«Куколка»

Глава вторая

— Не понимаю, Мэтт, ты не желаешь работать над следующим фильмом Тарантино и не намерен вести никаких коммерческих переговоров с этими, как ты говоришь, пьяницами. В чем дело? Что, собираешься все бросить и отойти от дел?

Мэтт стоял возле окна и взирал на своего друга и агента, невольно улыбаясь тому неподдельному волнению, с которым Брэд произносит свой монолог. Внешность Брэда уже начинала выдавать его возраст: в темных волосах местами поблескивало серебро, а лицо уверенно прорезали глубокие морщины. Они становились особенно заметны, когда он недовольно сдвигал брови; вот и сейчас на переносице отчетливо виднелись две резкие продольные складки, не исчезнувшие даже после того, как его взгляд смягчился.

— Успокойся, Брэд, твоим десяти процентам ничто не угрожает, — нарочито растягивая слова, отозвался Мэтт.

— Ну хорошо, но чего же ты все-таки хочешь? — Брэд беспомощно развел руки в стороны и выразительно пожал плечами.

Рассеянно глядя в окно на мрачные, мокрые от дождя лондонские крыши, Мэтт вздохнул, словно обдумывая в очередной раз ответ на нелегкий вопрос.

— Понимаешь, сдается мне, я немного выдохся.

Бросив на Брэда быстрый взгляд, он увидел, что выражение его лица не изменилось: Брэд попросту не мог понять, о чем речь.

— Если бы ты был должен столько, сколько я, да еще вдобавок имел троих детей, которых надо кормить, одевать и об образовании которых нужно заботиться, тебе бы и в голову не пришло, что ты «выдохся». Чертовы холостяки, как же я вас ненавижу, — пробормотал он беззлобно.

Мэтт расхохотался.

— Кстати, как Мойра? Как ребятишки? — спросил он.

— Великолепно, — последовал молниеносный ответ, после чего черты лица Брэда смягчились, а глаза заблестели, что, впрочем, случалось всегда, когда он заговаривал о своей семье. — Шарлотта в сентябре пойдет в школу, а Ребекка займет ее место в детском садике. Джорджи уже почти сам ходит…

— Ходит?! Когда я видел его в последний раз, он еще даже не ползал!

— Да, но это говорит только о том, как давно ты у нас не был. Мойра вечно пристает ко мне, все просит вытащить тебя на обед, когда ты в городе.

— Передай ей, что я ее люблю и, наверное, на этот раз смогу к вам выбраться. Просто не верится, что моя крестница уже такая большая и скоро пойдет в школу. Счастливчик ты, Брэд, — у тебя есть Мойра и такая замечательная семья.

— То есть ты хочешь сказать, что я счастливый нищий? — Брэд ухмыльнулся, пытаясь скрыть истинную глубину своих чувств. От него не укрылись тоскливые нотки в голосе старого друга, хотя он прекрасно знал, что при всех своих достоинствах Мэтт ни за какие блага на свете не согласится поменяться с ним местами даже на один день. — А ты по-прежнему не собираешься остепениться и свить наконец уютное семейное гнездышко? — осведомился он, зная, что Мойра непременно станет донимать его расспросами.

Мэтт вспомнил предыдущую ночь, свое приключение с юной поклонницей и невольно поморщился.

— Скажи Мойре, что я прошу ее еще немножко поберечь фату. — Он постарался придать словам как можно больше легкомыслия. — Однако давай-ка продолжим о делах, Брэд. Уж наверное, у тебя найдется для меня хоть что-то мало-мальски интересное?

Брэд вздохнул:

— Может быть, ты согласишься почитать роль романтического героя в этом мюзикле? — и протянул Мэтту экземпляр текста.

Мэтт не выходил на сцену с тех самых пор, как лет десять назад начал карьеру в кино, поэтому брови Брэда удивленно приподнялись, когда Мэтт взял текст. Однако Брэд счел за лучшее припрятать свое удивление и промолчал.

— Что ж, может быть именно это мне и нужно — услышать гул голосов живой публики, — вполголоса, как бы разговаривая сам с собой, произнес Мэтт.

— Деньги совсем пустяковые, — предупредил Брэд.

— Жизнь есть жизнь, да и кто бы жаловался? — отозвался Мэтт, укладывая текст в портфель. — Я позвоню тебе, как только прочту роль.

— Приходи к нам обедать, — с теплотой в голосе предложил Брэд. — Мойра и дети будут счастливы повидаться с тобой.

Выражение лица Мэтта снова неуловимо изменилось, и опять Брэду почудилась тоска в его взгляде.

— Непременно, — ответил Мэтт, — непременно приду. Я тоже буду страшно рад повидать их. Позвони мне, Брэд.

— Да, конечно.

Друзья обменялись рукопожатием, и Мэтт вышел из офиса куда более счастливым, чем входил туда.

Пиппа и Алекс не смели поверить в свою удачу — еще бы, не прошло и месяца с того времени, как пьеса, в которой они были заняты, сошла со сцены, а им уже прислали текст нового мюзикла.

— Ну разве это не здорово, что мы опять будем работать вместе? — в полном восторге воскликнула Алекс, читая текст «Куколки» за обеденным столом.

— Конечно здорово.

Пиппа не могла не согласиться с этим, поскольку хорошо знала, какие осложнения могли бы возникнуть, если бы одна из них нашла работу, а другая — нет, и в душе радовалась тому, что такой щекотливой ситуации удавалось избегать. Она по-своему любила Алекс и была привязана к ней, несмотря на непомерные сексуальные аппетиты своей подружки. Более того, она, пожалуй, ни в каких других условиях не чувствовала бы себя настолько хорошо, как теперь, когда они с Алекс жили в одной квартире. В отличие от Пиппы, Алекс вовсю пользовалась щедрой материальной поддержкой отца, у которого была единственной дочерью, поэтому для нее остаться без работы было бы не так уж и страшно.

— Какую партию тебе предложили? — невнятно спросила Алекс, набивая рот рисовыми хлопьями.

— Молли Браун, — с отрешенным видом отозвалась Пиппа, целиком поглощенная чтением текста.

По мере чтения ее все больше охватывало волнение. Роль действительно очень хороша. Не зря их театральный агент Долорес проявила столько энтузиазма в телефонном разговоре. Долорес считала, что партия Молли Браун может оказаться своеобразным трамплином, оттолкнувшись от которого Пиппа начнет уверенно двигаться вперед, — уж во всяком случае именно эта партия станет вполне достойной заменой последней роли Пиппы.

— Молли Браун? Это ведь довольно большая партия, да? Интересно, а почему мне не предложили попробоваться на эту роль?

В голосе Алекс послышалось раздражение, и Пиппа подавила невольный вздох.

— А что Долорес предложила тебе?

— Как всегда. Хор.

— Вот как?

Пиппа не нашлась что ответить. На самом деле, хотя Алекс и являлась вполне квалифицированной певицей и танцовщицей, в ней не было той изюминки, которая необходима сценическому актеру. Однажды Долорес в редчайшем порыве откровенности поделилась с Пиппой: «Понимаешь, дорогая, Александра — сплошная форма, в которой нет никакого содержания».

— Чертовски типично — Долорес вечно подыскивает тебе хорошие партии, а мне оставляет всякое дерьмо! Это несправедливо.

— Благодарю, Алекс, — жестко ответила Пиппа.

— Не думай, я вовсе не хотела сказать, что ты недостаточно хороша, — поспешила исправиться Алекс. — Я просто… ну, ты понимаешь.

Пиппа помедлила немного, а потом произнесла, тщательно подбирая слова:

— Успокойся, Алекс, и подумай как следует. Я бы не сказала, что хор лучшего театра Вест-Энда такое уж «дерьмо».

— Может, ты хочешь сказать, что это грандиозно?

Пиппа пожала плечами:

— Кроме того, я слышала, что роль Энтони собираются предложить Мэтту Джордану.

— Мэтту Джордану? Вот это да! Уж он-то будет собирать публику! Разве он поет?

— Полагаю, что может и петь.

Пиппа, сдвинув брови, размышляла, стоит ли доверять слухам, а если и стоит, то примет ли Мэтт Джордан предложенную роль. Конечно, для успеха театральным постановкам подобного рода требуется привлечь к участию какую-нибудь знаменитость. А тогда вполне может случиться так, что роль Молли Браун окажется тем самым переломным моментом, ради которого Пиппа долго и тяжело работала.

«Я хочу получить эту роль», — с жаром подумала девушка. Пиппа представила себе мать и отца в маленькой хертфордширской деревушке — именно в этой деревушке она провела свои детские годы. Как было бы замечательно отослать им билеты на «Куколку»! Как они безмерно радуются любому спектаклю, в котором она появлялась хоть на мгновение! Если бы они увидели ее в роли Молли Браун, то как трепетали бы от радости их сердца!

— Ну ладно, — прервал ее сокровенные мысли голос Алекс. — У нас в запасе еще несколько дней перед прослушиванием, надо подготовиться получше.

Пиппа с отсутствующим видом кивнула. Про себя она уже все решила. Она не просто хорошо подготовится. Ко дню прослушивания она станет Молли Браун.

Театр Конно располагался неподалеку от Пикадилли, в здании внушительных размеров, построенном в викторианском стиле. Перешагнув порог двери, ведущей со сцены в тускло освещенный лабиринт коридоров и лестниц, по которым можно было добраться до гримуборных, Пиппа почувствовала сильный приток адреналина.

Хористки прослушивались днем раньше. Александра пришла домой полная оптимизма и объявила, что у нее весьма неплохие шансы. Кроме того, слухи подтвердились: Мэтт Джордан действительно был приглашен на главную роль и должен играть в паре с Дайаной Джордж. Одно это обстоятельство говорило о многом: отбор актеров на второстепенные роли обещал быть чрезвычайно строгим.

В уборной позади сцены собрались несколько претенденток на роль Молли Браун. Пиппа кивнула и улыбнулась двум знакомым девушкам, но решила не вступать в общие нервные разговоры, чтобы не поддаться конкурсной лихорадке. Найдя местечко в самом углу, она постаралась расслабиться, взять себя в руки и оставаться спокойной и невозмутимой.

Для Молли Браун были написаны два номера, причем абсолютно разные. По мере того как на сцену одну за другой вызывали ее конкуренток, Пиппа вслушивалась в то, что они пели. Вскоре ей стало ясно, что большинство девушек посчитали за лучшее выбрать для конкурса один и тот же номер — дерзкий блюз, и никто не отдал предпочтения балладе. Все девушки исполняли свой номер очень хорошо. Пиппе оставалось лишь надеяться, что она не потеряла времени зря, разучивая балладу до изнеможения, пока сама не уверилась в высоте тона и тембре голоса. Может, режиссер попросит исполнить второй номер? Безусловно, она сможет спеть и блюз, однако Пиппа не сомневалась, что выгоднее всего ее голос будет звучать в более медленной песне.

Должно быть, все конкурсантки уходили со сцены через какую-то другую дверь, поскольку никто из них не вернулся в маленькую уборную. Наконец, когда в крошечной комнатке остались только Пиппа и еще одна миниатюрная темноволосая девушка, Пиппа услышала, как выкрикнули ее фамилию.

— Чтоб тебе ногу сломать, — напутствовала конкурентка.

Пиппа судорожно сглотнула слюну и мысленно приказала себе успокоиться. Иначе она вообще не сможет запеть.

Со сцены было невозможно разглядеть кого-либо из присутствующих в зале, однако, выйдя к рампе, Пиппа действительно почувствовала себя увереннее. Остановившись в центре сцены, девушка бесстрашно взглянула в темный зал. Она подготовила к просмотру короткий эпизод, который показался ей наиболее выигрышным, и теперь важно было заставить себя не думать о невидимых глазах, критически смотрящих из темной пустоты.

Однако, запев, Пиппа окончательно забыла о своих натянутых до предела нервах, мелодия захватила ее целиком, и Пиппа с радостью погрузилась в живой, трепетный и прекрасный мир баллады. Ее голос как бы вился над залом, выводя каждую ноту, был чистым, сильным и словно парил в высоте, вырвавшись на свободу из тесной грудной клетки. Едва она закончила петь, как в зале раздалось бормотание нескольких голосов. На мгновение Пиппа растерялась, но через несколько секунд вновь обрела душевное равновесие и вспомнила, где находится и что ее сюда привело.

Из зала к свету вышел высокий лысоватый мужчина, его очки забавно съехали на самый кончик носа. Он заглянул в блокнот:

— Благодарю вас, мисс… э-э-э… Брукс. Да. — Посмотрев на девушку, он широко и лучезарно улыбнулся. — А не могли бы вы исполнить нам «Летний день»?

— Да, конечно.

Усилием воли Пиппа отогнала радостную мысль о том, что до сих пор не слышала, чтобы кто-то из конкурсанток исполнял оба номера. В душе затеплилась робкая надежда, однако она поборола смятение и, совершенно успокоившись с первыми звуками музыки, запела.

«Ты мой летний день…» И снова она пела как бы не голосом, а сердцем. Когда растаяли в воздухе последние звуки мелодии, она вопросительно взглянула на режиссера. Тот что-то записывал в блокноте карандашом.

— Благодарю, мисс Брукс, — произнес он, не глядя на нее. — Мы свяжемся с вами. Следующий!

Сердце Пиппы сжалось, и она почувствовала себя так, словно на нее вылили ведро ледяной воды. Неужели она провалилась именно из-за второй песни? Пока ассистент провожал Пиппу к выходу со сцены, ее будто окутала густая темная туча огромного разочарования.

— Мисс Брукс?

Пиппа быстро обернулась и увидела человека, выскользнувшего из той же двери, что и она. Высокий темноволосый мужчина с лицом, которые очень нравятся оформителям афиш, — квадратный подбородок и мужественные, гармоничные черты. Когда он сделал шаг из тени по направлению к ней, Пиппа удивленно встретила взгляд его глаз — чистых, безмятежно голубых с большими четко очерченными зрачками.

— Мистер Джордан… — вырвалось у нее, когда она узнала этого человека.

Он улыбнулся девушке широкой ослепительной улыбкой, которая могла бы навеки покорить Пиппу, если бы та была более восприимчива к подобного рода улыбкам. Однако, почувствовав холодок и пустоту где-то внутри живота, что было вполне естественной реакцией на встречу со знаменитостью, Пиппа постаралась улыбнуться в ответ как можно более вежливо.

— Я и не знала, что вы в театре.

— Мне нравится присутствовать на просмотрах, и сегодня мне не пришлось пожалеть о том, что я здесь, — у вас очень красивый голос.

— Благодарю вас, мистер Джордан, жаль только, что режиссер не разделяет вашего энтузиазма! — Она состроила гримаску, и Мэтт Джордан рассмеялся.

— Не стоит быть пессимисткой, — произнес он таким тоном, будто загадывал загадку.

Теперь Пиппа смотрела на него с изумлением, и ей казалось, что биение ее сердца стало слышно во всем театре. Глаза Мэтта Джордана потемнели, его взгляд медленно скользил по ее лицу и наконец остановился на губах. У девушки перехватило дыхание, когда он неожиданно коснулся кончиками пальцев уголка ее рта. Внезапно Пиппу окутало безудержное, жаркое пламя желания, заставившее ее задрожать.

— Я… мне нужно идти, — в замешательстве пробормотала она, ощутив знакомую отвратительную панику, поднимающуюся из глубин существа.

Стремительно повернувшись, она бросилась прочь от Мэтта и вскоре оказалась на улице.

Вырвавшись из темноты театральных коридоров на яркий дневной свет, она не переставая задавала себе один и тот же вопрос: что это могло значить? Может, ей просто не удалось скрыть разочарование, охватившее ее после слов режиссера и Джордан лишь хотел поддержать, ободрить ее, как актер актера?

Но она тут же цинично усмехнулась. С чего бы голливудская звезда вдруг стала догонять в полутемном коридоре никому не известную конкурсантку вроде нее? Вполне возможно, это тоже было запланировано как часть просмотра — просто чтобы услышать и оценить ее голос вне сцены, так сказать, в естественных условиях.

Однако Пиппа и сама не могла сказать, отчего она так своеобразно отреагировала на встречу с Джорданом? Да, конечно, паника и страх, захлестнувшие ее, были знакомый — возникали всякий раз, когда к ней прикасался мужчина, но сейчас она испытала нечто другое. Странное волнение говорило о чем-то другом, о чем-то новом, прежде несвойственном.

В автобусе ей удалось занять удобное место, и Пиппа попыталась прогнать неприятные мысли о том, что перед знаменитостью она выглядела абсолютной дурочкой. Прижимая к груди экземпляр текста, девушка начала горячо молиться, чтобы влияние Мэтта Джордана на режиссера оказалось достаточным и чтобы — ну ведь может же такое быть — ее пригласили на эту роль.

Мэтт обратился к режиссеру Ли Бродбенту лишь тогда, когда была прослушана последняя из конкурсанток.

— Ну, что скажешь? — спросил он.

Ли обернулся и насмешливо взглянул на него:

— О чем, Мэтт?

— Ты назначишь Пиппу Брукс на роль Молли Браун?

— Извини, Мэтт, но режиссер здесь я, и именно я принимаю решения, — жестко отрезал Ли.

— Да, конечно. Я вовсе не собираюсь давить на тебя, Ли. Просто подумал, что она была намного лучше всех остальных девушек, которых мы сегодня видели и слышали.

— Да. Мне она тоже весьма и весьма понравилась. — Ли холодно посмотрел на Мэтта. — Я поставлю тебя в известность о своем решении.

Мэтту ничего не оставалось, как молча взирать на режиссера. Вот ему и напомнили, кто есть кто на самом деле. Ты обычный голливудский выскочка, а я режиссер, — так что знай свое место и не высовывайся. «Боже, — подумал Мэтт, — уж не напакостил ли я той милой девушке?» Он вполне допускал, что Ли Бродбент может не пригласить на роль Пиппу Брукс только из-за того, чтобы показать Мэтту, кто здесь главный.

Конечно, такой поворот событий нежелателен. Безусловно, не один Мэтт отметил для себя, как великолепно она держалась на сцене во время просмотра. Напрасно Ли позволил себе низкий намек по поводу отношения к ней Мэтта. Да, девушка очень привлекательна, но в жизни Мэтта и так достаточно красивых женщин. Хорошенькая мордашка — это еще не повод.

Однако что-то такое он уловил в Пиппе Брукс… Это длилось всего мгновение. Просто, когда она шагнула в световое пятно на сцене, Мэтту показалось, что он ее уже знает. И сейчас он был вынужден признаться себе, что именно это ощущение подогрело его интерес. А как странно, что она убежала, когда он дотронулся до нее… И что заставило его коснуться ее губ?

— Мэтт, дорогой!

От рассеянных мыслей Мэтта отвлекла Дайана Джордж, его партнерша. Она порывисто обвила шею мужчины руками и, окунув его в густой аромат духов и облако сигаретного дыма, прижала к своему твердому силиконовому бюсту.

— Как поживаешь? Я так обрадовалась, когда проведала, что ты будешь играть Энтони, а я Анджелу! Дай-ка мне как следует рассмотреть тебя. — Она отступила назад и окинула его критическим взглядом. Прежде чем Мэтт успел что-нибудь ответить, Дайана уже вновь обняла его. — По-прежнему великолепен! Дорогой, мы здесь прекрасно повеселимся, не хуже, чем в Монако! Помнишь Монако?

Мэтт вымученно улыбнулся. Как-то безумно жарким летом он работал в Монако вместе с Дайаной и совершил непростительную ошибку, позволив себе завязать с ней небольшое приключение. Фантастические причуды и требования Дайаны едва не погубили картину, и с тех пор он старался выкинуть из головы тот печальный опыт.

— Конечно, — отозвался он, мягко высвобождаясь из ее объятий, — разве мог я забыть об этом? Ты пришла, чтобы принять участие в просмотрах?

Дайана разочаровано помахала пальцами.

— Просто ехала мимо и решила заскочить, — ответила она в своей обычной манере — будто произносила реплику из пьесы на репетиции. Безмятежно бросив окурок прямо на пол, Дайана растоптала его носком туфельки и тут же закурила новую сигарету. — Дорогой, прости, но мне надо бежать — такая куча дел! Увидимся, когда начнем репетировать.

Она быстро вышла из зала, а Мэтта охватило чувство полного внутреннего опустошения. Он уже успел забыть, какую боль умеет причинять Дайана Джордж.

— Твои приключения хоть когда-нибудь заканчивались нормально? — едко поинтересовался Ли.

Оказалось, что с минуты на минуту должно начаться прослушивание кандидатов на роль Дэниела Брауна, мужа Молли Браун. Мэтт со вздохом опустился на место. К сожалению, это предприятие начиналось вовсе не так здорово, как ему хотелось бы.

— Это чертовски несправедливо! — обрушила Алекс на Джонатана свое негодование, едва лишь тот вошел. — Пиппа получила партию Молли Браун в «Куколке», а меня всего-навсего пригласили в хор!

— Так это надо отпраздновать! Замечательно, Алекс…

— Ты что, не слушаешь меня, идиот? Пиппа получила роль Молли Браун.

— На ее месте должна была оказаться ты, крошка, — покорно произнес Джонатан.

— Конечно, эту партию должна была получить я! О, если б мне только дали шанс поучаствовать в просмотре кандидаток, роль досталась бы мне. Это самый настоящий фаворитизм, вот что это такое.

В ее жилах от негодования кипела кровь, и ей просто не сиделось на месте. Меряя шагами гостиную, она время от времени бросала на Джонатана чересчур воинственные взгляды. Тот, в свою очередь, настороженно посматривал на нее, полулежа на диване. Его покорный вид вызвал у Алекс еще большее раздражение.

— Чего ты так уставился? — не выдержала она наконец.

Джонатан широко раскрыл глаза, и его зрачки сделались такими огромными, что белки почти исчезли.

— Крошка, я всего-навсего думал о том, как ты сегодня неотразима. — Он произнес это с легкой хрипотцой, говорившей, что он уже созрел для игры.

Алекс окинула взглядом его каштановую шевелюру, скользнула глазами по ухоженному нагловатому лицу. Мальчишеское лицо над мужскими плечами, над телом мужчины…

— Разве я разрешала смотреть на меня? — холодно спросила Алекс, всем своим видом показывая, что в ответе не нуждается.

Джонатан конвульсивно сглотнул слюну, так что его адамово яблоко перекатилось под кожей.

— Нет, — прошептал он.

— Так как же ты смеешь?

Уперев руки в бока, Алекс наклонилась и нависла над ним, вызывающе дразня ложбинкой между грудей. На ней были надеты короткий черный топ с глубоким вырезом, длинная юбка и высокие зашнурованные ботинки. Черным в этот день было все — от стрелок вокруг глаз до лака на ногтях. Пожирая ее глазами, Джонатан облизал пересохшие губы.

— Я ничего не могу с собой поделать, — снова прошептал он. — Ты сегодня фантастически хорошо выглядишь.

Выпрямившись, Алекс повернулась к зеркалу, висевшему над камином, и внимательно посмотрела на свое отражение. Прямые темные волосы были собраны на затылке, давая возможность любоваться стройной шеей. Макияж делал лицо жестоким — глаза были сильно подведены черной тушью, а полные красивые губы покрыты матовой темно-фиолетовой помадой. В зеленых глазах полыхал лихорадочный огонь. Она продолжала смотреть в зеркало и через несколько секунд ощутила, как ее медленно охватывает жаркий трепет, а в животе нарастает волнующая пустота.

Вновь повернувшись к Джонатану, она зловеще ухмыльнулась и словно нехотя приказала:

— Раздевайся.

Джонатан нервно взглянул на дверь:

— Прямо здесь? Но Пиппа…

— Пиппы сегодня весь день не будет. Она уехала в свое захолустье навестить родителей. Ты собираешься раздеваться или я должна тебе помочь?

Джонатан медленно поднялся с дивана, не отрывая взгляда от лица девушки. Алекс с удовольствием отметила, что его глаза затянула поволока. Ее всегда возбуждало ощущение собственной власти над ним, это помогало ей выдумывать такие развлечения, каких никогда не подарил бы обычный секс.

— Может, мне стоит выпороть тебя, Джонатан? — вкрадчиво спросила она. — Неужели ты этого хочешь? Ты тянешь время, чтобы разозлить меня посильнее?

— Вовсе нет, Алекс, — отозвался он, теребя пальцами пуговицы на рубашке.

Несмотря на то что это его отрицание прозвучало вполне убедительно, оба они знали, что он лжет. Впрочем, оба прекрасно знали и другое: как бы ни был он усерден в своем стремлении угодить ей, она непременно выпорет его, если только захочет.

Видимо, Джонатана бросило в жар, потому что, когда он сбросил рубашку, кожа под ней чуть заметно блестела. Джонатан начал расстегивать брючный ремень. Воздух наполнился острым солоноватым запахом пота, присущим мужскому вожделению, и Алекс почувствовала, как набухли ее соски, а груди, затвердев, натянули тонкую ткань топа. Она продолжала наблюдать за Джонатаном. Его руки слегка дрожали, когда он справился с застежкой брюк и они соскользнули к коленям.

Алекс томно улыбнулась, ее глаза заблестели при виде твердого мужского члена, безусловно украшавшего обнаженного Джонатана.

— Ну-ну, как же мы взволнованны, правда? — насмешливо процедила она, упиваясь выражением паники в его глазах. Она добилась именно той комбинации унижения и возбуждения, принуждения и вместе с тем пылкости, которая невероятно волновала ее саму.

— Алекс…

— Заткнись! — Ее внезапно охватил настоящий гнев. — Если ты не можешь оставаться спокойным, убирайся прямо сейчас! — выкрикнула она.

Глаза Джонатана раскрылись еще шире, и выражение паники в них усилилось — он понимал, что она не шутит. Не отрывая взгляда от ее лица, он нагнулся, чтобы совсем снять брюки и трусы.

— Оставь в покое, — велела Алекс, наслаждаясь тем, что ее слова заставили Джонатана густо покраснеть и снова взглянуть на дверь.

Алекс поняла, что он не до конца поверил тому, будто бы Пиппа не может появиться в неподходящий момент. С усмешкой она внимательно оглядела его с головы до ног, сохраняя при этом маску надменного пренебрежения.

— Джонатан, ты сейчас просто неотразим. Жаль, тебя не видят твои поклонницы, не видят этих брюк возле колен, не видят твоего мужского достоинства, твоего великолепного члена, который так и рвется в бой. Что там говорил о тебе тот критик? Что-то насчет твоего «мрачного эротического образа на сцене…»? Да-да, Джонатан Деверье — воплощение мужественности.

Джонатан поморщился, чем только рассмешил Алекс.

— Может, мне стоит сфотографировать тебя и отправить ей снимок? У нее тогда попросту не хватит для тебя комплиментов, верно, мой дорогой?

С каждой ее новой репликой пенис Джонатана все сильнее содрогался, словно готовый вот-вот забиться в безумном экстазе. При виде этого Алекс почувствовала, как набух и увлажнился клитор, а вместе с ним и губы, прикрывавшие вход в ее лоно. Она продолжала наслаждаться ощущением безграничной власти над этим человеком. Конечно, Джонатан выглядел очень нелепо с брюками возле колен, однако даже это обстоятельство не могло испортить природной красоты его мускулистого тела.

Окинув быстрым взглядом прекрасно вылепленные мускулы, Алекс обратила внимание на мягкий блеск его кожи. Когда он приходил сюда в последний раз, она потратила целый час драгоценного времени на то, чтобы сделать ему массаж со специальным детским маслом. Алекс получила колоссальное наслаждение, втирая масло кончиками пальцев в его упругую кожу, слегка пощипывая и царапая ее, так что та в конце концов порозовела, и тогда Алекс смогла прервать его полные трепета вздохи своими губами…

Однако сейчас ничего подобного не произойдет. Этим вечером ей хотелось как можно дольше ощущать собственную власть, полный контроль над своим любовником.

— Подожди, — выдохнула она, метнувшись из гостиной в свою спальню.

В глубине гардероба она хранила большую коробку, которую шутя называла коробкой маленьких хитростей. Там Алекс держала целую коллекцию разных хлыстов, ремней и других сексуальных игрушек. Выбрав большой розовый вибратор, Алекс задвинула коробку обратно к задней стенке гардероба и почти бегом поспешила в гостиную.

Джонатан не шевельнулся, хотя его глаза нервно следили за каждым ее движением. Она порывисто прошла мимо него, заметив, однако, насколько он разочарован, что она вернулась без кнута.

— Это не для тебя, моя радость, — промурлыкала она, когда он уставился на вибратор.

Алекс развернула кресло так, чтобы было видно Джонатана.

— А теперь, — процедила она, растягивая слова, желая доставить себе удовольствие и еще несколько секунд помучить его неопределенностью, — а теперь я хочу, чтобы ты сам довел себя до оргазма.

— Алекс, нет!

Похоже, Джонатана всерьез напугало ее предложение, и она осознала, что впервые играет с ним подобным образом. Что ж, тем лучше — ей всегда нравилось испытывать наивысшее возбуждение. Ей нравилась собственная непредсказуемость, а еще она любила внушать неподдельный страх мужчинам, которые никогда не знали, как Алекс поведет себя в сексуальной игре.

Не отрывая взгляда от Джонатана, она облизала губы, так что они заблестели, затем полуприкрыла глаза и слегка запрокинула голову, чтобы он мог любоваться ее красивой белой шеей.

Джонатан продолжал смотреть на нее широко раскрытыми глазами. Когда его рука скользнула в пах, а пальцы обхватили твердый ствол члена, Алекс слегка погладила себя по шее и провела пальцами по груди. Почувствовав под легкой тканью затвердевшие набухшие соски, словно призывающие к себе и умоляющие о внимании, она глубоко вздохнула.

— Вот так, хорошо, — прошептала она, чуть подавшись вперед и глядя на Джонатана, — а теперь медленно ласкай…

И она стала внимательно наблюдать за Джонатаном, который, окончательно позабыв о том, что стоит посреди гостиной со спущенными до колен брюками, начал старательно мастурбировать. Не отводя взгляд от его ладони, сжавшей напряженный член и равномерно скользящей вверх и вниз, Алекс высоко подняла подол длинной юбки и широко расставила ноги.

Под юбкой оказались черные трусики, состоящие из одного ремешка сзади и крошечного кружевного треугольника спереди. Этот треугольник черного кружева приходился как раз на то место, где располагался заветный вход в глубину ее лона. Когда это увидел Джонатан, его дыхание стало прерывистым, а плотно сомкнутые на пенисе пальцы стали двигаться еще быстрее.

Алекс провела вибратором вдоль припухлых наружных губок, а затем приблизила головку к самому кончику возбужденного клитора. Пальцами другой руки она погладила кожу между ног, как бы проверяя, достаточно ли увлажнилась ее плоть.

Джонатан был уже на пределе. Даже издали ей было видно, насколько он разгорячен и возбужден, и, хотя ритмичные движения его ладони все еще продолжались, она заметила, что он дрожит как в лихорадке. Неторопливо, с величайшей осторожностью она включила вибратор, и тот негромко загудел.

— А-а-а! — вырвалось у нее, когда она ощутила внутри себя мягкие толчки вибрации.

Внезапно ей показалось, что никакого Джонатана попросту не существует. Он исполнил свое предназначение, возбудил ее, она добилась от него того, чего хотела, а теперь он исчез, предоставив Алекс полную свободу в поисках собственного наслаждения.

Она слегка усилила интенсивность вибраций и теперь ощущала разливающиеся по всему телу потоки тепла, которые расходились по животу, бедрам, груди.

Пик наслаждения был уже близок. Поднимаясь из какой-то крохотной точки на кончике клитора, которая, по-видимому, была центром всех сексуальных ощущений, сладостные волны накатывались все чаще, и все сильнее становилось восхитительное чувство приближения оргазма.

Внезапно откуда-то из глубины сознания выплыл фотографически четкий образ Мэтта Джордана. Алекс отчетливо представила себе, что не холодный бесчувственный пластик массирует ее клитор и нежные внутренние губки, окружающие этот бутон страсти, а ласковый язык Мэтта нежно касается самых интимных местечек ее тела. Да! Как это было бы замечательно, если бы его темноволосая голова покоилась сейчас между ее бедер.

Мэтт Джордан — вот ключ к нужной роли в «Куколке». Если только она сумеет заставить его опуститься на колени между ее ног, то все проблемы будут решены. Все мужчины одинаковы. Они становятся послушными, как дети, когда чувствуют, что могут добиться того, чего хотят. С каждым из них нужно всего лишь повозиться, чтобы понять, что он действительно желает от тебя получить.

Александра остро ощутила наступление оргазма и торжествующе улыбнулась. Партия Молли Браун не уйдет от нее — она ведь всегда берет то, что ей требуется. А сейчас ей требуется Мэтт Джордан. Эта мысль принимала все более ясную форму по мере того, как сотрясалось тело Алекс, наполняясь небывалой энергией. А Джонатану в качестве воздаяния за муки разрешалось лишь безмолвно наблюдать мгновения ее упоительного, ликующего финала.

Выключив вибратор, Алекс опустила юбку и поднялась с кресла.

— Прежде чем уйти, вытри пол, — равнодушно бросила она Джонатану и, не удостоив его даже мимолетным взглядом, направилась в спальню.

— Но, Алекс… — Он посмотрел ей вслед с видом несчастнейшего из людей, понимая, что аудиенция окончена.