Лакомый кусочек

1

– Бессердечная дрянь! – раздался справа озлобленный брюзжащий голос, принадлежащий Бэзилу – старшему из братьев ныне покойного мужа Патриции Бейнз.

Эти слова болью отозвались в ее истерзанном сердце, но она даже не повернула головы, лишь моргнула и вновь уставилась на изумрудную зелень травы, безмятежно росшую за свежевырытой могилой.

Погребальная церемония подходила к завершению. Наступил момент, когда родственникам следовало по очереди подойти к гробу, чтобы попрощаться с усопшим.

Патриция не двигалась с места, стояла, как замороженная, с трудом осознавая, что их брак с Малькольмом остался в прошлом и на этот раз уже окончательно. Она крепко сжимала белые розы, не обращая внимания на острые шипы, впивавшиеся в ладони.

В ее сердце противоборствовали чувство вины и ощущение избавления от застарелой боли. Так что обида на брошенные Бэзилом резкие слова, вспыхнув, почти сразу же забылась.

Теперь уж точно никто не будет мучить меня чудовищными угрозами, обещая похитить детей! – думала Патриция, стыдясь, однако, что именно с такими мыслями прощается с Малькольмом – человеком, за которого по глупости и свойственной юности неопытности выскочила замуж восемь лет назад.

– Да ей вообще здесь нечего делать! – продолжал злобствовать Бэзил.

По-видимому, спокойная реакция на его ядовитые замечания самой Патриции, а также остальных присутствующих не давала ему покоя. Старший брат Малькольма обожал скандалы и затевал их при каждом удобном случае.

Патриция медленно повернула голову и взглянула на Раймонда Бейнза. Тот смотрел отнюдь не на возмущенного двоюродного брата, изо рта которого в неурочный час вылетали оскорбительные для вдовы слова, а на нее саму, но тоже с укором и даже некоторой брезгливостью.

Если бы Патриции не были свойственны необыкновенная сила характера и умение держать эмоции под жестким контролем, она тут же сама свалилась бы в могилу, вырытую для покойного Малькольма.

Чего греха таить, Раймонд небезосновательно испепелял ее взглядом, доставляющим ей такие мучения, какие бедняге не доводилось испытывать даже из-за многочисленных измен и вспышек ярости мужа.

В воздухе пахло свежевырытой землей и цветами. От этого печального аромата у Патриции начала кружиться голова. Отвернувшись от Раймонда, она медленно подошла к гробу, уже закрытому крышкой, положила на него розы и едва слышно прошептала:

– Прости меня за все…

– Как трогательно! Ты отличная актриса! – пренебрежительно бросил Раймонд.

Это было уже слишком. Патриция гордо приподняла подбородок, повернула голову и посмотрела оскорбителю прямо в глаза. Темно-голубые, бездонные, они выражали глубокое презрение и искреннюю скорбь.

И все же именно этот человек был единственным представителем клана Бейнз, который знал, что жена Малькольма не любила его, как это подобает достойной супруге. Да, только он один мог небеспричинно осуждать ее.

– По-твоему, я даже не имею права проститься с отцом своих детей? – спросила Патриция, но в следующее мгновение пожалела о том, что вступила в неуместный диалог.

Раймонд прищурился.

– Ты уже простилась с ним четыре года назад…

Патриция машинально сделала шаг в сторону, как бы интуитивно защищаясь от несправедливого упрека. К тому же в этот момент гроб стали опускать и забрасывать землей. Все!

Ее глаза наполнились слезами, но ей не хотелось при всех выдавать свое удрученное состояние. Тем более что навалившаяся тоска была вызвана не столько расставанием с некогда близким человеком, сколько отчаянием, что все у нее в семье сложилось так нелепо, так непостижимо глупо и трагично.

Раймонд ошибался. Ох, как он ошибался! Расторгнуть брак с мужем, как бы страстно она этого ни желала, было не в ее власти. Поэтому, решившись расстаться с Малькольмом, Патриция прибегла к крайней мере: сбежала с детьми, улетела в Америку, не поставив его самого в известность об этом.

К тому моменту, когда Малькольм понял, что именно произошло, она уже собрала документы для бракоразводного процесса, а также показалась экспертам, зафиксировавшим многочисленные следы побоев на ее теле – синяки, ссадины, кровоподтеки. Специалисты в один голос подтверждали, что жить с таким человеком, как Малькольм Бейнз, равно как и доверять ему детей, невозможно.

Даже самые ближайшие его родственники ничего не знали о том, как Малькольм обходится с женой. Так что Раймонд, кузен и глава семейного клана, тоже не имел ни малейшего представления о настоящих причинах, побудивших Патрицию все бросить и бежать…

Сейчас же выражение лица Раймонда показалось ей более жестким и презрительным, чем когда бы то ни было. Он продолжил:

– … точнее сказать, ты не желала прощаться с Малькольмом ни четыре года назад, ни после. Предпочла развлечения и свободу обязанностям нормальной супруги. Такие жены хуже…

Каждое из его слов пронзало сердце Патриции раскаленной стрелой. Но ее лицо оставалось невозмутимым.

– На протяжении последних лет, – перебила она его, с трудом сохраняя внешнее спокойствие, – я готова была развестись с Малькольмом в любой момент.

Да, да, все было именно так. Однако муж удерживал ее, как только мог, не гнушаясь ничем в достижении своей цели. Однако уговоры и побои в какой-то момент перестали действовать на Патрицию, ей удалось бежать. Тогда-то Малькольм и заявил, что, если она не откажется от затеи окончательно развестись с ним, ему придется пойти на решительные меры, а именно похитить у нее детей.

Раймонд скривил губы в презрительно-насмешливой ухмылке. Патриция моргнула, ощущая привычную боль в сердце.

Вышло так, что мнение о ней сложилось у Раймонда в тот далекий вечер, когда они встретились впервые. И с тех пор, похоже, оно так и не изменилось.

Перед вечеринкой, которую устраивал один из родственников мужа, Патриция ужасно нервничала. Малькольм рассказывал ей о Раймонде, с которым она еще не была знакома, несчетное количество раз. Своим кузеном муж восхищался, во многом пытался ему подражать, и Патриции хотелось произвести на хозяина дома благоприятное впечатление.

Приехав к Раймонду в тот момент, когда гости уже собрались, Малькольм, опьяненный всеобщим весельем, оставил жену в толпе незнакомых ей людей и присоединился к группе приятелей, которых давно не видел.

Растерянная и подавленная, Патриция бродила по огромной гостиной, наполненной чужими людьми, пока не остановилась у раскрытого окна.

Звучала музыка. Гости шутили, беседовали, кто о чем, и оживленно приветствовали друг друга.

А Патриция сходила с ума от одиночества. Прошло около получаса, но Малькольм все не появлялся. Наверное, попросту забыл, что пришел сюда не один, такое случалось с ним нередко.

Патриция отвернулась к окну, сделала глубокий вдох и выдох, чтобы сдержать подступившие к глазам слезы.

Какая я дурочка! – подумала она тогда с горечью. Каждый раз надеюсь, что наша жизнь изменится к лучшему. Но Малькольм не желает расставаться со своими замашками… Даже не удосужился представить меня хозяину дома.

– Мне кажется, вам здесь скучновато, – послышался откуда-то сбоку незнакомый мужской голос.

Патриция вздрогнула, как от внезапного грозового раската. По ее спине побежали мурашки, сердце взволнованно подпрыгнуло, а перед глазами поплыли круги. Такого голоса, как этот, она не слышала ни разу в жизни. Очень низкий, он был наполнен какой-то магической мощью, но звучал мягко, почти нежно…

В первое мгновение она не хотела поворачивать головы, так как подсознательно боялась, что, увидев обладателя этого фантастического голоса, страшно разочаруется. Но Патриция ошибалась. Внешность мужчины, стоявшего с ней рядом, вполне соответствовала его голосу.

Незнакомец показался ей живым символом мужественности и силы. Он был высоким, широкоплечим и держался очень уверенно, даже несколько высокомерно.

Будучи женой с трехлетним стажем и матерью ребенка, которому месяц назад исполнилось два года, она вдруг почувствовала себя школьницей, повстречавшей первую любовь.

Мужчина улыбнулся, обнажая белые ровные зубы, протянул руку и провел пальцем по смуглому предплечью Патриции.

Ее бросило в дрожь. Она сознавала, что не должна позволять кому бы то ни было, кроме мужа, таким образом дотрагиваться до себя. Но, ошеломленная потоком наводнивших душу восторженных эмоций, Патриция не могла вымолвить ни слова.

Мужчина решительно взял ее за руку.

– Потанцуем? – спросил он полушепотом и, не дожидаясь ответа, зашагал в центр гостиной, ведя Патрицию за собой.

– Подождите… – пробормотала она, заставляя свой одеревеневший язык кое-как двигаться. Но ее властный партнер на ее просьбу даже не повернул головы.

Когда же незнакомец положил руки ей на талию и привлек к себе, она с ужасом ощутила, что уже не в состоянии прислушиваться к доводам собственного рассудка. Ведь даже в те далекие дни, когда Малькольм еще только ухаживал за ней, он не вызывал в ее сердце ничего подобного.

Патриция почувствовала, как теплая ладонь партнера скользнула вверх по ее спине, покрытой тонкой тканью платья, и испуганно закрутила головой.

– Вы пришли со своим парнем? – спросил он.

– Нет… – ответила Патриция, намереваясь добавить, мол, не с парнем, а с мужем. Но обаятельный красавец не дал ей такой возможности.

Не успела она и глазом моргнуть, как, довольно улыбнувшись, он прильнул к ее губам. Невиданное блаженство, сменившееся паническим страхом и стыдом, на некоторое время сковало ее мозг и все ее тело.

– Я замужем! – произнесла она на выдохе, приходя в себя и подаваясь назад.

– А, Раймонд! – прозвучал совсем рядом резкий голос Малькольма. – Насколько я понимаю, ты уже достаточно близко познакомился с моей женой.

Он стоял за спиной у кузена, чуть правее, поэтому Патриция могла видеть лица их обоих. Лицо мужа – искаженное яростью и ревностью, и лицо Раймонда…

Этот взгляд она запомнила на всю жизнь. Недоумение, возмущение и обжигающее презрение – вот что отражалось в его глазах…

– Говоришь, была готова развестись с моим братом в любой момент? – переспросил Раймонд недобро, возвращая Патрицию в суровую действительность. – Не смей мне лгать, я не настолько доверчив, как Малькольм! Запомни это на будущее, Патриция, – произнес он свирепо.

– Будущее? – переспросила Патриция. – О каком будущем ты ведешь речь? Мой муж мертв. Отныне я не имею к клану Бейнз никакого отношения.

Раймонд прищурил глаза и смерил ее ненавидящим взглядом.

– К сожалению, это не так, – процедил он сквозь зубы.

Патриция не поняла, что конкретно он имеет в виду. Но чувствовала себя настолько уставшей и опустошенной, что посчитала лишним продолжать разговор. Тем более такой разговор, доставлявший ей все больше и больше страданий. Она медленно развернулась, намереваясь уйти.

– Ты не останешься на церемонию захоронения Лилианы?! – возмутился Раймонд, заставляя ее приостановиться.

В его голосе прозвучала безутешная боль, и у Патриции кольнуло в сердце. Так уж вышло, что жена Раймонда, Лилиана, погибла в автомобильной катастрофе вместе с Малькольмом.

– Я бы осталась… – пробормотала Патриция. – Но ведь все здесь считают меня чужой.

– Зачем тогда вообще ты оказалась здесь? – Раймонд едва сдерживался.

Она и не пришла бы, если б накануне аварии Малькольм не позвонил ей и не признался во всех своих грехах.

– Мы с Малькольмом были женаты. Проводить его в последний путь – моя обязанность, – произнесла она тихо и твердо.

Раймонд с удивлением заметил, что по лицу – Патриции, обычно бесстрастному, пробежала тень страдания. Когда они встретились впервые, эта женщина была совсем другой – эмоциональной, живой и очень милой.

Да уж, настолько милой, что позволила поцеловать себя, напрочь забыв о существовании мужа! – напомнил он себе, ожесточенно поджимая губы.

Несмотря на то, что при последующих встречах Патриция любыми путями пыталась избежать бесед с ним и практически на него не смотрела, Раймонд видел, что она, во-первых, думает о нем, а во-вторых, по-прежнему необыкновенно очаровательна и притягательна. Нетрудно было догадаться, почему кузен продолжает с ней жить.

Патриция еще оставалась такой в течение некоторого времени после их знакомства, но потом изменилась, изменилась до неузнаваемости. Ее некогда сияющие, ясные серые глаза померкли, она стала замкнутой и холодной.

Быть может, и ей не чужды стыд и раскаяние? – думал, глядя на нее, Раймонд. Вот и терзается, ведь своим легкомысленным поведением она причинила бедняге Малькольму столько мучений!

Оживала Патриция только тогда, когда смотрела на свою маленькую дочь. В эти моменты ее лицо озарялось каким-то удивительным сиянием и вся она преображалась, словно по мановению волшебной палочки. Ее глаза излучали любовь, и Раймонд, хотя ненавидел и презирал себя за это, завидовал крошке Сьюзен.

В том, что Малькольм становился все более и более раздражительным, не было ничего удивительного. Его жена отказывала ему во взаимности. А всю накопившуюся нежность, все душевное тепло дарила дочери, отцом которой являлся кто-то из ее любовников.

Эту жуткую тайну Раймонд узнал случайно. На одной из вечеринок он в открытую заговорил с кузеном о том, что никак не давало ему покоя.

– Прости, Малькольм, что вмешиваюсь в твои личные дела, но я считаю, что ты не должен относиться к дочери столь отчужденно. Это заметили все – и Розмари, и Бэзил, и Лилиана.

Прежде чем ответить, тот залпом осушил бокал с виски, который держал в руке. И эта порция была далеко не первой за вечер. Наверное, алкоголь и поспособствовал тому, что Малькольм решился открыть двоюродному брату душу.

– Сьюзен – не моя дочь! – произнес он убитым тоном, и в его глазах заблестели слезы. – Патриция сама сообщила мне об этом.

Если бы Раймонд не помнил того самого вечера, когда познакомился с Патрицией, он, наверное, не поверил бы признанию Малькольма.

Теперь же воспоминание о печальной беседе с братом вызвало в его душе новый прилив гнева.

– Вообще-то ты права, – произнес он высокомерно. – Тебе здесь действительно не место. И чем ты быстрее уберешься, тем будет лучше.

От обиды и отчаяния у Патриции все бушевало внутри, но она давно научилась держать эмоции при себе. Поэтому лишь слегка побледнела и, ничего не ответив на грубость Раймонда, зашагала прочь.

– Но нам еще предстоит увидеться! – крикнул он ей вслед. – Несмотря на то, что я с удовольствием вычеркнул бы тебя из памяти!

Патриция приостановилась и обернулась.

Он заметил в ее лице нечто странное, похожее на испуг. Молодая женщина выглядела так, будто боялась, что ей сейчас нанесут удар.

– Для чего нам видеться?

– Я потом тебе все объясню. Сейчас мне не до этого, – ответил Раймонд и, не прощаясь с ней, направился к толпе родственников.

До некоторых пор можешь жить спокойно, подумал он. В течение года, пока у меня не закончится траур по Лилиане, я тебя не потревожу. Но потом ты ответишь за все страдания, которые причинила моей семье. За все мучения, которые причинила мне самому… В его изболевшуюся душу ледяным сквозняком влетело желание самым жестоким образом наказать ее, может быть, даже соблазнить, заставить полюбить себя, а затем отвернуться от нее, чтобы Патриция на себе в полной мере испытала весь кошмар безответной любви… Или же нет! Он сделает все по-другому, более изощренно…