Купаясь в солнечных лучах. Часть 1

Annotation

Сколько раз нужно предать человека, чтобы он перестал верить в людей, в счастье, в жизнь. Неужели сердце женщины может вынести столько мук и не разбиться? Когда ты оказываешься на краю, и кажется уже все - предел, и жить больше незачем. Некуда деваться, и нет выхода - вот тогда по закону жанра должен появиться прекрасный прынц на белом коне или на белом мерседесе (как вариант) и спасти бедную девушку. Но это сказка. А как может быть на самом деле? Остается надеяться и верить.

Зелиева Рина

Глава 1. О том, что было дальше.

Глава 2. Павлик.

Глава 3. Попрыгунья стрекоза.

Глава 4. Арсений.

Глава 5. Новая жизнь.

Глава 6. Не все то золото, что блестит.

Глава 7. Цена предательства.

Глава 8. На краю.

Глава 9. Ризван.

Глава 10. Верю, надеюсь, люблю.

Глава 11. Азар.

Глава 12. Ни себе, ни людям.

Глава 13. Цена счастья.

Глава 14. Вернись, я все прощу.

Глава 15. Блюдо, которое подают холодным.

Глава 16. Расставанье маленькая смерть.

Глава 17. Не хочу жить.

Глава 18. Возвращение.

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.

Глава 15.

Глава 16.

Глава 17.

Глава 18.

Зелиева Рина

Купаясь в солнечных лучах. Часть 1.

P.S. В книге присутствуют откровенные сцены, немного, но они есть. Поэтому NC -18.

ЧАСТЬ 1.

Содержание:

Пролог.

Глава 1. О том, что было дальше.

Глава 2. Павлик.

Глава 3. Попрыгунья стрекоза.

Глава 4. Арсений.

Глава 5. Новая жизнь.

Глава 6. Не все то золото, что блестит.

Глава 7. Цена предательства.

Глава 8. На краю.

Глава 9. Ризван.

Глава 10. Верю, надеюсь, люблю.

Глава 11. Азар.

Глава 12. Ни себе, ни людям.

Глава 13. Цена счастья.

Глава 14. Вернись, я все прощу.

Глава 15. Блюдо, которое подают холодным.

Глава 16. Расставанье маленькая смерть.

Глава 17. Не хочу жить.

Глава 18. Возвращение.

Эпилог.

И версты, что мною не езжены...

И весны, что мною не прожиты..

Любимый мой, где же ты? Кто же ты?

Мне этого знать не положено.

Мне только вслепую потемками

Идти за тобою без отдыха,

Чтоб ноги о камни сбить до крови,

Без вздоха, без стона, без окрика.

Вокруг толчея мимоезжая,

Вокруг толчея мимохожая.

Любимый мой, где же ты? Кто же ты?

Пролог.

Я - в раю. Ну, правда. Если существует рай - то он должен выглядеть примерно так. На дороге, по которой я еду, песок такой мелкий, как речной. Прогретый солнцем. Когда идешь по нему босиком - это просто райское наслаждение. Даже встречающиеся на ней камешки такие гладкие, что не создают абсолютно никакого дискомфорта. От прошедшего небольшого теплого летнего дождичка атмосфера насыщена озоном. Местами на обочине кучкуются бабочки. Такие маленькие, василькового цвета. Так и хочется их вспугнуть и постоять в этом крохотном лазурном вихре. Как будто вокруг тебя летает множество живых цветочных лепестков. За обочиной дороги колосится золотистая рожь, а вдалеке темнеет лес. Воздух чист и напоен ароматами трав и цветов. А над головой - бескрайнее пронзительно голубое небо. И все это великолепие залито солнцем. Я купаюсь в солнечных лучах. Они нежат, ласкают кожу, как руки мужчины, прикасаются своими жаркими губами к моим плечам, горячим дыханием согревают затылок.

В общем, пребывая в полнейшей нирване, я не спеша кручу педали своего дамского велосипеда. И это состояние блаженной эйфории не может нарушить никто и ничто. Все проблемы кажутся такой несущественной мелочью. И ссора с моим парнем Пашкой, и эта осточертевшая летняя практика. Вот благодаря именно ей, я сейчас совершаю марш бросок длинной в пять километров. Это как раз то расстояние, которое надо преодолеть от деревни, где мы с сестрой зависли у бабушки с дедушкой на время летних каникул, до ближайшего села. Там в местной школе мне предстоит взять материал для своего отчета. Бабушка - бывшая учительница, договорилась по старой памяти.

Долго прокружив по незнакомым переулкам, я, наконец, вырулила к зданию школы. Какая красота! Ровные кусты жасмина, обрамляющие дорожку, ведущую к крыльцу, словно усыпаны снегом от обилия благоухающих белоснежных цветов. Клумбы с садовыми ромашками, молодые березки. Втягивая носом воздух и озираясь по сторонам, я вдруг наталкиваюсь спиной... Судя по ощущениям - вовсе не на стену. Испуганно отскакиваю и разворачиваюсь. Смеющиеся карие глаза, цветастая яркая бандана на голове. Этот обнаженный по пояс парень просто великолепен. Откуда-то сбоку раздается смех. Еще один. Тоже в одних джинсах и головном уборе. У этого глаза жгучие, черные. Оба загорелые до смуглоты. От взгляда на их атлетически сложенные стройные тела мой рот наполняется слюной. "Смотри не захлебнись", - говорю я себе и жадно облизываю губы. У них в глазах пляшут лукавые бесы. Интересно, у меня что: на лице все мои пошлые мыслишки написаны? Но они-то тоже вон, как на меня смотрят. Я смущенно одернула коротенькую юбочку своего ситцевого синего сарафанчика в веселых подсолнухах. Длиннее он от этого, конечно, не стал, едва прикрывая попу.

"Завязывай на них пятиться", - опять одернула я себя. Потрясно красивые ребята. Никто спорить не станет. Но они, наверно, тут наемные рабочие. Штаны и руки в краске испачканы. Вот и само ведро с краской. Понятно, крыльцо школьное облагораживают. И, скорее всего, не русские. Смуглые, темноглазые. Гастарба́йтеры какие-то. В селе рабсила особо не в цене. Точно подтверждая мои мысли, черноглазый спросил с прилично ощутимым акцентом:

- Ищешь кого?

- Я... тут...

И чего мямлю? Никогда скромностью не отличалась. Это все их знойные взгляды, которыми они на меня уставились.

- Мне тут в кабинете директора кое-что оставить должны были. Бумаги. У меня и ключ есть, - я тут же выудила из кармана своего фривольного одеяния доказательства чисто делового повода своего появления на поле их активной деятельности.

Кареглазый клоунским жестом распахнул передо мной дверь. Он молчал и только улыбался так... Так, что у меня аж дух захватывало. Я судорожно сглотнула и опять облизнула пересохшие губы. На этот раз нервно. Под его пронзительным опаляющим взором я плавилась и готова была растечься лужицей у его ног. Вот это самое то, что называют сексуальным мужчиной. От него так и веяло сексом, страстным, пламенным, заставляющим терять голову. Я прошмыгнула в прохладный сумрак коридора, стараясь не заострять внимания на этом невероятно притягательном незнакомце. Я сейчас просто возьму то, зачем сюда явилась, и быстренько уеду от греха подальше.

На пыльном столе лежала не одна, а целая куча папок. Пытаясь определить нужную, я открывала и пролистывала все. Ну, наконец. Та самая, за которой я приехала. Я засунула ее в свою объемную сумку и резко повернулась на скрип открывающейся двери. Рядом с ней, облокотившись на косяк, стоял парень с карими глазами. Он уже успел вымыть руки и снять бандану. Волосы у него были темно русого цвета. Тугие мышцы перекатывались на скульптурно вылепленном торсе. Парень улыбался мне ослепительной белозубой улыбкой так, что у меня заныло внизу живота, а между ног стало влажно и жарко.

- Пить хочешь?

Он протягивал мне запотевшую бутылку минералки. Очень, кстати говоря, мило с его стороны. У меня во рту стало, как в пустыне, и даже губы, похоже, готовы были потрескаться. Но я не могла сделать ни шага. Ноги, как будто бы, прилипли к полу, а все тело стало ватным и безвольным. Кареглазый отделился от своей точки опоры и приблизился ко мне, понимающе ухмыляясь и протягивая мне драгоценную жидкость. Я схватила бутылку и поспешно сделала несколько глотков в надежде, что это охладит мою буйную головушку. Хотя, стоит признаться, голова тут совсем не причем. Точнее сказать, она вовсе уже не работает. В ней образовалась совершенная пустота, вакуум. Мозгов там вроде бы и не было от природы, свои условия диктовало тело, пробуждая старые, как мир, животные инстинкты. В общем-то, нормальная реакция на этого потрясающего самца, который... Боже...

Который подошел и, притянув меня к себе за талию, слизнул капельки воды с моих губ. Улыбнулся такой обольстительной улыбкой, как улыбается, наверно, дьявол, совращая, соблазняя совершить грехопадение в обмен твою вечную душу. Приподнял и усадил меня на стол, располагаясь между моих ног. Все. Я пропала. Ни о чем больше думать не могу, не хочу, не буду. Только чувствовать. Чувствовать его теплые, чуть шершавые от работы ладони, блуждающие по моему телу. Его твердые горячие губы, накрывшие мои, ласкающие их так нежно, что я начинаю таять, таять... Его язык проникает в мой рот, касается зубов, проводит по небу, сталкивается с моим языком. Он стаскивает с моих плеч сарафан, обнажая меня до пояса. Когда он успел расстегнуть его? Приникает к моей груди. Засасывает, покусывает. Я выгибаюсь ему навстречу, навстречу его губам, его умелому языку. Я улетаю.

Когда он отстраняется, чтобы снять с меня обувь и трусики, я чувствую себя обездоленной. С моих губ срывается недовольный протестующий стон. Он снова прижимает меня к себе. Завладевает моими губами, опаляя их поцелуем. Уже не соображая, что творю, я дрожащими пальцами растягиваю его джинсы. Его ладони гладят мои колени, передвигаются выше, задирая юбку. Поглаживают внутреннюю сторону бедер. Его пальцы проникают в мою влажную глубину, и я слышу довольное урчание. Он силой стискивает и приподнимает мои ягодицы, отчего я вынуждена откинуться назад и опереться на руки. И в тот же миг под сводами старого здания проноситься крик. Крик боли и наслаждения. Я не понимаю, что это мой крик, ощущая лишь горячий пульсирующий стержень внутри себя, огромный, распирающий, настолько целиком заполнивший меня, который порождает и муку и блаженство. Я оказываюсь в каком-то волшебном мире. Все вокруг настолько нереально. Солнечные лучи, бьющие мне в спину, обжигающие кожу, искрящиеся в моих волосах. Мужчина в солнечном свете, сжимающий в своих крепких объятьях мое дрожащее от возбуждения тело, прекрасный, как архангел, или как демон, пронзающий меня своим огненным копьем все глубже и глубже в безжалостном всепоглощающем ритме. Все быстрей и быстрее. Мои животные стоны превращаются в крики. Я извиваюсь от накатывающих на меня волн невозможного наслаждения, которые, достигнув своего пика, взрываются в моем мозгу, в моей плоти оглушительным фейерверком непереносимого удовольствия. Я корчусь в судорогах и вою, как раненый зверь, едва замечая, как мужчина содрогаясь и рыча стискивает меня так, что, кажется еще немного, и он сломает мне ребра. И только, придя немного в себя, я хрипло выдыхаю:

- Пусти, раздавишь.

- Извини, - он ослабляет хватку, но по-прежнему крепко держит меня, - Это было просто... Ты супер, малышка.

Вроде бы, он говорит совсем без акцента, странно. Все равно. Я как в тумане. Все тело охвачено сладкой истомой. Он все еще во мне. Какое удовольствие ощущать эту горячую живую плоть внутри себя. Мы оба взмокшие, покрытые испариной. Он перебирает пряди моих волос, прихватывает губами мочку уха, проводит за ним языком. Как хорошо. Я опять стону от наслаждения. Он издает дикий рык, опрокидывает меня на спину и снова начинает двигаться ненасытном сладостном ритме танца, древнего как вселенная.

- Я даже не знаю, как тебя зовут, - вдруг осеняет меня, когда мы, поправив одежду, собираемся покинуть директорский кабинет с оскверненным рабочим столом.

Удивительно, но мне не стыдно, что у меня только что была близость с совершенно незнакомым мне парнем, которого я впервые увидела. Почему-то мне представляется это таким естественным, как любая другая природная потребность, например, есть или спать.

- Арсен. Меня зовут Арсен. Хочешь еще встретиться?

- Да, - сразу оживаю я и расплываюсь в блаженной улыбке.

Арсен приезжал ко мне на мотоцикле. Тогда мне и в голову не пришло спросить у него, откуда у простого наемного рабочего такой шикарный дорогой мотоцикл. Я ни на что не обращала внимания. Ни на что и ни на кого, кроме него. Он стал для меня Светом, моим Мирозданием. Иногда с ним приезжал Азар, его черноокий друг, которого я познакомила его со своей подругой Кариной. И больше никто не мешал мне и Арсену наслаждаться обществом друг друга.

Ах, да. Забыла представиться. Меня зовут Анжелика. Или Лика. Но чаще просто Лелька. Мне двадцать лет. Я студентка педагогического института. Невысокая, худенькая. Впрочем, выпухлости в тех местах, где им положено быть у стройных женщин, все же имеются. И на том спасибо природе-матушке. В остальном - ничего особенно примечательного в моей внешности нет. Светло-русые волосы, дымчатые глаза. Все такое же серое и унылое, как вся моя жизнь.

Арсен стал единственным ярким пятном в ней. Звездой на моем пустом небосклоне. Мы катались с ним на его железном коне, купались в теплых струях деревенской речки, сидели по ночам у костра. И занимались любовью. Бурно, неистово, сгорая от собственной страсти. Я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. И, казалось, этому счастью не будет конца. Но конец есть у всего, и всегда.

Это были самые прекрасные две недели моей жизни. Наполненные солнечным светом, запахами лета и им - мужчиной моей мечты. Это была сказка. А потом он исчез. Просто так, по-английски, не прощаясь. Вместе с Азаром. Сначала я долго ждала его. Я верила, что он, как в сказке, поймет, что любит меня, что жить без меня не сможет. Он приедет за мной и увезет в волшебную страну. Не важно, в какую и куда. С ним любое место будет для меня волшебным. Потом поняла, что это глупо, думать об этом. Он не приедет. Никогда. Мы больше не увидимся.

И в сказку я, увы, не попала. Зато попала в кошмар. Нет, не теперь. Спустя какое-то время. Но в долгий и продолжительный. Который, в отличие от двух недель счастья, затянулся на долгие годы.

Глава 1.

О том, что было дальше.

Полно. Не надо.

Было ли это? Трепетность ада,

Брошенность лета?

Сильные руки, белые ноги,

Черви разлуки, карие очи?

Может и было,

Только не с нами.

Где-то с мечтою или со снами.

Счастье мелькнуло и растворилось.

Все отболело. Все отлюбилось.

Первое сентября. Начало пятого курса. Вроде бы осталось совсем немного до того счастливого дня, когда я получу вожделенный диплом и стану совершенно взрослой женщиной с высшим образованием и... Вот тут то мои мыли заходили в тупик. А что потом? Вернусь в свой захолустный городок? Возвращаться мне было в целом как-то и некуда.

Два слова о своей семье. Мама у меня женщина интеллигентная, образованная. Но вот житейской мудрости у нее нет. Видимо, поэтому и свалил от нее наш дорогой папочка, едва дотянув меня, младшую, до совершеннолетия. Считается, что младших детей в семье любят обычно, больше. Ну, это, наверно, не про нашу семью. Я для мамы всегда была последышем, "ну, так получилось", который ей всю жизнь испортил. Она часто повторяла: "Ты со своей некрасивостью и дурным характером старой девой останешься. Никому будешь не нужна. Всю жизнь мне с тобой мучиться". Тогда еще совсем маленькая, я совсем не по-детски думала: "Ну, как же мать может так говорить своему ребенку?" Сестра, которая на три года старше меня, всегда ставилась мне в пример. И прилежная, и добрая, и красивая. Больше всего меня добивала фраза моей матери: "Вы же, как два пальца у меня. Что один укуси, что другой - все равно больно будет". Можно ли это назвать лицемерием? Не знаю. Наверное, ей хотелось так думать. Ну да ладно. Бог ей судья.

Теперь моя сестра Ангелина, или просто Лина, замужем. И живот у нее уже большой, что называется "к носу". Замуж она выходила будучи беременной. Лина с мужем жила в нашей трех комнатной квартире. Даже мама съехала к бабушке, чтобы не беспокоить молодую семью.

И вот, в течение нескольких месяцев я размышляла: "Куда пойти, куда податься. Кого найти - кому отдаться". Впрочем, отдаваться было кому. С Павликом я помирилась. После сумасшедшей эпопеи с Арсеном, я вспомнила поговорку: "Новая любовь убивает старую". Впрочем, что касается моих отношений с Павлом, тут ни о какой любви речи не шло.

А сейчас вкратце о Паше. Высокий, ростом около двух метров, светловолосый. Нос несколько крупноват, но его компенсируют большие голубые глаза. "Истинный ариец", как в шутку называл он себя. Конечно, не такой красивый, как Арсен. Ну вот, опять я про него вспомнила. Мужской красотой я уже наелась. Предатель! Я давно, еще тогда для себя решила, что больше никогда не поведусь на смазливую мордашку. За внешней красотой, как оказалось, ничего нет. А второй раз на одни и те же грабли...

Павла я знаю его очень давно, еще с ранней юности. Мы вместе гуляли в одной компании. Были близкими друзьями, и только. Потом его забрали в армию, а я поступила в институт. Когда Паша вернулся на гражданку, я еще училась. Мы снова встречались в кругу все тех же друзей. И как-то постепенно сблизились. Наши отношения перешли на новую стадию. Павлик вздумал за мной поухаживать, и мы в скором времени общались уже не как друзья, а как парень с девушкой.

А потом, опять эта сакраментальная фраза "так получилось".

Был какой-то праздник, уже не помню какой. Мы гуляли с нашими друзьями, пили много. Зашли к нему домой. Опять не помню зачем. Вот там-то все "так и получилось". Его-то понять можно. Ну, изголодался парень по девочкам в казенном доме. А я - то чего? Ирония судьбы. И как в этом фильме, надо было попрыгать на одной ножке и пробубнить: "Пить надо меньше, меньше надо пить".

Помню все смутно. Шепот в темноте. Его горячие ладони и губы. Он увлекает меня своей страстью. Кружится голова. А потом все как-то... Как-то не так. Но уже поздно. И я плакала. От разочарования. А он тогда меня не понял. И не понимал потом никогда. И эти его слова: "Ну, извини, забыл. Если ты забеременеешь, то я на тебе женюсь". Все глупо и цинично. Спрашивается, зачем мне это было надо? Сейчас я и сама не понимаю...

Зато Паша с тех пор стал таскаться за мной хвостом, выводя наши взаимоотношения на еще более близкий уровень. О таком преданном поклоннике можно было только мечтать.

В то лето, когда я познакомилась с Арсеном, мы сильно разругались. И произошло то, что произошло. А потом я была убита горем и безумно зла. Как часто поддаваясь чувствам, мы становимся слепы и не замечаем очевидных вещей. И совершаем ошибки...

В середине пятого курса на предложение Павла "давай поженимся" я ответила согласием. Откуда мне тогда было знать, что само плывёт в руки только то, что не тонет. Ну и решила не ловить журавля в небе, а довольствоваться синицей. Принца можно всю жизнь ждать, а мужик каждый день нужен. И еще, надеясь стереть воспоминания о прекрасном романтическом летнем приключении. С таким жестоким и нелепым концом. Еще одна поговорка: "Клин клином вышибают". Ох, и люблю же я их. Мудрость веков. Ну, это я к тому, что опять же, плохо подумав, я создала семью. Да, семьи создают именно женщины. Своим упрямством, мудростью или глупостью. Нам дано решать этот вопрос: быть или не быть.

И так же, было просто интересно, как поведут себя мои любимые родственники, когда я заявлюсь домой с мужем. А ребенка завести - так вообще не проблема.

Ребеночка очень хотелось. Тогда мне казалось, что это единственное существо, которое будет любить тебя всю жизнь. Просто так, безвозмездно. Просто за то, что ты есть. И ему не важно, какая ты: молодая - старая, умная - глупая, стройная или толстая. Наверное, женщины поэтому и рожают детей. От мужчин этого не дождешься. Ну, покажите мне хотя бы одного, который будет любить тебя потолстевшую, постаревшую, подурневшую? Даже тот, который и сам далеко не красавец. Мне думается, люди вместе до глубокой старости живут просто по привычке. Или потому, что все так удобно сложилось: этакий уютный домашний привычный мирок. От большой и чистой любви остаются лишь воспоминания. Быт убивает все: и чувства и мысли. И дальше мы живем по инерции - просто потому, что надо как-то жить. Возможно, и такие пары встречаются, которые несут большую светлую любовь на протяжении всей жизни, но это, скорее, исключение из правил, чем правило. Таким парам можно лишь позавидовать большой чистой завистью, потому что это нельзя осквернять. Это дар. Дар - который дается немногим.

Что ни говори, а Арсен меня тогда сильно поломал. Очень хотелось быть кому-нибудь нужной. И этой самой большой и чистой любви ну очень хотелось. Хоть раз в жизни. Если человек никогда в жизни не испытал сильного настоящего чувства - то, считай, прожил жизнь зря. Человек, не способный чувствовать, любить, страдать - не человек, овощ. И не живет он, а существует. А зачем и почему - и сам не знает. А, может, и не задумывается над этим совсем...

Мне тогда казалось, что Павлик меня любил. И так хотелось сделать хоть кого-то счастливым. Это так приятно: осознавать, что ты любима. И я была уверена, что тоже буду любить его. Ну, может, не так, как Арсена...

И вот, с твердым решением создать свой домашний уютный семейный мир, за что готова была бороться до последнего, я приехала с Павлом в свою квартиру на подселение. Начались постоянные ссоры. Чего и следовало ожидать. Как там говорят? Вас не ждали, а вы приперлись. Мы сильно мешали "молодой семье с ребенком". А когда я тоже забеременела - стало только хуже.

Я рассказываю об этом в прошлом времени, потому, что я закрыла этот эпизод. Этот жуткий эпизод моей жизни. Нет. Не совсем жуткий. Есть в нем один яркий момент. За который я благодарна судьбе и Богу.

У меня родился сын. С белокурыми волосами, кудрявый, голубоглазый, он был так похож на отца. Хорошенький, как херувимчик. Такой маленький и беззащитный. Он так нуждался в моей любви и заботе. Ребенок, в котором я души не чаяла. Это было единственное, настолько близкое мне существо, что я молилась на него. Я целовала его, пухлые щеки, ножки, попку... Я так над ним тряслась, что даже муж ревновать начал. Это было глупо... Хотя, может, и нет...

Мне было двадцать два года. Это много. И так мало. Какой же наивной я была тогда. Не возраст делает людей умнее. Не возраст, а жизненный опыт. А попросту говоря, жизнь. Она нас учит. Учит сурово, жестоко, беспощадно. И чем жестче она бьет нас, тем мы становимся мудрее.

Мать квартиру разменивать нам с сестрой категорически запретила, аргументируя тем, что нас обманут, обворуют, и мы все окажемся на улице. Но, тем не менее, устраивала практически каждый день скандалы, причем один грандиознее другого. После каждого такого сольного выступления меня трясло крупной дрожью, и я молила лишь об одном: чтобы мой ребенок все таки родился живым и здоровым. Хотелось убежать куда-нибудь подальше, но в том-то и дело, что бежать было некуда. Родители мужа меня невзлюбили, и к ним переезжать я даже в мыслях не держала.

Никита родился на две недели раньше положенного срока. Но все обошлось, и я, прижимая к груди драгоценный кулечек, вернулась из больницы домой. Хотя, можно ли называть это домом? Какая, впрочем, разница. Другого все равно у меня не было.

После рождения нашего с Павлом сына двумя семьями стало жить совсем невыносимо. Квартиру все-таки разменяли, наскребли по сусекам еще денег, набрали долгов, и мы с мужем стали обладатели своей собственной жилплощади. Хоть и маленькой, но своей.

Вот тогда я в очередной раз решила, что врут все люди - счастье есть. У меня свой домашний очаг, муж и крохотный сынишка, мой самый любимый Никитка. И опять я ошиблась. В который раз. Может, правы мужики, когда говорят, что все бабы дуры?

Глава 2.

Павлик.

Нужда, голод настает;

Стрекоза уж не поет:

И кому же в ум пойдет

На желудок петь голодный!

Злой тоской удручена,

К Муравью ползет она:

"Не оставь меня, кум милой!..."

Крылов.

Большинство мужчин никогда не вырастают, даже на закате жизни оставаясь в душе маленькими мальчиками. Им не нужна жена. Им нужна мама, которая будет любить, ласкать их, ухаживать и лелеять. Потакать всем капризам, поддерживать увлечения и лишь слегка бранить за шалости, придерживаясь стереотипа любой матери: "Чтобы он не натворил, он - мой ребенок, и я люблю его таким, какой он есть".

У нас было все: квартира - пусть недостаточно просторная, но своя; машина - пусть недорогая, но наши родители в свое время могли лишь мечтать о собственном средстве передвижения, и наш маленький сынуля, похожий на ангелочка.

Но даже это не смогло заставить Павла почувствовать себя мужем, отцом, главой семейства, ответственным за судьбу жены и ребенка. Он продолжал гулять, как холостой парень: компании, бесконечные друзья, выпивка. Зачастую возвращался в середине ночи в животном состоянии, а потом полдня мучился от похмелья. А я работала, работала, работала...

Однажды, возвращаясь поздно вечером из командировки, я увидела Никитку на краю глубокого котлована. Ремонт труб проводился в обычном порядке: разрыть, оставить на недельку, потом кое-как починить и закидать землицей. С верха насыпи, на которой стоял ребенок, до этих самых пресловутых труб лететь было метра три. Со слезами я схватила сынишку и прижала к груди, благословляя небо, что все обошлось. Мужа я нашла неподалеку в гаражах, открывающего бутылку портвейна в обществе праздных и пьяных мужиков.

Никитка болел. А меня вызвали на работу. Пришлось оставить его с отцом, который работал по сменам. Наварив с вечера борща, я отправилась в офис и погрузилась в обычную рутину из бумаг, факсов, телефонных звонков и споров с начальством. По возвращению домой меня поразил устойчивый запах гари, который я ясно ощутила еще при входе. Позже, я узнала, в чем дело.

К мужу пришли друзья. Они распили бутылку, и Павел, поставив на плиту разогревать суп для сына, сладко заснул на диване. Бог, видимо, хранил моего ребенка. Ни плачь, ни крики Никитки не разбудили его папу. Даже вопли соседей и их настойчивые звонки в дверь не пробудили пьяного отца. Одна из соседок вспомнила номер бабушки. Она и догадалась вызвать пожарников. Те приехали оперативно. Им, не удалось спасти борщ, но ребенка и мужа от удушения гарью и смерти в огне уже занимавшихся занавесок они избавили.

Скажете, сколько можно терпеть такое? Женщины вообще очень терпеливые существа. Сколько всего они терпят. Высокие каблуки и узкая неудобная одежда - это мелочи жизни. Нападки и хамство агрессивного и жадного начальника-самодура, злобной стервы - начальницы, страдающей от хронического недо .. (ну, вы поняли), свекровь и золовку, засранца-кота, любителя нагадить у двери, но такого любимого ребенком или какую-нибудь зверушку, которую все домашние обожают, но ухаживать за ней никто не хочет. А дома - дрыхнущего на диване мужа, "уставшего" после работы и издающего амбре из смеси запахов пота, алкоголя и прочих, застоявшихся с рабочего дня (или бензина, или краски, или ка... - ну у кого как, в зависимости от рода деятельности). А боли в пояснице и опухшие лицо и конечности во время беременности, а боли при родах... Ну, да ладно. Тут можно перечислять до второго пришествия.

Это я в лирику опять ударилась. Вернемся к нашим баранам. Точнее к барану. Итак, любому терпению приходит конец. Отчетный период. Пришлось задержаться на работе допоздна. Телефонный звонок. Моя мама ревет в трубку. Она зашла к нам вечером, но дверь никто не открывал. В квартире были слышны крики и плачь ребенка. Ни трель звонка, ни стук не вызывали никакой ответной реакции. Мама уже по привычке вызвала пожарных. К слову - квартира находилась на пятом этаже. Бравые ребята, разбив окно, обнаружили в квартире заплаканного мокрого ребенка. Никитке было четыре года. Он опрокинул на себя чайник с плиты в попытке напиться. Благодарение Господу, вода в чайнике оказалась холодной. Павлик валялся на полу посреди комнаты сладко дыхнувший в пьяном угаре, не обращая внимания на шум.

Вот тут-то мое терпение лопнуло окончательно, и я на следующий день покидала вещи мужа в сумку и помахала ему ручкой. Сил ругаться и что-то объяснять, уже не было. Да и зачем?

Павлик гулял все лето. Ни денег на еду и одежду, ни игрушек, ни внимания сын и я от него так и не дождались. Соседи и знакомые с завидной регулярностью докладывали о его похождениях, но меня это не трогало. Если какие-то чувства и были, то все перегорело. На самом деле мы любим не того человека, который есть, а того, кого придумали мы сами. Да и вообще, возможно ли узнать мужчину, пока не начнутся первые трудности? Семейные будни и бытовые проблемы смывают золотое напыление наших грез, раскладывают все по полочкам, выворачивают наизнанку. Сразу становиться понятно "ху из ху". Особенно с рождением ребенка. Сможет ли человек быстро перестроиться с заботы о себе любимом на заботу об этом беспомощном, требующем любви и ласки маленьком человечке? Некоторым для этого не хватает многих лет, а то и всей жизни.

Самоотверженность и самоотречение свойственны лишь женщинам. Они, в отличие от мужчин, способны понимать, любить, прощать. Способны отдавать всю себя до последней капли крови, до последней частички души любимым и близким людям, и, тем более, своим детям. Мужчины же с рождения и на протяжении всей своей жизни остаются эгоистами, чувствующими себя центром вселенной, которых все должны любить просто за то, что они есть, заботиться и оберегать, добиваться их внимания и сгорать от счастья, получив его.

Об этом и пойдет речь в дальнейшем, а пока вернусь, пожалуй, к моему коз... Хорошо, рога я ему тогда наставить так и не успела. Хотя, надо было бы. У некоторых мужчин голова самопроизвольно начинает чесаться, что обуславливается их поведением. Не стоит осуждать женщин, пока как следует не познакомишься с их второй половинкой.

В начале осени муженек вернулся с повинной и с видом побитой собаки. Не знаю, зачем я его тогда пустила обратно. Может, на меня так подействовали слезы ребенка и крики: "Папа, папа!". Материнское сердце дрогнуло, и я решила дать мужу второй шанс. Ладно, признаюсь, Павлика тоже стало жалко. Голодный, без копейки денег в карманах, в грязной мятой одежде, с жалобными глазами бродячего песика он невольно вызывал сострадание. Неважно. Вскоре я поняла, что зря это сделала. Обзывала себя вафлей, тряпкой, желейной субстанцией и просто дурой. Но было уже поздно. Потому что случилось то, что случилось.

Глава 3.

Попрыгунья стрекоза.

"До того ль, голубчик, было?

В мягких муравах у нас

Песни, резвость всякий час,

Так, что голову вскружило".-

"А, так ты..." - "Я без души

Лето целое всё пела".-

"Ты всё пела? это дело:

Так поди же, попляши!"

Крылов.

Я пришла с работы. Моя мама гуляла с Никиткой, забрав его из садика. Муж сладко спал на своем обычном месте, издавая свой обычный запах. Надрывно звонил его телефон. Я посмотрела на дисплей. Ну, интересно же, кто там такой упорный. Высвечивалось "Лена". А это еще интересней. Решила ответить.

- Привет.

- Кто это? - удивленный голос в трубке.

- У меня тот же вопрос.

- Позовите Пашу.

- Паша спит. Ему что-то передать?

- Да. Что звонила Лена. Пусть мне перезвонит.

Когда муж проснулся, я сообщила о звонке Лены. Глядя на его красную растерянную физиономию, когда спросила, кто она такая, я все поняла.

- Ладно. Не напрягайся. И так все ясно.

Тогда Павлик начал оправдываться, причем весьма странно. Он познакомился с ней практически сразу после того, как я его выгнала. Так что, я сама же и виновата. Теперь же, конечно, у них все кончено. Он рассказывал о том, какая она некрасивая, включая описания определенных интимных частей тела. Я имела в виду грудь и задницу, а вы о чем подумали? Из гадких подробностей следовало, что эта дама отличается полным их отсутствием, как таковых, зато имеет в наличии буйную растительность по всему кожному покрову. Короче, страшная, как жизнь в тундре. Ну, и все в том же духе. И как вывод: мне в подметки не годится. Ну, в этом-то я даже ничуточки не сомневалась. Вернее, была уверена, что фотомодели на него точно не позарятся.

Я ревновала? Нет. Скорее стало как-то мерзко на душе. И еще очень-очень обидно. Всеобщее мнение, что у мужчин бывают угрызения совести, исходит из смелого предположения, что у мужчин вообще есть совесть. Тогда я поняла, что обида терзает сердце гораздо больнее, чем ревность. Ранит, вгрызается в душу жестоко и глубоко. Дрожат губы, слезы непроизвольно катятся из глаз, и от этого становиться только хуже. Потому что отлично сознаешь, что он не стоит этих твоих слез. И вдруг становиться как-то страшно от понимания того, что ты по собственной глупости связала свою жизнь с этим ничтожеством, которое является отцом твоего ребенка. Страшно осмысления того, что ты проведешь с ним всю жизнь и будешь встречать старость.

Отвратительное чувство ужаса, гадливости и разочарования, а также, странное дело, жалости к себе охватило меня тогда. Опять меня предали. И не только меня, но и ни в чем неповинное дитя. За что? Почему? Все это было нелепым, бессмысленным и глубоко несправедливым.

Сейчас я еще не знала, что самое ужасное еще впереди. Некоторое время спустя в наш дом пришли бандиты.

Невысокий полноватый мужчина с печатью разврата на грубом жестоком лице представился Леханом. Он доходчиво объяснил мне, потрясая распиской за подписью Павла, что мой муж задолжал им огромную (по моим меркам) сумму денег. Озвучивать которую не имеет смысла. Достаточно сказать, что у меня таких денег просто не было, да и быть не могло. А где взять их - я даже не представляла. Далее последовали угрозы, что нашу машину обольют бензином и подожгут, что я найду изуродованный труп своего мужа на помойке, которая находилась в пятнадцати километрах от города. К тому времени я была уже даже счастлива увидеть этот самый труп в обозначенном месте. Муж сначала сидел и молчал, уставившись в пол. Затем рассказал, что у него этих денег нет. Он занимал их у бандюгов не для себя, а для своего "друга", которому тут же и отдал всю сумму. Друзей, скажем прямо, у Павла не было. Одни собутыльники и знакомые, с которыми он весело проводил время "устав" от семьи. Этот самый "друг" впоследствии так и не нашелся, благополучно исчезнув из поля зрения моего мужа вместе с капиталом, о котором идет речь. Я не могла постичь, как я могла связать свою жизнь с этим недоумком из чукотского стойбища.

Но как я могла предположить тогда, когда мы были еще совсем юны и беззаботны, что семейная жизнь с ним будет такой? Мне казалось, что я хорошо знаю его, но как же сильно я ошибалась. А сейчас, как там говориться? Поближе узнаешь - подальше пошлешь.

Я вышла на балкон. Во дворе гуляла моя мама с Никиткой. На обочине стояла шикарная иномарка. Из нее вышел Лехан. Он долго беседовал о чем-то с моей мамой, потрепал по волосам ребенка, а затем поднял голову вверх и, встретившись со мной взглядом, ухмыльнулся мерзкой такой улыбочкой. Никогда мне еще не было так страшно. Жутко до дрожи в коленях и стужи внутри. Вот тут я и сломалась.

Я продала машину, но за нее заплатили копейки. Тогда я продала квартиру и расплатилась-таки с бандитами. Подала на развод и переехала вместе с сыном жить к своей маме, которая обитала вместе со старой бабушкой в маленькой двухкомнатной квартирке. Ни звонки свекрови, ни уговоры мамы, смысл которых заключался в том, что все в жизни бывает, что без мужа одной с ребенком мне будет еще тяжелее, не помогли. Некоторые вещи просто нельзя простить. А жить с человеком, которого ненавидишь, презираешь, один вид которого вызывает острый приступ тошноты, конечно же, не стоит. Меняются времена, меняются обстоятельства, но люди не меняются. Не меняются никогда.

Сказать, что мне было плохо, значит не сказать ничего. Моя жизнь накрылась алкогольными парами и клубами табачного дыма. На работу я приходила с красными глазами и больной головой, терзаемая тошнотой и слабостью. Пребывая в коматозном состоянии, часто отпрашивалась, не способная даже ни о чем думать, не то, что работать. Моя жизнь стремительно катилась под откос. И не было никакого желания что-либо делать, чтобы остановить этот поезд из обиды, отчаянья, боли и беспросветности. Люди как скрипки: когда рвется последняя струна, становишься деревом.

Это был транс, это была полная потеря связи с реальностью, когда я плавала в тумане. Вернуть бы эти впустую прожитые, израсходованные на никчемную жизнь дни, лишенные чувств, эмоций, красок, покрытые серой пеленой, когда душа моя очерствела, поросла коркой, разучилась любить, когда тоска и депрессия затмевали от меня яркие цвета моей собственной жизни... Когда я влачила себя изо дня в день, просыпаясь по утрам с тупым разочарованием и желанием, чтобы этот ожидающий меня пустой день не начинался. Разочаровывалась я, просыпаясь, потому что сны были ярче моей реальности, были светлее того, что я видела в действительности... Я снова мчалась с Арсеном на мотоцикле в той самой счастливой жизни, которая не состоялась.

Старую бабушку и маму раздражали крики и шум, который производил в их доме шустрый Никитка. Сначала пошли упреки в моей непутевости, из которых следовало, что я одна во всем виновата. А я и не возражала. Мы сами строим свою жизнь, и если что-то идет не так, значит, именно мы сами когда-то ошиблись, где-то и как-то неправильно поступили и теперь пожинаем плоды своей оплошности. Но моя безропотность только подстегивала их злобу. Упреки перешли в скандалы, и жизнь стала совсем невыносимой.

Я стремительно падала в глубокий темный колодец, и все, что еще заставляло цепляться меня за его края - это осознание того, что я так нужна Никитке. Однажды он подошел, забрался ко мне на колени и так пронзительно посмотрел в глаза, что меня как будто кипятком ошпарили. Неужели для того, чтобы ожить после многомесячной летаргии, мне нужен был этот взгляд, чистый светлый взгляд моего малыша? Что же я делаю? Что он будет делать без меня? Я не вправе оставлять его сиротой при живой матери. Я должна справиться, ради него.

К счастью, слабость была недолгой. В одну тяжелую бессонную ночь я дошла до пределов отчаяния, но очень скоро на смену ему явилась холодная бесстрашная решимость, и я почувствовала, что готова очертя голову ринуться в бой. Безумный гнев бушевал в сердце, оказавшись живительным лекарством, ибо благодаря ему разогревалась кровь, а тело наливалось силой.

И тут я поняла, что уже сто лет никого не люблю, даже саму себя. А бывшего мужа просто ненавижу. Нелюбовь - это всего лишь вежливая отстраненность, тогда как ненависть - чувство активное, провоцирующее на действие. Я должна ему, всем и, прежде всего, себе доказать, что гнусь, но не ломаюсь. И все у меня будет хорошо. Обязательно.

И тогда постепенно я стала выбираться из мрачной пустоты, в которой пребывала все последние месяцы. Появилось желание жить и бороться. Я не позволю этой жестокой суке-судьбе уничтожить меня, втоптать в грязь, сравнять с землей.

И вот тогда появился он - тот, который когда-то перевернул всю мою жизнь, все мое сознание. Разбил сердце, бередил душу. Он явился спустя пять лет, чтобы перевернуть ее снова. В смысле, и сердце, и душу, и жизнь.

Глава 4.

Арсений.

Уйду по-утру босиком,

По свежей солнечной росе,

И не жалея ни о чем,

Забуду с радостью про всех.

И зашумит по-утру дождь,

И захлебнусь от счастья я,

И сядет бабочка на нос,

И запоет душа моя.

Мне хорошо в моей траве,

Наедине с моим дождем.

Когда нет мыслей в голове,

Я не жалею ни о чем.

Как же я ненавижу командировки. Проснувшись (или не проснувшись) в пять утра, для того чтобы успеть обновить фасад к шести, я чувствовала себя до того несчастной, что даже расплакаться хотелось. Горько так, навзрыд. Как плачут обиженные дети. Только я была уже взрослой женщиной и понимала, что меня вряд ли кто пожалеет.

Со вздохом я отошла от зеркала. Оно показывало фильм под названием "Утро в китайской деревне". И поплелась на остановку, где меня должен был подобрать директор на своем блистательном автомобиле.

К тому времени я поступила учиться заочно на юридический и устроилась работать в небольшую, но успешную фирму в своем городке.

Мой директор (назовем его А.С.) - молодой импозантный мужчина с приятным характером. Вот только есть у него один недостаток - он женат. Я знала, что он мне симпатизирует, но отбивать чужого мужчину: нет, до такого я опускаться не намерена. Помимо жены у него также имелся ребенок. А на чужих костях, счастья, как известно, не построишь.

Ну, это опять лирическое отступление, а далее про командировку.

В сии малоприятные для меня поездки в город (не люблю зацикливаться на географии, по сему обозначу его как Яр) я моталась минимум пару раз в месяц. Компания всегда была разная, но условия схожие. Нормально поесть мало когда удавалось, приходилось в основном ограничиваться перекусами в виде пирожков, мороженного, шоколадок. Спасибо моему молодому организму и крепкому желудку - они пока не подводили. Про затекшую от трехчасовой езды шею, ноющую поясницу, слипающиеся глаза и прочие "удовольствия", пожалуй, пропустим.

А.С. высадил меня у здания, условно именуемого мной "пентагоном" для выполнения моих непосредственных должностных обязанностей, а сам свалил по своим директорским делам. Проносившись по этажам полдня, как сайгак по пустыне, с высунутым языком и испариной во всех местах я, наконец, завершила свое задание, уладила все рабочие проблемы и скользкие моменты. Вызвонив директора, узнала, что могла бы и не торопиться. Короче, ближайшие часа три я была свободна, как птица в полете.

Наступил как раз один из тех стоп-кадров, когда можно как следует расслабиться и уделить время себе любимой, к чему я совершенно не привыкла. Потому решила начать с ублажения своего многострадального желудка, и забралась в ближайшее кафе.

Кафе рядом с пентагоном было просто потрясным. Там продавались вкуснейшие пирожные и не менее вкусное кофе. Затарившись тем и другим, я заняла свободный столик и наслаждалась жизнью.

Внезапно моя нирвана была бесцеремонно прервана. За мой столик, как раз напротив меня, плюхнулся молодой мужчина. Сердито воззрившись на него, я чуть было не подавилась пирожком. Немного похлопав глазами, я решила, что много работать вредно для здоровья. Как в той поговорке. От работы дохнут кони, ну а я - бессмертный пони. Может, конечно, и бессмертный, но явно уже больной. У меня, несомненно, начались визуальные галлюцинации, потому как передо мной сидел Арсен своей собственной неподражаемой персоной.

Даже спустя несколько лет я не могла его не узнать. Он влился в мою кровь, въелся в плоть, оставил отпечаток в душе. Все такой же невероятно красивый, чертовски соблазнительный, но... Совсем другой. Если видишь в стенке руки - не волнуйся: это глюки. Точно глюки... Это не мог быть он.

Подсевший ко мне мужчина был упакован в дорогой летний костюм кремового цвета. Его белоснежная рубашка из тончайшего материала была куплена не в ближайшем универмаге. Это было понятно даже дилетанту. Прическа идеальна: волосок к волоску. На ухоженных руках - дорогие часы и кольца. Обручального, однако, не было.

Мне даже стало неудобно за свой хлопковый белый сарафанчик в мелкий цветочек. Но моя одежда соответствует моей зарплате. Да еще и ребенка на что-то кормить надо. А вот он сколько школ успел покрасить, чтобы так прибарахлиться?

- Лелька, это ты? - это был его голос, такой далекий и такой близкий.

- Арсен? - я продолжала глупо хлопать глазами.

- Значит ты..., - констатировал он факт. - А ты почти не изменилась...

- Зато ты очень изменился, - ядовито процедила, наконец, придя в себя.

Арсен рассмеялся, отчего я чуть не подпрыгнула на стуле. Он еще и ржет, как конь. Чего же тут смешного? Он бросил меня. Поматросил и бросил. А теперь хахалится с довольной мордой. Захотелось выцарапать ему карие очи.

- Лель, это была шутка. Ты помнишь Азара? Он мой друг и деловой партнер. Мы вместе строим бизнес. Тогда мы сильно напились на одной вечеринке и поспорили. Он утверждал, что простым работникам живется проще, а они вечно чем-то недовольны. Рабочие на его заводе в то время устроили забастовку с требованием повысить зарплаты. Я предложил пойти на уступки. С моей точки зрения было проще немного потратиться, чем обучать новых людей. Азар был со мной не согласен. Ну, мы и решили наняться куда-нибудь, где нас никто не знает, простыми работниками. Проверить, кто дольше продержится в этом новом для нас обоих амплуа. Кто первый не выдержит, тот и проспорил.

- Значит, для тебя это все была только шутка? - прошептала я, окончательно ошалевшая, вовсе не разделяя его радостного настроения.

Арсен протянул руку и накрыл своей ладонью мою.

- Лика, я не думал, что ты воспримешь все так серьезно. Ты была очень молода. У тебя были летние каникулы, и ты должна была вскоре уезжать в свой город продолжать образование. Не собиралась же ты замуж в восемнадцать лет за простого деревенского парня, который красит заборы? Я решил, что для тебя это такое же приятное летнее приключение, как и для меня. У меня, правда, никогда еще не было такого замечательного отпуска. Мне было очень хорошо с тобой. Веришь?

- Да.., - я сглотнула слезы. - Мне тоже... С тобой...

Как все, оказывается, просто. Всего лишь, летнее приключение. Ему просто было хорошо со мной. И все. Для него. А я оставила в тех жарких солнечных днях свое разбитое сердце, свои надежды и мечты. Но, он же не знает, какую рану нанес мне. Я никогда не говорила ему, что люблю. Зачем? Мне думалось, что и так все ясно. Мужчины, как люди с другой планеты. Им вовсе не понятно то, что так очевидно нам. И мыслят они совершенно иначе.

Не стоит, конечно, обвинять его в своих последующих бедах. Тут я сама виновата. С замужеством поторопилась, пытаясь затереть душевную боль. Выбрала не того человека. Это моя ошибка. Не его. А он намеренно никогда не причинял мне страданий.

Тепло от его ладони вливалось мне под кожу и распространяясь по всему телу, согревая и растапливая лед в измученном и застывшем сердце. Воспоминания нахлынули на меня жаркой удушающей волной. Я, словно, вернулась в то лето, самое прекрасное лето в моей жизни. И это, действительно, был Арсен. Мой Арсен. Некогда такой любимый и близкий. Но сейчас какой-то другой. Этого Арсена я не знаю. В этом человеке было что-то чужое, не такое, неправильное... Мужчина видимо заметил, как часто я дышала, облизывая пересохшие губы. Мои пальцы дрожали в его руке.

- Слушай, я проведу здесь еще два дня. Останешься со мной? - зачем-то предложил он.

- И как тебя на самом деле зовут? - спросила, чтобы отвлечь его внимание, и дать себе возможность подумать.

- Арсений. Сеней меня зовет только моя мама. Друзья зовут меня Арсен, - он улыбался мне такой обаятельной подкупающей улыбкой, что я так уже привычно начала таять.

Остаться с ним? На два дня? Да я была готова - на всю жизнь. Причем, готова уже давно. Вот только всю жизнь пока мне не предлагают. Значит, будем брать, что дают. На два дня вернуться в прошлое, в те самые счастливые беззаботные дни - это тоже много. Вообразить, что и не было тех нескольких кошмарных лет моего отвратительного брака, которые превратили меня из романтичной восторженной особы в разведенную затюканную жизнью одинокую женщину с дитем.

Был вечер пятницы, и я решила, что мой босс не сильно расстроится, узнав, что ему придется возвращаться без меня. Главное, чтобы до понедельника успела вернуться. Позвонив директору и предупредив маму, что задержусь в командировке, я попросила ее присмотреть за Никиткой.

И согласилась на предложение Арсена, греховное и соблазнительное. Так захотелось урвать у своей беспросветной жизни маленький кусочек счастья.

Это всего лишь на один вечер и одну ночь, оправдывала я себя. А потом снова вернусь к своей черной полосе, проскочив мимоходом эту узкую белую. Короче: "Приключения!" - радостно воскликнула жопа. "Жопа.." - обреченно прошептали приключения.

А счастье, оно действительно было. Посидев немного в уютном ресторанчике, мы долго гуляли по набережной, любуясь закатом. Он нежно прижимал меня к себе за талию, сладко целовал в губы. Шептал на ухо ласковые слова. Все было опять, как прежде. Все снова вернулось, как будто бы и не было тех нескольких ужасных лет расплаты за мою ошибку, глупую ошибку юности.

А потом мы как-то сразу ворвались в его номер. Вот именно ворвались, а не вошли.

Еще в лифте Арсений до боли сжимал мою руку, не набрасываясь на меня лишь потому, что там мы были не одни. В его темных глазах разгоралась жгучая страсть. Такая знакомая. И под этим самым взглядом я плавилась, сгорая от нетерпения. А тело трепетало, еще не позабыв, какое наслаждение испытывало в его объятьях. Отперев дверь номера, он приник к моим губам, сводя с ума. Все. Тормоза отказали. Мы срывали с друг друга одежду, также неистово и жадно целуясь. Страсть и желание полыхали раскаленной лавой в крови и плоти. И мы пили, поглощали друг друга так, точно это был последний день перед Апокалипсисом. От каждого его мощного глубокого проникновенного движения я взлетала в небеса, парила и умирала, пока не растворилась окончательно в безграничном наслаждении, ощущая на себе тяжесть его расслабленного разгоряченного тела.

Засыпая на его груди в блаженной истоме, не размыкая объятий, я вдруг подумала, что утром, когда проснусь, мне придется возвращаться в свой маленький личный ад. Но это будет завтра...

И утро наступило...

Арсений заказал завтрак в номер, и я, совсем расслабленная, пила кофе, не вставая с постели. Мужчина моих грез смотрел на меня и улыбался. Словно не мне, а каким-то своим мыслям. А мне же не давали покоя совсем другие думы: "Сейчас он скажет, что у него дела. Попросит уйти. И все. Вторая часть Марлезонского балета подошла к концу".

- Тебе, наверно, работать надо, - проведем разведку боем, - а я тут время твое отнимаю. Спасибо за завтрак... И вообще... Все было замечательно, но я, пожалуй, пойду...

Нужно в любых обстоятельствах сохранять чувство собственного достоинства. Я не собиралась ждать, когда он суетливо и смущенно начнет меня выпроваживать. Как, должно быть, делал со всеми своими девочками на одну ночь. А их, как и постоянных любовниц, по всей вероятности, у него было много. Красивый, богатый, успешный. Такие, как он, не привыкли себе отказывать в подобного рода удовольствиях. А я оказалась одной из многих в бесконечной череде мелькавших в его жизни женщин.

- Ты куда-то торопишься? - Арсен нахмурился.

- Нет, - ну надо же, даже что-то сконфузилась. Так строго он это произнес.

- Я так понял, ты не замужем, - Арсений выразительно посмотрел на мою руку, где могло бы быть обручальное кольцо. - У тебя есть кто-то?

- Нет... То есть да... То есть не совсем, - ну, вот. Запуталась.

- Не понял? - его бровь удивленно приподнялась. Он с прищуром смотрел на меня, явно ожидая пояснений.

Поимев мое тело, теперь он начал домогаться моей души.

- Я была замужем, - мой горестный вздох, казалось бы, должен был все объяснить, но Арсен продолжал вопросительно и пристально вглядываться, как будто у меня на лбу была написана вся моя незатейливо печальная эпопея.

Хорошо. Какая теперь разница. Тем более, что я для него ничего особенного не значу. Как он там сказал: "Приятное приключение"? И я рассказала ему всю невеселую историю моей жизни. Без эмоций. Скупо излагая факты. Ведь все давно отболело. Вот только, разве что, за сына обидно было. Очень. Возможно, не стоило. Слишком много личного, слишком много слабости и доверия. Но...

- И что, этот чудак так больше и не появлялся?

- Нет. Даже на ребенка денег не давал. Забыл, наверно. Просто вычеркнул нас из жизни. И все. Бандюги с него больше долг не требуют. Какие его проблемы?

Арсений удивленно рассмеялся.

- Не пойму, зачем ты за это быдло замуж подалась?

Я тяжко вздохнула. Спросил бы чего полегче...

- Он козлина редкостный, конечно, но кто же мог знать? Все женщины мечтают о семье, детях. И я - не индивидуалистка. Мои желания до смешного банальны.

- Прикольно. Ладно. А тебе хорошо платят на этой твоей работе?

Я назвала сумму. Арсен расхохотался. А я пробурчала:

- Знаешь, как говорят? Отдалась работе... Раньше думала, что за деньги, но посмотрела на зарплату и вижу - нет, по любви...

Он забрал у меня недопитый кофе и прилег рядом. Некоторое время задумчиво перебирал пряди моих волос, а потом предложил:

- Поехали со мной? От меня как раз секретарша сбежала. Платить буду намного больше. И квартиру от фирмы предоставлю. С садиком помогу. На ту зарплату, что я плачу, можно и няньку нанять. Что тебе здесь делать?

Признаться, я ждала от него несколько другого. Сама уже не знаю чего. Но не этого. Уж точно. Понятное дело, что он мне не только работу секретарши предлагает. Это меня никак не смущает. С мужем я вообще спала только чисто из альтруистических побуждений. И уже больше года как в монастыре жила. А тут такой мужчина!

Утонченные черты лица, манеры и сдержанность аристократа, тренированное тело. Большие внимательные карие глаза. И ресницы такие густые, длинные, как у девушки.

Ладно, признаюсь, есть и другие планы. Какой солдат не мечтает стать генералом. Особенно, когда реальный шанс предоставляется. Раз он не попросил меня сразу уйти, с собой позвал: может, я ему не так уж и безразлична? Может быть, получиться свести с ума, пленить, завоевать Арсена? Лучше него я никого не встречала. Красивый, умный, серьезный, обаятельный. Да что уже там. Просто очаровашка. Я вспоминала прошедшую ночь, и прежние чувства разгорались с новой силой. Он будет мой. Главное, быть поблизости. А там я обязательно что-нибудь придумаю. Нужно же с чего-то начинать. Возможно, я потом, как всегда, буду сожалеть о своем поспешном решении. Но как говориться, кто не рискует...

- Я согласна.

Арсений удалился по делам всего на пару часов, и остаток выходных мы провели вместе, гуляя по городу и валяясь в кровати гостиничного номера. В первый день недели я должна была уволиться с работы и собрать вещи. В утро вторника за мной и сыном должен был заехать начальник службы безопасности фирмы Арсена и отвезти нас на нашу новую квартиру.

Родственники, узнав о моих планах на будущее, отговаривать от них не стали. Даже кое-кто вздохнул с облегчением. Ну, понятно: баба с возу - кобыле легче. Короче, пожелали удачи и помахали ручкой. Да и Бог сними. Я верю: теперь у меня все будет хорошо. Все наладиться. Обязательно наладиться. За черной полосой всегда должна следовать белая.

И я наконец-то начну жить. Именно жить, а не существовать.

Глава 5.

Новая жизнь.

Но есть на свете ветер перемен,

Он прилетит, прогнав ветра измен,

Развеет он, когда придет пора,

Ветра разлук, обид ветра.

Слова песни.

И Арсений не обманул. Через пару дней за нами приехали. Я тогда, задумавшись, стояла у окна и увидела большой сверкающий внедорожник, припарковавшийся у нашего подъезда. Он произвел настоящий фурор, замутив тиной застоявшуюся воду в пруду. В нашем маленьком провинциальном городке такие машины - редкость. Бабушки на скамейке насторожились. Прокуратура рядом с ними отдыхает. Ну вот: я уеду, а они еще долго будут перемывать мне кости. По их мнению, в своей не сложившейся жизни виновата всегда женщина. Она и только она отвечает за развал семьи. Не смогла справиться с семейными проблемами. Такие же у всех бывают. Не смогла удержать мужа. А сейчас вот в разгул ударилась. Что ж, порадуюсь за них. Скучно им, бедненьким. Теперь бабулям еще, как минимум, на неделю темы для обсуждений хватит.

Из машины вышел высокий крепкий мужчина. Я как-то сразу поняла, что он - за нами, и бросилась открывать дверь. Сердце бешено заколотилось. Мне тяжело было решиться на этот шаг. Я отлично осознавала: назад дороги не будет. И ставила на кон все.

Начальник СБ Арсена был намного старше своего боса и, как-то, по-моему, жестче.

Спортивного телосложения (Ну, а какого еще? Должен же соответствовать должности), сильный, вернее, мощный. Про таких говорят: "Косая сажень в плечах". Правильные черты лица, черные слегка вьющиеся волосы. Пронзительные невероятно зеленые глаза, полные чувственные губы, высокий нахмуренный лоб, прорезанный двумя небольшими морщинками.

Эти глаза... Они меня зацепили. Словно током дернуло. Я так и застыла на месте, вцепившись в ручку двери, не отводя взора, словно, решила с ним в гляделки поиграть.

- Меня зовут Ризван, - представился мужчина приятным глубоким голосом. Краешки его губ мимолетно тронула усмешка, - меня за вами Арсений прислал.

И только тут я сообразила, что, попирая все законы вежливости, загораживаю собой дверной проем, застыв каменным истуканом, не пуская его внутрь. Вздрогнув, я стряхнула с себя наваждение, на себе испытав, что означает фраза "утонуть в глазах". Именно наваждение, потому что на меня какое-то отупение нашло, что ли. Стою, как соляной столб, и пялюсь на него. Наглость, просто свинство с моей стороны. Он же не зверушка из зоопарка, чтоб так его рассматривать. До этого считала себя человеком воспитанным....

- Походите, - мышиный писк, да и только. - Я сейчас сумки принесу.

Ризван, как истинный джентльмен, помог мне с вещами, устроил поудобней вместе с сыном в машине. Его корректное поведение, лаконичность и простота фраз понемногу меня успокаивали.

Мы покатили навстречу моей судьбе.

Сердце неровно тревожно трепыхалось в груди. Что ждет меня там? И что на меня нашло? Прусь куда-то в неизвестность, да еще и ребенка с собой тащу. Но что мне делать тут? Никаких перспектив, никаких проблесков ни в карьере, ни в личной жизни. Все нормальные мужики в нашем городе вымерли, словно мамонты. А те, что выжили, связаны брачными узами и находятся под неусыпным надзором своих жен, как редкие, нуждающиеся в особой заботе животные. Молодые, неженатые - у них такие же девушки есть, не обремененные проблемами и заботами о ребенке. И кому я тут нужна? Когда вдруг нечаянно негаданно под руку подвернулись такие красавцы (тут я покосилась на затылок начбеза), нужно ловить момент. Ну, хоть полюбуюсь, и то - хлеб. Приятно знать, что вот они есть: настоящие мужики на белом свете. Если любовь не сложится, так Арсений платить хорошо обещал. Может, хоть карьеру сделаю. Ну, что-то в это жизни у меня должно получиться?

Одно я знала наверняка: хуже уже не будет. Казалось, все, что могло произойти со мной плохого, уже произошло. Так что, бояться, вроде бы, было нечего. Как жаль, что мы не можем заглянуть в будущее.

Квартира, выделенная мне от фирмы, была просто чудесной. Нет. Вру. Обалденной, распрекрасной, шикарной, офигительной. Три большущие комнаты, огромная (по моим меркам) современная кухня. Просторная прихожая. Уютная лоджия. А чтобы в ванной комнате (именно в ванной комнате, а не в "ванной") находились сразу и душевая кабинка и ванная вместе: да об этом я только в книгах читала, да еще в глянцевых журналах на картинках видела.

А гостиная какая! Оконные проемы занимают большую часть стены. Светло даже в пасмурный день. А в ясный солнце заливает всю комнату, и сразу делается так хорошо тепло на душе. Мебель вся новая, в современном стиле, светлых тонов. Модный дизайн двух спален ошеломлял. Подвесной потолок одной из них был похож на звездное небо. Никитка сразу оставил ее за собой.

Придурочно улыбалась, я кружилась вместе с сыном по комнатам и понимала, что сорвала джек-пот. Наконец-то удача повернулась ко мне лицом, а не тем самым местом, которым светила до этого. Замечательная квартира, хорошая работа и красивый мужчина: чего еще можно просить у неба, если я и так уже на седьмом.

И зря сестра говорила, что у меня ветер в голове. Зато мысли всегда свежие. И мне уже начинало казаться, что все эти изматывающие годы были обычным кошмарным сном.

Первые несколько дней я обживалась и искала няню для сына. Вот уж не думала, что это настолько сложно. Но материнское сердце сжималось при одной только мысли о том, что придется оставлять ребенка с чужой мало знакомой женщиной. Поэтому к выбору я подошла со всей ответственностью. Возможно, даже через чур придиралась.

Татьяна мне приглянулась сразу. Она просто пленила меня своей откровенностью и добрыми лучистыми глазами. Большие и ясные - они сразу располагали к себе. Ну, никак не может человек с такими глазами быть хитрым и жестоким. А через что ей пришлось пройти... Все мои проблемы, по сравнению с ее, мне представлялись уже несущественными. Я даже прослезилась.

Тане, как она попросила, по-простецки, ее называть, было сорок два года. Дочь она родила поздно. Преподавая в престижной школе и подрабатывая частными уроками, она так увлеклась воспитанием и обучением чужих детей, что на личную жизнь времени не хватало. Но, волею судьбы, единственная и любимая дочка родилась инвалидом. Муж их обеих сразу бросил, не в силах нести это неподъемное бремя планиды.

После долгих обследований и мыканий по клиникам, диагностическим центрам и больницам врачи пришли к выводу, что все поправимо. Не настолько критично, чтобы отчаиваться. И со временем дочь Татьяны может выздороветь. Только на лечение нужны деньги. Большие деньги.

Вот Таня и зарабатывала, как могла. Сдала свою огромную квартиру в престижном районе. А сама с ребенком ютилась у своей матери-старушки в маленькой однокомнатной квартире, где сейчас и находилась ее дочка, пока она пыталась устроиться няней. В школах платили еще меньше. Накопив достаточную сумму, женщина надеялась отправить дочь в специализированную клинику.

Слушая рассказ бедной женщины про ее злую жизненную долю, думала: у меня ребенок здоровый - и это уже счастье. И не стоит горевать об этих животных, решила я, поминая отца своего сына, который не мог (или не хотел) жить по-человечески. А отец Татьяниной дочери? Хотя нет. Зря я обижаю зверюшек. Они-то, в отличие от людей, кормят и оберегают своих детенышей до тех пор, пока те сами не научатся самостоятельно добывать пищу и заботиться о себе. И если бы не Татьяна, то о своем бывшем муже, об этом козле в обличии мужчины я вообще бы не вспомнила.

Приступив к работе, я какое-то время пребывала в состоянии экстаза. Первый день вообще находилась в состоянии тихого культурного шока. О таком рабочем месте можно было только мечтать, как о чем-то несбыточном.

Приемная директора, моего вожделенного Арсенчика, в которой мне предстояло обитать, напоминала приемную короля. Просторное светлое помещение с дорогущей мебелью. И очереди на ковер... И я, как единственный их шанс получить доступ к телу. Впрочем, это тело волновало в большей степени меня. А у них, понятное дело, были совсем иные заботы.

Конец рабочего дня, и я, прокравшись в святую святых - директорский кабинет, заперев на всякий случай за собой дверь, хитро улыбаясь, подошла к Арсену. Тут же оказалась в сильных объятиях и была водружена на стол. Стоит ли говорить, что от такой его реакции на мою персону я просто балдела. Ну, какая женщина не плавится от счастья, ощущая себя красивой и желанной, способной завести мужчину с пол-оборота? Эта мысль жгла изнутри, а руки и губы Арсена - снаружи. И как тут было не растаять, подобно сливочному маслу на сковородке?

Его рот впивался в мой, в мою шею, плечи, груди. Сильно, до боли, которая еще больше подстегивала мучительное желание и нетерпение. Со стоном я обхватила его ногами, плотнее притягивая к себе. Мужчина зарычал, поспешно рывком избавляя меня от дорогого белья, демонстрируя не менее сумасшедшее влечение. И это, действительно, было безумием. Совсем как тем летом, когда мы познакомились. Чудилось, как будто все возвращается. Как будто, и не было ничего. Не было и нет. Только мы. И океан чувственности.

Позже, собирая с пола разлетевшиеся в порыве нашей необузданной страсти бумаги и ручки, скрепки вперемешку с одеждой, немного отрезвев, я раздумывала, долго ли будет продолжаться эта наша "кабинетная" любовь. Арсений никак не пытался перевести свою тайную страсть в несколько иное, легальное русло. Его, похоже, все устраивало. Но вот я, засыпая в одиночестве в холодной постели, мечтала о чуточку большем. Но все мои попытки выяснить отношения пресекались на корню. Вот и сейчас...

- Арсен, я...

Его губы на моей шее, и стопка только что собранных документов разлетелась по своим прежним местам...

Арсений стремительным шагом вышел из своего кабинета и, выдернув меня из-за стола перед лицом всей очереди желающих порешать рабочие вопросы, потащил за собой вниз по лестнице. "Лед тронулся, господа присяжные-заседатели", - процитировала я про себя.

Он действительно тронулся. Эту ночь, после вечера в элитном клубе, мы провели в его доме. Первый раз за все время он пригласил меня к себе. Словно, в святую святых. В свой дом, в свою спальню. При этом он упомянул, что в исключительно редких случаях приводит женщин в свое жилище. Значит, я тот самый редкий случай. Он, кажется, и в правду серьезно ко мне относится. Меня затопило счастье. И я едва не задохнулась от него, еще не в состоянии полностью поверить, что это происходит на самом деле, а не в моих мечтах. Но чего-то, казалось, все же не хватало...

Чего? Признаний? Разговоров о чувствах и отношениях? Мне не нужно было этого. Я боялась все испортить. Нам хорошо было вместе. Так зачем что-то выяснять? Я уже один раз поторопилась все выяснить. Стремилась к полноценным правильным отношениям. В итоге вышла замуж. Но не за того... Поспешила, не дождалась...

Возможно, Арсений прав. И постель - это не то, из-за чего люди должны связывать свои судьбы. Для этого нужны чувства. А они у него есть? На этот самый вопрос уж точно, однозначно ответить не могла. Надо быть телепатом, чтобы знать, что творится в голове у другого человека. А я им не была. Поэтому...

Если любит, решила я, то скажет сам. Без поторапливаний и понуканий. Не буду клянчить. Ну, или пусть сделает что-то... Я не знаю. Но форсировать события не буду. Только дурак наступает на одни и те же грабли дважды, повторяла себе.

Так прошло полгода. Ровно, стабильно, однообразно. Однако, отношения выяснять все же пришлось. Но не с Арсеном...

Утро субботы. В дверь настойчиво кто-то звонит. В этот день мы собирались с Арсением в аквапарк. Все втроем - с Никиткой. Накануне я долго раздумывала и пришла к выводу, что Арсену, вероятно, нужно было бы привыкнуть к тому, что он - не единственный мужчина в моей жизни. Но не так же рано. Прямо с самого утра... Это после вчерашнего вечера в клубе в кругу его друзей и последующей ночи. Только под утро я попросила мужчину отвезти меня в мою квартиру. Совесть замучила. Нужно было Татьяну отпустить. У нее тоже ребенок. И никакие деньги не заменят ей улыбки ее дочери.

Накинув халат и, по пути пытаясь разлепить глаза, я бормотала:

- Какого...., - далее перечислять не буду.

В данном случае если и находятся какие-то слова, то все нецензурные.

Я яростно распахнула дверь. На пороге стоял... мой бывший муж Павел собственной ненавистной персоной. Подавившись последним витиеватым изыском своего словарного запаса, я воззрилась на это недоразумение и явную ошибку природы.

- Ты... Почему... зачем... где... надо... - это все, что родил мой не проснувшийся мозг.

- Хорошо, я смотрю, устроилась, - перебило меня недоразумение развязанным тоном, оглядывая жадным взглядом мои казенные хоромы.

- Квартирку, значит, нашу продала. Сама пристроилась, как сыр в масле... а я, можно сказать, бомжую.

- Ну, если квартиру своей матери ты называешь бомжатником, то, видимо, я все же была отличной хозяйкой. Но это претензии не ко мне... Те че надо?

- Половину стоимости нашей квартиры...

Я задохнулась от такой бессовестной борзости, секундой позже услышав голосок проснувшегося Никитки, дернулась, но быстро вернула самообладание. Выяснять отношения при ребенке очень уж не хотелось. Сын едва пришел в себя после развода, потери собственного дома и переезда в чужой город. И стал потихонечку забывать про своего непутевого папашу, окруженный любовью и заботой. Да и наше материальное положение стало ощутимо лучше. Что также играло не последнюю роль в его реабилитации. Я могла теперь позволить себе вкусную разнообразную еду, одежду и игрушки, походы в цирк, кино, театр и прочие развлекательные мероприятия, которые, конечно же, тоже стоили денег. Никите было хорошо и без отца. Горькая обида незаслуженно брошенного оставленного ребенка постепенно утихала.

- Да пошел ты..., - придумыванием куда, утруждаться не стала: направление следования зависит от фантазии пославшего и посылаемого.

Я захлопнула дверь, едва не припечатав наглую рожу своего "бывшего", в целях не травмировать психику чада. Ну, как можно объяснить малышу, что его папка - козел? Козлик, в понимании ребенка, это такое милое и умное существо, которое умеет считать до десяти. Зачем так рано менять стереотипы...

Немного поразмыслив, так, на всякий случай (а они, как известно, бывают разными), я нажала кнопку вызова охраны. И правильно сделала, потому что "бывший", по видимому, решил дожидаться нас у порога, предполагая, что рано или поздно, а мне придется высунуться наружу.

Ждать пришлось недолго. Служба безопасности Арсения работала четко и оперативно. Прислушиваясь к шуму за дверью, краем глаза следя за поглощением кашки Никиткой, я облегченно выдохнула. Надеюсь, люди из службы безопасности отбили охоту у Павлика клянчить у меня деньги.

От звонка в дверь я подпрыгнула. В монитор крупным планом на меня строго смотрели глаза цвета августовской листвы.

- Ризван? - зачем-то спросила, открыв, хотя на память не жалуюсь.

Он так чарующе и как-то непонятно улыбнулся, что я оцепенела. Окинул меня неторопливым инспектирующим взором с ног до головы. Такой завораживающий проникновенный взгляд, необычный и поглощающий. Как будто, и одежды вовсе на мне не было. Обнажая тело и душу. Я так и застыла с приоткрытым ртом. Опять, как всегда при его появлении. "Нет, от этой дурной привычки нужно избавляться", - трепыхалась в голове тусклая мысль.

- Риз, - уточнил мужчина. - Я вопрос решил. Он тебя больше не побеспокоит.

Его тон мог заставить любого почувствовать себя букашкой. Словно, он не на службе у короля, а сам король. Он продолжал разглядывать меня, как статую на постаменте. Как какой-то экспонат музейный. Вот тут я разозлилась и ожила.

- Нравлюсь? - поинтересовалась ядовито и мстительно, желая поставить его на место.

А кто он такой, чтобы сканировать меня подобным образом? Словно, я на рентгене, и мне сейчас поставят диагноз.

- Да, - столь откровенно выбивающий ответ после предыдущих событий довел меня до нокдауна.

Я шумно захлопнула рот и судорожно сглотнула. Честность - это, конечно, хорошо. Но как прикажете на такое реагировать? Я - любовница его босса. И Ризу об этом прекрасно известно. Признаваться в своем увлечении мной - да это просто хамство с его стороны. И опасное хамство... А если я Арсену нажалуюсь? Наверное, он был убежден, что я этого не сделаю. И в этом был прав. Не сделаю. Конечно, очень бы хотелось вызвать ревность Арсения. Проверить: насколько он мной дорожит. Но вот в результате я была не уверена. Да и подставлять Ризвана почему-то очень не хотелось. От этих умозаключений, мимолетно пролетевших в моих мыслях, еще больше расстроилась.

- И че? - единственный вопрос, пришедший мне в голову, который, обычно, в русском языке должен являться заключительным.

Я задала его, посчитав про себя до девяти. Так что это еще не нокаут, а ответный удар. Сдачу, однако, получила. В виде заливистого смеха и его спины, удаляющейся по направлению к лифту.

- Смеется тот, кто смеется последним, - прошипела я в эту самую спину, подумав про себя: "Независимость - это возможность послать того, кого считаешь нужным, тогда, когда считаешь нужным, туда, куда считаешь нужным. И ее теперь это у меня никто не отнимет".

Ни в какой аквапарк мы, конечно же, не пошли. Арсений позвонил и сообщил, что у него возникли какие-то срочные и очень важные дела. Я не обиделась. Настроение все равно было испорчено. Странно, но я вообще про это не думала. Пробормотав что-то сынишке про другой раз. Весь остаток этого дня и последующий день мои думы занимал Ризван. Необъяснимая притягательность этого мужчины вызывала состояние крайнего замешательства. Я не могла понять: как каждый раз мои мысли возвращаются к нему. К его дерзкой ухмылке, обнажающей ряд ровных крепких зубов, к его необыкновенным, редкого цвета глазам, пронизанным зеленоватыми бликами, как болотная вода на солнце.

Глава 6.

Не все то золото, что блестит.

Передавай ей приветы,

И да, спасибо большое,

Но не давай мне, любимый, советы.

Ну что же это такое?

Песня. Елена Ваенга.

Утром понедельника, отойдя от моральных потрясений, немного успокоившись, я рассказала Арсению об этом "милом" происшествии не скрывая остатков все еще бурлившей злости, но местами даже с черным юмором, с целью не показывать свою незащищенность. И сама могла бы справиться, типо того.

Впрочем, можно было и не торопиться. Ризван, наверняка, уже обо всем доложил. Ну а как же: дружба дружбой, а служба службой. Арсен терпеливо выслушал мою гневную сбивчивую тираду и расхохотался.

- Тебе смешно? - я негодовала, меряя шагами кабинет и отлично осознавая, что выгляжу, как взбесившаяся тигрица, но ничего с этим поделать не могла.

Меня всю трясло от злобы. Тут и упаковка валерьянки не поможет. Разве что стопочка коньячка. Но я - лицо фирмы. И деловых партнеров моего босса, а, по совместительству, еще и любовника, вряд ли развеселит пьяная секретарша.

- Нет, ты представляешь? Уже полтора года не подает признаков жизни. Про ребенка не вспоминает. Не давал мне ни копейки на его содержание. А теперь, оказывается, я ему должна. - Продолжала буйствовать. - Да если бы я квартиру тогда не продала, то он бы уже совсем дохлый был.

- Так ты бы и намекнула на это бандитам, когда деньги отдавала, - задумчиво произнес Арсен. - Сейчас проблем бы меньше было. Где, говоришь, они его закопать хотели?

- На ближайшей к городу помойке, - мой приглушенный ответ повис в тишине.

Вот уж никак не ожидала от любимого такой жестокости. Нет, может, конечно, бывший муженек этого и заслуживает. Но, как никак, он - отец моего ребенка. Да как я потом сыну в глаза смотреть буду, заказав его нерадивого папашу?

- Арсен, ты же не собираешься...

- Расслабься. Риз сказал, что его люди твоему Павлику все популярно объяснили. Больше у своей двери ты его не увидишь.

Я стояла и хлопала глазами, пытаясь поймать в своей душе что-то неуловимое. Не знаю, какой реакции я ожидала от Арсена, но... Наверное, мне хотелось, чтобы он взял меня под свою личную защиту, а вовсе не под защиту своей службы безопасности. Так он помог бы любому другому рядовому сотруднику. Хотелось больше участия, сочувствия... Хотелось, чтобы он как-то определил наши взаимоотношения своей реакцией на произошедшее.

- Мне нужно в аэропорт, - резко сменил тему Арсений. - Сегодня моя мама с сестрой из штатов приезжают. Нужно встретить. Можешь уйти сегодня пораньше. Переодеться. Я за тобой заеду в восемь. Хочу познакомить тебя с семьей.

Вот оно! Подпрыгнув на месте, я сиганула пулей за дверь, чтобы быстренько допечатать договора. Ну, конечно же, сколько я не старалась, никакие рабочие вопросы в моей голове в последующие часы не задерживались. Подумать только! Он хочет познакомить меня со своей мамой. Значит, он действительно серьезно ко мне относится. И я для него не просто секретарша, с которой он спит. Дождалась! Должно быть, я мечтала об этом с того самого времени, когда мы познакомились. Наверняка, он собирается сделать мне предложение. Он любит меня. Правда, любит. И никакие фотомодели и дочки банкиров или нефтяных магнатов его не интересуют. Ему нужна я. Только я.

Такие вот мысли будоражили мой несовершенный мозг, пока я перемеряла кучу одежды. Хотелось выглядеть умопомрачительно. Мне предстоит очаровать свою будущую свекровь. Ясное дело, ее не очень-то обрадует довесок к невестке в виде Никитки. Но какое это имеет значение? У Арсения столько денег, что мой малыш его нисколько не обременит. Вот только одно меня печалило. Мой любимый мужчина совершенно игнорировал моего любимого сынишку. Но он к нему привыкнет. Я уверена. И мы втроем будем счастливы. Или вчетвером. Арсен же захочет и своего ребенка иметь.

Мать Арсения Анастасия - хрупкая невысокая женщина, интеллигентная до мозга костей, чья голубая кровь, казалось, просвечивает даже через кожу. Подружиться нам не удастся - это я поняла сразу. По взглядам, которые она бросала на меня, по ее фразам и ехидным вопросикам с подковырками, предполагалось, я сразу должна была понять: мне не место рядом с ее сыном. Не о такой невестке она мечтала. Но все это в предельно вежливой завуалированной форме. Ее улыбка была настолько лучезарна и приторна, что меня аж мутить начало. При этом при всем ее льдистые серые глаза замораживали, изничтожали. Нет, право, нужно реально иметь ледяную голубую кровь, чтобы показать свое отношение к человеку, не опускаясь до прямых оскорблений. Воспитание, чтоб его. Я - человек исключительно прямой и честный. Не хамка, конечно. Но ласково улыбаться, держа за спиной камень - это не по мне.

Однако, экс королева Анастасия, в данный момент находящаяся в разводе, - это еще полбеды. Вот будущая моя золовка ей, пожалуй, еще сто очков вперед даст. Русское слово "золовка" явно произошло от слова "зло". Так вот, Елизаветта, а попросту Лиза (у моей подруги, кстати, так зловредную кошку зовут) являла собой зло в чистом виде. И эта супервоспитанная стервочка приволокла с собой из Америки подружку Дабри, которую я про себя тут же переименовала в Барби за длинную блондинистую паклю на голове. Ладно, вру. Не паклю. Прическа у нее была что надо. Как и все остальное: от носков ее фирменных туфлей до кончиков ногтей с профессиональным маникюром. Идеально сформированный образ, словно, над ним работала перед этой встречей команда из известных стилистов, модельеров и парикмахеров. Прям леди Совершенство и мисс Элегантность в одном лице. И эта мисс Барби облизывалась на моего Сенечку, как кошка на сметану. Да и он изредка бросал на нее заинтересованные взгляды, что сильно раздражало и вызывало желание испортить белобрысой фасад. И почему мужчины так падки на блондинок?

Если я правильно поняла, то сестра Арсения привезла свою подружку именно с целью познакомить ее с братом. Ну, это пожалуйста. Это сколько угодно. Никто не запретит. Но вот только своим я делиться не люблю. А Арсен - мой, и этой блонди крашенной ничегошеньки тут не обломится.

И еще меня до крайности бесило, что за ужином, да и потом, когда переместились в гостиную, все говорили по-английски. Зная язык в пределах школьного и институтского курса, я с трудом понимала, о чем речь. Разговорной практики, понятное дело, до этого момента не имела. И американский английский значительно отличается от классического, преподаваемого а школах. Но ясно, что никто этого учитывать не собирался. Видимо, само собой предполагалось, что девушка Арсена должна быть предельно грамотной, крайне благовоспитанной, эрудированной, ну и так далее и тому подобное. И всеми способами мне намекалось, как я несчастная далека от идеала, которого заслуживает их золотой мальчик.

Ну,и фиг с ними. Через две недели они уедут в свою Америку. И больше не смогут отравлять мне жизнь. Четырнадцать дней всего. Потерплю. Тем более, что выбора у меня все равно нет.

Всю неделю Арсений выгуливал свою сестрицу с ее подругой по ночным клубам и светским вечеринкам. В качестве компании для сестры он пригласил своего давнего и самого близкого друга Азара. А парой для Барби пришлось стать Ризвану. Пили, болтали, танцевали и пили. Обычная программа с небольшими развлечениями в виде исключений. Все как обычно...

Из обрывков разговоров и умело заданных мной вопросов, как бы невзначай, проявляя дружеское внимание, я смогла многое разузнать про тех людей, с которыми в сложившихся обстоятельствах проводила так много времени.

Азар - младший брат Ризвана. Когда их родители развелись, братья были уже взрослыми. Азар уехал с матерью на ее родину в Россию, а Риз остался с отцом. Когда их отец умер, Ризван продал его фирму, а деньги привез брату, который, к тому времени получил высшее финансовое образование и с помощью своего однокурсника Арсена открыл свое дело. Совместными усилиями друзей бизнес быстро пошел в гору.

Риз был далек от всего этого. Он увлекался боевыми искусствами, оружием, и этим зарабатывал на жизнь. Через несколько лет Ризвану надоело мотаться по миру, и он принял предложение младшего брата осесть в столице. Помогая Азару и Арсену отбиваться от претензий криминальных авторитетов, Риз снова сел на своего конька и согласился возглавить охранные службы обоих фирм.

Сидя за столиком в ночном клубе "Тамерлан" я рассеяно наблюдала за настойчивыми и неуемными попытками Барби завоевать Арсена. Ризван не проявлял к ней никакого интереса, как, впрочем, и она к нему. Под пристальным взглядом зеленых глаз я поежилась. Он, словно, постоянно изучал меня. Наблюдал за каждым словом, движением. И это напрягало. Что ему от меня надо? Может быть, он считает меня вражеской разведчицей, посланной конкурентами, чтобы раздобыть компроматную информацию?

- Риз, а ты вообще женщинами интересуешься, или только в профессиональных целях? - решила подколоть его я, окончательно обозлившись.

Он посмотрел на меня пристально и пронизывающе.

- С чего ты взяла? - усмешка уверенного в себе человека, в которой сквозила издевка и чувство превосходства над окружающими, которое могло смутить кого угодно.

Кого угодно, но только не меня. Меня это просто бесило.

- Ну, у тебя нет ни жены, ни невесты, ни любовницы. Когда мужчина в тридцать пять лет не имеет рядом с собой женщины, то это, по меньшей мере, странно.

Возможно, я уже выпила лишку и городила чушь. Но уж очень неуютно я себя чувствую, когда меня так рассматривают, как микроб под микроскопом. Каюсь, я использовала информацию, поведанную мне по секрету Арсеном, в личных целях. Но любопытство - одно из моих наикрупнейших недостатков. И против него не попрешь.

За секунду Риз сбросил с лица улыбку и едко поинтересовался:

- А с каких это пор секретаршу интересует частная жизнь сотрудников? До последнего момента я думал - это моя привилегия.

- Хватит бодаться, - оборвал нас Арсен, буквально спасая от пикировки, которая явно грозила моим поражением.

Он притянул меня к себе, и сладко поцеловал в губы. В первый раз под его поцелуем во мне ничего не шевельнулось. Я кожей чувствовала на себе взгляд Риза. Я не могла понять, что говорил мне этот его взгляд, но ощущала, что упускаю что-то важное.

На выходные Арсений пропал. И не подавал никаких признаков жизни. Я взвинченная, накручивая сама себя, металась по квартире, не выпуская из рук телефона. Какое-то дурное предчувствие не давало мне покоя. Он не отвечал на звонки. Никто не знал, где он. Или не хотел говорить. Все это казалось более чем странным. Настораживало? Нет, убивало.

- Риз, ты знаешь, где Арсений? - я не хотела, очень не хотела звонить начбезу своего любовника.

Но кто, как не он лучше всех знает о перемещениях своего начальника? Разрываясь между омерзительным чувством обиды ненужной брошенной женщины, ощущая себя униженной от того, что вынуждена была обратиться к нему, и тревогой, желанием знать все начистоту, я находилась на грани нервного срыва.

- А ты уверена, что хочешь знать? - лениво и сухо поинтересовался он.

- По-твоему, я просто так, из любопытства спрашиваю? - я даже не старалась скрыть злость. - Или из желания с тобой поболтать?

- Поболтать? - Риз усмехнулся в трубку. - Я не против. Какаю тему будем развивать?

- Уже озвучила, - зарычала в телефон, окончательно разъярившись.

Его спокойствие и явная насмешка дико выводили из себя. Может, этого он и добивался?

- Анжелика, - вздохнул Ризван, моментально обретя серьезность. - Послушай меня. Заканчивай ты эту свою любовь с Литовским. Хочешь совет? Уйди от него сама. Найди другую работу. Я тебе помогу. Ничем хорошим для тебя этот ваш роман не закончится. Поверь мне.

- И с чего это мы вдруг такие добренькие, такие жалостливые стали? - съехидничала я. - И с чего бы это тебя моя судьба взволновала? Ты мне не брат, не кум и даже не друг.

- Я мог бы стать твоим другом, - тихо, осторожно предложил Риз, видимо, предполагая мою дальнейшую реакцию.

И был прав. Я с яростным рыком бросила трубку. Раз я сплю с Арсением, так меня, значит, можно считать доступной женщиной? Другом он моим хочет быть. Как же! Я же видела, как Ризван смотрел на меня тайком, когда считал, что я этого не замечаю. Совершенно, надо заметить, не по дружески. И не за меня он вовсе беспокоиться. А под себя гребет. Не то, чтобы Риз был мне совсем не симпатичен. Но и ходить по рукам я тоже не собиралась. И вообще, я Арсена люблю.

Дома Арсения тоже не было. Туда я заехала в первую очередь. Меня встретила мама Анастасия и сдержанно сообщила, что ее сын в выходные дни имеет право на личную жизнь, а рабочие вопросы нужно решать в рабочее время. Вот тут я немного не поняла. Я тогда что? Личное? Или рабочее?

Не было Литовского и в офисе, и ни в одном из клубов, где мы обычно отдыхали. Зато в одном из них я встретила пьяного в хлам Азара, как обычно прожигающего жизнь в компании таких же пьяненьких развязанных девиц. На мой вопрос он лишь ухмыльнулся и небрежно пожал плечами. Отчаявшись, я решила вернуться в свою квартиру. И, конечно же, проплакала всю ночь в подушку.

В утро понедельника Арсен никак не объяснил свое поведение, а загрузил меня работой по самое не балуйся. Да еще и Никитка заболел. Поздно вечером, вернувшись домой, я обнаружила его в постели в жару с беспокойно причитавшей над ним нянькой. Правильно говорят, беда одна не ходит. И я, разрываясь между домом и офисом совсем забыла про душевные волнения по поводу наших отношений с Арсением.

В один из этих кошмарных дней, часов около девяти вечера, когда у сыночка спала температура, и он заснул, я вспомнила, что забыла папку с документами на столе в приемной. Работу никто не отменял. Мне предстояла тяжелая бессонная ночь. На завтра у моего любимого босса назначена встреча с иностранными партнерами. Нужно было до утра подготовить все необходимые бумаги. Устало вздохнув, я вызвала такси и поперлась в офис.

Дверь директорского кабинета была приоткрыта. Оттуда доносилось какое-то странное шуршание. Я обмерла. По всем законам логики через фильтр, который организовал Риз для допуска к директорскому телу, просочиться вражины никак не могли. Тогда что это там? Проклиная мое пресловутое любопытство, сжавшись от страха и игнорируя трезвую мысль, что умнее было бы туда не заглядывать, а просто предупредить охрану, я решила выяснить этот вопрос онлайн.

Мой взгляд уперся в обнаженную спину Арсена. Из-за его торса на меня воззрилась сидящая на столе Дарби в виде топлес. Ее длинные обнаженные высоко задранной юбкой ноги практически лежали на плечах мужчины. Интересненькая поза Камасутры, вернись моя память, я вспомню номер. Представьте себя на моем месте... Вот что бы вы сделали в этом случае? Арсений, заметив, что его партнерша отвлеклась, повернул голову, чтобы выяснить: какой предмет завладел ее вниманием больше, чем он.

Встретившись с ним взглядом, я какое-то мгновение медлила. Арсен тоже молчал, сверля меня убийственным взором. Повисла накаленная тишина, тянулись мгновения. Как будто, отсчитывали минуты до взрыва. Один, два, три... Я просто ушла. Призвав на помощь все свое самообладание. Не закричав, не разрыдавшись. И даже ничего не сказав. А какой смысл закатывать скандал и истерику? Потерять последние оставшиеся жалкие крохи собственного достоинства?

Застукав любимого на горячем, устраивая сцены, мы этим самым признаем свою ущербность. Выбрали ее, а не меня. Почему? Что во мне не так? Да нет. Я уверена: во мне все так. Не так у него. У них, у мужиков. Это у нас у женщин все по любви. А у них - инстинкт природы. Он управляет ими, правит их миром.

Как же все глупо. Как цинично. Грубо. Пошло. И до смешного банально. Как в одной старенькой песенке:

Видно не судьба, видно не судьба,

Видно нет любви, видно нет любви,

Видно надо мной, видно надо мной

Посмеялся ты, посмеялся ты...

Это я так - хорохорюсь. Конечно же, опять проплакав всю ночь и все утро в подушку (она скоро не выдержит и рассыплется от моих слез), нагло прогуляв вторник и среду, я явилась на работу в четверг, приложив все усилия к тому, чтобы убрать синяки под глазами, опухшими от слез. Зато в самом воинственном расположении духа. О чем я тогда думала? Не знаю... О своих поруганных чувствах. О своих растоптанных надеждах. О своей мечте прожить с любимым мужчиной всю жизнь душа в душу и умереть в один день?

И, конечно же, спустя несколько минут после моего возвращения на свое рабочее место, Арсен, подлетев к моему столу, бесстыдно, бесцеремонно, без тени угрызений совести прорычал:

- Где ты шлялась два дня? Документы готовы? Уволю...

Я неторопливо поднялась, сжав зубы. Несколько секунд смотрела в его бесстыжие, сверкавшие яростью глаза. И... Как в замедленной съемке. Неспешно собрала листы, папки и бросила всю эту кипу бумаг ему в лицо. Одна из папок стукнула его по лбу, а документы разлетелись по приемной. Арсен опешил. Да, такой реакции "его величество", явно, не ожидал, про себя удовлетворенно отметила я. Но этого мне почему-то показалось мало. Выйдя из-за стола, я методичным злобным шагом приблизилась к нему и залепила при всем честном народе, собравшимся в помещении, оглушительную, офигительную, уничтожающую пощечину.

Стоп кадр. Я горделиво удаляюсь, по всей вероятности, навсегда. Конечно же, завтра он меня уволит, чтобы поддержать свой имидж босса. Как посмела какая-то секретарша заехать ему по мордасам на глазах у всего офиса?

Но снова и снова переживая про себя этот момент, я чувствовала все то же злорадное удовлетворение. Он опять прокатил меня. Опять! Именно тогда, когда я начала ему по- настоящему верить. Чуть не молилась на него. Влюбленная дурочка. В рот ему смотрела.

Чувства никогда не советуются с мозгами, но потом расплачиваются за все именно они. Чувства или мозги? И то, и другое. А главное - мы сами.

Я упала на свою кровать в своей, а на самом деле вовсе и не своей квартире, осознавая, что этот вечер здесь последний.

Арсен мне этого не простит. Ни за что не простит такой выходки, просто сметающей его с пьедестала опытного бабника и властелина женских сердец. Да еще и великого начальника. С ним же нельзя так обращаться. Нужно было просить, скулить, умолять. Бороться за него и за его внимание. Но до такого унижения я никогда не смогу опуститься. Я не буду перед ним прогибаться. Ведь это он меня обманул. Он. Опять...

Все, приехали. Конец. Всему конец. Конец, конец, конец...

Любовь никогда не умирает естественной смертью. Она погибает от слепоты, предательств и ошибок. Гибнет от болезней и глубоких ран. А сердце истекает кровью, с каждой каплей которой стираются чувства, надежды и мечты. И ничего больше нет. Ничего... С этими мыслями я забылась тяжелым сном.

А утром...Утром было мудренее. Я привела себя в порядок, как смогла, убрала следы тяжких переживаний. И посмотрев на себя в зеркало, гордо вздернула подбородок. Так просто я сдаваться не собиралась. Не для этого я выбралась из клоаки, в которую затянул меня мой бывший муж. Я противостояла этому утырку, бандитам, своим и его родственникам, собственной слабости. Я смогла. Не позволю себя утопить и сейчас. Неужели я действительно ничего не стою? И заслуживаю подобного отношения?

Зачем объявлять себя заранее проигравшей? Нет, мы еще повоюем. Жизнь подобна карточной игре, в которую ты играешь, не зная правил. Значит, кто хитрей, тот и выиграл.

Глава 7.

Цена предательства.

Я в тебя повеpила, как в звезду счастливую.

Думала довеpчиво о любви большой,

Hо в мечты напpасные, но в судьбу pанимую

Пpилетел ты ангелом с дьявольской душой.

Песня. Т. Буланова.

Интересно, если чёрная кошка перебегает дорогу, а потом обратно - она отменяет своё решение или удваивает эффект?

А у вас когда-нибудь возникало желание поймать эту черную паразитку и посмотреть в ее бесстыжие желтые глаза?

Направляясь на следующий день на работу, я, провожая взглядом черный хвост, думала о том, что и сама знаю, что все хуже некуда. Так зачем же перед носом туда-сюда маячить?

Девушка на рецепшине мне тут же сообщила, что меня ждет, не дождется великий и ужасный шеф. О Боже! Как предсказуемо! Ну, пусть еще немного подождет, решила я и направилась в туалет попудрить носик. Так сказать, контрольный штрих перед боем. У женщин всегда внутреннее состояние напрямую связано с внешним. Когда фасад в порядке, то и чувствуешь себя намного уверенней. Арсен не должен заметить, что я проревела большую часть ночи. Не доставлю предателю такого удовольствия. Пусть думает, что мне безразлично. Хотя, теперь уже, скорее всего, поздно бабушку ласкать. Она уже остыла. После-то той оплеухи...

Арсений сидел за директорским столом и смотрел на меня со спокойным превосходством искушенного мужчины, привыкшего к устремленным на него влюбленным взорам. "Я позволяю тебе себя любить", - говорил его взгляд. А я, переминавшаяся с ноги на ногу у входа, под ним должна была себя, как предполагалось, чувствовать провинившейся рабыней, допущенной до руки хозяина.

Что он молчит? Ждет, когда я упаду на колени и начну вымаливать прощение? Долго же ему ждать придется. Я встаю на колени лишь перед одним единственным человеком: перед моим сыном. И то, только для того, чтобы одеть его или помочь обуть ботинки. К тому же Арсен получил по заслугам. Изменник! Это он унизил меня перед всем офисом. Все уже считали меня его невестой. А он спустил меня с небес на землю, да прямо лицом в грязь. Крутил любовь у меня за спиной с этой цацей. А я-то, глупая, все думала, что мне вслед сотрудники фирмы хихикают, да наши дамы в курилке при виде меня перешептываются.

Но самое страшное, что я его любила. Любила по настоящему. Эту любовь я пронесла через годы со времен своей юности. Да и сейчас, наверно, еще люблю. Поэтому так больно. Ну что же он молчит? Пусть скажет, что сожалеет обо всем. Что ошибся, и я ему дороже всех женщин мира. Видит Бог, я готова простить ему все. За одну его улыбку. За ласковое слово. И он сказал...

- Ну что? Остыла?

Я опустила голову и всхлипнула. Может, я была не права? Рубила с плеча. Мужчины, они все слабые на это самое причинное место. А эта Барби, разлучница, она, наверняка, все спланировала. И опыт имеет нехилый по части соблазнения. А Арсен, возможно, выпил, устал, ну и поддался. А вдруг у них все до финала бы и не дошло? И он бы вовремя одумался? А я просто так не вовремя появилась и все расценила по своему. Согласна, наверное, погорячилась. Ну, а как бы он поступил на моем месте?

- И что мы с тобой будем делать? - в его голосе сквозили теплые нотки.

В моем сердце забрезжила неизвестно откуда и зачем появившаяся надежда. Сейчас мы помиримся. Уедем отсюда. Заберемся в уютную постель и забудем обо всем. Как будто, и не было этой белобрысой стервы, хищницы, которая хотела разрушить нашу любовь.

- Зачем ты со мной так? - только и удалось выдавить мне.

Плечи подрагивали, и я с трудом сдерживала слезы, подступившие комом к горлу.

- Садись, - повелительным жестом Арсен указал мне на стул напротив него, на который я упала кулем, почувствовав внезапную слабость в коленях.

- Любишь меня? - мой кивок, наверно, показался довольно жалким.

- Бедняжка... Мне жаль. Мне, правда, очень жаль.

Арсений поднялся со своего места и, подойдя ко мне, расположился сзади за спинкой стула.

- Ты должна была догадаться, что у мужчин моего круга всегда много женщин. Знаешь ли, трудно отказать, когда тебя так настойчиво добиваются. Вот только эти женщины делятся на две категории. Первая: те - с которыми спят. Вторая: те - на которых женятся.

Он наклонился к самому моему уху и прошептал:

- Ты, милая, относишься к первой категории.

Он насмехался надо мной. Только сейчас я поняла, что все эти десять минут он играл со мной, как кошка с мышью. Он решил сначала указать мне на мое место. Еще больше унизить. Растоптать. Гнев огнем растекся по жилам, проступил на щеках. Опалил уши.

Арсен снова вернулся на свое место в кресле. Так ему видно было мои глаза. О, да! В этот момент своего триумфа ему нужен был мой взгляд. Взгляд сломленной уничтоженной жертвы. Видимо, я выглядела еще недостаточно уничтоженной. Поэтому, устало вздохнув, мой любимый решил забить последний гвоздь в крышку моего гроба.

- Последнюю свою секретаршу, ту, что была перед тобой, я уволил, за то, что она никак не хотела смириться с тем, что стала мне неинтересна. И она была одной из многих. Но ты - единственная, которая зарвалась до такой степени, что позволила себе ударить меня при сотрудниках моей фирмы. И ты думаешь, это сойдет тебе с рук?

- Если ты уволишь меня, мне некуда будет пойти. Не на что кормить сына, - потеряв последнюю хлипкую надежду на то, что я в нем ошибалась, все еще пыталась воззвать к его человечности.

- И негде жить, - продолжил он мой траурный перечень. - Я знаю, милая. Ты уволена. Документы заберешь сегодня. И будь добра к завтрашнему дню освободить квартиру.

- Ты не можешь меня вот так просто выгнать с ребенком на улицу, - прошептала я, отказываясь верить в то, что мой прекрасный принц оказался таким чудовищем. - Пожалуйста, прости меня. Хотя бы ради сына. Он такой маленький. Ну, куда я с ним денусь? Я не могу вернуться к матери. Она меня со свету сживет.

Арсений еще раз вздохнул, желая показать, что ему наскучил этот разговор, и поднялся.

- Это твои проблемы. Никак не мои. У меня много дел. С тобой я закончил.

Этот последний удар, нанесенный с расчетливой жестокостью, моментально отрезвил меня. Гордость помогла взять себя в руки. Я вспомнила, на что решилась прошлой ночью: биться до конца. Никому не позволять затоптать себя. Мне удалось даже улыбнуться, вложив в улыбку все презрение, которое я вдруг почувствовала к этому человеку.

Он смотрел на меня - такой властный, такой элегантный, такой красивый. Нет, это не я теряю. Это ты теряешь. Думаешь, эта Дарби сможет полюбить тебя так, как я? Думаешь, вообще хоть кто-то сможет любить тебя такого? С прекрасным лицом и ледяным сердцем?

Человек - единственное животное, которое причиняет другим боль, не имея при этом никакой другой цели. Он, я убеждала себя в этом, только ранил меня. Да, больно. Серьезно, глубоко, но не смертельно.

У меня хватило сил подняться и устоять на ногах. Даже небрежно улыбнуться. Так, чтобы он понял, каким ничтожеством, не заслуживающим уважения, подлым, морально низким и ничтожным считаю я его.

- Сейчас я понятия не имею, как стану жить без тебя, но не сомневаюсь, что счастливо, - обернувшись в дверях, произнесла я на прощание.

Глава 8.

На краю.

Это город рухнувших иллюзий.

Здесь живут несбывшиеся сказки.

Здесь никто не знает слова "люди".

Вместо лиц - раскрашенные маски.

Когда я вышла из офиса, вся моя бравада растаяла, как туман. Как только я протрезвела от нахлынувших эмоций и осознала весь ужас своего положения. Четкая картинка, словно, застыла перед глазами: я наподобие цыганки стою в подземном переходе и прошу милостыню. А чумазый замерзший Никитка цепляется за мою ветхую одежку. Литовский уж точно позаботится, чтобы меня никуда не брали на работу. У него достаточно связей в этом городе. И мстить он мне будет до конца. Пока увидит на самом дне этой жизни. Точно так он расправлялся с конкурентами, посмевшими с ним бороться за лучший кусь. Я хорошо успела изучить его характер. И где мы будем теперь жить?

Я была окончательно сломлена. Меня просто уничтожили и физически и морально. Я никому не нужна. Я - никто. И то, что я придумала себе про вчерашнего принца, оказалось ложью.

Падал снег. Было холодно и красиво. Я брела по тёмной улице с опустошённым сердцем и давилась слезами. Мой красавец Феб. Вспомнились строчки из Собора Парижской богоматери Гюго:

"Не гляди на лицо, девушка,

А заглядывай в сердце.

Сердце прекрасного юноши часто бывает уродливо".

Да. Какой же он урод! С обалденной внешностью, но инвалид в душе. Физическое совершенство против моральной неполноценности.

Классика. Классика литературы и классика жизни. И почему я не задумывалась над этим раньше?

Я анализировала все произошедшее со мной, я непрерывно думала и все пыталась понять: ну почему я такая несчастная. Почему я не заслуживаю хотя бы чуточку любви и сострадания? Что со мной не так? Лицом, фигурой, умом не вышла? Почему я лишь эпизод в жизни этого мужчины? Почему не смогла затронуть не одну струну его души, заставить измениться? Я же отдавала ему себя всю. Свои силы, свое тело, свои чувства.

А он просто играл в меня, как кот с пойманной мышью, а, наигравшись, бросил и идет дальше по своей успешной сытой жизни.

Или же для пылкой любви между мужчиной и женщиной всегда отведен какой-то срок, по истечении которого безрассудство начинает постепенно вытеснять обыденный прагматизм. Это как сказка, как кино, а потом наступает суровая реальность, в которой мне нет места. Почему? Наверно, просто не подхожу. Не подхожу для любви, для счастья, для красивой жизни...

Каждому знакомо состояние безысходности. Ну а кому незнакомо - тот счастливый человек. Может быть, мне просто не везло в жизни, а, может быть, просто не попадались счастливые люди... не знаю.

Но вот и в моей судьбе настала такая ситуация, когда, кажется, нет выхода. Не то чтобы есть несколько, но ни один не нравится или не подходит. Нет. Его нет вообще. И чувствуешь себя беспомощным ребенком, и хочется позвать на помощь, заплакать навзрыд и ждать, что кто-нибудь услышит и обязательно поможет. Прижмет к своей теплой и сильной груди, заключит в надежные объятия и решит все проблемы. Но, я уже не ребенок и отлично понимаю, что никто не придет. Никому я не нужна.

Все люди сами по себе изначально эгоисты. Это заложено природой. А альтруизм, милосердие, жалость, великодушие, доброта - это все ханжеские выкладки, ложь и актерское мастерство. Все мы хотим выглядеть и казаться лучше, чем мы есть на самом деле, хотя бы даже для себя. Из-за собственного самолюбия. Ах, какой я хороший, какой добрый и тому подобное. На самом деле, человек может быть добрым лишь в том случае, когда он может себе это позволить. Каждый гребет только под себя. А когда нагреб уже достаточно, то можно и поделиться, но лишь в том случае, когда под себя больше не лезет.

Своим же отрицательным и нелицеприятным поступкам каждый найдет объяснение. Всегда находиться оправдание самому гнусному, самому отвратительному поведению. Это, как я полагаю, тоже заложено природой. Своего рода бонус к чувству самосохранения. Потому что, если человек осознает, насколько он мерзок и отвратителен, прочувствует все свои гадкие поступки и жалкое поведение, всю свою гниль - то тут и до суицида недолго.

В наше время самобичевание, самоистязание считается своего рода психическим отклонением. Прошло то время, когда люди, осознав всю мерзость своих поступков, отмаливали грехи, уходили в монастырь, истязали свою плоть во искупление, замуровывались в кельях, добровольно обрекая себя на вечные стенания, на тяжкое покаяние. Все это осталось в глубине средневековья. Теперь же хождение в церковь - лишь напускная добродетель. Покаемся, помолимся, исповедуемся и идем пакостить дальше.

Я знаю, о чем говорю. Вот посмотрите во двор. Вон сидят бабушки на лавочке. Каждого (каждую) проводят взглядом и обсудят, еще и грязью польют.

А с утреца все в церковь дружною толпою ходили. И не ведают они сердешные, что сказал Господь: не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким и будете судимы. И какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?

Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень. Вот, библию уже цитирую, значит, пора и о душе подумать.

Самое же ужасное, когда так ведут себя близкие, а особенно родные тебе люди. От которых ты в первую очередь ждешь поддержки и понимания, помощи, наконец. Вот это, пожалуй, самое страшное предательство. Потому как чужому человеку простить проще, проще понять. А вот любимому и родному...

Мама, когда узнала по телефону о моем несчастье, то вылила на меня ушат грязи. Чего она мне только не наговорила. А как итог: сама во всем виновата. Ребенка оставила без дома, без отца, а сама по мужикам шляюсь. Всегда была неразборчива в связях. А теперь опять на шею старикам сяду. В общих чертах: я - женщина аморального поведения. Так мне и надо. Возможно, она права?

Как бы то ни было, а вход назад мне заказан. Куда уж яснее: меня там не ждут. Неизвестно еще что хуже: психическая пытка или же голодом, холодом и лишениями. Вампиры - это все страшилки из сказок для взрослых. А про психологический вампиризм кто-нибудь слышал? Так вот: моя мама - граф Дракула. Ни больше, ни меньше.

Купив бутылку дешевого вина, я направилась в сторону парка. В этот поздний час прохожих было мало. Никто не обращал на меня внимания и не смотрел с осуждением. Если я не отключу сознание, то, наверняка, сойду с ума. Начну биться головой об стенку. Или об дерево. Что под руку (голову) подвернется. Блуждая по дорожкам и прикладываясь к сосуду, я честно пыталась подавить это желание.