Куплю любовницу для мужа

4 глава. Идеальная любовница для мужа

Анастасия

Не знаю, как я дожила до того момента, когда за Гордеем закрылась дверь. Теперь можно не сдерживаться. Опускаюсь на пол в кухне, в уголке между круглым диванчиком и стеной, вцепляюсь в ножку стула и даю волю слезам. Врет он все! Не сердцем чую – маткой. От него пахнет чужими бабами. Я слишком хорошо знаю своего мужа. Когда наши чувства были на пике, и мы еще не спали ночами, устраивая марафоны любви, Гордей утром выглядел так же. Довольный, как сытый хищник. Как-то рано утром, после того, как мы половину ночи любили друг друга, и на рассвете он заснул мертвецким сном, я шутя нарисовала на его спине и шее оранжево-черные полоски: черные – карандашом для глаз, оранжевые – румянами, пока он досыпал последние и самые сладкие полчаса до будильника.

Рассматривая боевой раскрас в зеркале, Гордей притворно нахмурился и грозно спросил:

– И как я теперь в суд поеду? Вот скажи мне, вредительница! Эта ваша женская гадость, наверное, простой водой не смывается. Недаром так дорого стоит! – он дотянулся до полоски на шее и потер ее пальцем.

Косметика от Кардена слегка размазалась, но не сдалась.

– Неа, – радостно подтвердила я. – Не смывается. Ну и что? Пусть все видят, какой у меня грозный тигр! Ну, в крайнем случае, скажешь, что через кожу проступила твоя внутренняя суть. Как в фантастических фильмах про героев. Знаешь эти комиксы, где скромный задрот вдруг оказывается Человеком-пауком, и у него так ррраз! И синие трико в облипку!

– Трико, говоришь? – уточнил Гордей. – А ну иди-ка сюда, трепетная лань! Или ты отмоешь тигра, или тебе конец. Загрызу! – он, грозно рыча, бросился на меня, сгреб в охапку и принялся целовать.

– Все-все! Я тебе сейчас все ототру косметическим молочком! Пощади! – кричала я, отбиваясь изо всех сил. – У меня уже внутри все болит! Я больше не могу! Спасите, люди! Да где же этот чертов Человек-паук? Никогда его рядом нет, когда девушка погибает!

Добежав до туалетного столика в спальне, я схватила флакон с молочком для снятия макияжа и потрясла им в воздухе: – Вот! Я сейчас все гениально смою! Клянусь любимыми пуантами!

– Ни за что! – прорычал Гордей и выбил флакон у меня из рук. – Сама нарвалась, женщина! Никто тебя не спасет! Знай свое место: быстро в койку! Рррррр! Моя внутренняя суть требует жертв и крови! И мяса! – он закинул меня на плечо и укусил за попу.

– Дурак! Больно же! – завопила я, молотя кулаками по его спине.

– Тигры не ведают пощады и жалости! Ничего тебе не поможет, девочка моя! – ревел Гордей, зубами стаскивая с меня трусики.

Господи, где это все? Где это пронзительное счастье, от которого хотелось летать? Почему все покрылось липкой паутиной страха и вранья? Почему он меня разлюбил? Ведь я продолжаю так же любить его. Может быть, мужчины просто не в состоянии долго удержаться на пике чувств?

Настойчивый телефонный звонок возвращает меня в реальность.

– Доброе утро, Настя! – голос Макса звучит бодро. – Ты подъезжаешь? У меня тут девчонки собрались.

– Я сейчас быстро приеду. Извини за задержку!

Метнувшись в спальню, быстро одеваюсь. Что-то я совсем из ритма выбилась. Нужно себя срочно в руки брать. С утра реву, опаздываю на важные встречи. Нет, так не пойдет!

– Приди в себя, приди в себя, рохля! – шепчу, выбегая из дома, на ходу доставая из сумки ключи от машины.

Мне еще повезло, что клуб Макса находится в центре Москвы недалеко от агентства Гордея. Захожу в полутемный зал. В центре, на круглой сцене репетируют три накачанных красавца, одетых лишь в тонкие спортивные штаны. Невольно замираю при виде их обнаженных, идеально вылепленных торсов, через влажную кожу которых рельефно проступают мышцы.

– Отомри! – Макс незаметно подходит сзади, берет меня за локоть и тащит за собой. – Потом налюбуешься, я тебе дам карточку постоянной клиентки с бесплатным входом.

– Я не…

– Да не стесняйся ты, как маленькая, ей-богу! На них все женщины так реагируют. У нас даже уборщица-пенсионерка швабру роняет, когда их видит.

Он заводит меня в небольшой, но стильно обставленный кабинет, усаживает в кресло возле стола, садится передо мной на стол, наклоняется и шепчет:

– Так, я сейчас буду их запускать по одной. Ты уверена, что готова?

Молча киваю.

– Хорошо, первая пошла, – говорит он, беря в руки телефон.

Моя шея на нервной почве немедленно покрывается гусиной кожей.

– У меня только один вопрос, Макс: они экскортницы?

– Нет, в твоем случае жрицы любви не подойдут. Слишком специфически выглядят, и из них это уже даже каленым железом не выжечь. Эти девчонки – профессиональные содержанки. Поэтому точно знают свое место, а также, что можно, а что нельзя. Кодекс содержанок – штука сложная. Тут, знаешь ли, тоже нужно понимать, когда уступить, а когда форсировать события. А еще они обучены первому правилу содержанок.

– Я даже боюсь спросить какому, – мне не удается скрыть сарказм, сквозящий в голосе.

– Напрасно язвишь. Первое правило: не уводить мужика из семьи. И, главное, они выглядят, как обычные девчонки, а не как экскортницы, у которых ценник на лбу написан.

Насчет "выглядят, как обычные девчонки" я бы поспорила. Первая кандидатка сидит напротив меня, рассказывает нехитрую биографию из серии: "приехала, не поступила". А я мысленно посылаю Максу призыв выгнать ее немедленно. Гордей на такое не купится. А я с такой не решусь иметь дело. Лицо наглое, глаза цепкие, говорит без умолку, а сама ощупывает меня взглядом, оценивая стоимость одежды.

– Мы тебе позвоним, – Макс замечает мой напряженный взгляд и мягко спроваживает ее, оборвав на полуслове.

Вторая ничуть не лучше первой. Короткая юбка леопардовой расцветки, сожженные пергидролем волосы и накачанные ботоксом губы в половину лица. И только глядя на эту девушку, которая явно родилась уже в этой леопардовой тряпке, понимаю ужас ситуации. Потому что одно дело – нафантазировать себе, что я могу контролировать ситуацию. А другое дело – воочию увидеть этих стерлядей. Господи, я приехала сюда выбирать любовницу мужу! Резко встаю, едва не опрокинув кресло, подхожу к окну и глубоко вздыхаю, чтобы не расплакаться при посторонних людях.

– Мы тебе позвоним, – скороговоркой выпаливает Макс, чуть ли не силой выталкивая девушку из кабинета.

– Не, ну а шо? А када? А ты ж сказал… – сопротивляется леопардовая Барби. – А я ж за дороху заплатила.

– Вот, держи на такси, – Макс сует ей в руки деньги и захлопывает дверь.

В этот момент я всхлипываю, не сдержавшись.

– Так, спокойно! Посмотри на меня! – он одним прыжком пересекает кабинет и обнимает меня сзади, крепко прижимая к груди.

– Не нужно, Макс, дай мне две минуты побыть одной.

– Тебе не нужно быть одной, у тебя есть я, – шепчет он и мягко, но настойчиво поворачивает меня лицом к себе. – Иди ко мне, – он подставляет плечо под мое мокрое от слез лицо. – Вот так, все хорошо, – его рука мягко похлопывает меня по спине, словно я ребенок.

Когда Белка была маленькая, я так же успокаивала ее.

– Все будет хорошо, мы вместе справимся, – сильными пальцами он берет меня за подбородок, поднимая голову, и слегка прикасается губами к краешку моего рта.

Замираю в руках Макса. Странное чувство: чужой мужчина так близко. Меня окутывает его запах – смесь дорогого мыла и ненавязчивого одеколона с нотками свежести синего оттенка – "Наутики" или классического "Давидофф".

– Не нужно так близко… – кладу руку на его грудь, чтобы отодвинуть от себя, и пальцы сами натыкаются на рельефные бугристые мышцы.

– Нужно, – шепчет он. – Мне лучше знать. Я – твой психолог.

– Психологи так себя не ведут, – нажимаю чуть сильнее, отталкивая его.

– У меня своя методика, – не сдается Макс и кладет руку на мои пальцы, поглаживая их. – И она работает. Тебе ведь легче, правда?

И тут я понимаю, что он прав. Мне и в самом деле стало легче.

– Послушай меня, Настя, – он вдруг резко прижимает меня к себе, обнимая двумя руками, – просто доверься мне, не думай, плыви по течению, делай, как я скажу. И будет все так, как нужно! И, главное: доверься своему телу. Оно умнее, чем мозг. Оно лучше знает!

– Это не так, Макс!

– Это так, Настя! Твой мозг сопротивляется, шепча, что нельзя обниматься c чужим мужиком. А тело расслаблено, ему хорошо. Ты же балерина, ты умеешь слушать тело и доверять ему. Твои мышцы сейчас, как вата.

Это звучит ужасно неправильно, но он прав. Телу не хочется, чтобы его выпускали из этих крепких мужских рук. Да, я это осознаю. Но все же…

– Так неправильно! – не сдаюсь я.

– Так логичнее всего! – горячо спорит он. – У тебя с мужем открытый брак. И если рано или поздно тебе нужно будет предъявить любовника, так кто, кроме меня, лучше всего подойдет для этой роли? Ты ведь об этом не подумала, правда?

От растерянности я даже перестала сопротивляться его рукам. Занятая мыслью о любовнице для мужа, я, действительно, совершенно упустила это из виду.

– Где ты его возьмешь, Настя? По клубам будешь бегать? – сильные пальцы Макса пробегают по моему позвоночнику, слегка надавливая, и блаженное успокаивающее тепло разливается по спине.

Даже думать об этом не хочу. Лучше уже кто-то знакомый. Макс мне, по крайней мере, не противен. А другие… стоит только подумать и представить себе, как на мне пыхтит чужой мужик, и к горлу подкатывает тугой ком тошноты.

– Хорошо, – решительно вырываюсь из его рук, отхожу к столу и становлюсь за ним, чтобы посмотреть Максу в глаза. – Можно тебя нанять на роль любовника? Только учти: спать с тобой не буду. Просто нужно, чтобы ты сыграл роль. Я увеличиваю вдвое твой гонорар психолога. Этого хватит? Или нужно больше?

– А вот сейчас было обидно, – тихо отвечает он, нервно засовывает руки в карманы и отворачивается к окну. – Мне не нужен дополнительный гонорар. Хватит того, о чем уже договорились. Я вообще-то от всей души. Ты мне очень нравишься. Наверное, потому что у меня в жизни было столько боли, что я увидел тебя и подумал: просто встретились два одиночества. Два человека, у которых внутри все выжжено, всегда понимают друг друга… ладно, неважно. Видимо, я в тебе ошибся. Извини!

Боли? Значит, этот холеный и на вид очень успешный мужчина, на самом деле, тоже играет роль? Как и я? А в его душе такой же ад? А я-то думала, что он глянцевый и поверхностный. Жгучий стыд заливает мои щеки, все лицо пылает жаром. Кто я вообще такая, чтобы кого-то судить?

Подхожу к нему, кладу ладонь на его спину. Он внезапно вздрагивает и передергивает плечами. И, несмотря на его крепкую фигуру, сразу становится каким-то трогательным, что ли? Жалость тонкими иголочками покалывает мое сердце.

– Макс, ты меня прости! Я все неправильно поняла. И вообще я сейчас плохо соображаю. Не хотела я тебя обидеть. Ты просто такой…

– Какой? – он порывисто оборачивается и хватает меня за обе руки, сжимая запястья. – Какой? Скажи! – настойчиво повторяет он.

– Успешный, глянцевый, как из Инстаграмма. Такой, как батут. Все, что прилетает, моментально отлетает, вообще тебя не задевая. Мажор, короче.

– Мажор? – он горько усмехается. – Значит, я очень хороший актер. Потому что именно таким и хочу казаться. Иначе не выжить в этом чертовом городе, понимаешь? Здесь нужно все время изображать радость и успех. Не дай бог показать кому-то свою слабину! Вцепятся зубами в кровоточащую рану и будут радостно ковырять. С наслаждением!

– Ты прав, Макс!

– И ты не показывай никому ничего, Настя! А я помогу. Доверься мне!

– Я постараюсь. Я….

И в этот момент дверь открывается и в кабинет влетает рыдающая девушка лет двадцати трех-двадцати пяти.

– Ты не один, Макс? Ой! Извините меня! – она руками размазывает слезы по щекам, пачкая тонкие пальцы потекшей тушью.

– Тата, что случилось? – Макс бросается к ней, на ходу выхватывая бумажный носовой платок из деревянной подставки на столе. – А ну-ка, вдохни поглубже, вот так, – он втягивает воздух, одновременное подавая ей носовой платок.

Девушка на миг перестает рыдать. Глядя на него, так же вдыхает прохладный кондиционированный воздух кабинета.

– Вот умница! – радостно говорит Макс. – А теперь мысленно считаем до пяти, ручки в замок перед собой, как я учил, помнишь? – он соединяет руки перед грудью, – раз, два, пять… глубокий вдох и произносим: – Ооооом!

– Ооооо… – пытается повторить успокаивающую мантру девушка, и вдруг снова заливается слезами, тоненько подвывая: – ааааааа….

Макс усаживает ее на стул, бросает на меня быстрый взгляд, и, скорчив кислую гримасу, поднимает глаза к потолку, показывая, что это надолго.

– Может, воды? – спрашивает Макс девушку.

Она кивает, продолжая рыдать. Он подходит к маленькому холодильнику в углу и достает оттуда запотевшую от холода бутылку минералки.

– Макс, я выйду тогда. Подожду на улице или в зале, пока вы здесь поговорите, – беру сумку и иду к двери.

– Постой, Настя! – окликает меня Макс. – Останься! Это и есть третья претендентка. Просто с самого начала как-то не задалось. Ну ничего. Сейчас Тата успокоится, и вы поговорите.

– Да, извините меня! – девушка торопливо вытирает лицо и отхлебывает воду из бутылки. – Я сейчас, я быстро, пять минут. Прощу прощения!

Это звучит по-идиотски, но она моментально вызывает у меня что-то похожее на симпатию. Девушка явно не из стерлядей. Почти не накрашена, если не считать полностью потекшей и явно дешевой туши. Но при этом хорошенькая, как кукла. Высокая и худая, но не плоская. Все, что нужно, на месте: небольшая крепкая грудь, крутые бедра, красивые покатые плечи. Светлые волосы собраны в низкий хвост на простую резинку, белый легкий сарафан в крупных лазоревых васильках на тонких бретельках, слегка не доходящий до колен, обнажает загорелые длинные ноги. В огромных ярко-голубых глазах блестят слезы, повисая на кончиках темно-коричневых длинных ресниц. Кстати, своих, а не нарощенных по последней дурацкой моде. Из-за этих искусственных ресниц все эти красотки, которые не вылезают из салонов красоты, выглядят, как больные коровы, объевшиеся сочной травы на лугу и страдающие вздутием живота.

– Познакомься, Настя, это Наташа, – говорит Макс. – Но все зовут ее Татой. Ей так больше нравится. Мы с ней пару месяцев вместе снимали квартиру, когда только приехали в Москву. Романа между нами так и не случилось, зато остались в приятельских отношениях. – Тата, это Настя. Собственно, ради нее я тебя и позвал.

– Приятно познакомиться, – всхлипывает девушка. – Вы простите, что я вот так ворвалась…

– Да ничего, все бывает, – поспешно отвечаю я. – У вас, наверное, что-то случилось?

– Да, мой… друг, у которого я живу, опять меня избил. Вот, – она протягивает мне тонкие руки.

На запястьях иссиня-черные синяки в форме неровных браслетов.

– Он что вас привязывал? – в ужасе спрашиваю я.

– Нет, он меня хватал за руки. А у него очень сильные и страшно цепкие пальцы. А еще бил и таскал за волосы! – снова всхлипывает она.

– Но за что?

Тата молча заливается слезами. Макс, стоя позади нее, бросает на меня вопросительный взгляд, поднимая бровь и словно спрашивая:

– Ну что? Как она тебе?

Киваю ему, потому что она, действительно, мне нравится. Насколько вообще может кто-то понравиться в такой ситуации.

– Он считает, что я ему должна денег. Понимаете, Настя, я в Москву приехала, чтобы учиться здесь в Высшей школе поварского искусства. Она одна такая на всю Россию. Те, кто ее хорошо закончили, по всему миру работают шеф-поварами. Некоторые даже у министров. А школа очень дорого стоит. Ну, я как-то наскребла, отучилась на "отлично". У меня диплом есть, я покажу.