, раскачивая шею из стороны в сторону.

Я глубоко вздохнула, понимая, что мне чертовски не повезло и я должна просто стиснуть зубы и сразиться с этим мудаком.

Глава 16

Сиренити

Мы провели час на той поляне, и Фауст, конечно, несколько раз надрал мне задницу. Мне потребовалось двадцать минут, чтобы перестать спотыкаться, как новорожденный олененок, и обрести контроль над своим новым ощущением скорости и силы.

Я не привыкла двигаться так быстро, как только могла, когда заставляла себя. Было трудно правильно балансировать, и было почти невозможно понять, как использовать свой вес против более крупного и сильного противника. Я не была бойцом и никогда им не являлась, но как только я разобралась в его приемах, то должна был признать, что держала себя в руках. Фауст мог бы сказать иначе. Он практически выставил меня со смехом с поляны, но я подумала, что для новичка у меня неплохо получилось. Я не научилась ни одному классному боевому приему, но научилась отражать атаку достаточно долго, чтобы уйти, что было именно тем, что я бы сделала в любом случае.

Было унизительно, что он постоянно показывал мне, насколько я неумелая и неспособная, в то время как Меррик, Атлас и Бастиан сидели сложа руки и осуждали меня. Излишне говорить, что я никогда не хотела делать это снова. Хотя у меня было предчувствие, что я не добьюсь своего. В конце концов, я потопала обратно к дому, злясь на этого придурка и его глупую ухмылку. В один прекрасный день я собиралась дать ему понять, что именно эта ухмылка заставила меня захотеть сделать.

Я должна была признать, что было довольно круто осознавать, насколько я теперь сильна, несмотря на то, что мне надирали задницу целый час подряд. Я так привыкла съеживаться перед Райаном или Карсоном, что это сильное ощущение в моих конечностях было почти пугающим. Я не знала, что с этим делать, но знала, что хочу узнать больше. Мне надоело чувствовать себя слабее всех вокруг. Чем дольше я проводила среди других дарклингов, тем более человечной я себя чувствовала, и ненавидела это. Я не была человеком. Я была дампиром, и хотела почувствовать себя им хоть раз в жизни.

Фауст заставил меня научиться прыгать достаточно высоко, чтобы хвататься за ветви деревьев, вращаться достаточно быстро, чтобы выскользнуть из чьих-то рук, и пинать достаточно сильно, чтобы переломать человеческие кости. Все это было очень элементарно по сравнению с тем, на что, я знала, они все были способны, но я действительно чувствовала себя немного увереннее перед возвращением в Нок-Сити сегодня вечером. В глубине души я понимала, что это, по сути, эффект плацебо, но пока этого достаточно.

Я лениво гадала, что бы моя мама подумала обо всем этом, или о переменах во мне. Я задавалась вопросом, подозревала ли она вообще, что я все еще жива, или Райан сказал ей, что я была взорвана в доме Ковена Ноктюрн. Мне интересно, оплакивала ли она меня так же, как Шона, или ей было проще просто забыть, что я когда-либо была рядом. Она была ужасно хороша в этом, пока я жила под ее крышей, так что не могу представить, что она была слишком расстроена из-за этого.

Слишком часто мне приходилось видеть выражение ее лица, когда она стояла позади Райана, как пустая кукла. В ее остекленевших глазах не было ни единой мысли, несмотря на то, какой безупречной она выглядела. Мое сердце все еще сжималось при мысли об этом пустом выражении, вспоминая дни, когда моя мама была доброй и любящей. Было время, много лет назад, когда она действительно была совершенством. Я скучала по той версии Элоди, но в глубине души знала, что она никогда не вернется. Райан разрушил ее так же, как пытался разрушить меня. Тем не менее, это не помешало бы мне попытаться вытащить ее, когда придет время. Даже после всего, через что она заставила меня пройти из-за своего неправильного жизненного выбора, я все еще любила ее. Помоги мне Бог, но это так.

В сотый раз взглянула на фотографию на прикроватной тумбочке, глядя в голубые глаза Шона. Хотелось бы чтобы он был здесь. Сейчас как некогда мне необходим совет старшего брата. Он точно знал, что делать. Он был бы сильным. Сильнее меня. Шон был тем, кто должен был стоять здесь вместо меня, а я должна была быть тем, кого прямо сейчас похоронили в земле. Все это было чертовски несправедливо.

Расхаживая по комнате и постоянно проверяя время на часах на ночном столике, я в промежутках выглядывала в окно и на изображения моего брата. Мы уезжаем в полночь, когда большинство людей в городе ложатся спать. Я приняла душ и переоделась в халат по просьбе Бастиана. Его точными словами были «одежда не нужна». Я думала, что он шутит, пока не появилась Кейт с этим черным шелковым комплектом, и теперь я стояла как идиотка, не зная, что делать. Мой желудок скрутило в узел, пока ждала стука в дверь. Я никогда не видела, как исполняют заклинание очарования, поэтому понятия не имела, что это вообще за собой влечет, но все придавали большое значение тому, насколько это опасно.

Жаль, что у меня сейчас нет доступа к долбаному компьютеру. Я бы провела прошлую ночь, исследуя заклинания очарования… и, вероятно, магию в целом. Может быть, даже небольшое исследование о брачных связях оборотней. Человеческие школы не учили нас подобным вещам и предпочитали держать большинство людей в неведении. Вероятно, это было фактором, способствующим безудержному распространению невежества в городе. Люди, как правило, боялись всего, чего не понимали, вместо того, чтобы просто проводить исследования самостоятельно. Ненавидеть вещи было легче, чем понимать их.

Боже, люди действительно были идиотами, не так ли? Включая меня. Я не могу поверить, что всю свою жизнь ходила с закрытыми глазами, не ведая обо всем, что происходило вокруг меня, в то время как моя собственная кузина всё поняла и присоединилась к правильной стороне истории. Впервые я задумалась, насколько на самом деле меня ненавидели в темных кварталах. Они называли меня Ангелом Нок-Сити… но так ли это было? Или я была куклой политика? Может быть, презрение Фауста ко мне имело какой-то смысл.

Я услышала приближающиеся по коридору шаги. Они были тяжелыми, а походка длинной, что точно говорило мне о том, кто направлялся сюда, прежде чем я услышала стук в дверь. Мой желудок скрутило, когда я отперла дверь и открыла ее, обнаружив Августа, загораживающего весь мой дверной проем. Он был гребаным гигантом в этом доме и заставлял меня чувствовать себя ребенком, иногда просто стоя в его присутствии. Его золотистые глаза встретились с моими, но на этот раз я не увидела ни единого намека на его обычную альфа-дерзость на его лице. На самом деле, его взгляд казался настороженным, как будто он не был уверен, стоит ли ему вообще здесь находиться.

— Привет, — тупо сказала я, просто стоя там и неловко придерживая дверь открытой.

— Мы можем поговорить? — спросил он. Прочистив горло, он переступал с ноги на ногу. Было странно видеть альфу таким неловким в его собственном доме, и я ненавидела то, что часть меня получала от этого какое-то болезненное удовлетворение.

— Бастиан придет с минуты на минуту. — Я не знала, почему мне захотелось это сказать, но, увидев, как потемнели его глаза, у меня перехватило дыхание. Однако это выражение исчезло в одно мгновение, когда его лицо разгладилось и приобрело мягкое выражение.

— Это займет всего секунду.

Я вздохнула, отходя в сторону и открывая дверь шире.

— Конечно, заходи.

Мои глаза прошлись по комнате, убеждаясь, что все на своих местах. Кровать была застелена, вся моя одежда убрана, а окно приоткрыто, впуская в помещение легкий ветерок. Я наблюдала, как он неуклюже вошел, едва протиснувшись в дверной проем.

Он переоделся с тех пор, как я видела его в поле. На нем были черные джинсы и мотоциклетные ботинки, черная хенли и часы на левом запястье. Его длинные золотистые волосы были собраны на затылке в свободный пучок, волнистые завитки обрамляли лицо. Мне пришлось приложить усилие, чтобы моя челюсть физически не отвисла, когда я оценивающе оглядела его с головы до ног. Я на мгновение задумалась, где он вообще покупал одежду, которая была бы ему впору.

Он осматривал мою комнату, но я чувствовала, что это было скорее от неловкости, чем по какой-либо другой причине. Его взгляд остановился на фотографии в рамке у кровати, и он нахмурился, затем перевел взгляд на стену, которая, как я теперь знала, разделяла наши спальни. Выражение вины промелькнуло на его лице, и мой желудок снова скрутило, когда я вспомнила предыдущую ночь и звуки, которые слышала из его комнаты.

— Это не то, что ты думаешь, — сказал он, нарушая тяжелое молчание. Теперь он смотрел на меня, уперев руки в бедра. Я подняла бровь. Он вздохнул, провел рукой по бороде и добавил: — Саванна одурачила тебя, но это не то, что ты думаешь.

Я фыркнула, отводя взгляд от альфы.

— Значит, прошлой ночью ее не трахали, как животное, у стены твоей спальни? — Даже сейчас я отчетливо помнила звуки, которые она издавала, и отчетливо мужское хрюканье, последовавшее за влажными шлепками по коже.

Его глаза вспыхнули желтым, когда он сделал шаг ко мне. Я отказалась отступать.

— Это был не я. Я был на пробежке не меньше часа, прежде чем вернуться в свою комнату. Когда увидел тебя в коридоре, то только что вернувшись из леса.

Я нахмурилась. Если подумать, он был весь в поту, когда я нашла его у своей двери.

— Так… она что, трахалась там сама с собой? — Явные усилия, которые потребовались бы с ее стороны, чтобы добиться успеха, были смехотворны, но уверена, что слышала там парня. — Я знаю, что слышала, Август. Можешь посмотреть мне в глаза и сказать, что ты с ней не спал?

— Почему тебя это вообще волнует? — рявкнул он. Его тон внезапно стал резким. Он подошел ближе, так что мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на него. — Ты не моя пара, помнишь? Тебе наплевать на меня или на эту стаю, помнишь? Что случилось, Сиренити? Что заставило тебя передумать?

Мой рот плотно сжался, когда мы уставились друг на друга. Он был чертовски прав. Какого черта меня это волновало? Мне должно быть все равно. Я должна быть счастлива, что Саванна хотела его. Я должна хотеть, чтобы она забрала его из моих рук. Но… мысль о том, что он прикасается к ней, заставила меня покраснеть.

— У тебя нет ответа, не так ли? Ты продолжаешь пытаться оттолкнуть меня и отрицать то, что прямо перед тобой. Ты можешь сколько угодно притворяться, что ничего не чувствуешь ко мне, но я вижу это дерьмо насквозь. Я вижу это по твоим глазам прямо сейчас, Сиренити. Я знаю, ты жаждешь меня так же сильно, как я жаждал тебя с тех пор, как ты оказалась здесь. Перестань лгать себе.

Я ударилась спиной о стену. Я даже не заметила, что начала пятиться, но Август все еще нависал надо мной. Его глаза были желтыми, и я слышала бешеный стук его сердца. Повторяющиеся удары наполнили комнату, как удары барабанов, и я начала потеть. По мере того, как он приближался, мое тело ощущало неприятное покалывание и легкость.

— Я знаю, что ты делала с Бастианом и Мерриком. Я знаю об Атласе, и знаю, что это, вероятно, случится снова. — Он прижался сильнее, не сводя с меня глаз. Стыд закипел у меня в животе, но я подавила его. — Ты серьезно собираешься притвориться, что я предал тебя с Саванной, в то время как ты трахалась не с одним, а с двумя другими мужчинами на моей территории менее чем через пять минут после того, как я увидел тебя? Я не думаю, что ты понимаешь, как работает эта штука с парой. Ты думаешь, это приятно, знать, что ты с ними, а не со мной? Что вся моя стая знает, что ты отвергла меня?!

— Август…

— Нет! Отвечай на чёртов вопрос, Сиренити. Тебе хоть капельку не насрать на то, что твои решения заставляют чувствовать других людей? Я был более чем гостеприимен к тебе и Ноктюрнам, и думаю, что был более чем справедлив в своих условиях, но мужчина не может вынести так чертовски много.

— Я не знаю, чего ты от меня хочешь! — Я говорила как бессердечная сука, но не могла захлопнуть рот. — Что я должна делать, Август? Ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что боролась с этим между нами? Ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что да, я, блядь, что-то чувствую к тебе, даже если это безумие?! Потому что я чувствую! Я действительно что-то чувствую, но это чертовски пугает меня! Я тебя не знаю. Я их едва знаю! Я встретила тебя в одну из самых страшных ночей в моей жизни, и ты ожидаешь, что я просто приму то, что ты хочешь владеть мной?

Я не осознавала, что моя спина оторвалась от стены, пока Август не отшатнулся. Гнев захлестнул меня волной, наполняя до такой степени, что мне захотелось кричать.

— Я не волк, Август! Я не знаю, что означают эти чувства или почему я хотела выломать твою дверь и перегрызть Саванне горло! Мне больно, когда я думаю о том, что она прикасается к тебе, а я не хочу этого. Я не хочу, чтобы мной владели. Я не хочу снова оказаться в клетке…

— Я не хочу владеть тобой, — сказал он мягче, чем раньше. — Брачные узы работают не так. Я не пытаюсь заковать тебя в цепи и держать пленницей, в отличие от других… — Я закатила глаза, но он продолжал. — Я просто хочу, чтобы ты попыталась. Я буквально ждал тебя десять веков. Я обыскал каждый континент, каждый штат, город и деревню в поисках тебя, и теперь, когда ты здесь…

— Он сделал паузу, пробежав глазами по моему лицу, и что-то треснуло у меня в груди.

— И что теперь, когда я здесь? — Спросила я.

Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и провел ладонью по волосам.

— Не думаю, что смог бы отпустить тебя, даже если бы попытался. Я хочу узнать тебя, Сиренити. Я наблюдал за тобой последние несколько дней, и то, что я увидел, — это сильную женщину, которая не осознает, насколько она могущественна на самом деле.

Я сжала челюсти, отводя взгляд и сдерживая слезы. Его слова были милыми, но причиняли боль.

— Я вижу сломленную женщину, на которую наступили и выбросили. Женщина, которая так много потеряла за такое короткое время и не знает, как горевать. Я вижу женщину, которая так чертовски красива, что ничего не вижу толком, и от каждого чертова слова которой у меня в груди возникает ощущение, что она вот-вот взорвется.

Мои глаза встретились с его, расширяясь от чистой, неприкрытой честности, льющейся с его губ, как мед.

— Но я также вижу женщину, которая боится брать на себя обязательства, потому что ничто в твоей жизни никогда не было постоянным. Мне даже не нужно, чтобы ты любила меня прямо сейчас. Черт, мне даже не нужно, чтобы ты успокаивала меня или притворялась. Я просто хочу, чтобы ты открылась и позволила себе почувствовать то, что есть между нами. Селена свела нас вместе не просто так, и я доверяю ее суждению. Я тоже пока не люблю тебя так, как нужно, чтобы тебя любили, но я чувствую, что это происходит. — Он положил ладонь на грудь и постучал. — Я чувствую, как это растет между нами с каждым днем. Пожалуйста, просто позволь мне, черт возьми, показать тебе это…

Мне казалось, что он видит меня насквозь, до костей, до другой стороны. Я чувствовала, как каждый из моих шрамов пульсирует болью, словно крича мне, что никто никогда не сможет полюбить это тело. Никто никогда не смог бы полюбить этого человека, который был так чертовски сломлен. Но то, как он смотрел на меня и умолял, заставило что-то внутри меня треснуть, потому что он был прав. Он был абсолютно прав. Я действительно чувствовала, как что-то растет между нами.

Когда он был рядом, в моей груди разливалось тепло, чувство комфорта и защищенности, которому я раньше не могла подобрать названия. Говорят, когда ты встречаешь свою пару, ты не должен нервничать, беспокоиться и возбуждаться. Говорят, когда ты встречаешь того, с кем тебе суждено быть, ты должен чувствовать спокойствие и правильность. Ты должен чувствовать себя в безопасности.

— Я даже дам тебе обещание, — добавил он, снова подходя ближе.

Тепло его тела окутало меня, как ласка, и его золотистые глаза смягчились. Протянув руку, Август коснулся моей щеки, нежно проведя пальцами по скуле.

— Я не буду мешать тому, что ты чувствуешь к другим. — У меня перехватило дыхание, а глаза расширились. Его слова были неуверенными. — Я не идиот. Я вижу, как ты смотришь на них, и это ясно как божий день, как они смотрят на тебя. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы у тебя было все, что ты, черт возьми, пожелаешь, потому что думаю, ты этого заслуживаешь, и если это означает делиться тобой…

Он прочистил горло, как будто пытался выдавить из себя слова. Его челюсть была сжата так сильно, что это выглядело болезненным, и на это было больно смотреть. Я чувствовала себя таким жалким куском дерьма из-за того, что заставила его пройти через это.

Поэтому я дала ему обещание в ответ.

— Тогда я тоже не буду стоять на пути у тебя и Саванны, — выдавила я. Слова обожгли мне язык, едва не срываясь с губ. Меня затошнило, но я сохранила нейтральное выражение лица, говоря себе, что поступила правильно.

Он посмотрел на меня, его глаза расширились от удивления и замешательства, поэтому я сказала:

— С моей стороны нечестно просить тебя пожертвовать собой ради меня, если я не готова сделать то же самое для тебя. — Я сделала паузу, сделав глубокий вдох, но по пути он задрожал. — Так что, если ты…

— Меня не волнует Саванна, — сказал он, обрывая меня. — Она отвлекала, и мы были друзьями, но я никогда не хотел ее так, Сиренити.

Я нахмурилась в замешательстве, не понимая.

— Но она сказала… Прошлой ночью…

— Это был не я, — мягко сказал он с намеком на улыбку. Август поднес ладони по обе стороны от моего лица, обхватив мои щеки. Его руки были массивными и крепко держали меня. — Я застал Саванну и Гарета трахающимися в моей постели после пробежки. Она пыталась заставить тебя ревновать, притворяясь, что это я, а он хотел, чтобы ты ушла из стаи. Я никогда больше не прикоснусь ни к одной женщине. В ту секунду, когда я понял, что ты моя, это было решенное дело. Ты единственная женщина, к которой я прикоснусь до конца своей жизни, какой бы долгой она ни была, я, черт возьми, клянусь в этом.

Его слова обрушились на меня, как поезд, сильно и быстро, круша все на своем пути. Что-то дикое нахлынуло на меня. Что-то сумасшедшее и всепоглощающее. Голод, от которого у меня начинала болеть голова. Я решила послать все к черту и набросилась на альфу.

Его глаза расширились, когда я буквально прыгнула в его объятия, но он поймал меня, схватив руками за задницу и посадив к себе на бедра. Наши губы впервые яростно соприкоснулись, и я почувствовала, как в его груди нарастает гнев. Я крепко поцеловала его, запустив руки в его густые волосы, вытаскивая их из пучка. Я чувствовала, как мы двигаемся, но мне было все равно куда. Он был на вкус как грех, когда мой язык коснулся его, а он прикусил мои губы.

Я вдруг перестала себя контролировать, и мне захотелось быть ближе. В ту секунду, когда я осознала, что на самом деле в той комнате с Саванной был не он, в моем мозгу словно щелкнул выключатель, и на меня обрушилось облегчение. Я не имела права ревновать к женщине, которая была здесь до меня, особенно когда в моей жизни были другие мужчины, но я, черт возьми, ревновала. Мне хотелось вырвать у нее волосы и вцепиться когтями в это самодовольное лицо, пока она не поймет, что он мой…

Мой? Он мой?

Сейчас он был моим. Моя спина ударилась о матрас, и я почувствовала, как Август заполз на меня сверху, нависая над моим телом, как будто боялся раздавить меня своим весом. Мои мысли вернулись к моей первой ночи здесь, когда я лежала без сна в этой постели, прикидывая, что сделаю именно это. Он был вкуснее, чем я себе представляла, и его грубые руки на моей коже заставили меня прижаться бедрами к его.

Его губы оторвались от моих, и он поцеловал меня в шею, неторопливо проводя языком по мурашкам, которые появились у меня на шее. Я чувствовала, как царапает его борода и падают его длинные волосы по обе стороны моего лица, загоняя меня в клетку. Он приподнялся на локтях, его руки были сильными и твердыми, когда он пробовал меня на вкус.

Мои бедра искали его, нуждаясь в ощущении трения. Мне нужно было почувствовать его на себе. Должно быть, он почувствовал мою потребность, потому что опустил свои бедра к моим и толкнулся вперед, прижимаясь своей твердостью. Даже через его джинсы и мой халат я чувствовала, какой он большой. Мой рот наполнился слюной при мысли о том, чтобы попробовать его на вкус.

У меня болели десны, и я знала, что мне нужно взять их под контроль, пока жажда крови не взяла верх. Я не знала, какие правила существуют между вампирами и оборотнями. Я понятия не имела, что произойдет, если я выпью кровь Августа. Поэтому мне пришлось сдержаться. Мне нужно было взять себя в руки, пока один из нас или оба не пострадали.

Он прокладывал дорожку из поцелуев вниз по моей груди, и я поняла, что на мне просто шелковый халат и ничего больше. Бастиан сказал мне раздеться, но я не ожидала ничего подобного. Мои соски затвердели, когда он расстегнул халат спереди. Его глаза блуждали по моей вздымающейся груди, радужки становились ярче с каждой секундой. Я чувствовала, как его член твердеет напротив меня, и он был таким большим, что на секунду я задумалась, что произойдет, если это зайдет слишком далеко. Я начала беспокоиться, что не смогу взять его. Он был гребаным великаном, и никто никогда не говорил мне что у меня широкие бедра. Я была миниатюрной и стройной, так что была почти уверена, что вампир или нет, этот мужчина мог разорвать меня пополам.

Эта мысль должна была заставить меня остановить его, но вместо этого мой глупый, возбужденный мозг прямо сейчас не прислушивался к логике. Мне действительно хотелось знать, когда я ввязалась во все это, что мое сексуальное влечение будет зашкаливать. Я имею в виду, я всегда наслаждалась сексом, но это было смешно.

Он отстранился, нависая надо мной и балансируя на локтях. Я наблюдала, как он всматривается в мое лицо, низкий рык слетел с его губ, когда наши взгляды встретились. Опершись на одну руку, он поднял правую и слегка провел пальцем по коже у меня под глазом.

— Ты похожа на демона, — пробормотал он. Вместо того чтобы выглядеть отвращенным, он добавил: — Я бы позволил тебе украсть мою душу в мгновение ока.

Я знала, что мои глаза были черными, а вокруг них проступали паутинки вен. Я знала, что моя кожа, вероятно, казалась призрачной, а белые волосы составляли пугающий контраст. Я столько раз сталкивалась лицом к лицу со своим собственным монстром, что не могла избавиться от мысленного образа. Но он не смотрел на меня, как на что-то нечестивое. То, как он смотрел на меня, было восхищением. Это была безумная смесь обожания, благоговения и похоти, и мое сердце болезненно забилось о грудную клетку.

Я уже собиралась притянуть его лицо к своему и показать ему, что именно думаю о его словах, но тут раздался стук в мою дверь. Мы оба замерли, его рука все еще скользила по коже между моих грудей. Я посмотрела на дверь, точно зная, кто пришел ради меня.

— Бастиан, — прошептала я. — Черт, прости меня.

Август нахмурился, а затем закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Клянусь, я собираюсь кого-нибудь убить на этой неделе.

— Торопишься, Альфа? — Поддразнила я, не в силах сдержать ухмылку.

Его яркие глаза метнулись к моим и сузились.

— Мой член такой твердый, что это больно, но давай, смейся.

Я рассмеялась, фыркая так громко, что прикрыла рот ладонью, внезапно почувствовав истерику. Это заставило Августа ухмыльнуться, когда он сказал:

— Ты думаешь, два мужчины сразу — это повод для гордости? Просто подожди, пока мы снова не останемся наедине.

Я просто моргнула, слегка ошеломленная. Вспышки того, что именно я хотела, чтобы он сделал со мной, пронеслись в моей голове в течение нескольких секунд. Он снова вздохнул, слезая с меня, хотя и неохотно.

— Тогда мне просто нужно пойти трахнуть себя, прежде чем мы уйдем, — небрежно добавил он, и я чуть не задохнулась, когда села и поправила халат.

— Ты ведь не шутишь, правда? — пробормотала я, наполовину смеясь, наполовину задыхаясь.

— Ни капельки, — сказал он со стоном, наклоняясь, чтобы поудобнее устроиться. Я не могла удержаться и проследила взглядом за его рукой.

Раздался еще один стук в дверь, который заставил нас обоих напрячься. Но потом мне в голову пришла идея.

— Секунду! — Я окликнула Бастиана. — А что, если бы тебе не нужно было идти? — Тихо спросила я. Август помолчал, приподняв бровь. Я посмотрела на дверь и сказала: — Что, если ты останешься со мной на время заклинания… — Я замолчала, внезапно почувствовав, что мне трудно произносить слова должным образом.

Август дьявольски ухмыльнулся.

— Ты хочешь сказать, чтобы я остался, потому что чувствуешь себя в безопасности? Со мной? — Он выглядел довольным собой.

Я просто закрыла лицо руками, качая головой.

— Да или нет, Август, — пробормотала я, когда взяла себя в руки.

Я встала с кровати и направилась к двери, предварительно пригладив волосы. Я знала, что это бесполезно. Один взгляд на нас двоих, и Бастиан мгновенно понял бы, чем мы занимались.

— Тебе лучше впустить колдуна, прежде чем я скажу «к черту» и прижмусь к двери твоими бедрами. — Он сделал два шага вперед, поэтому я поспешила к двери и рывком распахнула ее.

Бастиан терпеливо ждал с другой стороны, небрежно прислонившись к стене. Его фиолетовые глаза оглядели меня с головы до ног, с неприкрытым удовлетворением отмечая мою полуобнаженность. Его взгляд скользнул поверх моего плеча к Августу, который просто стоял, скрестив руки на груди, выглядя гигантом в маленькой комнате.

— Mon cher (фр. Моя дорогая), я чему-то помешал? — Он подошел ближе, поднес мою руку к губам и запечатлел легкий поцелуй на костяшках пальцев. — Не позволяй мне испортить вечеринку. — Отпустив мою руку, он вошел в комнату, его плечо коснулось моего, и по моей руке побежали мурашки, когда он уходил.

Глубоко вздохнув, я пошла закрыть дверь, но вместо этого столкнулась с сопротивлением. Я подпрыгнула, когда в дверях появился Атлас.

— Что ты здесь делаешь? — Я отошла в сторону, когда он пронесся мимо меня, одетый почти так же, как Август, во все черное, в комплекте с практичными ботинками.

Он ухмыльнулся, оглядывая комнату.

— Мы думали, что пришли за моральной поддержкой.

— Фу, ладно, но не крутись у меня под ногами. Я и так достаточно нервничаю.

Я подошла, чтобы закрыть дверь, но она снова распахнулась. Я застонала, когда в комнату вошли Меррик и Фауст. Меррик потянулся, слегка ущипнув меня за руку, но Фауст просто ухмыльнулся, очевидно, все еще довольный собой за то, что надрал мне задницу ранее. Я сузила глаза в ответ.

— Позволь мне прояснить, — сказал Фауст. Я, наконец, закрыла дверь и повернулась к нему лицом. — Ты можешь броситься с моста, но когда дело доходит до заклинания очарования, у тебя трясутся ноги?

— Мы серьезно занимаемся этим прямо сейчас? Мы можем обсудить это, если вы действительно хотите. — Я посмотрела на остальных в поисках помощи. Бастиан был слишком занят, роясь в моем комоде и осматривая одежду, чтобы обратить на это внимание, но Август активно пялился на Фауста. Меррик и Атлас только покачали головами.

— Ладно, давай сделаем это, — сказала я. Бастиан держал в руках футболку, издавая цокающие звуки. Я щелкнула пальцами, чтобы привлечь его внимание. — Бастиан, мы можем не делать этого?

Убрав рубашку обратно в ящик и закрыв его, он развернулся с широкой улыбкой.

— Такая раскованная и сексуальная.… Мне нравится это в женщинах.

Август что-то неразборчиво ворчал в углу комнаты, переведя взгляд на Бастиана. Колдун проигнорировал его.

— Хорошо, я полагаю, нам следует поторопиться, если мы не хотим заставлять матрону ждать. Mon cher, не могла бы ты встать в центре комнаты?

Сделав глубокий вдох, я подошла к самому центру, прямо к изножью кровати. Бастиан водрузил на матрас бархатный мешочек малинового цвета. Я даже не заметила его раньше, но он был огромным и лязгал при движении.

Он посмотрел на четверых других мужчин в комнате и сделал легкое прогоняющее движение.

— Не могли бы вы отойти? Это может обернуться неприятностями, и не в хорошем смысле.

К моему удивлению, они действительно прислушались. Меррик поудобнее устроился на моей кровати, в то время как Август и Атлас стояли плечом к плечу у дальнего окна. Фауст оставался поближе к двери, как будто собирался сбежать в любой момент.

— Ты уверен, что это безопасно? — Спросил Август, впервые с тех пор, как я его встретила, его голос звучал неуверенно.

— Конечно, нет, — сказал Бастиан со смехом, заставив меня напрячься, когда я увидела, как он достал несколько стеклянных флаконов из пакета. Он посмотрел на Августа и подмигнул. — Но где в этом всё веселье, если бы это было так?

— Мне от этого не становится лучше, — проворчала я.

— Так не должно было быть, — сказал Бастиан, довольный пятью бутылками. Он подошел ко мне, пробегая глазами вверх и вниз по моему телу. — Мне нужно, чтобы ты разделась.

— Что, прости? — Пробормотала я, хватаясь за халат. — Ты не говорил мне, что я должна быть полностью обнаженной!

— Значит, теперь ты играешь в недотрогу? — Фауст усмехнулся. — В тебе побывали три из пяти наших членов. Просто делай то, что говорит этот человек, чтобы мы могли двигаться дальше.

— Если ты не закроешь свой рот, я всегда могу сделать это за тебя, — прорычал Август.

Фауст выгнул бровь, выглядя расстроенным.

— Что, я ошибаюсь? — Он посмотрел на Атласа в поисках помощи. — Да ладно тебе, да?

Атлас только пожал плечами.

— Я в этом не участвую.

— Без обид, но не могли бы вы четверо, пожалуйста, помолчать? Может, я и лучший, но мне действительно нужно сосредоточиться, — раздраженно попросил Бастиан.

Меррик усмехнулся, выставив вперед обе ладони.

— Не смотри на меня, я здесь только для шоу.

— Я презираю вас всех, — сказала я, глядя каждому из них в глаза. — Надеюсь, вы это знаете.

— Это чувство взаимно, — возразил Фауст.

Мы вдвоем просто уставились друг на друга, и по какой-то причине у меня возникло самое глупое и незрелое желание показать язык. Бастиан откупорил пару бутылок и поставил оловянную миску на матрас, выливая в нее содержимое каждой бутылки, прежде чем взболтать их вместе пальцем, который просто парил над миской.

Каждая жидкость была разного цвета — малиновая, лесно-зеленая и темно-полуночно-синяя. В итоге смесь на несколько секунд почернела, но в конце концов начала терять цвет. Я с изумлением наблюдала, как жидкость стала напоминать простую воду. В конце концов Бастиан перестал ее размешивать, и жидкость сразу же остыла.

— Что это за дрянь? — Спросила я, наклоняясь вперед и вдыхая. Я ничего не почувствовала. — Клянусь богом, Бастиан, если ты попытаешься заставить меня выпить это, я уйду отсюда.

— Этого я не могу тебе сказать. Но поверь мне, это сработает. И нет, любимая, тебе не обязательно это пить, — сказал он. — Твой халат? — затем он добавил, протягивая руку и моргая, глядя на меня.

Вздохнув, я решила, что пора перестать валять дурака и просто повзрослеть. Каждый из этих мужчин уже видел меня либо полностью обнаженной, либо в каком-то состоянии наготы. У меня не было причин стесняться. Кроме того, я не была уродиной или что-то в этом роде. Они видели много обнаженных женщин за свои столетия на этой земле, так что в моем теле не должно быть ничего особенного…

Сняв халат, я протянула его Бастиану. Он осторожно взял его и подошел к закрытой двери ванной, где повесил на маленький крючок, прикрепленный сзади. Я стояла обнаженная перед всеми пятью мужчинами, не утруждая себя ни малейшей попыткой прикрыться. Я просто опустила руки по бокам, пытаясь сосредоточиться на своем дыхании. Я не хотела, чтобы они знали, как я нервничаю. То, что они видели меня обнаженной во время секса, было совершенно другой ситуацией, чем то, что я была выставлена напоказ.

Мои мысли на мгновение вернулись к моей последней ночи в Нок-Сити. Той ночи, когда я была выставлена напоказ, как движимое имущество, перед коллегами Райана Харкера. Это была ночь, когда они прикасались ко мне и изучали меня, вынося суждения о том, чего, по их мнению, стою.

Я встретила пристальный взгляд Атласа с другого конца комнаты, когда мои глаза снова сфокусировались. Он хмурился, между его черными бровями пролегла небольшая складка. Я попыталась улыбнуться ему, но знала, что это выглядит неубедительно. Август одарил меня похожим взглядом, но я не ошиблась с жаром в его глазах. Он был единственным в комнате, кто не видел меня такой обнаженной. Он был единственным в комнате, кто чувствовал ко мне физическую привязанность, которую никто из нас больше не мог отрицать.

Я отказывалась даже обернуться, чтобы посмотреть на Фауста. Он мог идти нахуй, мне было все равно. Или он мог стоять там и хорошенько разглядывать мои шрамы. Может быть, это дало бы ему больше боеприпасов, которые он мог бы использовать против меня в следующий раз, когда ему захочется сбить меня с толку.

— Это то место, где может быть немного больно, — тихо сказал Бастиан. Он закатал рукава до локтей и покачал шеей из стороны в сторону. — Мне нужно, чтобы ты стояла очень тихо ради меня, хорошо? — Он подошел ближе, положив палец мне под подбородок и подняв мой взгляд к своему. — Это ни в коем случае не будет приятным, но я обещаю, что буду хорошо заботиться о тебе.

В его аметистовых глазах я не увидела ничего, кроме полной искренности. Я не думала, что он лжет мне, и если бы я не доверяла ему, я определенно не позволила бы ему сотворить это заклинание прямо сейчас. Но, как ни странно, я действительно доверяла ему. Я едва знала его, но у меня сложилось сильное впечатление о нем. Казалось, он скрывал свой характер и не стеснялся показывать людям себя настоящего. Он никогда не прятался за личностью. Поэтому я верила, что он не причинит мне вреда намеренно.

— Сделай это, — прошептала я. Все мое тело напряглось, и я затаила дыхание.

Бастиан опустил руки в чашу со странной жидкостью, полностью покрыв их, прежде чем посмотреть на Августа.

— Я приношу извинения, если испортил твой прекрасный пол. — Август только хмыкнул, не сводя с меня глаз ни на секунду. Он был абсолютно сосредоточен и, казалось, тоже не дышал. В комнате было тяжело, и чувствовалась серьезность, которой раньше не было. Ситуация становилась очень реальной, очень быстро.

Бастиан положил обе руки мне на плечи. Я вздрогнула, но постаралась не шевелиться, когда теплая жидкость потекла по моей коже. Немного покалывало. Это напомнило мне ощущение, которое возникает, когда у тебя затекает рука или нога. Это было неплохо, но неудобно. Я вздохнула, подумав, что, возможно, все не так уж и плохо. Я определенно могла бы с этим справиться.

Бастиан на мгновение крепко зажмурился, и его губы начали шевелиться. Он что-то пробормотал себе под нос так тихо, что я едва могла что-либо расслышать, даже с моим вампирским слухом. Вместо слов, это прозвучало как путаница слогов. Ерунда, на самом деле. Спустя несколько медленных ударов сердца он открыл глаза, и я с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть. Его взгляд был пустым. Они были просто белыми, без следа зрачков или тех прекрасных фиолетовых радужек.

— Ч-что… Что происходит? — Я запнулась. Теперь мое сердце бешено колотилось, а тело словно примерзло к месту.

Я взглянула на Атласа, но он стоял неподвижно, не сводя глаз с рук Бастиана, которые начали размазывать жидкость по моей коже, как будто он намазывал ее лосьоном. В моих плечах начала нарастать сильная боль, а между лопатками возникло ощущение жжения, быстро распространяющееся по всей длине позвоночника. Я неловко поерзала.

Глаза Бастиана оставались белыми, и он не переставал напевать себе под нос, даже когда снова погрузил руки в смесь. Он накрыл им мою обнаженную грудь и живот, прежде чем переместиться на верхнюю часть бедер, и все это время боль становилась сильнее. Я переминалась с ноги на ногу, сжав руки в кулаки. По мне распространялась сильная боль, как будто кто-то царапал когтями совершенно новый солнечный ожог.

— Это больно… — я тяжело дышала, закрыв глаза. Я сосредоточилась на своем дыхании. — Бастиан, это больно…

— Что происходит? — Я услышала, как Август заговорил. Я не могла видеть его с закрытыми глазами, но чувствовала, как он приближается.

— Не прикасайся к ней, — предупредил Атлас. — Он сказал, что это будет некрасиво, но если мы вмешаемся в действие заклинания, это может убить ее.

Убить меня? Срань господня…

Боль быстро становилась невыносимой. От жжения казалось, что моя кожа кипит, и боль распространилась до костей. В каком-то смысле это напомнило мне менструальные спазмы — ощущение сдавливания, давления и наполненности до слез. Эти слезы текли по моему лицу прямо сейчас, вероятно, оставляя за собой яркие кровавые следы.

— У тебя все получится, — проворковал Меррик, хотя я не могла его видеть. — У тебя все так хорошо получается. Не думай о боли. Сосредоточься на дыхании, и все закончится, прежде чем ты успеешь оглянуться.

Руки Бастиана снова коснулись меня, размазывая очередную каплю жидкости по моим бедрам и икрам. И тут я согнулась. Сила в моих ногах полностью иссякла, и я тяжело ударилась о землю. Я слышала голоса, кричавшие вокруг меня, но едва могла разобрать, что они говорили. Слова и звуки были приглушены, когда я свернулась калачиком, боль наполняла меня до тех пор, пока не осталось воздуха для дыхания.

Теплые руки на моей спине разгладили кожу, и я почувствовала, как шипы боли пронзили мой позвоночник, пронизывая все тело и сжимая грудную клетку. Теперь я не слышала ничего, кроме потока собственной крови и громкого биения сердца в ушах. Крики теперь были далеким воспоминанием.

У меня заныла спина, и я закричала, выгибаясь назад одним-единственным резким движением. Мои глаза распахнулись, но все, что я могла видеть, было красным, а кровь продолжала стекать по моим щекам. У меня было ощущение, что по всему моему телу одновременно пробежали десятки судорог, каждая мышца стала твердой, как камень, прежде чем снова сократиться и расшириться.

Я испытала много боли в своей жизни, но ничто не могло сравниться с той агонией, которую я испытывала прямо сейчас. Мне следовало принять предупреждение Бастиана близко к сердцу. Он сказал мне, что это будет больно.

Я просто хотела, чтобы это закончилось.

*****

Я моргнула, открывая глаза, чувствуя себя так, словно в них воткнули иголки. Наклонившись, я поняла, что лежу на мягкой, пахнущей розами простыне, а на меня накинуто стеганое одеяло.

Когда я пришла в себя, все сразу вернулось. Воспоминание о мучительной боли и ощущение, как мои кости изо всех сил пытаются выбраться из-под кожи. Я села, не переставая стонать. Казалось, в комнате было миллион градусов, и моя кожа была покрыта потом. Вокруг меня витал какой-то странный запах, который я не могла определить.

Я подняла руку, чтобы протереть заспанные глаза, но остановилась на полпути, мое сердце ухнуло куда-то в желудок. Моя кожа была не того цвета. Я уставилась на незнакомые руки с золотистым загаром, который не смогла бы получить, даже заплатив тысячи в салоне красоты. Мои пальцы были слишком широкими, а ногти больше не были накрашены.

— Дыши, cher… — Прохладная ладонь коснулась моего лба, заставив меня отпрянуть. — Тсс, тсс, тсс, — проворковал он. Мое зрение сфокусировалось, и я узнала Бастиана, который сидел на краю кровати, глядя на меня сверху вниз с беспокойством в аметистовых глазах. — Это сложно, но ты привыкнешь к этому.

— Дай ей немного пространства, — раздался более хриплый голос. Август подошел к кровати, возвышаясь надо мной. Под его глазами залегли тени, а на лице было написано беспокойство. Он заставил себя улыбнуться, но улыбки не получилось. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Я-я… — Заикаясь, я снова посмотрела вниз, протягивая свои незнакомые руки, сразу заметив, что на них нет шрамов, просто гладкая загорелая кожа. — Думаю, я в порядке. Просто не ожидала… этого. — Затем посмотрела на Бастиана. — Когда ты сказал, что будет больно, ты не преувеличивал.

Он застенчиво улыбнулся.

— Боюсь, я склонен не стесняться в выражениях. Заклинания очарования запрещены по многим причинам, но боль все еще не входит в их число.

Я села немного прямее, оглядывая комнату. Атлас стоял у окна и слегка улыбнулся мне. В руке он держал телефон, как будто ждал звонка или постоянно проверял время. Вероятно, это я всех нас задерживала. Взглянув на часы на прикроватной тумбочке, я увидела, что было только два часа ночи. По какой-то причине мне показалось, что я была без сознания гораздо дольше положенного. Фауст ушел. Я не была удивлена. Когда представление закончилось, ему, вероятно, стало скучно. Но я также была удивлена, осознав, что Меррик тоже ушел.

Бастиан, должно быть, заметил, что творилось у меня в голове.

— Они пошли поговорить со стражами, расставленными вдоль границ. Поскольку Август едет с нами, а Гарет… недоступен, охрана должна быть строже, чем обычно, пока нас нет.

— Где твой бета? — Спросила я Августа.

Его глаза сузились, и он сжал челюсть, гнев вспыхнул в его взгляде.

— На данный момент я убрал его. После того трюка, который он выкинул прошлой ночью, я больше не мог ему доверять.

Вздохнув, я откинулась на спинку кровати. Почти неделя на территории Стаи Кровавой Луны, а я уже разрушила тысячелетний альянс. Недостаточно было разрушить дом Ковена, которому было несколько столетий, чтобы добраться до меня, теперь я была напрямую ответственна за разрыв древних уз, дружбы и семей.

— Что бы ни пришло тебе в голову, ты можешь забыть об этом, — сказал Август. Он подошел к краю кровати. — Гарет сделал свой собственный выбор, и он знал лучше. Саванна тоже.

— Ты ведь не причинил ей вреда, правда? — Вопрос вылетел у меня из головы прежде, чем я смогла удержаться. Мне захотелось замкнуться в себе при виде гримасы, исказившей лицо Августа.

— Я бы никогда намеренно не причинил вреда женщине, особенно члену моей собственной стаи, Сиренити. — Он сказал это так, словно сама мысль об этом была отвратительной, и я почувствовала себя идиоткой из-за того, что даже намекнула на это. — Но ей здесь больше не рады. Мы приняли ее по доброй воле, а она предала мое доверие, поэтому ее изгнали. Возможно, стая Красного дерева сможет принять ее.

— Bon débarras, — прошептал Бастиан, лениво взмахнув рукой, унизанной кольцами. Скатертью дорога. — Займись другими вещами, cher. Как думаешь, ты сможешь встать?

Теперь, когда шок прошел, я сделала глубокий вдох. Я кивнула, и Бастиан встал с кровати, освобождая мне место, чтобы перекинуть ноги через нее. Слава богу, на мне был халат, и я стояла на дрожащих ногах, но, на удивление, боли не было. Бастиан протянул руку, и я взяла ее, позволив ему поддержать меня. Я благодарно улыбнулась ему.

— Спасибо, что остались, — прошептала я, посмотрев на Августа и Атласа. Я серьезно. Присутствие их троих здесь, когда я проснулась, помогло больше, чем они думали.

Бастиан поднял руку к моему лицу, проводя пальцами по моей скуле.

— Я же говорил тебе, что не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, не так ли? — Его улыбка была дерзкой, но в глазах светилась искренность. — Давай, прими душ и надень что-нибудь черное, в чем сможешь бегать.

— Мы будем бегать? — Спросила я. — Как именно мы доберемся до посольства? — На самом деле я не думала о логистике всего этого, но теперь начала нервничать.

Атлас подошел к двери ванной и открыл ее для меня, пока Бастиан помогал мне перелезть, хотя мы оба знали, что я прекрасно могу ходить сама.

— Ну, мы же не можем ворваться туда прямо сейчас, не так ли? — сказал он. — Мы поедем по заброшенным туннелям, где раньше проходила старая система метро. Люди туда не спускаются, так что мы сможем добраться до района Найтингейл без каких-либо проблем.

Мои плечи опустились, когда я вспомнила, как в последний раз ходила по туннелям. Но решила, что не буду жаловаться на это. Я просто прошлепала в ванную, взглянула в зеркало и заорала:

— Срань господня!

Глава 17

Сиренити

Мы покинули территорию Кровавой Луны почти в три часа ночи, когда луна стояла высоко и на небе не было звезд. Я прикрыла как можно больше кожи, надев черную рубашку с длинным рукавом и пару черных джинсов с ботинками на шнуровке в тон. Мы вшестером выглядели невероятно скрытными, как будто явно замышляли что-то недоброе.

Я пыталась не обращать внимания на то, как мои волосы касались плеч, вместо того чтобы свисать по всей длине спины, или на то, как каштановые пряди продолжали хлестать меня по лицу теперь, когда они стали вьющимися. Я чувствовала себя неловко в своей собственной шкуре, поскольку казалось, что это вообще не моя кожа. Раньше я по возможности избегала смотреться в зеркало в ванной. Это было слишком странно, и в последнее время мой рассудок висел на волоске. Я решила, что ненавижу заклинания чар и никогда больше не позволю Бастиану делать это со мной. Даже во рту у меня было странное ощущение. У меня был неприятный вкус, и все вокруг пахло горечью.

Хотя я все еще была сильна. Я все еще была дампиром. Этого нельзя было изменить. Я просто надеялась, что по дороге мы не столкнемся с какими-нибудь неприятностями, которые вынудили бы меня использовать мои новообретенные навыки, если их вообще можно так назвать. Ребята окружили меня, когда мы пробирались сквозь деревья. Мы двигались быстро, деревья вокруг нас размывались. Даже Бастиан не отставал. Он пробормотал какое-то заклинание, прежде чем мы ушли, и я подумала, что это как-то связано со скоростью, поскольку он был единственным из нас, кто все еще придерживался человеческих ограничений.

Август двигался шелковистым черным волком справа от меня, держась поближе. Он двигался так же быстро, как и все мы, и, казалось, даже не запыхался. Бастиан, очевидно, нес для него дополнительное снаряжение в сумке со звенящими бутылками, которая была перекинута у него через плечо. Вероятно, это хорошая идея, поскольку гигантский обнаженный мужчина, бредущий по темным улицам города, может вызвать у людей тревогу.

Нас сопровождали еще несколько оборотней, но они бежали примерно в полумиле от нас защитным строем. Это были несколько стражей Августа, и я чувствовала себя лучше, зная, что они где-то рядом.

Нам не потребовалось много времени, чтобы добраться до входа в подземные городские туннели. Я была рада, что мы не пытались копаться в обломках, оставшихся после обрушения дома Ковена Ноктюрн. Очевидно, вокруг высоких стен были входы в город, случайно расположенные в местах, которые люди даже не подумали бы проверить.

На самом деле, это было гениально — иметь вход и выход, которые люди не могли контролировать. У них и так было слишком много власти. Было печально, что нам вообще пришлось путешествовать подобным образом. Атлас и Август были двумя самыми важными лидерами дарклингов в Нок-Сити, наряду с Эстель, и не должны были шнырять по туннелям. Но люди все еще превосходили дарклингов численностью в десять раз, так что это был просто более безопасный вариант. Кроме того, если бы кто-нибудь заметит меня, это будет плохо. Не то чтобы они узнали меня в этом образе.

Туннель, до которого мы добрались, располагался на окраине леса. Атлас привел нас к невзрачному участку кустарника и отодвинул в сторону ветки и несколько упавших бревен, открыв металлический люк, похожий на крышку канализационного люка. Он без колебаний распахнул ее, пропуская всех нас внутрь первыми.

Мы спускались по длинной металлической лестнице до тех пор, пока нам не показалось, что мы спустились на несколько этажей. Я чувствовала, как один из парней позади меня держится за мои бедра, как будто я каким-то образом могла споткнуться и упасть в темноту. Я задавалась вопросом, насколько хрупкой они меня считали. Очевидно, потребовалась целая свита, чтобы просто доставить меня из пункта А в пункт Б. Немного неловко, когда я думаю об этом, но как бы то ни было, по крайней мере, это было лучше, чем альтернатива — остаться позади.

Нам казалось, что мы шли часами, но я знала, что прошло не больше тридцати минут. В туннелях было сумрачно, а воздух был спертым. Очевидно, что люди не украшали стены с момента основания первоначального города, еще до того, как он был превращен в святилище. Эти туннели представляли собой маленький кусочек старого мира, которого больше не существовало, где вы могли свободно приходить и уходить, когда вам заблагорассудится, без необходимости регистрироваться в городе для получения разрешения.

Если подумать, города-убежища были больше похожи на прославленные коммуны. Здесь было больше правил и меньше свобод. В лучшем случае к дарклингам относились терпимо, но иногда это было похоже на зоопарк. Это заставило меня задуматься, на что это похоже в других городах по всему миру, тех, которые не придерживаются Доктрины Сосуществования. Мне говорили, что это места беззакония. Места, где на дарклингов охотились группировки людей, которые хотели их истребить.

За всю свою жизнь я была только в трех других городах. В основном в Сол-Сити, городе-побратиме Нок-Сити. Мне нравилось путешествовать туда, когда мама разрешала уезжать из города. По сравнению с этим местом, это было спокойное место, которым управляли в основном ведьмы и чернокнижники. Люди в Сол-Сити были относительно послушными, никогда не вызывая особого переполоха. Казалось, что хаос и разрушения — это удовольствие, предназначенное для нас, благодаря Райану и его отвратительной риторике.

— Куда они ведут? — ни к кому конкретно я не обращалась. Мы только что свернули налево, к другому туннелю без опознавательных знаков, где рельсы менялись местами.

— Много куда, — ответил Атлас. Он подошел ко мне слева, вглядываясь в темноту. Я могла сказать, что он был настороже, хотя и не почувствовала запаха чего-то необычного. — Раньше в туннелях были входы по всему городу, но их залили цементом, когда разрабатывались новые планы. Люди в основном забыли о них, но дарклинги расширили тропы и выкопали входы по краям каждого района.

— Умно, — сказала я, удивленно приподняв бровь. — Я понятия не имела.

— Хорошо, — на этот раз сказал Бастиан с улыбкой в голосе. — Люди склонны мешать вещам и в конечном итоге разрушать их для всех остальных. Кроме того, о них знают только высокопоставленные дарклинги. В наши дни нельзя быть слишком доверчивым. Повсюду шпионы и перебежчики.

Мы шли еще двадцать минут, двигаясь с относительно человеческой скоростью, пока Атлас наконец не остановился в, казалось бы, случайном месте. Слева от нас была лестница, ведущая прямо в темноту, и Атлас, не теряя времени, полез наверх. Август задел мою ногу, и я протянула руку, проведя ладонью по его шелковистому черному меху. Мои глаза встретились с его ярко-желтым взглядом, и я могла бы поклясться, что он подмигнул. Я улыбнулась, качая головой. Я не думала, что когда-нибудь привыкну к его волку. Он был красивым созданием, почти таким же высоким, как пони, и выглядел сильным.

Затем он подошел к Бастиану, который протянул ему сверток с одеждой, который тот взял в рот и рысцой скрылся из виду. Я услышала быстрый треск костей, который отразился от стен туннеля, и съежилась при воспоминании о том, что испытывала нечто подобное. Он вернулся через несколько секунд, одетый в тот же черный костюм, что был на нем ранее ночью, но на этот раз его золотистая грива волос растрепалась по плечам.

— Если ты закончила пялиться на своего парня, я бы хотел пойти, — крикнул Фауст. Я обернулась, наблюдая, как Меррик и Бастиан исчезают на лестнице. Фауст стоял, скрестив руки на груди.

Шмыгнув носом, я направилась к лестнице, но его внезапная хватка на моем предплечье заставила меня остановиться. Я услышала предупреждающее рычание Августа позади нас, но он не подошел ближе.

— Никто не знает, что ждет нас там, наверху, Сиренити. Тебе нужно следить за собой, поняла?

— О, Фауст, ты беспокоишься обо мне?

Он усмехнулся.

— Я боюсь, что в конечном итоге из-за тебя кто-нибудь из нас погибнет.

— Ты можешь просто сказать, что беспокоишься обо мне, все в порядке. — Я дерзко улыбнулась ему. Вероятно, это выглядело довольно странно на этом лице, которое не было моим. — Не волнуйтесь, сенсей, вы хорошо меня обучили.

Он застонал, проводя ладонью по лицу.

— Ты действительно собираешься все испортить, да? — Отпустив мою руку, он подтолкнул меня к лестнице. — Иди, я буду прямо за тобой. Когда мы будем наверху, не веди себя как чопорная маленькая принцесса, ладно? Веди себя так, будто ты хоть немного разбираешься в уличных делах, и сливайся с толпой.

— Ты такой осел, — прошипела я.

— Просто убери это, пока я не пнул тебя. — Он подтолкнул меня быстрее, шлепнув по упомянутой заднице, и я чуть не потеряла равновесие, бросив сердитый взгляд через плечо на его глупую ухмылку.

— Ты испытываешь мое терпение, Фауст, — проворчал Август снизу. Я могу сказать, что он, по крайней мере, пытался позволить мне вести мои собственные сражения, и, честно говоря, я ценила это, но была не против увидеть, как он нанесет пару хороших ударов.

Фауст фыркнул.

— Как бы то ни было, ей это нравится. Это похоже на прелюдию.

— Это определенно не прелюдия, — бросила я через плечо. — Ты был одним из тех придурков на школьном дворе, которые дергали девчонку за волосы и называли это флиртом, не так ли? — Я продолжала взбираться, чувствуя его присутствие у себя на пятках. Я могла видеть остальных еще дальше.

— Ты меня раскусила, не так ли? В промежутке между призывом в королевскую армию и потерей половины своей деревни из-за чумы я был школьным хулиганом.

На этот раз я действительно потеряла равновесие, из-за чего ударила его ногой в плечо. Он хрюкнул и выругался, но мой мозг все еще был сосредоточен на том, что он только что сказал. Иногда я забывала, что эти парни прожили невообразимые жизни еще до моего рождения. Мне нужно было начать мыслить вампирскими терминами, потому что теперь я просто чувствовала себя идиоткой.

Вместо ответа я просто бормотала что-то себе под нос, пока мы взбирались все выше, чувствуя, что гребаная лестница никогда не кончится. Через минуту или две луч света упал в отверстие наверху, и я едва могла различить вспышки красного и зеленого.

Прошло совсем немного времени, и мы вывалились в темный переулок. Я приняла предложенную руку, и меня вытащили из ямы, отряхиваясь и надеясь, что на меня не напали какие-нибудь жуткие букашки. Наверное, я должна была быть благодарна, что мы путешествовали не по канализации. Иногда нужно быть благодарной за такие мелочи.

Городские огни были яркими и разноцветными. На них было неприятно смотреть после недели, проведенной в лесу, а до этого — двух недель в темной камере. Запахи бурлящей жизни были сильнодействующими и щипали мой нос, а звуки клаксонов и сирен наполняли ночь. Переулок был разделен рядом сетчатых заборов, и мы пробирались через них один за другим, пока не завернули за угол на темную улицу.

Было уже около четырех утра, и улицы должны были быть пусты… Но это было не так.

— Что это за дерьмо? — Меррик зашипел, немедленно делая шаг передо мной, с силой толкая меня за свое тело. Я оттолкнула его, отодвигаясь в сторону, и бросила на него прищуренный взгляд.

— Бастиан, отвези ее в посольство. Мы встретимся с тобой там, — сказал Атлас. Я посмотрела на него в замешательстве.

— Ты не похожа на себя, но все равно пахнешь собой, и очарование начнет спадать примерно через час. Бастиан может помочь скрыть твой след, но мы доберемся быстрее, если пойдем вперед. — Его голос был тихим шепотом, который я едва могла расслышать, но мы не могли быть услышаны кем-то из сотни или около того дарклингов, окруживших нас.

— Черт возьми, как все быстро стало так плохо? — Август проворчал. Мы стояли на краю улицы, разинув рты от творящегося хаоса.

Люди тоже были повсюду, и улица наполнилась едким дымом, от которого у меня защипало в глазах и перехватило горло. Повсюду вокруг нас были грубо нарисованные плакаты, на которых были написаны всевозможные оскорбления и требования. У меня кружилась голова. Там было так много хаоса, и звуки человеческих криков и плача обрушились на меня, как товарный поезд. Я не знала, как не заметила этого в ту секунду, когда мы вылезли из люка.

Я наблюдала, как несколько мужчин в масках пробрались сквозь плотную толпу на стороне дарклингов и одновременно запустили маленькие черные предметы над своими головами, выпуская еще больше дыма в толпу, которая выглядела как смесь полиции Нок-Сити, национальных гвардейцев и нескольких людей в тяжелой броне. Дымовые шашки врезались в плексигласовые щиты, когда полиция подступила ближе, подбирая их с улицы и бросая обратно. Было трудно сказать, кто есть кто.

Мое сердце бешено колотилось, и я не знала, на чем сосредоточиться. Кто-то схватил меня за руку и потянул. Я почти отстранилась, но поняла, что это всего лишь Бастиан. Я оглянулась, встретившись с ярко-желтыми глазами Августа, надеясь, что он последует за мной, но он просто стоял там с остальными, наблюдая, как я ухожу, прежде чем группа людей сомкнулась вокруг нас и разделила нас.

— Смотри вниз и двигайся быстро, — торопливо сказал Бастиан, таща меня за собой, пока мы пробирались сквозь толпу. Мы уже почти перешли улицу, но перейти на другую сторону было непросто, поскольку люди протискивались внутрь. — Не смей отпускать мою руку!

Мы свернули за угол улицы, и я увидела вдали огни машин скорой помощи, а затем заметила столбы черного дыма, поднимающиеся с другой стороны города. Ночь была наполнена воем сирен, криками и автомобильными сигнализациями. Ужас свинцом осел у меня в животе, когда мы протискивались сквозь толпу, наконец добравшись до пролома в толпе, где улица соединялась с другим переулком. Бастиан потащил меня по узкому коридору.

Моя спина ударилась о кирпичную стену, когда я зажала рот ладонью, сдерживая рыдания.

— Я сделала это… — выдавила я, отчаянно протирая глаза, пытаясь избавиться от ядовитого слезоточивого газа и кровавых слез. — Я, черт возьми, сделала это! Все эти люди…

Бастиан в мгновение ока оказался у меня перед лицом, сжимая мои щеки ладонями.

— Это не твоя вина. То, что происходит на улицах, назревало давно, так что не смей пытаться взваливать вину на себя. — Он вытер большими пальцами мои слезы. — Вот что происходит, когда невежеству позволяют разрастаться. Я видел это снова и снова, и ничего никогда не меняется. Но мне нужно, чтобы ты сосредоточилась прямо сейчас, хорошо? Посмотри на меня.

Я попыталась сосредоточиться на его словах. Я пыталась дышать сквозь панику, но она захлестывала меня, как приливная волна. Мне не обязательно нужен был воздух, но попробуйте сказать это моим изголодавшимся легким.

— Ты похитила всех этих женщин? — настойчиво спросил он, уже отрицательно качая головой. — Ты выступала по телевидению и неоднократно призывали к хаосу и смерти? Нет, ты этого не делала. Это не твоя вина.

Он был прав. Я знала, что он прав, но слова, казалось, не укладывались в голове прямо сейчас. Звуки голосов, взрывов и сирен… Это было уже слишком.

— Посмотри на меня, mon cher, — проворковал он, подходя ближе, пока мы не оказались грудь к груди, и прижал меня к себе. — В мои глаза. — Его ладони сжались, вынуждая меня сделать именно это. Его радужки переливались фиолетовым, синим и серебряным… расплавленным и потусторонним. — Я держу тебя. Никто не сможет причинить тебе боль, когда ты со мной…

Когда я с ним.… Никто не сможет причинить мне боль…

Сделав глубокий вдох, я опустила плечи, пытаясь снять напряжение с мышц и мыслить немного яснее. Он был прав. Мне нужно было сосредоточиться. Сейчас было не время для срыва. Прятаться в лесу не сработало. Сбежать от этого было невозможно. Город разваливался на куски, но это не означало, что мне это было нужно.

Наконец, я кивнула.

— Прости, прости. — Я глубоко вздохнула. — Я доверяю тебе.

— Хорошо, — прошептал он. Его рука скользнула по моей щеке, под подбородок, пока он не поднял мой взгляд на свой.

Его губы встретились с моими в легком поцелуе, которого я не ожидала. Он был теплым и мягким, и это ощущение распространилось по мне почти мгновенно. Я даже не колебалась, настаивая на этом. Сейчас было неподходящее время для этого, ни в коем случае. В глубине души, я думаю, знала это, но прямо сейчас это не имело значения. Бастиан целовал меня, перехватывая дыхание и забирая с собой мой страх. Но все закончилось прежде, чем я успела насладиться этим.

Покинув переулок, Бастиан потянул меня за угол на более густонаселенные улицы, огибая группы людей, сталкивающихся с дарклингами. Прямого рукопашного боя не было, но напряжение вышло из-под контроля. Внезапно я обрадовалась, что на меня нанесли чары, даже если мне казалось, что я живу в чужой шкуре. Если бы кто-нибудь узнал меня здесь, на меня бы напала толпа или даже убили.

Прямо впереди был перекресток с посольством, окруженный сетчатым ограждением. Там была толпа людей, которые требовали пройти внутрь, но их оттесняли щитами и дубинками. Я понятия не имела, как мы должны были проникнуть внутрь с этим барьером, но Бастиан не сбавлял скорости. Он так и не отпустил мою руку, пока мы проталкивались сквозь толпу, состоящую в основном из людей. Они кричали, скандировали и пихались, из-за чего было почти невозможно понять, что они вообще пытались сказать. Я заметила кучу табличек, на которых жирными буквами было написано мое имя. Я даже заметила несколько с надписью «Освободите ангела Нок-Сити!» или «Правосудие для Харкера!»

Меня охватило отвращение. Эти идиоты понятия не имели, о чем они говорили. Они все еще думали, что Райан был жертвой во всем этом. Он заставил их поверить, что он государственный служащий, который хочет только добра человечеству и этому городу, который любит свою семью и боится за жизнь своей драгоценной дочери. Никто из них и не подозревал, что они восстают на защиту зла.

Мы каким-то образом добрались до того места, где люди столкнулись с баррикадой, и я узнала символ, вышитый на некоторых мужчинах и женщинах в форме. Я узнала полумесяц с тремя диагональными чертами, проходящими прямо через него. Это была стража. Должно быть, их вызвали вместе с Национальной гвардией, которую мы видели несколькими улицами раньше. Они были дарклингами, охранявшими посольства, и внезапно я почувствовала себя немного лучше. Не намного, но пока этого было достаточно.

Бастиан подал знак охраннику, и на секунду показалось, что они собираются проигнорировать его, но он вытащил что-то из кармана и показал часовому. Это заняло мгновение, но охранник быстро кивнул, прежде чем что-то прошептать на ухо мужчине рядом с ним. В мгновение ока мужчины отступились, оставив небольшое пространство для Бастиана, чтобы протиснуться, а меня потащили следом. Когда мы прошли через баррикаду, охранники снова сомкнули ряды, и я увидела, как Бастиан засовывает то, что, как я теперь могла сказать, было удостоверением личности, обратно в карман.

Позади нас раздались возмущенные крики, и мы поспешили ко входу в здание. Протиснувшись через стеклянные двери, мы резко остановились как раз в тот момент, когда воздух разорвали три выстрела. Я слышала, как каждый выстрел попадал в стену здания, к счастью, не задев стекла.

— Какого черта ты так долго провозился!?

Голова все еще кружилась, я подняла глаза и увидела бегущего к нам Фауста с горящими карими глазами. Я нахмурилась, глядя на него, гадая, в чем, черт возьми, заключалась его проблема и как, черт возьми, они добрались сюда быстрее, чем мы. Атлас, Меррик и Август шли прямо за ним и, казалось, были единственными в вестибюле.

— Прошу прощения за наше опоздание, это всего лишь город, разваливающийся на части. В следующий раз я просто поймаю такси, — отрезал Бастиан.

Брови Фауста поползли вверх, как и мои. Я никогда раньше не слышала, чтобы Бастиан был чем-то иным, кроме спокойствия и собранности. Но лицо Бастиана разгладилось в мгновение ока. Он выпрямился, стряхивая ворсинки со своего все еще безукоризненно отглаженного костюма, и ухмыльнулся, как будто не потерял хладнокровия.

— Мы сейчас здесь, не так ли?

Я оглядела пустой вестибюль. Это было красивое здание, и я была здесь всего несколько раз в прошлом с Райаном и моей матерью. Я вспомнила, что мне нравилось посольство Найтингейл, потому что оно всегда утопало в зелени и цветах и всегда пахло цветущим жасмином. Обычно здание было заполнено людьми, но прямо сейчас это был город-призрак.

— У нас проблема, — сказал Атлас серьезным голосом. — Эстель здесь нет.

Бастиан шагнул вперед, его плечи напряглись.

— А где еще она может быть? — Он вытащил из кармана сотовый и сразу же нажал кнопку быстрого набора, но я почти мгновенно услышала, как он переключился на голосовую почту.

— Отсюда и причина, по которой он назвал это проблемой, — сказал Фауст.

— Не мог бы ты прекратить это? — Пробормотала я, свирепо глядя на Фауста, прежде чем снова посмотреть на Атласа. — Что происходит? Что вы имеете в виду, говоря, что ее здесь нет? Это чертов цирк снаружи, и здесь самое безопасное место для правительственных чиновников прямо сейчас.

— Понятия не имею, но собираюсь выяснить. Мы пробыли в здании всего двадцать минут, но ее персонал наверху в бешенстве…то немногое, что там осталось от персонала. Я отправил несколько разведчиков в город, чтобы посмотреть, смогут ли они что-нибудь выяснить, но пока у нас ничего нет.

Черт, это было плохо. Это было так чертовски плохо.

— Ну, мы не можем вернуться сегодня вечером, — сказал Меррик, глядя на меня. — Твое заклинание уже прекращает действовать. Нам нужно отвести тебя наверх, пока никто не увидел.

Я посмотрела вниз, держа руки перед собой и наблюдая, как цвет отливает от моей кожи. Это произошло быстрее, чем я ожидала. Однако я все еще не чувствовала себя самой собой.

— Они не пройдут через баррикаду, не так ли? — Спросила я, выглянув в окно, и увидела, как люди продвигаются вперед, но не было похоже, что они набирают обороты.

— Сомнительно, — сказал Бастиан, нежно кладя руку мне на поясницу. — В гвардии полно колдунов и ведьм. Ты преодолела защитное заклинание только потому, что я держал тебя за руку.

Мои глаза расширились, когда я снова оглянулась на улицу, но все, что я смогла увидеть, это шеренгу охранников в форме, сдерживающих толпу людей.

— Ты этого не видишь, но если бы кто-нибудь пробрался через баррикаду, заклинание вырубило бы его.

— Не убило? — Спросила я.

— Мне бы хотелось… — Фауст пробормотал что-то себе под нос. Мы с Бастианом прищурились, глядя на него, но он даже не смотрел.

— Определенно нет, — заверил меня Бастиан. — Однако у них была бы адская головная боль, когда они проснулись бы в тюремной камере через несколько часов.

— Да ладно тебе, ее волосы снова становятся светлыми, — сказал Атлас, протягивая ко мне руку. — У нас есть несколько комнат наверху, в пентхаусе.

Оторвав взгляд от окна, я взяла протянутую руку Атласа. Мы направились к лифту на другой стороне вестибюля, запихивая нас всех шестерых внутрь, пока не стало неудобно. У меня начала кружиться голова, и мои глаза слипались. Внезапно я почувствовала, что мои конечности стали тонкими, как перышко. Я просто хотела спать. Прислонившись к стене, я запрокинула голову, изо всех сил стараясь держать веки открытыми. Усталость навалилась так быстро, что все остальные, казалось, заметили это. Они настороженно смотрели на меня, когда я привалилась к стене.

— Так что нам теперь делать? — Спросила я, нарушая напряженное молчание. — Если Эстель здесь нет, то кто командует?

— Я, — торжественно сказал Атлас. Мы все посмотрели на него с мрачными лицами. Он смотрел прямо перед собой. — Ну, технически, Август тоже. Мы единственные два главы округов, которые сейчас свободны, так что мы возьмем руководство на себя, пока не найдем Эстель.

Я взглянула на Августа, который занимал гораздо больше места в маленьком лифте, чем остальные из нас.

— А как насчет стаи? — Спросила его я. — Они в безопасности?

Секунду он выглядел удивленным, но затем его лицо смягчилось от моего вопроса, и я не поняла почему. Я просто знала, что стая была более уязвима там, без своего альфы, и с уходом Гарета со своего поста беты, беспокоилась, что все эти оборотни останутся уязвимыми, если какие-нибудь изгои решат выйти за пределы городских стен.

— Что означает этот взгляд? — Спросила я, прищурившись.

— О, ничего, — сказал он, пожимая плечами. — Просто звучит так, как будто ты немного заботишься о стае. — Его улыбка была такой дерзкой, что у меня внутри все перевернулось, как всегда.

— Конечно, мне не все равно… Они…

— Все в порядке, не напрягайся. Я понимаю, тебе не все равно. Рад это слышать.

— Ух, заберите меня с этого праздника любви, — простонал Фауст, откидывая голову назад с закрытыми глазами. — Неужели эта штука не может двигаться быстрее? А у тебя такой вид, будто ты готова упасть в обморок, — сказал он мне. Он продолжал нажимать на кнопку пентхауса больше раз, чем это было необходимо, пока Атлас не ткнул его локтем в бок.

Остальные только усмехнулись, и я решила ничего не комментировать. Через несколько секунд дверь открылась, и мы вышли в красивую комнату с мраморным полом и широкими колоннами, которые доходили до сводчатого потолка. Это был еще один вестибюль со стойкой регистрации, и там были люди, развалившиеся на разных диванах или столиках высотой с барную стойку в небольшой комнате справа. Все вместе выглядело так, будто в комнате находилось около тридцати человек, и все они подняли головы, как только мы вошли внутрь.

На стойке регистрации никого не было, но телефоны звонили без умолку, и никто на них не отвечал. Я никогда не была на этом этаже посольства Найтингейл, но он выглядел довольно похожим на посольство Людей, за вычетом зелени и эклектичного декора. Несколько человек встали, переговариваясь вполголоса, и направились в нашу сторону. Я вдохнула, быстро осознав, что в основном это были вампиры. В комнате было несколько членов клана Найтингейл, но я рискну предположить, что большинство из них были беженцами из дома Ковена Ноктюрн.

Атлас повернулся ко мне.

— Меррик может отвести тебя в комнату на ночь. Когда заклинание спадет, ты захочешь пить. Я постараюсь зайти после того, как поговорю со своим Ковеном в посольстве Ноктюрн, если смогу, но не знаю, во сколько вернусь. — Он взял меня за руку, и я почувствовала на себе взгляды остальных. — Ты в порядке?

— Думаю, да. — Вздохнула я. — Ты уверен, что нам не следует искать Эстель? Может быть, она в другом посольстве.

Он мрачно улыбнулся, но в его темных глазах ничего не отразилось.

— Я не думаю, что это так. Она знала, что мы встречаемся здесь сегодня вечером. Она должна была ждать здесь. Я думаю, что что-то пошло не так, но нам придется действовать наобум. Сейчас я хочу, чтобы ты немного отдохнула и постаралась отоспаться. Мы не покинем это посольство, пока там все не уляжется.

Нежно он перекинул прядь моих растущих волос через плечо, проводя ладонью по предплечью, пока тепло не распространилось по всему телу.

— Я отнесу тебя в постель, девочка, — сказал Меррик.

— Я тоже пойду. — Август шагнул вперед, он никогда не уступал. — Я бы чувствовал себя лучше, если бы ты была в моей комнате.

— Этого не будет, — выплюнул Фауст. — Она большая девочка, ей не нужно, чтобы вы двое целовали ей ноги каждый раз, когда она идет.

— Я могу передвигаться сама, — коротко сказала я, убирая руку из хватки Атласа. — Просто укажи мне правильное направление, и я уверена, что справлюсь.

Он снисходительно улыбнулся, но я сохранила нейтральное выражение лица. Фауст на этот раз оказался прав, как бы мне ни было неприятно это признавать. Ребята обращались со мной как с хрупкой. Единственным, кто, казалось, хоть отдаленно интересовался моими чувствами ко всему этому, был Бастиан.

Атлас указал на коридор позади нас.

— По коридору направо. Мы оцепили все это крыло пентхауса, так что никто не должен нас беспокоить. Ты можешь выбрать любую комнату, какую захочешь.

— Спасибо, — пробормотала я. Внезапно я была готова упасть в обморок, и не могла сказать, было ли это из-за выброса адреналина ранее, нарастающей жажды крови или последствий обращения, которое исчезало быстрее с каждой секундой. — Разбуди меня, если услышишь что-нибудь об Эстель. Меня тошнит от того, что я узнаю что-либо последней, понял?

Атлас кивнул, но больше ничего не сказал. Я могу сказать, что его голова уже переключилась на более насущные вопросы, и не винила его. Из-за отсутствия матроны на его плечи внезапно свалилась огромная ответственность. Я восприняла это как намек уйти, пока они разбираются с Ковеном.

Я бросила на каждого из них долгий взгляд, прежде чем отвернуться и поплестись по коридору, еле держась на ногах.

Глава 18

Фауст

Я сидел в баре далеко за полночь. Большая часть нашего Ковена удалилась на ночь, устав сидеть в гостиной, приковав свои взгляды к новостным станциям, которые просто повторяли одни и те же старые истории.

На дальней стене висел телевизор, и я весь последний час бессмысленно пялился в него, просматривая кадры беспорядков, разрывающих город на части. Я пытался почувствовать что-нибудь, наблюдая за разрушениями. Хотелось почувствовать жалость, сопереживание, сочувствие или даже грусть или страх. Но это не сработало. Внутри меня была пустота, и каждый раз, когда я пытался проникнуть внутрь и вытащить эмоцию, она просто распадалась у меня в руках. Пока я сидел один в темной комнате, все, что мне удалось вызвать в воображении, было отвращение. Остальное было вытянуто из меня пытками давным-давно.

Мне никогда не нравились люди. Они были эгоистичными созданиями. Они набрасывались друг на друга при первом намеке на личную выгоду. У них не было настоящей преданности, только жажда власти, особенно когда этой власти угрожали. Харкер был не первым, кто выступил против дарклингов, и сомневаюсь, что он будет последним. На мой вид охотились веками, с ним беспощадно обращались как с демонами. Публичное признание ничего не изменило, просто превратило это в игру.

Я с самого начала знал, что это плохая идея. Похищение Сиренити Харкер было глупым поступком. Это была идея Атласа и Эстель, и я много раз высказывал свое несогласие, но меня никто никогда не слушал. Я был просто вспыльчивым мудаком, который оставался на заднем плане. Так что я согласился с планом, хотя и знал, что в конечном итоге он будет взорван у нас перед носом. Оказывается, я снова был прав.

Эта женщина закручивала всю операцию по спирали, а сама еще даже не понимала этого. Она не понимала, как ее присутствие повлияло на динамику отношений между округами или как ее увлечение не одним, а двумя районными лидерами могло привести к последствиям, от которых она не могла отмахнуться и выкрутиться.

Хотя, надо отдать ей должное, она была настроена решительно. Возможно, я неправильно понял ее с самого начала, когда мы думали, что она была просто симпатичным украшением для своего отца. Но она оказалась гораздо большим, чем это. Меня все еще раздражало наблюдать, как она переходила от мужчины к мужчине, хлопая своими длинными ресницами, в то время как они практически падали к ее ногам. Атлас был не из тех, кто скрывает свои эмоции, но для него это было практически предложением руки и сердца. Он наблюдал за этой женщиной так, словно каждое ее движение было неотъемлемой частью его существования, и каждый раз это заставляло меня скрипеть зубами.

И Меррик… Я понятия не имел, что, черт возьми, с ним происходит. Он десятилетиями не проявлял интереса к женщине, но внезапно появляется этот проблемный маленький дампир, и он теряет голову. Я был так близок к тому, чтобы потерять все, что это было даже не смешно. Очевидно, я был единственным здесь, кто думал головой, а не членом.

Шаги по мраморному полу заставили меня поднять глаза к зеркалу на стене за баром. Мягкие шлепки босых ног были единственным звуком на фоне нескончаемого гула голоса репортера новостей. Голова с длинными белыми волосами появилась из темного коридора на другом конце комнаты, и я почувствовал, как все мое тело напряглось.

Ее запах поразил меня следующим, когда она остановилась, заметила меня и заколебалась, как будто не ожидала никого здесь найти. Вампиры занимали весь этаж пентхауса, поэтому светомаскировочные шторы были опущены, и в это время утра это место напоминало город-призрак.

Я залпом выпил свой напиток, с легкостью проглотив его, затем встретился с ее взглядом в зеркале. Она сделала глубокий вдох, прежде чем подойти ближе, к моему шоку. И снова она сделала прямо противоположное тому, чего я от нее ожидал. Я не был уверен, понравилось мне это или нет. Время покажет, я полагаю.

Я пробежал глазами по ее телу, отметив, что колдовство прекратило действовать. Я почувствовал почти облегчение, сам не зная почему. Девушка с каштановыми волосами, слишком узкими глазами и тонкими губами не подходила к пылкой женщине, скрывавшейся под ее пристальным взглядом. Этим утром на ней были черные шорты для сна и красная кофточка, подчеркивающая ее подтянутые руки. В тусклом свете телевизора были видны ее серебристые шрамы на животе, выглядывавшие из-за пояса. Что-то мерзкое закипело у меня внутри, когда я уставился на них.

— Ты когда-нибудь спишь? — тихо спросила она, присаживаясь на барный стул рядом со мной.

От нее пахло странной смесью сирени и роз, и я подумал, не приняла ли она только что душ. Ведьмы любили свои цветочные шампуни и лосьоны. Хотя мне нравился ее запах. Он был… мягким.

— Не часто, — натянуто ответил я. Я налил себе еще выпить.

Она посмотрела на бутылку, слегка нахмурившись.

— Я думала, вампиры не могут напиваться?

Застигнутая врасплох, я рассмеялся.

— Что, черт возьми, заставляет тебя так думать? — Глупая девчонка. Она действительно многого не знала.

Она взяла янтарную бутылку и осмотрела ее.

— Я слишком много раз пыталась напиться до комы, чтобы не заметить тот факт, что это ничего не дает. Что это, какой-то колдовской спирт? — Сняв крышку, я увидел, как она понюхала его и тут же сморщила нос.

Вздохнув, я забрал у нее бутылочку и поставил ее обратно на столешницу.

— Иногда ты ведешь себя как младенец, ты знаешь это?

Встав, я обошел бар, наклонился и взял стакан, прежде чем поставить его перед ней. На этот раз она не сказала ничего резкого. Она просто смотрела, как я достаю из крошечного холодильника бутылочку поменьше. Она была черной без этикетки, и когда я откупорил ее, мои клыки слегка запульсировали.

Я взял ее бокал и вылил в него содержимое бутылки, наблюдая, как темно-красная жидкость густо растекается по дну. Подняв взгляд, я понял, что внимание Сиренити было приковано к нему, и ее глаза начали блестеть и краснеть. Ухмыльнувшись, я налил еще немного, просто ради забавы. Можно сказать, сегодня вечером я был немного великодушен.

— На случай, если ты еще не догадалась, помогает, если смешать его с кровью вампира.

Она снова нахмурилась, встретившись со мной взглядом.

— Не человеческой кровью?

— Нет. Видишь ли, человеческая кровь для нас как пища. Она утоляет наш голод, и она нужна нам, чтобы выжить, но кровь вампира — это что-то вроде наркотика. Мы не можем выжить за счет этого, но мы действительно жаждем.

В ее глазах, казалось, мелькнуло понимание, потому что она слабо улыбнулась.

— Кажется, я помню, Атлас говорил что-то о… — Она сделала паузу, окидывая взглядом воспоминания. — Он сказал, что я смогу выжить за счет того и другого.

— Да, дампиры могут. Везучие ублюдки. — Я действительно завидовал им в этой маленькой привилегии. — Ты не чистокровный вампир, так что добавление еще вампирской крови в твой организм тебе не повредит. — Я налил в стакан несколько хороших глотков виски с верхних полок. — С другой стороны, это приведет к тому, что ты напьешься до чертиков.

— Хотела бы я знать эту маленькую деталь давным-давно, — прошептала она. Я усмехнулся, когда она взяла стакан, рассматривая его.

— Он тебя не укусит. Просто выпей.

Выглядя неуверенной, Сиренити пожала плечами и откинула голову назад, проглотив все это одним глотком. Я не мог не смотреть на ее горло, по которому текла жидкость. Внезапно я был прикован к тому, как двигалась ее кожа цвета лунного света и как маленькие белые волоски на затылке играли на фоне ее гладкости.

Широко улыбаясь, она облизала губы. Они были покрыты блестящей красной кровью, отчего искрились. У меня сдавило грудь, когда я увидел, что ее вампирская природа становится все более очевидной. Теперь ее глаза были полностью черными, и на фоне ее бледности и длинных белых волос она выглядела… неземной, вот единственный способ выразить это.

— Срань господня… — простонала она, снова поднося стакан ко рту. Затем она принялась облизывать внутреннюю поверхность стакана, стараясь ухватить каждую капельку, которую смогла найти.

Мой член был тверже алмаза. Я сосредоточился на том месте, где ее язык соприкасался со стеклом, чувствуя, как что-то странное поднимается внутри меня. Я ненавидел эту женщину. Я ненавидел ее так чертовски сильно… Или хотел. Я больше не знал. Я просто наблюдал за ней, не в силах отвести взгляд, когда она издала тихий стон.

— Черт… — Я вздохнул, снова хватаясь за бутылку. Я уже выпил несколько, но решил, что еще одна не повредит. Кроме того, если я не сделаю что-нибудь, чтобы отвлечься прямо сейчас, Сиренити, возможно, не сможет идти прямо, когда решит покинуть эту комнату.

— Фауст… — произнесла она прежде, чем я успел налить себе выпить.

Я поднял глаза, заметив внезапную перемену в ее тоне. Она снова хмуро посмотрела на меня, поэтому я неохотно поставил бутылку и стал ждать.

— Могу я спросить тебя кое о чем без того, чтобы ты оторвал мне за это голову?

Мой желудок опустился, и пустота заполнила грудь. Что бы это ни было, мне это не понравится. Я тяжело вздохнул.

— С таким же успехом ты могла бы спросить, пока я немного пьян.

Честно говоря, кровь и алкоголь, которые я употребил сегодня вечером, были, вероятно, единственной причиной, по которой я вообще позволил себе поболтать с ней. Что я должен был сделать, так это использовать это время, разыскав женщину из моего Ковена и выкинуть эту надоедливую дампиршу из головы. Но, увы, мы были здесь, пили дерьмо, как старые друзья, в то время как мой член натягивал джинсы. С другой стороны, по крайней мере, я что-то чувствовал.

— Почему ты такой придурок? — прямо спросила она. Если бы у меня во рту был напиток, я бы, наверное, выплюнул его. Я уставился на нее, когда она добавила: — Например… Понимаю, что я не самый хороший человек в мире, и иногда мне даже кажется, что тебе не нравятся твои собственные друзья, но ты переходишь на другой уровень. Ты просто… неприятный, и я действительно хочу знать почему.

Я повернулся на табурете, теперь лицом к ней. Она смотрела на меня, не дрогнув, и я восхитился ее смелостью.

— Какого черта ты думаешь, что я тебе что-то должен? — Спросил я. — Ты когда-нибудь задумывалась, хм, может быть, некоторые вещи меня просто не касаются?

— Не совсем, — сказала она, пожимая плечами. — Ты мог бы также сказать мне. У тебя была какая-то девушка-человек, которая заставляла тебя ненавидеть их или что-то в этом роде? В чем дело?

— Ты сама не совсем гребаный персик, — огрызнулся я, оглядывая ее с ног до головы. — Ты чванливая, титулованная, стервозная, и ты думаешь, что мужчины должны падать на колени у твоих ног, потому что у тебя тугая задница и эти губы для траха… — Ладно, возможно, я и произнес последнюю часть вслух, но было уже слишком поздно брать свои слова обратно. — Да, я придурок, но на самом деле у меня есть веская причина, а не то, что ты имеешь на это право.

— Ты думаешь, мои губы только для траха? — спросила она, проводя большим пальцем по своей нижней губе. Мои глаза сфокусировались на этом преднамеренном движении, и я почувствовал, как мой член запульсировал в ответ. — Интересно… — пробормотала она.

Я покосился на нее, заметив, что она слегка покачивается. Покачав головой, я налил себе еще стакан виски.

— Ты такая легкомысленная.

— Ответь на мой вопрос, и я перестану тебя беспокоить по этому поводу.

— Нет.

— Да.

— Почему? — Рявкнул я, снова поворачиваясь. — Чтобы ты могла использовать это против меня? Чтобы ты могла понять мою измученную душу? Пошла ты, Сиренити. Ты ни черта обо мне не знаешь.

— Так измени это, — сказала она. — Расскажи мне что-нибудь о себе. Скажи мне что-нибудь, что я должна знать.

Я молниеносно вскочил со своего табурета, развернул ее и прижал ее тело к барной стойке. Ее широко раскрытые глаза уставились на меня, как будто у нее кружилась голова и она пыталась понять, что происходит.

— Ты хочешь кое-что узнать обо мне? — Я приблизил свои губы к ее губам, достаточно близко, чтобы у нас перехватило дыхание. Я вел себя глупо, но алкоголь подпитывал это. Она ничего не ответила. Ее взгляд на мгновение метнулся к моим губам, и она кивнула.

— Ну ладно, ты сама напросилась. Одна вещь, которую тебе нужно знать обо мне, это то, что я презираю в тебе все. Твоя человечность, кровь в твоих жилах… Люди вызывают у меня отвращение. Когда я был обращен, люди пытали меня в течение трех лет. Они думали, что смогут изгнать из меня демонов. Это сделали люди. Моя собственная семья сделала это со мной. Если бы не…

Я не смог закончить это предложение. Я не хотел вспоминать тех, кто пожертвовал собой, чтобы вытащить меня оттуда. Я не хотел вспоминать то время в своей жизни…что со мной сделали так давно. Но иногда это было все, что я мог вспомнить.

— Я веками наблюдал, как ваш вид копошится по этой планете, как маленькие муравьи, ведя войны против самих себя, убивая все, с чем соприкасаетесь, все время оборачиваясь и называя нас монстрами, демонами и мерзостью. Я устал. Я устал уже давно, и, в конце концов, мне просто стало насрать.

Она моргнула, наши лица были в нескольких дюймах друг от друга, и я заметил, что вся чернота исчезла из ее глаз.

— Черт, Фауст… — Прочистив горло, она неловко поерзала. — Я…

Я не знала.

— Зачем тебе это? — Я знал, что Атлас и Меррик ничего бы не сказали.

Мы не сплетничали подобным образом, но все же я никогда не планировал рассказывать этой женщине что-либо о себе. Это было слишком личное, и я не был готов к тому, что она использует это против меня. Так поступали люди. Так они действовали. Они притворялись вашими союзниками, а потом, когда им это было удобно, вонзали вам нож в спину и оставили захлебываться собственной кровью.

Затем что-то изменилось в ее взгляде, и ее плечи напряглись. Я не проводил много времени, глядя в ее глаза с тех пор, как мы сбежали из дома Ковена, но там что-то кипело под поверхностью. Что-то сырое. Если я позволю, возможно даже убежу себя, что ей не наплевать на то, что случилось со мной в прошлом.

— Я понимаю, почему ты так сильно меня ненавидишь, — тихо пробормотала она. — Я бы тоже себя ненавидела.

Я почувствовал, как на моем лице промелькнуло удивление от ее странно ранимых слов.

— Я уже говорил тебе, что не испытываю к тебе ненависти. Я сказал, что презираю в тебе все. Есть разница. — Она вздрогнула, когда я поднял правую руку и провел кончиками пальцев по ее руке от плеча до локтя. — Ты даже не представляешь, как сильно я хотел бы, чтобы ты была чистокровным вампиром. Это сделало бы все намного проще.

— Значит, вот и все, — печально сказала она, и от моего прикосновения по коже побежали мурашки. — Ты ненавидишь во мне человеческое и наказываешь меня за это.

— Ты можешь воспринимать это как хочешь. Для меня это не имеет значения. — пожал я плечами.

Она издала короткий невеселый смешок.

— Ладно, Фауст. Тогда нам больше не нужно об этом спорить. Я буду держаться от тебя подальше.

У меня сжалось в груди от ее слов, но я подавил это чувство.

— Я очень в этом сомневаюсь. Ты обвела моих друзей вокруг пальца и я не уверен, что когда-нибудь избавлюсь от тебя. — Я ничего не мог с собой поделать, снова проводя пальцами вверх по ее руке, скользя ими по обнаженной ключице, чувствуя бешеное биение ее пульса.

Она не сказала ни слова, когда я скользнул ниже. Ее горло дернулось, когда она судорожно сглотнула, и чем ниже опускались мои пальцы, тем быстрее билось ее сердце. Я добрался до нижнего выреза ее кофточки и не остановился. Бретелька освободилась и свисала с ее плеча, и я услышал, как у нее перехватило дыхание. Мне нужно было остановить это. Мне нужно было отступить и уйти прямо сейчас, пока я не сделал чего-нибудь, о чем потом пожалею.

Но я не останавливался. Как будто двигался на автопилоте. Мое тело думало за меня, когда я стянул ее рубашку спереди, обнажая ее правую грудь.

— Какого черта ты заставляешь меня так себя чувствовать? — Я зарычал. Моя ладонь накрыла ее грудь, ощущая твердую вершинку соска, посылающую толчки удовольствия прямо к моему члену.

— Что ты делаешь, Фауст? — спросила она, затаив дыхание. — Что это?

Я посмотрел в ее шоколадные глаза. Они были полны замешательства и настороженности. Я ни в малейшей степени не мог ее винить.

— Я, блядь, не знаю.

Наши губы встретились. Нерешительно. Мягко и тепло. У нее был вкус крови и виски. Она застонала мне в рот, когда я надавил сильнее, встав между ее раздвинутых бедер. Я не мог остановиться. Эта внезапная потребность прикоснуться к ней, зацеловать ее всю, была слишком сильной. Она поцеловала меня в ответ, в то время как мои руки продолжали блуждать, стягивая еще ниже ее кофточку и пощипывая ее соски между моих сжатых пальцев. Мой рот оторвался от ее, и она вытянула шею в сторону. Я не терял времени даром, прокладывая поцелуями дорожку вниз по ее гладкой шее, облизывая впадинки под ключицами и пробуя сладкий, медовый вкус ее кожи.

На ее груди были шрамы. Серебристые порезы, похожие на шрамы от побоев или глубокие порезы от складного ножа. Я видел шрамы во время заклинания очарования и знал, что они украшали ее спину, как фреска, изображающая боль и травму.

Когда я нежно поцеловал шрам чуть выше того места, где ее сердце билось о грудную клетку, все тело Сиренити застыло совершенно неподвижно. Я тоже напрягся, почувствовав внезапную перемену в воздухе. Запах ее возбуждения исчез, и на его месте появился безошибочно узнаваемый запах гнева. Это захлестнуло меня, как лава, угрожая сжечь изнутри.

Отстранившись, я в замешательстве поднял глаза и вздрогнул, когда увидел, что ее глаза снова потемнели. Она сильно толкнула меня в спину, и в своем опьянении я отшатнулся назад, впервые за много лет чуть не споткнувшись о собственные ноги.

Она одернула блузку и встала с барного стула так быстро, что стакан позади нее зазвенел, а затем с грохотом упал на пол.

— Какого черта ты делаешь? — она набросилась на меня. — Почему ты так меня поцеловал?

— Я думал, это было довольно очевидно, — лениво протянул я, не слишком умело поправляя бушующий стояк в штанах.

Она с отвращением скривила лицо, и по какой-то причине у меня скрутило живот.

— Ты ожидаешь, что я просто трахну тебя, когда ты пьян и возбужден, сразу после того, как ты скажешь, что ненавидишь во мне все? За кого, черт возьми, ты меня принимаешь, Фауст? Я не какая-то ебучая игрушка, которую ты можешь использовать, а потом выбросить, когда протрезвеешь!

Ярость захлестнула меня при виде разочарования в ее глазах.

— Значит, ты будешь трахать любой член в округе, но мой недостаточно хорош для тебя?! Повзрослей, Сиренити.

Она немного истерично рассмеялась, и от этого звука у меня по коже побежали мурашки.

— Знаешь что? Иди нахуй. Мне не следовало позволять тебе прикасаться ко мне. Ты просто продолжаешь доказывать мне, что ты абсолютный, неисправимый кусок дерьма. Если ты думаешь, что какая-то слезливая история, случившаяся сотни лет назад, позволяет тебе так обращаться с другими людьми, то ты хуже тех, кто сделал тебя таким.

— Возьми свои слова обратно, — рявкнул я, делая шаг к разъяренному дампиру. — Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— Нет. Я не возьму свои слова обратно, — сказала она окончательно. — Может быть, тебе просто нужно, чтобы кто-нибудь хоть раз скажет тебе правду. Может, тебе нужен кто-то, кто сможет вытащить твою голову из задницы. Отсоси, Фауст. — Она потопала в сторону коридора, повернувшись ко мне спиной, и у меня возникло почти искушение пойти за ней.

Мое дыхание было прерывистым, и я внезапно почувствовал, что хочу превратить все это здание в руины. Кто, черт возьми, она такая, чтобы судить обо мне? Кто она такая, что имеет право указывать мне, как я должен справляться со своими собственными демонами? Никто. Вот кем она была. Никто. Не для меня.

Она остановилась на пороге темного коридора и, повернувшись ко мне с абсолютным холодом в черных глазах, сказала:

— Если ты еще раз прикоснешься ко мне, я убью тебя.

А потом она исчезла. Я стоял там один в темноте, слушая, как затихают ее шаги, пока вдалеке не хлопнула дверь.

Глава 19

Сиренити

Я вернулась в постель, кипя от злости, губы все еще покалывало от его поцелуя. Я злилась на себя за то, что позволила этому случиться. Что я должна была сделать, так это остаться, черт возьми, в своей комнате и избегать его любой ценой. Но нет, я просто должна была пойти туда и ткнуть в медведя.

При виде Райана по телевизору рядом с этой зацикленной трансляцией у меня в голове все перемешалось. Глядя в его сверкающие голубые глаза, когда он изрыгал ложь за ложью, мне захотелось что-нибудь разбить. Это заставило меня подумать, что, возможно, у Фауста были веские причины так сильно ненавидеть людей. Иногда мне казалось, что я тоже близка к ненависти к людям. И после той истории, которую он рассказал мне о том, что с ним случилось… Я просто чувствовала себя отбросом.

Но никакая часть этой слезливой истории не оправдывала того, что он сказал мне, и, возможно, иногда я ненавижу себя, но даже я знала, что заслуживаю большего уважения, чем то, что он мне выказывал. Я не собиралась позволять ему помыкать мной только для того, чтобы изменить свое мнение и использовать мое тело для развлечения. Я слишком много лет мирилась с блуждающими руками Карсона, чтобы повторять эти ошибки.

Я лежала без сна, глядя на незнакомые сводчатые потолки, прокручивая в голове образы, которые видела снаружи. Толпа, пробивающаяся к посольству. Бастиан сказал мне не винить себя, думая, что это все моя вина, но было трудно не делать этого. Тот, на кого я должна была возложить вину, был Райан и только Райан. Он сделал это. Он хотел увидеть, как горит этот город, а люди, которые верили в него, были слишком глупы, чтобы заметить разницу.

Перевернувшись на бок, я перевела взгляд на прикроватный столик. Мой желудок сжался, когда я вспомнила, что там не было фотографии Шона и Трикс, на которую я могла бы смотреть, мечтая о старых временах.

Я вздрогнула, когда дверь спальни со скрипом отворилась. Предупреждения не было, и я не слышала никаких шагов по коридору. Сев на кровати, я приготовилась вскочить, но прежде чем успела, в комнату вошел Атлас. Я испустила долгий вздох облегчения, наблюдая, как он закрывает за собой дверь. Он сказал, что зайдет, если сможет, после посещения посольства Ноктюрна, но почему-то решила, что он забыл.

— Ты все еще не спишь, — прошептал он, проходя дальше по комнате и приближаясь к кровати. На нем все еще была та же форма, в которой он ушел, — все черное, те же тяжелые ботинки и тактические часы вместо своих красивых.

— Как-то трудно думать о том, чтобы уснуть, когда снаружи такой шум. — Я села, отодвигаясь назад, пока не уперлась в изголовье кровати. Вдалеке завыли сирены. — Как все прошло?

Его лицо вытянулось, и он покачал головой.

— Никаких признаков Эстель. Ни единого гребаного следа. — Потирая затылок, Атлас присел на край матраса. — Я отправил разведчиков прочесывать город, но не думаю, что они что-нибудь найдут. На данный момент я почти уверен, что с ней что-то случилось.