Кусочек рая

8

— Успокойся, красавица! — резко сказал Хосе на очередном крутом повороте. — Не собираюсь же я ехать по краю, чтобы свалиться в пропасть.

— Я спокойна. — Лилит разжала пальцы, сжатые в кулачки, и вздохнула с облегчением. — Вроде дорога свободная.

Слава Богу, что никто не мешает, думала она, глядя вперед. Вряд ли на этом участке может поджидать какая-нибудь неожиданность. Ничего серьезного не произойдет, и все же лучше бы ехать медленней. Черт с ним, с этим праздником!

На горной дороге может произойти любая неприятность, от которой никто не застрахован. Хосе, хотя и опытный водитель, не может знать, что ждет за крутым поворотом.

— Вскоре мы будем на перевале, а там до Севильи рукой подать, — буркнул водитель, угадывая невеселые мысли пассажирки.

— Здесь все же мало машин, — сказала Лилит, стараясь скрыть страх. — У вас все дороги такие пустынные?

— Я говорил тебе, что машин у нас много. Просто сегодня будний день. — Он снизил скорость, подъезжая к очередному повороту. — Хотя не могу утверждать, что у нас такие же пробки на дорогах, как в Англии.

— Я с пробками никогда не сталкивалась, — сказала она, не желая спорить. — Я не умею водить машину.

— Почему же? — Он краешком глаза посмотрел на нее.

Последние девять лет, с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать, мать постоянно советовала научиться водить машину, полагая, что современная женщина обязательно должна владеть искусством вождения. Даже после того, как три года назад Лилит переехала в Лондон, Кора каждый раз в телефонном разговоре напоминала об этом. Мнение матери разделял и Боб Осборн, но никогда не пробовал усадить дочь за руль. Вместо практических занятий он притащил кучу брошюрок и даже объемистый свод «Правил дорожного движения».

— У меня было такое чувство, — призналась Лилит, невольно подчеркивая, что упрямство занимает немалое место в ее характере, — что родители слишком навалились на меня…

Она оборвала себя, прикусив язык. Опять допустила глупость, упомянув родителей. До сих пор была осторожна и уходила от разговоров о близких. Заметил ли Хосе эту неосмотрительность?

Конечно, заметил.

— Значит, они настаивали, а ты противилась? — Его профиль напоминал изображение императора, отчеканенное на монете. — Ты имеешь в виду своих родителей, не так ли?

— А… а кого же еще, — заикаясь, выдавила девушка.

— Хм, ты, следовательно, готова вспомнить… — Хосе на мгновение умолк, заметив на дороге некое транспортное средство, которое мешало проезду, и закончил: — Готова вспомнить их имена?

— Нет! — тут же выпалила Лилит. — Не помню их имен, — добавила она нерешительно, — как не помню собственного.

— Брось, красавица! Думаю, мы хорошо понимаем друг друга.

Девушка отвернулась, ненавидя себя за ложь. Янтарно-розовый свет солнца, заливавший румянцем окрестные горы, казалось, заставил стыдиться и их вместе с ней.

И тут они увидели, что неизвестный предмет на дороге — повозка, которую рысцой тащила гнедая кобылка. Деревянные колеса грохотали по камням. При приближении машины лошадь перешла, на шаг и вскоре вовсе остановилась.

— Что будем делать? — спросила Лилит. — Я не вижу хозяина.

— А не спросить ли тебе об этом лошадь и выяснить у нее, где он скрывается?

— Не задирайся, идальго! Она, должно быть, заблудилась…

— Уверен, что нет. Но раз ты так беспокоишься, — сказал Хосе, смутив ее еще больше, — постараемся отыскать хозяина.

Он что есть силы нажал на сигнал. Словно по мановению волшебной палочки из повозки появилась голова. Молодой парень в рабочей блузе в ответ на гудок замахал рукой и, действуя вожжами, направил лошадь в сторону, освобождая дорогу. Хосе отпустил в его адрес какое-то шутливое замечание. В ответ парень рассмеялся и прокричал тоже что-то веселое, приветственно взмахнув кнутом.

— О чем это вы поболтали? — полюбопытствовала Лилит, обуреваемая желанием больше слушать и меньше рассказывать о себе.

— Я спросил, почему он спит в повозке на такой опасной дороге. — Хосе снова улыбнулся, вспомнив обмен шутками. — Парень сказал, что лошадь у него мудрая, а молодая жена очень… — он запнулся, — красивая вдобавок к другим ее достоинствам.

— И что же это за достоинства? — Лилит покраснела, сообразив, что сморозила глупость, и поторопилась задать другой вопрос: — И поэтому на упряжи такие симпатичные украшения? Уж не потому ли, что парень только недавно сыграл свадьбу?

— Придет время, и он их снимет, — ухмыльнулся Хосе. — Не каждому они приносят счастье.

— Приносят счастье? — переспросила она, заинтригованная. — А не попробовать ли надеть эти украшения на себя…

Боже, что она такое говорит! Зачем, не подумав, произносит такие слова? Какие украшения, какое счастье? Ведь Берт может оказаться, как и они, в Севилье. Нельзя омрачать оставшиеся часы подобными разговорами.

Однако Хосе понял ее совсем иначе. Возможно, то, что она сказала, оставило у него неприятный осадок.

— Значит, ты считаешь, что твои родители, имена которых ты так и не можешь вспомнить, были правы, назвав тебя несчастливым именем?

Лилит глубоко вздохнула и выпрямилась на сиденье. Когда она решилась ответить, голос у нее почему-то сел.

— В эти несколько дней, Хосе, я чувствовала себя необыкновенно счастливой.

— По правде говоря, красавица, я тоже. А теперь, — он нажал на тормоз, — нам следует остановиться и размять ноги.

— Что? Ох…

Не говоря ни слова, она вышла из машины и остановилась около остатков стены чуть в стороне от дороги. Хосе подвел девушку к гранитной глыбе с выбитой на ней непонятной надписью арабской вязью и объяснил, что этому камню и руинам больше тысячи лет. Остались они как напоминание об арабском нашествии.

— Смотри, внезапно стало светло! — воскликнула она. — Словно небо кланяется нам.

Хосе поднял голову и задумчиво сказал:

— Здесь, в Андалузии, немало памятников далекого прошлого.

— Даже воздух в Андалузских горах какой-то необыкновенный, словно напоен духом истории, — ответила Лилит, повернувшись к спутнику. Легкий ветерок играл в ее волосах, а заходящее солнце окрашивало их в темно-розовый цвет. — Знаешь, Хосе, за эти дни что-то во мне переменилось, — тихо произнесла она.

— Очень рад этому, красавица. — Он взял девушку за руки, глаза его поблескивали. — Значит, ты достаточно набралась храбрости, чтобы сказать мне правду?

— Я… Мне кажется, что да. — Она втянула в легкие чистый горный воздух. — У меня… никогда не пропадала память. — Лилит заглянула ему в глаза. — И ты знал об этом, да?

Он утвердительно кивнул. Его руки продолжали удерживать ее, а глаза — трудно понять их выражение — прямо смотрели на нее.

— Сначала я невольно соврала тебе, потом мне стало стыдно, но как-то так получилось, что я продолжала упорствовать.

— Ну теперь-то ты готова сказать, кто ты на самом деле?

— О да! — Слова полились из нее, как из фонтана. — И все потому, что ты и твоя Испания так сильно повлияли на меня. Дали мне возможность почувствовать себя непринужденно и стать самой собой. Правда… я стала совсем не такой, какой была до этого, Хосе.

— Это замечательно. — Его руки с силой сжимали девичьи ладони. — Теперь ты станешь такой, какая есть, даже если тебе это и неприятно.

— Да. Так прекрасно быть здесь вместе с тобой. Но… — она на секунду отвела от него глаза, — но я не такая крепкая, как этот камень.

— Это дело поправимое. Ты будешь такой же крепкой. — Хосе подхватил ее, приподняв над землей.

— Я буду стараться, обещаю.

— А я обещаю помочь тебе во всем, чем смогу.

Так они вновь обменялись клятвенными заверениями, как и раньше, когда останавливались на дороге у виллы «Горго». Но сейчас заверения были более серьезными и не только потому, что произносились перед лицом многовековой истории. На этот раз молодые люди говорили откровенно, без недомолвок, понимая друг друга. Но когда Хосе опустил девушку на землю и повел к машине, ею овладело сомнение — а не испытывает ли он ее, и не собирается ли продолжать эти испытания?

— Хотелось бы еще кое-что выяснить, — сказал он, открывая дверцу. — Мне еще не все про тебя известно. Например, нет ли у тебя мужа?

— Ох, конечно нет! — Лилит от удивления не могла двинуться. — Почему ты спрашиваешь об этом, ведь я же сказала, что я девушка…

— При нашей первой встрече я поверил тебе.

— А теперь не… не веришь? — пролепетала она.

Он пожал плечами.

— Ты очень красива. Почему бы не предположить, что у тебя были мужчины?..

— Ты спрашиваешь потому, что я обманывала тебя? — оборвала она его, почувствовав, как слезы невольно подступают к глазам.

— Не могу сказать, что обман явился причиной вопроса, — произнес он ледяным тоном, от которого повеяло отчуждением. — Один или даже несколько мужчин могли… — Его рука крепко сжала ее ладонь. — Могли затащить тебя в постель.

— Могу сказать только одно — никогда этого не было. — Она почувствовала, как от обиды и злости у нее перехватило горло, и подняла голову. — Честно, нет.

Горящие глаза Хосе обжигали.

— Ни один?

— Ни один.

И тут слезы брызнули из ее глаз. Девушка попыталась смахнуть их и, чувствуя, что не может успокоиться, схватила сумку, чтобы достать платок. Хосе вырвал ее и кинул в салон.

Его руки обвили ее талию, губы прикоснулись к влажным от слез щекам, а потом прижались к припухшим губам. Она встретила это прикосновение с радостным трепетом. Казалось, наступил момент для жадных и жарких поцелуев, от которых они воздерживались целых пять дней. Но Лилит подумала, что после столь длительного перерыва он может задушить ее в объятиях, и постаралась нежно сдержать любимого. Эти прикосновения положили начало новому этапу в их отношениях. Горячие, нежные губы, прижавшиеся к ее губам, были так сладки. И все же Лилит уклонялась от настойчивой ласки. Она взглянула в глаза Хосе и попыталась прекратить эту муку.

— Не продолжить ли путешествие в Севилью?

— Непременно, красавица. Но мне кажется, ты боишься ехать туда. Тебя одолевает какая-то тревога, правда? — Он на секунду замолчал. — Не знаю, что вызывает у тебя страх, но ты должна его преодолеть.

Девушка покачала головой, испугавшись, что проницательный испанец догадывается о том, что ее тревожит, и небрежно произнесла:

— Пора ехать дальше. — Она несколько раз вдохнула прохладный горный воздух. — Подожди-ка минутку… — И сделала еще один вдох. — Ты чувствуешь, как здесь пахнет цветами? Мне кажется, что я вся пропиталась этим ароматом.

— И очень хорошо, — улыбнулся Хосе. — Посмотри, сколько здесь маков. Недаром в этих местах устраивают фестивали цветов. — Он глубоко втянул в себя воздух. — Ух, какой запах! Ты любишь цветы?

— Какая женщина их не любит! Я очень люблю розы.

— У нас тоже любят. Как только ты заговорила о них, я сразу же вспомнил Болгарию. Вот где настоящий культ роз! Я уже рассказывал тебе, что некоторое время провел в этой стране. Мы гордимся своими винами, а болгары — розами. Они выращивают специальные сорта, чтобы из лепестков делать розовое масло. Я слышал, что для производства одного грамма масла требуется две тысячи роз.

— О Боже! Должно быть, это дорого стоит.

— Почти как золото, — рассмеялся он, — самое романтичное золото в мире…

Вскоре они миновали перевал и спустились в цветущую долину. Машина мчалась по дороге, с одной стороны которой тянулись апельсиновые сады, а с другой — открывался вид на зеленые поля, казавшиеся при лучах заходящего солнца безбрежным цветным ковром. До Севильи оставалось лишь несколько десятков километров.

Лилит казалось, что каждая клеточка тела все еще пропитана свежестью горного воздуха, смешанного с ароматом цветов. Как долго сохранится удивительное чувство легкости и свободы, которым она наслаждалась? Эта легкость не оставила ее и тогда, когда они достигли Севильи. В ней царило предпраздничное оживление. Улицы украшали гирлянды цветов, на балкончиках домов красовались яркие ковры.

— Какая прелесть! — воскликнула Лилит, увидев группу девушек, появившихся рядом с машиной. Все они были одеты в нарядные длинные платья, расшитые замысловатой вышивкой и украшенные лентами.

— Теперь можешь себе представить, как должны одеваться наши парни, чтобы не отставать от девиц. Многие любят наряжаться в костюмы тореадоров.

Гостиница оказалась переполненной. Но предусмотрительный Хосе предварительно забронировал номера, и им пришлось только пройти обычные формальности.

После остановки на перевале нервы Лилит были напряжены. Вдобавок она волновалась за свой фальшивый паспорт. Однако администратор без всяких вопросов сделал отметку в регистрационной книге, вернул документ и как ни в чем не бывало продолжил разговор с Хосе. Дожидаясь, пока они закончат, девушка вдыхала лимонный аромат необычного цветка, стоящего в керамической вазе на полированной стойке.

— О чем вы беседовали? — поинтересовалась она, когда, взяв ключи от номеров, они двинулись дальше.

Хосе гордо вел спутницу через нарядно украшенное фойе к устланной ковром лестнице.

— Мне хотелось выяснить, не останавливались ли здесь какие-нибудь англичане, не бронировали ли номера…

— Ох! — Девушка чуть не упала, зацепившись ногой за коврик. Во рту сразу же пересохло. — И что же тебе сказали? — еле ворочая языком, спросила она.

— Здесь нет ни одного англичанина. — Его черные глаза настороженно смотрели на нее. — Но, разумеется, они могут быть в других гостиницах.

— В других… — Лилит оборвала себя, прогоняя мрачные мысли. — Мне здесь нравится, Хосе.

Она так радовалась, что хотя бы в этой гостинице нет Берта, что проглотила ужин, не замечая, что ест. Она рвалась на празднично украшенные улицы.

Наконец они вышли, и их тут же подхватил людской поток.

— Это какой-то калейдоскоп цветов и нарядов, — заметила Лилит, наслаждаясь мороженым, которое Хосе купил у уличного торговца.

Девушка вертела головой, рассматривая окружающих. Но толпа стала быстро редеть, и еще через некоторое время на улице остались лишь случайные прохожие.

— Куда все исчезли? — удивленно спросила она.

— Думаю, отправились спать, — ответил Хосе. — Праздник начнется рано утром.

Неожиданно он стремительно наклонился к Лилит и кончиком языка слизнул с уголка ее рта капельки мороженого.

— Ой, красавица! От тебя исходит аромат свежести, — смущенно сказал он. — Ты пахнешь чем-то необыкновенным.

Оторопевшая Лилит уставилась на спутника широко раскрытыми глазами. В свете уличных фонарей его лицо показалось действительно добрым, родным, и она потянулась к нему, испытывая неодолимую жажду ответить на прикосновение. Каждая жилка ее тела запульсировала от нахлынувшего желания, которое непроизвольно вспыхнуло где-то в глубине, как проблеск маяка во мраке.

— Тебе не нравится мой запах? — в замешательстве спросила она.

— Он ни с чем не может сравниться, — пробормотал Хосе, отворачиваясь. — Я совсем забыл, что мы договорились не прикасаться друг к другу.

— И эта договоренность продолжается? — Вопрос вырвался непроизвольно. — Разве сейчас мы… не попробовали?

— Я хочу большего, красавица. — Теперь он старался разглядеть выражение ее лица. — Мне хочется держать тебя в своих объятиях. Но я не могу это сделать с девушкой, которая до сих пор не назвала своего имени.

Его слова прозвучали как неожиданный удар и тут же увеличили между ними дистанцию. Он продолжает относиться ко мне с недоверием, подумала Лилит. И верно, с какой стати он должен мне доверять, если до сих пор я так и не назвала своего имени.

— Моя фамилия Осборн. — Девушка едва шевелила губами в надежде, что по их движению будет понятно, что она пытается сказать. У нее не было сил громко произнести слова. — Мне двадцать пять лет. Я приехала на отдых с человеком, который неожиданно для меня оказался женатым…

Как можно было допустить подобное признание? Оказаться такой наивной и доверчивой? Но раз уж это произошло, стоит ли осуждать Хосе за подозрительность?

Мысленно она старалась найти для себя оправдание. Я же просто вошла в море, чтобы как-то успокоиться. И как только почувствовала, что начинаю терять силы, сразу же попыталась вернуться…

Бесполезно! Ее поступкам нет оправдания! Упрямая скрытность не помогла ей, а, наоборот, еще больше усложнила жизнь. Следовало бы самой справиться с собственными проблемами, а не трусливо прятаться от них. Сейчас она это поняла с особой остротой. Никакие оправдания не принесут облегчения! Откуда же это малодушие?

Нежное прикосновение руки отвлекло ее от мрачных мыслей. Девушка зябко вздрогнула и вгляделась в стоявшего рядом Хосе. Его фигуру, застывшую около уличного фонаря, окружал золотистый ореол.

— Идем, красавица. — Положив руку на девичью талию, он повлек Лилит за собой. — Выкинь все неприятные мысли из головы.

На всем пути до гостиницы он говорил только о предстоящем празднике.

Полночи Лилит не могла сомкнуть глаз, размышляя о своем положении, стараясь догадаться, понял ли он ее невнятную историю. А потом как-то сразу провалилась в глубокий сон. Когда Хосе постучал в дверь номера, ей показалось, что она заснула лишь пять минут назад, и сразу же вспомнила, что они договорились не пропустить начала праздника. Включив лампу на тумбочке, девушка выпрыгнула из постели и принялась судорожно натягивать одежду и, еще не проснувшаяся, появилась перед Хосе.

Выйдя из гостиницы, они присоединились к толпе, направляющейся к центру торжества. Всюду царили бархатные предрассветные сумерки. Все предметы, казалось, были затянуты серой вуалью и только на востоке проглядывала узкая бледно-розовая полоска неба.

— Эй, красавица, проснись! — Затормошил спутницу Хосе, глядя на ее слипающиеся веки.

— Мм… м? Ох… — Девушка посмотрела на него. Он держал в руках две цветные розетки, специально изготовленные к празднику. — Нет, позволь мне. — Не дожидаясь ответа, она взяла одну из них и закрепила на его черной жилетке, затем оглядела белую накрахмаленную рубашку и тщательно отглаженные брюки. Галантный кавалер осторожно, чтобы не уколоть, прицепил вторую розетку ей на грудь. Обменявшись праздничными символами, они улыбнулись друг другу.

— Это добрый знак, — сказал Хосе. Она не стала спрашивать, что он имел в виду.

Вокруг вовсю кипело веселье. Отовсюду слышались песни, люди зажигательно танцевали. Людские голоса, звуки музыки, топот ног сливались в необычную какофонию. Поднимающееся солнце окрашивало людей, постройки, цветущие деревья в фантастически яркие цвета. Когда солнечный диск выплыл из-за крыш домов, Хосе предложил немного подкрепиться, что они и сделали, стараясь не опоздать к началу традиционного парада.

Они старались не пропустить ничего. Парад начался шествием оркестров. Перед ними проходили музыканты, одетые в национальные костюмы минувших эпох. За оркестрами следовала карнавальная процессия в масках, изображавших злых и добрых персонажей народных преданий и легенд.

Когда парад закончился, Лилит, почувствовавшая голод, несмело проговорила:

— Я бы не прочь что-нибудь съесть.

— Испытываю такое же желание, — поддержал Хосе. — К тому же я обещал угостить тебя бандерильяс. Помнишь?

Он повел ее к старому рынку, где на вертелах жарились бычьи туши. Им нарезали кусочки сочного мяса, приложив к нему андалузский салат. Хосе попросил еще плетеную бутылку молодой малаги. Десерт тоже был необыкновенным: восточные сладости из Марокко и крепкий кофе.

После этого плотного то ли завтрака, то ли обеда, они решили прогуляться. Лилит тут же окружили уличные торговцы, предлагавшие бижутерию, керамические изделия, национальную одежду и чеканку.

— Грасиас, — все время повторяла Лилит, отвергая предложения. — Не… Как сказать, Хосе, что у меня нет денег?

— Так у меня есть…

— Нет, нет, — Лилит замахала руками. — Не нужно, спасибо. К тому же в сумке нет места.

Нет места, нет денег, нет имени, подумала девушка, боясь произнести эти слова. Она тряхнула головой, сделав вид, что у нее прекрасное настроение и что кивает в такт музыке, доносившейся с улицы.

— Знаешь, Хосе, мне хочется посмотреть национальные танцы.

— Хорошее желание. — Хосе подхватил девушку под руку. — Мы и сами потанцуем?

— Что? Фламенко?

— Ну конечно. В нем можно импровизировать.

Они вышли на площадь, где расположился оркестр из четырех музыкантов. Перед ними танцевала пара.

— Смотри, это же профессионалы, я так не смогу, — вскрикнула Лилит.

— Тогда любуйся их искусством. Это же испанский танец.

Облегченно переведя дух, девушка уставилась на танцующих. Мужчина и женщина держали в руках по платку и взмахивали ими, когда сближались или отходили друг от друга. Сейчас вела женщина, а мужчина следовал за ней, притопывая и грациозно покачиваясь. Затем женщина махнула платком и повернулась лицом к партнеру, отступив от него на два или три шага. Оба несколько раз топнули ногой в такт музыке. Потом танцор закружился вокруг партнерши, словно охотник, обнаруживший добычу. Приблизившись друг к другу, они вновь махнули платками и, взявшись за руки, закружились, быстро перебирая ногами.

— Вот теперь мы можем начинать. — Хосе вывел Лилит прямо в центр площади. К ее удовольствию, их сразу же окружили другие пары, каждая из которых, танцуя, старалась придерживаться традиционных движений и в то же время дополняла рисунок танца собственными па. Все зависело от искусства каждого. Вначале Лилит чувствовала себя немного скованно и, чтобы не привлекать внимания, лишь скромно повторяла движения окружающих. Первые шаги не особенно удавались, но, прислушиваясь к музыке и глядя на соседей, она стала двигаться смелее и свободнее, разошлась и вскоре не отставала от других. Уже через несколько минут девушка почти не отличалась от остальных танцующих.

Хосе тем временем кружился вокруг, то приближаясь, то отступая от партнерши, припадал на одно колено, взмахивал носовым платком за неимением другого. Почувствовав усталость, она, продолжая пританцовывать, стала удаляться от него до тех пор, пока не вышла из круга.

— Это было великолепно! — сказала Лилит, поблагодарив Хосе. — Ты был самым лучшим.

— Может, здесь, но не дома, — сказал он с присущей ему скромностью, вытирая платком вспотевшее лицо. — В Оливьере я далеко не самый лучший.

— Могу поспорить — ты им будешь.

При упоминании Оливьеры девушка зябко передернула плечами, несмотря на жаркий день. На память сразу же пришли слова, сказанные им в день, когда они сошли на берег с яхты. Тогда Хосе заявил, что возьмет ее с собой в Оливьеру и познакомит с родными. Неужели он не оставил этой мысли, несмотря на то что раскусил ее обман? Если не отказался от своего решения, то это ведь должно что-то означать для нее? Думай только о настоящем, постоянно твердил Хосе, но настоящее таяло, как вчерашнее мороженое. Завтра праздник кончится.

Музыка и пение, восторженные крики и шествия постепенно затихали. Приближался вечер.

— Я должен переодеться перед ужином, — сказал Хосе, входя в вестибюль гостиницы.

— Я не хочу есть, — пробормотала Лилит, находясь под впечатлением праздничной суеты. — Ничего не хочу. Мне бы только идти с тобой рядом, хоть на край света.

Но сможет ли она достичь этого края? Счастье, которое Лилит испытывала, скоро оборвется. Завтра кончается ее отпуск. А еще через день, если она не появится вовремя на работе, у нее начнутся неприятности — разговоры, допросы, в общем, сущая пытка…

Однако в запасе еще ночь. Ночь, которая подведет итог последнему прекрасному и незабываемому дню. Для того чтобы отметить этот вечер как следует, Лилит решила принарядиться, сбросить дорожный туалет и в первый раз надеть прихваченный ею на вилле «Горго» наряд. Она приняла душ, затем вытащила вязаное платье. Как и предполагала, оно совсем не смялось. Девушка разложила на туалетном столике косметику: лак для ногтей фиолетового оттенка в тон платью, такую же губную помаду. Ей всегда нравился бордово-фиолетовый цвет, он напоминал спелую сливу. Тенями она решила не пользоваться. Потом примерила туфли на высоком каблуке. Причесала просохшие после душа волосы и постучала в дверь номера Хосе.

— Ты проголодалась, красавица? — спросил он и, увидев ее наряд, отступил на шаг, приглашая войти. Лилит заметила, как черные глаза вспыхнули недобрым огнем. — Это платье ты взяла на вилле?

— Тебе… не нравится? — растерянно спросила девушка. — Это единственное платье без рисунка, — добавила она в оправдание. И тут увидела свое отражение в зеркале. — О Боже мой! Я и не думала, что у него такой глубокий вырез.

— Не думала, что он столь откровенен? — Его горящие глаза оглядывали ее сверху донизу. — Смотри, все видно, как напоказ. — Хосе указал на грудь, которую скромница старалась прикрыть, взявшись за края декольте. — Так не годится.

— Что? Я же не могу его переделать…

Лилит в душе согласилась, что замечание справедливо. Заметив, что Хосе раздражается все сильнее, она безвольно опустила руки и застыла в оцепенении. Его гнев парализовал жертву моды. Медленно, словно нехотя, он протянул руки и провел ладонями по ее обнаженным локтям, затем взял за плечи и с силой прижал к себе. Девушка притихла, зажмурила глаза и настороженно стала ждать, что будет дальше.

Однако дальше ничего не последовало. Хосе разжал объятия и отошел, видимо, так и не догадавшись, чего она ждала. Лилит не открывала глаз, только прислушивалась к тому, что он делает. Сначала раздался звук открываемой двери, затем довольный возглас и какое-то шуршание. Дальше она уже не могла понять, что происходит и открыла глаза. Перед ней стоял Хосе с юбкой-колокольчиком в руках.

— Вот это мне больше нравится, — холодно сказал он. Лилит молча выхватила юбку и выбежала из номера. К счастью, в гостинице работала прачечная, где за несколько минут все выстирали, высушили, накрахмалили и погладили. На ней снова была одежда во вкусе привередливого испанца.

Когда она вошла в его номер с фиолетовым платьем в руках, с его лица сошло строгое выражение, глаза смотрели мягче и добрее.

— Дай-ка эту тряпку, — с брезгливой гримасой Хосе взял наряд. — Вот как мы поступим с этой дрянью, — сказал он и швырнул платье в угол.

— Я… не знала, что ты так прореагируешь. Вроде оно мне к лицу. — Лилит посмотрела в угол так, словно там притаилось свернувшееся кольцом ядовитое пресмыкающееся. — Мне хотелось как-то отметить этот вечер, — она подняла голову, готовая вот-вот разрыдаться, — после прекрасно проведенного дня…

— Наш прекрасный день еще не кончился. — Внезапно Хосе вновь превратился в галантного, предупредительного и ласкового мужчину. — Нужно поесть, красавица. — Он взял ее под локоть. — Мне сказали, что поблизости есть местечко, где очень вкусно кормят.

Слезы так и не появились на глазах у обиженной. Наоборот, девушка оживилась и гордо проследовала с Хосе по коридору, затем по лестнице в холл. Забыв уже о маленькой неурядице, которая только что произошла, Лилит любовалась его осанкой, широкими плечами и грудью, обтянутыми свежей белой рубашкой, классическим профилем, поблескивающими при свете ламп волосами. От охватившего ее восторга сладостно билось сердце.

Гостиничный холл был полон народа. Хосе заговорил со знакомыми музыкантами, которые участвовали в празднике. Счастливица стояла рядом, пока они разговаривали, полностью поглощенная любованием красавцем-мужчиной.

— Лилит!

Девушка непроизвольно откликнулась на свое имя, даже не успев осознать, кто ее окликает. Правда, сразу же показалось, что голос очень знакомый. И только отведя глаза от Хосе, она увидела, что в нескольких шагах от нее стоит со странным выражением лица упитанный мужчина. Внимательно посмотрев на него, Лилит поняла, что произошло.

— Берт!?