Крутой поворот

Глава 12

Прошел месяц с того дня, когда моя жизнь разлетелась на куски, как стеклянная ваза, упавшая с высоты.

Презентация, которая должна была стать моим триумфом, обернулась унижением, от которого я до сих пор не могла отмыться. Видео – я и Тимур, наши тела, наши стоны, выставленные на всеобщее обозрение, – до сих пор стояло перед глазами, как кошмар, который не отпускает даже во сне.

Я видела лица коллег, их шокированные взгляды, ядовитую улыбку Анжелики, злобное торжество в глазах Павла. И отца Тимура – его багровое лицо, его крик, полный презрения.

А потом – пустота. Тимур уехал вместе с отцом, и я осталась одна, раздавленная, преданная, с сердцем, которое, казалось, больше не бьется.

Сижу на диване в своей тесной съемной квартире, уставившись в стену, где висит фотография с Ленкой, сделанная прошлым летом. Мы смеялись, обнимаясь на фоне закатного неба, и тогда я думала, что жизнь – это просто.

Теперь же все было иначе. Квартира, когда-то теплая и уютная, пропахла одиночеством. На кухне стояла нетронутая чашка остывшего чая, рядом – тарелка с бутербродом, который я не могла заставить себя съесть. Еда вызывала тошноту, как и все вокруг.

Я похудела. Джинсы, которые раньше обтягивали бедра, теперь висели, как на вешалке, а зеркало, в которое я боялась смотреть, отражало бледное лицо с темными кругами под глазами. Карие глаза, которые мама называла «выразительными», теперь были пустыми, как будто кто-то выключил свет внутри меня.

Тимур звонил. Писал. Его сообщения – короткие, полные извинений, обещаний, что он все объяснит при встрече, что ему нужно было уехать чтобы уладить проблему с отцом.

Читала их, и каждый раз сердце сжималось от боли, но я не отвечала. Не могла. Его голос, слова, образ – все это было как нож, который он вонзил в меня, а потом повернул.

Удалила его номер, заблокировала в мессенджерах, но это не помогло. Он все равно был везде – в моих мыслях, в моих снах, в каждом уголке этой квартиры, где мы с ним теряли голову. Я ненавидела себя за то, что позволила ему так глубоко забраться под кожу. За то, что поверила, что я для него что-то значу.

А потом я узнала правду.

Лена, как всегда, принесла новости, как ураган.

Она влетела в мою квартиру с бутылкой вина и пачкой сигарет, которые я не курила, но она все равно сунула мне одну, «чтобы нервы успокоить». И тогда она рассказала. Тимур не просто уехал.

Его отец сослал его в наш город, как наказание, как ссылку. А теперь, через пару дней, у него должна быть помолвка. Помолвка! С дочкой какого-то богатого друга его отца, с которой он, видимо, должен был заключить «договорной брак».

Все, что он говорил, все, что делал, – ложь.

Я была для него игрушкой, способом скрасить скуку в этом захолустье. Он поиграл со мной, а потом выбросил, как надоевшую вещь. Как Игорь. Только больнее. Гораздо больнее.

Сидела, поджав ноги, обхватив себя руками, как будто это могло удержать меня от того, чтобы развалиться на части. Слезы текли по щекам, горячие, бесконечные, и я даже не пыталась их вытирать. Они были единственным, что напоминало мне, что я еще жива.

Я уволилась из офиса на следующий день после презентации. Не могла больше видеть Анжелику, Павла, Саныча, эти стены, пропитанные моим позором. Написала заявление, собрала вещи и ушла, не оглядываясь.

Но работа была моей жизнью, моим якорем, и без нее я чувствовала себя как корабль, потерявший курс. Я не рисовала чертежи, не открывала ноутбук, не прикасалась к карандашам. Все, что я любила, все, что делало меня мной, умерло в тот день вместе с моим доверием к людям.

Дверной звонок резанул по нервам, как нож. Вздрогнула, вытерла лицо рукавом старой толстовки и поплелась к двери. Это была Лена, как всегда, с энергией, которой хватило бы на десятерых. Она влетела в квартиру, держа в руках пакет с продуктами и бутылку воды, которую тут же сунула мне в руки.

– Ирка, ты что, опять ничего не ела? – подруга окинула меня взглядом, ее лицо, обычно такое веселое, омрачилось. – Господи, ты выглядишь, как привидение. Сколько ты потеряла? Пять килограмм? Семь? Это ненормально, Ира!

– Лен, отстань, – буркнула, отворачиваясь. Голос был хриплым, как будто я не разговаривала неделю. – Мне просто… не хочется.

Она бросила пакет на стол, схватила меня за плечи и развернула к себе. Ее глаза, темные и серьезные, впились в мои.

– Ира, ты себя гробишь. Это из-за него, да? Из-за этого козла Тимура? – она почти кричала, но в ее голосе была не злость, а боль за меня. – Он не стоит этого, слышишь? Он использовал тебя, уехал, а ты тут себя хоронишь! Ты талантливая, ты красивая, ты…

– Хватит, Лен! – вырвалась из ее рук, чувствуя, как слезы снова подступили. – Ты не понимаешь! Я думала, он… он видел меня. Настоящую меня. Не килограммы, не мои комплексы, а меня! А он… он просто играл. Как Игорь. Как все. Я опять поверила, опять влюбилась, и опять осталась с разбитым сердцем. Я дура, Ленка. Полная дура.

Рухнула на диван, закрыв лицо руками. Слезы текли сквозь пальцы, и я не могла остановиться. Ленка села рядом, обняла меня, ее рука гладила мои волосы, как в детстве, когда я плакала из-за разбитой коленки.

– Ирка, ты не дура, – тихо сказала подруга. – Ты просто любишь. Сильно, искренне. И это не слабость, это твоя сила. Но ты не можешь позволить этому гаду уничтожить тебя. Ты сильнее этого.

Всхлипнула, уткнувшись в ее плечо. Она пахла цветочным парфюмом и чем-то домашним, уютным, и это было единственным, что держало меня на плаву. Но даже ее слова не могли заглушить боль, которая разъедала меня изнутри.

Тимур. Его глаза, голос, руки – все это было ложью. Он уехал, не попрощавшись, не объяснив, хоть и обещал. Он бросил меня, как ненужную вещь, и теперь собирается жениться на какой-то богатой наследнице.

А я? Я осталась здесь, с пустотой в груди и воспоминаниями, которые жгли, как кислота.

– Лен, мне плохо, – прошептала, чувствуя, как тошнота снова подкатывает к горлу. – Я ничего не могу есть, меня тошнит постоянно. Я… я не знаю, как жить дальше.

Ленка отстранилась, взгляд стал внимательным как у доктора, в нем мелькнула тревога.

– Ира, – начала она осторожно, – а когда у тебя в последний раз были месячные?

Я замерла. Ее вопрос ударил, как молния.

Месячные? Я даже не думала об этом.

Весь этот месяц был как туман – боль, слезы, бессонные ночи. Я пыталась вспомнить, но в голове была пустота. Месячные… они должны были быть пару недель назад. Или больше? Я не могла точно сказать. Сердце заколотилось, дыхание стало неровным.

– Лен, ты что… ты думаешь… – голос дрожал, не могла закончить фразу.

– Ира, – она взяла меня за руку, пальцы были теплыми, но я чувствовала холод, который растекался по телу. – Тошнота, слабость, ты ничего не ешь… Это может быть… ну, ты понимаешь.

Я смотрела на нее, и мир вокруг начал кружиться.

Беременность? Нет. Нет, нет, нет. Это невозможно.

Или… возможно? Мы с Тимуром… мы не всегда были осторожны.

В те моменты, когда страсть захлестывала нас, когда мы теряли голову в офисе, в машине, в его номере, мы не думали о последствиях. Закрыла глаза, пытаясь вспомнить, но все, что приходило в голову, – это то как мы занимались сексом. А теперь… теперь я могла носить его ребенка?

– У меня… есть тест, – выдохнула, чувствуя, как голос дрожит. – Остался… от Игоря.

Я вскочила, ноги дрожали, побежала в ванную. В ящике под раковиной, за старыми полотенцами, лежала коробка с тестом на беременность, когда думала, что Игорь мог оставить мне больше, чем разбитое сердце.

Тогда тест показал одну полоску, и я плакала от облегчения. А теперь…

Закрыла дверь ванной, чувствуя, как сердце стучит так, будто хочет вырваться из груди. Руки дрожали, пока я открывала коробку, читала инструкцию, хотя и так знала, что делать.

Две минуты. Две минуты, которые решат все. Сделала тест, положила его на край раковины и уставилась на него, как на бомбу, готовую взорваться. Ленка постучала в дверь.

– Ир, ты в порядке?

– Да, – соврала я, хотя горло сжимало, а в глазах снова стояли слезы. – Еще минута.

Смотрела на тест, и время тянулось, как вечность.

А потом… две полоски. Четкие, яркие, как приговор.

Я ахнула, прижимая руку к губам, чтобы заглушить всхлип. Две полоски. Я беременна. От Тимура. От человека, который использовал меня, бросил, уехал, чтобы жениться на другой.

Слезы хлынули с новой силой, и я рухнула на пол, обхватив колени. Все, что я подавляла этот месяц – боль, унижение, предательство, – вырвалось наружу, как буря.

Ленка сломала защелку, ворвалась в тесное пространство, увидела тест и замерла. Потом опустилась рядом, обняла меня, и я разрыдалась, уткнувшись в ее плечо.

Я чувствовала себя такой маленькой, такой беспомощной. Я была одна, с ребенком, которого не планировала, от мужчины, который разбил мне сердце. Все, во что я верила, оказалось ложью.

Тимур, его слова, его взгляд, его обещания – все это было игрой. А я, глупая, влюбилась, как девчонка, и теперь расплачиваюсь за свою наивность.

– Ира, – Лена гладила меня по спине.– Ты не одна. Я с тобой. Мы справимся. Ты сильная, ты всегда была сильной. Этот ребенок… он не ошибка. Он часть тебя.

Всхлипнула, поднимая на нее глаза. Эти слова были как спасательный круг, но я все еще тонула. Ребенок. Мой ребенок. Положила руку на живот, еще плоский, но уже хранящий жизнь.

И вдруг, сквозь боль и слезы, мелькнула мысль: это мое. Не Тимура, не кого-то еще. Это мое, и я не позволю никому отнять у меня эту силу.

Но боль не уходила. Она сидела внутри, как заноза, напоминая о том, как я ошиблась. Как поверила в любовь, которой не существовало.

Тимур был моей самой большой ошибкой, но ребенок… ребенок был моим шансом начать заново. Вытерла слезы, посмотрела на подругу, выдавила слабую улыбку.

– Лен, я справлюсь, – прошептала, хотя сама в это не верила. – Я должна.

Она кивнула, сжав мою руку.

Я знала, что впереди меня ждет долгий путь. Но в этот момент, сидя на холодном полу ванной, с тестом в руках, поняла: я не сдамся. Не ради Тимура, не ради прошлого.

Ради себя. И ради того, кто уже был частью меня.