Кружки любви

Глава 28

— Нам придётся вернуться в больницу, если ты заработаешь грыжу. Вообще-то, я предпочитаю ходить, Гаррет, — пробую пожаловаться я, пока он несёт меня в дом.

— Нет, — ворчит он.

Мой рычащий, ворчащий мужчина переутомлён. Он не отходил от меня ни на шаг и едва ли сказал пару предложений, с тех пор как впервые добрался до больницы. Четыре подобных дня до того, как меня выписали сегодня днем. Теперь я получаю всего одно слово: здесь или там. По большей части положительные и отрицательные эмоции. Он борется.

Я второй раз в моей жизни солгала полицейским. В последнее время это входит в привычку. В действительности я не так много и солгала, так как не могла не согласиться с гипотезой детективов о том, что случилось со мной. История такова: я уехала из дома папы после визита, и меня украли вместе с машиной. Угон машины был уловкой, чтобы держать меня с целью выкупа от папы, который хорошо известен в городе. Это неплохая история и представленные доказательства подтвердили её. Когда Свитч схватил меня, он забрал мою машину, и кто-то бросил её по соседству в неблагополучном районе.

В моём организме были обнаружены следы седативных веществ, когда меня проверяли в больнице. Я сказала, что моя память туманна. Ложь. Ложь, в которую они поверили. Ложь, которую нужно было сказать, поскольку я знаю, что Гаррет, клуб Калеба и команда людей моего отца пошли за людьми, которые это сделали, а именно за Анжеликой. Никто не расскажет мне, что с ней произошло, но везде в новостях всколыхнулась история: о нападении мафии на место под названием «Дамочки». Я довольно хорошо складываю…

Есть ещё один человек, с которым необходимо разобраться после всего этого.

Адам.

Он отдал меня на съедение монстрам. Я не знаю, как он провернул эту фишку с телефоном Джордана, но очень жуткий мужчина по имени Зеро из МК «Хаос» предположил, что мой номер телефона был скопирован. Что он имел в виду или как это работает, я не имею ни малейшего понятия, но я не собираюсь задавать вопросы Зеро.

У Адама миллионы долларов на оффшорных счетах, открытых на моё имя. Деньги, что он заработал с помощью огромной сети проституции.

Сети борделей.

Я потратила два года своей жизни на этого мужчину. Это изворотливое, отвратительное человеческое существо, которое охотилось на женщин. Женщин, которых он продавал в рабство и делал другие непристойности. Я действительно верила, что любила Адама, когда была с ним. Но я никогда не любила его. Я нутром ощущала, что он недостоин любви. Если бы только мои глаза смогли разглядеть дьявола передо мной все эти годы.

Я идиотка.

Гаррет укладывает меня в нашу кровать, взбивая подушки под моей головой. Мой задумчивый мужчина, взбивающий подушки, то ещё зрелище. У него постоянно только злые карие глаза. Я отчаянно хочу облегчить его страдания, но знаю, что я ничего не могу сделать. Не раньше, чем он найдет Адама.

Коди заползает в кровать рядом со мной и пытается ухватить пульт от ТВ с прикроватной тумбочки со стороны Гаррета. Коди отказывался оставлять меня также как Джордан и Гаррет. Джордан только что пошёл домой, чтобы захватить несколько вещей, прежде чем он вернётся, чтобы остаться здесь. Я бы чувствовала себя задушенной, если бы это не чувствовалось так хорошо.

— Арлин и Беверли приготовили кучу еды. Ты голодна? — спрашивает Коди, пролистывая каналы.

— Немного супа было бы хорошо.

Гаррет ворчит и выходит из комнаты, чтобы налить мне немного супа.

Я гримасничаю, пока пытаюсь устроиться удобнее. Моя нога убивает меня. Я не могу принимать много обезболивающих из-за беременности. Передо мной длинный путь физиотерапии. Мои мышцы были сильно повреждены, но пуля прошла, не задев костей и артерий. Могло быть хуже.

Кошмары начались две ночи назад. Свитч схватил меня, а я промахиваюсь, когда пытаюсь нанести ему удар. Каждый раз, когда он хватает меня, злясь перед моим лицом, я просыпаюсь с криком. Я знаю, что, в конечном счете, они пройдут. Я начну встречаться с консультантом на следующей неделе. Я отказываюсь позволить этому разрушить мою жизнь, после того, когда я так много боролась, чтобы выжить. Я буду продолжать бороться.

Истощение обрушивается на меня, пока Коди оседает на спортивном канале «ESPN», обнимая моё плечо. Я засыпаю, пытаясь задвинуть подальше и пробуя пробиться через ужас, который скрывается за занавесом бессознательного состояния.

Я просыпаюсь от того, что моё тело перемещают на рельефную голую грудь. Я вдыхаю глубоко, втягивая больше воздуха древесины и мускуса, продолжая обнюхивать Гаррета. Я могу ощущать напряжённость, просачивающуюся из его пор, в то время как он поглаживает мою спину своей грубой рукой.

— Джордан здесь? — сонно хриплю я.

— Ага.

— Я никогда не поем.

— Голодная? — спрашивает он, перемещаясь, чтобы сесть.

— Нет, — лгу я, так как не хочу, чтобы он вставал.

Он замирает на мгновение, а затем возвращается к поглаживанию моей спины.

— Коди должен вернуться в школу, — шепчу я.

— Ага.

— Ты планируешь начать разговаривать снова в ближайшее время? — искренне спрашиваю я.

— Нет, — ворчит он, притягивая меня практически полностью сверху на своё тело.

Я вздрагиваю, пока моя нога изменяет своё положение, но не пытаюсь его остановить. Он не мог обнимать меня почти неделю. Я нуждаюсь в этом. Он нуждается в этом. Мы нуждаемся в этом.

— Хорошо, — бормочу я напротив дедушкиных часов.

Гаррет долго целует мои волосы, прежде чем спокойно приказать:

— Спи.

— Я люблю тебя, — нежно произношу я, прежде чем его устойчивое сердцебиение убаюкает меня, и засыпаю.

Прямо перед тем, как я засыпаю, он шепчет:

— Я люблю тебя, Эмили.

Усмешка растягивает мои губы, и никакие кошмары не достанут меня, пока я нахожусь в безопасных объятьях Гаррета.

Я ненавижу костыли. Я не могу ничего сделать без шатания или падения, или чего-нибудь ещё менее изящного. Поэтому стала прыгать поблизости, когда одна. Прошло три недели, с тех пор как меня подстрелили. Физиотерапия болезненна, но она работает. Я могу немного нагрузить ногу теперь, когда мои мышцы начинают заживать.

Я делаю несколько прыжков от островка до плиты, а затем снова назад, в то время как я пробую закончить обед, прежде чем Гаррет и Коди доберутся до дома. Фактически Джордан живёт здесь тоже. Прямо сейчас он в своём доме, но появится здесь на обед.

Я захватываю стопку тарелок и прижимаю их к груди до того, как прыгаю к столу на кухне. Из гаража открывается дверь в дом, когда я прыгаю назад. Чёрт.

— Эмили, — угрожающее рычание Гаррета поражает меня посередине прыжка.

— Привет, парни, — произношу живо, пока продолжаю прыгать. — Как прошел ваш день?

— Где твои костыли? — рычит Коди, так сильно напоминая брата.

Я указываю на них: те подпирают стену возле закруглённого островка, и я останавливаюсь у плиты. Я не посмотрела ни на одного из них. Я знаю, что они безумно злы. Мне не надо смотреть на них, чтобы почувствовать раздражение, вибрирующее через комнату.

Тяжёлая поступь шагов Гаррета следует ко мне, а затем я взлетаю на островок. Я начинаю визжать и подготавливаю себя к боли, исходящей от ручного перемещения меня Гарретом, но она не приходит. Он придерживает мою ногу в колыбели рук, защищая рану.

Я воспользовалась его широкими плечами, пока он осторожно опускает мою ногу, чтобы подразнить. Он встаёт между моими ногами, обхватывает мои щеки и вынуждает встретиться с его постоянно карими сердитыми глазами.

— Не стоит, — резко ворчит он.

— Со мной все прекрасно, — произношу я пренебрежительно, прижимая свой рот к его.

Он рычит и прикусывает мою нижнюю губу.

— Я думал, мы договорились: что не будет никакого секса на кухне, — саркастически изрекает Джордан, прежде чем хлопает передней дверью.

Одна из рук Гаррета оставляет мое лицо, и я уверена, что он щелкнет Джордана, исходя из сильного хихиканья от моего друга.

Я бы хотела немного секса на кухне. Гаррет не прикасается ко мне. Он был только осторожным и нежным со мной, но я нуждаюсь в некоторой близости с ним. У меня никаких ограничений от докторов. Я готова к сексу. Любому виду секса: на кухне или где угодно.

Гаррет уходит, перехватывает мои костыли и помогает мне слезть со столешницы. Затем он шлёпает мою попку с предупреждением в его пристальном взгляде, который говорит: «Больше никаких прыжков».

Я закатываю глаза, но использую свои костыли, чтобы подойти к чили, кипящему на плите. Таймер звенит несколькими минутами позже, и я достаю свежие буханки хлеба. Джордан и Гаррет пьют пиво, в то время как Коди рассказывает о предстоящем зимнем бале в школе. Он не хочет идти. Представьте это.

— Алисса идет, — встреваю я.

— С кем? — раздражённым тоном спрашивает Коди.

— Мне кажется, его зовут Беннетт, — отвечаю я, пожимая плечами. Три мальчика пригласили её. Дженна так возбуждена, что можно приодеть Алиссу, но Калеб требует, чтобы Алисса не ходила.

— Она, бл*дь, не пойдет с ним, — рычит Коди.

— Почему? — нет никакой возможности, чтобы Калеб или Дженна позволили ей пойти, если проблема в мальчике.

— Потому что.

— Это великая причина, мужик, — подразнивает Джордан, прикладывая пиво к своим губам.

— Я заберу её, прежде чем позволю этому члену околачиваться поблизости от неё. Он крутит девочками, как турникет на Центральном вокзале.

Это яркое описание. Если Калеб выяснит это, Алиссе не разрешат пойти. Он безумно защищает её. Здорово быть свидетелем этой опеки.

— Я позвоню Дженне и выясню, знает ли она насчет Беннетта. Лучше уж мне поговорить с ней об этом. Ты можешь мне с этим помочь?

— Дайте Калебу разобраться с этим, — инструктирует меня Джордан, в то время как поднимается на ноги, чтобы помочь нам с Коди и Гарретом.

— Калеб угрожал, что она будет обучаться дома, поскольку мальчик нёс её рюкзак на прошлой неделе. Я не думаю, что он рационален в этом уравнении.

Я шлёпаюсь на свой стул, в то время как парни накрывают стол. Затем я заливаю тонной уксуса свой чили, прежде чем начинаю, есть его. Эта беременность заставляет меня жаждать кислой еды. Я ем квашеную капусту, как будто это последняя в мире вкусная вещь. Это отвратительно, и ничего не могу с этим поделать.

Джордан поднимает свой нос в мою сторону, но не комментирует.

Коди не попробовал и кусочка, потому что неистово печатает смс или что-то ещё в своём телефоне.

— Коди, — ворчит Гаррет.

— Извините, — приносит он извинения, убирая свой телефон в карман. Он загребает несколько кусков, а затем стонет. — Ты такой необыкновенный повар, Эм.

— Спасибо, солнышко.

— Ты уже посмотрела резюме? — спрашивает меня Джордан.

— Несколько, — лгу я.

Я должна, по крайней мере, нанять пекаря, но, вероятно, и других сотрудников тоже. Между тем, что случилось с детьми и теперь, когда меня подстрелили, я пропустила практически два месяца работы. Настало время, чтобы сделать что-нибудь с этим, но я не могу себя заставить.

— Ты должна сделать это, Эм. Арлин и Беверли не могут потянуть это. Я знаю, что они продолжают говорить тебе, что всё прекрасно, но они не молодые женщины. Они не могут взять на себя твои и мои часы. Я говорю всё это не для того, чтобы быть придурком, но ты должна нанять кого-нибудь в помощь.

— Я назначу собеседования завтра. Честное слово.

Я сделаю. Джордан прав. Я эгоистична. К тому же прямо сейчас эта беременность заставляет меня сильно уставать. Не думаю, что я буду способна работать также как раньше, даже если бы захотела. Я могу работать, но я буду спать всё оставшееся время, и никогда не буду видеть Коди или Гаррета. Я не оставлю магазин. Я всегда буду там, но должна отпустить это немного.

— Я не сойду с ума, если ты наймёшь рыженькую, — произносит он, шевеля бровью.

— Я прослежу за этим во время собеседования, — надсмехаюсь я.

Телефон Коди издаёт звуковой сигнал и когда он читает экран, он усмехается, прежде чем засунуть его обратно в карман.

— Надеюсь, у тебя будет не девочка, — ворчит он, перед тем как заглатывает «Гаторейд».

— Почему?

— Потому что они это, бл*дь, заноза в заднице. Они не слушают. Они ведут себя каждую секунду слишком по-разному. Они плачут по никчёмной причине, а затем бесятся, что вы их не понимаете. Одежда и макияж — центр их мира. Их дружба больная и манипулирующая. Девочки просто отстой, — раздражается он.

— Спасибо тебе, — раздражаюсь я в ответ.

Я не имею это в виду, но хочу, чтобы он понял, что не надо думать так обо всех женщинах прямо сейчас.

Щёки Коди становятся ярко-красными, а его тёмно зелёные глаза закрываются.

— Я не имел в виду тебя, Эм.

— С точки зрения девочки-подростка, мальчики не лучше. Они думают только о сексе. Они отказываются демонстрировать свои чувства. Они незрелые. Они прикладывают больше усилий для своей дружбы, чем для своих отношений. И они воняют.

Джордан и я хихикаем, прежде чем он говорит:

— Быть подростком хреново, чувак. Девочки станут лучше.

— Иногда, — ворчит Гаррет своё мнение.

Я подготавливаюсь вставить аргумент, становясь чувствительной под действием гормонов, но Гаррет поражает меня одним из своих взглядов, который говорит: «Если ты намекнёшь, что я имею в виду тебя, я не буду счастлив». Так что я держу свой рот закрытым. Я знаю, что он имел в виду меня. С другой стороны, мои гормоны хотят поспорить. По крайней мере, когда он будет разговаривать со мной или рычать на меня.

Я ненавижу, что он весь закрыт. Я не рада этому. Я страдаю из-за него.

— Я бы всё равно предпочёл племянника, чем племянницу, — заявляет Коди с большим усилием.

— Мы скоро узнаем, — произношу я с удовлетворённой улыбкой, потирая свой живот.

Гаррет слегка приподнимает подбородок к Джордану, привлекая моё внимание к нему. Но затем Джордан произносит.

— Гаррет и я собираемся отправиться в МК «Хаос», чтобы какое-то время поработать над Шевроле Калеба. Ты справишься здесь с Коди?

— Почему ты спрашиваешь меня вместо Гаррета? — выдавливаю я.

— Это была моя идея, — отвечает Джордан, пожимая плечами.

Всё тоже придирчивое подозрение прокручивается во мне, которое было с Адамом. Мне не нравится это ощущение в своём теле. Я не думаю, что Гаррет будет изменять мне. И я знаю, что Джордан никогда не будет помогать прикрывать его в этом. Но они оба лгут мне.

— Мы бы могли пойти с вами и поболтаться с Дженной и детьми, — пробую я.

— Нет, — немедленно огрызаются Джордан и Гаррет.

Я впиваюсь взглядом в своего лучшего друга, прежде чем обратить взгляд ледяных глаз на Гаррета.

— Мы пойдём в клуб. Дженна и дети у Калеба дома, — пробует прикрыться Джордан.

Это не сработает со мной.

— Хорошо провести вечер, — спокойно говорю я, поднимаясь на ноги.

Я оставляю свои костыли и прыгаю по лестнице, используя узкие стены, чтобы раскачивать себя. Я обрушиваюсь на кровать и сворачиваюсь клубком. Когда первые слёзы падают из уголков моих глаз, дверь открывается, и мои костыли гремят об пол.

— Эмили, — рычит Гаррет на краю кровати.

Я не отвечаю и не смотрю на него. Его руки сжаты в кулаки по швам, пока он борется со своим разочарованием из-за меня.

— Эмили, — требует он снова.

— Если ты изменяешь мне, я уйду от тебя. Я не буду такой женщиной снова. Так что, если ты собираешься пойти и трахнуть кого-то ещё, и используешь моего лучшего друга в качестве прикрытия, я полагаю тебе лучше сказать об этом сейчас, чтобы я смогла упаковать свои вещи и уйти. Из-за этого ты не хочешь прикасаться ко мне? Ты нашёл кого-то ещё, пока я восстанавливалась?

Гаррет надвигается на меня.

— Не смей, — рычит он в моё лицо, впиваясь взглядом чёрных разъярённых глаз в меня.

— Ты не смей, — протестую я, пробуя столкнуть его с себя.

Это бесполезное усилие, так что я закрываю свои глаза, чтобы заблокировать его. Я знаю, что он не изменяет мне. Нет такого варианта. Это было сумасшедшей болтовней беременной дамочки. Но что бы он ни делал сегодня вечером, он лжет мне, и в этом нет никакой разницы.

Гаррет опускает своё лицо к моей шее и мурлыкает:

— Никогда.

Никогда не позволю тебе уйти.

Он сказал это много месяцев тому назад. И одним словом, он напоминает мне об этом. Он никогда не обидит меня. Он никогда не бросит меня. Он никогда не перестанет любить меня.

Я выпускаю вздох облегчения и расслабляюсь под его весом, в то время как он прикусывает и посасывает мою кожу. Я запускаю свои пальцы в шоколадно-карамельные волосы, подгоняя его. Я так ужасно нуждаюсь в этом.

— Пожалуйста, Гаррет, — стону я, пока он потягивает мочку моего уха.

Я оборачиваю свою здоровую ногу вокруг его бедра и потираюсь об него, умоляя его, чтобы он взял меня. Он мягко рычит и захватывает мой рот в грубом поцелуе. Я цепляюсь за его плечи, в то время как хныкаю от потребности.

Одна из его мозолистых рук скользит по моей груди до того, пока не находит мой чувствительный сосок. Он щипает и потирает его через кружево, в то время как я шиплю от контакта. Это больно, но я не останавливаю его. Будьте прокляты воспалённые соски.

Его другая рука пробегается по здоровой ноге, захватывая подол моей макси юбки. Я не могу носить джинсы с моей травмой, так что у моего мужчины свободный доступ. Слава Богу!

Материал скручивается вокруг моей талии, Гаррет оставляет мой рот и размещает свои широкие плечи между моими бедрами.

— Да, — шепчу я.

Он хватает мои кружевные трусики и срывает их прочь с моего тела. Затем его язык внутри меня: пронзает и кружит. Огромная рука Гаррета по-прежнему прижимает мои бёдра к матрасу, пока я вырываюсь и тащу его за волосы.

Мой оргазм уже набирает обороты. Только чувство его теплоты вокруг меня заводит, он поглощающий, как будто я — его последняя пища. Его язык умело щёлкает по вершине моего клитора, в то время как он двигает пальцами внутри меня.

И когда он нежнее действует своим языком, просто лаская меня им с правильным давлением, я взрываюсь. Дрожь сотрясает меня от кончиков пальцев ног до головы, когда я испытываю сильный оргазм.

Я задыхаюсь, когда Гаррет садится и расправляет по ногам мою юбку.

— Эй, — протестую я.

Мы только начинали.

— Позже, — ворчит он.

Я начинаю спорить, когда ловлю его взгляд. Калейдоскопы. Слезы немедленно струятся из моих глаз от этого вида. Нет больше сердитых коричневых.

— Сладкая, — произносит он спокойно, заключая мои щеки в свои ладони.

— Калейдоскопы, — рыдаю я. — Мне так сильно не хватало этих глаз.

Он понимающе кивает.

— Люблю тебя, — бормочет он, прежде чем оставляет крепкий поцелуй на моих губах.

— Я тоже люблю тебя, — бормочу я напротив его рта.

Он встаёт и помогает мне укрыться, прежде чем выходит из комнаты. Хотела бы я знать, куда он пойдет сегодня. Но я доверяю Гаррету. Если он не может мне сказать, то для этого есть серьёзная причина.