Ленточки для стихии

Глава 1

Как же мне было плохо. Больно. Холодно. Я помнила всё. Каждую секунду. Каждое мгновение. Он не злорадствовал. Он не хохотал, как злодей. Он не угрожал. Он просто вывернул мне руки, а затем… боль… реки боли… океан боли… вселенная боли! И это были не зубы.

Это было что-то странное. Какие-то ленты. Багрово-красные, багрово-черные, жуткие, острые, разрывающие моё тело на куски, срывающие кожу, рвущие вены, выворачивающие сухожилия.

Я не могла кричать, потому что одна из лент залепила мне рот. Я не могла вырываться, потому что остальные спеленали моё тело, медленно пожирая, словно растворяя своей поверхностью…

Было безумно больно. А ещё было обидно. Зачем он ел меня живую? Почему сначала не убил? Это ведь так больно…

– Лучан. Ну что ты… ни на минуту оставить нельзя.

– Я занят.

– У нас дело. Забыл? Через десять минут, между прочим!

– Шэт!

Когда меня резко бросили в сторону, израненное тело сначала пронзила дикая вспышка боли от удара, а затем милосердное сознание наконец-то отключилось. Ну, слава богу… умерла.

– Аккуратнее. Обрабатывайте аккуратнее!

– Да и так уже…

Что? Ещё не открывая глаз, поняла, что что-то не так. То есть я не умерла? Но…

– Странно, мне казалось, что повреждения сильнее…

Удивилась. Невероятно, но я всё прекрасно понимала. А ещё понимала то, что у меня ничего не болит. Почти. Чешущиеся коросты не в счет. А ещё кушать хотелось… очень!

Открыв глаза, тут же встретилась взглядом с пожилой женщиной в белом халате. Наверное, врач, да?

– Арина?

– Да… – пересохшее горло выдало хриплый звук, так что пришлось сглотнуть и не раз. К счастью мне дали стакан с водой и даже не просто так, а с гибкой трубочкой, потому что сил сесть не было. – Спасибо…

– Доброе утро, Арина. Меня зовут Мария Александровна и я ваш лечащий врач. Арина, как вы себя чувствуете?

– Плохо. – не буду врать. Ни к чему. Всё чешется, саднит, ноет… не болит, но всё равно гадко. – Где я?

– Больница скорой медицинской помощи, палата реанимации. Арина, скажите, вы помните, что произошло?

– Нет… смутно… – поморщившись, тут же отвела взгляд. До сих пор перед глазами стоял он. Он улыбался. Презрительно. Гадко.

Как же гадко…

Снова страшно. Боюсь. Очень боюсь. Кто он? Я читала много книг. Сказки, фантастика, фэнтези, мистика… О таких монстрах я не читала ни разу. Неужели такие существуют? Но почему тогда о них никто не знает? Совсем никто…

– Арина, не плачьте. Успокойтесь. – всполошившись, врач вынула из кармашка платок и начала вытирать мне мокрые щеки. – Всё будет хорошо. К тому же пока вы находились в коме, вы уже почти оправились, даже быстрее, чем мы предполагали…

– В коме? – с трудом проморгавшись от слёз, напряженно всмотрелась в её лицо. – Я была в коме? Долго?

– Почти месяц. – натянуто и неестественно улыбнувшись, доктор почему-то отвела взгляд и поправила одеяло в районе моих ног, ступни которых только что закончила перебинтовывать медсестра.

Почему? Она мне врет? Или что-то случилось…

– Я уродина, да?

– Что? – искренне удивившись, врач вдруг облегченно рассмеялась. – Ну что вы, Арина, вы очень хорошенькая девушка. А когда поправитесь окончательно, то станете совсем красавицей. Отъедитесь, отоспитесь, съездите отдохнуть в санаторий, на курорт…

Я хорошенькая? Грустно скривив губы на её явную ложь, уже не слушала дальше. Я никогда не была хорошенькой, даже в детстве. Слишком маленький нос, слишком большие губы, слишком большие глаза, слишком угловатое тело, слишком… всё слишком.

Подруг у меня не было в детстве, не завела я их даже теперь, поступив в институт. Мне заменяли их книги. В детстве сказки, в юности – фэнтези и фантастика. Я знала все сказочные гаджеты, я знала, сколько видов демонов существует, я знала, каким заклинанием вызвать дождь…

О, да, если бы я была магичкой, я была бы нереально крута. И первым, что я бы намагичила – было бы моё симпатичное лицо.

Истерично хохотнув, кажется, немного напугала доктора.

– Арина?

– Коленка чешется… Скажите, а папа приходил?

– Да, конечно. Аркадий Анатольевич регулярно интересуется вашим здоровьем. И сегодня я наконец обрадую его тем, что всё самое страшное – позади.

Папа. Отдельная тема. Папа у меня большой начальник. Ну, как большой… по меркам нашего города – Очень Большой. Просто у нас очень небольшой город.

А ещё я знала, что он меня стеснялся. Ну, как же – у Большого Человека и такая дочь. Не сказать, что некрасивая, но… не красивая. Он несколько раз довольно тонко намекал мне на пластику. Но зачем?

Раньше я верила в сказку про гадкого утенка и всегда думала, что совсем скоро, вот-вот… а потом просто поняла, что это мне не нужно. Странно, да?

Наверное, я просто немножко сошла с ума от всех этих книг. По крайней мере, в этом был уверен папа, жалуясь на это моему психиатру по телефону. Подслушивать, конечно, не хорошо, но иногда полезно.

– Арина… Арина?

– А? – с трудом вынырнув из своих невеселых мыслей, сосредоточила внимание на враче. – Да?

– Скажите, у вас что-нибудь болит?

– Нет… не совсем. Скорее зудится. Очень сильно на спине. И ладони тоже. Немного лоб… Вы мне пересаживали кожу?

– Нет. – посмотрев на меня так, словно я спросила какую-то нелепицу, врач даже приподняла бровь. – Ссадины конечно были глубокие, но самой страшной была рваная рана на животе и потеря крови. Мы всё аккуратно зашили, так что даже не переживайте о шрамах, их не будет.

– Но… – а вот теперь в ступор впала я. Этого не могло быть! Я знаю, что он снял с меня всю кожу!

Но… Хотя…

Или нет? Это был бред? Сон?

Ничего не понимаю.

– Арина, вы устали? Отдыхайте, я подойду на вечерний обход.

– Да…

Я действительно устала. Прикрыла глаза, дожидаясь, когда врач уйдет. Почему-то усталость не сказалась на мыслях – в голове крутилось такое множество вопросов, что я не знала, на каком из них остановиться первом.

Я выжила. Я целая. Я… вижу без очков!

Резко распахнув глаза, поняла, что это правда. Так вот, что меня удивило… Минус пять я заработала уже в пятнадцать, папа даже грозился, что выкинет все мои книги. Линзы я не носила – от них очень сильно слезились глаза, так что очки стали моими постоянными спутниками. Но сейчас… Я вижу. Я вижу так четко, как не видела даже в очках.

Ну, и что это значит? Они провели операцию на глаза, пока я была в коме или… он меня заразил??? И что теперь? Я стану такой же, как он?

А какой? Кем?

Он не вампир… хотя… может это просто такая разновидность вампиров, которая пьёт кровь не ртом, а лентами? А что это были за ленты?

Как я есть хочу…

Отстраненно и немного криво улыбнувшись, когда в унисон с моими мыслями в палату вошла медсестра с разносом, полным еды, обрадовалась ей, как родной. Желудок тут же одобрительно буркнул, но стоило увидеть содержимое тарелок…

Нда.

– Не делайте такое лицо, так положено. У вас щадящий стол до конца недели, иначе желудок сможет взбунтоваться. Вас весь месяц кормили одними растворами, так что вводить твердую пищу следует постепенно и с особой осторожностью. – устроив разнос на столик и проведя хитрые манипуляции с кроватью, так что спинка поднялась, медсестра несколько секунд смотрела на мои безвольные руки, лежащие поверх одеяла, а затем уверенно взяла ложку и зачерпнула ею кашу. – Арина? С уговорами или как взрослая?

Улыбнулась. Медсестра Ольга была молоденькой, может чуть старше меня. Очень симпатичной и располагающей к себе. В итоге, я съела всё. И склизкую овсянку, и склизкий кисель и даже кусочек хлеба с маслом.

– Спасибо.

– Да не за что, отдыхайте.

И снова я одна. Судя по солнечным лучам, сейчас утро. После завтрака спать расхотелось и снова накатили мысли. Только ли зрение у меня стало лучше? Из-за него ли я выздоровела так быстро? Я ведь слышала удивление врача. Явное удивление.

Внимательно посмотрев на свои руки, отметила, что они такие, как всегда. Единственное, что ногти были коротко подстрижены. Хм… тут и маникюр делают тем, кто в коме? Ой, а это что? Засмотревшись на короткие кончики ногтей, поднесла их ближе к глазам и сдавленный крик застрял в горле.

Самый краешек, самый кончик ногтя был багрово-черным. Доля миллиметра. Каёмочка. Я… он…

Зачем???

Я не была глупой. Умной тоже не была, но вот глупой точно нет. Если…

Ну и кем я стала? И самое главное – почему? Я точно знаю – он был уверен, что я умру. Он не собирался оставлять меня в живых. Но почему я не умерла? Мало того! Я приобрела некоторые полезные свойства. Зрение – раз, регенерация – два. С остальным, я думаю, станет известно совсем скоро. Лишь бы не стать зависимой от его способа питания. Гадость…

Хотя я же только что поела. Хм. Нормально кстати поела, почти с удовольствием. Может, обойдется? Тогда зачем мне эти ленты? Или их нет? Только намек…

Снова внимательно рассмотрев ноготь на большом пальце, недовольно поджала губы. Каёмка была. Инструкции по использованию не было. Страшно было совсем капельку, но осторожность победила. Не сейчас. Права Мария Александровна – сначала выздороветь, выписаться отсюда, подальше от врачей, затем в санаторий, подальше от людей, а уже там…

Сморщив носик от грандиозных и загадочных перспектив, даже улыбнулась, хотя улыбка вышла кривой и не такой уж и весёлой. Пусть даже я ничего больше не смогу, но и этого мне будет достаточно. Привираю, конечно – хочется всего и побольше! Но… всё имеет свою цену. Свою я уже заплатила и больше как-то не хочется.

Следующие несколько часов прошли незаметно. Я планировала. Что сделать в первую очередь, что во вторую… Отстраненно радовалась, что лето, хотя целый месяц выпал из жизни и сейчас уже не июнь, а конец июля. Время есть. Чуть больше месяца, но мне должно хватить.

На что?

На себя. На изучение, осознание, анализ и привыкание. Уже сейчас мне кажется, что я могу намного больше, чем могла раньше. Уже сейчас, прикрыв глаза, я слышу, как по коридору идет… папочка.

– Ариша?

– Пап… привет… – улыбнулась и слезы тут же снова намочили щеки. Папочка…

У меня не было мамы. Она погибла в глупой автокатастрофе, когда мне ещё не было и года. У меня был только папочка. Красивый, умный, заботливый, ужасно серьезный и безумно любимый. Даже когда ворчал.

– Ариша… – сократив расстояние от двери до кровати в один миг, уже в разы осторожнее устроился на стуле, стоящем рядом, и взял мою маленькую ладошку в свои руки. Папа у меня был крупным. Он часто говорил, что своей миниатюрной внешностью я пошла в маму… Но я знаю, что от неё я взяла лишь рост. Мама у меня была не в пример красивее меня. И папа у меня был красивым.

Почти таким же красивым, как…

Тот.

Сердце пропустило стук, и, наверное, что-то отразилось в моих лазах, потому что папа тоже замер.

– Арина?

– Ты… – в горле пересохло, стало тяжело дышать, вспотели ладони… а взгляд метался по его лицу. Черные волосы, ярко-голубые глаза, квадратный подбородок, непослушная, не по годам длинная челка… – Ты не… не… ты не человек…

Сказала и тут же испугалась своих слов. А папа…

А папа отвел взгляд.

– Па-а-ап?

Закаменел. Отпустил мои пальцы. Встал и отошел к окну, стараясь даже случайно не посмотреть в мою сторону.

– Пап? Папа!

– Не кричи… – заговорив едва ли не шепотом, папочка наклонил голову и устало опустил плечи. Почему? Он устал? Почему он устал? – Да, я не человек. Ты тоже. Частично… Твоя мама была человеком. Я надеялся, что моя дочь возьмет от меня всё самое лучшее, но человеческие гены оказались сильнее. Ты так и не стала кхаа-шарг.

– Что? Но… Кем?

– Мы не люди. Мы демоны. Не те демоны, про которых пишут в твоих книжках. – чуть обернувшись, папа скосил на меня ироничный взгляд, отчего мне почему-то стало жутко. – Мы иные. Но ты… ты всего лишь человек. Была. Верно?

Была? Нет! До сих пор человек! Человек!

Мысленно прокричав, вслух сказала совсем иное.

– А он?

– А он уже труп. Никто не смеет трогать мою дочь. – жестко закончив, папочка сурово поджал губы и снова отвернулся к окну, словно там было намного интереснее. – Его вмешательство разбудило часть моих генов, которые были законсервированы на случай смертельной опасности. К сожалению, ты так и не стала кхаа-шарг, но и человеком ты быть уже перестала. Верно?

– Не знаю… – рассматривая широкую спину того, кого любила и считала самым родным человеком на свете, не могла принять и поверить. Я просто не могла поверить. Папа – демон? Он питается так же, как и тот??

Он его уничтожил?

– Знаешь. – странный, неестественный смешок и он, наконец, обернулся ко мне лицом. Лицом, на котором ярким потусторонним светом сияли голубые глаза. А за спиной…

– Ты страшный… – часто-часто заморгав, поняла, что слезы текут сами по себе и я не в силах их остановить. Привычный мир рушился прямо на глазах. Мой папа – демон. Демон, который убивает людей, чтобы есть. Такой же, как тот, что меня почти убил. Абсолютно такой же. Я знала, что папа может быть жестоким, его положение иногда этого требовало, но то, что он убийца… не по принуждению, а просто так… и ведь совсем просто так он сейчас может убить и меня, ту, что не стала кхаа-шарг…

– Я естественный. – глядя мне четко в глаза, уже не папа, а абсолютно посторонний мужчина с многочисленными узкими багрово-черными лентами, развевающимися за спиной, подошел к моей кровати. – И ты могла бы быть такой. Если бы твоя мать не была столь… глупа.

– Что? Мама? Она… – дикая мысль пронзил мозг и я прошептала, едва не теряя сознание от ужаса. – Ты убил её?

– К сожалению… да.

– Но почему? – я уже не плакала. Я уже рыдала. Мне было так плохо, как не было никогда. Даже тогда, когда тот демон меня убивал, мне не было так плохо. Тогда было больно телу. Сейчас же на куски разрывало душу. Я не верила. Не хотела. Не могла поверить! Но это происходило прямо здесь и прямо сейчас.

А я? Неужели я тоже теперь такая? Я ведь совсем другая… я не убийца… не убийца… нет…

– Так получилось. – криво усмехнувшись и даже кажется сожалея о сказанном, демон наклонил голову, словно так видел лучше. Словно решал, стоит ли сейчас убить и меня… – Ты меня осуждаешь?

– Мне страшно… – подтянув одеяло к лицу, словно оно могло мне помочь и спрятать от этого жуткого демона, едва не кусала его от осознания собственного бессилия. Если бы оно могло мне помочь…

– Не бойся. – жутко улыбнувшись… уже в следующую минуту папочка присаживался на край моей кровати. Не было ни лент, ни потустороннего света в глазах, ни жуткого низкого, хриплого голоса. Был просто мой родной любимый папочка. – Пускай ты так никогда и не станешь полноценной кхаа-шарг, но знай – я никогда и никому не позволю причинить тебе вред. И никогда сам не причиню его тебе. Верь мне…

Судорожно кивнув, сама молила всех известных и неизвестных богов, чтобы он ушел. Пожалуйста. Мне так страшно, когда ты рядом. Пусть ты убрал ленты, но теперь я знаю, что ты такой же, как он.

Монстр. Беспощадный и безжалостный убийца.

– Устала? Отдыхай… Я приду завтра. Хорошо?

– Да. – вымученно улыбнувшись, заметила в глубине его глаз досаду. Я знала, как это выражалось. Именно досада на то, что я лгу. Он всегда видел ложь… – Это всё так неожиданно и страшно…

– Ты привыкнешь.

Кивнув уже увереннее, причем уже не глядя на меня, а полностью уйдя в свои мысли, папочка наконец встал и, криво улыбнувшись напоследок, ушел, лишь в дверях оглушив известием. – Я зайду завтра ближе к обеду и мы поговорим о твоём будущем уже более детально.

О моём будущем? О каком будущем?

Пустым взглядом рассматривая закрывшуюся за папой дверь, не могла мыслить связно.

Мир рухнул.

Если утром я думала, что просто стала чуть лучше, чуть сильнее, чуть здоровее, то теперь… я его ненавидела.

Его. Именно его. Того голубоглазого демона, из-за которого я узнала страшную правду жизни. Почему на его пути встретилась именно я? За что? Почему бы мне и дальше жить, не зная, что мой собственный папа – демон?!

Папа сказал – он труп. Он его убил? Жаль… Стиснув кулачки, сжала зубы до скрипа. Я бы убила его сама только лишь за это. За то, что моя жизнь больше никогда не будет прежней. За то, что из-за него я потеряла самого дорогого и любимого человека. Сегодня я потеряла отца.

Теперь каждый раз, глядя на папу, я буду видеть эти жуткие багровые ленты за его спиной. Каждый раз я буду вспоминать, как они меня убивали. Каждый раз…

Зажмурившись, поняла, что снова плачу. Больно… как же больно душе. Почему так больно? И кто теперь я сама? Как скоро у меня начнется ломка по крови? И останусь ли я той, кем была? Или совсем скоро и я стану безжалостной убийцей?

Как глупо…

Как страшно.

Не заметив, как провалилась в тяжелый нервный сон, проснулась от собственного крика. Снова… снова эти ленты, разрывающие меня на части. Снова…

Спрятав лицо в ладонях, глубоко задышала, чтобы унять бешеный стук сердца. Я никогда не была нервной трусихой, мне просто нечего было бояться, но сейчас… это был не просто страх. Это был потусторонний ужас! То, чего не бывает. То, о чем никто не знает.

Потому что не было выживших.

Зажав рот ладонью, судорожно всхлипнула. Так я сама себя пугаю. Нельзя. Нельзя думать.

Нельзя не думать.

Но что делать?

Надо отвлечься. Необходимо срочно отвлечься!

– Арина? Добрый день, а вот и обед… – с веселой улыбкой зайдя в мою палату, Ольга моментально спала с лица, когда увидела меня. – Что случилось? Арина?

– Кошмары… – выдавив из себя одно единственное слово, часто-часто заморгала, чтобы не разреветься снова. Стало вдруг так себя жалко, но при этом ужасно бесила сама ситуация, ужасно бесил свой собственный организм, решивший впасть в затяжную истерику, а больше всего бесило то, что посторонний человек видит, как мне плохо. И сочувствует…

– Ариша… – торопливо отставив разнос на столик и сев на кровать, Ольга совсем не слабыми женскими руками привлекла моё мелко трясущееся тело к себе. – Ну что ты… тебе теперь совсем нечего бояться… всё хорошо… твой папа поймал того выродка и уничтожил, теперь тебя больше никто не тронет…

– Мой па… па? Что… – прохрипев, задергалась и в итоге оттолкнула Ольгу от себя. – Ты… ты…

Голубоглазая брюнетка.

В ужасе вжавшись в подушку, остро жалела о том, что не могу убежать. Тело не слушалось. Моё слабое человеческое тело отказывалось мне повиноваться. Да, я не демон – я человек. Черт побери! Я всего лишь человек!!! За что мне это?!

– Да, я кхаа-шарг. Твой папа нанял меня твоей личной сиделкой. Он тебя очень любит и переживает за тебя. Я знаю, что он уже кое-что рассказал тебе…

Она всё говорила и говорила, а у меня перед глазами стояло не её лицо, а ленты. Жуткие багровые ленты, уже ползущие ко мне, чтобы снова начать пить…

– Замолчи. – стиснув зубы, тихо, но зло процедила: – Уйди. Сейчас же! – а затем и вовсе сорвалась на крик. – Вон!!!

– Не кричи. – никак не отреагировав на мой вопль, Ольга даже не встала с кровати. – Ты меня боишься? Зря. Я не убийца. Никто из нас не убийца. Мы не люди, но мы и не монстры. Ну, кроме некоторых… Но ведь и среди людей бывают маньяки, да же? Лучан был больным. Выродком. Чокнутым убийцей. Мы не питаемся кровью. Мы едим абсолютно то же, что и люди. А наши ленты – это просто… дополнительные руки.

– Правда? – прошептав, с дикой, дичайшей надеждой ждала ответа.

– Правда. У них очень много функций, но в целом мы такие же мирные, как и люди. – уверенно глядя мне прямо в глаза, Ольга располагающе улыбалась, словно…

– Ты медсестра? Или нет?

– Я многопрофильный врач.

– Многопрофильный? – радуясь, что мы можем поговорить сейчас буквально обо всём, и мой информационный вакуум совсем скоро заполнится такой необходимой и полезной информацией, цеплялась к каждому её слову.

– Да. Я травматолог, хирург, нейрохирург, невропатолог, психолог…

Понятно.

Психолог. Одно единственное слово, которое я ненавидела так же, как ненавидела манную кашу. Я общалась со многими психологами. Со слишком многими психологами… у меня есть повод их не любить. Нет, я не больная. Просто папа иногда думал, что я немного того…

Нет, это сейчас не актуально.

– Покажи свои ленты. – хмуро глядя на непонятно кого, упрямо поджала губы. Если она говорит правду, то я обязана прекратить бояться. Обязана.

– Мы называем их бэлты. Я не очень сильная кхаа-шарг, так что у меня их всего три. – странно поведя плечами, Ольга словно высвобождала их из лопаток. Словно расправляла крылья…

Сначала один лиловый кончик показался из-за спины, затем второй… а вот их уже три и они все соскользнули вдоль её руки и остановились в ладони.

– А вот твой папа очень сильный кхаа-шарг и я точно знаю, что у него их больше двадцати.

– А растут они только на спине?

– Нет. У всех по-разному, всё зависит от силы и их количества. И длина, и ширина, и количество, и место проявления – всё зависит от силы.

– А что ты ими делаешь?

– В основном уборку по дому. – звонко рассмеявшись, когда я нелепо открыла рот и распахнула глаза, Ольга просто пожала плечами. – Ну, а что ими ещё делать? Я же не воин. В хирургии они тоже очень полезны, но здесь у вас на Земле это бессмысленно.

– У нас на Земле?

– Ну да. Это не наш родной мир. Твой папа не ушел обратно лишь потому, что ты родилась обычным человеком. – рассказывая настолько спокойно и буднично, словно о погоде за окном, Ольга выглядела так безмятежно и естественно, что я смотрела на неё, как на инопланетянку. Как на зеленого человечка. Как на белочку, ту самую, которая приходит к алкоголикам.

– Но это глупо…

– Многие наши тоже так думали. – прикрыв глаза, словно вспоминая, Ольга чему-то широко улыбнулась. – Но Граф Аркадо убедил всех и каждого, что то, чем он решил заняться – это только его выбор и никто не смеет ему указывать.

– Кто?

– Граф Аркадо – твой папа. Здесь он выбрал другое имя, более подходящее для этой страны, но на самом деле его зовут Аркадо Иберриан и он граф.

Открыла рот… закрыла. Иберов Аркадий Анатольевич. Граф Аркадо Иберриан.

Я сошла с ума? Я до сих пор в коме и это игры моего больного разума??? Как ненормально…

– А ты?

– Я?

– Да. Ты просто врач или нет? Откуда ты так много знаешь? Ты его любовница?

– Э… – Ольга явно не ожидала именно этого вопроса, потому что сразу ответить не смогла, а вот потом… – Ну-у-у…

– Значит, любовница. – жестко вынеся вердикт, увидела, как ей стало неловко, и она отвела взгляд. – И давно?

– Три года. Может чуть больше…

– А почему он нас не познакомил раньше? Он тебя стесняется? – с несвойственным для себя самой извращенным наслаждением залезая в душу к совершенно постороннему человеку (допустим к человеку), рассматривала Ольгу с абсолютно иной точки зрения. Да, красивая. Наверное, ещё и умная, раз многопрофильный врач. Хотя не очень, если связалась с моим папой. Папа может думать, что я живу лишь в своем собственном мире, сотканном из фантазий и книг, но я-то очень внимательно слушала все городские новости и сплетни. И даже обрывки телефонных разговоров, когда удавалось. Судя по ним, за последние два года у него было больше десятка женщин, уверенных, что ещё немного, ещё чуть-чуть и они станут не просто любовницами, а самыми что ни на есть женами.

– Мы встречались не здесь. Ты должна знать о его ежемесячных командировках…

– О? Так он ездил к тебе? А куда?

– В свой родной мир. Даже несмотря на то, что он эмигрировал на Землю, на Тевтроне у него остались и земли, и иные обязанности сюзерена. Я не знаю о подробностях договоренности с Императором, но общеизвестная суть их такова, что граф Аркадо может заниматься чем угодно и где угодно, но не реже, чем раз в месяц он обязан посетить Тевтрон, а раз в полгода аудиенцию Императора.

Какая интересная фэнтези-история… И почему мне кажется, что в ней чересчур много белых пятен? Сомневаюсь, что мне выложат весь настоящий расклад добровольно, так что… улыбаемся, Ариша. Улыбаемся и машем.

И копаем.

Потому что неожиданно так понравилось жить целиком…

– Ясно. Спасибо. Ты красивая… – застенчиво улыбнувшись, чем вызвала ответную, немного неуверенную улыбку, кивнула головой в сторону остывающего обеда. – Поможешь мне?

– Да, конечно!

Смешно всплеснув руками, Ольга поторопилась помочь мне сесть и тщательно проконтролировала, чтобы я съела всё, без исключения.

– Спасибо. Не скажу, что было вкусно… но полезно точно было.

– Так надо.

– Я понимаю. – почему-то так резко захотелось мороженого, что я не удержалась. – Оля, а мне можно мороженое?

– Мороженое? – задумавшись всего на пару мгновений, Ольга уверенно кивнула. – Да, можно. Какое любишь?

– Фисташковое.

– Я принесу вместе с ужином. Договорились?

– Да, спасибо. – решив ненавязчиво начать прощупывать почву и лимит доверия, тут же закинула пробный шар. – А книгу принесешь?

– Какую?

– Любую. Люблю читать…

– Ну, я сама вашу литературу не знаю… можно поподробнее? А то принесу что-нибудь не то…

– А ноут можно? С интернетом. Я тогда сама накачаю.

– Я спрошу у твоего папы, хорошо? Просто он мне дал четкие инструкции…

Вот так, да? Что ж…

– Хорошо. Он знает, как я люблю читать. Просто если мне тут лежать ещё неделю, то я совсем чокнусь от скуки.

– Я буду приходить чаще. Хочешь?

– Да.

Конечно хочу. Ведь ты мне ещё ничего не рассказала. Ни о себе, ни о вашем мире, ни о ваших отношениях с папой… Да, я некурящая и непьющая интроверт-девственница девятнадцати лет. Но это совсем не значит, что я ничего не знаю и ничем не интересуюсь. В наше время информационного засилия (иногда даже и насилия) это попросту невозможно.

А спокойно спит не тот, кто мало знает, а тот, кто знает всё и при этом у него есть как минимум десять путей побега.

Да, именно побега. Ольга солгала как минимум несколько раз. Не знаю, как, но я это почувствовала. Пробудились папины гены? Возможно. Но мы точно убийцы – это раз. Мы питаемся, как овощами и жареным мясом, так и свежей кровью – это два. И мой обожаемый папочка совсем не невинный человек – это три.

То, кем стану я сама, зависит только от меня, это правда. Но вот в чем вопрос – предоставят ли мне выбор, когда поймут, что я уже чуть меньше, чем просто человек? Не больше, а именно меньше. Это не эволюция, это деградация.

Ольга ушла уже давно, а я всё лежала и рассматривала свои ногти. Если каждый ноготь – это начало ленты, то их у меня как минимум десять. Ещё сильнее, чем утром, зудела спина. Значит ли это, что там они тоже есть? Сколько? А ноги? Почему зудят ступни? Не ногти, а именно подошва. Как-то это нерационально… Разве есть смысл в лентах, растущих из подошв? Как там она их назвала? Бэлты? Кажется, это английский… Или у них другой язык? По мне так одно – ленты. Интересно, из чего они?

Рассматривая ногти и так, и эдак, не могла понять принцип. Желание? Кодовое слово? Импульс? Гормон? Определенное движение?

Или у меня их нет?

В итоге так я промучилась до вечера. Четко до того момента, как пришла кареглазая и русоволосая Мария Александровна. Неужели обычный человек? Исподволь рассматривая врача, пока она осматривала меня, так ничего для себя и не решила. Не понимаю. Просто не понимаю разницы. Неужели только цвет волос и глаз? А бывают ли демоны другой расцветки?

– Арина, вы поправляетесь буквально на глазах. – улыбнувшись мне, но при этом задумчиво рассматривая мой живот, с которого сняли бинты, врач совсем не по-взрослому кусала губы. – И если честно, то меня это даже немного пугает… вы счастливица, раз ваш организм так сильно жаждет выйти из больницы, что заживляет швы как минимум с тройным опережением графика.

– Разве?

– Да. Не хочу вас пугать, но это… – проведя пальцем в воздухе над едва видимым шрамом в пятнадцать сантиметров длиной, продолжила. – Подобная картина обычно наблюдается через два-три месяца после снятия швов. Ещё вчера он был довольно груб, но сейчас… я не знаю. Я уже ничего не знаю.

Качая головой и всё рассматривая мой живот, Мария Александровна ушла глубоко в себя. Мда. Значит, человек. Ну, и что теперь с ней будет? Папа откупится или запугает? Это ведь конфиденциальная информация. Очень.

– Скажите, а когда меня выпишут?

– Через неделю. Раньше никак нельзя. Необходимо провести комплексное обследование, как внешнее, так и внутреннее, и взять множество анализов. Арина понимаете, мы перелили вам довольно много крови, причем как крови вашего отца, так и дяди… У вас чрезвычайно редкая группа, так что пришлось поднимать всех ваших родственников с кроватей и требовать, чтобы они мчались в операционную. Хорошо, что у вас при себе были документы, а ещё лучше, что к вам приехал погостить ваш родственник. Будь ваш отец один, я совсем не уверена, что вам бы хватило…

Дядя? Какой дядя? У меня НЕТ дяди!

Хотела выкрикнуть, но я погасила порыв, а затем и вовсе покрепче сжала зубы. Демоны. Мне перелили кровь демонов. Как минимум двоих. Кто был вторым? Неужели и правда дядя? У отца есть брат? Или… что там Лучан говорил о встрече? С кем именно он должен был встретиться? Не с папой ли?

Кто бы рассказал…

– В целом же картина просто прекрасна. Синяки сходят быстро, ссадины исчезают ещё быстрее, а шрам на ноге и вовсе не видно. – резюмировав, женщина улыбнулась, но тут видимо что-то вспомнила, и её улыбка потухла. – Да, полиция настаивает на встрече и опросе, но ваш отец категорически запретил им вас беспокоить. Понимаю, вам наверняка даже думать о той ночи неприятно, но я обязана вас предупредить. Как только консилиум решит, что вы оправились достаточно для разговора с полицией, мы будем обязаны дать разрешение на опрос и дачу показаний по нападению.

– Ясно. Спасибо, что предупредили.

Уверена, папа даже близко их ко мне не подпустит. Да и зачем? Ведь он уже «разобрался» сам и убийца мертв. Уверена даже, что не самым милосердным способом…

– Привет. – зашедшая минут через десять после Марии Александровны Ольга, была довольно отстранена. Совсем не так, как утром или даже днем. Тогда она улыбалась, сейчас же была скорее нейтральна и весьма сдержана. – Аркадий Анатольевич не разрешил передать тебе ноутбук, но я скачала на электронную книжку все последние фэнтези-романы. И вот… мороженое тоже принесла.

Довольно неуклюже передав мне и книжку, и мороженое, Ольга поставила мне на колени ужин и поторопилась уйти, попросив вызвать её тогда, когда я поем, чтобы убрать посуду.

Хм… а вот и граница обнаружена. Так быстро и резко? Неужели папа наказал её за то, что рассказала слишком много? А что? Что именно мне нельзя было знать?

Задумчиво съев и ужин, и мороженое, покрутила в руках книжку, но отложила. Именно сейчас читать не хотелось. Очень хотелось поговорить, но вряд ли мне расскажут хоть что-то. Интересно, как он узнал, о чем мы говорили? Неужели она сама ему всё доложила? Всё-всё? Как всё загадочно…

– Я поела. – нажав на кнопку вызова медперсонала, попыталась хоть как-то прояснить ситуацию. – Оля, папа тебя наругал?

– Нет. – упрямо поджав губы и мотнув головой, что сказало об её лжи намного больше, чем она сама хотела, девушка поторопилась взять разнос и выйти. – Просто попросил не быть такой болтливой. Он сам расскажет тебе всё необходимое.

Ого. То есть то, что она мне рассказала – мне нельзя было знать? Даже этого? Но ведь это крохи! Это такая мелочь в океане пустоты, что даже не смешно!

Разозлилась. Он считает меня маленькой? Или дурочкой? Или и той и другой? А может… «оберегает»? ТАК??? Раздраженно фыркнув, упрямо поджала губы. Я уже очень давно не маленькая и не дурочка. И ТАК оберегать меня не надо. И планировать моё будущее за меня не надо. Я поступила на финансовый, как он и хотел, но вот то, КАК я буду жить, ГДЕ я буду жить и самое главное С КЕМ я буду жить – я буду решать сама и только сама. Упрямством я пошла в папочку, и он это прекрасно знает.

Пободаемся?

На самом деле я хорохорилась. Это раньше я могла прищуриться и, вздернув подбородок, прошипеть, чтобы он не смел мне указывать. Я знала, что он меня не тронет. Просто раньше он НИКОГДА не позволял себе не то, что тронуть, а даже голос на меня повысить, в отличие от тех же подчиненных. Тех он чехвостил и в хвост, и в гриву, была я как-то случайной свидетельницей подобного инцидента.

А сейчас? Сейчас, когда я знаю – кто он? Останется ли всё, как прежде? Или он позволит себе больше? Накричать, принудить, ударить? Не посчитаться с моим мнением? Ведь теперь, когда маски сорваны…

О, черт, о чем я думаю??? Это же мой папочка! Мой любимый, обожаемый папочка!

Который когда-то убил маму…

За что? Что он сказал? Она была «глупа»? Всего лишь?

Начав грызть ноготь большого пальца от неизвестности и безысходности, нервничала всё больше. Побег? Я склонялась к нему всё больше. Но не сейчас, это точно. Я даже до туалета не могла дойти сама, каждый раз прося Ольгу помочь и довести. На ногах я стояла, как младенец – шатаясь и всё норовя упасть. Нет, не сейчас. Ни документов, ни денег, ни информации.

Значит, сначала обзаведусь всем этим.

А пока… выздоравливаем, Ариша, выздоравливаем.