Куплена и оплачена

ГЛАВА 5

Меган

Я уставилась на тарелку с едой передо мной, аппетита у меня не было. Как Джексон ожидал, что я буду есть после того, что он мне сказал, после того, как он прикасался ко мне? Я так легко поддалась его тихому шёпоту, его твёрдому телу, прижатому к моему. Даже сейчас я всё ещё чувствовала, как его твёрдый член прижимается к моему животу, как свидетельство того, что произойдёт, — он будет глубоко внутри меня.

— Тебе следует что-нибудь съесть.

Он смотрел на меня через стол, его взгляд казался таким тёмным, таким напряжённым.

Я чувствовала, словно он прикасался ко мне, просто по тому, как он на меня смотрел. Дрожь пробежала по моему телу, и, хотя я ощущала лёгкий озноб, я также чувствовала, что покраснела и горела. Это не было похоже ни на что, что я когда-либо испытывала, и я знала, что общение с Джексоном только сделает ситуацию в десять раз хуже… или, может быть, лучше.

— Я не так уж и голодна.

Я была честна, но это было связано не с тем фактом, что я ела раньше, а с тем, что мои эмоции были настолько бурными, настолько всепоглощающими, что они наполняли меня.

Он уже закончил есть и отодвинул тарелку. Кто-то подошёл, забрал его посуду, подошёл ко мне и убрал и мою. Бокал вина рядом со мной остался нетронутым. Мне хотелось пить, чертовски хотелось пить, но я боялась, что употребление алкоголя только усилит мои эмоции, моё возбуждение.

— Может, ты хочешь чего-нибудь сладкого?

Его голос был таким мрачным и властным, что всё, что мне хотелось, это раствориться в нём, позволить ему поглотить каждую частичку меня. То, как он произнёс эти слова, как он спросил меня, подсказало мне, что он думает не только о десерте.

Или, может быть, так оно и было, и мне говорили именно о десерте.

Я потянулась за бокалом вина, не заботясь о том, что алкоголь усилит моё возбуждение. Я сделала несколько длинных глотков, красное вино скользило по моему горлу, сладость покрывала мой язык, его вкус наполнил мой рот.

Поставив бокал на место, я взглянула на Джексона. Он смотрел на меня с таким властным выражением лица, с таким доминирующим видом. Я чувствовала, как алкоголь быстро течёт по моим венам, и знала, что опьянение будет неизбежным, если я буду продолжать в том же духе.

Через секунду на стол принесли ещё один поднос. Передо мной стояла тарелка с клубникой, шоколадом и взбитыми сливками, выложенными таким деликатным, фантастическим образом.

— Ты всегда была сладкоежкой, — произнёс Джексон, и моё сердце забилось быстрее.

Я вспомнила тот день три года назад, когда я впервые встретила Джексона, когда он впервые увидел меня. Я была восемнадцатилетней девушкой, такой ранимой, невинной, такой наивной. Я бы позволила миру вокруг меня поглотить меня.

Вечеринка, на которую меня взял отец, не была похожа ни на что, что я когда-либо видела раньше. Я была очарована моментом Золушки, наслаждаясь богатством и красотой, которые окружали меня.

Я вспомнила, как пробовала все те нежные маленькие сладости. Угощения были разложены на серебряных подносах, ярких и красивых цветов. Был ли это тот момент, о котором прямо сейчас говорил Джексон? Он говорил о той сладкоежке?

— Иди сюда, Меган. — То, как он это сказал, было настолько властным, настолько повелевающим, что я фактически почувствовала, что руководствуюсь инстинктами.

Я хотела подчиняться ему, делать то, что он говорит. Не только потому, что он этого хотел и, вероятно, получал от этого удовольствие, а потому, что мне хотелось пойти к нему.

Я подошла к нему и, когда стояла прямо перед ним, моё сердце билось быстрее, я не могла не посмотреть вниз и увидеть очертание эрекции, которая давила на его брюки. Он был огромным, толстым и длинным, но опять же, раньше я уже чувствовала, как он прижимается к моему животу. Как это будет выглядеть: вонзится в меня, лишит меня девственности, объявит меня своей?

Джексон отодвинул стул назад, раздвинул ноги и жестом указал мне стать перед ним. Я слегка споткнулась, мои нервы взяли верх, этот опыт совершенно новый для меня. Однако мне отчаянно хотелось быть с ним, хотелось быть его всеми возможными способами. Я должна ненавидеть этого мужчину, ненавидеть его и всё, что он представляет. Он использовал меня из-за моего отца… который меня содержит.

А истина — моя маленькая порочная тайна — заключалась в том, что я насквозь промокла, узнав об этом. Тот факт, что он хотел меня, хотел меня последние три года и явно сделает всё, чтобы это стало возможным. Я опьянела от всего этого.

Прежде чем я осознала, что это происходит, Джексон положил руку мне на колено, его большой палец медленно водил кругами по моей коже. Я была напряжена, чувствовала это каждой частью себя, но не хотела, чтобы это прекращалось. На самом деле, я хотела, чтобы всё это зашло дальше.

Я так тяжело дышала, моя грудь прижималась к платью, соски были такие тугие, что я не удивлюсь, если они порвут ткань насквозь. А затем Джексон начал движение рукой вверх, сгибая пальцы вдоль внутренней поверхности моего бедра, заставляя меня дрожать изнутри.

Его рука была так близко к моей киске, так близко к той части, к которой мне хотелось, чтобы он прикоснулся больше всего. Но он этого не сделал. Вместо этого он наклонился ближе, наши рты разделяли всего несколько дюймов. Я смотрел ему в глаза долгие секунды, задаваясь вопросом, должна ли я сделать тот самый следующий шаг, поцеловать его.

Но прежде чем я успела что-то сделать, он уже накрыл мой рот — жестокая, собственническая интенсивность исходила от него. Я заложила руки за спину, стол был единственной опорой, которая у меня была в данный момент.

Пока он продолжал целовать меня, я почувствовала, как его пальцы скользнули под крошечные трусики, надетые на мне. Я нашла их под платьем после того, как полностью вытащила его из коробки. Лоскут кружева и шелка едва прикрывал меня, но заставлял чувствовать себя такой сексуальной, такой желанной.

Он трахал мой рот. У меня не было другого способа описать то, что Джексон делал. Он отстранился слишком рано, схватил меня за подбородок указательным и большим пальцами и посмотрел мне в глаза. Он не произнёс ни слова, отодвинул край моих трусиков и погладил мокрые складки.

Он снова начал меня целовать, дразня пальцем мой клитор. Я ахнула ему в рот, удовольствие нарастало внутри меня. Я была мокрой, до неловкости, но то, как он ворчал, и то, как он продолжал дразнить мою киску, сказали мне, что ему это нравится.

Когда он отстранился, я не могла дышать. Мои губы ощущались словно в синяках, но в хорошем смысле. Он вытащил руку из-под моего платья, поднял блестящие пальцы, чтобы показать мне, и начал ссасывать крем. Он тихо что-то мычал, и я наблюдала, как расширяются его зрачки.

— Я знал, что ты будешь чертовски хороша на вкус. — Он снова схватил меня за подбородок, откинул мою голову назад и снова завладел моим ртом. Он засунул свой язык мне в рот и заставил меня ощутить на нём свой сладкий и мускусный аромат, который завладел моими чувствами. — Расскажи мне, что ты чувствуешь, — сказал Джексон мне в губы.

— Задыхаюсь, — честно ответила я.

Он наклонил мою голову в сторону и провёл языком по шее, остановившись на точке пульса под ухом, грубо облизывая кожу.

— Когда я закончу с тобой, дыхание будет наименьшей из твоих проблем, — он поднёс свой рот к моему уху, его тёплое дыхание щекотало раковину. — Когда я закончу с тобой, Меган, ты не сможешь ходить прямо или удобно сидеть, и всё, о чём ты сможешь думать, это то, как мой большой член брал твою девственную киску.

Я ахнула от жестокости его слов, от грубости, с которой он говорил.

— Но самое главное, — прошептал Джексон, — ты будешь моей безвозвратно, потому что я не отпущу тебя, не дам, блядь, уйти.