Легенда Рока

Год: 2018

Автор: Тара Лей

Жанр: СЛР, RockStarRomance

Серия: Сплошные неприятности #2

Язык издания: английский

Главы: 27 + эпилог

Перевод группы: 💎 БЕСТСЕЛЛЕРЫ 💎 Книжные романы!

Перевод: Наташа Паранина

Сверка: Елена Курак

Корректор: Светлана Андреева

Вычитка: Татьяна Попова

Книга предназначена только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без уведомления администрации группы и ссылки на сообщество — строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного ознакомления, запрещено. Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Команда группы БЕСТСЕЛЛЕРЫ не несет ответственность за использование и распространение данных материалов иными лицами. Внимание! Перевод любительский.

18+

Внимание! В книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера

Аннотация

Я не Прекрасный Принц.

Большинство людей знают меня как барабанщика группы «NothingbutTrouble». В зависимости от того, кого спросить, я также плейбой, одиночка, тусовщик,

неудачник ,или, по словам моих поклонников, «самая сексуальная рок-звезда на планете». По-видимому, я — легенда.

Сюрприз для меня? Черт, нет. Это репутация, которую я заработал за своей барабанной установкой и за закрытыми дверьми. Никто не думал, что приемный ребенок Лэндон Кокс станет знаменитым. Печально известным? Возможно. Пресловутым? Наверное. Но успешным? Никогда. Никто так не думал, кроме Пайпер Гастингс. Но мне нужно было сделать выбор: любовь или карьера. Я выбрал славу и богатство... и провел после этого каждый чертов день, притворяясь, что ни о чем не жалею.

Теперь судьба вернула Пайпер в мою жизнь. Мне хочется верить, что это второй шанс для меня, для нас. И хоть я могу провести несколько отличных ночей с ней, не думаю, что для нас возможно будущее.

Потому что есть разница между легендой и сказкой...

Только одно из них заканчивается «долго и счастливо».

Оглавление

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

ГЛАВА 24

ГЛАВА 25

ГЛАВА 26

ГЛАВА 27

ЭПИЛОГ

ГЛАВА 1

Пайпер

Стоило бы просто сбросить вызов, но я швырнула свою сумочку вместе с телефоном в машину, и, конечно же, ее содержимое вывалилось на резиновый коврик перед сидением со стороны пассажира, словно взорвавшаяся пиньята. Несмотря на затуманивающие зрение слезы, было невозможно игнорировать мигающие буквы «Делэни Фрейзер», вибрирующие изнутри моря тампонов, кисточек для макияжа и мелочи.

Не в силах подавить порыв, я потянулась за ним, потратив секунду, чтобы вытереть влажные глаза, прежде чем провести пальцем по экрану.

— Привет, Делэни.

Боже, словно лягушка заползла в мою глотку. Если бы я была везучей, Делэни не стала бы из вежливости обращать на это внимание.

— Пайпер, ты заболела?

Но, конечно, я невезучая. Раньше не везло, почему сегодня должно быть по-другому?

Несмотря на кокон жалости к себе, в который мне хотелось завернуться, я не могла игнорировать заботу, истекающую из голоса Делэни.

Не то чтобы я ее заслуживала.

Делэни и я знали друг друга с пеленок: мы обе выросли в Бронксвилле, пригороде Нью-Йорка. От швыряния песком ей в лицо, вместо того, чтобы делиться ведерком и совком, до оскорблений в стиле «Дрянных девчонок» в старшей школе, я ничем не заработала ее дружбу или хотя бы сочувствие.

Любезность Делэни всегда пугала. Мне уже тогда приходилось хранить секреты. Особенно тогда. Я не могла позволить себе терять бдительность ни на минуту. А дружба с такой девушкой, как Делэни, которая заморачивалась не только о брендах одежды или о парне месяца, меня страшила.

Как ни странно, Делэни Фрейзер теперь стала моей самой близкой подругой. Единственной подругой вообще-то. Даже получение Делэни диплома о высшем образовании в Нью-Йоркском университете не стало проблемой для нашего общения. Как помощнице по связям с общественностью для одного из самых топовых менеджеров в Голливуде мне еще только предстоит освоить баланс между работой и личной жизнью.

Я автоматически перешла в режим по умолчанию, выдавив огромную фальшивую улыбку на лице, хотя она никак не могла меня видеть: «Притворяйся, пока сама не поверишь». Может, именно поэтому меня так тянуло на Фабрику Грез. Там не важно, есть ли у тебя карта гильдии киноактеров или нет — все играют.

— Нет. Все отлично. Как ты?

Пауза.

— Пайпер, судя по голосу, у тебя все не очень хорошо, — Делэни не была дурой и сразу поняла правду. Правду, которую я была еще не готова признать. Рана слишком свежая.

— Конечно, все хорошо, — настаивала я, хотя было очевидно, что я нахожусь в одном шаге от рыданий. — Я опаздываю на работу, так что…

— Подожди.

Мой палец завис над кнопкой завершения вызова на экране. Как бы мне ни хотелось, я не могла сбросить звонок от нее.

— Я позвонила сообщить, что я только что забронировала рейс в Лос-Анджелес. Хочу встретиться с Шейном после концерта.

Узел в животе затянулся сильнее, теплый тяжелый воздух в машине стал душить. Если Делэни завтра прилетает на шоу «NothingbutTrouble», мне нужно заказать трансфер из аэропорта до места проведения, заказать ей пропуск за кулисы, гостиничный номер... эм, нет, она остановится у Шейна, само собой…

Детали. Мой разум начал мысленно составлять список необходимых дел — все, что угодно, чтобы не думать о том, что произошло несколько минут назад, или об одном участнике группы, которого мне предстоит завтра избегать.

— Во сколько посадка? Платье возьмешь с собой? Я позабочусь о прическе и макияже...

— Пайпер, — прервала она меня со смешком. — Тебе больше не нужно из-за меня суетиться.

Нет, все совсем не так. Хоть ее отношения с Шейном Хоторном перестали быть трюком для прессы, но до тех пор, пока Шейн — участник популярной группы «NothingbutTrouble», которая является крупнейшим клиентом моего босса, часть моей работы все еще связана с суетой над Делэни.

— И как именно мне потом объяснить своему боссу, что я оставила тебя отбиваться от орды папарацци в аэропорте Лос-Анджелеса? — Делэни не была знаменитостью сама, но после всего медиа-цирка с историей Шейна, ее лицо стало практически таким же узнаваемым и прибыльным для журналистов, как и у ее парня рок-звезды. — Поверь, — продолжила я, — суетиться над тобой чертовски легче, чем пытаться успокоить Тревиса Таггерта.

— Не представляю, как ты справляешься с этим мужчиной, — призналась она.

Несмотря на то что в данный момент я считала всех мужиков отбросами Земли, но что касается начальников, Тревис совсем неплох. И именно из-за него мы с Делэни воссоединились.

Когда Тревис столкнулся с незавидной задачей проинформировать актера высшего эшелона о том, что режиссер нанял ему двойника для предстоящей постельной сцены, потому что ягодицы его были уже не такими скульптурными, как десять лет назад, Тревис и я решили выработать за ужином стратегию или, может быть, просто набраться храбрости за парой бокалов.

Делэни тогда оказалась нашей официанткой.

Ни Делэни, ни я сразу не осознали этого, но Тревис взглянул на нее и каким-то образом понял, что она идеально подойдет Шейну.

Как всегда, инстинкты Тревиса оказались на высоте. Как только Шейн и Делэни стали парой, меня назначили ввести ее в мир ревнивых фанатов Шейна. Из-за моих предыдущих отлично выполненных задач Тревис был рад видеть меня у руля, так что это стало моим повышением.

Но как только Делэни поступила в Нью-Йоркский Университет, я попросила отставки от «NothingbutTrouble».

Рок-звезды не были моим увлечением.

Уже нет.

— Он мой босс, так что все не так уж сложно. Во сколько прилетаешь? — Пусть сама группа больше не мои проблемы, но я по-прежнему отвечала за интересы Делэни. Следующие несколько минут мы обсуждали маршрут ее путешествия, и, повесив трубку, я создала заметки в ежедневнике, который всегда держу при себе.

Стук в окно заставил меня подпрыгнуть, нарисовав уродливую линию на странице. Я и забыла, что все еще торчала на парковке возле дома.

Адам стоял там, весь такой сожалеющий, извиняющийся и раздражающе собранный. Он успел принять душ после того, как я выбежала от него?

Я даже не потрудилась опустить стекло. Мне нечего было сказать своему парню.

Поправка: уже как двадцать минут бывшему парню.

Запустив зажигание дрожащей рукой, я откатилась от своего парковочного места, не парясь о том, не проехалась ли я по пальцам Адама. Наплевать, если перееду любую часть его анатомии, хотя предпочла бы одну конкретную.

Делэни смогла найти своего принца, но я скорее магнит для лягушек.

Лэндон

Стоит прикупить акции «Троянов».

Случайная мысль пронеслась в моей голове, пока я спускал презерватив в унитаз. Пока я наблюдал, как он дрожит и кружится, прежде чем, наконец, исчезнет, желудок охеренно бунтовал. Да-да, я в курсе, что смыв латекса вреден для канализации и окружающей среды, но нет ни единого шанса, что я оставлю наполненный своей спермой гандон бесхозным.

За несколько лет я пережил большее количество проб на установлении отцовства, чем, думал, бывает возможно. Папочкой никому я так и не оказался и намеревался сохранить этот статус и дальше.

Навсегда.

Я был не просто барабанщиком самой успешной группы десятилетия «NothingButTrouble», но — согласно твиту, который только что провибрировал в моем мобильнике, — я также был…

Секунду…

«Самой сексуальной рок-звездой на планете».

По-видимому, я — легенда.

Удивлен ли я? Блять, нет.

Это репутация, которую я заработал за барабанной установкой и закрытыми дверями. В темных уголках грязных баров и у каждого на виду. Я не я, если не продемонстрирую свои навыки. Счастлив поделиться, и все такое.

Но когда дело доходит до моей спермы, тут извиняйте, — ни за что не оставлю ее без присмотра.

В действительности, это смешно. Хочу сказать, цыпочки не выстраивались в очередь, чтобы привести меня домой и познакомить с мамулей и папулей. И я вряд ли впишусь на родительское собрание: не с моими татуировками, пирсингом и склонностью к незаконным веществам, запитыми неразбавленным алкоголем.

Включив кран, я плеснул воды себе на лицо, проталкивая грубые, мозолистые руки через волосы. На отражение в зеркале мне было насрать. Я знал, как выгляжу, наблюдая свой образ в жаждущих глазах людей, мечтающих о кусочке меня каждый гребаный день.

Я отчаянно хотел принять душ — но это подождет. Мне нужно было разбудить девочек в постели и вытащить их отсюда. Иначе они могут проснуться, пока я отмываюсь от их запаха, и обчистить гостиничный номер от всего, к чему я прикасался. Одежда, простыни, грязные стаканы, все еще липкие от остатков хрен знает какого ликера, который я вливал в свою в глотку прошлой ночью... Только предоставь цыпочкам возможность, и вся эта дрянь будет выставлена на eBay прежде, чем я добрался бы до полотенца.

Не жизнь, а мечта.

Только когда я не был на сцене или в студии звукозаписи, где мог вдоволь настучаться по своей барабанной установке, она ощущалась скорее кошмарным сном.

Когда я играл, хаос моих мыслей вдруг обретал смысл. Я мог распознать закономерности. Расстановка энергии, подлежащая идентификации и интерпретации, задавала уникальный ритм.

Из безжалостного шума в голове я создавал музыку.

Но если в моих руках не было пары барабанных палочек, я проводил большую часть времени, занимаясь другим видом стука.

Отсюда и две девушки в постели.

Иначе я бы бился головой об стену. Возможно, стоило заселиться в отель одному прошлой ночью. Именно сегодня я ни для кого не был подходящей компанией.

Единственный день из трехсот шестидесяти пяти. День, который проведу в попытках забыть о том, что я натворил, о жизнях, которые я разрушил, о семье, которую я уничтожил.

Семья.

День, чтобы потеряться в забвении, где вчера никогда не было, а завтра еще не наступило.

К сожалению, у меня сегодня будет шоу.

Моя же долбаная вина. Если бы я уделил побольше внимания на потенциальную дату концерта, выдвинутую Шейном в пользу фонда, который он основал в память о друге детства, я наложил бы на это вето.

Но только вот я прожигал жизнь и не заморачивался над деталями. Согласился со всем. Не позаботился ни о чем.

Сегодняшнее шоу было важным для Шейна, так что оно важно и для меня. Несмотря на то что мы выступали всего в часе езды к югу от Лос-Анджелеса, наш координатор тура всегда заказывал нам номер в отеле в день концерта. Надо зарегистрироваться там пораньше. Это будет не первый раз, когда я напьюсь в гостиничном номере. Я играл идеальный сет, даже когда не мог идти по прямой.

Но я не смогу играть, если ребята не в силах будут меня найти, а если я хоть еще немного проторчу в Лос-Анджелесе, то пройдусь по самым захудалым барам и отключусь в месте, в котором не должен быть... и проснусь слишком поздно с кем-то, кого не знаю. Может, я и идиот, но когда дело доходило до группы, я не собирался лажать.

Вздохнув, пробрался в спальню. Пора избавиться от цыпочек, которых привел с собой.

— Подъем, — я постучал по изголовью кровати. — Пора вставать, у меня сейчас саундчек.

Темноволосая слегка пошевелилась. Слишком слегка. Третий раунд только закончился, так что вряд ли она уже успела так крепко уснуть.

Я наклонился, чтобы потрепать ее за плечо, и она, перевернувшись, попыталась затащить меня обратно в постель. Обычно я был бы обеими руками «за». Черт, в любое другое утро я все еще валялся бы между ними.

Видите? Этот день пробуждает во мне худшее.

Вместо этого я обхватил ее руками за плечи и усадил в вертикальное положение. Простыня упала с ее тела, обнажив пару больших грудей, которые прошлой ночью вызывали у меня восторг, но утром больше походили на заостренные поплавки.

Отступив назад, я подошел к окнам и дернул шторы. Солнечный свет хлынул в комнату, вызвав пару разгневанных стонов.

Блондинка приподнялась.

— Да брось, Лэндон, к чему такая спешка? — Ее попыткам соблазнительно надуть губки мешали потеки макияжа на щеках.

— Извините, дамы, — я развел руками, стиснув зубы, и заставил себя успокоиться. — Нужно порадовать фанатов сегодня отличным шоу.

— Как насчет того, чтобы порадовать нас отличным шоу прямо сейчас? — брюнетка встала на колени, повернулась к подруге, одной рукой вцепилась в растрепанную гриву блондинки, а другой обхватила ее грудь. Облизав губы, томно посмотрела на меня.

— Ты знаешь, что хочешь этого.

Слишком знакомая смесь похоти и отвращения свернулась в моем нутре. Я потер ладонью лицо, чтобы сохранить нейтральное выражение. Понаблюдать за двумя великолепными женщинами довольно заманчиво, хотя я знал, что могу присоединиться к вечеринке в любой момент. Но не сегодня.

Каким-то образом мне удалось выманить их из постели и завернуть в одежду не без звонка нашему координатору, которая явилась в номер с двумя билетами и пропусками за кулисы на сегодня. Линн даже не моргнула глазом на мой зов помощи или на убитых горем женщин, которых я благополучно спихнул на нее. Она давно привыкла.

Когда я, наконец, остался один, прислонился спиной к двери и ударился головой об нее один-два-три раза.

Никто не ставил на то, что я стану знаменитым, выросши в районе рабочего класса на краю пустыни Мохаве. Печально известным — возможно. Пресловутым? Наверное.

Но успешным? Никогда.

Не то, чтобы я мог их винить. Я и сам в это не верил.

Я не нашел себя — если это нелепое выражение имеет хоть какой-либо смысл — пока не переехал в Лос-Анджелес и не связался с Шейном Хоторном. Нам обоим было необходимо многое доказать, хотя я и не понимал до недавнего времени, что ему нужно добиться успеха так же сильно, как и мне.

В то время мы просто искали на что опереться, общались с другими музыкантами, выступали в дерьмовых залах за выпивку и минеты от фанаток, которым было за счастье позаботиться о наших приборах.

Хотя был один человек, который верил в меня.

По крайней мере, пока я не наебал и ее.

Светловолосая, голубоглазая, острая на язык искусительница, которая должна была быть умнее и не влюбляться в меня. Ее прекрасное лицо всегда было в книге, пока она отсиживала свою задницу в Калифорнийском университете. Девушка была полностью сосредоточена на своих целях, своем резюме, своем гребаном пятилетнем плане. Мне стоило оставить ее в покое и отвалить, удовлетворяясь женщинами, которые говорили то, что я хотел слышать. И желательно с гортанными стонами вокруг моего члена. Но я был глупым и эгоистичным. Чертовски эгоистичным.

Я сделал своей миссией ухаживать за первокурсницей колледжа, преследовать ее так же яростно, как и музыкальную карьеру. Отдав ей свое сердце на одном вздохе и пообещав Луну на следующем.

Пока мне не пришлось сделать выбор.

Девушка или карьера.

Я выбрал музыку. Славу и богатство. Голливудские холмы и острые ощущения, вызванные разнообразными химическими соединениями.

Конечно, с тех пор я каждый день пытался убедить себя, что не жалею об этом.

Хотите знать разницу между легендой и сказкой?

Только одна из них заканчивается счастливо.

ГЛАВА 2

Пайпер

Я провела весь день, молясь о начале бури на Среднем Западе или компьютерном глюке, чтобы все полеты по стране отменились. Или о небольшом пищевом отравлении, или о внезапной простуде у Делэни, из-за чего она не станет никуда лететь. О чем угодно, лишь бы она осталась в Нью-Йорке.

Лишь бы я могла избежать концерта «NothingbutTrouble».

К моменту, когда мне пришлось столкнуться с правдой, что рейс Делэни взлетел с ней на борту, я так долго тормозила с заказом трансфера, что у компании, услугами которой мы обычно пользовались, не оказалось свободных машин. И ни у кого из тех, кого я заказывала раньше.

Сейчас был сезон наград в Лос-Анджелесе. Мне стоило догадаться.

Если бы я поехала на своей машинке, то подвергнула бы Делэни общению с милыми папарацци в течение двадцати минут, которые нам понадобились бы для преодоления расстояния пешком от таможни до парковки.

Вот почему, когда прибыл единственный доступный автомобиль службы-перевозчика, им оказался не классический черный «Линкольн». Или хотя бы просто черный. Нет, поездка в аэропорт намечалась на серебристом чудовище в комплекте с водителем в дешевом смокинге, который помахал мне через дорогу, чтобы я подошла сама, ибо он боялся свернуть на стоянку моего жилого комплекса.

Нищим не приходится выбирать.

Скользнув в заднюю часть «новомодного» лимузина, — буквально скользнув, потому что я чуть не вылетела через другую дверь, пролетев по кожзаменителю, — я снова проверила свой телефон. И матюгнулась. Эх, рейс Делэни не опоздал. Нет, это было бы слишком просто.

Конечно, кто бы сомневался, что так и будет.

Потому что даже мои самые сокровенные надежды редко оправдывались.

Знаете, что помогает?

Текила.

Я заметила бутылку, припрятанную за полудюжиной других в минибаре, когда подъехала к зоне ожидания аэропорта.

Никогда не любила пить в одиночестве, но сейчас соблазн был слишком велик. Каким-то образом я нашла достаточно силы воли, чтобы оставить бутылку нетронутой и отправиться внутрь терминала.

Однако, как только я затащу Делэни в машину, все договоренности с разумом будут отменены. Если она вырубится на многоместном сидении, то не сможет заставить меня пойти на стадион, верно?

Я ужасно отвратительная подруга.

Даже в огромной кепке, низко натянутой на темные волосы, Делэни было легко заметить в толпе. Оглядев ее с ног до головы, я покачала головой: наряд а-ля-из-комиссионки и ярко-розовые кроссовки.

— Ты перешла на темную сторону, не так ли?

Делэни остановилась передо мной со своей ручной кладью, расстегнула молнию на куртке, чтобы продемонстрировать футболку с надписью SoulCycle — велотренажерного спортзала.

— Виновна по всем пунктам обвинения.

Я застонала, обняв ее за плечи. Мною было произведено несколько попыток превращения Делэни в йога, коим являлась я, но она к этому не склонна. В ее мечтах преодолевать велосипедные дистанции. У меня начала болеть задница при одной мысли об этом.

Единственная хорошая вещь в ее наряде и нашей явно безвкусной поездке заключалась в том, что мы совершенно спокойно пробрались мимо ничего не подозревающих фотографов.

— Пожалуйста, порадуй меня и скажи, что в твоей сумке есть что-то подходящее для сегодняшнего вечера, — умоляла я, внезапно осознав, что приперлась с пустыми руками. Если бы мои мозги не были заняты другим, то я бы приехала с платьем, обувью и полным арсеналом косметических средств.

Очевидно, что сегодня я была не в своей тарелке. Настолько не собрана и рассеяна, что мое профессиональное мышление ушло на задний план.

— Конечно. Несколько вариантов, я даже позволю тебе выбрать.

Я выдохнула с облегчением, но тут Делэни резко остановилась, ее глаза расширились, когда она заметила наш мерзкий лимузин с соответствующим водителем.

— Мы идем на концерт или на выпускной?

— О, ради Бога, тебя не затащить и мертвой на выпускной, — отшутилась я.

— Трудно там оказаться, когда тебя никто не зовет, — Делэни говорила тихо, но вспышка боли в ее глазах цвета аквамарина заставила меня прислониться к двери за поддержкой. Делэни и я не дружили в старшей школе, и я определенно не старалась быть с ней милой. В то время я была так озабочена поддержанием имиджа «идеальной дочери и популярной чирлидерши», что избегала всех, кто не способствовал его росту.

Я слышала, как меня называли за спиной.

Идеальная Пайпер.

Людям не нужно было шептаться. Мне это нравилось. Я надеялась, что если все будут повторять это достаточно часто, то это станет правдой.

«Прости, Делэни». Такие слова крутились на кончике моего языка, но вместо этого вышло:

— Посмотри на себя сейчас, ты — девушка Шейна Хоторна.

Зацепившись где-то между извинением и комплиментом, фразе не хватало и того и другого.

Я нырнула в заднюю часть машины и потянулась за бутылкой, которую приметила ранее, размахивая ею, как предложением мира, когда Делэни заползла следом за мной.

— Текилу? — не дожидаясь ответа, я разлила жидкость по двум шотам и вручила один Делэни.

Она нахмурилась.

— Без лайма?

— Увы, его нет. Я не планировала попойку заранее, — откинув голову назад, я осушила рюмку, едва вздрогнув, затем выжидательно посмотрела на Делэни.

Она таращилась на текилу со сжатыми губами и сморщенным носом.

— Я не могу.

— Конечно, можешь, — попыталась убедить я. — Открой рот и глотай. Все просто, — схватив бутылку, наполнила еще одну порцию и быстренько ее прикончила.

Делэни с удивлением меня изучала.

— Нет. Ну, то есть, я бы предпочла не появляться на концерте воняя, как будто тусовалась на мексиканском Дне победы.

На секунду я растерялась, а потом до меня дошло. Я не просто отвратительная подруга, я самая настоящая идиотка. Шейн завязал с алкоголем несколько лет назад. Конечно, она не хотела бы целовать его с алкодыханием.

— Черт, Делэни. Прости меня, — я выхватила рюмку из ее рук под шум в раскалывающейся голове.

Но, к сожалению, ее некуда было поставить, а открывать окно не хотелось, учитывая, что мы вошли в трафик на шоссе. Неловко пожав плечами, я осушила ее. Мой живот вздымался в знак протеста.

Делэни взяла пустой шот из моей руки и опустила его в отведенное место в баре.

— С тобой все в порядке, Пайпер?

Ее изумленное выражение лицо подействовало как зеркало, отражая мое странное поведение.

— Ага, — соврала я. — Длинный день… — На секунду у меня возникло искушение поделиться с ней увиденным вчера утром или раскрыть причину моего нежелания присутствовать на сегодняшнем концерте.

Но это было бы ошибкой.

Если я собираюсь пережить вечер и не разбиться на миллион кусочков, не стоит говорить ни о чем из этого.

Я приехала в Лос-Анджелес, надеясь, что здесь все будет по-другому. Что нужно будет меньше притворяться и быть собой.

Этого не произошло. Меня все также было недостаточно.

Хреновая подруга. Не вызывающая восторг девушка.

Но я была более-менее приличным стилистом. Я указала подбородком на маленький чемоданчик, который Делэни не разрешила водителю засунуть в багажник.

— Давай определимся с твоим прикидом, потому что я не позволю тебе выйти из машины в этом, — и обвела пальцем ее спортивное одеяние со скептической улыбкой.

Когда мы подъехали к арене, спандекс и кроссовки Делэни уже были заменены более сексуальным ансамблем.

А выпитая текила была полностью выветрена бубнящим, тревожным возбуждением.

Вытащив два пропуска из сумочки, я передала один Делэни, бросив последний тоскующий взгляд на бутылку, которую она у меня отобрала.

Можно было лупануть еще одну дозу жидкой храбрости, но времени, увы, не было. Дверь уже была открыта, и Делэни практически выскочила через нее с огроменной улыбочкой на лице. Мой собственный выход был значительно менее восторженным.

Сверкая ламинированными картами, свисающими с наших шей на каждом контрольно-пропускном пункте с охраной, мы пробрались в недра здания. Место проведения кишело людьми: роуди, сотрудниками службы безопасности, группиз, подрядчиками, дилерами, фанатами. Успешные группы словно трюфели — на вес золота, но окутаны сточными водами.

С каждым шагом музыка становилась громче, энергия вибрировала через подошвы нашей обуви.

Находясь под одной крышей с Лэндоном Коксом, я почувствовала странную смесь возбуждения, страха и абсолютного ужаса.

А от идеи взглянуть на него каждая клетка моего тела кричала: «Отбой, отбой!»

Я пыталась держаться поодаль, приблизившись к сцене, но Делэни схватила меня за руку и потянула за собой. Мы прибыли как раз ко взрыву фейерверка, который можно запускать внутри заполненной арены. Неоново-синие и пылающие белые вспышки, ярко- зеленые и ослепительно-красные полосы мчались над головами, как хореографические кометы.

Мое сердце пробивало себе дорогу из грудной клетки при виде белокурой головы Лэндона с обнаженным торсом, возвышающегося над барабанной установкой сквозь клубящийся дым. Дышать стало тяжелее, я задержала драгоценный кислород в плену, убивая свои мозговые клетки.

Лэндон никогда не играл в футболке, и сегодняшний вечер не стал исключением. Большая часть его тела была скрыта оборудованием, но одного взгляда на его грудь и руки хватало, чтобы понять — мужчина в форме. Подтянут каждый сантиметр тела.

Ни у кого не должно быть права так хорошо выглядеть.

К счастью, туман и огни помешали мне четко рассмотреть лицо Лэндона. Я вряд ли смогла бы с этим справиться.

Несмотря на тесное сотрудничество с Делэни в прошлом году, у меня всегда имелась наготове отмазка, когда дело касалось группы. Несколько раз когда требовалось мое присутствие, я не высовывалась, стараясь держаться на заднем плане и как можно дальше от парней. В частности от одного парня — Лэндона. Что было не так уж сложно.

Я занималась пиаром и большую часть времени проводила, налаживая связи со СМИ и пытаясь превратить плохие новости в доходные. У Шейна с Делэни были с этим проблемы. В прошлом году беготня с ниси едва оставила мне время дашать, не говоря уже о том, чтобы стоять на месте достаточно долго, дабы привлечь внимание Лэндона.

Кроме того, вокруг мужчины обычно толпилось три круга поклонниц, так что обзор ему закрывал порядочный слой силикона.

Было и хорошее освещение в прессе. Последний тур «NothingbutTrouble» побил все рекорды, а баллада, которую Шейн посвятил Делэни, выиграла «Грэмми» как песня года. Еще ребята получили номинацию «Альбом года», «Лучшее рок-исполнение года» и практически каждую категорию, к которой имели отношение. Но что действительно сделало их самой горячей группой на планете, так это широко разрекламированный роман между Шейном и Делэни.

Главное — что все было подлинным.

Само собой, влюбленные голубки только выставили выходки коллег по группе Шейна в еще более невыгодном свете. Лэндон редко фотографировался без великолепной женщины — или трех, накинутых на него.

И единственное, что удерживало меня от рвотных позывов при просмотре сайтов и таблоидов со сплетнями — это вера в то, что у меня есть любимый, с кем я проведу остаток своей жизни.

Я начала привыкать.

Я была счастлива.

Вранье. Очевидно, Адам не был счастлив. И, может быть, правда в том, что я просто смирилась, и точка.

С громоподобной дробью Лэндон начинал свой сет. В течение следующих полутора часов я очаровано наблюдала и слушала.

Лэндона. Шейна. Джетта и Дакса. Свет и спецэффекты. Музыку в целом.

Выступление «NothingbutTrouble».

Впервые за многие годы я позволила себе потеряться в их исполнении. Позволила себе наслаждаться видом Лэндона там, где он сиял ярче всего — на сцене. Это казалось незаконным, неприличным. Просто позволить себе эту маленькую тайную слабость, не проходя сквозь окно времени, получая удовольствие от шоу, как еще один безликий поклонник среди тысяч, и не вспоминать о том, кем он когда-то для меня был.

Конечно, я была не просто еще одним лицом в толпе. Я стояла в закулисье. И Лэндон хорошо знал мое лицо. Я рисковала, оставаясь здесь.

В течение нескольких лет я была осторожна, очень осторожна. Всегда держалась вне поля зрения, когда от меня требовалось десантироваться на орбиту Лэндона. Сопротивлялась притяжению, которое он на меня оказывал. Тяге, которой он все еще меня примагничивает.

Может, дело в текиле. Или я почувствовала себя безрассудной после недавнего предательства Адама. Но я не сдвинулась с места все шоу, пока оно не закончилось.

Сигнализируя Делэни, что отправляюсь в дамскую комнату, я поспешила спрятаться.

Но вот незадача — небольшое пространство было переполнено женщинами, обдумывающими, какого участника группы сегодня соблазнить. Теперь, когда Шейна определенно похитили, осталось только три холостяка. Имя Лэндона звучало словно он — трофей, который нужно выиграть. Но я на своей шкуре убедилась — этот мужчина не был призом.

В голове пульсировало от стресса и вспышек. Я показала свой пропуск скучающему охраннику, стоящему перед первой попавшейся дверью. Он шагнул в сторону, не сказав ни слова, и я бросилась на потрепанный диван, который видал дни и получше.

Через несколько минут я огляделась вокруг, сожалея, что не поинтересовалась у вышибалы, чья это гримерка. Поскольку сегодня был разовый концерт для благотворительного фонда, созданного Шейном в прошлом году в честь своего погибшего лучшего друга детства, в комнате отсутствовали какие-либо личные вещи. Практически у меня было семьдесят пять процентов на то, что она не принадлежала Лэндону.

Постанывая, я помассировала виски, пытаясь понизить пульс до скорости, которая не заставляла бы меня ощущать, что мое сердце вот-вот разорвет ребра.

Бесполезно. Я находилась слишком близко к Лэндону, чтобы иметь что-то наподобие нормальности.

Намереваясь отправиться в гараж и послать Делэни сообщение из лимузина, я потянулась к дверной ручке, но дверь распахнулась с другой стороны. Последним человеком на Земле, которого я хотела лицезреть.

На секунду мое сердце перестало биться, а затем стало подпрыгивать галопом, разгоняя застоявшуюся кровь по венам.

Наблюдать за Лэндоном Коксом на сцене на расстоянии десяти метров — плохо. Но здесь, сейчас, стоя так близко, что можно коснуться, я была потрясена силой его присутствия.

Мои глаза оценивали все еще без рубашки и потного после интенсивного выступления Лэндона, его пульсирующие мышцы, поднимающийся покрытый чернилами торс, широкие плечи, идеальный V-образный выступ, образовывающий указывающую на юг стрелу.

Жизненная сила просачивалась из каждой поры.

Мой взгляд неумолимо устремился вверх. Светлые влажные волосы были в беспорядке, а слабый след щетины затемнял скульптурную линию челюсти. Даже самому талантливому художнику потребовалась бы целая жизнь, чтобы сотворить такое же прекрасное, симметричное лицо.

Лэндон Кокс был воплощением фантазий.

Я представляла этот момент десятки — нет, сотни раз. Но теперь, когда произошла наша с Лэндоном встреча наедине в комнате после стольких лет, я оказалась к этому не готова.

В мгновение ока выражение лица Лэндона дрогнуло. Его брови, на три оттенка темнее, чем волосы, сдвинулись, образуя бороздку. Глаза, как раскаленные угли, прожигали меня.

Словно один мой вид причинял ему боль.

Я оторвала взгляд от его лица, уронив его на чернила, покрывающие грудь Лэндона и простирающиеся на его руки. Рот наполнился слюной просто от просмотра этого. Я хотела бы скользнуть языком по каждой татуировке, по каждой черточке, завитушке и взмаху. Интересно, изменился ли вкус Лэндона спустя шесть лет?

Но с тошнотворной четкостью я вспомнила, что у меня есть лишь сожаление. Сожаление — это все, что осталось от того, чем мы когда-либо были.

Лэндон

В одну минуту я пытался решить, какой цыпочке позволю отсосать мне в гримерке, а в следующую... в следующую мне снесло крышу.

Застигнутый врасплох, я был способен только пялиться.

Пайпер Гастингс.

Шок пронзил меня, пока сердце колотилось о ребра.

Практически на голову ниже меня, со светлыми, спадающими на плечи волосами Пайпер сияла, словно солнце. Бездонные голубые глаза, которые я не видел годами, — если не брать во внимание бесчисленные ночи, когда они преследовали меня во снах, — передавали за считанные секунды весь спектр эмоций, от удивления до ужаса. Скрестив руки на груди, она сделала рефлекторный шаг назад,.

Мне пришлось довольно-таки сильно постараться, чтобы не сократить расстояние между нами. Засунув руки в карманы, чтобы хоть как-то противостоять зуду и не пропустить сквозь пальцы волосы Пайпер, обернув золотые нити в кулаки и напав на ее губы.

— Пайпер... Давненько не виделись. — Судя по враждебности, прицепившейся к ней словно тень, я не сомневался, что она скорее откусит мне язык, чем поцелует в ответ. — Тебе понравилось шоу?

Одно ее плечо приподнялось в пренебрежительном жесте.

— Твои поклонники казались довольными.

Я хмыкнул, поняв намек, — Пайпер не одна из них.

— Мы стремимся всем угодить.

Периметр синего цвета, обернутый вокруг ее зрачков, осветлился, мигая мне в предупреждающем сигнале.

— Уверена, ты особо старателен.

Это все равно что размахивать красной тряпкой перед быком. Искра внутри нее — это точно не гребаное равнодушие. Доказательство того, что она все еще чувствовала что-то ко мне, разожгло надежду в груди, вызвав гортанный хрип.

— Давным-давно я радовал тебя.

Пайпер сделала еще один шаг назад.

— Давным-давно? Наверное, тебе стоит воздержаться от сказочных сравнений. Ты не Принц Очаровательный, Лэндон.

Конечно, она была права. Я таким никогда не был. И никогда не хотел таким быть. Я рано стал непробиваемым, и единственный, кто когда-либо забирался глубоко мне под кожу — женщина передо мной.

— Вообще-то, — начал я, вытягивая руки по сторонам, — разве ты не слышала? Я, блять, легенда.

Она лишь удостоила меня ледяным взглядом.

— Ты долбаный засранец.

Один уголок моих губ изогнулся. Огонь и лед — это моя Пиппа.

— Такое тоже есть.

Ее гнев растаял с моим ответом. Выражение ее лица смягчилось, сменившись небольшим изгибом губ на пути к полноценной улыбке. Мягкий смех вырвался из нее, легкий, сладкий, прекраснее любой музыки, которую я когда-либо писал.

Чертовски заразный.

Неудержимый хохот сотрясал воздух между нами. Смех до слез высосал все напряжение из комнаты. И порыв, который временно удалось подавить, восстал из мертвых с удвоенной силой. Я обхватил рукой узкую талию Пайпер, притянув ее к своей груди. Зажав в крепкие объятия.

Энергия от нашего контакта побежала по моим рукам, распространяясь по каждой вене, по каждому нерву. Я устремил глаза вниз, чтобы насладиться видом ее прекрасного лица.

Атмосфера сменилась, мы держались друг за друга по причинам, не имеющим ничего общего с самолюбием или гневом, или всем, что связано с похотью.

Огонь и лед.

Жара и холод.

Любовь и ненависть.

Наши глаза встретились, смех превратился в настороженную, напряженную тишину. Пайпер хныкнула — нервный, отчаянный звук, который я хотел проглотить. Освободить ее своим языком от исходящих от нее, словно пар от моря, сомнений. Поглотить ее явное сопротивление и разоблачить вожделение, наполняющее ее сладкий центр.

Пайпер выгнулась от меня, как будто ее голова пыталась приказать остальному телу отступить, но сообщение не дошло до получателя — ее ноги так и не сдвинулись. Мои руки бродили по ее бокам, останавливаясь на заднице, чтобы плотнее прижать к телу и продемонстрировать доказательство моей заинтересованности.

Мы подходим друг другу. В совершенстве.

Даже после стольких лет.

Пайпер тоже это почувствовала?

Если нет, то я запросто это докажу.

Я продвинул Пайпер на несколько шагов назад, пока она не уперлась в подлокотник дивана.

— Я… Мы не должны, — выдохнула она.

— Да. Должны, — еще одно рычание, первобытное и собственническое, поднялось внутри меня, когда я приподнял ее. Длинные ноги обвились вокруг моих бедер, прижавшись именно там, где мне это было действительно необходимо. — Мы определенно должны.

Наши рты были на расстоянии сантиметра друг от друга, ее дыхание овевало теплом мои губы, и я вдохнул ее запах. Сладость и что-то покрепче. Как будто она прикончила перед шоу сет из шотов — «Б-52» или, может быть, текилу и зажевала все это мятной жвачкой. Ее любимой — я помнил.

Блять, как же я скучал по этой девушке!

Где-то за закрытой дверью раздался достаточно громкий взрыв, от которого Пайпер подпрыгнула.

— Все в порядке, — успокоил я. — Просто рабочие прибирают пиротехнику.

Но момент был упущен.

Пайпер вздрогнула, уткнувшись лбом мне в плечо, расцепила ноги и скользнула вниз. Мой член пульсировал, пытаясь пробить себя путь.

— Мне... мне нужно идти.

— Нет, не уходи. Мне не следовало этого делать, прости.

Она склонила голову в сторону, посмотрев на меня со всей серьезностью.

— Нет, ты так не думаешь.

— Не думаю, — я ухмыльнулся ей. — Ты права. Мне не за что извиняться.

Она издала задушенный звук из задней части горла, как будто не знала, бежать от меня или притянуть для поцелуя. Я проголосовал за предпочтительный мне вариант.

— Мне действительно нужно идти.

Не такой ответ я выбирал.

— Пошли вместе, — спустя шесть лет я не был готов отпустить ее так легко. Куда бы Пайпер ни направлялась, я хотел оказаться там.

Она отрицательно покачала головой.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему нет?

— Почему нет? — она повторила, медленно моргнув. — Ты действительно спрашиваешь меня об этом?

Ершистое негодование Пайпер должно было осадить меня — но нет. Я впитал его с улыбкой, любуясь, как она защищалась, хотя меня раздражало, что она видела необходимость защищаться от меня. Не то чтобы ее можно было за это винить.

— Да. Прошло много времени. Нам нужно столько всего наверстать. Я хочу знать, чем ты занималась последние несколько лет.

Шесть. Лет.

И с кем она этим занималась.

Она думала обо мне, мечтала обо мне?

Она по мне скучала?

Гнев закипал в моем нутре, но ему некуда было выплеснуться. Он просто сидел, гноясь, пока я засматривался на Пайпер Гастингс.

Потому что вся злость была направлена внутрь. Каждый упущенный момент с этой женщиной — моя гребаная вина.

Пайпер закрыла глаза, нахмурив брови, пока в ее голове шла молчаливая битва.

С кем она боролась?

Я бы хотел, чтобы она сражалась со мной. В боях всегда есть триумфаторы и проигравшие. Победители и побежденные. Если Пайпер желает битвы, я готов запрыгнуть в чертов ринг.

Мне потребовался всего один взгляд на Пайпер, чтобы избавиться от изощренного притворства, которым я обманывал себя, полагая, что прекрасно справляюсь без нее.

Это не так.

И в годовщину дня, когда я ее потерял, возможно, у меня появится второй шанс.

Второй шанс для нас — самый настоящий приз.

Я был слишком глупым, чтобы понять правду шесть лет назад.

Слишком глупым, слишком эгоистичным, слишком самоуверенным.

Но прежде чем я успел попросить ее об этом, синие глаза широко распахнулись, разглаживая складку на ее лбу. Решение принято.

— Лэндон, если бы ты заслуживал знать, то уже бы знал.

Ее голос был мягким эхом всех интимных шепотов, которые когда-то проходили между нами. Мягким, но жестким. Непреклонным. Прорезающим то немногое, что осталось от моей совести, с легкостью пронзающим мою душу.

Нельзя было отрицать, что она была права. Чертовски права.

Шесть лет назад я обменял интимный шепот Пайпер на барабанное соло в центре сцены, ее ослепительные улыбки на анонимное обожание миллионов безликих фанатов.

И у меня хватило гребаной наглости просить что-то у Пайпер!

Я не заслуживал ответов на свои вопросы.

Я не заслуживал доступа ни к ее телу, ни к ее мыслям.

Деньги и слава не были достойной заявкой для такой женщины, как она. Независимо от того, сколько у меня было рекламных щитов или сколько нулей я прибавил к своему банковскому счету — я бы все равно после всего ее не заслуживал. Я потерял это право давным-давно, когда ушел без оглядки, потому что боялся, что если повернусь хотя бы на долю секунды, то не смогу ее оставить. Никогда.

И с тех пор я убегал от сожалений.

Я не заслуживал ее тогда и уж точно не заслуживал сейчас.

Вот только я не мог оторвать глаз от изгиба ее губ. Было время, когда на них светилась улыбка, предназначенная лишь для меня.

Призрак этой улыбки промелькнул сегодня, но только на мгновение. Призрак, который уже преследовал меня.

ГЛАВА 3

Пайпер

Лэндон Кокс едва напоминал музыканта, переживавшего тяжелые времена и укравшего мое сердце. Раньше он был барабанщиком даже без полного комплекта ударных, мужчиной, который мог вместить все свои вещи в одну потрепанную сумку.

И вот он стал рок-звездой.

И незнакомцем.

Тем не менее что-то внутри меня реагировало на него знакомым образом — от одного его присутствия побежали мурашки по позвоночнику.

Почувствовав головокружение, я напомнила себе делать медленные, ровные вдохи.

Мне захотелось уехать отсюда.

Лэндон же захотел последовать за мной.

Шесть лет назад все было с точностью наоборот.

Расплата та еще сука.

И прямо сейчас именно ей я и должна быть. Невосприимчивой к его чарам сукой, которая способна бросить Лэндона Кокса с высоко поднятой головой.

Той, за которой он не захочет идти.

Я приняла свое самое надменное выражение.

— Я уезжаю. Одна. — На горьком опыте я усвоила, что не все в жизни подлежит контролю. Единственное, чем управляла я — это собой.

И Лэндон меня не получит.

Черты Лэндона приняли защитный лоск, который я уже не видела насквозь. И была готова поспорить, что никто не мог. Его глаза оторвались от моего лица, оглядывая меня сверху донизу и чувственно изучая мое тело.

Кожу стало покалывать, в то время как соски вколачивались в кружево лифчика с каждым вздрагивающим вдохом.

Нахождение рядом с Лэндоном, по-видимому, разорвало связь между моим разумом и телом. Потому что рассудок хотел быть властной стервой, но тело — неотразимым вампиром.

Это не осталось незаметным для Лэндона.

— Ты уверена, что хочешь именно этого? — проницательность в его взгляде вернула поток воспоминаний, которые не имели ничего общего с его предательством.

Вместо этого вспомнились сладкие украденные поцелуи и совместные признания. Поле признаний. Даже стадион.

Лэндон не вырывал их у меня насильно. Я сама все ему отдала. Охотно.

Если бы было возможно, вернула бы все обратно.

Будь он проклят.

Шесть лет назад Лэндон поставил меня на пьедестал с прекрасным видом. Но мне не стоило ему этого позволять. Потому что когда он свалил, сбросив меня по пути, падать оказалось слишком больно. Упав на землю, я не просто потеряла дыхание. Я получила множество травм. Однако острые осколки не пронзили кожу. Глубокие раны остались внутри.

Настолько глубокие, что вряд ли заживут.

Лэндон Кокс показал мне любовь, дал попробовать ее на вкус.

Она была как первый глоток праздничного шампанского, первый кусочек шоколадного суфле. Игристый и неприлично роскошный, настолько изумительный, что было невозможно остановиться. Я вкушала его, пока не стало плохо.

От влюбленности.

И теперь больше не хочу снова испытывать это чувство.

Глубоко укоренившийся инстинкт самосохранения сработал, я рывком нырнула под руку Лэндона. Мне необходимо уехать. И мне нужно, чтобы Лэндон остался. Потому что слишком сложно ему устоять. А если я снова упаду, то уже не смогу подняться.

— Тебе объяснить на пальцах? Я ухожу. Ты со мной не идешь, — свои слова я подчеркивала ногтем, впивающимся в его грудь. Мышцы изгибались под ним, посылая всплеск желания мне между ног. Господи, какой же я оказалась слабой!

Отскочив как от огня, я дернула дверную ручку и вылетела за дверь.

Далеко уйти не удалось. Длинные ноги Лэндона догнали меня несколькими шагами, его рука схватила мою, переплетя наши пальцы, словно это было самым естественным в мире.

Я остановилась с отвисшей челюстью, выстроив в линию возмущенные слова, чтобы сбросить их с моего языка.

— Пошел...

— Вот он! — завопили подошедшие блондинка и брюнетка в одежде, едва прикрывавшей самое необходимое. Темноволосая скользнула между мной и Лэндоном, врезавшись в мое бедро с точностью и силой игрока НХЛ.

Но именно сейчас я была благодарна ей за полное отсутствие такта, вырвав руку из хватки Лэндона и спотыкаясь помчавшись к ближайшему выходу.

Лэндон

Стряхнув брюнетку, я стрельнул бейсболку и ветровку у одного из охранников и догнал Пайпер, когда она шла по подземной парковке. Взвод из черных внедорожников, обтекаемых дорогущих автомобилей и одного зачуханного серебристого лимузина ожидал пассажиров, загрязняя густыми и грязными выхлопами внутренности моего горла.

Водитель в серебряном смокинге, типа для соответствия лимузину, выпрыгнул с переднего сиденья и бросился открывать заднюю дверь с ухмылкой как у дебила, когда Пайпер направилась к нему.

Я проскользнул прямо за ней и закрыл за собой дверь. Свирепые голубые глаза врезались в меня.

— Даже не думай.

— Что? Парень не может поймать попутку?

— Нет. Убирайся.

Поскольку из меня всегда был так себе слушатель, я постучал по крыше машины и пролаял:

— Поехали.

Вернувшийся на переднее сиденье водитель, который выглядел так, будто только вчера получил права, вспыхнул неприятным оттенком красного.

— Сэр, полагаю, леди...

Стоит отметить, у парня были неплохие манеры. Вероятно, он работал, чтобы оплатить номерок в отеле для своего первого любовного опыта. Я снял кепку и многозначительно уставился на него в зеркало заднего вида. Его румянец стал еще краснее.

—Лэн... Мистер Кокс, простите, я вас не узнал...

— Ты сейчас поедешь, — это не было вопросом.

Он с сомнением взглянул на Пайпер.

— Вы уверены, что...

Пайпер сверкнула на меня ядовитым взглядом и отползла к дальнему концу сиденья.

— Все в порядке, — сжалилась она над бедолагой. — Вы можете высадить меня около моего дома. Мистер Кокс поедет дальше.

Я поднял перегородку конфиденциальности, как только водитель начал выезжать из гаража, и стал ждать спиной к двери, пока мы не войдем в трафик. Позаимствованная куртка захрустела, когда я повернул свое тело к Пайпер.

— Не обязательно было убегать от меня.

— Чья бы корова мычала, — усмехнулась она, сложив руки на груди и многозначительно глядя в окно.

— Пиппа...

Даже с моего угла обзора было видно, как она вздрогнула.

— Ты не имеешь права меня так называть. Уже нет.

Я тяжело вздохнул и взглянул на нее полным раскаяния взглядом.

— У меня были причины.

Она резко повернула ко мне голову.

— Причины, да? — своей вскинутой бровью Пайпер бросила молчаливый вызов, предлагая перечислить их.

Но я не осмелился его принять. Едва мог признаться в них себе, что уж говорить о том, чтобы назвать их вслух.

Наступила неловкая тишина. Водитель не включил радио, поэтому мы двигались под саундтрек из свиста колес об асфальт и сигналов проходящих мимо автомобилей. От напряжения становилось больно.

Мне нужно извиниться перед Пайпер. Именно за этим я и последовал за ней. Но будет ли извинение считаться без объяснения причин?

Наверное, нет.

Единственное, что я знал наверняка, это что я не был готов так просто уйти.

Прошло несколько минут.

— Кто были те женщины? — равнодушным голосом поинтересовалась Пайпер, но напряжение в плечах демонстрировало важность моего ответа.

— Ты про тех, кто был на стадионе?

Она резко кивнула, не проронив ни слова.

— Просто девушки, они путешествуют за группой.

— Группиз, — ее слова, полные презрения, закружились в арендованной машине, от которой несло аммиаком настолько, что вполне было можно подавиться.

Гораздо раньше, чем я ожидал, автомобиль остановился через дорогу от жилого комплекса среднего размера. Поняв, что мое время истекло, я потянулся к Пайпер и приподнял ее подбородок большим пальцем.

— Посмотри на меня.

— Думаю, я уже вдоволь насмотрелась, — запротивилась она.

— Полчаса назад ты, кажется, так не думала, — решил разыграть я свою последнюю карту.

Явно херовую.

Треснув меня по руке, Пайпер толкнула дверь прежде, чем водитель успел ее открыть.

— Да пошел ты, Лэндон.

Стоило остаться в салоне автомобиля низкого класса. Стоило позволить Пайпер уйти от меня в этот раз. Небольшая часть меня понимала, что я ей задолжал.

Но все в Пайпер, даже ее гнев, — а, может, особенно ее гнев — притягивало меня невидимой нитью.

Я вышел из машины, последовал за ней по тротуару, пока она не остановилась у двери. Прежде чем ключ оказался в замке, я схватил Пайпер за запястье, развернул и прижал к себе изящное тело. Она задохнулась, щеки раскраснелись под темными уличными фонарями.

— И почему я должен это делать? — прошептал я, мягко прослеживая пальцами ее линию подбородка. — Не тогда, когда ты столь любезна.

Густые ресницы вскинулись вверх, почти достигнув бровей Пайпер.

— Ты, ты...

Я наклонился, проглотив ее негодование отчаянным поцелуем. У нас было незаконченное дело.

Может, мне и не нужен был еще один шанс. Может, все, что мне нужно, — что нам обоим нужно — это просто гребаное завершение. Одна ночь.

Потому что Пайпер не могла так охуенно чувствоваться, как я помню.

Воспоминания о нас толкали меня в постель больше раз и с большим количеством женщин, чем я мог сосчитать. Но сколько бы я ни пытался, никому не удавалось стереть память о Пайпер Гастингс.

Вот почему я сейчас серьезно подумываю, что воспоминания были ошибочными. Слишком хорошими, чтобы быть правдой.

Пайпер вздохнула у моего рта, выронив ключи на землю, обняла меня за шею и немного наклонилась, чтобы предоставить мне больше доступа. Чем я с нетерпением воспользовался, проталкивая пальцы через занавес из светлого шелка в колыбель моих рук.

Ее энергия прошла сквозь меня, щелкнув переключателем, который по моим подозрениям, был заблокирован в выключенном положении до сих пор. До встречи с Пайпер. До прикосновений к Пайпер. До поцелуев с Пайпер. Снова.

И, черт возьми, это было так же хорошо, как я помню. Даже лучше.

Блять.

Я хотел попробовать и облизать каждый сантиметр ее тела. Да я, мать вашу, хотел сожрать эту девушку целиком.

Ногти Пайпер впились в кожу моей шеи, она приподнялась на цыпочки, вжимаясь в мою грудь, чтобы стать ко мне еще ближе. Я ухмыльнулся ей в рот. Мой котенок захотел поиграть. Языки сплетались, сражаясь за власть. Она была охренительно вкусной. Протолкнув ногу между ее бедер, я ослабил хватку, чтобы заскользить пальцами по кривой ее позвоночника, когда она приземлилась на меня.

— Пиппа, — на этот раз она не стала возражать против прозвища, которое я простонал у ее губ.

Это было признание вины.

Ради этой девушки, только ради нее, я был готов умолять. После моего поступка — моего ухода — она это заслужила.

Лишь бы она дала мне эту ночь. Одну ночь, чтобы я мог вытрахать ее из своего организма и мы оба смогли спокойно жить дальше. Не то, чтобы я что-нибудь знал о ее жизни. Может быть, она давно оставила меня в прошлом. Хотя по ее реакции на меня, по жару ее кожи, по необходимости моих поцелуев — вряд ли это так.

— Впустишь меня? — спросил хриплым, как старый гравий со стертыми острыми краями, голосом. Я отступил ровно настолько, чтобы поднять связку у наших ног, и свесил ее перед ошеломленными глазами Пайпер. Губы раскраснелись и опухли от поцелуя, она их сжала, изучая блестящий металл, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Да.

Да. Как одно слово может быть настолько охуенным?

Обхватив одной рукой изгиб талии Пайпер, я притянул ее к боку и вонзил ключ в замок. Дверь с легкостью поддалась. Я поднял девушку и переступил через порог, чтобы прижать ее к ближайшей стене. Держа ее за колени, погладил бедра.

— Как только увидел тебя сегодня, сразу понял, что просто обязан попробовать тебя. Но не думал, что ты будешь так же превосходна, как я помню.

Пайпер издала низкий звук из горла, похожий на сдерживаемый смех, и, прижавшись крепче, углубила поцелуй. Я не должен был так сильно ее хотеть. Это должно было стать способом избавить меня от жажды, а не усилить ее.

Внезапно загорелся свет, и мы разошлись, моргая друг на друга в замешательстве. Полагая, что она, должно быть, случайно щелкнула выключателем, я ухмыльнулся от ее вида — опухшие губы, розовый нос, беспорядок в волосах от моих рук. Пайпер всегда была идеальной — волосок к волоску. Но когда она позволила мне немного ее растрепать стала чертовски великолепной.

— И что это, блять, такое?

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что вопрос исходил не от женщины в моих объятиях.

ГЛАВА 4

Пайпер

Как могло случиться, что этот день становился только хуже?

Хотя сейчас перевалило за полночь, так что его нельзя считать одним днем.

Мой взгляд метался между Лэндоном и Адамом, моих умственных способностей не хватало, чтобы заниматься абстрактными деталями. Реальность и без того казалась достаточно сложной.

Я выпрямилась, откинув плечи назад. Как будто хорошая осанка была способна отвлечь от моих опухших губ и тяжелых похотливых выдохов.

Минуту назад я думала совсем о другом. В объятьях Лэндона я постанывала от возбуждения и его напряженных мышц, которые удерживали меня у стены, а мои ладони двигались на его бицепсах, растворяясь в нем. Выпуклость между его бедер пульсировала жизнью.

Но это временное помутнение рассудка внезапно оборвалось. По крайней мере для меня.

Лэндон высокомерно окинул Адама взглядом. Повернулся ко мне со стиснутой челюстью и наполненным голодом взглядом. Словно я была пищей, которую нужно посмаковать и после сожрать. И ему не терпелось начать.

Неудивительно. Пока Адам нас не прервал, я собиралась подать себя на блюдечке.

Лэндон мог игнорировать Адама, но я — нет. Сорок восемь часов назад я думала, что выйду замуж за этого человека. Сначала он был моим соседом, потом другом, а последний год или около того моим парнем. Мы еще не были помолвлены, но он намекал. Я любила его и его семью. Брак казался вполне логичным следующим шагом.

Пока подслушанный разговор не доказал, что я витала в облаках.

И теперь я стояла между двумя мужчинами, на которых когда-то смотрела с надеждами и мечтами о будущем. Два человека, которые предали меня. Лжецы они оба.

После шести лет мои чувства к Лэндону должны были остыть. Тогда я была первокурсницей, впервые оказавшейся вдали от дома. Подростком, завернутым в наивный, наполненный гормонами пузырь. Я должна была забыть его давным-давно. Но ничего не получилось.

Между тем жалу предательства Адама было всего несколько дней. Я должна быть опустошена этим, им самим. Но это не так.

Если бы мне нужны были доказательства, что мои чувства к Адаму — бледная имитация того, что я чувствовала к Лэндону, — бенгальский огонь по сравнению с лазерным световым шоу — вот оно.

Факт, который лишь еще больше меня разозлил. Потому что мы с Лэндоном потерпели крах и перегорели давным-давно.

Ну, обо всем по порядку.

— Ты не имеешь права здесь находиться. Уже нет, — указав на Адама, взмахиваю рукой в сторону входной двери. — Уходи!

— Пайпер, нам нужно поговорить. Не перечеркивай последний год, потому что... — он смущенно глянул на Лэндона. — Из-за... недоразумения.

Перед Лэндоном мне совсем не хотелось все обсуждать. Хотя, в глубине души, я понимала, что невозможно перечеркнуть то, чего никогда не было.

— Поговорим, Адам, но не сейчас.

— Итак, ты ожидаешь, что я оставлю тебя с... — он снова перевел взгляд на Лэндона, прежде чем повернуться ко мне, — ... с ним?

— Он тоже собирается уходить, — слова выскочили из моих уст, и да, это был правильный выбор, несмотря на отвисшую челюсть Лэндона, явно удивленного неожиданным поворотом сегодняшнего дня.

Крошечный проблеск уязвимости заставил меня снова захотеть поцеловать его.

В нескольких секундах от глупости я с решимостью отступила на несколько шагов и резко заговорила.

— Я серьезно. Вы оба — вон отсюда.

А потом, как трусиха, поспешила в спальню, заперев за собой дверь и прижавшись к ней ухом. Тяжелый стук сапог Лэндона был безошибочен, но, не услышав стук шагов Адама, подумала, не замаскировала ли их ходьба Лэндона.

Пронзительная прочистка горла решила мою дилемму.

— Чувак, я не оставлю тебя здесь.

Я пыталась представить лицо Адама. Он, скорее всего, преспокойно свалил бы сам, просто не хотел уходить одновременно с Лэндоном. Думаю, его нельзя за это винить. Коэффициент запугивания был довольно высок, если смотреть на наглого мужчину, чьи накачанные мышцы полностью покрыты чернилами.

Лэндон Кокс сильно отличался от знакомых мне в Бронксвилле парней и юношей из Калифорнийского университета. Как только я увидела его, меня озарила неожиданная мысль срочно заявить, что Лэндон принадлежит мне. Оглядываясь назад, я догадываюсь, насколько это было смешно. Все равно, что пытаться приручить гремучую змею.

Лэндон был опасен, неся в себе смертельный яд, припрятывая хвост и клыки. Единственным сюрпризом стало отсутствие нападения. Никакого безжалостного, резкого укуса.

Он просто ускользнул.

В любом случае, для убийства части моей души не требовался яд.

Я пробежалась языком по губам. Они ныли от давления рта Лэндона и покалывали от его отсутствия.

Поцелуя было слишком мало. Долгий, мягкий и глубокий, но не способный наверстать упущенное за последние шесть лет. Даже не близко к достаточно.

Думаю, в этом был смысл. Потому что шесть лет назад меня было недостаточно для Лэндона.

Сегодня в его поцелуе скрывалось стремление залечить раны. И сила, которая была способна заставить меня забыть прошлое, простить его... Но ради чего? Разве я не заслужила чего-то большего, кроме объедков Лэндона Кокса?

Страсть тоже была. Столько страсти, что мы могли бы питать город.

Или сожгли бы его дотла.

Лэндон

— За тобой? — мудак, который только что прервал то, что, без сомнения, стало бы чертовски невероятной ночью, глумился над серебряным недоразумением, которое пыталось припарковаться к жилому комплексу Пайпер.

Я посмотрел на него.

— А что? Хочешь прокатиться?

— В этом нет необходимости, — мне захотелось стереть улыбку с его лица, но я просто наблюдал, как он сделал несколько шагов, остановившись перед квартирой через две двери, и повернул ручку. — Пайпер и я — соседи.

Соседи. Прежде чем я успел вцепиться в его горло, он проскользнул в свою квартиру и закрыл дверь. Что означало, что вполне может вернуться к ней, как только я уйду.

Как, блять, удобно.

Он был приятелем Пайпер для траха? Или парнем?

Я понятия не имел, но от любого ярлыка мое давление резко возросло.

Я перешел улицу и бросился в заднюю часть лимузина.

— Куда поедем? — раздался писк сквозь небольшую щель из перегородки приватности.

— Торопишься? — я схватил бокал из боковой панели и сообразил коктейль из нескольких бутылок, чтобы унять боль в животе из-за внезапно возникшей злобы.

Или ревности.

Господи…

Возможно, я оставил яйца в квартире Пайпер.

И не было похоже, что сегодня получу их обратно.

— На самом деле, я…

— Просто погоди немного. Я скажу, когда отвезти меня обратно в отель.

У меня было искушение поехать домой. Несколько вещей из гостиничного номера может забрать Линн или один из служащих.

Я жил менее чем в часе езды, в глубине Голливуд-Хиллз. Это место стало моим несколько лет назад, после того, как Шейн, Джетт и Дакс обзавелись собственными домами. До этого я довольствовался арендой небольшого домика недалеко от нашей любимой студии звукозаписи. Мне не нужно было много, мне нравилось накапливать заработанные деньги и наблюдать, как прибавляются нули на моем счете.

Но потом какая-то фанатка обнаружила, где я обитаю, и ждала меня абсолютно обнаженная в моей постели. Она была секси или, по крайней мере, казалась страстной в темноте, так что я присоединился.

Кто трахает сталкера, который вломился в его дом? Я.

Ну, почти.

Я бы трахнул, но никак не мог натянуть гребаный презерватив, который не натягивался до конца. Будучи не совсем трезвым, я решил, что это случайность.

Пока второй тоже не оказался порванным.

Оказалось, что чокнутая цыпочка воспользовалась ножницами, чтобы проделать дырки в презервативах из ящика моей тумбочки. Всей чертовой коробке! Если бы она была достаточно умна, чтобы использовать иглу, я, вероятно, не понял бы этого, пока не получил бы долбаное свидетельство о рождении с моим именем в графе «отец».

На следующей неделе я купил собственный дом, окруженный высоким забором и контролируемый системой безопасности. Единственные люди, которые когда-либо были внутри, — Тревис, ребята и супруги, которые жили в гостевом доме и заботились о главном доме и всей территории.

К моему удивлению, мне понравилось быть домовладельцем. Дом стал оазисом, в котором я ранее не нуждался. Местом, где я мог ослабить бдительность. Оно такое одно.

Кроме домработницы, ни одна цыпочка никогда не переступала порог моего дома, хотя я мог бы сделать исключение для девушки Шейна, Делэни, которая мне немного нравится. Сначала я не был ее поклонником, решив, что она очередная подружка Шейна, ищущая славы. Тип цыпочек, который нас всех постоянно преследовал.

Но Делэни удивила меня: она не хотела быть знаменитой. На самом деле, ее не волновало ничего, кроме Шейна. И возвращения к учебе, что она сделала, пересекая всю страну.

Ребята из группы приходили время от времени, но теперь Шейн проводил большую часть времени в Нью-Йорке, так что казалось странным приглашать одних Дакса и Джетта. Что бы мы делали — загорали у бассейна? Или, словно задроты, играли в видеоигры?

До этого момента я не осознавал, насколько одинокой стала моя жизнь. Я был частью одной из самых известных групп в мире, был окружен толпой поклонников, персоналом и группиз двадцать четыре на семь. Но сейчас мое разочарование от одиночества затуманивало стекло четырехколесного недоразумения, когда я вспоминал стену, выстроенную Пайпер.

Совсем один.

Если Пайпер не хотела меня видеть, зачем пришла на шоу? И как получила пропуск, который висел у нее на шее? Пропуск, способный пропустить ее в мою гримерку.

Вытянув ноги, я медленно отхлебнул глоток из стакана. Из окон в двух дверях от квартиры Пайпер шло небольшое голубоватое свечение, вероятно, от работающего телевизора. Но у Пайпер было темно, от чего я представлял, как она раздевается в своей спальне, скользит между прохладными простынями, которые давно бы превратились в клубок, если бы я был внутри.

Но я был не там.

Пайпер выгнала меня из дома. Велела убраться оттуда.

Пробормотав ругательство, опрокинул рюмку в рот и держа пустой стакан в руке, бросил название отеля, в котором остановился. Желудок все еще крутило, когда мы подъехали к центральному входу. Я вытащил пару соток из заднего кармана джинсов и вложил их в ладони водителя, который недоуменно лыбился. Парень с красными щеками осматривал купюры в руке. Он все еще благодарил меня, когда автоматические двери отеля захлопнулись за мной.

Хотя бы чья-то ночь удалась.

Ткнув пальцем в кнопку вызова лифта, сжал руки в кулаки.

Пайпер все еще была одна? Или этот ублюдок вернулся, как только я отъехал?

Мне ни за что не удастся сегодня уснуть. Не тогда, когда разумом я все еще в квартире Пайпер, в ее спальне, трогая ее и пробуя на вкус.

Бессмысленно об этом думать.

Я оказался единственным из нашей четверки, кто остановился в отеле прошлой ночью, но сегодня все после шоу ночевали здесь, а не возвращались в Лос-Анджелес. Между выступлением и афтепати всегда было проще переночевать в гостинице, даже если мы играли в родном городе.

У меня не было настроения тусоваться, но и одному торчать не хотелось. И уж точно не тянуло пообщаться с поклонниками или группиз, которые, несомненно, ожидали в баре.

Шейн был с Делэни, а Джетт, вероятно, развлекался с дюжиной цыпочек, довольных любым его кусочком, которые он щедро предоставлял. Дакс, однако, был одиночкой в нашей гребаном братстве. Всегда слушал больше, чем говорил. Он тоже получал свою порцию веселья, но только тогда, когда хотел, что было редкостью. И никогда с девушками, которые следовали за группой.

Я постучал в дверь напротив, и слабый звук гитарного риффа, доносящийся изнутри, резко остановился.

— Я занят. Уходи.

— Серьезно? — фыркнул я. —Трахаешь свою гитару?

Через минуту дверь приоткрылась ровно на столько, чтобы Дакс мог просунуть свою голову. Его глаза расширились, когда он увидел, что я один. Полностью распахнув дверь, Дакс отступил в сторону, чтобы я вошел.

— Твой член наконец-то тебя подвел, а?

Я устроил шоу, поправляя свое хозяйство.

— Тебя пугает конкуренция?

— Да, — пошутил Дакс, упав на стул и прижав гитару к оголенной груди, словно любовницу, чтобы лениво бренчать аккорд.

— Серьезно, чувак, — начал я, плюхнувшись на диван и закинув ногу на ногу, — мне нужно знать. Почему бы тебе не поразвлекать своего дружка?

Дакс сдвинул густые черные брови, посмотрев взглядом, с помощью которого получил бы любую киску. Даже без гитары.

— Непохоже, что твой дружок сейчас развлекается.

Я фыркнул.

— Именно. И это не кажется правильным… Как будто я разочаровываю половину населения.

Дакс только покачал головой.

— Не понимаю, как тебе это удается?

— Что удается?

—Трахать все, что движется.

Мои губы дернулись.

— Думаю, главное чтобы она двигалась, — Пайпер установила настолько высокий стандарт, что никто никогда не мог составить ей конкуренцию. Когда я подержал ее сегодня в своих объятиях, мне показалось, будто все наконец-то стало так, как должно быть.

Еще несколько аккордов нарушили тишину.

— Почему у тебя все так сложно? — с искренним любопытством спросил я.

— Возможно, у меня более высокие требования, чем у любого из вас, ублюдков?

— Ха. Да, помимо этого.

Дакс пожал плечами, выражение его лица стало серьезным.

— Ничто стоящее не дается легко.

Пайпер

Делэни удалось оторвать от себя Шейна, чтобы встретиться со мной за кофе у меня дома следующим утром, хотя ее румяные щеки и растрепанные волосы были очевидным доказательством того, что спали они немного.

Не то, чтобы я выспалась. Мое сексуально неудовлетворенное тело ворочалось всю ночь, воображая то, что мог бы сделать со мной Лэндон. Его дерзкая ухмылка стерлась бы неуемным желанием. Мозолистые ладони гладили бы мою гладкую кожу, разжигая настолько горячий огонь, что он мог был опалить мои вены. Рот, язык, зубы посылали бы интенсивные вспышки удовольствия.

А что касается того, что я хотела сделать с Лэндоном... Проще сказать, чего бы я не хотела.

Мне нужен был он весь. Целиком.

С любым его желанием.

Даже сейчас, после изрядной дозы кофеина, моя кровь бурлила невыплеснутой похотью, пока я вводила Делэни в курс последних событий. С момента, когда вошла в квартиру Адама и подслушала его разговор с соседом по комнате из колледжа, до разрыва с ним отношений и как чуть не переспала с Лэндоном, как выгнала их обоих из своей квартиры, прежде чем в одиночестве лечь спать.

Как только я выплеснула всю эту грязную историю, настал момент тишины, пока Делэни пыталась переварить все сказанное. Наконец она выдохнула и широко раскрыла глаза.

— Хорошо, думаю, мне нужно немного времени, чтобы все это усвоить.

Я откинула голову на спинку дивана и застонала.

— Представляешь, что я чувствую?

— Честно говоря, даже представить не могу, — Делэни вздохнула, не проронив больше ни слова, пока не подняла голову и не встретилась со мной глазами. — Могу я задать несколько вопросов?

— Валяй.

— Хорошо, во-первых, ты действительно слышала обе стороны разговора Адама с соседом по комнате, который был, по-видимому, больше, чем соседом? И ты абсолютно уверена, что Адам... — конец невысказанного вопроса Делэни завис в воздухе.

...изменил тебе с другим мужчиной?

Невысказанные слова все еще эхом отражались в моих ушах. Я поморщилась.

— Да, я все слышала.

Я пошла на работу, но поняла, что забыла противозачаточные таблетки в ванной Адама, поэтому вернулась.

— Он бегал на тренажере и говорил по громкой связи.

Я сглотнула, вспоминая, как на цыпочках пробиралась по коридору с намерением забрать таблетки, не прерывая разговора.

— Брайан был очень зол. Обвинял Адама в самообмане. Я не понимала о чем он, пока Брайан не спросил про «тот поцелуй»…

И я замерла в ванной с противозачаточными в руках.

По мере обострения их спора, становилось ясно, что мой парень, в котором не было даже намека на бисексуальность, состоял в отношениях с Брайаном в колледже.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять: «тот поцелуй» означал их поцелуй... на прошлой неделе!

— Адам сказал Брайану, что он ничего не значит. Что это была ошибка и теперь у него есть девушка. Брайан же ответил, чтобы Адам перестал лгать самому себе и что просто тот использует меня, — мое горло сжалось. — Адам остановил беговую дорожку. И ответил ему: «Я знаю».

Даже сейчас воспоминаний о тех словах оказалось достаточно, чтобы разбить мне сердце. Боль в голосе Адама была настолько глубокой, что это было невозможно игнорировать.

Я знала, каково это — пускать пыль в глаза. Как внешне казаться уверенной и беспечной, когда в реальности являешься расписным пасхальным яйцом, одно неосторожное движение — и внешняя оболочка треснет.

Взяв салфетку, я громко высморкалась.

— Должно быть, я как-то пошумела или, может быть, сама вышла из ванной, потому что следующее, что я помню: я стою в коридоре, а Адам оборачивается. Он сбросил с себя эту… эту маску… — пробормотала я, подыскивая правильное слово, — фальши, наверное. Меня все так разозлило, что швырнула таблетки ему в голову и убежала.

— Господи…

— Ты позвонила мне через минуту после того, как я села в машину.

— Вот дерьмо, мне так жаль, — Делэни была полна раскаяния. — И я доставала своим: «Я лечу в Лос-Анджелес, мы пойдем на концерт вместе». Тьфу. Не могу поверить, что была такой черствой.

— Все не так! — поспешила я ее успокоить. — Ты поняла, что что-то не так, и пыталась меня расколоть.

Делэни слегка кивнула.

— Точно. Так... почему ты не захотела со мной поделиться?

— Если честно, думаю, что мне просто нужно было некоторое время, чтобы обработать информацию самостоятельно.

— И ты это сделала?

— Да. Нет, — я схватила диванную подушку и уткнулась в нее лицом, приглушая крик разочарования. — Увидев вчера Лэндона, я отодвинула все эту историю с Адамом на задний план.

— Ах, вон оно что.

Я осторожно взглянула на нее, чувствуя, что она собирается меня о чем-то спросить, но абсолютно не желая слышать ее вопроса:

— Что?

— Помнишь наш разговор в ночь ареста Шейна?

Я осторожно кивнула. Пока мы ждали новостей о судьбе Шейна, Делэни поинтересовалась у меня, была ли я когда-нибудь влюблена. И мне пришлось с неохотой признаться, что да, но все закончилось не слишком хорошо. И это мягко говоря.

Делэни продолжила:

— Лэндон был тем музыкантом, верно? Тем, который сбежал, не сказав ни слова?

Я вздохнула:

— Да. Это был он.

Она неторопливо убрала невидимую нитку с ноги.

— Пайпер, как думаешь, может, ты тоже использовала Адама? Надеялась, что Адам будет тем парнем, который поможет тебе забыть Лэндона?

Я подавилась воздухом и, кряхтя, потянулась за кружкой чая, стоящей передо мной.

Делэни подождала, пока я отхлебну, затем тихо добавила:

— Но, очевидно, это ему не удалось.

Сжимая фарфоровую кружку в ладонях, я уставилась на янтарную жидкость, вспоминая вчерашние ощущения от объятий Лэндона. То, как каждая клеточка моего тела трепетала от его прикосновений, словно пробуждаясь от долгого сна с клятвами верности человеку, освободившему их.

— Нет, —ответила я. — Никому не удалось заполнить место Лэндона.

— Все настолько хорошо, да? — Делэни тихонько захихикала, смягчая момент. — Видимо, шумиха на счет титула «Легенды» появилась неспроста.

— Пытаешься напомнить, какой он потаскун? — фыркнула я. — Потому что это работает.

— Судя по сплетням, Шейн тоже не был пай-мальчиком до нашей встречи. Но стоит признать, что есть некоторые преимущества от его… — она ухмыльнулась, — …опыта.

Я моргнула. Были времена, когда Делэни не имела ни малейшего сходства с застенчивой, неуклюжей девчонкой, которую я знала в Бронксвилле.

— В любом случае, — продолжила она, — ты не поймешь, значит ли для тебя еще что-то Лэндон, пока не увидишь его снова.

—Ну уж нет! Это последнее, что мне нужно, — я так сильно затрясла головой, что чай пролился мне на колени. Поставила кружку обратно на столик и принялась тереть бедра скомканной салфеткой.

Поджав ноги под себя, Делэни подождала, пока я закончу свои манипуляции.

— Опиши сексуальную жизнь с Адамом одним словом.

— Что? Ха-ха.

— Доверься мне. Одно слово, первое, что приходит на ум.

Я прижала губы друг к другу, сердито вздыхая.

— Ладно-ладно. Моя сексуальная жизнь с Адамом была… нормальной.

— Теперь опиши секс с Лэндоном одним словом.

Я заерзала на диване.

— Не могу. Это было так давно. Мы были детьми.

Делэни положила руку на мою.

— Попробуй. Закрой глаза и постарайся вспомнить свои чувства.

— Но у меня нет…

— Не смеши меня.

Я закрыла глаза и сжала их. Прежде чем мои ресницы встретились, я была поражена всплеском вожделения, от которого моя температура взлетела до небес.

— Горячим, довольна? Секс с Лэндоном был жарким!

Она нагло улыбнулась.

— Зачем отказываться от горяченького с гребаной рок-звездой, ради «на троечку» с бухгалтером? В этом нет никакого смысла.

О, в этом был прекрасный смысл.

— Потому что секс с Лэндоном — это все, что я когда-либо получу. Это все, на что он способен. Но я хочу… — проглотив тяжелый узел тоски, забивающий мое горло, я вздохнула, прежде чем продолжить: — Я хочу намного большего.

Я вытерла свои горящие глаза.

— Когда Лэндон бросил меня много лет назад, было больно. Очень. Если бы он вернулся или хотя бы позвонил, я бы простила его. И если бы он попросил меня пойти с ним, я бы тоже это сделала. Он того стоил, Делэни. И то, что у нас было... — я хмыкнула. — Это было волшебство. Мне казалось, что все как в сказке. Но Лэндон не сделал ничего из этого. И только из-за того, что он теперь суперзвезда, я не позволю ему обращаться со мной как с фанаткой. Он должен мне больше, Делэни.

Прошла минута, но я почувствовала, что Делэни еще не отступилась.

— Могу я быть прямолинейной? — наконец-то она решилась.

—А до этого ты такой не была?

Она проигнорировала мой сарказм.

— У вас, ребятки, очевидно, есть нерешенные проблемы. И пока вы во всем не разобрались, у вас не начнутся здоровые отношения с кем-либо еще.

— Спасибо, доктор Фил.

— И, кроме того, ты занимались сексом со скрытым геем в течение всего прошлого года, так что заслужила кучу оргазмов, которые Лэндон Кокс может тебе предоставить.

Хорошо, что у меня не было чая в руках, иначе я бы промокла насквозь.

— Господи, Делэни!

— Ты же знаешь, что я права, — усмехнулась она.

— Даже если это так, с чем лично я не согласна, чего ты от меня ждешь? Что я постучусь в дверь Лэндона и попрошу о сексе из жалости?

—Конечно, нет.

Я вздохнула с облегчением.

— Лэндон встретит тебя сегодня вечером и…

— Я не увижу Лэндона или кого-то еще сегодня вечером.

— Конечно, увидишь. Или ты забыла о вечеринке Тревиса?

Я впилась в нее взглядом.

— Не забыла, но Лэндон никогда не бывает на тусовках Тревиса.

— Он будет там сегодня вечером. Все парни будут.

— Кто сказал?

— Шейн.

Я зажевала нижнюю губу. С этим трудно что-то сделать.

Она склонила голову набок и уставилась на меня.

— Разве он не должен увидеть, что упустил? Или, по крайней мере, выяснишь, почему согласилась на «нормально»? Ты уже не та наивная студентка, какой была шесть лет назад. Ты умная, успешная и построила хорошую карьеру на любимой работе. Если ты хочешь завести интрижку с Лэндоном, ты точно знаешь, во что ввязываешься. Он не сможет забрать у тебя то, что ты не захочешь отдать.

Мне хотелось поспорить, сказать Делэни, что она ошибается. Потому что мое сердце отдало Лэндону то, что он не просил и что явно не было взаимным.

Но на минуту я задумалась о словах Делэни. Почему я так быстро отказала себе в паре ночей с Лэндоном?

Я слишком мягко описала свою сексуальную жизнь с Адамом. Она была скорее скучной. Обыденной. И нечастой.

Может быть, поразвлекаться с Лэндоном, как в старые добрые времена, было именно тем, что мне нужно...

ГЛАВА 5

Лэндон

Я не был на вечеринках Тревиса целую вечность. Но сегодня пришлось.

Тревис проводил эксклюзивную ночь открытого микрофона и хотел, чтобы мы оценили несколько выступлений в качестве потенциальных артистов для разогрева на наше следующее турне.

Но именно сейчас я бы предпочел блестящую публику Беверли Хиллз унылому бару. Меня никогда не интересовали ухаживания за последними голливудскими старлетками. Зачем заморачиваться? Особенно сейчас, когда меня интересовала лишь одна девушка.

Однако сегодня вечером я устал от собственной компании и стремился отвлечься от мыслей, которые продолжали вращаться вокруг Пайпер. Светлые волосы, бронзовые ресницы, сияющая, словно белое золото, кожа. Длинные ноги, полные губы и бездонные синие глаза, которые способны воспламенить или заморозить до костей. Я до сих пор ходил с напряжением в яйцах.

Раздраженный собой, я посмотрел на сцену, установленную над бассейном. За час, что я здесь уже торчал, на нее взбиралось уже несколько исполнителей, но самой интригующей из них оказалась поп-принцесса, которая в настоящее время рвет зал, перепевая ранний хит Гвен Стефани. Но даже огненно-рыжая цыпочка с микрофоном не смогла удержать мое внимание.

К черту все.

Сдаюсь. Лучше буду ездить по Лос-Анджелесу, пока не найду квартиру Пайпер. А если ее не окажется дома, буду торчать на ступеньках до ее возвращения.

Сделав первый глубокий вдох с того момента, как открыл дверь в свою гримерку прошлым вечером, я повернулся на пятках и начал пробиваться сквозь толпу.

Тревис наверняка не заметит, что я ушел, а если заметит, то мне насрать.

Вспышка солнечного света под луной привлекла мое внимание, и я инстинктивно изменил курс. Понимая, что ею не может быть она, все равно туда стремлюсь.

Светлые волосы качнулись в мою сторону. Я остановился, потрясенный ударом синего взгляда.

— Пайпер? — имя покинуло мои губы как вопрос, хотя я не был уверен, что она не плод моего воображения.

— Привет, Лэндон.

Я переступил с одной ноги на другую, застигнутый врасплох.

— На самом деле я просто... — я огляделся, примечая мужчин и женщин во всем черном с наушниками и микрофонами. Служба безопасности. Как Пайпер попала внутрь? — Ты была за кулисами, а сегодня здесь…

Ее губы дернулись.

— Думаешь, я преследую тебя?

— Нет, конечно, нет, — если бы это был кто-то другой, мой ответ был бы решительным «да». Но мне нужно понять связь.

—М-м-м-хм-м, — пренебрежительно прошептала она. — Ну, ради твоего спокойствия я все равно поясню. Я здесь потому, что работаю на Тревиса.

— Ты работаешь на Тревиса? — повторил я без какой-либо необходимости. Музыка была громкой, но я абсолютно точно услышал ее правильно.

— Угу. И не стоит удивляться, что мы не сталкивались друг с другом. В его штате более пятидесяти человек. Сомневаюсь, что ты встречал хотя бы половину из них.

— Как давно ты на него работаешь?

— Почти три года.

Я стиснул челюсть, словно ее ответ дал мне пощечину. Со всего размаху.

Пайпер была рядом последние три года и намеренно избегала меня.

Стоит ли ее за это винить?

Обхватив ладонью ее локоть, я направил Пайпер в сторону дома. Снаружи было слишком много людей, слишком много шума. Рядом с главным залом располагалась библиотека с полностью заполненным баром. Не один раз я отсиживался там, когда верил, что каждое приглашение Тревиса было для сплочения команды.

— Хочешь выпить?

С минуту она смотрела нерешительно, но затем пожала плечами.

— Конечно. То же самое, что и ты.

Я сдержал смешок и протянул свой стакан в ее сторону.

— Уверена?

Пайпер потянулась к нему и, едва хрусталь оказался у ее рта, сморщила нос и оттолкнула его обратно ко мне.

— Что за гадость?

Я рассмеялся. Если Пайпер выпьет ту же бешеную спиртную смесь, что и я, она потеряет сознание в течение часа. Откупорив бутылку белого вина, наполнил ей бокал.

— Не для таких милых маленьких девочек, как ты.

Она вздрогнула и сделала глоток «Шардоне», затем встретилась со мной глазами.

— Я не хочу быть милой. По крайней мере, не сегодня.

Мой член стал пытаться выкарабкаться из джинсов.

— Да? Почему же?

— Это на самом деле важно? — Она осторожно прижала руку к моей рубашке, пытаясь ладонью добраться до кожи. — Просто знаю, что не хочу быть такой с тобой.

Я изучал эмоции, скользящие по лицу Пайпер, как нарезку кадров из фильма с лучшими моментами. Надежда. Страх. Желание. Я чувствовал ее нервную энергию, видел пугливость в ее резких движениях.

— Кем был тот парень?

Пайпер моргнула от удивления, не ожидая вопроса.

— Адам?

Я кивнул.

— Моим парнем. — На мою вскинутую бровь она быстро себя поправила: — Бывшим парнем.

Я давно установил вращающуюся дверь на своей молнии, и ни в какой степени меня не парили романтические связи женщин, которых я трахал. Будь у них муж или парень — это была их проблема, не моя. Но мысль о том, что Пайпер могла изменять, не устраивала меня, я не желал быть частью этого, как бы сильно ее ни хотел.

— Я делю сцену с тремя другими парнями. За эти годы у нас было много общих женщин. — Пайпер вздрогнула от моей грубости. — Но ты, Пайпер... — я провел по ее челюсти кончиком пальца, касаясь сладких, сочных губ. — Не собираюсь делить тебя ни с кем.

Ее нижняя губа задрожала от моего прикосновения, обдувая теплым дыханием мою кожу.

— То, что у меня было с Адамом, это не... — она остановилась, слегка вздрогнув. — Мы никогда не должны были быть больше, чем друзьями.

Я изучал ее выражение лица, пытаясь читать между строк. Пайпер что-то недоговаривала, но явно не выражала сожалений из-за самого расставания.

Я засунул одну руку в карман, в то время как другая держала стакан.

— То есть ты со мной сейчас из-за работы?

— Да. Нет, — Пайпер запнулась и откашлялась. — Хочу сказать: я здесь потому, что работаю на Тревиса. Но больше не работаю непосредственно с тобой, так что...

— Больше? — я повторил слово, катая его на языке, как кубик льда. — Итак, сколько раз мы были в одном и том же месте, на одной и той же вечеринке? Сколько раз ты меня избегала?

— Я... я... не так часто, как ты мог бы подумать. В основном я работала с Делэни и...

— Ты видела меня, была рядом и все же никогда... — мой рот захлопнулся, когда я представил, что она наверняка видела. Вероятно, сотни моих попыток стереть память о ней с любой женщиной — каждой женщиной в пределах досягаемости.

Бля. Разочарование завозилось корявым, ядовитым узлом глубоко в моем нутре. Разочарование в Пайпер, в себе, во всей этой долбаной ситуации.

— Почему? — мне наконец-то удалось выдавить из себя слово, больше похожее на грубый хрип. Отчаянный вопрос. Гребаное обвинение.

Она сделала глоток вина и поставила стакан на стол с легким дрожанием.

— Потому что ты бросил меня. Потому что я устроилась к Тревису не для того, чтобы быть поближе к тебе. И потому что, — ее голос немного смягчился, — до сегодняшнего вечера, я решила не тратить свое время, преследуя кого-то, кто не хотел моего возвращения. Даже если этим кто-то был ты.

Я позволил ее словам проникнуть в мой мозг, пытаясь их осознать.

— Ты думаешь, я не хочу тебя?

Она заколебалась.

— А ты хочешь?

Я подошел ближе, задевая ртом край ее ушка.

— Давай кое-что проясним. Когда дело доходит до тебя, Пиппа, возбуждение — это все, о чем я могу думать. И я никогда никого не хотел так, как хотел — как хочу — тебя.

Пока Пайпер впитывала мои слова, я изучал небольшое трепетание у основания ее горла. У меня возникло внезапное и почти непреодолимое желание облизать это небольшое углубление, обрамленное тонкими косточками ее ключицы. Почувствовать пульсацию ее сердца на своем языке. Вкус ее нежной кожи.

Я поставил свой напиток на барную стойку, дабы не разломить его в руке.

— Хочешь выбраться отсюда?

Ее еле слышное «да» звучало лучше, чем что-либо спетое в микрофон снаружи.

Мы были уже в нескольких шагах от входной двери, когда я услышал свое имя.

Вопросительный взгляд Тревиса сначала упал на меня, а затем сузился, когда он скользнул по Пайпер, сжимая губы в неодобрительной линии. О, да вашу ж мать. У него, вероятно, было какое-то правило насчет связей сотрудников с клиентами.

В мгновение ока я оперся на нее.

— Привет, Трев, — невнятно пробормотал я. — Твоя цыпочка вцепилась в меня и заявляет, что меня пора баиньки. Но я не хочу. Объясни-ка ей, кто я такой. Скажи, что я могу остаться, — на последнем слове я специально споткнулся о свои же ноги. Пайпер рефлекторно меня поймала.

Тревис выругался, бросился по мраморной плитке ко мне и схватил меня за вторую руку. Я же отмахнулся от него.

—Эй-эй, приятель. Я не по части парней.

Тревис попятился, закатив глаза и потирая лысую голову.

— Я могу попросить охрану довезти его до дома.

Пайпер дернула меня за локоть.

— Все в порядке, у них сегодня нехватка персонала, а я все равно планировала уезжать. Он, вероятно, отключится, как только окажется в машине. Подброшу его, мне по дороге. Без проблем.

Тревис снова посмотрел на меня, и я опустил глаза.

— Ладно. Спасибо, Пайпер. Не понимаю, когда... — он вздохнул, оглядываясь на своих гостей снаружи. — Если он будет доставлять тебе неприятности, сразу же мне набери, хорошо?

Пайпер кивнула и потащила меня за дверь. Я продолжал свой спектакль, двигаясь по диагонали и меняя направление каждые несколько шагов, пока музыка не превратилась в жужжание в воздухе.

Убедившись, что никто за нами не следит, перешел на нормальную походку и ухмыльнулся Пайпер, пытаясь вынуть ключи из кармана.

— Может, я заслуживаю «Оскара», чтобы он присматривал за нашим «Грэмми»?

Она закатила глаза, и этот ребяческий жест напомнил мне студентку, захватившую мое сердце.

— Не выпендривайся. Ты можешь одурачить Тревиса, но не думаю, что готов к Спилбергу.

Я засмеялся.

— Приехала сюда на своей машине?

— Ага, вот она, — и указала на «Мини Купер», не намного больше гольф-кара. Свой размер машинка дополняла ярко бирюзовым цветом.

— Господи! Летая на ней по шоссе, ты просто умоляешь быть сбитой.

Она напряглась, выдернув руку из моей хватки.

— Только придурками, которые не знают разницы между скоростным режимом и автодромом.

Я поднял руки, посмеиваясь:

— Расслабься, я могу и так, и так, — вытащив наконец-то из кармана брелок, ткнул им на свой внедорожник — черный «Форд» F-450, который запросто мог бы раздавить малышку Пайпер. — Оставим твою здесь, а завтра я ее к тебе пригоню.

— Ни за что, — сказала она, быстро покачав головой. — Кроме того, Тревис знает, что я не позволю тебе сесть за руль.

Услышав чьи-то шаги, я решил, что нам нужно поскорее выбираться. Со стоном сунул ключи обратно в карман и протянул ладонь Пайпер:

— О'кей. Но за рулем буду я.

Она не сдвинулась с места.

— Сколько ты выпил?

Боже, какая же она милая. Как я мог забыть, насколько она милая?

— Полтора бокала.

— Поведу я.

Подняв руки вверх, направился к ее дурацкой игрушечной машинке:

— Договорились, все нормально.

Пайпер

Нормально.

Мурашки побежали всего от одного слова. Лэндон явно не понимал, что, насколько я могу судить, сегодняшний вечер будет чем угодно, но не «нормально».

«Нормально» я оставила в зеркале заднего вида.

И это до жути пугало.

Неуверенность пронзила мои вены, посылая мороз по коже.

Я желала поцелуев Лэндона. Жаждала вкусить мощную смесь дерзости и похоти, из которых состояла его душа. Достаточно было бы всего одного, чтобы стереть все мои сомнения.

Потому что сейчас, наблюдая, как Лэндон втискивается в мою крошечную машину, выискивая рычаг, чтобы отодвинуть сиденье, чтобы колени не упирались в его горло... Сейчас я не чувствовала себя особо храброй.

Молча я проклинала Делэни за то, что она заставила меня посчитать, что ночь с Лэндоном станет своего рода ступенькой для выяснения, почему я соглашалась на поверхностные отношения с Адамом. Соглашалась на «нормально».

— Пайпер, — вырвал меня из раздумий Лэндон. — Если мне придется выйти из машины, чтобы силком тебя в нее затащить, то так тому и быть.

Его дразнящая угроза наконец продвинула мои ноги вперед, и я скользнула за руль.

Боже. Затемненный свет преобразовал твердости и углы Лэндона в захватывающее произведение искусства. Лицо, которое искушало меня шесть лет назад. Теперь уже меня и тысячу других женщин.

— Тебе придется быть моим навигатором, — буркнула я.

Сердце усиленно заставляло вибрировать ребра. Глотнув кислорода, я только ухудшила ситуацию. Воздух внутри машины был наполнен ароматом Лэндона — сандаловым ликером и мужественностью. Чертовски опьяняющий микс.

Лэндон кивнул и приподнял мускулистую руку, чтобы просунуть ее между моей шеей и подголовником, впиваясь сильными пальцами в мои напряженные плечи. Я тихо простонала и переключила передачу, пытаясь справиться с нервозностью от малейшего движения мужчины рядом.

Следующие полчаса Лэндон выполнял роль штурмана. Счастье, что я встала грудью и настояла на вождении. Неизвестно, куда приведет сегодняшний вечер, но меня успокаивало, что именно я контролирую попадание в пункт назначения. Руль был моим поручнем, а дорожные знаки успокаивали своей знакомостью. Мир не изменился за одну ночь, и не изменится сегодня, что бы ни было суждено произойти между мной и Лэндоном.

— Почти приехали, — сказал он, снова поерзав на своем месте, пытаясь найти положение, где бы мог вытянуть ноги, но в конце концов, пробормотав ругательство, сдался. Я сделала всего несколько глотков вина, но почувствовала себя опьяненной, на взводе от близости с самым сексуальным мужчиной, которого я когда-либо знала. Понимая, что собираюсь лечь в постель с самым сексуальным мужчиной, которого я когда-либо знала. Опять.

Со сколькими женщинами Лэндон был после нашего расставания? Мой «послужной список» был воистину «колоссальным». Только Адам — мой бывший парень-гей.

Внезапно я начала заморачиваться не только на счет того, что собираюсь переспать с Лэндоном — я стала думать, буду ли я для него хороша.

В горле пересохло, кожа стала чесаться. Возможно, внезапное покрытие крапивницей не так уж и плохо. Я могу заявить, что мне немедленно требуется лосьон с пантенолом и по-тихому свалить.

— Сюда, — голос Лэндона вытащил меня из задумчивости. Мы оказались глубоко в Голливуд Хиллз, роскошной закрытой местности, которую предпочитали знаменитости и состоятельная элита.

Я въехала на подъездную дорожку, практически скрытую деревьями. Ворота открылись после того, как он приложил к датчику телефон и ввел код-пароль.

Было невозможно не сравнить текущую обстановку Лэндона с моим невысоким жилым комплексом. Мужчина сильно взлетел за шесть лет. В течение всех часов, когда Лэндон и я лежали на моей односпальной кровати с липкой от неэффективного кондиционера кожей, мы говорили о нашем будущем, но Лэндон ни разу не намекал на желание иметь собственный дом. Вообще-то он утверждал, что лучше проведет свою жизнь в дороге и на сцене. Путешествующий музыкант. Кочевник. Наверное, он просто никогда не ожидал достичь такого успеха, как сейчас. В те времена он держал свои ожидания на низком уровне, не давая никаких обещаний. Мне или себе.

Меня это устраивало. Последнее, о чем я мечтала — быть финансово зависимой от мужчины. Я видела такие отношения вблизи, и мне не понравилось.

Я хотела брак на равных. Партнерство, выстроенное на одинаковых условиях.

Возможно, теперь Лэндон понял, что может не только жить настоящим, но еще и планировать будущее. Понял, что одно не исключает другое.

Пьянящая смесь гордости и восхищения смела в сторону мое беспокойство, и я повернулась к Лэндону:

— Какие были ощущения, когда купил это место?

Он сверкнул гордой улыбкой.

— Почти такие же потрясающие, как сейчас.

Я отвернулась, задаваясь вопросом, что в нем еще изменилось.

Как только я припарковалась, Лэндон схватил мои ключи и выскочил из машины с облегченным стоном.

— Господи, эта тачка — долбаное устройство для пыток. — Он подошел к стороне водителя и открыл дверь. — Давай наперегонки в бассейн.

Я могла только смотреть, как Лэндон бежит по узкой дорожке вокруг дома, на ходу стягивая футболку и демонстрируя татуировки под искусно размещенными фонарями.

Прилив тепла вторгся в мои чувства, помчался по венам, прежде чем запульсировать между бедер. Сжав напоследок руль, заставила себя вылезти из машины.

Мои четырехдюймовые босоножки (прим. перев.: каблук 6-7 см) неуверенно передвигались по гравийной дороге, не стало лучше и тогда, когда я ступила на каменную дорожку, по которой ранее пробежал Лэндон.

Или, может быть, это мое самообладание пошатывалось.

По коже пробежал легкий ветерок, ночной воздух был прохладным и пьянящим, с ароматом сирени и лаванды. На мне были джинсы и блузка с оборками с открытыми руками и плечами, но моя дрожь не имела никакого отношения к температуре.

Лэндон стоял рядом с огроменным бассейном, простирающимся на краю его собственности с видом на Лос-Анджелес. Великолепно... и под «великолепно» я подразумевала Лэндона.

Все его сто восемьдесят сантиметров. Полностью обнаженных.

Свечение внутренних огней бассейна танцевало на мышцах его рук и груди, покрытых чернилами. Кончики моих пальцев покалывало от воспоминаний ощущения этих рук. Огромное количество татуировок Лэндона скрывало шрамы его детства, наследие родителей-наркоманов, которые считали, что тушение сигареты о ребенка — заслуженное наказание.

Я стояла неподвижно, не в силах пошевелить ни одним мускулом.

— Залезай, — позвал Лэндон, как будто купание нагишом посреди ночи было обычным, повседневным явлением. Скорее всего, для него так оно и было.

Я пыталась вспомнить последний раз, когда купалась обнаженной.

Никогда.

Лэндон выполнил изящный прыжок с края. Достигнув другого конца под водой, он всплыл за воздухом, и,оказавшись на мели и стряхнув волосы назад, силуэтом напоминал мокрого Адониса. Его взгляд был прикован ко мне. Я не шевелилась, все еще находясь ближе к машине, чем к бассейну.

— Мне нужно выйти и помочь тебе?

Да.

— Нет. Все в порядке.

— Будет лучше, если ты подойдешь поближе. Желательно, чтобы ты оказалась в воде. Со мной.

Интенсивность его взгляда тянула меня вперед, пока я не встала у края бассейна, не понимая, как туда попала.

Губы Лэндона скривились, он скользнул по воде.

— Ты собираешься прыгать?

Я посмотрела на свою одежду и обувь.

— Я не одета для купания.

— Придется раздеться. Я только «за».

Я сделала шаг назад, но Лэндон оказался слишком быстр. Одна из его рук обвилась вокруг моей лодыжки. Крепко. И, словно делал это миллион раз прежде, он расстегнул пряжку босоножки, стянул ее с моей ноги, отшвырнув на каменную плитку, и приказал:

— Давай другую!

Возможно, всему виной удовольствие от его прохладной влажной руки, скользящей по моей перегретой коже или, может быть, облегчение от отсутствия выбора, но я послушно переступила на теперь босую ногу и позволила ему разуть себя. После этого Лэндон обхватил мои ступни ладонями и, улыбаясь, поднял на меня взгляд.

С высокомерной и мучительно нежной улыбкой. Улыбкой, которая сияла из его глаз, заставляя уголки их морщиться. Улыбкой, которая предназначалась мне.

Это был Лэндон, которого я помню. Без мега навороченного особняка и бесконечного бассейна. Одиночка, который практически прятался за барабанной установкой. Любовник, который мог держать меня в постели целыми днями.

— Я знаю, что ты умеешь плавать, — глухо прорычал он.

Это правда. Шесть лет назад Лэндон знал обо мне все. Ну, все, что я была готова ему рассказать. А что ему известно обо мне сейчас? Где мой дом, что рассталась с парнем и что я умею плавать. Довольно-таки скудный список.

Можно позволить узнать меня сейчас.

Но действительно ли мне это так необходимо? Нужно ли мне снова чувствовать себя полным дерьмом, когда он от меня уйдет? Или второй раз будет не так больно?

Первые восемнадцать лет своей жизни я провела рядом со своей матерью, практически умоляя отца любить ее, но безуспешно. Я должна быть настоящей дурой, желая обрекать себя на такую же участь.

И, кроме того, что я на самом деле знаю о Лэндоне? Где он жил, какие награды получал и что он любил купаться нагишом по ночам.

Можно считать, что мы были на равных.

— Мне нужно подняться за тобой? — уточнил Лэндон восхитительным ртом.

Господи, как же я мечтала прикусить эту нижнюю губу.

Я отошла от края бассейна, удерживая взгляд Лэндона, пока выскальзывала из джинсов, а затем стягивала рубашку через голову. Все это время твердила себе, что трусики и лифчик — то же самое, что и бикини.

Но только это совсем не одно и то же.

Я снова вздрогнула, мечтая о более консервативном и более прикрывающем нижнем белье, а не бледно-розовом кружевном наборе, который смешивался с моим тоном кожи и распрекрасно просвечивал. Но когда я бросила еще один застенчивый взгляд на лицо Лэндона, все беспокойство исчезло. Его глаза сияли благоговением, сияли желанием. Переключатель глубоко внутри меня щелкнул, и я позволила себе почувствовать себя женщиной. Красивой. Желанной. Значимой.

Лэндон Кокс мог заполучить любую женщину в мире. И сейчас он хотел меня.

ГЛАВА 6

Лэндон

Розовые губы Пайпер приоткрылись и блестели, вдохи страсти заставляли ее грудь подниматься и опускаться. Впадина у основания шеи трепетала, а руки двинулись к поясу джинсов, чтобы расстегнуть пуговицу. Вокруг основания моего позвоночника закрутилось вожделение, жар моего желания делал прохладную воду похожей на огненную ванну.

Ее бедра качнулись, открывая сантиметр за сантиметром безупречной кожи, когда девушка опускала джинсовую ткань. У меня чесались руки от необходимости прикоснуться к этим длинным и стройным ногам.

Я застонал, когда ее пальцы приподняли край рубашки и стянули ее через голову, обнажая упругий живот и полную грудь, едва сдерживаемую розовым кружевом. Опуская рубашку на землю, она мотнула светлой гривой, ниспадающей по спине и плечам, как шелковая вуаль.

Потеряв дар речи и способность дышать, я боялся говорить, боялся произнести какой-либо звук, чтобы не спугнуть ее. Я безумно боялся все испортить.

А потом она обернулась.

Сердце заколотилось в горле, живот свело судорогой.

Пайпер уходила.

Твою же мать! Блять, блять, блять.

Но когда я догнал, что она просто шла к лестнице на другом конце бассейна, мои ноги стали ватными. Я слегка присел, опустив плечи чуть ниже уровня воды.

Встав на первую ступеньку бассейна, так что ее ступни были скрыты водой, Пайпер стала похожей на русалку. Совершенную и неземную. Девушку из мифов и легенд.

Мой взгляд вернулся к ее лицу. Во рту пересохло, когда она сделала один неуверенный шаг, затем другой, опускаясь все ниже и ниже в воду. Я подождал, пока она не окажется на самом последнем ярусе, прежде чем встать и двинуться вперед. Ночь была удивительно тихой, заряженный нашим быстрым дыханием воздух был наполнен звуками потоков из бассейна и щебетанием цикад.

Стоя на самой низкой ступеньке, Пайпер выглядела выше обычного, давая мне возможность видеть в ее расширенных темных зрачках свое отражение. Я приподнял мокрые руки чуть выше ее плеч, отправив капли воды скользить по ее коже. Они пробежали по ее ключице и помчались по изгибу груди, смачивая кружево бюстгальтера.

Я вздрогнул и опустил голову, чтобы провести языком по возбужденным соскам, натягивающим хлипкую ткань.

Пайпер громко вздохнула, закусив нижнюю губу и откинув голову назад. Полностью предоставляя себя мне.

Кончиком мизинца я потянул кружевной край вниз, обнажая в лунном свете ее грудь. Голодное рычание вырвалось из моего горла.

—Чертовски красиво, — восхитился я, поочередно вбирая соски в рот. Пайпер выгнула спину и схватила меня за плечи, мягкое хныканье струилось из ее открытого рта.

Намотав ее волосы на кулак, я проделал языком путь вверх по ее груди, танцуя вдоль ключицы и горла, наконец, оказавшись на ее сладких губах. Я смаковал ее вкус.

Я был как толстый ребенок в кондитерской — не мог насытиться.

Пайпер таяла в моих объятиях, ее колени дрожали. Жадные руки скользнули от моих плеч к моей шее. Она спрыгнула со ступеньки и сцепила лодыжки чуть выше моей задницы. Поцелуй становился глубже. Ей нужно было больше.

Если бы она только знала, как сильно я хочу сделать одно резкое движение, один длинный толчок... Я застонал, не отрываясь от ее рта, но отпустив волосы, чтобы обернуть руки вокруг ее крошечной талии.

Держа Пайпер в своих объятиях, я отступил, двигаясь глубже в бассейн, пока вода не стала покрывать основание моей шеи. А после вложил в поцелуй все, что у меня было, все, что я не мог сказать, каждую унцию желания, которое накопилось за последние шесть лет. Судя по интенсивности ее реакции, она делала то же самое.

Все ощущалось чертовски хорошо.

Мой член был плотно прижат к ее животу, пульсируя от нужды, желая оказаться глубоко внутри женщины, дрожащей в моих руках.

Пока мы целовались, я двигался кругами и наткнулся, в конце концов, на выступ, к которому прижал Пайпер. Оторвавшись от ее рта, провел поцелуями вдоль челюсти, пока не подобрался к нежной раковине ее уха. Вобрав миниатюрную мочку в рот, лизал нежную, как у ребенка, кожу.

Каждый сантиметр этой девушки был восхитителен.

И я хотел, чтобы каждый сантиметр был моим.

Пайпер издавала какие-то звуки, глотая воздух между гортанными стонами и шепотами. В моей голове они превращались в биты, и я чувствовал, как музыка принимает форму, подымаясь и опадая. Я редко придумывал слова для песен, но сейчас был способен и на такое.

Я нащупал сквозь мокрый клубок ее волос застежку лифчика, легко расстегнул и стянул лямки с плеч. Взяв идеальные холмики в свои ладони, поиграл ее сосками большими пальцами — она издала стон, от которого мой член дрогнул. Ее бедра вращались и прижимались ко мне.

Только сильное чувство самосохранения спасло меня от проскальзывания моего дружка между ее бедер ради траха в бассейне. Еще никогда я так сильно никого не хотел, даже Пайпер.

Шесть лет назад я не понимал ее уникальности. Она — светлячок среди комаров.

Я застонал, углубляя наш поцелуй и сжимая объятия. Боролся с воспоминаниями, сентиментальностью, навязчивыми эмоциями.

Что бы это ни было, оно не продлится. Оно не может длиться вечно. Пайпер заслужила хорошего парня, и уж точно я не был таким. В моих силах дать ей отличную ночь, может быть, больше, чем одну. Могу порадовать ее обалденным оргазмом, множественным оргазмом. Но я не могу дать ей будущее. Не то что с «долго и счастливо».

Мне нужен был презерватив. Сейчас же.

В последний раз облизнув ее грудь, я оттащил нас до ступенек и вынес ее из воды, шикнув в протесте на то, что могло стать еще одним поцелуем. Набрав код в панели у боковой двери, я вошел внутрь и направился прямо к своей спальне.

Аккуратно положив Пайпер на середину матраса, я отступил, чтобы полюбоваться, как лунный свет проникал через окна и освещал ее фарфоровую кожу. Она была похожа на скульптуру, вырезанную одним из великих мастеров. Возможно, Роденом. Кем-то, кто разбирался в женских формах. Человеком, который видел красоту в изгибах и впадинах.

Пайпер приподнялась на локтях и посмотрела на меня вопрошающими глазами.

— Что?

— Разве мужчина не может взглянуть на подарок, который только что развернул?

Ее мягкий смех завис в воздухе, словно туман.

— Я еще не совсем развернута. — Мои глаза упали на кружевной треугольник между ее бедер. Самый неэффективный барьер, который я когда-либо видел. После бассейна он стал полностью прозрачным.

Я наклонился, изогнул пальцы вокруг краев, чтобы мягко погладить ее складки. Глаза девушки расширились, когда она поняла, что я делаю, затем веки затрепетали. Она выгнулась на кровати, учащенно выдыхая.

Не только бассейн сделал ее влажной. Внутри она была горячей и мокрой. Я толкнулся чуть дальше. Она была охренительно тугой. Ее мышцы сжимались вокруг моих пальцев, затягивая меня глубже.

Одним движением запястья ее трусики оказались разорваны, предоставляя доступ моим пальцам к ее клитору. Снова и снова я медленно трахал ее пальцами и наблюдал, как дыхание Пайпер превращается в хрипы, как ее бедра поднимаются над кроватью навстречу моим толчкам, как дрожат ее груди, когда оргазм готов пронзить ее тело.

Я был в полном восторге. Нет других слов, чтобы описать происходящее.

Мой член был долбаной стрелой, указывающей прямо на Пайпер. Пульсирующей от отчаяния. Моя грудь сжималась вокруг легких, пока я поглощал красоту и безмятежность Пайпер Гастингс на пике удовольствия.

Она была близко, очень близко. У меня было искушение отступить. Надеть презерватив и позволить своему достоинству закончить работу. Но я не мог так с ней поступить. К тому же я хотел посмотреть за ее восхождением, не отвлекаясь на собственное освобождение.

— Лэндон, — произнесла она мое имя. И после снова, прохрипев его . В третий раз это было больше похоже на крик. Моя рука замедлилась, и я наблюдал, как она извивается и дрожит с разбросанными по подушке, словно мазками на холсте, волосами. Все ее внутренние мышцы напряглись и запульсировали.

Ее глаза открылись одновременно со сжатием бедер. Одни пленили мое сердце, в то время как другие — мою руку. А потом она усмехнулась. Мягко и сладко. Греховно.

Что делало меня чертовски счастливым.

— Я и забыла, каково это, — сказала она без задней мысли.

Я нахмурился.

— Кончать?

Пайпер покраснела и отвела взгляд. Я вытащил руку из пространства между ее бедер, скользнув пальцами по нежной коже ее ноги.

— Скажи мне.

Она отрицательно покачала головой.

— Ничего такого.

Я сел на кровать рядом с ней.

— Это не «ничего такого».

Она вздохнула.

— Может быть, я расскажу тебе. Если ты сможешь сделать это снова.

Я наклонился над ней, чтобы открыть ящик тумбочки, достать квадратик из фольги и покачать им.

— О, запросто. После того, как ты скажешь, что происходит в твоей голове.

Шалунья вырвала презерватив из моей руки, открыла его зубами, соскользнула с кровати и присела передо мной.

— Я твоя гостья. Мне решать.

И на мгновение я вернулся в ее комнату в общежитии, прячась от комендантши и молясь, чтобы ее соседка там не ночевала.

Ее мягкое проклятие вернуло меня в реальность.

— Это не... Черт. Не той стороной, — язык Пайпер показался из ее сжатых губ. Ее лицо было сконцентрировано, она перевернула резинку и скользнула ей вниз.

Я сделал глубокий вдох, когда ее руки сжали меня. В другой ситуации я бы взял новый презерватив, но это означало бы задержку экстаза. А этого вынести я бы не смог.

Я схватил Пайпер, приподнял ее и закинул под себя одним плавным движением.

— Ты умеешь торговаться.

Пайпер

На сцене Лэндон был невероятно сосредоточен и суров. Создавал совершенно синхронизированные взрывы силы и энергии. Неоспоримую основу «NothingbutTrouble».

В постели он не сильно отличался. Если я и выхватила у него презерватив, то только потому, что он мне позволил. Потому что хотел меня так же сильно, как я его. И эта власть наполнила меня эротической уверенностью.

Даже лежа под Лэндоном, в клетке между его мощными бедрами и мускулистыми предплечьями по обе стороны от моей головы, я не чувствовала себя слабой. Я ощущала себя сильной и желанной.

— До этого я просто разогревался.

— Разогревался? — мои ноги все еще дрожали от костра, который зажег Лэндон, и пламя снова поднималось, танцевало и облизывало мою кожу.

Его лицо озарила улыбка, когда он кивнул.

— Просто смотри, Пиппа. Со временем мои навыки только улучшились.

Последнее предложение разбило мне сердце и одновременно поставило его на место. На скольких женщинах он тренировался все эти годы? Значила ли каждая из них больше, чем просто физическое освобождение?

А я?

Но все же Лэндон сейчас был со мной, больше ни с кем. Даже после того, как я призналась, что намеренно избегала его последние несколько лет. Даже после того, как я ясно дала понять, что не собиралась преследовать его и бороться за его внимание.

Так что сегодня все его навыки были в моем распоряжении.

Мое зрение на мгновение затуманилось от угрожающих появиться слез. Я моргнула, вонзая пальцы в крепкие мышцы над лопатками Лэндона, вдыхая пропитанный ароматом нашего взаимного желания воздух.

Он раздвинул мои ноги шире, и я повиновалась. Мои бедра приподнялись автоматически, отчаянно пытаясь быть заполненными им. Но даже зная, что предстоит, я все еще была ошеломлена широкой головкой, толкающейся в меня. Внутри все сжалось от страха неизвестности.