Январь. Сейчас.
— Похоже, приличия современным девушкам уже незнакомы. У всех на виду, как последние…
Она не договаривает, эта холеная женщина с раздутым самомнением. Женщина, которая всего несколько часов назад стояла в дверях нашей спальни, наблюдая, как мы занимаемся сексом. Но мне и не нужны слова, чтобы понять, кем она окрестила меня. Знала бы она, кто мой отец, вряд ли бы бросалась такими словами. А может даже и сосватала бы, раз уж настолько алчная, что решила охомутать папочку блондинки.
— Вас что-то смущает? — я резко разворачиваюсь на пятках, похрустев снегом. Егор перехватывает меня за талию. И я невольно делаю шаг назад, оказываясь в его руках, чувствуя даже сквозь одежду, как сильно и размеренно бьется его сердце.
Мачеха Егора дергает плечом, но не сводит с нас глаз, цепким взглядом пройдясь по моим раскрасневшимся от мороза и желания щекам, по чуть припухшим от ночных поцелуев губам, задержавшись на руках Егора на моем животе, и снова мне в глаза. Тяжелый холодный взгляд, который я мастерски выдерживаю. И не такие встречались.
— Меня смущает, что рядом с моим сыном ошивается какая-то…
— Шлюха? — подсказываю я.
Мадам Плахотская поджимает губы, молча соглашаясь с моей подсказкой. А я чувствую, как напрягаются руки на моем животе, как каменеет весь мой мужчина. Кладу ладони поверх его, аккуратно поглаживая. На мгновение зависая на "мой мужчина" в собственной голове. И улыбка невольно трогает губы.
— В таком случае, до свидания, — и рукой указываю на калитку, через которую эта мадам и явилась сюда. — Наслаждайтесь видом вашей протеже, потому что ей не видать Егора, как своих мозгов. И не смотрите на то, что вас…смущает, — фыркаю, разворачиваюсь в руках Егора и целую. Холодный взгляд жжет спину, но мне плевать, потому что когда отрываюсь от желанных губ, встречаюсь со смеющимся синим взглядом, в котором столько любви и восхищения, что у меня подкашиваются колени. И пошли к черту все, кто пытаются испортить этот превосходный день.
— Я люблю тебя, детка, — шепчет Егор в самые губы, но ловко уворачивается от нового поцелуя. Хмурюсь, а он только тихо смеется.
— Егор, — звенит в тишине зимнего двора. И на горизонте появляется ночная драная кошка. Интересно, где они провели эту ночь, что выглядят вполне отдохнувшими и почти не злыми? Неужели в этой глуши имеется гостиница? Впрочем, мне без разницы. Главное, в этом доме их не было.
Егор оборачивается на голос и девчонка, что едва не кинулась ему на шею, замирает как вкопанная рядом с мадам Плахотской. И смотрит на нас так, словно ее ночной кошмар ожил и явился к ней при свете дня.
— И вам доброе утро, милая девушка, — вклиниваю свои пять копеек, нацепив на лицо самую добродушную улыбку. Только девица почему-то отступает на шаг, словно я ей не улыбаюсь, а скалюсь волком. Хотя вполне возможно, что так и есть.
— Я надеюсь, вы хорошо отдохнули перед дорогой, — вместо приветствия выдает мой мужчина. Ох, а мне нравится, как это звучит. Волнует кровь, тягучей карамелью растекается под кожей.
— Я как раз об этом хотела поговорить, — вздыхает мадам Плахотская, бросив на меня надменный взгляд. А мне-то что? Я и не такие взгляды видывала. В окружении отца и позубастее пираньи сыщутся. Знаем – плавали. — Ипполит Эммануилович сказал, что дороги замело и расчистят их только после праздников, а мне бы не хотелось стеснять сего джентльмена.
Мне кажется, или у меня челюсть отвисла? Ипполит Эммануилович, значит. Любопытно. Гляжу на задумчивого Егора, и вижу то, что он так умело скрывает: злость. Она ярится черными точками на дне его синих глаз, прокатывается нервными импульсами по твердым мышцам. Злится. С чего бы? Неужели из-за Ипполита?
— Ну что ж, вертолет не предложу…
— А я могу, — фыркаю весело, но тут же получаю острый, что бритва взгляд Плахотского, — но не буду, — добавляю весело. Все-таки интересно, что придумал мой Карабас.
— А комнату на конюшне легко.
— А комнату на конюшне легко.
Прикусываю губу, наблюдая, как с точеного лица мадам Плахотской стекают все краски, делая ее цветом свежевыпавшего снега. Да, не ожидала мадам такого предложения от пасынка. Я, если честно, тоже.
— Ты…ты… — похоже, предложение конкретно так проредило словарный запас этой дамы.
— Егор, как ты можешь так с матерью? — неожиданно подает голос блондинка. Насупилась, что воробей, руки в бока уперла. — Если тебе так противно наше присутствие, мы поживем у Ипполита Эммануиловича. Он, в отличие от тебя, принял нас с радушием.
Принял с радушием среди ночи? Это уже не просто любопытно.
— Тогда не смею задерживать, — легко парирует Егор. — А у нас дела, извините, — и, перехватив, мою руку, утягивает за собой, не дав додумать.
Получается медленно. Ноги утопают в снегу почти по колено. И когда мы выбираемся на расчищенную дорожку – интересно, кому это не спится, а работается первого января? — мои джинсы в мокрых пятнах, а на валенках, которые где-то раздобыл мой несносный мужчина, налипли мини-сугробы. Впрочем, скорость мы не сбавляем, так что через сотню метров я дышу как заправский марафонец после пяти километров бега.
И Егор дивным образом улавливает мое состояние. Останавливается резко, что я едва не врезаюсь в его широкую спину. Выдыхаю, упершись ладонями в бедра.
— Похоже на побег, — говорю, когда дыхание приходит в норму.
— Прости, — Егор задумчиво чешет затылок. — Просто эта женщина странно на меня действует.
— Да уж…комнату на конюшне. Сразил наповал. Только знаешь, что? — делаю шаг к нему, застегиваю распахнутую куртку, обнимаю Карабаса за талию, заглядываю в его синие-синие глаза.
— Что? — переспрашивает Егор, когда пауза затягивается, потому что я банально утонула в его синих омутах.
Встряхиваюсь, вспоминая суть разговора. Ах да, ночевка мадам Плахотской на конюшне.
— Что-что…лошадок жалко, — вздыхаю тихо, пряча в воротнике его куртки улыбку. Вдыхаю пряный аромат своего мужчины.
— Кори, — растягивает Егор мое имя, и я чувствую, как он смеется. Отрываю лицо от его куртки и залипаю на его широченной мальчишечьей улыбке. И меня распирает от гордости за этого красивого мужчину. А еще оттого, что этот мужчина – мой. По крайней мере, сейчас. Что будет завтра – неважно, да я и не пытаюсь осмысливать и строить планы на будущее. Правда, они сами в голову лезут, планы эти, картинками из эфемерного будущего. А я и не противлюсь, тяну за ворот куртки, заставляя Егора наклонится, касаюсь губами его колючей щеки. Мужские пальцы сжимают меня в тисках и тихий стон опаляет ухо.
Улыбаюсь, щекой трусь об его щетину, кайфуя, и шепотом на ухо:
— Люблю тебя, мой Карабас.
Лучший способ дезориентировать противника – признаться ему в своей слабости. И хоть Егор на моей стороне, на мгновение расслабляет свою железную хватку, и я отпрыгиваю от него. Тут же загребаю в ладони снега и швыряю, угодив в плечо замершего конюха. Следом запускаю еще один снежок, слегка не рассчитав с траекторией. Снежок попадает точно в лоб.
— Ой, — зажимаю ладонью рот. Егор с удивлением отирает лицо от снега и бросает в меня сощуренный взгляд.
Прыскаю со смеху, наслаждаясь видом рассерженного мужчины в снегу. И, естественно, пропускаю удар. Снежок прилетает в грудь, а Карабас уже лепит новый, поигрывая им точно жонглер. Ответный снаряд не заставляет себя долго ждать.
— Мазила, — подначивает он, когда снежок разбивается у его ног. Он тоже промахивается, потому что на этот раз я внимательнее. А потом…обычная детская игра перерастает в снежную войну со стремительными атаками, погонями и тактикой сугробного боя с жаркими поцелуями.
В общем, до конюшен мы добираемся мини-клонами снежного человека, хохочущие и абсолютно счастливые.
-Ого, - присвистываю, замерев в высоких деревянных воротах. Конюшни? Кажется, я погорячилась. Это целый город за резным забором. Мини-город, утыканный деревянными жилыми домами и кирпичными постройками, о назначении которых я могу лишь догадываться. Ели в снежных шапках и аккуратно расчищенные дорожки, опоясывающие манеж, на котором вышагивал вороной жеребец. Невольно подаюсь вперёд, любуясь чистокровным жеребцом с благородной осанкой, высокой шеей с красивым изгибом. Даже не дышу, кажется, когда умелый наездник пускает этого красавца рысью.
-Идем, принцесса, - смеётся Егор, утягивая меня от манежа в сторону конюшен. Внутри тепло и пахнет сеном. Чисто, аккуратно. Я бы даже сказала идеально, но флер красоты развеивается отборным мужским матом и недовольным лошадиным ржанием. Похоже, кто-то очень сильно злится.
- Тьфу на тебя, кобыла упертая, - сдается мужчина и выходит из денника на дальнем краю длинной конюшни. Лязгает защелкой, что-то приговаривая, оборачивается и вдруг расцветает такой счастливой улыбкой, что аж спотыкаюсь на ровном месте, но сильная рука Егора удерживает на ногах. - Андреич, ну слава Всевышнему, - в его голосе столько облегчения, что мне сдается, мужчина даже приосанился, скинув сразу с десяток лет.
- Знакомьтесь, - в несколько шагов оказываемся рядом с мужчиной, которому на вид оказывается не больше сорока: острые черты лица, пытливый взгляд, сбитая фигура, - хотя в необъятном тулубе черта с два что-то разглядишь, - Дмитрий Сергеевич Браславский, наш главный ветеринар.
- О прекрасная нимфа, - протягивает Браславский, приобняв меня за плечи в попытке покрутить, как заморскую диковинку, - кто же вы? Какими ветрами вас занесло в нашу скромную обитель?
Не сдерживаю улыбки. Вот же паяц. И хулиган, судя по лукавой улыбочке, притаившейся в уголках обветренных губ. Качаю головой, но не успеваю и рта раскрыть.
- Карина - моя жена, - отрезает Егор, четко и веско.
- Вот так сразу: жена? - брови Браславского ползут вверх, но в зеленых глазах роятся смешинки. - А свадьбу зажилил, что ли?
- Не переживай, Брося, все еще будет, - смеется Егор, но руки моей не выпускает, тащит за собой. И мне кажется, или мой конюх намеренно утягивает меня от ветеринара? Хорошо, путь недалекий, и буквально за десяток шагов мы оказываемся у того самого денника, из которого с ругательствами выкатился Браславский. Но стоит Егору остановиться у ограждения, как нас встречает черная морда с умным взглядом в облаке снежно-белой гривы.
Вздох восхищения срывается с моих губ.
- Ну здравствуй, Лейла, - улыбается Егор, ладонью накрывая морду и нежно поглаживая. - Здравствуй, моя девочка, - и лошадь потирается об его ладонь в чистом удовольствии, признавая своего. Фыркает, заприметив меня. Егор притягивает меня ближе, обнимает за талию. - Знакомься, Лейла, это моя Кори.