Квартира №16 [СИ]

Глава 1. Встреча

Последние августовские выходные обычно бывают наполнены ностальгией по уходящему лету. Пусть днем еще жарко, но вечер своей прохладой напоминает о приближении осени. Природа готовится к долгому летаргическому сну, сбрасывая первые пожухлые тополиные листья, и даже солнце светит как-то по-другому — устало и обреченно. Во дворах шумят дети, вернувшиеся из лагерей, с дач или от бабушек. Они стараются за последние пару дней нагнать все то, что не успели летом — нагуляться, набегаться, наговориться. У подземного перехода толпятся старушки, наперебой предлагая втридорога свои гладиолусы: «Бери, дочка, в магазине дороже!» А если ты школьник, к тому же выпускник, крайние выходные лета имеют особое значение, ведь это последние дни детства, за которыми потянутся учебные будни, экзамены и взрослая жизнь. Хочется остановить время и пустить его вспять, чтобы снова и снова наслаждаться прекрасной летней свободой и чувствовать вкус беззаботности. У меня же не было и сотой доли этих чувств…

Мы с мамой больше часа плелись в пробке на подъезде к Москве, не только нам пришла в голову мысль вернуться в город раньше в преддверии первого сентября. Солнце нещадно палило, и даже мощный кондиционер не спасал от странного флегматичного состояния, которое возникает в знойную погоду. Я смотрела в окно, болея за старенький форд в соседнем ряду, так отчаянно пытающийся объехать пробку по обочине, но постоянно терпящий фиаско от фиата, едущего по правилам и из принципа не впускающего нарушителя ПДД в свой ряд. Если бы не этот затор, мы давно приехали бы домой, о чем ежеминутно напоминала мама, считая, что этим можно что-то изменить. А мне было все равно, разве что хотелось поскорее выбраться из автомобиля, пронизанного мерзким химическим освежителем. Я с детства страдаю от укачивания, и этот запах только сильнее испытывал мой вестибулярный аппарат, но мама ничего не хотела слышать.

— Алиса, надень немедленно обувь! Не хватает еще, чтобы ты ехала с грязными ступнями. Вечно тянет что-нибудь учудить, — недовольно сказала женщина, бросив взгляд на мои босые ноги.

— Хорошо, мама, — я натянула дачные чешки и снова отвернулась к окну.

— Что из тебя получится? Когда же за ум возьмешься? — досадливо проговорила она и тут же забыла про свое недовольство, как только увидела, что затор немного рассосался.

Каждый раз, когда маме что-то не нравилось, она качала головой и, всплеснув руками, задавала риторический вопрос, из серии произойдет ли чудо, чтобы ее дочь наконец стала человеком. А я все семнадцать лет своей жизни искренне не понимала, что должна делать, чтобы ей угодить.

У родителей я появилась поздно. Всю молодость мама и папа трудились, не покладая рук, чтобы обеспечить себе и будущим детям место под солнцем, а когда это место появилось, времени на то, чтобы родить ребенка оказалось не так много. Маме удалось забеременеть в тридцать семь, когда папе уже перевалило за сорок. Как часто бывает у зрелых родителей, единственную дочь окружили такой опекой, что не оставили никакой возможности на самостоятельность. С раннего детства за меня решали все: что надеть, чем питаться, куда ходить и на что смотреть. И если отец мог изредка поинтересоваться моими вкусами, то мать на корню пресекала всякое вольнодумство.

У меня не спрашивали, хочу ли я играть на скрипке, когда в четыре года привели первого преподавателя. Не интересовались, нравится ли выступать на публике, когда в шесть купили пышное платье, в котором я играла Брамса перед папиными коллегами. В тот вечер я дико нервничала, потому что мама всегда делала замечания моей игре, и я не знала, как сыграть так, чтобы важные гости отца остались довольными. Как ни странно, никто из суровых усатых мужчин и их тучных спутниц не отругал меня. Напротив, я слышала только похвалу, чему радовалась, как настоящий шестилетний ребенок, быть которым мне запрещалось. Только вечером мама сказала, что я вела себя неподобающе: бегала, как дворовая девчонка, а не сидела смирно на стульчике, как истинная дочь своего отца.

Мама всегда гордилась тем, что ее супруг — профессор известного Московского вуза, человек уважаемый и респектабельный, забыв о том, что и он когда-то был бедным молодым доцентом. Также она не помнила, что сама не всегда была партнером в известном адвокатском бюро, а начинала преподавателем права в обычной средней школе. Но какая разница, что было в прошлом, когда в настоящем Елисеевы — известные в важных кругах люди. И их единственная дочь обязана им соответствовать.

Моя жизнь всегда была подчинена строгим правилам, установленными родителями. Другого я не знала или просто не умела. Мой день всегда был строго расписан. В детстве за его распорядком следила няня, которая занималась мной с шести месяцев, когда мама вышла из декрета. Приятная пожилая Нина Ивановна как огня боялась моих родителей, поэтому никогда не нарушала их указаний, даже если я умоляла ее не отводить меня на скрипку.

— Нет, Алисочка, как же мы пропустим занятия? Что я скажу Элеоноре Викторовне и Павлу Васильевичу вечером? — причитала няня.

— Нина Ивановна, ну пожалуйста… — канючила восьмилетняя я, — пойдемте гулять в парк, как вчера?

— Вчера был выходной, а сегодня — нет. Ты же не хочешь, чтобы меня уволили?

Это был победный аргумент. Я очень боялась, что Нину Ивановну уволят, ведь она была самым близким мне человеком. Даже бабушку и дедушку я не любила так, как ее. Это случилось, когда мне исполнилось тринадцать. Родители посчитали, что я достаточно взрослая, чтобы самой добираться до школы и музыкального класса. Репетиторы, которых мне наняли по всем основным предметам, несмотря на то, что я была круглой отличницей, приходили на дом.

Я перестала горевать по Нине Ивановне через пару месяцев после ее увольнения, потому что только так смогла вкусить запретный плод — свободу. Конечно, она была относительной. Мой распорядок дня не изменился, правила не стали мягче, а за их соблюдением все также строго следили и мама, и папа, но у меня появились бесценные два с половиной часа, когда я шла от дома до школы, из школы в музыкальный класс и снова домой. Все это время я была предоставлена себе и могла делать что-то такое, о чем не узнали бы родители. Нет, я не курила, не пробовала алкоголь и не встречалась с мальчиками. В некотором смысле, мне удавалось совершать преступления пострашнее: зайти в книжный магазин и купить на сэкономленные от школьных обедов деньги книгу легкомысленного содержания. Вся домашняя библиотека и обязательный для прочтения список проходили строгую родительскую цензуру, поэтому мне приходилось проявлять смекалку, чтобы пронести домой томик подростковой литературы.

Книги открывали мне другой мир, наполненный чувствами, эмоциями и переживаниями. Любовь, дружба, вражда… Я безумно хотела пережить нечто подобное в реальности, но не могла, сидя в четырех стенах. С каждым годом во мне росло желание попробовать на вкус свободу, но я безумно боялась ослушаться родителей. К сожалению, мне было не с кем даже обсудить свои запретные желания. За все школьные годы у меня не появилось ни одного настоящего друга.

Я хорошо общалась с одноклассниками, но, если в начальных классах почти все общение происходило в школе на переменах, в старших — ребята ходили гулять, собирались в кафе, ездили на экскурсии, я стала синим чулком. Мне запрещалось праздно проводить время, только пару раз отец с матерью отпустили меня в театр и музей. А я безумно завидовала своим одноклассникам, особенно на следующий день после поездки, когда все только и обсуждали курьезный случай в автобусе или веселую давку в гардеробе.

Еще больше от ребят я отдалилась в десятом классе, когда главными темами разговоров у девочек были косметика, прически, платья, а мальчики стали засматриваться на девочек. Я не была дурнушкой, но в отличие от ухоженных одноклассниц с модными стрижками, в коротких школьных платьях и на каблуках, выглядела совсем неприметно. Каждое утро, в обязательном порядке, я заплетала копну своих рыжих волос в тугую косу, полностью убирая волосы назад, открывая веснушчатое лицо; надевала привычную темно-синюю школьную форму со строгой юбкой до колен или ниже, если холодно; ботинки на плоской подошве или совершенно лишенные намека на женственность сапоги. Родители не терпели яркой одежды, как и обуви на каблуках, а я мечтала почувствовать себя девушкой… При таком раскладе любой нормальный человек решил бы, что я странная. Именно так и думали мои одноклассники, и даже то, что я всегда давала списывать и помогала на каждой контрольной, не помогало наладить общение.

— Алиса, я оставлю тебе деньги, завтра сама купишь букет Нелли Федоровне, — сказала мама, выворачивая на нашу улицу.

— Хорошо. Розы, как обычно?

— Да, но только смотри, чтобы были свежими. В том году спустила пять тысяч на веник.

Возможно, будь на моем месте кто-нибудь другой, слова мамы могли бы задеть, но я уже привыкла к постоянным замечаниям. Завтра я пойду в цветочный магазин в торговом центре, выберу дюжину роз только-только распустившихся, но все равно услышу от родителей, что могла бы отобрать лучшие цветы. Но несмотря на излишнюю строгость, чопорность и холодность, родители меня любят, пусть со стороны и незаметно, но я это всегда чувствовала.

— Почти приехали. Я боялась, что не успеем к ужину, — мама слегка улыбнулась, но тут же нахмурилась. — Это еще что такое?

Я посмотрела вперед и увидела во дворе дома перед нашим подъездом потрепанную газель, откуда несколько крепких восточных мужчин доставали диван. Мы жили внутри бульварного кольца, в просторной трехкомнатной квартире сталинского дома. Наше жилье было еще одним поводом для гордости родителей, ведь позволить такие хоромы смогли не сразу, и переехали сюда только пять лет назад. Наш дом считался образцово-показательным на улице и в первую очередь благодаря соседям, потому что строился специально для заселения инженерами, профессорами и госслужащими, состоявшими на хорошем счету у партийной верхушки. Практически все жильцы были людьми обеспеченными, поэтому старая газель и сомнительного вида грузчики совершенно не вписывались в общую картину.

— Мне кажется, кто-то переезжает, — озвучила я мысль, которую мама явно не хотела признавать.

— Переезжает? Подобным образом? Дорогая, мне кажется, что этот грузовичок ошибся адресом. И ты только посмотри на этот диван! Это же клопиный дом!

Тем временем, двое мужчин крепко взялись за несчастную мебель и стали вносить диван в подъезд. Им придерживал дверь какой-то парень, из машины мне не удалось его рассмотреть, но я предположила, что это их водитель, пока не увидела за рулем газели другого восточного мужчину.

Мама притормозила у подъезда, как делала всегда, чтобы я вышла, но в этот раз не разблокировала дверцы машины. Она внимательно рассматривала газель и тучного мужчину, что курил на водительском сиденье. Я же смотрела на парня у подъезда. Он больше не придерживал дверь, а просто стоял под козырьком, изучая доску объявлений. У меня промелькнула безумная мысль, что он никакой не рабочий, а самый что ни на есть хозяин несчастного дивана, но я быстро отогнала ее. Нет, это невозможно. Он никак не похож на будущего жильца нашего дома. На вид ему было лет восемнадцать-девятнадцать, среднего роста, довольно крепкий, с темными волосами, зачесанными на один бок, а с другого выбритыми и огромной красочной татуировкой на руке. Незнакомец был ярким примером «плохого мальчика», героя большей части моих запретных книг.

— Алиса! Ты совсем меня не слушаешь! — резкий мамин голос вернул к реальности.

— Прости, задумалась, — виновато проговорила я.

— Я сказала, что не хочу отпускать тебя одну пока здесь эти личности. Вместе заедем на парковку…

— Мам, ну чего ты боишься? Не съедят меня. Тем более, когда я хожу в школу, то по пути встречаю и не таких личностей, — выделила я последнее слово маминым тоном.

— Алиса, час от часу не легче.

— Мамочка, я домой. Меня укачало в дороге, очень хочу освежиться, может, станет легче.

— Опять это укачивание. Хорошо, иди домой, — сдалась мама и разблокировала дверцы автомобиля.

Пользуясь разрешением, я пулей выскочила из машины и, кивнув маме, пошла к подъезду, тут же оказавшись в поле зрения незнакомца. Он нагло рассматривал меня, совершенно не стесняясь, что я это замечу. Но не это заставило меня покраснеть. Его взгляд… От него становилось до невозможности обидно. Парень смотрел с такой жалостью, словно я прокаженная. Я подошла к подъездной двери с единственным желанием, поскорее войти, но только стоя под домофоном, поняла, что мои ключи остались в большой сумке в машине.

— Ключей нет? — поинтересовался незнакомец, все также внимательно наблюдая, как я роюсь в маленькой сумочке с Микки Маусом.

— Нет, — тихо ответила я, боясь поднять на него взгляд.

— Живешь тут? — доставая связку ключей и прикладывая магнитный к домофону, спросил парень.

— Да. Живу.

— Ясно. Заходи, если хочешь. Квартиру я тебе, конечно, не открою…

— Спасибо, — перебила я и проскочила в подъезд.

Я жила на четвертом этаже, но часто поднималась по лестнице. И в этот раз не изменила себе, правда, хотела идти пешком еще и потому, что нужно было успокоить барабанившее сердце. Я чувствовала, что совершила нечто преступное, заговорив с незнакомцем. Если мама или папа узнают… Но откуда? Не расскажет же им этот парень.

Квартиру мне открыл отец, он вернулся с дачи еще вчера, потому что сегодня нужно было срочно выйти на работу. Несмотря на домашний вид, футболку и спортивные штаны, папа, как всегда, был серьезным.

— Мама в гараже? Нужна моя помощь? — пропуская меня в квартиру, поинтересовался он.

— Да, папочка. Мы привезли огурцы. Донесешь сумки?

— Хорошо. Скоро вернусь.

Когда отец ушел, я решила выглянуть в окно кухни, выходящее во двор. Не знаю почему, но мне было любопытно узнать, стоит ли внизу этот парень. Он был все еще там, протягивал что-то водителю, после чего газель с шумом выехала со двора. Проводив взглядом машину, парень не спеша поплелся на детскую площадку и, устроившись на карусели, закурил. Не знаю почему, но я не сводила с него глаз, пока он не заметил меня в окне. Парень, словно почувствовав мой взгляд, посмотрел на окна, а я, испугавшись, спряталась за шторку, но снова попалась, когда спустя какое-то время выглянула проверить, не ушел ли он. Незнакомец будто ждал, когда я покажусь, и довольно улыбнулся, только заметив меня. Сердце пропустило удар. Стало стыдно за свое любопытство, выставила себя дурой… Я отошла от окна и села за стол, как услышала звонкий мамин голос.

Уже несколько лет в Москве штрафовали за курение на детских площадках, и если где-то на подобный проступок могли закрыть глаза, то в нашем доме нет. Мама громко, на весь двор, отчитывала парня и грозилась написать заявление в полицию. Я опять подбежала к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как незнакомец подходит к родителям и, демонстративно выпуская дым, с пальца кидает окурок в урну.

— А затушить, молодой человек? — крикнула в спину удаляющемуся парню моя мать. — Из-за таких, как вы, происходят пожары!

Незнакомец не обернулся, он быстро зашел за дом, а мои родители, нагруженные вещами, поплелись к подъезду. Я была уверена, что больше его не увижу, и от этого почему-то стало грустно. Для кого-то это могло бы показаться глупостью, но для меня короткий диалог с незнакомцем стал чем-то вроде приключения.

Включив чайник и поставив на стол чашки, я пошла в коридор, чтобы встретить родителей, но когда они вошли в квартиру, то даже не заметили меня. Мама громко возмущалась, а папа во всю ей поддакивал.

— Что случилось? — не удержалась я, и родители, наконец, меня заметили.

— Этот оборванец, которого мы видели, когда приехали, теперь наш новый сосед! — возмущенно заявила мама.

— Сосед? — переспросила я.

— Да, Алиса! И это еще не все, он переехал в шестнадцатую квартиру…

Шестнадцатая квартира находилась в нашем подъезде на четвертом этаже, прямо напротив нашей. Получалось, что незнакомец не просто переехал в наш дом, он жил на нашей лестничной клетке. Значит, еще не раз я с ним столкнусь.

Глава 2. Знакомство

В каждой школе существуют свои неизменные традиции, так в нашей каждое первое сентября ученики выпускных классов встречали первоклашек и под всеобщие аплодисменты заводили в школу. Конечно, чтобы все прошло как надо, одиннадцатиклассников собирали тридцать первого августа и проводили инструктаж. Я ждала этот день не меньше моих одноклассников, правда, для них это был повод встретиться после долгих каникул, рассказать как и где провел лето, а для меня это возможность ненадолго вырваться из-под надзора родителей.

— Мам, если после репетиции ребята решат погулять, можно…

— Алиса, ну какой гулять? Завтра школа! — мама поставила передо мной тарелку с завтраком и села напротив. — Если твои одноклассники не готовятся к школе, то это не значит, что тебе следует брать с них пример.

— Но у нас будет только линейка и классный час. Мне же не делать уроки? — я не оставляла своих попыток достучаться до мамы, хотя знала, что ничего не добьюсь. Каждый раз, когда я пыталась куда-то отпроситься у родителей, они находили сто и одну причину меня не отпускать. Иногда я ловила себя на дурной мысли, что они делали это специально, но гнала ее прочь, не позволяя плохо думать о родителях.

— Дочка, а цветы купить? Вчера ты так и не дошла до магазина. А погладить одежду? Ты уже достаточно взрослая, чтобы делать это сама.

— Я куплю цветы по дороге домой, а одежду приготовлю вечером.

— Нет, Алиса, не выдумывай. Доедай, помой посуду и позанимайся скрипкой. За каникулы совсем разленилась, — мама залпом допила кофе и посмотрела на часы. — Так, мне пора бежать. До вечера, милая.

Она поцеловала меня в макушку, и через минуту хлопок входной двери сообщил, что мама ушла. Закончились последние выходные лета, а с ними и отпуск родителей. Жизнь возвращалась в привычную колею, и только маячащие в конце учебного года экзамены вносили в нее коррективы, заставляя родителей нанимать дополнительных репетиторов для подготовки к ЕГЭ. Весь вчерашний день я бессовестно проленилась и теперь была вынуждена пожинать плоды этого. Вместо занятий музыкой, я разбирала вещи, убиралась в комнате и читала, как думает мама, «Войну и мир». На самом деле, закрывшись в комнате, я уселась на балконе и часы напролет наблюдала за прохожими. Окна моей комнаты выходили на Яузский бульвар, и я любила наблюдать за гуляющими москвичами. Сидя на балконе и глядя на улицу, я словно сама прохаживалась вдоль кленовой аллеи или отдыхала на лавочке. Родители весь день меня не тревожили, сначала обсуждая нового соседа, а потом занимаясь наведением порядка в дачных вещах. Что до соседа, его я больше не видела.

Помыв посуду и прибравшись на кухне, я пошла в свою комнату и достала скрипку. Конечно, я могла ослушаться маму и не заниматься, но тогда хуже сделала бы себе, потому что мучилась угрызениями совести. Такое случалось редко, но, если я не выполняла родительских поручений, сама же переживала, чувствуя невыносимый груз вины.

Скрипку я не любила. Возможно, все дело в том, что для меня музыка всегда была обязанностью, а, может быть, это действительно не мое. Но родители и слышать ничего не хотели. Они видели меня в будущем успешным адвокатом, мама уже давно объявила, что сразу после института пойду работать в их бюро. Игра на скрипке — это как дополнительный бонус моему образованию. К тому же, все дети родительских коллег занимались музыкой, но мало кто мог похвастать умением играть на скрипке. Поставив перед собой ноты Вивальди, я начала играть «Зиму».

Прилежно отыграв положенный час, я убрала инструмент в футляр, сложила ноты и стала собираться в школу. Мне не терпелось увидеть одноклассников, хотя я понимала, что не смогу поддержать разговор, чтобы ребята не заскучали, но зато послушаю их истории и смогу представить себя на их месте.

Изменив себе, вместо традиционной косы я сделала высокий хвост. Мои вьющиеся рыжие волосы красиво ниспадали на плечи, и я бы назвала себя милой, если бы не темно-серое мешковатое платье. Уже на выходе из дома я заметила в коридоре мамины духи и, не раздумывая, прыснула на себя. Такое небольшое, но очень приятное преступление… Мне безумно хотелось удивить одноклассников, ведь они обязательно придут после каникул другими — загорелыми, повзрослевшими, счастливыми, а я буду все та же Алиса. Легкий аромат «Диора» и щекочущие плечи локоны придали мне уверенности, и я практически летела в школу.

Все одиннадцатые классы, а в нашей параллели их четыре, собирались в актовом зале. Моя природная пунктуальность привела меня на пятнадцать минут раньше, и зал был еще почти пуст. Я взглядом отыскала группку своих однокашников и поспешила к ним.

— Алиса! — воскликнула Катюша Иванова, извечная хорошистка, но очень приятная девушка. Мы с ней сидели за одной партой почти на всех предметах, правда, только потому, что я давала списывать, но какая разница, если другого общения у меня не было.

— Привет, Катюш, — улыбнулась я и встала рядом с соседкой по парте. — Привет, ребята.

— Здорово, Рыжая! Как лето? Ты что-то не загорела, — усмехнулся Кирилл Родионов. С ним мы почти не общались, он был капитаном школьной баскетбольной команды и неплохо учился сам. Как ни обидно это признавать, но одноклассники чаще всего подходили ко мне только из-за учебы.

— Мы с родителями ездили на дачу по выходным. Последние две недели они были в отпуске, и мы там жили. А бледная я всегда. Кожа такая, — не знаю, для чего я это говорила, потому что ребятам было совершенно не интересно.

— Ясно, — кивнул Кирилл и продолжил рассказывать остальным про отдых с отцом в Испании.

Конечно, мне бы тоже хотелось рассказывать ребятам что-нибудь увлекательное, чтобы они слушали меня так же внимательно, как и Кирилла, но мне и говорить было не о чем. За всю жизнь я ездила за границу дважды: первый раз на неделю в Турцию, тогда мне было восемь, а второй раз в Испанию в тринадцать. Но каждый раз на море я умудрялась обгореть в первый день, к тому же с моей кожей яркое солнце противопоказано, поэтому родители вывозили меня летом на дачу. У нас был небольшой дом, но с просторным участком, где мама выращивает огурцы. Огород был для нее отдушиной, способом отвлечься от постоянных юридических вопросов. А папа просто любил сидеть вечером на крыльце, читая очередную методическую книгу и продумывая план лекций. Но разве такими каникулами можно хвастать?

Постепенно зал наполнялся учениками. Все радостно приветствовали друг друга, отмечая, как изменились, загорели, похорошели… Только я сидела молча. Никто не заметил мою новую прическу, никто не обратил внимания на легкий аромат духов. Чем больше было людей, тем незаметнее становилась я, пока окончательно не растворилась в толпе учеников.

Инструктаж к первому сентября прошел довольно быстро. Нам объяснили по какому принципу нужно выбрать первоклассника, куда отвести и что сказать. На этом классные руководители пожелали нам хорошо догулять последний день каникул и отпустили.

— А пойдемте в новую пиццерию? У нас в торговом центре открылась на втором этаже, — предложила Зина Морозова, наша староста, и ребята дружно поддержали идею.

Все начали шумно собираться, а я продолжала сидеть в актовом зале. Внутри боролись такие разные чувства — обида, разочарование и дикое желание плюнуть на все и крикнуть: «я с вами». Но я так и не решилась. Подождав пока зал опустеет, я поплелась к выходу, но тут налетела на Зинку.

— Ну, Елисеева, что копаешься? Ты с нами? — бодро спросила староста.

Собираясь отказать Морозовой, я не заметила, как согласилась. Девушка подхватила меня под руку и гордо повела к толпившимся в рекреации одноклассникам.

По пути к пиццерии я отправила маме сообщение, что наше собрание в школе затянулось, но пообещала долго не задерживаться и к ужину быть дома. Нехорошо, но было важно другое — меня позвали в кафе со всеми!

Мы заняли три столика и дружно стали выбирать пиццу. Это было так здорово, что я все время улыбалась, как дурочка. Но, к сожалению, как только заказ был сделан и официантка ушла, я снова превратилась в невидимку. После летних каникул контраст между мной и другими девушками класса только увеличился. Они еще похорошели, были в обновках с красивым макияжем, а я даже в новом платье выглядела так, как год, два, три назад. Когда нам принесли пиццу, аппетит пропал окончательно. Извинившись перед ребятами, я встала из-за столика, но они даже не обратили внимания, лишь кивнув мне вслед.

Глотая слезы, я шла по длинному коридору торгового центра, слушая, как звонко стучат мои сандалии о каменный пол. Куда бы я ни посмотрела, везде были радостные люди и были вместе: друзья, подруги, компании, парочки — только я извечно шагала одна. Неужели мне снова придется ждать контрольную, чтобы почувствовать себя нужной? А если я не дам списывать? А если не помогу, что тогда? Хотя, глупый вопрос… Если откажу в помощи с учебой, то потеряю последнюю ценность для одноклассников.

Я не заметила, как дошла до цветочного магазина, где мама с маленьким мальчиком выбирали готовый букет. Молодая женщина причитала, какие дорогие цветы перед первым сентября, что это несправедливый грабеж, когда ты и так протратился на форму и канцелярию для ребенка. Малыш стоял, разинув рот, и слушал мамины вздохи, в то время как недовольная цветочница демонстрировала экономичные варианты букетов.

— Хорошо, возьму этот за тысячу восемьсот, — сдалась мамочка и полезла в кошелек за деньгами.

— Сейчас дам сдачу, — забирая деньги и протягивая цветы, ответила продавщица и скрылась в небольшой подсобке.

Я подошла к вазонам с розами и стала выбирать лучшие цветы, но тут ко мне подошел тот самый маленький мальчик и протянул оторванную головку хризантемы.

— Это мне? — удивилась я.

— Да, потому что ты плачешь, — ответил он, и я неожиданно для себя погладила мальчонку по щеке, растроганная, что для него я не была невидимкой.

— Илья, иди сюда! Живо, — шикнула на него мама, и парнишка бросился к ней.

Цветочница рассчиталась с мамочкой и подошла ко мне, а я провожала взглядом мальчишку, который вовсю мне махал. Как ни странно, но такой маленький жест сумел поднять мне настроение. Человек, как растение, которое нужно поливать. Простое внимание может оживить твою увядающую душу, и тогда снова хочется жить.

— Девочка, что будем брать? — уперев руки в бока, вопросила продавщица.

— Простите. Мне нужны тринадцать белых роз в прозрачной упаковке.

— На какую сумму…

— Самые лучшие.

Стоило цветочнице понять, что деньги для меня не проблема, она подорвалась выбирать самые дорогие цветки, попутно расхваливая их сорт. Мне же было безразлично, откуда привезли розы и как за ними ухаживать, все равно родителям не понравятся цветы.

— Четыре тысячи двести рублей, — сосчитав все на калькуляторе, объявила цветочница, и я протянула ей пятитысячную купюру.

Букет получился действительно красивым. Пышные только-только распустившиеся розы источали дурманящий аромат, такой букет не может не понравиться Нелли Федоровне. Забрав сдачу, я не спеша пошла к дому. Идти было недалеко, но дорогу я старалась растянуть. Говорят, когда девушка идет по улице с цветами, даже ее походка меняется. Пусть букет не подаренный, а купленный, прохожие же этого не знают, и можно делать вид, что это презент от поклонника.

К сожалению, путь домой оказался слишком коротким, и я не заметила, как оказалась у своего подъезда. Я уже собиралась, как обычно, пойти по лестнице, но поднявшись на площадку с лифтами, увидела нового соседа. Парень, видимо, проверял почтовый ящик, а сейчас ждал лифт. Не знаю, что вдруг на меня нашло, но я встала позади него. Сосед меня не заметил и шагнул в лифт, он уже хотел нажать на кнопку этажа, но я юркнула за ним.

— Привет, — с легким смешком поздоровался он и нажал кнопку «четыре». — Тебе какой?

— Тот же, — выдавила из себя я, уставившись на железные двери.

— Соседка, значит? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он и шагнул ко мне. — Красивые цветы. Поклонник подарил?

— Нет, купила учительнице на первое сентября, — пробубнила я.

— Да ладно тебе, я так и понял, — рассмеялся парень, отчего я почувствовала острую обиду. Неужели так невозможно подумать, что цветы могут мне подарить. — Какой класс? Хотя нет, не говори. Девятый? Восьмой?

Если пару секунд назад я думала, что меня достаточно обидели, то это оказалось совсем не так. Я не просто не была похожа на девушку, которой дарят цветы, но и выглядела ребенком. Вот так моя глупая попытка стать хоть чуть-чуть привлекательнее была окончательно растоптана. Другая прическа, духи — какая разница? Все одно. Двери лифта открылись, и я пулей вылетела на площадку.

— Одиннадцатый, — ответила я и стала искать ключи от квартиры, мысленно ругая себя, что бросила их в сумку, когда вошла в подъезд.

— Так ты выпускница? — удивился мой сосед и вместо того, чтобы идти к себе, подошел к моей квартире и облокотился о стену.

— Да.

— А по тебе не скажешь. Обычно с десятого класса всех девчонок рвет: юбки короче, косметики больше, каблуки выше, а ты…

— Знаю, ничего такого у меня нет, — проговорила я дрожащим голосом, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Эй, я не хотел тебя обидеть. Я просто сказал, что ты не похожа на одиннадцатиклассницу, но в этом нет ничего дурного. Меня, кстати, Денис зовут. Я живу напротив, — он указал пальцем на свою квартиру и улыбнулся.

— Алиса.

— Алиса? И как там в твоей стране? — нахмурился он.

— В моей стране? — переспросила я.

— Да, в той, где чудеса?

Я невольно улыбнулась и заметила, что слезы высохли, а ключ давным-давно в замочной скважине. Только сейчас я рассмотрела Дениса. Его вполне можно было назвать симпатичным: шатен, карие глаза и удивительно длинные ресницы. Одна его рука была покрыта татуировкой с изображением какой-то техники и пластинок, а на другой красовалась надпись, кажется, на испанском; левая бровь проколота, и в ушах сережки. При всем его неформальном виде Денис не казался мне опасным, хотя рядом с ним я чувствовала нечто сродни страху.

— В моей стране чудес нет, к сожалению, — улыбнулась я и шагнула в свою квартиру.

— Ты извини, что обидел. Я не хотел, — он удержал рукой закрывающуюся дверь, и я невольно дернулась.

— Не обидел, — проговорила я.

— Врешь, но это твое дело. Пока, — он развернулся и пошел к своей квартире, а я закрыла за собой дверь и повернула замок на два оборота.

Глава 3. Белое чудовище

В этом году первое сентября выдалось безумно жарким. Солнце палило с самого утра, не оставляя и следа от ночной прохлады. Я приняла чуть теплый душ и с мокрыми волосами вышла на кухню, где завтракали родители. Папа уже уходил, а вот мама решила задержаться и подвезти меня в школу. Сегодня у нее было назначено слушание, но оно будет только в двенадцать, поэтому мамочка решила пойти со мной на линейку, как десять лет назад, когда вела в первый класс. И мне это было чертовски приятно с одной стороны, но с другой — заставляло сильно переживать, ведь я обязательно снова напортачу…

— Алиса, кушай скорее и волосы сушить. Ты же не пойдешь с мокрой косой, — ласково проговорила мама, накладывая мне в тарелку омлет.

— Мам, можно я пойду с распущенными? Или уберу их как-нибудь по-другому?

— Вот закончишь школу, поступишь в институт и тогда можно, а пока ты школьница, ни к чему кокетничать, — строго сказала она, но снова улыбнулась. — Надо же… Последнее первое сентября.

Снова я не решилась ослушаться строгой родительницы и превратилась в пай-девочку, которую, как обычно, никто не заметит в толпе. Белая блузка, застегнутая на все пуговицы под самое горло, черная юбка ниже колен, балетки и коса… моя неизменная коса до пояса.

— Алиса, я хочу, чтобы в этом году ты относилась к учебе ответственно. У тебя поступление, — читала нравоучение мама, пока мы ждали лифт. И я уже хотела ей ответить, как услышала хлопок соседской двери. Я не оглянулась, но точно знала, кто это. — С репетиторами начнешь заниматься со следующей недели, но это не значит, что скрипкой можно пренебречь. Не меньше часа в день.

— Привет, Алиса, — послышался низкий голос за спиной, и сердце забилось так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди, — и вам доброе утро.

— Это утро уже не может быть добрым, молодой человек, — чуть ли не завизжала мама. — Дочь, откуда эта личность знает твое имя?

Двери лифта открылись, и мы втроем шагнули внутрь. Как назло, я оказалась между матерью и Денисом. Напряжение между ними ощущалось кожей, и я почувствовала, как покрываюсь мурашками, несмотря на то, что термометр показывал плюс двадцать восемь.

— Я задала вопрос, откуда эта личность знает твое имя? — процедила мама, с ненавистью глядя на парня.

— Мам, это наш сосед, — тихо ответила я и опустила взгляд, стыдясь перед ним за родительницу.

— Молодой человек, чтобы я не видела вас в радиусе трех метров от моей дочери, — прошипела она в лицо Денису, так и не решившемуся заговорить. — Алиса, живо на стоянку, с тобой поговорю в машине.

Мы вышли из лифта, и я, не дожидаясь матери, чуть ли не бегом бросилась на улицу. До школы ехать было не более семи минут, но маме этого хватит, чтобы как следует меня отчитать. Они с Денисом показались из подъезда одновременно, и я взглянула на парня, ожидая увидеть его обиженным или злым, но он даже не посмотрел в мою сторону. Зато мама увидела, что я не свожу с него глаз, и тут же, схватив под локоть, потащила меня к машине.

— Алиса, ты не видишь, какой это парень? Он же отброс! Весь разрисованный, в проколах, а ты с ним знакомишься!

— Но он наш сосед. Мы просто поздоровались на лестничной клетке, он представился, я тоже. Ты же сама говорила, как важно быть культурной, — попыталась оправдаться я, но это не возымело успеха, мама была все так же непроницаема.

— Значит так, ты больше не станешь даже смотреть в его сторону, не то что здороваться, а я еще разберусь, по какому недоразумению он переехал в наш дом. Через месяц его тут не будет.

И вот теперь мне стало страшно. Моя мать была жесткой женщиной и не бросала слов на ветер. Если она поставила цель избавиться от нового соседа, то можно не сомневаться, она это сделает. Вот только почему я так сильно переживала? И это было не простое сострадание к обиженному. Я была готова разрыдаться из-за ее угроз, но не осмелилась спорить.

Остаток пути мы с мамой проехали молча. От ее хорошего настроения не осталось и следа. Даже когда на площадке у школы нас встретил нанятый директрисой фотограф и попросил попозировать для выпускного альбома, мама не улыбнулась.

— Иди к одноклассникам. Я постою на торжественной части, а когда вы пойдете в школу, уеду. Сегодня у меня суд, поэтому могу задержаться. Ужин приготовишь, отца накормишь и позанимайся, — стала давать наставления она. — И цветы так не держи, поломаешь.

— Хорошо, мам, — в сотый раз со всем согласившись, я смогла вырваться к одноклассникам.

Линейка началась с торжественной речи директора. Потом все шло традиционно: наши классные руководители приветствовали выпускников и всех остальных, учителя, один за другим, поздравляли с началом учебного года и рассказывали первоклашкам, как здорово учиться в нашей школе. А после всех речей Витя Темьянов пронес на плече очаровательную девчушку с бантом больше ее головы, старательно звенящую первый звонок большим медным колоколом. Теперь по сценарию нам нужно было подойти к первоклашкам и взять за руку того, кто стоял напротив. Вот только ее отпихнул в сторону мой вчерашний знакомый из цветочного магазина и деловито протянул руку, когда я подошла к нужной девочке.

— Привет, поведешь меня в школу? — сходу спросил он.

— Пойдем, — улыбнулась я, замечая, как мою первоклашку уже увел парень из одиннадцатого «В».

— Ты больше не плачешь? — крепко сжав мою ладошку и засеменив рядом, поинтересовался мальчик.

— Нет, больше не плачу. И спасибо тебе, что вчера подошел. Мне было очень приятно.

— Меня мама отругала, что я к незнакомой девочке подошел, — обиженно проговорил он.

— Ну, она права, с незнакомыми нельзя разговаривать, — нравоучительно произнесла я, неожиданно почувствовав себя взрослой.

— Знаю, но ты вроде добрая, — вздохнул малыш.

— Спасибо. Кстати, как тебя зовут?

— Илья. А тебя?

— Алиса.

— Красивое имя.

— Спасибо. А что с твоими цветами, Илья? — я только заметила, что букет мальчика выглядел так, словно его изрядно потрепали за ночь.

— Завяли. Мама утром отделила хорошие цветы, но получился некрасивый букет. Не то что у тебя, — он посмотрел на мои розы, которые за ночь распустились и теперь огромными шапками нависали над тонкими стеблями.

— А знаешь что? Давай меняться, — я подвела Илью к его классу и протянула свой букет.

— Нет, так нечестно. У тебя красивый букет, а у меня нет, — мальчик отказался, но по его глазам было видно, как ему хотелось взять розы.

— А мы с тобой договоримся, этот букет я тебе одолжу. Сейчас ты возьмешь его, а потом, когда подрастешь, подаришь мне такой же. Идет?

Недолго думая, Илья забрал мои розы, отдавая мне свой пожухлый букет. Мы договорились, что, когда Илюша пойдет в одиннадцатый класс, я приду на его линейку и он подарит мне тринадцать таких же красивых роз. Распрощавшись с новым другом и пожелав успехов в школе, я, довольная, пошла в свой класс.

Илья был маленьким и еще не понимал, что первая встреча с учителем во многом определит его будущее положение в классе. Подарив красивый букет, он сразу расположит к себе учительницу, а вот пожухлые цветы, наоборот, могли бы испортить отношения. Мне же уже нечего было терять. Оставалось отучиться девять месяцев, сдать ЕГЭ и навсегда покинуть эту школу.

Классный час пролетел практически незаметно. Нас еще раз поздравили с первым сентября, раздали временное расписание и отпустили по домам. Одноклассники опять собирались в кафе, но я в этот раз отказалась и не спеша направилась к дому через Яузский бульвар. Иногда я здесь гуляла после школы втайне от родителей, когда не было дополнительных занятий. Я покупала в ларьке дынное мороженое и, устроившись на лавочке, позволяла себе полчаса почитать книгу. Вот и в этот раз я уселась в теньке с томиком «Опасных связей». Знали бы родители, какую книжку я читала…

Как и любой взрослой девушке, мне хотелось познать любовь. Иногда по ночам я томилась от естественных желаний и не знала, как с этим бороться. Родители напрочь отказывались обсуждать со мной такие деликатные темы, списывая на то, что человеческую физиологию изучают на уроках биологии. Вот только ни один школьный учитель не объяснил, что делать, когда внутри все сводит от напряжения, а тело горит, требуя чужих ласк. Не имея личной жизни, я проживала судьбы книжных персонажей, и в этот раз это были герои Шодерло де Лакло.

Считающийся классическим, роман французского писателя для своего времени был чересчур откровенен. Он был составлен в виде писем и рассказывал о виконте Вальмоне, открывающем тайны сладострастия невинной Сесиль Воланж. Я чувствовала себя на ее месте, разве что моим любовником стала книга. Искренне переживая за ее трепетные чувства к другому и тревожась за целомудрие, которое она так и не уберегла от коварного виконта, я с ужасом поняла, что перенесла его образ на нового соседа. Денис казался мне таким же опытным и невероятно притягательным. Я не заметила, как уже представляла нас вместе, практически ощущая жар от его прикосновений. Это было безумием… Резко вскочив с лавочки, чтобы прогнать это наваждение, я тряхнула книгой, словно хотела ее бросить, и тут неизвестно откуда на меня бросилась собака.

Это был здоровенный белый пес непонятной породы. Он не лаял и не скалился, а лишь стоял рядом, упираясь головой мне в ноги и издавая странный гортанный звук. Мне стало безумно страшно, я ждала, что ещё мгновение, и это чудище вцепится мне в голень. Обычно я не боялась собак, но эта псина была слишком страшной и уродливой.

— Пирс, ко мне!

Услышав команду, псина тут же бросилась назад, а я обернулась, желая развеять иллюзию. Но это был он. Денис взял собаку за поводок и надел намордник. Теперь это чудовище послушно шло рядом с хозяином, приближаясь ко мне. Стало так неуютно от своих недавних мыслей, что я совершенно растерялась, когда сосед подошел ко мне вплотную. Я машинально попятилась назад.

— Не бойся, он не укусит, — потрепав собаку за ухом, сказал Денис.

Он так внимательно смотрел, что у меня промелькнула безумная мысль, будто он знал, о чем я думала. Прижав к груди книгу, я схватила со скамейки сумку и бросилась к дому. Я бежала, не останавливаясь, пока не добралась до подъезда. Конечно, сосед не пытался меня преследовать, и мне стало стыдно за свое поведение. Уже дома, кинув вещи в комнату, я пошла в душ и, стоя под прохладной водой, постаралась собрать мысли воедино. Догадываясь, что со мной, я боялась признаться в этом самой себе. Все слишком сложно, и самое лучшее сейчас — не искать больше встреч с Денисом.

Так прошло две недели. Учеба занимала почти все мое время, и, казалось, я не должна была думать о новом соседе, но все равно он не оставлял моих мыслей. С той встречи на бульваре я его больше не видела. Даже вечером, выйдя на балкон, я смотрела на его окна, но в квартире было темно. Только иногда по утрам, уходя в школу, я слышала скрежет под его дверью и тот самый странный звук, который издавала его псина. Чудовище скучало по хозяину, как и я.

Родители с головой ушли в работу, и даже мама не вспоминала о новом соседе, пока как-то вечером не влетела домой подобно фурии. Была пятница, и я уже вернулась от репетитора по истории (что стало достижением для моих родителей, ведь в выпускном классе я стала посещать учителей, а не ждать их в своей комнате), когда услышала со двора мамин крик. Я высунулась в окно и увидела, как она снова сцепилась с Денисом. Парень молча стоял, облокотившись о дверь старенькой «копейки», в то время как мать оскорбляла его последними словами. В конце концов, она не выдержала и ударила соседа, но в этот момент из его машины выскочил тот самый страшный пес. Он стал рычать и скалиться на маму, но Денис ловко схватил его за ошейник и потянул в машину. Как только собака оказалась заперта, моя мать быстрым шагом направилась в подъезд.

— Этот твареныш завел бешеного пса! Да преогромного! — с порога крикнула она, и папа вышел из гостиной.

— Элечка, ты о ком?

— О нашем новом соседе! О ком еще? — недовольно сказала она, разуваясь.

— И что ты намерена делать? — отец прошел за ней в гостиную, и я последовала за родителями.

— Нет, ну ты представляешь, Паш! Меня чуть не покусала эта собака!

— Мам, но ты ударила Дениса, а пес защищал хозяина, — не выдержала я, но тут же пожалела, что вмешалась.

— Ты его защищаешь? Алиса! — прикрикнул отец, побагровев от злости. — На твою мать собак натравливают, а ты защищаешь этого парня?

— Пап, я не защищаю его, просто видела из окна…

— Ничего ты не видела! — возмутилась мать. — Я запрещаю тебе вмешиваться во взрослые разговоры. Марш в свою комнату.

Ничего не говоря, я вышла из гостиной, но не ушла к себе. Маму я знала слишком хорошо и понимала, что она так просто этого не оставит. Прислонившись к стене, я стала подслушивать родителей, впервые не чувствуя стыда.

— Завтра же все оформлю. Кирилл подпишет необходимые бумаги, и этот гаденыш будет обязан усыпить собаку, — сказала мать.

Кирилл Олегович, мамин компаньон, а по совместительству первоклассный адвокат, никогда ей не отказывал. Не было никаких сомнений, что и в этот раз он поможет.

— А может, сейчас полицию вызвать? Пусть этого еще оштрафуют, — предложил отец.

— Нет, Паш, не надо торопиться. Лучше все сделать сразу и наверняка. Не захочет усыплять эту тварь, пусть съезжает, — мама успокоилась, и по голосу стало ясно, что ее настроение поднималось.

— Интересно, как он вообще сюда въехал? — размышлял вслух отец. — Трешка в центре Москвы, в элитном доме… Живет один, родителей ни разу не видели, ездит на старых жигулях. Он совсем не похож на того, кто может позволить себе такое жилье.

— Думаешь, преступник? — схватившись за сердце, перепугалась мать.

— Кто его знает. Если бы на дачу не уехали, то могли бы у Карповых спросить, почему они съехали. Как-то странно это.

Карповы Анастасия Владимировна и Федор Сергеевич были прошлыми жильцами шестнадцатой квартиры. Мы с ними практически не общались, но по-соседски здоровались, желали хорошего дня и поздравляли с праздниками. Конечно, они не должны были ставить нас в известность, что съезжают, но, если бы это было при нас, мы могли бы у них спросить. Кроме того, если они продавали квартиру, то мы бы видели других людей, которые приходили бы смотреть жилплощадь. Возможно, они просто сдали квартиру Денису, но зачем ему одному такие хоромы, к тому же, действительно, это очень дорого. Как бы то ни было, но разговор родителей зародил во мне множество вопросов, но пока было не до них. Я хотела предупредить соседа, что мама хочет усыпить его собаку. Пусть этот пес был мне противен, и я немного побаивалась его, но заставлять парня убивать своего друга — несправедливо. Только как мне поговорить с ним, когда родители дома?

Весь вечер я не могла найти себе места, то и дело, выходя на балкон, в надежде увидеть Дениса, но он так и не появился. Уснуть тоже получилось с трудом, а ни свет ни заря я проснулась. Родители тоже встали рано и уже завтракали.

— Вы чего так рано? — удивилась я, на что родители подозрительно переглянулись.

— У мамы возникло дело на работе, так что мы поедем к ней в контору, — ответил отец.

— Ты поедешь с ней?

— Да, а что в этом странного?

— Ничего, — я сразу догадалась, о каком деле шла речь, и значит, сейчас у меня был единственный шанс предупредить Дениса.

— Алиса, иди в душ, а потом завтракать. Такой лохматой за стол не садятся, — нравоучительно произнесла мама, отодвигая от меня блюдо с оладьями, и я, вздохнув, поплелась в душ.

Как только за родителями захлопнулась дверь, я выбежала из ванной. Наспех натянув на себя домашний спортивный костюм, с мокрыми волосами и в тапочках вышла на лестничную клетку, но оказавшись под дверью Дениса, я растеряла всю свою решимость.

Капельки воды одна за другой падали на серый кафельный пол, в закрытое подъездное окно, отчаянно жужжа, билась муха, а я все так же стояла под дверью шестнадцатой квартиры. Родители за это время уже должны были подъехать к конторе, так почему же я медлила? Из-за двери послышался скрежет, а потом мычание пса, он словно подгонял меня.

— Хорошо, Пирс… Из-за тебя, чудовище.

Я нажала кнопку звонка, и громкая трель раздалась на всю лестничную площадку, но мне никто не открыл. Тогда я позвонила снова и продолжала трезвонить, пока не услышала шаркающие шаги.

— Какого хрена?! Восемь утра, — послышался недовольный голос хозяина квартиры, и дверь распахнулась. — Ты какого черта тут забыла?

— Я… я… — слова будто застряли в горле, и я могла только смотреть на заспанного Дениса в одних шортах, едва державшихся на выпирающих бедренных костях. Его грудь и живот также покрывали татуировки, кажется, переходящие на спину, а левый сосок был проколот. Никогда в жизни я не видела ничего подобного, и это пугало. Я шарахнулась назад и даже пожалела, что зашла, но тут услышала рычание псины.

— Не бойся, Пирс не укусит.

— Совсем не похоже, — прошептала я, глядя в светлые глаза чудовища. — Я пришла сказать тебе… сказать…

И снова я засмотрелась на парня, пытаясь подобрать правильные слова. Вроде бы самое простое — рассказать все как есть, но у меня не получалось. Денис внимательно меня рассматривал, и только сейчас я сообразила, что стою перед ним в странном виде, но даже это не волновало. Я должна была предупредить.

— Так что ты пришла сказать, девочка из страны без чудес? — усмехнулся он, облокачиваясь о дверной косяк. — Не боишься, что мамочка отругает за общение со мной, таким плохим?

— Я пришла сказать, что моя мама поехала за справкой, чтобы усыпить твоего пса, — выпалила я, глядя, как меняется в лице Денис.

— Что ты сказала?! — он схватил меня за руку и со всей силы дернул на себя. Я бы обязательно упала, если бы Денис не удержал. Но он не пытался помочь… Заломив мне за спину руку, он сделал так больно, что я вскрикнула. — Что ты сказала про моего пса, Рыжая?!

Глава 4. Против течения

Если цветок растет в оранжерее под пристальным вниманием заботливых хозяев, он вырастет здоровым и красивым, но совершенно не приспособленным к уличной жизни. Ему будут неведомы морозы и засуха, бури и ветер, снегопады и проливные дожди. Я бы сравнила себя с таким цветком. Казалось, самое страшное, что может произойти — это неверный ответ на экзамене, за что потом влетит от родителей. Именно поэтому, когда малознакомый парень с внешностью настоящего преступника скрутил меня на лестничной клетке и силой уволок к себе в квартиру, закрыв дверь изнутри на замок, я не просто испугалась, а испытала самый настоящий шок.

— Рыжая, ты что, язык проглотила? Что вы удумали со своей психованной матерью? — прошипел парень, медленно приближаясь, вжимая меня в стену.

— Это не мы, — с трудом выговорила я и отвела взгляд, боясь смотреть в горящие яростью глаза. — Моя мама это придумала, чтобы ты съехал.

Денис отжался на руке, которой упирался в стену у моей головы, и отошел, давая вздохнуть свободно. Приложив руку к груди, чувствуя бешеное сердцебиение, я постаралась восстановить дыхание, которое перехватило, как только парень оказался рядом, но это оказалось не так просто.

— Твоя мама придумала, а ты… — Денис замялся, не решаясь продолжить.

— Пришла тебя предупредить, — докончила я.

— Черт. Прости, Рыжая, что напугал. Я не думал, — Денис взял меня за руку и повел в комнату, чем окончательно сбил с толку, но я бы соврала, если сказала бы, что мне это не понравилось. — Расскажи все, как есть.

Я села на маленькую табуретку, накрытую куском старого ковра, а Денис устроился напротив на том самом диване, который мама назвала клоповым домом. Его чудовище тоже пришло к нам в комнату и вальяжно растянулось на полу. От близости этой собаки стало неприятно, и я машинально подобрала ноги.

— Не бойся ты его, Пирс не укусит. Он вообще не умеет кусаться. По природе добрый, от этого и бракованный.

— Бракованный? — удивилась я.

— Что за порода, знаешь? — Денис усмехнулся и легко пнул пса в бок, на что тот устало посмотрел на хозяина и снова опустил голову.

— Нет. Никогда не видела такую.

— Спорим, что породу знаешь? — воодушевился парень, словно играл в какую-то игру, и почему-то мне это понравилось.

— Если бы видела…

— На желание поспорим, — Денис пулей вскочил с дивана, в два шага оказавшись рядом, и взял в руку мою ладошку. — Разбивай.

Неосознанно, словно под гипнозом, я разбила наши руки и только потом подумала, что зря. Парень, довольно улыбнувшись, сел обратно на диван, но тут же посерьезнел:

— Твоей матери дадут такую справку? Ведь должен быть суд, заявление в полицию.

— Дадут. Я точно не знаю, как это делается, но мама — известный адвокат, у нее связи. Сейчас, скорее всего, они с папой уже добрались до конторы. Если они вернутся с полицией, то могут отобрать у тебя Пирса, — я посмотрела на спящего пса, который отчего-то уже не казался таким страшным.

— Ясно, — сухо ответил Денис и вышел из комнаты.

Оставшись одна, я осмотрелась. Планировка квартиры была зеркальным отражением нашей, за исключением арки, которая делила гостиную на две смежные комнаты. В остальном — такая же просторная трешка с дорогим ремонтом, оставшимся от прошлых хозяев. Именно поэтому в комнате так сильно выделялась старая дешевая мебель. Складывалось впечатление, что Карповы уехали, забрав с собой все вещи, а Денис въехал сюда лишь на время с немногочисленными пожитками, которые вскоре исчезнут, а на их место встанет дорогая салонная мебель. На обоях кое-где просматривались следы от прошлых шкафов, но, казалось, нового хозяина это совершенно не смущало. Ни малейшего намека на возможный ремонт я не увидела. У Дениса не висела даже люстра, лишь голая энергосберегающая лампочка посреди потолка. Возможно, у него не было денег купить самую малость, чтобы его дом стал уютнее, но тогда как он мог оплачивать элитную трешку? Скорее всего, он просто не думал об эстетике, наверняка ему неважно, что на потолке, украшенном лепниной, нет должного светильника, а на дорогом ламинате лежит обшарпанный коврик.

Денис вернулся довольно быстро с небольшим полотенцем, которое протянул мне. Сначала я замешкалась, не понимая, чего ему надо, и только когда сосед сам повесил полотенце мне на плечо, догадалась.

— Волосы совсем мокрые. Простудишься.

Вроде бы такая малость, а мне стало приятно. Денис побеспокоился обо мне, а будь он плохим человеком, так бы не поступил. Значит, я не ошиблась, помогая ему.

— Спасибо, — я промокнула влажные локоны полотенцем, а потом намотала его на голову, как чалму. — Что ты будешь делать?

— Увезу Пирса, а потом что-нибудь придумаю, — сказал парень, поднимая с пола из-за дивана свои джинсы.

Он, не стесняясь, стянул с себя шорты, оставаясь в одних боксерах. Впервые парень переодевался при мне, впервые я видела кого-то без одежды, и это было так волнительно и непривычно. Но еще более странным оказалось то чувство, что возникло, когда я заметила, как выпирают мышцы у него на ногах. Я смущенно отвернулась, не понимая, что со мной происходит, и стыдясь желания прикоснуться к Денису.

— Тебе есть где его оставить? Ты же понимаешь, что мои родители не позволят держать большую собаку в квартире…

— Есть, мои друзья его с руками оторвут, — вздохнул Денис и посмотрел на своего Пирса такими преданными глазами, словно он сам был псом.

— Мне очень жаль, — тихо проговорила я, чувствуя, как глаза обжигают слезы. — Ты его очень любишь, да?

— Я этого засранца честно заработал. Он бракованный. Должен был родиться настоящим защитником, а получился таким чудом. Кстати, это доберман.

— Доберман? — удивилась я и посмотрела на собаку. Теперь я действительно видела в нем знакомые черты, но никогда бы не подумала, что бывают белые доберманы.

— Говорю же, бракованный. Он альбинос, к тому же с кучей проблем. Он плохо видит при ярком свете. Там, на бульваре, Пирс не хотел напасть на тебя. Просто ты так резко подскочила с лавочки, что он испугался и метнулся вперед, но налетел на тебя.

— Но он издавал такой страшный звук…

— Потому что не умеет лаять по-собачьи. Хрипит только. Ему делали операцию. Долгая история, сейчас не до этого.

Денис уже оделся и потянулся за поводком, а я посмотрела на собаку. Я любила животных и теперь жалела Пирса, он уже не казался таким страшным, и даже его уродство вызывало нечто наподобие умиления. Пес, словно почувствовав мой взгляд, что-то промычал, не спеша подошел ко мне и стал обнюхивать. Хотелось его погладить, я даже занесла руку, но не решилась, пока Денис одобряюще не кивнул. Пирс послушно положил голову мне на колени, и, когда я стала чесать его за ухом, прикрыл непонятного цвета мутные глаза. Доберман… А как не похож.

— Ты проспорила желание, — криво улыбнулся сосед, прицепляя поводок к Пирсовому ошейнику.

— Что ты хочешь? — вопросила я, чувствуя легкое покалывание на кончиках пальцев от волнения. Но я бы слукавила, если не признала бы, что с приятным трепетом ждала вердикта парня.

— Потом, Рыжая. Мне надо подумать, — ответил Денис и потащил пса к двери. — Идем, Пирс!

Уже в подъезде, стоя под дверьми лифта, Денис протянул мне руку. Это был такой маленький, но так много значащий для меня жест. Он предложил дружбу. То, чего не предлагал никто. И я с каким-то торжественным трепетом пожала его ладонь.

— Тебе идет с распущенными, так женственнее, — он накрутил на указательный палец прядку моих волос, и это было так приятно, что захотелось мурлыкать кошечкой.

— Спасибо, — засмущалась я первому в жизни комплименту. В голове тут же пронеслась мысль, что надо предложить продолжить наше общение, хотя бы, пусть сообщит, как дела у Пирса, но я не успела ничего сказать до того, как открылись дверцы лифта.

— Пока, девочка из страны без чудес. Спасибо, что предупредила, — кинул Денис, заходя в лифт, даже не поворачиваясь ко мне.

Я волновалась, чтобы сосед успел увезти собаку до возвращения родителей, поэтому сразу побежала на кухню и высунулась в окно. Проследив за тем, как он усадил Пирса в свою «копейку» и благополучно скрылся со двора, я смогла спокойно выдохнуть, но тут же дыхание перехватило снова. Никогда раньше я не переживала ничего подобного: пойти против родителей, заявиться к едва знакомому парню, быть с ним наедине в пустой квартире… Я снова и снова в точности до секунды прокручивала в голове нашу встречу, вспоминала, как он за руку отвел в комнату, дал полотенце, выиграл желание. В конце концов, я призналась себе, что мечтаю, чтобы его желанием стал поцелуй. А вдруг? Пусть даже для него это ничего не будет значить. В книге или фильме так обязательно бы случилось.

Родители вернулись через четверть часа после того, как Денис увез Пирса, и были не одни, а с двумя полицейскими. Они не зашли домой и сразу стали трезвонить в соседскую дверь. Наблюдая за ними в глазок, я с ужасом думала о том, что будет, если мама и папа узнают, что их родная дочь предупредила врага: наказание, домашний арест, дополнительная скрипка… Но, даже если это и случится (хотя как? Денис точно не проболтается), я не буду жалеть о своем поступке.

Простояв несколько минут под закрытой дверью, недовольные родители были вынуждены извиняться перед полицией и даже пригласили мужчин на чай, но офицеры отказались. Дождавшись лифта вместе с защитниками порядка, мама и папа направились домой. Они не позвонили и стали открывать своим ключом, но я успела вовремя отскочить от двери и забежать в гостиную.

— Ничего, он еще вернется. Мы услышим, как хлопнет дверь, — успокаивал отец разъяренную маму.

— Меня раздражает, что приходится с этим тянуть. Лучше все решить пока выходные, — сказала мама и прошла на кухню. — Алиса! Алиса, иди сюда.

Из меня была никудышная актриса, но я постаралась сделать вид, что совершенно ничего не знаю о задумке родителей. Поэтому изобразила удивление, когда мама сообщила, что скоро «этот преступник» съедет из нашего дома, а пока я не должна даже смотреть в его сторону.

— Мам, почему ты говоришь мне все это? Я не общаюсь с Денисом. Разве только здоровалась, когда встречала в подъезде, но сейчас уже нет, — проговорила я, опустив голову.

— Алиса, если это так, почему ты покраснела, как помидор? — сурово вопросил отец, важно усевшись на кухонный диванчик.

— Потому что это все похоже на допрос… — честно призналась я.

— Дочка, мы просто волнуемся, — ласково проговорила мама, доставая из холодильника кастрюлю супа и ставя ее на плиту, — пойми нас правильно, мы, конечно, тебе доверяем. Но тут такое!

— Какое такое? И при чем тут я?

— Алисонька, ты уже взрослая девушка, интересная, фигурка хорошая. А наш сосед — молодой парень. Мало ли, какие у него будут мысли на твой счет… Ты у нас девочка наивная, поэтому сразу обозначу, я говорю совсем не о чувствах. Решит еще тебя соблазнить ради забавы.

— Мам! О чем ты? Зачем Денису соблазнять меня, когда он даже не смотрит в мою сторону?

— Затем. Ради интереса. Мне бы не хотелось, чтобы рядом с тобой были мальчики, и неважно с какими помыслами, — мама поставила на стол три тарелки и уселась рядом с отцом.

— Знаешь, мои одноклассницы уже встречаются с парнями. Мне семнадцать, и…

— И слышать ничего не хочу! — ударил по столу отец. — Твои одноклассницы могут делать все, что пожелают, а у нас на тебя планы. Ты, в конце концов, дочь уважаемых людей! Сначала поступи в университет, а потом будешь думать о мальчиках.

— Дорогая, ты сейчас можешь обижаться на нас, но мы просто хотим оградить тебя от опасности, — заговорила мама и стала поглаживать отца по руке, чтобы он успокоился. — Я понимаю, что наш новый сосед не имеет к тебе никакого отношения, но когда он назвал тебя по имени, стали возникать разные дурные мысли. Будет лучше, если этого парня не будет в твоем окружении.

— Дочь, ты видела, он весь разрисованный, с проколами, курит. Наверняка еще наркоман. Старайся избегать его, пока мы с мамой не договоримся, чтобы он съехал, — немного успокоившись, сказал папа.

— Ладно, не будем больше об этом парне, — отмахнулась мама. — Алиса, у тебя много уроков на выходные?

И начался мой обычный рассказ о школе. Родители дотошно выпрашивали про каждый предмет. Приходилось отчитываться в мельчайших подробностях, уповая лишь на то, что суп скоро нагреется, и допрос прекратится. А после обеда меня снова ждала скрипка.

До вечера я не могла думать ни о чем, кроме Дениса. Он так и не вернулся. Я знала точно, поскольку родители внимательно прислушивались к каждому шороху на лестничной клетке. Окончательно решив, что сосед уехал на весь день, а то и на выходные, мама и папа успокоились. Меня же терзали самые разные мысли, и самая страшная — что родители действительно выживут Дениса. И пусть это было неправильно и безнадежно, но этот парень мне нравился. Безумно.

После ужина я вызвалась помыть посуду и убрать кухню. Мама улыбнулась и со словами, что вырастила настоящую хозяйку, удалилась вслед за отцом в гостиную. На самом деле у меня никогда не было желания хозяйничать, и обычно я убиралась и готовила, скорее, по привычке, но сегодня все было по-другому. Моя комната была самой дальней, за спальней родителей, и в ней я не могла слышать хлопка соседской двери. К тому же из кухни просматривался двор, и был шанс увидеть Дениса у дома. К счастью, ни мама, ни папа ничего не заподозрили, даже когда я уселась с чаем на кухонный подоконник.

Он вернулся в половине десятого, когда я как раз собиралась уходить. Спрыгнув с подоконника, я распахнула окно и хотела помахать Денису, но услышала мамины шаги.

— Алиса, ты чего окно открыла? Простудишься! — грозно сказала она.

— Я на минутку, подышать свежим воздухом. А ты чего тут?

— Хочу чая с молоком. Садись, милая, поболтаем, пока кипятится, — мама щелкнула по чайнику и села на диванчик.

Я прекрасно понимала, что через пару минут она услышит, как приедет лифт, выйдет в коридор, взглянет в глазок и увидит Дениса. Как ни крути, их встреча неизбежна, но мне хотелось хоть немного ее оттянуть.

— Мам, пойдем в комнату. Все равно чайник не вскипел.

— Зачем? Посидим тут.

— Мам, пожалуйста…

Но шум из подъезда переключил мамино внимание. Она уже не слушала меня и забыла про чайник. Чертова акустика! Ну почему у нас в доме такая слышимость?

— Паш, он явился! — воодушевленно сказала мама, стягивая с головы бигуди, которые уже накрутила на ночь.

— Элечка, без полиции мы не можем…

— Но если припугнем сейчас…

— Переждем эту ночь, и не смей со мной спорить, — безапелляционно сказал отец, а когда он так говорил, никто не смел с ним спорить.

— Завтра, Паша, с самого утра!

Наверное, я самая плохая в мире дочь, но энтузиазм и радость мамы вызвали такое отвращение… к ней самой. Впервые я действительно пожалела, что родилась у своих родителей, а ведь я обязана их любить. И люблю, но только на биологическом, заложенном природой уровне. Это неправильно, так не должно быть, но случилось.

— Алиса! — крикнул папа, только заметив меня, прислонившуюся к дверному косяку. — Время видела? Марш спать!

— Дочка, иди-иди, — мама наспех поцеловала меня, словно мечтала поскорее избавиться, и закрыла дверь практически перед моим носом.

Спать не хотелось, да и было рано. Я вернулась на кухню, сделала чай и снова забралась на подоконник. За окном шумел дождь, и я с любопытством стала наблюдать, как в ямке на асфальте в свете фонаря образуется лужа. Не прошло и десяти минут, как вода залила весь тротуар, и от той лужицы не осталось и следа. Я еще долго смотрела в окно, пока ливень не убаюкал меня. Проснувшись оттого, что чуть не упала с подоконника, я решила все же перебраться в свою комнату и как можно тише вышла в коридор. Хотелось быстро прошмыгнуть мимо родительской спальни, но полоска света под дверью заставила остановиться. Родители не спали, что-то обсуждая вполголоса. Я не должна была подслушивать, но до меня долетела фраза, недовольно брошенная отцом:

— Ты должна была сообщить Алисе, что этот урод говорил на ее счет.

— Нет! — слишком громко возразила мать и снова перешла на шепот: — Он скоро съедет, а Алисе не стоит забивать себе голову подобными вещами. К ней он не приблизится.

Глава 5. Женские страсти

Тревожные мысли вредят сну сильнее кофеина. Электронные часы зеленым неоновым светом показывали без четверти пять, а мне так и не удалось уснуть. За эту долгую ночь я успела поразмышлять о многом, но каждая мысль, так или иначе, сводилась к Денису. Мне не давали покоя слова отца, что сосед говорил обо мне. Но что такого серьезного он мог сказать, если родители так переживают? Я не верила, что мой новый знакомый мог плохо обо мне отозваться, поэтому убедила себя, что мама, как всегда, преувеличила, рассказывая об этом отцу. Но стоило успокоиться по этому поводу, я снова стала переживать о том, что будет утром. Вдруг Денис меня выдаст, как тогда я буду общаться с родителями? Нет, я не жалела о поступке, но боялась гнева мамы и еще больше отца. Но и тут я смогла себя уверить, что они ни о чем не узнают. А вот унять сердце, стучащее так сильно, что отдавалось болью в груди, не получилось. Кажется, я впервые влюбилась по-настоящему…

Как и любая семнадцатилетняя девушка, я не понаслышке знала, что такое симпатия к юноше. Правда, это чувство прочно ассоциировалось с чем-то нехорошим. Мне было десять, когда в класс по скрипке пришел Дима. Он был похож на ангела: кудрявые светлые волосы и голубые глаза с огромными ресницами полумесяцами. Тогда я впервые почувствовала, как перехватывает дыхание от одного упоминания его фамилии на перекличке в начале занятия, как приятное тепло разливается на душе, если он посмотрит в мою сторону, как дрожат руки, принимая от него конфетку. Я многого не понимала, но точно знала, что это и есть влюбленность. Тогда я совершила большую ошибку: не имея настоящих друзей, поделилась своими чувствами с мамой. Она не поняла меня, сказала, что я маленькая, чтобы влюбляться, а подобные мысли только отвлекают от нужных занятий. По настоянию отца, меня перевели в другой музыкальный класс, а я еще долго мучилась угрызениями совести, когда встречалась с Димой в коридоре.

Только сейчас, вновь почувствовав симпатию к парню, я поняла, что в чувствах нет ничего предосудительного. Разве любовь может быть чем-то плохим? Правда, то, что я испытывала к Денису, разительно отличалось от детской влюбленности в Диму.

Мне удалось уснуть только к семи утра… Думая о Денисе, вспоминая его лицо, голос, тело, я не могла найти себе места на жесткой кровати. Воздух в комнате казался спертым. Я открывала балконную дверь, но тут же замерзала так, что не спасало даже теплое одеяло. Стоило оставить открытой лишь форточку, я снова задыхалась. Во мне зарождалось нечто новое, не похожее на все изведанное мной ранее и, благодаря книгам, я знала, что это… Желание. Понимая, что поступаю неверно, отвратительно, грязно, я сделала то, что никогда раньше не пробовала.

Слабый свет ночничка осветил душное пространство под одеялом, и я открыла книгу на той самой странице[1], которая заставила меня покраснеть, когда я читала этот самый момент…

В монастыре ей, несомненно, не разъяснили, каким разнообразным опасностям может подвергнуться робкая невинность и что именно она должна охранять, чтобы ее не застигли врасплох. Ибо, собрав все свое внимание и все силы на защиту от поцелуя, который был лишь отвлекающим маневром, все прочее она оставила незащищенным. Как можно было не воспользоваться этим! Поэтому я переменил направление удара и тотчас же занял позиции. Тут мы оба едва не погибли: девочка, перепугавшись по-настоящему, подняла было крик. К счастью, голос ее заглушили слезы. Она схватилась также и за шнурок звонка, но мне удалось вовремя задержать ее руку.

Мое воображение рисовало фривольную сцену соблазнения опытным мужчиной наивной юной девушки. Я представляла, как коварный виконт, пользуясь поцелуем проникает под легкую сорочку Сесиль, касаясь ее там, где никто никогда не касался…

Не знаю, был ли красноречив мой тон, но жесты мои, во всяком случае, красноречием не отличались. Какой оратор может притязать на изящество в положении, когда одна его рука — рука насильника, а другая — рука любви? Если вы ясно представляете себе это положение, то согласитесь, что оно по крайней мере благоприятствует нападению. Но ведь я совершенный несмышленыш, и, как вы сами говорите, последняя простушка, пансионерка может обращаться со мной как с младенцем.

Картинка стала до неприличия яркой, а я дрожащей рукой проникла под пижамные штаны, и до боли закусила губу, чувствуя влагу, говорящую о моем бесстыдстве.

Тогда я обвил ее несмелые руки вокруг своего тела, а своей рукой любовно прижал ее к себе, и поцелуй мой был действительно принят, принят самым настоящим, самым исправным образом, так что даже с любовью нельзя было бы сделать это лучше.

Такая добросовестность заслуживала награды, поэтому я тотчас же исполнил ее просьбу. Рука моя отдернулась, но, не знаю уж, как это получилось, — сам я очутился на ее месте. Вы полагаете, что тут я стал стремителен, пылок — не правда ли? Ничего подобного. Уверяю вас, у меня появился вкус к медлительности. Раз ты уверен, что придешь к цели, для чего торопиться в пути?

Книга соскользнула с моего живота, куда я ловко пристроила ее, чтобы читать. Свет фонаря погас где-то между простынею и одеялом, в то время как я жадно глотала воздух, выбравшись из своего маленького шалашика, и продолжала трогать себя там, где не должна была… Только теперь я представляла на месте литературных героев себя и Дениса, и мысли мои становились откровеннее книжных строк. Вдруг я почувствовала нечто такое сильное, что чуть не вскрикнула в голос. Мое тело, покрытое испариной, выгнулось, а рука замерла.

Никогда раньше мне не было так стыдно. Я чувствовала себя мерзкой, грязной, неправильной. Как я могла? Кто я теперь после этого? Горячие слезы бежали по щекам, а тело словно протыкали миллионы тонких маленьких иголок, но при этом меня одолела такая сильная, но приятная усталость. Я взглянула на часы — шесть пятьдесят две. Через час встанут родители, а я и глаз не сомкнула. Видимо, мои мысли были кем-то услышаны, и почти сразу я заснула.

— Алиса! Милая, пора вставать!

Нежный мамин голос будто выдернул меня из какой-то глубокой темной пропасти. Было так тяжело открыть глаза, а голова казалась чугунной. Так случалось, если я заболевала, но в этот раз причиной был недосып.

— Алисочка, уже половина десятого, проспишь дольше — сегодня не ляжешь нормально. Вставай и умывайся, завтрак на столе, — мама стояла в дверях комнаты и уже была собрана к выходу. Это и заставило меня тут же подняться.

— Хорошо, мам, иду. А ты уходишь куда-то? — мне показалось, что мой голос дрогнул, но мама этого не заметила.

— Нет, дорогая, но у нас с отцом есть одно дело. Это здесь, недалеко.

Я прекрасно понимала, о каком деле идет речь, поэтому, невзирая на дикую головную боль и легкую тошноту, рванула в ванную. К сожалению, даже ледяная вода не помогла. Я выглядела так, словно действительно заболела. Темные круги под глазами и мертвенно бледная кожа, на которой даже веснушки казались зеленоватыми, делали меня похожей на чудовище. А сейчас меньше всего хотелось выглядеть плохо, ведь такой меня может увидеть Денис… Хотя не об этом нужно было тревожиться.

Когда я вышла из ванной, родителей уже дома не было, а из подъезда доносились громкие голоса. На то, чтобы переодеться, не было времени, и я в пижаме, за которую потом обязательно влетит от мамы, пошла в коридор и прильнула к глазку.

На площадке стояли мои родители, полицейский и Денис. По разговору я поняла, что соседу не верили, что никакой собаки у него нет, и хотели пройти в квартиру с обыском, но он не пускал.

— Как вы объясните, что ваша собака напала на Елисееву Элеонору Викторовну? — строго вопросил представитель правопорядка.

— Собака не нападала на мою соседку. Это соседка напала на меня, а пес просто вступился. Тем более, он не причинил этой дамочке вреда, — совершенно спокойно ответил Денис.

— Не причинил вреда?! У меня чуть разрыв сердца не случился! — завопила мама, чуть ли не переходя на ультразвук.

— У меня есть справка, из которой следует, что собака неагрессивна, — продолжил парень, не обращая внимания на возглас нервной соседки, — вам показать?

— Справка? Ты о чем, парниша? Какая на хрен справка? — полицейский явно не отличался культурой речи, и даже мои родители поморщились от такого обращения.

— Я вам уже сказал, что этот пес мне не принадлежит. Я работаю помощником заводчика в питомнике, а Пирс неудачный приплод добермана. Мне нужно было отвезти его к ветеринару и временно обеспечить уход. Поэтому собака жила у меня несколько дней.

— Давай справку, — пробасил полицейский, и Денис скрылся в квартире.

— Вы должны взыскать штраф за содержание опасного животного в квартире. Если он привел больное животное, тогда это угроза для жильцов, — стала нашептывать мама, но из-за излишней эмоциональности шептать тихо у нее не получилось.

— Хорошо, сейчас разберемся, — недовольно ответил страж закона. Он явно злился, что в воскресное утро его вытащили ради такой ерунды, тем более что вызов оказался ложным.

Денис вышел через пару минут со справкой и мобильным телефоном. Он протянул бумагу офицеру, и тот стал внимательно ее изучать.

— Тут сказано, что животное неагрессивно и не может напасть. Привит. Не является носителем заразы для человека и других животных. Из-за удаления голосовых связок собака не лает, поэтому не будет шуметь, — не отрывая глаз от справки, проговорил полицейский.

— Если вы мне не верите, я дам вам номер заводчика. Позвоните, и вам подтвердят, — Денис стал копаться в своем телефоне, а потом протянул его офицеру.

— Сейчас узнаем. Со своего только позвоню, — мужчина в форме достал старенький, кажется, еще кнопочный, сотовый. — Добрый день, офицер Чаплыгин, УВД Покровское.

Полицейский замолчал, слушая ответ, а я только заметила, что до крови прокусила загрубевшую кожицу указательного пальца. Дурная привычка — грызть ногти и заусенцы, когда переживаю.

— Скажите, у вас работает Власов Денис Сергеевич?

Власов Денис Сергеевич… Красивая фамилия и очень ему подходит. Улыбнувшись своим мыслям, я посмотрела на парня. Казалось, его совершенно не заботило, что происходит вокруг. На его лице не дрогнула ни одна мышца. Видимо, потому, что Денис все просчитал и знал, что офицеру подтвердят подлинность справки, что оправдают содержание собаки в квартире, что мои родители останутся в дураках.

— Чтобы больше от соседей жалоб не получали, — грубо кинул офицер и, отвернувшись от Дениса, нажал кнопку вызова лифта.

Парень ничего не ответил и молча ушел к себе в квартиру, а мои родители стали наперебой извиняться перед полицейским. Я же, почувствовав облегчение, что все закончилось благополучно, пошла на кухню, чтобы не выдать родителям своей слежки. Вот только остывший омлет не вызвал аппетита, а запах фруктового чая снова нагнал тошноту. Завтрак отправился в мусорное ведро. Когда родители вернулись, я домывала тарелку. Они тут же прошли на кухню еще раз со мной поздороваться, но как только увидели меня, замерли на пороге.

— Алиса, детка, ты как себя чувствуешь? — заволновалась мама и, подойдя ко мне, положила ладонь на лоб. — Не горячая.

— Все нормально, — ответила я и слабо улыбнулась, но почувствовала сильное головокружение и негромко простонала.

— Что случилось, дочка? — нахмурился отец.

— Неважно себя чувствую. Голова болит и кружится, — призналась я.

— Наверное, опять давление упало. Идем в комнату.

К сожалению, я действительно иногда мучилась от низкого давления, но сейчас все усугублялось ужасной бессонной ночью, переживаниями и чувством вины за свой грязный поступок. Мама усадила меня на диван, а папа закрепил рукав тонометра. Давление оказалось катастрофически низким, поэтому мама напоила меня крепким кофе и отправила отдыхать, надеясь, что к вечеру полегчает, но мое состояние не изменилось.

— Алиса, хочешь завтра остаться дома? — учтиво поинтересовался папа, словно я не его родная дочка, а чужой человек, которому он предлагает чашку чая.

— Паш, у нее ЕГЭ в конце года, а ты хочешь, чтобы дочь прогуливала? — нахмурилась мама.

— Цыц! — рявкнул отец, не поворачиваясь к жене. — Алиса, ну так как?

— Я бы осталась… — тихо проговорила я.

— Ладно, милая, один день пропустить можно, — сдалась мама, понимая, что осталась в меньшинстве.

На самом деле я знала, что утром мне станет лучше и можно будет идти в школу, но родителям соврала. В голове созрел безумный, отчаянный план заявиться к Денису, как только мама и папа уедут на работу. У меня даже был повод — узнать про Пирса.

Оставшись одна в комнате, я укуталась в одеяло и вышла на балкон, устроившись в своем любимом кресле. Сентябрь все больше напоминал осень и холодным ветром врывался в застекленную лоджию. По Яузскому бульвару, как и всегда, прохаживались люди, а машины толпились, образовывая небольшую пробку на перекрестке. Еще совсем недавно я с любопытством наблюдала за городской жизнью, для меня это было чем-то сродни развлечению, но сейчас это занятие казалось совершенно неинтересным. Все мое внимание сосредоточилось на голом, необжитом балконе с пустыми кашпо, где когда-то Карповы выращивали душистый табак. Я ждала, что на балкон выйдет Денис. Он же курит и, скорее всего, делает это не в комнате. Мысленно я продумывала стратегию поведения, когда это произойдет. Но на улице уже смеркалось, в шестнадцатой квартире зажегся свет, а Денис так и не показался.

Одеяло уже не согревало, и ноги совершенно заледенели, несмотря на то, что на мне были надеты теплые носки. Отчаявшись увидеть соседа, я уже собиралась уходить, как все-таки его балконная дверь открылась. Денис вышел в одной футболке, и мне за него стало холодно. Он прикурил сигарету и выбросил вниз спичку. Было так непривычно видеть курильщика без зажигалки…

Меня сосед не заметил. Он вроде бы внимательно смотрел, как гнутся ветви деревьев на ветру, но, казалось, был где-то не здесь. Стало так интересно узнать, о чем он думает… Сбросив с себя одеяло, я высунулась на улицу, надеясь таким образом привлечь его внимание. Мне было стыдно самой помахать рукой, поэтому я надеялась что так, он сам меня заметит. Но Денис даже не повернул голову в мою сторону. Тогда я высунулась еще сильнее и все же помахала, но и это не привлекло внимания парня. Позвать его я не решилась, боясь, что родители услышат, и тут поняла, какая же я глупая: на улице темно, а в моей комнате не горит свет. Денис просто не видел меня в темноте. Я быстро забежала в спальню, щелкнула выключателем и вернулась на балкон, вот только соседа уже не было.

Было обидно, но я лелеяла мысль, что завтра сама приду к Денису, увижу его, мы поговорим и даже договоримся общаться. Конечно, втайне от моих родителей. Да, мне нечего предложить парню, кроме разве что своего хорошего отношения, но разве это плохо? В глубине души я надеялась отнюдь не на дружбу, но о большем могла только мечтать.

Я проснулась рано утром, как обычно вставала в школу. Только родителям не выдала своего пробуждения, чтобы меня не заставили идти в школу. Пока мама и папа были дома, я тихо читала книгу, но стоило двери хлопнуть, как тут же поспешила в ванную. Я умылась и причесалась, но когда стала плести косу, яркой вспышкой в памяти всплыла фраза Дениса, что ему нравятся мои распущенные волосы… И я волнами уложила их на плечи. Но этого мне показалось мало. Как самая настоящая преступница, я залезла в мамину косметичку и достала тушь. Мои пушистые длинные ресницы с рождения очень светлые, поэтому почти не выделялись на лице. Мои глаза стали в миллион раз выразительнее, когда подкрасила их маминой «Шанелью». Такой я себе нравилась по-настоящему. Пусть и не красотка, но точно симпатичная, жаль только одежда была слишком невзрачной.

Говорят, когда девушка чувствует себя привлекательной, она становится увереннее. Возможно это и так, но только не в моем случае. Я долго не могла решиться выйти на лестничную площадку. Отрепетированная ночью речь вдруг вылетела из головы, ладошки от волнения вспотели, а кончики пальцев ног, напротив, заледенели. Набрав в легкие побольше воздуха, я закрыла глаза, веря, что так смогу успокоиться. Жжение в легких сработало катализатором, и я, не медля ни секунды больше, вышла и позвонила в квартиру напротив.

Казалось, что время тянулось бесконечно. Минуты стали резиновыми и вместо того, чтобы кончаться, растягивались в неимоверно длинные нити. Я позвонила снова, но мне никто не открыл. Конечно, я должна была это предвидеть. Ведь Денис говорил, что работает, поэтому вполне логично, что в восемь утра понедельника его не было дома. Только почему-то это объяснение совсем не успокоило. Я расплакалась, как маленькая девочка, напрочь забыв про свой первый в жизни макияж. До вечера просидев в коридоре в надежде, что Денис вернется раньше моих родителей, я так и не дождалась соседа, а когда в половине одиннадцатого ложилась спать, в шестнадцатой квартире свет все еще не горел.

Прогуливать уроки дальше мне никто не позволил, поэтому каждый день, придя со школы, я усаживалась на балконе и наблюдала за квартирой напротив. Конечно, днем Дениса не было, но и вечером он не возвращался. Можно было подумать все, что угодно, но только у меня в голове возникали самые страшные мысли. Я боялась, что мать сдержала слово и выжила из дома нового соседа. В пятницу вечером за ужином, набравшись смелости, я решила прямо спросить родителей про Дениса.

Глава 6. Кухня

Во многих московских квартирах кухня играет особую роль. В отличие от западных стран, у нас не заведено иметь столовую, а в зале, как правило, принимают гостей. Обычные семейные обеды и ужины проходят на кухнях. Именно это место, согретое теплом неостывшей плиты, пронизанное разговорами о прошедшем дне и наполненное аппетитными ароматами приготовленных блюд, становится для многих любимым. Наша уютная кухонька не стала исключением. Мы с родителями традиционно собирались вместе на ужин, а по выходным — и на завтрак с обедом. Здесь делились нашими проблемами, новостями на работе и учебе и просто были семьей. Иногда мне казалось, что за тарелкой наваристого супа мои суровые родители оттаивают, становятся ласковее, отзывчивее и ближе. Я знала, что вызову их гнев, спросив про Дениса, но решила сделать это за ужином, надеясь, что на сытый желудок, задобренные сладким чаем, они не станут слишком сильно меня ругать и, может быть, честно расскажут, имеют ли отношение к исчезновению соседа.

— Мам, я хотела спросить… Только не сердись, пожалуйста, — начала я, но замолчала, увидев, как нахмурились родители.

— Что случилось, Алиса? — отчеканила мама, и стало совсем страшно.

— Дело в том… — я замолчала, а сердце гулко забилось в груди. Из подъезда донесся звук открывающегося лифта, а следом какое-то копошение на лестничной клетке. У нас на этаже было четыре квартиры, но я чувствовала, что это Денис. — Я сейчас…

На глазах у изумленных родителей я бросилась в прихожую и, встав на цыпочки, припала к глазку. Денис доставал из рюкзака ключи, чтобы отпереть дверь. Значит, он не уехал! Он все еще мой сосед, и мы точно еще увидимся! На лице заиграла глупая улыбка, но тут я сообразила, что сейчас придется держать ответ перед родителями за свое поведение. Я не умела врать, да и не любила, но не видела другого выхода. Адреналин ударил в голову, запустив шестеренки в бешеном темпе, и тут же появилась идея. Я схватила свою туфельку и со всей силы провела боком по острому крючку на стене, где висела ключница, оставляя глубокую царапину на коричневой коже.

— Вот, мам. Я испортила обувь. Сегодня оступилась около школы, — виновато сказала я, показывая царапину.

— Алиса! Тебе нельзя доверять хорошую обувь и одежду, — недовольно ответила мама, — привезем с дачи твои вещи, будешь ходить в них!

Мамина угроза, если бы осуществилась, стала бы мне наградой. Дача была единственным местом, где не работал мой дресс-код. Мне разрешалось носить яркие футболки, веселые рюкзачки и даже любимую сумку с Микки Маусом. По мнению родителей, такие вещи не жалко испортить, но только я их берегла, как редкую вольность, которую позволяли в виде исключения. Может быть, поэтому я так любила дорогу от дачи к дому, когда была похожа на обычного подростка, не заточенного в строгий саркофаг.

— Ладно, дочь. Отнесу в ремонт обуви, может быть, мастер отреставрирует, — немного успокоилась мама и снова заговорила с отцом про работу.

Пока родители пили чай, я быстро помыла посуду и, сославшись на усталость, ушла к себе. Что-то мне подсказывало, что именно сейчас я увижу Дениса, поэтому, укутавшись в плед, вышла на балкон. Он курил. Оранжевый огонек мелькал во тьме, но самого парня было не разглядеть в слабом свете его комнаты, но все было неважно. После целой недели, пока я не видела Дениса, страх и неуверенность пропали. Я отчаянно желала поймать хоть крупицу его внимания, поэтому включила фонарик на мобильном и, высунувшись с балкона, стала ему махать. Он заметил. Щелкнул зажигалкой и помахал в ответ. Будь моя воля, я бы закричала от радости на всю улицу, но сдержалась, жадно разглядывая его серый силуэт в полумраке. Но Денис быстро докурил и ушел с балкона, щелкнув пару раз зажигалкой на прощание.

Я тоже вернулась в комнату и забралась с ногами на кресло. Меня переполняли эмоции. И пусть наше общение с Денисом было безмолвным, в меня словно вдохнули жизнь. Впервые за все время, что себя помню, мне захотелось играть на скрипке. Это было не потому, что надо, не для того, чтобы порадовать родителей или преподавателя, моя душа требовала музыки. Я попробовала взять Верди, но что-то было не так. Современную музыку в моей семье почти не слушали, разве что случайно — в торговом центре или на улице, но сейчас в голове крутилась какая-то известная песня на английском языке с женским вокалом. Захотелось сыграть именно ее. Это было не просто, не имея нот, руководствуясь мотивом в памяти, но я попробовала. Получилось не сразу, но после нескольких попыток я была уже близка.

— Алиса, ты что делаешь? — увлекшись скрипкой, я не заметила, как в комнату вошла мама.

— Играю, — растерялась я.

— Это что-то новое? Кто композитор?

— Не знаю. Это просто песня, которая крутилась в голове. Я решила попробовать сыграть…

— Есть прекрасные композиции Моцарта, Паганини, Вивальди, Брамса! Ты должна разучивать их, а не выдумывать что-то свое, — опять мама разозлилась, снова я неосознанно провинилась. Захотелось плакать, но я сдержалась, желая выглядеть достойно перед родительницей.

— Мам, что плохого в том, что я попробовала сама подобрать мелодию? Это же тоже тренировка!

— Музыка — это не карьера, это дополнение к твоему развитию. Все, что от тебя требуется — это уметь играть классику. Это делает тебя настоящей леди. Нет смысла тратить время и силы на всякие глупости! Сыграй Брамса, я послушаю.

Мама уселась на мою кровать, закинув ногу на ногу, и кивнула, чтобы я начала. Как-то разом все мое желание играть пропало. Снова я возненавидела скрипку, хотя инструмент ни в чем не был виноват. Я закрыла глаза, чтобы не дать себе разреветься, зажала нужные аккорды и повела смычком, исполняя идеально разученный скрипичный концерт ре мажор.

Утро субботы было солнечным. Впервые за две недели небо не было затянуто тучами и разноцветная листва заиграла еще ярче. Я проснулась в отличном настроении, умылась, сварила крепкий кофе и вышла на балкон только лишь за тем, чтобы понаблюдать за шумным бульваром… Конечно, это был обман, на самом деле я вновь надеялась увидеть Дениса, только теперь при свете дня, чтобы улыбнуться и этим показать, что считаю его своим другом. Но парень так и не вышел, а мама позвала к завтраку. Скорее всего, он просто не проснулся, ведь было только восемь. Мало кто в выходные, когда можно отоспаться, встает так рано.

За завтраком родители выдали мне список дел на субботу. Они часто практиковали такое, чтобы приучить меня самостоятельно планировать день. Но что меня приятно удивило, так это свободный вечер. С уборкой, уроками и музыкой я успею справиться до обеда, а потом смогу быть предоставлена себе.

— Алиса, мы с мамой вечером идем к Кириллу Олеговичу. Вернемся поздно, но если не хочешь оставаться одна, можешь пойти с нами, — сказал папа, не отрывая взгляда от утренней газеты.

— Я лучше останусь дома, хорошо? — не хотелось показывать родителям свою радость, но возможность провести вечер вне их надзора стало лучшим подарком.

— Хорошо. Ты права, тебе там будет скучно, — ответил папа.

— Кстати, Костя скоро приедет на каникулы. Мы с Кириллом подумали, что было бы неплохо, если бы ты показала мальчику Москву. Он давно не приезжал, в городе все так изменилось, — заговорила мама.

Костя Воронов, сын маминого компаньона, уже несколько лет учился в Лондоне. Мы общались до его отъезда, правда, только потому, что были друзьями по несчастью. Как и мои родители, Кирилл Олегович с супругой распланировал будущее сына. И хотя Костю воспитывали не так строго, как меня, свободы не давали. На многих праздничных мероприятиях, куда адвокаты ходили с семьями, нас с Костей оставляли под присмотром одной няни. Так мы и подружились. Но сейчас, спустя столько времени, когда мы оба стали взрослыми, я не была уверена, что найду общий язык с другом детства, о чем и сказала маме.

— Глупости. Вы встретитесь, поговорите и снова подружитесь. Тем более, общая тема у вас есть — поступление. Кирилл решил отдать сына в МГУ, пойдете вместе на юридический.

— Костя не будет учиться в Англии? — удивилась я.

— Нет, со старших курсов вы будете практиковаться в нашем бюро, так что учиться оба будете в Москве. Дочка, ты разве не рада?

— Не знаю… А как же то, что он парень? Ты же сама говорила, что не хочешь, чтобы я общалась с мальчиками?

— Костик приедет на каникулах, это не помешает учебе. К тому же, после поступления я не буду против твоего общения с противоположным полом. В конце концов, ты взрослеешь.

И тут мне пришла на ум нехорошая догадка, что родители спланировали не только мою дальнейшую карьеру. И как я не думала раньше, что и в любви мать с отцом будут мне указом? Но ведь чувства нельзя подчинить разуму. Нельзя же стать счастливой по указке. Дальнейший мамин рассказ о том, какой хороший Костик и как важно нам снова подружиться, только подкрепил мои опасения.

Я не спорила с мамой, молча принимая ее наставления. Самым разумным было не думать о родительских планах. Пусть думают, что хотят, время покажет, как обернется судьба. В конце концов, не стоит забывать и о Косте. Он может выбрать другую невесту, и тогда мамина затея не удастся.

До самого вечера я занималась учебой и домашними делами. Хотя меня не просили, я затеяла уборку на кухне. Конечно, только потому, что так могла услышать, если Денис куда-то выйдет. Но он весь день был дома. Это я точно знала, потому что, когда протирала подоконник, заметила, как он открыл форточку.

Родители ушли в половине седьмого, а я, проследив в окно, как они уедут, пошла к соседу. На этот раз я не думала долго, не стояла под дверью, размышляя, что сказать, а сразу нажала кнопку звонка. Денис долго не открывал, а когда увидел меня, то сильно удивился.

— Рыжая, ты чего? Что-то случилось? — он стоял в старых шортах и полинявшей майке, взлохмаченные каштановые волосы были убраны назад, а его лицо казалось мне необыкновенно красивым. Из квартиры доносился аппетитный запах жареного, значит, я оторвала Дениса от приготовления ужина.

— Нет, я просто… Привет, — кажется, это было самым глупым, что я могла сказать, но вдруг показалось, что сначала следует поздороваться, а потом уже говорить.

— И тебе привет. Алис, что-то случилось? С балкона мне вчера сигналила. Опять родители? — Денис скрестил руки на груди и нахмурился.

— Вчера я здоровалась, а сейчас хотела узнать про Пирса.

Я совершенно растерялась. Денис не понял моего приветствия, а сейчас говорил со мной так… так… так, как раньше, как будто я просто его соседка. Это все мое воображение, которое всю последнюю неделю рисовало трогательные романтичные сцены. Реальность оказалась другой.

— Твои родаки уехали, что ли? — подмигнул сосед.

— Да, они в гостях допоздна, — ответила я.

— Тогда забегай, а то у меня уже горит.

Денис оставил дверь открытой, а сам зашел в квартиру. На этот раз я ничуть не сомневалась и воспользовалась приглашением парня. Он прошел на кухню, и я последовала за ним.

— Я отдал Пирса другу. У него автомастерская, так что пес живет в гараже. Скучает по мне, засранец, но я его навещаю, — стал рассказывать Денис, отскребая от сковородки пригоревшую яичницу.

— Ты же не станешь ее есть? — поморщилась я, глядя, как он выкладывает на тарелку почерневшие жареные яйца.

— Голод не тетка, Рыжая. Последние три яйца были.

— У тебя что, больше нет еды? — искренне удивилась я, чем сильно смутила соседа.

— Знаешь ли, я живу один, и нет времени бегать по магазинам и заниматься готовкой, — довольно грубо кинул он.

— Извини, я не хотела обидеть. Подожди, пожалуйста.

У меня дома не было ничего приготовленного, потому что у нас было заведено готовить блюда непосредственно для ужина, но холодильник был забит продуктами. Я не хотела ставить Дениса в неловкое положение, но все же решила накормить. К тому же, при мысли, что буду для него готовить, становилось так радостно. А это еще и повод задержаться у него подольше. Я взяла упаковку куриных грудок, специи, сливки и картошку, предвкушая, как буду кормить соседа. Парень не сразу понял, что я затеяла. Когда вывалила все это на его кухонный стол, он недовольно поморщился.

— Ты решила поиграть в мать Терезу и принесла продукты? Рыжая, мне не нужно…

— Нет, я хочу приготовить тебе ужин.

— Серьезно? — его лицо тут же изменилось, он громко засмеялся, чем сильнее смутил, и сел на табуретку. — Тогда готовь.

— А ты пока расскажи мне про Пирса, ладно?

Я принялась нагло хозяйничать на чужой кухне, на самом деле боясь встретиться взглядами с Денисом. Мне с легкостью удалось отыскать подходящую посуду, и я даже удивилась, как много разных кастрюль и сковородок есть у соседа. А он, внимательно наблюдая за каждым моим движением, стал рассказывать про собаку:

— Год назад я подрабатывал курьером, мне нужно было отвезти заказ в питомник доберманов. Когда туда приехал, то попросил разрешения хозяйки посмотреть на собак. Когда-то в детстве у меня был щенок, но он… Неважно. В общем, мне разрешили посмотреть. Тогда я и увидел Пирса. Его держали отдельно и собирались усыпить.

— Как?! — я резко повернулась к Денису, и у меня из рук выскользнула картофелина. — Ой.

Парень поймал, катившуюся по полу картошку и подал мне. А когда я ее взяла, то случайно коснулась его руки. В этот момент меня словно ударило током. И пусть это произошло за секунду, на кончиках пальцев остался приятный невидимый ожог.

— Повара не роняют продукты, Рыжая, — усмехнулся парень и откинулся на табуретке, облокачиваясь спиной о стену.

— Прости…

— Эй, чего извиняешься? Я же пошутил.

— Да, прости.

— Рыжая, ты забавная. Сама пришла ко мне, вызвалась готовить, но при этом боишься, — Денис говорил это, растягивая слова, заставляя краснеть еще сильнее. Хотелось сквозь землю провалиться от его взгляда.

— Я не боюсь тебя, — тихо ответила я, отводя взгляд в сторону. — Почему Пирса хотели усыпить?

— Он бракованный. Неудачный результат эксперимента. Ты же знаешь, что существуют искусственные породы? Вот с доберманами тоже работают. Но в любом деле бывают осечки. Такой осечкой стал белый доберман. Кроме того, что у него такой цвет, со здоровьем масса проблем. Продать его не смогут, а держать и постоянно лечить невыгодно.

— И ты забрал его себе?

— Нет, мне некуда его было забирать. Тогда я еще заканчивал учебу и жил в общаге, к тому же ему требовалось лечение. Я предложил себя в обмен на Пирса, — довольно сказал Денис и, подойдя ко мне почти вплотную, взял со стола пустой стакан. — У меня есть кола. Будешь?

— Как это ты предложил себя вместо Пирса?

— Я предложил работать в питомнике бесплатно за то, что они подлечат псину и продержат, пока он не станет более или менее здоровым, — Денис достал из шкафчика второй стакан и, налив колу, протянул один мне.

— Спасибо, — я взяла газировку, чтобы не обижать парня, хотя ее не любила. Родители с детства приучили, что сладкая газированная вода — это самая настоящая отрава, сплошная химия и ничего больше. Я выросла на этих убеждениях, поэтому испытывала отвращение к коле. Но сейчас я пила с большим удовольствием, ведь меня угостил Денис.

— В общем, если не разводить бодягу, то за год я отработал и собаку, и его лечение, — сказал парень, со стуком ставя пустой стакан на стол.

— Мне очень жаль, что из-за моих родителей тебе пришлось отдать Пирса.

— А мне жаль тебя. Ты же нормальная девчонка, как живешь с такими родителями? — Денис вдруг посерьезнел и от его взгляда по спине побежали мурашки.

— Уже привыкла, — пожала плечами я и отвернулась к плите, — другого я не знаю. Меня с детства воспитывали в строгости.

— А ты послушно выполняешь все, что говорит мамочка? — вопрос прозвучал, как издевка, которую я совершенно точно не заслужила.

— Нет. Мама не разрешает мне даже смотреть в твою сторону, считает, что ты нехороший человек, а я готовлю тебе ужин.

Я сама не ожидала от себя такой смелости. Повернувшись к парню, я посмотрела ему в глаза, боясь увидеть в них обиду. Но он, кажется, не злился. Мне было бы обидно, если бы кто-то сказал, что его мама запрещает со мной общаться.

— Почему же ты ослушалась родителей и общаешься со мной?

Вот тут я не смогла ответить. Я не хотела обманывать Дениса. Но правда стала бы моим признанием, а на такое я пойти не могла, не сейчас. А еще вдруг стало страшно, что Денис сам догадается о моих чувствах и посмеется надо мной. Я снова отвернулась, но парень сам подошел ко мне и встал рядом с плитой так, что теперь не получалось спрятаться от его взгляда.

— Разве ты не считаешь меня нехорошим?

— Нет. Я думаю, что родители не правы. Они судят о людях поверхностно и исключительно со своей стороны.

— Ты интересная, девочка из страны без чудес, — расплылся в улыбке парень, — не такая, как думал.

— А как ты думал? — спросила я, тоже отвечая ему улыбкой.

— Не такая смелая. Когда столкнулся с тобой и твоей мамашей в лифте, ты пулей вылетела из подъезда. Тогда я решил, Рыжая, что ты и шагу не ступишь без родительского одобрения.

— Ты ведь тогда сказал что-то про меня маме? — я вдруг вспомнила, о чем она рассказывала отцу и, пользуясь моментом откровения, честно спросила Дениса.

— Откуда знаешь?

— Что ты ей сказал? Потому что мама после этого забеспокоилась…

— Ты не обижайся только, — Денис заметно смутился и, как мне показалось, слегка покраснел, — я ее позлить захотел и сказал… В общем сделал комплимент твоей пятой точке.

— Пятой точке? — я не сразу поняла, что он имел в виду. Не потому, что не знала, что означает это выражение, скорее, не могла поверить, что Денис сказал такое моей маме.

— Да, Алис. Сказал, что у тебя классная попка.

Мы оба молчали, хотя мне хотелось глупо улыбаться. Это ведь как-то грубо, а все равно приятно. Денис тяжело вздохнул, он принял за обиду мое молчания, а я просто не знала, что сказать.

— Ты это… Прости. Ляпнул, не подумав, да и тогда еще тебя совсем не знал.

— Я не обижаюсь, честно, — мне стало страшно, что Денис сам не захочет со мной общаться, чувствуя себя виноватым. Но это же не так! Я просто не могла допустить, чтобы мы поссорились. Но он вроде и не думал со мной ссориться. Напротив, снова заулыбался.

— Хорошо, что не обижаешься, Рыжая. К тому же, сказал правду. Да и вообще, ты девчонка ничего, когда рассмотришь получше.

Это явно был не самый удачный комплимент. Но пусть так. Главное, что это сказал Денис. А я ведь даже не заметила, как он стал таким значимым для меня, как каждое его слово превращалось в единственно верную истину. Пока готовился ужин, парень расспрашивал меня о родителях, школе, увлечениях и интересах, а я с радостью рассказывала. Мне было так хорошо, как никогда раньше. Сосед действительно слушал мою историю, что-то уточнял, комментировал, и я видела, что ему интересно. Впервые кому-то была интересна я, а не мои оценки или сделанные уроки.

Накормив Дениса ужином, я помыла посуду и прибрала на кухне, с сожалением понимая, что нужно возвращаться домой. Сосед проводил меня до двери, где в знак благодарности легко поцеловал в щеку. Это было чисто по-дружески с его стороны, а вот для меня…

— Спасибо, Рыжая. Даже не предполагал, что ты готовишь. Снова в тебе ошибся, — открывая мне дверь, сказал Денис.

— Еще я умею печь печенье. Я как-нибудь сделаю и тебя угощу, — уже в подъезде сказала я, пытаясь зацепиться хоть за что-то, чтобы снова с ним встретиться.

— Договорились, а сейчас иди домой, пока мама с папой не вернулись, а то влетит нам обоим.

— Пока, Денис. Спокойной ночи.

— И тебе, Рыжая.

Он захлопнул дверь, а я побежала к себе и только сейчас поняла, что даже не заперла дверь, когда уходила. Но такая мелочь меня не волновала. Я могла думать только о Денисе, улыбаться и мечтать о новой встрече. Сосед оказался еще лучше, чем я думала. Мое сердце разрывалось от переполнявших его чувств. Укутавшись в плед, я села на кухонный диванчик с кружкой горячего чая, смакуя в памяти этот сказочный вечер. Но мое чаепитие было грубо прервано хлопком соседской двери.

На цыпочках, чтобы меня не услышали из подъезда, я дошла до прихожей и посмотрела в глазок. Денис ждал лифт и, судя по его нарядному виду и красиво уложенным волосам, уходил на какое-то мероприятие… или свидание. Он зашел в лифт, железные двери закрылись, а мое сердце словно сковали колючей проволокой. На глаза навернулись слезы, а нижняя губа затряслась. Какой бы неопытной я ни была, прекрасно понимала, что такой парень, как Денис, скорее всего, встречается с девушками. Внутри меня все сжалось, кажется, теперь я познала еще одно чувство. Ревность.

Глава 7. Люблю

Холодный свет луны проникал в комнату через незанавешенное окно. Я специально не стала закрывать шторы, чтобы перед сном полюбоваться звездным небом. Не будь в моей комнате балкона, я бы забралась на подоконник и, чтобы прогнать бессонницу, стала бы считать бесконечные звезды. Но пока я могла лишь наблюдать за их слабым мерцанием сквозь рамы застекленного балкона. Мне больше не было больно оттого, что Денис решил провести эту ночь вне дома. В конце концов, он взрослый, самостоятельный, а главное, свободный парень. Я прекрасно понимала, что не пара ему хотя бы потому, что еще маленькая. Он сам сравнил меня с восьмиклассницей, а ему наверняка нужна девушка с опытом. Пусть так, главное, чтобы он был счастлив, я же могу любить его издалека, довольствуясь тем, что не являюсь для него пустым местом. Да, я его полюбила и теперь нисколько не сомневалась в этом. Может быть, еще слишком рано, может быть, я слишком юна, но у меня не было и мысли, что мое чувство не достаточно глубокое. Я точно знала, что за Денисом пойду в огонь и воду, сделаю все, чтобы ему было хорошо, не откажу, что бы он ни попросил. Что это, если не любовь?

«А ведь я должна ему желание… — промелькнуло в голове, и я улыбнулась этой мысли. — Надо напомнить. Интересно, что он может попросить?»

И правда, что Денис может попросить? Что он может захотеть? Что ему нравится? Я весь вечер провела с парнем, которого полюбила, но ничего о нем не узнала, в то время как о себе рассказала почти все. Надо было спросить про его работу, увлечения, семью. Почему он живет один? Где его родители? Может быть, это они сняли ему квартиру, но на расходы средств не выделяют, чтобы приучить к самостоятельности? Скорее всего, так и есть, ведь это самое логичное. «Бритва Оккама»[2]. Нужно обязательно это исправить, попросить рассказать Дениса о себе. А может быть, я осмелюсь задать другой вопрос — есть ли у него девушка?

Я легко проснулась следующим утром, хотя заснуть получилось только к часу ночи. Родители еще не встали, так что пока я была предоставлена себе. Конечно же, первым делом, еще до того, как пойти умыться, я выбежала на балкон. Не удивительно, что Дениса не было, да я и не ожидала его увидеть, но не могла не взглянуть хотя бы на его балкон. Снова всплыли воспоминания нашего вечера, и настроение заметно поднялось. Хотелось петь, танцевать, кружиться, делать добро! Именно поэтому и решила приготовить родителям завтрак, чтобы порадовать с самого утра.

Пока я была в душе, на подоконнике подходило тесто для плюшек, а духовка прогревалась. Родители все еще спали, видимо, вернулись только под утро. Они нечасто задерживались в гостях, но иногда, когда вечер складывался удачно, оставались дольше положенного. В таких редких случаях на следующий день мама и папа позволяли себе лишние пару часов сна. У меня таких привилегий не было, тем более что вечера всегда проводила дома. Убрав тяжелые мокрые волосы в пучок, чтобы не мешались, я принялась за готовку.

Когда противень с аппетитными плюшками отправился в духовку, на кухне уже было до невозможности душно. Такой большой дом, а вытяжка почти не работает. Чтобы немного проветрить, я потянулась к форточке и заметила Дениса. Он вышел из машины и направился к подъезду… В той же куртке, что и вчера, в тех же джинсах и рубашке, воротник которой торчал острыми углами. Неужели только вернулся?..

Я понимала, что не могу просто так выйти к нему. И не только из-за родителей, но и потому, что Денис подумает обо мне плохо. Но так хотелось его увидеть… Тогда я схватила мешок с мусором (и неважно, что мусора в нем почти не было) и тихо, чтобы не разбудить маму и папу, проскользнула в подъезд. Лифт гудел, но только спускался на первый, и я побежала по ступенькам до мусоропровода. А вот наверх специально шла медленно.

Мы встретились на лестничной клетке. Он выглядел уставшим и невыспавшимся, а его одежда пропахла табаком и кухней. Именно так и должен выглядеть молодой человек, если всю ночь где-то гулял.

— Привет, Денис, — я поздоровалась первой, потому что он смотрел на меня, но будто не видел.

— Рыжая? Здорово. Ты чего тут? — Денис копался в своем рюкзаке, а на меня взглянул лишь раз.

— Я… я мусор ходила выбрасывать. А ты?

Он посмотрел на меня удивленно. Не ожидал такой наглости? Ну вот, теперь будет думать, что я любопытная. И пусть, если бы не спросила, потом мучилась бы сильнее.

— А я не выбрасывал, — сухо ответил он и, наконец, извлек связку ключей из рюкзака. — Пока, Рыжая.

Я молча пошла к себе домой, коря себя за несдержанность. Все-таки я его этим обидела. А вдруг Денис теперь не захочет со мной общаться? Подумает, что я люблю лезть не в свое дело. Он уже повернул в замке ключ, и этот страх во сто крат усилился.

— Денис, извини меня. Я не должна была спрашивать.

Парень замер, но так и не вошел к себе. Вместо этого он повернулся и улыбнулся так, как улыбался вчера.

— Я уже понял, что тебя вырастили в спартанских условиях, но кто привил привычку постоянно извиняться? — он усмехнулся и подошел ко мне. Его горячая рука вдруг взяла мою ладошку, и я послушно пошла за ним.

Это было очень рискованно, когда родители дома, но я все равно зашла в Денисову квартиру. Он закрыл дверь, а потом поцеловал меня в щеку. И в этот момент земля чуть не ушла из-под ног. Я никогда бы не подумала, что может так понравиться, если меня поцелует парень, пропахший сигаретами. Но я готова была терпеть не только сигаретную вонь, но и сама выкурить пачку, только если бы за это он снова поцеловал.

— Привет, Рыжая. Теперь поздоровались по-человечески, как друзья, — улыбнулся он и стал развязывать свои огромные ботинки. Странно, что я раньше не замечала, какая большая у него ступня.

— Ты что, со всеми друзьями так здороваешься?

— Ну, если друг хороший, а после вчерашнего ужина у меня уже язык не повернется считать тебя просто приятельницей, — Денис повесил куртку и, взглянув на меня, замер. — Рыжая, ты так покраснела. Я тебя смутил, что ли?

Мои щеки и правда горели, но я не хотела, чтобы Денис это заметил. Я закрыла лицо руками и уже хотела выбежать из его прихожей, но он успел схватить меня за руку.

— Слушай, Алис, если ты что-то не то подумала… Я просто забыл, что ты не привыкла к такому общению. Для меня все просто. Это чисто по-приятельски. Честно, и в мыслях не было тебя домогаться, если ты об этом.

— Нет, что ты! Я ничего такое не думала. Просто ты так неожиданно меня поцеловал. Обычно я просто здороваюсь… Ну… Не так. Словами.

— Хорошо, больше не буду. Не переживай, — он отпустил меня и поднял руки вверх, будто сдавался, а я почувствовала обжигающий холод на месте его прикосновений.

— Нет, ты можешь меня целовать, если хочешь, — прошептала я, боясь, что Денис действительно больше ко мне не притронется. — Мне понравилось.

— Рыжая, ты такая смешная. Если бы не поведала свою жуткую историю про родителей-тиранов, то я бы тебя не понял. Иди сюда.

Денис снова взял меня за руку и повел на кухню, и я, конечно же, послушно поплелась за ним. Подхватив под мышки, сосед усадил меня на тумбу у раковины так, что наши лица оказались совсем близко.

— Значит так, слушай меня внимательно, Алис. Я говорю совершенно серьезно. Ты девушка милая и очень открытая. Я не тот, кто может обидеть такого ангелочка, как ты, но вот другой парень, послушав тебя, мог бы этим воспользоваться.

— Как это? — я нахмурилась, потому что понимала, что Денис совсем не шутит.

— Когда парень слышит от девушки, что может целовать ее, когда хочет, то понимает это не как дружеское расположение. Ясно?

— Прости, я не хотела…

— Цыц! Прекрати ты вечно извиняться. Это уже раздражает!

— Изви… То есть…

И тут я не выдержала. Столько всего навалилось сразу: эмоции и переживания, чувство вины и обида. Я не знала, как себя вести с Денисом, а он еще и указывал на мои ошибки. Хотелось спрыгнуть с этой высоченной тумбы и убежать, чтобы он не заметил, что я плачу, и не отругал еще и за это. Вот только я была в ловушке его рук, а нос предательски шмыгнул, выдавая меня с потрохами.

— Лисенок, ну ты чего? Я совершенно теряюсь рядом с тобой, — Денис за подбородок поднял мое лицо и большим пальцем стер слезинку. — Ты такая миленькая, и у меня сердце разрывается от твоих слез. У меня нет сестер, но если бы была младшая, то я бы хотел, чтобы она была похожа на тебя.

— Я больше не буду плакать, — прошептала я, вытирая щеку рукавом кофты.

— Не будешь, — Денис крепко меня обнял, а я прижалась к нему. — Ну что, Лисенок, друзья?

— Друзья.

Он отстранился и протянул мне руку, и я с удовольствием вложила в нее свою ладошку. Если бы можно было остановить время… Время! Только сейчас я поняла, что давно уже вышла с мусором, что родители могли проснуться и будет скандал, если мое отсутствие раскроется.

— Мне нужно домой. Родители наверное проснулись…

— Если что, вали все на меня. Мне все равно хуже не будет, — усмехнулся Денис, снимая меня с тумбы.

— Еще как будет. Мама тебя со свету сживет. Забыл, что она адвокат? Захочет — выселит тебя, — заволновалась я, ведь понимала, что он не шутит и может натворить глупостей, которые, в конце концов, обернутся против него.

— Куда она выселит меня из моей же квартиры? Беги домой, Лисенок. Еще увидимся, — Денис снова меня поцеловал, и на этот раз я ответила ему улыбкой.

Я пришла домой как раз вовремя. Мама только выходила из спальни и увидела меня в коридоре, но поверила, когда я сказала, что выносила мусор. Отец был еще в комнате, так что мое преступление осталось нераскрытым.

Я выкладывала булочки на блюдо и думала о словах Дениса. Он сказал, что шестнадцатая квартира его. Но как так вышло? Неужели он купил ее у Карповых? Но на какие деньги? Или же это подарок родителей? Очень хотелось спросить соседа, но было страшно выглядеть излишне любопытной в его глазах. Ничего, теперь я не сомневалась, что у меня еще появится такая возможность.

Но всю неделю я снова не видела Дениса. Он возвращался поздно, а мне удалось выяснить во сколько. Весь вечер понедельника я просидела на балконе, где поставила небольшой столик с лампой, чтобы учить уроки. Родители ко мне не заходили, поэтому не узнали об этой затее, но на всякий случай я придумала, что таким образом лучше усваиваю материал, а в душном помещении кружится голова. Темнело уже рано, поэтому в шесть вечера потихоньку стали загораться соседские окна, только шестнадцатая квартира оставалась темной. Свет в его комнате зажегся в без пяти одиннадцать, так же, как и во вторник, среду, четверг, пятницу.

За все это время сосед ни разу не показался, он возвращался домой, скорее всего, ходил в душ, перекусывал и ложился, потому что не позднее полуночи шестнадцатая квартира снова погружалась в темноту. Но впереди были выходные…

В субботу утром соседская дверь хлопнула, а следом раздался шум лифта. Я уже научилась определять по звуку, когда выходил Денис: небольшой скрип, хлопок и негромкий щелчок. Пятнадцатая и четырнадцатая квартиры закрывались по-другому. Мне было безумно интересно, куда так рано пошел Денис. Может, в магазин? Тогда я тоже могла бы собраться, чтобы случайно столкнуться с ним на улице… Вот только родители суровым взглядом не позволили мне подняться из-за стола.

— Алиса, ты не доела. Без завтрака из-за стола не выйдешь. И так истощала, — недовольно сказала мама.

— Мать права. В последнее время ты совсем на себя не похожа, — подтвердил отец, — бледная, щеки впалые. Если это из-за учебы, то не стоит так себя изводить, иначе будет только хуже. Можешь заболеть.

— Не дай бог! — всплеснула руками мама. — Алисонька, даже папа заметил… Если тебе тяжело, ты скажи. Можем сократить занятия с репетитором на время. Смотри, если заболеешь, потом нагонять к ЕГЭ.

— Мам, пап, все нормально, честно. А есть… Просто не хочется в последнее время, — соврала я.

На самом деле, мне кусок не лез в горло: я была сыта эмоциями. Но опасения родителей все-таки немного отрезвили. Я сама не заметила как, но действительно осунулась и выглядела заболевшей.

— Детка, тебе не хватает свежего воздуха. Может быть, на следующие выходные на дачу? — предложила (а не настояла!) мама.

— Нет! — слишком резко ответила я и испуганно прикрыла рот рукой. — Мне действительно нужно заниматься, а на даче неудобно, все отвлекает…

Это было самым глупым оправданием, но я не могла допустить, чтобы родители увезли меня на выходные — единственные дни, когда я могу увидеть Дениса! К счастью, они согласились, не усомнившись в моих словах. А мне стало стыдно: в последнее время я так много врала, что говорить неправду становилось все легче.

Все еще сетуя на мою бледность, мама предложила мне прогуляться. В нашем районе, кроме бульварного кольца, расположился небольшой приусадебный парк, куда обычно приходили мамочки с детишками. Поскольку это историческое место, там всегда дежурила полиция, поэтому было безопасно. Родители не видели ничего против, если я иногда ходила туда с книгой. Вот и сейчас мама настояла, чтобы я оделась теплее и пошла в парк.

Выйдя из дома, я, как примерная дочь, направилась в парк, но, не доходя до него, свернула на Покровский бульвар. На самом деле, мне было все равно, где прогуливаться, но таким маленьким проступком я доказывала свою самостоятельность.

По указу мэра бульвары в Москве засыпали мелким гравием. Никто не понимал, для чего это было сделано, но очередное новшество градоначальника уже не удивляло. Я шла, шурша ботинками по камушкам, как вдруг меня окликнули:

— Эй, Рыжая! — этот голос я бы узнала из миллиона…

Я обернулась и увидела на одной из лавочек Дениса, только он был не один, а в компании двух юношей его возраста. Мой друг лучезарно улыбался и махал рукой, чтобы я подошла. Было приятно, что он не проигнорировал, а напротив — пригласил меня.

— Знакомьтесь, парни, моя соседка Алиса, — представил Денис. — Это та девчонка, которая предупредила про Пирса.

— Так это твоя мамаша хотела усыпить нашего пса? — процедил один из парней, тот что был в косухе с какими-то яркими рисунками, напоминающими символику. Как и Денис, он любил татуировки, потому что на шею выходили концы какого-то красочного рисунка, а еще у него были страшные сережки в ушах — огромные кольца вставленные в середину мочки.

Такой агрессивный настрой незнакомца пугал, и я неосознанно попятилась назад, но была поймана в Денисовы объятья. Тут же весь страх прошел, а сердце бешено забилось.

— Не бойся, Лисенок, Леха у нас просто грубиян, но тебя не обидит, — раздраженно сказал Денис, сверля приятеля взглядом. — Эта девочка спасла Пирса, а то, что творит ее мамаша, к Алисе не относится.

— Андрей, — перебил соседа второй парень и протянул мне руку.

— Алиса, — я постаралась дружелюбно улыбнуться и не выдать своего страха перед незнакомцами. Хотя Андрей казался куда приятнее Алексея. Он был меньше ростом и уступал по фигуре, но тоже носил страшные проколы в ушах.

— Слушай, Рыжая, мы собирались в сервис к Лехе. Там Пирс. Хочешь с нами? — я посмотрела на Дениса, чтобы по глазам понять, шутит он или нет. Но сосед был совершенно серьезен.

Поехать с Денисом было бы полным безрассудством. Неизвестно куда с совершенно чужими людьми… Но я уже совершила столько глупостей, что не собиралась останавливаться.

— Хочу, — ответила я и поймала озорной взгляд парня.

Глава 8. Другая Алиса

Интересно, что чувствует преступник, собравшийся на свое первое серьезное дело, зная, что, если поймают, наказание будет куда серьезнее простого штрафа? Наверное, все зависит от смелости человека, от его характера и причины, которая толкнула на такой поступок. Стоя на обочине Покровского бульвара, я чувствовала себя такой преступницей. Денис пошел за машиной и должен был с минуты на минуту забрать меня, а я думала лишь о том, что еще есть время отказаться от безумной затеи, за которую обязательно влетит от родителей. От волнения вспотели ладошки, хотя я была без перчаток, а на улице уже заметно похолодало.

Старая темно-синяя «копейка» остановилась рядом со мной, и передняя дверь со стороны пассажирского сиденья открылась. Денис мне улыбнулся и снова ровно сел за руль. Почему-то я совершенно не ожидала, что мне достанется место рядом с водителем, и была готова ехать сзади с кем-то из друзей соседа. Эти парни мне не понравились, и дело даже не в том, что они встретили меня в штыки. В отличие от Дениса, они совершенно не располагали к общению и выглядели той еще шпаной. Хотя, может быть, дело было в том, что соседа я уже узнала и больше не боялась, а этих двоих первый раз видела? К тому же, они втроем смотрелись как самая настоящая банда и просто не могли не пугать.

— Пристегнись, Рыжая. Я вожу хорошо, но правила нарушать не люблю, — сказал Денис, выжимая газ, с шумом запуская своего «жигуленка».

Я с трудом натянула заедающий ремень безопасности, думая, что он только удушит, а не спасет от аварии. Мне еще не доводилось ездить в подобных автомобилях — старых, шумных, насквозь пропахших бензином и почему-то едой. Родители ездили исключительно на комфортабельных иномарках, пусть не самых дорогих, хотя могли позволить премиум-класс. Но если меня укачивало даже в папином кондиционированном ситроене, что говорить о Денисовой машине. Он действительно прекрасно водил и ехал очень аккуратно, но уже на первом светофоре я почувствовала накатывающую тошноту.

— Рыжая, ты чего так побледнела? — поинтересовался сосед, бросив на меня взволнованный взгляд.

— Укачивает. Прости, — с трудом ответила я.

— Принцесса привыкла к каретам, а не телегам? — усмехнулся с заднего сиденья Алексей и, привстав, сунул голову между нашими сиденьями. — Слышь, Ден, может, ссадишь ее, а то только проблемы будут. Заблюет еще салон.

— Заткнись, придурок, — прошипел Денис и метнул в друга такой сердитый взгляд, что тот тут же сел на место. — Лисенок, в бардачке конфетки. Возьми, станет легче. А ехать не так долго, но если хочешь, повернем…

Вот он — прекрасный шанс вернуться пока никто ничего не заметил, избежать наказания и спокойно корить себя за трусость. Дрожащими руками я открыла бардачок и взяла желтую «Бон Пари».

— Спасибо. У меня так всегда в транспорте, не нужно возвращаться, — я развернула обертку, положила леденец на язык и повернулась к Алексею, — это не зависит от машины.

— Хорошо, тогда потерпи минут десять.

Как же приятна была забота Дениса. Я чувствовала, что он искренне тревожится. Даже родители никогда не переживали за меня в дороге так, как он. Обычно маму раздражал мой болезненный вид, а папа просто старался игнорировать происходящее. Только за одно это мне казалось, что я полюбила Дениса сильнее. Его друзья ко мне больше не приставали, обсуждая какие-то свои дела, что-то про моторы и карбюраторы. Как я могла понять, автомастерская, куда мы ехали, принадлежала отцу Леши, а Андрей работал с ним. Только Андрей еще учился, а вот его приятель на студента был не похож. Правда, куда сильнее меня интересовал мой сосед. Он молча вел машину, изредка вставляя свои «пять копеек» в спор друзей, но я так и не поняла, работает он с ними или учится.

Вскоре мы завернули в жилой район и, изрядно попетляв по дворам, доехали до гаражей, где в самом конце ряда железных дверей виднелась вывеска «Автомастерская». Машина с шумом проехала по гравию и, как только остановилась, содрогнулась под чем-то свалившимся на крышу.

— Пирс радуется, — с улыбкой сообщил Денис в ответ на мой растерянный взгляд.

— Пирс? — удивилась я, ведь даже не заметила, как он прыгнул.

— Идем…

Стоило соседу выйти на улицу, как с крыши «копейки» через капот сбежал его доберман и кинулся на него. Это была сцена, достойная новостного сюжета о встрече потерянного пса с любимым хозяином. Пирс встал на задние лапы и, радостно виляя хвостом, пытался облизать лицо Дениса, а тот, громко смеясь, уклонялся от его длиннющего языка.

— О! У нас гости! — раздался за спиной чей-то женский голос. Я повернулась и увидела перед собой молодую девушку в перепачканной мазутом спецовке. — Привет, меня зовут Лена, — она протянула мне руку, предварительно вытерев ее тряпкой.

— Алиса, — улыбнулась я и пожала ее ладонь.

— Ленка, привет! — Денис подошел к девушке и беззастенчиво ее обнял, а она радостно поцеловала парня в щеку.

От такой сцены по спине прошелся холодок, а живот скрутило в трубочку. Как-то неожиданно я почувствовала себя слишком лишней здесь, хотя куда уж дальше? Пирс наконец отлип от хозяина, приветливо ткнулся мне в ноги и пошел за парнями, которые уже заходили в гараж.

— Лен, ты это… Лисенку покажи тут все, она стесняется, — Денис подвел свою подружку и наклонился ко мне. — Немного тут посидим, а потом я тебя доставлю домой. Ты не стесняйся. Леха и Андрюха только на первый взгляд такие, они не обидят, а Ленка вообще девчонка атас.

— Хорошо, — кое-как выдавила из себя я, желая задать Денису миллион вопросов, но не решаясь даже посмотреть на него.

— Ну, ты чего? — удивилась девушка и взяла меня под руку. — Не бойся, не съедим тебя. Пойдем к ребятам.

Гараж, в который мы зашли, изнутри оказался строенным. Разделяющие стены были снесены и только почерневшие следы на светлом кирпиче напоминали о том, что было раньше. Здесь стояли две полуразобранные машины, в которых копошились какие-то мужчины, совершенно не обращая внимания на нас. Дальний угол был обустроен под небольшую комнатку с диваном, двумя креслами, лавочкой и продолговатым столом. Там и разместились ребята, а Пирс довольно сидел рядом.

— Пойдем на кухню заварим чай и достанем вкусняшки, — заговорщически сказала Ленка и потащила меня к стеллажам, заваленным какими-то деталями для машин. Среди них на одной из полок стоял чайник и обмотанная скотчем коробка, доверху набитая конфетами и печеньем.

Я уже хотела снять коробку, как девушка резко перехватила мою руку, повернула меня к себе и осмотрела с головы до ног. Под ее пронизывающим взглядом я непроизвольно поежилась.

— В светлом перепачкаешься, да и у нас там обогреватель — в пальто будет жарко. Я тебя переодену. Идем, — она юркнула за один из стеллажей и кивнула мне.

Я замерла в нерешительности и оглянулась на Дениса. Парень, словно чувствуя мой взгляд, посмотрел на меня и улыбнулся. Этого стало достаточно, чтобы броситься в омут с головой, что я и сделала, позволив Лене себя переодеть.

— У меня тут много вещей. После учебы прихожу к Лешке и вожусь в его железках, хобби у меня такое, — усмехнулась девчонка, копаясь в продолговатом железном шкафчике.

— У тебя хобби — чинить машины? — недоверчиво уточнила я, ведь думала, что механики-девушки бывают только в кино.

— Ага. Всегда любила железо. На том и с Лехой сошлись.

— Сошлись? В смысле сработались?

— Сошлись — в смысле встречаться стали, — она извлекла из кучи скомканной одежды мятую рубашку и еще что-то черное и протянула мне. — Переодевайся.

— Прямо тут? — мне было неловко, ведь по сути через забитые железом полки легко можно было подсмотреть, а парни были не так далеко.

— Не бойся, ребята подглядывать не будут, да и я прикрою, — словно прочитала мои мысли Лена и встала между стеллажами, закрывая обзор, и мне ничего не осталось, кроме как послушаться.

— Так ты с Лешей встречаешься? — повернувшись к ней спиной, я не удержалась от вопроса. Слишком уж терзали ревностные мысли после того, как Лена встретила Дениса. А она мне понравилась, поэтому так не хотелось видеть в ней соперницу.

— Да, а что Ден не сказал? — удивилась она.

— Нет, я подумала, что ты и Денис вместе.

— Я и Денис? — Лена громко засмеялась. — С чего ты так решила?

— Ну, вы так обнимались… — мой голос дрогнул и выдал мое волнение.

— Слушай… — нараспев протянула она, — да ты сама часом на Дена не запала?

Мой палец соскочил с пуговички, и я не попала в петлицу. Предательски задрожали руки, а в легких кончился воздух.

— Он просто хороший парень, — пролепетала я.

— Ага… — Лена обошла меня и критически осмотрела, после чего довольно кивнула, — Алис, наш Ден действительно хороший парень, но для тебя слишком взрослый, понимаешь? У него есть свои потребности, а ты к такому явно не готова. Мой тебе совет, выкинь его из головы.

— Угу, — на глаза навернулись слезы, и я до боли закусила губу, чтобы не разрыдаться.

— Эй, ну ты чего? Я тебе чисто по-женски советую. Даже если у вас и что-то получится, хотя я не уверена, что ты найдешь взаимность, долго вы не провстречаетесь. Ему скоро двадцать, в таком возрасте парни предпочитают девушек постарше, более опытных, кто сможет надолго удержать их рядом с собой. Девочки вроде тебя быстро наскучивают парням возраста Дена. Не в обиду тебе, просто разные жизни, интересы, да и просто поговорить не о чем…

— Я просто с ним… дружу, не больше, — это была слабая попытка оправдания, и мы обе в нее не поверили.

— Алис, пойдем к ребятам. А что до мальчика, то лучше смотри на ровесников, — Лена обняла меня за плечи и повела к компании. — Парни, развлеките малышку, а я принесу чай.

Я в нерешительности встала напротив стола, не зная, куда мне сесть. Совсем не хотелось идти к Леше или Андрею, но садится на диван к Денису после всего, что сказала Лена, было как-то неудобно.

— Лисенок, тебе идет, — нарушил тишину мой сосед, заинтересованно рассматривая меня, и похлопал по дивану рядом с собой, не оставляя мне выбора.

Лена дала мне свою рубашку и неприлично обтягивающие леггинсы, так я была похожа на обычную девушку. Но для меня это оказалось слишком откровенно. В таком виде я могла быть только на даче, но сейчас находилась на всеобщем обозрении. Было ощущение, что я совершенно голая, и с огромной радостью снова натянула бы свою мешковатую одежду. Даже комплимент Дениса не помог, я восприняла его как издевку.

— Не бойся, Лисенок, немного посидим, и я тебя отвезу. Родители не заметят, — шепнул парень, думая, что я тревожусь из-за этого.

Но только сейчас я вспомнила о родителях, ведь им ничего не сказала, а обычно не гуляла долго одна. Нужно было хотя бы написать маме, но совершенно об этом забыла, когда Денис взял меня за руку.

— Эй, расслабься… — он несильно дернул за руку, и я наконец улыбнулась. — Так лучше. Улыбайся чаще.

Я не поняла, что это было, но наши взгляды встретились, а все вокруг будто померкло. Денис смотрел на меня не так, как раньше. По-другому. И это нравилось и пугало одновременно. Он первый отвел взгляд и заговорил с ребятами, словно ничего не произошло.

Как и пообещал мой друг, мы были в автомастерской недолго и почти все это время возились с собакой, пока ребята шутя обсуждали свои дела. Я особо не вслушивалась в их разговоры, думая только о Денисе. Мы с ним тоже много смеялись, потешаясь над показной неуклюжестью Пирса. Пес забавно кувыркался на полу и запрокидывал голову, чтобы его погладили. Мне было хорошо… Настолько, что я проигнорировала жужжание телефона в сумке. Все равно достанется от родителей, так пусть хоть этот момент останется таким беззаботным…

— Ладно, приятель, нам пора, — с грустью произнес Денис и потрепал пса за ухом, — я тебя еще навещу и подружку твою захвачу, если она согласится.

Парень посмотрел на меня, словно спрашивая, а я даже не сразу догадалась, что подружка Пирса — это я. Сложно было поверить, что он серьезно хочет еще раз взять меня с собой, но даже если это шутка, то все равно не могла ему отказать.

— Обязательно. Пока, Пирс, — я погладила белое чудовище по голове. — Только мне нужно переодеться.

Лена снова помогла мне, загородив собой, давая возможность спокойно и без посторонних глаз напялить свою одежду. Отдавая обратно девушке ее вещи, я словно возвращала частичку беззаботной себя, какой была этим днем, и чтобы окончательно вернуться в суровую реальность, достала из сумки телефон. На дисплее было восемь пропущенных от мамы и два от отца. С тяжелым сердцем сняв блокировку, я, так и не решившись перезвонить, отправила сообщение, что скоро вернусь. В ответ получила жесткое требование явиться не позднее чем через полчаса.

Ребята курили на улице. Андрей и Леша больше не смотрели на меня как волки на овцу и даже пригласили как-нибудь заехать к ним с Денисом. При этом они так странно на него косились, что я не удержалась и уточнила, не шутят ли они. Но парни только рассмеялись и сказали, чтобы я не обращала внимания на их глупости и приезжала вместе с Деном.

— Ну, как тебе ребята? Нестрашные ведь, правда? — спросил Денис, когда мы отъехали от автомастерской.

— Нет, только я не поняла, почему они так странно на тебя смотрели и смеялись, — честно призналась я.

— Скажем так, они сумели разглядеть в тебе то, что не увидели сначала, — усмехнулся парень.

— Что разглядеть?

— Ты очень симпатичная, Лисенок, только за твоей одеждой этого не видно. Ты не обижайся, но твои длинные стройные ноги в обтягивающих брюках смотрятся куда лучше, чем в юбке, похожей на мешок.

— Мама выбирает мне одежду, — виновато проговорила я, словно в моей воле было что-то изменить.

— Знаю, и, мне кажется, она делает это специально. Сама всегда одета с иголочки, а на тебе отыгрывается. Может быть, просто завидует?

— Чему?

— Что ты красивее.

Мои щеки зарозовели. Никогда еще Денис не вел себя со мной, как сейчас. Даже тем вечером, что я готовила для него. И именно в этот момент захотелось признаться в своих чувствах, но моя нерешительность взяла верх, и я промолчала.

Мы припарковались, не доезжая до дома, чтобы случайно не попасться родителям. А когда я выходила из машины, Денис на прощанье поцеловал в щеку. Вспомнив о том, как у них заведено здороваться и расставаться, я сама подалась к нему и ответила на его поцелуй своим. Кажется, этого парень от меня не ждал. По его удивленному лицу, я решила, что снова сделала что-то не то и уже хотела извиниться, но не успела. Телефон снова зазвонил, и на этот раз я уже не могла не ответить.

— Пока, Лисенок. Еще увидимся, — прошептал Денис, садясь в машину и заводя мотор.

Мне снова звонила мама, она была в ярости от моего исчезновения и требовала немедленно явиться домой. Данные мне полчаса почти вышли, а я посмела ослушаться родительского приказа.

Я осторожно зашла домой, с ужасом предвкушая, какой скандал меня ждет. Для родителей я придумала отговорку, будто встретила одноклассниц и пошла с ними гулять по бульварному кольцу, не заметив, что зашла слишком далеко. Осталось только надеяться, что смогу обмануть такого искусного адвоката, как Элеонору Елисееву.

Родители ждали меня в гостиной, словно в зале суда. Как на настоящем процессе мне дали слово, и я кое-как рассказала свою легенду.

— С какой одноклассницей ты была? — ледяным голосом вопросила мама, сверля меня недобрым взглядом.

— С Катюшей Ивановой, — пролепетала в ответ.

— Значит, с Катюшей Ивановой… Подойди-ка сюда, — мама поманила пальцем, и я послушно подошла к ней. — Паш, и ты подойди.

Отец не хотя поднялся с кресла и, переваливаясь на отсидевших ногах, приблизился к нам. Папино лицо вмиг переменилось, они с матерью переглянулись, после чего он со всей силы схватил меня за ухо и потянул вверх. От неожиданности и боли я закричала, но отец только сильнее рассвирепел и, как мальчишку-сорванца, стал драть за ухо.

— За что? Папа! Мне больно! — слезы крупными бусинами катились по щекам, а в горле застрял ком обиды.

— Обманывать нас удумала?! — прошипел он и отпустил мое покрасневшее ухо. — Говори, где и с кем шлялась!

— Я… я же сказала…

— Если гуляла с подругой, то почему от тебя разит мазутом и сигаретами?

И только тут я поняла, что за то время, что провела в гараже, насквозь пропахла теми запахами. Да еще и ребята курили рядом. Я уже принюхалась и не замечала вони, а вот родители сразу почувствовали неприятное амбре.

— Алиса, мы с отцом задали тебе вопрос, где и с кем ты была? И не смей врать!

Глава 9. Преступление и наказание

Я практически не чувствовала своих плеч, спина пронзительно ныла, а шея затекла настолько, что невозможно было сглотнуть. Пальцы невыносимо болели, словно с них содрали кожу. Мне казалось, что еще чуть-чуть, и я упаду в обморок. Но, может быть, это станет моим спасением? Последние движения смычком, и гостиная погрузилась в тишину.

— Алиса, продолжай! — сухо сказала мать, внимательно наблюдая за моей пыткой.

— Я больше не могу, мам…

— Продолжай!

После того, как я отказалась сознаваться родителям, где и с кем была, они решили выудить правду другим способом. Заставили играть на скрипке до тех пор, пока нерадивая дочь не сообщит в подробностях, почему надолго пропала, а главное, с кем провела время. Ни мать, ни отец не подумали на Дениса. В отличие от меня, они совершенно забыли про нового соседа, которого с того самого жуткого скандала больше не встречали. У папы даже появилась догадка, что Денис намеренно избегает с нами встреч, боясь, что мама вышвырнет его из дома. Я не разуверяла родителей.

Не знаю, сколько прошло времени, но я, стоя посреди гостиной (сесть мама не позволяла) играла Моцарта, Верди, Брамса… Мне не разрешалось даже размять затекшую шею в перерывах между композициями, и, когда я опускала скрипку, слышала строгое «продолжай». Сил уже не осталось. Звук скрипки был противен до скрежета зубов. Даже любимые композиции вызывали отвращение.

— Алиса, или ты говоришь правду, или играешь «Осень» Вивальди, — поставила условие мать, не сводя с меня глаз, встала с кресла и стала демонстративно опускать голову, разминая шею, демонстрируя, что я смогу сделать, если сдамся.

— Хорошо, мам…

Нет, я не выдала Дениса. Вместо этого снова соврала. В последний месяц ложь стала моим обычным состоянием. Я рассказала матери и отцу историю, которую продумывала под «Скерцо До Минор» Брамса, что встретила мальчика из одиннадцатого «В» и пошла гулять с ним. Я рассказала про гараж, автомастерскую, собаку, не уточнив, что это был Пирс. По сути, сказала, как было на самом деле, за исключением самого главного действующего лица.

Родители пришли в ужас, когда узнали, что их дочь села в машину к малознакомому парню и его приятелям. Мать бросилась в слезы, а папа со словами, что я ему противна, ушел из дома. На самом деле, я почувствовала вину, поставив себя на мамино место. И теперь, глядя на ситуацию ее глазами, понимала, что не должна была заставлять родителей так переживать.

— Мамочка, прости меня! Пожалуйста, прости. Я никогда так больше не поступлю, — опустившись рядом с плачущей женщиной на диван, я аккуратно коснулась ее плеча, но она даже не обернулась, продолжая рыдать в мягкий подлокотник. — Мам, я… Я не хотела, чтобы вы с папой волновались. Ну, я же была недолго. Всего пару часов.

— Но ты обманула нас! — мама подняла на меня заплаканные глаза, полные боли и разочарования. — Алиса, ты выдумала, что ушла с подружкой, а сама…

— Я не хотела, чтобы вы меня ругали, — тихо ответила я.

— Если бы не хотела, то думала бы головой, что делаешь, — прошипела мать. — Иди к себе. Вернется отец, обсудим наказание.

Взглянув на ненавистную скрипку, которую не хотелось даже брать в руки, я пошла к себе, где обессилено рухнула на кровать, но не проронила ни слезинки. Кажется, изнурительная игра забрала все силы, не оставив даже толику на плач. Прикрыв тяжелые веки, я заснула тревожным сном.

Родители не разбудили меня к ужину, поэтому, когда я вошла на кухню, застала их за чаем. Они оба делали вид, что не замечают меня, а я не знала, как прервать молчание. С одной стороны, все еще чувствовала вину, но с другой — сама обижалась за такое отношение. Все-таки первым заговорил папа:

— Садись, Алиса, — и я прошла за стол, опустившись на край табуретки под недовольными родительскими взглядами. — Мы с мамой решили наказать тебя за эту выходку. С понедельника ты будешь работать.

— Работать? — переспросила я. — Но как же школа, занятия…

— Учиться будешь, как прежде, на скрипке играть, заниматься с репетиторами, а работать станешь в школе, — спокойно разъяснил отец.

— Но кем?..

— Я уже договорилась с Нелли Федоровной, до каникул ты каждый день будешь оставаться после уроков и помогать со всякими делами: проверять тетрадки младших классов, прибираться в кабинете, лаборантской или столовой. В общем, работу тебе найдут, — пояснила мама.

— Твое поведение дало нам с Элей понять, что ты не умеешь распределять свое время. Во взрослой жизни время — непозволительная роскошь, поэтому тебе придется научиться совмещать уроки, репетиторство и работу. Обедать будешь в школьной столовой, — все так же безразлично сказал папа.

— Алиса, будешь ужинать? — встрепенулась мама, только вспомнив, что я не ела.

— Нет, спасибо. Мне не хочется.

— Тогда можешь идти, — кинул отец, сосредоточившись на очередной шоколадной конфетке.

С понедельника началась моя трудовая повинность. Каждый день после уроков я шла в столовую, где меня кормили отвратительным пресным супом или жидким пюре, после чего в учительской получала список дел от Нелли Федоровны и приступала к работе. Классная руководительница была только рада бесплатному рабу и, не стесняясь, спихивала на меня свои дела. Когда одноклассники узнали, чем я занимаюсь ежедневно, то только посочувствовали, хотя скорее из приличия, а вот Катюша Иванова… Катя действительно расстроилась, что родители так несправедливо со мной поступили. Она даже несколько раз помогала мне наводить порядок в лаборантской, правда, за это я делала за нее физику.

Мои дни тянулись садистски долго и отличались один от другого только расписанием уроков. Дениса я больше не встречала. В будни он пропадал, а по вечерам я не решалась выйти на балкон. Было страшно, потому что я не сомневалась: если родители застукают нас с соседом, раскусят мой обман. Тем не менее, чувства к Денису только крепли. Я думала о нем каждую минуту, даже репетиторы стали замечать, что я невнимательна и пожаловались маме.

— Алиса, уже третья жалоба! Петр Семенович звонил и сказал, что если ты не сосредоточишься, то завалишь математику! — этими словами мать меня встретила, когда я вернулась от репетитора по алгебре.

— Я не завалю ЕГЭ, даже если допущу такую ошибку…

— Но попрощаешься с золотой медалью! Дочка, твой папа, конечно, уважаемый профессор МГУ, но если ты придешь поступать не с высоким баллом, то какое отношение будет к нему у коллег?

— Мам, я буду больше заниматься, — вздохнула я и прошла в кухню.

— Милая, это все из-за работы, да? Ты устаешь и перестаешь сосредотачиваться на учебе? — взволнованно спросила мама, накладывая мне на тарелку куриную ножку. Отец задерживался в университете, и сегодня мы ужинали без него.

— Мне тяжело после школы идти сразу на занятия, — призналась я.

— Папа прав, ты совершенно не готова ко взрослой жизни. Когда станешь адвокатом, то и не так будешь уставать, а внимательной придется быть всегда. Алиса, хорошая моя, возьми себя в руки, — вдруг мама замерла и, приложив палец к губам, внимательно посмотрела на меня. — А это точно из-за работы? Не из-за этого мальчика?

— Нет, мам, — пробормотала я и опустила глаза в тарелку, надеясь скрыть свое смущение.

— Ты опять обманываешь, — разочарованно сказала мама. — Не смей говорить, что влюбилась!

— Не влюбилась…

— Все ясно. А он? У вас взаимно? — нахмурилась мама, включая адвоката Елисееву.

— А он — нет. Я не в его вкусе, так что тебя это может не беспокоить, — честно призналась я, хотя в душе лелеяла надежду на взаимность или хотя бы мизерную симпатию.

— Ну, раз так, то хорошо. Но я все равно позвоню Нелли Федоровне, чтобы она за тобой присмотрела.

Мы доужинали, и мама ушла в комнату, оставив меня наедине с грязной посудой. Вопреки обычному порядку, я не загрузила посудомойку, а сложила тарелки в раковину. Почему-то хотелось повозиться в воде. Говорят, она успокаивает. Но посуда как-то быстро закончилась, а идти к себе не хотелось. И тогда я решилась выглянуть в окно, впервые за всю неделю, надеясь хоть краем глаза увидеть Дениса или просто свет в его квартире. Но у соседа было темно. Как завороженная я, прислонившись лбом к стеклу, смотрела на его темную квартиру. Уже собравшись уходить, я бросила взгляд во двор и заметила напротив нашего подъезда слабый оранжевый огонек. Кто-то курил у детской площадки, и я понадеялась, что это Денис. Захотелось дождаться, когда любимый пойдет в дом, чтобы понаблюдать за ним в глазок, рассмотреть получше, вслушаться в знакомые шаги… Но за первой сигаретой пошла вторая. Из-за света в кухне было плохо видно этого человека. Выключив светильник, я снова выглянула в окно и только тогда поняла, что это вовсе не мой сосед. Незнакомец был выше и крупнее. Видимо, он кого-то ждал. Я расстроилась. Мне так хотелось увидеть моего любимого пусть издалека, пусть мельком, но увидеть…

Суббота разбудила меня ярким солнышком. И хотя ночью были первые заморозки, утром от них не осталось и следа. Это был мой первый законный выходной после пяти дней беспрерывных занятий и работы, но если вчера вечером я валилась с ног, сегодня усталость испарилась. Денис тоже должен быть дома, а значит, мы можем встретиться. Снова я досадовала, что так ничего о нем не узнала. За то время, что мы общались, Денис о себе не рассказывал, а я, дурочка, боялась спросить. Дико хотелось восполнить этот пробел. Разузнать, чем он занимается, как проводит время и где его семья. Он жил в нашем доме больше месяца, и никто его ни разу не навестил. Правда, Денис сам нечасто бывал в своей квартире.

Родители на весь день загрузили меня домашними делами в качестве альтернативы школьной работе, и я почти все время была на кухне или в гостиной, наводя порядок. Только в обед мне нужно было спуститься в продуктовый на первый этаж. Я с замиранием сердца вышла из квартиры, специально как можно громче хлопнув дверью. Но в шестнадцатой было тихо. Неужели его все же нет дома? А вдруг он уехал?..

На обратном пути от магазина я решила попробовать заглянуть в Денисовы окна с улицы. Конечно, глупая затея — днем пытаться увидеть что-то на четвертом этаже. Горько вздохнув, я шагнула к подъезду и тут заметила, что наступила на ворох окурков. Их было не менее десяти и все необычные, разноцветные, но явно одной марки сигарет. Никогда раньше такие не видела. Неужели это все выкурил один человек? Вспомнился вчерашний незнакомец. Он как раз стоял там, где сейчас была я. Получается он был здесь так долго.

— Алиса! Быстро домой! — раздался высокий мамин голос, а она сама высунулась в окно и пригрозила мне кулаком. Я обреченно поплелась к подъезду.

Все же мне удалось увидеть соседа. Был поздний вечер, когда на лестничной площадке раздался шум. Родители смотрели фильм в гостиной, поэтому не заметили, как я проскользнула в прихожую и прильнула к глазку. Денис уходил и снова по его виду я догадалась, что он собирался на какое-то мероприятие. Или свидание. Опять у него были необычно уложены волосы, надета красивая светлая куртка и яркие синие джинсы. Стало тошно от мысли, что он идет к девушке. Тут же в памяти всплыли слова Лены, что сосед мне не пара, что он старше и его должны интересовать не такие маленькие девочки, как я. И ведь она была права. У меня не было совершенно никакого опыта в общении с парнями, я не знала, что делать, чтобы Денису было хорошо, да и вообще не представляла, как правильно себя с ним вести. Парни любят кокеток, флиртующих девушек, но я ничего этого не умела.

Возможно, Денис не вернулся даже в воскресенье. Весь день в его квартире были закрыты и окна, и даже форточки. Я специально вызвалась помочь папе с проводкой в прихожей, надеясь услышать соседа, но, кроме тучной женщины из пятнадцатой, на наш этаж никто не поднимался. Грустно было думать, что начнется будняя неделя, и мне придется вновь ждать выходных, чтобы попытаться ненароком встретиться с соседом.

Снова затянули школьные будни, превращаясь в неприглядную серую массу. Я уже привыкла к своей трудовой повинности и даже нашла плюсы в том, что после уроков не нужно было возвращаться домой. Мою жизнь скрасило общение с техничками, охранниками и учителями. Вне уроков наш физик превращался в веселого старичка, любителя неприличных шуток, которые не позволял себе на уроках. Сначала, когда я разбирала его лаборантскую, а он проверял работы семиклассников, снабжая свое занятие красным словцом, меня это смутило, но потом я привыкла и даже смеялась, понимая, что никакого подтекста нет. Сердобольная литераторша просила меня помочь с проверкой словарных диктантов, а сама поила ароматным фруктовым чаем с конфетами, а потом и с домашними булочками, которые пекла для меня. Как-то незаметно я перестала быть невидимкой. Даже одноклассники, уходя после уроков домой, стали по-другому со мной прощаться, а иногда даже задерживались минут на пять, чтобы помочь полить цветы в учительской.

В пятницу я, как обычно, занималась уборкой лаборантской, когда позвонила мама. Она сообщила, что мой репетитор по праву заболел и занятия отменили, так что после школы я могу идти домой. Но только это не означает, что можно халтурить. С этими словами мама попросила передать трубку физику.

— Да, я понял вас. Всего хорошего, Элеонора Викторовна, — Алексей Юрьевич разъединился и передал мне телефон. — Алиса, на сегодня все, беги домой.

— Как все? Я же не закончила… — растерялась я, глядя на десяток невымытых колб.

— Твоя мама предупредила, что ты не привязана ко времени и должна оставаться в школе, пока я тебя не отпущу. Так вот, я тебя отпускаю, — улыбнулся физик.

— Мама не это имела в виду, — пробормотала я, — она, наоборот, хотела, чтобы вы задержали меня дольше…

— Тогда я ее неправильно понял, но в любом случае, твоя работа на сегодня окончена. Беги домой!

Я не знала, как можно было отблагодарить Алексея Юрьевича, и решила в понедельник принести ему шоколадку, а пока… А пока я со всех ног бросилась к раздевалке, чтобы успеть уйти до того, как меня заметит Нелли Федоровна. Уж она точно не отпустит меня так просто.

На улице было холодно, а свинцово-серое небо грозило дождем, но мне нравилась такая погода. Почему-то захотелось мороженого, и я решила себя побаловать. Уже две недели я старалась не покупать ничего лишнего, откладывая карманные деньги на запретную тушь для ресниц. Все мои одноклассницы красились, и если раньше я старалась не думать о том, как самой хочется хоть немного им соответствовать, то в последнее время безумно желала быть привлекательнее. Легкий макияж сделал бы меня внешне чуть старше, ближе к своему возрасту. Может, тогда Денис…

— Можно мне малиновый стаканчик? — протягивая продавщице пятьдесят рублей, сказала я.

— Бери сдачу, — она положила пять рублей на блюдечко, — сейчас открою холодильник.

Выйдя на улицу, я посмотрела по сторонам в поисках урны, но ни одной не увидела, даже у магазина не было мусорки. Только в конце проулка за домом виднелись покореженные зеленые баки. Я посмотрела на липкую обертку малинового стаканчика и с грустью подумала, как глупо бороться за чистоту в городе и при этом не давать людям возможности выбрасывать мусор, куда следует. Завернув в проулок, я пошла к помойке, но тут кто-то сильно толкнул меня в спину, а кто-то другой вырвал из рук сумку.

Это были два парня, разглядеть которых я не успела. Да и какая разница, все равно мне бы это не помогло. Малиновое мороженое лежало рядом на асфальте, и в первое мгновение именно его мне было жалко больше всего. Только потом я поняла, что в сумке были документы, учебники и все скопленные деньги. Раз за разом, когда я приближалась к чему-то желаемому, судьба ударяла в спину и отбирала мечту. А сегодня это произошло буквально. Стало смешно от того, какой я была жалкой. Сидя в грязном переулке с разбитыми коленками, я смеялась и плакала одновременно. Мне повезло только в том, что ключи от дома носила в кармане пальто.

Я зашла в подъезд и хотела вызвать лифт, но, как назло, он был занят, а подниматься с ссадинами на коленях было больно. Пришлось ждать, когда кто-то из соседей спустится. Чета инженеров со второго не спеша выползла из лифта. Может быть, если бы они соизволяли подниматься всего лишь на этаж, не были такими толстыми и злыми? Словно прочитав мои мысли, супруги смерили меня презрительным взглядом и, даже не ответив на мое «здрасьте», прошли мимо. Видимо, они посчитали ниже своего достоинства отвечать перепачканной девочке в драных колготках и с заплаканным лицом. Зайдя в лифт, я нажала кнопку «четыре», но не успели двери закрыться, как кто-то забежал за мной. Я не хотела в таком виде показываться кому бы то ни было, поэтому даже не повернулась и продолжила сверлить взглядом стенку лифта. Дурацкий плач никак не прекращался, и я снова стала шмыгать носом, но тут лифт резко остановился. Я испуганно посмотрела на нажатую кнопку «стоп», а потом повернулась.

— Лисенок, что случилось? Кто обидел?

Глава 10. Начало

Маленькое закрытое пространство, и он так близко, что я могла чувствовать тепло его тела. Дыхание сбилось, а в горле запершило. Денис ждал моего ответа, а я, как рыба, только приоткрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. Сильный запах кухни и чего-то съестного, жирного, промасленного ударил в нос, и только сейчас я заметила на соседе яркую футболку, проглядывающую в расстегнутую куртку. Такие обычно носят сотрудники ресторанов быстрого питания. Неужели Денис там работает? Надо спросить… Потом, потому что сейчас ему нужен был мой ответ.

— Лисенок, что случилось? — его нежный голос дурманил, а когда Денис провел рукой по моей щеке, смахивая слезинку, все здравые мысли покинули голову…

— Меня… меня ограбили… — с трудом вымолвила я.

— Как?! Что случилось? Тебя не обидели? Не ударили?

Он осмотрел меня с ног до головы, и я чувствовала, что мой возлюбленный искренне беспокоится. От этого стало так хорошо, и я неожиданно для самой себя крепко обняла Дениса.

— Ну все, Лисенок! Все хорошо, тебя больше никто не обидит, — он одной рукой придерживал меня, а другой снял лифт с торможения, и мы поехали.

— Прости, пожалуйста, просто я переволновалась, — отстраняясь от парня и вытирая рукавом заплаканное лицо, пробормотала я.

— Опять ты за свое? Снова извинения? Лисенок, твои родители дома?

— Нет.

— Тогда пойдем ко мне, нужно что-то делать с твоими коленками.

Денис привел меня к себе домой, но на этот раз завел в спальню. Это была комната меньше той, что играла у него роль гостиной, но мало чем отличалась от нее. Старая кровать, похожая на те, которые я видела в фильмах про пионерские лагеря времен СССР, стояла посередине. Сбоку от нее была табуретка, на которой лежали какие-то провода, зарядка для телефона и книжка с закладкой. Видимо, это была своего рода прикроватная тумба. Шкафа у Дениса не было, а вся одежда висела на вбитых в стену гвоздях, что грубо дырявили сохранившиеся от прошлых хозяев дизайнерские обои.

Парень усадил меня на кровать и наказал снять колготки, пока он отойдет за чем-нибудь, чтобы обработать раны. Мне было неловко, но я все-таки стянула свои плотные темно-серые колготки и присела на край кровати. Коленки сильно болели, а запекшаяся кровь, смешалась с грязью, но это вдруг стало такой мелочью, учитывая, как беспокоился Денис. Меня даже не волновало, что скажут родители, ведь главное — что сейчас я была с ним.

Денис вернулся с тазиком, мылом и небольшой тряпочкой. Он поставил таз рядом со мной, а сам опустился на пол и хотел промыть мою рану. Он уже занес руку, но я резко дернулась.

— Давай я сама, — испуганно выпалила я.

— Лисенок, расслабься. Я промою.

Мне было стыдно объяснять Денису, что не могу этого позволить. Так вышло, что я никогда не пользовалась бритвой и не думала, что могу оказаться в ситуации, когда светлые волоски на ногах так смутят. Я бы не сказала, что это было так ужасно, но не хотелось, чтобы Денис решил, что я не слежу за собой, а именно это он мог подумать.

— Пожалуйста, Денис, не надо. Я сама промою.

— Хорошо, глупыш, но только потом тебя ждет зеленка! — нравоучительно сказал он, и я поморщилась. — Что такое? Не хочешь зеленки? Но ничего не поделать. Зараза нам не нужна. Давай промывай и рассказывай, что с тобой приключилось.

Я рассказала Денису все как было: как меня толкнули, отобрали сумку и все деньги. Сосед внимательно слушал, хмурился, но не перебивал. Когда я закончила, Денис покачал головой, взял тазик и вышел из комнаты, а у меня появилось странное ощущение, что сделала что-то не то.

— Лисенок, ты родителям звонила? — спросил он, снова устраиваясь на полу.

— Нет, телефон был в сумке, — вздохнула я.

— Ясно. Документы тоже были там? — он достал откуда-то из-за спины зеленку и ватный диск. Я не успела возразить, как он стал обрабатывать правую коленку.

— Да.

— Тебе нужно было сразу в полицию. По горячим следам их могли бы поймать. Да и документы надо восстанавливать.

— Что же теперь делать?

— Позвони родителям, с ними вместе в полицию. Только так.

— Я боюсь, — тихо сказала я, стыдясь признать, что родители меня могут не понять.

— Чего ты боишься? Алис, на тебя напали! Украли документы, вещи…

— Они могут мне не поверить.

— Не поверить? Почему?

Меньше всего на свете я хотела, чтобы Денис меня жалел, но пришлось признаться в том, что родители больше мне не доверяют. А возможно никогда не доверяли. Я рассказала и о наказании, и об обмане с выдуманными ребятами из параллельного класса, умолчала только о подозрениях матери в моей влюбленности.

— Получается, это я виноват в твоем наказании… Утащил тебя тогда к ребятам, — Денис почесал затылок, поднялся и отошел от меня, будто что-то обдумывая, а мне стало еще обиднее оттого, что он винил себя, я уже хотела возразить, как он повернулся и посмотрел на меня как-то странно, а потом улыбнулся. — А ты соврала, чтобы меня защитить?

— Мама бы не оставила тебя в покое… — прошептала я и опустила взгляд, чувствуя, как начинают гореть щеки.

— Да ты смелая девчонка. Второй раз меня выгораживаешь, — усмехнулся парень и сел рядом на кровать. — Почему заступаешься за меня?

— Ну, ты хороший… — это было первое, что пришло в голову. Какая же глупость, но что еще я могла ответить, чтобы не выдать истинных чувств?

— Лисенок, слушай, ты будешь когда телефон новый подключать, восстанови свой номер, хорошо? — Денис хитро подмигнул, и я улыбнулась.

— Зачем?

— Оставь мне свой номер, так сможем списываться иногда. Как смотришь?

— Я… Мне было бы приятно с тобой списываться.

— Вот и славно, диктуй, — Денис достал из заднего кармана телефон и стал быстро набирать цифры, а я говорила их на автомате, все еще не веря, что он попросил мой номер.

— Мне нужно идти домой, позвонить маме на работу, — вздохнула я, глядя на большие настенные часы и понимая, что если не позвоню сейчас, родители точно заподозрят неладное.

— Правильно, Лисенок, а я тебе потом напишу, — Денис протянул мне руку и помог встать, и я поморщилась от боли. — Все еще болит?

— Просто я встала и…

— Неприятно, да… А знаешь, что поможет?

Денис неожиданно опустился и стал дуть на мои коленки. Я дернулась, но он положил ладони на мои бедра сзади и не позволил отстраниться. Это было так странно, но еще более странным было то, что его руки медленно поползли вверх, под юбку и остановились, когда кончики пальцев коснулись хлопковых трусиков. Но это же только потому, что Денис захотел облегчить мою боль?.. Ничего неприличного? Вот только разум подсказывал, что это неправильно, и я должна остановить парня. Но… не могла.

Это длилось не больше полуминуты, но мне показалось вечностью. Когда Денис отпустил меня, встал и поднял взгляд, передо мной оказался дьявол. Его глаза светились, словно демоническим блеском, а улыбка была отнюдь не доброй.

— Я тебе напишу, Лисенок, — Денис подмигнул и, опустив руку мне на талию, подтолкнул в сторону двери.

— Ты можешь оставить мне свой телефон, и я сама тебе напишу, когда…

— Нет, так не пойдет. Твоя полоумная мамаша может наткнуться на бумажку с моим номером, и тебе снова достанется, — усмехнулся он, отпирая дверной замок.

— Но я могу запомнить…

Почему-то это вызвало смех Дениса. Я даже хотела сказать, что у меня хорошая память на числа, но не стала, потому что не понимала, что его так рассмешило на самом деле. Сосед еще раз кивнул и закрыл дверь. А я вдруг вспомнила, что забыла на его кровати свои колготки, но вернуться к нему не решилась.

Мама приехала практически сразу после моего звонка. Впервые я видела ее такой взволнованной: взъерошенная, запыхавшаяся, с выбившимися рыжими прядями из всегда идеального пучка. Она осмотрела меня с ног до головы и одобряюще кивнула, заметив мои зеленые коленки. Но при всем этом, мама не ругалась, она крепко меня обняла, поцеловала в обе щеки и отправила умываться, чтобы смыть мои переживания от происшествия. Знала бы она, что куда больше я боялась ее, а не грабителей…

Когда я вышла из ванной, мама была уже собрана. Она успела даже накрасить губы любимой алой помадой, а ее прическа вновь была безупречной. Единственное, что сохранилось от той мамы, какой она была несколько минут назад, — беспокойство во взгляде. Мы не стали ждать отца и сразу отправились в полицию.

У меня быстро приняли заявление, правда, если бы не мамина фамилия, вряд ли тучный мужчина с замасленными усами был бы таким обходительным. Он выписал справку, которая заменяла на время паспорт, и отпустил, обещая отправить наряд прочесывать все урны в районе, где грабители могли выбросить документы. На самом деле, мне было глубоко плевать на их потерю. Что мне с этого? Будь я совершеннолетней, могла бы волноваться, что на меня возьмут кредит, а так… Мама не разделяла моего равнодушия в этом вопросе и настоятельно просила разыскать паспорт как можно скорее. Только когда мы сели в машину и отъехали от участка, полицейские смогли вздохнуть свободно.

— Алиса, ну что ты делала в той подворотне? Одна… — покачала головой мама, когда подъезжали к дому, и она заметно успокоилась. Моя суровая мать не злилась, как я того боялась, а искренне переживала.

— Я просто хотела дойти до мусорных баков.

— Детка… Перепугалась?

— Да, мам.

В тот вечер родители окружили меня такой заботой, что было сложно поверить, будто это не сон. Мама даже купила мой любимый торт «Панчо», чтобы отвлечь от дурных воспоминаний. А потом мы втроем сели в гостиной смотреть кино. Я чувствовала себя счастливым ребенком, у которого день рождения. Ради такого я была готова каждый день попадаться под руку бандитам. А на следующий день отец подарил мне новый мобильный, и я не поверила глазам, когда увидела последнюю модель модного смартфона.

— Ты уже взрослая, скоро в университет, все равно поменяли бы твой старый сотовый, — гордо сказал отец, устанавливая на телефоне какие-то программы.

— А номер, пап? Он же старый?

— Нет, дочка, это новая сим-карта. Ту мы просто заблокировали.

— Но, папочка, можно как-то его вернуть?

Отец поднял на меня хмурый взгляд и отложил телефон. А я, переминаясь с ноги на ногу, могла думать только о том, что Денис будет мне писать. В голове уже зрел план подсунуть в его почтовый ящик свой новый номер, но вдруг получится уговорить папу оставить тот?

— Алиса, ты снова что-то надумала? — сурово вопросил отец.

— С чего ты взял? — испугалась я.

— Видно: ты так нервничаешь, что по тебе только ток пускать.

— Пап, ну просто тот номер есть у моих одноклассников, старосты, учителей, репетиторов…

— Ничего, дашь им новый. А кому не следует, давать не будешь.

Настаивать на своем не было смысла, тем более, я уже решила дать Денису свой номер. На следующей неделе утром перед школой я сунула в его ящик записку. По моим подсчетам сосед должен был найти ее поздно вечером, а значит, написать мне. С семи часов, как вернулась от репетитора, я, как завороженная, ходила по комнате, не выпуская телефона из рук. Денис не написал. Следующим утром я догадалась заглянуть в его ящик и увидела в нем свою записку. С одной стороны, этому обрадовалась. Но с другой — означало ли это, что Денис не приходил домой? Три дня я не видела своего соседа, а на четвертый обнаружила, что записка пропала. Теперь волнение еще сильнее возросло, ведь он мог написать в любой момент, только почему-то молчал…

А тем временем мои будни текли в обычном скучном режиме. Несмотря на случай с ограблением и временную нежность родителей, наказание с меня не сняли. Я, как и прежде, до репетиторов помогала в школе, потом бежала на дополнительные занятия, а по возвращении домой играла на скрипке.

Близилось окончание четверти, и для старших классов планировали устроить дискотеку. В классе все только и говорили, что о празднике, а я молча завидовала ребятам. Было глупо спрашивать у родителей разрешения пойти, ведь и без того знала, что меня не отпустят. Обиднее всего было то, что подготовку к мероприятию возложили на меня. Всю неделю мне предстояло помогать школьному художнику с декорациями.

В понедельник вечером, когда я вернулась домой от репетитора по праву, мне позвонила Катюша Иванова. Я удивилась ее звонку, но когда она предложила устроить мой побег на школьную дискотеку, совсем растерялась.

— Но как это сделать? Мама и папа в жизни не отпустят, а уйти просто так из дома я не могу, — честно сказала я.

— Алис, а ты и не уйдешь просто так. Твои предки так ратуют за учебу, скажешь им, что переночуешь у меня, потому что вместе делаем проект, а из-за твоих репетиторов время есть только поздно вечером.

— И мне потом можно будет переночевать у тебя? — я все еще не верила в это предложение, но оно казалось таким заманчивым.

— Конечно можно! Заодно поможешь с физикой. Мне нужно оценку выправлять, Алексей Викторович дал на дом задания…

— Хорошо, я помогу.

Теперь стало понятно, почему Катюша предложила помощь, но меня это не обидело. Попроси она меня помочь просто так, я все равно бы согласилась, но одноклассница была готова рискнуть, чтобы отплатить мне добром. Глупая улыбка расползлась по лицу, представляя, как удивятся остальные одноклассники, увидев меня на празднике. Мой телефон снова зажужжал, но на этот раз пришло сообщение. Я была уверена, что Катюша что-то хотела дополнить, но когда увидела на экране незнакомый номер, сердце пропустило удар. Денис спрашивал, как мои дела и не поймали ли бандитов, меня ограбивших. Я прочитала его СМС несколько раз перед тем, как решилась ответить.

Мы переписывались до поздней ночи, обсуждая все на свете. Наконец, мне удалось узнать и кое-что о таинственном соседе. Оказалось, что он действительно работает в ресторане быстрого обслуживания. Денис окончил кулинарное училище и, не имея опыта и более серьезного поварского образования, смог устроиться только туда. В будущем он хотел накопить на курсы Московской школы поваров, но по его подсчетам требовалось еще по меньшей мере год жарить картошку фри и бургеры. Я решилась спросить про его родных и почему они не помогают, но сосед ловко ушел от ответа, а настаивать я не стала. На какое-то время наступила тишина, и от Дениса долго не приходило сообщения. Испугавшись, что нечаянно обидела его, я снова написала. Он ответил через несколько минут и даже извинился за отсутствие, обвинив во всем никотиновую зависимость. Сосед спросил про мои дела в школе, и я, в свою очередь, поделилась с ним планом сбежать на школьную дискотеку. Кому, как не ему, я могла доверить такую тайну? И он поддержал эту безумную затею. Мы распрощались, когда часы показывали без десяти три, и в этот раз я уснула младенческим сном.

Глава 11. В омут с головой

Конец учебной четверти — самое суетное время. Кто-то вспоминает о несданных работах, грозящих превратить в журнале карандашные два в самые что ни на есть настоящие. Другие спешат «досдать» просроченные сочинения или рефераты. Но все без исключения с нетерпением ждут каникул — неделю свободы и долгого утреннего сна. В моей школе, кроме каникул, старшеклассники ждали дискотеку. Вот когда у ребят появляется возможность стать взрослыми, получить проходку в актовый зал и продемонстрировать себя в полной красе. С понедельника все закрутилось: учителя делили дежурство на вечере, завхоз с декоратором продумывали украшение зала, а школьный организатор занимался поиском диджея. Меня же, как бесплатную рабочую силу, эксплуатировали все, кому было не лень. Например, во вторник после уроков я пересаживала цветы в кабинете литературы, а там был настоящий зимний сад.

— Алиса, зайди в учительскую на минуту, — в приоткрывшейся двери кабинета показалась кудрявая голова завуча, Раисы Андреевны.

Уверенная в том, что меня ждет очередное задание, я поплелась за красноволосой женщиной. Иногда мне казалось, что у учителей существует тайный конкурс — чей внешний вид более нелепый. Почему-то многие педагоги любили делать огромные начесы, барашьи кудри, многоярусные пучки и выкрашивать шевелюру во все цвета радуги — от красного до дымчато-синего. И что самое интересное, при всем этом придирчиво относились к тому, как выглядят школьники. За своими мыслями я не заметила, как оказалась в учительской напротив улыбающейся Раисы Андреевны.

— Алисочка, ты у нас такая умница, а как помогаешь всем… Я знаю, твои родители строгие, но, в первую очередь потому, что переживают за тебя, — женщина вздохнула и взяла со стола какую-то бумажку. — Ты не отпрашивалась еще на дискотеку?

— Нет, Раиса Андреевна, — растерянно ответила я.

— Ну, конечно. Но ведь тебе хочется пойти, так?

— Да…

— Тогда вот, держи, — завуч протянула мне эту бумажку, а я не сразу решилась ее взять, — бери-бери, это для твоих родителей.

— Что это? — удивилась я, все же забирая свернутый вчетверо лист.

— Записка от меня. Я прошу твоих родителей отпустить тебя на вечер и обязуюсь за тобой присмотреть, — улыбнулась Раиса Андреевна.

— Правда?.. — почему-то было так тяжело поверить, что строгий завуч идет ради меня на такой шаг. — Но это же ответственность.

— Алиса, я привыкла брать на себя ответственность за детей: экскурсии, музеи, театры. Поверь, отвечать за такую умницу, как ты, один вечер совсем нестрашно. Так что бери записку и отпрашивайся у родителей. Вижу же, как у тебя глаза горят, когда одноклассники вечер обсуждают. К тому же тебе еще помогать с залом и аппаратурой. Будет нечестно, если ты подготовишь праздник, но сама на него не останешься.

Записка Раисы Андреевны обжигала через карман. Я все время о ней думала, не зная, как поступить. Даже сидя перед репетитором не получалось сосредоточиться на предмете, и конечно, это заметил преподаватель, хотя ограничился лишь замечанием. Отмучив положенный час, всучив двойное домашнее задание, историк отпустил меня к математику. Еще один час интегралов, уравнений, графиков функций, поиска неизвестных — и долгожданная свобода до следующего утра.

Я пришла домой к ужину, чуть задержавшись, специально замедляя шаг, чтобы оттянуть встречу с родителями. Мне так и не удалось принять решение, как поступить, ведь если передам записку, мама и папа узнают про дискотеку, но все равно могут не отпустить. Если же я ничего не расскажу, а совру им про совместную работу с Катюшей Ивановой, то точно попаду на вечеринку, вот только могу попасться на обмане.

— Алиса, ты руки не помыла, — недовольно покачала головой мама, когда я села за стол.

— Извини, я забыла… — я растерянно посмотрела на свои ладони.

— Забыла вымыть руки после улицы? Что случилось, дочь? — нахмурилась она.

— Ничего, мам. Правда.

Я вышла в ванную и включила холодную воду. Мне требовалось освежиться, прояснить ум, успокоиться. У моей кожи была дурная особенность — не смотря на бледность, стоило мне смутиться, разволноваться или перетрудиться физически, щеки покрывались ярким румянцем. Эта особенность досталась мне от мамы. Но она умело с ней справляется с помощью густого слоя макияжа, а вот у меня такой защиты не было. Я умылась ледяной водой и вернулась на кухню.

— Алиса, ты сегодня немного задержалась, витаешь в облаках, что случилось? — сурово вопросил отец, и я поняла, что они с мамой сговорились в мое отсутствие.

— Пап, ничего не случилось. А задержалась я только потому, что шла медленно. Вечер хороший. Первый день без дождя.

Это было правдой. Октябрь выдался на редкость мокрым, хотя вроде бы золотая осень должна искриться на солнце. Уже давно в Москве стоял самый настоящий ноябрь, но сегодняшний день был погожим.

— Алиса, ты с кем-то встречаешься? — деликатно, без тени раздражения поинтересовалась мать.

— Нет, мама. Да и когда? Я все время в школе или у репетиторов, — я не хотела уколоть родителей, а лишь сказала правду, но, похоже, их обидела.

— Мы стараемся для тебя, милая, — продолжила мама. — Скоро каникулы, отдохнешь и нагуляешься. А про мальчика я спросила, потому что скоро приедет Костик, и вы каникулы будете вместе, поэтому…

— Мам, ты хочешь меня с ним свести? — не выдержала я.

— Что ты?! Алиса, я хочу, чтобы ты показала мальчику город, подружилась с ним снова. Вам учиться вместе.

— Хорошо. Я помню про Костю.

Мама накрыла на стол, и мы приступили к ужину, темы Кости и моей несуществующей личной жизни больше не касались. И глядя на хмурых родителей, я поняла, как мне нужно поступить. После еды я вызвалась убраться на кухне и сожгла записку Раисы Андреевны над мойкой.

Последним учебным днем четверти был вторник, но уже в пятницу предпоследней недели почти все оценки были выставлены. С самого утра класс обсуждал дискотеку. Нашему школьному организатору удалось найти настоящего диджея, который отыграет для нас клубный сет. Совершенно непонятные мне слова, но судя по тому, как об этом говорил Кирилл Родионов — это что-то действительно интересное.

— Тебе есть что надеть? — обратилась ко мне Катюша, когда Нелли Федоровну с урока вызвал директор.

— Пойду как обычно, — промямлила я.

— Слушай, Лис, мы с тобой одного размера, давай принесу тебе майку и юбку, а ты в туалете переоденешься? — предложила соседка по парте, и я с радостью согласилась.

Я действительно переживала из-за того, что мне нечего надеть на дискотеку. Может быть, я об этом бы не думала, если бы не Денис. За эту неделю мы с ним списывались дважды. Правда, оба раза я писала первая, но ведь он отвечал… Я рассказала ему, как сильно жду пятничные танцы, что смогу впервые почувствовать себя молодой девушкой и провести время со всем классом. Но Денис развеял мое хорошее настроение, поинтересовавшись, есть ли у меня подходящий наряд. Конечно, у меня ничего не было. Все мои вещи, темные или серые, так или иначе, напоминали монашье облачение, а самые яркие были сношены на даче.

Денис:

Я:

Денис:

Я:

На самом деле я думала о серых брюках, которые смотрелись менее серьезно, чем все остальное. Но предложение Катюши помочь мне с нарядом стало неожиданным подарком. Конечно, мне хотелось ее отблагодарить за все, поэтому прямо на уроке я принялась решать ее физику.

После школы я сразу отправилась домой. Поскольку к пяти мне нужно было пойти к Катюше, как думали родители, меня освободили от трудовой повинности. К счастью, ни мамы, ни отца не было дома, и они не могли видеть, в каком нервном состоянии я пришла на обед. Наверное, я никогда не волновалась так, как сейчас. Я помыла голову и высушила ее феном, вытягивая волосы круглой расческой, как делали девушки из видеоуроков красоты. Вот только у меня не получилось разгладить мои непослушные кудряшки, и рыжая копна лошадиной гривой упала на плечи. Но так не хотелось делать постылую косу. Кое-как справившись с волосами (убрала их в низкий пучок и оставила несколько небрежных локонов), я приступила к макияжу. Поскольку можно было не волноваться, что мама раскроет мое преступление, я воспользовалась ее тушью, румянами и помадой и, непохожая на себя, отправилась в школу.

У главного входа в окружении трех дежурных учителей стояла Раиса Андреевна. Стоило ей меня увидеть, как она приветливо заулыбалась и кивнула, чтобы я подошла.

— Алиса, рада, что тебя отпустили.

— Спасибо вам.

— Не за что. Иди в зал, Елисеева.

Учеников еще практически не было. У входа в актовый зал толпились только кучки девятиклассников, впервые пришедших на «взрослую» дискотеку. Я прошла в конец рекреации и устроилась с книгой в углу на лавочке. Катюша Иванова написала, что задерживается, но скоро придет и принесет мне одежду.

Прошло уже довольно много времени, прежде чем подруга появилась. Дискотека уже началась, и мне не терпелось войти в зал, но тут меня одолел другой страх — я не знала, как танцевать. Наверняка есть какие-то модные, принятые сейчас движения, вот только я не знала какие. Иногда, когда у меня было хорошее настроение, я дурачилась и танцевала, но ведь дома никто не видел…

— Елисеева, вот ты где! — плюхнулась на лавочку рядом Катюша. — Держи наряд и не благодари.

— Кать, а как надо танцевать? — доставая из пакета кислотную майку, спросила я.

— Ты не умеешь? Просто двигайся под музыку, — пожала плечами девушка, — будут сложности, смотри на меня.

— Хорошо.

— Ты только это… не теряйся. Туси, веселись, а как все кончится, подходи ко мне. Домой вместе пойдем.

— Не потеряюсь, не волнуйся.

Я переоделась в кабинке туалета. Это было жутко неудобно, но выбора не было. К сожалению, ни я, ни Катя не подумали об обуви, и яркая майка с неимоверно короткой юбкой слишком странно смотрелись с моими «бабушкиными» туфлями, плотные шерстяные колготки я и вовсе сняла.

В темном актовом зале никто не заметил ни мою обувь, ни голые ноги, ни меня саму. Было слишком шумно, тесно и душно. Разгоряченные потные тела скакали в бешеном темпе под звуки, которые я с натяжкой могла назвать музыкой. С трудом удалось отыскать знакомые лица одноклассников и протиснуться к ним в компанию. Кинув свою сумку в кучу к остальным, я стала подражать движениям ребят, но как мне казалось, выходило нелепо.

— Смотрите-ка! Елисеева! — раздалось у меня над ухом.

— Рыжая, это ты? — удивился Слава Селиверстов.

— Молодец, что выбралась! И приоделась… — прокомментировала Ника Шорохова.

Я хотела ответить ребятам, но новые биты мелодии заглушили мой голос. Хотя слова уже были не нужны. Одноклассники прыгали и веселились, а я старательно вторила их движениям, только в отличие от них мне было некомфортно. Честно говоря, я ожидала от дискотеки нечто большее и уже через час устала. Сожалея, что не могу уйти раньше окончания мероприятия, я решила подождать Катюшу снаружи.

Забрав из общей кучи свою сумку, я вышла из душного зала. Никогда еще школьный воздух не казался мне таким сладким. Я села на лавочку у стены и прикрыла глаза, стараясь насладиться относительным покоем.

— Так он не из нашей школы? — удивленно вопросила девушка из параллельного класса, чьего имени я не знала.

— Нет. Эдуардовне позвонил сам. Сказал, что знает про дискотеку и готов провести ее безвозмездно, — ответила вторая.

— А для нее коронное — это безвозмездно? — усмехнулась первая.

— Какая разница, главное, что она согласилась. Надо как-то к нему пробраться…

— Как? Он, кроме своего пульта, ни на что не смотрит!

— Значит, надо подловить его после дискотеки. Такой красавчик, не то что все наши…

— Потому что у нас бы за татуировки и проколы тут же отчислили. Странно, что Эдуардовна его взяла при таком внешнем виде.

В душе что-то екнуло, и я подумала о Денисе, но тут же отогнала эту мысль. Девочки, отдохнув и посплетничав, пошли снова в зал, а я достала телефон, чтобы посмотреть время. На этот раз сердце забилось по реальной причине. На дисплее отображалось одно новое сообщение от Дениса. Он интересовался, как проходит дискотека, и я честно ответила, что мне скучно.

Денис:

Я:

Денис:

Я:

Денис:

Я:

Денис:

Все написанное казалось каким-то бредом, но я со всех ног бросилась обратно в актовый зал и с трудом протиснулась сквозь танцующую толпу. Денис стоял на сцене в больших наушниках и с серьезным лицом то нажимал какие-то кнопки своего огромного пульта управления, то крутил пластинки. А я никак не могла поверить, что это он! Но тут вспомнила, как про моего возлюбленного говорили те девицы, и почувствовала неприятный укол ревности. Мой любимый диджей, продолжая нажимать одной рукой какую-то кнопку, другой достал мобильный, посмотрел на экран и тут же убрал. Неужели он проверял сообщение от меня? Хотелось как-то обратить на себя его внимание, но сосед, словно нарочно, меня не видел.

Композиция сменилась. Вместо громкой долбежки началась медленная песня, и зал быстро разбежался по парочкам. Меня никто не пригласил, но это было неважно, ведь теперь появилась возможность подойти вплотную к сцене. Как только я это сделала, Денис меня заметил. Он легко улыбнулся и кивнул, и я в просияла в ответ. Неожиданно все заиграло новыми красками, даже душный темный зал показался уютным, а музыка… Ее же играл Денис, мой Денис.

Несмотря на усталость, духоту и громкую музыку, я все время была рядом со сценой. Мне нравилось просто наблюдать за тем, что делает парень. Он так умело обращался с аппаратурой, так воодушевленно играл, что я не могла им налюбоваться. Диджей. Еще одна сторона, о которой я не подозревала. Сколько же еще секретов таил в себе Денис Власов?..

Дискотека закончилась в половину девятого, и толпы школьников поспешили к гардеробу. Я же осталась и хотела забраться на сцену к соседу, но меня опередили подружки-сплетницы из параллельного. Совсем не хотелось видеть их общение и, пользуясь темнотой, я выскользнула из актового зала.

Я не знала, останется ли в силе приглашение Дениса, если его уведут эти девушки, но, в любом случае, решила его дождаться на крыльце, как и договаривались. На всякий случай я проверила мобильный, но больше сообщений не было.

— Елисеева! Вот ты где! — ко мне подбежала запыхавшаяся Катюша Иванова, о которой я совершенно забыла. — Обыскалась тебя! Идем?

— Катюш, ты иди. Я останусь… — промямлила я, опустив взгляд.

— В школе ночевать? — недоверчиво переспросила она.

— Нет. Дело в том, что парень, который музыку делал. Диджей. Это мой друг. Он позвал меня погулять. Мы к тому же соседи.

— Чего?! Елисеева, ты с дубу рухнула? Какой друг? Куда позвал?

— Не знаю, он не сказал, просил дождаться на крыльце.

— Так, никого ты дожидаться не будешь. Тем более, типа вроде этого. Он уже давно не школьник, весь в наколках. Вообще удивляюсь, как Эдуардовна его впустила, — покачала головой Катюша и крепко вцепилась мне в руку. — Идем!

— Нет, Катюш. Ты не переживай, я физику тебе сделаю. Завтра забегу днем и возьму задания.

— Я не о физике беспокоюсь, дура, а о тебе! Непонятный парень зовет тебя куда-то, на ночь глядя…

— Кать, он правда хороший.

Я изо всех сил старалась убедить подругу, но она и слушать не хотела. Мне была приятна ее забота, вот только сдаваться я не собиралась. Уже точно решив уйти с Денисом, я высвободила руку из Катиной хватки и отшагнула от нее.

— Катюш, я все равно с ним уйду, а чтобы ты не волновалась, оставлю его номер. Если что-то случится, то найдешь нас.

— Номер… Телефон можно отключить, а симку выбросить, — вздохнула девушка, но достала свой мобильный. — Влюбилась ты в него, да?

— Да.

— Дура… Ох, дура ты, Елисеева. Диктуй, — Катюша записала номер Дениса, наспех со мной попрощалась и пошла к «курилке», где собрались наши одноклассники.

Я стояла под козырьком и смотрела, как на луже образуются круги от капель, стекающих с крыши. Дождь закончился, но влага стояла в воздухе, как туман. Школьники постепенно расходились: кто домой, кто в «курилку», обсуждая, где продолжить веселье. Мне было страшно, что Денис так и не появится. А вдруг он ушел с теми девочками через другой выход, который вполне могли открыть, чтобы он вынес аппаратуру? Я уже точно решила, что если сосед не появится — не пойду домой. Буду всю ночь где-то бродить, дойду до Курского вокзала, там погреюсь и даже подремлю. Сейчас на вокзалах не так страшно, как было раньше по рассказам родителей. Но мне не пришлось идти к Курскому. Нагруженный своей аппаратурой Денис появился в предбаннике и кивнул мне, чтобы открыла дверь.

— Лисенок, заждалась? — улыбнулся он.

— Нет, я недолго тут, — ответила я и попыталась взять у него что-нибудь из рук, но он только отмахнулся.

— Машина за воротами. Идем, меня заждались.

— Куда мы? — решилась спросить я.

— На взрослую вечеринку, — подмигнул парень и, не дожидаясь меня, засеменил к воротам.

Я пошла за ним, но заметила, как недовольно наблюдала Катюша, а остальные одноклассники — с интересом. На самом деле, мне было все равно, что все они подумают. За Денисом я была готова идти куда угодно. Если потребуется, даже спуститься в ад…

Глава 12. Как взрослая

За окном старой «копейки» проносился ночной город. Мне всегда нравилось смотреть на разноцветную иллюминацию, но сегодня она казалась ярче обычного. Я не знала, куда меня вез Денис. Он не сказал, ограничившись лишь «тебе понравится». По всем законам логики стоило бы волноваться, вот только я, как дурочка, радовалась своему похищению.

— Не знала, что ты диджей. Ты мне не говорил… — я решилась нарушить тишину, что воцарилась между нами, как только мы отъехали от школы.

— Да к слову как-то не пришлось, а потом хотел сделать сюрприз. Я самоучка, нигде профессионально не учился. У моего приятеля есть бар, где вечерами проходят дискотеки. По субботам там играю. Аппаратура его, он же меня научил всему этому, — ответил Денис с таким благоговением, что я поняла, как сильно он любит это дело.

— Тебе же очень нравится играть, да?

— Музыка — это часть меня, — Денис резко вывернул на обочину и остановил машину. Он резво стащил с себя куртку и закатал рукав, демонстрируя мне татуировку. — Видишь?

— Это твоя аппаратура… — догадалась я и осмелилась провести кончиками пальцев по очертаниям тату. Денис чуть встрепенулся, а потом что-то негромко промычал. — Что?

— Приятно. У тебя такие теплые пальчики… маленькие и беленькие… как леденцы, — сосед странно ухмыльнулся и стал надевать обратно куртку. — Это вертушки. Пионеры. Лучшие в своем роде.

— А почему ты не занимаешься диджеингом профессионально? Если тебе так нравится, то почему работаешь в кафе? — не унималась я, желая выведать как можно больше у возлюбленного.

— Знаешь, сколько диджеев в Москве? — Денис взглянул на меня, и я покачала головой. — Каждый третий. Есть школы, где этому учат, обеспечивают практику, дают опыт. Чтобы работать диджеем, нужно сначала в это вложиться. У меня сейчас такой возможности нет. Деньги нужны. В отличие от тебя, Алис, у меня нет обеспеченных родителей.

Это прозвучало грубо и больно кольнуло меня в сердце. Я молча отвела взгляд и стала рассматривать МКАДовские фонари. Мы уже уехали довольно далеко от центра и теперь покидали Москву…

— Лисенок, прости, я не хотел обидеть, — любимый голос и ласковый тон мигом изгнали все неприятные чувства, и я снова заулыбалась парню. — Так-то лучше. Нам немного осталось. Почти приехали.

— Мы едем в Подмосковье?

— Ближнее. Там у друзей дача. Они узнали, что я с вертушками, и решили устроить вечеринку.

— Денис, а как ты договорился с Марией Эдуардовной провести у нас дискотеку? — поинтересовалась я, ведь мой сосед действительно не внушал доверия на первый взгляд.

— Она меня давно знает. Еще со школы.

— Ты учился в нашей школе? — изумилась я.

— Нет, Лисенок, я учился в другой. Мария Эдуардовна тогда работала… — он замялся, словно обдумывая, что сказать, — Мария Эдуардовна работала не в школе, но занималась организацией детских мероприятий, а я ей помогал.

— Так вы давно знакомы?

— Давно. Поэтому, когда ты рассказала мне про дискотеку и что помогаешь Марии Эдуардовне, я сразу догадался, как тесен мир.

— Теперь понятно, почему тебя согласились взять… Прости, я не хотела тебя обидеть, просто ты сам видел, у нас в школе не жалуют тату и пирсинг. К тому же, ты старше выпускников…

— Я не обижаюсь, Лисенок. Кстати, почти приехали.

Парень свернул с шоссе на небольшую проселочную дорогу с искореженным асфальтом. Это был небольшой дачный поселок, но дома в основной массе стояли летние, поэтому в такую погоду большинство из них пустовало. Мы подъехали к большому железному забору, и Денис, пару раз просигналив, вышел из машины. Калитку открыл какой-то парень в чьем-то старом, разорванном пуховике.

— Ден! Ну наконец!

— Шлем, помоги с вертушками, а? — Денис кивнул на машину, и парень в пуховике меня заметил.

— А это кого ты к нам привез?

— Лисенок, выползай, — крикнул мне Денис, и я вышла из машины, чувствуя, как от страха дрожат коленки. — Знакомься, это Игорь Шлемачев или просто Шлем. Хозяин этого замка. А это Алиса, моя соседка и просто классная девчонка.

— Ты ее из детского сада вытащил? — прошептал Шлем, но так, чтобы я услышала.

— Лисенку семнадцать, так что отвяжись, — мой возлюбленный взял меня за руку и повел в дом. — Сейчас тебя заведу в тепло, познакомлю с ребятами, а потом за вертушками схожу.

— Семнадцать, да не восемнадцать. Смотри, как бы не посадили, — съязвил Шлемачев.

— С шестнадцати у нас возраст согласия, а Лисенок не против, — кинул Денис, открывая дверь.

Я прекрасно знала, о чем шла речь, вот только не поняла, в шутку все было сказано или нет. Мы же с Денисом не встречались, как он мог говорить про мое согласие? А может быть, я теперь его девушка? Не просто же так он позвал меня на вечеринку?

Мы зашли в дом, и сразу же в нос ударили резкие запахи еды, алкоголя и сигарет. Но на этот раз я подумала, что, когда вернусь домой, от меня будет пахнуть так же. Напуганная, я схватила Дениса за руку и потянула в темный угол прихожей, а Шлем, криво ухмыльнувшись, прошел мимо нас и направился в шумную светлую комнату, где, видимо, все и собрались.

— Ты чего? Испугалась или что? — спросил Денис, неожиданно прижав меня к стене. Он положил руки мне на талию, а голову наклонил так, что я почувствовала тепло его дыхания с горьким привкусом сигарет.

— Нет, просто здесь пахнет. Я боюсь, что родители снова почувствуют запах сигарет от одежды, — честно сказала я, стараясь не выдать, что волнуюсь по другой причине: руки Дениса поползли вверх, словно пересчитывая ребра, и остановились под мышками так, что его большие пальцы коснулись чашечки моего бюстгальтера.

— Тебя только это беспокоит, Лисенок?

— Еще я никого там не знаю…

— Не переживай, тебя не обидят. Ребята хорошие, к тому же я с тобой. А что касается запаха, тебе домой к обеду, приедем завтра рано утром ко мне, сходишь в душ. Одежду кинем в стирку. За несколько часов все просохнет, а нет — высушим утюгом.

Он говорил так, словно гипнотизировал, и я не могла этому противиться. В голове кружился рой вопросов, но я не осмелилась их задать. Все, что происходило, было слишком странно, но я, словно мотылек, летела к Денису, как к свету.

— Пойдем, Лисенок, нас ждут, — он отстранился и, взяв меня за руку, повел к друзьям, а я жадно вдохнула, только заметив, что все это время не дышала.

В комнате нас встретила большая и шумная компания, где среди десятка незнакомцев я узнала Лену, Лешу и Андрея. На вид всем собравшимся было около двадцати, но это единственное, что их объединяло. Компания была настолько разношерстная, что я бы никогда не подумала, что они могут дружить: одни выглядели вполне обычными, а вот другие — настоящей шпаной.

— Народ, знакомьтесь, это Алиса. Ее не обижать, она со мной, — громко объявил Денис и легко подтолкнул меня в комнату. — Иди к Лене, я за вертушками, и начнем.

Впервые я оказалась в центре всеобщего внимания, и от этого хотелось провалиться сквозь землю. На ватных ногах, стараясь ни на кого не смотреть, я прошла к диванчику и села рядом с Леной.

— Привет, — поздоровалась я.

— Ден совсем сдурел! Мать его… — выругалась Лена и отвернулась от меня, но потом все же взглянула в мою сторону. — Привет, Алис. Какого лешего Власов тебя сюда притащил? И ты с чего вдруг согласилась?

— Он пригласил на взрослую вечеринку…

— На которой тебе делать нечего. Алис, твои родители знают, где ты?

— Нет, они думают, что я ночую у подруги.

— А если правда раскроется?

— Лучше об этом не думать…

— И вы с Деном не думали… — вздохнула девушка, поднялась с дивана и направилась к только что вошедшему Денису.

Они вышли из комнаты, даже не взглянув в мою сторону, а я не знала, что делать: пойти за ними или ждать. В этот момент ко мне подсел какой-то парень в ярком спортивном костюме, с взъерошенными волосами и проколотым носом. Смотрелось это отвратительно, словно он чей-то скот, поэтому я опустила взгляд, чтобы он не понял, как мне неприятен.

— Что пить будешь, Рыжая? Пиво, вино, че покрепче? — поинтересовался он, закинув руку на спинку дивана, отчего по телу пошли неприятные мурашки.

— Я не пью, спасибо, — ответила я, мечтая отодвинуться, но не смея шевелиться.

— Серый, ты прав! С меня сотка. Налей девчонке колы, — парень привстал и взял стакан с газировкой, который протянул ему тот, которого он назвал Серым. — На. Будете на пару с Деном сегодня трезвенники. Он за рулем, а ты ребенок.

Я обиженно нахмурилась, поставила колу на стол и уже хотела сказать, что не ребенок и мне семнадцать, но парень в ярком костюме чуть ли не силой всучил мне обратно в руку стакан и улыбнулся.

— Да ладно тебе! Это я шутканул просто. Расслабься, Рыжая! Меня, кстати, Вадик зовут, — добродушно сказал он.

— Алиса.

— Ну, что ты Алиса, это мы поняли. Нашла свою страну чудес?..

Я хотела ответить, но нас прервала Лена, протиснувшаяся между мной и Вадиком. Девушка вильнула бедром, сгоняя приятеля с дивана, и тот послушно ретировался.

— Алис, слушай, здесь все ребята адекватные. Никто тебя не обидит, не тронет, но ты сама за себя в ответе. Как видишь, мы уже давно не школьники и, кроме колы, балуемся чем-то покрепче. Тебе не следует, — нравоучительно сказала девушка. — Ден сейчас все настроит, и будем танцевать. Сегодня тут закрытый клуб. Только для своих.

— Здорово.

— Ага, на такой вписке ты впервые, да?

— Вписке? Вы отмечаете новоселье?

— Новоселье?

— Ты же сказала «вписка». Кого-то прописали?

В ответ Лена только громко рассмеялась. Я так и не поняла, чем именно развеселила девушку, но решила не придавать этому значения, а лучше смотреть за приготовлениями Дениса. Он так ловко управлялся с техникой, что невозможно было им не любоваться. Свои вертушки, как он называл аппаратуру, парень разместил на старой гладильной доске, а на шкаф сверху поставил лазерный фонарик, который играл на полу изумрудными лучами. Все было готово, и самый красивый на свете диджей объявил, что пора начинать.

Как бы я ни старалась, не смогла проникнуться музыкой, которую играл мой возлюбленный, но все равно танцевала со всеми. Постепенно в помещении становилось жарче, ребята пьянели, кто-то умудрился даже уснуть под такую долбежку. Все это время диджей ни разу на меня не взглянул. Казалось, что пока у него есть вертушки, весь мир перестает существовать. А я устала, мне было душно, и голова разболелась. Чтобы немного прийти в себя, я решила выйти на крыльцо и, только когда устроилась на верхней ступеньке, поняла, что не одна.

— Рыжая, и давно вы с Деном мутите? — послышался из темноты хриплый мужской голос, и оранжевый огонек зажигалки подсветил лицо собеседника.

— Мы соседи, как-то так подружились… с сентября, — ответила я.

— И что в тебе Власов нашел… — пробормотал Шлем, — ты же ребенок совсем, а он взрослый парень. Поматросит и бросит.

— Шлем! А ну кыш отсюда! — прикрикнула на парня показавшаяся в дверях Лена. Он шумно затянулся и бросил окурок прямо на землю.

— Леночка, чего ты? Не съем же я малышку.

— Я сказала, кыш! Напугаешь мне тут ребенка!

Шлем, ухмыльнувшись, прошел мимо нас в дом и громко хлопнул дверью, а Лена опустилась рядом со мной. Девушка была напряжена, и я догадалась, что она собирается говорить о чем-то серьезном, но не решается начать.

— Лен, ты что-то хотела мне сказать? — не выдержала я, и мой вопрос вернул ей решительность.

— Алис, ты понимаешь, во что ты ввязываешься с Денисом? — слишком резко, как строгий учитель, вопросила она.

— А во что я ввязываюсь?

— Ты ему нравишься.

— Нравлюсь? Денису? Правда? Он сам так сказал? — моей радости не было предела, вот только Лена ее совсем не разделяла.

— Сказал, — вздохнула она, — в этом-то и проблема. Если Денчику что-то приспичит — ничто не остановит. Сейчас ему ты приспичила.

— Что значит «приспичила»? — нахмурилась я, пытаясь понять, куда клонит Лена.

— То и значит. Я ему сдуру ляпнула, что ты по нему сохнешь, чтобы держался подальше и не портил жизнь ни тебе, ни себе…

— Ты ему сказала, что я его люблю?!

— Ох, успокойся. Я не сплетничала. Беду предотвратить хотела, — отмахнулась девушка.

— Какую беду? О чем ты? Зачем ты Денису рассказала? Как теперь мне на него смотреть? — по щекам вовсю катились слезы, а руки судорожно сжимали край кофты.

— Беду, которая вот-вот случится. Ты нравишься Дену, это правда, только ничего из этого не выйдет. У тебя родители — церберы, он работает круглыми сутками. Да и ты маленькая еще, чтобы его проблемы понимать, говорить у вас толком не получится. Кроме этого, Ден не мальчик. Ему нужен здоровый регулярный секс. Ты ему это дашь?

— Я всегда его выслушаю, какая бы проблема ни случилась… — постаралась уйти от ответа я.

— Алис, я спросила о другом. Ты будешь с ним спать? Ты же девственница еще.

— Ну я…

— Стоп! — перебила она. — Я тебя не принуждаю к этому, наоборот. В таких вещах торопиться нельзя. И дело не только в физическом аспекте, твое тело готово… Дело в голове. Алис, ты еще ребенок. К таким отношениям ты не готова, а Ден этого не понимает. Он привык тискаться с девчонками, особо не церемонясь. Он подождет какое-то время, а потом либо сдашься, либо, что скорее всего, он тебя пошлет.

— А если я готова? — я гордо вздернула носик и посмотрела в глаза собеседнице, но вместо желания спорить увидела в ее взгляде жалость.

— Но ты не готова, — она притянула меня к себе и обняла, — если ты это сделаешь, а вы разбежитесь через пару недель, потом так жалеть будешь. Я вот жалею… Если бы могла, чтобы Лешка был у меня первым…

— Ты с Денисом?..

— Нет, — рассмеялась Лена. — Был у меня приятель. Я, как ты, глупой была, только меня некому было предупредить. Неделю с ним встречались, потом переспали, потом еще неделю вместе были, и он меня бросил.

— Но Денис же не такой! — возразила я.

— Все парни такие. Пока ему нравишься, то будет рядом, а потом чувство может пройти. И это не его вина. Дену нравится твоя непосредственность, наивность, забота. Ему нравится, что он так сильно любим. Но что дальше? Вскоре ему это надоест.

— А если нет? — я подняла на Лену заплаканные глаза, а она только покачала головой. — Лен, я действительно люблю Дениса.

— Что ты знаешь о любви? В твоем возрасте каждое увлечение называют любовью.

— Денис не увлечение.

— Алис, я тебя предупредила, — шумно выдохнув, строго сказала девушка, — хочешь набить свои шишки, а не учиться на чужих ошибках — пожалуйста! Моя совесть чиста. Я тебя предупредила.

Лена поднялась со ступеньки и ушла в дом, а я, поежившись от холода, осталась одна в темноте. Как странно, что никто не додумался подсветить крыльцо. В любом случае, я была рада, что никто сейчас не сможет увидеть мое лицо. После этого разговора у меня на душе остался такой неприятный осадок, и я не знала, как отнестись к Лениным словам. Но чем дольше я сидела в одиночестве, тем сильнее ее предостережения казались пустыми, и нарастала радость, что я нравлюсь Денису.

Вскоре музыка прекратилась, а в комнате зажегся свет, осветив мое темное убежище. Пора было возвращаться в дом, но почему-то я боялась встречаться с Леной. Она будто отчитала меня, и теперь я чувствовала себя виноватой. Глупости, какие глупости! Ну в чем была моя вина?.. Пересилив себя и собрав все-все мужество, что во мне было, я направилась в дом.

— Лисенок, вот ты где! Я тебя потерял. Думал, что ты уснула, — улыбнулся мне Денис, собирающий аппаратуру в большую челночную сумку.

— Я была на крыльце. Дышала свежим воздухом, — ответила я.

— Устала?

— Немного…

— Сейчас все соберу, и домой. Ребята все здесь остаются.

Мы выехали с дачи Шлема около четырех утра. С Леной я только попрощалась и больше не разговаривала. Несмотря на поздний, хотя скорее ранний, час, сна не было ни в одном глазу. Всю дорогу до Москвы я прокручивала в голове мысль, что нравлюсь Денису и ждала его признания. Но он рассказывал о музыке, своих вертушках, сведениях и скрейтчах. Удивительно, ведь я с раннего детства занималась музыкой, но не испытывала к ней того, что было у Дениса. Было несправедливо, что я, не желая играть на скрипке, получаю лучшие уроки, а он, мечтая о музыке, вынужден работать в фастфуде.

— Лисенок, ты чего молчаливая такая? — вдруг спросил парень.

— Нет, я просто тебя слушаю, — соврала я, боясь, что он прочтет мои мысли.

— Хм… даже не ругаешься, как я достал тебя своими вертушками, — усмехнулся Денис.

— Ты можешь мне рассказывать про них сколько угодно. Я буду слушать.

Неожиданно Денис вывернул на обочину и затормозил. Мне стало страшно, потому что он, как хищный зверь, навис надо мной, как над добычей. Мы смотрели в глаза друг другу, а потом… Потом случился мой первый поцелуй. Я читала об этом, видела в фильмах и даже как-то пробовала на подушке, но все мои знания превратились в прах. Возлюбленный терзал мои губы, прикусывал, зализывал и снова целовал. А внутри меня порхали бабочки… И не осталось и тени сомнения, что это любовь! Именно любовь, а не увлечение, как сказала Лена.

— Ты такая сладкая, Лисенок, — прошептал он, чуть отстранившись, давая мне возможность отдышаться, — но нам пора. Продолжим дома.

Денис снова сел за руль и завел машину, а я, приложив пальцы к опухшим от поцелуя губам, боялась подумать, что будет, когда мы останемся вдвоем в его квартире, и насколько далеко сама могу зайти.

Мы приехали домой к пяти утра. Денис не стал доставать вертушки и оставил их в машине, все равно вечером везти в бар к другу. Взявшись за руки мы пошли к подъезду, но, не доходя до него, парень утянул меня в сторону.

— Слушай, Лисенок, если консьержка не спит и нас увидит вдвоем — обязательно донесет твоим предкам. Сделаем так: я зайду один, если она спит — придержу дверь; если не спит, то выйду к тебе, будто что-то забыл в машине. Идет?

— Хорошо, — ответила я, поежившись от холода.

Денис быстрым шагом пошел к подъезду, а я прислонилась к широкому тополю и стала рассматривать свои ботинки. Мой взгляд как-то сам скользнул по земле, и я увидела ворох разноцветных окурков, тех же самых, что были тогда. Получается, тот странный человек снова приходил и долго кого-то ждал? Интересно, кого? Но мысли о незнакомце стали неважными, когда, придерживая открытой подъездную дверь, мне махнул Денис.

Консьержка крепко спала на своем узком старом диванчике, и мы быстро прошмыгнули мимо нее. Я хотела вызвать лифт, но парень мне не дал, возмущенно прошептав, что перебужу соседей. Он потянул меня на лестницу, и я засеменила за ним.

Мы проходили пролет между третьим и четвертым этажом, когда Денис, резко развернувшись, подхватил меня под подмышки и усадил на подоконник. Он широко развел мои ноги и сам устроился между ними. А дальше все было как в тумане… Возлюбленный целовал меня, ласкал губами мою шею… Я не заметила, как он распахнул мою куртку, как верхние пуговички кофты тоже оказались расстегнутыми, бесстыдно демонстрируя светло-бежевый лифчик. Денис крепко сжал мои ягодицы и, не разрывая поцелуя, подвинул меня на край подоконника. Я осмелела. Мои пальчики зарылись в его волосы, а нога сама вспорхнула вверх, захватывая в плен его бедро и притягивая парня ближе. Он снова стал целовать шею, а потом губами спустился ниже и, отодвинув чашечку лифчика, чуть прикусил сосок. Никогда я не испытывала подобного, внутри все словно сжалось, а в следующий миг взорвалось. Это было настолько необычно, но сумасшедше приятно.

— Пошли домой, Лисенок, — прошептал Денис, подхватывая меня и опуская на пол.

— Пойдем…

Он открыл дверь, медленно поворачивая ключ в замке, чтобы вызвать как можно меньше шума, и пропустил меня в квартиру. Я повесила куртку на вешалку и стала разуваться, но как только поставила ботинки на обувницу, оказалась прижатой к стене.

— Сладкая девочка, — усмехнулся Денис, стягивая кофту и расстегивая застежку лифчика.

Он не давал мне времени опомниться; ничего не спрашивал, просто делал что хотел, но я уже дала себе слово, что соглашусь на все, чего бы он ни потребовал. Моя любовь слишком сильна, чтобы отказывать. Она проникла в каждую клеточку моего тела и полностью подчинила этому демоническому мужчине, который так беспардонно увлек меня в свою спальню.

Глава 13. Что такое счастье

Было раннее утро, только начинались сумерки. За окном барабанил дождь, стуча увесистыми каплями по козырьку балкона. В коридоре жужжала старая стиральная машинка, с трудом вертя в мыльной воде мою одежду. А я лежала в кольце его рук, чувствуя себя самой счастливой, не веря до конца в то, что все это реально.

Денис спал, как младенец, щекоча горячим дыханием мою шею. Он устал, ему требовался отдых, а вот мне совершенно не хотелось засыпать. Я боялась проснуться снова одна в своей постели от маминого строгого голоса, зовущего на завтрак. Если это сон, то пусть он длится как можно дольше.

Шея затекла, и я аккуратно развернулась в объятьях любимого мужчины. Он не проснулся, но его безмятежный сон был потревожен. Денис выпустил меня из рук и откинулся на спину, а я чуть приподнялась, чтобы в сумеречном слабом свете получше рассмотреть обожаемые черты. Никогда в своей жизни я не видела никого красивее. Даже проколотая бровь не портила идеального мужественного и в то же время утонченного лица. Может быть, кому-то он бы показался не столь привлекательным, но для меня не было никого лучше. Ради него я была готова на все: пройти огонь и воду, противостоять всему миру и отдать все на свете… Себя я уже отдала — сердце и душа давно ему принадлежали, а тело… оно тоже, вот только мою невинность Денис не забрал.

Все же Лена ошиблась. Она говорила, что ее другу нужен секс, но он мог бы его получить сегодня, а сам остановился. Разве это не доказывает благородство его натуры?

Когда парень завел меня в спальню, я уже точно знала, что отдамся ему, докажу свою любовь. Но он, оставив легкий поцелуй на моем плече, поднялся с кровати, подошел к шкафу и достал оттуда длинную спортивную футболку.

— Держи, Лисенок, переоденешься после душа. А пока ты будешь в ванной, я закину твои вещи в стиралку.

— Сейчас идти в душ? — растерялась я, не понимая, закончим мы на этом или продолжим.

— Да, а что? — он удивленно посмотрел на меня, а потом расплылся в улыбке чеширского кота. — Лисенок, ты что, хотела пошалить?

— Я думала, ты хочешь.

— Хочу, — он сел на край кровати и притянул к себе, — но мы оба устали, да и потом сейчас не лучший момент, мы вроде только сегодня начали встречаться.

— Мы начали встречаться? — заулыбалась я, чувствуя, как сердце выполнило кульбит, а потом тройное сальто.

— А как еще это можно назвать? Ты мне нравишься, Лисенок. Знаю, что и я тебе. Чего тянуть-то?

— Я тебе нравлюсь… — заворожено повторила я.

— Да у меня крышу от тебя сносит! — рассмеялся Денис и вскочил с кровати, — иди мыться, потом я, и будем спать. А что до продолжения, то мы его обязательно устроим.

Когда Денис вышел из душа, я ждала его в кровати. Не до конца уверенная, что он планирует спать со мной, а не положить меня, например, на диване в гостиной, я все же набралась наглости и залезла под его одеяло. Он ничего не сказал, просто лег рядом, притянул меня к себе, легко поцеловал в шею и, пробравшись рукой под футболку, накрыл мою грудь ладонью. Так он и уснул.

Наконец, успокоилась стиральная машинка, и я аккуратно выбралась из постели, чтобы развесить сушиться одежду. Из-за холодной осени нам уже дали отопление, поэтому я смело разместила белье на батареях, а с тем, как они жарили, к обеду все должно было просохнуть.

Как ни странно, спать я все еще не хотела, поэтому пошла на кухню, проверить, чем могу накормить Дениса на завтрак. Теперь мне было понятно, откуда у него столько контейнеров для пищи и почему в холодильнике пусто. После целого дня за жаркой бургеров у моего парня не было никакого желания готовить. Ведь я думала, что он просто не умеет… А тот ужин, что я делала, вдруг на самом деле ему не понравился, но он не признался, чтобы меня не обидеть? Наверняка у него получилось бы лучше…

— Лисенок, ты чего тут? — в дверях показался сонный Денис. Он выглядел таким милым, что я не удержалась и поцеловала его в щеку. — Все в порядке?

— Да, я повесила сушиться одежду и зашла на кухню проверить, что есть на завтрак…

— Ты уже проголодалась?

— Нет, я на потом. Когда проснемся.

— Пошли спать, Лисенок, с завтраком придумаем.

Он взял меня за руку и увел в комнату. На этот раз я не пыталась бодрствовать, а уснула почти сразу, как головы коснулась подушка. Тихо, хорошо и спокойно…

Как же не хотелось возвращаться в свою тюрьму с родителями-надзирателями из наполненной любовью шестнадцатой квартиры! Но ближе к обеду позвонила мама, она волновалась, что я задерживаюсь, а в семь у меня скрипка.

— Я знаю, почему ты не любишь скрипку, — сказал Денис, когда я проглаживала чуть влажные брюки.

— Потому что меня заставляют играть? — горько усмехнулась я. — Знаю. И если бы не заставляли, никогда бы в руки не взяла смычок.

— Как можно не любить музыку…

— Я люблю, иногда мне даже нравится то, что я играю. Вивальди, Верди…

— Ты знала, что скрипка — это музыка шутов?

— Шутов?

— Да, когда ее только изобрели, скрипка использовалась для увеселения, а ты грустишь, — Денис подошел ко мне и взял мое лицо в ладони, как чашу. — Как-нибудь мне сыграешь, и посмотрим, получится ли у меня привить к ней любовь.

— Хорошо… А можешь меня еще поцеловать?

Безумно хотелось снова почувствовать вкус его губ, и Денис не заставил долго ждать. Он начал целовать медленно, нежно, тягуче… Я могла лишь мечтать, чтобы этот поцелуй не кончался, но нас прервала вибрация мобильного. Извинившись, парень снял блокировку и прочитал от кого-то сообщение.

— Лисенок, завтра вырвешься от предков часика на три?

— Завтра… Я могу попробовать, а что?

— Леха с Ленкой в кино зовут.

— Нас двоих? — удивилась я, помня, как относится ко мне Леша и что говорила про отношения с Денисом Лена.

— Ты же теперь моя девушка, — притягивая меня и целуя в щеку, прошептал он, — значит, двоих.

Снова я соврала родителям, сказав, что не закончила работу с Катюшей. Мама была недовольна: как так, проработав полтора дня над заданием, мы не справились? Отец отмахнулся, сказав, что с нами все ясно — большую часть времени филонили, девчонки еще — не понимаем, что думать следует об учебе. В любом случае, родителям ничего не оставалось, кроме как отпустить меня в воскресенье на несколько часов. Было страшно, что мой обман раскроется, но все обошлось…

Я гордо шла по торгово-развлекательному центру с Денисом. Он держал меня за руку, а я довольно смотрела по сторонам, желая, чтобы как можно больше людей увидели нас вместе. Это была тщеславная потребность продемонстрировать, что и у меня может быть парень! Я даже не беспокоилась о встрече с его друзьями. Они удивились мне, но ничего не сказали. Лена снова стала приветливой, а Леша остался собой — хмурым и молчаливым.

— Так, мальчики — за билетами, девочки в комнату принцесс! — деловито сказала Лена и подхватила меня под руку.

— В комнату принцесс? — переспросила я, но девушка только демонстративно закатила глаза.

Ребята встали в очередь, а Лена потащила меня в сторону туалетов. Только тогда я и догадалась, что это за комната принцесс.

— Лен, ты больше не сердишься на нас с Денисом? — аккуратно поинтересовалась я.

— Сержусь? Что встречаться начали? Брось, — улыбнулась она и приобняла меня, но тут же стала серьезной. — Алис, я просто не хочу, чтобы вы дров наломали. Чувства чувствами, но про разум вы напрочь забыли.

— Мне никогда не было так хорошо, как сейчас, — призналась я. — У меня никогда не было парня, а сейчас есть. Самый лучший.

— Ох, глупенькая, не надо так идеализировать Дена. Если у вас все хорошо, я только рада. Надеюсь, это не изменится.

— Я сделаю для этого все-все.

— Но только и от него многое зависит, и от твоих родителей. Вы даже не подумали, что будет, когда они узнают. А они узнают, если вы раньше не расстанетесь.

И снова Лене удалось растоптать мое хорошее настроение. Перед глазами тут же возникло гневное лицо мамы, а потом скандал, который разразится, когда все откроется. Я представила, как меня запрут в комнате, снова заставят часами играть на скрипке, отберут телефон и запретят ходить куда-либо, кроме учебы.

— Алис… — Лена аккуратно коснулась моего плеча и вывела из оцепенения. — Прости, пожалуйста, мою прямоту. Я не хотела тебя расстроить. Всегда говорю, что думаю.

— Я не обижаюсь… — слабо улыбнулась я, но страх, что зародили слова девушки, никуда не делся.

— Тогда пойдем к ребятам?

Леша с Денисом ждали нас под залом с огромными ведерками попкорна и стаканами колы. Сеанс вот-вот должен был начаться, поэтому мы получили от парней выговор, что так долго копались. Как ни странно, но после нашего с Леной отсутствия поведение Леши изменилось. Он словно расслабился, стал шутить и даже перекинулся со мной парой совсем не обидных фраз. И вот в кинотеатре погас свет, и наши разговоры прекратились.

Уже на вступительных титрах я почувствовала, как горячая ладонь Дениса легла на мою коленку. Сначала он просто легко поглаживал меня по ноге, но потом, когда зрители окончательно погрузились в фильм, беспардонно повел руку вверх, под юбку… Глупая улыбка коснулась губ, и я прикрыла глаза. Какое безумие — вытворять подобное в зале, полном народа! Но Денису могла позволить все. К тому же, сегодня во мне было куда больше уверенности, чем накануне.

Я подготовилась к свиданию и не только морально: утром в душе впервые воспользовалась папиной бритвой. Новые ощущения, к которым я не сразу привыкла. Потом я нанесла на тело ароматный мамин лосьон, и действительно моя кожа стала нежнее и приятнее на ощупь. Чтобы родители ничего не заметили, я до самого выхода из дома заперлась у себя в комнате и играла на скрипке. Мечтая о свидании с любимым, я с грустью думала о некрасивых теплых осенних вещах, поэтому приготовила тонкие капроновые колготки и самую короткую (до колена) юбку. С Денисом мы договорились встретиться на углу дома, и я переоделась прямо в подъезде, пугаясь каждого шороха и скрипа.

— Вот бы здесь никого не было, — прошептал он.

— И я бы этого хотела, — сказала я, и лишь потом подумала о том, как Денис поймет мои слова.

На экране происходила кульминационная погоня, которая должна была разрешить противостояние главных героев, а мы с Денисом даже не поняли, в чем суть фильма. Губы опухли от поцелуев, тугая коса растрепалась, рубашка окончательно выправилась из юбки, а лифчик давным-давно был расстегнут, чтобы не мешать моему парню ласкать возбужденные до предела соски. Я поерзала в кресле, чувствуя неудобство из-за влажного белья и ловя себя на неприличной мысли, что хотела бы чувствовать его руку там… Я хотела Дениса, хотела до безумия и неважно, что будет больно, это только первый раз, а потом… потом будет хорошо. Обязательно. Возможно, если бы не финальные титры, я бы призналась Денису, что готова на большее.

После фильма ребята предложили пойти в кафе, но отведенное моими родителями время закончилось. Нужно было спешить, пока карета не превратилась в тыкву, кучер — в крысу, платье в лохмотья, а мама не додумалась позвонить Катюше Ивановой.

— Я тебя провожу, — тут же вызвался Денис.

— Нет, оставайся с ребятами, у тебя же выходной, — ответила я, понимая, как он не хочет уходить.

— Напиши, как будешь дома, — парень легко меня поцеловал и я, попрощавшись с ребятами, направилась к эскалатору. Свидание так быстро кончилось, но оставило прекрасные воспоминания об этом дне… А губы все еще горели от поцелуев.

Понедельник начался так же, как и воскресенье — с сообщения Дениса. Он желал хорошего дня и досадовал, что до выходных у нас не получится встретиться. Но это всего лишь пять дней, а это такая мелочь, когда потом мы снова будем вместе. Я была счастлива: и снова глупая улыбка, которую никак не скрыть, и веселая песенка, сама слетающая с губ.

— Алиса, ты совсем на себя не похожа, — заметила мама, накрывая завтрак.

— Просто настроение хорошее. Каникулы скоро, — соврала я, коря себя за глупое поведение.

— Раньше ты так не радовалась каникулам. Это некрасиво, поскольку подчеркивает твое несерьезное отношение к учебе, — нравоучительно сказала она.

— Прости, мам…

— Сегодня в обед прилетает Костик, — проигнорировав мое извинение, перевела тему мама. — Завтра у тебя последний день в школе и с репетиторами. На каникулах ты будешь отдыхать, я договорилась.

— А как же ЕГЭ? — нахмурилась я, понимая, что все это прямо связано с Костей.

— Остального года тебе хватит для подготовки. В среду ты идешь гулять с Костиком, подумай какие места ему показать.

— Мам, может быть, он сам не захочет? — моя слабая попытка разбилась о мамин каменный взгляд. — Он, скорее всего, предпочтет быть эти дни с семьей…

— Алиса, на семью у Кости достаточно времени, а погулять пару дней по родному городу с подругой детства мальчик будет очень рад. В среду к часу он за тобой зайдет!

Я поняла, что отказать маме не смогу, но было неприятное чувство, что соглашаясь встретиться с Костиком, поступаю плохо по отношению к Денису. Но как я могла отказать? Меня же даже не спрашивали? Сейчас, как никогда, мне требовался совет подруги, вот только кому я могла довериться?.. Разве что Катюше.

Катя, как обычно, не спешила на первый урок и пришла в класс по звонку. Плюхнувшись рядом за парту, она стала не спеша доставать на стол письменные принадлежности, а я внимательно наблюдала за ней, не зная, как начать разговор.

— Ну что еще, Елисеева? Говори уже! — раздраженно кинула девушка.

— Катюш, мне твой совет нужен… — осторожно начала я.

— Тебе? Совет? Что-то случилось? — нахмурилась соседка по парте.

— Я по поводу Дениса… Ну… диджея с дискотеки…

— Он что-то сделал тебе? Обидел? Я же предупреждала!

— Нет, мы теперь встречаемся.

— Вы что?!

На уроках я всегда прилежно слушала учителя и никогда не разговаривала, но сегодня мне было совершенно не до объяснений Ларисы Андреевны. Да и кто начинает новую тему на последнем в четверти уроке? Все сорок пять минут химии я в подробностях рассказывала Катюше обо всем, что у меня случилось с Денисом и, в конце концов, дошла до Кости.

— Вот я и хотела у тебя спросить, как мне поступить?

— Елисеева, от тебя такого не ожидала! — покачала головой девушка, собирая в сумку вещи, — идем под лестницу и там поговорим.

Я послушно поплелась за своей подругой, не понимая, на что она так злится, а она злилась. Катюшу Иванову я знала достаточно хорошо, чтобы уметь определить, когда ей что-то нравится, кто-то раздражает или она чем-то недовольна.

— Кать, почему ты сердишься? — спросила я, устраиваясь рядом с ней на старую парту, которую зачем-то поставил сюда завхоз.

— Сама не догадываешься? Хотя нет, ты не догадываешься, — вздохнула она, — ты влюбилась в неподходящего парня, который в конце концов только принесет проблемы.

— Но почему ты так говоришь? Денис не такой…

— Ага, не такой. То, что ты о нем рассказала… Алис, посуди сама, вы даже близко незнакомы, а он уже позволяет такое! А ты чем думаешь? Он же разведет тебя!

— Ни на что он меня не разведет! Я его люблю, и ему нравлюсь. Он сам сказал. Да, прямо так и сказал, что с ума по мне сходит! — теперь уже разозлилась я и даже повысила на Катюшу голос.

— Елисеева, ты же умная девка, — она шумно выдохнула и прикрыла глаза, словно изображая, что разочаровалась во мне.

— Я поняла, Кать, ты не хочешь мне помочь, — я уже собиралась уйти, но она удержала меня за руку.

— Алис, не обижайся. Я не хотела тебя обидеть. Но твой прекрасный Денис разводит тебя на секс. Ты позволяешь ему все, что он захочет, а так нельзя. Нужно уважать себя.

— Катюш, но я уважаю себя, — немного успокоившись, я снова села рядом с подругой. — Дело не в том, что он домогается, я сама этого хочу. Правда. Стоит Денису меня поцеловать, как я…

— Так, давай без подробностей…

— Подскажи, как мне быть с Костиком? Я ведь не должна с ним гулять? Как все объяснить Денису, вдруг он поймет неправильно?

— Ох, Елисеева… Я бы на твоем месте вообще ничего ему не говорила.

— Как?!

— Сама говоришь, он целыми днями работает, возвращается поздно. Если ты не скажешь Денису, что пару дней гуляла по Москве со старым другом, то он и не узнает. А у тебя не будет проблем ни с парнем, ни с родителями.

— Но ведь это обман, — нахмурилась я.

— Кажется, ты уже научилась хорошо морочить другим голову, — усмехнулась Катя, и меня это обидело. Девушка заметила, но только закатила глаза, — это не камень в твой огород, Елисеева. Расслабься.

— Думаешь, Денис не догадается, что я соврала?

— С чего вдруг? Тебя вообще сложно заподозрить в обмане, слишком уж ты открытая.

В конце концов, я решила последовать совету Катюши и ничего не рассказала Денису о Косте. Четверть закончилась, и по всем предметам у меня были промежуточные пятерки. Родители, как обычно, не были мной довольны, потому что, по их мнению, училась я все равно недостаточно усердно. Тем не менее, мне выделили на каникулы непривычно большую сумму на карманные расходы, и отец даже сказал, что не станет спрашивать, на что я их потратила. Во вторник после работы мама отвела меня в торговый центр, где выбрала дорогое пальто, два платья, брюки и рубашки классического взрослого кроя, а ко всему этому зимние и осенние сапоги на каблуке. Теперь я была похожа на семнадцатилетнюю девушку, а адвокат Елисеева могла представить повзрослевшую дочь сыну коллеги.

Костя пришел вовремя. Пока родители встречали его в прихожей, я вертелась в своей комнате у зеркала и не верила отражению. Безумно хотелось, чтобы такой меня увидел Денис. Ему бы точно понравилось это синее платье так выгодно подчеркивающее фигуру…

— Малышка Элис уже совсем не малышка, — раздался мягкий негромкий голос, совсем не такой, каким я его помнила.

— Костик? — я обернулась к старому другу, которого с трудом помнила мальчишкой, и увидела привлекательного светловолосого парня, настолько идеально выглядящего, что можно было подумать, будто он сошел с рекламного плаката.

— Прости, что не постучал, твоя мама сказала, что ты ждешь… Идем? — он распахнул мое пальто, которое, скорее всего, ему также дала моя мать.

— Идем, — улыбнулась я, просовывая руки в рукава.

Мы вышли на улицу, где запах мокрой листвы напоминал о наступлении ноября. Серые тяжелые тучи затянули небо, а ветер так нещадно гнул деревья, что мне стало их жаль. Костя взял меня за руку, а мое сердце больно кольнуло. Возникло какое-то дурное предчувствие, и я поймала себя на мысли, что зря послушала Катю и не рассказала Денису о вынужденной прогулке с другом детства.

Глава 14. Признание

Вынужденная дружба. Такое странное словосочетание, но именно оно может охарактеризовать мои отношения с Костей. Возможно, будь мы обычными детьми, гуляющими во дворе, то даже не заговорили бы, но нас так часто оставляли одних друг с другом, что просто не было иного выбора. Когда Костя уехал в лицей в Лондон, мне было грустно, но лишь до тех пор, пока сама не погрузилась в учебу. Мы не поддерживали связь и даже не интересовались жизнью другого, именно поэтому мне было так неуютно с ним наедине особенно после того, как он изобразил слишком бурную радость от встречи.

Мы шли под руку, как пара взрослых интеллигентов, но при этом не проронили ни слова. Я прокручивала в голове различные варианты, как начать разговор, но выйдя на соседнюю улицу, Костя вдруг переменился. Он отпустил мою руку, взъерошил идеально уложенные волосы, стащил с шеи галстук и широко улыбнулся.

— Спектакль окончен, Элис. Теперь твоя мать поедет в контору к отцу и расскажет, как успешно прошла наша встреча.

— Спектакль?.. — удивилась я, не понимая, к чему клонит парень, но пугаясь такой перемены в поведении.

— Брось, мне родители все уши про тебя прожужжали, тебе — Элеонора Викторовна про меня, ведь так?

— Да.

— Теперь родители могут быть довольны, а мы с тобой просто пойдем гулять, а заодно заново познакомимся. Ты же не возражаешь против моей компании? — весело спросил Костя.

— Нет, совсем нет, — улыбнулась я.

— Отлично, тогда пойдем посидим в каком-нибудь кафе. Погода не располагает к долгим прогулкам, — Костя протянул мне руку, но я отступила назад, чувствуя, что не имею права гулять с ним таким образом.

— Прости. Не буду.

Мы пошли в сторону Китай-города, где было много уютных кафе, в одном из которых наверняка найдется свободный столик на двоих. По пути Костя рассказывал мне о себе, о Лондоне, друзьях и учебе. За те годы, что парень жил в Англии, она стала его домом. Ему нравилась культура страны, люди, система образования и, конечно, лондонские пабы, где не наливали несовершеннолетним, но им с друзьями иногда удавалось обмануть какого-нибудь уставшего бармена. Беседа текла легко и непринужденно. Между нами не возникало неловких пауз, когда не знаешь, что сказать, а молчание угнетает. Каким-то удивительным образом нам удалось возродить приятельские отношения, много лет назад канувшие в лету.

Костя предложил зайти в небольшой, но судя по виду, дорогой ресторанчик в Большом Черкасском переулке. Я бы предпочла что-нибудь попроще, но старому другу отказать не смогла. Он галантно открыл дверь и пропустил меня внутрь, где у входа уже встречала девушка-администратор. Сначала она бросила на нас недоверчивый взгляд, видимо ее смутил наш возраст, но потом дорогая одежда сыграла свою роль. Администраторша лучезарно улыбнулась и провела к столику.

Ресторан был оформлен в традициях современного дизайна, сочетая в себе лофт и этнику. Во всяком случае он не выглядел таким фешенебельным местом, как я решила сначала. Мне даже тут понравилось, но только до того, как принесли меню.

— Салат из помидоров, огурцов и редиса стоит семьсот пятьдесят рублей. Костя, мне кажется, мы могли выбрать место поскромнее, — прошептала я.

— Элис, не переживай. Я джентльмен, плачу. У меня карта с безлимитным кредитом. Отец выделил специально для этой прогулки и просил не экономить на тебе. А раз папа так хочет, чтобы мы потратились, удовлетворим желание старика, — подмигнул парень.

— Так ты специально пошел сюда, чтобы спустить побольше денег?

— И это тоже. Но еще потому, что это ресторан Аркадия Новикова и, значит, хороший. Не стесняйся, выбирай все, что хочешь.

Есть мне не хотелось, особенно глядя на цены и складывая в уме заказ в счет. Я росла в обеспеченной семье, но не была приучена к излишествам, поэтому просто не могла себя заставить заказать что-то в сумме дороже тысячи рублей.

— Я буду бульон и чай, — закрывая меню, сказала я.

— Элис, ну что ты скромничаешь? — усмехнулся парень и жестом подозвал официанта. — Добрый день, нам, пожалуйста, бульон и чайник чая для девушки. Стейк стриплойн для меня, к нему на гарнир картофель на углях, американо и стакан домашнего лимонада. Но сначала принесите закуски: сырную тарелку, свежие овощи и мясное ассорти. Десерт выберем позже.

— Да, конечно, — официант легко поклонился и направился на кухню.

— Элис, чего ты так волнуешься?

Я действительно не могла найти себе места: кресло казалось слишком большим и жестким, столик — высоким, а я сама — совсем не соответствующей этому месту.

— Я не привыкла ходить по ресторанам, — честно призналась я.

— Понял по твоему поведению. Но у нас вроде как свидание.

— Свидание? — я и помыслить о таком не могла. Нет, конечно, догадывалась, к чему клонила мама, но все же, в моем понимании, у нас с Костей была дружеская встреча и не более.

— Элис, мой отец и твоя мать партнеры в адвокатском бюро. И ты, и я пойдем по их стопам, станем работать вместе. Если поженимся, то объединим их доли. Все останется в семье.

— Поженимся? Так тебе папа сказал?

— Нет, конечно, но это же очевидно.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— Мы же не должны жениться немедленно, пока можно об этом не думать. А что, Элис, я такая плохая кандидатура на роль мужа? — усмехнулся Костик. — Вот из тебя, уверен, получится отличная женушка.

— Но я тебя не люблю, — в ужасе сказала я, чуть не проговорившись, что мое сердце уже занято другим.

— И я тебя, а в Лондоне у меня есть девушка, — довольно сообщил он.

— Девушка? Тогда как ты можешь так спокойно говорить про затею родителей?

— Линда замечательная, но через несколько месяцев я вернусь в Россию, она останется в Лондоне. Мы расстанемся, и каждый пойдет своим путем. А у тебя есть кто-то?

— Нет, — слишком резко ответила я, но румянец на щеках выдал мой обман.

— Не хочешь — не говори, — ухмыльнулся Костя, доставая из кармана мобильник. — Продиктуй свой номер. У тебя же есть ватсап или вайбер? Послезавтра улетаю в Лондон и не хочу с тобой теряться.

— Да, конечно.

Я продиктовала другу свой номер, и нам как раз принесли закуски. Еда в ресторане была действительно очень вкусной, но крошечные порции на огромных блюдах казались издевательством. Мы о многом говорили с Костей, но темы нашего сватовства больше не касались.

Постепенно ресторан заполнялся людьми и почти все столики оказались занятыми. Я случайно обратила внимание на даму через столик от нас, по громким всхлипам я поняла, что женщина плачет. Не знаю почему, но мне вдруг стало любопытно, что с ней стряслось, и я стала прислушиваться к разговору женщины с собеседником, которого не смогла рассмотреть из-за ее пышной прически.

— Я никогда в это не поверю, и пусть все доказательства против, — сквозь слезы говорила женщина. — Не знаю, как убедить тебя…

— Элис, я отойду на минуту? — обратился ко мне Костя, отвлекая от подслушивания чужого разговора.

— Да, конечно, — ответила я, стараясь услышать продолжение рассказа той женщины.

— Ваши слезы на меня не подействуют, — холодно ответил собеседник незнакомки, а мое сердце бешено заколотилось, потому что его голос до боли напомнил голос Дениса. Но этого не могло быть! Мой парень должен сейчас быть на работе, к тому же, он не пошел бы в такое дорогое место. Да и плачущая дама пусть и со спины, но выглядела такой холеной, как возможно только с большими деньгами. Вряд ли бы она наведалась в ресторан с таким парнем, как Денис.

— Я плачу не для того, чтобы ты меня жалел. Мне все еще больно, — достаточно громко, почти срываясь на истерику, возразила она.

— Больно? Вы же снова замужем! — прошипел незнакомец, и я снова узнала в нем Дениса. Слишком странное совпадение.

— Но мне важно восстановить справедливость! Ради дочери! Саша никогда бы…

— Не смейте при мне упоминать его имя! — прокричал ее собеседник, привлекая к себе внимание гостей ресторана. — Дурная затея была с вами встретиться! Больше меня не ищите!

Он встал из-за стола, и я встретилась с ним взглядами. Это был не Денис… Это было разъяренное чудовище! Его глаза пылали гневом, но на них блестели слезы. Мы изумленно смотрели друг на друга.

— Элис, мне звонил приятель, он сейчас в Москве и зовет нас к себе. Как смотришь, чтобы махнуть к нему? Можем с ночевкой, твои не будут против, — так некстати вернувшийся Костя сел на свое место и хотел взять меня за руку, но я отпрянула. — Все в порядке?

Денис хмуро смотрел на меня, а я была готова провалиться на месте, совершенно сбитая с толку. Что делать — не знала.

— Денис, послушай меня, — обратилась к нему женщина и тоже поднялась из-за стола, — твои родители…

— До свидания, Ольга. Свои деньги можете засунуть себе в задницу, я не нуждаюсь в ваших подачках! — кинул парень и на глазах ошарашенной публики пулей вылетел из ресторана.

— Элис, что случилось? — взволнованно спросил Костя. — Все в порядке?

— Прости, нет. Мне нужно уйти. Рада была увидеться, — я вскочила с места и судорожно стала надевать пальто.

— Я тебя чем-то обидел? — не унимался Костя.

— Нет… конечно, нет. Спасибо тебе большое. Я действительно была рада с тобой встретиться, — я наспех поцеловала парня в щеку, что вышло как-то само собой, и хотела уйти, но вдруг задержалась. — Ты же к другу сейчас?

— Да, наверное…

— Не говори, пожалуйста, родителям, что я ушла. Пусть думают, что мы вместе, хорошо?

— Ладно, не скажу. Но у тебя точно все нормально?

— Да.

Я выбежала из ресторана и посмотрела по сторонам. Дениса нигде не было, но сердце подсказывало, что он пошел домой, и оказалось право. Парень уже свернул с Ильинки на Старую площадь, и я бросилась за ним. Он не спешил и шел прогулочным шагом, поэтому мне удалось его быстро нагнать.

— Денис! Денис, подожди! — я схватила его за руку, но парень ее резко отдернул.

— Отвяжись. Вали к своему пижону, — бросил он, не глядя на меня, и пошел дальше.

— Костя — друг детства, сын маминого коллеги, приехал в Москву на несколько дней. Мы только раз встретились по настоянию мамы, — стала оправдываться я, смаргивая выступившие на глаза слезы.

— По настоянию мамы? А если она тебе скажет лечь под него, тоже послушаешь? — зло усмехнулся Денис.

— Нет, ты что?! Я бы никогда! Это же…

Грудную клетку до невыносимой боли сжало незаслуженное чувство вины. Слова кончились. Я могла только безмолвно ловить ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, а слезы уже вовсю катились по щекам. Мне никогда не было так больно. Я дико боялась потерять Дениса, потому что без него уже не видела своей жизни.

— Господи, Лисенок, прости меня! — Денис в два шага оказался рядом и вовремя подхватил на руки, не давая мне обессилено рухнуть на землю. — Прости, я вспылил. Конечно, я так о тебе не думаю.

— Денис, мы просто встретились, я бы никогда тебе не изменила. Я ведь твоя девушка. Да? Ты же все еще считаешь меня своей девушкой? — я трусливо подняла на него взгляд, безумно боясь услышать ответ.

— Конечно, Лисенок…

Возлюбленный провел рукой по моей щеке, а потом резко притянул к себе и, не стесняясь прохожих, страстно поцеловал прямо посреди Ильинского сквера. А мне было совершенно неважно, что подумают о нас другие.

— А ты сегодня выходной? — с трудом оторвавшись от парня, поинтересовалась я.

— Да, отпросился. А твои родители дома? — спросил парень, внимательно рассматривая мое заплаканное лицо.

— Папа на конференции до субботы, а мама уехала в бюро, — честно ответила я.

— Пошли ко мне?

— Пойдем.

До дома мы шли молча, Денис снова стал хмурым, но крепко держал меня за руку. Мне очень хотелось спросить у него про женщину из ресторана и вообще про то, что произошло, но я не решалась. В подъезде мой парень отвлек бессмысленным разговором вахтершу, а я прошмыгнула на лестницу.

— Заходи, Лисенок, — распахнул передо мной дверь Денис, как джентльмен, пропуская меня вперед. — Ты сегодня потрясающе выглядишь. Эта одежда…

— Это все новое. Мама купила, — проговорила я, понимая, что лучше не обманывать его.

— Для встречи с этим парнем? — нахмурился Денис.

— Да, — я виновато опустила взгляд.

— У нее планы на тебя, ведь так?

— Костя считает, что наши родители хотят нас поженить в будущем, потому что партнеры, а так смогут сохранить обе доли в семье.

— И им это удастся, — сказал парень, проходя в комнату.

— Почему ты так говоришь? У Кости тоже есть девушка! — я побежала за Денисом, но он даже не посмотрел на меня.

— Потому что перечить родакам ты не умеешь. Вот, например, не хочешь идти на юридический, но все равно идешь. Это же не профессия твоей мечты!

Я не знала, что ответить, ведь Денис был прав. Только ведь я соглашалась во всем с родителями не потому, что не могла возразить, просто я не знала, как жить иначе. Теперь, с его появлением в моей жизни, все изменилось. Может быть, это характеризует меня не с лучшей стороны, но я научилась врать и изворачиваться для того, чтобы вырвать кусочек свободы.

Опустившись на кресло, я тихо заплакала. Сейчас квартира Дениса казалась мне как никогда неуютной. Все давило, и я была в ней чужой. Может быть, следовало уйти, но я боялась, что тогда не увижу больше Дениса.

— Черт! — выругался парень и со всей силы пнул старый стул, и тот с грохотом упал на пол, отломив спинку. — Я не на тебя злюсь! Просто не могу держать в себе и срываюсь.

— У тебя что-то случилось? Это из-за той женщины в ресторане? — аккуратно спросила я, подойдя к Денису со спины и обхватив его торс руками.

— Да, из-за нее, но это старая история, и я не хочу об этом говорить, — он повернулся и заключил меня в объятья, слабо напоминая того самого парня, в которого я действительно влюблена. — Лисенок, принеси скрипку. Я тебя научу ее любить.

— Ты серьезно? — недоверчиво уточнила я.

— Вполне.

Я знала, что квартира будет пустовать до позднего вечера, потому что маме придется задержаться в бюро из-за утренней отлучки. Как же сильно ей хотелось свести меня с Костей, раз она даже отпросилась на полдня с работы… Зато я смело смогла пройти домой и взять скрипку. Уже на выходе из квартиры провибрировал мобильник, и я прочитала сообщение с незнакомого номера. Это был Костя, который интересовался, все ли у меня хорошо. Мысленно я поблагодарила судьбу, что получила СМС не при Денисе, и написала старому другу благодарность за волнение, уверив, что все прекрасно.

Когда я вернулась к возлюбленному, услышала шум воды из ванной. Несмело постучав, я сказала, что принесла скрипку, и буду ждать его в гостиной. Не знаю, слышал он меня или нет, но парень ничего не ответил.

Пока Дениса не было, я достала инструмент, подстроила и стала разыгрываться. Во мне появилось тщеславное желание поразить возлюбленного своим мастерством…

— Неплохо, Лисенок. Встань на центр комнаты и начни играть что-нибудь красивое. Что именно ты считаешь красивым?

Он вошел в гостиную в одном полотенце, низко повязанном на бедрах, прикрывавшем слишком мало и демонстрирующем чересчур много. У меня перехватило дыхание, и какой-то неосознанный страх сковал изнутри. Я не могла пошевелиться.

— Давай, Лисенок, сыграй…

Я волновалась так, словно стояла на сцене Московского Дома музыки, давая сольный концерт. Было ощущение, что от того, как сыграю, зависела моя судьба. Ладони вспотели от волнения, и в горле встал ком. Денис не сводил с меня демонического взгляда. Он ждал, и я не могла больше медлить. Опустив холодную скрипку на плечо, я зажала нужные аккорды и повела смычком, выводя ноты Бетховенской «К Элизе».

Денис подошел ко мне сзади и положил ладони на талию, потом повел ими вверх, а когда я хотела остановиться, шепнул, чтобы продолжала. Я играла дальше, чувствуя, как в такт музыке бьется мое сердце, а возлюбленный легко гладил мою спину, даря непередаваемые ощущения.

— Чувствуешь, как приятно играть? Ты проводишь смычком по струнам так, как я буду проводить языком по твоей тонкой шейке, — проговорил Денис, — прислушайся к своим ощущениям, но не останавливайся.

Я прикрыла глаза, стараясь не сбиться, что было чертовки сложно, потому что парень стал задирать мне подол платья. Его руки ползли вверх, пока не остановились у резинки колготок. Прекрасная мелодия заполняла до краев комнату, в которой становилось все жарче. Денис провел кончиками пальцев по моему голому животу над колготками, а потом стал медленно их стаскивать вместе с трусиками.

— Подними, — приказал он, обхватывая мою голень, и я подчинилась, позволяя ему окончательно снять с себя белье.

Мне хотелось скорее закончить играть, но в то же время было страшно. Я не представляла, что ждет дальше. Он обошел меня спереди и опустился на корточки. Смычок скользил по струнам, а Денисовы руки — вверх по моим ногам. Щеки горели от стыда, но в то же время приятное тепло разливалось внутри от его прикосновений. Я уже не помнила, что играю, поэтому снова повторяла сыгранное, превращая композицию в бесконечную. Возлюбленный перевел руки на внутреннюю сторону бедер и, чуть надавив, заставил меня отшагнуть. Время замедлилось, когда он снова повел руки вверх. Я знала, что он коснется меня там, но не представляла, насколько остро смогу ощутить это касание. Никогда раньше я не чувствовала подобного, даже в ту ночь, когда бесстыдно себя ласкала… Во мне что-то екнуло, словно я только что упала с высоты, но не разбилась.

Кажется, в третий или в четвертый раз я начинала «К Элизе». Сосредоточиться на музыке уже не получалось. Я могла только дышать, прерывисто и жадно, иногда вздыхая, а иногда постанывая от ласк любимого. Он делал это под музыку, которая стала гимном моей любви. Я сбилась лишь один раз, когда не было сил держать скрипку на плече. Было слишком хорошо. Я выгнулась раненным зверем, достигнув пика наслаждения, и в голос простонала.

— Видишь, как здорово играть на скрипке? — поднимаясь с корточек и демонстративно облизывая влажные пальцы, спросил мой парень. Он забрал у меня из рук инструмент, положил его на пол и снова посмотрел мне в глаза. — Ты чувствовала, какое наслаждение она может доставить?

Я отшагнула назад, словно добыча перед хищником, но потом сама подалась вперед и отчаянно его поцеловала. Денис прижал меня к себе, и я почувствовала бедром твердость под полотенцем. Возлюбленный поддел собачку на молнии платья и медленно потянул ее вниз. Дальше я сама сняла совершенно ненужный кусок сапфировой ткани. Он взял меня за руку и потянул в спальню.

Я была готова отдаться Денису еще в первую ночь, но сейчас мне стало страшно. Где-то в глубине души я надеялась, что он остановится, но его напор становился лишь сильнее. Мой лифчик уже валялся на полу, а его полотенце рядом на кровати. Стало до безобразия любопытно. Перебарывая стыд, я посмотрела на него внизу и пришла в ужас, понимая, что это будет во мне. Нужно было все остановить. Но как? Мы слишком далеко зашли. Денис привстал и куда-то потянулся, а я подумала, что это и есть мой шанс сбежать. Поднявшись на локти, я попятилась назад по кровати, хотела встать, но не успела. Под пристальным взглядом своего парня я откинулась на подушки, и это выглядело так, словно я специально выбирала место поудобнее. Денис зубами порвал обертку презерватива и вытащил небольшой резиновый кружок.

— Помоги мне, Лисенок, — кивнул он на свое возбужденное достоинство.

— Но… я… не умею, — с трудом выговорила я.

— Я помогу, иди сюда.

Он все сделал сам, но держал мою ладошку, проводя ею, словно расправляя на себе презерватив. Мне казалось, что он получает какое-то особое удовольствие от того, что я касалась его там. Прикрыв глаза, он шумно выдохнул, а потом грубо толкнул меня на кровать. Я не успела что-либо понять, как Денис уже был сверху. Я даже не заметила, как развела ноги и пустила его так опасно близко.

Возлюбленный довольно улыбался, глядя на меня, а мне казалось, что я была похожа на затравленного зверька, ожидавшего пули охотника. Выстрел произошел так неожиданно и резко, что я вскрикнула от боли. Упираясь ладошками в грудь Дениса, я пыталась оттолкнуть его от себя, чтобы все прекратить. По щекам снова катились слезы то ли от боли, то ли от своей беспомощности.

— Тихо, Лисенок, потерпи, — проговорил Денис, собирая губами мои слезинки, но не сбавляя темпа. — Потерпи. Я тебя слишком хочу.

И я терпела. Стараясь не плакать, кусая до крови губы, отсчитывая про себя секунды и складывая их в минуты, мечтая, чтобы скорее все кончилось, я терпела. Денис сделал несколько резких, болезненных, чересчур глубоких движений и замер во мне. А я улыбалась, как дурочка, тому, что все кончилось и что теперь я полностью принадлежу своему мужчине.

— Когда тебе нужно возвращаться домой? — укрывая нас простынею и прижимая меня к себе, спросил Денис.

— Я могу остаться до утра, — прошептала я, выводя кончиком указательного пальца вензель на его груди.

— Серьезно?

— Да, только напишу Косте, чтобы соврал, что я с ним.

— Напиши.

Снова обманом я вырвала свободу. Друг детства согласился меня прикрыть и пообещал проинформировать, когда поедет домой, чтобы по времени наше возвращение совпало, и родители ничего не заподозрили. У меня были вечер и ночь, чтобы насладиться любимым.

— Лисенок, тебе же не понравилось, да? — прямо спросил Денис, когда я вышла из душа. Совершенно не ожидая получить в лоб такой вопрос на пороге ванной, я почувствовала, как заливаюсь краской.

— Почему ты так говоришь? Мне понравилось быть с тобой, просто было больно, — было страшно признаться ему, вдруг тогда Денис меня бросит? Он же не станет терпеть рядом с собой ту, которая отсчитывает время до конца любовной пытки.

— Врешь. Идем.

Он снова потащил меня в спальню, а я изо всех сил старалась не разрыдаться. Денис усадил меня на кровать, а сам сел передо мной на пол, опустив голову на мои коленки.

— Лисенок, сначала всегда так. Мне, наверное, стоило быть аккуратнее, но я не мог сдержаться. Простишь?

— Я не сержусь на тебя. Правда, — улыбнулась я, запустив пальчики в его волосы, — мне понравилось, потому что я была с тобой. С тобой мне нравится все. Знаешь, как здорово знать, что теперь я тебе полностью принадлежу?

— Значит, тебе нравится знать, что ты моя? — приподняв бровь, ехидно усмехнулся парень. — Тогда, может быть, разрешишь еще раз тебя порадовать? Сейчас уже не будет так больно.

В качестве ответа я стянула с себя Денисову футболку и отползла на центр кровати, приглашая его лечь рядом. Он достал еще один презерватив, но теперь надел его полностью сам. Я ждала снова того напора, что и в первый раз, но возлюбленный не торопился. Он коснулся губами моей груди, и я вмиг покрылась мурашками. Денис был настолько нежен, что мне самой стало тяжело ждать, и я поерзала в нетерпении, чем вызвала его довольный смешок.

— Лисенок, не беги вперед паровоза, — прошептал он, целуя меня в шею, — хочу сделать тебе хорошо.

— Мне всегда хорошо, когда ты рядом, потому что я тебя люблю, — на одном дыхании выпалила я, не в силах больше держать в себе признание. Парень замер на мгновение, а потом, запустив руку в мои волосы, стал целовать в губы.

Он был прав, говоря, что во второй раз мне не будет так больно. Все происходило совсем по-другому, я чувствовала что-то новое, необъяснимое, тягуче-приятное, что отдавалось покалыванием внизу живота и в груди. Теперь уже я сама двигалась, стараясь поймать его темп или подстроить под свой. Денис это видел, поэтому усадил меня сверху, позволяя вести.

Собираясь домой ранним утром, я впервые почувствовала себя женщиной. Не приняла тот факт, что больше не невинна, а действительно это почувствовала, будто во мне появилось нечто новое. Тайный невидимый огонь, согревающий сердце.

— Тебе нужно что-то придумать на субботу, потому что я хочу все повторить, — прижимая меня к стене в коридоре, промурлыкал возлюбленный.

— Это будет сложно, но я постараюсь. А теперь пора бежать, — я попыталась пойти к двери, но Денис сильнее вжал в меня в стену.

— Не пущу, пока не поцелуешь…

Какой глупый шантаж, требовать то, чего я сама безумно желала. Потянувшись к нему, я прильнула к горячим губам.

— Я люблю тебя, — разрывая поцелуй, прошептала я. Денис улыбнулся, взял меня за руку и отвел к двери.

— Напишу тебе днем, — сказал он и легко поцеловал на прощанье.

Мама еще не встала, поэтому я прошмыгнула в комнату незамеченной. Спать не хотелось совершенно, хотя этой ночью мы так и не сомкнули глаз. Я убрала на место скрипку и села на кровать. Было странное чувство счастья, смешанного с обидой. Дважды я ему призналась. Дважды он не ответил.

Глава 15. Зима

Когда ты счастлив, время летит незаметно. Ноябрь проскочил, как один день, и в Москву пришла зима. Настоящая, а не просто календарная: морозная, с хрустящим серебристым снегом, заледенелыми улицами и укутанными в шапки и шарфы спешащими пешеходами.

За это время моя жизнь превратилась в один большой обман, но я не чувствовала себя виноватой. Да и разве можно быть виноватой в попытке быть счастливой? Мы с Денисом были вместе, а больше мне ничего не было нужно. Он все так же работал по будням до позднего вечера, в то время как я училась, ходила к репетиторам и готовилась к ЕГЭ. По вечерам мы переписывались СМСками и изредка выходили на балкон, чтобы друг друга увидеть. Он курил, а я, укутавшись в одеяло, смотрела на него и не верила в свое счастье, мечтая, чтобы скорее пришла суббота, когда мы будем вместе. У него.

Единственным человеком, который знал все обо мне и Денисе, была Катюша. Мне было отчаянно нужно с кем-то говорить, но, кроме нее, некому было довериться. Только подруга не понимала наших отношений, не верила в чувства моего возлюбленного и постоянно ставила в укор, что все сводится только к постели.

— Алис, ты считаешь нормальным, что бегаешь к нему на несколько часов по выходным, вы кувыркаетесь, а потом он спокойно отправляет тебя домой, а сам валит к друзьям? — злилась она.

— Но ты не понимаешь. Я не могу уходить из дома надолго. А нам с Дениской нравится быть вместе, поэтому я прихожу к нему. Потом, когда мне нужно домой, он идет к друзьям. В этом нет ничего такого. К тому же, мне самой хочется быть с ним вдвоем, — возражала я.

Катя пыталась убедить, что так отношения не строятся, что парень должен водить меня гулять, в кафе, на встречи с друзьями, а не пользоваться, как… как… это было очень обидное для меня слово. Но ведь Катюша не понимала наших обстоятельств! К тому же, Денис, пусть и не говорил о любви, но доказывал мне свои чувства. Ведь если бы он ничего ко мне не испытывал, то не стал бы звать к себе каждые субботу и воскресенье. Он мог выбрать любую, но остановился именно на мне!

— Лисенок, завтра во сколько тебя ждать? — натягивая джинсы, спросил Денис.

— Где-то к обеду. Мне нужно утром помочь маме с уборкой, а потом совру, что иду к Кате писать сочинение, — ответила я, застегивая пуговички на рубашке и отмечая, что сильно ее помяла, когда бросила на стул. Но разве тогда было время думать об одежде?

— Отлично. Как раз успею выспаться после игры.

— Ты сильно устаешь. Всю неделю работаешь, а по субботам проводишь ночь в баре.

— Мне это нравится. Я отдыхаю душой, — улыбнулся он и, неожиданно подхватив меня на руки, усадил к себе на колени. — Буду скучать по тебе.

— И я по тебе, — я взяла его лицо в ладони и легко поцеловала в уголок губ, — но завтра мне действительно придется писать сочинение. Мама обязательно проверит, когда я вернусь.

— Хорошо, будешь писать, но на одном условии…

— Каком?

— Будешь делать это без одежды, — довольно проговорил он.

— Денис! И не подумаю!

Но я не умела ему отказывать. Еще месяц назад я бы никогда на такое не решилась, а сейчас не испытывала никакого стыда, сидя в одном белье перед парнем.

— Никогда не видел такого почерка, — подойдя ко мне сзади и склонившись над моей тетрадкой, сказал Денис.

— Мне с раннего детства ставили руку, — не отрываясь от сочинения, ответила я.

— Красиво. Если бы не видел своими глазами, не подумал бы, что можно писать так быстро и в то же время красиво, — произнес парень, щелкнув замочком моего лифчика.

— Денис, мое сочинение…

Мое сочинение его не волновало. Мы снова любили друг друга, забывая обо всем, но очередные несколько счастливых часов свободы быстро закончились, снова нужно было прощаться и теперь до следующей субботы.

— Передавай привет ребятам и Пирсу.

— Обязательно, Лисенок. Как-нибудь наведаемся к ним вместе. Ну, если ты вырвешься на целый день от своих церберов.

— Не знаю… только если родители куда-нибудь уедут, а меня с собой не возьмут, — вздохнула я.

— Ладно, Лисенок, иди домой, а я к ребятам. Они заждались.

Я выскочила из шестнадцатой квартиры и быстро прошмыгнула на лестницу, чтобы с первого этажа вызвать лифт и шумно вернуться домой. К счастью, мои махинации пока заканчивались успешно, но я знала, что рано или поздно родители обо всем узнают. Я не обсуждала это с Денисом, но для себя уже решила, что нужно подождать два месяца до моего восемнадцатилетия и самой рассказать обо всем маме и папе. Я буду совершеннолетней, и родители не смогут запретить встречаться с человеком, которого люблю.

Очередная неделя, как обычно, началась с мелодии будильника. Я открыла глаза и первым делом потянулась к телефону. Денис вставал на полтора часа раньше меня, поэтому, до того, как я просыпалась, присылал пожелания доброго утра. Но в этот раз сообщения от него не было. Неужели забыл? Может быть, возникли какие-то дела? Я написала ему сама и пошла умываться.

— Милая, завтрак на столе, — постучалась в ванную мама.

— Угу, — промычала я.

— Дочь, можно на минуту? У меня к тебе разговор.

— Да, мам.

Мне не понравился ее голос. Слишком серьезный, не предвещающий ничего хорошего. Она зашла в ванную и, посмотрев на меня через зеркало, улыбнулась. Словно камень упал с сердца — мама ничего не знает. Но радовалась я рано.

— Милая, ты уже совсем взрослая. Настоящая девушка, — рассматривая меня, начала мама. — Ты уже в том возрасте, когда следует посещать женского врача. Твой организм перестраивается, и мы должны убедиться, что все идет правильно.

— Какого врача? — испугалась я, прекрасно понимая, что мама имеет в виду.

— Алис, в среду после обеда я записала тебя к своему гинекологу. Анастасия Сергеевна тебя посмотрит и возьмет анализы. Обычный осмотр, — отмахнулась мама и направилась к двери. — И поторопись, завтрак на столе.

Я пришла в ужас, сознавая, чем грозит мне этот осмотр. Анастасия Сергеевна была не просто врачом, но и маминой приятельницей. Она обязательно расскажет ей, что я не девственница. Руки предательски задрожали, и я чуть не выронила зубную щетку.

— Алиса, завтрак! — раздался с кухни мамин голос, но мне совершенно не хотелось есть. Я натягивала на себя школьную форму, чтобы скорее выйти из дома.

— Мам, прости, я совсем забыла, что сегодня нужно быть в школе раньше. Я куплю по дороге булочку, — стараясь не смотреть матери в глаза, проговорила я.

— Зачем так рано? Что случилось? — строго вопросила она, глядя, как я застегиваю сапоги.

— Ничего, мамочка. Все в порядке.

Я практически выбежала из квартиры и бросилась на лестницу. Нужно было как можно скорее уйти от дома, чтобы позвонить Денису. Я должна была обо всем ему рассказать.

Он так и не ответил на мое утреннее сообщение и трубку снял не сразу. По его голосу я поняла, что парень в дурном настроении, но и у меня было не лучше.

— Алис, я занят, говори быстрее, что такое или лучше перезвони потом, — довольно грубо кинул он.

— Денис, моя мама… Она… она хочет, чтобы в среду я пошла к гинекологу, — выпалила я, чувствуя, как неприятно саднит в носу, и на глаза наворачиваются слезы.

— И я тут причем?

— Это мамина подруга. Если она меня осмотрит, то узнает, что я не девственница, и обо всем расскажет маме, — я не удержалась и расплакалась, а в трубке повисло напряженное молчание. — Денис…

— Слушай, не реви, а! Ну расскажет и расскажет. Ты уже взрослая, нет ничего такого, что занимаешься сексом со своим парнем. Все равно она бы узнала.

— Мама меня убьет.

— Лисенок, кончай хлюпать. Давай поговорим потом. Мне бежать надо, — он повесил трубку, даже не попрощавшись, а я, растирая грубыми шерстяными варежками мокрые от слез щеки, поплелась к школе.

Я рассказала обо всем Катюше, попросила ее совета, но она только развела руками. Мы обе понимали, что у меня не было выхода. Единственное, что мне оставалось — поговорить с мамой начистоту.

— А твой Денис — самый настоящий козел! Повел себя так, будто его это не касается, — заключила Катюша.

— Может быть, у него что-то случилось на работе? — это была слабая попытка оправдания, в которую сама верила с трудом. Денис меня обидел, и на этот раз я была близка к тому, чтобы согласиться с подругой.

— На работе случилось, поэтому на свою девушку наплевать? Прости, Елисеева, но ты будешь полной дурой, если снова промолчишь после такого. Если сама себя не уважаешь, то и он уважать не станет.

Шмыгнув носом, я отвернулась, и в этот момент мой телефон провибрировал, оповещая о сообщении. Денис. Он извинялся за грубость, сетуя на проблемы на работе, и просил ничего не говорить пока маме.

— Видишь, я была права, у него что-то случилось. Он просит прощения, — я гордо продемонстрировала Кате сообщение любимого.

— Не знаю, Алис. Не хочу с тобой ссориться, но думаю, неправильно сразу его прощать. Хотя бы напиши, что тебя обижает, когда он себя так ведет.

— Не буду. У него проблемы, а я стану нравоучения писать? — возразила я, быстро набирая ему ответ, что сделаю все так, как он скажет.

— Ай, Елисеева, поступай, как знаешь, но потом не жалуйся! — разозлилась Катюша и, схватив сумку, пошла к лестнице. — И на физике я сяду с Марковым.

Она обиделась, но я не собиралась извиняться. В конце концов, в чем была моя вина? Что я верю человеку, которого люблю? Что не ищу с ним ссор, а стараюсь понять? На физике и остальных уроках Катя со мной не садилась, а я старалась не смотреть в ее сторону.

Среда наступила слишком быстро, и вот я уже сидела под кабинетом Анастасии Сергеевны, ожидая, когда меня вызовут на прием. Как и хотел Денис, я не призналась маме, что уже не девочка. Возлюбленный предложил мне договориться с врачом, чтобы сохранить в тайне мой маленький секрет. Если это не удастся, он был готов прийти к моим родителям и официально сознаться, что забрал честь их дочери. Но несмотря на такой решительный поступок, Денис сильно изменился. Я чувствовала это, хотя он все отрицал. Его сообщения стали сухими, когда я звонила днем, бросал трубку, говоря, что занят на работе, а вечером не хотел общаться, потому что устал. Даже сейчас, когда я написала ему, как мне страшно, он ограничился коротким «не боись, прорвемся».

— Алиса Елисеева, входи, — из кабинета выглянула приятная женщина лет сорока и расплылась в улыбке, когда я стала подниматься со стула. — Как ты похожа на маму! Идем.

Первый раз я была у гинеколога. Этот кабинет напоминал мне пыточную: белая кушетка, огромное кресло, тумбы, столики, пузырьки, коробочки, какие-то инструменты. С ужасом я думала, что меня здесь ждет.

— Присаживайся на стул, и давай сначала поговорим, — сказала Анастасия Сергеевна и села за стол, открывая пустую медицинскую карту, — тебе полных семнадцать лет, так?

— Да, — промямлила я, чувствуя, как стук сердца отдается в ушах.

— Месячные с какого возраста идут? — не отрываясь от карты, продолжила она.

— С тринадцати.

— С тринадцати, а у врача первый раз? Выскажу твоей маме! Нужно становиться на учет сразу, как это происходит, — она перевела дыхание и снова улыбнулась, — мальчика нет, и ты еще не живешь, так?

Вот тот самый неизбежный вопрос. Обманывать не было смысла, но я словно онемела. Анастасия Сергеевна подняла на меня взгляд и нахмурилась.

— Алис, ты же поняла, что я спросила?

— Да… поняла, — пискнула я, опустив голову.

— Тогда дальше…

— Живу, — перебила я врача, и женщина приоткрыла рот от удивления.

— Прости, что? Ты же понимаешь, что подразумевает этот вопрос? Я имела в виду, живешь ли ты половой жизнью.

— Да.

Мне нужно было собрать все силы, чтобы все спокойно объяснить Анастасии Сергеевне, но вместо этого я разрыдалась. В конце концов, доктор не выдержала и, выйдя из-за стола, нежно меня обняла.

— Ну, все-все, Алисонька. Не плачь. Расскажи все подробно. Это случилось не по твоей воле?

Я в ужасе отпрянула от женщины. Неужели она подумала…

— Нет, у меня есть мальчик, и мы с ним уже… Просто я не могу об этом рассказать маме. Вы же знаете, какая она строгая. Пожалуйста, Анастасия Сергеевна, не говорите ей ничего.

— Алис, я, конечно, подруга твоей мамы, но, в первую очередь, врач. Если у тебя нет ничего серьезного, то мне не обязательно ставить Элю в известность, — подмигнула она.

— Если нет ничего серьезного?..

— Уверена, что все будет нормально. Проходи за ширму, переодевайся и на кресло.

Мне показалось, что осмотр длился вечность. Хотя Анастасия Сергеевна работала бережно и аккуратно, все равно было очень неприятно. Она рассказывала мне о том, что видит, но я не понимала и половины из этого.

— Твоему парню следует быть аккуратнее при контакте, — вздохнула она и, мне показалось, что рассердилась.

— Что это значит? — растерялась я.

— Когда у вас был последний контакт?

— В воскресенье.

— Прошло три дня, а у тебя до сих пор есть внутренние повреждения. Если бы не сказала, что у вас все было обоюдно, я могла бы предположить, что он взял тебя силой.

— Нет, что вы?! У нас все было обоюдно, и мне совсем не было больно.

— Хорошо. Одевайся. Сейчас подпишешь бумаги и можешь быть свободна.

Я с трудом слезла с высокого кресла и на ватных ногах поплелась за ширму. Мне не понравился комментарий Анастасии Сергеевны. Она не обвиняла Дениса, но все равно думала о нем плохо. А он ни в чем не был виноват, и наша близость больше не была болезненной. Я переоделась в свою одежду и снова села на стул напротив врача.

— Алис, я сейчас распечатаю бланки с заключением об осмотре. Нужно, чтобы ты расписалась. Заключение будет прикреплено к твоей карте, — она пустила на печать документы и повернулась ко мне, — я ничего не расскажу твоей маме, но прошу тебя саму о себе заботиться. У тебя совсем молодой организм, и твой парень должен это понимать. Ему следует быть осторожным, чтобы не навредить. В остальном — все в порядке. О результатах анализов сообщу позже по телефону.

— Хорошо. Спасибо большое.

— Не за что, — вздохнула она и положила передо мной бумаги. — Смотри, здесь я описываю, что у тебя увидела, — она указала ручкой на один из абзацев, — можешь прочитать, но не думаю, что ты поймешь медицинским языком. Так что… — она перелистнула страницу, — тут поставь подпись и расшифровку.

Мне хотелось как можно скорее уйти из этого жуткого места, поэтому, бегло пробежавшись глазами по тексту, я наспех поставила подпись на заключении и стала собираться. Анастасия Сергеевна еще раз заметила, как я похожа на мать, просила передавать ей привет и отпустила меня.

Стоило мне оказаться на улице, вдохнуть свежий морозный воздух, как я наконец смогла улыбнуться. Не веря удаче, что мне все-таки удалось договориться с доктором, я стала набирать номер Дениса. Так хотелось с ним поделиться… Но он снова был занят.

— Лисенок, я рад, что все так вышло. Значит разговор с твоими предками откладывается. А теперь извини, мне нужно идти. Пока.

Раньше в конце разговора он говорил, что скучает, ждет встречи, хочет увидеть… Уже три дня ничего этого не было. В голову лезли дурные мысли, и не давали покоя слова Лены, сказанные еще при первой встрече:

«Даже если у вас и что-то получится, хотя я не уверена, что ты найдешь взаимность, долго вы не провстречаетесь. Ему скоро двадцать, в таком возрасте парни предпочитают девушек постарше, более опытных, кто сможет надолго удержать их рядом с собой. Девочки вроде тебя быстро наскучивают парням возраста Дена. Не в обиду тебе, просто разные жизни, интересы, да и просто поговорить не о чем».

Я решила не надоедать сама Денису и не стала писать ему этим вечером, но надеялась получить сообщение от него. До трех ночи я не выпускала телефона из рук и уснула, так и не дождавшись заветной СМС.

Мои дни тянулись, как обычно: школа, репетиторы, дом, скрипка. Родители работали, учителя готовили к экзаменам, репетиторы гоняли по тестам. Никто не догадывался о том, что для меня весь мир перевернулся. Наступила суббота. Чертова суббота, когда Денис должен быть выходным. За всю неделю он мне так и не написал. В пятницу днем, не удержавшись, послав к черту гордость, я сама набрала его номер. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

— Алиса, дочка, мы с папой в Университет на кафедру, вернемся к вечеру. Уберись в зале, пропылесось, позанимайся и не скучай, — заглянула ко мне в комнату мама.

Как только за родителями захлопнулась дверь, я стала собираться. Если я действительно ему надоела, то хотя бы пусть скажет это мне в лицо. Я надела платье, которое купила мама для встречи с Костей, распустила и причесала волосы, аккуратно уложив их на плечи, и вышла на лестничную клетку. Перед массивной железной дверью шестнадцатой квартиры я чувствовала себя лилипутом. Нужно было набраться смелости и позвонить в дверь. Набраться смелости. Позвонить. Набраться смелости. Позвонить. Я нажала кнопку дверного звонка, и громкая трель раздалась на всю площадку. Тишина. Я снова позвонила. Снова и снова. Он не открыл. Может быть, его не было дома? А может быть, просто не хотел меня видеть?

Дурацкий телефон продолжал отвечать мне автоматическим женским голосом, что абонент недоступен, а мои сообщения уходили в пустоту и возвращались обратно, как недоставленные. У меня даже не было номера его друзей, чтобы через них найти моего парня. А моего ли? Поссорившись с Катей, я потеряла последнего человека, с кем могла поделиться невыносимой болью, что мерзким червем съедала меня изнутри. Я осталась одна.

За окном белой манкой сыпал мелкий противный снег. Десять дней не было солнца. Десять дней, как Москва погрузилась в хмурое полусонное состояние. Десять дней я ничего не слышала о Денисе. Устроившись на подоконнике, я равнодушно смотрела на улицу. Кто-то переезжал. У нашего подъезда стояла большая грузовая машина, и какие-то люди копошились у кузова, выгружая светло-бежевую мебель. С другого конца дома во двор вошла мама. Нагруженная пакетами, она не спеша подошла к нашему подъезду и остановилась напротив машины. Моя любопытная Элеонора Викторовна не могла упустить случая узнать, кто и на какой этаж въехал. Болью в сердце отдалось воспоминание, как она также интересовалась Денисом. Видимо, выпытав все, что хотела, мама направилась домой.

— Паша! Па-ша! Помоги с продуктами!

Папа смотрел в зале какой-то русский фильм, причитая, какой бред нынче снимают, но, услышав жену, поспешил ей на помощь. Он всегда ругал маму за тяжелые сумки, но никогда не ходил с ней за продуктами и доносил тяжести только от коридора до кухни.

— Эля, опять накупила тонны. Совсем о себе не заботишься, — хмуро пробурчал папа, входя на кухню.

— Паш, а как мне вас кормить, если ничего покупать не буду? — фыркнула мама и устало опустилась на стул. — Алиса, милая, поставь чай.

— Хорошо, мама, — я соскочила с подоконника и стала набирать чайник.

— Паш, у нас новые соседи, — откусывая булочку, сообщила мама, — этот уголовник съехал.

— Новые соседи? В шестнадцатую? — уточнил отец.

— Да. В шестнадцатую.

Наполненный водой чайник выскользнул из рук, обливая ледяной водой мои босые ноги. Перед глазами все потемнело, и я с трудом удержалась на ногах. Папа сетовал, какая у него неуклюжая дочь, мама вытирала салфетками мокрый пол.

— Получается, это конец, — прошептала я, но родители не услышали.

Глава 16. Девочка из страны без чудес

После двухдневной оттепели снова ударили морозы. С крыш свисали сосульки, а улицы покрылись льдистой глазурью. Коммунальные службы активно посыпали дороги солью, а москвичи жаловались на испорченную обувь. Это повторялось из года в год и стало своеобразной зимней традицией. Мама всегда ругалась, если я не протирала обувь сразу по возвращении с улицы, ведь она быстро приходила в негодность от вредных реагентов, но сегодня, даже если бы я как следует промыла сапоги, это бы их не спасло. Слишком долгой вышла моя прогулка.

После уроков я не пошла к репетитору, а вместо этого отправилась в Алтуфьево. Мне отчаянно требовалось найти Дениса. Понимая, что нашим отношениям пришел конец, я хотела услышать от него самого, что все кончено. Мне казалось, что только так я смогу жить дальше. Но где его искать? Я не знала, в каком кафе он работает, не знала, в каком баре играет, я не знала о нем практически ничего. Единственной ниточкой к парню были его друзья, и я поехала к ним в автомастерскую.

Я была там один-единственный раз, и то добиралась на автомобиле. Все что помнила — это район, серые многоэтажки и магазин «Пятерочка» неподалеку. Люди куда-то спешили, кто-то спускался, кто-то поднимался из метро, а я стояла на улице и смотрела по сторонам, пытаясь понять, куда идти.

— Извините, пожалуйста, — обратилась я к усатому мужчине в кожаной кепке. — Вы не подскажете, где здесь есть автомастерская?

— Не местный, — кинул он и поспешил скрыться в переходе.

Я до темноты бродила по дворам, похожим один на другой, как две капли воды. Телефон окончательно сел от холода и частых родительских звонков. Меня обязательно накажут, когда вернусь, но было все равно. И вот еще один двор, почти такой, как предыдущий, но только за ним проглядывали крыши знакомых гаражей. Неужели все же нашла? Я бросилась к ним, и, завернув за крайний, увидела ту самую вывеску «Автомастерская». Мне даже показалось, что в тот момент на улице стало теплее, хотя электронный градусник под вывеской показывал все те же минус десять. Подбежав к обшарпанным железным дверям, я стала в них колотить, но в ответ услышала лишь тишину.

— Откройте! Эй! Кто-нибудь! — не веря тому, что все напрасно, я до хрипоты кричала, умоляя открыть дверь.

— Девочка, сегодня они не работают, — недовольно сказал хмурый мужчина из гаража напротив, — завтра откроются в обед.

— А вы не знаете, как их можно сегодня найти? — утирая варежкой слезы, спросила я.

— Не знаю. Я только гараж здесь снимаю, а не дружбу с соседями вожу. Шла бы ты отсюда, девочка. Темно уже по гаражам и подворотням шастать, — пробурчал мужчина, с любопытством рассматривая меня, и я, кинув на прощание «спасибо», поплелась обратно в сторону метро.

Шумный экспресс равнодушно увез меня в центр. Слезы не переставая катились по щекам, душу выворачивало наизнанку, но никто не обращал внимания на маленькую заплаканную девочку. Я была совершенно одна среди шумной толпы. Неважно. Пусть так.

Домой я вернулась совсем поздно и сразу на пороге получила от матери хлесткую пощечину. Родители были совершенно правы, что злились: я заставила их переживать и волноваться. Вот только мне было настолько больно, что не осталось сил чувствовать вину и раскаяние. Молча выслушав все, что наговорили отец с матерью, ничего не объяснив им в ответ, я пошла спать, думая лишь о том, что завтра снова пойду в Лешину автомастерскую.

Сильно промерзнув после многочасового гуляния, наутро я заболела: тело ломило, голова кружилась, а горло было словно в тисках. Но если бы я рассказала об этом родителям, то, кроме строгого выговора, получила бы постельный режим. За завтраком я изо всех сил старалась не показывать маме своего состояния, но она так злилась, что не стала надолго со мной задерживаться и, поставив на стол тарелку с омлетом, ушла на работу.

Высидеть шесть уроков для меня казалось непосильной задачей. Уже на первой физике я чувствовала, что теряю сознание. В какой-то момент стало слишком нехорошо, и я попросилась выйти. Голова раскалывалась, а к горлу подступала тошнота. Чтобы немного привести себя в чувства, я намочила носовой платок ледяной водой и приложила ко лбу. Ненадолго стало лучше, и я по стеночке опустилась на пол, не в силах подняться обратно. Дверь в туалет скрипнула, послышался торопливый стук каблучков, и кто-то опустился рядом со мной.

— Елисеева, ну ты точно идиотка! — процедила Катюша Иванова, убирая со лба платок и протирая им мое лицо. — Сейчас позову медсестру. Подожди.

Она хотела уйти, но я удержала ее за руку.

— Что такое?

— Ты больше не обижаешься? — с надеждой спросила я.

— Нет конечно. Сейчас я сбегаю за медсестрой, а когда тебе станет лучше, расскажешь, что тебя довело до такого состояния.

— Денис. Он меня бросил и ничего не объяснил. Он съехал. Я ходила вчера в автомастерскую к его друзьям, но никого не застала. Сегодня мне тоже нужно… — с трудом пересиливая себя, сказала я.

— Какая автомастерская, Елисеева? — вздохнула Катюша. — Тебе лечиться надо. А Денис твой еще пожалеет, что так поступил. Ценить должен был такую любовь.

Она ушла, а дальше кто-то нес меня на руках, была жесткая кушетка, какой-то укол и приятное облегчение.

Я проболела две недели и долгое время не шла на поправку: постельный режим, таблетки, уколы, микстуры. Родители сходили с ума, мама брала выходные и не отходила от моей постели, папа возвращался с работы раньше обычного и даже не поехал на очередную конференцию. А я тихо плакала, уткнувшись в юбку маминого домашнего платья. Мы не вспоминали нашу ссору, не говорили о том, что довело меня до болезни, словно это могло помешать поправиться. Впервые я чувствовала себя любимой дочкой, и от этого становилось немного легче.

— Алисонька, девочка моя, все будет хорошо, — шептала мама, причесывая мои рыжие волосы. — Я же не слепая, понимаю, что все не просто так. Расскажи мне, что случилось, обещаю, не буду ругаться.

— Нет, мам, я не могу, — тихо ответила я. — Обещаю, что больше не стану расстраивать вас с папой, но только не проси ничего рассказывать.

— Хорошо, милая, только не плачь, а то температура снова полезет вверх.

Катюша несколько раз в неделю приходила меня навещать, принося не только домашнее задание, но и мелкие гостинцы. А мне было так стыдно, что злилась на нее за Дениса, ведь послушайся я ее с самого начала — ничего бы не было.

— Не говори ерунды, Елисеева, говорю же, не обиделась, — устало вздохнула она после моих очередных извинений.

— Я, как поправлюсь, помогу тебе с физикой… и сочинение напишу, — я судорожно начала соображать, чем могу отблагодарить девушку, но она только нахмурилась.

— А вот теперь точно обижусь. Я не из-за учебы с тобой общаюсь!

— А почему?..

— Думала, что мы подруги, но если ошибалась, то я пошла, — Катя поднялась со стула, но я схватила ее за руку.

— Подожди!

— Что?

— Подруги.

Это был переломный момент в моей болезни. С этого дня я медленно, но уверенно стала поправляться. Мама снова вышла на работу, а отец опять практически забыл о моем существовании, сосредоточившись на научном труде. Все возвращалось на круги своя, только меня никак не оставляли мысли о Денисе. Я все еще хотела разыскать парня и, глядя ему в глаза, услышать, что все кончено, и в один воскресный день, сама того не ожидая, получила зацепку, как его найти.

Познакомившись с новыми соседями, мама завела с ними приятельские отношения. Это были люди средних лет — бездетная супружеская пара, яркий пример настоящей московской интеллигенции. Как-то вечером они пришли к нам на чай, и я случайно подслушала их разговор с мамой.

— Да, это такая удача, что мы сняли эту квартиру за такие деньги! — воскликнула Людмила Николаевна.

— С тем, сколько здесь дерут за коммуналку, не удивительно, что хозяин предпочел сдать жилплощадь, — подтвердил ее муж, Петр Петрович.

— Ой, Людочка, а я как рада, что все так вышло, — всплеснула руками мама и стала подливать чай новой приятельнице, — но у вас же долгосрочная аренда, да?

— Да, мы никуда не собираемся отсюда съезжать. Как я поняла, хозяин квартиры не в состоянии ее содержать, поэтому сдал нам, а сам живет в однушке. Мы платим коммунальные и небольшую сумму ему. К тому же, он одинок, без семьи, трешка ему ни к чему.

Теперь мне стало понятно, почему Денис съехал. Он жаловался, что плата за квартиру непосильная, правда, тогда я думала, что он снимает, но парень сам сказал, что квартира его. Все логично. Оставалось только выяснить, где теперь живет Денис.

Я все еще была на больничном и на следующий день не пошла в школу, хотя чувствовала себя уже здоровой. Как только за родителями закрылась дверь, я набралась смелости и направилась к соседям. Не имея ни малейшего представления, как начать разговор, я позвонила в знакомую до боли квартиру. Людмила Николаевна была писательницей и работала на дому, но открыла не сразу. Судя по ее заспанному виду, я разбудила женщину, но ничуть не смутилась.

— Алиса, что-то случилось? — плотнее запахивая махровый халат, вопросила соседка.

— Нет, Людмила Николаевна, простите, что потревожила и… разбудила. Но только вы можете помочь.

— Что такое?

— У вас есть адрес хозяина вашей квартиры? Его ведь зовут Денис?

— Да, Денис…

Мне удалось уговорить женщину продиктовать заветный адрес. Я выдумывала самые безумные причины и объяснения, но достучалась до соседки, только в голос разрыдавшись. Просить ее ничего не говорить матери было глупо, и я даже не стала пытаться.

Денис жил в районе Новые Черемушки недалеко от метро, поэтому уже через час я добралась к нему. Конечно, он должен быть на работе в это время, но в душе теплилась слабая надежда — застать его. Какая ирония судьбы! В этом доме парень жил в квартире шестьдесят один. Но не успела я набрать цифры на домофоне, как подъездная дверь распахнулась, и молодая мамочка стала вытаскивать санки с малышом.

— Я помогу! — вызвалась я и стала вытаскивать санки с другой стороны.

— Уф… Спасибо, — улыбнулась мне женщина. — Вы сюда? Давайте открою.

— Спасибо.

Проскользнув в приоткрытую дверь, я первым делом подошла к подъездной батарее и, сняв варежки, положила на нее замерзшие ладошки. Мне нужно было немного времени, чтобы подготовиться к встрече. Стащив с головы шапку и наспех заправив за уши выбившиеся прядки, я достала из сумочки зеркальце и посмотрела на себя. Бледная, осунувшаяся, совершенно некрасивая. Но какая разница, если Денису я больше не интересна? В груди снова болезненно защемило, и я до крови закусила губу, чтобы не разрыдаться. Шестьдесят первая квартира была на третьем этаже, и я, отсчитывая каждую ступеньку, побежала наверх.

— Пожалуйста, будь дома, — вслух прошептала я и нажала кнопку звонка.

С другой стороны двери послышались торопливые шаги, а потом взрослый мужской голос спросил:

— Кто?

— Добрый день, мне нужно поговорить с Денисом.

В ответ дверной замок щелкнул, и я увидела на пороге высокого мужчину лет сорока в спортивном костюме. Если бы не его хмурый взгляд, я бы сказала, что он привлекательный, но недовольное выражение лица все портило. Я непроизвольно поежилась и отшагнула назад.

— Слушаю вас, девушка. Я Денис.

— Простите, тут какая-то ошибка… Мне дали адрес новые квартиранты из шестнадцатой, я ищу владельца квартиры…

— Шестнадцатой? В доме на Яузском бульваре? — уточнил он, и я кивнула. — Это моя квартира. Я вас слушаю.

Но мне нечего было сказать. Вдруг я почувствовала необъяснимый страх и со всех ног бросилась вниз. Только на морозной улице получилось успокоить бешеное сердцебиение. Я подняла взгляд на дом и увидела в окне третьего этажа этого человека, но, как только он заметил, что я смотрю на него, скрылся за шторкой.

— С тобой все в порядке? — взволнованно поинтересовалась мамочка, которой я помогла с санками.

— Да, спасибо, — ответила я и с надеждой посмотрела на женщину. — Простите, вы случайно не знаете мужчину из шестьдесят первой квартиры?

— Дениса? Да, мы живем в соседней. А почему ты спрашиваешь?

— Это совсем глупо. Я ищу хозяина квартиры. Другой. Его тоже зовут Денис. Мне сказали, что он проживает тут, но… — я замолчала, понимая, какой каламбур несу. — Власов Денис, вы о таком не слышали?

— Нет. У нашего соседа Дениса фамилия Суворов, но он тут снимает жилье, а в центре Москвы у него есть элитная трешка, — подхватывая на руки плачущего малыша, сказала женщина.

— На Яузском бульваре?..

— Кажется.

— Спасибо.

Выходило, что и в этом Денис обманул меня. Шестнадцатая квартира никогда ему не принадлежала. Но только почему он снял ее, пусть и на такой короткий срок? Для чего ему нужно было перебираться в наш дом?! А может быть, он с самого начала знал, что проживет там всего пару месяцев и поэтому стал со мной встречаться? Поэтому не хотел, чтобы я рассказывала маме о нас, чтобы успеть съехать?

Электронное табло в метро показывало только два часа дня, а значит, у меня было достаточно времени до возвращения родителей. Я не поехала домой, а сразу направилась в Алтуфьево. Меня сжирала изнутри невыносимая боль, но именно благодаря этому я взглянула на вещи реально. Глупо было и дальше искать оправдания Денису. Все кругом были правы, только я, идиотка, слепо верила парню. А он обманывал меня. С самого начала обманывал, а сейчас просто вычеркнул из жизни. Что ж, пусть так оно и будет. Я не стану навязываться и, если не встречу его у друзей, просто передам через них, что хотела бы встретиться в последний раз, чтобы поставить точку. Возможно, это глупо, но мне нужно было это прощание.

Я не заметила, как добралась до Алтуфьево. В этот раз ноги сами привели меня в знакомую автомастерскую, где у порога радостно вилял хвостом Пирс. Завидев меня, пес что-то промычал и, как и раньше, ткнулся мордой мне в ноги.

— Пирс, приятель, — я радостно потрепала его за ухом, чувствуя неожиданный прилив нежности к собаке. Хоть он мне рад, а животные не умеют обманывать.

— Смотри! — услышала я голос Андрея из темного гаража и шагнула внутрь. Глаза не сразу привыкли к свету, поэтому я стала щуриться, но смогла различить его и Лешу.

— Что забыла здесь, Рыжая? — прогремел недовольный Алексей и чуть ли не прыжком подлетел ко мне. Я же искала глазами Дениса, но его не было. — У тебя спрашиваю, че надо тут?

— Я… ты можешь передать от меня сообщение Денису?

В этот момент я почувствовала себя такой маленькой, никчемной, жалкой, в то время как парень же возвышался надо мной, как великан. А его взгляд… Леша смотрел на меня с таким презрением, словно я последняя дрянь на свете. Но что я сделала? Полюбила его друга?

— Ден о тебе слышать не хочет. Ему на хрен ничего от тебя не нужно. Вали, — с этими словами Леша пихнул меня к выходу. Я попятилась назад и чуть не споткнулась о порог, а парень со всей силы толкнул в грудь так, что я отлетела на заледеневший снег, сильно ударившись головой. Было больно, но я даже не пискнула.

— Лех, совсем, что ли? — подлетел к нему Андрей и впихнул обратно в гараж. — А ты, Рыжая, проваливай. И чтобы дорогу сюда забыла! Дену ты на хрен не сдалась со своими сообщениями.

Только Пирс жалобно смотрел на меня, но пса силой затащили в гараж и захлопнули массивную железную дверь. Я не сразу собралась силами, чтобы подняться, и просто лежала глядя на серое небо пустыми глазами. На языке вертелся один-единственный вопрос: «за что?» Неужели я настолько омерзительная, что со мной надо так? Чем заслужила такое отношение?

— Пьяная, что ли? — послышалось откуда-то рядом, а потом кто-то легко пнул меня ногой под бок. — Молодая совсем, а уже нажралась. Эй, вставай, замерзнешь.

Меня подняли на ноги и только тогда я узнала того мужчину, с которым разговаривала, когда приходила в прошлый раз.

— Так и думал, что ты наркоманка. Пошла отсюда, пока ментов не вызвал! — прикрикнул он подталкивая меня к дороге.

Мне не было обидно. Я вообще ничего не чувствовала, словно во мне не осталось ни грамма жизни, только пустая оболочка. Ноги сами понесли в сторону метро.

Родители задерживались. Я успела вернуться до их прихода, хотя теперь мне было все равно. Хотят наказывать — пожалуйста. Телефон протяжно вибрировал, высвечивая на экране Катюшину фотографию, но и с ней говорить не хотелось. Я зашла в ванную, посмотрела на свое отражение и в этот момент осознала, как сильно ненавижу себя. Сама во всем виновата. Дура.

Со скрипом повернулся вентиль, и из крана полилась чуть теплая вода. Ванна постепенно наполнялась, а я, сидя на краешке, наблюдала, как качается упавшая в нее крышечка шампуня. Когда вода дошла почти до краев, я не спеша в нее погрузилась. Если бы можно было утонуть… Вот так нырнуть и остаться под водой, пока кислород не кончится. Но как только легкие начинали гореть, я всплывала, жадно хватая ртом воздух. Слабачка, даже этого не могу. Я выбралась наружу и, замотавшись в полотенце, снова посмотрела в зеркало. Длинные мокрые рыжие волосы сейчас казались цвета красного дерева и доставали мне до середины ягодиц. Высохнут, и опять станут лисьего цвета… Рука сама потянулась за папиной бритвой. Он всегда пользовался опасной. Острая.

Капля крови упала на белый кафельный пол, и я поморщилась от боли. Сполоснув лезвие под проточной водой, я еще раз провела бритвой по голове. Получилось неровно и не гладко, зато непривычно легко, словно я освободилась не просто от тяжести волос, но и от груза ошибки. Хотя это лишь временно.

— Алиса! Алиса, немедленно сюда! — послышался из коридора раздраженный мамин голос. — Я была у Людмилы Николаевны. Что за допрос ты ей устроила утром?

Я накинула халат, переступила босыми ногами через сбритые волосы, кучкой лежащие на полу, и вышла к маме. Стоило ей меня увидеть, как недовольство на ее лице сменилось непонятной гримасой ужаса и отвращения.

— Алиса, что ты наделала? Твои волосы? Боже! Дочь?! — она замерла на пороге, не решаясь подойти, словно я прокаженная.

— Прости. Я больше не могла, — виновато сказала я, почувствовав наконец что-то кроме боли — вину перед матерью.

— Милая, что с тобой? Алисонька, давай обратимся к врачу! — отойдя от шока и пересилив себя, мама все же подошла и заключила меня в объятья.

— Не надо, мам. Обещаю, что все будет хорошо. Теперь все будет хорошо, — я уткнулась лицом ей в грудь и крепко обняла. — Я закончу школу на отлично. И поступлю в МГУ на юридический. И буду работать в твоей конторе. Я сделаю все-все, что ты скажешь, обещаю. Я тебя никогда не ослушаюсь. Теперь.

— Милая моя, — она подняла мое заплаканное лицо и поцеловала в лоб.

— Мамочка, я обещаю, что все сделаю. Обещаю. Только не спрашивай у меня ничего, хорошо?

— Хорошо, дорогая, — неуверенно ответила она, и у самой на глазах заблестели слезы. Мама никогда раньше не плакала.

— И еще…

— Что?

— Я никогда больше не возьму в руки скрипку.