Лёд и пламя 1-2

Глава 31

– Ян, ты уверен, что хорошо понимаешь, на что идешь? – еще раз спросила Яна Хьюстон.

Ян молча кивнул и посмотрел назад на маленький деревянный ящик, находившийся в повозке. Рядом с ним сидел Закари, его взгляд был устремлен вперед, а глаза светились от возбуждения. Он был еще не настолько взрослым, чтобы полностью осознавать все те опасности, которые их подстерегали.

– Как ты думаешь, раньше времени это не взорвется? – спросила Хьюстон.

– Нет, – ответил Ян, но инстинктивно оглянулся на маленький деревянный ящик, в котором находился динамит.

Ладони Хьюстон побелели от напряжения, с которым она держала вожжи – так крепко, как только могла.

Понадобилось почти двадцать четыре часа, чтобы подготовить то, что должно было произойти сегодня. Она знала, чего хотела добиться, и, кроме того, пре-, красно понимала, что ни один взрослый человек не сможет ей помочь. Попросив о помощи Яна, она объяснила ему, что это рискованно и, если его поймают, у него будут большие неприятности, но Ян ответил, что обязан Хьюстон всем, что у него есть, и готов рискнуть чем угодно. Хьюстон была очень раздосадована, когда Ян попросил поехать с ними юного Закари, сказав, что кому-то надо будет держать лошадей.

В полночь Хьюстон встретилась с Яном на шахте «Маленькая Памела». Воспользовавшись беспорядком, вызванным взрывом на шахте, они сломали замок на будке, в которой хранился динамит, и украли столько, сколько хватило бы для того, чтобы взорвать два многоэтажных дома. Не обращая внимания на возражения Яна, она восстановила замочную цепь и снова заперла будку, хотя это и отняло время.

Пробираясь вперед, не в состоянии скрыть того факта, что совершают что-то противозаконное, им удалось-таки спрятать ящик в ожидающую их повозку. Несколько человек поздоровались с Хьюстон, но в последнее время они часто с ней сталкивались, и ее присутствие никого не удивило.

Они с Яном уже были на полпути к городу, когда встретили Закари. Он выбрался из окна своей комнаты по Веревке и решил идти пешком на шахту.

– Ты не должен отходить от лошадей, понял? Просто стой рядом с лошадьми и не предпринимай ничего, – предупредила Хьюстон. – А как только мы с твоим отцом оседлаем лошадей, я хочу, чтобы вы оба ушли отсюда. Ян, ты сможешь добраться до дома Эдена?

– Конечно.

– А ты, Зак?

Закари поперхнулся, вспомнив, что веревка, по которой он спускался, закончилась за полтора метра до земли. Проскользнуть обратно в дом незамеченным будет для него просто невозможно.

– Да, конечно, – ответил он. – Никаких проблем. Сердце Хьюстон бешено колотилось, когда они подъехали к спящему городу. К тюрьме они приблизились в три часа. Немного раньше она спрятала недалеко от тюрьмы двух оседланных лошадей, нагруженных провизией, одеждой, а также под седлом были спрятаны деньги, на которые можно было жить около двух месяцев в том случае, если им придется скрываться.

Она остановила лошадей на некотором расстоянии от тюрьмы и, волнуясь, наблюдала, как Ян вытаскивает из повозки ящик с динамитом. Она знала, что на шахтах его учили взрывным работам, но не была уверена, что он сумеет взорвать тюремную каменную стену.

Только она, собралась что-то сказать, как заговорил Ян.

– Я положу несколько брусков к основанию стены, там на холме, а, когда они взорвутся, вся стена обрушится сама по себе. Как будто огромное окно откроется. Кейну надо будет спрыгнуть вниз на лошадь, а тогда только вас и видели. Нет ничего проще.

– Очень простой план, за который мы можем попасть в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, – пробормотала она.

Накануне, когда Кейн сказал ей, что его могут повесить за убийство, которого он не совершал (самой Хьюстон было все равно, был он убийцей или нет), она поняла, что необходимо что-то предпринять, чтобы освободить его. Город будет на стороне Кейна после того, как он оказал помощь во время бедствия, но суд, скорее всего, состоится в Денвере, а компания «Уголь и железо Фентона» была могущественной силой в Денвере. Она не верила в то, что суд вынесет справедливое решение, при том, что не было ни одного свидетеля, кроме того, кто говорил, что видел Кейна наверху лестницы, у основания которой лежал мертвый Джекоб. Она не сомневалась, что Кейна признают виновным.

Она почти сразу же нашла решение. Ей надо было вытащить его из тюрьмы, и даже если это значило, что всю оставшуюся жизнь они должны будут прятаться, она была готова пойти на это. Они уедут в Мексику, а Блейр, надеялась она, будет посылать им деньги на жизнь. Если Кейн не станет высовываться и привлекать к себе внимание, они смогут укрыться от американского правосудия. К сожалению, Кейна слишком хорошо знали во многих концах страны, поэтому они не смогут скрываться в Соединенных Штатах.

Единственное, о чем Хьюстон жалела, так это о том, что у нее не будет возможности попрощаться с семьей и друзьями. Вероятно, она даже не сможет переписываться с ними, потому что по письмам могут выследить и арестовать Кейна.

Но она знала, что ей предстоит, и чувствовала, что до тех пор, пока у нее есть Кейн, она счастлива – вне зависимости от того, где и в каких тяжелых условиях они будут жить.

Она отправила Зака привести лошадей из укрытия, подтянуть подпруги и поставить их поближе к тюрьме.

У нее дрожали руки, когда она помогала Яну засовывать бруски динамита в расщелины каменной стены. Когда все было готово, она попросила Яна нагнуться, чтобы встать ему на плечи и заглянуть в окно.

– Скажите ему, чтобы он обвернул матрас вокруг головы, – посоветовал Ян.

– Этого динамита недостаточно, чтобы ранить его? – спросила она.

– Каблуки ваших ботинок невероятно острые, так что не тратьте время на дурацкие вопросы.

Она заглянула в темную камеру и увидела Кейна, растянувшегося поперек небольшого матраса, его руки и ноги свешивались по краям. Она кинула в камеру камешек.

Он даже не пошевелился, и, чтобы разбудить его, ей понадобилось шесть камешков, один из которых угодил ему в грудь.

– – Кейн, – проговорила она настолько громко, насколько это было возможно.

– Что такое? – спросил он, садясь на матрасе. – Это ты, Хьюстон? Что ты здесь делаешь ночью? Она поманила его, чтобы он подошел к окну.

– У меня нет времени на объяснения, но мы с Яном вытащим тебя из тюрьмы. Мы собираемся взорвать динамитом эту стену, поэтому отойди в самый дальний угол и обверни вокруг себя матрас, насколько это будет возможно.

– Что вы собираетесь делать? – в изумлении переспросил Кейн. – Взорвать динамитом? Послушай, Хьюстон, я должен тебе кое-что сказать.

– Хьюстон! – раздался снизу голос Яна. – Я сейчас умру из-за ваших каблуков. Вы что, собираетесь так всю ночь простоять?

– Я должна идти, – сказала она. – Отойди в угол, а, когда стена рухнет, снаружи будут ждать лошади. Я люблю тебя.

С этими словами она наклонилась и спустилась с плеч Яна.

Какое-то время Кейн стоял у окна. Она не удрала с его деньгами, вместо этого она решила взорвать тюремную стену и спасти его. Он засунул руки в карманы и начал насвистывать веселый мотивчик, улыбаясь при мысли о том, как Хьюстон беспокоится о нем. Насвистывая, он вдруг услышал странный звук, как будто что-то горит.

– Динамит! – воскликнул он, схватил матрас и бросился в угол камеры. Но взрыв все равно оглушил его. Как будто с него сняли скальп, а шум все нарастал и нарастал.

Хьюстон, Ян и Зак спрятались за валуном, когда стена начала падать. Динамит подорвал основание стены, живописно обнажив сверху внутренности тюрьмы. Кейн съежился в углу, а когда дым рассеялся, он даже не шелохнулся.

– Мы его убили, – закричала Хьюстон и выскочила из укрытия. Ян бросился за ней.

– Наверное, мы его просто оглушили. Кейн! – Ян попытался перекричать шум все еще падающих камней, а когда Кейн не ответил, он вскарабкался в камеру, в которой теперь было только три стены.

Ян стянул с него матрас, но Кейн не мог понять ни слова из того, что говорил Ян, поэтому ему пришлось прибегнуть к жестам. Кейн, казалось, резко отупел от взрыва, потому что только качал головой, глядя на Хьюстон, и Яну буквально пришлось вытолкать его на груду камней, с которой ему легче было спуститься на землю.

Хьюстон уже оседлала лошадь и ожидала его. Когда Кейн подошел к ней поближе, она увидела, что он продолжает хвататься за голову, как будто испытывает адскую боль. Казалось, он что-то хотел сказать, но Хьюстон не могла терять время, и Ян с Заком стали затаскивать его на лошадь.

– Идите домой, оба, – приказала Хьюстон, увидев, что к ним на шум взрыва по улицам сбегаются люди.

– Поехали, – закричала она Кейну, и он последовал за ней по южной дороге города, а затем дальше – в степь.

Хьюстон гнала лошадь как можно быстрее, иногда оглядываясь на Кейна, который ехал за ней со странным, озадаченным выражением лица.

Взошло солнце, а они все скакали, изредка останавливаясь на отдых. В полдень они оказались у безлюдной станции где-то в степи между Колорадо и Нью-Мехико, и Хьюстон заплатила невероятную цену за пару свежих лошадей.

– Он в порядке? – спросил хозяин станции, кивая на Кейна, который, облокотившись на стену, бил себя ладонью по голове.

Хьюстон протянула ему двадцать долларов.

– Вы нас не видели. Он взял деньги.

– Я не сую нос в чужие дела.

Хьюстон пыталась разговаривать с Кейном, но он только молча смотрел на ее двигающиеся губы и шел за ней, только когда она вела его.

Им приходилось есть, не слезая с лошадей, не останавливаясь даже после захода солнца. Только однажды Кейн попытался заговорить, но, казалось, не мог себя слышать и тогда стал жестикулировать, и Хьюстон в конце концов поняла, что он хочет знать, куда они едут.

– Мексика, – прокричала Хьюстон четыре раза, прежде чем он наконец понял.

Кейн замотал головой, но Хьюстон пришпорила лошадь, не обращая на него внимания. Она не сомневалась, что он не хотел вовлекать ее в свои неприятности, но не собиралась поддаваться на его уговоры вернуться. Если ему суждено было провести свою жизнь в изгнании, то она будет рядом с ним.

Кейн поймал ее вожжи и тянул их, пока она не замедлила бег своей лошади.

– ОСТАНОВИСЬ! – заорал он, – МЫ СДЕЛАЕМ ЗДЕСЬ ПРИВАЛ НА НОЧЬ.

Каждое слово было произнесено на пределе возможностей его легких, и Хьюстон несколько раз даже прикрыла глаза, когда громкие звуки разрывали тихий ночной воздух.

Кейн, не говоря больше ни слова, спешился и повел, лошадь на небольшой холм в рощицу. Хьюстон последовала за ним. Он распряг лошадь и соорудил место для ночлега. Она хотела ехать дальше, чтобы оторваться от полиции Чандлера на большее расстояние, но, должно быть, Кейн пострадал от взрыва, и ему необходим был отдых. На то, чтобы собрать людей и организовать их, понадобится время, поэтому, они могли сделать привал.

У нее в руках было седло, когда она вдруг заметила, как Кейн смотрит на нее. Взгляд его был почти пугающим.

Он неторопливо взял у нее из рук седло, швырнул его на землю и бросился на нее.

Он был похож на голодного зверя, и после того, как Хьюстон справилась со своим удивлением, она не смогла противодействовать ему. Пуговицы отлетали от ее пыльного костюма для верховой езды с тем звуком, с каким трескаются кукурузные зерна на сковороде. Его губы успевали, казалось, целовать одновременно все ее тело. Его большие сильные руки рвали все, что мешало им прикоснуться к ее коже.

– Кейн, – она то ли плакала, то ли смеялась. – Кейн. Моя единственная любовь, моя настоящая любовь.

Ему не нужны были слова, когда он повалил ее голую на землю и ворвался в нее с той же силой, с какой динамит взорвал утром стену. Хьюстон почувствовала себя этой падающей стеной, а когда они пребывали в сладостной неистовой страсти, ее охватила уверенность в том, что это все, что ей нужно, и то, что она сегодня сделала, было единственно правильным решением.

Пока они лежали рядом, Кейн крепко держал ее в объятиях, как будто решив никогда ее не отпускать. А Хьюстон, так же крепко прижавшись к нему, содрогалась от мысли, что могла потерять его.

Прошло много времени, прежде чем Кейн поднялся и пошел взглянуть на лошадей. Хьюстон хотела помочь ему, но он заставил ее лечь обратно, накрыв одеялом, чтобы она не замерзла в прохладном ночном воздухе.

Он не позволил помочь ему, даже когда разжигал костер. Хьюстон стала возражать, что их могут заметить, но Кейн закричал, что она должна доверять ему, и она согласилась. Она была рада, что могла положиться на него, ей было приятно лежать на спине и ждать. Он принес ей тарелку фасоли с маисовой лепешкой и чашку жуткого кофе. Но Хьюстон казалось, что это самая вкусная еда, какую ей доводилось пробовать.

Когда они поели, Кейн потушил костер и лег рядом с ней, прижав ее к себе. В следующую секунду они оба заснули.