Крылья мотылька

Глава 55

Илья

—Держи Лану в узде. Она нападает на своих. Не принимает правила игры.

—А Боря свой?

—Да. Борис — всадник, голод. Марата тоже береги: он — война. Из-за нее оба всадника лишились тотемов.

—Что с ней не так?

Я посмотрел в серые огромные глаза, которые выражали любовь. Лана гладила меня по щеке и не могла оторваться. Вся ревность, что сжигала меня, улетучилась после близости в пещере. Я почувствовал, что нужен ей. А Назар — это жалость. Просто единственный родственник.

—Все не так, Илья. Она даже подсознательно не могла поднять руку на всадника. А тут перерезала ему глотку без зазрения совести.

—Что это может значить?

—Как минимум еще не приняла сущность, как ты меня. Или ее характер настолько разнится со всадником, что они не могут поладить. В прошлой игре у меня было такое. Не нашел общий язык с сосудом. Просто Смерть выбрал рискованный сосуд. Я ему говорил: не брать девчонку. Она сильна, но слишком эмоциональна. Это как лотерея. Если он завладеет ее телом, они сотворят огромные дела. Если нет…

—То что?

—Видишь ли, всадник смерти — замыкающий. Мы проделаем свою работу, но если он не заберет в ад выбранные души, апокалипсис не завершится. Не будет смысла.

—А в чем смысл апокалипсиса?

—Мало вы, люди, знаете о религии. А на самом деле в Библии прописана истина. Не такая, какая нам нужна. Да. Она искажена. Но она есть. Но мы уже давно написали новую. Многие считают, что апокалипсис — это конец света. Всех накроет волна солнечной энергии и человечество вымрет. На самом деле все не так. Всадники не посланники дьявола. И не Бога, как сказано в Библии. Мы — последствие договора. Люди губят свой мир. Уничтожают природу, перестают верить в святое. Нам не нужно поклонение. Люди созданы во грехе. Но есть грань. Перешедший ее уже не человек.

—Какая грань? Где ее начало и конец?

—Я не смогу ее обозначить. Для каждого она своя. Но человек, понявший, что мир не делится на черное и белое, уже ближе к сути. По законам церкви один из грехов: не убей. Казалось бы, все правильно. Нельзя убивать себе подобных. А с другой стороны, представь ситуацию, что твою сестру насилует компания ублюдков. А она, не выдержав позора, повесилась в ванной. Что ты сделаешь? Подставишь вторую щеку, как учит Библия? Может, через несколько лет эти же ублюдки изнасилуют твою дочь. Разве ты не будешь жалеть, что не убил их тогда?

—Я убил бы их за сестру.

—Вот она! Истина! Нет судьи на небесах, который накажет грешников. Он созерцает, но никогда не вмешивается. Вы сами вершители судьбы. Убив тогда этих ублюдков, ты предотвратил бы новое преступление. А пожалев их… Думаю, не стоит продолжать? Жить по заповедям — это хорошо. Но есть случаи, когда они нарушаются во благо. Я научу тебя отделять семена от плевел. Нам нужно немного времени. А Лана…

—Что Лана?

—Она человек до мозга костей. Ее сломать будет трудно. Она видит светлое в людях, хотя должна различать цвета. Не зря Смерть обладает даром чувствовать запахи. Лана думает, что чувствует души, но на самом деле ощущает лишь легкий след характера. Ты не зря в нее влюблен. Только ты можешь повернуть ее в нужное нам русло. Обуздать. Она женщина и хочет любви. И только ты можешь дать ей ту самую неповторимую любовь, о которой она мечтает. Даже мне не нужно подключаться, чтобы ее завоевать. Заартачится—тащи ее в постель.

—Мне не нужна с ней постель. Вернее, я хочу от нее не только этого. Мое самое большое желание — это чувствовать, что она смотрит на меня, как на бога. Отдает всю себя без остатка. Я хочу, чтобы она никогда не променяла меня на родителей или на брата. Хочу быть смыслом ее жизни. И если меня не станет, я хочу, чтобы ее тоже не стало.

—Ты хочешь слишком много даже для всадника. Чтобы завоевать такую любовь, недостаточно красивых глаз, в которых она утопает. Однажды она потребует все. Если отдашь—она твоя. Пока еще никто не отдал.

—Что значит «все»? Что именно нужно отдать?

—Я не знаю. Она сама скажет.

— Мотылек, ты любишь меня?

Она заерзала на моем колене, повернула голову и сверкнула серыми глазами.

— Почему ты спрашиваешь? — она улыбнулась и оплела руками мою шею.

— Мне важно сейчас знать.

— Люблю.

Я вздохнул, прижал ее к груди и прошептал:

— А если я убью твоего брата?

—Идиот!

— А ты собираешься его убить?

— Нет. Просто вопрос.

— А ты простил бы меня, если бы я убила твою сестру?

— Не знаю. Наверное, да.

— А я нет.

— Почему?

— Любящий человек никогда не причинит боль своей половинке. А если так сделал, то не любит.

— У тебя такая простая логика.

— Все просто, Илья. Все просто. Не надо ничего придумывать.

Может, она права? Зачем все усложнять?

Я посмотрел на Назара, который снова палкой ковырял костер и делал вид, что не обращает на нас внимания. Я хотел его убить с того самого момента, как он появился в игре. И вот у меня есть такая уникальная возможность, а я никак не могу решиться. Мне по-настоящему страшно. Когда хоть на секунду представляю, что Лана посмотрит на меня с отвращением, скажет, что больше не любит, мир рушится. Не вижу смысла жизни в этой пустоте. Без нее. И зачем мне тогда власть и деньги, если никогда не смогу коснуться ее кожи, обнять, поцеловать?

Жестокая дилемма, но все же меньшее из зол. Окажись Лана святой, я сошел бы с ума тут же!

—Нет выбора, Илья. Надо заканчивать игру. Иначе все зря. Вы либо умрете с голода, либо поубиваете друг друга. Оторвись от Ланы и иди в лес. Чем больше тянешь, тем труднее будет решиться.

—Ты прав.

— Прости, — глядя на Лану, прошептал я так тихо, чтобы она не услышала.

— Я сейчас вернусь.

— Ты куда? — она обхватила мою шею сильнее.

— Мне надо ненадолго отойти, — подмигнул я.

— А-а-а, — улыбнулась она.

Я отправился в лес. Вокруг так темно, что пришлось идти на ощупь. Когда костер исчез из поля зрения, я присел на корточки и приложил руки к вискам. Голова резко заболела.

—Покажи, что будет с Ланой, когда я убью Назара. Мне нужно знать, что она меня простит.

—Хорошо. Наслаждайся.

Вокруг незнакомая обстановка. Огромная комната с роскошной мебелью. За балдахином какое-то движение. Я услышал манящий голос Ланы.

Приблизился, раздвинул ткань и улыбнулся. Мой мотылек лежал на кровати в соблазнительном красном белье. Корсет, едва прикрывающий грудь, чулки с кружевом и совсем нет трусиков.

Она протянула мне бокал шампанского и облизнула сливки с клубники…

—Дальше сам додумаешь, ладно?

—Все будет хорошо?

—Конечно.

После видения голова начала раскалываться на части.

—Что со мной?

—Все хорошо. Сейчас пройдет. Не думай. Сконцентрируйся на ощущениях. Представь меня в образе человека.

—А как ты выглядишь?

—У меня нет тела. Увидеть меня невозможно. Возьми образ из фильма или картинок.

—Тогда я могу представить тебя только на белом коне, в белом плаще, с луком и стрелами в руках.

—Подойдет. Представь примерные черты лица.

—Я представил тебя с моим лицом.

—Очень хорошо. Это то, что надо. Представляй, что ты сейчас скачешь на белом коне. Почувствуй ветер в волосах. Повторяй за мной. Я впускаю в душу всадника апокалипсиса, которому имя Завоеватель.

—Я впускаю в душу всадника апокалипсиса, которому имя Завоеватель.

—Одно тело на двоих. Одни мысли на двоих.

—Одно тело на двоих. Одни мысли на двоих.

—Отныне мы одно целое.

—Отныне мы одно целое.

Я почувствовал тошноту, словно в глотку засунули два пальца. Едва стерпел этот приступ и ощутил во рту сухость.

—Все прошло хорошо. Вернись и попей воды. Веди себя непринужденно. Я подчиню себе тело, когда настанет нужный момент. Не бойся. Ты будешь наблюдать, будто со стороны, и сделать ничего не сможешь. Как только я убью Назара, верну тебе власть над телом.

—Не подведи. Я тебе доверился.

—Можешь во мне не сомневаться.

— Почему так долго? Я уже хотела идти тебя искать, — взволнованно заверещала Лана.

— Все хорошо, мотылек.

Я выхватил из рук Марата бутылку с водой и осушил в два счета.

— Что с тобой? — насторожилась Лана и ее ноздри зашевелились.

Девушка подошла ко мне вплотную и принюхалась.

—Что она чувствует?

—Серу.

—Черт! Почему ты не сказал, что она почувствует?!

—Ничего страшного.

Лана схватила меня за руку и потащила за собой подальше от костра.

— Что ты сделал, любимый?! — она прикрыла губы руками, а на глаза навернулись слезы.

— Ничего, — соврал я, пытаясь ее обнять.

Лана отстранилась.

— От тебя пахнет серой, — она прошептала эти слова так, словно стояла у могилы и готовилась бросить горсть земли в яму. Отчаянно и в последний раз.

— Нет.

— Я чувствую.

—Сделай что-нибудь!

—Она не может сейчас этого почувствовать. Я тобой не управляю.

— Тебе показалось.

Лана снова втянула воздух и с шумом выдохнула.

— Наверное, — она уперлась лбом в мое плечо. — Обещай мне, что не примешь сущность. Умоляю, милый. Я не хочу тебя потерять. Им нельзя доверять. Прошу. Пообещай.

—Ну и что мне теперь делать? Я не могу ей врать.

—Ври! Иначе ничего не получится. Она не должна знать!

— Обещаю, — выдавил я из себя.

—Не нравится мне все это. Такое ощущение, что допустил ошибку и предал мотылька.

—Так и есть, — прошипела сущность.

Я увидел, как рука потянулась к ножу. Я больше не мог управлять телом.