Лёд под солнцем

9

Гарольд помчался на Доу-стрит. Припарковав машину в квартале от участка, он отправился дальше пешком, Подойдя к участку, где рабочие «Бьюти Лэнд» разбивали очередной сад, он невольно замедлил шаг и, несмотря на скверное настроение, улыбнулся.

Вместо заброшенного пустыря его взору предстали аккуратные газоны. Подсолнухи и побеги красной фасоли мирно покачивались на ветерке, между зелеными листьями пристроились веселые круглые декоративные тыквы, а с детской площадки доносился нестройный детский гомон.

Оказывается, не все идеи Крис так уж безумны, она талантлива, очень талантлива, эта маленькая упрямица, и не зря рыжий Вилли Тардифф так уговаривал его отдать ей все подряды на садовую и парковую зону. Обратившись к ближайшему из работавших на участке людей, Гарольд спросил, не видел ли тот Крис Робинс. Пожилой мужчина выпрямился, опираясь на лопату.

— Да она минут пять… нет, десять, как ушла. А да! Не знаешь, куда поехала Крис?

Женщина, работавшая поодаль, отозвалась, не поднимаясь с газона, где она устраивала клумбу:

— Сказала — вроде домой. Жарковато нынче для нее.

Ничего, сейчас станет еще жарче, мысленно пообещал Гарольд и отправился обратно. В этот раз машина была припаркована у дома, однако на его стук никто не отозвался. Пока Гарольд размышлял, уж не избегает ли его Крис, из-за дома послышался скрежет. Обогнув дом по гравиевой дорожке, обсаженной шпалерными розами, он увидел Крис: она как раз собиралась разгружать тачку, где были сложены три пластиковых мешка с землей.

— Подожди, я помогу, — с ходу крикнул Гарольд. — Тебе нельзя таскать тяжести!

Крис подскочила, словно у нее над ухом выстрелили из ружья, и круто повернулась к нему.

— Кто тебя сюда звал?

— А я уже большой мальчик и явился без приглашения, — отозвался Гарольд. — А где же Филипп — ты его прячешь в доме? — спросил он язвительно, подойдя ближе.

— А у тебя есть ордер на обыск? — усмехнулась Крис, наклоняясь к мешку.

— Крис, я сам отнесу, — мягко повторил Гарольд.

— Ничего, как-нибудь сама справлюсь. — Решительно отодвинув ее бедром, он взялся за два верхних мешка.

— Куда?

— К саду камней, — сердито отозвалась она. — Я хочу, посадить там луковицы тюльпанов, а земля за лето просела.

Она молча следила, как Гарольд относит мешки, и ждала, что будет дальше.

Поставив последний мешок, Гарольд любезно осведомился:

— Ты где хочешь ругаться — здесь или в доме?

Крис пожалела, что на ней надеты лишь свободного покроя шорты и мешковатая футболка с легкомысленной картинкой: кот Сильвестр, готовящийся к прыжку за птичкой.

В такой одежде сохранить вид оскорбленного достоинства затруднительно.

— Слишком жарко для того, чтобы ругаться — где бы то ни было, — ответила она.

— К сожалению, до зимы дело не потерпит, — объявил Гарольд, беря ее под локоть.

Волосы Гарольда блестели на солнце, а глаза сделались особенно яркими от мягкого загара, сохранившегося с лета. Он казался еще выше, чем Крис запомнила, а при его прикосновении сердце ее забилось часто-часто.

— Тогда хотя бы отойдем в тень. Если мне вредно таскать тяжести, то могу поспорить, что ругаться — тоже.

— Надо было думать об этом пять месяцев назад. Давно ты знакома с Филиппом?

— Пять лет.

У Гарольда на лице дернулся мускул.

— Тогда почему ты не ему предложила стать отцом своего ребенка?

— Да как-то в голову не пришло, — изумилась Крис. — Что тебя так бесит, Гарольд?

— Ты носишь моего ребенка. По-моему, не самое лучшее время, чтобы заводить романы.

Поучительный тон Гарольда был не более чем лицемерием — ведь не мог же он признаться ей, что мысль о том, что чужой человек будет растить его ребенка, была для него не менее болезненна, чем мысль о потере Ребекки.

Крис отреагировала с невозмутимостью, приведшей Гарольда в бешенство:

— Ты что, ревнуешь?

— И еще как! — Гарольд сам не ожидал от себя такой прямоты.

— Мне тоже было бы неприятно увидеть тебя на концерте с другой женщиной, а не с матерью, — откровенностью за откровенность отплатила Крис.

— Знаешь что? Терпеть не могу женщин, которые, разочаровавшись в одном мужчине, сразу меняют его на другого! — Боясь, что не сможет сдержаться, Гарольд схватился за ветку яблони, под которой они стояли, и красные яблочки испуганно заколыхались. — Ты собираешься за него замуж?

— Никоим образом.

— Ну да — ты же у нас ярая противница замужества, и как это я забыл? Когда он переезжает сюда.

— Да не собирается он переезжать! Он…

— Ты с ним спала? — Ногти Гарольда впились в кору несчастного дерева.

Крис засмеялась, и кот Сильвестр на ее груди сердито запрыгал.

— Филипп женат. На… — Она не успела сказать, как Гарольд перебил ее, еле сдерживая гнев:

— Ну и что! Что тут смешного? Первым вопросом, который ты задала мне пять месяцев назад, было — женат я или нет. Чем этот парень так уж лучше меня?

— Перестань наконец меня перебивать! — Крис посмотрела ему прямо в глаза. — Филипп — муж моей лучшей подруги Вивьен. У нее вчера вечером разыгралась мигрень, поэтому на концерт с ним пошла я.

Гарольд ошалело помотал головой.

— На Вивьен? На той, у которой не так давно родился ребенок?

— Именно.

Так вот почему она так свободно чувствовала себя с Филиппом — не из-за того, что они любовники, просто они старые друзья. Гарольд почувствовал, что с души у него свалился груз, гораздо более тяжелый, чем все мешки с землей, которые он сейчас перетаскал, вместе взятые.

— Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Знаешь, я руковожу компанией, которая большую часть своих доходов получает летом, да еще на нас свалилась эта жарища — можно подумать, что мы в Африке. Плюс я на шестом месяце беременности. Имей хоть каплю милосердия!

— Я тоже ни с кем не встречаюсь в Нью-Йорке. Как-то желания не возникает, — тихо признался Гарольд. — И много думаю о тебе, — неловко прибавил он.

Щеки Крис медленно залились краской. Она произнесла извиняющимся тоном:

— Если бы я знала пять месяцев назад, что все так осложнится, ни за что не стала бы втравливать тебя в эту авантюру. Но что мне было делать — ведь твоя мать сразу увидела, что я беременна. Оставалось только ткнуть Филиппа под ребро и надеяться, что он не оплошает.

— Если он когда-нибудь лишится работы, советую ему податься в актеры, — едко заметил Гарольд.

— Если тебе станет от этого легче, то сообщу, что он всю обратную дорогу бубнил мне, что у ребенка должно быть двое родителей.

Крис теребила лоснящийся красный лист дерева, и вид у нее был усталый и совсем несчастный.

— Когда я приехал искать тебя в офис, Том сказал примерно то же самое, только — держу пари — в более красочной форме, чем Филипп.

— Я не хотела, чтобы вы сталкивались с Томом.

— Крис, — неожиданно предложил Гарольд. — Поехали купаться. Прямо сейчас.

— Ты серьезно? — мягко улыбнулась она.

— Я бы даже мог купить тебе вишневое мороженое.

— Ты запомнил?

— Я помню все, что мы с тобой делали и говорили.

Крис слишком долго старалась не вспоминать, что они с Гарольдом делали и говорили. Но она очень хотела поехать с ним на пляж.

На берегу они выбрали уголок подальше от всех купающихся. Гарольд расстелил пляжный матрац и сбросил кроссовки и рубашку. Крис поставила на песок корзину с едой. Поверх купальника на ней был сарафан с завышенной талией. Неожиданно смутившись, она теребила пуговицы. Гарольд взглянул на нее.

— Ну как, идешь купаться?

Крис отступила на шаг, покусывая губу.

— В купальнике для беременных я выгляжу примерно так же сексапильно, как… как гиппопотам.

— Для меня ты всегда красавица.

Когда он так нежно смотрел на нее, Крис хотелось плакать. Или целовать его до потери сознания.

— Но у меня испортилась фигура, — грустно прошептала она.

— Да мне и не нужно, чтобы ты выглядела как картинка из модного журнала. Просто оставайся самой собой.

Гарольд подошел к ней, расстегнул пуговицы сарафана и снял его через голову Крис. Он нарочно тянул время, чтобы как следует рассмотреть ее. Купальник играл яркими красками — бирюзовой, пурпурной и зеленой. Грудь стала полнее, а выступающий живот вызвал у Гарольда такую бурю эмоций, что на мгновение все поплыло перед глазами.

Не зная, как еще выразить свои чувства, Гарольд привлек ее к себе и поцеловал, с радостью ощутив, как ее руки скользнули по его плечам и вплелись в его волосы, а губы, нежные и теплые, ответили на его поцелуй. В душе его вдруг всплыли простые и единственно правильные слова: «Я люблю тебя, люблю тебя».

Это потрясло его, и он испуганно поднял голову. И тут же услышал шепот Крис:

— Что-то случилось?

Он не мог сказать ей. Пока не мог. У него не хватало мужества произнести эти три коротких слова, которые изменят всю его жизнь. И Гарольд ответил — более или менее правду:

— Один твой поцелуй — и мне уже требуется холодная морская ванна.

Рука об руку они бросились в волны. Крис всегда любила плавать, и в струях прохладной воды просто ожила. Она нырнула под набегавшую волну, вынырнула и задорно крикнула:

— Кто последний, тот трусишка!

Гарольд плеснул в нее водой и ринулся следом. Вынырнув рядом, он засмеялся:

— Скажи, это была хорошая мысль — искупаться.

— Тебе полагается приз! — Крис легко обвила руками его шею и прижалась губами к его губам.

Волна накрыла их сверкающей пеной. Почти час они ловили волны, ныряли за ракушками и хохотали как дети.

Когда они наконец вылезли из воды, Крис вытерлась полотенцем и достала из корзинки две бутылки с апельсиновым соком и большой пакет чипсов. Глаза у нее радостно сияли.

— Я чувствую себя на вершине блаженства! — воскликнула она, усевшись на одеяло по-турецки и открывая бутылку.

Гарольд вытянулся рядом, очень близко, и повернулся к ней, опираясь на локоть. Неожиданно он увидел, как вздрогнул живот Крис. Он едва сглотнул комок в горле.

— Господи, Крис!

Выражение его лица в эту минуту заставило Крис позабыть про сделку и про то, что она не хотела даже близко подпускать к себе Гарольда. Она взяла его руку и положила к себе на живот, чтобы он еще раз почувствовал, как шевелится ребенок.

— Ты чувствуешь? Это твой сын.

— Сын? — ошеломленно переспросил он.

— Неделю назад я была у врача…

Гарольд закрыл глаза. Энергичные движения младенца, еще не родившегося, но уже рвущегося на свет, разом смели все преграды, которые он так тщательно воздвигал в течение трех лет. Гарольд прижался лбом к ее животу. Слезы жгли ему глаза.

Крис, сама в полном смятении, перебирала влажные темные волосы Гарольда. Дело не просто в ребенке, думала она. Каждый раз, стоит нам встретиться, что-то происходит, и от этого уже не отмахнешься. Она ведь не собиралась рассказывать ему ни о чем. И вообще не собиралась с ним больше встречаться. Надо же, какая ирония судьбы!

— Э-эй, очнись!

Гарольд поднял голову. В его глазах блестели слезы, и Крис поняла — в паутине, опутывавшей ее сердце, прибавилась еще одна нить.

— Спасибо, что сказала мне, Крис.

— Врач говорит, что беременность протекает нормально.

— Ты рада, что это мальчик?

— Мне главное, чтобы малыш родился здоровым, — Крис нахмурилась. — Но, наверное, матери-одиночке воспитывать девочку было бы легче.

Гарольд отодвинулся и хрипло выговорил:

— Твои друзья считают, что нам следует пожениться. Ты с ними не согласна?

— Я поклялась, что после Дэна никогда не выйду замуж, — печально отозвалась Крис.

— А если бы я попытался тебя переубедить? — «Если бы» говорит о многом, отметила про себя Крис.

— Ты ведь сам не уверен, что тебе следует это делать.

— Ну, давай просто представим…

— Нет, я не хочу экспериментов, — отрезала она. — Мне было слишком больно, когда я поняла, что Дэну нужна не я, а мои деньги.

Впервые она сказала о причинах своего разрыва с мужем.

— Я напоминаю тебе Дэна?

— Я не стала бы иметь с тобой дело, если бы ты мне его напоминал…

— Для начала и это неплохо.

Крис неожиданно рассердилась. Ей стало очень обидно, что Гарольд не предложил ей прямо сейчас выйти за него замуж, и подавить эту обиду она была не в силах. Чтобы скрыть ее, она раздраженно произнесла:

— Пойду еще искупаюсь.

Гарольд наблюдал, как она решительно направилась к воде. Сын, у него будет сын. Крис — мать его сына, и настроение ее меняется, как ртуть. Любит ли он Крис? И если любит, то что ему с этим делать?

Для начала пригласить ее пообедать — решил Гарольд, доедая чипсы. Когда Крис вернулась после купания, он объявил:

— Позволь мне пригласить тебя сегодня в ресторан. Говорить будем обо всем на свете, кроме беременности и брака, не волнуйся.

Стройное тело Гарольда было позолочено солнцем, а улыбка — совершенно неотразима.

— Только не очень поздно, — согласилась Крис. — Вечером мне надо посидеть над бухгалтерским отчетом.

— Я привезу тебя домой к половине девятого.

— Вот и прекрасно.

Перекинув через руку полотенце Крис, Гарольд велел:

— Стой смирно! — И ленивыми чувственными движениями принялся растирать ее тело, покрытое каплями соленой воды.

— Я сейчас скажу тебе одну вещь, а потом, клянусь, даже не заикнусь об этом, — застенчиво проговорила Крис. — Знаешь, беременность, оказывается, совсем не притупляет желания.

Гарольд рассмеялся и провел полотенцем по ложбинке между ее грудей.

— Ты всегда можешь сказать бухгалтеру, что у тебя неотложная встреча. В постели.

— Он у меня напрочь лишен чувства юмора, — отозвалась она, проводя пальчиком по груди Гарольда.

— Прекрати сейчас же! У нас запрещается заниматься любовью в общественных местах — это противозаконно.

— А у законников чувство юмора тоже отсутствует?

Домой они вернулись в прекрасном настроении. Крис заняла ванную на нижнем этаже, а Гарольда отослала наверх. По пути он заглянул в спальню и невольно улыбнулся, ибо был уверен, что сегодня вечером они непременно там окажутся, что бы ни говорил бухгалтер. Затем бросил взгляд на комнату напротив, и улыбка слетела с его лица.

Крис уже начала оборудовать комнату под детскую. Гарольд вошел внутрь, вдыхая слабый запах свежей краски — нежного светло-желтого цвета. По краям Крис наклеила обои с изображением диснеевских персонажей, и занавески были с таким же рисунком. У Гарольда защемило сердце — колыбелька была точно такой же, как когда-то у Ребекки.

Через четыре месяца у него появится сын. И Гарольд снова станет незащищенным и будет бояться страшного удара, какой нанесла ему три года назад смерть его маленькой дочурки.

Надо лететь отсюда первым же самолетом. Гарольд запер дверь в ванной и встал сначала под обжигающий горячий душ, затем под холодный. Одевшись, он спустился вниз.

В гостиной был включен телевизор. Крис сушила волосы и слушала шестичасовые новости. Ее халатик был тех же тонов, что и купальник, волосы окружали голову пушистым облаком.

Лететь отсюда первым же самолетом? Кому он морочит голову?! И тут Крис, глядевшая на экран телевизора, тихонько вскрикнула. Гарольд машинально повернул голову: на автостраде столкнулись три автомобиля. Камера запечатлела обломки, машины скорой помощи и полицию, зевак, с любопытством взиравших на происшедшее. У него перехватило дыхание, и лицо его помертвело.

…В тот роковой февральский день три года назад за рулем его нового голубого «форда» была Лора. Если бы он не был так занят по работе, то вел бы машину сам и, может быть, сумел бы избежать столкновения с огромным трейлером. Лора водила машину не слишком хорошо. Трейлер раздавил машину буквально всмятку — у него отказали тормоза.

— Гарольд, что с тобой? Гарольд, пожалуйста, не смотри так!

Чудовищным усилием Гарольд заставил себя вернуться к действительности, к испуганной женщине, вцепившейся в его руку. Это была Крис. Не Лора. Лора была мертва.

Вздох Крис больше напоминал рыдание.

— Гарольд, в чем дело? Ты должен мне сказать, ну, пожалуйста!

Гарольд скорее почувствовал, чем осознал, что она выключила телевизор. Он отвечал, как будто во сне:

— Моя жена и дочь погибли в автокатастрофе. Бекки было четыре года. У трейлера отказали тормоза. Я был в офисе, когда это случилось.

Что еще можно сказать? Все и ничего. Лучше бы он сейчас находился где угодно, только не в этой комнате и не с этой женщиной.

— Ты поэтому не хочешь снова жениться? — Крис сжалась, глаза ее наполнились слезами. Гарольд кивнул, и она осторожно пошла дальше: — И поэтому ты согласился на мое предложение насчет беременности?

— Не самый умный поступок в моей жизни, — сказал Гарольд, снимая ее руку со своей и отходя к окну. — Я подумал, что мне будет вполне достаточно того, что ты родишь моего ребенка, и я буду знать, что он существует и что за ним хороший уход… В эмоциональном смысле я нахожусь на уровне детского сада. Как ты, вероятно, уже заметила.

— Гарольд, — тихо ответила Крис. — Ты просто такой же человек, как и другие. Твоя реакция на происшедшее вполне естественна.

— Ну да, конечно.

Он отвернулся от окна, но лицо его оставалось в тени. Ужаснувшись бесцветности его голоса, Крис бросилась в атаку, теперь уже пытаясь бороться за него:

— Ни один человек, застрявший в эмоциональном развитии на уровне детского сада, не смог бы заниматься со мной любовью, как это делал ты. Когда мы были вместе, ты заботился обо мне — я чувствовала себя в безопасности. Ты подарил мне свободу. Ты был чувствительным и страстным, ты заставлял меня плакать и смеяться. Не говори мне, что для этого не нужна эмоциональная зрелость.

Гарольд провел ладонью по лбу — мысли его путались, их никак не удавалось привести в порядок. Лоре дары его души и тела были не нужны, и ради нее он подавлял себя. Крис была полной противоположностью, она увлекала его в такие глубины страсти, каких он никогда не знал. Гарольд передернул плечами.

— Нам пора идти. А то ты не успеешь сесть за свои бухгалтерские книги.

Крис топнула ногой.

— К черту бухгалтерские книги!

— Крис, — спросил Гарольд, заранее зная ответ, — ты выйдешь за меня замуж?

Она судорожно прижала руки к груди, глядя на него глазами, огромными и печальными, как у затравленной лани.

— Ведь я не могу! Ты же знаешь, Гарольд, я не могу!

— Стало быть, нет смысла продолжать разговор. У каждого из нас свои призраки прошлого. Поехали ужинать. Я даже не заикнусь о детях.

И о замужестве.

Гарольд сдержал слово. Он рассказал ей содержание всех фильмов, какие смотрел за последние три месяца, а в восемь двадцать проводил Крис до ее дома.

— Ты зайдешь?

— Нет, спасибо. Оставлю тебя с твоей бухгалтерией. — Гарольд немного постоял в нерешительности. — Наверное, завтра я вернусь в Нью-Йорк. Береги себя, Крис, хорошо?

Крис тихо улыбнулась.

— Ну конечно. И ты тоже.

— Прощай, — произнес он и зашагал к машине.

Он не сделал попытки поцеловать ее и вообще в течение всего ужина, показавшегося Крис бесконечным, вел себя безупречно вежливо, но холодно, словно они были просто случайными знакомыми.

После той жуткой сцены по телевизору Гарольд ушел в себя. Погрузился в такие глубины, где Крис не было места. И ей было от этого очень больно.

Вот и толкуй теперь о логике и последовательности, думала Крис, входя в дом. Она не хочет выйти за него замуж, но желает проникнуть в самые его сокровенные помыслы. Собирается стать матерью-одиночкой и в то же время готова лечь с ним в постель в любую минуту.

Я просто клубок противоречий, призналась она сама себе.

— Ну и возвращайся в свой Нью-Йорк, Гарольд Фарбер, — громко произнесла Крис в пустой гостиной. — Мне наплевать!