Куда ведет сердце

Глава 20

– Мы никоим образом не могли определить, что ордер – подделка, сэр. – Капитан холборнского полицейского участка ткнул пальцем в ордер, полученный из Скотленд-Ярда. – Написан на нашем бланке, правильно заполнен и подписан – все, как всегда.

Ордер лежал посреди стола. Барнаби сидел напротив капитана, рядом со Стоуксом. Присутствующие, вместе со вчерашним сержантом, изучали ордер.

– Он действительно кажется подлинным, – признал Стоукс. – К сожалению, подпись не принадлежит никому из сотрудников Ярда.

Капитан поморщился:

– Да, но мы этого не могли знать! Если станем проверять в Ярде каждую подпись, нам некогда будет работать.

– Вы правы, – кивнул Стоукс. – Именно на это и рассчитывал наш злодей.

Он взял ордер, сложил его и сунул в карман. Сержант задумчиво покачал головой:

– Если мне будет позволено, хочу спросить, сэр: откуда злодей мог достать бланк ордера и знать, как его заполнить? Да еще и послать его нам в специальном футляре?

– Именно это мы с мистером Адэром и надеемся выяснить, – сухо улыбнулся Стоукс.

Оставив участок, Барнаби и Стоукс прошли Проктер-стрит, свернули в утреннюю суету Хай-Холборна и остановились у обочины, поджидая наемный экипаж.

– А что это за подпись? – неожиданно спросил Барнаби. – Я так ее и не разглядел.

– Гримсби, – пробурчал Стоукс. Барнаби от неожиданности раскрыл рот.

– У нашего мистера Алерта неплохое чувство юмора, – констатировал он наконец.

– Он издевается над нами.

– Очевидно.

Завидев приближающийся экипаж, Барнаби поднял руку. Кучер в ответ взмахнул кнутом. Оставалось дождаться, пока экипаж проберется сквозь поток других карет.

– Расскажи мне о футляре, в котором присылаются приказы, – попросил Барнаби. – Футляры одинаковы для всех участков?

– Да, – кивнул Стоукс. – Приказы и ордера, касающиеся серьезных преступлений, исходят от офицера, который ведет дело в Ярде. И у любого есть стопка таких бланков. Мои лежат в ящике письменного стола.

– Значит, достать такие бланки нетрудно.

– Именно. Заполненный и подписанный бланк кладется в специальный кожаный футляр, который находится в курьерском офисе. Для каждого участка есть свой собственный футляр.

Итак, Алерт – это кто-то, имеющий доступ в Скотленд-Ярд, хорошо знающий все входы и выходы настолько, чтобы подделать ордер и даже отослать его.

Наконец перед ними остановился экипаж. Но Стоукс не спешил садиться:

– Дело вот в чем: в комнате курьеров всегда есть люди. Там постоянно сидит сержант и обычно толкутся один-два курьера в ожидании приказаний.

– Вот оно! Значит, Алерт – один из тех, кто часто кладет ордера в футляры. Следовательно, сержант должен был его видеть. Он, очевидно, имеет доступ к делам полиции. И это часть его ежедневной работы.

– Совершенно верно.

Стоукс открыл дверцу экипажа.

– Поэтому мы немедленно едем в курьерский офис.

Дождавшись, пока Барнаби сядет, он приказал кучеру:

– Скотленд-Ярд, да побыстрее.

Опустившись в кресло в своем кабинете, Пенелопа вдруг поняла, что вчерашнее появление полиции выявило нечто хорошее. Приют существовал пять лет. Очевидно, за эти пять лет он превратился в то место, которое и служащие, и подопечные полюбили я оценили настолько, чтобы бороться за него.

Не будь этой облавы, она и не знала бы этого, не знала, как счастливы здесь дети.

Но теперь все стало как прежде. Все было мирно и спокойно в этой части ее мира.

Она повернула голову и посмотрела на серое небо, с которого падал мелкий дождик. Дети не вышли на прогулку. Им было тепло и уютно в столовой.

Она снова задумалась о своей жизни. Похоже, перед ней расстилается одна дорога. Та дорога, по которой она раньше и не подумала бы идти.

Сама она была уверена в своих будущих планах. Но что думает об этом Барнаби?

Точно она знала одно: Барнаби Адэр так же умен, сообразителен и проницателен, как она сама. Ему легко угадывать ее мысли, ее реакции. Сколько раз он без просьб исполнял ее желания!

Но несмотря на то, что было между ними… действительно ли она хочет следовать той дорогой, на которую ее толкают не только инстинкты, но и разум?

Прошло около получаса, прежде чем она со вздохом вернулась к неотложным делам.

Комната курьеров в Скотленд-Ярде была расположена в цокольном этаже, недалеко от коридора, отходившего от вестибюля. Туда Стоукс и проводил Барнаби.

Остановившись посреди комнаты, он огляделся и понял, о чем толковал Стоукс: за длинной стойкой сидел сержант, а его подчиненные работали за высокими конторками и не могли не видеть всякого, кто входил в комнату.

На стенах в четыре ряда были прибиты деревянные колышки, с которых свисали кожаные фудляры. Над каждым колышком находилась табличка с названием полицейского участка. Следуя за Стоуксом к стойке, Барнаби отметил, что здесь имеются футляры, предназначенные для Бирмингема, Манчестера, Ливерпуля – всех больших городов Англии.

Сержант приветствовал Стоукса улыбкой и кивком:

– Доброе утро, сэр. Чем могу помочь?

– Доброе утро, Дженкинс.

Стоукс показал ордер, отосланный в Холборн, и объяснил, что это подделка.

– Холборн… – Дженкинс показал на ближайшую стену. – Вон там: второй ряд сверху.

Учитывая расстояние между дверью и колышком и близость последнего к стойке, сразу становилось ясным, что прокрасться сюда и незаметно опустить ордер в футляр попросту невозможно.

– Итак, – допытывался Стоукс, – кто имеет доступ к футлярам? Перечислите должности людей, которые обычно кладут ордера и приказы в эти футляры.

Дженкинс задумался:

– Их не слишком много. Здешние сержанты и сержанты из полицейских участков: всего восемь человек. Инспекторы вроде вас и их старшие следователи. Суперинтендант и комиссары, хотя они, конечно, сами не приходят. Посылают секретарей. – Он вдруг понизил голос: – Вроде мистера Камерона.

Услышав скрип двери, Стоукс и Барнаби обернулись и увидели человека, которого знали в лицо. Дуглас Камерон, личный секретарь лорда Хантингдона, показался им спесивым типом: это было видно по походке, манере держать голову, принюхиваться с таким видом, словно в комнате стоял скверный запах.

Сделав вид, будто никого не замечает, Камерон направился к футляру, предназначенному для Бирмингема, висевшему на противоположной стене от холборнского. Снял крышечку, сунул внутрь сложенную бумагу и обернулся. Вряд ли от Камерона ускользнуло, что за ним наблюдают. Жесткий взгляд зеленоватых глаз упал на Дженкинса и Стоукса. Очевидно, он решил, что эти двое не стоят его внимания. Но, увидев Барнаби, он холодно кивнул:

– Адэр. Снова шатаетесь по трущобам?

– Как видите! – сухо бросил Барнаби.

Камерон слегка приподнял брови, наклонил голову и неспешно вышел.

– Чванливый ублюдок, – пробормотал Барнаби, поворачиваясь к стойке.

Дженкинс хмыкнул, но тут же поджал губы и стал перебирать бумаги.

– Не стану спорить, сэр.

Барнаби вздохнул:

– Жаль, что «чванливый ублюдок» – это не основание для обвинения Камерона в подготовке преступления.

Стоукс мрачно кивнул:

– Спасибо, Дженкинс. Кстати… не можете ли вы поспрашивать курьеров? Может, кто-то что-нибудь заметил или сюда приходил кто-то, кому здесь не полагается быть?

– Обязательно, сэр, – пообещал Дженкинс.

Распрощавшись, Барнаби и Стоукс поднялись в кабинет инспектора. Стоукс покрепче прикрыл дверь, что делал крайне редко, и уселся за письменный стол. Барнаби устроился на стуле и о чем-то глубоко задумался.

– О чем размышляешь? – спросил Стоукс. – Можем мы вычеркнуть людей, которые служат в полиции, и тех, кого нельзя назвать джентльменами?

– Думаю, можно с уверенностью заключить, что Алерт – джентльмен. И учитывая, что Алерт встречался с Гримсби и Смайтом, скорее всего именно он положил ордер в футляр для холборнского участка.

– Ты прав. И его переговоры со Смайтом – самый большой риск, на который ему пришлось пойти. И он на него пошел. Без малейших колебаний. Он активно участвует в деле. И это нужно учитывать прежде всего.

– Заметь, в случае с Пенелопой он действовал быстро и ловко. Его поступок – месть человека уверенного, не впавшего в панику, не боящегося разоблачения. Он точно знает, что делает. И наверняка не дал себе труда поручить кому-то положить ордер в футляр. Зачем усложнять положение?

– Тем более что этот человек мог запомнить и назвать его имя!

– Совершенно верно, – решительно кивнул Барнаби. – Вычеркиваем из списка Дженкинса всех, кого нельзя назвать джентльменами. Сколько всего осталось?

– Кроме нашего друга Камерона, остались Джури, Партридж, Уоллис, Эндрюс, Пассел, Уортингтон и Фенуик. Есть еще несколько человек, помощников комиссаров, чьих имен я не помню, но могу найти.

– Превосходно.

Барнаби снова взглянул на список.

– Теперь нужно выяснить, каково финансовое положение этих джентльменов.

Стоукс на миг поднял глаза:

– Этим придется заняться тебе. Я могу справиться у ростовщиков, но если это игорные долги…

– Хорошо, – согласился Барнаби, – я обо всем позабочусь. Уж я точно знаю, что и у кого спрашивать.

– Вот и прекрасно. – Стоукс вручил ему копию списка и поднялся. – Иди и наводи справки. Я сделаю то же самое. Время работает против нас: необходимо как можно скорее найти мальчишек.

Этим вечером Пенелопе пришлось присутствовать еще на одном ужине, еще более формальном, чем у леди Форсайт. Леди Карлингфорд была хозяйкой политического салона, и в числе ее гостей были спонсоры, шедро помогавшие приюту. Поэтому присутствие Пенелопы было жизненно необходимым.

Пенелопа отошла от матери, беседовавшей с лордом Барфордом, и рядом немедленно возник Барнаби. Удивленная и довольная, она подала ему руку, которую он немедленно положил себе на сгиб руки, улыбнулся лорду Барфорду и спросил, как поживают его гунтеры: его милость был заядлым охотником.

На прощание лорд Барфорд заверил, что приют будет пользоваться его постоянной поддержкой.

– Не забудьте передать привет брату, дорогая. Лучшую гончую, которая у меня когда-либо была, я получил от него.

Пенелопа, улыбнувшись в ответ, позволила Барнаби увести ее.

– Не ожидала увидеть тебя здесь.

Нежность в его глазах согрела ее.

– Мой отец уехал из города. Я часто заменяю его на подобных собраниях, особенно когда они имеют отношение к полиции.

– А разве твой старший брат не интересуется политикой? – спросила Пенелопа.

– Только чистой политикой, не связанной с делами полиции. Но так или иначе, оба они, с женами и детьми, а также сестра с мужем уже в Котелстоне.

Несколько минут они беседовали с миссис Уорли, а когда отошли, Пенелопа задумчиво спросила:

– Но твоя мать, наверное, ждет и тебя? Ты скоро покинешь город?

Барнаби приветливо кивнул леди Уишдейл.

– Это зависит…

– От нашего расследования?

– Отчасти. И… – Он поколебался. – И от того, когда уезжаешь ты.

Их взгляды скрестились. Но Пенелопа была вынуждена тут же отвести глаза: в комнату вплыла леди Паркдейл.

– Мои дорогие! – воскликнула она. – Как приятно видеть вас!

Несмотря на пылкую любовь к сплетням, леди Паркдейл была одним из основных спонсоров приюта, и Пенелопе приходилось терпеть ее драматические восклицания и надменные взгляды.

– По крайней мере она женщина не злая, – пробормотал Барнаби, когда они, расставшись с эксцентричной леди, отправились дальше.

Пенелопа согласно кивнула.

Некоторое время они бродили по комнате, и Барнаби был вынужден отвечать на вопросы о состоянии дел в полиции. Он знал здесь всех – и дам, и джентльменов. И сегодняшний ужин, хоть и маскировался под светское собрание, все же имел достаточно серьезную цель. Но Барнаби это нравилось больше, чем обычные развлечения. Переходя вместе с Пенелопой от одной группы к другой, он все больше убеждался, что они и в этом едины. Оба умели держать себя в самых высоких кругах. Оба наслаждались словесными поединками больше, чем было принято в свете.

Он выбрал момент, чтобы рассказать ей о решении Стоукса просить дополнительные полицейские наряды для патрулирования Мейфэр.

– К сожалению, на это у Стоукса надежд мало. Кроме того, невозможно за столь короткое время разузнать финансовое положение джентльменов, находящихся в списке.

– Но есть такой человек, к которому всегда обращаются Кинстеры и мой брат, когда необходимо провести финансовое расследование, – возразила Пенелопа.

– Монтегю. Я виделся с ним сегодня днем. Он согласился узнать все, что сумеет, насчет тех, чьи имена значатся в списке, но пока мы не сузим круг подозреваемых, у него нет возможности провести более тщательную проверку.

– Вот как? – задумчиво обронила Пенелопа. Барнаби перечислил имена из списка, но она покачала головой:

– Должна признать, что ни с кем из них не знакома. Но если они привыкли посещать игорные дома, значит, наши дороги вряд ли пересекутся.

Он представил Пенелопу в игорном доме и ничего больше не сказал.

Дворецкий объявил, что ужин подан. Барнаби благодарно улыбнулся хозяйке, обнаружив, что она усадила его и Пенелопу рядом. Весь ужин они обменивались колкостями и затеяли нешуточную перепалку, ухитряясь одновременно развлекать своих соседей. В какой-то момент Барнаби поймал взгляд леди Калвертон. Та подняла бокал в безмолвном тосте.

В ответ Барнаби наклонил голову, после чего тоже поднял бокал и украдкой взглянул на Пенелопу. Интересно, заметила ли она?

Слишком скоро леди поднялись и оставили джентльменов пробовать портвейн и обсуждать билли, не получившие одобрения в парламенте во время осенней сессии, и возможные политические события будущего года.

Прежде чем Пенелопа успела объяснить, что это ошибка и Барнаби приехал сюда вместо отца, ее милость продолжала:

– Я старая подруга Далей, его матери, и должна сказать, что мальчик… впрочем, он уже давно стал мужчиной, доводил ее до исступления решительными отказами знакомиться с незамужними девушками, не говоря уж о том, чтобы поискать себе жену. Да что там говорить, он избегает их как чумы! Если верить Далей, он возвел в искусство приемы уклонения от встреч, даже случайных, с теми незамужними особами, которые могли бы расставить на него сети. И даже если, как сегодня, появляется в качестве заместителя Котелстона, все равно наотрез отказывается играть по правилам.

Немного помолчав, леди Кертин перевела дыхание и снова защебетала:

– Конечно, вас не назовешь обычной молодой леди. И все же никто не сомневается, что вы с Адэром – прекрасная пара. Именно ваша, как бы это выразиться, иноходь и привлекла его внимание. Так или иначе, я точно знаю, что Далей умрет от счастья!..

И, похлопав Пенелопу по руке, леди Кертин отошла, оставив Пенелопу в ошеломленном состоянии.

Она невольно устремила взгляд туда, где столпились оживленно спорившие джентльмены, и в самой глубине увидела знакомые золотистые локоны. Барнаби наклонил голову, чтобы лучше услышать лорда Карлингфорда.

Сейчас, оставшись в одиночестве, она воспользовалась возможностью как следует изучить его. Если учесть ее недавние размышления, а также откровения леди Кертин и двусмысленные реплики леди Паркдейл…

Барнаби отошел от лорда Карлингфорда; оглядывая комнату, он увидел Пенелопу, улыбнулся и направился к ней.

Она продолжала смотреть на него. В ушах звучали слова леди Кертин: Барнаби Адэр не ухаживает за незамужними особами.

Исключая мисс Эшфорд.

– Я уже рассказал все, что хотел, о полиции, – объявил он, сжав ее локоть. – Хочешь поговорить еще с кем-то?

Вместо ответа Пенелопа улыбнулась и подвела его к лорду Фитчетту.

Сегодня ей придется уехать отсюда вместе с матерью, что, возможно, к лучшему. Ей необходимо подумать о Барнаби Адэре. А думать логично и рационально в его объятиях вряд ли представляется возможным.

Человек, называвший себя мистером Алертом, стоял в тени под толстым деревом в центре кладбища, на углу Хай-стрит. Туман лип к нему как саван, но он услышал шаги Смайта задолго до того, как последний, проскользнув между двумя большими могильными плитами, направился к дереву. Но на полпути остановился и стал вглядываться в темноту.

– Я здесь! – окликнул Алерт.

Смайт нырнул под густую крону.

– Скверная ночь для прогулок. Зато для грабежей – в самый раз.

– Ты готов?

– Да. Мальчишки усвоили все, что возможно за такое короткое время. Хорошо еще, что они достаточно сообразительны, чтобы понять: для их же блага следует лезть вон из кожи.

– Прекрасно.

Алерт вынул из кармана несколько сложенных вдвое листочков бумаги и протянул Смайту:

– Это описание вещей, которые нужно взять в первых четырех домах. Сейчас читать все это необязательно. Я так подробно обрисовал каждую вещь, что любой дурак сумеет их узнать, а также указал, где именно она находится и какие двери и запоры могут оказаться на пути. Со всем этим справится даже ребенок.

Но Смайт все же развернул бумаги так, чтобы на них падал лунный свет. Разобрать что-либо было невозможно, но он увидел, что листок исписан сверху донизу.

– Как мы уже обсуждали, – продолжал Алерт, – я буду править небольшим черным экипажем, без всяких примет. Сяду на козлы вместо кучера. Встречаемся на углах улиц, отмеченных в конце каждого описания. Все они находятся неподалеку от нужных нам домов. Там будешь передавать мне похищенные вещи. Правда, они не слишком тяжелы, но некоторые достаточно громоздки, чтобы нести их на значительное расстояние.

Смайт резко вскинул голову.

– И вы сразу отдадите задаток за каждую?

Алерт кивнул:

– Совершенно верно. А когда мне отдадут деньги, получишь вторую часть своей доли. Как мы и договаривались.

– Ладно.

Смайт сложил бумаги и сунул в карман пальто.

– И вот что еще! – холодно бросил Алерт. – Как уже было сказано, не вздумай брать какие-то вещи, не указанные в списке. Вот продадим добычу, получим наличные, и можешь, если захочешь, вернуться обратно. Но сейчас – подчеркиваю, сейчас – твои мальчики должны взять только одну вещь из каждого дома.

– Я с самого начала согласился на это и ничего не забыл, – заверил Смайт. – Мы все сделаем как велено. Но что насчет полиции? Вы сказали, что все проверите.

– И проверил. Завтра ночью на улицах не будет дополнительных полицейских патрулей.

– А как во вторую ночь?.. Или вы все же предпочитаете совершить ограбление еще четырех домов за одну ночь?

– Предпочитаю. Если получится. Мы не можем рисковать и тянуть время. Но ведь мальчишек у нас всего двое.

– Хорошо, – согласился Смайт, – а полиция?

Голос Алерта снова стал надменно-холодным:

– Теперь ты видишь, почему я хотел провернуть всю операцию за одну ночь. Конечно, есть шанс… небольшой, но если что полиция всполошится и увеличит количество патрулей в Мейфэре. Однако они вряд ли будут действовать настолько быстро и решительно, чтобы потревожить нас в первую ночь. Да и во вторую, будем надеяться, тоже. Кроме того, я обнаружил тех, кто привлек внимание полиции к нашему плану. И предпринял кое-какие шаги, чтобы эти люди больше не вмешивались в наши дела. Если повезет, они вообще ничего не узнают, пока не пройдет несколько месяцев.

– Значит, нас никто не потревожит? – уточнил Смайт.

– Скорее всего именно так и будет. Завтра я обязательно разузнаю, будут ли направлены в Мейфэр дополнительные силы. Что же до тех, кто любит совать нос в чужие дела… пока что им будет не до этого.

Он злобно ухмыльнулся и, распрощавшись со Смайтом, ушел.