Лакомый кусочек

9

Распрощавшись с Патрицией и Раймондом, Розмари, Джарвис и Бэзил вышли у своего дома. А джип двинулся дальше по направлению к Эдинбургу.

Раймонд сел рядом с ней, затем рывком поднял затемненную перегородку, отделявшую заднее сиденье от шофера, и ласково провел пальцем по виску Патриции.

– Для тебя этот вечер был весьма трудным, я прав?

Она раздраженно отшатнулась в сторону.

– Прав.

Раймонд задумался. Похоже, она до сих пор сердится на него. Он сдержал свое обещание, ужасно за нее переживает, но ей все, что он ни делает, видится как-то иначе. Почему?

– Ты повела себя с родителями Малькольма очень великодушно, – заметил он спокойно.

Сегодняшним вечером его удивили многие вещи. Во-первых, попытка Патриции заступиться за Бэзила. Во-вторых, разительная перемена в отношениях всех четверых представителей семейства Малькольма, произошедшая за время его отсутствия. В-третьих, готовность Патриции хоть завтра познакомить детей с Розмари и Джарвисом.

Патриция пожала плечами.

– В ходе беседы с семьей Малькольма рассеялись практически все мои опасения.

– Ты, насколько я понял, боялась двух вещей: что Розмари и Джарвис повторно отвергнут Эндрю и Сью и что они будут продолжать относиться к тебе с ненавистью.

– Правильно, – ответила Патриция. – Теперь меня не тревожит ни то ни другое.

– Их отношение к тебе в корне изменилось. По-моему, теперь даже Бэзил смотрит на тебя почти как на друга.

Он ожидал, что рано или поздно подобное потепление произойдет. У Розмари было мягкое сердце, да и Бэзил, хоть и любил повздорить, но никогда не слыл злюкой. Враждебность родственников к Патриции основывалась на откровениях Малькольма. Но теперь бедолаги больше не было с ними, в семью вливались его дети, и о прежних обидах всем следовало побыстрее забыть. Патриция приходилась матерью Эндрю и Сьюзен, и всем нынешним членам их старинного рода не оставалось ничего другого, как принять эту женщину со всеми недостатками характера и не вспоминать больше о взбалмошных выходках минувших лет. Все это так. Но если честно, ему и в голову не приходило, что предполагаемая перемена в отношениях между родственниками произойдет столь быстро.

– Хотелось бы надеяться, – задумчиво произнесла Патриция. – Но прежде всего семья Малькольма с большим нетерпением ждет встречи с детьми.

Он придвинулся к ней ближе, а когда она попыталась было воспротивиться и собралась отстраниться, крепко обнял ее и привлек к себе.

Его душу наполнило странное ощущение. Это было не просто желание обладать женщиной, а нечто более грандиозное, более всеобъемлющее. Он сознавал, что хочет владеть ею во всех смыслах этого слова – заниматься с ней сексом, быть для нее другом, помощником, советчиком.

Он повернул голову, нежно поводил носом по аккуратному уху Патриции и лизнул ее мягкую мочку.

– Как здорово от тебя пахнет! Именно так должна пахнуть настоящая женщина, – прошептал он.

Его охватило безудержное желание попробовать ее всю, исследовать обольстительное, благоухающее легким пряным ароматом тело. Он представил, с каким удовольствием снял бы с нее романтичную белую блузку и узкую юбку, как целовал бы и покусывал ее смуглые плечи, аппетитную грудь, животик. Как добрался бы до самого сокровенного…

Патриция взглянула на него холодно и отстраненно.

– Раймонд, прошу тебя. Давай не будем играть в эти игры. Я не твоя женщина, не твоя жена.

Он принялся покрывать легкими поцелуями ее висок, ее нежную щеку. Его рука скользнула под край блузки и вскоре дотронулась до упругой груди.

– Ты очень заблуждаешься, – прошептал он, тяжело дыша.

От его прикосновения ее сосок тут же напрягся. Почувствовав это, Раймонд торжествующе заулыбался.

– Прекрати, умоляю тебя! – простонала Патриция, выгибая спину.

– Расслабься, – пробормотал он на выдохе и приник к ее рту.

Как только его губы коснулись ее губ, она мгновенно забыла о необходимости сопротивляться.

Поцелуй длился бесконечно. Патриция упивалась им и блаженствовала, ведь в эти мгновения она чувствовала себя любимой и желанной, хоть подсознательно и понимала, что это всего лишь иллюзия.

Продолжая целовать Патрицию, Раймонд расстегнул пуговицы своей рубашки и скинул ее с себя. С каждой последующей секундой ему становилось ясно, что он не зря на протяжении долгих лет грезил лишь об этой женщине. В реальности она была еще более сладкой, чем в его мечтах.

– Я хочу тебя, Патриция… Хочу до умопомрачения… – пробормотал он, задыхаясь.

На мгновение она замерла. Ее мягкие полные губы чуть напряглись.

– Ты хочешь меня? Или чтобы я родила тебе ребенка?

Он догадался, что для нее его ответ крайне важен, и прошептал как можно более нежно:

– Тебя, я хочу именно тебя, моя милая!

– Ты уверен? – В ее голосе все еще звучали нотки сомнения, и Раймонд понял, что теперь слова ей уже не нужны. Она ждала доказательств, хотела прочувствовать, что действительно желанна.

Он стал покрывать торопливыми поцелуями ее лицо, шею, свободную от тонкой материи блузки неприкрытую часть груди. Потом медленно снял с нее одежду.

Патриция полулежала на сиденье, почти не дыша, наблюдая за каждым его действием широко раскрытыми, потемневшими от страсти глазами.

Багряные сумерки уже разбавляло голубовато-белое сияние придорожных фонарей. Оно вливалось в салон машины, освещало плечи и грудь Патриции, делая ее еще более красивой, загадочной и беззащитной. С минуту Раймонд с восторгом рассматривал ее, потом наклонился и прикоснулся губами к нежной бархатной коже.

Патриция тихонько застонала, обвила его шею руками и притянула к себе ближе.

– О, Раймонд! – невольно слетело с ее губ. – Ты мне нужен…

Она тоже была необходима ему. Так сильно он не нуждался ни в одном другом человеке. Без этой женщины жизнь казалась ему невозможной, поэтому желание удержать ее рядом крепло в нем с каждой минутой.

Когда оба они были с головой поглощены пламенем страсти, машина сбавила скорость и вскоре затормозила.

Раймонд отпрянул от Патриции как ошпаренный, схватил ее блузку, ловко вывернул на лицевую сторону, протянул ей и, нацепив на себя рубашку, быстро застегнул пуговицы.

В первое мгновение Патриция не могла понять, что происходит, и удивленно смотрела на Раймонда затуманенным взглядом.

– Мы приехали, – кратко пояснил он, сам натянул на нее юбку и помог надеть блузку. Хорошо, что на ней не было пуговиц, застегнуть которые они не успели бы.

Шофер открыл дверцу, приглашая их выйти.

Патриция, уже очнувшаяся от сладостного полузабытья, незаметным движением схватила с сиденья свои маленькие черные трусики и сжала их в кулаке.

Выйдя на улицу, они с жадностью глотнули свежего вечернего воздуха и медленно побрели к парадному.

– Сегодня ты станешь моей, так и знай, – пробормотал Раймонд, все еще прерывисто дыша. – Тогда ты никогда уже не сможешь сказать, что не моя женщина.

Патриция фыркнула, но вовсе не недовольно, а скорее кокетливо, и Раймонд протянул руку к ее тонкой талии, намереваясь крепко обнять. Но тут же отдернул ладонь, испугавшись внезапно распахнувшейся входной двери.

– А вот и вы! – воскликнула появившаяся в дверном проеме мать Раймонда. – Патриция, здравствуй! Мой сын не удосужился сообщить мне, что ты приедешь, вот я и укатила в гости! И не встретила вас, как подобает хозяйке нашего старинного замка.

– Здравствуй, Мораг! – поприветствовала Патриция старшую миссис Бейнз.

Раймонд выругался про себя. Присутствие матери нарушало все его планы. А у него уже не было сил противостоять желанию их осуществить. У мамочки особый дар появляться в самый неподходящий момент там, где ее никто не ждет, подумал он, хмуря брови. Придется забыть о ночи любви с Патрицией. По крайней мере, до свадьбы. Мама с ее суперстрогими взглядами на жизнь непременно позаботится о целомудренности их отношений!

Мораг говорила очень быстро и с сильным шотландским акцентом, поэтому Патриции приходилось напрягать слух, чтобы уловить смысл произносимых ею фраз.

– Я ужасно рада, что вы с детишками приехали наконец, Патриция! – воскликнула Мораг, обнимая гостью, когда та вместе с Раймондом поднялась по ступеням и переступила порог замка. – Моему сыну ваше присутствие пойдет на пользу. Ведь он чересчур много работает и ни о чем другом думать не в состоянии.

Раймонд в ответ на ее слова скривил губы в циничной усмешке, а Патриция лучезарно улыбнулась. Радушный прием Мораг тронул ее до глубины души.

– Я тоже очень рада, что мы с детьми здесь, – ответила она.

Мораг повела их в малую гостиную.

– Выпьем перед сном чайку, а заодно ты кратко расскажешь мне о своей жизни! – предложила она. – А с Раймондом я побеседую позднее. – В ее голосе прозвучали воспитательные нотки.

Патриция поправила волосы и тоже бросила на Раймонда строгий и обиженный взгляд. Именно по его милости ей пришлось предстать перед Мораг в столь взъерошенном виде, хотя она очень не хотела, чтобы та догадалась о произошедшем между ними в джипе.

– Знаешь, за твое возвращение в Шотландию, Патриция, нам непременно следует открыть бутылку шампанского! От чая, пожалуй, откажемся! – внезапно переменила свое прежнее решение Мораг, когда все трое вошли в гостиную.

Раймонд достал из бара бутылку французского игристого вина и принялся разливать его по бокалам, а Мораг усадила Патрицию рядом с собой на диван и с умиленной улыбкой сообщила, что уже виделась сегодня с ее детьми.

– Твои малыши очаровательны, Патриция! – воскликнула она, прижимая ладони к груди. – Мы договорились, что они будут считать меня бабушкой. Своих внуков я, к сожалению, все никак не дождусь.

Раймонд подал им бокалы с шампанским, и Патриция поспешила сделать глоток, желая таким образом скрыть смущение, вызванное в ней последними словами Мораг. И закашлялась, поперхнувшись.

– С тобой все в порядке, милая? – встревожено спросил Раймонд, опускаясь на диван рядом с ней.

Патриция откашлялась, кивнула и с виноватым выражением лица повернулась сначала к Мораг, потом к ее сыну.

– Простите меня, я не привыкла к шампанскому, – пробормотала она, чувствуя, что более глупого объяснения своей неловкости не могла и придумать.

Округлое лицо Мораг просияло по-матерински светлой улыбкой. Эта женщина в своем довольно преклонном возрасте выглядела весьма привлекательно. В ее русых, уложенных в аккуратную прическу волосах практически не было седины, голубые мудрые глаза выражали доброту и жизнерадостность, чуть полноватая фигура очаровывала мягкостью и пропорциональностью.

– Твои Эндрю и Сьюзен – сущие ангелочки, – сказала она с нежностью. – Эндрю очень общителен и не по годам развит. Своими познаниями традиций и истории Шотландии он сразил меня наповал! Ты умница, Патриция, что научила его всему этому.

Патриция скромно улыбнулась.

– Шотландия – родина моего мальчика. Он обязан знать о ней как можно больше.

– А Сьюзен прочитала мне стихотворение, – продолжала Мораг. – Да так выразительно, что я чуть не прослезилась от умиления! У тебя замечательные детки, Патриция!

– Спасибо, – растроганно ответила она.

Мораг заискивающе взглянула на сына.

– Может, ты пойдешь спать, дорогой? Нам с Патрицией необходимо немного поболтать.

Патриция изумленно округлила глаза.

Мать Раймонда всегда относилась к ней очень дружелюбно и по-доброму, но перед нынешней встречей они виделись всего раза четыре. О чем они могли болтать сейчас, Патриция абсолютно не понимала.

Повернувшись к Раймонду, она взглянула ему в глаза с мольбой. Но он лишь слегка улыбнулся и поднялся с дивана.

Намеревается бросить меня в такой ответственный момент! – подумала Патриция в отчаянии. Предатель! Никогда не забуду ему этого…

Раймонд неторопливо наклонился и поцеловал ее в макушку. Даже столь безгрешный поцелуй заставил ее кровь мчаться по жилам с удвоенной скоростью.

– Спокойной ночи, Патриция! Приятных тебе сновидений, – пожелал он, отчетливо выговаривая каждое слово.

Патриция сознавала, что он вложил в свою фразу второй, понятный только ей смысл, и разозлилась на него еще больше.

Чмокнув мать в щеку, Раймонд вышел из гостиной.

– Итак… – Мораг обвела гостью внимательным взглядом и едва заметно кивнула, как будто в знак одобрения. – Вы уже спите с моим сыном или еще только строите друг другу глазки?

Патриция чуть не свалилась с дивана…

Следующий день был теплым и солнечным. Проснувшись утром, Патриция тут же вспомнила о разговоре с Мораг. И голова ее пошла кругом, потому что это воспоминание всколыхнуло в сердце массу противоречивых эмоций, которые она вчера пережила. Мать Раймонда задала ей множество прямолинейных вопросов, а также заверила ее, что будет лишь счастлива, если «явно существующая между ней и Раймондом симпатия» выльется во что-то более серьезное.

После завтрака Патриция направилась с детьми к огромному бассейну, расположившемуся справа от замка. Но наслаждаться купанием ей пришлось недолго. Буквально через десять минут к ним присоединился Раймонд. Когда он снял с себя халат и остался лишь в плавках, Патриция почувствовала обжигающий прилив вожделения. И решила, что ей лучше удалиться. Поэтому, как только он прыгнул в воду, она вышла из нее, вытерлась большим махровым полотенцем и уселась в шезлонг, подставляя тело солнцу.

Дети даже не заметили ее исчезновения, так как сразу сосредоточили все свое внимание на Раймонде.

Патриция смотрела на всех троих с некоторой завистью. С их лиц не сходили улыбки, то и дело они разражались заразительным смехом или что-нибудь выкрикивали.

Если я выйду за него замуж, то он станет для детей чудесным отцом, подумала она. А я? Впишусь ли я сама в их дружную компанию?

Какую цель он преследует? Жаждет мести или справедливости или же действительно хочет меня?

Она мысленно прокрутила в голове все «за» и «против» брака с Раймондом. Начала с «против». Во-первых, он намеревался заставить ее выйти за него замуж при помощи угроз и запугиваний. Во-вторых, не испытывал к ней любви. В-третьих, все еще считал ее виновной в смерти Малькольма и своей беременной жены. В-четвертых, открыто заявил, что желает заиметь от нее детей, которые восполнили бы его утрату.

Патрицию от всех этих невеселых мыслей просто передернуло.

А если я не смогу родить ему ребенка? – подумала она. Если не забеременею так быстро, как ему этого хочется? Что тогда? Он будет, подобно Малькольму, негодовать и злиться?

Патриция проследила за тем, как Раймонд подбросил в воздух заливающуюся радостным визгом Сьюзен и как, поймав ее, опустился вместе с ней под воду, но тут же вынырнул… Как Эндрю потребовал проделать с ним то же самое. И у нее дрогнуло сердце.

Сьюзен и Эндрю уже любили Раймонда. Им уже был не нужен просто отец, они нуждались именно в этом человеке. В человеке, который, в отличие от Малькольма, тоже полюбил их всей душой.

Она не имела права сердиться на своих малышей, ведь сама сходила с ума по Раймонду. Но ее отношение к нему было совсем иным. Ей безумно хотелось вновь оказаться в его крепких объятиях, но ее душу сковывал страх. Несмотря на то, что Раймонд тоже желал ее, она боялась, что быстро ему надоест или не оправдает его ожиданий.

Ранее интимная жизнь с Малькольмом никогда не представлялась ей источником невиданного наслаждения. Она занималась с ним сексом из чувства долга и, даже сливаясь с мужем воедино, не испытывала и сотой доли того, что дарило ей всего лишь легкое прикосновение Раймонда. Поэтому в период замужества ее нередко посещали сомнения в собственной сексуальной полноценности.

Раймонд доказал ей обратное, хотя до настоящей близости дело еще не дошло. Тем не менее укоренившийся в ее сердце страх еще давал о себе знать.

Неожиданно она почувствовала приступ удушающей злости – злости на саму себя, на свои бесконечные сомнения и опасения. Именно страх заставлял ее быть женой Малькольма, когда ей уже не хотелось ею быть. Она боялась за детей, ведь он грозился похитить их… Из-за вполне объяснимого ужаса перед мужчинами в течение нескольких лет в ее жизни не было ни одного любовника. Опять же страх долго не позволял ей сделать решительный шаг и познакомить наконец с Розмари и Джарвисом детей. Страх сопровождал ее, когда она летела в Шотландию. Страх вынуждал ее отказывать человеку, который на протяжении нескольких лет владел ее сердцем и предлагал теперь выйти за него замуж.

Она страстно желала забыть о Раймонде, старалась выгнать его из своих мыслей, из грез, но, даже когда Патриции это удавалось, он являлся ей во сне. Каждую ночь…

Послышался пронзительный визг Сью и плеск воды – они с Раймондом только что вынырнули.

Патриция облизнула пересохшие губы.

У нее было два выхода – либо остаться в своем уединенном мирке, либо сдаться Раймонду, человеку, который ее не любил, и выйти за него замуж хотя бы из-за детей.

Смогу ли я спокойно вернуться в Ньюпорт-Ньюс, если даже Раймонд отпустит меня? – подумала она. Ее сердце заныло от одной этой мысли, отвечая болью на только что заданный ею самой себе вопрос. Она вдруг отчетливо поняла, что страстно любит Раймонда Бейнза и не вынесет расставания с ним. И, в сущности, готова пробыть его женщиной столько времени, сколько судьба посчитает нужным подарить ей.

Неожиданно все ее страхи отступили, вытесненные на задний план более мощным, более всеобъемлющим чувством – любовью. Она вспомнила, что, взвесив все «против» брака с Раймондом, совсем забыла обо всех «за» и мысленно перечислила последние.

Патриция обожала этого человека, а он ее сильно желал. И искренне привязался к Сьюзен и Эндрю, в этом не могло быть сомнений. А еще хотел, чтобы у них появились общие дети.

Что ж, вполне надежный фундамент, решила она. Постараюсь возвести на нем прочные стены. Пусть основой моей жизни будет не страх, а любовь.