Леший, твою мать!

2

"Утро вечера мудренее".

Проснувшись рано утром, отодвинула комод и выглянула за дверь. Тишина. Посторонних не видать. Проскочила в душ, быстро на помылась и обратно. Не помню, когда в последний раз принимала водные процедуры с удовольствием, без спешки, с наслаждением ощущая струйки воды на теле.

Забежав в свою комнату, заперлась и стала одеваться. Сегодня я опять взяла смену в кафе, где работаю официанткой. Хоть и не легко там, но оплата хорошая, плюс чаевые. Да и не сидеть же весь день с ними, выслушивая завывания о том, какая плохая у них жизнь.

Надела джинсы, белую футболку, собрала волосы в хвост, закинула на плечо рюкзак и выйдя из комнаты, заперла дверь, чтоб не шастали здесь их собутыльники. Проходя мимо кухни никого не заметила, спят скорее всего. Прокралась к выходу, надела кеды и вышла из квартиры.

Начало июля. Солнце припекает, хочется забежать в какой-нибудь магазин и встать под кондиционером. До начала рабочего дня ещё целый час. Иду по тротуару спокойным шагом, наслаждаясь теплом. Чуть в стороне продают кофе и сладкую вату. Аромат сахара и кофейных зёрен манил. Очень хотелось купить, но я подавила порыв, ведь мне нужно ещё много чего к учёбе приобрести.

Добралась до работы за полчаса. Не успела пройти в служебное помещение, где мы переодеваемся, как наш бармен сообщил, что меня ждёт директор кафе и очень срочно. Я напрягалась, пытаясь вспомнить, где я могла накосячить в крайние смены. Внутри поселилось плохое предчувствие. Обычно Алла Михайловна не вызывала сотрудников просто так, значит, что-то случилось.

Постучалась в ее дверь и услышав: "Да-да", вошла внутрь.

— Здравствуйте, Вы меня звали? — уточнила я, надеясь, что бармен что-то перепутал и пошутил.

— Здравствуй, Дана, проходи, у меня к тебе есть важный разговор.

Алла Михайловна всегда выглядит элегантно в свои сорок пять лет. Ее тучное тело вовсе не портило внешность, ее энергетика притягивает к себе людей и те не могут найти в ней недостатки. Она сидела за столом, в белой блузке с крупными крупными красными бусами и в тёмно-синей юбке, ее короткие волосы завиты в крупные кудряшки, а макияж был немного ярким.

— Что-то случилось? — я была очень взволнована, ведь мне очень нужна эта работа.

— Для начала хочу поздравить тебя с наступающей свадьбой. Я и представить не могла, что ты отхватила себе такого жениха, а ведь с виду простая девчонка, но может, этим ты и зацепила, кто знает, какие у богатых причуды. Так вот, ближе к делу. Твой жених попросил меня уволить тебя, чтобы у тебя было больше времени на подготовку к свадьбе и сама понимаешь, невеста такого бизнесмена не может работать официанткой. Так что сегодня можешь отработать смену, так как замену ещё не нашли, а потом уже занимайся подготовкой к торжеству. Эх, повезло ж тебе.

Я выпучила глаза. Какой ещё жених? В смысле уволить? А на что я жить буду? Стоп-стоп-стоп. Жених, говорит? Неужели тот урод, который выиграл меня в карты уже успел и сюда сунуть свой нос. Плохи дела.

— Алла Михайловна, но мне нужна эта работа. Пожалуйста, не увольняйте, — умоляюще попросила я, мне ведь нужно не немного времени.

— Милочка, ну зачем тебе это? Он же богат и даст намного больше, чем ты здесь зарабатываешь. К тому же он сказал, что если я не выполню его просьбу, то он добьётся того, что это кафе закроют, а я останусь без работы, а мне это надо в моём-то возрасте? И не смотри на меня так, поверь, в сорок пять очень трудно найти работу.

Мне захотелось плакать, но я сдержалась. Не здесь. И какой смысл сейчас ее уговаривать, как говорится: "Своя рубашка ближе к телу", но я бы слово "рубашка" сменила бы на "шкуру", звучит более правдоподобнее.

— Я Вас поняла, могу идти работать?

— Да, иди, расчет получишь после смены.

— Спасибо, — развернулась, чтобы уйти, как в спину мне прилетело:

— Мне очень жаль, что так получилось, но он всем сообщил, чтобы тебя не брали на работу, так что лучше поддайся ему, деточка.

Я вышла из кабинета молча, то настроение, которое было час назад улетучилось и теперь вместо солнышка, тучка над моей головой. Прошла в раздевалку, размышляя о том, где ещё я могу взять деньги. Решила проверить слова директора. Нашла в интернете первое попавшееся объявление о том, что требуется уборщица, позвонила.

— Алло? — послышалось в трубке.

— Добрый день! Вакансия ещё актуальна? — поинтересовалась я.

— Да, актуальна, назовите, пожалуйста, Ваши Фамилию, Имя и Отчество.

— Ласточкина Дана Вадимовна.

В трубке на минуту всё затихло, даже шорох бумаги пропал. Я даже подумала, что сбросится вызов, посмотрела на экран, нет, звонок ещё шёл.

— Алло? Меня слышно? — переспросила я.

— Девушка, Вы извините, но вакансия уже закрыта, оказывается, что уже приняли на человека, просто информация не обновилась.

— Поняла, спасибо, — тяжело вздохнула я и сбросила вызов.

Значит, Алла Михайловна была права. И что теперь делать? На работу не устроиться. Если он, даже не знаю кто, влез сюда, то скорее всего на днях объявится. Думай-думай.

— Дана, тебя уже отпустили? А то в зале много заказов, не успеваем, — заглянула в раздевалку Таня, моя напарница, в то время, когда я заправляла рубашку в классическую узкую юбку.

— Да, уже бегу, — посмотрела в зеркало, убедилась, что выгляжу хорошо, нигде ничто не торчит и выскочила в след за ней в зал.

Сегодня и правда был какой-то аншлаг, но это не удивляет, всё-таки пятница. Посетители приходят сюда в основном после работы, чтобы пообщаться или расслабиться, а зная, что завтра выходной, не спешат уходить и позволяют себе выпить алкоголь.

Работа здорово отвлекает от плохих мыслей, но был один огромный минус. К концу смены дико болели ноги. Администратор уже была в курсе того, что больше на смену я не выйду, поэтому отдала оплату и пожелала удачи. Кафе закрывается в одиннадцать вечера, убираемся в зале около получаса, в итоге к дому подхожу где-то в двенадцать ночи.

Идти по своему району мне мне страшно, здесь все друг друга знают, поэтому нечего опасаться. Я шла домой не спеша, дыша свежим остывшим воздухом, а ещё тишина. Днём же от автомобилей очень шумно, а сейчас проедут одна-две и тишина.

Почти. Подойдя к своему подъезду услышала громкую музыку. Из наших окон. Чёрт. Опять. Как же я устала от всего этого. Сейчас самое главное незаметно проскользнуть в квартиру и запереться в своей комнате. Снова осталась без душа.

Только зашла в подъезд, как тут же открывается соседская дверь, из которой выглядывает баба Маша.

— Даночка, здравствуй, опять твои пляски устроили, я уже вызвала милицию, как же ты с ними живёшь?

— Здравствуйте, баб Маш, лучше не спрашивайте и спасибо Вам, — устало проговорила она.

Хорошо, что понимает, что не я виновата в том, что тут творится, а то бы могла и возмущаться, и требовать всех успокоить.

Открыв дверь меня оглушила музыка из девяностых. Скривилась. Не то, чтобы я против каких-то песен, просто у каждого поколения свои вкусы, но смесь алкоголя с любой музыкой вызывает у меня отвращение. А ещё запах.

Из кухни слышались голоса, смех, пошлые шуточки, звон рюмок. Замерла. Вроде никто не слышал, как я вошла. Сняла кеды и взяла их в руки. На ходу достала ключ от комнаты, но у двери замерла. Она была открыта. Вернее замок был выдран. Забежала внутрь, бросила рюкзак на кровать, а кеды под нее. Рванула к книжной полке. Сердце моё заколотилось. Господи, только не это.

Книги были расставлены в другом порядке. Я стала пролистывать книги, в том числе и сказки Пушкина, в поисках спрятанных мною денег. Паника накрывала с головой, глаза горели от напрашивающихся слез. Ком в горле мешал свободно дышать.

Денег нет. Вообще. Они всё забрали. Схватилась за голову. Дура. Зачем я их тут оставляла? Но и носить с собой глупо, вдруг потеряю или стащат в автобусе. Божечки, лучше бы у меня их украли, не так обидно было бы. Спрятала рюкзак за шкаф. Меня начало трясти. Как они могли? Это ведь мои деньги! Я сама их заработала!

Пошла на кухню. Там сидели мои родители вразвалочку, рядом какие-то две женщины с опухшими лицами и трое мужиков. Одеты все были в какие-то обноски. На столе стояли коньяк, виски и вино, вместо обычной водки, дорогая колбаса, сыр, копчёная горбуша, мидии в рассоле, разные фрукты, готовые магазинные салаты, какие-то конфеты и пирожные. Они сейчас купили то, от чего я долгое время отказывалась, стараясь экономить, а они. Все мои заработанные деньги спустили на всё это.

— О, Данка явилась! — воскликнул папа.

— Нагулялась? — съязвила мама.

— Отдайте мои деньги! Вы не имели права их брать! — крикнула я.

— Закрой свой рот! Ты нам обязана! Сколько я с тобой мучилась, пока я беременная была, а? А потом? Подтирала за тобой сопли, слюни. И где благодарность, дрянь? Вы только посмотрите на неё! Шляется Бог знает где, перед мажорами задницей крутит, а теперь возмущается! Скоро икру черную ложками жрать будет, а мы тут с голоду подыхать, а ей хоть бы хны! Тварь!

Собутыльники воззрились на меня осуждающим взглядом, цокая, говоря, какие сейчас дети неблагодарные пошли.

— Отдайте мои деньги! — крикнула я, окидывая их ненавидящим взглядом.

— Пошла отсюда, дрянь! Нет их у меня больше, — довольно улыбаясь, проговорила она.

Меня трясло от безысходности. От обиды. Хотелось кричать. Плакать. Выть. Но не здесь. Ненавижу их. Ненавижу!

— Вы пожалеете об этом, — глядя ей в глаза произнесла я и развернувшись пошла в сторону своей комнаты.

Позади меня послышались шаги. Я ускорилась, но меня тут же схватили за руку и развернули всем корпусом. Передо мной стоял дружок родителей, с перекошенным лицом от пахабной ухмылки. Одет был в какую-то футболку с дырками в некоторых местах и растянутых спортивных штанах. От него исходил запах алкоголя и немытого тела. Меня затошнило. Попыталась вырвать руку, не получилось.

— Чё надо? — грубо спросила я.

— Пошалим, малая? — он улыбнулся, демонстрируя гнилые зубы и отсутствие некоторых.

— Отвали, урод, — толкнула алкаша, но хватка его стала только сильнее, а после сам одним ударом впечатал меня спиной в стену. Больно. Аж воздух выбило из груди.

— Я тебя сейчас так оттрахаю, что забудешь своё имя, — стал смеяться он.

Ненавижу таких. Как же мне это надоело.

— Только через мой труп. Отпусти, — зло процедила я.

Его хохот стал громче.

— Поверь мне, я и твой труп трахну, — заигрывающим голосом проговорил он.

Ком в горле не проходил, более того, мне сию же секунду захотелось блевать. Что я и сделала прямо на его футболку. Он отпустил меня, но тут же влепил мне пощёчину. После скинул футболку и сказал:

— Сейчас ты ответишь за это, сука! — схватил за горло одной рукой, второй пытаясь содрать с меня футболку.

Собравшись с силами, пнула его коленом прямо между ног со всей дури. Тот взвыл. На шум пришла моя мать.

— Что тут происходит? — поинтересовалась она, осматривая нас.

— Этот урод приставал ко мне, — прохрипела я, держась за горло, пытаясь восстановить дыхание.

Тот держался двумя руками за своё мужское достоинство и выл от боли. Чтоб у него там всё перестало функционировать! В том числе и мочеиспускание! Урод!

— Слышь, Вась! Ты это, её не трожь! Вадик тут одному мажору задолжал, так что целку трогать нельзя, иначе нам всем кирдык будет. Он ведь порченную брать не будет, придётся хату продавать. А ты иди отсюда, нечего тут чужих мужиков соблазнять! И в кого такая распутная? Завтра же позвоню этому мажорику, пусть забирает ее.

Я быстро, как могла метнулась в свою комнату и придавила дверь комодом, замок уже не починить. Что делать? Что делать? Села на пол и горько расплакалась. За что мне это всё?