Лада

* * *

Ратибор пропадал в княжеском тереме три дня до поздней ночи, но всегда спать к Никите приходил. А на четвёртую ночь не пришёл.

— Что‑то Ратибора долго нет, — заволновалась Лада.

— Ему совсем немного там объяснить осталось, — успокоил её Всемил. — Ты ложись, он придёт сам поест.

— Волнуюсь я.

— А нечего волноваться, он не дитё, — усмехнулся Всемил. — Всё, живо в кровать и не спорь со мной, — он сам отвёл Ладу в её комнату, а как только понял что она ложиться собирается, стрелой сбежал вниз, натянул кольчугу под рубаху и окольными дорожками пошёл к княжескому терему. Но у князя было уже темно, видать, все спать легли. Всемил сходил в дружинную избу, но Ратибора там не было. Он решил что просто разминулся с братом и пошёл домой, но брата у Никиты не нашёл. Всемил через силу заставил себя посмотреть в родительском доме, а потом пошёл искать Ратибора к дому что тот для себя покупал.

Ратибор лежал у крыльца, в густой траве и не войди Всемил на крыльцо, он бы его не заметил.

— Ратибор, — Всемил спрыгнул и приподнял голову брата и тут же почувствовал на руке, что под спиной Ратибора была кровь. Но мужчина был ещё жив. Всемил рыча и ругаясь, взвалил брата на плечо и потащил к Никите, но передумал и свернул к отцовскому дому. Свечей Всемил не зажигал, а уложив Ратибора на лавку, убедился что тот дышит, и побежал к Яснокаменным.

— Лада, — разбудил он уже уснувшую девушку. — Вставай, Ратибора убить пытались.

Лада охнула, но молча оделась и поспешила за другом.

— Мне не видно ничего, огня надо — попросила она.

— Нельзя. Если те, кто его убить пытались, хватятся, тут тоже искать будут.

— Тогда иди, приведи тех кому доверяешь, пусть охраняют. Только быстро.

Когда Всемил убежал, Лада зажгла свечи и принялась печь растапливать. Рана у Ратибора оказалась серьёзная, то что сердце не задели было просто чудом. Мужчина был без сознания, и Лада с большим трудом сняла с него рубаху и перевернула, чтобы рану обработать.

— Эй, кто тут? — раздалось около двери.

Девушка испугалась, схватила большой нож, она подумала что надо чем‑то Ратибора накрыть, чтобы его сразу не увидали, но не успела, в дом вошла ночная стража.

— Лада, ты что тут делаешь? — узнав девушку, спросил один из дружинников. — А это кто?

— Не подходи, — Лада выставила нож вперёд.

— Лада, ты чего? — удивился мужчина. — Это же я, Третьяк, не признала что ли?

— Уходи, Третьяк, — попросила Лада. — Пожалуйста.

— Лада, кто это? — Третьяк уходить не собирался, его свет в окне брошенного дома удивил, а поведение Лады тем более насторожило.

— Третьяк, не подходи, — Лада едва не плакала, она прекрасно понимала что с дружинником ей не справиться, а у него за спиной в дом ещё двое входило. А если это те кто Ратибора погубить хотел, они своё дело закончат, да и её заодно убьют.

— Это Ратибор? Что с ним? — Третьяк ловко выхватил у Лады нож. — Ты что же это делаешь, а?

— Пусти меня, — Лада забилась в руках мужчины. — Пусти, ему помочь надо.

— Пусти её, — в дом вошёл Всемил с товарищами.

— Она Ратибора убила, — воскликнул Третьяк.

— Не убила, а лечит, — Всемил вырвал Ладу из держащих её рук. — Лада, как он?

— Плохо, — девушка снова занялась перевязкой.

— Да что вообще происходит? — спросил другой дружинник.

— Я Ратибора у его дома едва живого нашёл, — пояснил Всемил. — Сюда принёс.

— А ты чего на нас с ножом кидаться стала? — спросил Третьяк у Лады.

— Откуда мне было знать что вы не добить его пришли, — буркнула та, промывая рану. Тут Ратибор застонал и попытался встать.

— Тише, лежи, — его прижало к лавке сразу несколько рук. — Ранен ты.

— Ратибор, кто это был? — спросил Третьяк.

— Князя люди, — Ратибор сжал зубы. — Я не видел кто именно, в спину ударили.

— Но ты же князю сам власть вернул, — испуганно прошептала Лада.

— Вернул, — зло бросил Всемил. — Только князь всё равно боится, вот, от соперника и избавиться решил.

Дружинники, что в доме были, переглянулись.

— Говорил я, гнать надо этого предателя, не князь он больше.

— Это его земля, Всемил, — устало сказал Ратибор.

— Лежи, не шевелись, — попросила Лада.

— Нельзя его тут оставлять, — сказал Третьяк. — И к Никите его нельзя, там наперво искать будут. Да и вам лучше уйти.

— Так куда же нам? — испуганно спросила Лада.

— Уезжать вам надо, — согласился с Третьяком товарищ по дозору.

— Да, — согласился Всемил. — Ратибор, — присел он на корточки рядом с братом. — Ты только держись. Я тебя из города вывезу.

— И что? Под стеной прикопаешь?

— Раз шутит, значит, жить будет, — вздохнула Лада. — Только куда же вы поедите, Всемил?

— В Быстроград, — решил парень. — Иди вещи собирай, Ладушка.

— Да что вам там собирать? — Лада прикусила губу.

— Свои, или ты со мной не хочешь ехать? — Всемил нахмурился, он‑то и мысли не допускал, что Лада останется.

— Я? А папа?

— И Никиту заберём, конечно же.

— А Ратибор? — Лада нерешительно остановилась у двери. — Нельзя его тут оставлять.

— Ратибора давайте ко мне перенесём, — решил Третьяк.

— У тебя дом прямо напротив княжеского терема, — воскликнул кто‑то.

— Именно, там искать вряд ли будут. Всемил, а ты ищи лошадь и телегу, чем быстрее вы уедите, тем лучше.

— Будто воры бежим, — грустно скакал Ратибор. — Не надо меня никуда уносить, если суждено мне умереть, лучше уж в отцовском доме. С Дарёной снова увижусь.

— Ты потерпи ещё немного без жены, — попросил Всемил. — Не бросай меня совсем одного.

Ратибор не ответил, ему было плохо и он прикрыл глаза. Когда все ушли, из‑под ресниц дружинника потекли слёзы.

— Дядя Никита, мы с Ратибором уехать должны, — сказал утром ювелиру Всемил. — Поедем с нами?

— Всемил, — Никита вздохнул. — Ладушку забери и уезжайте. Ты ведь позаботишься о ней?

— Лада без тебя не поедет, да и я не хочу тебя одного бросать. Прошу тебя, дядь Никита, поедем с нами.

— Увози брата, мы тут останемся, — спустилась вниз по лестнице Лада. — Вещи ваши я сложила, сейчас поесть в дорогу соберу, — она кусала губы, чтобы не расплакаться. Не представляла себе Лада, как они с отцом одни жить будут. Страшно ей вдруг стало в родном городе, где знала она каждую улочку, каждый дом. Страшными вдруг стали люди, пугал вернувшийся князь.

— Дядя Никита, — Всемил сел так чтобы видеть глаза мужчины. — Что тебя тут держит?

— Лебедь моя тут и девочки, — едва слышно сказал Никита.

— Они умерли, дядь Никита. Они теперь у отца Неба, на вас с Ладой смотрят и радуются что вы живы. У нас тоже тут и мать с отцом, и Любомир, но Ратибора ночью убить пытались. Боится его князь и тут нам жизни больше не будет.

— Ратибора убить пытались? — вскочил Никита. — Где он? Что с ним? Он живой?

— Живой, дома сейчас спит. Его ребята караулят, но не жить же всю жизнь под охраной.

— Уезжать вам надо.

— Я о том и говорю, дядя Никита. Только не могу я без вас уехать, понимаешь? Не остаться не могу, не уехать.

— Поедем с ними, папа, — попросила Лада тихо. — Страшно мне тут оставаться. Я когда на улицу выхожу, на меня так смотрят…

— Это потому что ты выжила.

— Я знаю, но они будто ненавидят меня за это.

— Ладушка, да что же ты говоришь такое? — Никита даже представить подобного не мог. — Радуются люди что ты живая.

— Я выжила, их женщины умерли, — вздохнула девушка. — Да и смысла нам оставаться тут нет.

— Поедем, — решился Никита. — Что делать надо, Всемил?

— Вещи собирайте, — улыбнулся парень. — Лошадь и телегу я найду.

— Лада, бери только самое необходимое, — распорядился Никита. — Эх, жаль дом не продать.

— Не продать, — согласилась Лада. — Сейчас домов свободных сколько хочешь. Кто ж его купит?

— А на что же мы жить будем, Ладушка? — Никита восстановился посреди комнаты.

— С нами Всемил и Ратибор будут, заработаем, — уверенно сказала Лада, хотя сомнения отца и ей передались. Со дня смерти жены, Никита за работу ни разу не садился. Он и раньше, когда ем плохо было, работать не мог, а теперь, Лада не была уверена что когда‑нибудь снова сможет. И что же тогда, всю жизнь у Ратибора со Всемилом на шее сидеть?

Лада подумала и отправилась в дом напротив. Там было двое дружинников на охрану, сам Ратибор дремал на лавке, куда его ночью Всемил уложил. Когда Лада вошла, все трое повернулись и посмотрели на неё.

— Здравствуйте, — поклонилась Лада. — Ратибор, ты как?

— Твоими молитвами, — выдавил из себя улыбку Ратибор. — Всемил забегал, сказал Никита с нами уехать согласился.

— Да, — кивнула Лада, — только…, — она замялась.

— Что? — Ратибор попытался приподняться на локте, но Лада не позволила и силой заставила его лечь обратно.

— Нельзя тебе подниматься, лежи смирно.

— Только что, Лада? — повторил свой вопрос мужчина.

— Только как вы жить дальше планируете? — спросила она.

— Наймёмся в дружину к князю какому‑нибудь, — уверенно ответил Ратибор. — Мы со Всемилом воины хорошие.

— А мы? Отец работать не может, горе его сильно подкосило, а я… много ли я наработать могу?

— Лада, нас двое, уж всяко тебя и Никиту прокормить сможем. И не смей говорить мне что нахлебницей ты быть не хочешь, — строго приказал Ратибор. — Мы семья. Отец твой сыном меня назвал и то что Дарена умерла, не значит что вы мне чужими стали. Ты Всемилу сестрёнка, а значит и с этой стороны мы с тобой тоже вроде как родня. Так что даже не думай. И потом, любое горе время лечит, не ставь на отце крест, может ещё оклемается. Иди собирайся, — Ратибора утомила эта гневная тирада, и он прикрыл глаза. Лада благодарно кивнула, погладила его по руке и побежала домой.

В дружинной избе о покушении на Ратибора уже все знали, и только Всемил туда зашёл, как его тут же засыпали вопросами.

— Так, что тут за шум? — гаркнул, входя, старый воевода. — Почему никто не тренируется? Что служба надоела? Так князь никого силой не держит.

Дружина почти в полном составе замолчала и повернулась к говорившему. И воевода испугался. Он прекрасно понимал, что былого уважения у подчинённых к нему не осталось. После того как он с князем из города сбежал, дружина себе и воеводу и правителя нового выбрала. И выжили все, почти никто не уехал, более того, город и земли княжеские защищать умудрялись несмотря ни на что. Но князь, вернувшись, требовал, чтобы всё по–старому стало. Но ему‑то легко говорить, а вот воеводе надо как‑то две сотни отменных воинов подчиняться заставить.

— Всем на тренировку, — гаркнул он. — Ишь распустились. Всемил, а ты что стоишь? Пошёл вон, тебе сказано.

— А ты на меня не ори, — спокойно отозвался Всемил. — Ты мне не командир.

— Что? — воевода побагровел, Всемила и Ратибора он больше остальных боялся.

— Уходим мы с Ратибором из дружины, — сказал Всемил. — Я за расплатой зашёл.

— Уходишь — уходи, — воевода облегчённо выдохнул. — Предателей не держим.

— Какой я предатель? — взбеленился Всемил, воеводу спасло только то что не вся дружина приказ его выполнила и ушла, парня удержали.

— Ты бы слова выбирал, — холодно посоветовал бывшему командиру Третьяк. — Тут только один предатель и это уж всяко не Всемил. Пошли, ребята, поможем Всемилу коней в дорогу выбрать.

Дружинники силой вывели рвущегося и ругающегося Всемила на улицу.

— Успокойся ты, — Третьяк тряхнул парня за шиворот. — О брате подумай, сам погибнешь и его погубишь.

— Но как он смел? — всё ещё кипел Всемил. — Такое оскорбление кровью смывают.

— Остынь ты, — рассердился Третьяк. — Не о том думаешь. Тебя Лада с Ратибором ждут. Ежели ты сейчас на бой его вызывать станешь, та биться, не факт что дождутся. Что с ними будет, ты подумал?

— Воевода беситься из‑за того что понимает, нет у него больше над нами власти, — добавил другой дружинник, что Всемила держал. — А Третьяк прав, не время сейчас счёты сводить, тебе брата спасать надо.

Всемил сжал зубы, вырывался из рук товарищей и пошёл на конюшню. Он вывел оттуда тех лошадей, на которых они с братом чаще всего ездили, и повёл их к дому Никиты. С телегой оказалось сложнее, продать телегу предложил купец Микита и цену не особо задрал, но у Всемила таких денег не было.

— Возьми, — Никита вынем парню большую шкатулку с украшениями. — Этого должно хватить.

— Дядь Никита, но…

— Не спорь, — устало прервал его ювелир. — Иди.

Всемил послушался, благодарно посмотрел на соседа, прижал шкатулку к груди и пошёл к купцу.

Собрались быстро, только Никиту долго ждать пришлось, он на кладбище ходил, с женой и дочерьми прощаться.

— А я с Дарёной и проститься не могу, — горько прошептал Ратибор. — И с отцом. И с Любомиром.

— Я там был, — тронул его за руку Всемил. — Попрощался. А вот и дядька Никита.

Никита вошёл в дом, избегая смотреть на дочь и названных сыновей, глаза у него были опухшими.

Лада молча обняла его, а потом огляделась и сама заплакала.

— Ну что ты, Ладушка, — ласково сказал Ратибор. — Не плачь. К новой жизни едем, к лучшей жизни.

Лада всхлипнула. Ей было страшно, страшно оставаться и страшно ехать.

— Ну, пора, — Всемил поднялся. Он с товарищами перенёс Ратибора на телегу, Лада обложила того одеялами и подушками, чтобы не жёстко было и трясло не сильно. Телега была большая, раненный дружинник помещался на ней в полный рот, да ещё и сундуки с вещами встали. Все расселись и замерли. Лада и Никита смотрели на свой дом, Всемил на свой. Столько тут было прожито, пережито.

— Боги вам в помощь, — Третьяк ударил лошадь по крупу и та, недовольно фыркнув, неторопливо пошла вперёд. Лада судорожно выдохнула и взяла отца за руку. Тот руку дочери сжал, но смотрел на дом от которого они отъезжали. Смотрел до тех пор, пока телега не свернула к главной площади.

— Да что б тебя, — выругался Третьяк, ехавший верхом впереди телеги. — Князь.

— Сидите все смирно, я сам говорить буду, — велел Всемил. — И Ратибора прикройте.

Лада выполнила приказ друга, пересев так, чтобы раненного не так видно было. Дружинники, сопровождавшие их, тоже распределились вокруг.

За спиной князя встали его советники, те что с ним вернулись. Воевода, что рядом с князем стоял, усмехался. Но усмешка быстро слетела с его лица, потому что городские дружинники вышли на площадь и были они отнюдь не на стороне своего правителя.

— Это что, бунт? — сквозь зубы спросил князь.

— Дай Всемилу с Ратибором уехать, — вышел вперёд купец Микита. — Не гневи богов.

— Ты на что намекаешь, Микита?

— Да разве я намекаю? — усмехнулся купец. — Я тебе прямо говорю, Нерп, совесть ты потерял. Это кем же быть надо чтобы Ратибора убить?

Горожане что на площади собрались, ахнули.

— Да кто его убивал? — воскликнул князь.

— И почему ты князя винишь? — спросил кто‑то из советников. — У Ратибора врагов в городе было немало, ему вполне кто‑то из тех, кому он семью вывести не дал, отомстить мог. Подстеречь у дома и убить.

— А ты почём знаешь что его у дома настигли? — спросил Всемил ледяным тоном. — Уж не ты ли сам приказ князя выполнял?

— Всемил не надо, — взмолилась Лада шёпотом. — Прошу тебя.

— Не князь ты мне больше, — сказал Всемил. — Братцы, не поминайте лихом, — он поклонился товарищам.

— Удачи вам.

— Пусть боги будут вам защитой.

— Бывай, Всемил, — закивала дружина и оттеснила князя и его воинов в сторону, давая телеге проехать. Князь скрипел зубами от злости, но ничего поделать не мог, не кидаться же тремя десятками на две сотни дружинников. И не факт ещё что горожане дружину не поддержат. Не осталось в этом городе к нему былого уважения. Всё же дружину разгонять придётся и новую, послушную набирать.

— Куда вы теперь? — спросили Всемила у ворот.

— В Синеград поедем, — Всемил пожал руки товарищей и хлестнул лошадей.

— А мы разве в Синеград собирались? — растерянно спросил Никита.

— Пусть князь думает что туда, — Ратибор попытался сесть, но Лада не дала.

— Лежи, не двигайся. А лучше спи. Тебе удобно?

— Удобно, — Ратибор вздохнул.

— Только бы погоню князь не послал, — тихо вздохнул Всемил и вывел лошадей на большой тракт.

Они ехали не сильно быстро, но и не медленно, ехали до самого вечера, а как начало темнеть, Всемил вдруг развернул лошадей на небольшую дорожку, что в сторону от тракта шла и стал нахлёстывать лошадей.

— Всемил, трясёт сильно, — взмолилась Лада вскоре. — Ратибору совсем плохо.

— Ничего, я потерплю, — Ратибор сжал зубы. — Гони, братишка, гони.

— Ещё немного, а потом на дорогу получше выберемся, — повернулся Всемил. — Скоро.

Но лучше дорога стала только к утру. Всемил остановился, чтобы дать передохнуть лошадям, сведя телегу с дороги. Все передохнули немного, а через пару часов, снова двинулись в путь.

— Мы прячемся? — спросила Лада на третий день пути, когда они снова свернули с тракта.

— Да, — кивнул Всемил. — Боюсь я, что князь добить Ратибора захочет, чтобы у него соперника уж наверняка не было. Потому и едем окольными путями. Это дольше, зато спокойнее.

— Август уж, — вздохнула Лада. — Успеем ли? Нам же не только доехать, ещё и обустроиться надо.

— Успеем, — Всемил подмигнул девушке и бросил взгляд на Никиту. С тех пор как они уехали из города, тот почти всё время молчал, погружённый в какие‑то свои мысли. Он не жаловался, не ругался, ничего не просил, ничему не радовался. Ладу очень беспокоил отец, но она Всемилу ничего не говорила, не хотела его лишний раз отвлекать, да и что бы он сделать мог?

— Всё будет хорошо, Лада, — Ратибор тронул девушку за руку. — Подсоби мне, устал я лежать.

Лада подложила Ратибору подушку под спину и помогла ему устроиться поудобнее, снова взглянула на отца и тяжело вздохнула.

До Быстрограда они добирались дольше чем Всемил планировал, и если конным и по прямой Всемил в составе дружины проделал путь до этого города за пару недель, то теперь на телеге, да окружными дорогами, они подъехали к землям быстрогородского князя только через полтора месяца. Боги были к ним не очень благосклонны, сентябрь выдался дождливым, телега постоянно увязала, одеяла и одежда постоянно были мокрыми, седоки в телеге мёрзли.

— Потерпите, уже немного осталось, — Всемил повернулся на козлах и отбросил с лица мокрую прядь волос, а потом шмыгнул носом. — За следующим поворотом уже Быстроград виден будет.

— Побыстрее бы, — вздохнул Никита, склоняясь над дочерью, которая вот уже второй день сильно болела. — Ладушка, как ты?

Лада не ответила.

— Лада, — Ратибор склонился к девушке. — Лада.

— Что с ней? — Всемил пытался одновременно лошадьми управлять и повернуться.

— Стой, — вдруг велел Ратибор.

— Что? — не понял Всемил.

— Я говорю лошадей останови и с дороги съезжай.

Когда Всемил выполнил приказ брата, тот склонился над Ладой, прислушиваясь к её дыханию.

— Лада, — снова позвал он. Девушка с трудом открыла глаза. — Лада, дай мне руку, — попросил Ратибор. — Постарайся.

— О боги, — прошептал Никита. — Нет, нет, она же поправилась.

— Ладушка, постарайся, — тихо повторил просьбу Ратибор, а Всемилу вдруг воздуха хватать перестало. Лада руки поднять не могла.

— За что? — закричал Никита, глядя в хмурое дождливое небо. — За что? Она же выжила.

— Тише дядя Никита, — Ратибор усадил мужчину обратно. — Нельзя нам в город, сворачивай с дороги, Всемил, надо туда где людей нет отъехать.

— Ратибор, так может в город, там хоть сухо будет.

— Нельзя ей в город, — покачал головой Ратибор. — Если это…, — он запнулся. — Нельзя. Не хочешь же ты в Быстроград смерть привести.

Всемил утробно зарычал и зло ударил по краю телеги кулаком. Никита заплакал, лёг рядом с дочерью, укрыл её мокрым почти насквозь одеялом и обнял, грея своим теплом.

Ратибор сам взял лошадей пол уздцы и повёл от дороги прочь. Всемил поплёлся следом.

Через день ничего не изменилось, Лада как и прежде была не в силах пошевелиться и почти всё время лежала в забытьи. Иногда она бредила, звала то мать, то Любомира, то кричала чтобы он прочь шёл. Никита снов замкнулся, и сидел около дочери не отходя, Всемил и Ратибор уходили по очереди, чтобы набрать в лесу веток для костра и найти что‑нибудь поесть.

А на третий день из лесу выехал десяток всадников. Всемил и Ратибор вышли вперёд, положив руки на мечи, за их спинами, испуганно закрывал собой дочь Никита.

— Всемил, — один из подъезжающий узнал парня. — Всемил, ты ли это?

— Долгай, — обрадовался Всемил знакомому.

Всадники спешились, но тут Ратибор выступил вперёд.

— Стойте, не подходите, — он выставил вперёд руку.

— Ратибор, ты чего, это свои. Долгай в дружине князя Ждана служит.

— Потому и прошу, — сказал Ратибор. — Опасно это может быть.

— А вы что вообще тут делаете? — спросил командир отряда, он Всемила тоже узнал.

— Мы жить к вам ехали, — Всемил опустил голову и покосился на брата.

— Я не знаю опасно ли это, но лучше вам от нас подальше держаться, добрые люди, — сказал Ратибор.

— Расскажешь почему? — хмурясь, спросил старший.

— Расскажу,

Он поведал быстрогородским дружинникам о той страшной беде, что обрушилась на их родной город, о том, как вернулся сбежавший князь, как сами они убегали из города. А потом рассказали о том, что Лада снова слегла и что недуг её очень похож на тот, что всех женщин погубил.

— Вроде через мужчин это не передаётся, но кто знает, — закончил свой рассказ Ратибор. — Так что лучше уезжайте.

Быстрогородские дружинники переглянулись, старший кивнул на лошадей.

— На, держи, — он снял с себя плащ. — Не промокает он.

— И мой возьми, — протянул Всемилу плащ Долгай.

— И мой, — свои плащи отдали все кто в отряде были.

— Спасибо, ребята, — Всемил поспешил к Ладе, и принялся укутывать её в сухое и устраивать непромокаемый навес, а дружинники помчались в город.