Квартира №16 [СИ]

Глава 17. Семейный праздник

Это лето не радовало москвичей хорошей погодой. Июнь подходил к концу, а теплых солнечных дней можно было пересчитать по пальцам. Градусник показывал совсем не летние плюс семнадцать, моросил мелкий дождь, и совершенно не хотелось выбираться из теплой постельки, особенно если учесть, что забралась в нее совсем недавно.

— Алиса! Дочь, ты встала? — мама по привычке без стука вошла в мою комнату и недовольно посмотрела на меня. — Поднимайся! Если не встанешь сейчас, проспишь до обеда и не успеешь привести себя в порядок к вечеру.

— Мам, если я сейчас встану, то до вечера не доживу. Голова раскалывается, — проворчала я и перевернулась на живот, пряча лицо в подушку.

— Сама виновата! Только потому, что у тебя праздник, я ничего не сказала по поводу возвращения утром.

— Я была готова к твоим нотациям, так что, если очень хочешь, можешь оторваться. Настроение мне не испортишь, оно слишком хорошее, — ехидно улыбнулась я, рассматривая вполоборота, как меняется мамино лицо. Иногда меня забавляло ее злить. Мама уже давно не имела такого влияния, как в детстве, но продолжала упорно вмешиваться в мою жизнь.

— Милая, я не собираюсь читать тебе нотации, но мне совсем не понравилось, что ты явилась утром, к тому же нетрезвая. Я просто за тебя беспокоюсь и не хочу, чтобы ты пошла по наклонной, — она села на край кровати и стала гладить через одеяло мою ногу.

— Нетрезвая, — усмехнулась я и снова перевернулась на спину, — мам, да я почти не пила.

— Перегар даже в комнате чувствуется! — возмутилась она.

— Конечно, от четырех бокалов вина в моей спальне дикий смрад! — я потянулась за пачкой «Винстона» и с грустью отметила, что осталось только две сигареты.

— Алиса, я не собираюсь с тобой спорить, — мама поднялась, расправила юбку и строго посмотрела на меня. — Костя отвратительно на тебя влияет!

— Тебе пора на работу, — напомнила я ей, кивнув на часы.

— С понедельника тебе тоже. Причем каждый день!

— Но сегодня, к счастью, еще пятница.

— Ладно, дочь. Мне действительно пора. До вечера. Ты же заберешь отца?

— Конечно.

Мама поцеловала меня в лоб, еще раз вздохнула, что в комнате пахнет перегаром, и все-таки ушла. Несмотря на то, что я спала всего два часа, чувствовала себя на удивление бодрой, если забыть про мигрень. Видимо, четыре банки энергетика, выпитых накануне, до сих пор действовали. А вчерашний день был сумасшедшим.

Сварив большую кружку кофе, укутавшись в одеяло, я вышла на любимый балкон. Каждое утро, если я ночевала у себя, это был мой традиционный ритуал: кофе, сигарета и думы о насущном. Но сегодня в голове крутились только воспоминания о том, что было вчера. Двадцать второе июня, тот самый день, которого мои родители ждали с трепетом и волнением. Я официально стала выпускницей МГУ.

Потратив шесть лет своей жизни, защитив диплом бакалавра и магистерскую диссертацию по семейному праву, я получила заветную темно-красную корочку. Для окончивших магистратуру с отличием по традиции проводили отдельную торжественную часть, которая ближе к вечеру, уже вне стен университета, превращалась в безбашенную вечеринку. Мы веселились до упаду, и домой я приехала только в шесть утра.

Чертыхнувшись на себя за то, что договорилась о семейном праздновании на сегодня, а не завтра, я прикурила сигарету и с наслаждением затянулась. Курить я начала несколько лет назад. Сначала мною двигало чистое любопытство, но горький дым не оправдал ожидания, и после первой сигареты мне стало дурно. Тем не менее, на следующий день снова захотелось попробовать. Мне нравилось чувствовать себя взрослой, глядя на свое отражение с сигаретой в руках. Я долго крутилась у зеркала, вдыхая табачный дым, не затягиваясь, и томно выпуская его наружу, словно женщина-вамп двадцатых годов. Поначалу я могла легко бросить, но не чувствовала нужды отказываться от табака и со временем прочно закрепила в себе эту привычку.

Докурив почти до фильтра, я выбросила бычок в пепельницу и уже хотела уйти с балкона, как заметила Людмилу Николаевну из шестнадцатой. Соседка развешивала на балконе белье, но, заметив меня, тут же принялась активно махать руками, улыбаясь искусственной белозубой улыбкой. Кивнув ей, я поспешила вернуться в спальню, чувствуя приступ тошноты от ее лицемерного дружелюбия. Людмила Николаевна все так же прекрасно общалась с моей матерью, но от постоянного сидения дома превратилась в настоящую склочную стерву-сплетницу. Стоило соседке только увидеть меня, ее бурная фантазия тут же рисовала разные картины моей дурной жизни, и она спешила поделиться ими с моей матерью. Кстати, именно от нее родители узнали, что я стала курить. Видимо, шестнадцатая квартира мой бич, постоянно доставляющий проблемы.

Я снова забралась в кровать, сладко потянулась и закрыла глаза. Нужно заставить себя поспать, иначе вечером точно буду вялой воблой, а сегодня я никак не могла этого позволить. В восемь вечера у нас запланировано семейное празднование окончания университета. Правда, мои родители и не подозревают, какой сюрприз их ждет.

Яндекс-пробки показывали по Москве восемь баллов, и я похвалила себя за то, что выехала за отцом раньше. Проще было бы добраться на метро, но уважаемый профессор Елисеев не мог до такого опуститься.

— Алиса, не зайдешь в альма-матер? — улыбнулся папа, усаживаясь на пассажирское сиденье.

— Нет, пап, я только вчера отсюда ушла, так что соскучиться не успела. К тому же нам пора, иначе опоздаем, — сказала я, выруливая с парковки МГУ.

— Опоздаем в ресторан? Смешно, у нас столик заказан, — хмыкнул отец, доставая телефон из кармана.

— Именно поэтому нужно приехать вовремя. Через пятнадцать минут, если не явимся, снимут бронь. Это популярное новое место.

— Забегаловка какая-то. Не понимаю, почему не выбрать что-то получше?

— Может быть, потому, что это мой праздник и я хочу провести его с близкими людьми в уютной атмосфере, а не в пафосном ресторане?

— Как знаешь, — кинул папа и погрузился в свой смартфон.

Мы приехали вовремя и прямо на парковке встретили маму в компании Кости и Кирилла Олеговича. Судя по лицам старшего поколения, им совсем не понравилось место, которое мы с Костей выбрали, чтобы отметить наш выпуск.

— Дорогая, это и есть тот новомодный ресторан? Мне кажется, у нас класс повыше, — довольно громко шепнула мама, взглядом ища поддержки у Кирилла Олеговича.

— Элеонора Викторовна, это отличное место. Оно только открылось, а у него много положительных отзывов. К тому же, Элис давно хотела здесь побывать, — вмешался Костя, спасая меня от маминого недовольства.

— Оставь их, Эля. Молодежь теперь решает, — усмехнулся Кирилл Олегович.

Ресторан «Фьюжн» открылся только в конце мая, но уже прогремел на всю Москву. Критики хвалили кухню, посетители атмосферу, а светские гости — интерьер и шумные вечеринки по выходным. Я никогда не была тусовщицей, но почему-то именно сюда хотела сходить.

Место действительно оказалось очень симпатичным: простой, но стильный интерьер, дизайнерская мебель, длинная, во всю стену, барная стойка и отдельная зона под танцпол. Нас провели к столику и оставили меню.

— Так, Алисе закажем сок, — деловито заявила мама.

— У Алисы сегодня праздник, и она пьет вино, — спокойно прокомментировал Костя, за что получил недовольный взгляд моей матери.

— Алиса пила вино вчера, и этого ей достаточно, — процедила она.

— То было вчера, а сегодня новый день, — расплылся в улыбке Константин.

— Я буду пить сухой мартини, так что вы оба можете прекратить спорить, — не отрываясь от изучения меню, сказала я.

— А как же машина? — нахмурился папа.

— Мы с Алисой договорились оставить машины здесь, заберем завтра. А нам вызовем такси, — ответил Костя.

— Хорошо, — сдалась мать.

Мы сделали заказ и попросили первым делом принести напитки. Первый тост был, конечно же, за наш выпуск. Костя, как и я, закончил с отличием. Он жил и дышал юриспруденцией, поэтому легко стал лучшим студентом курса. Своим красным дипломом я во многом обязана ему, потому что сама так и не прикипела к выбранной специальности.

— Кость, давай покурим? — шепнула я, пользуясь тем, что мама с Кириллом Олеговичем заговорили о новом деле, а отец опять ушел с головой в телефон.

— Идем.

Уже несколько лет в Москве запрещалось курение в общественных местах, поэтому приходилось выходить на улицу, чтобы пропустить одну-две сигареты. Сейчас в этом был свой несомненный плюс: мне отчаянно требовался свежий воздух.

— Ну, чего ты? — ласково спросил парень, притягивая меня к себе, как только мы оказались на улице.

— Волнуюсь, — честно ответила я, — тем более, мать совсем достала.

— С ней я уж как-нибудь справлюсь, а волноваться ты брось. Они же только этого и ждут.

— Знаю… Что бы я без тебя делала…

Костя был моей спасительной тростиночкой. Именно он вернул меня к жизни, когда даже родители отчаялись. После того как меня бросил Денис, все на свете потеряло смысл. Я с головой ушла в учебу, днями и ночами сидела за учебниками, зубрила наизусть параграфы, чтобы только не чувствовать себя никчемной, обманутой, грязной. Одноклассники поначалу меня жалели, но через какое-то время свыклись с моей закрытостью и снова перестали замечать. Разве что Катюша до последнего старалась меня разговорить, но и у нее не получалось. На выпускной я не пошла и с момента последнего экзамена не видела никого из своей школы.

Костя вернулся из Лондона летом в год поступления. Мы встретились у моих родителей, когда мама устраивала праздничный ужин. На тот момент мои волосы немного отросли и торчали рыжими кудрями в разные стороны. Правда, глядя на себя такую, мне казалось, что лысина была больше к лицу. Бледное лицо, впалые щеки и тени под глазами только подчеркивали мое уродство на фоне нарядного платья, купленного мамой. Весь вечер Костя меня сторонился, а я чувствовала облегчение, потому что не приходилось себя пересиливать и с ним общаться. Но после ужина парень вдруг спросил разрешения у моих родителей со мной погулять. Тогда-то он и узнал, что со мной случилось.

Мне было стыдно, но я больше не могла хранить в себе ту боль, что месяцами по крупице съедала меня изнутри. Была Катюша, но каждый раз глядя на нее, я вспоминала, что она с самого начала предупреждала меня насчет Дениса. А Косте, я почувствовала, что могу доверять.

— Элис, и чего ты так раскисла? Больше полугода прошло, этот парень давно про тебя забыл. Живет в свое удовольствие и радуется, а ты тут себя гробишь. Не находишь, что это несправедливо? — Костя не стеснялся в выражениях и говорил, что думает.

— Несправедливо, наверное. Но что делать, если мне ничего не хочется?

— Глупая, ты просто не знаешь всех прелестей жизни, — усмехнулся парень. — Я тебе покажу.

И он показал… Костя стал для меня путеводной звездой, я слепо шла за ним, делая все, что он скажет. Мы поступили на один курс и попали в одну группу. В отличие от меня, парень сразу нашел общий язык с однокурсниками, стал извечным заводилой и душой компании. Но Костя не забыл обо мне. Он постоянно брал меня на вечеринки, заставлял знакомиться с ребятами, общаться и даже танцевать… Мои родители в первое время были этому только рады, но потом маму стало беспокоить несерьезное отношение парня ко мне.

У Кости было много девушек. Симпатичный парень, веселый, к тому же лучший студент курса, стипендиат. О нем мечтали многие, и он с радостью осуществлял девичьи мечты. Вороновы-старшие, как и мои родители часто упрекали парня за легкомысленность, каждый раз указывая на то, какая я серьезная девушка и что пора бы остановить выбор на мне, как самом достойном варианте.

— Мне надо нагуляться. Повзрослею, захочу остепениться и женюсь на Элис, — вечно отмахивался он.

Тогда моя мама и воспылала неприязнью к моему новому другу. Но апогеем их отношений стала практика Воронова младшего в адвокатском бюро. Костя всегда придерживался своего мнения и не шел на поводу у старших. Для моей матери он стал практикантом-бунтарем, и даже когда оказывался прав (а это случалось нередко), она находила повод его уязвить. При всем этом, идея женить сына партнера на мне у нее не пропала, вот только она боялась, что из-за моей безумной влюбленности в него и его легкомысленного нрава ничего не выйдет.

— Дочь, нельзя позволять парню так себя вести! Еще вчера вы ходили в кино, а сегодня он гуляет с какой-то первокурсницей. Я понимаю, что ты его очень любишь, но стоит быть дальновиднее. Поговори с этой девицей. Скажи ей, что ты невеста Костика. И не позволяй ему вытирать об тебя ноги! Он таскается за каждой юбкой, а ты терпишь, ждешь и принимаешь обратно с распростертыми объятьями.

Все было действительно так, как говорила мама: мы с Костей проводили вместе достаточно много времени — гуляли, ходили в кино или кафе. Потом он провожал меня домой, а сам шел к другим девушкам. В университете тоже не понимали наших отношений, за спиной обзывая меня дурой. Никто не знал о нашем уговоре. Никто не знал, что я его не любила. Во всяком случае, тогда.

Костя давным-давно знал, что нас с ним сватают, более того, он не имел ничего против нашего брака. Именно так он мне и сказал, когда пригласил в кафе после приказа о нашем зачислении на юрфак.

— Элис, это отличный шанс для нас обоих. Я всегда считал, что партнерство в бюро не лучшее решение, а если мы поженимся, то обе доли будут наши, — воодушевленно рассказывал парень.

— Но мне все равно, — размешивая сливки в кофе, сказала я.

— Ты ведь совсем не хочешь быть адвокатом?

— Мне все равно…

— Элис, очнись же ты! — чуть ли не крикнул Костя. — Если мы поженимся и объединим доли, я так раскручу бюро… А ты сможешь заниматься, чем пожелаешь, получая процент от своей части.

— Костик, но замуж… Я же не люблю тебя, и ты меня…

— При чем тут любовь, Элис? К тому же сейчас я не собираюсь на тебе жениться. Мне нравится быть твоим другом, давай просто общаться, а дальше решим, как быть.

— Хорошо, — мы пожали друг другу руки и с того дня начались наши нестандартные отношения.

Все изменилось три года назад, когда у матери Костика обнаружили рак. Опухоль оказалась злокачественной, и ни операция, ни долгое мучительное лечение не помогало. Женщина угасала на глазах. Для Кости это был страшный удар, и все это тяжелое время я была рядом.

Как-то незаметно наша дружба переросла в нечто большее. Для меня Костя стал самым дорогим и близким человеком, а я для него — тихой гаванью, где он мог переждать непогоду, чтобы двигаться дальше. Мы начали встречаться по-настоящему.

К этому времени я сильно изменилась и во многом благодаря парню. Костя настаивал на том, чтобы я ходила в салоны красоты, делала прически, выбирала стильную одежду. По крупицам он создавал новую Алису под себя, чтобы позже принять как женщину. Мои волосы из лисье-рыжего превратились в древесно-красный, и я больше не отращивала их до поясницы, сохраняя каскадную стрижку чуть ниже плеч. Каждый день делала макияж, и благодаря косметике выглядела на свой возраст, а не младше. От прежней забитой девочки Алисы почти ничего не осталось… почти…

— Идем, Элис? Родители нас скоро в розыск объявят, — усмехнулся Костя, убирая с моего лица непослушную темно-рыжую прядь.

— Идем, — улыбнулась я.

— Да, кстати, когда лучше? За ужином или во время десерта?

— Давай во время десерта, иначе мы не поужинаем нормально. Моя мать весь мозг съест, — рассмеялась я.

— Она это может, — поддержал Костик и, обхватив мое лицо ладонями, притянул к себе.

Не знаю, что случилось в этот момент, но я словно почувствовала чей-то взгляд. Отстранившись от парня, я посмотрела на здание ресторана и боковым зрением заметила, как жалюзи на окне второго этажа резко закрылись.

— Мне кажется, за нами наблюдали, — прошептала я.

— Кто? — Костя обернулся и, проследив за моим взглядом, посмотрел на то окно. — Тебе, наверное, показалось. Идем за столик.

Мы вернулись вовремя: как раз принесли холодные закуски. Стоило нам сесть за столик, как Кирилл Олегович решил меня обрадовать. С понедельника я официально начинала работать в их адвокатском бюро, и меня ждало первое дело — бракоразводный процесс известного бизнесмена Акулова и его молодой супруги. Я выступала на стороне жены.

— Алиса, не переживай. Мы тебе поможем, но это дело должно пойти в твой стаж. Оно заведомо выигрышное и этим резонансное.

Этот бракоразводный процесс отличался от десятков аналогичных тем, что миллионер Александр Акулов, как оказалось, совсем не знал свою супругу. Для него это был третий брак, и мужчина, как всегда, составил брачный договор, по которому прекрасная длинноногая Вероника после развода оставалась ни с чем. Но женщина была куда дальновиднее, чем мог предположить умудренный опытом супруг. Она прекрасно понимала, что их союз не продлится вечность, и те блага, что имеет во время замужества, испарятся, как только она надоест состоятельному супругу. Вероника поставила свое условие в договор: за доказательство измены мужа ей полагалась компенсация в размере пятидесяти процентов от заработка и имущества, полученного неверным супругом в период официального союза. Акулова этот пункт не смутил, ведь в суде учитывались бы только физические доказательства, слов женщины было бы недостаточно. Он и не предполагал, что молодая легкомысленная блондинка на самом деле коварна и расчетлива.

Вероника Акулова жила на содержании супруга, но часть денег, что получала от мужа, не тратила впустую, а откладывала на свой личный счет. Александр ни о чем не догадывался, будучи уверенным, что Ника все тратит на еду, салоны красоты и рестораны. Таким образом, женщина накопила достаточную сумму, чтобы оплатить услуги престижного адвокатского агентства, когда это потребуется.

Через три года после свадьбы Александр Акулов охладел к жене, но подавать на развод не спешил. Его устраивало, что на деловые мероприятия его сопровождает шикарная молодая супруга, а что до остального, то он легко удовлетворял свои желания на стороне. Вероника догадалась об изменах мужа и поняла, что настало время действовать. Она наняла девушку, которая не просто соблазнила Акулова, но и умудрилась снять факт адюльтера на видео, причем неоднократно. С такими доказательствами обманутая супруга имела все козыри, чтобы как следует «подоить» неверного мужа.

— На мой взгляд, они не должны разводиться, — сказала я, выслушав детали дела.

— Почему? — нахмурился Кирилл Олегович.

— Потому что прекрасно друг другу подходят. Оба конченые сволочи, — заключила я. — Не понимаю только, зачем этот Акулов вообще женился.

— Есть такие личности. Им нужен официальный статус женатого. Только в этот раз Акулов просчитался. Нарвался на хитрую змею.

Как-то плавно семейное празднование перетекло в обсуждение рабочих вопросов. Мой отец окончательно заскучал, мама бурно спорила с Кириллом Олеговичем насчет условий договора с последним заказчиком, распивая на двоих бутылку «Хеннеси», а Костя давал мне наставления по поводу первой встречи с клиенткой.

— Десерт. Комплимент от нашего ресторана, — неизвестно откуда появившийся официант кивнул двум помощницам, и они поставили перед каждым из нас баранчик[3].

— Как это мило, — расплылась в улыбке мама, которую задобрили несколько рюмок коньяка.

— Раз нам принесли десерт, то я попрошу минуту внимания, — поднялся из-за стола Костик, и мое сердце бешено забилось от волнения, а щеки смущенно запылали. — Элеонора Викторовна, Павел Васильевич, я прошу у вас руки вашей дочери.

Родители замерли, словно пораженные током. Они явно не ожидали такого исхода ужина. Первым от шока отошел мой папа и по-детски хихикнул. Это отрезвило маму и Константина Олеговича.

— Костичек, ну наконец ты принял верное решение, — пролепетала мама, — конечно мы согласны!

— Константин, мы с Элей отдаем тебе дочь, если, конечно, она сама согласна, — пафостно произнес отец и вопросительно взглянул на меня.

— Ну, Алиса, твой ответ? — довольно улыбнулся Кирилл Олегович.

— Я уже дала его Косте. Да.

Мой жених достал из внутреннего кармана пиджака кольцо, которое мы вместе выбрали еще месяц назад и, взяв мою ладошку, аккуратно надел его на безымянный палец. У нас обоих на лице заиграла глупая улыбка, а будущий свекор громко потребовал принести шампанское. Под аплодисменты не только родителей, но и гостей ресторана мы сели за столик. Внутри меня приятным теплом разливалась радость, и было так хорошо, что даже не хотелось десерта. А вот мои родители от него решили не отказываться.

— Как необычно оформлен десерт, — хмыкнула мама, разглядывая свое пирожное, — Паш, а у тебя?

— Тоже странный рисунок… Что это? Змей Горыныч?

— Трехглавая собака. Цербер. А у меня змея. Это что, мода такая в современных ресторанах? — недовольно вопросила мама.

Я чувствовала, как вспотела ладошка, которую так трепетно сжимал Костя. Глупая, необоснованная догадка. Нет, это просто совпадение.

— У меня жаба. Хм. И на ней галстук, как у меня. Что это? — Кирилл Олегович обернулся к официанту, но тот молча развел руками.

— Может быть, розыгрыш? — предположил мой жених и снял крышку со своей тарелки. На пирожном красовался петух в точно таком пиджаке как у Кости, — Алис, если у тебя что-то…

Он не успел договорить, потому что увидел очаровательного лисенка, аккуратно нарисованного кондитерскими красками на белоснежной глазури.

— А у тебя миленько, — сказал он и хотел поцеловать в щеку, но я отпрянула от Костика, как ошпаренная. — Что такое, милая?

— Мои поздравления, — прозвучал ледяной голос за моей спиной и раздался хлопок бутылки шампанского.

Я поднялась из-за стола и посмотрела в глаза тому, кто шесть лет назад вдребезги разбил мое сердце. Денис сильно изменился: стал крупнее, мужественнее и оттого еще привлекательнее. Забытая годами боль снова сковала грудную клетку, но я мужественно сохранила спокойствие. У него уже не было пирсинга, вычурной прически и сережек. Спортивную одежду и джинсы сменили стильная рубашка и строгие брюки. Парень из моего прошлого превратился в мужчину. Мужчину, который смотрел на меня с ненавистью и презрением…

— Поздравляю, Лисенок. Как видишь, я был прав. Твоим родителям удалось сбагрить тебя правильному мальчику. И работаешь, дай угадаю… адвокатом. С матерью. Как была ничтожеством, так им и осталась.

Глава 18. Прошлое и настоящее

Чтобы построить большой, красивый карточный домик, требуется много сил, старания, времени… Свой карточный домик я выстраивала годами, и вот наконец поставила последний этаж, когда приняла решение стать женой Кости. Сначала наши отношения строились на безоговорочном доверии и были не больше чем дружбой. Он не был влюблен в меня, а я… Я просто разучилась чувствовать. Но время шло, меняя не только наши жизни, но и нас самих. В какой-то момент мы посмотрели друг на друга по-другому, увидели нечто большее и решили быть вместе.

По-настоящему, не из выгоды. Костя больше не поднимал тему брака, ведь будучи в отношениях, жениться только из-за холодного расчета мы уже не могли. Все шло своим чередом, и за месяц до окончания университета мой молодой человек сделал официальное предложение руки и сердца.

Не было цветов, дорогого ресторана, сюрприза с миллионом воздушных шариков. Просто он и я на кухне за ужином из жареной картошки с грибами. Костя всегда был спокойным и рассудительным, когда дело касалось серьезных вещей, так было и в этот раз. Он сказал, что хочет жениться, потому что уверен: мы будем счастливы, ведь знаем друг о друге практически все, испытываем искреннюю привязанность, отлично подходим в постели и прекрасно ладим в бытовых вопросах. Слишком продуманный, просчитанный до мелочей взгляд на отношения. Это было именно то, что мне нужно.

Обжегшись однажды, я больше не могла полагаться исключительно на чувства, мне требовались доказательства правильности своего выбора, и Костя их давал. Я полюбила его, искренне, всей душой, и знала, что мое чувство взаимно. Не было сомнений, что наш брак — самое верное решение, что, став женой такого прекрасного человека, я буду по-настоящему счастливой. Мой карточный домик был идеальным, но рухнул в одно мгновение, когда передо мной возник призрак из прошлого.

Время словно замедлилось, превращая секунды в минуты. Все чувства мигом обострились. Боковым зрением я видела, как обескуражены родители, как Костя напрягся — они пока не поняли, что произошло. Каждой клеточкой тела я чувствовала зарождающуюся в моем женихе злость. Еще мгновение, и он встанет из-за стола, резко заведет меня за спину и попросит Дениса повторить ему в лицо то, что тот посмел наговорить мне.

— Нет, Кость. Это мой ответ, — повернувшись к жениху, сказала я, читая в его взгляде удивление. Он пока не понял, с кем мы столкнулись, но, чуть кивнув, откинулся обратно на спинку стула.

— Молодой человек, что вы себе позволяете?! — отойдя от шока, вмешался Кирилл Олегович, но Денис проигнорировал мужчину, все так же глядя на меня.

— Я вижу здесь только одно ничтожество. И это ты, — негромко, чтобы не привлекать к нам ненужного внимания, но уверенно, показывая, что не боюсь, проговорила я. — Ты не имеешь права говорить мне что-то. Не имеешь права портить мой праздник и, уж тем более, упоминать моего жениха! Ты и мизинца его не стоишь!

— Конечно, я же не учился в Англии, не папочкин сынок и не адвокат с тугим кошельком, — с ненавистью выплюнул Денис.

— У тебя какой-то комплекс неполноценности на этот счет? Я выхожу замуж за Костю не поэтому. Я его люблю.

— Что здесь происходит? — вмешалась мама. — Алиса, кто этот человек?

— Как поживаете, дорогая соседушка? — расплываясь в омерзительной улыбке, Денис повернулся к моей матери, и она моментально побледнела. — Вы не рады встрече, Элеонора Викторовна? Не ожидали?

— Я думаю… Здесь какая-то ошибка! Что вы тут делаете? Уголовникам не место в таком заведении! Я немедленно пожалуюсь! Вызовите мне директора ресторана! — мама, словно сошла с ума, она вскочила из-за столика, подлетела к обслуживавшему нас официанту и стала требовать позвать начальство.

— Немедленно нас рассчитайте! Мы уходим, — прогремел отец.

— Не беспокойтесь! Ужин за наш счет в честь праздника. А директор и владелец ресторана перед вами. Можете мне высказать о том, как вас здесь оскорбили, — заявил Денис.

Его глаза светились тем самым демоническим блеском, какой я видела более шести лет назад, когда мы оставались наедине. Он смаковал ситуацию, получал удовольствие, унижая нас. Его довольное лицо словно пробудило во мне зверя. Вся та боль, что он причинил, с новой силой пронзила сердце. Только я больше не была маленькой слабой девочкой. Я стала женщиной, которая могла постоять за себя и дорогих мне людей.

— Мы уходим! — обратилась я к родителям и кивнула им на выход.

— Дочь, может… — начала мама, но замолчала, видя мое непреклонное лицо.

— Он? — одними губами спросил Костя, и я еле заметно кивнула. В его голове сложилась картинка, он все понял. — Идем, дорогая, мы здесь ни минуты не задержимся!

Мой жених поднялся, взял меня за руку и решительно повел к выходу вслед за удаляющимися родителями.

— Как и всегда, безоговорочно слушаешь, что тебе говорят? Не умеешь принимать решения сама? Тебе же плевать на других, главное, чтобы самой было спокойно? — его насмешливый тон заставил остановиться.

— Элис, идем! Или я поговорю с ним, — процедил Костя. Он не любил драки и всегда решал проблемы словом, но я видела, что он на пределе. Пусть для всех он выглядел совершенно спокойным, по его напряженному лицу, блеску в глазах, пульсирующей жилке на шее я понимала, что еще слово, и он сорвется.

— Я не могу оставить последнее слово за ним, как тогда, — шепнула я и, отдернув руку, в два шага оказалась перед Денисом. Костя не остановил, но я понимала, что он дал мне не больше минуты.

— Что такое, Лисенок? — склонив на бок голову, спросил Денис. — Правда глаза режет? Ты, как и в детстве, делаешь все, что говорят родители, хотя теперь слушаешь и женишка. Ты не умеешь думать о других! На всех готова наплевать, только чтобы угодить полоумной мамаше! Любишь его, говоришь? А он тебя?

— Ты никто, чтобы судить обо мне или моих близких. Я тебя ненавижу! Ты мне противен! Больше всего на свете я жалею, что когда-то была с тобой!

— Не поверишь, как об этом жалею я! Убирайся, Лисенок. Я надеюсь, что наши пути больше не пересекутся.

— Я тоже на это надеюсь, — кинула я и уже хотела уйти, но Денис неожиданно схватил меня и развернул к себе. Наши взгляды встретились и… я пропала. Он смотрел все с той же ненавистью, презрением, но было что-то еще, что я не могла понять. От его касания по телу прошел ток, и воскресли те чувства, которые, как мне казалось, навсегда похоронены.

— Мизинца его не стою? — Денис кивнул на Костю. — Только он отстаивается в сторонке, когда его невесту поливают грязью. А я бы, Лисенок, за тебя порвал любого.

Я хотела спросить, что это значит, но не успела. Костя оказался рядом и со всей силы заехал Денису в челюсть. Инстинктивно я бросилась к нему, но жених привлек меня к себе, отрезвляя от глупого порыва.

— Идем, — Костя повел меня на улицу, и я послушно последовала за ним, оглянувшись лишь однажды, чтобы увидеть, как Денис, поднимаясь, смотрел только на меня.

Родители стояли у дороги, громко возмущаясь такой выходке. Побагровевший, как помидор, Кирилл Олегович кричал, что засудит ресторан, оставит нахального выродка ни с чем, а мама, во всем поддакивая, твердила, что Денису место в тюрьме. Только отец воздерживался от громких высказываний, застыв рядом с супругой с гримасой отвращения на лице.

— Вы никого засуживать не будете. Этот человек не тот, на кого надо тратить время и силы. Пусть варится в своей злости. Оставим это в прошлом, — решительно заявил Костя, крепко сжимая мою руку.

— Сын, тебя не смутило, как этот парень говорил с Алисой? Какие у них вообще отношения, что так…

— Папа, мы закрыли эту тему, — перебил своего отца Костя, за что я была ему крайне признательна, — сейчас едем по домам. Элис сегодня ночует у меня.

— Но Костик, раз вы решили пожениться, то, может быть, вам подождать до свадьбы? — осторожно предложила мама. Она всегда не любила, если я оставалась у Кости, считая это неприличным.

— Нет, Элеонора Викторовна, мы с Элис ничего ждать не будем.

Мы вызвали три такси и, отправив на первых двух машинах Кирилла Олеговича и моих родителей, сели в третью. Пока ждали такси, Костя предложил прогуляться до небольшого сквера неподалеку и ловко перевел разговор на другую тему. Скандал мы не обсуждали, но я знала, что как только останемся наедине, у меня состоится серьезный разговор с Костей. Только не это заботило. Я никак не могла выбросить из головы последние слова Дениса. Что он имел в виду, говоря, что за меня порвал бы любого? Я ведь ничего для него не значила, или… Но нет! Он попользовался мной и оставил за ненадобностью, его друзья в прямом смысле выбросили меня на улицу за попытку хоть как-то с ним связаться…

— Элис, ты как? — тихо спросил Костя, чуть сжимая мою ладонь в своей. Мы ехали вместе на заднем сиденье желтого хендэ, и только сейчас, спустя десять минут пути, жених со мной заговорил.

— Все нормально. Спасибо тебе, — слабо улыбнувшись, ответила я.

— Это был Денис? Тот самый Денис?

— Да.

— Поговорим дома.

Костя жил на Ленинском проспекте, в квартире, подаренной отцом за успешное окончание первого курса МГУ. Это место я воспринимала своим вторым домом, так часто здесь бывала. Костик не раз предлагал съехаться, но я всегда находила доводы этого не делать. Живя с родителями, я имела возможность изредка напоминать себе о прошлом: как настоящий мазохист, выходила на балкон и смотрела на окна шестнадцатой квартиры, вспоминая, с каким трепетом надеялась хоть мельком увидеть Дениса. Мне все еще было больно, но эта боль с годами притуплялась, и я с радостью понимала, что оставляю в прошлом самую большую ошибку. Сегодня я поняла, что прошлое имеет все ту же силу.

— Элис, я налью тебе чего-нибудь выпить, — сказал Костя, усадив меня на диван в гостиной.

— Спасибо.

Он принес мне рюмку коньяка, и я залпом ее осушила, надеясь, что руки перестанут так сильно дрожать. Вроде бы даже помогло, но гнетущая тишина и нерешительность Кости начать разговор снова заставили забеспокоиться.

— Ты на меня сердишься? — первая начала я.

— Сержусь? Нет, милая, у меня нет причин сердиться. Просто я не знаю, что следует говорить, а о чем лучше промолчать, — вздохнув, сказал мужчина и присел на журнальный столик напротив меня.

— Говори, — нахмурилась я.

— Мы с тобой всегда говорили начистоту, я ничего не утаивал, ты тоже. Но сейчас несколько иной случай. Во-первых, я могу ошибаться, во-вторых, ты слишком мне дорога, чтобы причинять боль, в-третьих, я не хочу, чтобы что-то встало между нами. Я хочу жениться на тебе, Элис, создать семью, нарожать детишек…

— Я всего этого тоже хочу, — прошептала я, обхватив ладонями Костино лицо. От его слов внутри разлилось приятное тепло и до безумия захотелось поцеловать возлюбленного.

— Тогда пообещай мне две вещи, — пересаживаясь со столика на диван и подхватывая меня на руки, устраивая на себе сверху, сказал он.

— Какие?

— Первая — ты не станешь искать встреч с этим парнем. Ни при каких обстоятельствах с ним не заговоришь. Оставишь все, что было в прошлом. А вторая — будешь моей, не посмеешь усомниться в своих чувствах ко мне.

Я должна была сразу же ответить «да», но что-то заставило задуматься. Костя слишком хорошо меня знал. Он понимал, что я попробую снова встретиться с Денисом, поговорить, узнать, что случилось, но это было не главным. Мой жених боялся, что первая любовь вновь воскреснет, и глупо было отрицать, даже спустя шесть с лишним лет Денис вызывал у меня настолько сильные эмоции, что даже к Косте не испытывала подобного. Вот только я не собиралась пускать под откос свою жизнь, перечеркивая все, что с таким трудом создавала. Наша стабильность была выстрадана годами, и поэтому слишком ценна.

— Обещаю, мой хороший. Я люблю тебя, — легкий поцелуй подкрепил мои слова.

— Этот Денис, конечно, редкостный мерзавец, но он вел себя так, будто сам на тебя обижен, — медленно расстегивая на мне рубашку, заговорил Костя.

— Обижен? Он? — все приятные ощущения от касаний жениха мигом исчезли, уступая место злости. — На что он может быть обижен? Что спустя шесть лет после того, как он меня бросил, выхожу замуж? Что мой жених тот самый парень, с которым меня сватали? Что я стала адвокатом?

— Родная, не злись. В том-то все и дело. Поведение Дениса не соответствовало твоим рассказам. Если бы он бросил тебя шесть лет назад, то не стал бы устраивать сегодня такое представление. Подумай сама, зачем? Пирожные, шампанское…

А ведь Костя был прав. Он всегда отличался тонким умом, рассудительностью и умением видеть даже самые мелкие детали, что делало Воронова прекрасным адвокатом. Вот и сейчас он руководствовался холодным рассудком, не позволяя эмоциям взять верх. Костин подход отрезвлял и меня. Если бы Денис действительно мной только пользовался, если я не имела для него значения, стал бы он устраивать подобное представление да еще на глазах у гостей своего ресторана? И его последняя фраза, что не давала мне покоя…

— Я должна с ним поговорить, нужно выяснить… — я хотела встать, но крепкие руки жениха привлекли меня обратно.

— Нет, Элис. Ты дала слово, — строго сказал он.

— Но, Костя, ты прав! Что-то случилось тогда! Денис бросил меня не просто так. Как ты не понимаешь? Я не могу сидеть, сложа руки! — я попыталась оттолкнуть жениха, но он только крепче сжал в своих объятьях.

— Элис, ты пообещала!

— Зачем тогда ты все это мне рассказал? Для чего? — голос дрогнул, а на глаза навернулись слезы, с потрохами сдавшие все мои чувства, чем причинила Косте боль, но ничего не могла с собой поделать.

— Промолчать — все равно, что соврать. Я не мог поступить так с тобой, Элис, — он большим пальцем стер слезинку и поцеловал мою соленую щеку. — Но я не позволю тебе встречаться с этим парнем.

— Почему? — тихо вопросила я, боясь обидеть Костю, но не в силах молчать.

— Не хочу, чтобы он посмел и слово тебе грубое сказать. Ты это не заслужила. К тому же, могу ошибаться на его счет. Если он действительно тебя тогда бросил, то сейчас тебе снова будет больно. Но больше всего боюсь, что прав, и тогда потеряю тебя. Я люблю тебя, Элис.

— Ты боишься, что я оставлю тебя ради него? — впервые я увидела перед собой не того обычного, спокойного, уверенного в себе Костю, а испуганного парня. Сердце больно защемило, и во мне появилось столько нежности, что я была обязана ее подарить моему мужчине. Легко коснувшись губами его шеи, я шумно вдохнула его аромат.

— Боюсь, очень боюсь, — проговорил он и, прикрыв глаза, откинул голову на спинку дивана, позволяя себя целовать.

— Я твоя, мой милый. Только твоя.

Перекинув через него ногу, я села верхом на Костю и стала медленно расстегивать его рубашку. Его широкая грудь часто вздымалась от прерывистого дыхания, а я оставляла быстрые поцелуи на горячей бронзовой коже. Он привстал, помогая мне снять рубашку, и сам стал раздевать меня.

Наша одежда разлетелась по гостиной, его губы терзали мою шею, в то время как я, обхватив его торс ногами извивалась в предвкушении скорой разрядки. Возбуждение было слишком сильным, обжигающе острым, чересчур болезненным. Я не желала признаваться себе, но неожиданно нахлынувшая страсть, пришедшая на смену нежности, была вызвана отнюдь не Костей. Кожа горела, все еще помня поцелуи другого.

— Лисенок, я тебя дико хочу! Что ты со мной делаешь? — Денис стал стягивать с меня водолазку еще в прихожей, не давая мне войти в квартиру.

— Что ты творишь? — засмеялась я, все еще чувствуя стыд за свое поведение, но не меньше своего любимого желая отдаться запретной страсти.

— А что мне делать, если могу быть с тобой так чертовски мало? Леха с Ленкой даже обиделись, что сегодня не пошли с ними в кино, а снова дома, — заводя меня в спальню и снимая шерстяную юбку, заявил парень.

— Ну, мы могли бы пойти с ними. Ребята правы, мы все время проводим у тебя…

— Потому что не хочу делить тебя ни с кем. Не хочу, чтобы твое внимание принадлежало еще кому-то.

— Я тоже не хочу тебя делить ни с кем…

— Элис, ты плачешь? — Костя замер, почувствовав, как моя слезинка упала на его плечо.

— Нет, милый… Это просто эмоции. Прошу тебя, не останавливайся.

Костя аккуратно опустил меня на прохладные простыни. Он нежно провел кончиком языка по моей шее, чуть прикусил нежную кожу над ключицей и повел губами вниз до груди… Я прогнулась в спине и в голос простонала, когда кончик его языка коснулся моего набухшего соска…

— Ты такая сладкая, что мне хочется снова большего, — прошептал Денис, аккуратно стягивая с меня белье, внимательно рассматривая самое сокровенное, заставляя краснеть до кончиков волос.

— Денис, не надо, — проговорила я слишком хриплым, не своим голосом.

— Тебе же нравится, я знаю. И не смей стесняться. Мы уже не в тех отношениях, чтобы стыдиться. Расслабься, Лисенок, — он чуть надавил на мои коленки, и я сдалась, позволяя снова подарить себе незабываемое наслаждение.

— Я люблю тебя, Элис, — прошептал Костя, заставляя широко распахнуть глаза.

— И я люблю…

Мы лежали в спальне, глядя на звезды через открытое окно. Несмотря на дождливый день, к ночи распогодилось. Откуда-то снизу доносился шум дороги, чей-то смех и мелодия, наигранная на гитаре.

— Хочешь, закроем окно? — спросил мой жених, крепче прижимая меня к своей груди.

— Нет, пусть идет свежий воздух, — прошептала я и, прикрыв глаза, устроила голову на его руке.

— Лисенок, да ты замерзла! Сейчас закрою балкон, — Денис хотел встать, но я ухватила его за руку, не желая отпускать, — но тебе же холодно.

— Пускай. Под одеялом мне тепло, а если ты рядом…

— Глупенькая, если заболеешь, что мне делать? — Денис все же встал и, не стесняясь своей наготы, прошел к балконной двери и захлопнул ее. — Если сляжешь с гриппом, я буду чувствовать себя виноватым, а твои церберы не позволят тебя навестить.

— Не хочу думать, что сделают родители, если узнают про нас…

— Когда-нибудь это случится, — вздохнул парень, забираясь ко мне под одеяло и прижимая меня к себе, — ты совсем холодная, Лисенок. Придется терпеть, я не отпущу тебя, пока не согрею.

— Можешь меня совсем не отпускать, — наслаждаясь его теплом, чувствуя терпкий запах его тела, проговорила я.

— Тогда твои родители точно убьют меня еще до того, как официально представлюсь твоим парнем, — усмехнулся Денис, целуя меня в макушку.

Мои родители… Если бы они узнали про мои отношения с Денисом, то ни перед чем не остановились бы, пока нас не разлучили бы. Шесть лет назад я наивно полагала, что смогу им противостоять, что нужно только дождаться совершеннолетия, но сейчас поняла, как заблуждалась. Что я могла тогда? Плакать? Устроить голодовку? Требовать встреч с возлюбленным? Мои родители умнее, дальновиднее, расчетливее… Удивительно, как мне удавалось так долго водить их за нос, встречаясь с плохим парнем. А что если мне все же это не удалось? Что если они все узнали? Тогда наше расставание с Денисом и его безосновательная ненависть ко мне — дело рук моих родителей! Я должна узнать, что произошло, должна поговорить с Денисом…

— Элис, завтра я заеду за своей машиной, пригоню к дому, а потом за твоей. Ты будешь меня ждать. Не хочу чтобы ты приближалась к его ресторану, — Костя крепче прижал меня. — Знаю, милая, что сейчас мучают воспоминания, но нужно подождать. Скоро ты снова забудешь этого парня.

А я бы, Лисенок, за тебя порвал любого

Глава 19. Шесть лет назад на самом деле

Мы часто говорим, что с понедельника начинаем новую жизнь — садимся на диету, бросаем дурную привычку, записываемся в спортзал. Для меня последний июньский понедельник стал началом новой эпохи. Мой первый рабочий день в качестве дипломированного адвоката.

Я с трепетом и волнением ждала этого дня. Мне не терпелось начать работу, правда, причиной такого рвения было отнюдь не желание реализовать себя в профессии. После разговора с Костей я не могла найти себе места. Старые, как мне казалось, зажившие раны вновь закровоточили. Все, о чем я могла думать — что на самом деле случилось с Денисом шесть лет назад. Во мне снова проснулась семнадцатилетняя Алиса, во всем и полностью верящая соседскому парню. Но как бы я ни хотела выяснить правду, сделать это не могла, ведь тогда пришлось бы нарушить слово, данное Косте, и поговорить с Денисом. Я слишком уважала своего жениха, чтобы так поступить.

Мы приехали с Костей в бюро на его машине. Мою так и не успели забрать от ресторана. Правда, надобности в ней особенно не было. Теперь все мое время будет вертеться вокруг работы, домой буду добираться с мамой или же с Костей, если поедем к нему.

— Не волнуйся, милая, все будет отлично, — прошептал жених, легко целуя меня перед залом совещаний, где меня ждала моя первая клиентка.

— Ну почему ты не можешь пойти со мной? — снова заканючила я.

— Ты же знаешь, Элис, у Роднянского не будет другого времени, — вздохнул Костя. — Но ты запиши все на диктофон, а вечером послушаю показания Вероники, и выработаем стратегию.

— Спасибо, Кость.

У Кости на это утро была назначена встреча с важным клиентом, перенести которую он не мог. Дело о многомиллионном наследстве, за которое боролся сын покойного и его молодая жена. Мой жених представлял интересы сына, который уже десять лет вел отцовский бизнес и сейчас мог потерять все, только потому, что отец не оставил завещания, а наследницей первой степени являлась молодая вдова. Мне нравился Павел Роднянский — человек дела, трудоголик, отличный бизнесмен, и я поддерживала жениха в его рвении помочь мужчине. К сожалению, о своей клиентке я не могла сказать ничего хорошего.

На нашем знакомстве с Вероникой присутствовал Кирилл Олегович, который представил меня как молодого, но очень ловкого адвоката. Окинув меня критическим взглядом, госпожа Акулова выразила сомнения на мой счет, но будущий свекор уверил клиентку, что волноваться не о чем. Он представил мое участие в деле, как обманный маневр: супруг Вероники не станет переживать из-за неопытного адвоката, не зная, что делом будет заниматься совсем другой человек.

— Так моим разводом займетесь вы? — игнорируя мое присутствие, она обратилась к Воронову-старшему.

— Конечно, Вероника. А Алиса Павловна станет моим голосом, — учтиво ответил адвокат.

— В таком случае, я спокойна.

Гордый Кирилл Олегович сам опросил клиентку, задал наводящие вопросы и договорился о следующей встрече. Я же все это время чувствовала себя лишней. Прощаясь с нами, Вероника лишь кивнула в мою сторону, когда с Вороновым раскланялась, как с хорошим другом.

— Видишь, дорогая, все отлично прошло, — гордо заявил мужчина, как только мы остались вдвоем.

— Не понимаю, для чего вам я, если делом занимаетесь вы. Ах, да! Я же отвлекающий маневр для Акулова! — не выдержала я.

— Алиса, что тебя так задевает? Ты еще слишком неопытна, и волнение Вероники оправдано. Тем более, мы с твоей мамой договорились помочь.

— Но как-то не упомянули, что я буду не адвокатом, а пылью, которую вы пустите в глаза Акулову.

— Послушай, девочка. В этом деле в выигрыше все: я принесу прибыль нашему бюро, ты получишь шикарную пометку в личное дело, а Вероника обдерет своего муженька, — усмехнулся Кирилл Олегович, усаживаясь на край стола. — Я вообще не понимаю, чем ты недовольна. Тебе самой не нравилось ни это дело, ни наша профессия. Мы все сделаем сами, а ты, как говорится, расслабься и получай удовольствие.

Мне стало невыносимо противно находиться с этим человеком в одном кабинете. Я на дух не переносила будущего свекра и терпела его только из-за Кости. Удивительно, насколько разными они были. Никогда бы не подумала, что у такого замечательного человека мог быть алчный и беспринципный отец. А именно таким и был Воронов-старший.

Ничего не ответив, оставив последнее слово за довольным собой мужчиной, я ушла из зала совещаний. Очень хотелось найти Костика и выговориться, но жаловаться на его же отца — не лучшая идея. Я решила немного остыть и успокоиться. До обеда было два часа, а там я бы сориентировалась, что рассказать жениху, а о чем умолчать.

Закрывшись в своем еще не обжитом кабинете, я снова погрузилась в мысли о прошлом. Даже встряска со старшим Вороновым не помогла отвлечься. Черт возьми, кто бы мог подумать, что спустя шесть лет мне снова будет так же больно, как тогда. Не ожидая от себя, я взяла со стола подставку для канцтоваров и со всей силы запустила ее в стену. Пластмассовая конструкция рассыпалась на осколки, а я, схватив пачку «Винстона», направилась к курилке.

Мне повезло. В небольшом прокуренном помещении никого не было, и я, затянувшись сигаретой, опустилась на старый кожаный диванчик. Никотин не успокаивает. Это миф. Самовнушение, но такое действенное. После первой сигареты сразу взяла вторую. Обычно я не курила много, но сейчас не могла иначе. Катастрофически требовалось мифическое успокоение.

— Элис, вот ты где! — зашел в курилку Костя и сел рядом со мной. — Переживаешь?

Сердце пропустило удар. Меньше всего на свете я хотела показывать Косте, что мне все еще больно из-за Дениса, но ему врать не умела. Мужчина взял мою ладошку и переплел наши пальцы.

— Знаю, отец рассказал. Не думай об этом. Пусть разводом занимается он, у тебя еще будут настоящие дела, — улыбнулся Костя, и я с облегчением поняла, что он ошибся в причине моих терзаний.

— Хорошо, — улыбнулась я.

— Элис, у меня возникли некоторые сложности из-за Роднянского. Мне нужно ехать в Питер, — серьезно сказал он.

— В Питер? Когда? Надолго?

— Поеду сегодня на машине, а вернусь в воскресенье рано утром.

— Я бы с радостью поехала с тобой…

— Тебя никто не отпустит в твой первый рабочий день, — вытаскивая у меня из пачки сигарету и прикуривая, проговорил Костя. — Но потом как-нибудь махнем на выходные.

— Договорились, — я опустила голову ему на плечо и прикрыла глаза, чувствуя неприятное беспокойство из-за того, что останусь одна до воскресенья. Это будет слишком сложно.

— Родная, я так и не забрал твою машину от того чертова ресторана, но пригоню ее в воскресенье, — виновато произнес Костя.

— Я сама могу…

— Нет, — резко перебил он. — Не надо тебе там показываться. Не хочу, чтобы произошла случайная встреча, когда меня не будет рядом.

— Я буду скучать по тебе…

— Я тоже.

После обеда Костя уехал домой за вещами и оттуда сразу в Петербург. А у меня потянулась скучная однообразная неделя, пережить которую смогла только мыслями о выходных. По делу Акуловых я занималась только бумажками и прочей ненужной бюрократией. Справляясь за пару часов, все остальное время я выискивала в Интернете информацию о ресторане «Фьюжн» и его владельце. Я дала Косте слово, что не стану искать встреч с Денисом, и не нарушала обещание, читая о нем в сети. К сожалению, а может быть, к счастью, про хозяина ресторана не было никаких статей, только пара интервью, в которых моя старая любовь рассказывал о своем заведении. Оказалось, он все так же любил музыку и в выходные сам устраивал дискотеки, превращая ресторан в ночной клуб. Такой формат заведений вовсю набирал популярность в Москве, и проект Дениса, судя по всему, был успешным.

Как глупая влюбленная девочка, я распечатала Денисову фотографию из статьи и каждый день подолгу смотрела, пытаясь разгадать в его взгляде причину, по которой шесть лет назад мы расстались. От хандры спасали лишь редкие звонки Кости, у которого дело о наследстве шло как нельзя лучше.

В субботу утром я проснулась на рассвете, словно мне что-то не давало спать. В комнате было душно, хотя с вечера балконную дверь оставила нараспашку. Из-за холодного лета ночью воздух успевал сильно остыть, поэтому на улице было не больше пятнадцати градусов — то, что нужно, чтобы привести мысли в порядок. Я вышла на балкон.

По пустому Яузскому одиноко бродил белый ничейный пес. Такая редкость для центра Москвы. Но не это заставило всматриваться в собаку. Эта псина была очень похожа на Пирса. В сердце больно кольнуло и я, наспех надев спортивный костюм, даже не умывшись и не причесавшись, побежала на улицу.

Собака все еще бродила по бульвару, засовывая морду во все подряд урны. Голодный, бедняга. Это был не Пирс. Не белый бракованный доберман, а самая обычная дворняга. В кармане штанов я нащупала сотню и, свистнув псу, позвала его за собой к круглосуточному магазину.

— Кушай, маленький! — улыбнулась я, раскрывая перед собакой упаковку недорогих сосисок. Пес с благодарностью посмотрел на меня и тут же приступил к трапезе, а я не спеша поплелась к дому.

Родители еще спали, а я решила провести бессонное утро с пользой и, приведя себя в порядок, пошла к метро. За целую неделю я выучила режим работы Денисова ресторана и точно знала, что в такое время он закрыт. Мне не хотелось напрягать после поездки Костю просьбой пригнать мой автомобиль, но и отказываться на неделю от личного транспорта не собиралась. После того, как заподозрила родителей в причастности к нашему с Денисом расставанию, дорога до работы в одной машине с мамой стала невыносимой.

За завтраком в небольшом кафе я позвонила Косте с ясным намерением предупредить, что еду за машиной, но так и не решилась в этом сознаться в разговоре. Жених был не в духе из-за осложнений своего дела, и я подумала, что не стоит его лишний раз волновать. Нет. Не поэтому. Я струсила, потому что он бы понял то, в чем сама себе боялась признаться: в глубине души я тешила себя надеждой случайно столкнуться с Денисом.

На дверях ресторана «Фьюжн» красовалась табличка «Закрыто», а через темные окна можно было рассмотреть только столики с перевернутыми на них стульями. Пользуясь тем, что внутри никого не было, я подошла к окну и с интересом стала рассматривать интерьер. Когда мы здесь ужинали, ресторан был для меня просто симпатичным местом, а сейчас вдруг стал предметом гордости за человека, которого когда-то любила.

Моя машина была припаркована за рестораном в таком удачном месте, что меня никто не мог увидеть. Поэтому, стоило мне в нее сесть, я смогла дать волю слезам. Как же хотелось разыскать Дениса и объясниться, но данное обещание сжигало меня изнутри. Нужно было уезжать. Скорее, пока не совершила глупость.

Повернув ключ в зажигании, я уже собиралась выехать, как вдруг увидела, как открылась задняя дверь ресторана, и какой-то парень вытащил огромный мусорный мешок. Он кинул его в бак, стоящий рядом, и вернулся в помещение. Дальше я не думала, что делаю.

Я прошла по темному коридору на звук доносящихся голосов и оказалась у двери на кухню, где тот парень, что выходил, что-то оживленно рассказывал другому. Меня они не заметили, и я тихо пошла дальше. Мне было страшно, что вот-вот встречу Дениса, но продолжала идти, пока не вышла в главный зал. Здесь за одним из столиков ко мне спиной сидели мужчина и женщина. Они что-то живо обсуждали, считали на калькуляторе и отмечали в ноутбуке. Дениса с ними не было. Я уже хотела уйти, но что-то заставило остановиться.

— Извините, Денис Власов сейчас здесь? — спросила я необычно высоким от волнения голосом, который сама бы не признала, не знай, что сказала я.

— Как вы сюда попали? Мы закрыты, — повернулся ко мне мужчина, и я узнала в нем Андрея, а в женщине — Лену.

— Ты?! — она встала из-за столика и посмотрела на меня, как на призрака.

— Кто это, Лен?

— Алиса. Та самая дрянь, которая чуть не сломала Дену жизнь, — ядовито произнесла Лена, и мне стало не по себе от ее слов.

— Какого черта приперлась? — поднялся Андрей и хотел направиться ко мне, но Лена его удержала.

— Андрей, я сама с ней разберусь, — отстукивая каблуками, словно загоняя гвозди в крышку моего гроба, Лена быстро подошла ко мне, — что тебе нужно от Дениса? Мало того, что ему сделали?

— Лен, я пришла поговорить с Денисом, — как можно сдержаннее ответила я.

— Поговорить? Ты так спокойно это заявляешь? Поговорить… — она наигранно передразнила меня, но я не собиралась отступать.

— Да, мне нужно поговорить с ним. Нормально, — из последних сил сохраняя самообладание, повторила я.

— Нормально? А нормально было отобрать у парня все, что он с таким трудом заработал?! — перейдя на крик, она сделала шаг ко мне, и я отступила. — Для тебя это была игра, развлечение богатенькой девочки, тебе не понять, как это — работать круглые сутки, чтобы жить мало-мальски прилично. Не ты полжизни торчала в детдоме, отказывая себе во всем на свете. Денис пахал, как лошадь, за гроши и не заслужил, чтобы его выкинули, как плешивого пса, когда так нужны были деньги!

— Лен…

— Не смей со мной заговаривать, тварь! Корчила влюбленную девочку, а как мать к стенке прижала, так вся любовь куда-то исчезла? Скажи, как тебе спалось в тепле на своей мягкой кровати, зная, что Ден мотает срок?

— Что?! — я не хотела верить словам Лены. Какая-то путаница! Каша! Но, черт возьми, разум по крупицам собирал из ее пламенной речи страшную картину.

— Я знала, что ваш роман не приведет ни к чему хорошему, — немного успокоившись, холодно произнесла она, — только не представляла, насколько страшными будут последствия. Тогда не понимала, как страшно иметь врага-адвоката.

Я больше не могла ее слушать. Мне срочно требовался воздух. Не разбирая дороги, я бросилась к черному ходу, а в голове крутились слова Лены, брошенные с такой ненавистью: детдом, выкинули, как плешивого пса, мотает срок… Боже мой! Что же тогда случилось?

Я завела мотор и рванула с места. Было плевать на скорость, штрафы и ограничения…

Корчила влюбленную девочку, а как мать к стенке прижала, так вся любовь куда-то исчезла?

Мама! Значит, я была права, это сделала она.

Я думаю… Здесь какая-то ошибка! Что вы тут делаете? Уголовникам не место в таком заведении!

Она всегда звала Дениса уголовником, но в этот раз говорила в буквальном смысле. К тому же, моя любопытная мамаша после случившегося только возмущалась о нахальности Дениса, но не интересовалась, почему он так сцепился со мной.

Слезы застилали глаза, и я смахивала их дрожащей рукой, чтобы хоть как-то различить дорогу. Мне хотелось как можно скорее увидеть мать. Теперь я была обязана узнать, что случилось.

Не представляла, насколько страшными будут последствия. Тогда не понимала, как страшно иметь врага-адвоката.

Идея пришла так неожиданно, что я резко вывернула руль, не обращая внимания ни на знаки, ни на сигналящие машины. Глупо. Опасно. Но не сейчас… буду судить себя за это потом. Мне нужно самой докопаться до правды и только потом требовать ответа матери. Теперь я знала, где искать.

Бюро в субботу не работало, только охранник Борис спал на своем посту. Мужчина спросонья даже не понял, что случилось, когда я пробежала мимо него.

— Алиса Павловна, все в порядке? — поинтересовался охранник, пока я отчаянно нажимала кнопку лифта.

— Да. Мне нужны кое-какие документы. Буду у себя, — кинула я и практически вбежала в лифт.

Я прекрасно помнила те дни, когда Денис пропал. С точностью до даты, дня недели, часа. Мне не составило труда найти архивные дела шестилетней давности, а среди них — дело моего Дениса. Его судили за драку, а адвокатом обвинения была Елисеева Элеонора Викторовна. Обвиняемый признал вину, приговор: четыре года заключения в колонии общего режима. Четыре года. Четыре чертовых года! Дата суда…

Я лежала дома с высокой температурой, считая, что любимый меня бросил, и радовалась только тому, что мама отпрашивается с работы и проводит много времени дома. Она не отпрашивалась. Она несколько изменила вид деятельности… Конечно, заседания на которых подсудимый признает себя виновным по всем пунктам, заканчиваются быстро.

Я опустилась за свой стол, продолжая листать папку дела Власова Дениса. Крупные соленые капли падали на документы, а я даже не удосуживалась их смахнуть. Но тут моя руку замерла на одной из бумаг. Я сразу ее узнала. Заключение врача женской консультации. В горле встал ком, когда вновь его прочитала. Теперь, будучи юристом, отслушав курс судебной медицины, я понимала, под каким мерзким документом поставила подпись. Денис никогда не был со мной груб. Каждая наша близость была обоюдной, наполненной страстью и желанием. Он не мог нанести мне всех тех травм, которые якобы нашла у меня врачиха. Любой судья, глядя на это заключение, получил бы подтверждение факта изнасилования. Неужели, мать пошла настолько далеко?

Заключение не было прикреплено к делу официально. Видимо, маму что-то остановило. Она знала, что я никогда не выступлю против Дениса, зачем тогда все это? Я собрала все бумаги в папку и побежала к лифту. Внутри меня была пугающая пустота. Мне отчаянно требовались ответы.

Когда я приехала домой, отца не было. Мама стояла на кухне, нарезая овощи для супа. Она не подняла на меня взгляда, когда я вошла, но в ужасе отпрянула от стола, как только на него упала папка с делом Дениса.

— Говори, — процедила я. Мама прикрыла глаза и отвернулась к окну. — Говори! И не смей врать!

— Говорить? А что говорить? — она взяла из серванта бутылку коньяка и налила себе рюмку, которую залпом осушила. — Что говорить, Алисонька? Ты и так все поняла. Я засадила этого уголовника в тюрьму, где ему и место. И знаешь что? Я не жалею. Если бы потребовалось, снова пошла бы на это, чтобы спасти любимую дочь!

— Спасти любимую дочь?! Да я чуть с ума не сошла. Я жить не хотела! — поднимаясь в лифте, я давала себе обещание не плакать, но нагло его нарушила, разрыдавшись.

— Но потом ты его забыла, сошлась с Костей, выходишь замуж…

— Я не просила тебя об этом! Как ты?.. Как?

— Ты нас с отцом за дураков считаешь? — мама налила себе еще коньяка и села на стул напротив меня. — Думала, мы не узнаем, что наша дочь, как последняя потаскуха бегает к соседу, чтобы удовлетворять его потребности? Я убить тебя хотела, а его кастрировать. Отец остановил. Это его идея.

— Папина? — я до последнего надеялась, что он ни при чем, но и эта слабая надежда канула в лету.

— Да, мы с Пашей вместе решили избавить тебя от этого мерзавца, — мама взяла себя в руки и заговорила до тошноты спокойно.

— Расскажи, как все было…

— Уверена, что хочешь это услышать? — она изогнула бровь, скривившись в отвратительной усмешке, а я почувствовала непреодолимую ненависть к родной матери.

— Да.

— Хорошо. Твое право, — она осушила еще одну рюмку и снова себе налила, — я наняла одного парня, он лежал в больнице с несколькими переломами и ушибами. Подрался с кем-то на улице. Этот парень спровоцировал твоего любовничка, тот его и ударил. Место было выбрано удачно. Под камерами. В травмпункте старые травмы идентифицировали, как свежие.

— Но как это возможно? — нахмурилась я.

— За деньги возможно, — холодно ответила женщина.

— Продолжай, — потребовала я.

— Что продолжать? Все вполне понятно. На этого мерзавца подали заявление. Все улики были против него. Конечно, я не забыла поставить в известность начальство забегаловки, где этот хмырь работал, о том, что на него заведено уголовное дело.

— И Дениса уволили, — докончила я за нее.

— Никогда не забуду, как вытянулось у него лицо, когда я пришла в качестве адвоката обвинения.

— Как тебе удалось добиться от Дениса признания? Он подписал повинную!

— Я просто доходчиво объяснила молодому человеку, что ему обеспечен срок. А так есть шанс этот срок уменьшить, — мама замялась, я чувствовала, что она что-то не договаривает и, кажется, поняла сама.

— Ты ему пригрозила, что иначе засадишь за изнасилование, ведь так? Уговорила свою подружку состряпать это заключение… Только ты блефовала. Знала же, что никогда на это не пойду, — с отвращением кинула я, не глядя на мать. Эта женщина была мне противна.

— Он, кстати, сначала не поверил, — усмехнулась змея, — сказал, что его Лисенок на такое не пойдет. Но когда я показала подписанное тобой заключение врача, тут же замолк и согласился подписать повинную.

— Никогда не видел такого почерка, — подойдя ко мне сзади и склонившись над моей тетрадкой, сказал Денис.

— Мне с раннего детства ставили руку, — не отрываясь от сочинения, ответила я.

— Красиво. Если бы не видел своими глазами, не подумал бы, что можно писать так быстро и в то же время красиво.

Я подошла к окну, распахнула его настежь и вдохнула полной грудью. В кухне катастрофически не хватало воздуха. Я задыхалась, но в то же время словно уже была мертва. Вот так в одночасье мой мир рухнул. Все эти годы были одним сплошным обманом. Тот, кого считала предателем, оказался жертвой, а самые близкие люди всадили нож в спину.

— Ладно, дочь. Что сделано — то сделано. Теперь у тебя достойная жизнь: образование, престижная работа, хороший жених. Как видишь, мы с папой все же знали, как лучше для тебя…

— Знали, как лучше для меня?! — срываясь на крик, я повернулась, чтобы взглянуть в глаза женщине, которую двадцать четыре года звала матерью.

— Алиса, ты думаешь, мне было легко? У меня сердце кровью обливалось, когда тебя видела: маленькая, несчастная, а когда ты побрилась наголо… — голос мамы все-таки дрогнул, и на ее лице появились эмоции.

— Из-за тебя, — отчеканила я, не тронутая первыми мамиными слезами.

— Но в результате! В результате-то все наладилось. И у тебя, и даже у этого парня.

— Теперь я понимаю, почему он устроил весь этот спектакль в ресторане, — усмехнулась я и опустилась на стул, чувствуя, как подкашиваются ноги. — Он хотел утереть нос тем, кто отобрал у него жизнь. Хотел показать, что его не сломили…

— Это было отвратительно, дочь. А Костя должен был тебя защитить, а не смотреть, как этот мерзавец тебя оскорбляет.

— Костя все сделал правильно, он знал, что ответить должна я. В отличие от тебя и отца, он понимает мои чувства.

— Дочка, не будь жестокой…

— Нет, Элеонора Викторовна, с этого дня я вам не дочь!

Мне было противно видеть мать. Эта женщина не вызывала больше ничего, кроме омерзения. Своим поступком она дважды убила родную дочь, в первый раз — отобрав любимого, заставив почувствовать себя ненужной вещью, которой попользовались и выбросили за ненадобностью, а второй раз — сейчас, дав понять, как сильно я ошибалась все эти годы.

— Ты отказываешься от родной матери? — ошарашено переспросила она.

— Я тебя ненавижу. Ненавижу всем сердцем, — не отводя взгляда, проговорила я и пошла прочь с кухни.

А я бы, Лисенок, за тебя порвал любого!

Денис… Я должна с ним поговорить, объясниться, попросить прощения за мать, хотя она не заслуживает прощения. Я должна. Сегодня же.

Глава 20. Разбитая рамка

Точка невозврата. Я достигла ее в тот момент, как узнала, что мои родители поступили, как последние сволочи, сломав жизнь молодому парню только потому, что он осмелился закрутить роман с их дочерью. С этого дня у меня не стало ни матери, ни отца.[4]

Я кинула на кровать большую дорожную сумку и стала собирать свои вещи. Только основное, то, что покупала сама со стипендии и зарплат с подработок, или подаренное Костей. От родителей мне ничего не было нужно. К счастью, машину покупали не они. Мой старенький фольксваген отдал мне дед, после операции на глаза.

— Алиса, ты куда собралась? — удивилась мать, видя меня в коридоре с вещами. Когда я ушла к себе, она осталась на кухне. Видимо, думала, что я успокоюсь. Только на этот раз ошиблась.

— Я здесь не останусь ни минуты. Повторяю, с этого дня у вас с отцом нет дочери, — холодно ответила я и шагнула к двери, но женщина, которую некогда я звала матерью, перегородила проход.

— Как ты так можешь? Я носила тебя под сердцем девять месяцев, мучилась рожала, воспитывала, кормила и поила… Что за человек может отказаться от родной матери? — эмоции, наконец, взяли верх над ее холодностью, и она позволила себе слезы.

— Вы с отцом не имели права так поступать, — стараясь оставаться спокойной, ответила я, хотя внутри все переворачивалось от боли. Я не могла простить родителей, но при этом ненавидела себя за то, что говорю подобные вещи.

— Мы сделали это ради тебя. Ради твоего блага, Алисонька. Все же получилось. Все равно вы бы разошлись, детская любовь не бывает вечной. Только подумай, какая бы была твоя жизнь, если бы ты тогда осталась с этим детдомовцем…

— Так ты знала, что он сирота? — поразилась я, последняя надежда, что в матери было хоть что-то человечное, испарилась.

— Я должна была все про него выяснить, — стала оправдываться мать. — Он тебе не пара и никогда ей не был. Не тогда, так потом угодил бы в тюрьму. Что с таких взять? Детдомовская шушера.

— Знаешь, я бы могла понять и попытаться простить вас, если бы вы просто рассорили нас с Денисом, запретили бы встречаться, наказали меня, посадили под домашний арест, в конце концов. Но я не могу простить, что вы сознательно сломали жизнь человеку! Самое малое, что вы с отцом можете сделать, это выпросить у Дениса прощения. А ты должна сделать все, чтобы с него сняли это липовое обвинение. Дай показания…

— И потерять свою практику?! — ужаснулась мама, приложив руку к груди со стороны сердца, будто мои слова чуть не вызвали приступ. — К тому же, дорогая, приговор был вынесен и исполнен. Прошло шесть лет с суда.

— Боишься только за себя! Какая же ты эгоистка! — я подняла с пола сумку и шагнула к двери, но мать снова схватила меня за руку.

— Алиса! Одумайся! Я же тебя люблю! Ты самое дорогое, что есть у нас с отцом, — она крепче, почти до боли сжала мою руку и не дала ее вырвать, отчаянно потянув меня на себя. — Дочка, не уходи! Пожалей нас с папой! Меня пожалей!

— Я останусь только в том случае, если ты все исправишь. Расскажи о том, как подставила Дениса. Добейся, чтобы с него сняли обвинения и признали невиновным. Кстати, за то, что он отсидел по ложному обвинению, ему полагается компенсация от государства…

— Нет, Алиса. Я не могу, и ты это знаешь. Сама должна понимать, чем мне это грозит.

— В таком случае, нам не о чем разговаривать.

Мать сдалась и отпустила мою руку. Закинув на плечо сумку, я вышла в подъезд и стала ждать, когда освободится лифт, а она стояла рядом, облокотившись о косяк, молча глядя, как я навсегда покидаю родной дом. Я не успела уйти, потому что меня ждал другой сюрприз — лифт остановился на нашем этаже, и из него вышел отец. Он непонимающе посмотрел на меня с сумкой на плече, нахмурился и перевел взгляд на мать.

— Что происходит? — хмуро вопросил он.

— Алиса собралась уходить из дома, — всхлипывая, ответила мама. — Все из-за этого уголовника.

— Не понимаю. Объясни, что такое? — отец посмотрел на меня, недовольно сверкнув маленькими карими глазками.

— Я знаю, как вы подставили Дениса. Знаю, что это была твоя идея! — выпалила я.

— И что? — отец прошел мимо меня и стал разуваться в прихожей, поглядывая на меня через плечо.

— И что? Ты так спокойно говоришь? Я уже сказала маме, что останусь с вами, только если вы признаете, что натворили и добьетесь оправдания Дениса!

— Это невозможно. К тому же, мы поступили правильно, — отрезал отец и, не глядя в мою сторону, пошел в комнату. Мать замешкалась в коридоре, не зная за кем идти, но я разрешила ее терзания: нажала кнопку лифта и вошла внутрь.

Я долго сидела в машине, не зная, куда ехать. Мои вещи лежали на заднем сиденье, руки сжимали руль, печка постепенно прогревала салон. Что мне теперь делать? Без дома, без семьи, с фиктивным прошлым и неопределенным будущим? Я почувствовала дикое желание закурить, словно сигарета могла помочь определиться. Никотин не отвечает на вопросы, он только внушает мнимое спокойствие. Пусть мнимое, но спокойствие. Только пачка оказалась пуста. Чертыхнувшись себе под нос, я все-таки завела машину и поехала в сторону садового кольца.

Если не хочешь стоять на месте, но не знаешь, куда идти — двигайся по кругу. Так я и поступила. Я понимала, что мне нужно поговорить с Денисом, рассказать ему все от начала до конца, попросить прощения за родителей, вот только было безумно страшно. Он ненавидел меня, его друзья — презирали. А что если мне не поверят? Что делать дальше? И как жить с чувством вины? Пусть я этого не хотела, но именно из-за меня родители покалечили парню жизнь.

Я приехала к ресторану Дениса поздно вечером, когда в нем вовсю гремела музыка, а бак моей машины практически опустел. Мне не хотелось вести разговор с заплаканным лицом, поэтому перед этим заехала в небольшую кофейню, где, пока варили крепкий кофе, в туалете привела себя в порядок. Взглянув еще раз в зеркало, я глубоко вздохнула и пошла к ресторану.

— Мест нет. Вы бронировали или вас ожидают? — поинтересовался молоденький администратор на входе, к счастью, не тот, что был, когда случился скандал.

— Нет, я пришла к Денису Власову, — ответила я, как можно спокойнее.

— Он вас ожидает?

— Нет… Я… я старая знакомая.

— Денис сегодня не играет. Он на втором этаже за столиком. Но у него встреча. Я не уверен, что он сможет уделить вам время, — учтиво и даже несколько виновато сказал Александр, судя по его бейджу.

— Александр, я не стану мешать. Если Денис не сможет уделить мне время, то уйду.

— Хорошо. Прямо по лестнице и направо. Столик в самом конце на балконе.

Я не думала, что меня так просто пропустят. Ожидала, что отправят восвояси ни с чем. Но как только первая преграда рухнула, я почувствовала силы идти дальше, идти до конца.

В поздний час «Фьюжн» не был похож на тот ресторан, где неделей ранее мы ужинали. Сейчас это был самый настоящий ночной клуб: темный с яркой светомузыкой, мельтешащими лазерами, бьющими по ушам басами и разгоряченной танцующей толпой. Барная стойка превратилась в бармен-шоу, где три накаченных парня жонглировали бутылками, поджигали разом целые ряды шотов, смешивали яркие коктейли. Я не сомневалась, что во всем этом есть частичка Дениса. Помня, с каким упоением он играл на вертушках на той импровизированной вечеринке, где у нас все началось, я представляла, с каким фанатизмом он создавал это место. Безумно хотелось его поздравить, обнять, сказать, как горжусь им… Только… только сначала нужно все ему объяснить.

Я медленно поднялась по лестнице, словно пыталась оттянуть момент «икс» и, оказавшись на втором этаже, замерла, не решаясь ступить дальше. Сердце отбивало чечетку и колотилось в унисон с басами клубной музыки. Я глазами нашла дальний столик, где разместилась большая компания, но сразу не увидела Дениса. Вдруг стало так страшно, что я уже была готова сбежать, но разум кричал, что если не поговорю с ним сейчас, потом будет только хуже.

Денис сидел с краю, вальяжно развалившись в кресле, внимательно слушая то, что ему рассказывали. На их столике дымились кальяны, стояло несколько початых бутылок виски и ведерки с шампанским. Два диванчика были заняты молодыми, дорого одетыми мужчинами, которые словно о чем-то докладывали Денису, который внимательно, не перебивая, их слушал. А красивые длинноногие девушки цедили шампанское, соблазнительно закусывая клубникой. Не так я представляла деловую встречу…

Я не знала, как привлечь к себе внимание Власова, а подойти к столику и обратиться прямо, не решалась. Все, на что хватило сил — просто смотреть на него, ожидая, что он почувствует мой взгляд. Почувствовал. На какое-то мгновение мне показалось, что все кругом померкло. Был только он, была только я. Денис удивленно смотрел на меня и не сразу опомнился, чтобы что-то сделать, но все-таки первый вышел из оцепенения, что-то кинул мужчинам и практически выпрыгнул из-за стола. Он в два шага оказался рядом, схватил меня под локоть и потащил к лестнице.

— Ты делаешь мне больно, — выдавила я, понимая, что завтра останутся синяки от его пальцев, что так сильно впились в руку.

— Какого черта ты тут делаешь? Как вообще осмелилась прийти? — прошипел он.

— Денис, мне нужно с тобой поговорить! Это очень важно! — выпалила я, стараясь не тушеваться под его яростным взглядом.

— Нам не о чем говорить! — отрезал он.

— Я прошу тебя! Это очень важно! Умоляю!

— У меня встреча. Я занят.

— Я подожду.

— Подождешь? Это может занять много времени. Будешь ждать часами? — усмехнулся он, все еще не отпуская моей руки, но уже не делая больно.

— Я шесть лет ждала, так что какие-то несколько часов…

— Шесть лет ждала? Да ты и не помнила о моем существовании! — он разозлился и снова до боли сжал мою руку, отчего я вскрикнула.

— Помнила… Я тебя ни на минуту не забывала. Об этом и хочу поговорить…

Денис криво улыбнулся, словно был доволен тем, что услышал. А может быть, ему доставлял удовольствие мой жалкий вид? Он отпустил мою руку, смерил меня высокомерным взглядом и кивнул.

— Хорошо. Поговорим. Жди за барной стойкой внизу. Когда освобожусь, позову тебя, — больше не говоря ни слова, он развернулся и пошел к своему столику.

Я спустилась на первый этаж и села за стойку. Это место прекрасно просматривалось сверху и Денис, сидя за столом, мог за мной наблюдать. Что он и делал, как только вернулся к компании.

— Что будете, красотка? — игриво поинтересовался бармен.

— Кофе, пожалуйста. Двойной эспрессо.

— Кофе? Так скучно! Давайте сделаю коктейль, который вам наверняка понравится.

— Извините, я за рулем, — улыбнулась я.

— В таком случае, коктейль будет безалкогольный. Но поверьте, это лучше, чем скучный кофе! — подмигнул бармен.

— Хорошо. Давайте коктейль… и кофе.

Он действительно угадал и смешал несколько вкусов так, что мне понравилось. Да и вообще, атмосфера места была приятной. Как и любой бармен, парень, обслуживающий меня, пытался узнать причину моей грусти, разговорить, только мне совершенно не хотелось общения. Я деликатно объяснила, что хочу побыть одна и он, наигранно грустно вздохнув, принялся за работу, но периодически подмигивал, чтобы я совсем не заскучала.

— Извините, красавица, могу я вас угостить, — прошептали мне на ухо, и, обернувшись, я увидела перед собой молодого привлекательного брюнета.

— Не стоит, спасибо, — холодно ответила я и отвернулась.

— Почему же? Вижу, вы одна. Я бы мог составить вам компанию, — он устроился на стул рядом и, облокотившись на стойку, стал внимательно меня рассматривать.

— Мне не нужна компания. Я жду человека, — отрезала я.

— Вы ждете уже час. Я сразу вас заметил, как вы сели. Думаю, он не придет. Глупец. Как можно оставить такую девушку одну?..

— Повторяю, я не нуждаюсь в компании. Спасибо, — я отвернулась от мужчины и мельком взглянула на второй этаж. Хмурый, как туча, Денис внимательно наблюдал за мной.

— Шампанское и два бокала! — громко крикнул бармену мой ухажер.

— На всякий случай, если планируете угостить меня, я за рулем, — сказала я, но мужчина только шире улыбнулся.

— Значит, поедем вместе на такси. Отвезу вас домой, а если не захотите, можем ко мне…

— Предпочитаю свой автомобиль.

— Ну, почему вы так холодны? Что сделать, чтобы ваше сердце растаяло? — он наигранно изобразил жалостливое лицо, но меня только раздражали эти настойчивые подкаты. Я ненавидела, когда люди с первого раза не принимали отказа, и уже теряла контроль, готовая вот-вот взорваться.

Бармен поставил на стойку ведерко с шампанским и два бокала. Хотел налить, но мой ухажер жестом его остановил и, не сводя с меня взгляда, стал сам медленно наполнять бокалы. Один он поставил передо мной, второй поднял в тосте.

— Ну что же вы? Я же не просто так купил бутылку…

— Я вас предупреждала, что не пью. Купили бутылку — ваша проблема.

— Ну хватит тебе ломаться! Я оценил твою неприступность. Но поговорим начистоту, тебя кинули, я свободен, почему бы…

— Ее никто не кинул! — раздался рядом грозный голос Дениса. — Девушка ясно дала понять, что не интересуется твоей компанией. Бери свое шампанское, бокалы и ищи другую добычу на ночь.

— Ладно-ладно, ухожу.

Мой недоделанный ухажер стек со стула и, прихватив бутылку, растворился в толпе. Денис окинул меня изучающим взглядом, словно пытался что-то во мне найти, и жестом подозвал бармена.

— Дим, слушай, эту девушку вверяю тебе. Чтобы никто не приставал и не цеплялся. Я скоро закончу с Тензигом и за ней спущусь. Ты понял?

— Да, босс, будет сделано! — бармен забавно отдал Денису честь и подмигнул мне.

— Спасибо, — проговорила я, но Власов проигнорировал благодарность и снова ушел.

— Повторю тебе коктейль, — улыбнулся бармен. — За счет заведения. Как подруге босса.

— Подруге… — горько усмехнулась я.

Коктейли уже не казались мне такими вкусными, когда я потеряла им счет. Голова болела от громкой музыки. Было слишком душно и шумно. Хотелось на свежий воздух. Мне казалось, что Денис издевается, намеренно заставляя меня ждать. Постепенно народу становилось меньше, а те, кто еще оставался, были навеселе. Я уже не стеснялась смотреть на Денисову компанию, надеясь, что мой взгляд заставит их скорее уйти. И вот они, наконец, стали подниматься.

Он распрощался со своими собеседниками внизу, практически рядом со мной, и я могла слышать, как мужчины благодарили Дениса и обещали не подвести. Когда они в обнимку со своими уже нетрезвыми подругами направились к выходу, Власов подошел ко мне.

— Идем в кабинет, — сухо сказал он и, не дожидаясь, как я встану, снова пошел наверх.

Я прошла вслед за Денисом через зал второго этажа и оказалась у красивой деревянной двери с надписью «директор». В этот раз Власов пропустил меня вперед.

В его кабинете было достаточно уютно: большой светло-бежевый стол с компьютером, письменными принадлежностями и фото в рамке, темно-сиреневая кожаная мебель, светлые стены и пол. Книжный шкаф был заставлен разнообразной бизнес-литературой от Игоря Манна до Дейла Карнеги. Денис вовсю занимался самообразованием и, судя по популярности «Фьюжн», добился успеха. Он жестом указал мне на гостевое кресло, а сам сел за стол.

— Ну, начинай. Что ты хотела? — усмехнувшись, спросил он, скрестив руки на столе.

— Мне нужно поговорить с тобой о том, что тогда случилось… — нерешительно начала я.

— Дай угадаю… Ты пришла извиниться. Хочешь сказать, что не могла поступить иначе, а сейчас раскаиваешься. Так?

— Я действительно пришла просить прощения за своих родителей, хотя знаю, что ты не простишь.

— Не прощу. Ни их, ни тебя. Вам даже невдомек, что я пережил. Мне, кстати, повезло. Выпустили раньше. Вместо четырех лет отмотал три с половиной. Но ты хоть представляешь, что такое попасть за решетку в девятнадцать лет? Знаешь, чего я там натерпелся? Только чудом, благодаря крыше, я еще живой, потому что если бы меня изнасиловали, я бы сам перерезал себе горло.

— Пожалуйста, не продолжай! — выкрикнула я, каждое Денисово слово ножом полосовало сердце. Слишком живо представляла то, через что он прошел.

— Почему же не продолжать? Ты уж послушай. Я так долго ждал, чтобы выговориться. Именно тебе выговориться, — Денис встал из-за стола, обошел его и сел на столешницу. Теперь между нами было меньше метра, и я кожей чувствовала его ненависть. — Три с половиной года я почти не спал, батрачил с утра до ночи за себя и других, только чтобы обеспечить свою безопасность. Несколько раз был в лазарете, потом в карцере. Ты представляешь, что такое карцер, Алиса? Пока ты спала в своей розовой комнате на мягкой кровати, бегала на свидания со своим мажором, я сходил с ума в одиночестве в тесной конуре с жесткой кушеткой. Спал на вонючем матраце, на подушке с клопами.

— Я ничего не знала! — прокричала я и судорожно стала тереть мокрые от слез щеки. — Я ничего не знала, Денис. Мы оба попали в западню…

— Какой смысл врать, Алиса? Сейчас, спустя столько лет, — он разочарованно покачал головой и опустил взгляд.

— Я не вру. Я, правда, ничего не знала. Думала, что ты меня бросил. Воспользовался, получил, что хотел, и бросил…

— Прекрати врать! Мне противно это слышать. Все ты прекрасно знала. Твоя мать показала мне заключение врача. Якобы я тебя изнасиловал. Уже в тюрьме мне объяснили, что если бы не повинная, у меня был бы шанс оправдаться. Но тогда я не знал. А твоя мать мне живописно рассказала, что меня ждет в тюрьме, если пойду за изнасилование несовершеннолетней. И на том заключении была твоя подпись, Алиса. Я слишком хорошо запомнил твой идеально красивый почерк, чтобы не узнать его.

Денис встал и подошел к небольшой тумбе, где расположился мини-бар. Он налил себе виски и залпом осушил рокс. Потом налил еще бокал и повернулся ко мне. Если бы можно было умереть от душевной боли, я была бы уже мертва. Если бы взгляды убивали, Денис бы меня уничтожал.

— Я не вру тебе, Денис. И никогда не врала. Я слишком сильно тебя любила, чтобы пойти на такое. То заключение действительно было подписано мной, но только я не понимала, что это. Ты же помнишь тот день, когда мама записала меня к врачу? — я посмотрела на парня, и он только кивнул. — Мне было страшно, что гинеколог расскажет маме о том, что я больше не девочка. Но она пообещала этого не делать, только в заключении я должна была расписаться…

— Хочешь сказать, ты его не читала? Подписала, что подсунули? — Денис мне не верил, я это чувствовала, и от этого становилось невыносимо больно.

— Читала, но не понимала. Врачиха сказала, что ты был неаккуратен во время… во время нашей близости.

— Неаккуратен? Да по тому, что там наваяли, я должен был трахать тебя бейсбольной битой!

— Тогда я этого не понимала. К тому же, поверила, что мама ничего не узнает.

Денис шумно выдохнул, допил виски и, налив себе снова, опять сел на стол напротив меня. Он всматривался в мое заплаканное лицо, будто искал в нем разгадку. А я не могла понять, верит он мне или нет.

— Хорошо, допустим, ты ничего не знала. Когда все выяснила? — немного успокоившись, поинтересовался он.

— Сегодня. Я только сегодня все узнала. Нашла твое дело в архиве бюро. Поехала к маме, и она во всем призналась. Все эти годы я думала, что ты меня бросил. Я решила, что тебе наскучило возиться с маленькой девочкой.

— С чего ты так решила? Ты мне нравилась, Лисенок. Чертовски нравилась, — в его голосе проскользнули нотки грусти, но уже не было злости. Кажется, он начинал сдаваться.

— Потому что ты неожиданно отдалился. Сам перестал звонить и писать, говорил, что занят на работе…

— Был занят. Конечно. Твоя мать постаралась и сообщила всем, что я агрессивный, неуравновешенный тип. Напал на парня, чуть ли не ограбил. Меня уволили без компенсации. Нашли к чему привязаться и не доплатили, а мне нужны были эти деньги. Я пытался как-то потребовать нормальный расчет. Прости, но мне действительно было не до тебя и романтических сообщений.

— Ты бы мог мне рассказать, почему же молчал?

— Рассказать?! — Денис снова сорвался на крик, и я стушевалась от его разъяренного вида. — Как я мог тебе рассказать? Тебе, домашней правильной девочке, рассказать, что на меня завели уголовное дело о нападении? Что с позором уволили? Я не хотел отпугнуть тебя!

— Ты бы не отпугнул! — я вскочила со стула и подлетела к Денису, беря его лицо в ладони, поднимая и заставляя посмотреть мне в глаза. — Ты бы не отпугнул. Я бы тебя ни за что не оставила. Я тебя любила! Всем сердцем. Когда ты пропал, до последнего не хотела верить, что ты меня бросил. Я пыталась тебя найти, ходила к твоим друзьям в автомастерскую. Весь день ждала на морозе, но никто так и не пришел. Потом я заболела и две недели лежала дома.

Денис отставил стакан и обнял меня за талию, притягивая к себе. Я чувствовала, как сильно бьются наши сердца, вдыхала мужественный терпкий аромат его парфюма, смешанный с запахом тела. Перед глазами все помутилось, но это было чертовски приятно. Мне казалось, что все эти годы я жила только ради этого момента.

— Ты ходила к моим друзьям? — шепотом переспросил он.

— Да. Первый раз никого не застала. А потом… Потом к нам въехали новые соседи. Они рассказали, где живет хозяин квартиры, я думала, что это ты. Ты же говорил… Но это был другой человек. Другой Денис. Я снова поехала в автомастерскую, но Леша и Андрей вышвырнули меня на улицу. Сказали, чтобы о тебе забыла, и ты не хочешь меня больше знать. Теперь я понимаю, почему они так говорили, но тогда… тогда я подумала, что так ты меня бросаешь. Мне было так больно. Я хотела умереть. За эти годы тебя чуть ли не возненавидела. Но сейчас понимаю, что тебе было хуже. Господи, через что ты прошел. Прости! Прошу тебя, прости!

Я была готова рухнуть на колени, моля его о прощении, но Денис не дал. Он поднял меня за локти вверх и обнял, так крепко и так сильно. Я спрятала лицо у него на груди и разрыдалась еще сильнее. Хотелось остановить этот момент навсегда, чтобы всю оставшуюся жизнь чувствовать его рядом.

— Лисенок, не плачь. Пожалуйста, не плачь.

Его голос был нежным и ласковым, как прежде. Мне нужно было убедиться, что я не ослышалась и это действительно мой Денис. Я подняла лицо, но лишь на миг наши взгляды встретились, потому что в следующий — его губы коснулись моих. Сердце словно рухнуло вниз, живот до боли скрутило, а в висках запульсировало. Медленный и робкий поцелуй постепенно становился глубже, резче, отчаяннее. Я не заметила, как оказалась спиной у его стола, и, как только почувствовала жесткую столешницу, упирающуюся в ягодицы, Денис подхватил меня на руки, усадив на нее. Он стянул с меня кофту, стал осыпать поцелуями шею, а я, нетерпеливо ерзая, обвила ногами его бедра, притягивая к себе. Мои пальчики ловко справились с пуговицами рубашки, а потом замерли, стоило коснуться ремня. Мысль, что это все неправильно, проскользнула в голове, но была успешно позабыта, когда Денис потянул за язычок молнии юбки.

Страсть, что не умирала все эти годы, вспыхнула с новой силой. Как безвольная кукла, какой была с ним в семнадцать лет, я позволила Денису раздеть себя. Совершенно не стесняясь наготы, я снова села на стол и потянулась к ремню его брюк. Он помог мне, быстро раздевшись, и тут же, без подготовки резко вошел. Я вскрикнула от неожиданности, а потом сладко простонала, понимая, насколько идеально он мне подходит.

Денис скинул со стола канцелярию и рамку с фото, которая со звоном разбилась о пол. Он навалился на меня, и я, поддаваясь его напору, опустилась обнаженной спиной на холодную столешницу. Так ему было удобнее. Еще резче. Еще глубже. Еще грубее. Я кричала, не сдерживаясь, посылая к черту всех, кто может нас услышать, а Денис целовал мою шею, ключицы, грудь, нашептывая, как скучал. Он снова и снова звал меня Лисенком, а я роняла слезы и в то же время глупо улыбалась. Мои ногти впивались в его спину, но как только я поняла, что могу сделать ему больно, отпустила Дениса. Он взял мои руки и, переплетя наши пальцы, завел их мне за голову, продолжая резко входить, пока я не почувствовала нечто умопомрачительно сильное, похожее на то, что случалось во время оральных ласк. Впервые я испытала настоящий оргазм. Он тоже был близок, несколько резких движений, и Денис меня отпустил, резко отстранившись.

Мне нужно было время, чтобы прийти в себя, успокоить сердце и дыхание. Мой любовник достал упаковку влажных салфеток и вытер с пола следы нашей страсти. Он аккуратно собрал мою одежду и положил ее на стол, где все еще сидела нагая я. Потом стал медленно одеваться сам. Все это время Денис ни разу не взглянул мне в глаза, и это пугало.

Я молча оделась и подошла к нему. Мужчина уже налил себе виски и успел выпить половину. Он был таким отстраненным, что я не осмелилась заговорить первая. Только коснулась его плеча, желая обозначить свое присутствие, о котором он как будто бы забыл.

— Денис… — я все же нарушила молчание.

— Прости. Это было ошибкой. Я выпил, а тут все эти воспоминания. Ты напомнила о тех чувствах, и я не совладал с собой.

— Тебе не за что извиняться. То, что случилось не только твое желание…

— Знаю, но я не должен был. У тебя есть жених, ты выходишь замуж.

Его слова словно отрезвили. Костя не заслужил такого. Я совершенно о нем забыла. Как так можно? Кто я после этого? Отшатнувшись от Дениса, я отвернулась, чтобы он не видел моего лица. Чтобы как-то скрасить неловкость, я подняла с пола канцелярскую подставку, поставила ее на стол и потянулась к разбитой рамке…

— Ты выходишь замуж за того, кого любишь, как сама сказала. А я живу с замечательной женщиной, которая помогла в трудную минуту и все эти годы была рядом.

Капелька крови из ссадины на пальце от осколка стекла упала на фотографию счастливых Дениса и Лены. Моего Дениса и Лены.

— Так ты и Лена?..

— Мы вместе. Я ее люблю.

Глава 21. Цена измены

Иногда достаточно самой малости, чтобы дорогой человек стал совершено чужим. Холодно, мерзко, тошнотворно омерзительно. Я молча приводила себя в порядок, пока Денис стоял в другом конце кабинета. Он даже не смотрел в мою сторону, словно я девушка по вызову, только что удовлетворившая его потребности и теперь не достойная и толики внимания. Хотя такой я и была. Шлюха. Самая настоящая шлюха, предавшая того, кто действительно заслуживал моей любви. И более всего отвратительно то, что я совершенно забыла о Косте и не вспоминала, пока Денис сам о нем не заговорил.

— Мы вместе. Я ее люблю, — звоном в ушах отдавались его слова, перечеркнувшие какие-то глупые надежды. Надежды на что? — Алис, тебе лучше уйти. Я вызову такси.

— Не стоит. Я на машине, — стараясь не выдать дрожь в голосе, ответила я.

— Тем лучше.

Он говорил со мной так, словно кто-то другой совсем недавно горячо нашептывал, как скучал, другой звал меня Лисенком, другой целовал губы до покраснения, впивался в шею, плечи, грудь… А я, дурочка, позабыла о Косте, родителях, шести годах разлуки. Стоило оказаться в столь желанных до невыносимой боли объятьях, я поверила в нас… В то, что теперь все будет иначе. Глупо. Я ведь больше не та наивная Алиса, у меня появилась способность трезво мыслить, давать отпор, противостоять, сражаться… Что же случилось? Почему, как только он меня обнял, весь мой мир свелся к нему одному, а все нажитое годами, выстраданное, заработанное, вмиг перестало иметь значение. Я ушла от него, не прощаясь, только обернулась в дверях, но он все так же стоял ко мне спиной. Если Денис хотел отомстить мне за годы в тюрьме, причинив боль, у него это отлично вышло.

Моя машина покорно ждала на заднем дворе, вот только ехать было некуда: из дома ушла, Косте изменила, Денис любит другую… И снова заправка, снова бесконечное Садовое кольцо.

Ближе к утру я припарковалась в Костином дворе. Он должен был вернуться через несколько часов — уставшим, невыспавшимся… а тут я. Нужно было хотя бы дать ему время, прийти в себя после многочасовой поездки за рулем, но я эгоистично не могла ждать.

Костя давно сделал мне ключи от своей квартиры, чтобы приходила к нему, как к себе домой. Я не стала брать из машины вещи, взяла только сумочку и документы. Возможно, он выгонит меня, как только расскажу, что случилось. И будет прав. Безусловно прав. Шесть лет назад Костя вытащил меня из трясины, помог стать сильной, уверенной, счастливой, а чем отплатила ему я? Предательством? Было мерзко от самой себя.

Мое тело все еще пахло Денисом, на шее виднелись яркие засосы, которыми он заклеймил меня, как собственность. Грязная. Падшая. Доступная. Было настолько тошно, что я не сдержала рвотного позыва. Только поднявшись над унитазом, я поняла, что плачу. Но самым отвратительным было, что оплакивала я не Костю… Эти слезы были из-за Дениса.

Как обезумевшая, я терла тело мочалкой, стоя под чуть теплым душем. Хотелось уничтожить запах другого мужчины, поэтому я, не жалея, выливала Костин гель. Не помогло. Десны и язык саднило от грубой щетки, которой так и не удалось вытравить изо рта вкус его поцелуев. Закутавшись в Костин халат, я вышла из ванной, но тут же вернулась, чтобы одеться в свою одежду. Не смогу пачкать собой вещи Костика.

Еще не было семи утра, когда в двери повернулся ключ. Мой жених шумно разулся и вошел в комнату. Не заметив меня сразу, он поставил свой чемодан и устало опустился в кресло, прикрыв глаза. Я не решалась его потревожить, молча рассматривая мужественное лицо с аристократическими, точеными чертами. Его светлые волосы после долгой дороги успели засалиться, но даже это не портило образа настоящего красавца. Любая бы пала ему в ноги и никогда бы не изменила. Любая, но не я…

— Элис? Родная, ты здесь? — он открыл глаза и просиял, стоило меня увидеть. Костя не сразу понял, что произошло нечто плохое. Решил, что я захотела сделать сюрприз… и я его сделала.

— Кость, нужно поговорить, — я не могла смотреть ему в глаза и опустила взгляд.

— Что такое? — он присел рядом со мной и поднял за подбородок мое лицо, тем самым открывая шею, бесстыдно помеченную другим. Мой мужчина нахмурился, плотно стиснул зубы, что все его лицо напряглось.

— Я тебе изменила…

Костя стоял на балконе, выкуривая подряд третью сигарету, а я терпеливо ждала его вердикта после того, как все рассказала. С самого начала: как мучилась от неизвестности, как выяснила правду, поссорилась с родителями, ушла из дома, объяснилась с Денисом и, забыв про помолвочное кольцо на безымянном пальце, переспала со старой любовью. Костик не перебивал, лишь пару раз уточнив какие-то мелочи. Я видела по его глазам, какую сильную боль причинила, чувствовала его переживания и обиду и ненавидела себя во сто крат сильнее, чем прежде. Он вернулся в комнату и встал напротив меня, внимательно рассматривая мое лицо.

— Элис, мне нужно побыть одному. Все обдумать, — негромко сказал он и я, кивнув, поднялась с дивана. — Куда ты собралась?

— Не знаю… Я не стану тебя тревожить, понимаю, что сейчас моя компания…

— Никуда ты не пойдешь, — устало вздохнул он. — Тебе некуда идти, так что останешься у меня. Да и в таком состоянии я бы тебя не отпустил. Где твои вещи?

— В машине.

— Я принесу. Дай ключи.

— Кость, не надо… Я не должна пользоваться твоей добротой.

— Это не доброта, а разумное решение. Мы должны серьезно поговорить и решить, как быть дальше, но сейчас это невозможно. Тем более, у меня возникло неотложное дело.

— Ты же не поедешь к нему? — ужаснулась я.

— Нет. Хотя руки чешутся… — горько усмехнулся он. — Пожалуйста, будь дома. Я не могу сказать, когда вернусь, но ты должна дождаться. Обещаешь?

— Да, хорошо.

Костя взял только кошелек и ключи от машины. Он выбежал из квартиры, как из горящей избы, конечно же забыв про свой благородный порыв принести мои вещи. Я спустилась вслед за ним на улицу. Мой мужчина уехал, а я еще долго смотрела на пустую дорогу…

Его не было весь день, и я не думала, что он вернется к ночи. Что делать и как быть дальше я не знала. Завтра нужно было выйти на работу, но могла ли я появиться в бюро, где обязательно встречусь с мамой? Мне нужен был совет, но у кого его спросить, когда единственный человек, с которым я делилась всем, что на сердце, сейчас был неизвестно где? Безумно хотелось позвонить Косте, и я даже несколько раз брала в руки мобильный, но так и не решилась набрать.

Костя вернулся около полуночи и, вопреки моим опасениям, не выглядел сильно подавленным. Напротив, в нем была видна твердая решительность, и это пугало. Готовая к самому суровому вердикту, я ждала его в гостиной, но и тут мужчина меня удивил. Вместо ожидаемой холодности, он притянул меня к себе и жадно поцеловал.

— Я люблю тебя, Элис, — прошептал он.

— И я тебя люблю, — ответила я совершенно искреннее, сомневаясь лишь в том какую именно любовь испытывала к своему жениху.

— Элис, — он отпустил меня и сел рядом, — я принял решение по поводу нас, надеюсь, ты его примешь.

— Какое решение?..

— В некотором роде я сам виноват в том, что случилось. Растеребил старые раны, снова заставил тебя пережить то, что случилось тогда. Но по-другому не мог. Не мог, понимаешь, Элис?

Мой стальной мужчина дал слабину и позволил эмоциям взять верх. Я видела, что он пытается сохранить самообладание, но у него ничего не выходило. Костя начал взволнованно тараторить, что было так ему не свойственно:

— Я был уверен, что ты сможешь оставить все в прошлом. Нет, не так, я был излишне самоуверен. Думал, что ты любишь настолько сильно, что не пойдешь к нему. Сможешь сохранить все, как есть, думая только о нас. И да… я сомневался, говорить тебе свои предположения или нет. Но не мог промолчать. Это бы стало стеной между нами, понимаешь?

— Да, Кость, понимаю. Ты поступил правильно, открыв мне глаза.

— Вот тут я теперь не уверен. Но, что сделано, то сделано, — он перевел дыхание и вернул себе прежнее напускное спокойствие. — После того, как ты мне рассказала, что именно устроили твои родители, стало понятно, что не обошлось и без моего отца…

— Кирилл Олегович? Ну, конечно! Как иначе мать взяла на себя уголовное дело, когда специализируется на семейных.

— Я был у него. Папа все подтвердил. Не буду вдаваться в подробности, это был долгий и сложный разговор. Сейчас не об этом. Сейчас — о нас, — Костя взял мои руки и крепко сжал в своих ладонях. — Это тяжело, но я понял тебя. Понял, что случилось. Этот парень для тебя был наваждением. Шесть лет назад вы ничего не закончили, и все это время в тебе жило чувство, что все могло сложиться иначе. Возможно, не разведи вас родители, через несколько месяцев или даже пару лет, ваши чувства бы прошли. Сошли на нет, как всегда бывает с подростковой влюбленностью. Но этого не случилось.

— Ты считаешь, что мы с Денисом все равно расстались бы? — аккуратно поинтересовалась я. Отчего-то Костино предположение мне совершенно не понравилось. Было неприятно и даже противно слышать, что у нас с Денисом не могло быть будущего.

— Да, — решительно ответил мой мужчина. — Ваши отношения вряд ли бы прошли проверку временем. Вы разные, слишком разные. А то, что случилось вчера — это эмоции, дань старым чувствам. Но ты его не любишь, как и он тебя. У нас с тобой все совершенно по-другому, осознанно, глубоко, доверительно. Мы так много прошли за эти годы, что не может быть иначе. Именно поэтому, Элис, нужно бороться за нас.

— Так ты меня прощаешь?

— Да. Но мне нужно время, чтобы пережить твою измену, — Костя отпустил мои руки, встал и отошел в другой конец комнаты. Отвернувшись от меня, он запустил руки себе в волосы и шумно выдохнул.

— Думаешь, получится? — осторожно спросила я.

— Если хочешь начать сначала со мной.

А знала ли я, чего хочу на самом деле? Костя стал самым близким, родным мне человеком, и я просто не могла представить, как жить без него. Но в то же время мое сердце сжималось от боли по другому…

— Кость… Я не знаю, сможем ли мы. Не понимаю своих чувств. Конечно, я тебя люблю, но не могу сказать, что ничего не испытываю к Денису. Мы всегда были откровенны, и сейчас я не стану врать.

— Но он с другой. У него своя жизнь, и он не станет ее рушить. Этот парень ясно дал понять, кто ты для него, когда выставил утром, — процедил Костя, плотно сжав руки в кулаки. — В отличие от него, я тебя знаю и не хочу терять. Есть только один разумный выход: мы начинаем все сначала, ты стараешься выбросить из головы этого парня и с этого дня живешь со мной в этой квартире. Решение только за тобой.

— А если я не соглашусь? — кинула я, обиженная его непоколебимым тоном, хотя не имела права обижаться.

— Не согласишься — ничего не будет. Между нами ничего не будет. Поживешь здесь, пока не подыщешь жилье, или я помогу тебе снять квартиру. Но потом — разойдемся. Дружбы, как раньше, у нас не выйдет, Элис.

— Кость, я хочу быть с тобой. Хочу забыть весь тот ужас, что случился. Хочу перестать себя ненавидеть за то, что предала. Хочу сделать тебя счастливым. Но не думаю, что это честно по отношению к тебе. Я не смогу сразу стать прежней Алисой.

— Больше ничего не говори, — ласково сказал он, подхватил меня на руки и сам опустился на диван, усаживая меня себе на колени. — И не из такого дерьма выпутывались. Как-нибудь переживем.

Я кивнула и спрятала лицо у Кости на груди, а он обнял меня своими горячими руками и стал укачивать, как ребенка. Полночи мы проговорили, как будем жить дальше. Решили, что с работы я не уйду, продолжу практику, закончу дело Акуловой, а только потом подумаю об увольнении. Будет сложно, особенно из-за матери и Кирилла Олеговича, их обоих я не желала видеть. Но Костя был прав, пора взрослеть и учиться жить бок о бок с неприятелем. Утром в бюро мы приехали вдвоем и дошли до моего кабинета, крепко держась за руки.

— Если понадобится помощь, зови. Сегодня встреча с Вероникой? — спросил жених.

— Да. И на этот раз беседовать буду с ней я. Если твой папа снова захочет вмешаться, попрошу его подождать за дверью, — ответила я.

— Правильно. Мне нравится такой подход. Только будь готова, что Акулова потребует присутствие отца на встрече.

— Если не будет работать на этих условиях, может отказаться от моих услуг, — решительно ответила я.

— Я могу поприсутствовать вместо папы…

— Нет, — перебила я. — Сам сказал, что мне пора взрослеть. Начну с работы.

— Хорошо, Элис. Встретимся за обедом.

Костя чуть сжал мою ладонь и, развернувшись, пошел к своему кабинету. Впервые он не поцеловал меня на прощание. А чего я хотела? Нам придется долго идти к тому, что было раньше, и я не уверена, что получится. К сожалению, я слишком хорошо знала Костика и понимала, что его решение быть со мной, продиктовано разумом. Блестящий адвокат внутри него смог защитить меня, вот только оскорбленный мужчина, согласившийся закрыть глаза на измену, на самом деле не простил.

Я села за свой стол, все такой же чужой и необжитый, прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Навалилась дикая эмоциональная усталость, захотелось курить, но я решила побороть это желание. Вообще надо бросать. Если начинать новую жизнь, то дурные привычки можно оставить. Неожиданно дверь в мой офис открылась, я приоткрыла глаза и увидела на пороге маму. Ничего не говоря, я развернулась к ней спиной, досадуя, что спинка кресла недостаточно высокая, чтобы скрыть меня от нее.

— Дочь, я пришла поговорить…

— Мы говорили в субботу. На этом все, — холодно ответила я куда-то в книжный шкаф.

— Алиса, ты была не в себе. Наговорила много неприятных вещей в сердцах, но сейчас ты успокоилась и можешь меня выслушать, — мама нервничала, ее голос срывался и, казалось, что она вот-вот заплачет.

— Ты знаешь мое условие. Выполнишь — прощу, — я повернулась к ней, стараясь выглядеть по-взрослому грозно, но мне было дико больно от всего, что происходило.

— Алиса, я не стану оправдывать этого человека, — мама прошла в кабинет и села в кресло напротив меня с такой решимостью, словно это был ее, а не мой кабинет. — Нет смысла ворошить прошлое. Тем более, это мне грозит тюремным сроком. Хочешь, чтобы я попала в тюрьму? Ты хоть представляешь, что это такое?

— Представляю. Я разговаривала с Денисом, и он мне вкратце рассказал о прелестях тюремной жизни.

Конечно, я не хотела отправлять мать в тюрьму, но не могла смириться с несправедливостью, которую сотворила эта женщина. Она продуманно, с холодным расчетом чайной ложечкой вынимала душу из своей семнадцатилетней дочери. Играла роль обеспокоенной матери, когда я сходила с ума от неизвестности и боли, чувствуя себя ненужной и брошенной тем, кто стал всем моим миром. Она роняла слезы, с ужасом и отвращением касаясь моей лысой головы, успокаивала и деликатно не спрашивала, в чем причина моего безумия.

Лицо матери побагровело от злости. Я видела, как ей хочется повысить голос, но она все же сдержалась. Молча мама поднялась с кресла, окинула меня быстрым взглядом и, гордо развернувшись, продефилировала к двери.

— Не думаю, что твоему жениху понравится общение любимой невесты с этим уголовником. Я поговорю с Костиком, чтобы он держал ухо востро, — выгибая бровь, как только умеет она, мать подняла голову, чувствуя свое надо мной превосходство. Я только усмехнулась этой глупой попытке шантажа. Даже в такой момент она пыталась использовать припрятанные в рукаве козыри.

— С кем и как мне общаться, решать не тебе, — выделяя каждое слово, процедила я. — А мой жених прекрасно осведомлен о каждом моем шаге, в том числе и об этой встрече. Если ты закончила, то мне нужно работать.

Я отвернулась к монитору невключенного ноутбука, изображая занятость, и матери ничего не оставалось, как уйти. Стоило двери захлопнуться, вся моя решимость испарилась, превращая меня в семнадцатилетнюю школьницу, не знающую, что делать дальше. Рука сама потянулась к ящику тумбочки, в котором лежала фотография Дениса.

— Ну что же ты со мной делаешь? Зачем? — прошептала я, очерчивая кончиком пальца его лицо.

Мы вместе. Я ее люблю. Алис, тебе лучше уйти.

Старая любовь никак не давала покоя, пробиваясь маленьким росточком в сердце, предназначенном другому. Но я дала обещание Косте быть с ним. Сделала выбор. Смахнув со щеки слезинку, я убрала фотографию в стол и включила ноутбук. Как раз вовремя, потому что секретарша Лидочка сообщила, что прибыла Вероника Акулова.

Моя клиентка не стала настаивать на присутствии Воронова-старшего на встрече, убежденная в том, что я лишь играю роль его секретарши. Она передала мне флешку с записью адюльтера и снова в красках расписала, как подставила супруга. Со мной наедине ее спесь прошла, и Вероника вела себя так, словно я ее подружка. Вот только меня такое общение совершенно не прельщало. Я не могла дождаться конца встречи, и только когда блондинка ушла, смогла вздохнуть свободно.

Время близилось к обеду, и я ждала, когда за мной зайдет Костя. Просматривая отвратительные видеозаписи, я даже не обратила внимания на то, как кто-то без стука зашел в кабинет, уверенная в том, что это жених.

— Садись, я почти закончила, — пробубнила я.

— Нет уж… Лучше постою, — прозвучал пропитанный злостью высокий женский голос. Я подняла глаза и увидела Лену. Она практически подлетела к моему столу и сбросила на пол все, что на нем стояло, не прихватив только ноутбук.

— Что ты делаешь?! — в ужасе крикнула я.

— Мерзавка! Я все знаю! Денис все мне рассказал. Как тебе наглости хватило? — ее ярость неожиданно переросла в истерику, и Лена, опустившись в кресло, разрыдалась.

— Лена, я не знала… Не знала, что вы вместе, — виновато выпалила я, встала из-за стола, подошла к ней и хотела успокоить, протянув руку, чтобы коснуться плеча, но она дернулась, как от удара.

— Не знала? А это что-нибудь изменило? Ты поставила цель получить Дениса, тебя ничего не остановило бы! — прошипела девушка, глядя красными от слез и злости глазами.

— Это неправда. Я не ставила себе никаких целей…

— Не ври! Это Денису ты наплела с три короба, что твоя мать засадила его, а сама, такая святая, тут ни при чем. Но меня не проведешь! Я тебе не верю, тварь!

— Но я правда ничего не знала! Когда Денис пропал, я искала его. Думала, он сам меня бросил, приходила к Леше в автомастерскую…

— Мало тебе тогда досталось, — зло усмехнулась девушка и, поднявшись с кресла, больно толкнула меня в грудь. — Леша не вышвырнуть тебя должен был, а врезать как следует.

— Да что такое ты говоришь?! — я отшагнула назад. — Лен, я понимаю, что тобой движет злость и отчаяние, но вспомни… вспомни, как я любила Дениса, неужели ты думаешь, что…

— Думаю и знаю! Из-за тебя он попал в тюрьму. Из-за тебя три с половиной года сидел за решеткой. Ты даже не представляешь, через что мы прошли. Как я возвращала его к жизни. Знаешь, парень в двадцать три года, без образования, но с тюремным сроком никому не нужен. Ден не мог найти себе даже простую работу, никуда не брали. Никому не нужен уголовник.

— Лена, я все это знаю, и поверь, если бы могла хоть что-то исправить, то сделала бы, не раздумывая.

— Можешь! Ты можешь! Исчезнуть навсегда, — процедила она. — Мы с Денисом вместе. У нас семья, ты не имеешь права все рушить! Только попробуй к нему приблизиться, сука, и я тебе жизни не дам.

— Я не собираюсь ничего рушить. Если ты пришла мне угрожать, то напрасно. Можешь быть спокойна. Денис сам признал, что любит тебя. Меня он выгнал, — было дико больно говорить все это именно ей, но по-другому не могла. Я была обязана прояснить все раз и навсегда.

— Потому что ты для него ничего не значишь! Знаешь, как он вымаливал у меня прощения, как клялся в любви, умолял не бросать его?

— Уходи! — не выдержала я, чувствуя, как сдавило грудную клетку, а в легких стало не хватать воздуха.

Лена заметила мое состояние и довольно улыбнулась. Женщина всегда поймет женщину, и сейчас она увидела мое больное место.

— Денис оттрахал тебя на своем столе как шлюху только потому, что был на тебя зол за все эти годы. Поддался порыву. Я смогла ему это простить, потому что, когда вчера мы занимались любовью, долго, страстно, на нашей постели, в нашей квартире, он доказал, как относится ко мне.

Перед глазами все закружилось, и я не упала, только удержавшись за стену. Слезы катились по щекам, а во рту был привкус крови от прокусанной губы. Лена хотела еще что-то сказать, но в дверь постучали. У меня не было сил ответить, поэтому Костя сам вошел.

— Что такое, Элис? — он подбежал ко мне и подхватил под руку.

— Так вы ее жених? — уточнила Лена, внимательно рассматривая Костю, отчего мне стало еще гаже.

— А вы?.. — нахмурился Воронов.

— Я — жена Дениса, мужчины с которым переспала ваша невеста, — выпалила она.

— Покиньте немедленно этот офис, — процедил Костя.

— Конечно. Уже ухожу. Вам же надо теперь обсудить все с ней, — она пренебрежительно кивнула в мою сторону, а Костя только крепче сжал мою руку.

— Алиса рассказывала о вас, и признаюсь, я был лучшего мнения, — Костя говорил, как обычно, спокойно. Он усадил меня в кресло и повернулся к Лене. — Вы же пришли, чтобы выяснить отношения, и, я полагаю, пригрозить Алисе, чтобы не искала встреч с вашим парнем. Тогда вы сглупили, рассказывая мне о том, что случилось, потому что, если я брошу Элис, тем самым развяжу ей руки, и она уведет у вас Дениса.

Лена отшагнула назад, пораженная спокойствием моего мужчины. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но так и не решилась.

— Успокойтесь, я не собираюсь бросать свою невесту. Мы любим друг друга и обязательно справимся. К вашему Денису она не подойдет. А вам, Елена, я советую думать, прежде чем делать. Ревность толкает на необдуманные поступки, и этим вы навредите только себе. Сейчас прошу вас уйти и никогда больше не появляться. Мы с моей невестой не желаем видеть ни вас, ни вашего возлюбленного.

Кажется, слова Кости подействовали. Девушка молча кивнула и, убрав за уши выбившиеся из хвоста темные локоны, ушла из моего офиса. А между нами с Костей повисла тишина. Несмотря на его хладнокровие, я чувствовала, что Лена задела за живое, напомнив об измене.

— Кость, спасибо, — тихо произнесла я.

— Тебе нужно успокоиться, — сухо ответил мужчина, протягивая мне стакан воды. — Знаешь, у меня встреча на Комсомольской через пару часов. Я поеду. Пообедаю там.

Не глядя на меня и не дожидаясь ответа, Костя ушел. Я не стала его останавливать, понимая, что ему сейчас лучше всего побыть одному. Немного успокоившись, я убрала все, что раскидала Лена, и снова села за работу. Может быть, это была некая защитная реакция, но после этого скандала внутри меня образовалась какая-то странная, необъяснимая пустота, все чувства притупились, и я, как неживой робот, стала прописывать четкую линию защиты клиентки.

Я почти закончила, когда ко мне снова постучались. От этого звука я дернулась, словно это была дробь, выпущенная в спину. Кто-то пришел, чтобы окончательно добить? Проскользнула безумная мысль, притвориться, что меня нет на месте, но в дверь опять настойчиво постучали, и пришлось сдаться.

— Войдите! — крикнула я, готовясь к очередной неприятной встрече, но вместо этого увидела приятного молодого человека в причудливой светло-фиолетовой форме с небольшим, но пышным букетом незабудок и ландышей.

— Али-с-са Елис-с-еева? — заикаясь, уточнил он.

— Да, это я.

— Это в-вам. Рас-с-спишит-тесь, пож-жалуйста.

Молодой человек поставил очаровательный букетик в бледно-голубой, перевязанной кружевной лентой коробочке мне на стол и протянул планшетку с накладной. Быстро черканув в нужной графе, я взяла в руки букет и вдохнула любимый аромат. Всегда обожала запах ландышей, но любимыми цветами были незабудки.

— От кого это? — поинтересовалась я, точно зная, что только Костя мог прислать мои любимые цветы.

— Т-там к-карточка. На к-к-коробке под лент-той, — кивнул молодой человек и, улыбнувшись, направился к выходу.

Вдохнув еще раз дурманящий ландышевый запах, я поставила на стол букет и вытащила из-под ленты небольшой конверт с запиской.

«Лисенок, прости меня за то, что сделал. Я не должен был тебя обижать. Нам нужно встретиться и поговорить. Прошу, не отказывай. Д.»

Глава 22. Оставить прошлое в прошлом

Давным-давно в одном королевстве жила принцесса. Перед ее дворцом был разбит прекрасный сад, в котором росли самые диковинные цветы. Принцесса обожала гулять по саду, но не только из-за чудесных растений. Она всей душой любила молодого садовника, и он отвечал ей взаимностью. Родители принцессы, король и королева, ничего не знали о запретной любви их дочери и не догадывались, что ее прогулки более чем увлеченность цветами. Принцессе с самого рождения был выбран жених — принц другого королевства, и все знали, что как только девушка станет совершеннолетней, состоится грандиозная свадьба.

Принцесса мечтала сбежать от ее родителей и обрести счастье с садовником. Она была готова отказаться от короны и посвятить себя любимому, пусть даже в бедности. Но молодой садовник слишком любил свою красавицу, чтобы позволить ей променять дворец на скудную лачугу. За неделю до свадьбы она предложила возлюбленному бежать, и он не смог отказать, глядя в ее чистые голубые глаза, цвета ясного неба. Побег был запланирован за день до торжества, когда все в королевстве будут заняты приготовлениями к торжеству и не заметят долгого отсутствия принцессы.

Накануне побега влюбленные договорились отправиться на прогулку в лес, где хотели обсудить детали своей затеи. Забыв про время, мечтая о будущем, они ушли так далеко, как раньше не заходили, и оказались у прекрасного лесного озера. Они подошли к воде, где садовник впервые решился поцеловать принцессу. Это был долгий, полный любви и нежности поцелуй. А когда принцесса открыла глаза, то увидела на другом берегу озера, что-то ярко-голубое, кажется, цветы. Она спросила у возлюбленного, но садовник никогда раньше их не видел. Принцесса досадовала, что цветы так далеко, и она не может их рассмотреть, полюбоваться их прелестью, почувствовать аромат. Тогда садовник бросился в воду, чтобы исполнить желание принцессы и достать неизвестные цветы.

Было только начало лета, и вода в лесном озере совсем не прогрелась. Садовник с трудом доплыл до другого берега и нашел множество маленьких голубых цветочков, таких ясных и ярких, как глаза его принцессы. Он набрал букет, перевязал его осокой и уже собирался плыть обратно, как взглянул на свою возлюбленную… одетую в прекрасные шелка, с жемчужным ожерельем, сапфировыми кольцами, кружевными лентами в золотистых волосах. Он понял, что его любимая достойна самых лучших богатств, а все что может предложить он — лишь лесные цветы. Садовник снова вошел в озеро, но обратно плыл очень медленно.

Принцесса испугалась, когда возлюбленный нырнул в холодную воду. Она не находила себе места, пока он не добрался до противоположного берега, а потом с замиранием сердца смотрела, как он плывет обратно.

Доплыв до середины озера, садовник почувствовал, как от холодной воды немеют ноги, но пока остановиться не мог. Слишком далеко. Принцесса не выдержала и заплакала, моля любимого поторопиться. И вот, он почти добрался до берега. Оставались считанные метры, но вдруг юноша бросил цветы к ногам принцессы и крикнул: «Не забудь меня!» Принцесса опустилась за букетом, а когда взяла его в руки и взглянула на озеро, ее возлюбленного уже не было.

Принцесса хотела броситься за садовником в озеро, но тут послышался топот копыт и лошадиное ржание. Она обернулась и увидела своего названного жениха. Принц спас невесту, не дав ей утонуть вслед за возлюбленным, и увез обратно во дворец.

Принц и принцесса поженились. Но принцесса была так грустна, что сердце принца обливалось кровью, ведь он с первого взгляда влюбился в прекрасную невесту. Принц поинтересовался, может ли сделать что-нибудь, чтобы развеять ее тоску. И тогда принцесса попросила мужа отправить слуг на лодке на другой берег лесного озера и выкопать для нее цветочные кустики.

В своем новом дворце принцесса разбила сад, где стала выращивать те самые голубые цветы, которым дала название «незабудки». Со временем принцесса полюбила своего мужа, родила прекрасных детей, но не забыла молодого садовника. Каждый раз, выезжая на прогулку, она дарила своим подданным выращенные ею кустики голубых цветов, говорила, что их имя незабудки, и просила сажать в каждом саду, чтобы они росли по всему королевству в память о молодом садовнике.

— Грустная история. Это чья-то сказка? — задумчиво спросил Денис, перебирая пальцами мои рыжие кудряшки.

— Нет. Нам рассказывала ее учительница еще в третьем классе, — улыбнулась я и теснее прижалась спиной к горячей груди своего возлюбленного.

Мы сидели в его комнате и говорили о разной ерунде. Речь зашла о нашей даче, и я призналась, как люблю летом ходить в лес за ландышами и незабудками, потому что мама отпускает меня одну. Для меня это пара часов свободы, и нежные лесные цветы стали ее символом. Я вспомнила легенду о незабудках и решила поделиться ею с Денисом, но и не думала, что он станет так завороженно слушать.

— Мне понравилось, как ты рассказывала… Как сказку на ночь. Мама раньше каждый вечер рассказывала мне сказки, ты сейчас ее напомнила, — сказал Денис, и его голос неожиданно дрогнул.

— Ты не говорил мне о своих родителях. Где они сейчас? — решилась поинтересоваться я и хотела повернуться к нему лицом, но парень не дал, сильнее стиснув в объятьях.

— Ты переводишь тему вообще-то. Мы начали про то, как ты любишь ездить на дачу и собирать ландыши и незабудки, — прошептал на ухо Денис и, убрав мои распущенные волосы на один бок, обнажая шею, стал медленно водить по ней губами, заставляя мурашки беспорядочно разбежаться по телу.

— Это мои любимые цветы, — прикрыв глаза, произнесла я, чувствуя, как во мне вновь растет желание, хотя мы совсем недавно занимались любовью. — Ландыши обожаю за аромат, а незабудки — за их нежность и небесно-голубой цвет.

— Будет лето — подарю тебе букет из ландышей и незабудок, — совершенно серьезно заявил мой парень, а потом, повалив меня на кровать, стал бессовестно щекотать.

Он помнил. Денис сдержал свое обещание, только уже слишком поздно. Кроме записки, в конвертике была его визитка — на дорогой дизайнерской бумаге и с серебристым тиснением. Денис думал, что я позвоню сама и назначу встречу, неужели считает меня все той же влюбленной дурочкой? Если это так, то он сильно заблуждается.

Его записка вместе с визиткой отправились в мусор, только выбросить цветы рука не поднялась. Они живые и не виноваты в наших ошибках. Быстро мой кабинет наполнился приятным ландышевым ароматом, воскрешая в памяти воспоминания о даче, детстве и другой Алисе, не знавшей разочарования и боли. А ведь после того лета, перед одиннадцатым классом я больше не ходила за цветами в лес. Сначала поступление, потом дружба с Костей и уже отношения с ним. Ландыши с незабудками остались в приятном прошлом с детской наивностью и верой в светлое будущее. Костя знал о моих любимых цветах, иногда покупал милые букетики у бабушек, стоящих у метро, но чаще предпочитал шикарные пионы, розы, лилии, герберы. Взрослые цветы для взрослой девушки.

Я не заметила, как к концу подошел рабочий день. Сотрудники бюро стали расходиться по домам, по пути заглядывая в мой кабинет, чтобы попрощаться. Меня отлично приняли на новой работе, хотя, кто знает, как все сложилось бы, если я не была невестой Воронова. Я закончила с записью данных и уже хотела начать собираться, как ко мне зашел Костя.

— Элис, ты закончила? — поинтересовался он, проходя в кабинет.

— Да, только сохраню документ, — ответила я. — Ты давно вернулся со встречи? Даже не зашел…

— Нет, только что. Откуда цветы?

Я подняла взгляд на хмурого Костю. Он стоял напротив стола, скрестив руки на груди, и ждал моего ответа. Было два пути — соврать, что купила сама, и он обязательно поверит, или же сказать правду. Я предпочла сохранить доверие в наших отношениях, хотя кое-что все же утаила.

— Это он прислал, — виновато ответила я.

— И ты их тут же поставила на стол? — разозлился жених и был совершенно прав.

— Цветы не виноваты. Они живые, и я не смогла их выбросить, — честно сказала я.

— Зачем он это сделал? Прислал записку? Что в ней было? — это напоминало допрос, но у меня не было права отмалчиваться.

— Да, просто извинился за то, что случилось. Не больше, — я встала из-за стола и подошла к Косте, опустив ладонь ему на грудь со стороны сердца. Такой незначительный жест, но я знала, что он мог успокоить моего мужчину. Но только в этот раз его сердце все также бешено билось. — Кость, для меня это больше ничего не значит. Я выбросила записку. Денис — это прошлое, ты — мое настоящее и будущее.

— Элис, пойдем домой, — он развернулся и вышел из кабинета, словно не мог находиться в одном помещении с букетом от другого.

Я собрала свои вещи и взяла со стола букет. Если решила быть с Костей, загладить перед ним свою вину, то должна избавиться от любого напоминания о другом мужчине. В общей приемной сидела Лидочка, старший секретарь бюро, а по совместительству без памяти влюбленная в моего жениха девушка. Я протянула букет ей, получив в ответ полный недоумения взгляд.

— Это тебе. В благодарность, что помогла с папками сегодня днем.

— Но я же просто принесла вам архивы? — удивилась Лидочка.

— Неважно.

Я повернулась к Косте и увидела, как он довольно улыбается. Отказаться от цветов было самой малостью, какую я могла для него сделать. Вот только в груди щемило, глядя, как Лидочка гордо выставляет подаренный Денисом букет у себя на столе.

— Как смотришь, чтобы где-нибудь поужинать? — притягивая меня к себе и нагло целуя прямо в холле, спросил Костя.

— Не возражаю, — стирая свою помаду с его нижней губы, ответила я.

Мы поехали в наш любимый японский ресторан, где часто ужинали и давно были почетными гостями. Нам обоим отчаянно хотелось вернуть прошлые отношения, поэтому мы не сговариваясь приехали сюда. Только делать вид, что ничего не произошло, оказалось слишком сложно. Впервые за все время разговор между нами не ладился. То и дело возникали неловкие паузы и каждая тема, не касающаяся работы, так или иначе, напоминала о моей измене. Приходилось говорить о делах, отчего наш ужин больше напоминал встречу коллег. Мне даже стали интересны детали Костиного дела, хотя все, что касалось адвокатской практики, обычно навевало тоску и чувство обреченности.

— Кость, я только не понимаю, почему твой клиент может потерять компанию, если по закону после смерти отца его имущество делится на равные доли между сыном и вдовой?

— Все верно. Вдова получает половину, в том числе половину доли в компании, а это вдвое сокращает то, чем распоряжается Роднянский сейчас. Таким образом, он теряет контрольный пакет, а главным дольщиком становится другой человек. Павел не теряет место в компании, но фактически больше не будет ею руководить.

— Но почему Роднянский не будет руководить, если все равно будет иметь долю? Его же не обязательно должны сместить.

— Не обязательно, но тот партнер, который станет обладателем контрольной доли, первым делом займет место Роднянского. А для него потерять пост руководителя — это лишиться всего, — Костя сделал глоток чая и посмотрел на меня с улыбкой. — Лучше давай поговорим о твоей работе. Завтра утром встреча с маркетологом. Будете заказывать визитки.

— Я совсем забыла… — действительно, следующим утром ко мне должен был подъехать Дмитрий, наш маркетолог с образцом бумаги и макетом визитки. Они были стандартными, брендированными в стилистике бюро, но по старой бюрократической традиции, заведенной Кириллом Олеговичем, все материалы до печати должны были согласовываться письменно.

— Станешь полноправным адвокатом со своими визитками.

— Да. Точно.

Я не разделяла Костиного энтузиазма, и по большому счету мне было все равно, что теперь у меня будут собственные карточки. Но все равно следующим утром исправно выслушала Диму и из трех вариантов выбрала тот, что понравился больше.

— Замечательно, Алиса Павловна. Сегодня отдам в печать, и послезавтра вам все доставят, — обрадовался Дмитрий, что я так быстро определилась.

— Можете не спешить. Это не срочно, — отмахнулась я.

— Ну что вы такое говорите? Адвокат и без визиток, — всплеснул руками мужчина и, подхватив свои папки, поспешил в типографию.

Как только за Дмитрием закрылась дверь, я вызвала к себе Лидочку и попросила ее подыскать для меня парочку несложных заказов. По делу Акуловых все было готово, оставалось дождаться слушания, а сидеть без дела я не могла. Мысли о Денисе не покидали голову, а его букет, заполонивший приемную терпким ландышевым ароматом, напоминал, что он ждет моего звонка. Конечно, я не собиралась искать с ним встреч, но предчувствие, что это все же случится, терзало сердце.

Лидочка принесла мне несколько папок с простой юридической волокитой, и я с радостью взвалила ее на себя. Легко управившись с половиной работы, я хотела сделать небольшой перерыв на кофе, но планы нарушил звонок рабочего телефона. Первый за время работы в бюро.

— Алло.

— Алиса Павловна, вас спрашивают. Он не представился, сказал только, что хочет нанять именно вас, — затараторила секретарша.

— Хорошо, переводи, — вздохнула я.

— Алиса…

— Денис?

Это был нечестный ход. Он знал, что меня обязательно с ним соединят, и я не смогу спрятаться даже в собственном офисе.

— Ты получила мои цветы? — после недолгой паузы вопросил он, а я почувствовала, как меня разбирает злость от его виноватого голоса.

— Не стоило. Цветы были лишними. И по поводу твоей просьбы, мой ответ: нет. Я не хочу с тобой встречаться. И говорить не хочу, — сходу выпалила я, не давая ему возможности перебить.

— Алис, я прошу только о разговоре. В субботу я поступил как полный мерзавец и если не смогу тебе все объяснить, не успокоюсь, — решительно заявил он.

— Денис, зачем? Мы все выяснили. Ты любишь Лену и счастлив с ней, я выхожу замуж за Костю. Нам лучше не общаться.

— Лисенок, только один разговор…

— Нет! — резко ответила я и положила трубку.

Я не знала и даже не представляла, о чем хочет поговорить Денис. Извиниться за секс в своем кабинете? Глупо! Рассказать, как сильно любит Лену? Я и так это поняла, да и слышала все из ее уст. Эта встреча не нужна ни мне, ни ему. Будет только больнее. Хотелось выбросить из головы все мысли о Денисе, забыть, перестать думать и самое страшное — желать. Прошлое должно остаться в прошлом.

После его звонка и работа не клеилась. Слова на экране никак не хотели складываться в единый текст, и никак не получалось сосредоточиться на делах. Я бросала курить вот уже несколько дней, и даже удавалось держаться, но сейчас послала к черту все данные себе обещания, схватила пачку сигарет, припрятанную на черный день, и пошла в курилку.

Устроившись на кожаном диванчике, я затянулась и, прикрыв глаза, стала медленно выпускать дым. Глупо смаковать такую гадость, но я действительно наслаждалась сигаретной остротой, убеждая себя, что успокаиваюсь. Глупости. Как бы не так.

— Сорвалась? — послышалось с порога.

— Сорвалась, — ответила я, глядя, как Костя садится на диванчик рядом со мной.

— Расскажешь? — он вытащил сигарету из моей пачки и прикурил.

— Нечего, — слишком резко ответила я.

— У тебя новый клиент? Хочет, чтобы ты взяла его? — как бы между прочим, поинтересовался жених.

— С чего взял?

— Лида сказала. Я, собственно, к тебе зашел, а когда не застал, спросил, где ты. Она рассказала, что тебе позвонил мужчина, требовал только тебя.

— Сплетница, — процедила я, понимая, что секретарша сделала это специально.

— Значит, он звонил. Неудивительно. Сначала цветы, теперь звонки, — откинувшись на спинку дивана и отвернувшись от меня, раздраженно сказал Костя.

— Я повесила трубку.

— Неважно. Позвонит еще. Что ему было нужно?

— Поговорить… но я не согласилась на встречу.

— Ясно.

Костя затушил сигарету и, все так же не глядя в мою сторону, ушел. Я перевела дыхание, немного успокоилась и пошла за ним. Вот только опоздала: его кабинет был пуст, и я догадывалась, куда он мог поехать.

Предупредив Лидочку, что ухожу и не знаю, когда вернусь, я выбежала из здания и стала ловить машину. После переезда к жениху мы ездили вместе на его автомобиле, а мой — простаивал во дворе. Как назло, никто не хотел останавливаться, пока рядом со мной не притормозил темно-синий внедорожник. Вот только меня ждал сюрприз: на водительском месте сидел Денис.

— Какого черта ты тут делаешь? — разозлилась я.

— Поговорить хочу, — сказал Денис, снимая блокировку с двери. — Садись. Давай куда-нибудь…

— Оставь меня в покое! Как ты не понимаешь, что только все портишь?! — не выдержала я и разрыдалась.

— Алис, пока мы по-человечески не поставим точку, не сможем двигаться дальше. Я так много хочу тебе сказать, все объяснить. Мы не можем расстаться врагами. Не прощу себе этого.

— Перестань! Ты изводишь меня, себя, Лену…

— Лисенок, выслушай, я тебя незаслуженно обидел, — Денис открыл дверь и захотел выйти из машины, и в этот момент меня одолел какой-то необузданный страх, я со всех ног бросилась обратно к бюро, зная, что он не сможет пойти за мной.

Я поднималась в лифте, чувствуя, как дрожат руки. Чего добивался Денис? Какой смысл в этом разговоре? По-человечески поставить точку? Но этим он только делал больнее. Во всяком случае, мне. Чертов эгоист, думающий только о себе! Будет мучиться чувством вины, если не расстанемся друзьями, только обо мне совершенно не думал. Радовало только то, что мой жених не застанет Дениса в ресторане, и скандал не случится.

Костя вернулся в бюро только вечером. Он не рассказал, где был, и что случилось, но с Денисом точно не встретился. Чтобы не подливать масла в огонь, я не стала рассказывать, что моя старая любовь сам явился к нашему офису.

— Элис, голова раскалывается, поведешь? — Костя кинул мне ключи от машины, а сам устроился на пассажирском сиденье, не дожидаясь моего ответа. Вздохнув, я села за руль.

— Не расскажешь, где был сегодня?

— Нет, — отрезал он.

— Я думала, что мы все рассказываем друг другу…

— Милая, у меня дикая мигрень. Поговорим потом.

Но и потом мы не поговорили. Костя находил новые предлоги, чтобы не общаться, а потом, сославшись на усталость, ушел спать. Я понимала, что он тяжело переживает наши проблемы, но и сама справлялась с большим трудом. Кроме холодности жениха, меня изводили мысли о Денисе. Засыпая в Костиных объятьях, я грезила другим и ненавидела себя за это. Стоило мельком его увидеть, как мои чувства к нему вспыхнули с новой силой. Несправедливо любить одного, когда обещала свое сердце другому. Но как же так, ведь еще пару недель назад я не сомневалась, что обожаю Костю. Нужно сделать все от меня зависящее, чтобы забыть Дениса и снова полюбить своего жениха.

Я повернулась к спящему Косте и провела кончиками пальцев по его щеке. Он смешно поморщился, но не проснулся. Тогда я опустила руку под одеяло и повела вниз по его животу, но у резинки пижамных штанов замерла. Нет… я не смогла. Это было чертовски неправильно, потому что было продиктовано желанием забыть другого и обязанностью перед женихом. Костя этого не заслужил. С тяжелым сердцем я все-таки уснула.

Утро вечера мудренее, и это действительно так. Проснувшись от аромата кофе, я довольно потянулась. Костя поставил чашку с дымящимся американо на прикроватную тумбочку и легко поцеловал меня в лоб.

— Собирайся, Элис, сегодня хочу приехать в бюро раньше, — деловито сказал он и, подойдя к шкафу, стал выбирать галстук.

— Хорошо. Конечно, — иногда казалось, что мой жених понемногу оттаивает, но потом он снова становился холодным, и я боялась сделать хоть что-нибудь не так. Между нами чувствовалось напряжение, которого раньше не было.

Работа стала спасением для нас обоих. Всю дорогу мы практически не разговаривали. Как обычно, он проводил меня до кабинета, как вчера, не поцеловал на прощание. Мы даже не стали вместе обедать, оба нашли глупые причины не видеться до вечера. А дома снова, как чужие, обсуждали дела клиентов. Только в постели Костя нежно обнял меня, прижал к своей горячей груди и уснул. Ему нужно было чувствовать меня рядом, несмотря ни на что. Но так дальше продолжаться не могло, необходимо было что-то решать в наших отношениях. Самым честным было бы расстаться хотя бы на время, но я не могла. Слишком слабая, трусливая, неуверенная в себе, чтобы решиться на такой поступок, ведь без Кости я пустое место.

На следующий день у Воронова-младшего было первое слушание дела. Он сразу поехал в суд, а я — одна на работу. В общей приемной встретила Лидочка, разочарованная отсутствием моего жениха, и довольно грубо сообщила, что курьер не может привезти мои визитки, но если они нужны, то можно забрать самой.

— Спасибо, Лид, я заеду за ними в обед. Пришлешь адрес типографии?

— В Интернете можете набрать и посмотреть. У меня сейчас нет на это времени, — кинула она и гордо уселась за свой стол.

Удивительно, как люди зависят от окружения. При Косте Лидочка никогда не позволяла себе подобного в мой адрес, зато стоило остаться со мной наедине, показала истинное лицо. Откровенно говоря, меня мало заботила ревность секретарши, а я не сомневалась, что это именно ревность. Сейчас больше беспокоило, что приходилось быть в бюро без Кости, а значит, одной рядом с матерью и Кириллом Олеговичем. В последние дни мы почти не пересекались, а если я и видела кого-то из них, то старалась скорее уйти к себе в кабинет. Когда рядом был Костя, пусть и за стенкой, я чувствовала его защиту, а без него бюро превратилось во вражеский замок.

Недоразумение с визитками сыграло мне на руку. Конечно, в них не было острой необходимости, но зато был повод удрать из бюро на время, пока жених не вернется. Уточнив адрес типографии и предупредив Лидочку, я с радостью и облегчением нажала кнопку лифта.

Выйдя на улицу, я неспеша пошла к стоянке. Ключи от машины затерялись где-то в недрах сумки, и пока я пыталась их разыскать, не заметила, как врезалась в человека. Конечно, это был он.

— Денис, ты преследуешь меня? Не понял, что у меня нет желания с тобой общаться? — толкнув его плечом, я обошла мужчину и направилась к машине.

— Не оставлю тебя в покое, пока не поговорим, — хмуро сказал он.

— Не о чем, — грубо кинула я и села в машину.

Денис в два шага оказался рядом, но я успела заблокировать дверцу. Он встал перед капотом, считая, что остановит меня, а я, не ожидая от себя, несильно нажала на газ. Денис отскочил в сторону и тогда я, сильнее вдавив педаль, выехала на дорогу.

Мысли путались. Я уже стала думать, что лучше было бы действительно с ним поговорить, ведь после случившегося мы оба не можем жить по-прежнему. Видела по глазам, что Денис так же изводится. Нельзя перелистнуть страницу с недописанным текстом и начать новую главу, но разговора с ним я просто-напросто не выдержу и окончательно оттолкну Костю.

Я приехала в типографию довольно быстро, даже не заметила, как пролетела дорога. Чудом не случилось аварии, потому что я совершенно не следила за тем, что происходило вокруг, полностью погрузившись в себя. Костя бы отругал за такое. Костя…

Получив свой заказ и проверив визитки, я решила написать жениху и узнать, как проходит слушание. Сейчас он, как никогда, был мне нужен. Хотелось разрушить стену, что выросла между нами и найти спокойствие в его объятьях, но суд затягивался. Он не объяснил почему, но предупредил, что, скорее всего, до вечера так и не появится в бюро. Я вышла из типографии и уже собиралась доставать ключи от машины, как меня резко схватили за руку. Щелчок, и на моем запястье сомкнулся наручник, пристегнутый с другой стороны к руке Дениса.

— Псих! Я закричу!

— Пожалуйста, но теперь не сбежишь и выслушаешь меня.

Глава 23. Прощение и прощание

Москва — многомиллионный мегаполис, город надежд, город мечтаний и грез, город возможностей. Москва — город утраченных иллюзий, воздушных замков, потерь и пролитых слез. Москва — это Кремль, Красная площадь, оживленная Тверская, хипстерский парк имени Горького, шумная ВДНХ, просторные Воробьевы горы и таинственные Патриаршие пруды. Москва — это Пушкинский музей, Третьяковская галерея, музей Дарвина и исторический, биологический и литературный. А еще Москва — это столица пробок!

Сейчас этот славный город трудно представить без вечных заторов на дорогах, и неважно будний это день или выходной, утро, день или вечер. За чудо можно считать ниже пяти баллов на Яндекс-пробках, а без этого приложения никуда. Как иначе выбрать верный путь? Жаль только в жизни так не получается. Загрузить смартфон, выбрать нужную функцию и узнать, в каком направлении двигаться. Мы с Денисом уже двадцать минут плелись в пробке, и все это время я могла думать только о том, правильно ли поступила, сдавшись его напору. Хотя был ли выбор? Левую руку свело от стального плена наручника, но я не решалась попросить своего мучителя меня освободить. Денис сосредоточено вел машину, не отрывая взгляда от дороги, а я молча сидела с ним. Он не сказал, куда мы едем, а я и не спросила.

Денис плавно вывернул руль, и я поморщилась от дискомфорта в руке. А вот его совсем не смущал наручник… Интересно, откуда он у него? Перед глазами тут же возник образ Лены, я живо представила, как она лежит нагая на кровати, прикованная к изголовью, а Денис…

— Сними с меня эту дрянь! — неожиданно выкрикнула я и дернула руку, отчего Денис резко повернул руль, и мы чуть не въехали в «субару» справа. Ее водитель крикнул нам что-то нецензурное и, нажав на газ, обогнал на перекрестке.

— Ты чего? Мы так разбиться можем! — возмутился Денис.

— Не хочу, чтобы на мне были твои секс-игрушки! Если вы с Леной…

— Я купил их вчера, — процедил Денис, кинув яростный взгляд в мою сторону. — Купил для тебя, — он слегка замялся, но взял себя в руки, — чтобы усмирить.

Я замолчала, снова отвернувшись к окну. Откровенно говоря, где-то в глубине души я была рада, что Денис не отступился. Глупая влюбленная семнадцатилетняя девочка все еще жила во мне. Как бы ни старалась взрослая Алиса ее запереть, этой глупышке удалось захватить в плен сердце.

Комфортабельный салон Денисовой машины был пропитан его запахом — мужественным, взрослым, но отдаленно знакомым. Даже спустя столько лет его тело пахло так же, как в девятнадцать. Может, все дело в том же лосьоне или геле — не знаю… Этот запах был таким приятным, что я прикрыла глаза и глубоко вдохнула, задержав пронизанный старой любовью воздух ненадолго внутри себя.

— Тебя укачивает? — обеспокоенно спросил Власов. Надо же… помнит.

— Нет, — односложно ответила я, смутившись своему глупому поведению.

— Если нехорошо, ты скажи. Хочешь конфетку? У меня есть леденцы.

Лисенок, в бардачке конфетки. Возьми, станет легче. А ехать не так долго, но если хочешь, повернем… Глупая улыбка появилась на лице, стоило вспомнить, как мы первый раз ехали вместе в его старой «копейке».

— Нет, спасибо. Меня больше не укачивает. Прошло с возрастом, а может, потому что сама села за руль, — лед во мне постепенно таял, обида на Дениса отступала, и я все больше сознавала, что он прав. Нам нужен этот разговор, иначе мы не сможем двигаться дальше. Во всяком случае, я, потому что мои детские чувства медленно воскресали. Нужно было услышать его признание, узнать, как он живет новой жизнью, как полюбил другую. Только так смогу отпустить.

— Это хорошо. Без машины сейчас никуда. Помню, как только занялся рестораном, сколько приходилось ездить и, в основном, не по Москве. Все нужные гипермаркеты — строительные, продуктовые за МКАДом. Своим ходом не слишком удобно, да и на себе всего не дотащишь.

— Ты — молодец, что открыл ресторан. И играешь в нем. Твоя мечта осуществилась.

— Да. Это лучшее, что со мной произошло за последние годы.

Хотелось спросить, а как же Лена, но я промолчала. Как и любую женщину, меня разбирало любопытство, как они сошлись, как стали парой и насколько все серьезно. Но было дико больно оттого, что она с ним, что ее он любит и говорит об этом, в то время, как я так и не дождалась этих слов.

Наш внедорожник завернул на стоянку небольшого итальянского ресторана, и Денис повернулся ко мне.

— Если обещаешь без фокусов, я сниму наручник.

— Ты и так его снимешь. Не пойдем же мы сюда в них.

— Ошибаешься, если захочешь убежать, то…

— Не захочу, — вздохнула я, — мне кажется, ты прав. Нам нужно поговорить нормально: без слез, истерик, обвинений и прочего.

— Как старые добрые друзья, — докончил он, и я улыбнулась, стараясь не показывать, как покоробило слово «друзья».

Денис достал из кармана ключик от наручников раскрыл сначала мой, а потом свой браслет. На запястье успел образоваться красный след, и я стала его растирать, боясь, что он перерастет в синяк, и тогда не избежать объяснений с Костей. Ему я решила не рассказывать о встрече с Денисом. Мой жених только лишний раз обеспокоится, а это ни к чему.

— Больно? — нахмурился Денис и без спросу взял мою руку, чтобы самому растереть запястье. Не нужно было ему это позволять, но вместо того, чтобы возразить, я наслаждалась его касаниями.

Рука давно не болела, но Денис продолжал ее массировать. Между нами происходило что-то странное. Мы оба понимали, что не можем разорвать этот невинный контакт, старались его продлить и молча смотрели друг на друга. Но всему рано или поздно приходит конец.

— Хм… Идем? — негромко спросил он, отпуская мою руку.

— Да, — смущенно ответила я.

Мужчина вышел из машины, обошел ее и открыл дверь, подавая мне руку. Снова по телу прошелся разряд тока, стоило почувствовать тепло его ладони. Мы зашли в ресторан и заняли небольшой столик в конце зала. Учтивый хостес раскрыл перед нами меню, сказал пару слов о специальном предложении и удалился.

— Ты же не обедала? Здесь вкусно готовят мясную лазанью.

— Я не сильно голодна, так что…

— Алис, не надо, — перебил Денис. — Мы пришли поговорить, но не стоит отказываться от обеда. Ты же не на диете?

— Нет.

— Тогда решено.

Он сделал заказ за нас обоих, и я не стала спорить. Мне вообще не хотелось ему возражать. Между нами возникла какая-то странная теплая атмосфера, совершенно несоответствующая натянутым и напряженным отношениям. Тем не менее, как только официант ушел, и мы остались наедине, повисло молчание. Ни Денис, ни я не решались заговорить. Нам уже принесли чай и поставили чашки, а мы все так же сидели, не проронив ни слова.

— Ну, пожалуй, начну, — смущенно проговорил Власов, наливая мне молочный улун. — Алис, у нас с тобой непростая история, но считаю неправильным, чтобы все заканчивалось так… Во-первых, прости за то, что случилось в субботу и за то, что обидел. Я был груб, практически выгнал тебя. На самом деле только я во всем виноват, твоей вины не было. Мне стало так мерзко, когда осознал, что поддался слабости и предал человека, который того не заслужил. Я признался во всем Лене. Она простила. Сейчас пытаемся все наладить. Но виноват я перед вами обеими.

— Я поступила не лучше, — глядя на крохотный кусочек чайного листика на дне чашки, проговорила я.

— Простишь за это? — он поднял на меня взгляд затравленного зверька, так не подходящий статному взрослому мужчине, который сидел передо мой.

— Да. Знаешь, я тебя могу понять. Мне тоже было плохо, что я изменила Косте…

— Он правда хороший? Такой, как ты говоришь?

— Костя замечательный. Если бы не он… Знаешь, Денис, когда думала, что ты меня бросил… Я не жила вовсе. Никогда еще мне не было так больно. Все мигом потеряло смысл, ничего не интересовало, а Костя… Сначала мы просто были друзьями. Общались… Он был единственным, кому я призналась в том, что случилось, — я глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Говорить было тяжело, но если мы решили все обсудить, то нужно рассказать Денису правду обо всем. Дальше пусть сам делает выводы, какой я стала.

— И как он отнесся, узнав, что между нами было? — нахмурился мой возлюбленный собеседник.

— Костя знал мою версию… Конечно, на тебя злился. А еще жалел меня и даже не побрезговал пригласить погулять.

— С чего бы ему брезговать? Ты всегда была симпатичной, — улыбнулся Денис, и я испуганно распахнула глаза, понимая, что сболтнула лишнего. Мне совсем не хотелось рассказывать о том, в кого меня превратило его мнимое предательство.

— Когда ты ушел… когда, как я думала, ты ушел, мне было тяжело видеть свои волосы…

— Ты их остригла? — Денис дернулся так, словно мои слова хлыстом ударили по нему, но потом вдруг накрыл ладонью мою руку.

— Побрилась наголо, — он крепко сжал руку, но потом отпустил, успокаивающе поглаживая большим пальцем мое запястье. Я нервно усмехнулась. — Волосы к тому моменту, когда Костя вернулся в Москву, немного отросли, но симпатичной назвать меня было нельзя.

— Зато сейчас ты красавица. Когда увидел тебя на улице у своего ресторана, не мог глаз отвести. А ты словно почувствовала, посмотрела прямо на мое окно.

— Ты за нами наблюдал, — догадалась я. — Значит, не показалось.

— Не показалось.

Мы оба замолчали, и нам как раз принесли еду. Пока официант выставлял на стол тарелки, Денис внимательно рассматривал меня, а я, напротив, делала вид, что меня занимает интерьер ресторана. Здесь было довольно уютно — клетчатые скатерти, занавески на окнах из похожей ткани, какие-то декоративные склянки на деревянных искусственно состаренных шкафах. Людей в зале почти не было, только пожилая пара через два столика и девушка у окна. Она и привлекла мое внимание. Неестественно белые пышные волосы — скорее всего, парик, яркий макияж и очки в толстой оправе. Похоже на какой-то маскарад.

— Лисенок, я бы хотел вернуть долг, — заговорил Денис, вновь подчиняя себе все мои мысли.

— Какой долг? — растерялась я.

— Когда мы были вместе, ты призналась в своих чувствах, а я так и не ответил, — он улыбнулся и отвел взгляд в сторону, а потом снова взял мою руку, переплетя пальцы. Я понимала, что этот жест не несет в себе скрытого смысла, просто нам обоим было необходимо касаться друг друга, делить между собой тепло рук. Денис снова посмотрел на меня, а я с замиранием сердца, вернувшись душой в прошлое, ждала, что он скажет. — Лисенок, у меня тоже были к тебе чувства. Я не мог сказать, что люблю, потому что сам не до конца понимал, что чувствую. Но это было не просто увлечение, желание или влюбленность. В тебе было… да и сейчас есть что-то притягательное, не могу это объяснить…

— Если тебе тяжело говорить, то не надо. Я пойму, и ты не обязан. Мне достаточно и того, что у тебя ко мне что-то было… — начала я, но Власов так строго посмотрел, что я тут же замолчала.

— Мне было одиннадцать, когда в аварии погибли родители, и я попал в детдом. Было чертовски сложно. Домашний мальчик из хорошей семьи, еще вчера балованный любимый сын среди тех, кто никогда не знал родителей. Конечно, меня не принимали. Хорошего отношения к себе можно было добиться только кулаками, уважение — заработать, любовь — заслужить. Постепенно мне все это удалось, но я привык, что если мне симпатизируют, то за что-то. Даже ребята — Леха, Андрей, Лена… С ними я познакомился в летнем лагере, куда нас отправили по программе социальной адаптации — проживание вместе с детьми из полноценных семей. Так вот, даже с ними получилось сойтись не сразу. Только к концу смены мы подружились, и дальше продолжили общаться. С тобой все было по-другому.

Денис чуть крепче сжал мою руку, а потом перевернул ее ладошкой вверх и стал чертить по ней большим пальцем какие-то невидимые узоры. Было немного щекотно, но при этом безумно приятно. А потом вдруг он, перегнувшись через стол, поцеловал мою открытую ладонь.

— Алис, не знаю, что в тебе такое… не могу объяснить. Просто есть люди, от которых идет какое-то внутреннее тепло. Рядом с тобой я чувствовал себя так, как когда была жива мама. Ты так искренне меня любила… Сначала, когда только тебя увидел, то подумал, что ты просто забавная рыжая девчушка. Помнишь тот день, когда ты пришла ко мне домой и готовила ужин?

— Конечно…

— Вот тогда я это и почувствовал. Я был по-настоящему дома. А ведь ты любила меня не за что-то, а просто… без причины. Как мама любила.

Его слова были пропитаны такой болью, что я сама почувствовала всю горечь, что вкусил Денис. Но меня безумно смутило сравнение с его матерью, и, кажется, Власов это заметил.

— Не подумай, что я какой-то извращенец и испытывал что-то ненормальное к матери, или, наоборот, не воспринимал тебя как девушку. Тут другое. Просто рядом с тобой мне было так же хорошо, как когда у меня была семья. Я мог расслабиться и быть собой. Поэтому меня так к тебе тянуло. А потом, в гараже у Лехи, когда тебя переодели, разглядел привлекательную девушку. Понял, что хочу тебя.

— А я просто в тебя влюбилась. Безумно влюбилась…

— Знаю, Лисенок. Прости, что не рассказал о своих чувствах, когда ты призналась. Но тогда я не понимал их, а врать, что люблю, не хотел. Но все к этому шло, — улыбнулся он, но тут же нахмурился, — поэтому мне стало так мерзко, когда решил, что ты прогнулась под мамашу.

— Я бы никогда…

— Знаю, — перебил он. — Теперь знаю, и за это тоже хочу попросить прощения. Я был круглым дураком, что поверил, будто ты сознательно подписала ту бумажку. Но мне было девятнадцать, на меня давили со всех сторон, я не понимал, что происходит и на эмоциях накрутил себя еще больше. Вспомнил, как ты встречалась со своим Костей, потому что мать так хотела, и решил, что и в этот раз ты сдалась.

— Мне было очень плохо. Я пыталась тебя найти, но не знала, как. Даже поехала к владельцу твоей квартиры…

— Владельцу моей квартиры? — усмехнулся Денис, — Лисенок, моя это квартира. Я владелец.

— А как же…

— Это мой дядя. Родной брат мамы, меня в честь него назвали. Когда меня упрятали в тюрьму, он быстренько подсуетился и сдал квартиру. Но по закону она моя, передана в наследство от родителей. Я все детство прожил в доме на Яузском, в нашем родовом гнезде. А квартиру эту еще моему прадеду дали, когда дом только построили. Потом дед с бабушкой жили со своими детьми. А когда мама и дядя выросли, дед переписал квартиру на маму. Он считал, что мужчина должен сам состояться, поэтому устроил Дениса в институт, потом помог с работой, но дальше дядя сам должен был обеспечить себя жильем. Маме же дед отписал квартиру как приданое. Только дядя не был согласен с таким раскладом, обвинил сестру, что та подговорила отца. Они жутко рассорились. Денис ее видеть не хотел, а мама, глупая, все пыталась с братом помириться, меня в его честь назвала. Только это не помогло. Когда родители погибли, мой родной дядя даже не захотел оформлять опекунство и определил в детдом, как сироту.

Я в ужасе прикрыла рот рукой. Это был совершенно неосознанный жест, но Дениса покоробил. Он откинулся на стуле и отвел взгляд в сторону.

— Прости, — прошептала я и теперь сама накрыла ладонью его руку, а он опять переплел наши пальцы. — Почему ты мне никогда не рассказывал о родителях? Я только недавно узнала, что ты был один.

— Алис, у домашних детей всегда другое отношение к детдомовским. Помню, когда ездили в лагерь, как на нас косились домашние. Мы для них как преступники, маргиналы… — с отвращением кинул Власов.

— Но я так никогда не думала! — возразила я и крепче сжала его руку.

— Не хотел рисковать. Тебя потерять боялся.

Мы оба замолчали. Слова Дениса, пусть и сказанные так поздно, значили для меня очень много. Они ложились бальзамом на старую, но все еще кровоточащую рану…

— Лазанья остыла, а ты не притронулась, — заметил Денис.

— Было как-то не до еды, — улыбнулась я, глядя и на его нетронутую тарелку.

— Жаль… лазанья тут действительно отличная, а в разогретом виде уже не то, — вздохнул он.

— По своему опыту знаешь? Расскажи, как ты смог всего добиться? Твой ресторан пользуется таким успехом…

— Это заслуга Лены, — гордо ответил Власов, а его глаза засияли.

У меня словно сердце вырвали из груди, так больно было слышать, как он отзывается о своей невесте. Хотя это было несправедливо. Я говорила про Костю и не задумывалась о чувствах Дениса. Да и сама хотела узнать у него про Лену…

— Когда меня выпустили из тюрьмы, пусть и досрочно на полгода, я никуда не мог устроиться, — продолжил Денис, не замечая перемены в моем настроении. — Никому не нужен уголовник, даже в Макдоналдс жарить картошку не взяли. Я совсем отчаялся. Один раз, когда стало совсем невмоготу, напился и вышел прямо на дорогу, на Садовое, под машины… Ленка успела. Остановила меня. Они с Андреем на пару вытаскивали меня из этого дерьма.

— А Леша? Вы больше не общаетесь?

— Когда сел, первое время он делал передачки. Потом они с Ленкой расстались, Андрюха институт закончил и пошел по специальности. В общем, наши пути разошлись…

— А Пирс? — я вспомнила бракованного добермана и улыбнулась, но по грустному взгляду Дениса поняла, что коснулась больной темы.

— Сердце остановилось. Просто так в один день он заснул и уже не проснулся. В последний раз я его видел в тот день, что и тебя…

— Несчастное белое чудовище… — прошептала я, но решила вернуться к прежней теме, чтобы оживить Дениса все еще тоскующего по своему псу. — Так как тебе удалось открыть ресторан?

— Ленка… Она видела, что у меня раз за разом не получается найти работу и предложила открыть свой бизнес, — воодушевленно произнес Власов. — Все только благодаря ей.

— Я думала, это была твоя идея…

Сейчас, когда мы обсуждали Лену, когда Денис с такой нежностью и благоговением о ней отзывался, стало до безумия дискомфортно держать его за руку. Это казалось чем-то неправильным, и я решила налить нам чай, а потом спрятала руки под стол. Власов все понял.

— Идея с рестораном — моя: концепция, стилистика и прочее. Но без стартового капитала все было бы пустышкой. Лена оформила на себя несколько кредитов, на эти деньги мы открыли «Фьюжн». Так что, все, что у меня есть — ее заслуга. По бумагам ресторан принадлежит Лене, но на деле я директор, а она маркетолог.

— У вас замечательно получилось. Я искренне рада, что ты осуществил мечту. Помню, как ты рассказывал мне о музыке, как играл на нашей школьной дискотеке, а потом на даче.

Я нисколько не кривила душой и действительно радовалась за Дениса, но в глубине души завидовала Лене. Будь у меня возможность, и я бы поддержала его. Знай о том, что случилось, сама взяла бы кредиты, ссуды… Все, что угодно, ради этого мужчины.

— А ты? Как твои успехи в скрипке? Ты ведь потрясающе играла, — сам того не зная, Денис тронул мое больное место.

— Я больше не играю, — опустив взгляд, ответила я.

— Почему?

Я посмотрела на Дениса, не зная, что ответить — правду или солгать. Но сегодня была наша последняя встреча, и мы негласно договорились быть откровенными.

— Мне было тяжело… Ты научил меня любить скрипку, но только в результате я ее возненавидела. Родители уступили, потому что за это я обещала выучиться на юриста и работать с матерью.

И снова возникло молчание. Я вспомнила тот день, когда играла «К Элизе» в его квартире, как он искусно соблазнял меня, как сделал своей. По затуманенному, с юности знакомому взгляду я поняла, что Денис вспомнил то же самое. Нужно было как-то разрядить обстановку, но я не представляла как это сделать, и просто отвернулась к окну, разглядывая спешащих куда-то прохожих. Власов последовал моему примеру и тоже стал наблюдать за людьми на улице.

— Знаешь, Лисенок, — наконец прервал молчание он и снова взял меня за руку, — если бы мы с тобой были свободны, я бы предложил тебе начать все сначала, чтобы я мог исправить свои ошибки…

— Но мы несвободны, — голос дрогнул, и я почувствовала, что вот-вот заплачу, только показать свои слезы ему не могла. — Прости, я отойду на минуту.

Резко вскочив из-за стола, я почти пулей выбежала из зала, натолкнулась на официанта и у него узнала, где дамская комната. Прислонившись спиной к двери, я постаралась глубоко вдохнуть, но из-за всхлипов не получалось. Как маленькая девочка я разрыдалась.

Если бы мы были свободны… Но мы не свободны! Не свободны, черт возьми! И не просто несвободны, мы обязаны другим. Костя вернул меня к жизни, научил быть взрослым человеком, дал все, что сейчас у меня есть. А Лена… она спасла Дениса, поддержала в самое сложное время, но и это не все. Его ресторан, его мечта, его карьера наполовину принадлежат ей.

Я открыла кран с холодной водой и брызнула на свое заплаканное лицо. Теперь точно не скрыть, что плакала: косметика поплыла, глаза красные, а зрачки неестественно яркие. Наклонившись над раковиной, я стала умываться, стирая с лица весь теперь уже ненужный макияж. Сзади скрипнула дверь, кто-то зашел в туалет, но я не придала этому значения.

Смыв с себя всю косметику, я снова посмотрела в зеркало. Сейчас у меня было лицо той семнадцатилетней Алисы, естественной, по-детски наивной, влюбленной… Мои чувства к Денису воскресли. Вместо того, чтобы отпустить, я осознала, что как и раньше люблю этого человека, только теперь узнала его куда лучше, и таким полюбила еще сильнее. Вот только на этот раз все действительно кончено. Нужно собраться, взять себя в руки, выйти к нему с улыбкой и сказать: «прощай».

Дверь одной из кабинок открылась и вышла та самая девушка в парике. Сейчас я смогла заметить, что она была совсем невысокой, худенькой и явно не в своей одежде: джинсовая куртка велика, футболка с пайетками больше подошла бы сорокалетней продавщице, но никак не молодой девушке. Хотя из-за толстого слоя косметики понять, сколько незнакомке лет было сложно. Она внимательно рассматривала меня через зеркало. Я нахмурилась и повернулась к ней, хотела спросить, что ей нужно, но незнакомка практически выбежала из дамской комнаты.

Я снова посмотрела на себя в зеркало. Припухлость с лица немного спала, глаза уже не были такими красными. Поправив слегка растрепавшиеся волосы, я пошла обратно в зал.

Денис уже успел попросить счет, и на краешке стола лежала продолговатая коричневая папка, в которую он не дал заглянуть. Вроде бы все было сказано и пора было уходить, но Власов не торопился вставать. Вместо этого он потянулся к картонной коробочке с моими визитками, которую я зачем-то потащила в ресторан.

— Твои? Дашь одну?

— Пожалуй, не стоит, вдруг Лена нечаянно увидит, нам не нужны лишние проблемы.

— Я буду хранить ее в своей личной визитнице, и потом, вдруг пригодятся твои услуги. Поможешь же по дружбе? — подмигнул Денис.

— Я адвокат по бракоразводным процессам, — ответила я.

Вышло неловко, но вместо того, чтобы вернуть мне визитки, Власов все-таки взял себе одну.

— Денис, мне пора, да и тебе тоже, — было тяжело это говорить, зная, что на этом мы поставим точку в наших отношениях, но ничего другого не оставалось.

— Да… Я отвезу тебя к типографии.

— Не нужно. Тут метро за углом. Так будет быстрее, чем по пробкам, — на самом деле я просто боялась, что не выдержу. Быть с ним наедине в машине было выше моих сил.

— Хорошо, Лисенок, — Денис встал из-за стола и галантно подал мне руку, и я вложила в нее свою ладошку.

Мы уже выходили из ресторана, как в дверях на нас налетела та самая девушка, которая изучала меня в туалете. Она практически выбила у меня из рук коробку с визитками, и карточки рассыпались по земле.

— Простите! Я такая неаккуратная. Я помогу, — тихим хриплым голосом проговорила незнакомка и тут же принялась собирать визитки.

— Уверена, что не хочешь, чтобы тебя подвез? — снова поинтересовался Денис.

— Нет. Так будет лучше, — ответила я.

— Вот, возьмите и извините еще раз, — незнакомка протянула мне коробку и тут же скрылась за поворотом.

Мы с Денисом зашли на стоянку, чтобы еще раз попрощаться. Нам обоим было тяжело. Оживив воспоминания, мы воскресили и старые чувства, только в нашей нынешней жизни им не осталось места.

— Береги себя, — сказал он и я кивнула, не в силах ничего произнести.

Глаза обожгли слезы и я до боли закусила губу, чтобы случайно не всхлипнуть. Денис положил ладонь мне на щеку, чуть приподнял мое лицо и губами стер глупую слезинку, не удержавшуюся на ресничке. Я все-таки всхлипнула и прикрыла глаза, чтобы не разрыдаться сильнее, но в этот момент почувствовала его горячие и такие знакомые губы. Он целовал меня медленно, словно пытался передать все то, что не успел или не смог сказать, а я отвечала, отдавая любовь, что родилась в сердце шесть с лишним лет назад, молчала долгие годы и вновь разразилась пожаром.

— Я тебя не забуду, — прошептал Денис.

— И я тебя, — ответила я, когда он ушел.

Его внедорожник не спеша выехал со стоянки, а я пошла следом, чтобы взглядом его проводить. Машины вереницей катились по оживленной дороге, и Денисов автомобиль практически затерялся в этом потоке. Я развернулась, чтобы пойти к метро, как мимо меня пронесся мопед, на котором сидела та самая незнакомка. Она вырулила на шоссе и, объезжая несколько автомобилей, на перекрестке встроилась через две машины за Денисом. Когда поток поехал, и Денисов внедорожник свернул, незнакомка свернула следом. Возможно, это паранойя, но я была уверена, что эта девушка за ним следит.

Глава 24. Верить в разум, следовать за чувствами

Когда в борьбу вступают разум и чувства, кто бы ни вышел победителем, война окажется проигранной. Я сидела в своем кабинете в ожидании жениха, мечтая, чтобы вместо Кости за мной пришел Денис. Это было несправедливо по отношению к замечательному человеку, которого, как я думала, любила всем сердцем. Не любила. Не любила, иначе бы не смогла в один миг перечеркнуть стабильные, проверенные временем отношения. Не любила, иначе бы не страдала из-за другого. Чувства к Косте были глубокие, сильные, но только не такие, какие должны быть к любимому мужчине.

Костя сильно задерживался, но уже ехал за мной. Слушание дела Роднянского прошло успешно, и теперь победа была у Воронова в кармане. На радостях мой жених объявил, что хочет поужинать в ресторане, чтобы это отметить, и мне пришлось согласиться, хотя что-то праздновать хотелось в последнюю очередь.

Когда он приехал, сам не стал подниматься и попросил меня выйти на стоянку. Я собрала вещи и вышла из кабинета, как думала в пустой офис, но ошиблась. Со стороны кухни послышался громкий женский смех и мужской бас. Конечно, я сразу узнала свою мать и Костиного отца, вот только удивилась, что они так поздно делают в бюро. Какое-то смутное тревожное чувство заставило меня тихо подойти к кухне и посмотреть, что происходит. И это чувство не обмануло. Кирилл Олегович с мамой сидели за накрытым столом и распивали, судя по всему, вторую бутылку коньяка. Но если мой будущий свекор еще держался, то мама была изрядно пьяна. Стало неприятно от подобной картины, и я поспешила уйти.

Еще раз я смогла убедиться, какой лицемерной была моя мать. Она устраивала мне истерики из-за пары бокалов вина по праздникам, а сама не гнушалась выпивкой на работе. Конечно, они с Кириллом Олеговичем не догадывались о том, что я все еще в бюро, но это их не оправдывало. Скорее всего, отец снова на конференции или задерживается на работе, а мама не желает грустить дома одна. У меня промелькнула нехорошая догадка, что у них с Кириллом Олеговичем может быть роман, но я постаралась ее отогнать, хотя неприятный осадок и смутные подозрения остались.

Выйдя на улицу, я сразу заметила Костика. Он выглядел совершенно счастливым, впервые с того момента, как я пустила под откос наши отношения, изменив с Денисом. Мне было безумно приятно видеть его таким, и я дала обещание самой себе, что ни за что не испорчу его настроение в этот вечер и сдержала его.

Мы поужинали в дорогом ресторане в центре Москвы. Весь вечер Костя в подробностях рассказывал о заседании, как вел защиту, отстаивал интересы клиента, убеждал судей. Я не перебивала и делала вид, что внимательно слушаю, хотя голова шла кругом от всех событий, случившихся за сегодняшний день. Костик так ничего и не заметил.

— Элис, красавица моя, за тебя! — Костя поднял очередной бокал и по блеску в его глазах я поняла, что он изрядно пьян.

— Кость, давай попросим счет и вызовем такси? Завтра на работу… — аккуратно предложила я, легко чокаясь своим бокалом.

— Не надо, — довольно заявил он. — Прогуляем, как на это смотришь? Я уже предупредил о том, что нас не будет.

— То есть как? — нахмурилась я.

— Хочу всю ночь заниматься с тобой любовью и завтра весь день провести в постели. Я соскучился, солнышко…

У нас с Костей давно не было близости. Мы негласно решили дать друг другу время, и он был уже готов, а вот я… От мысли, что этой ночью я буду с Костей, вдруг стало нехорошо. Почему-то было ощущение, что таким образом я изменяю Денису, хотя не он мой жених. К тому же Власов сам забылся в объятьях Лены на следующий день после того, как был со мной.

— Хорошо, — улыбнулась я, надеясь, что Костя не заметит, с каким трудом мне дался этот ответ. Не заметил.

— Попросим счет и домой? — он накрыл мою ладонь своей, воскресив в памяти то, как несколько часов назад так делал Денис. Неожиданно я дернулась и задела локтем свой бокал. Он вдребезги разбился, забрызгивая красными каплями мерло мои светлые брюки.

К нашему столику тут же подбежал официант, стал вытирать пол, собирать осколки и извиняться, словно это он пролил вино, а не я. Так заведено в дорогих заведениях: клиент всегда прав, даже если это не так, потому что в его кошельке есть деньги.

— Ты чего? — нахмурился Костя, как только официант ушел.

— Не знаю… Кость, может, посидим еще тут, раз завтра не вставать рано? — предложила я, не желая сознаваться, что просто хочу оттянуть момент, когда должна буду исполнить свой долг.

— Если хочешь…

— Я бы не отказалась от мороженого на десерт и еще одной бутылки вина.

Домой мы приехали во втором часу, и ни о какой ночи любви речи уже не шло. Я помогла Косте раздеться, уложила в кровать, а сама ушла в душ. Стоя под горячими струями, я тихо рыдала, смешивая соленые слезы с проточной водой, ненавидя себя за слабость и лицемерие. Сегодня мне повезло, но завтра будет новый день, и мой жених снова захочет получить то, на что имеет право.

Когда я вышла из ванной, Костя уже спал, а вот мне спать не хотелось. Я тихо взяла свой ноутбук, ушла на кухню и загрузила браузер. Как-то само собой в поисковике ввела название Денисового ресторана и открыла картинки с фотографиями заведения. В каждой из них я отчаянно пыталась найти его, и иногда это удавалось. Только на рассвете, выкурив пачку сигарет, отправив к чертовой матери намерения бросить, выплакав литры слез по утраченной любви, я вернулась в постель к своему жениху. Костя что-то пробормотал во сне и, повернувшись в мою сторону, подмял меня под себя, как делал всегда и как мне нравилось. Несмотря ни на что, я вновь почувствовала спокойствие в знакомых объятьях. Так мы и уснули.

На следующий день мой мужчина мучился похмельем. Обычно он пил только крепкий алкоголь и всегда чистым, немного, но достаточно, чтобы расслабиться и не опьянеть. Вчера же мы намешали шампанское и вино, но если я выпила три бокала, то он осушил три бутылки. Никогда раньше не видела Костю настолько беззащитным, и таким он не мог не умилять. Я заботилась о нем, как о ребенке и это было очень приятно. Наше общение было невинным, скорее дружеским, и мне это нравилось. В какой-то момент я вдруг осознала, что именно такой должна быть настоящая счастливая семья. Что еще нужно, когда рядом любящий человек, с которым так комфортно? Да, нужна взаимность, но ведь она может прийти не сразу. Сколько счастливых браков, построенных на уважении и симпатии, а со временем супруги начинали друг друга любить. Мне нужно было перебороть себя, подчинить чувства разуму и ответить взаимностью Косте. Он пошел в душ, а я последовала за ним и, скинув с себя все, зашла в кабину.

— Элис, решила потереть мне спинку? — усмехнулся он, вкладывая мне в руку мочалку.

— Почему нет, — улыбнулась я, начиная водить мыльной губкой по его широкой спине.

Костя был крупнее Дениса, но его мускулы так не выделялись, хотя фигура у обоих была отличная. Неосознанно я стала сравнивать их, таких разных, непохожих, но до невозможности родных.

— Солнышко, решила протереть во мне дырку? — вывел меня из задумчивости Костя, и я заметила, что его левая лопатка покраснела, так сильно ее терла.

— Прости… Я задумалась.

Костя повернулся и, запустив руку мне в волосы, притянул к себе. Он жадно целовал, а я отчаянно отвечала, стараясь пробудить в себе страсть. Внутри меня разлилось приятно тепло, знакомое тягучее ощущение появилось внизу живота, и я со стоном выдохнула ему в губы. Костя подхватил меня под ягодицы и прижал спиной к стене, а я вздрогнула от прикосновения холодного кафеля к разгоряченной коже. Он спускался поцелуями на шею, а я вдруг осознала, что рыдаю…

— Элис?..

— Не могу… прости.

Сидя на кухне, мы молча курили. Костя не спросил, а я не ответила. Все было ясно без слов.

— Любишь?.. Его?

— Я запуталась.

— Расстанемся?

— Так будет честно по отношению к тебе, но я хочу, чтобы все было как прежде. У нас с тобой.

— Потому что он с ней?

— Потому что есть ты.

Костя затушил сигарету и пошел на балкон. А я смотрела на его спину. Широкую, мужественную, больше, чем у Дениса. Я снова причинила Косте боль и возненавидела себя еще сильнее. Но не могла соврать ему, не могла с ним спать, чувствуя, что пока еще принадлежу другому. А еще я эгоистично не хотела терять Костю. Мой разум кричал, что с ним я буду счастлива, а сердце со всей силы упиралось.

Я вышла к нему на балкон и накрыла его ладонь своей. Он не посмотрел на меня. Обижался. Возможно, даже презирал. Его дыхание сбилось, так случалось, когда Костя волновался.

— Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы ты мне помог его забыть. С Денисом я больше не увижусь, но мне нужно время, чтобы у нас наладилось. Если бы мы переспали сейчас…

— Не объясняй. Не надо. Еще слишком рано, понимаю это. Я дам тебе время, — он повернулся ко мне и со всей серьезностью посмотрел в глаза. — Только не забывай, Элис, я живой человек. Неделя, две, три, месяц… Потом я захочу взять свое, и либо ты это дашь по своей воле, либо уйдешь.

— Обещаю, что сделаю все, чтобы у нас было как раньше, — попыталась улыбнуться я, но снова стала серьезной под его суровым взглядом.

— Надеюсь. В любом случае, я спокоен хотя бы потому, что с ним ты больше не увидишься, — Костя хотел уйти, но я удержала его и на этот раз сама поцеловала.

Как два подростка, мы обнимались на балконе, разглядывая внизу маленьких муравьишек-прохожих. Напряжение между нами не ушло, но заметно ослабело. Мне было хорошо рядом с Костей и совершенно не хотелось думать ни о чем плохом. Не знаю, сколько бы мы так простояли, если бы не раздался звонок моего рабочего мобильного.

— Адвокат Елисеева, вас вызывает бюро, — усмехнулся Костя, выпуская меня из объятий.

— Наверное, что-то от Акуловой, — предположила я.

На экране высвечивался незнакомый номер, но это не смутило, ведь Вероника могла звонить не со своего телефона. Я вздохнула и ответила:

— Алло!

— Алло, это Алиса Елисеева? — раздался в трубке незнакомый женский голос.

— Да, это я.

— Сколько стоят ваши услуги? Хочу вас нанять, — поинтересовалась незнакомка. Она говорила очень тихо, словно пыталась не выдать настоящий голос.

— Все зависит от сложности дела. Если это простой бракоразводный процесс…

— Нет, мне нужно, чтобы вы доказали невиновность одного человека, — перебила она и стала часто дышать, явно волнуясь.

— Невиновность? Если дело касается уголовной практики, то я этим не занимаюсь. Я адвокат по семейным делам, — спокойно объяснила я и посмотрела на Костю, который устроился на стуле напротив меня, заинтересовавшись этим разговором.

— Мне нужны именно вы. Скажите сколько, и я заплачу, — стала настаивать собеседница.

— Простите, но я не занимаюсь подобным, могу порекомендовать адвоката.

— Нет, Алиса. Этим делом должны заниматься вы! — голос незнакомки неожиданно стал высоким, словно она забыла, что пыталась его изменить, но потом снова вспомнила и заговорила тихо: — Вы скажите стоимость услуг такого рода. Хотя бы приблизительно.

— Послушайте… Как вас зовут?

— Это к делу не относится. Сначала объявите цену.

— Повторяю вам, я не занимаюсь уголовной практикой!

— Вам не жалко невиновного, которого обвиняют в убийстве?! — ее голос дрогнул и послышался всхлип. Отчего-то стало жаль эту женщину, но я понимала, что не могу ей помочь. Тем более, когда дело настолько серьезно.

— Извините меня, но я не могу взять дело такого рода хотя бы потому, что не имею опыта и нужных навыков. Моя специализация совсем другая.

— Я все равно вас найму. Сколько надо денег, накоплю. И вообще, у вас есть личный интерес в этом деле! — прокричала незнакомка чистым звонким голосом и тут же разъединилась.

На всякий случай я сохранила в телефоне ее номер. Не знаю, каким образом у этой девушки, а то, что это была молодая девушка, я теперь не сомневалась, оказался мой рабочий номер. И почему она говорила, что у меня есть личный интерес?

— Элис, что случилось? Кто звонил? — нахмурился Костя.

— Ума не приложу. Девушка хотела нанять меня, чтобы я защищала обвиняемого в убийстве. Чушь какая-то. Не представляю, кто ей рекомендовал меня и дал этот номер, — задумчиво произнесла я, решив умолчать про якобы личный интерес.

— Завтра узнаем у Лидочки, кому передавали твой номер, — сказал Костя, напомнив мне еще об одной вещи, которая меня волновала.

— Кость…

— Что?

— Я не говорила тебе раньше, но… — я замялась, не зная как продолжить. В конце концов, речь шла о наших родителях, отношения с которыми изрядно подпортились ввиду последних событий.

— Солнышко, в чем дело? — заволновался Костя.

— Мне кажется, у моей матери роман с твоим отцом, — выпалила я.

— С чего такие подозрения?

Я рассказала ему обо всем, что видела в бюро. Костя внимательно выслушал, помолчал, а потом стал прохаживаться по комнате.

— Элис, думаю, это вполне возможно. Они много времени проводят вместе, а твой отец практически не видит Элеонору Викторовну. Конечно, это может быть только интрижка…

— Кость, но как так? Мама же замужем…

— Солнышко, не переживай раньше времени. Я постараюсь все выяснить, и тогда будем думать, как лучше поступить.

— Хорошо.

Костя снова взял на себя решение проблемы. Конечно я понимала, что рано или поздно настанет момент, когда самой придется преодолевать трудности, но пока мне не хватало на это смелости.

На следующий день мы приехали в бюро позже обычного, нагло проспав будильник, потому что накануне до поздней ночи смотрели любимые комедии. Костю уже ждали на совещании по новому делу, которое он планировал брать параллельно с делом Роднянкого. А я пошла к Лидочке, чтобы выяснить, почему мне звонили не по моему профилю.

— Доброе утро, Алиса Павловна, — сухо поздоровалась секретарша, перебирая бумажки на столе.

— Доброе утро, Лида. Скажи, пожалуйста, вчера мой рабочий номер передавали кому-нибудь? Мне звонила женщина не по моему профилю, — игнорируя ее недружелюбие, поинтересовалась я.

— Вас вчера никто не спрашивал, — равнодушно ответила девушка.

— Но как мой телефон мог оказаться у кого-то со стороны, если его не передали из бюро? — недоверчиво уточнила я.

— С какой стати мне знать? В бюро вами не интересовались, вы же не Константин Кириллович, чтобы хотеть вас нанять.

— Лида, могла бы ради приличия не демонстрировать открыто интерес к чужому жениху, — не выдержала я.

— Я просто констатировала факт. Воронов прекрасный адвокат с успешной практикой, а вас тянут по блату. К тому же всем известно, что Константин Кириллович вам помогает. Поэтому вам никто не передавал клиентов, тем более не по профилю.

Блондинка демонстративно отвернулась и снова занялась разбором макулатуры, а я ушла в свой кабинет. Теперь я точно ничего не понимала. Если вчерашняя незнакомка не обращалась в наше бюро, то откуда у нее рабочий номер и как узнала мое имя? Рекомендовать меня тоже не могли, даже если опустить тот факт, что у меня действительно нет практики, то никто из знакомых не знал моего рабочего номера мобильного. Его подключили недавно, как раз перед заказом визиток. Визитки! А что если эта девушка нашла меня через визитку! Вот только я никому их не давала. Мистика.

Таинственная незнакомка больше не появлялась, и я больше о ней не думала. Постепенно моя жизнь входила в прежнее русло. Первое слушание по делу Акуловых перенесли из-за неожиданной болезни супруга, и я занималась в основном текучими бумажными делами и оформлением несложных разводов. Отношения с Костей налаживались, хотя со стороны мы больше походили на женатую двадцать лет пару, чем на жениха и невесту. Мама и Кирилл Олегович больше не вызывали подозрений своим поведением, и мы с Костиком списали тот случай на разовое празднование по какому-то личному поводу. С родителями я все еще не общалась, да и они не искали со мной связи. Так было даже лучше. Единственное, что никак не могло найти покой — мое израненное сердце.

Тоска по Денису с каждым днем только возрастала и даже жених, который был почти всегда рядом, не мог помочь забыть старую любовь. При Косте я старалась выглядеть непринужденной, посвящала ему все свободное время, готовила вкусные ужины и приносила кофе в постель. Его глаза светились счастьем, которое мне никак не удавалось с ним разделить.

Был вторник. Мы с Костей, как обычно, разошлись у моего кабинета, и я села за работу. Дел было не так много, и мне хотелось закончить со всем до обеда, но моим планам не суждено было сбыться. Второй раз за все время зазвонил рабочий телефон.

— Алло.

— Алиса Елисеева? — спросил мужской голос на том конце линии.

— Да, это я.

— Вам знаком молодой темноволосый мужчина лет двадцати пяти, крепкого телосложения, довольно высокий?

— Я знаю много мужчин подходящих под это описание.

— У него на теле татуировки. На руке пластинки…

— Знаю! Что случилось?! — перебила я мужчину, понимая, что он описывает Дениса.

— Он сейчас находится в двадцать третьей больнице на Яузской улице, дом одиннадцать, — отрапортовал собеседник, а у меня сердце чуть не остановилось. Тут же возникли самые страшные мысли. — У него нет при себе документов, мобильный телефон разбит и единственный контакт — это ваша визитная карточка.

— Что с ним? Что случилось? — чуть ли не прокричала я.

— В данный момент он находится без сознания, мы не знали, с кем связаться…

— Сейчас буду.

Схватив сумку, я практически бегом бросилась к лифту. Лидочка что-то прокричала вслед, но я не стала терять на нее время. Не сейчас, когда не знаю, что случилось с Денисом. А чертов лифт ехал так медленно… Еще медленнее, и он просто поедет не в ту сторону!

Домой я ездила с Костей, но моя машина уже несколько дней стояла на офисной парковке на случай, если понадобится днем. Понадобилась. Загрузив адрес в навигатор и радуясь тому, что летом не надо прогревать двигатель, я рванула с места. Мой сотовый разрывался от звонков Кости, но я не отвечала, ни с кем не могла говорить, пока не узнаю, что с моим Денисом.

Белоснежный больничный коридор казался бесконечным, а заветная двести двадцать третья палата такой далекой. Да еще в регистратуре долго не могли сказать, куда именно идти. Я бежала, хотя мне кричали, что нельзя. Бежала и даже не заметила, как с ноги упала бахила, и почувствовала это только у нужной двери. Войти я не успела, из палаты вышел врач и строго посмотрел на меня.

— Это вы Алиса?

— Да, вы мне звонили? Где Денис? Что с ним? — я попыталась заглянуть мужчине через плечо, но не вышло, в щелку двери ничего не было видно.

— Успокойтесь, с вашим другом все в порядке. Он уже пришел в себя.

— Но что случилось?

— Подрался, упал, ударился головой, — спокойно ответил врач. — Часто он так прикладывается к бутылке?

— Что?! Нет… Не знаю, — я совершенно растерялась и даже на какой-то момент подумала, что ошиблась палатой. — Можно мне зайти?

— Да, проходите, — врач отошел в сторону, пропуская меня внутрь.

Денис лежал на койке с перевязанной головой. Он даже не повернулся на звук моих шагов и только дернулся, когда я взяла его за руку.

— Лисенок? — прошептал он и расплылся в улыбке, а я почувствовала сильный запах перегара. Власов был в стельку пьян.

— Денис, что случилось? — нахмурилась я.

— Ничего. Защищал честь дамы, — довольно заявил он заплетающимся языком, и мне стало неприятно от мысли, что, скорее всего, он с кем-то кутил этой ночью.

— Какой дамы… Зачем так напился? — я отпустила его руку и отошла от койки.

— Как какой? Рыжей такой… Миленькой… Хотя нет. На даму ты не тянешь. Лет так через двадцать, а пока совсем девчонка, — он попытался подняться на локтях, но у него ничего не вышло, и Власов упал обратно в кровать.

— Что ты несешь? — испугавшись за него, я подбежала к койке и помогла ему удобно лечь.

— Лисенок, у тебя такие нежные руки… — снова заулыбался он.

— Денис… — я недовольно покачала головой, но все же не могла отрицать, что было дико приятно слышать от него подобное.

Он хотел еще что-то сказать, но тут в палату вернулся врач, а за ним вошел смуглый темноволосый мужчина лет сорока. Доктор был явно недоволен его присутствием, но почему-то не удержал за дверью.

— Ты… Ты, сукин сын! — закричал мужчина на Дениса. — Ты мне весь бар разнес! Я вызвал полицию. Все зафиксировано! Я тебя засужу!

— Успокойтесь! Это больница! Здесь нельзя кричать! — разозлился врач.

— А мне плевать! Ты бы видел, что этот ненормальный устроил в моем баре!

Денис молча хмурился, пока врач грозился вызвать охрану и выпроводить крикуна из больницы. Но потом взял с прикроватной тумбы стакан и запустил им в обидчика.

— Вы что себе позволяете! Вас надо изолировать от общества! — прокричал врач теперь на Дениса.

— Этот гад заслужил! Будет знать, как оскорблять женщин!

— Идемте-идемте, — Врач подхватил под руку мужчину и потянул к двери. — Сейчас попрошу сделать ему укол.

Нас снова оставили наедине, и я, сев на Денисову койку, опять взяла его за руку. Он мне улыбнулся и переплел наши пальцы, а я не знала с чего начать разговор. Да и какой мог быть разговор, когда Власов так пьян и совершенно неадекватен? В палату вошла молоденькая медсестричка и объявила, что пациенту нужен укол. Денис попытался воспротивиться, но я уговорила его расслабиться, и меня он послушал. Не прошло и пары минут, как он уснул.

В коридоре под палатой врач что-то бурно обсуждал с тем недовольным мужчиной, и я подошла к ним. Стоило им меня увидеть, как оба замолчали.

— Объясните, пожалуйста, что случилось? — спокойно попросила я, желая разобраться во всем без лишних конфликтов.

— А, так вот какая ты! — прищурившись, мужчина осмотрел меня с ног до головы. — Коняев Василий, владелец бара, где ваш дружок напился этой ночью, устроил драку и учинил погром. Из-за вас, между прочим.

— Из-за меня? — переспросила я.

— Ну если только у него есть другая рыжая подружка, которую он зовет Лисенком.

— Ничего не понимаю.

— Что тут понимать. Приперся ночью в бар, пил, потом утром стали выпроваживать — он ни в какую. Стал на жизнь жаловаться. Мол, все думает о тебе с твоими рыжими волосами, а ты, его Лисенок, замуж за другого выходишь. Ну мой бармен и решил его успокоить, сказал, что всякие шлюхи того не стоят, а этот как с цепи сорвался. Пока башкой не треснулся, и его не вырубило, все крушил. Но я все зафиксировал. Сразу милицию вызвал.

— Вы написали заявление на Дениса?! — ужаснулась я, понимая, какие теперь его ждут проблемы. Отсидел один срок за драку, и новая судимость.

— Конечно, написал. Я засужу его. Будет мне все оплачивать! А тебе-то какое дело? Сама его кинула, а теперь носишься?

— Наши отношения вас не касаются. А что до поступка Дениса, то мы можем договориться. Заберите заявление и…

— Э… нет! Знаю я таких! Заявление заберу, а вы потом отделаетесь десяткой, а там компенсации тысяч на сто, а то и больше. И за моральный ущерб. Через суд все получу.

Я хотела снова возразить, но в этот момент на этаж вошло двое полицейских, как оказалось, чтобы взять показания у Дениса. К счастью, врач подтвердил, что он спит под воздействием успокоительного. Тогда полицейские стали разговаривать с Коняевым, а тот в красках расписывал, что творил в баре Денис.

— Извините, а вы какое имеете отношение к делу? — хмуро спросил один из полицейских, недовольный тем, как я внимательно слушаю показания Коняева.

— Я — адвокат Власова Дениса, и если Василий действительно собирается судиться, буду представлять интересы обвиняемого, — решительно ответила я, и полицейский кивнул.

В подобных делах у меня опыта не было, но в МГУ мы проходили и такие случаи. В общих чертах я представляла, каким образом можно строить защиту, правда лучше уговорить Коняева на мировую. В любом случае, я знала, что не оставлю Дениса, только как все это объяснить Косте? А тем временем мой сотовый снова зазвонил, высвечивая девятнадцатый вызов от жениха.

Глава 25. Девушка в белом парике

Случается, что поступая по совести в отношении одного человека, ты оказываешься не справедлив к другому. У меня не было сомнений, что я делаю правильно, помогая Власову. И дело было не в моих чувствах к нему, не в вине родителей за поломанную судьбу или из желания завоевать его сердце. Я просто не могла иначе. Чисто по-человечески. Денис столько страдал и не заслужил нового испытания. Только вот, оказывая ему помощь, я предавала Костю…

Василий Коняев ушел вместе с полицейскими, а я направилась к врачу Дениса. Только сейчас я посмотрела на бейдж с его именем и обратилась с просьбой:

— Михаил Евгеньевич, пожалуйста, не говорите тем, кто будет навещать Дениса, что я была здесь.

— Послушайте, я не играю в ваши игры. Разбирайтесь сами. К тому же, нужно оформить вашего буйного дружка, — недовольно проговорил врач.

— Конечно. Я могу заняться оформлением бумаг, а пока… — я полезла в сумочку, достала пятитысячную купюру и протянула ее врачу, — все же хотела бы рассчитывать на ваше содействие.

— Ну… Это уже другое дело, — быстро спрятав взятку в кармане халата, подобрел Михаил Евгеньевич, — какого рода содействие? Никому про вас не распространяться?

— Да… И не только. Видите ли, у нас с Денисом когда-то были отношения. Сейчас мы оба несвободны и счастливы с другими…

— Счастьем оба так и светитесь, — усмехнулся врач, — но это не мое дело.

— Невеста Дениса не должна знать, что я ему помогаю. Но учитывая, что Коняев планирует засудить моего друга, а я вызвалась его защищать, мне придется изредка сюда приходить. Но чтобы не было неожиданной встречи, сначала буду заглядывать к вам, чтобы узнавать, можно ли к Денису.

— Алиса, но такие сложности… Даже не знаю, — Михаил Евгеньевич наигранно засомневался.

— Представляю, но вы понимаете, что сегодня я отблагодарила вас за помощь другу этой ночью, а за помощь мне буду благодарить дополнительно?

— В таком случае, мы договорились. Это все, о чем попросите?

— Только одно: могу я зайти к Денису? На минуту…

— Он спит после укола.

— Знаю… Только хотела бы взглянуть на него перед уходом.

— Хорошо. Я буду в ординаторской. Потом загляните, чтобы оформить пациента, — Михаил Евгеньевич легко кивнул, словно отдавая честь, и направился в другой конец крыла, а я вернулась в Денисову палату.

Во сне его лицо было совершенно другим. Он был похож на моего девятнадцатилетнего Дениса — соседского парня с кучей тату и проколов, хотя сейчас они затянулись в еле заметные шрамы.

Присев на край койки, я провела кончиками пальцев по его лбу, скулам, щекам, задержавшись ненадолго у губ, очерчивая их. Как же я скучала… И не только в последние дни, все эти годы скучала по нему. Костя был ширмой, за которой скрывались истинные чувства. Чувства, которым не должно быть места в сердце.

Зная, что поступаю неправильно, я наклонилась к нему, потерлась носом о колючий мужественный подбородок и коснулась его губ своими. Денис не сказочный принц, чтобы просыпаться от поцелуя. Оно и к лучшему… пусть спит.

В ординаторской меня уже ждал Михаил Евгеньевич с бумагами. Он попросил меня заполнить графы с личными данными Дениса, и я про себя усмехнулась, что все еще помню его дату рождения, и даже группу крови. Сам сказал когда-то, что она у него редкая — четвертая отрицательная. В качестве контакта записала телефон «Фьюжн» и попросила позвонить туда, чтобы предупредить насчет Дениса. У врача я узнала адрес и название бара, где буйствовал Власов. Нужно было наведаться к Коняеву и желательно сегодня же вечером. Только сейчас главное — объясниться с Костей…

Я возвращалась в бюро с тяжелым сердцем. Воронов волновался обо мне и вполне обоснованно. А сказать ему правду не могла. Он не поймет порыв помочь Денису, не поверит в невинность помыслов? Костя снова позвонил, и в этот раз я ответила.

— Элис! Что случилось? Почему не отвечаешь? С тобой все хорошо? — с ходу накинулся он.

— Да, родной. Все в порядке. Пришлось срочно уехать, а телефон я не слышала. Был на беззвучном режиме, — соврала я.

— Где ты? Куда пропала?

— Я еду в бюро… Все объясню при встрече.

— Элис…

— Милый, я за рулем. Скоро буду, и поговорим. Целую. Пока.

Я нагло разъединилась, даже не дав ему попрощаться. Что дальше делать, я не знала. Костя не примет правду, обидится — в лучшем случае, или вообще уйдет. Но я не могла бросить Дениса. Уберечь его от судимости было меньшим, что могла сделать.

Так и не придумав, как выкрутиться, я кусала губы в лифте. Хотелось нажать на кнопку «стоп», но я помнила любимую учительскую присказку за минуту до контрольной — «перед смертью не надышишься». Стальные двери разъехались в стороны, открывая передо мной просторный холл бюро. Словно по закону подлости первым делом я встретила маму, которая, демонстративно отвернувшись, прошла мимо. Есть еще наглость обижаться. Настроение вконец испортилось, и я направилась прямиком в Костин кабинет, чтобы окончательно добить себя. Вот только жениха на месте не оказалось.

В общей приемной, как всегда, прихорашивалась Лидочка. Она ведь специально не сказала мне про Костю, хотя видела, что я шла к нему. В бюро станет окончательно невыносимо, когда и он от меня отвернется.

— Лида, где Костя, ты не в курсе?

— В курсе, — не отрывая взгляда от зеркальца, проговорила она.

— И?..

— Алиса Павловна, а вы не знаете, где ваш жених? — наигранно удивилась она, специально выделяя последнее слово.

— Если бы знала, не спрашивала.

— Странные у вас отношения: сначала вы убегаете, а он не в курсе. Теперь Константин Кириллович уехал…

— Лида, наши отношения с Костей тебя касаются в последнюю очередь, — процедила я, теряя последние граммы самообладания. — Он сказал, куда уехал и когда вернется?

— У Константина Кирилловича деловой обед, но здесь, неподалеку. Он скоро должен вернуться. Сказал, что больше часа не задержится, — отчиталась секретарша.

— Спасибо, — я развернулась, чтобы пойти в свой кабинет, но Лидочка меня окликнула. — Что еще?

— Вас там ждут… В кабинете.

— Меня? — удивилась я. — Кто?

— Какая-то странная девушка. Она отказалась представляться, сказала, что с вами созванивалась и хочет вас нанять.

Я ничего не ответила и поспешила к себе. Скорее всего, это была та самая незнакомка, что звонила. Теперь узнаю, кто она…

Стоило мне распахнуть дверь, как я замерла на пороге. В кресле напротив моего стола сидела девушка в пышном белом парике, огромных очках в толстой оправе, с ярким до вульгарности макияжем, в мешковатой не по размеру одежде. Она просто тонула в этих тряпках! Но при всем этом блондинка держалась очень уверенно.

Я сразу ее узнала. Та самая девушка, что была в ресторане, где мы обедали с Денисом, что рассматривала меня в туалете, что выбила из рук визитки. Визитки! Так вот откуда у нее был мой номер. Вот откуда знала мое имя, и что я адвокат.

— Добрый день, — взяв себя в руки, поздоровалась я и прошла за свой стол. — Секретарь передала, что вы ко мне.

— Да. К вам, — тихо проговорила она, и теперь не было сомнений, что незнакомка сознательно меняет голос. Но почему?

— Кто вы, и чем я могу помочь?

— Мне нужно вас нанять, — ответила она, поднялась со стула, подошла к столу и начала доставать из сумки тысячные и пятисотрублевые купюры. — Вот. Здесь пятьдесят тысяч, вы мне не сказали, сколько будут стоить услуги, а в Интернете я нашла, что это столько стоит. Нужно больше, потом принесу. Считайте это задатком.

— Подождите-подождите… — растерялась я. — Заберите свои деньги. Давайте сначала поговорим. Вы меня с кем-то путаете.

— Нет, не путаю. Мне нужна именно ваша помощь, — голос незнакомки сорвался снова на высокий, и на этот раз у меня появились кое-какие догадки.

— Хорошо, — спокойно ответила я, собирая раскиданные по столу деньги. — Как вас зовут?

— Мила. Людмила Красовская, — шмыгая носом, проговорила девушка.

— Людмила, я провожу вас в туалет, умоетесь. Секретарша пока сделает кофе, и, когда вернемся, все мне расскажете, — я убрала деньги в стол, встала и подошла к девушке. — Идемте.

— Да ладно… Я успокоюсь. Не надо никуда идти, — заволновалась она. — Так все? Вы мой адвокат? Будете работать на меня?

— Людмила, чтобы стать вашим адвокатом, для начала хотела бы с вами познакомиться…

— Ну… Я все расскажу, что нужно. О деле расскажу. А со мной что знакомиться? Я уже представилась, — девушка снова вошла в роль и, откинувшись на кресле, грациозно закинула ногу на ногу.

— Нет, Мила, ты меня не поняла. Я хочу познакомиться с тобой, а не с той, за кого пытаешься себя выдать, — усмехнулась я, присаживаясь на край стола перед девчонкой, так умело корчившей из себя взрослую. — Сколько тебе лет?

— Шестнадцать, — немного помолчав, ответила она.

— А весь этот маскарад для чего? И зачем за мной следила?

— Знаешь ли… Мы же уже на ты, да? — взволнованно спросила она и, когда я кивнула, уверенно продолжила. — Знаешь ли, когда тебе нет восемнадцати, все воспринимают тебя ребенком. И плевать, что ты умнее других, плевать, что работаешь, учишься… и имеешь серьезные проблемы.

— Послушай меня, я не собираюсь относиться к тебе несерьезно из-за твоего возраста, но давай начнем с того, что смоем с тебя этот грим? — ласково сказала я. Мне было жаль девчонку. Она действительно из-за чего-то сильно переживала, но только как со всем этим была связана я, когда впервые ее видела?

— Не важно. Я хочу тебя нанять. Мне нужно, чтобы ты доказала, что мой папа не убийца, — решительно заявила она. — Как ты понимаешь, твои услуги я оплачу.

— Мила, но я тебе уже объяснила, что мой профиль другой. Я не занимаюсь уголовными делами.

— Подумаешь, — фыркнула она. — Моим займешься.

От такой наглости я опешила. Пожалела эту девчонку, а она так себя ведет! Я уже собиралась ей возразить, как в мой кабинет практически ввалился Костя. Не обращая внимания на Милу, он подлетел к моему столу и грозно на него навалился.

— Где ты была, Элис?!

— Кость, успокойся, пожалуйста… Я все объясню… — промямлила я, пугаясь его сурового вида.

— Повторяю, где ты была? Почему не отвечала? — процедил он.

— Это было по работе, — соврала я. — Нужно было отъехать.

— По работе? По какой? Почему Лида, старший секретарь, не в курсе? Она влетела в кабинет, сказала, что ты куда-то сорвалась, ничего не объяснила, убежала…

— Кость… — я вздохнула и опустила глаза, подбирая правильные слова.

— Это он?! Ты к нему помчалась?! Говори! К Денису?!

Костя был в ярости, и таким я его еще не видела. Было страшно, потому что не представляла, на что он сейчас способен. Я крепко сжала руки в кулаки и уже собиралась ответить, как меня опередила Мила.

— Алиса была занята моим делом!

— А вы кто такая, извините? — мой жених бросил грозный взгляд на девочку.

— Людмила Красовская. Для вас просто Мила, — промурлыкала она, закидывая ногу на ногу, видимо считая, что этот жест делает ее взрослее.

— Людмила, а вы?..

— Я наняла Алису как адвоката. Она уходила по моему делу.

— По какому, можно поинтересоваться? — нахмурился Костя и скрестил руки под грудью.

— Адвокатская тайна. Детали мы раскрыть не можем. Но теперь Алиса работает на меня.

— Это правда? — Костя растерянно посмотрел на меня.

— Я же говорила, что уехала по работе. Хотела все тебе объяснить, но ты так на меня набросился…

— Прости, родная, просто я переживал. Все… Все так странно вышло. Надумал себя всякую чушь, — виновато проговорил он, заставляя меня чувствовать себя последней сволочью.

— Кость, не надо. Ты прав, что злишься. Я должна была предупредить.

— Ладно, Элис. Я пойду. Не буду мешать, — он подошел ко мне, легко поцеловал в щеку и повернулся к Миле. — Извините за эту сцену. Всего доброго.

Как только за женихом закрылась дверь, я опустилась в кресло и закрыла лицо руками. Какая же я гадина, что обманываю его! Костя не заслужил! Не заслужил! Но я не могла сказать ему правду. В конце концов, я же не предавала его, а только хотела помочь Денису. Я знала точно, что больше не изменю Воронову, даже если сердце будет изнывать от боли по старой любви.

— Вот это да… — протянула Мила, напоминая о своем присутствии.

— А? — я посмотрела на девушку, вальяжно развалившуюся в кресле.

— Такой парень, а ты по Власову сохнешь…

— Что ты сказала?!

— Что этот блондинчик просто огонь. Нет, Ден тоже ничего, но какой-то… Как это сказать, мрачный, что ли. А этот…

— С чего ты взяла, что я сохну по Денису? И с какой стати вообще лезешь в мою жизнь? — разозлилась я. Наглая девчонка держалась так уверенно и раскованно, что просто обескураживало.

— Ой, брось! Я же видела, как вы в ресторане смотрели друг на друга. И эти ваши ручки… То он возьмет твою ладошку, то ты его… Все ясно, как день, только не пойму, на кой черт все так усложнять. Сошлись бы по-человечески и не морочили бы голову ни его бабе, ни твоему красавчику.

— Послушай меня, я не собираюсь обсуждать с тобой подобные вещи. Спасибо, конечно, что прикрыла меня перед женихом, но не стоило.

— Не стоило? Да он бы придушил тебя, как Дездемону, — усмехнулась девчонка. — Я же помочь хотела. Знаю, что рога ему не наставляешь.

— Мил, скажи, пожалуйста, что тебе нужно от меня?

— Я же уже говорила, хочу, чтобы ты доказала, что мой папа не убийца!

— Почему ты за него просишь? Где он сам?

— Папа умер… Я маленькая совсем была, — проговорила девочка, опустив взгляд на свои скрещенные на коленках руки, а потом посмотрела на наручные часы и засуетилась. — Алис, давай я тебе в другой раз все-все расскажу. Я давно тут, мама волнуется.

Я посмотрела время на ноутбуке и поняла, что рабочий день подходил к концу, а я только полчаса назад добралась до офиса. Конечно, мне было любопытно расспросить Милу, но она была права, уже поздно.

— Давай подвезу тебя? — предложила я.

— Нет, я на мопеде. Быстро до дома домчу, — она поднялась с кресла и посмотрела на меня огромными зелеными глазами, — Алис, давай завтра приеду и все расскажу, хорошо?

— Оставь свой номер, — я достала мобильный, и девочка продиктовала набор цифр. — Завтра приходи часика в три. Не буду обещать, что возьмусь сама, но выслушаю, и что-нибудь придумаем.

— Спасибо, Алис, — расплылась в улыбке девчонка и уже собралась уходить, но я ее задержала. — Что такое?

— У меня просьба… — я чуть замялась и перевела дыхание. — Мне надо уехать, но я бы не хотела, чтобы Костя подумал что-то нехорошее, а сказать ему правду — не могу.

— Скажи, что поехала со мной по делу, — пожала плечами Мила.

— Хорошо. Спасибо.

Мы вдвоем зашли в кабинет к жениху, и я предупредила Костю, что отлучусь на некоторое время и приеду сразу домой. Он мне поверил, а я не знала радоваться этому или нет. С Милой мы распрощались на стоянке. Девчонка села на уже знакомый мне мопед и помахала рукой, после чего шумно умчалась вдаль.

Бар Коняева находился недалеко от дома моих родителей. Неудивительно, что Денис пошел именно в него. Небольшое злачное заведение расположилось в одном из дворов. Уже на входе с сигаретами толпились мужчины не самой презентабельной внешности, и это при том, что на улице было еще светло. Под их пристальным взглядом, я спустилась по узкой темной лестнице в бар.

Несколько столиков было занято мужскими компаниями, пара человек расположилась за стойкой, и все, как только я зашла, повернулись на меня. Первое, что мне бросилось в глаза, это разбитое за барменом зеркало, которое даже не удосужились снять. А вот стена, где, судя по следам, висели полки, пустовала. В углу зала лежали поломанные стулья. С трудом верилось, что все это мог натворить один человек.

— Чем могу помочь? — пробасил бармен, обращаясь ко мне.

— Извините, мне нужен Коняев Василий, — ответила я.

— По какому вопросу?

— В баре произошла потасовка…

— А… этот придурок, что напился? Да, устроил нам тут погром. Вася накатал на него в ментуру, так что стрясем с него за все, что разнес.

— Мне бы хотелось переговорить с Василием, чтобы предложить иной выход, выгодный как для него, так и для обвиняемого.

— А ты кто та… А! Ясно! — протянул он и расплылся в довольной улыбке, гордясь собственной сообразительностью. — Рыжая. Та самая… Баба его, да?

— Я не его баба, я его адвокат, — отрезала я. — А сейчас хотела бы переговорить с Коняевым.

— Облом, миледи, босс уехал, и сегодня его не будет, — развел руками бармен.

— А завтра?

— Вечером.

— Хорошо. Я приеду завтра.

Расстроившись, что не застала Коняева, я как можно скорее покинула это заведение. Теперь придется приезжать завтра, но иначе нельзя. Мне нужно было, во что бы то ни стало, убедить мужчину забрать заявление. С другой стороны, было и хорошее в том, что Василий уехал — у меня появилось время навестить Дениса. Он наверняка уже проснулся, и мы сможем поговорить. Я села в машину и поехала к больнице.

По договоренности с Михаилом Евгеньевичем, в первую очередь я зашла к нему. За тысячу рублей врач сообщил, что у Власова посетительница, но пришла она достаточно давно, и скоро он попросит ее удалиться, а пока я могла подождать в пустой палате напротив Денисовой. Я так и сделала, но в какой-то момент не удержалась и, выйдя из укрытия, заглянула в приоткрытую дверь палаты.

Сквозь пелену слез я наблюдала за тем, как нежно Денис обнимал Лену, которая устроилась на его койке рядом и что-то нашептывала, вычерчивая пальцем узоры на его груди. Он целовал ее в макушку, она улыбалась… счастливо, безмятежно, искренне. В них двоих я увидела идеальную пару, какой были и мы с Костей. Что же мы творим со своими жизнями? Почему не можем отпустить друг друга? Хотелось развернуться и навсегда уйти, но чувство долга не позволило.

Я ждала еще около двадцати минут в пустой палате, пока за мной не зашла санитарка по поручению Михаила Евгеньевича. Девушка сообщила, что Денис остался один, и я могу его навестить.

— Только недолго. Скоро время посещений закончится, — строго сказала она.

— Да, конечно.

Удивительно, что здесь вообще можно навещать пациентов до девяти, обычно в семь часов заканчивалось время посещений, но Денису повезло с больницей.

Он лежал, уткнувшись в планшет, когда я тихо зашла в палату, и даже не повернулся ко мне. Возникло странное тягучее чувство легкой грусти и бесконечной нежности.

— Привет, — негромко поздоровалась я.

— Лисенок? — улыбнулся он. — Значит, утром была не белая горячка?

— Нет… Денис, на тебя написали заявление в полицию за погром в баре, — сходу сообщила я, и Власов нахмурился. — Не переживай, пожалуйста, я представилась твоим адвокатом, и все постараюсь уладить.

— Алис, зачем тебе это? Спасибо, конечно, но…

— Не надо. Я не позволю тебе получить вторую судимость.

— Сам от себя не ожидал такого, — отвернувшись к окну, проговорил Денис. — Знаешь, я думал, что все устаканится после того, как поговорим, что отпущу тебя… Вышло наоборот. Правду говорят, что рыжие — ведьмы.

— Намекаешь, что я тебя околдовала? — усмехнулась я и села на стул у его койки.

— Не знаю, Алис. Но у меня все не к черту. Ты не идешь из головы. Все время думаю о тебе… С Ленкой проблемы…

— Я как-то этого не заметила. Вы выглядели вполне счастливыми.

— Откуда ты… Давно в больнице?

— Какое-то время, — сухо ответила я, не желая выдавать, как сильно ревную.

— Хорошо, что вы не столкнулись, — пробормотал Денис, — мы вчера повздорили с Леной, я ушел, потом перебрал в баре, сорвался. Сейчас она приходила, и мы помирились.

— Неважно, Денис. Меня не касается твоя личная жизнь. Я только хотела сказать, что помогу тебе выпутаться из этой ситуации, и на этом наши пути разойдутся.

— Зачем тебе это, если потом уйдешь из моей жизни? — он протянул руку и дотронулся до моей ладони, а я дернулась, словно от змеиного укуса.

— В твоей жизни нет места для меня! — возмутилась я. — А помогу тебе, потому что это в моих силах.

— Мне не нужна благотворительность.

— Это не благотворительность, и ты это знаешь, — я встала со стула и поправила ворот блузки. — Мне пора.

— Прости, подожди минуту, — он стал торопливо подниматься с кровати, но успокоился, когда я села обратно. — Я не хотел тебя обидеть, и очень благодарен за то, что делаешь.

— Денис, дай мне свой номер, чтобы я могла связаться, когда что-то узнаю по твоему делу, — я стала копаться в сумке в поисках мобильного, но на самом деле просто не могла вынести его пронзительный взгляд.

— Да, конечно… Продиктуй свой, я прозвоню. Вчера разбил телефон и сейчас у меня другой, — он взял с тумбочки мобильный и быстро набрал мой номер. Прозвонил. Я записала. — Лисенок, твой жених знает?

— Нет, я ничего не говорила Косте и надеюсь, он не узнает. Твою Лену тоже не стоит ставить в известность.

— Ты права, — сухо ответил он, словно я его обидела, хотя это было не так, да и вообще у него не было права обижаться.

— До свидания, Денис, — я протянула ему руку, желая показать, что мы теперь партнеры.

— До свидания, Лисенок, — он чуть сжал ладонь, а потом резко потянул, так, что я не устояла и повалилась на него.

— Ты что?! — упершись ему в грудь, я попыталась встать, но он не дал. Чертовски сильный, несмотря на травму. Запустил руки мне в волосы и притянул к себе. — Пусти меня!

— Прости, но не могу, — прошептал он и совершенно беспардонно стал целовать. Я не ответила. Сопротивлялась, отталкивала его, брыкалась, как могла, но… сдалась.

— Мерзавец, — со слезами на глазах проговорила я. — Твоя девушка только что вышла отсюда, а ты… Зачем ты это сделал?!

— Хотел разобраться в своих чувствах, — без намека на свою вину ответил Власов.

— Я тебе не подопытный кролик. В своих чувствах будешь разбираться с Леной! — прокричала я.

— Лисенок…

— Ненавижу!

Я вскочила с его койки и приложила пальцы к опухшим губам. Денис исподлобья наблюдал за мной. Он ничего не ответил и молчал, когда я, как ошпаренная, вылетела из его палаты.

Снедаемая чувством вины перед женихом, я заехала в наше любимое кафе и взяла еду навынос. Было поздно, да и готовить не было сил, но так хотелось показать Косте, что я о нем забочусь. Мой удивительный мужчина так ничего и не понял, ни когда я накрыла стол его любимыми блюдами, ни когда предложила посмотреть его любимый фильм, ни когда долго целовала в нашей постели и даже была готова на большее, но он сам не продолжил. А я не могла успокоиться, потому что всего этого казалось мало, чтобы загладить перед ним свою вину. Только утром, когда проснулась от аромата свежесваренного кофе, заботливо приготовленного Костей, на душе стало легче. До работы мы добирались на разных машинах, но на стоянке у бюро встретились и вместе поднялись на этаж.

Довольно быстро разделавшись с делами, я с нетерпением ждала появления Милы. У меня появилась масса вопросов к девушке, но в первую очередь хотела понять, как я связана с делом ее отца. Предупредив Лидочку, чтобы меня не отвлекали, как только придет Мила, я приготовила конверт с ее деньгами, которые собиралась вернуть в конце встречи. Не хотелось даже думать, каким образом шестнадцатилетний подросток собрал пятьдесят тысяч рублей. Мила не заставила себя долго ждать, и без пятнадцати три секретарша сообщила, что ко мне пришли.

Сегодня, как и вчера, девчонка явилась при параде, только если накануне надела бесформенную одежду, полностью скрывавшую фигуру, сегодня на ней были чересчур короткие джинсовые шорты и майка с кружевным пуш-апом под ней.

— Мил, твоя мама видела, в каком виде ты вышла из дома? — не удержалась я.

— Нет, она на работе. У нас с ней разный взгляд на стиль, — улыбнулась она, откидываясь в кресле. — Ну, Алис, как дела? Как блондинчик поживает? Не прознал про вас с Деном?

— Ты об этом пришла говорить? — строго вопросила я, но девчонка не отреагировала на мою суровость.

— Нет, не за этим. Это я так спросила. Беседу поддержать.

— Давай перейдем к делу, — вздохнула я, и девочка кивнула. — Хочешь чай или кофе?

— А печенькой угостишь? — оживилась она. — Можно шоколадкой… ну или еще чем-нибудь сладеньким.

— Хорошо. Сейчас узнаю, что есть…

— Тогда кофе!

Я попросила Лиду сделать два кофе с конфетами, и пока секретарша готовила, расспрашивала Милу о ее семье. Оказалось, что ее мать вторично вышла замуж, и сейчас девчонка живет с ней и отчимом в квартире в Москве. Ее отчим, как я могла понять, довольно состоятельный, но много времени проводит на работе и почти не уделяет внимания семье. С Милой у них нормальные отношения, но теплыми их не назвать.

— Алиса Павловна, ваш кофе, — процокала каблуками Лидочка и поставила на столик у диванчика для клиентов поднос с чашками и вазочку с конфетами. — Что-то еще?

— Нет, Лида, спасибо.

Секретарша, кинув любопытный взгляд на мою клиентку, виляя бедрами направилась к двери, а я жестом пригласила Милу пересесть на диванчик.

— Неприятная цапля, — прошептала девчонка, как только за Лидой закрылась дверь.

— Она уже давно работает в бюро и хороший секретарь, так что не суди поверхностно, — сказала я, хотя полностью разделяла это мнение. — Лучше расскажи, что все-таки тебя привело ко мне. Что случилось с твоим отцом, почему следила за мной.

— Сколько вопросов… — нараспев протянула она. — Даже не знаю, с чего начать.

— А ты начни с начала.

— Хорошо. Я обратилась к тебе, потому что у тебя есть личный интерес в этом деле — Денис.

— Денис? А он как с этим связан?

— Понимаешь… Все считают, что мой папа убил родителей Власова. Но это не так, и мне нужна твоя помощь, чтобы это доказать.

Глава 26. Ради тебя

Тишина бывает разной — умиротворяющей или гнетущей, долгожданной или нежелательной. А бывает тишина, которую не замечаешь. Я долго молчала, пытаясь переварить слова Милы, когда поняла, что непозволительно долго не произношу ни слова.

— Прости, что?

— Все считают, что мой папа убил родителей Дениса, но это не так. Я хочу доказать, что он не убийца, потому что точно знаю, что он этого не делал. Понимаешь, он не убийца! Он просто не мог! — Мила нервно теребила краешек шортиков, чтобы не заплакать, но я все равно заметила, как покраснели глаза девочки.

— Мил, успокойся, пожалуйста, — ласково сказала я. — Давай обо всем по порядку.

— Хорошо, — она опустила голову и шмыгнула носом. — Возьму конфетку?

— Да, пожалуйста, — я пододвинула к ней вазочку, и Мила зашелестела фантиком.

— Мой папа и папа Дениса работали вместе. У них был свой бизнес, — отправляя в рот шоколадную конфету, начала девочка. — Дела шли хорошо. Мама рассказывала, что папа даже собирался покупать дом, чтобы я росла не в Москве, а на природе. Он очень любил нас с мамочкой… Вкусные конфетки.

— Бери еще, не стесняйся.

— Спасибо, — Мила взяла всю вазочку и, поставив себе на коленки, стала выбирать те конфеты, которые больше всего понравились.

— Что случилось дальше?

— Власовы отмечали годовщину свадьбы, поехали в ресторан. Пока они ужинали, в их машину заложили бомбу, и на обратном пути она взорвалась…

— Какой ужас… Так это не просто авария…

Я живо представила чету Власовых, счастливых, веселых. И тут такой конец. А что же пережил Денис? Ему было всего одиннадцать. Ребенок! Несчастный ребенок!

— Нет. Не авария, — уже не сдерживая слез, проговорила Мила. — Позже выяснили, что в машине была заложена бомба. Благодаря камерам со стоянки смогли найти человека, который ее закладывал. Он сознался и назвал заказчиком моего папу.

— А что твой папа? Он все отрицал? — я протянула девочке носовой платок, и она промокнула щеки, оставляя на ткани яркий след тонального крема.

— В том то и дело. Папа пропал в тот же вечер, когда погибли Власовы. А еще… Еще…

— Тихо-тихо, Мил. Не плачь.

— Еще со счетов их фирмы сняли все деньги. Их обналичивали в течение недели, как оказалось. Никто чужой не мог это провернуть. Поэтому расследование остановилось на том, что папа ограбил фирму, избавился от Власовых и сбежал.

— Но ты сказала, что он умер? — нахмурилась я.

— Да, я в этом уверена. Думаю, папу тоже убили и всю вину свалили на него, — девочка подняла заплаканные глаза, и в них я увидела неприкрытую ярость. — Я должна найти того, кто это сделал! И он мне за все ответит!

— Откуда тебе все это известно? Ты ведь была совсем маленькая, когда это случилось?

— Да, мне был годик. Я ничего не помню. Это все мама рассказывала, потому что все равно кто-нибудь мне проболтался бы, а так пусть лучше узнаю от нее. Мама тоже не верит, что папа устроил этот взрыв. Она уверена в его невиновности.

— Извини, что задаю такие вопросы… Но я вынуждена спрашивать о некоторых неприятных вещах, ты же понимаешь? — деликатно поинтересовалась я у девочки, и она кивнула. — Почему твоя мама уверена в невиновности отца? У нее есть какие-нибудь доказательства?

— Есть. И это доказательство сейчас перед тобой, — улыбнулась Мила, гордо вздернув курносый носик, а я непонимающе посмотрела на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Папа никогда бы не бросил семью. Он очень меня любил. Говорил, что я смысл его жизни. Поэтому не мог совершить ничего подобного, а если бы и совершил, то точно не оставил меня и маму. Папу убили, потому что если бы он был жив, то обязательно доказал бы свою невиновность.

Я понимала рвение девочки обелить память отца и ее твердую уверенность в любви родителя. Но, к сожалению, на своем опыте узнала, что даже самым близким и родным людям нельзя доверять. Я не могла быть уверена и в том, что ее мать говорила правду. Кто знает, возможно, она специально солгала дочери, чтобы у той сохранился светлый образ отца.

— Мила, а как ты представляешь, что я тебе помогу? — аккуратно поинтересовалась я.

— Ну, ты же адвокат… — ответила девчушка так, словно я спросила сущую глупость.

— Да, адвокат без опыта, который занимается оформлением разводов. Мне даже не позволят заняться твоим делом официально, потому что расследование завершено. К тому же, прошло столько лет.

— Нет, ты меня неправильно поняла. Я не прошу тебя все делать официально, просто помоги мне в моем расследовании. Ты же юрист. У тебя больше возможностей, чем у меня.

— А как вообще ты на меня вышла? — нахмурилась я, понимая, что этот важный момент совершенно упустила и, кажется, зря.

— Я следила за Власовым, — без тени смущения ответила Мила. — Хотела с ним поговорить, потому что он был достаточно взрослым, когда все случилось, и мог что-то помнить. Но я не знала, как к нему подойти. Тем более, моя мама пыталась когда-то наладить с ним общение. Она даже собиралась оформить опеку, но из-за всех этих обвинений в адрес папы… К тому же осталась без мужа. Да и Денис сам не захотел. Он уверен, что все было так, как говорит полиция, что Александр Красовский убил его родителей.

— Твоя мама общалась с Денисом?..

— Да. Много раз. Хотела помочь ему. Даже деньги предлагала.

Неожиданной яркой вспышкой всплыла картинка шестилетней давности, когда я видела Власова в компании какой-то женщины в ресторане. Я плохо помнила их разговор, но женщина плакала и упрашивала Дениса поверить ей. Она твердила, что ради дочери ей важно восстановить справедливость.

— Мила, у тебя есть фотография твоей мамы? — оживилась я, чем напугала девочку.

— Да… В телефоне, — она полезла в карман, достала смартфон, ловко отыскала в нем фото и протянула мне. — Вот. Это мы с мамой и отчимом в Таиланде.

— Это она… — прошептала я, разглядывая ту самую блондинку из ресторана.

— Это мама, Ольга Красовская. А что, ты ее знаешь? — удивилась Мила.

— Нет, не знаю, но как-то видела с Денисом. Давно. Они ругались.

— Вот видишь, поэтому я не решалась подойти к Дену. Следила за ним издалека. Наблюдала за рестораном, его девушкой, — Мила ухмыльнулась и хитро взглянула на меня. — Знаешь, как я удивилась, когда застукала Власова с тобой? Я все не могла понять, чего он сюда таскается, а потом увидела вашу перепалку…

— Так ты видела нас еще у бюро? — удивилась я.

— Да, а потом ты уехала, Ден помчался за тобой, а я за вами. Забавно он придумал с наручниками, — засмеялась девчонка, и я на нее шикнула. — Ну, правда, смешно.

— Тише, я не говорила Косте о том, что общалась с Денисом. Надеюсь, и ты не расскажешь.

— Тайны от Викинга?

— Что, прости?

— Викинг, я так его назвала. Мне кажется, подходит. Светловолосый, высокий, большой, статный…

— Костя мой жених, и я не хотела бы его волновать без повода.

— Ну про без повода рассказывай сказки кому-нибудь другому…

— Мил, давай вернемся к нашей теме. Ты выследила нас с Денисом до самого ресторана, да?

— Ага. Кстати, мне было интересно, поведет он тебя туда в наручниках, или все-таки снимет, — снова захихикала девчонка, но поймав мой строгий взгляд, посерьезнела. — Просто, я увидела ваше общение и поняла, что между вами что-то есть. Вы смотрели друг на друга так… так… Как будто герои из сериала. Мне стало любопытно узнать, кто ты такая. Я пошла за тобой в туалет, но не думала, что ты там разрыдаешься. Я так растерялась. Мне тебя жалко стало. По виду сразу поняла, что ты добрая. Хотела сначала подойти, помочь, но испугалась и сбежала.

— А потом выбила из рук мои визитки и одну утащила, — продолжила я.

— Ага. Я услышала, как вы ругались, что Денис взял одну. Тогда я поняла, что это лучший способ узнать, кто ты такая и не прогадала. Оказалось, что ты адвокат. Вот у меня и возникла идея нанять тебя, чтобы оправдать папу.

— Ох, Мила… — вздохнула я, решаясь сказать, что все-таки малышка прогадала и я не та, кто ей нужен.

— Не надо, Алис… Я понимаю, не твой профиль, мало опыта и прочая чушь… Но не поэтому же я к тебе так пристала. Мне нужен помощник, чтобы докопаться до правды, а ты лучший вариант, — произнесла девчонка слишком взрослым голосом, и я поняла, как долго на самом деле она все продумывала, как упорно шла к цели и теперь не отступит.

— Тогда что, Мила? Почему я?

— Потому что ты лично заинтересована в этом деле. Ты же хочешь найти истинного убийцу родителей мужчины, которого любишь?

— Я не…

— Не ври, а? Не знаю, что вы там намудрили… Говорят, что подростки без мозгов. А вы? Сохнете друг по другу. Знаешь, после вашей встречи Дена словно подменили, а со своей девушкой он постоянно ссорится.

— И мирится… — вырвалось у меня.

— Ревнуешь, значит, — усмехнулась она. — Ага, а сама Викинга мучаешь.

— Я не мучаю Костю, а с Денисом у нас ничего не может быть. Все слишком сложно. Тебе не понять.

— Если поможешь мне открыть правду, то это будет самое лучшее, что сделаешь для Дена — продолжала настаивать Мила. — Ты юрист. У тебя есть возможности достать дело Власовых из архива. А еще это будет добрый поступок! Алис, пожалуйста…

— Мил… — я прикрыла глаза, собираясь с силами. — Мила, а что, если твой отец действительно виновен? Мы говорим о серьезных вещах, и я буду с тобой откровенна. Не зная всего, опираясь только на слова мамы…

— Это не только ее слова. Бабушка, дед… Мамины родители. А еще есть семейные видео. Я покажу тебе, и сама убедишься, что папа нас любил. Он не мог притворяться.

— Это самая большая глупость, но… хорошо. Я попробую тебе помочь, только ничего не обещаю, — сдалась я, и девчонка неожиданно бросилась мне на шею.

— Спасибо, Алиска!

— Ну, хватит… — засмеялась я. — Мил, а что скажет твоя мама? Она же не знает, во что ты влезла?

— Мама… Она сама когда-то хотела во всем разобраться, но потом… В общем из-за отчима не стала. Он не любит вспоминать о том, что у его жены был когда-то муж, — вздохнула девочка. — Ты не подумай, он вроде как неплохой, но о папе говорить не разрешает. Он тоже о нем плохого мнения.

— Если так, можешь устроить встречу с твоей мамой?

Я ожидала, что Мила начнет искать отговорки и отказываться, но она сразу же согласилась. Это могло означать только то, что девочка сказала правду, что и ее мать уверена в невиновности первого мужа. Правда, была еще одна проблема — Костя. Как объяснить ему, что за дело я взяла, тем более, оно прямо касалось Дениса? Я не стала лгать и поделилась с Милой своими опасениями.

— Не говори ему, что это связано с Денисом, и все. Я тебя наняла, но взяла слово о неразглашении, — довольно проговорила Мила. — Он же не станет тебя пытать, верно?

— Кстати, об этом… — я поднялась с диванчика, подошла к столу и достала конверт с деньгами. — Держи.

— Что это? — удивилась девчонка, забирая конверт.

— Твои деньги. Откуда у тебя столько? — строго спросила я.

— Ты что думаешь, что я украла? — обиженно вопросила Мила, кладя конверт на столик. — Это планшет, золотой браслет и айпод.

— Ты продала все это, чтобы меня нанять? — удивилась я.

— Я деловой человек, Алиса. И понимаю, что за все нужно платить, — гордо заявила она и придвинула ко мне конверт.

— Что ж, деловой человек. Хорошо. Я возьму с тебя плату, но не деньгами.

— А чем тогда?

Возможно, было нехорошо использовать подростка в своих целях, но учитывая, что сейчас мне нужно было разруливать ситуацию с Денисом, а значит, часто уходить, пришлось пойти на это.

— Мне нужно будет периодически отлучаться из офиса. Решать кое-какие вопросы. Надеюсь, много времени это не займет, но я должна буду как-то объяснить свое отсутствие в бюро.

— К Власову на свиданки? — недовольно пробормотала Мила. — А говоришь, что у вас ничего нет.

— У нас ничего нет, и это не свидания. Мне действительно нужно будет отлучаться из-за него, но это совсем другое дело, — видимо, Мила не была в курсе того, что Денис в больнице. Так даже лучше, чем меньше ей будет известно, тем лучше.

— Хорошо. Я тебя прикрою.

— Тогда договорились, — я протянула руку своей нанимательнице, и она ее пожала. — Буду ждать звонка, чтобы назначить встречу с твоей мамой.

— Сегодня же поговорю с ней, — радостно проговорила девчонка.

— И деньги забери…

Снова просить не пришлось. Мила схватила со стола конверт и быстро спрятала его в своем рюкзачке. Она достала небольшую пудреницу и наспех стерла спонжем потекшую тушь.

— Надо заглянуть к твоему Викингу, — деловито заявила она.

— Зачем?

— Как зачем? Я же должна выполнять свою часть договора, пусть удостоверится снова, что ты на меня работаешь.

— Костя мне и так поверит, — с грустью ответила я, понимая, что в который раз буду врать человеку, который мне полностью доверяет.

— Как знаешь, — Мила поникла на глазах, а у меня промелькнула догадка, что ее рвение увидеть моего жениха, было связано отнюдь не с чувством долга. И девчонка словно прочитала мои мысли. — Ты себе там ничего не надумывай.

— Не буду, — усмехнулась я.

Я проводила Милу до лифта, где мы снова условились созвониться. Краем глаза я видела, как за нами наблюдала Лидочка, которой совсем не понравилась моя новая клиентка. Но мнение секретарши меня волновало в последнюю очередь. Сейчас предстояло разобраться во всей неразберихе, в которую превратилась моя жизнь.

Возможно, мне не стоило соглашаться на просьбу Милы Красовской. Возможно, я зря подпитала ее надежды насчет отца. Но поступить иначе не могла. Как никто другой, я понимала, какими болезненными могут быть переживания шестнадцатилетней девушки. У меня была другая ситуация, но никогда не смогу забыть ту боль, которую испытала и удушающее чувство одиночества, лишающее жизнь смысла. Эта решительная девочка, при том, что в тысячу раз сильнее прежней меня, в одиночку пытается бороться с ветряными мельницами. А что, если она права? Что, если ее отца без вины сделали козлом отпущения, а на Милу и ее маму поставили клеймо семьи убийцы? Я не знала, да и не верила, что в моих силах докопаться до истины, но в одном была уверена — девочку не оставлю. Жить — значит жить для других. Все мы питаемся друг от друга. Пусть хоть иногда теплится огонек доброты. Доброта придает человеку силы, если ему трудно живется.[5] В глубине души возникло чувство, что, помогая Миле, я спасаю себя, а моя никчемная жизнь приобретает смысл.

Тем не менее, я вдруг оказалась в паутине лжи, которую сама и сплела. Движимая благими намерениями, я громоздила одно вранье на другом и, что самое печальное, переставала слышать голос совести. Сообщая Косте про новое дело, необычную клиентку и необходимые частые отлучки, я не чувствовала вины, как прежде. А он верил… Продолжал верить.

— Элис, не расскажешь, что это за дело? — закрывая дверь на замок, поинтересовался он.

— Мила просила не распространяться. Это их семейный случай. По сути, я больше как консультант, — ответила я, с опаской глядя на запертую дверь, не понимая, чего хочет Воронов.

— Я горжусь тобой, родная. Уже появляются свои клиенты, не по наводке бюро, — проговорил он, надвигаясь на меня.

— Кость?..

Он резко подхватил меня и усадил на свой стол, а сам навис надо мной. Дыхание перехватило, а сердце забилось сильнее, только почему-то от страха. Я уловила его настроение и не была уверена, что смогу поддержать, вот только… только выбора не было. Нельзя, чтобы Костя усомнился во мне.

— Мы же на работе… Сюда могут войти.

Моя слабая попытка сопротивления была пресечена страстным поцелуем, и все опасения меня разом покинули. Как бы то ни было, а рядом с Костей я находила спокойствие, даже когда страдала по другому. Неправильно, некрасиво, даже отвратительно… Но чувствам не прикажешь. К тому же, мне нужно было делать хоть что-то, чтобы заставить себя вновь полюбить жениха. Мне отчаянно нужна была его близость, ведь тело все еще помнило касания Дениса.

Он не ослаблял напора, и я не заметила, как оказалась в совершенно неприличной позе на его столе, и тут ударом хлыста по обнаженной душе вспомнила, что точно также было с Денисом.

— Не здесь, — решительно сказала я, обхватывая ладонями его лицо и отстраняя от себя.

— Элис! — прорычал мой мужчина, уверенный, что я снова иду на попятную. Ошибся.

— На столе неудобно, — улыбаясь, проворковала я и, соскользнув со столешницы, взяла Костю за руку и повела к дивану, краем глаза подмечая, что он доволен, как мартовский кот.

Мы любили друг друга как два подростка, спрятавшихся в комнате, когда за стенкой родители. В некотором смысле так оно и было. Где-то совсем близко были мама, Кирилл Олегович и еще пара десятков людей. Но это только раззадорило Костю и успокоило меня, что не продлится долго. Такой знакомый, такой родной Костя, а я совершенно другая… И вроде бы все было как обычно, вот только теперь казалось неправильным. Я не занималась любовью, я доказывала любовь и доказывала не ему, а себе.

— Кость, мне нужно уехать. По делу Красовской, — застегивая рубашку, сообщила я.

— Сейчас? — удивился развалившийся на диване, довольный, счастливый, до неприличия расслабленный Костя.

— Да… Я как все улажу, сразу домой. Ужин могу купить по дороге, — мне не хотелось встречаться с ним взглядами, боялась, что он легко раскусит обман, и я копошилась с верхней пуговицей, внимательно рассматривая петлицу.

— Не надо. Приедешь, и закажем что-нибудь, — поднимаясь с дивана, ответил Воронов. — А вообще, я бы предпочел на ужин не еду…

— Так можно умереть с голоду, — натягивая узкую юбку-карандаш, пробормотала я.

— Тогда оставим это на десерт, — усмехнулся жених, помогая застегнуть молнию.

— Спасибо.

— Элис, я рад, что у нас все налаживается, — серьезно проговорил он и, развернув меня, как куклу, к себе, внимательно посмотрел в глаза. — Я тебя люблю.

— Знаю… И ты знаешь, как я отношусь к тебе. Я не встречала никого лучше тебя. Мне безумно с тобой повезло.

Он кивнул. Конечно, я понимала, что Костя хотел услышать от меня другое. Я могла бы сказать, что люблю его, и это было бы правдой. Но моя любовь к нему не та, на которую он рассчитывал.

— Мне пора, — прошептала я, и он отпустил меня, ничего больше не говоря.

Дико хотелось курить и плакать. А еще не отказалась бы от рюмки коньяка, только нужно было за руль и уже скоро. Взглянув на наручные часы, я ужаснулась, что уже почти шесть, и пора выезжать к Коняеву. Под ненавистным Лидочкиным взглядом я прошла в свой кабинет, взяла сумку, телефон и направилась к лифтам.

— Алиса Павловна, — догнала меня секретарша.

— Что тебе? — непривычно грубо спросила я.

— Вы так долго были у Константина Кирилловича…

— Ревнуешь?

— Да как вы могли такое подумать?! — наигранно возмутилась она. — Я просто хотела сказать, что пока вы были у вашего жениха, — она специально пренебрежительным тоном выделила Костин статус, — вам звонил мужчина.

— Кто именно?

— Не представился. Но я полагаю, он звонил вам на мобильный, потому что до этого ваш телефон долго трезвонил.

— Спасибо за информацию, Лида, — кинула я и прошмыгнула в спасительный лифт.

Я действительно оставила мобильный в кабинете, когда ушла к Косте, но не могла и предположить, что задержусь у него настолько. На дисплее сотового высвечивалось семь пропущенных от Арины. Под этим именем я сохранила номер Власова. Но что ему было нужно, ведь я сказала, что сама свяжусь, когда что-нибудь прояснится по его делу. А если он звонил не поэтому? Глупая влюбленная девочка сгорала от нетерпения и желания позвонить, но взрослая Алиса разозлилась на безрассудство Дениса. Я села в машину, отъехала от бюро и только тогда стала перезванивать Власову.

— Денис, что ты хотел? — с ходу спросила я, не давая ему сказать ни слова.

— Алис, я звонил тебе. Хотел узнать, что ты намерена делать и… поблагодарить, что вообще во все это ввязалась, — ответил он.

— Благодарить не надо. А по поводу твоей ситуации, сейчас я постараюсь убедить Коняева, чтобы он забрал заявление.

— Сегодня приходили из полиции…

— Неважно, — перебила я. — Если смогу убедить Коняева забрать заявление, то можешь не волноваться. Только ущерб ему возместить придется.

— Я не против, возмещу. Осталось только убедить его забрать заявление. Он хочет, как я понял, получить оплату не только за урон, но и моральную компенсацию.

— Поэтому сейчас постараюсь его убедить, что выгоднее договориться полюбовно.

— Сейчас? — взволновался Денис. — Ты сейчас с ним встречаешься? Без меня?

— Денис, ты в больнице, а я еду к нему в бар, — вздохнула я, не понимая, что именно так его задело.

— Одна?! — вспылил Власов, чем сильно меня обидел. Неужели не верил в мои силы?

— Да, что тебя смущает? Думаешь, не смогу его убедить?

— Я не хочу, чтобы ты одна ходила в подобные места. Там же самый настоящий притон!

— Но мы не можем терять время. Нужно поговорить с Коняевым, пока делу не дали ход, — проговорила я, надеясь, что он не поймет по голосу, что я улыбаюсь. Денис переживал за меня… Чертовски приятно.

— Я иду с тобой, — решительно ответил Власов.

— Но ты же в больнице!

— Здесь охрана ни к черту. Даже не заметят.

— Нет, тебе нельзя еще. Да и потом, со мной ничего не случится. Вчера я уже была в этом баре.

— Лисенок, не дури…

— Денис, я позвоню, как что-нибудь решится.

Чтобы не спорить дальше, я приняла единственно верное решение и разъединилась. Руки дрожали, а внутри порхали чертовы бабочки. За один только взволнованный голос Дениса я была готова отплатить сотней походов по самым злачным местам столицы.

В таком состоянии нельзя было вести машину. Я вышла на улицу, поставив руки на капот, опустила голову и стала глубоко дышать, чтобы хоть как-то успокоиться. Выходило паршиво. К тому же, накатило дикое чувство вины за недавнюю близость с Костей. Я усмехнулась про себя, что каких-то пару часов назад думала, что перестала слышать совесть. Но черт возьми, перестала в отношении к Косте. Мне было так отвратительно из-за чувства, что изменила Денису. Бред. Я вконец запуталась и теперь не знала, как из этого выбраться. А Власов снова звонил… Поставив телефон на беззвучный режим и спрятав его поглубже в сумке, я завела машину.

Припарковавшись во дворе жилого дома неподалеку от бара Коняева, я достала пудреницу, поправила макияж и накрасила губы. Мне нужно было выглядеть как можно более уверенной, чтобы этот тип не мог меня прогнуть. Я вышла из машины и не спеша направилась к бару.

Было ощущение, что я иду на экзамен без права пересдачи. Как и накануне у входа толпились курильщики, только в этот раз их было больше. Оно и понятно, вчера приезжала рано, а вот сейчас в самый час пик. Завидев меня издалека, уже изрядно подвыпившие мужчины стали свистеть и улюлюкать. Глупо отрицать, что мне стало страшно.

Моя походка уже не была такой уверенной, но я не собиралась отступать. Вдруг кто-то схватил меня за руку и потащил в сторону. Я испугалась так, что даже не успела вскрикнуть, а когда сообразила, что надо звать на помощь, увидела перед собой разозленного Дениса. На нем был тот же спортивный костюм, в котором вчера его видела в палате, голова все так же перевязана, и от одежды шел слабый больничный запах, сквозь который я все равно уловила аромат его тела.

— Не пущу одну! — прорычал он и толкнул меня к стене дома так, что я ударилась о нее спиной. Курящие мужчины с интересом наблюдали за нами, но ни один не вызвался вмешаться. Оно и к лучшему.

— Ты должен быть в больнице, — с трудом произнесла я, чувствуя, как пересохло в горле.

— И позволить тебе идти в подобное место?! — все так же зло сказал Власов. — Лисенок, ты думаешь головой? Тут собираются мужики ради рюмки, а женщины, которые захаживают, ищут дружка на ночь. Если к тебе кто-то пристанет?! А пристанет, ведь ты такая красивая.

— Красивая? — ошарашено переспросила я, вспоминая, что именно Денис впервые назвал меня красивой.

— Ты такая красивая, Лисенок, — целуя мой живот, прошептал он.

— Зачем ты издеваешься? — с трудом сдерживая слезы, вопросила я.

— Не издеваюсь. Ты красивая, как солнце, — очерчивая кончиком языка мой пупок, проговорил он.

— Неправда, и я это знаю, — решительно ответила я.

— Глупая ты, — усмехнулся он и стал выцеловывать дорожку от живота к шее. — Бесит, когда девчонки твердят, что некрасивые, чтобы получить комплимент.

— Я не… — не успела закончить фразу, как почувствовала его. Он так резко вошел, что я тут же замолчала.

— Знаю, не выпрашиваешь… — тяжело дыша, наращивая темп, сказал он. — Это все глупости. Твои предрассудки. Ты мне нравишься такой. Рыжей, лучистой, теплой, светящейся…

Я не понимала тех эпитетов, которыми он меня одаривал. Промелькнула мысль, что Денис просто не знает, что говорит. Видимо, все дело в желании… Том диком желании, что захлестнуло нас с головой. Больше и я ни о чем не думала…

— Красивая. Тебе об этом наверняка твердили и не раз, — процедил Власов, и я поняла, что он не помнит того, что говорил шесть лет назад.

— Денис, я здесь по работе и только, — сухо произнесла я, отталкивая его от себя. — Хочешь составить мне компанию, пойдем. Так будет лучше. Решим все сразу.

Я не успела ступить и шагу, как он снова схватил меня за руку и притянул к себе. Ударившись о его твердую грудь, я шумно выдохнула, но в следующий момент вскрикнула, потому что он яростно сжал мои волосы на затылке.

— Рыжая, лучистая, теплая, светящаяся… Тебе не место здесь. Одна не пойдешь. Хочешь защитить меня, но я хочу защитить тебя куда больше. Ты — свет, Лисенок, а тут его могут затушить. Я не позволю.

— Я здесь ради тебя, Денис…

— А я ради тебя…

Глава 27. Блеф и ревность

На столицу медленно опускался вечер. Дни постепенно уменьшались, а сумерки приходили все раньше. Мы стояли с Денисом недалеко от бара, молча глядя друг другу в глаза. Словно магнит и железо, нас тянуло друг к другу, хотя оба пытались порвать эту странную связь между нами. Он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, а я прикрыла глаза не в силах справиться с сумасшедшим притяжением, крушащим все на своем пути. Его горячее дыхание опалило губы, рука скользнула вниз от щеки и легла на талию, притянув меня к любимому мужскому телу, и последняя капля воздуха покинула легкие. Я распахнула глаза и вдохнула — жадно, шумно, ртом. Губы Дениса оказались у моих, почти касаясь, давая почувствовать их щекочущую непозволительную близость. Это было неправильно, и в этот раз я поняла это раньше, чем оступилась.

— Нужно идти к Коняеву, — проговорила я, упираясь ладошками в его грудь.

— Ты права, — он отстранился и шумно выдохнул. — Идем.

Я поправила рубашку, отряхнула юбку и пригладила волосы. Весь мой решительный образ исчез, а нужно было собраться. Отвернувшись к стене, я уперлась в нее руками и, опустив голову, стала медленно и глубоко вдыхать носом, задерживая воздух мышцами живота, и выдыхать ртом.

— Все нормально? — взволновался Власов.

— Да. Привожу мысли в порядок. Дыхательная практика из йоги, — ответила я.

— Помогает? — усмехнулся Денис, окидывая меня заинтересованным взглядом.

— Помогает.

— Как-нибудь научишь?

— Пришлю ссылку в Интернете на видеоурок.

Я направилась к бару, и Власов, поравнявшись со мной, пошел рядом. Толпившиеся у входа мужчины продолжали на нас глазеть, словно ожидая продолжения представления, но в этот раз их ждало разочарование.

— С Коняевым буду говорить я. Ты только слушай и не перебивай, — строго сказала я.

— Хорошо, Лисенок.

— Я была здесь вчера. Ты, конечно, погромил бар, но урон не настолько огромен, как выставляет этот мужик. Его заведение работает в прежнем режиме, так что убытков не несет. Но ему придется вложиться в новую мебель, кое-что из интерьера переделать.

Спустившись в бар, я окинула взглядом помещение. Со вчерашнего дня здесь мало что изменилось, разве только разбитое зеркало сняли и поставили вместо поломанных стульев складные пластиковые из ИКЕА. Нас сразу же заметил бармен, он узнал Дениса, поэтому нахмурился и подозвал к себе амбала в черном, видимо, сотрудника какого-нибудь затхлого ЧОПа. Мне это совсем не понравилось, но успокаивало то, что, если Коняев хочет поживиться на Денисе, нам ничего не сделает. А Власов тем временем суровым взглядом отвечал бармену.

— Идем, узнаем, где Коняев, — крикнула я своему новоиспеченному клиенту.

— Вон он, — кивнул Денис на барную стойку, и я только сейчас заметила за ней хозяина заведения. Власов попытался взять меня за руку, но я не позволила и строго покачала головой.

— Я твой адвокат, и не больше. У них не должно быть сомнений на этот счет! — отрезала я.

— Разве запрещено что-то большее между адвокатом и клиентом? — Денис шагнул ко мне, но я отвернулась от него и направилась к Коняеву.

— Запрещено что-то большее между нами, — прошипела я, но не уверена, что он расслышал.

Коняев внимательно наблюдал за нами, а когда мы подошли, демонстративно указал на два барных табурета, приглашая сесть.

— Вам могу предложить неплохого коньяка, — обратился ко мне мужчина, — а ему пить не стоит. Хватит и того, что поломал в прошлый раз.

— Спасибо, но я за рулем, — решительно ответила я, усаживаясь на табурет и подзывая бармена. — Двойной эспрессо.

Власов садиться не стал. Скрестив руки на груди, он встал между мной и Коняевым и был похож на могущественного стража, рядом с которым нечего бояться. Я нисколько не сомневалась, что Денис никому не позволит меня обидеть, а вот мне придется постараться, чтобы уберечь его от этих ушлых людишек. В любом случае, радушие Коняева обнадеживало. Его решимость судиться поугасла. Скорее всего, он просто пускал пыль в глаза, стараясь запугать нас полицией.

— Я слушаю вас… Простите, имя позабыл…

— Алиса. Елисеева Алиса.

— Слушаю вас, Алиса, — слащаво проговорил он и положил руку на барную стойку совсем рядом с моей, явно пытаясь подразнить Власова. Получилось. Денис напрягся, но бармен поставил передо мной кофе, и я схватилась за него, как за спасительную тростинку. Отпив маленький глоток, я поставила чашку на блюдце и опустила руку на колено.

— Василий, вы человек деловой, поэтому не стану тянуть время, — деловито начала я.

— Мне нравится такой подход.

— Денис нанес ущерб вашему заведению и должен его возместить. Тут и я, и он полностью согласны. Но давайте говорить начистоту, вас интересуют деньги. Верно?

— Вы догадливая девушка, — улыбнулся он и, залпом осушив рюмку коньяка, кивнул бармену повторить.

— В таком случае, у вас есть два пути: судиться с нами и, конечно, получить компенсацию, включая моральную, — я крепко сжала подол юбки, чтобы не выдать своего волнения. — Или же пойти на мировую, согласившись на наши условия.

— Какие условия у вас? — расплылся в улыбке Коняев и стал постукивать пальцами по дубовой столешнице.

— Начну с того, что получите в результате суда: Денис будет обязан компенсировать нанесенный ущерб любыми доступными способами. Наша защита станет настаивать на фактической компенсации, то есть вместо поломанных стульев вы получите целые. У моего клиента как раз есть комплекты мебели, которые он покупал для своего ресторана. Вам же известно, что Власов владеет рестораном в Москве?

— Но разве так можно? — испугался Коняев. — Вы обманываете.

— Нет, Василий, не обманываю. По закону мы можем возместить ущерб товаром, стоимость которого не ниже, — пожала плечами я и взглянула на Дениса. Он так странно на меня смотрел, что я на какой-то момент растерялась, но взяла себя в руки и снова повернулась в Коняеву. — Ваши стулья намного дешевле мебели, которую Власов может передать. Новое зеркало — купим…

— Алкоголь! Он еще бил бутылки! — перебил мужчина.

— Это для нас не проблема. У Власова есть договоры с поставщиками, и достать алкоголь проще простого.

Денис хотел возразить, но мой строгий взгляд его остановил. Конечно же, я блефовала, но от того, насколько успешно у меня получится обдурить Коняева, зависел наш успех. К счастью, оппонент не заметил наших переглядываний и сидел поникший с плотно сжатыми в тонкую линию губами. Он мне верил.

— Еще есть моральный ущерб, — пролепетал Коняев, опасаясь, что и тут его аргументы будут разбиты.

— Да, десять, может быть, пятнадцать тысяч рублей. Хотя… у моего адвокатского бюро… Вы, кстати, о нем слышали? — Коняев отрицательно покачал головой, и я протянула ему свою визитку. — Посмотрите в Интернете. Это известное бюро. У нас все дела, как правило, выигрышные.

Коняев тяжело сглотнул, подозвал бармена, протянул мою визитку и попросил проверить в Интернете. Я решила дать ему время убедиться в серьезности моего бюро, поэтому поинтересовалась, где находится дамская комната. Туалет в баре был один и, как оказалось, общий. Денис не захотел отпускать меня даже туда, поэтому пошел со мной, что было только к лучшему: слишком рискованно оставлять его наедине с Коняевым.

— Лисенок, я от тебя не ожидал такой решимости, — признался Власов, как только мы зашли в небольшое душное помещение до тошноты пронизанное зловонным запахом.

— Сама не ожидала, — проговорила я и открыла ледяную воду. — С ним только так. Главное, чтобы не раскусил, что мы блефуем.

Я посмотрела через зеркало на Дениса, но снова не смогла разгадать его взгляд. В нем что-то изменилось, только непонятно, к добру ли?

— Идем. Не могу больше находиться в этой вонище, — не смотря ему в глаза, я прошла мимо.

Мы вернулись к Коняеву вовремя. Он как раз изучал распечатку из Интернета про наше бюро. Его лицо было еще более хмурым, что могло означать, что он поверил, будто не сможет со мной тягаться.

— Мы остановились на моральном ущербе, — напомнила я. — У моего бюро есть скидочные абонементы в дом отдыха под Рязанью. Мы можем оформить вам путевку как моральную компенсацию.

Такой расклад окончательно добил Коняева. Он явно не горел желанием проводить отпуск в Рязанской области. Мужчина отставил в сторону очередную пустую рюмку и тяжело вздохнул.

— Расскажите теперь о вашем предложении.

— Все просто. Вы забираете заявление, а мы выплачиваем вам деньги. В отличие от представителей правопорядка, нас не будет интересовать, куда вы их потратите: на бар или другие нужды.

— Хорошо, — сдавленно произнес Василий, до побеления костяшек сжимая в кулаке бумажную салфетку. — Обсудим сумму…

— Лучше, если вы решите этот вопрос непосредственно с Денисом, — я кивнула Власову, он придвинул к нам стул и сел.

Пока мужчины обсуждали размер компенсации, я достала телефон, который нещадно вибрировал последние пять минут. На дисплее было шесть пропущенных от Милы и СМС. Девушка просила разрешения привести в бюро свою маму в ближайший понедельник. На этот день у меня было запланировано слушание дела Акуловых, поэтому никаких дополнительных встреч не предполагалось. Но учитывая, что слушание утром, то после обеда я могла встретиться с Ольгой Красовской, о чем и написала Миле. Девчушка ответила сразу и пообещала обязательно быть вовремя.

Денис договорился с Коняевым о сумме выплаты, которая явно не оправдала ожидания владельца бара, но ему ничего не оставалось, кроме как согласиться. Я напомнила Василию, что если он хочет получить свои деньги, то завтра же должен забрать из полиции заявление на Дениса. Недовольный мужчина сдался окончательно.

Мы с Власовым поднялись на улицу и в полном молчании прошли до двора, где я припарковала машину. Оставаясь на виду у посетителей бара, я держала себя в руках, но как только мы оказались в безлюдном дворе, не выдержала и бросилась Денису на шею.

— У нас получилось! Получилось!

Как маленькая девчонка, я скакала посреди улицы, обнимая Власова за плечи. Мне было так легко и хорошо, как никогда. Денис подхватил меня и закружил в воздухе, а я залилась смехом.

— Ты потрясающая, Лисенок! — проговорил он и тоже засмеялся.

— Пусти меня, дурачок! Ты же с сотрясением, — я несильно ударила его в плечо, но он не отпускал.

— Да ничего страшного там нет. Завтра, кстати, выписываюсь, — ответил он, аккуратно опуская меня на землю.

— Как завтра? Так скоро?

— Врач, конечно, отпускать не хотел, но я не могу и дальше торчать в палате. Много работы, тем более, сейчас надо найти деньги Коняеву.

— Найти деньги?.. У тебя с этим проблема? — заволновалась я. За всеми этими переживаниями, я даже не подумала о том, есть ли у Власова средства на откуп. Он вроде говорил, что заплатить сможет.

— Такой суммы нет. Мы сошлись на восьмидесяти пяти тысячах. У меня все деньги идут на ресторан…

— Я что-нибудь придумаю, — сказала я, нервно кусая губу, продумывая, сколько у меня есть на карточке и наличными дома.

— И думать забудь! — сурово сказал Власов и подошел ко мне вплотную, заключая мое лицо в чашу своих ладоней. — Ты мне помогла уже. Если бы не ты…

— Если бы не я, то ты не попал бы во все эти передряги, — проговорила я, воскрешая невыносимое чувство вины, которое так старалась задушить.

— Твоей вины нет, Лисенок, — словно прочел мои мысли Денис. — Не вздумай считать иначе.

— Денис…

— Не вздумай! — повторил он, внимательно вглядываясь мне в глаза, отчего по телу рассыпались проказники-мурашки.

Власов стоял непозволительно близко, нас разделяли какие-то миллиметры, но невидимая стена принципов, долга и чести оказалась непробиваемой.

— Нужно ехать, — с трудом проговорила я, и Денис отпустил меня, позволяя почувствовать болезненный холод в местах, где меня касался. — Я подвезу тебя до больницы.

— Не надо, Лисенок. Прогуляюсь. Тут недалеко.

— Сейчас поздно. Тебе нужно успеть вернуться до девяти.

— Хорошо… Тем более, мне приятно провести с тобой еще немного времени.

Я кивнула и пошла к машине. Этим вечером мы снова должны были навсегда попрощаться, вот только в этот раз я не верила, что все кончится. Почему-то во мне жила твердая уверенность, что теперь Денис не исчезнет из моей жизни, хотя бы потому, что чувства к нему стали частью меня. И от этого становилось одновременно радостно и печально. Он — мой крест, который предстоит нести на Голгофу, которой станет семейная жизнь с Костей.

Мы сели в машину, и я завела мотор. До больницы дорога была совершенно пустой, и это означало, что доберемся от силы минут за пять. А так не хотелось отпускать Дениса.

— Лисенок, а то, что ты говорила Коняеву…

— Полная чушь, — улыбнулась я. — Если бы дело дошло до суда, то никто не стал бы брать с тебя стулья и алкоголь. Повесили бы судимость, вынудили оплатить издержки и компенсацию за бар.

— Серьезно? — рассмеялся Денис. — Так ты все выдумала?

— Не совсем все, но по большей части. Самым сложным было не стушевать. Не представляешь, как мне было страшно, — призналась я.

— Ты была такая решительная, уверенная. Даже немного стервозная, — стараясь перестать смеяться, проговорил Денис. — Мне даже не верилось, что это мой Лисенок.

На последних словах я дернулась и чуть не потеряла управление. Фраза вырвалась случайно, и мы оба это понимали, поэтому сделали вид, что ничего не произошло, только вся веселость вмиг испарилась.

Я припарковала машину недалеко от больницы на платной стоянке. Возможно, были места и ближе, но я хотела хоть немного растянуть последние минуты с Денисом.

— Спасибо, что подвезла, — серьезно сказал он, но не спешил выйти из машины, а я отпускать.

— Я провожу…

— Хорошо.

Мы не спеша направились к железным воротам. Так много хотелось ему сказать, вот только нужных слов не было. Он тоже молчал, и его молчание было напряженным, какое бывает, только когда очень хочется говорить. Но вот и больничный двор остался позади.

— Ты мне позвони, как все решится с Коняевым, — боясь поднять взгляд, произнесла я, с интересом разглядывая вышитый логотип на его спортивной толстовке.

— Конечно, Лисенок… — он поднял за подбородок мое лицо, и я все-таки посмотрела в его бездонные, как две пропасти, глаза.

Другим… Денис был другим… Не таким, каким знала его шесть лет назад, не таким, каким узнала недавно. Это случилось сегодня в баре, вот только что?

— Все в порядке? — не удержалась я. — Ты смотришь на меня как-то странно.

— Просто я понял, что так и не узнал тебя всю до конца…

— Разве можно узнать человека полностью? Всегда останется какая-то часть души, неведомая никому, даже ему самому.

— Не знаю… Может быть, просто не хватает времени… или старания.

— Мне пора, — с трудом вымолвила я и отшагнула назад.

— Пока, Лисенок…

Я шла к больничным воротам не оборачиваясь, боясь, что не сдержусь, разрыдаюсь. А он смотрел мне вслед. Я не видела, но точно знала… и все же решила дать себе последнюю поблажку и обернуться, когда дойду до ворот, но неожиданно меня схватили за руку.

— Мерзавка! — Лена крепко сжимала мое предплечье, впиваясь в кожу длинными ногтями. — У тебя вообще нет совести! Увела его из больницы!

— Лена, ты все неправильно поняла…

— Я все прекрасно поняла! Полтора часа его жду! Телефон оставил в палате, а сам ушел. Никто в больнице не знал! Я… я с ума сходила, а он к тебе бегал! — девушка сорвалась на слезы, и мне безумно стало ее жаль, потому что прекрасно понимала, что она чувствует. — Ненавижу тебя!

— Лен, но ты правда поняла неправильно.

— Ненавижу! — она отпустила мою руку, а в следующее мгновение щеку обожгла размашистая пощечина. Лена снова замахнулась, но Денис успел перехватить удар. Я не видела, как он подбежал, но оказался здесь вовремя.

— Идем, Лен. Поговорим, — пытаясь сдержать вырывающуюся невесту, отчеканил Власов.

— А ты?! Ты?! После всего, что она сделала, уходишь с ней?!

— Лен, все не так. У нас с Алисой ничего нет. Это была деловая встреча.

— Какая к черту встреча? Уже забыл, что из-за этой твари отсидел?

— Леночка, пойдем, — Денис взял ее за руку, но она попыталась вырваться. Не вышло. Он был сильнее. — Идем. Я все объясню.

Лена не хотела его слушать, она пыталась вырваться и дотянуться до меня, а я стояла истуканом, растирая ладонью щеку. Нужно было что-то делать, говорить, уйти… все, что угодно, но я не могла и пошевелиться.

— Не надо ничего объяснять! Мне все ясно! — прокричала она. — Ты ушел с ней. У вас снова роман. Ты… Боже! Ты изменяешь мне с той, кто испортил всю твою жизнь. Разве я это заслужила? Я помогала тебе. Мне ты обязан всем, что имеешь. Твой ресторан… Ресторан… Ты забыл, что его владелица я?

— Я ничего не забыл! — сорвался на крик Денис. — Не смей шантажировать, сделаешь только хуже. Я не просил оформлять на себя кредиты. Это было твое предложение и деньги тебе возвращаю. А Алиса не виновата в том, что устроила ее мать. Она ничего не знала и сама стала жертвой!

— Жертвой?! Она?! Пожалуйста, любимый, не говори, что ей веришь… — она попыталась обнять Дениса, протянула руки к его лицу, но он увернулся.

— Верю! — отрезал он. — А то, что я ушел сейчас с Алисой… на меня подали в суд за погром в баре, и я нанял Алису как адвоката.

— Другого адвоката не нашел?

— Лена, это правда, — вмешалась я. — Ничего больше. Мы ходили к владельцу бара…

— Заткнись! — перебила меня фурия и повернулась к Денису. — Значит, ты ее нанял? И сколько она берет за свои услуги?

— Лен… — Денис потянул девушку на себя и заключил в объятья, отчего стало нестерпимо больно, и я прикрыла глаза. — Лен, до суда не дойдет. Алиса убедила хозяина бара на мировую.

— Алиса, сколько мы тебе должны? — спросила Лена ровным голосом, но я видела, что она ничуть не успокоилась. Денис легко мне кивнул, и я разгадала его игру.

— Поскольку до суда не дошло, то пять тысяч рублей за выезд и консультацию. Но учитывая всю историю…

— Мы заплатим, — процедила Лена и нежно обняла Дениса. — Любимый, тебе нужно в палату. Идем.

Мне не хотелось смотреть на то, как они за руку уйдут в больницу и, кивнув обоим, я поспешила к машине. На душе было гадко. У меня не было права на ревность, но чертовка безжалостно душила, выбивая воздух в легких. Домой ехать совсем не хотелось, придется снова врать Косте. Но мой жених оказался легок на помине. Стоило сесть в машину, как мне позвонил Воронов.

— Элис, родная, ты скоро?

— Да, милый, уже еду домой, — ответила я, стараясь не выдать голосом свое настроение.

— Поторопись, пожалуйста.

— Что-то случилось?

— Просто приезжай.

Я бросила телефон на пассажирское сиденье и завела машину. Мне совершенно не понравился Костин голос. Что-то случилось, и это был явно не телефонный разговор. В голову стали лезть самые разные мысли, и я была готова кричать, только чтобы стало немного легче.

Педаль газа была выжата почти до упора, спидометр грозил огромными штрафами, но мне было все равно. Мой автомобиль мчался к дому. Бросив машину у подъезда, припарковавшись так криво, что соседи будут ругаться, я побежала к подъезду. Проклятый лифт медленно поднимал на этаж, а я мерила кабину шагами, вертя в руке ключи от квартиры. Приготовила заранее, чтобы не искать под дверью. Стальные двери разъехались. Два поворота ключа. Я дома.

— Кость! Костя!

— Элис, зайди в гостиную.

Скинув в прихожей туфли, я прошла в комнату. Костя встретил меня на пороге и обнял, а на диване, ссутулившись над рюмкой коньяка, сидела мама, она всхлипывала и ее плечи то и дело вздрагивали.

— Что случилось? Мама?

— Алиса, — мама повернулась ко мне и протянула руку, — дочка, ты не представляешь, что случилось! Наша жизнь разрушена.

Глава 28. Старые преступления

Когда ты кубарем катишься в пропасть, очень сложно не получить новые болезненные ушибы. Окончательно запутавшись в своих чувствах, отчаянно пытаясь выпутаться из пучины боли и обмана, я получила новый удар. На этот раз от родителей.

— Алиса! Как нам теперь дальше жить?! Ты понимаешь, что твой отец поставил крест на моей карьере?! — выкрикнула мать и залпом осушила рюмку коньяка. — Костик, налей еще.

— Мам, причем тут карьера? — я устало опустилась на диван рядом с ней и недовольно посмотрела на жениха, протягивающего очередную рюмку алкоголя маме.

— А ты не понимаешь? Ты хоть слышала, что я тебе рассказала про отца? Он так продумал развод, что оставляет меня ни с чем! Меня! Одного из лучших московских адвокатов по разводам! — она сделала несколько глотков «Курвуазье» и снова залилась слезами.

Я прекрасно понимала, о чем говорит мать, но не представляла, как можно ее поддержать. Тем более, все будет именно так, как она опасается. Сегодня вечером мой папа торжественно объявил, что желает расторгнуть тридцатилетний брак, что семья изжила себя — дочь выросла и ушла из дома, супруга с головой погрузилась в работу, а сам он давно охладел к жене. Мама не стала возражать и сразу принялась обсуждать оформление документов и раздел имущества. Тут-то родительницу и ждал неприятный сюрприз. Большую часть имущества, принадлежащего отцу, он переписал на своего друга и теперь ничем не владел. В результате им предстояло делить то, что за время брака заработала мама, и какие-то незначительные материальные блага в общей собственности. Конечно же, адвокат Елисеева не собиралась уступать мужу и пригрозила признать сделки недействительными, но и тут получила удар — передача имущества, включая ее любимую дачу, происходила постепенно, в течение двух лет.

Мне было неприятно слушать весь этот рассказ. Было больно сознавать, что два года папа врал нам с матерью, плетя у нас за спиной подобные интриги. Конечно, у мамы отвратительный характер и жизнь с ней не сахар, но она всегда и во всем слушалась мужа и просто не заслужила, чтобы с ней поступали настолько подло. Теперь стало очевидно, почему отец так равнодушно отнесся, когда я ушла из дома. Ему это оказалось только на руку.

— Мам, не надо утрировать. Папа поступил подло, но на твоей карьере это не скажется. Мы же не станем распространяться о том, каким вышел твой развод.

— Ах, Алиса… — она покачала головой и смахнула ладонью слезинку. — Ничего ты не понимаешь. Нельзя быть такой наивной. Кость, объясни своей невесте тонкости этого дела.

— Дело в том, Элис, что подобное пятно на биографии Элеоноры Викторовны повлияет на стоимость ее услуг, — заговорил Костя, присев на диван с другой стороны от меня. — К тому же, велика вероятность, что именитые клиенты не выберут ее как адвоката.

— Да, а еще это все скажется на тебе. Ты тоже Елисеева. Этот мерзавец не подумал даже о дочери! — мама допила коньяк и, кивнув Косте, демонстративно поставила на стол пустую рюмку.

— Мам, хватит. Алкоголь тут не поможет. Я поговорю с отцом, — вздохнула я.

— Попробуй, дочка. Он сейчас съехал. Живет у дяди Сережи.

— Завтра с утра поеду к нему.

Следующим утром я отправилась к отцу. Дядя Сережа, его лучший друг и ныне счастливый обладатель отцовского имущества, жил в районе Полянки. В субботу дороги были пусты, поэтому я без проблем добралась до нужного адреса. Во мне было хоть отбавляй решимости, потому что всю ночь и утро я продумывала этот разговор. Но уже у подъезда меня ждало разочарование: я встретила друга отца, и он сообщил, что папа ушел… к своей девушке.

— Так у него любовница? — скорее утвердила, чем вопросила я.

— Алиса, ты взрослая девушка, должна понимать, какой сложный человек твоя мама… — смущенно произнес Сергей.

— Каким бы сложным человеком она ни была, их браку больше тридцати лет, она мать его единственной дочери и просто не заслужила такого отношения, — процедила я.

— А то ты не знаешь, что если бы Паша так не поступил, Элеонора его по миру бы пустила! — забыв про смущение, выпалил мужчина. — Твоя мамаша отобрала бы у Пашки все, оставила бы ни с чем, учитывая, что он был неверен.

— А так это сделал он, только вдобавок испортил матери карьеру!

— Да твоя мамаша его еще подоит, вот увидишь! Она найдет способ поиметь с мужа бабла.

— Когда я смогу застать папу? — ледяным тоном вопросила я, игнорируя грубость в адрес матери.

— Не знаю, Алис. Я передам, что ты заходила, и если захочет, то позвонит тебе, — пробасил Сергей.

— Если захочет?.. — переспросила я, думая, что ослышалась.

— Ты же на ее стороне, — как само собой разумеющееся, произнес папин друг. — Паша так и думал, поэтому предупредил, что не горит желанием тебя видеть.

У меня не осталось больше ни аргументов, ни слов, ни чувств. Я села в машину и поехала обратно домой, где ждала мама. Она изрядно перебрала вечером, и это меня очень беспокоило. В последнее время мать часто выпивала — то по праздникам, то по случаю удачного дела, теперь вот из-за отца. Когда я вернулась, она еще не проснулась, и мы сели с Костей на кухне выпить кофе.

— Что будешь делать? Сейчас Элеоноре нужна твоя поддержка, самое время оставить обиды в прошлом, — вздохнул жених, выслушав мой рассказ о беседе с дядей Сережей.

— Я ее не оставлю, все-таки она моя мать и я ее люблю. Но не уверена, что смогу стать для нее идеальной дочерью, — честно призналась я.

— И не надо, твоя мать та еще интриганка, подпустишь близко — откусит палец и скажет, что так и было, — усмехнулся Костя, вытягивая из пачки сигарету. — Тебе не предлагаю, ты бросаешь.

— Поэтому соблазняешь табачным дымом? — криво усмехнулась я.

Все выходные прошли в напряженной обстановке. Мама до вечера воскресенья оставалась у нас, все время ругалась на отца, плакала и клялась отомстить. Если бы не Костя, который стоически выносил истерики будущей тещи, я бы не выдержала. Отец не объявлялся, а я не предпринимала попыток с ним встретиться. Во всяком случае, отвлекаясь на семейные неурядицы, я смогла не так переживать из-за Дениса, к тому же от него не было никаких вестей. А в понедельник с утра все мысли были заняты Акуловыми и знакомством с матерью Милы.

— Не переживай, все будет хорошо, — прошептал Костя, легко целуя меня в своей машине у суда, куда сам вызвался подвести.

— Не знаю, как справлюсь одна. Страшно… — теребя край пиджака, призналась я.

— Это лишнее. Ты умница, а дело в шляпе. Мы с тобой все обсудили, и ты знаешь, как себя вести.

— Да, но все равно…

— Никаких но, милая. Иди!

Кивнув жениху, я взяла папку с материалами дела с заднего сиденья и пошла к суду. Акулов со своими адвокатами уже были на месте, а вот моя клиентка задерживалась. Вероника явилась только к началу слушания, гордо прошла за стол и грациозно опустилась на место рядом со мной. Судья, тучная женщина лет пятидесяти с до блеска налаченным начесом, объявила о начале слушания, и я уже приготовила бумаги с условиями развода, как слово попросил Александр Акулов. Он что-то задумал, не просто так его адвокат выглядел довольным. Я напряглась всем телом, до боли сжимая в кулаке ластик, судья нахмурилась, и только Вероника оставалась совершенно спокойной, изучая свой французский маникюр.

— Уважаемый суд, я хотел просить вас отложить развод и дать мне возможность сохранить брак. Я люблю свою жену! — гордо заявил Александр и посмотрел на ошарашенную Веронику. — Любимая, прости… Я долго думал и понял, что не могу без тебя.

— Мерзавец! Ты специально, потому что я тебя к стенке приперла! — выкрикнула Вероника, и мне пришлось даже схватить ее за руку, чтобы она не набросилась на мужа.

— Проявите уважение к суду! — глядя над опущенными очками, строго проголосила судья. — Совещаясь на месте, суд определил отложить судебное заседание сроком на один месяц!

Я была полностью согласна с Вероникой, ее муж специально попросил отсрочки, никакой любовью тут и не пахло. Вот только для чего ему время, если в результате все равно его разведут с женой и ему придется выплатить компенсацию, разве что за этот месяц Александр хочет прийти к какому-нибудь соглашению? Нужно было с ним поговорить, но мужчина испарился из зала суда, и мне не удалось его поймать.

— Вероника, я попробую связаться с адвокатом Александра, а пока, прошу вас, ничего не предпринимайте.

— Алиса, он же это специально! Знает, что у меня есть на него компромат! — снова сорвалась на крик моя клиентка, и прохожие стали на нас оборачиваться.

— Все равно, сейчас нельзя горячиться. Нужно понять, что он затевает и потом только действовать, — я взяла женщину под локоть и отвела в сторону. — Поймите, не зная его мотивов, мы можем только навредить делу.

— А вы?! Что вы стоите? Марш к Кириллу Олеговичу! Пусть решает, как дальше действовать, — промакивая слезы, стараясь не навредить макияжу, приказала Акулова.

— Вероника, ваш адвокат я, и не смейте говорить со мной в таком тоне. Воронов не имеет отношения к вашему делу, — процедила я. — Езжайте по своим делам, а я свяжусь с вами.

— Но…

— До свидания!

Не желая дальше разговаривать с Акуловой, я поправила сумку на плече и пошла в сторону метро. Она не стала меня останавливать, чему я была очень рада: ее неуважением насытилась по горло и, откровенно говоря, не волновалась по поводу того, как много ей удастся получить от мужа, такого же неприятного, как и она. В любом случае, мне было на руку, что слушание закончилось, не успев начаться, и я могла встретиться с матерью Милы раньше.

Девчонка обрадовалась, услышав мой голос, и уже собралась ехать с матерью в бюро, но я предложила встреться в каком-нибудь кафе и обсудить все за обедом.

— Хорошо, Алиска, ты только скажи где, и мы с маман приедем!

— Давай в ресторане «Старая Таганка» минут через сорок? — предложила я, прикидывая, сколько мне нужно времени на дорогу.

— Хорошо. Мы будем!

«Старая Таганка» — небольшой уютный ресторанчик недалеко от метро. Я попросила, чтобы меня проводили к самому дальнему столику, и сразу заказала кофе. Пока Милы и Ольги не было, я решила позвонить Косте и предупредить, что назначила встречу клиентке, чтобы он не волновался.

— Это той самой странной девушке? — уточнил жених.

— Ну почему сразу странной?.. — смутилась я.

— Это ваше секретное дело. Адвокатская тайна, — усмехнулся он. — Там же нет никакого криминала?

— Вовремя ты спросил, когда я уже дала согласие, — наигранно обиделась я.

— Прости, Элис. Я шучу. Знаю, что ты умная девочка и не ввяжешься в смутную авантюру.

Знал бы Костя, что я уже ввязалась. Если бы он был рядом, то наверняка заметил бы, как порозовели мои щеки. Снова приходилось врать, а я так это не любила.

— Лучше скажи, как мама? Ты ее видел сегодня? Заходил к ней? — сменила тему я.

— Она звонила моему папе, взяла отгул на сегодня. Так даже лучше. Пусть проспится, вчера она изрядно перебрала.

— Да, и это меня волнует не меньше… — вздохнула я.

— Элис, не преувеличивай, это только сложный этап в жизни. Элеонора — женщина сильная и возьмет себя в руки.

— Надеюсь.

— Обязательно. А теперь извини, должен бежать на совещание.

— Да, конечно. Пока.

— Пока, родная. Целую.

Мне принесли американо, и я только осознала, что это первая свободная минутка одиночества. И снова все мои мысли занял Денис. Он так и не позвонил, не написал, не сообщил, как дела с Коняевым. В глубине души я чувствовала, что все хорошо, что если бы что-то случилось, то он уже сообщил бы. Вот только… было невыносимо больно оттого, что он с ней, с Леной. Желая отогнать мучительные образы их счастливой пары, я сделала глоток горячего кофе и обожгла язык. Это словно отрезвило меня, заставило собраться и снова думать о других, насущных, более важных делах. В конце концов, скоро придет Мила.

Они задерживались. Мила написала, что стоят в пробке на Земляном Валу, а я тем временем пила третью чашку кофе. На телефон пришло очередное СМС, и я была уверена, что снова от девчонки, но нет. Денис словно почувствовал, что я думала о нем. Он попросил перезвонить, когда смогу, написал, что ответит в любое время, даже если буду звонить ночью. Я не сдержала глупой улыбки и нажала кнопку вызова абонента.

— Лисенок, привет! — его голос… приветливый, но взволнованный. Неужели что-то случилось?

— Привет, Денис. Все в порядке? Как Коняев? — мой голос… старательно спокойный и наигранно равнодушный.

— Да, все хорошо. Коняев забрал заявление… Все благодаря тебе.

— Денис, я так рада! Не представляешь… Как же хорошо! А с деньгами что?

— Лисенок, Лисенок, подожди, — по-доброму усмехнулся он. — Во-первых, я хочу извиниться за Лену и то, что случилось. Прости, что позвонил так поздно… Разные обстоятельства.

— Ты ничего не должен объяснять, — отрезала я, чувствуя, что вот-вот начну задыхаться от боли. — Лену прекрасно можно понять.

— Алис, я бы хотел как-то отблагодарить тебя…

— Самой лучшей благодарностью будет, если ты больше не влипнешь в историю.

— Не влипну, но тебя отблагодарю. Я найду способ, Лисенок!

Он разъединился, не дав мне возразить. Самым лучшим для нас обоих было бы закончить все сейчас и не мучить друг друга дальше, но Денис… Что он, черт возьми, затеял? И ведь глупо отрицать, что я была рада тому, что он не отступается. Как же все сложно, как запутано, как безвыходно…

— Алиска, привет! — громко, на весь ресторан, раздался звонкий девичий голос, и к моему столику подошли две девушки, в одной из которых я с трудом узнала Милу.

— Мила?

Брюнетка кивнула и плюхнулась на стул. Ее было не узнать: чистая светлая кожа с бледными веснушками и ни грамма косметики, пышные темные ресницы, аккуратные губки, растянутые в жизнерадостной улыбке, и копна темных вьющихся волос длиной до плеч.

— Это моя мама. Ольга, — она указала на смущенную блондинку, которая, в отличие от дочери, не решалась присесть. В этой женщине я легко узнала ту самую незнакомку, с которой видела Дениса шесть лет назад.

— Здравствуйте, — я протянула ей руку. — Алиса.

— Ма, это Алиска, она согласилась нам помочь, — встряла Мила, не давая матери сказать и слова.

— Очень приятно, Алиса. Я даже не знаю, как вас благодарить, — пожимая мне руку, наконец, заговорила женщина. — Дело в том, что я всегда хотела разобраться с тем, что случилось с отцом Милы. И… найти его. Все факты были против Саши, его признали виновным, но я верю, что это не так.

— Почему же вы сами не обратились к детективу или адвокату? — нахмурилась я.

— Дело в том, Алиса, я вторично вышла замуж, и мой супруг ничего не хочет слышать о Саше. Для него он преступник, а в моем желании разобраться с той историей он видит чуть ли не измену. Для него Саша все еще жив, и он сбежавший преступник, — вздохнула Ольга.

— Но вы так не считаете, верно?

— Да, Алис. Я знаю, что это не так, и дочери всегда об этом твердила. Саша обожал нас с Милой и никогда бы не бросил.

— Давайте сделаем заказ, и вы расскажете мне все с самого начала, — предложила я, замечая спешащего к нам официанта с меню.

Мы заказали легкие закуски, и Ольга стала рассказывать свою историю. Ее первый муж вместе с Сергеем, отцом Дениса, имели свой строительный бизнес. Поначалу они специализировались на частном секторе, потом на жилых многоэтажках, а в последние годы стали претендовать на крупные коммерческие заказы. В итоге им удалось выиграть тендер и заключить договор на строительство торгового центра. После того, как оплату произвели, фирма Власова и Красовского перевела деньги в стороннюю организацию, которая должна была обеспечить материалами для строительства. Спустя два дня машина с четой Власовых взорвалась, а Александр Красовский исчез. Полиция выяснила, что организация, которая должна была производить закупку материалов оказалась фирмой-однодневкой, а ее генеральный директор — подставным лицом. Он и дал показания против Красовского, обвинив того в организации аферы.

— Подождите, так получается, был прямой свидетель? — перебила я рассказ Ольги.

— Да… — вздохнула блондинка.

— Мама! — выкрикнула Мила, а на глазах девочки заблестели слезы.

— Милая, я не говорила тебе об этом… Кажется, Саша действительно был причастен к махинациям, но это не значит, что он убийца! Это разные вещи!

— Но, мам! Папа был вором?!

— Мила, пожалуйста, успокойся, дай договорить Ольге, — я взяла девочку за руку под столом, и она крепко сжала мою ладонь. Я прекрасно понимала переживания Милы, ведь сама пережила разочарование в родителях. Но как бы то ни было, лучше знать правду. — Ольга, продолжайте. Почему вы так уверены, что ваш муж не причастен к трагедии с Власовыми?

— Я могла бы поверить, что он аферист. Саша был старше меня, рядом с ним я была глупой девчонкой, многого не понимала, никогда не интересовалась делами и прочим. Но я знала наверняка, что он любил меня и души не чаял в дочке. Если бы он и пошел на кражу, то нас бы не оставил. Мила была смыслом его жизни. Мы даже назвали ее в честь Сашиной мамы, — Ольга опустила взгляд и шмыгнула носом. — Алиса, у меня есть доказательства. Я записала на флешку наши семейные видео. Посмотрите, сами увидите, как Саша относился к нам с Милой.

— Хорошо, я возьму флешку, — улыбнулась я. — Ольга, только вы понимаете, что я не частный детектив и не могу вам ничего обещать?

— Да, конечно. Но если в этом деле есть хоть какие-то зацепки, если получится снова его рассмотреть… Знаете, Алиса, дочь рассказала мне о вас и Денисе. Вы же в близких отношениях? — поинтересовалась женщина, а я строго посмотрела на младшую Красовскую.

— Мы давние знакомые. Не больше.

— Как он? Мне всегда он нравился. Я не особо дружила с его родителями, только на совместных мероприятиях, а с Дениской всегда возилась. Я вообще люблю детей. У меня только Мила, мой второй супруг не хотел больше… Ладно, это другой разговор, — она снова шмыгнула носом. — Когда родители Дениса погибли, я сама была в ужасном состоянии. Без Саши, с малышкой на руках, совсем одна. У меня же нет профессии, это сейчас благодаря Матвею у меня есть маникюрный салон, которым занимаюсь, а тогда… тогда не было ничего. Когда я пришла в себя, вспомнила о несчастном ребенке, он был уже в детдоме.

— Вы навещали его там?

— Да. Хотела даже оформить опеку, но он не захотел меня видеть. Я для Дениса стала женой убийцы его родителей. Да и соцслужбы меня слушать не стали. Без мужа, без работы, с маленькой дочкой. Я даже ходила к дяде Дениски. Неприятный такой тип.

— Да, я с ним познакомилась в свое время, — вспомнила я ту неприятную встречу.

— Он и слышать ничего не хотел о племяннике. У них с сестрой были давние споры.

— Да, я слышала. Все из-за квартиры.

— И не только. Там вроде были еще какие-то фамильные ценности, но дед Дениса все оставил дочери как приданое, а сына заставил самого зарабатывать. Спорная ситуация, как лучше, но Денис-старший взъелся и на племянника. Оставил парня в детдоме, а сам сдавал его квартиру. Деньги, естественно, забирал себе.

— Вот мерзавец! — не сдержалась я.

— Бог ему судья. Я передавала Дениске деньги в детдом, он, правда, не знал, что это от меня. Всегда просила говорить, что от дяди. Главное, что у него сейчас все хорошо. Ведь так, да? — Ольга с надеждой посмотрела на меня. — Мила рассказывала, что у него свой ресторан.

— Да, у Дениса все хорошо, — ответила я, боясь заговорить о трех с половиной годах в тюрьме. Ольга мне понравилась, я чувствовала, что она искренна в отношении Дениса и известие о его заключении причинило бы ей боль.

— Я очень рада. Он хороший мальчик. Если докажем, что Саша не причастен к убийству Власовых, наберусь смелости и с ним встречусь, — воодушевилась женщина.

— Повторяю, что я ничего не обещаю, — напомнила я.

— Да, конечно, но уже одно то, что ты согласилась помочь, так много значит для нас с дочерью! — Ольга взяла меня за руку и широко улыбнулась.

Познакомившись со старшей Красовской, я поняла в кого пошла Мила: такая же открытая, добрая и в то же время наивная. Откровенно говоря, я думала, что встречусь со взрослой женщиной, а столкнулась с неповзрослевшим подростком. Мы заказали десерт и за сладким болтали как три подруги, а я то и дело ловила себя на мысли, как завидую Миле. Их отношения с матерью были такими настоящими, я чувствовала, как они любят друг друга, ценят, доверяют. У меня никогда такого не было.

— Алиса, спасибо тебе еще раз, — протянула мне руку Ольга, прощаясь.

— Пока не за что, — улыбнулась я.

— Алиска, а ты сейчас куда? — вдруг поинтересовалась Мила.

— В бюро. Работы у меня уже нет, но как раз попробую запросить дело Власовых из архива, — ответила я.

— А можно с тобой? — воодушевилась девчонка.

— Мила! — одернула ее мать.

— Ну, ма! Мне все равно делать нечего! А так я Алиске помогу.

— Ты же будешь ей мешать!

— Алис, можно? А? — Мила взяла меня за руку и стала ее дергать, как ребенок, просящий у мамы шоколадку.

— Ладно, поехали.

Я и сама была рада компании. У Кости до вечера дела, а сидеть одной в кабинете, погружаясь в извечные проблемы, совершенно не хотелось. Да и общение с Милой поднимало настроение. Девчонка заряжала позитивом. По пути к бюро мы купили лоток фисташкового мороженого и планировали его съесть в моем кабинете.

— Добрый день, Лида. Будь добра, принеси два кофе ко мне в кабинет, — обратилась я к секретарше, и она тут же расплылась в улыбке.

— С радостью, — ответила она и подскочила с кресла.

— Что это с ней? Током долбанулась? — нахмурилась Мила.

— Не знаю. Может быть, помаду со скидкой купила, — отшутилась я, хотя самой совсем не понравилось такое настроение секретарши. Не к добру это.

Лида принесла нам кофе, и мы с Милой расположились за моим столом. Я включила ноутбук и уже хотела вбить в поиск фамилию ее отца, как дверь распахнулась и влетел разъяренный Костя. Таким я его еще не видела. Он в два шага оказался около меня, рывком развернул мое кресло к себе и навис надо мной.

— Объясни, Алиса, каким образом ты стала адвокатом Дениса Власова? — прошипел он.

— Что?.. — сердце пропустило удар, перед глазами все поплыло, а в легких кончился воздух.

— На счет нашего бюро пришел денежный перевод с пометкой, что это оплата за твои услуги по делу Власова Дениса Сергеевича. Пять тысяч рублей. Какого черта, я спрашиваю?

— Кость… — но я не знала, что сказать, и просто опустила глаза.

— Врала мне, что не общаешься с ним? Элис, от тебя я такого не ожидал!

Глава 29. Близость

Уже вторые сутки не прекращался дождь. В просторной спальне на мягкой двуспальной кровати лежала женщина, молодая и слишком добрая для того, на что ее несправедливо обрекала судьба. Она не сохранила прежней красоты: бледное лицо, впалые щеки, темные круги под глазами, потрескавшиеся губы. Больше не было густых локонов, лишь поседевшие редкие волосы, спрятанные под дорогим шелковым платком. Как странно и до невозможности больно было смотреть в ясные голубые глаза, зная, что совсем скоро они навсегда померкнут. Сейчас в них был удивительный живой блеск, он шел от ее сердца, любящего материнского сердца. Я была лишней в этой комнате, знала и чувствовала это. Нужно было уйти, и я хотела…

— Алис, не уходи, — ее мягкий нежный голос и худая, даже тощая рука, но все такая же ухоженная, аккуратная и теплая… удивительно теплая рука, так трепетно сжимающая мою ладонь.

— Лучше оставлю вас с Костей, — улыбнулась я, чтобы не позволить себе плакать.

— Мама права, останься, — он взял мою вторую руку, и я почувствовала его острую нужду в поддержке. Я не могла его оставить.

Много месяцев мы сражались за ее жизнь, но враг оказался сильнее. Операция не помогла, мучительная химиотерапия только в конец измучила, причиняя невыносимую боль. Врач предложил пройти курс лечения в Германии. Возможно, там… Но Анастасия Дмитриевна не согласилась, она предпочла последние месяцы быть рядом с теми, кого любила. Она не хотела терять ни минуты того времени, что у нее осталось.

— Мамочка, ты хочешь чего-нибудь? — спросил Костя, когда его мама попыталась приподняться.

— Да, милый. Можешь принести воды?

— Конечно…

— Давайте я схожу? — предложила я, но Анастасия Дмитриевна покачала головой.

— Нет, Алис, побудь со мной. Перекинемся парой слов, посплетничаем по-девичьи, — улыбнулась она.

Костя поднялся со стула. Видеть его таким было не менее мучительно. Он осунулся, похудел, уже не улыбался, как раньше. Его многочисленные подружки одна за другой охладели к нему. Как верна оказалась поговорка «с глаз долой — из сердца вон». Как только он стал пропускать университет, перестал ходить на вечеринки, дарить подарки и цветы, флиртовать, катать на своей машине, девчонки переметнулись к другим. Да, была Рита со второго курса, безответно влюбленная в Воронова, она хотела поддержать его, вот только ничего не вышло, а со временем и она оставила свои попытки. Какие же они глупые. Разве нужно было Косте такое внимание, разве поможет ему поход в клуб, ночь на даче, поездка к озеру? Нет, он просто хотел чувствовать любовь. Иногда достаточно просто молчать рядом, просто взять за руку, сказать, какой он сильный.

Мне было плевать, когда мама ругалась за мое безрассудство, а отец ворчал, что веду себя неподобающе. Я уходила рано утром, шла на занятия, а оттуда к нему. Сидела в его комнате, когда он был в соседней с матерью, гладила его рубашки, собирала грязную одежду и запускала стирку, иногда ночевала на диване в его комнате, варила его любимый острый суп.

— Алис, мой сын совсем себя изводит. Ты одна можешь повлиять на него, — заговорила Анастасия Дмитриевна, как только мы остались вдвоем. — Я переживаю за университет. Сейчас ему нельзя забрасывать учебу, а он пропускает.

— Не волнуйтесь, я не оставлю Костю. А в университете у него все в порядке. Я записываю все лекции. Что до рефератов и практических работ, то его задания я уже начала делать, чтобы потом он смог закончить.

— Мне жаль, что он так с тобой поступал. Ты всегда рядом, а он гулял… — вздохнула Анастасия Дмитриевна. — Деточка, ты не переживай, он поймет, что ты стоишь всех его девиц.

— Анастасия Дмитриевна, я очень люблю Костю, и он меня… мы друзья, — смутилась я.

Костина мама всегда переживала, когда он гулял с другими девушками. Она, как и остальные, не понимала наших отношений, а мы не разубеждали, просто жили, как договорились. Когда Анастасия Дмитриевна заболела, то часто говорила сыну обо мне, а Костя отшучивался. Больной матери он врать не мог, вот только признаться, что между нами ничего нет, что на самом деле я его не люблю, он тоже не решился.

— Да, деточка, друзья. Но ты-то его любишь не как друга… — уверенно заявила она, не подозревая, что может ошибаться.

— Мам, я тебе принес сок. Если хочешь, воду тоже, — Костя спас меня от неловкости. Он устроился на краешке кровати и обнял Анастасию Дмитриевну.

— Сын, ты Алису не обижай! — строго сказала она. — Нигде не найдешь девушку, которая будет так о тебе заботиться, ясно?

— Мам, я не обижаю Элис. Я люблю ее, — Костя посмотрел на меня так, как не смотрел раньше. В его взгляде что-то изменилось, появилась какая-то нежность, которой раньше не было.

Он был один в пустой темной комнате, когда совсем рядом, в гостиной, собрались родственники и друзья семьи. Каждый выражал соболезнование вдовцу, вспоминал, какой прекрасной была Анастасия Дмитриевна, предлагал помощь с сыном. Вот только о сыне все забыли.

— Кость, твоя мама ушла счастливой. Благодаря тебе, она чувствовала, что любима, — я опустилась рядом с ним и провела рукой по светлым непричесанным волосам. Его боль заполнила всю комнату, и я была готова отдать душу, только чтобы разделить ее с другом.

— Это все такая ерунда, Элис. Ее больше нет. Мамы больше нет!

И он заплакал. Впервые стойкий, серьезный, сильный Костя заплакал. Он держался, даже когда поставили диагноз, когда после операции не дали гарантий, когда лечение не привело к результатам и Анастасия Дмитриевна приняла решение умирать дома.

Я взяла его лицо в ладони и большими пальцами стерла слезы. Костя мне нравился, очень нравился, но раньше я не испытывала к нему той трепетной нежности, что возникла сейчас. Мои губы сами потянулись к его. Я целовала его долго, нежно, со всей любовью, что была заперта в сердце, хранимой для другого, который меня предал. В груди все словно сжалось, а сердце начало биться сильнее.

— Элис… — прошептал он, глядя затуманенным взглядом сквозь мокрые ресницы.

— Мне тоже очень больно, Кость. Не только за твою маму. За тебя больно.

Я опустила голову ему на плечо и прикрыла глаза, не позволяя слезам появиться, потому что не имела права давать слабину в такой момент. Его дыхание участилось, и мне почему-то безумно захотелось почувствовать, как бьется Костино сердце. Я медленно провела ладонью по его груди и задержала слева, чувствуя быструю пульсацию.

— Мне так хорошо, когда ты рядом, Элис.

— А мне хорошо с тобой. Очень.

Я шумно вдохнула аромат его одеколона. За дверью раздался звон посуды. Подавали закуски. Кто-то плакал. Снова чьи-то соболезнования. А мы были одни, всеми забытые, предоставленные друг другу.

Было страшно. Я не была близка ни с кем, кроме Дениса, и это было так давно. Но постепенно страх отступал. Костя аккуратно опустил меня на диван, оставляя мамину кровать неприкосновенной. На утро нам станет стыдно за то, что мы сделали это в ее комнате, но этим вечером мы не думали, а только чувствовали и желали.

— Элис, мы не должны были… — сказал Костя, застегивая рубашку и поправляя воротник. — Прости меня.

— Тебе не за что извиняться, Кость, — стыдясь поднять взгляд, расправляя несуразную черную юбку, ответила я.

— Ты не должна была делать этого из жалости ко мне, — отрезал он.

— Я сделала это не из жалости…

— Вот как? — Костя подошел и за подбородок поднял мое лицо.

Наши взгляды встретились, он хотел прочесть в моих глазах, что я к нему чувствую, но только действия оказались понятнее слов и взглядов. Я снова его поцеловала. Он ответил, а сквозь поцелуй засмеялся.

— Слушай, Элис, я в тебя влюбляюсь, — это должно было прозвучать как шутка, но мы оба понимали, что это не так.

— А я в тебя уже влюбилась, — честно ответила я.

Произошло то, чего я так боялась. Костя все узнал, узнал не от меня. Он со всей силы ударил по столу, и карандаш, который лежал на самом краю, упал на пол. Нужно было что-то сказать, только в горле словно ком встал.

— Объясни мне, Элис, какие у тебя могут быть отношения с Власовым Денисом, — снова повторил он.

— Кость, я все расскажу, только прошу, успокойся, — набравшись храбрости, заговорила я.

— Успокоиться? Ты просишь меня успокоиться после того, как я узнаю, что моя невеста так беспардонно водит меня за нос?! — он разозлился еще больше, и мне стало страшно, отчего на глаза навернулись слезы.

— Я защищала Дениса, чтобы он не получил новую судимость. Только это. Клянусь тебе! Я просто не могла не помочь, он пострадал от моей матери, и сейчас у меня была возможность хоть как-то искупить вину…

— Ничего не понимаю, — Костя шумно выдохнул, и, прикрыв глаза, отстранился.

— Сначала скажу, что у меня ничего нет с Денисом. Если ты подумал… Я не предавала тебя.

— И это правда, Викинг. Алиска хранит тебе верность, я свидетель, — неожиданно встряла Мила, о которой я напрочь забыла, а Костя ее и не заметил.

— А ты кто такая? — небрежно бросил жених, покосившись на девочку.

— Мила Красовская, мы уже знакомы, — она улыбнулась и кокетливо закинула ногу на ногу, за что хотелось ее прибить, слишком неподходящий момент для флирта она выбрала.

— Какая Мила? — растерялся Костя.

— Кость, ты познакомился с Милой на той неделе, просто она выглядела несколько иначе, — объяснила я.

— Та девушка?.. Клиентка? — догадался он. — Но… Послушайте, Мила, вы не оставите нас с невестой наедине?

— Ни за что, — усмехнулась девчонка. — Ты же ее придушишь, как Отелло Дездемону, и, кстати, необоснованно. Алиска не изменяла тебе. Она вообще не хочет ничего иметь с Денисом, а только помогла ему по доброте душевной. Это правда.

— Кость, ты совершенно прав, что злишься. Я должна была все рассказать с самого начала, но не решилась, подумала, что тебе лучше не знать, — вздохнула я.

— Элис, расскажи все по порядку, — строго сказал он и, придвинув стул, сел напротив меня, игнорируя Милу.

Я была рада покончить с этим нелепым обманом, слишком уж завралась, и рассказала Косте все с самого начала. О том, как Денис просил прощения и получил его, как напился в баре… из-за меня, как мне позвонили из больницы, и там встретила разъяренного Коняева, как придумала способ перехитрить его и спасти Власова от судимости. Рассказала и о скандале с Леной, ведь сразу поняла, что перевод денег на счет бюро — ее рук дело. Воронов слушал, не перебивая. Иногда недовольно щурясь, иногда улыбаясь, явно гордясь моей находчивостью, но при этом сохраняя при себе мнение на весь этот счет, не давая мне возможности предугадать, что меня ждет.

— Вот так, Кость. Поэтому Лена решила меня подставить перед тобой, но только я не пыталась увести у нее жениха. Напротив, сказала Власову, чтобы оставался с ней.

— Элис… — он запустил руку в свои волосы, глубоко вдохнул и шумно выдохнул. — Элис, почему ты мне не рассказала?

— Потому что ты бы не понял. Просто если бы я продолжила прятаться от Дениса, то он бы все равно нашел способ со мной поговорить. Нужно было решить все раз и навсегда.

— А дело Коняева? Почему умолчала об этом? Почему сама пошла в тот бар? Я не переношу Власова, но тут благодарен ему, что не оставил тебя одну…

— Какой благородный Викинг! — всплеснула руками Мила, о которой мы снова удачно забыли.

— Слушай, девочка, может, прогуляешься? — недовольно проговорил Воронов.

— Нет, я лучше послушаю…

— Оставь ее, Кость. До Милы еще дойдем. Тут тоже история…

— Господи, Элис! — простонал мой жених, заставляя меня покраснеть от стыда до кончиков волос.

— Послушай, я не рассказала тебе про Коняева только потому, что хотела помочь Денису. Нужно было как-то действовать, а ты бы не позволил…

— Не позволил?! — он снова взъелся и накричал. — Да, тебя бы не пустил в это дело, я бы сам все решил!

— Решил?

— Элис, я не мой отец. Думаешь, позволил бы этому козлу получить новую судимость, чтобы ты изводилась и опять себя винила? И ты права, он не заслужил этого. Идиот, это факт, но и так парню досталось.

— Костя, ты у меня самый лучший! — расчувствовалась я, в очередной раз убедившись, насколько он замечательный.

— Ладно, сейчас попрошу Лиду подготовить договор, а после поеду во «Фьюжн», чтобы Власов все подписал.

— Что? — нахмурилась я.

— А ты как думала? Деньги пришли на счет компании с пометкой за дело. Они будут учтены в бухгалтерии, с них заплатим налоги. Нам придется все делать официально, прикреплять к делу договор, — раздраженно, но вкрадчиво объяснил Костя.

— Но… ты хочешь ехать к Денису? — уточнила я.

— Нам нужна его подпись.

— Я поеду с тобой.

— Нет, Элис.

— Поеду, и не спорь! Заодно сам убедишься, что между нами ничего нет! — решительно заявила я.

— Хорошо, — сдался Воронов. — Тогда я попрошу Лиду подготовить документы, а пока она будет составлять договор, ты расскажешь об этой юной особе, — он многозначительно посмотрел на Милу, и девочка потупила взгляд.

Мой жених вышел, а я облегченно вздохнула, не веря, что снова мне все сошло с рук. Теперь оставалось рассказать ему про Милу, и я четко решила, что не стану врать. Вот только снова тут замешан Власов.

— Ты серьезно поедешь к Дену с Викингом? — недоверчиво поинтересовалась девчонка, выводя меня из задумчивости.

— Да, не оставлю же их наедине…

— Слушай, я конечно все понимаю… но ты же знаешь, что я слегка слукавила, когда сказала, что ты была верна Викингу. Я видела, как вы с Деном лизались за рестораном.

— Перестань, Мила, ты ничего не понимаешь! И вообще, тебе лучше пойти домой! — огрызнулась я, и девчонка не успела ответить, потому что в кабинет вернулся Костя.

— Ну, Элис, рассказывай об этой девушке, — он обратился ко мне, словно речь шла не о человеке с нами в комнате, а о ком-то другом.

— Это адвокатская тайна, — гордо заявила Мила, скрестив руки под грудью.

— Мил, я не собираюсь обманывать Костю и дальше, — возразила я.

— Ты что, все выложишь Викингу? Чокнулась? Он же точно придушит и тебя, и меня!

— Вот теперь вы точно мне все выложите! — строго сказал Воронов.

Косте совсем не нравилось дело, на которое я подписалась — видела по его недовольному взгляду и сведенным к переносице бровям. В какой-то момент он даже не выдержал и достал из шкафчика коньяк, плеснул в рюмку и выпил залпом.

— Мила, выйди на пять минут. Нужно поговорить с моей невестой с глазу на глаз, — сурово сказал он, дослушав мой рассказ.

— Может, не стоит, а? — жалобно протянула девочка.

— Марш в приемную! — прикрикнул он, и Мила солдатиком подскочила с кресла и пулей вылетела из кабинета.

— Злишься? — зачем-то спросила я, хотя ответ и так был очевиден.

— А-ли-са! — по слогам прошипел Воронов. — Чем же ты думала? Ты детектив? Ты полицейский? Ладно Мила и ее мамаша, но ты же умная девушка!

— Кость, я не могла отказать. Для них это так важно…

— Или не в них дело? Это из-за него?

— Нет! Я действительно согласилась помочь из-за Милы, ведь сама прошла через разочарование в родителях. Так у меня есть возможность ей помочь.

— Элис, как ты собираешься это сделать? У тебя нет даже возможности получить дело из архива. А что будешь делать, если этот Красовский обворовал фирму и сбежал с деньгами от жены и ребенка?

— А если нет? Если все ошибаются? Кость, я сразу сказала и Миле, и Ольге, что не даю гарантий, только попробую.

— А Власов? Что будет с ним, если в деле о гибели его родителей не все так гладко? Побежишь к нему?! — повысив голос, грозно вопросил мужчина, и я поежилась в своем кресле.

— Нет. Ольга с ним поговорит. Я же тебе рассказывала, что она всегда относилась к Денису с теплом.

Шумно выдохнув, Воронов опустился на диван и устало прикрыл глаза. Я не осмелилась его потревожить, чувствуя себя провинившейся школьницей. Все, что Костя говорил, было правдой. Моя мягкотелось и ребяческая безотказность завели в тупик.

— Завтра поеду к Ваньке Образцову с уголовного. Он достанет из архива дело Власовых, — не открывая глаз, проговорил Костя.

— Ты… правда это сделаешь? Ты поможешь мне? — искренне удивилась я.

— Элис, лучше я буду в курсе всего и помогу тебе, чем снова меня обдуришь и вляпаешься во что-то. Тем более, меня смущает эта девчонка.

— Мила очень милая, и мама у нее замечательная.

— Родная, у тебя все замечательные. Собирайся. Лидочка должна была закончить с договором. Поехали во «Фьюжн», а по дороге завезем твою малолетнюю подружку домой.

Когда мы вышли в приемную, то обнаружили Милу за Лидиным столом. Она с умным видом рылась в секретарском компьютере, словно это ее личная техника. Увидев нас, девчонка улыбнулась и протянула Косте бумаги.

— Ваш договор, прекрасный Викинг!

— А где Лида? — нахмурился Костя, забирая документы и просматривая их критическим взглядом.

— Сказала, что ни минуты со мной не высидит и ушла пить кофе, — довольно ответила она.

— Пойдем, отвезу тебя домой, — вздохнул Костя.

— Я не возражаю, зайдете на чай? А у отчима есть что покрепче, — промурлыкала девчонка.

— Нет, а ты маленькая думать о том, что покрепче, — отрезал мой жених, взял меня за руку и практически потащил к лифтам.

— Эй, ну я же не для себя! — крикнула Мила и побежала за нами.

Красовская жила в другой стороне от ресторана, но мы все равно довезли ее домой. Во «Фьюжн» мы приехали как раз ко времени, когда стали собираться компании, желающие отдохнуть и поужинать после работы. Ресторан все так же был многолюден, играла музыка, в залах царил полумрак. Здесь можно было забыть, что на календаре понедельник, и погрузиться в атмосферу вечного праздника. Я снова отметила, с какой любовью было выполнено это место. Теперь, когда знала, что оно принадлежит Денису, в каждой детали угадывалась его рука.

— Столик на двоих? — поинтересовался хостес.

— Нам нужно встретиться с Денисом Власовым, — сухо ответил мой жених, крепко сжимая мою руку.

— Вы договаривались?

— Нет. Но это в его интересах.

— Хорошо. Пройдемте.

Нас провели на второй этаж и усадили за тот самый стол, где сидел Денис с компанией в тот день, когда я приходила с ним поговорить. Неприятные воспоминания о той встрече, словно девятый вал, накрыли с головой, выбивая из легких воздух. Я неосознанно поежилась, будто от холода, а по телу побежали мурашки. Костя заметил. Он провел ладонью по моей спине, успокаивая, даря тепло своей руки, но сейчас это касание было неприятно.

— Элис, я тебя ему не отдам, — прошептал мой жених, притягивая к себе, но я не могла ему позволить целовать себя в ресторане Дениса и, уперев ладонь в его грудь, отстранилась. — Что?

— Не здесь. Ты делаешь это специально.

— Да. Специально. Мечу тебя, потому что ты моя, — процедил он, а в его взгляде смешались злость и боль. Мы оба понимали, что не на своей территории. Это место стало алтарем моего падения, ножом, вонзенным в сердце того, кто мне верил.

Я отвернулась от Кости, делая вид, что интересуюсь тем, что происходит внизу. Неожиданно жених взял мою руку и поцеловал в открытую ладонь. Я дернулась и хотела спросить, что он делает, но в этот момент к нам за столик сел Денис, объясняя такой неожиданный прилив нежности Кости.

— Добрый вечер, — сухо поздоровался Власов, игнорируя меня, сверля Костю ненавидящим взглядом. — Чем обязан?

— Тебе нужно подписать договор о найме Алисы как своего адвоката. Вот, — Костя достал из портфеля договоры и хлестко швырнул их на стол перед Денисом.

— Какой договор? О чем речь?

— О том, что Алиса улаживала твою проблему. Все должно быть оформлено правильно, — Воронов вынул из кармана свою перьевую «Паркер» и протянул брюнету.

— Может быть, обойдемся без лишней официальности? Ты это все затеял, чтобы Алису помучить? Притащил сюда, демонстрируя, что она не больше чем адвокат?!

— Я ничего не демонстрирую, это ты втянул мою невесту в свои проблемы! Подписывай! — сорвался на крик Воронов.

— Кость, я же говорила, что сама вызвалась… — начала я.

— Молчи! — крикнул Костя, не давая мне договорить.

— Не смей повышать голос на Лисенка! Иначе…

— Она тебе не Лисенок!

— Хватит! — не выдержала я, чувствуя, как меня изнутри выворачивает от боли, разрывая сердце между двумя любимыми мужчинами. — Хватит… Не смейте скандалить!

Они были похожи на двух котов, готовящихся к драке. Оба поднялись из-за стола, и, опираясь на него руками, неотрывно, с ненавистью, на какую только способен человек, смотрели в глаза друг другу.

— Денис, ты все не правильно понял. Костя не заставлял меня, но тебе придется подписать договор, если не хочешь меня подставить, — спокойно сказала я и, коснувшись Костиного плеча, потянула его вниз, усаживая обратно на стул. — Кость, прошу не надо. Нужно объяснить по-человечески, а не лезть на рожон.

— Да, родная, — он снял с плеча мою руку и снова поцеловал, а меня передернуло от мерзости всей ситуации.

— Объясни по-человечески, — скрестив руки на груди и откинувшись на стуле, процедил Денис, глядя мне в глаза.

— Дело в том, что на счет бюро поступила оплата за мои услуги, и, чтобы все было законно, мы должны подписать договор, — с трудом проговорила я, чувствуя, как каждое слово отдавалось болью в горле.

— Не понимаю, я не переводил никаких денег! — растерялся Денис.

— Ты — нет, их перевела твоя девушка, чтобы снова навредить Элис, — спокойно ответил Костя. Он взял меня за руку и переплел наши пальцы. Взгляд Дениса задержался на наших руках, но потом он отвернулся, словно видел что-то неприятное. А я из последних сил старалась сдержать слезы. Наши отношения были похожи на поединок. Мы поочередно наносили друг другу удары. Он мне Леной, я ему Костей. Как долго все это будет продолжаться? Как же хотелось закончить наш бой, и неважно, победой или поражением.

— Что значит снова? — вопросил Власов.

— Ты не в курсе, что твоя Елена приходила к нам в бюро, устроила скандал, оскорбляла мою невесту? — усмехнулся Костя, а я крепче сжала его руку, чтобы он замолчал. Не подействовало. — Подпиши договор, и на этом мы закончим. Оставьте в покое Алису. Оба!

Денис молча взял ручку и поставил на обоих экземплярах свою размашистую подпись. Воронов довольно сгреб бумаги и неаккуратно запихнул в свой портфель.

— Алис, прости, я не знал, что Лена… — обратился ко мне Денис.

— Держи свою девушку в узде, потому что, если она снова решит навредить Элис, будет иметь дело со мной! — перебил его Костя. — И сам держись от Алисы подальше!

— Я не желаю ей зла! — на этот раз разозлился Власов. — Если хочешь знать, то Лисенок самое лучшее, что было в моей жизни. И это я тебя должен предупреждать, что если ты ее обидишь, то сотру тебя в порошок!

Костя до боли сжал мою ладонь, не замечая этого. Он дернулся к Денису, но в этот момент на второй этаж поднялась Лена. Она видела перед собой только Власова, решительно направилась к нему и только у столика обратила внимание на нас с Костей.

— Какого?.. — растерялась девушка.

— Лена, хорошо, что ты здесь. Мы должны кое-что прояснить, — процедил Денис, хватая под локоть свою девушку с силой усаживая к нам за стол.

Глава 30. Уйти нельзя остаться

Все тот же стол, стулья, полумрак, аппетитный запах приготовленных поваром блюд, те же праздные разговоры гостей, та же приятная музыка. Но все стало другим. Даже воздух приобрел горьковатый привкус. Я видела перед собой любящую женщину, страдающую и готовую на все, чтобы удержать любимого мужчину. Она совершила подлость по отношению ко мне, но не за это я ее невзлюбила. Именно сейчас, глядя в ее напуганные глаза и чувствуя непозволительное торжество, выходя победительницей в этом бою, я осознала всю силу своего чувства. Ревность была и раньше, но сейчас она переросла в сокрушительную злобу, и это пугало. Я была виновата перед ней куда сильнее, не имела права сердиться, была обязана сочувствовать, но… не могла.

— Кость, пойдем отсюда, — шепнула я жениху.

— Да, Элис, нам здесь больше делать нечего.

— Задержитесь, я бы хотел прояснить все со своей девушкой при вас, — процедил Власов и повернулся к Лене. — Ты поступила подло.

— Я только оплатила услуги этой, — она кивнула в мою сторону и, скрестив руки под грудью, откинулась на спинку стула, стирая с лица следы испуга перед Денисом.

— Неправда, ты специально решила подставить Алису, иначе посоветовалась бы со мной! — не отступал он, а глупая я радовалась их конфликту. — Не ожидал от тебя такого.

— Послушайте, мы не собираемся присутствовать при вашей ссоре, — вмешался Костя и встал, потянув меня за собой. — Выясняйте отношения без нас.

— Только одно…

Денис задержал его жестом, а потом перевел взгляд на меня и на мгновение легко улыбнулся, на что бабочки в моем животе затрепетали тонкими крылышками, приятно щекоча. Нам обоим не требовались слова, хватило беглого взгляда, чтобы понять — Власов это делает ради меня.

— Лена, я хочу, чтобы ты сейчас, при них обоих дала слово, что больше не посмеешь вредить Алисе! — повернувшись к своей девушке, Денис снова стал серьезным. Сомкнув брови над переносицей, плотно сжав губы, он даже сердитый был прекрасен. Сейчас он был похож на того Дениса, который ненавидел меня, считая предательницей, и я была рада, что сейчас объект его злости не я.

— Что? Но, Денис, ты сам меня вынудил! — прокричала Лена и громко шмыгнула носом, хотя я не заметила слез. Возможно, все дело было в ревности, но мне показалось, что передо мной разворачивается спектакль. Я не поверила ей. — После всего, что у нас было, после того, как я приняла тебя, пережила боль, что ты причинил, простила измену…

Она покосилась на Костю. Специально задела за живое не только своего парня, но и моего жениха. Мерзавка! И цели своей она добилась. Воронов напрягся всем телом, до боли сжал мою руку — неосознанно, а может, специально, чтобы причинить боль и мне? Но это было лишним. И без этого было дико больно. Гадостное чувство стыда перед женихом накатило по новой, словно он только что узнал о моем предательстве. Я поморщилась от воспоминаний, и он разжал мою ладонь, считая, что это был лишь физический дискомфорт.

— Либо ты обещаешь это и забываешь об Алисе, либо мы расстаемся, — прогремел Власов. — Сейчас же!

Я неосознанно дернулась от его слов, но Костя сильнее сжал мою руку, правда, на этот раз не причиняя боли. Интересно, догадался ли он, что в глубине моей души появилась надежда на их расставание? Глупо и эгоистично, особенно учитывая, что я с Костей, но чувствам же не прикажешь…

— А ты пообещай, что больше к ней не приблизишься! — процедила Лена.

— Это были обстоятельства. Прекрасно знаешь, что она меня выручила, — сказал Денис с неожиданной теплотой в голосе и снова взглянул на меня. Слишком опрометчиво с его стороны, ведь Лена тоже это заметила. Ее глаза непривычно сузились, словно она готовилась нанести удар. Только Власов ничего этого не заметил, даже когда снова повернулся к ней. — Вместо благодарности решила подставить Алису? Лена, это подло!

— Вместо благодарности… Слово хорошее вспомнил. Но где твоя благодарность? Говоришь со мной, как с последней дрянью. Легко же ты забыл, Денис, что я для тебя сделала, как помогала и поддерживала, через что прошли вместе, — на глаза Лены навернулись слезы, и она промокнула их салфеткой. — Так ты благодарен мне? Я была с тобой рядом, когда все от тебя отвернулись, не спала ночами, пахала ради твоего ресторана, даже стены сама здесь красила! А в благодарность получила нож в спину. Ты меня практически уничтожил, переспав с ней. А сейчас хочешь, чтобы я была благодарна той, кто растоптал мою душу?

Это и был удар. Лена прекрасно знала больное место Дениса и безжалостно по нему била. Конечно, ей было больно, она не смирилась с предательством любимого, не пережила измену. Вот только вела себя низко. Я с волнением наблюдала за Власовым, чтобы понять, отразил он этот удар или же принял…

— Лен, — голос Дениса потеплел, рука Кости расслабилась, а в моей душе повеяло холодом. Принял. — Лен, если бы я забыл, то сейчас все было бы по-другому. Если у нас отношения, то в них не должно быть места подлости.

— Не буду… не буду я трогать эту дрянь. Но она пусть к тебе не приближается и уяснит наконец, что мы вместе, что у нас семья! — разрыдалась она.

— Лен, хватит! — прикрикнул Власов.

То, что было дальше, солью упало на мое израненное сердце. Лена обхватила лицо Дениса и, глядя ему в глаза, стала клясться в любви, говорить, что готова на все ради него. Он убрал с лица ее руки, но не отпустил их. В этот момент я окончательно убедилась, что Денис ее не бросит. Как бы ему ни было тяжело. Лена так сильно вросла в него, что никуда не денется. Эта сцена была настолько личной, до неприличия интимной, и мы с Костей не должны были становиться ее свидетелями. Думаю, и Денис хотел не этого, прося нас задержаться.

— Уведи меня отсюда, пожалуйста, — простонала я в плечо жениху, плюя на то, что мой жалобный голос услышат остальные. Костя не ответил, он просто поднялся из-за стола, не отпуская моей руки, и повел меня к лестнице. Ни Денис, ни Лена с нами не попрощались.

До дома мы ехали почти не разговаривая. У меня разыгралась дикая мигрень, такая, что пришлось останавливаться у аптеки и покупать таблетки. Но так было даже лучше. У меня не осталось сил, чтобы продолжать что-то выяснять с Костей.

А следующее утро было самым обычным. Мы вместе собирались на работу, я готовила завтрак, Костя смотрел утренние новости. Идеальная семья. Не хватало только пары детишек, резвящихся рядом. Но все это было лишь красивой ширмой. Ночью я не сомкнула глаз, изводя себя мыслью, что Денис с другой. Я снова и снова видела, как он держит ее за руку, целует, медленно снимает одежду… Мое тело трепетало от воспоминаний о нашей близости, и я не могла смириться, что сейчас это испытывает Лена. А ведь Воронов все понял. Он старался вести себя так, словно ничего не произошло, сам себя пытался убедить, что я люблю его, а не Дениса, но глаза его выдавали. Наша жизнь превратилась в фарс, который пора было кончать.

Самое правильное, что я могла сделать — это решить все сразу. Но как набраться смелости? У меня и отношений раньше не было, а уж разрывов… Я просто не знала, как это сделать, как начать разговор, подобрать слова, чтобы не причинить боль, и куда идти потом? Он улыбнулся, когда я поставила перед ним кружку кофе, и ничего не сказал, заметив, как внимательно его рассматриваю за завтраком.

Весь день в бюро я только и делала, что пыталась придумать, как заговорить с Костей. Совместный обед — не самое лучшее время. Дорога домой — разве можно о таких вещах в машине? Дома — он слишком устал, видимо, сегодня неподходящий день. Завтра все повторилось. Послезавтра снова.

Прошла неделя, а я так и не решилась порвать отношения. Может быть, это и к лучшему? Денис не объявлялся, он снова ушел из моей жизни, наверняка был с Леной и постепенно забывал меня. А вот я, напротив, сильнее привязывалась. Говорят, что с глаз долой — из сердца вон, чушь! Полная чушь! С каждым днем мое чувство к Денису росло, и это было ненормально. Снова я стала выкуривать по пачке сигарет в день, а никотиновый пластырь, бесполезные таблетки и книгу Аллена Карра убрала в тумбочку.

В то время как любовь к Денису крепла в сердце, чувства к Косте окончательно угасли. Теперь он был не более чем другом, только приходилось делить с ним постель. Мне всегда было хорошо с чувственным, нежным и одновременно страстным Вороновым, но сейчас близость стала обязанностью. К счастью, он сильно уставал, и лишь раз мы были вместе. Я тянула с подачей заявления в ЗАГС, жених злился. В глубине души у меня теплилась надежда, что Косте все это надоест и он сам меня оставит. Это стало бы лучшим исходом, но он не собирался меня бросать.

Под конец лето решило порадовать теплом и даже переусердствовало в этом, накалив город до невыносимых тридцати пяти. В бюро кругом шумели кондиционеры, но наша офисная прохлада не влекла к нам клиентов. Было странное затишье, словно люди передумали умирать, судиться, разводиться. Хотя на некоторых это затишье все же не распространилось. Мои родители подали на развод.

Отец и мать встретились перед судом, и грозная адвокатесса Елисеева пообещала уничтожить почти бывшего супруга. Папа угроз не испугался. Он заявил, что мама может спокойно оставить себе все, что осталось в общем пользовании, кроме квартиры, которую потребовал продать и поделить вырученные деньги. Еще один удар по матери: элитное жилье, ее гордость, ее выстраданная квартира на Яузском бульваре. Я не могла это так оставить и снова предприняла попытку поговорить с отцом. На этот раз он не стал прятаться.

Между нами словно выросла непроходимая ледяная стена из непонимания и неприятия. У меня никогда не было доверительных отношений с родителями, но если с мамой мы хотя бы изредка общались, отец всегда был на расстоянии. Теперь все только ухудшилось. Он прямо заявил, что я уже взрослая и должна заниматься своей жизнью, а его оставить в покое. Более того, папа перечислил ряд вопросов, по которым я имею право обращаться к нему: тяжелая болезнь, смерть родных, свадьба, рождение ребенка. Все остальное, по его мнению, глупости, которыми не нужно его тревожить.

— Пап, как ты так можешь? — вопросила я, сознавая все сказанное им.

— Алиса, так будет лучше и для тебя, и для меня, — сухо ответил он, меряя шагами небольшую по-советски обставленную комнату в квартире друга.

— Но ты же мой отец! Ты отказываешься от меня?

— Ты сама отказалась от нас с матерью, когда ушла из дома.

— Неправда! Я ушла из-за того, что вы сделали Денису, но я бы ни за что не отвернулась от вас. Даже сейчас разыскала тебя и стараюсь поддержать маму! — возразила я.

— Какая разница, Алиса. Ты же ушла, — отмахнулся отец.

— Но не перестала вас любить, — выдала я последний аргумент в пустоту, потому что отец вышел на балкон, закрыв за собой дверь.

Было до одури обидно, ведь я ничем не провинилась перед папой. Я встала с дивана, взяла свою сумку и подошла к балконной двери, но он не обернулся, даже чтобы попрощаться.

— Я принимаю твои условия. Даже больше: не стану беспокоить, если выйду замуж, рожу ребенка или кто-нибудь умрет.

Он не ответил, скорее всего, даже не слышал. Стеклопластиковая дверь надежно защищала от ненужного шума, коим я стала для отца. До этого момента я думала, что тяжело ссориться с родителями, а оказалось, куда тяжелее, когда они от тебя отказываются. Теперь у меня осталась только мама. При всем ее эгоизме и расчетливости, она оказалась куда человечнее отца.

Единственным светлым пятнышком в моей жизни оставалась Мила. Мы подружились, и она часто прибегала ко мне в бюро, сидела в кабинете, помогала со всякими неважными бумажками. Ольга очень радовалась, что ее дочь занимается чем-то полезным. Она одобряла нашу дружбу и даже в качестве благодарности звала в свой салон на бесплатный маникюр. Но за это мне следовало благодарить Милу. С ней я делилась проблемами с родителями и всяческими неурядицами на работе, но девчонка сквозь эти переживания сумела разглядеть и другую грусть.

— А что Ден? — поинтересовалась она как-то утром, поливая цветы в моем кабинете.

— В каком смысле? — напряглась я.

— Ты его больше не видела? Вы не общаетесь?

— Нет, ты же знаешь, — слишком быстро и, возможно, чересчур резко ответила я.

— Только ты по нему страдаешь. И Викинг тоже страдает. Виду не подает, но страдает. Сама видела, с какой грустью он смотрит на ваше фото, — затараторила девчонка.

— Мил, какая разница, страдаю я по Денису или нет. Ничего не изменишь. Он с Леной. Я же тебе рассказывала, сколько она для него сделала.

— А ты бы не сделала всего этого, если бы знала, что с ним случилось? Ты не виновата, что, когда он вышел, рядом была она, а не ты.

— Только маме своей не проговорись, что Денис сидел! Не стоит ей волноваться лишний раз. Дело прошлое.

— Я — могила, Алиска! Ты сомневаешься? — она отставила леечку и, уперев руки в бока, строго посмотрела на меня.

— Нет, Мил, не сомневаюсь, — сдалась я, не желая спорить с этой упертой егозой.

— Вот и славно! — она расплылась в улыбке. — А тебе я советую поговорить с Викингом, разойтись друзьями и смело уводить Дена от его истерички.

— Для тебя все так просто…

— Не все, но усложнять я не люблю. Тем более, тут все ясно: ты любишь Дениса, он неровно дышит к тебе. Поверь, куда сложнее, если тот, в кого ты влюблена, на тебя не обращает внимания, не воспринимает всерьез и вдобавок любит другую.

Красовская говорила о Воронове. Конечно же, я понимала, что она приходит в бюро не только из-за меня. Ее влюбленность в Костю была так очевидна, что даже он ее заметил. Поэтому и хотел скорее разобраться с делом ее отца, чтобы у Милы не было повода каждый день заглядывать в его кабинет. Но наше расследование пока стояло на месте. Воронов связался с приятелем и запросил из архива дело о смерти Власовых. Ему пообещали передать документы, только на это требовалось время. Я уже перестала верить, что из нашей затеи что-то выйдет, пока одним утром, когда мы ехали на работу, Косте не позвонили.

— Да, Вань! — ответил Воронов и одними губами прошептал мне: «Образцов».

— Что-то узнал? — тут же вопросила я, за что получила грозный Костин взгляд.

— Хорошо, понял. Сейчас завезу Элис в бюро и к тебе.

Он разъединился и убрал телефон, а я в нетерпении поерзала на сидение. Костя хмуро взглянул на меня, но потом улыбнулся.

— Пришло дело Власовых. Сейчас тебя докину и за ним.

— Я позвоню Миле! — воодушевилась я.

— Не торопись. Если там что-то нехорошее… Сначала сами посмотрим, а эту ненормальную позовем позже.

— Как скажешь, Викинг, — усмехнулась я.

— Прекрати! Удумала тоже. Викинг.

— Между прочим, это у нее такой комплимент, потому что ты красивый, сильный, светловолосый… — протянула я, передразнивая девчонку и смеясь оттого, как Костя морщится.

— И скажи ей, чтобы прекратила врываться в мой кабинет. Достала уже!

— Кость…

— Слушай, Элис, я вижу, что тебе нравится Мила, но ведет она себя безобразно. Это не дело. Тем более, я не ее дружок.

— Она просто в тебя влюблена, вот и все. Пойдет в школу, встретит там какого-нибудь парня и успокоится. Дай девочке догулять каникулы.

Костя только вздохнул. Мила действительно иногда переходила черту, но была похожа на тайфун, который невозможно остановить. А еще всегда ставила на место Лидочку, что мне плохо удавалось. Может быть, это неправильно, но девчонка стала моим щитом, за которым я пряталась от ненавидящей меня секретарши.

— Все, Элис, я к Ване и сразу в бюро. До скорого, милая, — сказал Костя и притормозил у входа в наш офисный центр.

— Пока, Кость, — я легко поцеловала его в уголок губ и выпрыгнула из машины.

Воронов уехал, а я решила до работы зайти в кофейню неподалеку. Благодаря Миле, я больше не просила Лиду варить мне кофе. Бурный рассказ новой подруги о том, как она, подрабатывая прошлым летом в закусочной, плевала в стаканчики грубых клиентов, заставил насторожиться. Я не думала, что Лидочка стала бы так делать, но все же решила не рисковать.

Как обычно, к стойке была очередь, и я, вооружившись электронной книгой в телефоне, встала позади парня-курьера из фирмы этажом ниже нас. В последнее время мне нравилось читать о людях, находящихся в поиске себя, и Костя посоветовал скачать его любимую книгу о беглом австралийском преступнике, перебравшемся в Индию.

— Что будете? — обратилась ко мне девочка за стойкой, и я только заметила, как непозволительно долго стою перед ней, уставившись в телефон.

— Капучино, пожалуйста. С собой.

— Попробуете нашу новинку? Малиновый маффин…

— Да, давайте, — перебила я ее.

— Хорошо. Скажите ваше имя и пройдите за стойку, пока бариста приготовит ваш кофе.

— Алиса.

— Капучино и малиновый маффин для Алисы, — крикнула она парню у кофемашины и тут же переключилась на нового клиента. — Что будете?

Я решила не садиться за стойку и, отойдя в сторонку, стала рассматривать посетителей кофейни. Но тут мое внимание привлек мужчина на улице. Он стоял под окном и смотрел прямо на меня. От его пронзительного взгляда я поежилась, по спине побежали неприятные мурашки.

— Алиса, ваш кофе! — громко возвестил бариста.

Схватив стаканчик и пакет с маффином, я стала пробираться к одному из столиков. Не хотелось выходить, пока тот мужчина на улице. Я видела его в первый раз, но почему-то боялась с ним столкнуться. Незнакомец постоял под окном какое-то время, все так же внимательно наблюдая за мной, но потом, пока я отвернулась, словно испарился. Опасаясь, что он зашел в кофейню, я завертела головой по сторонам, но его не было.

Я завтракала не торопясь и давным-давно опоздала к началу рабочего дня. Правда, никто не придаст значения моему опозданию, разве что Лидочка отпустит какой-нибудь язвительный комментарий. Заказав еще один кофе, я позвонила Косте.

— Да, Элис, что такое? — как всегда серьезный Костя ответил сразу.

— Ничего, хотела узнать, тебе отдали дело? Ты его посмотрел?

— Да, милая. Но это не телефонный разговор. Я уже еду в бюро. А ты где? У тебя так шумно?

— Зашла позавтракать в кофейню. Не хотела идти на работу одна. Да и дел совсем нет, — вздохнула я, хотя на самом деле радовалась отсутствию работы.

— Элис, будь добра, позвони своей подружке и предупреди, чтобы сегодня не приходила к нам.

— Почему? Там же что-то есть? В этом деле? — заволновалась я.

— Милая, просто сделай, как я прошу. Скоро приеду, и мы поговорим, — настоял Костя.

— Ладно. Хорошо.

Миле пришлось соврать. Девчонка уже выезжала к нам. И что ей не спится на каникулах? Я сказала, что у нас с Костей много работы, и на сегодня запланированы встречи. Мила безусловно поверила.

Мой кофе остыл, я не стала его допивать, и так безбожно опоздала на работу. До бюро было идти всего пару шагов, казалось бы, что может случиться в центре столицы утром рядом с охраняемым офисным центром? В большом городе никому нет дела до других. Все спешат по своим делам. Никто не остановится и не поможет девушке, которую какой-то мужчина силой тащит в безлюдную арку.

Я не успела позвать на помощь. Он прижал меня спиной к холодной стене и закрыл ладонью рот. Больше я не вырывалась. Страх сковал настолько, что тело онемело. Его горящие глаза с маниакальной дотошностью изучали мое лицо. Значит, там в кофейне интуиция не подвела. Этот тип выжидал именно меня.

Глава 31. Слишком долгий день

Легкие горели, виски пульсировали, отдаваясь болью по центру головы, а страшное лицо душащего меня мужчины постепенно исчезало, и я видела только сиреневые круги с желто-зеленой сердцевиной. Он сдавливал горло все сильнее, еще чуть-чуть, и свернул бы шею. Я уже не сопротивлялась, незнакомец все равно сильнее. Сиреневые круги стали проваливаться в темноту, и я услышала свист, как от кипящего чайника, но он шел не с улицы, а откуда-то из глубины головы. Вот и свист стал исчезать, а перед глазами темнота. Он разжал мое горло, и я стала оседать по стене, но меня подхватили, не позволив упасть. Нужно было вдохнуть, остатками сознания я это понимала, вот только почему-то не могла этого сделать. Два хлопка, и щеки стали гореть. Он дал пощечины, но я даже не поняла этого сразу. Еще одна пощечина. Я распахнула глаза и резко, до боли в легких вдохнула. Воздуха оказалось слишком много, и я закашлялась. Все вокруг кружилось, а я жадно пыталась надышаться.

— Это только предупреждение, — прохрипел мужчина.

— Что? — с трудом спросила я, чувствуя, что говорить будет больно. Шея ныла от его лапищи, и я держалась за нее обеими руками, будто это как-то поможет.

— Ты выполнишь все инструкции, иначе в следующий раз так легко не отделаешься.

Мужчина не сводил с меня довольного взгляда, словно наслаждаясь моим видом затравленного зверька. Неожиданно в арку свернула компания из трех человек. Вот оно — спасение, подумала я, но обрадовалась рано. Незнакомец шагнул ко мне, одной рукой облокотился на стену у моей головы, а второй стал поглаживать по щеке. Со стороны мы казались влюбленной парой и не вызвали никаких подозрений у прохожих. Возникла безумная идея закричать, но незнакомец догадался о моих мыслях и одними губами произнес: «Молчи».

Троица вышла из арки и скрылась за поворотом. Я снова осталась один на один с этим человеком. Нужно было узнать, что ему нужно, но было страшно заговорить. Нижняя губа задрожала, а по щекам покатились слезы.

— Слушай меня, девочка, — прошипел он. — Сделаешь все, что я скажу, и гуляй. Ослушаешься — остаток дней проведешь в инвалидной коляске. Усекла?

Я закивала головой, надеясь, что он озвучит свои условия и отпустит меня. На спасение надежды не было.

— Значит так, ты ведешь дело Акуловых, верно?

— Да.

— Меньше чем через месяц состоится слушание. Ты должна позаботиться, чтобы к этому времени у Вероники не было доказательств супружеской измены. Ясно?

— Вы хотите, чтобы я избавилась от записи?

— Сама решай, как поступить. Но в твоих интересах, если конечно хочешь ходить на ногах, а не передвигаться в инвалидном кресле, обеспечить Александру Акулову победу. Он не собирается отдавать бывшей женушке ни рубля.

— Но это шантаж. Ваш босс в курсе, что подобные угрозы уголовно наказуемы? — я не осмелела, но наглые требования Акулова придали мне решимости. Возможно, зря… Незнакомец отшагнул, а потом со всей силы ударил ногой стену рядом со мной, отчего я дернулась в другую сторону, но он успел меня схватить.

— Ты будешь молчать в тряпочку. Нажалуешься полиции — босс все станет отрицать, доказательств у тебя нет. Зато потом твой язычок, который надумала распустить, отрежут. Усекла? — он дернул меня, заставляя смотреть в его глаза. — Повторяю, ты усекла?

— Да.

— Повтори, что ты должна сделать?

— Уничтожить доказательства измены Акулова.

— Верно, девочка. И только попробуй проявить самодеятельность!

Он отпустил меня и снова окинул довольным взглядом. Этому чудовищу явно доставляло удовольствие видеть слабость других. Я не двигалась, боясь снова его разозлить.

— Сделаешь все как надо — не увидимся, — кинул он, развернулся и быстро пошел прочь.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя, но ноги стали ватными, и я по стене опустилась, усевшись прямо на грязный асфальт. Только трель мобильного вернула немного сил, и я смогла ответить. Костя приехал на работу и звонил, потому что не застал меня. Я ничего не объяснила и просто попросила прийти за мной.

— Элис! Родная! — он бросился ко мне и подхватил на руки мое все еще обмякшее тело. — Что случилось? На тебя напали? Нужно вызвать скорую!

— Нет. Я… — слова застряли в горле, и я крепко прижалась к Косте. Он обнимал меня, приговаривая что-то успокаивающее, а я просто рыдала, пока наконец не смогла заговорить. — Пойдем в офис. Там все расскажу.

— Лучше вызвать врача.

— Нет, со мной все в порядке, я просто испугалась. Думаю, я могу идти сама.

— Я отнесу тебя.

Плюя на косые взгляды прохожих, Костя понес меня к бюро, он не отпускал меня и в лифте, спокойно прошел мимо ошарашенной Лидочки и только в моем кабинете уложил на диван. Я не позволила ему отсесть и притянула к себе. Нуждаясь в защите, мечтая снова почувствовать себя в безопасности, я стала отчаянно целовать его, пытаясь впитать в себя Костину смелость.

— Что с тобой случилось, милая? — взволнованно вопросил он, убирая с моего лица растрепавшиеся волосы. — Ты меня так напугала!

— Кость, Акулов угрожает мне.

Я все рассказала жениху. Как обычно, он выслушал меня молча, только изредка сильнее хмурясь. В последнее время это стало таким привычным, я делюсь проблемами, пока он придумывает их решения. И что останется от меня, если уйду от Кости? Безвольная, ни на что не способная кукла? Одна ходячая проблема?

Закончив рассказ на моменте, как Костя меня нашел, я перевела дыхание и опустила глаза. Воронов все еще молчал. Все было слишком сложно, чтобы сразу предложить решение, и сейчас он обдумывал, как нам поступить. Невольно я стала сравнивать его с Денисом. Будь сейчас со мной Власов, он наверняка не сидел бы рядом, держа меня за руку, а уже несся к Акулову, чтобы набить тому морду. А потом… а потом мы бы вместе решали и его, и мои проблемы. Костя был другим, и я, безусловно, это в нем ценила, вот только сердце требовало другого.

— Этот человек прав, у нас нет ничего против Акулова. Никаких доказательств, в полицию идти мы не можем, — наконец сказал Костя.

— И что же мне делать? Он исполнит свою угрозу, не сомневаюсь в этом!

— Есть единственное решение, Элис, — Воронов поднялся с дивана и подошел к окну, настежь распахивая его и впуская в кабинет свежий воздух. На улице пошел дождь.

— Ты хочешь, чтобы я приняла его условия, так? Хочешь, чтобы намеренно проиграла дело?

— Нет, ты вообще не должна вести их развод. Я поговорю с отцом и попрошу, чтобы меня назначили адвокатом Акуловой.

— Но, Кость…

— Элис, не спорь. Это единственный разумный выход. К тому же, когда мы знаем их методы, я буду осторожен и не дам меня шантажировать. А за то, что он посмел тебе угрожать, обдеру Акулова, как липку.

— Я не могу этого позволить! Кость, если что-то с тобой случится…

— Не случится, — улыбнулся он и снова подсел ко мне. — Я и не такие дела решал. Завтра же поговорю с отцом. Сегодня он не в бюро.

Я перебралась к Косте на колени и опустила голову ему на плечо. Мне не нравилось, что он затеял, и в первую очередь, потому, что таких жертв я не стоила. Мой благородный рыцарь… Как же не справедливо, что я любила другого.

Какое-то время мы так и сидели. Кто-то звонил мне на мобильный, внутренняя линия рабочего тоже разрывалась. Про себя я усмехнулась тому, что думает Лидочка на наше с Костей уединение. Но всему когда-нибудь приходит конец. И вот, Костя пересадил меня, как маленького ребенка на диван, а сам встал и размял затекшую шею.

— Элис, узнай у Лидочки, что она хотела, а я пока сделаю нам кофе. Нужно поговорить о том, что узнал по делу Власовых.

— Хорошо.

Костя пошел на кухню, а я к Лидочке. Секретарша по привычке одарила меня пренебрежительным взглядом и демонстративно стала подпиливать ногти, словно не она несколько минут назад пыталась мне дозвониться.

— Лида, мне кто-то звонил?

— Да, Алиса Павловна. Вам звонила какая-то женщина. Она представилась консьержкой дома, где живет Элеонора Викторовна. Кажется, ваша мама что-то учудила.

— В каком плане учудила? — нахмурилась я. — Мама не на работе?

— Вообще-то ее уже несколько дней нет. Она вроде как болеет, — ответила секретарша.

— Вот как? Но почему мне не сказали?!

— А вам должны секретари передавать подобные вещи? Это же ваша мать! — сказала Лида таким тоном, словно я неблагодарное чудовище. Хотя в чем-то она была права. После ссоры с родителями я отдалилась от них обоих и сейчас, хоть и была на стороне матери, всячески ее избегала.

— Ты права, Лида. Не должны.

В приемную вошел Костя с двумя кружками кофе, но в данный момент было не до этого. Я наспех передала ему слова Лидочки, и мой жених вызвался поехать со мной к матери.

Пока мы шли до машины, я стала перезванивать на незнакомый номер, с которого мне несколько раз звонили. Оказалось, это была консьержка, по телефону она не сказала, что произошло, но просила срочно приехать. Мы с Костей чуть ли не бегом бросились к его машине.

— Кость, расскажи, что по делу Власовых, — попросила я, как только мы отъехали от бюро.

— Уверена, что хочешь говорить об этом сейчас? — жених недоверчиво на меня покосился.

— Нужно переключиться на что-то другое, — вздохнула я.

— Хорошо. Да, есть кое-что… — он вывернул на главную дорогу и нажал на газ.

— Что-то не сходится, ведь так?

— Напротив, Элис. К делу прикреплены данные о Красовском. За день до убийства он купил билет на самолет до Владивостока и улетел, через час после взрыва.

— Он улетел? — нахмурилась я, не желая в это верить.

— Да, билет был зарегистрирован, посадочный талон выписан, на посадку прошел.

— Получается, это действительно отец Милы?

— Да, Элис. К тому же, обналичить деньги могли только Красовский или Власов. Понятно, что работали они сообща, а когда деньги оказались на руках, чтобы не делиться, Красовский избавился от партнера и сбежал во Владивосток.

— Но почему именно туда? И что было дальше?

— Почему туда, мне неизвестно, а что дальше… его так и не нашли.

— Выходит, муж Ольги не умер? Он просто бросил ее с маленькой дочкой и сбежал с крадеными деньгами? Мерзавец!

Отчего-то мне стало так обидно за Ольгу и Милу, они верили в невиновность Красовского и так отчаянно хотели ее доказать. Костя взял меня за руку и, не отрывая взгляда от дороги, поцеловал в ладонь.

— Нужно поговорить с ними обеими. Мы должны рассказать, как есть.

— Да, но как…

— Если хочешь, пригласи Ольгу с дочкой в бюро, и я поговорю с ними.

— Нет, Кость. Ты и так много делаешь для меня. Пора и мне учиться решать проблемы. Узнаем, что с мамой, а потом подумаю, как обо всем рассказать девочкам.

— Хорошо, милая. Если что, ты знаешь, я рядом.

— Знаю…

— Люблю тебя, Элис.

— Кость, ты мой самый близкий человек.

Скажи я, что люблю — не соврала бы, но только больше не могла говорить то, что он трактовал бы по-своему. Костя не понял, что ушла от ответа, или сделал вид, что не понял. В последнее время мы разучились читать друг друга, все больше притворяясь беззаботной парой, какой быть перестали.

Как только мы въехали во двор, я выскочила из машины и побежала к подъезду, не дожидаясь, пока жених припаркуется. Ключи от родительского дома всегда были при мне, поэтому я открыла домофон.

— Клара Михайловна, здравствуйте, что с мамой? — сходу спросила я.

— Алиса, добрый день. Элеонора Викторовна совсем плоха, до чего вы с отцом довели бедную женщину? — грозно вопросила красноволосая консьержка. Клара Михайловна работала в нашем подъезде два года и всегда знала, в какой квартире что происходит. То ли от скуки, то ли от неимения личной жизни она с особым рвением совала нос в чужие дела. Неудивительно, что она одной из первых узнала о разводе моих родителей.

— Послушайте, Клара Михайловна, вы можете объяснить, что случилось? Что с мамой? — процедила я, понимая, что только грозный вид усмирит ее тягу отчитать меня, как нерадивую дочь.

— Пьет! Уже несколько дней пьет! И ладно бы просто горе в бутылке топила, но она стала шуметь! Бьет посуду, кричит, а сегодня залила соседей снизу. А наш дом, между прочим, образцово-показательный, и…

Я не стала слушать дальше и со всех ног бросилась к лифту, где меня нагнал Костя, которого Клара Михайловна нехотя впустила в подъезд.

— Элис? — он вопросительно взглянул на меня.

— Мама пьет, — ответила я, чувствуя, как от стыда горят щеки. Костя только кивнул.

Звонить в квартиру я не стала, а открыла своим ключом. Стоило войти внутрь, как неприятный запах ударил в нос. Было ощущение, что это не привычный родительский дом, а притон маргиналов. Не верилось, что всего за несколько дней с квартирой случилось подобное.

Маму я нашла на полу в зале. Она сладко спала в обнимку с бутылкой дешевого коньяка. Видимо, когда осушила бар элитных напитков, перешла на «Киновский». На ней был домашних халат и непонятно зачем теплые колготки. Рыжие вьющиеся волосы, обычно уложенные в безупречную прическу, сейчас сальными прядями торчали в разные стороны. А на лице виднелись остатки косметики.

— Давай переложим ее на кровать? — предложил Костя.

— Нет. Ей нужно в душ. Хоть как-то привести в чувства, — ответила я, осматривая комнату. — Кость, открой все окна, проветрим.

— Конечно.

Кое-как мы подняли маму и повели в ванную. Костя уложил ее в ванну и пошел готовить постель, а я с трудом стянула с нее халат, шерстяные колготки и белье. Она продолжала спать, перевернувшись на бок и подложив под голову руки. Я сняла с подставки душ, настроила прохладную воду и стала поливать маму, надеясь, что так немного отрезвлю.

— Алиса, это ты? — заплетающимся языком вопросила мама, с трудом разлепив глаза.

— Да, это я. Ты проснулась? — я переключила душ на кран и заткнула ванну.

— Алиса, почему ты не в школе?..

Она пробормотала что-то еще и снова уснула, не обращая внимания на прибывающую воду. Каждый ребенок, сколько бы лет ему ни было, любит своих родителей и переживает, когда им плохо. Я на себе чувствовала мамину боль. Как же невыносимо было видеть ее такой.

— Алиса, ты должна играть на скрипке. Все девочки… — произнесла она во сне и потом громко захрапела.

Я терла ее жесткой мочалкой, мыла голову, убирала потекшую тушь и въевшиеся в кожу румяна, представляя, что стираю следы незнакомой пьяной женщины, возвращая обратно маму. Костя прибрался в родительской спальне и перестелил постель. Он помог мне уложить маму, на которую я кое-как натянула чистую сорочку. Грозный адвокат Елисеева так и не проснулась.

— Что будем делать? — поинтересовался жених, когда я заварила ему крепкого чая.

— Кость, я должна остаться.

— Понимаю…

— Можешь привезти мои вещи?

— Вещи? Элис, сколько ты планируешь тут пробыть? — нахмурился он.

— Не знаю. Но не могу оставить маму одну. Ты же понимаешь. У нее пустой холодильник, в доме кругом бедлам, я за целый день не смогу прибраться. Потом нужно приготовить поесть. Если я оставлю маму, она снова потянется за бутылкой.

— Понимаю. Может быть, учитывая угрозы Акулова, так будет лучше. Я поговорю с отцом. Он даст тебе несколько выходных, все равно работы нет.

— Спасибо, Кость.

— Но мне нужно ехать в бюро, — он посмотрел на наручные часы и вздохнул. — После работы привезу тебе вещи. Ты справишься одна?

— Да, не беспокойся.

— Если хочешь, то я сегодня останусь здесь с тобой.

— Нет, не стоит. Лучше мне остаться с мамой наедине. Думаю, когда она придет в себя, захочет поговорить.

— Да, ты права.

Когда Костя уехал, я занялась уборкой. После отъезда отца мама, судя по всему, ни разу не бралась за швабру. Я собрала в два мешка пустые бутылки из-под алкоголя и прочий мусор, но чтобы заняться уборкой, решила переодеться. В моем шкафу должны были остаться какие-то старые вещи, но когда я его распахнула, первое, что увидела, была моя скрипка. Столько лет я не брала ее в руки.

Чтобы не будить маму, я пошла на кухню, настроила инструмент и взяла смычок. Невозможно разучиться играть на музыкальном инструменте, если когда-то отлично это умел. Вот и у меня получилось играть так, словно я не переставала заниматься. Как-то само собой из-под смычка стала выходить та самая мелодия, которую играла Денису. «К Элизе» навсегда останется гимном моей трагичной любви.

Денис подошел ко мне сзади и положил ладони на талию, потом повел ими вверх, а когда я хотела остановиться, шепнул, чтобы продолжала. Я играла дальше, чувствуя, как в такт музыке бьется мое сердце, а возлюбленный легко гладил мою спину, даря непередаваемые ощущения.

— Чувствуешь, как приятно играть? Ты проводишь смычком по струнам так, как я буду проводить языком по твоей тонкой шейке, — проговорил Денис, — прислушайся к своим ощущениям, но не останавливайся.

Я прикрыла глаза, стараясь не сбиться, что было чертовки сложно, потому что парень стал задирать мне юбку платья. Его руки медленно перемещались вверх, пока не остановились у резинки колготок. Прекрасная мелодия заполняла до краев комнату, в которой становилось все жарче. Денис провел кончиками пальцев по моему голому животу над колготками, а потом стал медленно их стаскивать вместе с трусиками.

Я отложила скрипку на кухонный стол и ладонями стерла слезы. В прихожей меня ждали мешки с мусором, а я рыдала на кухне… Глупо, у меня проблемы куда серьезнее несчастной любви. Распахнув входную дверь, чтобы вытащить тяжелые, набитые стеклом пакеты, я словно остолбенела. Прямо перед моей квартирой стоял он.

— Денис?

— Это же та мелодия…

— Ты помнишь?

Его глаза были такими же красными, как и у меня, только он не плакал. Нас разделяла пара шагов, которые он легко преодолел и, подхватив меня на руки, не обращая внимания на открытую дверь моей квартиры, понес к себе. А я не сопротивлялась. Я устала бежать от себя, бежать от желаний, которые не давали мне жизни. Он целовал меня в пустой прихожей, вжимая в стену, а я отчаянно отвечала, как тогда, когда я только стала его девушкой. Денис взял меня за руку и потянул в комнату, но только теперь я смогла остановиться.

— Что ты делаешь?

— Схожу с ума.

— Денис, а эта квартира?..

— Они съехали, поэтому я и пришел, а когда собрался уходить и ждал лифта, услышал скрипку.

— Да, звукоизоляция у нас ни к черту, — усмехнулась я, но улыбка тут же пропала, потому что Денис резко притянул меня к себе и снова поцеловал.

— Лисенок, что же ты со мной делаешь?..

— Это что ты делаешь со мной?

Он не ответил, снова начиная пытку поцелуями. Я дико хотела Власова. Разум оставлял свои попытки достучаться до меня, и вот, рубашка Дениса была уже на полу. Я стала опускаться поцелуями на его грудь, живот, снова поднимаясь и целуя в губы. Он стоял, прикрыв глаза, и тяжело дышал. Я знала, что ему хорошо, чувствовала, что хочется большего, как и мне. Вот только я все же остановилась — не поговорив с Костей, зайти дальше не могла. С трудом получилось отстраниться от такого желанного и до невозможности любимого тела.

— Ты хочешь уйти, Лисенок? — спросил он, и мое сердце словно попало в тиски из совести и долга.

— Не хочу, но должна. Тем более, дом открыт.

— Да… Ты навещала родителей?

— Маму. Ей сейчас нехорошо, и я какое-то время поживу с ней.

Я отошла от Дениса и облокотилась на стену, а он стоял у другой. Только полтора метра коридора смогли удержать нас от ошибки. Мы говорили, как старые приятели, что было так необычно в наших обстоятельствах. Я рассказала Власову про родителей и даже удивилась, что вместо злорадства, он мне посочувствовал.

— Если я могу как-то помочь…

— Нет, Денис, никак. А теперь прости, мне пора.

Я развернулась, чтобы уйти, но Власов успел перегородить мне дорогу. Такой родной и такой далекий. Моя жизнь и моя погибель. Чего он хотел на этот раз?..

— Лисенок, ты же вспоминала меня, так? — спросил он, а я промолчала. — Вспоминала, иначе бы не играла эту мелодию.

— Нет, Денис, не вспоминала, — ответила я, глядя, как его лицо хмурится, а брови сходятся над переносицей. — Чтобы вспоминать, надо забыть, а я тебя никогда не забывала, хотя очень хотела.

Теперь молчал он. Может быть, ему не хотелось этого слышать, но только я больше не могла хранить все чувства в себе.

— Я люблю тебя, Денис. Люблю еще сильнее, чем шесть лет назад. Люблю при том, что ты этого не заслуживаешь так, как другой человек. Люблю всем сердцем.

Он продолжал молчать, но я не ждала ответа. Шесть лет назад я уже призналась в тишину, тогда это было больно, сейчас так даже лучше.

— Если я сейчас уйду от Лены, то потеряю все. «Фьюжн» — моя мечта, которую я претворял в жизнь из воздуха. Да еще квартиранты съехали, а тут нужен ремонт…

— Денис, я ничего от тебя не требую. И объяснения мне не нужны. Это твоя жизнь.

— Мне нужно время. Если бы я попросил тебя подождать, ты бы согласилась?

Сердце бешено колотилось, я не верила в то, что он сказал, и больше всего на свете хотела ответить «да», вот только не могла.

— Я не хочу быть причиной таких изменений в твоей жизни. Ты сам должен решить, что сделает тебя счастливым. В любом случае, я все еще с Костей, — как можно спокойнее ответила я.

— Мне кажется, что я уже решил, что мне нужно для счастья, только на это нужно время.

— Это твой выбор.

— Девочка из страны без чудес, ты разрешишь мне подарить тебе чудо?

— Я не хочу чудо. Я хочу простой счастливой жизни.

— Хорошо. Запомню это, — он подошел ко мне вплотную и улыбнулся. Искренне и по-доброму, так, словно только что я сообщила приятное известие. Денис склонился надо мной и нежно поцеловал в уголок губ.

— Мне пора.

Выскользнув из его объятий, я убежала к себе. Мусор так и остался лежать в коридоре. А я практически забаррикадировалась в родительской квартире, боясь из нее выйти и снова с ним столкнуться, хотя слышала, как Денис ушел.

Мама проснулась только к вечеру, когда я прибралась в квартире, сварила суп и потушила овощи. Костя привез мои вещи, и я снова заняла свою старую комнату. Казалось, что я не уезжала, но при этом чувствовала себя как в гостях, то же самое было у Кости. Его квартира тоже не стала мне домом. Только сейчас я четко осознала, что к своим двадцати четырем у меня не было главного — своего уголка. Везде я гость, везде чужая.

— Алиса, что ты делаешь? — щурясь от яркого света, вопросила мама, вплывая в кухню.

— Готовлю есть, мама. Тебе нужно горячего, чтобы прийти в себя.

— Дочка, что-то мне нехорошо. Давление упало. Мне бы рюмочку коньяка.

— Мам, тебе не стоит больше пить. Я знаю, что было в последние дни…

— Да что ты знаешь?! — вдруг закричала она. — Ты, как и твой отец, бросила меня! Вы оба предатели! Теперь ты приехала и говоришь, что мне делать, а что нет?

— Мам, прошу тебя, успокойся. Ты знаешь причину, по которой я ушла из дома, — стараясь оставаться спокойной, заговорила я.

— Причину? Ты об этом охламоне?! Предательница! Я хочу выпить!

Она словно обезумела: стала открывать все подряд шкафчики, громко хлопая дверцами, раскидывать диванные подушки, а потом запустила в стену вазой. Только когда осколки хрусталя рассыпались по ламинату, и на один из них она наступила босой ногой, успокоилась.

Мама рыдала, сидя на полу, а я щипчиками для бровей доставала из ее пятки хрустальный осколочек. Рана была неглубокой, да и не такой болезненной. Она плакала не из-за нее.

— Прости меня, дочка! Алисонька, прости. Не знаю, что на меня нашло.

— Все в порядке, мамочка, я понимаю, что тебе плохо. Давай, заварю тебе травяного чая, и ты поспишь?

— Может быть, одну рюмочку?

— Мам, я выбросила алкоголь.

— Как выбросила? У нас же в баре были коллекционные напитки!

— Бар был пуст. У тебя была только початая бутылка «Киновского».

— «Киновского»? Это же дрянь! Нет-нет! Был «Курвуазье»!

Мама попыталась встать, но у нее не вышло. Кое-как я смогла ее успокоить. Главное, что она больше не кричала на меня. Еще одного скандала я просто не вынесла бы.

— Дочка, спасибо, что ты вернулась, — проговорила мама, когда я укрыла ее одеялом.

— Спи. Завтра и послезавтра я буду дома с тобой, потом вместе пойдем на работу, — ласково проговорила я.

— Конечно, милая.

Я выключила свет и ушла к себе. Спать совершенно не хотелось. Этот сумасшедший день вытянул из меня все соки. Устроившись с сигаретами на балконе, я стала смотреть на любимый Яузский бульвар. Сейчас я понимала, как все-таки соскучилась по этому месту. Не по дому, квартире, комнате, а по балкону. Своему маленькому убежищу. Постепенно бульвар пустел, погружаясь в ночь, но все равно периодически появлялись одинокие прохожие или влюбленные парочки.

Ночь перетекла в утренние сумерки, а я продолжала сидеть на любимом продавленном балконном стуле, переживая все дневные события, то и дело задерживаясь в воображении на встрече с Денисом. Я думала о нем, размышляла, что было бы, согласись подождать, но ждать чего? Денис… Как же все с тобой сложно. Невольно голову заняли мысли о гибели его родителей. Неужели все-таки Красовский? Как сказать об этом Миле и Ольге. Они же так верят в его невиновность!

— Я могла бы поверить, что он аферист. Саша был старше меня, рядом с ним я была глупой девчонкой, многого не понимала, никогда не интересовалась делами и прочим. Но я знала наверняка, что он любил меня и души не чаял в дочке. Если бы он и пошел на кражу, то нас бы не оставил. Мила была смыслом его жизни. Мы даже назвали ее в честь Сашиной мамы, — Ольга опустила взгляд и шмыгнула носом. — Алиса, у меня есть доказательства. Я записала на флешку наши семейные видео. Посмотрите, сами увидите, как Саша относился к нам с Милой.

Флешка! Я совсем о ней забыла, а ведь все время носила с собой. Я вернулась в комнату, которая показалась слишком душной после прохладного балкона и стала искать ее в сумке. Ноутбук Костя мне не привез, поэтому я подключила USB к телевизору.

Первое видео — день рождения Ольги. Они с мужем дурачатся на камеру и выглядят совершенно счастливыми. У Ольги большой живот, и Александр то и дело его целует. Второе видео — встреча Ольги из роддома. Она радостная машет мужу и игриво ругается, что тот вместо того, чтобы идти к ней, снимает видео. Вот он передает камеру кому-то другому, подходит к ней и забирает новорожденную дочь. Глядя на их идиллию, действительно сложно поверить, что через год Красовский бросит семью. Третье видео — день рождения Дениса. Как же он сильно изменился за столько лет! На видео одиннадцатилетний мальчик все время смеется, а его мама такая красивая… Неожиданно зазвонил телефон, и я нажала видео на паузу и посмотрела на дисплей телефона. Это был Денис, но у меня уже не было сил удивляться. Я посмотрела на часы, было четыре утра.

— Алло.

— Лисенок, не разбудил? — его голос был взволнованным.

— Нет, не разбудил. Что случилось, Денис?

— Твоя мама. Я нашел ее во дворе, она спит под лавочкой. Сейчас приведу…

— Мама?! Не может быть, она в комнате, — я вбежала в родительскую спальню, но она была пуста. Получается, она удрала, чтобы купить выпивку. — Денис, я выхожу!

— Нет, зачем? Жди на площадке. Я поднимусь.

Я вышла на лестничную площадку и стала в нетерпении мерить ее шагами. Все было куда хуже, чем думала, раз мама ночью сбегает, чтобы выпить. Сколько же времени она провела на улице? Неужели ушла сразу, как я ее уложила? Лифт загудел и поехал вниз. Нужно было собраться. Я прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Лифт остановился на первом этаже и через какое-то время стал подниматься.

— Алисонька, мне тут помогли! — сообщила мама, как только двери стальной кабины раскрылись, и она меня увидела.

— Мама, ну как же так?! — я даже не злилась, остались только боль и обида.

— Милая, давление упало, и я сходила за лекарством. А подняться домой сама не смогла. Так голова кружилась, но вот милый молодой человек меня поднял…

— Куда? — спросил Денис, не обращая внимания на ее лепет.

— Идем, — я повела его в квартиру и кивнула на родительскую спальню. — Туда.

— Милый такой, не то, что твой Костик. Может, бросишь его? Он вечно настраивает тебя против меня. А вот смотри какой мужчина, сильный…

Денис уложил маму на кровать, а я снова укрыла ее одеялом, как ребенка. Ирония судьбы, не понимая, кто с ней рядом, мать рассыпалась в комплиментах ненавистному Власову.

— Дочка, мне так холодно, закрой окно, — попросила мама и только сейчас я заметила, как ее колотит.

— Мам, окно закрыто. Укройся одеялом. Ты замерзла на улице, — я посильнее стала ее укутывать, но она все так же дрожала.

— Холодно, — простонала она.

— Алис, есть еще одеяло? — спохватился Денис.

— Да, у меня в спальне. Следующая по коридору, — кивнула я. — Бери с кровати.

— Хорошо, — он выбежал из комнаты, а я стала успокаивать маму.

Как же она докатилась до такого? Как мой отец смог так поступить? Как быть дальше? Как ей помочь? Слишком много вопросов, на которые я не знала ответа.

Власов вернулся с одеялом и сильно изменился в лице. Он выглядел так, словно увидел призрака, но я решила сначала позаботиться о маме, а потом узнать, что стряслось. Я укрыла ее вторым одеялом, стала гладить по волосам, и почти сразу она уснула. Все это время Денис стоял рядом и молчал.

— Она уснула, — прошептала я, поднимаясь. — Спасибо тебе, Денис.

— Лисенок, у меня к тебе вопрос, — строго заговорил Власов, и я напряглась, снова чувствуя неладное.

— Какой?..

— Идем со мной.

Он взял меня за руку и повел в мою комнату. Остановившись на пороге, Денис указал на телевизор, где на весь экран был стоп-кадр его дня рождения.

— Что это?

Глава 32. От сумерек до рассвета

Утренние сумерки переходили в рассвет, но пустая комната с ободранными обоями еще освещалась уличным фонарем через немытые стекла большого голого окна. Я сидела на холодном ламинате, притянув колени к груди и обняв их руками. Снова жизнь учила, что всякая правда обязательно выплывет наружу.

Денис требовал объяснений, как у меня оказалась запись из его семейного архива, а я не знала, что ответить, и смогла только попросить его не шуметь, чтобы не будить маму. Он кивнул и, подхватив меня под локоть, приволок в свою квартиру.

— Пока не расскажешь, никуда не уйдешь, — процедил он и спокойно сел на пол, облокотившись спиной о стену. Я последовала его примеру и тоже опустилась на ламинат.

Тишина давила. Я молчала. Денис ждал. Во двор въехала какая-то машина, хлопнула дверца, и кто-то громко выругался. Скребя когтистыми лапками, на подоконник сел голубь, заглянул в комнату и, не найдя ничего интересного, улетел. Уличный фонарь замерцал, но снова набрал энергии и засветил с прежней силой. Глупая трата электроэнергии, когда на улице почти светло. Денис ждал. Я молчала. Тишина давила.

— Какого черта, Алис? — он сдался первым. — Откуда ты взяла это видео? Как к тебе попало? Зачем ты его смотрела?

— Я все расскажу, но сначала ты должен знать, что ничего плохого я не хотела, — шепотом сказала я, отчего-то боясь нарушить тишину.

— Скажи, а я решу, — отчеканил Власов, напоминая себя в том ресторане, где я видела его с Ольгой.

Тогда я все списала на злость, сейчас видела, что ему больно. Во мне возникло неприятное тягучее чувство, словно я взяла себе его детскую тоску по родителям и переживала ее вместе с Денисом. Если бы он мог почувствовать мое желание заменить пустоту в его сердце своей любовью. Конечно, это не то, совсем не то, но все же я могла стать частью этого человека благодаря тому, что к нему испытывала. Это как вместо выбитого зуба поставить протез. Что-то иное, инородное, постороннее, но со временем привыкаешь и не чувствуешь дыры. Я знала, как Денису не хватает ласки, не женской, которую ему наверняка сполна давала Лена, а материнской, такой, которой не было и у меня. Может быть поэтому, обделенная родительской нежностью, я пыталась сама подарить другим то, чего никогда не имела. А Денис все ждал моего ответа. Он заслужил правды, и я решила все ему рассказать.

— Это видео мне передала Мила, я познакомилась с ней недавно.

— Что за Мила?

— Мила Красовская. Ты же знаешь эту фамилию…

— Красовская?.. Дочка?.. Так она же совсем маленькая, что ты несешь? — Денис разозлился, и меня это напугало. Я не была готова к его гневу, он причинял мне боль, не только моральную, но и физическую. От волнения заболел живот, а под ребрами закололо.

— Ей шестнадцать, и она не верит, что ее отец убийца, — я не смогла посмотреть в его глаза и отвернулась. Набрав в легкие побольше воздуха, я поморщилась от острой боли меж ребер, но знала, что так она может отступить.

— Не верит, что отец убийца?! — прокричал Денис, и боковым зрением я увидела, как он вскочил на ноги. — Не верит, что убийца… Ты же знаешь, что он сделал, да?

— Знаю, — я выдохнула и повернулась к Денису. Нужно было показать ему, что я спокойна, хотя это было не так. — Поэтому прошу тебя не злиться.

— А почему ты? Как она тебя нашла? Зачем отдала это видео? Ничего не понимаю, — он запустил пальцы в волосы и стал прохаживаться по комнате, как загнанный в клетку дикий зверь. — Не понимаю. Ты-то тут причем?

— Мила росла без отца, но с твердой уверенностью, что его оболгали, веру в его невиновность внушила Ольга…

— Красовская? — уточнил он.

— Да, то есть, нет. Она вторично вышла замуж. Не знаю, какая теперь у нее фамилия, но это и неважно. Я с ней познакомилась через Милу.

— А на Милу как вышла? — он наконец перестал ходить и встал напротив меня, скрестив руки на груди, словно надзиратель над заключенным.

— Она меня нашла через тебя.

— Что ты несешь? Я не видел Милу с ее младенчества.

— Говоришь так, будто я пытаюсь тебя обмануть, — усмехнулась я, чувствуя обиду за его недоверие.

— Не знаю. Ты, оказывается, умеешь преподносить сюрпризы, — съязвил он.

Было невыносимо больно от тона Дениса. Он говорил со мной так, словно я его враг. Отчаянно хотелось доказать, что это не так, что я на его стороне. Поднявшись с пола, я подошла к нему и замерла в нерешительности, но потом все-таки набралась смелости и провела ладонью по его щеке, но он перехватил мою руку, сжав ее до боли.

— Денис, я не пытаюсь тебя обмануть, — стараясь не подать виду, что он делает мне больно, проговорила я. — Мила знала о тебе от матери. Она следила за тобой и видела, как ты встретился со мной. Она была в том итальянском ресторане, где мы с тобой обедали. Девчонка тогда выбила у меня из рук коробку с визитками и одну умыкнула.

— Я помню… там была какая-то девушка, что чуть не сбила тебя с ног. Это была Мила? — догадался Денис.

— Да. Потом она позвонила мне как адвокату и захотела нанять, чтобы оправдать ее отца.

— Что?! Оправдать ее отца?! И ты согласилась? — Власов снова разозлился, он отпустил мою руку, отошел к окну, распахнул его настежь и полной грудью вдохнул свежий утренний воздух. — Я задал вопрос, ты согласилась?!

— Да, но…

— Не хочу ничего слышать! — перебил Денис. — Всегда знал, что адвокаты — продажные шкуры, но о тебе был лучшего мнения!

— Денис! — не сдержалась я, и бросилась к нему, но он только оттолкнул меня.

— Прекрати! Мне противно думать, что ты согласилась защищать убийцу моих родителей!

— Это не так! Ты все неправильно понял. Ты же не дал мне договорить!

Но он не захотел слушать. А у меня закружилось перед глазами, все вокруг превратилось в одну непонятную кашу, только удаляющаяся фигура Дениса оставалась четкой. От моего бессилия задрожали руки, а грудь больно сдавило чувство вины. Было мерзкое ощущение, что я предала своего любимого, но это было не так. Хлопнула дверь. Он ушел, спокойно оставив меня в своей незапертой квартире. Неужели я настолько ему неприятна, что он не захотел оставаться со мной в одном помещении? Денису проще было уйти самому, чем просить меня убраться. Но я не могла все оставить так и была обязана все объяснить.

Выбежав на лестничную клетку, я услышала далеко внизу торопливые шаги. Он не поехал на лифте, а пошел пешком. Я бросилась за ним, как в тот день, когда Денис разозленный ушел от Ольги. Мне удалось нагнать его только на углу дома. Он слышал мои шаги, но не останавливался, пока я не схватила его за руку.

— Оставь меня! Не ясно, что не хочу тебя видеть?! — он выдернул свою руку и хотел уйти, но я перегородила ему дорогу.

— Выслушай меня!

— Все, что нужно, я уже услышал, — он обошел меня и пошел по направлению к Покровскому бульвару. Останавливаться он не собирался, тогда я просто пошла рядом.

— Денис, я взялась за это не потому, что мне заплатили. Мила предложила деньги, даже привезла конверт, но я его вернула. Мне просто хотелось помочь девочке. Она… она так переживала, что ее папу считают убийцей. Я не могла отказать ей! А потом Мила познакомила меня с Ольгой.

— Зачем ты все это мне рассказываешь? — уже спокойнее спросил Денис, когда мы вошли на бульвар.

— Потому что не хочу ничего скрывать. Потому что не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо…

— Почему? — он остановился и посмотрел мне в глаза. На улице совсем рассвело. Утро было прохладным, но ясным. Капельки росы поблескивали на подстриженном газоне. Мир просыпался с новыми силами, и только Денис выглядел изможденным. Он ждал моего ответа, хотя сам прекрасно его знал.

— Потому что люблю тебя, — опустив взгляд, сказала я. — И это вторая причина, по которой я взялась за это дело. Если Ольга и Мила оказались бы правы, то вышло, что убийца твоих родителей кто-то другой. Мне кажется, ты заслуживаешь правды.

— А видео? Зачем ты его смотрела, — как солнце начинало прогревать землю, так голос Дениса становился теплее.

— Ольга просила меня посмотреть со стороны на их семью, чтобы убедиться, что Александр любил ее и Милу и не мог их оставить, — ответила я.

— И что? Увидела?

— Да, они, и правда, выглядели счастливыми. Мне бы хотелось верить, что Красовский не имеет отношения к трагедии с твоими родителями.

— Не понимаю, Лисенок, — он пнул носком маленький камушек и сел на лавку, — как демонстрация семейной идиллии может стать доказательством невиновности дяди Саши?

Так странно было услышать из уст Власова «дядя Саша», и я не смогла не улыбнуться. Денис нахмурился, не понял, что меня развеселило. Я подошла к лавочке и села рядом.

— Никак, собственно. Просто это единственное, что есть у Ольги в оправдание мужа. Она считает, что Александра убили и свалили на него вину.

— А ты что думаешь? — Денис повернулся ко мне, закинув руку на спинку скамейки за моей спиной. Значил ли что-нибудь этот жест, я не поняла, но мне чертовcки нравилось вот так сидеть с ним.

— Честно?.. Не знаю. Я бы хотела верить в то, что Красовский тут ни при чем, вот только…

— Что, Лисенок, не молчи! — Денис взял меня за руку, и это было сродни удару тока. Его ладонь такая теплая, мягкая… Как бы мне хотелось, чтобы он всегда держал меня за руку. Я переплела наши пальцы, и он слабо улыбнулся.

— Дело в том, Денис, что после несчастья с твоими мамой и папой, Красовский сел на самолет до Владивостока, а там уже его след затерялся.

— Значит, это он, — процедил Власов, вмиг становясь обозленным, холодным, чужим.

— Выходит, что так. Я еще не рассказала об этом Миле и Ольге. Не знаю, как подобрать слова. Они так верят…

— А как ты это выяснила?

— Костя через друга взял дело из архива, там…

— Костя?! — Денис отпустил мою руку и вскочил с лавочки. — Какого хрена этот пижон лезет в мою жизнь?! Он последний, кого это касается.

Я даже не могла подумать, что имя моего жениха так выведет из себя Власова. Он прорычал, как раненный зверь, а потом метнул в меня такой сердитый взгляд, что я забыла, как дышать.

— Костя только хотел помочь, — пролепетала я. — Не думай о нем плохо…

— Мне плевать, что он там хотел! Я его на дух не переношу.

Власов развернулся, и быстрым шагом пошел по бульвару, а я, как правильная девочка, подумала о наших незапертых квартирах. Следовало бы вернуться, тем более, мама могла проснуться в любой момент, но я послала разум к черту и побежала за Денисом.

— Подожди!

Но он только прибавил шаг. Специально решил от меня сбежать.

— Денис! Пожалуйста, подожди!

— Чего тебе?! — он резко остановился, и я чуть в него не влетела.

— Почему ты так разозлился, я же объяснила, что просто хотела узнать правду!

— Да, но не следовало обсуждать все со своим женишком.

— Что ты имеешь против Кости? Он ничего плохого тебе не сделал! — не выдержала я, как бы ни любила Дениса, даже ему не позволю оскорблять Воронова.

— Что имею против него? Дай подумать… Может то, что ты с ним? Я с ума схожу, думая, что ты с ним спишь! — выкрикнул Денис.

— Но тебя это не должно волновать! — я тоже перешла на крик, и неважно, что на улице уже появились первые прохожие, которые с любопытством за нами наблюдали.

— Но, знаешь ли, волнует!

— Какого черта, Власов?! — впервые я назвала его по фамилии вслух, и это подействовало. Он отшатнулся, как от удара кнутом, но я больше не могла молчать. — Я спрашиваю, какого черта тебя это волнует? Ты сам с Леной! Порхаешь вокруг нее, после того, как она поступала со мной! Сам сказал, что ее любишь! Сказал это после того, как мы были вместе! И я ни разу не предъявляла претензий. Хотя знаешь, мне было больно узнать, что после нашей близости и того, как ты выставил меня на улицу, поехал домой, молил о прощении и занимался с ней любовью. А со мной… меня ты просто трахнул на рабочем столе, сорвал свою злость.

— Что ты несешь?

— Перестань, я прекрасно все знаю. Твоя девушка сама сообщила, как ты старался загладить свою вину — долго, страстно, на вашей постели…

— Что? — Денис схватил меня за плечи и сильно тряхнул, но я была так зла, что смогла его оттолкнуть.

— Каждую нашу встречу я держалась из последних сил, твердила себе, что не имею никаких прав на тебя, что Лена достойна уважения, но меня выворачивало от боли. Я глушила ее в душе, не хотела признавать, как сильно хочу быть с тобой. То и дело себя убеждала, что обязана любить Костю, а тебя забыть, но ни черта у меня не вышло. Иногда бывает настолько плохо, что хочется разбежаться и со всей силы удариться головой о стену. Это ненормально — любить тебя, хотя ты для меня чужой, и не чувствовать подобного к Косте, с которым я столько лет. Мне осточертело притворяться! Мне больно, понимаешь? Больно! И после всего этого ты предъявляешь какие-то претензии? После этого тебе не нравится, что я с человеком, который ценит и любит меня?

Воздух в легких кончился, а щеки стали мокрыми от слез, но я должна была договорить, дойти до конца, признаться во всем не только Денису, но и себе. Впервые в жизни я почувствовала себя собой, а не чьим-то жалким дополнением. Впервые говорила о своих настоящих чувствах, а не старалась кому-то угодить или соответствовать. Власов молчал, хмуро глядя на меня. Было сложно понять, о чем он думает, но гадать не было ни сил, ни желания.

— Я собираюсь уйти от Кости, — уже спокойно добавила я, — но не затем, чтобы быть свободной для тебя, а потому, что он заслуживает лучшего. Нельзя сделать счастливым человека, который тебя любит, если твое сердце принадлежит другому.

Договорив, я наконец почувствовала себя свободной. По сути ничего не изменилось, я все еще формально была Костиной невестой, но душа стала легкой. Власов так ничего и не ответил, а я развернулась и не спеша пошла к дому, только идти долго не смогла. Бессонная ночь, переживания и утренняя истерика окончательно измотали. Опустившись на лавочку, я откинула голову на спинку и прикрыла глаза. Сквозь неглубокую дрему услышала неторопливые шаги по бульварному гравию. Денис сел рядом. Я не видела его, но точно знала, что это он.

— Прости меня, — тихо проговорил мой любимый. — Я не должен был…

— Неважно. Я рада, что смогла выговориться, — не открывая глаз, ответила я.

— Лисенок, ты мне небезразлична. Меня тянет к тебе с непреодолимой силой, но это не любовь, — ножом по сердцу полоснули его слова. — Но и к Лене у меня нет любви. Сложно это объяснить… Мне кажется, я вообще не могу любить. С Леной у нас были замечательные отношения, да ты и так все это знаешь… К тебе чувства совсем другие. Меня влечет, внутри все переворачивается, я дико ревную. Но в отличие от тебя, не хочу бросаться высокопарными словами.

— Высокопарными словами? — горько усмехнулась я. — Ты так ничего и не понял. Денис, я уже не та наивная девочка, которая по уши влюбилась в неформального парня-соседа. То, что сегодня открыла тебе свои чувства — не просто порыв эмоций. Я сделала это не для того, чтобы ты признался в ответ или бросил все и стал моим парнем. Нет. Все слишком сложно, и я понимаю, что мы не сможем быть вместе, но ты мучаешь меня. Врываешься в мою жизнь, когда вздумается, целуешь, ревнуешь, а потом спокойно идешь к Лене, оставляя меня с разбитым сердцем и чувством вины.

— Лисенок, я даже не знаю, что сказать…

— И не говори. Мы и без того сказали слишком много.

— Я не спал с Леной после того, как мы с тобой… В смысле было, но не в тот день и даже не через неделю. Мне тоже хотелось наладить наши с ней отношения. Умом понимал, что не должен рушить то, что мы так долго строили. Хотел забыть тебя, как ты уже поняла, безуспешно. Лена простила измену, я старался, но как-то не вышло.

— Вы расстались? — с надеждой спросила я, и мой голос предательски дрогнул.

— Нет, — после недолгого молчания ответил Денис. — Но я уже объяснял, что у нас не все так просто. Мой ресторан…

— Помню, — перебила я, не желая снова это слушать.

— Лисенок… — он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, и я от неожиданности дернулась. — Ты права, я не должен поступать так с тобой. Лучше убраться навсегда из твоей жизни, но у меня ничего не выходит. Это сильнее меня, ты действительно мне очень нравишься.

Денис придвинулся ближе, притянул меня к себе и стал медленно и нежно целовать, а я ответила, потому что не было сил сопротивляться. Слишком сильно устала, бороться уже не получалось. Только у поцелуя был горький привкус его слов: «ты действительно мне очень нравишься» и моего несказанного ответа: «Но ты меня не любишь».

— Нужно возвращаться домой. Мы оба устали, — прошептала я, когда Денис наконец отстранился.

— Да. Пойдем, — он поднялся и протянул мне руку.

— Ты останешься здесь? На Яузском? — только сейчас я поняла, что он не пошел на рассвете домой, а вернулся в свою шестнадцатую квартиру.

— Высплюсь, а потом поеду домой. Теперь буду чаще появляться тут, — мы шли прогулочным шагом, держась за руки, как самая настоящая пара, изредка ловя на себе улыбки прохожих, спешащих на работу.

— Почему?

— Надо привести в порядок квартиру, чтобы снова сдавать. Если сдам сейчас, то пару месяцев не получу аренды, ее потратят на ремонт. А он нужен лишь поверхностный. Лучше сам быстро все сделаю. Деньги нужны сейчас позарез. Хочу вернуть Ленке долг за ресторан.

Я не стала спрашивать, зачем. Хочет ли он выкупить свое дело и расстаться или же продолжить их отношения, не обременяя их долгом и финансовыми обязательствами.

— А ты долго здесь проживешь? — поинтересовался он.

— Не знаю. Квартиру скоро выставят на продажу. Родители разводятся, деньги поделят.

— Ясно.

Мы дошли до нашего подъезда и под удивленным взглядом Клары Михайловны направились к лифту, все также держась за руки. Потом консьержка обязательно спросит, почему у меня такие странные отношения с Власовым, когда есть жених, и я отвечу, что ее это не касается. Теперь я уже ничего не боялась и четко решила разорвать помолвку с Костей.

— Пока, Денис, — проговорила я, когда мы были на этаже.

— Лисенок, если тебе что-то будет нужно…

— Нужно, — я набралась смелости и решала попросить об одолжении. — Ольга спрашивала про тебя. Она не виновата в том, что совершил ее муж, а к тебе всегда относилась хорошо.

— И что ты хочешь?

— Встреться с ней. Обижаться на Ольгу у тебя повода нет. Мне придется рассказать ей про Александра, это станет ударом, но если ты скажешь, что не злишься на нее — немного подсластишь горькую пилюлю.

— И как я должен это сделать?

— Я устрою нам встречу. Если тебе будет удобно, то этим вечером.

— Приходите во «Фьюжн», — вдруг предложил он, и я нахмурилась.

— Лена у родителей, а мне нужно быть на работе каждый вечер. Я оставлю для вас столик на сегодня.

— Хорошо. Спасибо, — я протянула ему руку и он, грустно улыбнувшись, ее пожал.

Я вернулась в свою квартиру и первым делом проверила маму. Она все еще спала и, кажется, не просыпалась. Дикая усталость с новой силой напомнила о себе, и опять закружилась голова. Сил принять душ и переодеться не было, и, в одежде упав на постель, я потянулась за телефоном, чтобы завести будильник и не проспать весь день. На дисплее было несколько пропущенных от Кости, но перезванивать я не стала, ограничившись сообщением, что у меня все в порядке. Я закрыла глаза и уснула с мыслью о том, что сегодня же расстанусь с Вороновым.

Глава 33. Важные разговоры

Сквозь пелену сна я чувствовала какое-то несильное покачивание. Я на лодке? Но где тогда шум воды? Слабая попытка поднять голову моментально обернулась острой болью, словно кто-то сильно давил изнутри на череп.

— Элис! Просыпайся!

Костин голос вернул меня с дрейфующего на волнах сознания баркаса в мою старую комнату на Яузском бульваре. Говорят, с возрастом человек все тяжелее переносит бессонные ночи. У меня не было бурной юности, и бодрствовать до рассвета не привыкла, может быть, поэтому мой организм отказывался просыпаться. Превозмогая мигрень, я открыла глаза и увидела перед собой взволнованное лицо жениха.

— Все в порядке?

— Да. В порядке, — я с трудом поднялась, держалась рукой за голову и стала взглядом искать телефон, чтобы узнать, который час.

— Я приехал на обеденный перерыв, хотел позвонить в дверь, но звонок не работает, а на мобильный ты не ответила. Открыл своим ключом, — стал рассказываться Костя.

— Я отключила звук. Бессонная ночь, уснула несколько часов назад. Сколько сейчас времени?

— Два двадцать…

— Мама! — я вскочила, но мигрень прострелила голову, вырывая из горла болезненный стон.

— Она тоже спит. Не беспокойся, — Воронов взял меня за руку.

— Ночью мама сбежала, купила выпивку и… уснула на лавочке, — виновато проговорила я.

— Солнышко, — Костя притянул меня к себе, обнял и поцеловал в лоб, а я почувствовала, как начинаю тонуть в чувстве вины. Наши тела были так близки, а между сердцами возникла ледяная стена. Решение было принято, обратной дороги не будет.

— Кость, надо поговорить…

— Да?

Мы сидели на кухне. Я выпила две таблетки нурофена и сварила нам крепкого кофе. Разговор так и не начался, хотя Костя догадался, о чем пойдет речь. Он смотрел на меня с такой тоской, как будто я уже порвала с ним.

— Элис?.. — он не выдержал первым, и я понадеялась, что сейчас Костя скажет, что все понял, и я могу ничего не объяснять, но не всем надеждам суждено сбываться. — О чем ты хочешь поговорить?

— Кость, я… — воздух в легких кончился, а слова застряли в горле.

— Алиса…

— Я больше не могу так, — прошептала я, опустив взгляд, наблюдая, как первая слезинка кляксой упала на кухонный пол.

— Ты сейчас ведь не о маме?

— Нет. О нас.

— Почему?

— Потому что ты для меня слишком дорог, чтобы все продолжать. У меня не получается снова полюбить тебя.

Воронов встал со стула, подошел к окну и распахнул его настежь. Теплый августовский воздух хлынул в кухню, а в пересохшем рту возникла знакомая острота, хотелось курить.

— У тебя есть сигарета? — спросила я, и Костя, достав из кармана пачку, всю ее швырнул на стол. Я вынула сигарету и зажала ее губами.

— Алис, но ведь мы стараемся. Сейчас такой период… — он не договорил, замолчал, потому что сам понял, как нелепы его слова. Слишком хорошо мы понимали друг друга, обоим надоело притворяться, что не видим очевидного.

— Прости меня! Прости, пожалуйста, прости! — сил больше не было, я разрыдалась, как девчонка. Вина была настолько сильна, что становилось больно дышать. Я упала на пол, крепко обхватив руками его ноги, и снова стала молить о прощении.

— Элис, прекрати! Хватит! — он поднял меня с пола и крепко обнял. — Ну… Что ты тут удумала?

— Костя, прости, что делаю больно, ты не заслужил. Если бы я могла, если бы знала, как правильно это сказать, какие слова подобрать…

— Ты все сделала правильно. Тут не нужно ничего подбирать, ты сказала, как есть. Я сам это понимал, только надеялся… Элис, я безумно тебя люблю, — он провел ладонью по моей щеке, а в его глазах я увидела целый мир, который он был готов мне подарить, но где мне не было места.

— Прости, что не получается ответить тем же…

Костя выпустил меня из объятий, снова сел за стол и закурил. А у меня внутри все сжалось. Сейчас я видела перед собой того беззащитного Воронова, каким он был, когда умерла его мама. Тогда я дала обещание себе, что буду с ним рядом, поддержу, уберегу от боли, а на деле сама уничтожала моего сильного мужчину. Я взяла сигарету, которую так и не успела прикурить. Он щелкнул зажигалкой и поднес к сигарете огонь.

— А что он? Он тоже расстался со своей девушкой? — с напускным равнодушием поинтересовался Костя.

— Нет. И дело не в нем. Дело в тебе, — прошептала я, и Воронов вопросительно взглянул на меня. — Дело в тебе, потому что ты заслуживаешь быть с женщиной, которая любит тебя так, как должна. Я тебя недостойна, тебе нужно было сразу меня прогнать, еще когда…

— Не говори глупости, Элис, — легкая улыбка коснулась его губ. — Нас с тобой связывает в первую очередь дружба. Мне дико больно, но знаю, что и тебе не легче.

— Нет. Мне очень плохо. Если я заслужила наказание, то получаю его сполна.

— Я могу собрать твои вещи вечером и привезти. Или сама можешь заехать.

— Лучше сама, — ответила я и подошла к окну, выпуская в голубое небо клуб табачного дыма. — Когда ты разрешишь заехать?

— Когда тебе будет удобно, — он подошел сзади и обнял, опустив подбородок мне на плечо. — Элис, мы же не расстаемся врагами. Будет сложно. Особенно мне. Но как-нибудь справимся.

— Спасибо.

От его слов должно было полегчать, но стало только хуже. Лучше бы он кричал, ругался, обвинял во всем на свете. Но Костя любил меня, в то время, как Денис… ему я только нравилась.

Со стороны комнаты послышались шаги, я отпрянула от Воронова. На кухню вышла сонная мама. Увидев Костю, она сильнее запахнула халат, кивнула нам обоим и молча пошла к ванной.

— Нужно ее накормить, — проговорила я, глядя вслед матери. Ей было еще хуже, чем мне. Бессонная ночь и утреннее похмелье не лучшие спутники женщины за пятьдесят.

— У тебя есть продукты? — спросил Костик.

— Да, есть. А ты? Пообедаешь?

— Нет, Элис. Это не лучшая идея.

Я понимающе кивнула и отвернулась к холодильнику. Косте лучше не видеть моих слез. Он что-то пробормотал, а потом снова чиркнул зажигалкой, прикуривая новую сигарету.

— Элис, я сегодня говорил с отцом. Дело Акуловых передали мне.

— Кость, не стоит! — я резко повернулась к нему. — Теперь тем более…

— Ничего не изменилось. То, что мы не вместе, не означает, что я перестану о тебе заботиться, — решительно заявил мой благородный мужчина.

— Мне лучше уволиться, — вздохнула я.

— Не выдумывай, Елисеева, и не пори горячку, — строго сказал Костя. — Найдешь другое место, себе по душе, и уйдешь, а пока… Мы же расстаемся друзьями.

— Да. Ты всегда можешь на меня положиться, Кость. Я очень сильно тебя люблю, хотя и не так, как следовало бы.

— Мне пора, Элис. По поводу вещей договоримся позже, — он поднялся со стула, затушил сигарету и направился в коридор, но на полпути остановился. — Только тебе нужно поговорить с Милой и Ольгой. Твоя подружка, кстати, сегодня наведывалась в бюро. Еле выставил, допытывала твой адрес.

— Ты дал?

— Нет. Она бы сразу примчалась к тебе, а я не знал, насколько это уместно.

— Не переживай. Я поговорю с ними сегодня же.

— Хорошо.

Мы попрощались в коридоре. Костя крепко меня обнял, а я с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться. Как только за ним захлопнулась дверь, в груди больно кольнуло, но глаза остались сухими. Я вдруг поняла, что больше не хочется плакать. Внутри образовалась пустота. Странная, непонятная пустота. Не было того чувства вины, что гложило каких-то несколько минут назад, не было злости на себя или жалости к Косте. Наше расставание, несмотря на боль, безусловно правильное решение, а главное — первое, принятое мною самостоятельно. Сознавая это, я почувствовала легкость, словно освободилась от многолетних оков. У меня впереди — целая жизнь, и только я сама в праве ею распоряжаться. Двадцать четыре года, слушая других, я лишь изредка, сгорая со стыда, потакала собственным желаниям. Внимая чужому мнению, как правильно жить, я упускала самое главное — саму жизнь. Но ведь я — человек! Не чей-то придаток, не чья-то собственность! Я дышу, хожу по земле, ем, пью и, главное, чувствую и мыслю.

Неожиданно возникло желание что-то делать и делать самой, не обращая внимания на чье-то мнение и косые взгляды. Достав из морозилки большой лоток любимого шоколадного мороженого, я уселась на подоконник и стала ложкой есть его прямо из тары. Плевать, что сейчас было время обеда, плевать, что не завтракала, а мороженое в таком количестве вредно. Я его хотела, и я его брала! Такая мелочь, но сейчас этот дурацкий поступок стал безумно важным, как сакральный ритуал выхода за привычные рамки.

В таком виде меня и застала мама. Она не стала делать замечание, только недовольно покосилась и молча села за стол, ожидая, когда накормлю ее обедом. Убрав обратно в морозилку мороженое, я налила тарелку супа, поставила разогреваться в микроволновку и ровно села на стул, как примерная дочь. Из-за плохого самочувствия моя несчастная адвокатесса Елисеева пребывала в дурном настроении, которое не могло скрыть даже ее нарочитое молчание. Но горячий обед все же растопил ее заледеневшее сердце. С пятой ложкой наваристого грибного на мамины глаза навернулись слезы.

— Спасибо, детка. Мне жаль, что вчера так вышло.

— Ничего, мам. Я понимаю. Но нужно взять себя в руки. Хорошо? — я осторожно накрыла ее ладонь своей. Так непривычно было пытаться ее поддержать, но стало приятно чувствовать, что больше ее не боюсь. Не было и неприязни, которую испытывала в последние месяцы, когда узнала о мамином поступке. Обида осталась, но потребуется еще много времени, чтобы она исчезла. — Ты же больше не будешь пить?

— Нет, милая. Не могу видеть алкоголь, — опустив взгляд в тарелку, ответила мама.

— Это очень важно, а я… я рядом.

— Спасибо.

— Ты кушай, мам. Я только отойду позвонить.

— Конечно.

Мне нужно было хотя бы пять минут побыть одной, чтобы с новыми силами вернуться к матери и постараться наладить отношения. Пока она ела, я позвонила Ольге и договорилась о встрече с ней и Милой. Нужно было решать все вопросы, пока чувствовала в себе силы. В глубине души я все равно боялась, что снова сломаюсь.

Когда я вернулась на кухню, мама уже поела и даже сама помыла посуду, не оставляя, как обычно, грязную тарелку мне. До самого вечера мы с ней беседовали, обсуждая, что будем делать дальше. Чувствуя передо мной вину, мама поддержала мое решение расстаться с Костей и пообещала быть всегда рядом, когда будет мне нужна. Вот так, когда что-то одно рушится, другое начинает возрождаться.

За целый день мама ни разу не заикнулась об алкоголе, и я приняла это как хороший знак. Со спокойной душой, я оставила ее одну в компании любимых французских комедий.

— Дочь, а ты надолго? — поинтересовалась она, глядя, как я застегиваю босоножки.

— Не знаю, мам. Часа на три. Если буду поздно, не жди.

— И все-таки, что у тебя за встреча в такое время, когда только-только рассталась с Костей.

— Мам, я уже говорила, что она не носит романтического характера, так что не выдумывай, — вздохнула я и поцеловала свою надоедливую матушку.

Мой фольксваген мчался по Садовому кольцу, а я то и дело повторяла заученные фразы, которыми собиралась сообщить Ольге и Миле, что все улики в деле об убийстве Власовых против Александра Красовского. Я не сказала девушкам, куда собираемся, и вызвалась забрать их из дома. Пусть хотя бы встреча с Денисом станет чем-то хорошим в этот вечер.

Ольга жила на севере столицы в престижном спальном районе. В отличие от многих красивых обеспеченных женщин, она оказалась пунктуальной, поэтому, как только моя машина въехала во двор, я увидела и мать, и дочь на крыльце у подъезда. Притормозив рядом с ними, я даже не успела припарковаться, как передняя дверь открылась, и Мила ураганом ворвалась в автомобиль.

— Алиска, что за дела? На работу забиваешь, на телефон не отвечаешь, Викинг ничего не говорит…

— И тебе привет, Мила. У меня были причины…

— Мила, где твои манеры? — недовольно вопросила Ольга, усаживаясь на заднее сидение. — Извини, Алис.

— Ничего страшного, — усмехнулась я. — У меня действительно возникла масса проблем.

— Мы можем чем-то помочь? — взволнованно спросила Мила, виновато потупив взгляд. — Если что, я не хотела на тебя так набрасываться.

— Ничего. А помочь… Я сама во всем постепенно разбираюсь, так что все в порядке.

— Ну и Викинг, конечно рядом, — усмехнулась девчонка, и я решила, что лучше сознаться во всем сразу.

— Мы с Костей расстались.

— Серьезно?! — Мила чуть ли не подскочила на сиденье, всем корпусом повернувшись в мою сторону.

— Мила! — одернула ее Ольга. — Алис, мне очень жаль, но может быть, вы с женихом еще помиритесь.

— Да мы, собственно, не ссорились. Это обдуманное решение. Так будет лучше.

— Я же тебе говорила, что она любит нашего Дена, — укоризненно сказала девчонка, обернувшись к матери. — Власов уже знает?

— Нет, Мил. Его это не касается. И причина, по которой мы с Костей расстались, не Денис. На этом давай закроем эту тему! — строгим голосом отчеканила я, зная, что это единственный способ успокоить Красовскую.

— Хорошо, Алиск, не дуйся. Я же не со зла.

Мы подъехали ко «Фьюжену», и Ольга взволнованно выглянула в окно. Она тут никогда не была, но от дочери была наслышана о Денисовом ресторане и, конечно, его узнала.

— Алис, почему мы здесь? — спросила она.

— Оль, вы же понимаете, о чем пойдет речь, но это дело касается не только вас, — ответила я.

— Он… знает?

— Да, я рассказала ему сегодня утром. Денис повзрослел, теперь он многое понял. Ему нужна встреча с вами не меньше, чем Миле и вам.

У входа в ресторан нас встретил хостес, тот самый, что работал, когда я приходила к Денису рассказать правду о поступке матери. Он не узнал меня или сделал вид, но как только услышал о том, что нас пригласил Власов, повел за дальний столик на втором этаже. Видимо, это место было предназначено для деловых встреч хозяина.

— А Денис подойдет? — поинтересовалась я, как только мы сели за столик.

— Да, сейчас ему сообщу.

Нам принесли меню, но мы решили ничего не заказывать, пока не поговорим. Тем не менее, нам подали бутылку вина, три бокала и молочный коктейль для Милы.

— Вино тоже мне. Бокала же три, — воодушевилась девчонка.

— И не мечтай. Несовершеннолетние в моем заведении не пьют, — прогремел над нами голос Власова.

Я увидела его, еще когда он шел вдалеке, даже в полумраке зала его невозможно было ни с кем спутать. Сердце пропустило удар, а во рту пересохло. Сейчас мне вдруг стало дико неловко за все признания, что делала ему ночью. Я отвела взгляд в сторону и повернулась, только когда он поздоровался.

— Денис, — Ольга нерешительно протянула ему руку, и он легко ее пожал. — У тебя замечательный ресторан.

— Да. Если вы не торопитесь, то потом покажу его.

— Не торопимся. Да, ма? — встряла Мила, чем вызвала улыбку Власова.

— Я бы хотела поговорить о том, что мы узнали из дела, — перевела я тему разговора, желая поскорее закончить с неприятным.

— Алис, я понимаю, что ты ничем нас не обрадуешь, так? — изогнула бровь Ольга, но по ее взгляду стало понятно, что она все еще верила в лучшее.

— Давайте сначала выпьем вина, — Денис поднял бокал, и мы последовали его примеру. — За встречу спустя столько лет.

— За встречу, — вторила Ольга. — Но, Алис, не томи.

— Помните, я говорила, что нужно быть готовым к худшему? — вопросила я, отставляя бокал восхитительного мерло, больше глотка которого позволить не могла, так как была за рулем. — Дело в том, что ваш бывший супруг после трагедии с Власовыми улетел во Владивосток. Он купил билеты и сел на самолет.

— Но это же ничего не доказывает! — возразила Ольга.

— Только то, что он сбежал, — проговорила я. — Мне очень жаль.

За столом возникла неловкая пауза. Глаза Ольги заблестели, Мила, отвернулась, закусив губу, а Денис плотно сжал кулаки. Мне казалось, что я слышу, как в груди колотится сердце.

— Получается, папа жив? — вдруг спросила Мила, глядя на меня с такой надеждой, что я забыла, как дышать.

— Мы не знаем, где он. Только то, что он сбежал, — тихо проговорила я.

— Если папа жив, почему нас не нашел? Почему, мам? — не унималась Мила, чем делала только больнее матери.

— Не знаю, Мил… Ничего не знаю… Все равно не могу поверить, — роняя слезы на светлую скатерть, прошептала Ольга. — Денис, если все так… Мне… Мне так стыдно!

Власов нахмурился и собирался что-то ответить, но я ему не дала.

— Ольга, вашей вины нет, и Денис это понимает, — я многозначительно посмотрела на Власова, он был все так же хмур. — У вас с ним были замечательные отношения, с вашей стороны не было ничего такого, за что стоит извиняться.

— Алиса права, — шумно выдохнув, сдался Денис. — Оль, ты… Ты не виновата. С тобой обошлись не лучше.

Если можно сравнить с природой то, что произошло, я бы сказала, что свинцовые тучи разошлись, демонстрируя ясное голубое небо. Слова Дениса не только помогли Ольге, но и ему самому. Он смог отпустить беспричинную обиду, впустив обратно в свое сердце человека, который раньше был дорог.

— Ты же мне всегда нравился, Дениска. Помнишь? — грустно улыбнулась женщина.

— Помню. Когда были гости, ты всегда сидела со мной. Смотрела мультфильмы, слушала мои рассказы, а я всегда хотел тебя удивить, — его глаза загорелись, как у ребенка, а слезы Ольги высохли. Неужели так мало было нужно, чтобы они смогли нормально поговорить.

— С тобой мне всегда было интереснее, чем с остальными, — усмехнулась Ольга и посмотрела на нас с Милой. — Я была младше Саши и всегда чувствовала себя неуютно с его друзьями. Мне было сложно поддержать разговор, да и просто скучно слушать про бизнес, проблемы и прочее. А с Дениской мы проводили время куда веселее.

— А помнишь, как мы спорили, когда я хотел смотреть «Трансформеров», а ты — «Золушку»? — рассмеялся Власов. — Отобрала у меня кусок торта и шантажировала.

— Потому что до этого ты выбирал фильм, а в тот раз была моя очередь, — в тон ему ответила Ольга, но тут же посерьезнела. — Я очень переживала за тебя, Денис. Хотела помочь, но оказалось слишком поздно. Мне важно знать, простил ли ты меня?

В этот момент я почувствовала неловкость. Разговор был деликатным, и лучше всего, чтобы Ольга и Денис остались наедине. Я извинилась и сказала, что мне нужно отойти, Милу позвала с собой. Девчонка сразу поняла, в чем дело, и согласилась составить мне компанию.

— Алиска, ты как? — спросила она, когда мы спускались на первый этаж.

— Нормально, почему спрашиваешь?

— Ну… Тебе же не просто. Любишь Дена?

— Мил, прошу тебя. Давай без этого.

— Он смотрел на тебя не так, как тогда в ресторане.

— Что ты хочешь сказать? — неожиданно для себя, я вдруг остановилась и повернулась к Красовской.

— Когда вас видела в прошлый раз, так и летали искры, а сейчас он просто смотрит на тебя с обожанием, — пожала плечами она, и процокала каблуками к туалету, галантно открывая мне дверь, словно швейцар. — Ты правильно поступила, что рассталась с Викингом. Осталось только, чтобы Ден бросил свою брюнетку.

— Он ее не бросит, — я прошла к большому зеркалу и достала из сумочки помаду.

— Слушай, а что Викинг? Переживает, наверное?

— Да, Мил. И от этого чувствую себя отвратительно. Если бы я могла помочь… Но как раз моего присутствия ему лучше избежать.

— Давай я его утешу? Он теперь не твой жених…

— Ты серьезно? — я хмуро посмотрела через зеркало на Красовскую, и мне совсем не понравился ее довольный вид.

— А почему нет? Викинг теперь свободен, а мне он нравится…

— Мила, тебе шестнадцать, у вас восемь лет разницы. Костя не сможет воспринимать тебя как девушку, да и тебе не нужен такой взрослый парень. Понимаю, он тебе нравится. Да и не могло быть иначе, но это ни к чему не приведет. Скоро ты пойдешь в школу, лучше обрати внимание на сверстников.

— Ревнуешь? — она дерзко вздернула носик и сложила руки под грудью, но это вызвало лишь улыбку.

Дело было не в том, что любовь к Косте прошла — при мысли, что он будет с другой, я все равно ощущала неприятное тягучее чувство ревности. Просто Милу я не могла воспринимать соперницей, зная наверняка, что Воронов не посмотрит в ее сторону.

— Нет, Мил, не хочу, чтобы ты разочаровывалась.

— Мне понравился Костя с первого взгляда. Это не прихоть. В нем все идеально: он красивый, умный, сильный, благородный. Плевать, что я младше, главное, это чувства.

— Только чувства должны быть взаимными.

— Он тебя забудет. Со временем обязательно. Клин клином вышибают, знаешь?

— Да, только дело и не во мне. Я знаю Воронова очень хорошо, и он не ответит тебе взаимностью. Для него ты ребенок. Даже будучи умной, красивой девушкой, ты будешь маленькая в его глазах.

Мила грустно опустила голову, а я подошла к ней и крепко обняла. Мне безумно хотелось ее поддержать, но куда сильнее — защитить, и в первую очередь, от себя самой. Девчонка поерзала в моих объятьях и, когда я ее отпустила, снова нацепила маску жизнерадостности.

— Пойдем обратно, Алис.

— Ты иди, а я сейчас.

— Хорошо.

Мила ушла, а я снова посмотрела на себя в зеркало. Я сравнила себя с этой шестнадцатилетней девочкой и вдруг поняла, как сильно ей проигрываю. Она не боялась рисковать, влюблялась и шла к своему возлюбленному, пытаясь завоевать его сердце. А я? Я боялась признаться, что хочу быть с Денисом. Прикрываясь тем, что понимаю его отношения с Леной, на самом деле я прятала свою неуверенность. Все это лишь оправдания. Может быть, действительно стоит дать себе шанс на счастье? В конце концов, больше нечего было терять.

Капнув духами на блузку, я вышла из уборной и хотела подняться, как кто-то резко схватил меня за руку и потянул в сторону. Лицо Андрея было искажено от злости, он так больно сжал мое предплечье, что я вскрикнула.

— Какого черта ты тут? — прошипел он.

— Андрей, ты делаешь мне больно! — не сдержалась я.

— Не стыдно бегать за Деном?

— Я ни за кем не бегаю!

— Знаю я, таких, как ты! Навешала Власову лапши на уши, что твоя мамаша его в тюрьму упрятала, а сама не виновата, а он, как идиот, повелся. Но меня не проведешь! Да ты Лене и в подметки не годишься! Она настоящая, женщина, а ты? Стала лучше одеваться, малюешься, но все та же рыжая уродина.

— Пусти меня, Андрей!

Он был безумно зол, но я могла его понять. Лена была его другом, а я просто девушкой со стороны, которая появилась в самый неподходящий момент.

— Убирайся из «Фьюжена» и больше никогда здесь не появляйся! — процедил Андрей. — Ты всем только портишь жизнь. После твоего появления Ден с Ленкой то и дело ругаются, но они это смогут преодолеть. А вот ты…

— Что я? Я действительно ничего не знала о Денисе все эти годы, думала, что он меня бросил. Помнишь же, как приходила к вам в гараж.

— Даже если это так, ты не достойна Власова. Его Ленка из дерьма вытаскивала, а теперь ты приходишь на готовенькое?

— Если бы я знала, что с ним случилось, то тоже была бы рядом!

— Это всего лишь слова, а Ленка делом доказала.

Андрей перехватил меня под локоть и сделал шаг в сторону выхода, но в этот момент к нам подбежали Денис и Мила.

— Видишь, Ден! Этот парень к ней пристал! — громко заявила Красовская и на нас обернулись все гости, которые до этого не обращали внимания на мою перепалку с Андреем.

— Андрей, что ты себе позволяешь? — грозно вопросил Власов, и его друг тут же отпустил меня.

— Это что позволяешь себе ты? Ленка за порог, а ты ее приводишь?

— Тебя это не касается!

— Вот как? Теперь не касается… А когда я к тебе в тюрьму ездил, передачки возил? Когда это место помогал отремонтировать? Когда отмечал с тобой и Ленкой ваши годовщины? Когда успокаивал ее после того, как ты изменил?!

— Говори тише и не устраивай скандала, — еле слышно произнес Власов, вставая между мной и Андреем. — А Алису обижать не смей. Она ни в чем не виновата.

— Какой же ты идиот, Власов. Потом сам прибежишь плакаться, когда эта принцесса наиграется и тебя бросит, а ты останешься у разбитого корыта.

— Разберусь как-нибудь сам.

Андрей демонстративно прошел мимо нас с Денисом, специально толкнув плечом друга, и быстро вбежал по лестнице на второй этаж. Гости ресторана уже забыли о некрасивой сцене и вернулись к ужину, лишь редкие посетители все еще бросали в нашу сторону любопытные взгляды. Но мне все равно хотелось провалиться сквозь землю от стыда. В конце концов, Андрей не был неправ, и мое поведение, и поведение Дениса было очень некрасивым по отношению к Лене. Власов не должен был приглашать нас в свой ресторан, а мне не следовало бы соглашаться.

— Пожалуй, мне пора, — пробормотала я.

— Лисенок, прости Андрея. Как ты поняла, он не поверил в твой рассказ. Тем более, он на стороне Лены.

— Это все неважно, — кинула я, не глядя на него. — Мил, идем наверх. Будем собираться, и я отвезу вас.

Я прошла мимо Власова и поднялась наверх, краем глаза замечая, что Красовская что-то шепнула Денису. За столиком ждала взволнованная Ольга, она первым делом спросила, как я, ведь ее дочь подняла шум на весь этаж, когда увидела, что внизу ко мне кто-то пристал. Пришлось объяснять, что все в порядке и это не более, чем старый знакомый. Мила только пожала плечами и довольно улыбнулась. Я раскусила ее затею подтолкнуть ко мне Дениса.

— Ольга, мне пора. Давайте отвезу вас.

— Алис, мы можем и на такси. Не хочу напрягать тебя. К тому же, ты и так много для нас сделала, — она с улыбкой посмотрела на Дениса, который стоял рядом.

— Вы меня не напрягаете.

— А как же вино, Алис? — вмешалась Мила. — Ты выпила.

— Меньше глотка, и прошло достаточно времени.

— Мила права, даже если был всего лишь глоточек, алкоголь в крови. А если остановят?

— Да, тем более, сейчас тебе некому помочь после того, как ты бросила Костю, — громко заявила Мила и, не стесняясь, бросила взгляд на Власова, который тут же напрягся.

— Ты бросила Костю? — вопросил он, а его губы тронула легкая улыбка. Радуется, мерзавец…

— Моя личная жизнь тебя не касается, — отчеканила я.

— Ошибаешься, Лисенок, — не скрывая хорошего настроения, возразил он. — Я сам вас отвезу.

— Не стоит. К тому же ты тоже пил вино.

— Один глоток, и я здоровый мужчина, у меня и следа не осталось. Давай ключи, Лисенок, и не спорь. К тому же, мы договорились с Ольгой, что я как-нибудь загляну. Как раз узнаю, где она живет, — он протянул руку, и мне ничего не оставалось, как вложить в нее ключи.

По дороге к Ольгиному дому, мы говорили в основном о Миле, специально не касаясь тем прошлого или личной жизни. Я видела, с каким любопытством девочка поглядывала на нас с Денисом, и очень хотела дать ей хороший подзатыльник за ее неумелые интриги. Пообещав себе поговорить с ней завтра же, сегодня я сделала вид, что все в порядке.

— Спасибо, Денис, обязательно встретимся и поболтаем, — улыбнулась Ольга, выходя из машины.

— Я позвоню, и договоримся, — кивнул ей Власов. — Мил, веди себя хорошо и слушайся маму.

— Тоже мне, взрослый дядечка нашелся, — она демонстративно закатила глаза. — Сам давай веди себя хорошо. И смотри не обижай мою подругу.

— Уж ее я точно не обижу, — усмехнулся Денис, Мила хотела сказать что-то еще, но Ольга ухватила дочь за ворот рубашки и потянула в сторону дома.

— Пока, Алиска! Позвоню завтра! — прокричала девчонка, торопливо шагая рядом с матерью.

Денис сел обратно в машину, завел мотор и посмотрел на меня, но я сделала вид, что интересуюсь горкой на детской площадке. Рядом с Власовым я чувствовала себя совершенно незащищенной, поэтому, чтобы избежать разговора, закрыла глаза и притворилась спящей. Сама того не замечая, я действительно уснула, а когда проснулась, увидала, что мы съезжаем со МКАДа.

— Денис, какого черта?! Куда ты меня везешь?

— Увидишь, Лисенок, но до утра я тебя возвращать домой не собираюсь, — довольно заявил он.

Глава 34. Сладость греха

По-осеннему прохладная августовская ночь очаровывала сиянием миллионов звезд, которые невозможно увидеть в большом городе даже в самую ясную погоду. Тысячи цикад отчаянно пели гимн уходящему лету, чувствуя приближение осени, как неминуемого конца. Я не знала, где нахожусь, да и это было неважно. В эту волшебную ночь хотелось забыть обо всем, стать частью природы и дышать с ней в унисон.

Денис привел меня в уединенное место на берегу небольшого заросшего пруда. Мы бросили машину там, где заканчивалась пыльная неасфальтированная дорога и дальше шли пешком, пока не оказались здесь.

— Лисенок, ты замерзла? — ласково спросил он, обнимая меня сзади, легко целуя в шею.

— Нет, рядом с тобой мне тепло. Но то, что мы делаем — ошибка, — с болью в сердце признала я.

— Ты твердила это всю дорогу, но, тем не менее, пошла со мной, — проговорил Денис, сквозь улыбку.

— Потому что пошла бы за тобой даже в ад, и ты это знаешь. Нечестно пользоваться моей слабостью. Скоро ты вернешь меня домой, снова будешь с ней, а я останусь наедине с болью. Лучше закончить все сейчас.

— Но ведь ты этого не хочешь. Смотри, как красиво отражается небо в воде, — Денис указал одной рукой на гладь озера, а второй проник под свою куртку, которую на меня накинул. Он чертил круги кончиками пальцев по моему животу, вызывая россыпь мурашек.

Я не знала, зачем он это делает, но понимала, что снова пропадаю, как тогда, шесть лет назад; ему невозможно было сопротивляться, поэтому, повернувшись в его объятьях, сама потянулась за поцелуем. Возлюбленный нежно провел губами вниз по моей шее, чуть прикусил нежную кожу на ключицах и отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза. Денис, словно хотел что-то сказать, но молчал, а я не могла разгадать, что у него на душе. Мой любимый мужчина, по праву принадлежащий другой, сейчас был со мной, и этого мне оказалось достаточным для того, чтобы почувствовать себя счастливой. Завтра я обо всем пожалею, но это будет завтра, а сейчас…

Куртка и рубашка Дениса стали нашей постелью. Возлюбленный медленно опустил меня на свою одежду и стал поцелуями спускаться от шеи до живота. Я ловила ртом воздух, но не могла надышаться из-за переполнявших меня чувств. Кончики пальцев приятно покалывало, а ладошки от волнения стали мокрыми, хотя на улице было прохладно. Мы слились воедино, и в этот момент я остро прочувствовала, что живу.

Денис закрыл глаза, его лицо было напряженным, а движения медленными. Я понимала, как тяжело ему сдерживаться, но он хотел продлить нашу близость. Я хотела того же. Его руки пробрались под мою спину, и он поднял меня, усаживая на себя сверху. Опустив ладони на его плечи, я стала неторопливо приподниматься и опускаться, каждой клеточкой тела чувствуя, как он заполняет меня.

Стоны наслаждения негромким эхом отражались от деревьев на другом берегу пруда. Где-то рядом звонко чирикала ночная птица, возмущенная нашим бесстыдством, но и мне, и Денису было все равно. Мои ладони упирались во влажную землю, локти скользили по рукаву Денисовой куртки. Его руки были такими горячими, он опустил их на мои ягодицы, задавая нужный темп, но потом не выдержал и лег сверху, вдавливая меня голой грудью к земле.

Я видела звезды. Где-то мигал оранжевый огонек самолета. Прохладный ночной ветер щекотал живот и бедра, только грудь была, как панцирем, укрыта рукой Дениса. Он был подо мной сзади, а я скользила по нему спиной. В какой-то момент мой любовник замер, оставляя меня на себе натянутую до предела. Он шумно выдохнул, но потом снова продолжил.

Что-то упало в воду, и птица замолчала. Денис лежал на мне, укрывая своим горячим телом. Сейчас я видела его глаза, которые во мраке ночи казались черными, как уголь. Он провел ладонью по моей щеке, убирая непослушные рыжие кудряшки, а потом поцеловал в скулу и снова стал двигаться, но на этот раз быстрее и резче. Он был близок. Я была близка.

Ночь плавно перетекала в предрассветные сумерки. Я сидела перед Денисом между его длинных ног, прижимаясь спиной к его груди, наблюдая, как летучая мышь проносится над водной гладью. Было хорошо и спокойно, словно все так, как должно быть. Он обнимал меня одной рукой за талию, а второй гладил по плечу. Мы нисколько не стеснялись своей наготы, сейчас она была естественна. Множество вопросов роились в голове, но я не решилась их задать, боясь услышать ответы. Лучше оставить все, как есть. Насладиться последними минутами близости.

Я вернулась домой, когда уже рассвело. Денис снова остался в своей шестнадцатой квартире. Мы распрощались на лестничной клетке, не давая никаких обещаний позвонить, написать или встретиться вновь. Я не знала, была ли эта ночь очередным прощанием или же становилась началом чего-то нового. Решение оставалось не за мной, мой ответ был и без того понятен.

Время подобно бурному потоку, безжалостно смывающем все на своем пути. Прошли две с небольшим недели с момента, как я разорвала помолвку с Костей, а моя жизнь кардинально изменилась. Все, что было раньше, словно и не существовало вовсе. Я очутилась одна лицом к лицу с проблемами, решать которые предстояло самостоятельно.

Дениса я не видела с той ночи у пруда. Он не звонил, не писал, и в квартире напротив не появлялся, во всяком случае, когда была дома. Я предчувствовала, что наша близость станет прощанием, но рана в сердце не затягивалась, а наоборот, грозилась перерасти в самую настоящую гангрену. Жаль сердце нельзя ампутировать.

Костя тоже практически исчез из моей жизни. В бюро мы избегали друг друга. И хотя мне дико не хватало Воронова как друга, я не решалась сама к нему приходить. Моему бывшему жениху было тяжело и, чтобы как-то заглушить боль, он с головой уходил в работу, взял еще несколько дел и большую часть времени проводил в разъездах и командировках.

В отличие от него, я не могла отвлечься на работу. С меня сняли дело Акуловой, но ничего другого не предложили взамен. Каждый день приходилось заниматься бумажной работой, подшивать документы, наводить порядок в электронных архивах. Зато Лидочка злорадствовала, кроме того, что Костя теперь был свободен, я со статусом адвоката плавно перекочевала в разряд обычного секретаря. Втихаря я просматривала вакансии на сайтах поиска работы, но ничего подходящего пока не находила. Тем более, сейчас, как никогда, я нуждалась в деньгах.

Маме стало хуже. Она не бросила пить. Кирилл Олегович попросил ее не появляться в бюро, пока она не возьмет себя в руки и не перестанет позорить наше престижное адвокатское имя. Для мамы это стало новым ударом. Я пыталась поговорить с Вороновым-старшим, но он не стал меня слушать, особенно после того, как порвала с его сыном. Он прямо заявил, что теперь я в бюро никто, и должна быть благодарна за право числиться адвокатом. Будь моя воля, уволилась бы в тот же день, но нужно было как-то содержать себя и мать.

Развод моих родителей состоялся. Папа забрал себе все, что планировал, оставив маме лишь крохи. Он хотел тут же выставить на продажу нашу квартиру, чтобы разделить деньги с бывшей женой и окончательно забыть о прошлой семье. Мне пришлось умолять его этого не делать. Нам с мамой некуда было идти, а ее алкоголизм все прогрессировал. С трудом мне удалось достучаться до папиной совести и заставить его временно сдать квартиру покомнатно, чтобы за вырученные деньги лечить маму.

Благодаря Ольге мне удалось определить мать в клинику. Это было недешевое заведение, но с отличными специалистами. На оплату лечения и ушли деньги, которые заплатили при аренде квартиры на Яузском. А сама я переехала на окраину Москвы, где повезло снять комнату в квартире старой одинокой женщины. Переезд занял всего один день. С собой я взяла только одежду и личные вещи. Вся мебель осталась в старой квартире в распоряжении новых жильцов.

Моя новая спальня была похожа на комнату советской старой девы. Здесь было все в лучших традициях социалистической хрущевки: серые, с застывшими подтеками краски, батареи, цветастые обои, ковер на стене и прожженный палас на полу, неровно побеленный потолок и светло-бежевый, покрашенный водоэмульсионкой подоконник с алое вера в горшке. Я аккуратно разложила в скрипучий шифоньер свои вещи и включила фильм на ноутбуке. В последнее время только кино помогало уйти от проблем в чужой нереальный мир.

От моего нового дома до работы было далеко, а по пробкам невыносимо долго, поэтому я пересела на метро. Не рассчитав правильно времени, я приехала в бюро раньше обычного, но была только рада, что не придется идти мимо злорадствующей Лидочки. Рабочий день, как обычно в последние недели, начался с бумажной волокиты.

Забаррикадировавшись в своем кабинете, который стал для меня небольшим спасительным уголком в бюро, где, казалось, все меня ненавидели за то, что бросила Костю, я снова стала архивировать старые адвокатские дела. Очередной будний день мало чем отличался от вчерашнего, так я думала, пока ко мне не ворвалась Мила.

— Что случилось? — нахмурилась я, глядя на ее растрепанный вид.

— Ничего, Алис. Можно побуду у тебя, только не выдавай никому, — на ее глазах заблестели слезы, а нижняя губа неказисто стала подергиваться.

— Что такое, Мила? Кому тебя не выдавать? — я подсела к ней на диван, и девчонка тут же меня обняла.

— Никому не выдавай. Ни охране, ни этой мерзкой секретарше, ни Викингу.

В последнее время мы с Милой стали реже видеться. Начался учебный год, и, как я думала, девочка ушла с головой в учебу или обычные подростковые тусовки. Она заходила изредка и ненадолго. Мы вместе обедали, пили кофе или гуляли по парку возле бюро после работы. Я знала, что каждый раз она обязательно заглядывает к Воронову, но никогда не интересовалась, зачем. Тот наш разговор о Косте на нее не подействовал, но большего я сделать не могла.

— Мила, что ты сделала? Признавайся.

— Ничего я не сделала. Просто открылась ему, вот и все. А он… он… наорал, высмеял меня и выгнал. Когда я отказалась уходить, позвонил этой силиконовой дуре и попросил ее вызвать охрану. Тогда я и прибежала к тебе…

— Мил, но…

Договорить я не успела, потому что по внутренней линии бюро раздался звонок. Я подошла к телефону, и моя маленькая подружка одними губами прошептала: «не выдавай».

— Элис, эта девчонка прячется у тебя? — прогремел грозный Костя, а у меня гулко застучало сердце от его обращения, которое я так давно не слышала.

— Костя, что случилось? — в тон ему ответила я. Пусть идея Милы казалась мне абсурдной, но так поступать с девочкой, которая открыла свои чувства — бесчеловечно. В свое время я тоже натолкнулась на стену, когда сделала признание, но во всяком случае, над моими словами не смеялись.

— Ничего не случилось. Будь добра, сделай так, чтобы Мила больше не появлялась в бюро! — отчеканил он.

— Костя, не веди себя, как сволочь! Не заставляй меня в тебе разочаровываться! — разозлилась я.

— Элис, я прошу тебя… очень прошу, избавь меня от своей назойливой подруги! И прекрати ее выгораживать, ведь не знаешь, что она учудила, — шумно выдохнув и немного успокоившись, сказал Воронов.

— Мила мне все рассказала, и я считаю, что ты был слишком резок.

— Рассказала? Все? — Костя громко рассмеялся.

— Чем я тебя так рассмешила?

— Элис, посмотри внимательно на Милу. Ничего необычного не замечаешь?

Я бросила взгляд на девчонку, и только сейчас обратила внимание, что на ней был плащ, надетый явно не по погоде, колготки в сеточку и высоченные шпильки. Ее темные волосы были красиво уложены в большие локоны, а на лице слегка размазался более яркий, чем обычно макияж.

— Кость, я потом с тобой поговорю… — не дожидаясь его ответа, я повесила трубку и подошла к Миле. — Почему ты в таком виде?

— В каком? — шмыгая носом, вопросила девчонка, но я видела, что она напряглась.

— Не увиливай. Ни разу не видела на тебе такие каблуки. Как ты вообще на них ходишь? А эти колготки…

— Чулки, — поправила меня девчонка и грустно улыбнулась. — Викинг нажаловался?

— Нет, просто просил посмотреть на тебя внимательнее.

— Алиска, я люблю его, и он это знает. Но ты была права, Викинг считает меня ребенком. Сегодня я хотела ему доказать, что это не так, что я уже женщина, то есть… Что могу стать женщиной для него.

— Тогда я понимаю его реакцию, — вздохнула я, а Мила нахмурилась. — Я сказала, что понимаю, но не оправдываю. Мил, нельзя так предлагать себя парню. Поверь, потом ты будешь раскаиваться. В свое время я оступилась на этом…

— С Деном?

— Да, с ним. Я, как и ты, безумно влюбилась и была готова отдать ему всю себя. Но мы были слишком молоды, многого не понимали.

— Но у вас все было взаимно. Ден тоже был влюблен.

— Я ему нравилась, а это не одно и то же. Возможно, будь я тогда поумнее, или если бы у меня была взрослая подруга, как у тебя, я бы не отдалась ему так быстро и не мучилась все эти годы.

— Не понимаю, если все было взаимно…

— Мила, девушка никогда не забывает своего первого парня. Я бы хотела отпустить Власова, но не могу.

— Ну, тут-то дело не в сексе, — усмехнулась Красовская. — Вся проблема в том, что ты его любишь. И у меня такая же проблема. Не получается выкинуть Викинга из головы.

— Нужно время, а пока не стоит тебе попадаться ему на глаза…

— Я и сама не хочу, — Мила гордо подняла голову. — После того, как он на меня накричал, после всего, что наговорил и чуть не выгнал, видеть его не могу! Пусть и люблю, но бегать за ним больше не стану.

— Это правильно. А как ты поедешь домой в таком виде? — я снова посмотрела на ее каблуки.

— Вызовешь мне такси?

— Хорошо.

Когда я отправила Милу домой, усадив в такси и заплатив водителю за всю дорогу, решила переговорить с Вороновым. Под ненавидящим Лидочкиным взглядом, я прошла к его кабинету и постучала в дверь.

— Войдите!

— Кость, привет, — нерешительно поздоровалась я. Неловко, но пора было кончать с нашими прятками.

— Элис, заходи, — он кивнул на кресло у своего стола, и я в него села. — Ты пришла услышать мою версию истории?

— Кажется, в этом нет нужды. Мила сама во всем созналась. Я понимаю твою реакцию, но девочка влюблена. Кость, ты не должен был поступать так жестко.

— Не должен был? Элис… — он шумно выдохнул, встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету. — Знаешь, Мила неплохая девчонка. Мне даже нравилось, что она ко мне заглядывает, особенно в последнее время. Всегда что-то придумывала, то приносила мешок гамбургеров из Макдоналдса, то морской бой, то какой-то мячик-попрыгунчик, чтобы запустить его из окна…

— И запустила?

— Вместе запустили. Действительно забавно. Правда, когда он поскакал по машинам, и они все засигналили, уже не было так смешно.

— Мила выдумщица, — улыбнулась я.

— Сегодня она пришла ко мне с физикой. Попросила помочь с задачками. Мы сели на диван, я стал объяснять решение и даже не заметил, как она распахнула свой плащ. А я ведь еще удивился, почему сразу его не сняла…

— А что под плащом?.. — нахмурилась я, надеясь, что мои опасения не оправдаются.

— Полупрозрачный корсет, трусики, чулки и пояс. Ты же понимаешь, что такое белье ничего не скрывает… хм… наоборот, демонстрирует все прелести, — Костя прикрыл глаза и покачал головой. — Элис, у меня не было выбора. Я должен был пресечь на корню подобные выходки, пока это не зашло слишком далеко.

— Слишком далеко? Хочешь сказать, что мог бы?..

— Нет, что ты?! Я не об этом. Мила еще ребенок. К тому же… — он выжидающе посмотрел на меня и грустно усмехнулся, — к тому же, я все еще люблю тебя.

— Кость… — вымученно простонала я.

— Знаю, мы уже обо всем поговорили и решили. Просто Мила меня никак не может заинтересовать.

— Понимаю, — вздохнула я. — И думаю, ты прав. Возможно, будь ты обходительнее, она сочла бы это признаком того, что ты сдаешься.

— Непросто у нас все с тобой, Элис, да? — Костя снова сел за свой стол. — В меня влюбилась несовершеннолетняя школьница, я люблю тебя, ты страдаешь по тому, кто с другой.

— Давай не будем об этом…

— Хорошо, — он быстро взял себя в руки, снова становясь адвокатом Вороновым. — Сегодня я улетаю в Сочи по делу. Вернусь рано утром в пятницу.

— В пятницу? — переспросила я, ведь отлично помнила, что на этот день было запланировано слушание по разводу Акуловых.

— Да, но к двенадцати успею. Самолет прилетает в семь утра. Даже домой заскочу переодеться.

— Ты уже решил, как поступишь?

— Я и не сомневался, — расплылся в улыбке Воронов. — Выложу весь компромат и заставлю этого гада раскошелиться. Будет знать, как угрожать беззащитным девушкам.

— Кость, я все-таки волнуюсь…

— Не надо, Элис, — он взял меня за руку. — Со мной Акулов не станет связываться.

— Хорошо.

Поговорив с Костей, я почувствовала легкость. Мне безумно не хватало его дружбы, и было страшно, что бывший жених затаил обиду. В бюро на меня косо смотрели, и я начала думать, что и Воронов, слушая злопыхателей, изменился по отношению ко мне. Это было не так. Мой благородный Костя, как всегда, был выше сплетен и пересудов.

До конца рабочего дня я старалась не показываться из своего кабинета, а вечером решила дождаться, пока бюро опустеет. Я уже шла к лифтам, как услышала чьи-то голоса в зале совещаний. Движимая обычным женским любопытством, я тихо подошла к двери и заглянула в щелку. За большим круглым столом сидел Кирилл Олегович с нотариусом и еще одним юристом, они в полголоса что-то обсуждали и, судя по их конспирации, затеяли недоброе. Но адвокатские интриги Воронова-старшего меня интересовали в последнюю очередь, поэтому я не стала вслушиваться в их разговор и ушла. Как оказалось на следующий день, это стало моей ошибкой.

Было время обеда, когда мне позвонили из клиники, где лежала мама и попросили срочно приехать. По телефону врач ничего не стал объяснять, сказал лишь, что случилось что-то серьезное. Я бросила все дела, хотя их было не так уж много, и помчалась к маме. Самые дурные мысли лезли в голову, но я не могла и предположить, что произошло на самом деле.

— Алиса, здравствуйте! Хорошо, что вы приехали, — Иван Васильевич, мамин врач встретил меня на пороге клиники.

— Что случилось? Маме плохо? Она что-то с собой сделала?! — быстро поднимаясь по ступеням, вопросила я, пугаясь чересчур взволнованного вида мужчины.

— Нет-нет, не переживайте. С ней все в порядке, — постарался успокоить меня он. — Дело в том, что к вашей маме приехал друг, солидный, хорошо одетый мужчина. Они вышли на прогулку в сад, а потом… хм… В общем, этот человек опоил вашу мать.

— Опоил? Но как вы это допустили?!

— Алиса, я уже объяснял вам, что наша клиника не тюрьма. Мы не ограничиваем общение пациентов, не держим их взаперти. Человек должен сам захотеть избавиться от своей напасти, наша задача — мотивировать. Думаю, Элеонору Викторовну намеренно соблазнили алкоголем.

— Не понимаю, как это возможно… Кто это был?

— Скорее всего, этот человек пронес с собой алкоголь, пригласил вашу маму на прогулку в сад и там, в укромном уголке напоил. Мы не видели, как он ушел. Обнаружили Элеонору Викторовну спящей в беседке.

— Кто был этот человек? Вы же всех гостей отмечаете?

— Да, это был Кирилл Воронов, ее коллега.

Бонус к главе 34. Приквел к работе «Капкан для Викинга»

Этим утром Мила решила действовать. Насмотревшись романтических фильмов, она удумала показать Викингу, что уже не ребенок. Взрослого мужчину можно искусить невинным телом. Да и разве так велика разница между ними, тем более что она вошла в возраст согласия? Каких-то восемь лет — ерунда для настоящей любви!

План Милы был прост, и она принялась за его исполнение. Она знала, что мама никогда не откажет в просьбе дать денег на новый гардероб. Конечно, она не уточнила, что именно собирается покупать, поэтому мамочка со спокойной душой протянула ей несколько крупных купюр на новое платье, туфли и кофточку для школы.

Равнодушно прошагав мимо любимых магазинов яркой молодежной одежды, Мила зашла в салон нижнего белья. Ей не понравились комплекты, что были на витрине — слишком «монашеские» для ее плана, а вон тот, на манекене в конце зала, показался очень даже ничего.

Продавец-консультант Наталья, холеная, с затянутыми в тугой хвост волосами, смерила девочку недовольным взглядом. Подобный контингент не соответствовал их салону, и требовалось поскорее выпроводить девчонку. Она подошла к Миле и, опустив руку на обтянутую кружевом грудь манекена, сказала, что, скорее всего, юная клиентка ничего для себя не найдет.

— Мне нравится этот комплект, только лифчик, пожалуйста, единичку, — в тон ей ответила Мила.

— Не уверена, что у этого комплекта есть такой маленький размер, — не двинувшись с места, заявила продавщица.

Мила тут же смекнула, в чем дело, и решила разыграть момент из «Красотки», любимого фильма своей мамы.

— Вы работаете за процент от продаж?

— Хм… Да.

— Так вот… Будет очень большой ошибкой, если вы не сумеете найти мой размер, — доставая из сумочки деньги, проговорила Мила, копируя Джулию Робертс.

— Попытаюсь помочь, — процедила Наталья. — Пройдите в примерочную.

Мила походкой победительницы прошла в примерочную и уселась на бархатный пуфик, а Наталья высокомерно ухмыльнулась ей вслед. Она тоже вспомнила Вивьен из «Красотки», только в Миле увидела не голливудскую Золушку, встретившую принца, а обычную содержанку. Наверняка богатый «папик» сунул этой малолетке деньги, чтобы та приоделась. Может быть, следовало обратиться в полицию или соцслужбу, все-таки девочка явно несовершеннолетняя, но Наталья быстро отогнала эту глупую мысль. В конце концов, она действительно работала за процент от продаж.

К обеду Мила была готова и вооружена: эротичное нижнее белье, макияж, чулки, высоченные шпильки, плащ и учебник физики. Главное теперь не натолкнуться случайно на Алиску. Она может раскусить Милин план, а этого она допустить не могла. К счастью, с подругой она не столкнулась.

Перевоплотившись в роковую Шэрон Стоун из «Основного инстинкта», еще одного любимого маминого фильма, она процокала каблуками через приемную, где сидела так же безнадежно влюбленная в Викинга секретарша Лидочка, и постучала в дверь его кабинета.

— Вообще-то, девочка, надо через меня спрашивать, сможет ли Константин Кириллович тебя принять.

— Ой, простите, я вас не заметила, — улыбнулась Мила и, демонстративно отвернувшись, снова постучалась в дверь.

— Да-да, — послышалось из кабинета, и Красовская юркнула внутрь.

Физика всегда давалась Косте легко, поэтому помогать малявке с домашней контрольной было даже забавно. Девочка внимательно следила за его рукой, рисующей график к задачке, которую он объяснял. Костя решил, что Мила пытается вникнуть в суть решения, а она про себя считала до десяти, чтобы начать наступление. Сначала она положила руку ему на коленку. Костя не подал виду. Тогда она повела ладонью вверх, пока не коснулась ширинки. Костя оторопел. Он никак не ожидал подобного напора и изумленно посмотрел на довольную Красовскую.

— Это что за фокусы, малявка?! — строго вопросил он.

— Возбудился? — ухмыльнулась Мила.

— Нет, — он скинул с себя ее тощую ручонку, но Миле это было нипочем.

— А так? — придвинувшись к нему, Красовская распахнула плащ, демонстрируя себя Викингу.

Какое-то время он просто молчал, не двигаясь с места. Возможно, прошло всего несколько секунд, но им обоим они показались вечностью. Когда Воронов сообразил, что нужно немедленно ей ответить, Мила успела совсем скинуть плащ и подцепить пальчиком бретельку бюстгальтера.

— Ты в своем уме, Красовская?! — взревел он.

— Викинг… — с придыханием произнесла Мила и потянулась к Косте губами.

— Это репетиция неумелой самодеятельности? Малявка, из тебя дурная актриса!

— Кость… — у нее в горле встал ком, но она переборола свой страх и посмотрела ему в глаза. — Я тебя люблю.

Воронов не ответил. Он поднял с пола Милин плащ и швырнул его девчонке в лицо. Костю переполняла ярость. Он злился на себя, что допустил подобное, но куда сильнее на Красовскую, потому что своей неуклюжей попыткой соблазнить его девочка перечеркнула всякую возможность их прежнего общения.

— Одевайся и выметайся отсюда. На этом твои визиты ко мне окончены. Даю пять секунд…

— Кость… Я не уйду, нам надо поговорить. Я действительно люблю тебя!

— Сейчас я позвоню Лидочке, она быстро от тебя избавится.

— Викинг, пожалуйста…

Воронов взял трубку и тут же услышал сладкий голосок секретарши. Его тошнило от этой приторности, хотя периодически он не отказывал себе в слабости выпустить с ней пар.

— Лидочка, будь добра, позови охрану, нужно выставить из моего кабинета одну особу…

Раздавленная, униженная и в то же время до смерти напуганная Мила наспех натянула на себя плащ, схватила сумку и пулей вылетела из Костиного кабинета. Единственным местом, где она могла укрыться, был Алискин кабинет. Мила беспардонно ворвалась в кабинет подруги и тут же заперла дверь.

— Что случилось? — нахмурилась Алиса. Мила знала этот взгляд, обычно так смотрела мама, когда догадывалась, что она схлопотала двойку по математике или когда звонили из школы по поводу случайного прогула. Мила же не виновата, что на утренние сеансы билеты в кино дешевле, а так хотелось посмотреть именно этот фильм.

— Ничего, Алис. Можно побуду у тебя, только не выдавай никому, — как бы Мила ни старалась держаться, дурацкие слезы навернулись на глаза, а нижняя губа стала подергиваться. Она села на диван и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.

— Что такое, Мила? Кому тебя не выдавать? — Алиса подсела к ней, и Мила ее обняла. Тяжело было держать переживания в себе, и ей захотелось выговориться и во всем признаться подруге. Только поймет ли ее Алиса? Хотя она добрая… И сама несчастно влюблена. Значит, поймет.

— Никому не выдавай. Ни охране, ни этой мерзкой секретарше, ни Викингу.

Так началась совсем другая история. История Милы и Кости длиной в целую максиработу «Капкан для Викинга».

Глава 35. Враги и друзья

Настоящая дружба проверяется не временем, а поступками. Можно знать человека каких-то пару месяцев, но приходить на помощь и быть рядом в трудную минуту. Так поступила Ольга, когда отправляла мою маму в клинику, ездила со мной оформлять документы и договаривалась с врачами об особом отношении. В отличие от нее, практически чужого человека, старый друг нашей семьи Кирилл Олегович ни разу не поинтересовался маминым самочувствием. Все, что его волновало — это престиж адвокатского бюро и новые высокопоставленные клиенты. Я спокойно восприняла, что он временно отстранил маму от работы, хотя знал, как важна для адвокатессы Елисеевой ее практика. Но, оказалось, Воронову-старшему этого было мало. За спиной женщины, которая считала его близким другом, он умело плел паутину, в которую она угодила.

Когда Иван Васильевич сказал, что маму опоил Кирилл Олегович, я не поверила. Подумала, что кто-то представился его именем, чтобы с ней встретиться, но врач уверил, что в клинике строгий паспортный контроль. Тогда я попросила о встрече с мамой, хотела из ее уст услышать, что это был Воронов.

Мне пришлось дожидаться, когда она проснется. Я сидела в небольшой светло-бежевой палате и смотрела, как мама спит. Ее лицо было расслаблено, веки слегка подергивались. Она казалась на десять лет моложе без косметики, сурового взгляда и неизменно хмурых, сведенных над переносицей бровей. Я вдруг представила, что между нами нет распрей и ссор, что она не разлучала меня с любимым, не шла по головам к своей цели, а была нежной и ласковой. Как и любой девушке, мне была нужна мама.

Она проснулась ближе к вечеру. Все это время я была с ней. Мне даже не позвонили с работы, хотя когда уходила, никого не известила, куда собираюсь и надолго ли. Скорее всего, меня уже списали со счетов, как и старшую Елисееву, но это волновало в последнюю очередь.

— Мам, что случилось? — спросила я, когда она заметила меня у своей кровати.

— Я спала… — растерянно проговорила мама. — Спала. Устала, наверное…

— Ты пила. Иван Васильевич сказал, что к тебе приходил Воронов, — напомнила я.

— Да… Кирилл… Мы гуляли. Он принес бутылку «Курвуазье». Я не удержалась.

— Мам, но ты здесь как раз поэтому! Чтобы перестать пить! — простонала я.

— Я не хотела… Но Кирилл настоял в качестве примирения. Я не говорила тебе, мы крупно повздорили недавно.

— О чем вы говорили с Вороновым? Он же не просто так приехал к тебе с коньяком?

— На что ты намекаешь?

— Говорю, что думаю. Кирилл Олегович что-то от тебя хотел, иначе бы не стал заявляться в клинику с алкоголем. Так не мирятся после ссоры.

— Да… — мама нахмурилась, словно что-то с трудом припоминала. — Он просил меня подписать что-то. Какие-то документы по старому делу. Мне было так весело сначала, а потом я захотела спать.

— Мама, ты прочитала, что подписывала? — строго вопросила я.

— Он спросил, доверяю ли я ему, — растеряно проговорила мама и закрыла лицо руками. — Боже мой! Алиса, что я наделала? Что наделала?

— О чем ты?

— Я знаю, что подписала, — она подняла на меня заплаканные глаза. — Кирилл хотел выкупить мою долю в бюро. Он боялся, что наш с твоим папой развод повлияет на престиж бюро. Мы крупно повздорили тогда. Я отказалась от сделки.

— Думаешь, он подсунул тебе документы на продажу акций?

— Подлец! Сказал, что пришел мириться. Воспользовался моим состоянием…

— Мама, мы попробуем аннулировать сделку. Ты сейчас на лечении, врачи подтвердят твое состояние! Я возьму справку у Ивана Васильевича.

— Конечно, милая! Нельзя это все так оставить. К тому же, я не получила от Кирилла никаких денег! А дарственная должна быть заверена нотариусом.

Тут в памяти всплыла картинка прошлого вечера. Я не стала говорить маме, что Воронов, скорее всего, уже заручился нотариальной поддержкой, и пообещала во всем разобраться. Вот так второй близкий человек всадил моей матери нож в спину. Весь вечер она была безутешна, помог только укол успокоительного.

Когда мама уснула, было уже поздно ехать в бюро, но я не желала откладывать разговор с Кириллом Олеговичем и направилась к нему домой. Всю дорогу я подбирала слова, чтобы высказать все, что думаю, вот только Воронова не застала. Елизавета Алексеевна, помощница по дому, сказала, что он ушел в ресторан с друзьями отмечать какую-то удачную сделку, и я догадалась, какую именно.

За всю ночь я практически не сомкнула глаз, уснув только под утро. Тем не менее, проснуться получилось на удивление легко. Злость на Воронова-старшего придавала сил и бодрости. Я знала, что мне предстоит вступить в схватку с акулой, и ее исход зависел от моей уверенности.

Воронов задерживался. Я нетерпеливо мерила шагами свой кабинет. Лидочка должна была сообщить, когда шеф приедет на работу. На часах был полдень, когда я не выдержала и спросила у секретарши про Кирилла Олеговича.

— Да, он у себя. Час назад приехал, — равнодушно ответила силиконовая дура.

— Лида, я же просила тебя сообщить мне, когда он явится! — процедила я.

— Я не ваш личный секретарь, Алиса Павловна. Пора бы вам снять вашу корону и не строить из себя принцессу.

— Что ты сказала?

— Правду. Вы здесь никто. Дочь пьяницы, адвокат никудышный и теперь не Костина невеста.

— Для тебя он Константин Кириллович. Заруби себе на носу!

Сама от себя не ожидая такой смелости, я гордо процокала каблуками мимо ошарашенной секретарши. Пора было поставить Лидочку на место. Хватит терпеть ее выкрутасы. Она что-то крикнула мне вслед, привлекая внимание остальных сотрудников, но мне было все равно. Мысли были только о разговоре с Вороновым.

Я решительно постучалась в его кабинет, но вошла, не дожидаясь ответа. Кирилл Олегович разговаривал по телефону. Он окинул меня хмурым взглядом и развернулся на своем кресле ко мне спиной, демонстрируя, что я для него пустое место. Но Воронов ошибся, полагая, что я так просто сдамся. Пройдя к его столу, я села в кресло и стала ждать, когда он окончит разговор.

— Подожди минуту, Николай, — проговорил он в трубку и повернулся ко мне. — Чего тебе, Алиса? Я занят.

— Ничего. Я подожду, — улыбкой гадюки улыбнулась ему и демонстративно закинула ногу на ногу.

— Извини, Николай. У меня возникло неотложное дело. Перезвоню позже, — не сводя с меня недовольного взгляда, сказал собеседнику Кирилл Олегович и разъединился. — Ну?.. Слушаю!

— Это я вас слушаю, Кирилл Олегович!

— Меня? Но ведь это ты ворвалась в мой кабинет, прервала важный разговор…

— Давайте прекратим этот спектакль! Вы вчера приехали в клинику к моей маме, опоили коньяком и, пользуясь ее состоянием, заставили подписать документы на передачу ее доли в бюро, ведь так?

— Алиса, твоя мама совершила серьезный проступок. Это был единственный способ спасти честь бюро, — спокойно ответил Воронов, словно говорил не о моей матери, своей подруге, а о чем-то совершенно незначительном.

— Спасти честь бюро? А как же годы вашей дружбы? Мама не меньше вас сделала для бюро, а теперь вы ее вышвыриваете на улицу, как дворового пса?! — я сорвалась на крик, плюя на то, что нас могли услышать.

— Эля во всем виновата сама! Какой адвокат не подумает о брачном контракте? Какой адвокат станет напиваться на рабочем месте? Да, Алиса, она пила и здесь, только ты этого не видела, потому что обижалась на мать. Может быть, если бы ты раньше заметила, как часто она прикладывалась к бутылке, не допустила бы такого плачевного исхода.

Он попытался заставить меня чувствовать вину, решил пробить мою оборону, чтобы лишить уверенности и нанести новый удар. Отличная тактика адвоката Воронова, о которой мне рассказывал его сын. Я была к этому готова.

— Мы говорим не о наших с мамой отношениях, а о вашем предательстве. Но вы не учли, что сделку можно аннулировать, — я достала из кармана жакета свой козырь — справку из клиники о том, что Елисеева Элеонора Викторовна проходит лечение и временно не может нести юридическую ответственность.

— Алиса, по-твоему, я такой дурак? — усмехнулся Кирилл Олегович и вынул из стола какие-то документы. — Прочти.

Это был договор о продаже акций бюро, но только датированный двумя месяцами ранее, на нем стояли все необходимые подписи: мамы, Кирилла Олеговича и нотариуса, того самого, что я видела в зале совещаний с Вороновым. А сумма, за которую продали акции, была куда ниже их рыночной стоимости.

— Вы подсунули договор, подписанный задним числом, — я бросила бумаги на стол. — Можно получить выписку со счета и проверить поступление оплаты. Тут указано, что договор не действителен, если оплата не произведена в течение четырнадцати дней с момента его подписания.

— О, дорогая, конечно сними выписку со счета. Убедись, что деньги я перевел в срок, — расплылся в улыбке Воронов.

— Что?..

— Эта сумма была переведена с моего счета на счет твоей матери. Все эти реквизиты прописаны в договоре. Назначение платежа указывать было не обязательно.

— Мы вернем вам эти деньги! — процедила я, чувствуя свое близкое поражение, пытаясь еще как-то удержаться на плаву.

— Сомневаюсь. Эля их давно потратила.

— Не понимаю…

— Спроси у нее сама, — усмехнулся мерзавец. — А если ты, Алиса, попробуешь возникнуть, что эта сделка — подлог, то у тебя будут большие проблемы. Доказать ничего не сможешь. Юридически я все просчитал, к тому же есть нотариальное подтверждение. Будет твое слово против моего и слова уважаемого московского нотариуса. Кому поверят? Деточка, у меня связи, а у тебя только мать-алкоголичка.

— Как вы могли, Кирилл Олегович? После стольких лет дружбы?..

Силы что-то доказывать кончились. Я поняла, что проиграла. Но меня волновали совсем не эти акции, не деньги, которые с них получали. Больше всего боялась за маму. Как этот удар скажется на ее лечении, и что будет потом, когда она выйдет из клиники? Мама потеряла все — семью, профессию, любимую работу…

— Я просто думаю о сыне! — пафосно заявил Воронов-старший.

— О сыне?!

— Через какое-то время я передам ему бюро и не хочу, чтобы к этому моменту бизнес разорился. Будь вы все еще вместе, я бы устроил так, чтобы Эля оформила на тебя дарственную. Я ей, кстати, предлагал, но твоя мать отказалась, только после этого стал настаивать на продаже, — Воронов встал из-за стола, прошел к небольшому шкафчику, где был спрятан его мини-бар и достал бутылку «Курвуазье». — Коньячку?

— Спасибо, воздержусь, — процедила я.

— А зря. Хороший. Между прочим, любимый коньяк Наполеона, — он немного помолчал и улыбнулся, — и твоей мамы.

— Мерзавец, — прошептала я, и Воронов не расслышал.

— И вот еще, Алиса, — он плеснул немного янтарной жидкости в коньячную рюмку и, блаженно вдохнув аромат алкоголя, сделал глоток. — Превосходно. Зря отказываешься. Так вот, Алиса, когда мой сын вернется, я ему сообщу, что выкупил долю Елисеевой, об обстоятельствах сделки умолчу, ты тоже не смей вдаваться в детали.

— Так вот почему сейчас… Вы специально отправили Костю в Сочи, чтобы он ничего не узнал. Он никогда бы не поддержал вас.

— Не тебе судить. Я забочусь о благе сына, а ты маленькая неблагодарная мерзавка! Ты не посмеешь ему что-либо говорить. Хочешь вдобавок рассорить его с отцом после того, как сама бросила чуть ли не перед свадьбой?

К сожалению, Кирилл Олегович был прав. Если я расскажу Косте о том, каким способом его отец из партнера адвокатского бюро стал единоличным владельцем, то он окончательно в нем разочаруется и останется один. В конце концов, Воронов-старший вскоре отойдет от дел, все достанется Косте, а он заслужил получить успешный бизнес.

— Я ничего не расскажу Косте, но только потому, что люблю его и не хочу причинять боль.

— Ты только послушай себя… Любишь… Ты никогда не любила моего сына, а только им пользовалась. Он все за тебя решал. Думаешь, не знаю, что благодаря ему у тебя красный диплом? А здесь в бюро? С единственным стоящим делом справиться не смогла, на моего сына свалила!

— Я ничего на Костю не сваливала! Он сам взял дело Акуловых.

— Знаю, он подходил. Скажу честно, я был против, чтобы сын в это влезал, но он настоял. Только ты этого не заслуживаешь! — ядовито прошипел Кирилл Олегович. — Слышал, что ты подыскиваешь себе другое место? Советую поторопиться, потому что я не упущу возможность вышвырнуть тебя из бюро. Смотри, Алиса, опоздаешь — уволю, задержишься на обеде — уволю, уйдешь в рабочее время, как вчера — уволю. С такой записью в трудовой тебя никуда не возьмут. А Лидочка за тобой присмотрит.

— Я вас поняла.

— Замечательно.

Как же мне хотелось бросить в лицо Кириллу Олеговичу свою трудовую книжку, крикнуть, что увольняюсь и громко хлопнуть дверью. Меня останавливало только полное отсутствие денег. Работа в бюро со стабильным окладом была нужна мне позарез.

В обед позвонила Мила и спросила, как мои дела. Мне не хотелось обременять девчушку еще и своими проблемами, но было так тяжело, что не было сил держаться. Не вдаваясь в подробности, я рассказала, что случилось. Почти сразу после ее звонка мне набрала Ольга и пригласила к ним на ужин. Мила всем поделилась с матерью, и та захотела меня поддержать.

— Спасибо, но я не хочу доставлять неудобства, — пробормотала я, чувствуя, как начинают гореть щеки от смущения.

— Алис, не говори ерунды, приезжай! К тому же, мой муж в командировке, мы с Милкой вдвоем. А так, поднимем настроение друг другу.

— Хорошо. Я приеду.

Сразу после работы я отправилась к Красовским. Хотя после замужества Ольга сменила фамилию на Иванову, про себя я все равно звала ее по фамилии первого супруга. По пути к ним я зашла в супермаркет, купила торт и пирожные. Конечно, следовало бы взять и бутылку вина, но после случая с мамой, я не могла даже смотреть на алкоголь.

Без машины, на метро дорога от бюро до Ольгиного дома заняла больше часа, и, когда я приехала, ужин был уже готов. Несмотря на то, что жили Красовские обеспеченно и могли себе позволить помощницу по дому, Оля умело вела хозяйство сама. Она приготовила гарнир, салат и мясо, красиво накрыла на стол и успела переодеться к ужину в красивое платье. В отличие от мамы, Мила не стала придерживаться приличий и спокойно вышла в футболке и домашних шортах.

— Алис, если тебе будет нужна помощь… Ну, ты понимаешь, о чем я, то мы поможем. У нас есть средства и…

— Не надо, Оль, спасибо, — как-то незаметно мы с ней перешли на «ты», чему обе были рады. — Пока меня не уволили, буду подыскивать другое место, а там уже посмотрим.

— А что Викинг? — вдруг поинтересовалась Мила, до этого она стойко держалась и не вспоминала Костю.

— Он ничего не знает, и я не стану рассказывать про его отца. Косте хватает проблем.

— Каких? — нахмурилась девочка.

— Никаких, по работе, — соврала я, не желая снова делать Миле больно.

— Может, позвонишь Дену?

— Ему тем более звонить не стану. Нас с Денисом ничего не связывает, — ответила я, боясь посмотреть в глаза Красовской, потому что она мигом меня раскусила бы.

— Алиса, возьми мяса. Это рецепт моей тетки, очень вкусно, — решила перевести тему Оля.

— Между прочим, он постоянно о тебе спрашивает.

— Что?

Слова Милы задели за живое. Я была уверена, что Власов выбросил меня из головы после нашей ночи. Он общался с Ольгой, это было мне известно, но ни разу она не говорила, что Денис мной интересовался. Она деликатно избегала болезненной для меня темы, лишь однажды упомянув, что поддерживает с ним связь.

— То самое, Алиска, Ден постоянно про тебя выпытывает.

— Мила! — одернула ее Ольга, но в этот момент в дверь позвонили, и девчонка, мило улыбнувшись, выпорхнула из-за стола. — Алис, извини ее, пожалуйста! Иногда чувствую себя ужасной матерью, Миле совершенно не знакомо чувство такта.

— А Денис… Он действительно спрашивал обо мне или Мила это так сказала? — теребя в руке салфетку, спросила я.

— Постоянно. И у меня, и у Милы. Ты знала, что они общаются? — Оля вопросительно взглянула на меня, а я отрицательно покачала головой. — Да, даже как-то ходили гулять. Алис, не знаю, что там у вас случилось, он просил не говорить тебе об этом.

— Проходи, пока все не съели! — влетела в гостиную довольная Мила, а следом за ней вошел он.

Власов, как и я, не ожидал такой встречи. Он стоял растерянный с бутылкой вина и тортом на пороге комнаты и не решался войти. Все такой же прекрасный, немного уставший, слегка хмурый и до безумия мужественный. Мое сердце было готово выскочить из груди, а легкие свело в агонии, потому что я забыла, как дышать.

— Привет, — сказал он мне, словно больше никого не было.

— Привет, — ответила я.

— Мила, о таких вещах предупреждают, — прошипела на дочь Оля. — Денис, мы тут уже начали. Я тебя не ждала, честно признаюсь.

— Я уже понял, — усмехнулся Власов и снова посмотрел на меня. — Если я лишний, то могу уйти. Я все понимаю.

— Нет, что ты?! — воскликнула Оля, а потом, смутившись, посмотрела в мою сторону. — Если Алиса не против.

— Конечно, не против, — выдавила я.

— Я схожу за приборами, — Ольга грациозно, как могла только она, поднялась со стула и пошла на кухню.

— Вилки тяжелые. Пойду помогу маме, — подскочила маленькая интриганка Мила и побежала на кухню.

— Как ты, Алис? — спросил Денис, как только мы остались одни. Он сел рядом со мной, и у меня закружилась голова от любимого запаха его одеколона.

— Хорошо. Спасибо, — стараясь взять себя в руки, ответила я. — Как ты?

— Нормально, дела пошли на лад, — он улыбнулся, как улыбался мне раньше, и снова перехватило дыхание.

— Очень рада за тебя.

— Алис, я знаю про твою маму. Мне очень жаль. Если я могу как-то помочь…

— Никак! — отрезала я. Его жалость — последнее, в чем нуждалась. Закинув ногу на ногу, я гордо подняла голову, но вышло глупо и смешно.

— Лисенок, — усмехнулся Денис. — Гордый Лисенок. Просто подожди. Все будет хорошо.

— О чем ты?

— Неважно.

Ольга с Милой вернулись, чему я была рада, а вот Денис, кажется, не очень. За ужином мы не касались моих проблем и общались на отвлеченные темы. Мои опасения по поводу Милы, к счастью, не оправдались. Видимо, на кухне Оля все же вправила мозги своей дочке. Через какое-то время напряжение окончательно спало, я расслабилась и громко смеялась над Олиными рассказами. Денис почти не говорил о себе, за что была ему благодарна. Я знала, что если он хотя бы мимоходом упомянет Лену, то разрушит все добрую атмосферу, что появилась. Он это понимал.

— А теперь чай с тортами! У нас их два, правда, одинаковые, — усмехнулась Оля, поднимаясь со стула.

— Ты принесла «Киевский»? — удивился Денис.

— Да, от «Палыча», самый вкусный, — ответила я.

— И у меня от «Палыча», — рассмеялся Власов.

— Вот видите, это судьба! — воскликнула Мила, за что получила мой грозный взгляд. — Что? Пока мамы нет, могу говорить, что думаю.

Чаепитие плавно перетекло из столовой на балкон, где мы вчетвером любовались огнями ночной Москвы. Вечер был теплым, и так не хотелось, чтобы он кончался. Но время не спрашивало разрешения утекать, как песок сквозь пальцы. Пора было возвращаться домой.

— Уже поздно, мне нужно ехать, — вздохнула я, глядя на часы и прикидывая, сколько мне добираться.

— Может быть, заночуешь у нас? — предложила Ольга. — Места у нас много, постелю тебе в гостевой.

— Да, Алиска, оставайся. Уложим маму спать, а сами будем секретничать, — воодушевилась Мила.

— Спасибо, но мне нужно домой. Завтра на работу, а опоздать я не могу. Вы понимаете.

— Я тебя отвезу, — сказал Денис, даже не спрашивая, а утверждая.

— Не нужно. Уже поздно, я доберусь на такси.

— Лисенок, я отвезу, и точка.

— Не стоит. Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя возникли проблемы, — решительно сказала я, намекая на Лену, чье имя так не хотелось называть.

— Бери вещи, и едем. Никаких проблем не будет. А вот если поедешь в такси с незнакомым мужиком, я буду переживать. И девчонки тоже. Ты же не хочешь, чтобы мы все волновались?

Бессовестным шантажом Денис вынудил сесть в его машину. Как только мы оказались вдвоем в тесном замкнутом пространстве, легкость общения куда-то испарилась. Напряжением, которое возникло между нами, можно было заряжать аккумулятор. Тишину в салоне нарушали только звуки магнитолы. И я, и Денис молчали, боясь начать разговор, хотя так много хотелось спросить друг у друга.

Машина притормозила у подъезда, и я, кинув на прощание: «спасибо», хотела выскочить на улицу, но Власов схватил за руку, а потом заблокировал дверцы автомобиля.

— Что такое?

— Значит, ты теперь здесь живешь? — поинтересовался Денис.

— Да, как видишь, — пожала плечами я, понимая, что не этот очевидный вопрос он хотел задать.

— Не пригласишь к себе?

— Нет, Денис, не приглашу, — отрезала я. Его предложение оскорбило, только он этого не понял. — Не приглашу по двум причинам. Первая — мне надоело наступать на одни и те же грабли. Я уважаю себя, хотя по некоторым моим поступкам этого не скажешь! А вторая причина, что живу не одна.

— Не одна? А с кем? — Власов смешно нахмурился, и про себя я позлорадствовала.

— Я снимаю комнату у одинокой женщины и живу с ней. Одно из условий аренды — никаких гостей, особенно мужчин, после девяти.

— Тогда ладно, — выдохнул Денис, который, казалось, только вспомнил про воздух.

— Я пойду, — нерешительно проговорила я, хотя это больше напоминало просьбу. Вдруг дико захотелось остаться. В глубине души затеплилась надежда, что он снова меня похитит. Но нет-нет! Нельзя снова уступать.

— Лисенок, я по тебе соскучился, — прошептал он.

Все было как обычно. Красивая фраза, его ладонь на моей щеке, наши губы, соединившиеся в поцелуе. Только что дальше? Опять одна ночь, чтобы наутро он исчез? Кто я для него? Приятное развлечение? Способ отвлечься от работы и семейного быта? Сладкий поцелуй приобретал вкус горечи и чем горче он становился, тем сильнее во мне кричала гордость. Я не могла согласиться на роль любовницы, а Денис добивался именно этого.

— Нет, Денис, — я уперлась ладошками в его грудь и несильно оттолкнула.

— Ты права, не сейчас, — он отстранился, я молча ждала его дальнейших действий. — Знаешь, Лисенок, а я почти закончил с ремонтом.

— Это хорошо. Скоро сдашь квартиру.

— Нет, я подумал, что не хочу никого чужого в нее селить. Решил переехать сам.

— Хорошо, но зачем ты все это говоришь мне?

— Просто так, — улыбнулся Власов и разблокировал двери. — Жаль, что мы больше не будем соседями.

— Не думаю, что твоей девушке понравилось бы такое соседство, — весь вечер я держалась, чтобы не вспомнить Лену, но настроение уже было испорчено. К чему притворяться дальше?

— Давай не будем о ней, — вздохнул Власов.

— Но ведь вы все еще вместе…

— Я уже говорил, что все сложно, Лисенок.

— А мне кажется, легко! Ты отлично устроился, живешь с ней, а как хочется приключений — бежишь ко мне.

Денис промолчал, и это стало самым красноречивым ответом. Я вышла из машины, громко хлопнув дверью. Он смотрел мне в спину, я чувствовала на себе его взгляд, но так и не обернулась. Пусть видит мою гордую походку, стремительный шаг, ровную осанку, а горькие слезы, что катились по щекам, умело скрыла темная сентябрьская ночь.

Глава 36. Ловушка для лисы

Ночная сентябрьская прохлада пробиралась в мою спальню через открытое окно. Обычно в такую погоду не хочется открывать и форточки, но я специально распахнула настежь окно, чтобы как следует замерзнуть. Мне казалось, что, кутаясь в теплое одеяло, я скорее смогу заснуть. Бессонница сводила с ума, заставляя думать о том, кого так хотелось забыть. Из головы не шел Денис. Я помнила каждый его жест за ужином, чувствовала его запах, ощущала такое знакомое тепло, словно мой любимый мужчина был рядом. Он писал мне. До самого утра слал на телефон сообщения, которые я не читала. Самым верным решением было бы и вовсе их удалить, но у меня не получилось. Пока я только притворялась сильной, но не была такой.

Денис извинялся, просил прощение за то, что обидел и так нахально себя повел. Он хотел встретиться, твердил, что не может выбросить меня из головы, скучает и все время думает о нас. О нас… Как же мне хотелось в это верить. Рука сама тянулась к телефону, чтобы ответить, я набирала сообщения, но ни одно так и не отправила. Мила говорила, что Власов обо мне спрашивал, но действительно ли это было так часто? Правда ли, что его интересовала моя жизнь, а не просто играло любопытство? Если я действительно так сильно запала ему в душу, то почему он сказал об этом только после очередной встречи, когда получил мой отказ? В отличие от меня, он не был свободен и все еще встречался с Леной, а я для него была не больше, чем приключение. Если бы я дала сейчас слабину, поддалась желанию быть с ним, в очередной раз подчинилась бы воле сердца, а не голосу разума, то окончательно бы потеряла шансы на спасение. Денис получил бы то, что хотел, а потом вновь ушел к Лене. Мне нужно было повзрослеть и стать самостоятельной, а значит я была обязана оставить в прошлом юношеские порывы.

Прозвенел будильник, надобности в котором этим утром не было. Я приняла душ и довольно быстро собралась. Идти на работу было рано, но и оставаться дома не хотелось. Устроившись на подоконнике в подъезде с чашкой кофе и сигаретой, я смотрела на облезлую березу, которая податливо прогибалась от холодного северного ветра. Моя хозяйка не разрешала курить в квартире, да и вообще крайне негативно относилась к курящим девушкам. При ней я старалась не показывать свою дурную привычку, но этим утром терпеть до работы было невмоготу.

— Лисенок, тебе не идет сигарета, — он не спеша поднимался по лестнице к проему, где сидела я. Бежать домой было поздно.

— Зачем ты здесь? — устало вопросила я, стараясь казаться сильной.

— Пришел поговорить, потому что ты так и не ответила на сообщения.

— Может быть, стоило догадаться, что я не хочу говорить?

— Лисенок, я не верю.

— А ты поверь!

Я бросила недокуренную сигарету в банку из-под горошка, поставила кружку на подоконник и спрыгнула на пол, но тут же оказалась в плену. Денис поставил руки с обеих сторон от меня, не позволяя увернуться от жадного поцелуя, которым снова дал понять, что я для него всего лишь забава, а не девушка, которую он уважает.

— Пусти! Как ты можешь?! — я ударила Власова в грудь, но он и не пошевелился. — Как ты можешь?! Ты же с Леной?!

— Лисенок…

— Ты с Леной!

— Официально — да.

— Официально?! А неофициально решил наведаться ко мне?! Ты своими руками рушишь все то хорошее, что между нами было! Как же твои слова о дружбе и уважении? Если бы ты относился ко мне так, как говорил, то никогда бы не поступил, как сейчас. Кто я для тебя, Денис?

— Девушка, которая мне небезразлична, — серьезно ответил он.

— Я опаздываю на работу, — сухо проговорила я и заерзала в его объятьях, словно руки Дениса были колючей проволокой.

— Я тебя подвезу, — сквозь улыбку он поцеловал меня в макушку, будто не замечая моих попыток высвободиться.

— На метро быстрее, — процедила я, но мой грозный вид ничуть не испугал Власова.

— Лисенок… — усмехнулся он и покачал головой, будто я сказала глупость.

— Пусти же меня!

Мне удалось вырваться. Я хотела взбежать по лестнице, но Власов снова нагнал. В этот раз он не стал меня удерживать, а просто перегородил проход.

— Алиса, выслушай! — строго сказал он. — Мне нужно, чтобы ты дала мне еще немного времени. Я говорю это не просто так. Мой ресторан…

— Все, хватит! — я снова оттолкнула Дениса, не в силах слушать его оправдания.

— Мне нужно уладить дела с бизнесом! — прокричал на весь подъезд он.

— Денис, ты читал «Триумфальную арку» Ремарка? — почти шепотом вопросила я, призывая его следовать моему примеру и «убавить громкость».

— Нет.

— Главный герой полюбил женщину, Жоан Маду. По воле обстоятельств они расстаются, и во время разлуки у женщины появляется другой. Когда герой возвращается, она приходит к нему, признается в чувствах, проводит с ним ночь, но не уходит от любовника. Герой не хочет делить Жоан с другим, пытается ее бросить, вот только женщина то и дело ищет с ним встреч, чем делает ему только больнее.

— Хочешь сказать, я такой же? — нахмурился Власов.

— Знаешь, когда я читала эту книгу, то сочувствовала герою, но и не осуждала его возлюбленную. Она была страстной, темпераментной женщиной, жила чувствами… С самого начала было понятно, что их роман обречен.

— У нас с тобой другая история, — Денис взял меня за руку, а я только тяжело вздохнула. — Лисенок, я все улажу, подожди еще чуть-чуть.

— Не торопись, Денис. Со временем ты во всем разберешься, — грустно улыбнулась я, цитируя Ремарка, зная, что он все равно не поймет смысл этой фразы.

Я спокойно вернулась к подоконнику, забрала свою кружку и пошла домой, так и не взглянув на Дениса. Власов молча ушел. Возможно, обиделся, этого я не поняла.

Из-за разговора с Денисом я сильно опаздывала на работу. До метро пришлось ловить машину, по эскалатору бежать, а к бюро сокращать путь переулками. На часах была одна минута десятого, когда лифт остановился на нужном мне этаже.

— Алиса Павловна, вы опоздали, — расплылась в змеиной улыбке Лидочка, устроившись с чашкой кофе на диване в холле и явно не начавшая еще свой рабочий день.

— Я вовремя, — пытаясь отдышаться, проговорила я.

— Придется доложить Кириллу Олеговичу, — наигранно досадовала секретарша, продолжая довольно улыбаться.

— Докладывай, кому хочешь, — кинула я и поспешила к себе.

Не прошло и часа, как мне сообщили, что я получила выговор, а из будущей зарплаты вычтут штраф за опоздание. Кирилл Олегович, как и обещал, делал все, чтобы выжить меня из бюро.

Часы на работе превратились в каторгу. Я отсчитывала минуты до конца дня, чтобы поскорее уйти из этого гадюшника. В пятницу утром должен был вернуться Костя. Я ждала этого дня, как манны небесной, ведь при нем открытая травля кончится, и станет немного легче. Только здесь меня ждала очередная подстава, умело спланированная Вороновым-старшим.

На улице было еще темно, а электронные часы показывали без десяти пять, когда мой телефон громко завибрировал. Я испугалась, потому что Костя никогда бы не стал звонить в такое время, если бы ничего не случилось.

— Алло! Кость?

— Элис, доброе утро. Прости, что разбудил.

— Ничего. Что-то случилось?

— Да. С билетами какая-то ерунда. Лидочка что-то напутала, и у меня нет обратного билета в Москву. На свой рейс я не попадаю, а следующий только днем, — затараторил Воронов, что было так на него не похоже.

— Но ведь сегодня суд Акуловых…

— Да, Элис. Я не успеваю. Говорил с отцом, просил его взять дело, но он сказал, что не может, и представлять Веронику будешь ты, — его голос дрогнул, выдавая, как сильно Косте не нравится вся ситуация.

— Хорошо, Кость. В любом случае, это было моим делом.

— Послушай, Элис, я не хочу, чтобы ты связывалась с этими людьми. Мне ничего не сделают, а тебе угрожали! — забеспокоился Воронов.

— Ты предлагаешь мне прогулять суд? — усмехнулась я.

— Нет. Проиграть. Выполняй требования Акулова. Когда спросят про доказательства его измены, говори, что таковых нет! — решительно заявил Костя.

— Но у Вероники есть копии записи.

— Акулов будет к этому готов и заявит, что видео — монтаж. Тогда потребуется экспертиза, суд перенесут, а я успею вернуться.

— Кость, я не знаю…

— Тут нечего знать, Элис! — рассердился он. — Я не позволю тебе рисковать ради этой дамочки. Будь она несчастной многодетной матерью — другое дело, а тут даже моральной дилеммы нет. Ты сокроешь улики, а с остальным разберусь сам. Развод доведу я, поэтому в твое личное дело поражение на суде не попадет.

— Я беспокоюсь не о личном деле. Кость, мне пора самой решать свои проблемы.

— Вот и будешь их сама решать, но только после того, как я буду уверен, что тебе ничего не угрожает. Поняла?

— Да.

— Вот и умница, Элис, — с облегчением вздохнул Костя. — Вернусь, и мы все обсудим.

— Хорошо.

Костя был прав, Вероника не та женщина, ради которой стоит рисковать, и если она останется ни с чем — это будет заслуженно. Вот только от одной мысли, что мне придется сокрыть улики и намеренно врать в суде, становилось не по себе.

В бюро я приехала одной из первых и сразу закрылась у себя в кабинете. Решив не подавать виду, что знаю об отсутствии Кости, я надеялась на удачу, но она вновь от меня отвернулась. Кирилл Олегович почтил меня своим присутствием и лично сообщил, что я буду представлять в суде Веронику Акулову.

— Алиса, у тебя снова появился шанс выиграть отличное дело! — заявил Воронов-старший.

Он жестом приказал мне встать и, когда я послушно поднялась из-за стола, вальяжно устроился в моем кресле. От такой наглости я оторопела, но тут же вспомнила, что за человек передо мной и сдалась его нахальству.

— Вы же в курсе, что этот человек в открытую мне угрожал? — не выдержала я.

— Не преувеличивай, дорогая. Мужчина в такой щекотливой ситуации идет на крайние меры, но его угрозы — всего лишь слова. Я надеюсь, ты поведешь себя благоразумно и воспользуешься всеми нашими козырями, чтобы выиграть суд.

— Я вас поняла, — сухо ответила я.

— Отлично. От исхода этого развода зависит твое положение в бюро. Проиграешь дело — уволю, — довольно протянул последнее слово мерзавец, наслаждаясь моим перед ним страхом.

— А если выиграю, но за это Акулов исполнит угрозу?

— Решать тебе, Алиса. Бери пример с Кости: мой сын намеревался как следует подоить Акулова. Но если ты боишься… Может быть, работа адвокатом не твое? Если так, только скажи! Напишешь заявление, приму его сразу, даже отрабатывать положенные две недели не заставлю.

— Мне нужно снова оформиться, как адвокат Акуловой? — вопросила я, игнорируя слова Кирилла Олеговича об увольнении и давая ему понять, что не собираюсь отступаться.

— Нет, Алиса. Мы так и не перевели дело на моего сына. Ты же знаешь нашу Лидочку. Она совсем об этом забыла.

— Ваша Лидочка крайне невнимательна. Случайно напортачила с Костиными билетами, не оформила его адвокатом по разводу Акуловых…

— Что поделать? У нее так много работы, — улыбаясь, ответил Воронов-старший.

— Конечно, выполнять ваши приказы, вставляя мне палки в колеса — это так сложно, — в тон ему ответила я.

— Алиса, что за глупые домыслы?

— Я прекрасно понимаю, что вы все продумали с самого начала. Отослали Костю, чтобы беспрепятственно избавиться от меня. Вы ведь и не собирались поручать ему развод Акуловых?

— Послушай, девочка, мне надоело тратить на тебя свое время. Хочешь говорить в открытую — пожалуйста: да, я с самого начала решил, что мой сын не будет связываться с подонком Акуловым. И ты, если не совсем дура, проиграешь дело, в противном случае, защищать тебя некому. Давай решим все по-хорошему — сливаешь суд и сваливаешь из моего бюро. Елисеевым здесь больше нет места!

— Знаете, когда я увидела Александра Акулова, подумала, что это самый отвратительный человек, какого когда-либо встречала, но я ошиблась. Вы в тысячу раз хуже!

— Твоя пламенная речь не произвела на меня ровным счетом никакого впечатления. В этой папке, — он указал на темно-синий скоросшиватель, — диск с записью адюльтера и свидетельство экспертизы о ее достоверности. Сама решишь, использовать запись или нет.

Я сидела за длинным столом рядом с Вероникой Акуловой. Ее пока еще муж развалился в кресле напротив нас и довольно наблюдал, как я постукиваю подушечками пальцев по столешнице. Он видел, что я сильно нервничаю, и это его забавляло. Акулов знал, что я поддамся его давлению, поэтому уверенно убеждал судью, как сильно любил супругу и всегда хранил ей верность.

— Неправда, ваша честь! — вдруг перебила мужчину Вероника. — Он изменял мне. У моего адвоката есть доказательства.

— Вероника, сядьте! Вы выскажитесь, когда вам дадут слово, — грозно прошипела я, возмущенная тем, что моя клиентка вновь нарушила судебный порядок, хотя я несколько раз предупредила, что этого делать не следует.

— Я тебя прижучу, — еле слышно прошептала мужу Акулова и села на место.

Когда Александр окончил свою пламенную речь, дали слово нашей стороне. Вероника не упустила возможности громко заявить о цинизме супруга, который разбил ей сердце своей изменой. Пришла очередь представить суду доказательства.

— Адвокат Елисеева, у вас имеется видеозапись, доказывающая факт адюльтера?

Время словно остановилось. Я взглянула на Акулова: под маской непоколебимого спокойствия он скрывал волнение. Значит, сомневался во мне.

— Адвокат Елисеева, вы слышали мой вопрос? — вновь вопросила судья, и прежняя наглая уверенность вернулась к нашему оппоненту. Александр поставил на стол локти и опустил голову на сложенные в замок руки. Так, чтобы видела только я, он провел большим пальцем по шее, намекая на то, что со мной будет, если ослушаюсь его приказа.

— Алиса! — прошипела Вероника, удивленная моим молчанием.

— Адвокат Елисеева, у вас имеется доказательство адюльтера?

— Ваша честь, — я перевела дыхание, кислорода все равно не хватало. Сердце гулко стучало, отдаваясь пульсацией в висках, живот до боли скрутило от волнения. — Ваша честь, в этой папке представлены доказательство супружеской неверности Александра Акулова: видеозапись и заключение о ее подлинности.

Я не знала, зачем так поступила. До последнего мне казалось, что верным решением будет проиграть дело, и только за секунду до сказанного поняла, что должна повести себя, как адвокат, а не запуганная девочка.

Все, что происходило дальше, я наблюдала словно со стороны. Превратившись в подобие робота, я оперировала заученными еще с университетской практики терминами и ловко подвела дело к победе. Это оказалось проще, чем я думала и, когда судья объявила об огромной выплате, которую должен осуществить Акулов в пользу теперь уже бывшей жены, почувствовала приятное удовлетворение.

В бюро я вернулась ближе к концу рабочего дня. Кирилл Олегович через Лидочку передал, что я могу продолжать работать в конторе, но за мной, как и раньше, будут пристально наблюдать. Несколько раз звонил Костя, но я не решилась с ним поговорить, представляя, как сильно он рассердится.

Запершись в своем кабинете, я включила на компьютере старую французскую комедию и решила провести вечер в компании Пьера Ришара. Совершенно не хотелось возвращаться домой, пока хозяйка не уснет. Она злилась и не упускала возможности прочитать нравоучения, называя меня при этом бесстыдницей. Соседи донесли старушке, что я курила в подъезде, а потом переполошила весь подъезд, выясняя отношения с парнем. Смешно. Никто из них и носу не показал из своей квартиры, но все прекрасно слышали, как мы с Денисом ругались. Любопытство — извечный человеческий порок.

Засидевшись допоздна, я вызвала такси, а пока его дожидалась, прочитала все сообщения, что за день прислал Костя. Он ругал меня, обзывал глупой, но потом извинялся, просил быть осмотрительной и пока никуда не ходить одной. Воронову удалось купить билет до Москвы только на завтра, из аэропорта он сразу же собирался ехать ко мне.

Все-таки я решилась позвонить Косте и уверила, что со мной все будет хорошо. Ему не понравилось, что я все еще была на работе, но немного успокоился, услышав, что я вызвала такси до дома, но взял обещание позвонить, как доберусь. От Костиной заботы больно защемило сердце. Какая же я все-таки дура, что отказалась от такого мужчины. Денис никогда не полюбит меня так, как он.

Власов исчез после нашего последнего разговора. Опять от него не было ни весточки. И пусть я сама просила его оставить меня в покое, во мне все еще горела надежда, что он опять появится у моего дома, позвонит или напишет. По Косте я так не тосковала, хотя он куда больше заслуживал моей любви. Зазвонил рабочий телефон. Такси.

— Выходите. Вас ожидает желтый рено, номер: два, три, восемь, — безэмоционально проговорила девушка-оператор.

— Спасибо.

По ночной столице почти без пробок я быстро доехала до дома. Расплатившись с таксистом, я направилась к подъезду, по пути ругая себя за то, что не достала ключи из сумки в машине. На улице было по-осеннему промозгло и хотелось поскорее оказаться в тепле. Зайдя в подъезд, я громко выругалась. Ни на одном этаже не горел свет, и кругом стояла кромешная темнота. На ощупь я стала подниматься по лестнице, но вдруг услышала рядом какое-то копошение. Я не сразу поняла, что произошло, пока кто-то громко не крикнул: «Она! Держи ее!».

Со всех ног я бросилась обратно, за спиной слышались торопливые шаги. Ничего не видя, я стала ощупывать железную дверь в поисках кнопки домофона, но в этот момент кто-то дернул меня за сумку. Я даже не поняла, как успела сорвать ее с плеча и открыть подъездную дверь.

Во дворе не было ни души. Практически весь дом спал. Я, что было мочи, побежала в сторону круглосуточного магазина, попутно зовя на помощь. Они гнались за мной. Я обернулась и увидела трех крупных мужчин, видимо, именно это давало мне фору: бугаи не были расторопными. Свернув за угол, в надежде увидеть хоть кого-то, я снова оказалась на пустой улице. Преследователи были близко.

— Помогите! Кто-нибудь! На помощь!

Бесполезно. В нескольких квартирах соседней многоэтажки загорелся свет, но никто даже не высунулся в окно, чтобы крикнуть и напугать преследовавших меня мужчин. Они нагоняли. Впереди была развилка, и я повернула направо к гаражам. Еще немного, и будет магазин. Снова обернувшись, я увидела, что за мной бежит только один бугай и он довольно сильно отстал. Двое других словно испарились. Проскользнула надежда, что они устали от погони, но я решила не радоваться раньше времени. От быстрого бега у меня закололо под ребрами, но я не останавливалась. Еще чуть-чуть. За поворотом…

Я свернула за гараж, но в этот момент с его крыши спрыгнул один из преследователей и перегородил мне дорогу. Стало понятно, куда исчезли оба, когда за ним спрыгнул второй и оказался с другой стороны от меня. Бежать было некуда. Схватив под руки, они потащили меня обратно вглубь гаражей, а там прижали спиной к ржавым воротам. К нам как раз подоспел третий.

— За то, что заставила за собой гоняться! — прошипел он и наотмашь ударил меня по лицу.

Тишину ночи разрезал мой крик. Дикая боль, железный привкус крови во рту и страх — дикий, нечеловеческий.

— Валик, заткни ей рот, чтобы не шумела, — обратился он к одному из своих товарищей.

Он поднял за волосы мою голову, заставляя встретиться с ним взглядами. Его гнилостное дыхание опалило мое лицо, и я почувствовала рвотный позыв. Но в этот момент тот бугай, что был справа от меня засунул мне что-то в рот. Кажется, свою перчатку. Я попыталась ее выплюнуть, но мужчина накрыл сверху мой рот ладонью.

— Не рыпайся, иначе сверну шею, а у нас несколько иные распоряжения на твой счет, — проговорил тот, что был слева, а в следующий момент больно ударил меня по ногам. Коленки подкосились, меня отпустили, и я упала на землю.

— Ну что, адвокат Елисеева, пора научить тебя, как надо работать.

Перед глазами промелькнула вся жизнь. В этот момент я горько пожалела, что не послушала Костю, но теперь было слишком поздно. Надежды сбежать не было, как и надежды, что кто-нибудь придет на помощь.

Глава 37. Сон или явь

Большой грустный фонарь слабо освещал небольшой клочок подворотни. Это было самое типичное для окраины Москвы место. Днем — обычные гаражи, вдоль которых, чтобы сократить дорогу, жители района идут к метро, но ночью, как только солнце скроется за горизонтом, и нехотя зажжется один-единственный фонарь, этот закоулок превращается в местную клоаку. Ни один здравомыслящий человек не свернет сюда, боясь встретиться с грабителем, бандитом или насильником, и не было никакой надежды, что кто-то вдруг появится в конце улицы и спасет меня.

Я лежала на асфальте, глядя на бледное пятно фонаря, только его свет помогал мне не потерять связь с реальностью. Мои мучители стояли рядом, но думали, что я все еще без сознания. Тот, что был крупнее, со всей силы ударил меня кулаком в лицо, и я отключилась. Видимо, им было неинтересно избивать бессознательное тело, и они решили привести меня в чувства. Я пришла в себя от жаркой пощечины, но тут же отключилась снова, а эти выродки стали ждать. Они о чем-то говорили, я пыталась разобрать, что именно, но у меня ничего не получалось. В ушах звенело, а голова раскалывалась от дикой боли. От удара лицо опухло, во рту чувствовался лишь вкус крови. Страх уступил место дикому желанию, чтобы все это поскорее кончилось.

Постепенно противный звон, исходящий словно из недр моего мозга, стал затихать, и я смогла различать реплики мучителей.

— Давай растормошим ее. Скажем, что следует, и будем кончать, — пробасил один из мужчин.

— На хрен вообще ее вырубил? Сначала бы объяснили все доходчиво, а потом размялись на ее туше, — недовольно заявил второй и в два шага оказался рядом со мной. Я тут же закрыла глаза, но он успел заметить, что я в сознании. — Эй, девочка, кончай играть в спящую красавицу. Сейчас послушаешь больших дядечек, которые расскажут, что к чему.

Я распахнула глаза и увидела над собой страшное лицо мучителя. Мужчина кивнул своему приятелю, и тот кинул ему что-то увесистое. От испуга я встрепенулась и тут же почувствовала дикую боль в затылке. Голова моментально отяжелела, словно у меня на плечах был камень. С трудом я смогла ее повернуть, чтобы увидеть, что держит в руках бандит. Он улыбнулся и поднял вверх мою сумку.

— Это ограбление, — прошипел он. — Мы — три мерзавца, которые подкараулили тебя, чтобы забрать телефон и деньги, — мужчина стал рыться в моей сумке, вынул кошелек, а из него деньги, потом достал телефон и снял с блокировки. — Ой, у тебя столько пропущенных вызовов… Хорошо, что он был на вибрации.

— Дай сюда, — к нему резко подскочил другой мерзавец и отобрал добычу. Он вытряхнул все содержимое сумочки, а потом отшвырнул ее подальше.

— Запомнила, адвокат Елисеева? Это ограбление. Предупреждаем, чтобы ты не смела фантазировать в полиции. Вдруг решишь, что это чья-то месть? Создашь проблемы уважаемому человеку…

— Короче ты, если ляпнешь про Акулова, с тобой случится несчастный случай, — оттолкнув приятеля в сторону, склонился надо мной тот, что отобрал деньги. — А сейчас мы тебя просто проучим.

Мужчина отскочил и со всей силы ударил тяжелым ботинком по моим бедрам, потом по икрам и снова по бедрам. Яркой вспышкой в памяти всплыли угрозы подручного Акулова оставить меня инвалидом. Во мне смешались страх и отчаяние, а от дикой боли я взвыла так сильно, что не узнала свой голос.

— Заткнись! — рявкнул другой, занес надо мной кулак, но тут совсем рядом послышался громкий лай. — Это еще что?..

Я закрыла глаза, ожидая боли, но ее не последовало. К горлу подступила тошнота, и мне показалось, что меня привязали к огромным качелям, которые раскачивались с бешеной силой. Я слышала крики мучителей, чьи-то шаги, нечеловеческое рычание, но не могла понять, происходит ли это на самом деле или нет. Что-то теплое и влажное коснулось моего лица, я открыла глаза и увидела перед собой чудовище с горящими глазами. Неужели это ад?

— Лисенок! — донесся голос любимого, подтверждая догадку, что я умерла. — Мой Лисенок!

Хотелось ответить, позвать Дениса, спросить он ли это, настоящий ли, но я не могла. Во рту, будто желе, загустились кровь и слюна, а челюсть так болела, что было страшно, что она треснет на части, если ей пошевелю.

— Мой Лисенок! Я с тобой! Все кончилось, тебя больше никто не тронет. Я рядом, — Денис опустился на колени и встревоженно стал осматривать меня. Даже в темноте, не видя ничего вокруг, его лицо я могла рассмотреть. Рядом снова послышалось рычание, и я дернулась. — Сидеть, Джек! — крикнул в сторону Денис и снова повернулся ко мне. — Не бойся, Лисенок. Джек тебя не тронет.

И сейчас стало вдруг так спокойно. Даже боль казалась не такой мучительной. Власов взял мою руку в свои горячие ладони, он что-то нашептывал, но я уже не могла разобрать слов. Снова в ушах стоял звон, перед глазами потемнело. Пустота.

Откуда-то издалека доносился шум дождя. Хорошо, спокойно, тепло, вот только запах был каким-то странным. Нужно было открыть глаза, осмотреться, понять, где я, но сил не было. Я чувствовала рядом чье-то присутствие, слышала дыхание, тяжелое, мужское. Сердце стало стучать сильнее. Денис. Это был он. И пусть я его не видела, но влюбленное сердце не обманешь. Он рядом. Хорошо, значит, можно снова уснуть. Пустота.

— Лисенок… Мой Лисенок. Мой любимый Лисенок. Ты мне так нужна.

Это был лучший сон. Денис был рядом, со мной. Он держал мою руку, целовал в ладошку, говорил, как сильно скучал, как боится за меня, просил поправиться… Сон… А что, если не сон? Вот только совсем нет сил открыть глаза. Снова я начала проваливаться в пустоту, но так хотелось проснуться. Нужно было за что-то зацепиться сознанием, но все мои отчаянные попытки сделать это не увенчались успехом. Пустота. Опять.

Что-то звонко упало, и от этого звука я проснулась. Резко распахнув глаза, я тут же зажмурилась от яркого света.

— Она проснулась! — радостно вскрикнула Мила, и ее голос отозвался болью в затылке, отчего я простонала.

— Элис!

Поморщившись, я открыла глаза. Рядом стоял улыбающийся Костя, но только выглядел он не лучшим образом — синяки под глазами, бледная кожа и непривычно лохматые волосы. Он опустился на стул рядом с моей кроватью, и только сейчас я поняла, что нахожусь в больничной палате.

— Элис, милая, мы так переживали, — сказал он, и его голос дрогнул.

— Как хорошо, что ты проснулась сейчас, а то мне уже скоро уходить, — садясь на мою койку, протараторила Мила. — Тебя жутко избили, но ты поправишься. Правая нога сломана и лицо пока не очень, но это все поправимо.

— Красовская, можешь ты хотя бы в такой момент фильтровать базар?! — зло рявкнул на девчонку Воронов, и я с трудом улыбнулась. Если он дошел до подобных выражений, значит, Мила его сумела окончательно достать.

— Что? Что случилось? — поинтересовалась я, превозмогая боль. Вся левая сторона лица словно онемела, а от малейшего движения болела челюсть.

— Акулов подослал к тебе бандитов, но мы вовремя успели, — ответил Воронов. — Теперь все позади. Через пару дней, когда окрепнешь, поедешь за город на пару-тройку недель. О маме не беспокойся. Ольга за ней присмотрит. Меня Элеонора Викторовна видеть не хочет.

— Вы ей сказали, что со мной случилось? — заволновалась я.

— Нет. Пришлось соврать, что ты взяла дело в Питере и уехала на несколько недель, — смущенно ответил Костя.

— Правильно. А папа?

— Ему не говорили. Хочешь, съезжу к нему?

— Нет. Не стоит. Отца больше не заботит моя жизнь, — горько усмехнулась я.

— Элис, тебе нужно отдыхать, — ласково сказал Костя, взял мою руку и поцеловал в ладонь, совсем так, как делал Денис, пока я спала. Неужели он был только моим сном.

— Как вы меня спасли?

— Давай не сейчас. Тебе нужен покой.

— Не увиливай, Викинг, — вмешалась Мила. — Чего кота тянуть за яй… ой, то есть за хвост. Алиска все узнает, и лучше пусть от тебя.

— Что я узнаю?

— Элис, тебя спас Денис. Он нашел тебя в той подворотне, — ответил Воронов и отвернулся. — Ты не позвонила, когда вернулась домой, я забеспокоился, стал звонить сам, но ты не отвечала. Тогда…

— Тогда Викинг позвонил мне, — перебила его Мила. — Представляешь мое удивление, когда в такое время раздался от него звонок. Но еще больше удивилась, когда Викинг попросил телефон Дена.

— Почему он? — игнорируя Милу, я спросила у Кости.

— Потому что знал, что он ради тебя пойдет на все, — наконец глядя мне в глаза, проговорил Воронов.

Мы замолчали. В голове вертелось множество вопросов, которые я не могла задать Косте, но единственное, что по-настоящему не давало покоя — где сейчас Денис. А ведь Воронов знал, что я больше всего хотела спросить именно об этом. Знал, но молчал.

— Элис, скажи лучше, как ты себя чувствуешь? — он перевел тему.

— Не очень, — честно призналась я. — Больно.

— Потерпи, милая. Скоро все пройдет. Нужно сказать врачу, что ты проснулась, — он обернулся к Миле. — Вам, девушка, пора домой делать уроки. Завтра самостоятельная по физике, не забыла?

— Ой, Викинг, не нуди. Напишу я ее, напишу. Сам говорил, что я хорошо усвоила последний параграф, — простонала Красовская.

— Мила, не отлынивай! Марш домой и по пути зайди в ординаторскую, предупреди Артема Николаевича, что Элис пришла в себя.

— Хорошо, — закатила глаза девчонка. — Пока, Алиска. Завтра загляну к тебе.

— Пока, Мил.

После осмотра врача мне сделали укол, и я проспала до позднего вечера, а когда проснулась, палата была пуста. Только сейчас в одиночестве, лежа на узкой койке, не имея возможности пошевелиться, я поняла, что страх не прошел. Все вокруг казалось зловещим, словно я была не в больнице, а в пыточной и вот-вот вернутся мои мучители. Чувства мигом обострились, и я услышала шаги в коридоре. Совсем рядом с моей дверью скрипнула половица, и кто-то взялся за ручку и стал медленно ее поворачивать. Я закричала изо всех сил и так сильно дернулась, что из руки вырвала катетер.

— Врача! Срочно врача в шестнадцатую палату! — крикнул молоденький медбрат, а Костя бросился к моей койке.

— Элис, милая, что случилось? — он взял в ладони мое лицо, стирая большими пальцами слезы с щек. — Я здесь. Все в порядке, тебя никто больше и пальцем не тронет.

— Костя… Я испугалась. Подумала, что они вернулись.

— Все! Все!

Воронов выглядел иначе, чем утром: переоделся, причесался, кисловатый запах пота, пробивавшийся сквозь аромат одеколона, исчез, и только темные круги под глазами выдавали то, как он устал. Какое-то время мы просто сидели в обнимку и только после того, как дежурный врач вколол успокоительное и снова поставил капельницу, смогли заговорить.

— Кость, ты вернулся…

— Да, я ездил домой, но сейчас снова моя смена. До утра буду с тобой.

— А как же работа? Ты не выспишься…

— У меня отгул. Отец взял на себя мои дела, — улыбнулся он и поцеловал меня в макушку. — И почему ты его не послушалась… Папа тоже переживает за тебя, не приехал только потому, что я с тобой.

— Кирилл Олегович?.. — переспросила я, не веря своим ушам.

— Ну да…

— Кость, расскажи, что происходит. Сколько я проспала?

Воронов устроился на стуле возле моей койки и стал рассказывать о том, что случилось, пока я была без сознания. Оказывается, я три дня была как в бреду: просыпалась и снова отключалась, никого не узнавала и ничего не говорила. Врачи списали такое состояние на шок и сказали, что нужно просто выждать.

Кирилл Олегович, когда узнал от сына о том, что со мной случилось, разыграл целый спектакль. Он заявил, что убеждал меня проиграть дело, умолчав, что в случае поражения выгнал бы из бюро. Я решила не говорить Косте правду про отца. В конце концов, если Воронов-старший подонок по отношению к нам с матерью, то сына он любит искренне, и не мне быть причиной раздора в их семье.

Костя обратился в полицию, и по горячим следам удалось найти мерзавцев, что меня избили, но те признались, что нападение было исключительно ради грабежа. Улик против Акулова не нашли, и он остался чист, только Воронов пообещал, что так просто это дело не бросит.

— Кость, пожалуйста, давай все это оставим, — взмолилась я, чувствуя, что вот-вот расплачусь. — Я сыта по горло этим мерзавцем и больше не вынесу…

— Элис, тебя это не коснется, — он убрал волосы с моего лица и легонько щелкнул по носу. — Скоро ты уедешь за город, там окончательно поправишься, а я пока займусь Акуловым. У меня тоже есть связи…

— Почему я должна уезжать? И куда? — нахмурилась я. Уже второй раз Воронов говорил, что мне надо уехать, и это настораживало.

— Это небольшой домик в Подмосковье, там ты просто отдохнешь. Тебе лучше какое-то время побыть вдали от Москвы…

— Но, Кость…

— Не бойся, ты не будешь одна.

Мы еще долго беседовали. Костя рассказывал про Ольгу и Милу, которые тоже были рядом. Но если Ольга только звонила справиться о моем здоровье, то Мила ежедневно торчала в больнице. Конечно, мы оба понимали, что девчонка делала это не только из-за меня, но оба предпочли не затрагивать тему ее глупой влюбленности. За весь вечер мы с Костей обсудили казалось бы все на свете, лишь одного мой бывший жених не касался: он ни разу не упомянул о Денисе. Я не спрашивала. То, что Власова не было, говорило само за себя.

Ночь была беспокойной, меня мучили кошмары: я оказывалась то в подворотне, то в темном подъезде, слышала тяжелые шаги и разговоры моих мучителей. Костя был рядом, каждый раз, когда я с криком просыпалась, говорил, что это всего лишь сон, и держал меня за руку, пока я не засыпала снова. Только под утро, окончательно вымотавшись, мне удалось уснуть без снов.

— Выйдете, мне нужно сделать ей укол, — послышался недовольный женский голос. — Выйдите, не съем я вашу любимую.

Скрипнула дверь, а потом кто-то резко дернул меня за руку. Тучная медсестра с недовольным лицом стала агрессивно натирать спиртовой ваткой мое плечо. Она совершенно не церемонилась и вела себя так, словно за что-то на меня злилась.

— Вы делаете мне больно, — не выдержала я.

— Потерпишь. Мне нужно сделать укол, — пробормотала она и всадила в меня иглу. — Тоже мне, принцесса. То и дело мужики к тебе бегают, а сама ни кожи, ни рожи.

— Что? — переспросила я.

— Ничего. Утку дать?

— Не нужно, — смутилась я, чувствуя стыд от собственной беспомощности.

— Ну смотри сама. Захочешь — твой женишок поможет. Он уже у врача консультировался, как за тобой ухаживать, когда заберет тебя домой, — убирая капельницу, говорила медсестра.

— Костя?

— Да я уж не знаю, который из них Костя. Тот, что постоянно здесь торчит. Другой только приходит.

Медсестра взяла капельницу и не спеша поплелась к двери, что-то недовольно бормоча под нос. Ее голос заглушал стук моего сердца, которое, кажется, собиралось вырваться из груди. Я боялась поверить своим предположениям. Как только медсестра вышла, дверь снова открылась.

— Лисенок! — он широко улыбался и был таким красивым, как никогда, хотя его лицо было в ссадинах и синяках.

— Денис! — единственное, что я смогла произнести.

Те несколько шагов, что разделяли нас, показались мне вечностью, и только почувствовав его губы, я смогла поверить, что это не сон. Денис. Мой любимый Денис был со мной. Он, как обезумевший, целовал мое лицо, попадая на синяки и делая мне больно, только я все равно не хотела, чтобы это прекращалось.

— Лисенок, я думал, что сойду с ума… — коснувшись моего лба своим, проговорил возлюбленный.

— Ты спас меня… Спасибо…

— Если бы я знал, что тебе угрожают, то ни на шаг от тебя бы не отошел. Твой Костя позвонил слишком поздно.

— Как ты меня нашел? Что вообще произошло? — я чуть отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Денис, что у тебя с лицом?

— Не сдержался, когда этих тварей поймали. Я хотел пойти к Акулову, но Костя не дал, — процедил он и плотно сжал кулаки.

— И правильно, что не дал, иначе у нас были бы большие проблемы.

— Ничего, Лисенок, больше никому не позволю тебя обидеть, — улыбнулся Денис и снова поцеловал, на этот раз в висок. — Как только окрепнешь, увезу тебя в дом одного моего приятеля. Поживем за городом некоторое время. Он с осени по весну там не бывает, так что нас никто не потревожит.

— Нас? — переспросила я.

— Я больше не отпущу тебя. Никуда не отпущу, — переплетая наши пальцы, гордо заявил Власов.

— А как же Лена?

— Мы расстались.

— Правда? — вопрос прозвучал неприлично радостно, и я потупила взгляд, но Денис только усмехнулся.

— Сразу после той ночи у озера.

— Так давно… Почему ты ничего не сказал?

— На самом деле, мы должны были расстаться еще раньше, но не все так просто, ты сама это понимаешь, — он перевел дыхание и крепче сжал мою руку. Волновался, и это мне нравилось. — Лена много для меня сделала, и я ее очень уважаю. Когда мы расставались, она взяла честное слово, что я ухожу не к тебе. Я дал его и не соврал. С Леной я расстался не из-за тебя, а потому, что не полюбил ее так, как должен был. Чувство благодарности, дружба, симпатия — это не любовь, и чем дальше у нас все заходило, тем сильнее я это понимал. Лисенок, уже тогда за ужином с Ольгой и Милой я знал, что ты будешь моей. Даже до того, как Красовская рассказала, что ты ушла от жениха. Как же я хотел приехать к тебе после разговора с Леной, но не мог обо всем рассказать. Она согласилась продать мне «Фьюжн» на условии, что пока я его не выкуплю, с тобой не сойдусь.

— Почему такое условие? — нахмурилась я, чувствуя, что слишком рано радовалась.

— Не знаю, возможно, женская гордость, а может быть, она боялась, что будет слишком больно встречаться со мной и улаживать деловые вопросы, зная, что потом я пойду к тебе, — он провел ладонью по моей щеке, и я блаженно прикрыла глаза. — Ресторан для меня значит очень много, и это не только мое хобби, он — мой единственный источник дохода. Я не могу потерять «Фьюжн», потому что тогда останусь без штанов и не смогу быть с тобой. Ты привыкла к хорошему, и я не имею права тебя этого лишать.

— Но мне не важны деньги, и ты не прав, если думаешь, что я не могу жить в скромности. Сейчас я снимаю комнату в старой хрущевке…

— Уже не снимаешь, — перебил меня Денис.

— Что?

— Я поговорил с хозяйкой, рассчитался, забрал твои вещи и перевез в тот дом, куда скоро с тобой поедем. Вчера весь день этим занимался и пропустил, как ты проснулась, — улыбнулся он.

— Так ты был здесь? Значит, мне не снилось, что я слышала твой голос?

— Я не мог тебя оставить. Только вчера… Сначала ездил в полицию на опознание этих гадов. Не сдержался там, — он коснулся своего синяка и улыбнулся. — Им тоже досталось. Твой Воронов оттащил и все уладил. Потом я занимался твоим переездом, только утром Костю сменил.

— Но…

— Мы пробудем там от силы пару-тройку недель, потом закончится ремонт в моей квартире, и мы переедем туда.

— Ты… ты хочешь, чтобы я жила с тобой? — все еще не веря в происходящее, уточнила я.

— Да, хочу. Хочу, чтобы ты всегда была рядом. Ты, Лисенок, только ты! Я люблю тебя!

Снова я испугалась, что это сон, что все неправда и скоро я проснусь. Ком в горле не дал мне возможности переспросить. Я прикрыла глаза и почувствовала, как по щекам катятся горячие слезы. Столько лет я мечтала услышать эти слова от Дениса, а теперь просто не могла поверить.

— Ты чего, Лисенок? — испугался он.

— Я тоже тебя люблю. Я не могу без тебя, — сквозь слезы проговорила я, сжимая в кулачке край его рубашки, единственное до чего смогла легко дотянуться.

— Все будет хорошо. Мы будем вместе. Попробуем начать все сначала, с чистого листа. Ты и я, — вытирая мои слезы, прошептал он.

— А как же твой ресторан? Ты нарушишь слово? Что тогда?

Денис нахмурился. Он опустил взгляд, и я почувствовала, что сейчас прозвучит что-то нехорошее. Я была к этому не готова, только не сейчас…

— Лисенок, мы не будем о нас распространяться, хорошо? — Денис исподлобья взглянул на меня. — Ольга, Мила, Воронов — они все знают, Максим, приятель у которого будем жить, тоже, но больше я никому не стану говорить о нас, пока все не решу с рестораном. Я не хотел врать, думал решить все сначала, а потом прийти к тебе, поэтому и просил дать мне время, но сейчас я не могу тебя отпустить.

— А какие отношения у тебя будут с Леной все это время? — шепотом поинтересовалась я.

— Только деловые — видимся на работе и не больше. Мы расстались, и это окончательно, — отрезал он.

— А если она поставит еще одно условие? Быть с ней, пока не выкупишь «Фьюжн»? Ты…

— Нет. Не поставит. Мы все решили. Лена знает, что все кончено.

— Денис, мне страшно. Я боюсь, что тебя потеряю, — призналась я. Он ничего не ответил, а вместо этого осторожно, боясь причинить боль, поцеловал.

— Извините, — послышалось у двери. Костя. На нем не было лица, и я могла только представить, какую боль он почувствовал.

— Кость… — начала я, но он покачал головой, чтобы я не продолжала.

— Вы сами все проясните, — спокойно сказал он, но я понимала, что в его душе бушует шторм. — Элис, позвони перед отъездом, чтобы я не волновался.

— Хорошо, — ответила я, чувствуя, как на глаза навернулись слезы.

— Все в порядке. Не плачь, — криво улыбнулся он и перевел дыхание. — Ладно, мне пора. Рад, что тебе лучше.

— Я выйду с тобой на минуту, — подорвался Денис, но я ухватила его за руку и испуганно на него посмотрела, — Лисенок, все в порядке. Мы с Костей все давно уладили.

Конечно, они ничего не уладили. Я видела, что оба не выносят друг друга, и чувствовала вину за то, что причина тому я. Денис вернулся через пару минут и первым делом меня поцеловал, словно убеждаясь, что я все еще принадлежу ему. Он рассказал, что дал Воронову свой адрес, чтобы тот не волновался за меня. Только на таком условии Костя согласился отпустить меня с Власовым, а Денис решил не идти на конфликт.

— Расскажи мне все. Все с самого начала, — попросила я, крепко сжимая руку такого желанного мужчины.

— Хорошо, Лисенок.

Денис рассказал, что в ту ночь, когда на меня напали, ему позвонил Костя и кратко рассказал, что случилось. Власов был на работе, поэтому взял нескольких человек из охраны и тут же сорвался. Оказывается, как и в юности, мой возлюбленный помогал собачьему приюту, его там хорошо знали, поэтому в такое позднее время разрешили взять на время старую полицейскую овчарку, списанную в силу возраста. Благодаря этой псине ему удалось разыскать меня в подворотне.

— Если бы ты видела лицо старухи, у которой ты снимала комнату, когда я с амбалами и Джеком ввалился к ней в дом, — рассмеялся Денис.

— Могу себе представить, — улыбнулась я.

— Я взял твое платье, дал Джеку, а дальше он нас повел. Прости, что пришел так поздно, — он убрал с моего лица волосы и поцеловал в лоб.

— Тебе не за что извиняться. С самого начала виновата была я, но знаешь, я совершенно не жалею, что выиграла дело и не только потому, что Акулов этого заслужил. Я осталась честна с собой.

Меня выписали только через пять дней, и все это время Денис был со мной. Он уходил только по вечерам, чтобы не бросать свой ресторан, но уже утром возвращался в больницу. А вот Костю я не видела до самой выписки, когда он пришел попрощаться. Воронов так и не узнал о том, как поступил со мной его отец. Это было к лучшему. Через какое-то время он, безусловно, станет лучшим адвокатом Москвы и достойным владельцем бюро. Хоть так я могла отплатить за боль, которую причинила бывшему жениху.

Маму в скором времени должны были отпустить домой, но я солгала, что еще какое-то время задержусь в Петербурге, пришлось придумать, что устроилась на новую работу. Она обиделась, назвала меня неблагодарной дочерью, но потом добавила, что будет ждать, когда вернусь в Москву. Вот только я так и не сказала, что жить планирую не с ней.

Мы с Денисом ехали в машине куда-то в сторону Рязани, но мне было совершенно неважно, куда он меня везет. Какая разница, где наш временный дом, если со мной будет тот, кого я так отчаянно любила все эти годы. Я долгое время заблуждалась, думая, что чувства прошли. Моя любовь лишь притупилась, чтобы вспыхнуть с новой силой, только теперь я точно знала, что нашла взаимность.

— Тебе понравится в Кратово, — сказал Денис, глядя на меня в зеркало заднего вида. Из-за гипса я могла разместиться только на заднем сиденье его внедорожника.

— Угу, — довольно промычала я и закрыла глаза, стараясь запомнить каждую секунду начала нашей новой жизни.

— Лисенок, я люблю тебя!