Лето каждый день

Глава 3

На следующее утро, твердо решив прийти вовремя, я погрузила рукописи Алмы Фрейн в багажник и весь день корпела над ними в свободное от работы время. Однако миссис Энтони так и не позвонила и не пришла, а из-за этого все собаки, включая и Бобо, не пошли на прогулку.

Она появилась лишь на следующий день, сменила цепочку на прелестный ошейник и вывела собаку на прогулку. Уходя, она пообещала прийти завтра в это же время и действительно пришла, правда, опоздав на полчаса. На следующий день вообще не пришла, через день появилась и попросила меня вывести Бобо с остальными собаками, потому что ей некогда. Пока мы гуляли, Бланш проводила свое бесценное время с Клайвом Марчем и после этого стала заглядывать так редко, что я перестала ее ждать и выводила Бобо вместе с корги.

В первые две недели я старалась держаться подальше от домовладельца. Это было легко. Большую часть времени дверь его кабинета была плотно закрыта, и, судя по всему, он питался в основном консервами. Когда я сообщила об этом дома, тетя Анита сразу же начала за него беспокоиться.

— Лорел, милая, не могла бы ты хотя бы иногда как следует готовить для него? — принялась она меня умолять. — Или лучше пригласи его к нам на обед, допустим, в воскресенье. Ты ведь рядом с ним все время, поэтому мы с твоим дядей должны узнать его.

На это я согласилась:

— Ладно, как-нибудь, — но все откладывала момент их знакомства.

В тот день нашему соглашению исполнилось ровно две недели, и утром я, как всегда, поздоровалась с его спиной. Но на следующее утро твердо встала у него на пути.

— Да? — Он удивленно поднял брови.

— Вы торопитесь? Не могли бы вы взглянуть на только что привезенную кошку? — спросила я.

— Кошку? Зачем?

Не отвечая, я направилась к вольерам, где сидел огромный ярко-рыжий мэнский кот размером с крупного зайца. Клайв Марч взглянул на меня:

— Прекрасный экземпляр. И что дальше?

— Его зовут Саймон, он живет над магазином на Вестерн-Парад, и я хотела вас познакомить, потому что именно его девять жизней сохранились, смею думать, благодаря мне.

Я пристально смотрела на Саймона, ожидая реакции, которая не замедлила последовать. Клайв Марч усмехнулся:

— Подразумевалось, что «не благодаря вам»? А именно из-за него вы тогда так резко остановились?

Я кивнула.

— Тогда мне показалось, что мы с ним уже знакомы. Теперь я вспомнила, что в прошлом году он жил у нас неделю. Я просто хотела вам доказать, что он не продукт моего воображения.

— Продукт! Ладно, вы победили. Прошу прощения.

Клайв Марч просунул в клетку палец, на который Саймон не обратил ровным счетом никакого внимания. Потом он пошел вдоль клеток, читая таблички:

— «Миссис Дампти. Предпочитает молоку воду с глюкозой. Консервы исключены. Ест все остальное. Любимое блюдо — креветки. Поступила… Заберут… Владелец. Ветеринар. Грэб и Монти. Должны вместе спать и есть, иначе зачахнут. Аппетит превосходный. Лорд Джим. Любая еда. Альтернатива — кролик. Ненавидит холодное молоко»… — Клайв обернулся ко мне. — Неужели вы в состоянии удовлетворить все эти капризы?

— У нас нет выбора. За две недели немыслимо изменить кошачьи привычки, — объяснила я.

— И они довольны?

— Мирятся. Кое-кто скучает или вопит все время, однако кошки слишком много вытерпели от людей, чтобы научиться не сдаваться.

— А собаки?

— Конечно, они открыто проявляют свои эмоции, а их страх быть брошенными острее, чем у кошек. Салли любит кошек, но предпочитает собак и уверяет, что люди, способные бросить собаку, легко предадут своего лучшего друга.

— Интересно. По-моему, это предубеждение, вам не кажется?

Я вступилась за Салли:

— Не согласна. Есть много людей, большинство женщины, которые считают животных модными аксессуарами или показателями социального статуса, и здесь я согласна с Салли. Сомневаюсь, что стала бы доверять тому, кто может предать собаку…

Если Клайв знал, как часто Бобо тщетно ждал прихода хозяйки, то я его озадачила. Однако выражение его лица осталось неизменным.

— Однако вы все равно согласились бы взять животных у таких владельцев?

— Это другое дело. У Салли такая работа, и если я беру животных, то неужели я обязана любить их хозяев?

Клайв уставился на меня ледяным взором:

— Я считаю, что вы не должны их публично осуждать.

— Публично? Но я говорю только с вами. И потом вы сами начали…

Он прервал меня:

— Ладно, виноват. Естественно, вы в вашем возрасте очень самоуверенны, считаете возможным критиковать недостатки других.

— То есть вы считаете меня нетерпимой? — свирепо спросила я.

Его губы тронула легкая улыбка.

— Если вы настаиваете, я назвал бы вас «слишком юной», — заметил он и ушел, оставив меня терзаться сомнениями, догадался ли он, что я осуждаю Бланш Энтони.

Когда позже я сняла трубку, то услышала до боли знакомое:

— Лорел, милая, не могли бы вы немножко погулять с Бобо? Я приеду, но Клайв повезет меня обедать.

У меня не было выбора, кроме как согласиться. Я выпустила свою злость, со стуком опустив трубку на рычаг.

Тридцать отпущенных мне дней летели быстро. Изредка приходили письма от Салли. Она писала, что после небольшого ухудшения самочувствия Джон быстро пошел на поправку, каждый день она читает в газете прогноз погоды и мечтает, чтобы Англия наконец-то получила свою долю солнца. И конечно же спрашивала, как дела у жильцов, оправдались ли сделанные заранее заказы, и просила меня подробно писать ей обо всем.

Я так и делала, утаивая только одну, самую тяжелую новость. Но понимала: если в конце месяца гостиница будет закрыта, придется ей об этом сообщить. Однако я решила до поры до времени держать все в тайне. В спокойные дни, когда было мало звонков, а владельцы животных и торговцы заходили редко, я убеждала себя, что нам нечего боятся. Но в другие дни, когда телефон разрывался, а народу было как в Лондонском аэропорту, оптимизм меня подводил, и я оставалась один на один с угрозой.

В тот месяц погода стояла ужасная, так называемое лето побило все рекорды по количеству дождя и холода и по недостатку солнца. Каждое утро я приходила на работу промокшая до костей, продрогшая от сильного ветра и тумана.

В тот день, который я позже назвала «часом Ч», как обычно, лил дождь. Выведя на прогулку четырех собак, я встретила у ворот почтальона Дэна Роуза.

— Поможете мне, мисс? Донесете сами вашу почту?

— Конечно, Дэн.

Я взяла у него открытку, восхитилась сказочной голубизной озера Лугано на ней и прочитала на обороте слова, написанные почерком Салли: «Не забудь заплатить за дом!»

Дэн медлил. Мы были старыми приятелями, и я поняла, что он уже успел до меня полюбоваться видом Лугано.

— Это от миссис Дьюк, — объяснила я. — Нам бы тоже не помешало немного солнца.

Он с воодушевлением согласился.

— Это все из-за атомных бомб.

— Сейчас их пока еще не сбрасывают, — напомнила я.

— Все равно. Все знают про последствия. — Дэн поправил козырек фуражки и смахнул дождевую каплю со своего вздернутого носа. — Моя мама всегда говорила: когда ты влюблен, лето царит каждый день.

Я тут же забыла про открытку, атомные бомбы и нависшую надо мной угрозу. Я уставилась на Дэна, недоумевая, как я раньше могла не обращать внимания на этот нос. Хотя, конечно, у него не было акцента. Испытывая ностальгию по голосу, который больше никогда не услышу, я спросила:

— Ты, наверное, ирландец, Дэн? А я-то всегда думала, что ты из Ливерпуля.

— Так и есть. Я там родился. Но разве вы никогда не слышали о ливерпульских ирландцах? Они покинули родину во время голода. Моя прапрабабушка со стороны матери была среди них, а девичья фамилия моей матери — Келли. Откуда вы узнали, мисс? Что такого я сказал, что вы смотрите на меня, словно я привидение?

— Про дождь и все остальное. Моя мать тоже была ирландкой и всегда так говорила, когда хотела кого-нибудь подбодрить.

Дэн ухмыльнулся:

— Так дело в этом? А мне показалось, будто вы решили, что я спятил. Конечно, это меня не касается, влюблены вы или нет.

Если это правда, то для моих родителей стояло лето и в ту туманную ночь над Джерси, когда они оба погибли. А я? Когда я по-настоящему полюблю, что будет со мной? Неужели все изменится и я стану смотреть на мир сквозь розовые очки? Глупо. Конечно, чудеса случаются, когда любят двое. Так было у мамы с папой. Но что, если я буду любить безответно? Что тогда?

Отправляясь в комнату Клайва, я взяла с собой пустой чек Салли в качестве талисмана. Подойдя, спросила:

— Как насчет завтра? Отправлять вашим агентам чек с оплатой на будущий месяц или нет?

— Минуточку. Оплата на будущий месяц? Если вы собираетесь продолжать ваше дело, почему бы и нет?

— Но ведь это конец испытательного срока, и от вас зависит, остаться мне или уходить.

— Уходить? У вас что, есть другие дома на примете?

— Боже мой, нет. Я же вам говорила…

Он кивнул:

— Помню. Это был один из ваших резонов — у ваших питомцев нет другого места, где преклонить голову. Ну и как вам наше соглашение?

— Отлично. С вами было приятно иметь дело. А как вам?

— Лучше, чем я думал. А поскольку у меня нет другого выбора, я согласен и впредь делить кров с вашими четвероногими. Как вам это?

Я лучезарно улыбнулась:

— Вы же знаете, что выбор у вас есть. Значит, я могу отправить чек и продолжать работать, пока вы не?..

— Пока я…? Высчитываете, когда сможете от меня избавиться?

Я вспыхнула:

— Что вы, нет! Я просто подумала: как продвигается ваша работа?

Его удивительные голубые глаза воззрились на меня.

— Как приятно, что вы интересуетесь. Но, честно говоря, пока никакого толку.

— То есть работники «Пэн-Олеум» ничего не хотят слышать?

— Ученые заинтересованы и готовы к экспериментам. Но пока начальники держатся за свои кошельки, ничего не выйдет.

— И что сейчас происходит?

Клайв покачал головой:

— Боюсь, не предвидится никаких кратчайших путей. Остается только кропотливо собирать факты, снова и снова сортировать доказательства, постоянно объяснять. Продавать будущее людей, которые давно и безуспешно борются с пустыней. — Он замолчал, испытующе глядя на меня. — Но почему я рассказываю это вам, юная Лорел? Не знаете?

Он не часто называл меня по имени, и я просветлела:

— Я же сама вас спросила. И мне это интересно. Вы так стремитесь к достижению своей цели, а я всегда восхищаюсь людьми, которые знают, чего хотят, и могут этого достичь.

— Похоже, вы сами сделаны из того же теста?

— Я? Вы имеете в виду, как я боролась за сохранение гостиницы? Я была в отчаянии, и если бы вы не согласились дать мне время, не знаю, что стала бы делать.

— Неужели? Не могу поверить, что, если бы я отказал вам, вы бросили бы эту затею. Вы отнюдь не беспомощный человек, поэтому я и не ждал, что вы начнете говорить: «Я всего лишь слабая, беззащитная женщина», чтобы вышибить у меня слезу. Уверен, вы могли бы запереться в доме, устроить засаду или, чего доброго, подсыпать мне в кофе отраву вроде гербицидов.

Он весело посмотрел на меня, и я приняла вызов:

— Не искушайте меня, а то можете еще пожалеть. Где же мне достать гербициды?

Мы оба рассмеялись, и весь остаток дня я провела в отличном расположении духа.

Я по-прежнему была на седьмом небе от счастья, когда за ужином тетя Анита, разливая суп, спросила:

— Как ты думаешь, где я была днем? Заглянула к миссис Энтони. Она очаровательна, правда? Такая молоденькая, а уже овдовела. Но держится хорошо. Говорит, что сначала была сломлена, но уже прошло больше года, и она постепенно начинает приходить в себя. Ты знала, что мистер Марч и ее муж были близкими друзьями?

Улыбка сошла с моего лица.

— Нет, не знала.

— Да, они дружили уже давно. Думаю, они вместе учились в школе. Мистер Энтони был сейсмологом в «Пэн-Олеум» и занимался со своей командой измерениями, когда его джип попал в аварию в испанской Сахаре. Это ведь на самом краю Африки?

— Да, юг Марокко. Но мистера Марча там не было. Он приехал из Северной Сахары.

— Миссис Энтони тоже там не было. Она жила в Лас-Пальмасе на Канарах, где находит ся штаб-квартира «Пэн-Олеум». Она говорит, Лас-Пальмас — милый город. Но, в конце концов ей пришлось вернуться домой и жить на пособие, выплачиваемое «Пэн-Олеум». Они с мистером Марчем общались, и она не знает, что без него делала бы.

— И кто из них первым решил приехать сюда? — поинтересовалась я.

— Миссис Энтони мне не сказала. Думаю, это было обоюдное решение, к тому же его агенты начали переговоры насчет Мейпл-Коттеджа.

— Который, она потом сможет сдавать в аренду. Значит, когда он вернется, она будет жить там?

— Да, возможно. У меня создалось впечатление, что они очень близки, может быть, даже помолвлены. Миссис Энтони говорит, что она очень счастлива, что ей удалось получить дом Осборнов, так что она сможет помочь мистеру Марчу пробиться в «Пэн-Олеум».

Помолвлены? Я уныло спросила:

— Чем же она может ему помочь?

Я задала глупый вопрос и, естественно, не получила на него ответа. Тетя Анита произнесла:

— Милая Лорел, ну откуда же мне знать? Если она знакома с нужными людьми из «Пэн-Олеум», то сможет что-нибудь сделать. Я попросила ее не наносить ответного визита, если ей не хочется. Они вместе с мистером Марчем придут к нам на ужин. Я предложила сделать в воскресенье. Так что не беспокойся, милая. Все уже решено.

Я с удовольствием предоставила бы все хлопоты тете Аните, но вместо этого сказала «хорошо», правда, безо всякого энтузиазма. На следующее утро я проснулась в отвратительном настроении. По какой-то причине я сама не пригласила Клайва Марча на ужин, и это за меня сделала Бланш Энтони. Мое негодование было столь же острым, сколь и нелепым. Впервые я отправилась в гостиницу в дурном расположении духа. Утром раздался обычный телефонный звонок от Бланш с просьбой вывести Бобо на прогулку, затем пришло письмо от клиентки, которую мне пришлось разочаровать, так как у меня не было машины и я не могла забрать ее собаку, и я стала уже подумывать о том, не стоит ли мне признаться Салли в обмане.

Я могла бы это сделать благодаря вчерашнему заключению мира с домовладельцем. Но какое-то дурное предчувствие меня удержало. Пусть Салли еще побудет в блаженном неведении. Я по-прежнему размышляла над этим, поглощая яичный салат, когда появился Клайв Марч.

— И это весь ваш обед? Как же вы готовили до моего появления?

— Не могу ответить на ваш вопрос. Обычно, когда я помогала Салли, ходила обедать домой или мы ели здесь.

— Как следует?

— Обычно да.

— Тогда почему вы не готовите для себя? Это что, опять глупое стремление не пользоваться кухней? Одной холодной закуски вам явно недостаточно.

— Все нормально. Дома я как следует ужинаю. И кто бы говорил! Вы же сами едите одни консервы, — едко заметила я.

— Да, но мой желудок привык к такой еде. Кроме того, я почти каждый день хожу обедать в кафе, и мне пришло в голову как-нибудь пригласить вас. Может, завтра?

Мне хотелось согласиться, но какой-то демон не позволил.

— Завтра? Извините, не смогу. Я буду ждать клиентов, которые привезут свою кошку.

— Тогда послезавтра? В четверг?

Я покачала головой:

— Невозможно. В четверг нужно делать прививку другой кошке.

Хотя обе эти отговорки не были выдуманными, даже мне они показались малоубедительными. Но Клайв равнодушно их принял.

— Тогда в другой раз, — сказал он и отправился в гараж.

Когда он вернулся днем, я разговаривала по телефону, и он не мог не слышать, как я извинялась перед владельцем собаки. Когда я положила трубку, Клайв поинтересовался:

— Вы вынуждены отказывать, потому что у вас нет транспорта? Разве вы или владелец не можете нанять машину?

— Я не могу. На это уйдут все деньги, к тому хозяйка собаки решила воспользоваться другой гостиницей.

— Где она живет? Вы умеете водить машину?

— В сорока милях отсюда, на другом конце графства. Да, я умею водить машину. Иногда я возила Салли. А что?

— Сможете ехать на моей?

Я поняла, куда он клонит, и, хотя мысленно провела параллель между его «чудовищем» и «крошкой» Салли, ответила:

— Думаю, да. Даже уверена.

Он сухо заметил:

— Лучше, чтобы вы были твердо уверены. Когда собирались привезти эту собаку?

— В пятницу. Хотите сказать, что я могу позвонить и согласиться? Вы дадите мне вашу машину?

— Именно это я и хотел сказать. — И не успела я поблагодарить, как он добавил: — Хорошо, что она не назначила на завтра или на четверг. Тогда пришлось бы отказаться.

Пятница оказалась одним из немногочисленных по-настоящему летних дней. Когда я приехала в гостиницу, небо было безоблачным и солнце уже пригревало. При виде стоящей перед домом машины я слегка поежилась. Я ожидала получить инструкцию, прежде чем ею воспользоваться, но об этом не было и речи. Неужели я правда смогу? Ощущая на себе критический взгляд владельца автомобиля, я задумчиво рассматривала приборную доску, когда услышала его голос:

— Машина готова. Когда вы собираетесь ехать?

— Сначала надо выполнить работу по дому и погулять с собаками. Думаю, около половины двенадцатого.

— Хорошо. Скажете мне?

— Конечно. Неужели вы и вправду доверяете мне?

— Доверяю вам? Одной? Ни разу не видев вас за рулем машины? Боже правый, конечно нет!

Я разинула рот.

— Но вы спросили…

— Умеете ли вы водить, и я имел в виду, есть ли у вас права. Естественно, я не собирался отпускать вас одну. Да, вы сами поведете, но я поеду с вами.

Я слабо улыбнулась:

— Честно говоря, я рада.

— Так я и думал. Ладно, тогда в половине двенадцатого. Как только мы покинем город, сможете показать все, на что вы способны.

Он сдержал обещание. Через пять или шесть миль Марч остановил машину, и мы поменялись местами. Когда я уселась за руль, он заметил:

— Поведете до Холмоук-Лейвер, а там остановимся перекусить в «Синем кабане». Ремень безопасности вам подходит?

— Да, но я собиралась ехать прямо в Стейнтон, ну может, только остановиться выпить кофе.

Он засмеялся:

— Думаете, я похитил вас? А что, вполне возможно! И в будущем это послужит вам уроком, чтобы вы не отказывались от приглашения пообедать.

— Но я не отказывалась, у меня, правда, вчера и в среду было дел по горло. Неужели вы не знаете, что когда получаете отказ, то невежливо настаивать?

— А вы не знаете, что еще невежливее брать у человека машину, а потом отказываться составить ему компанию за столом? — отпарировал он. — А теперь вперед. Обедаем в Холмоук-Лейвер, и больше никаких споров.

Освоившись с машиной, я почувствовала себя уверенно. Верх был откинут, волосы развевались на ветру, и я в восторге подставила лицо лучам солнца. Я почувствовала на себе взгляд своего спутника, и, когда выехала на прямую и гладкую, как лента, дорогу, он сказал:

— Продолжайте.

В то утро я чувствовала себя спокойно и беззаботно. Мне удалось убедить себя, что первый солнечный день был началом настоящего лета. Я обезумела от скорости и тепла. Раздражающий рев двигателя превратился в музыку, и тут я услышала вопрос:

— А вы?

— Что я? — Я перестала петь и засмеялась. — Знаю ли, куда еду? Думаю, да.

Мне хотелось, чтобы этот день продолжался вечно.

В деревушке Холмоук-Лейвер не было ничего примечательного, кроме «Синего кабана», известного по всей округе своим гостеприимством, обслуживанием и едой. У барной стойки мы выпили по стакану шерри, а потом отправились в зал, и, может, под воздействием шерри я почувствовала себя с Клайвом Марчем свободно и раскованно.

Похоже, он тоже расслабился, отбросил свой обычный саркастический тон и рассказал мне о своей работе, о возлагаемых на проект надеждах. Внезапно я поняла, что мне очень хочется, чтобы у него все получилось без малейшей помощи со стороны Бланш Энтони. Когда мы, болтая, уже пили кофе, знакомый аромат духов за моей спиной заставил меня вздрогнуть. Это была Бланш Энтони собственной персоной в сопровождении кудрявого плотного мужчины, который кивнул Клайву. Оба подошли к нашему столику.

Мужчина представился Грэмом Мортимером из «Пэн-Олеум». Пока он обменивался приветствиями с Клайвом, Бланш заметила:

— Забавно, что мы все здесь встретились. Когда мы приехали, я заметила машину Клайва и решила, что он один. Я не могла подумать, чтобы вы так легко бросили гостиницу, но вы очень добры, что решили составить Клайву компанию вместо меня, поскольку мне нужно было встретиться с Грэмом.

На улице по-прежнему светило солнце, но в моей душе наступила ночь. Я взглянула на Клайва Марча и поняла, что он никогда не поехал бы со мной в Стейнтон, если бы Бланш могла пообедать с ним.

Поэтому сухо ответила:

— Мы не просто обедали. Мы едем по делу в Стейнтон, рядом с Борнбери.

— По делу Клайва?

— Нет, по-моему. Надо привезти собаку. — Когда я поднялась, то заметила безмятежную улыбку на ее лице.

Вскоре мы с Клайвом ушли. Около машины он спросил:

— Вы поведете или я?

— Лучше вы.

Клайв удивленно посмотрел на меня:

— А я думал, что мне придется вырывать у вас руль силой.

— Да, но нам надо успеть вернуться, а вы едете быстрее меня.

— Как скажете.

Мы продолжали болтать, но уже не так беззаботно. Клайв коротко рассказал мне о Грэме Мортимере, оказавшемся одной из шишек в «Пэн-Олеум», от которого зависело одобрение проекта. Одним словом, день был безвозвратно испорчен женщиной, которая хотела уколоть меня, не испытывала ко мне симпатии так же, как и я к ней. С моей стороны это была не простая антипатия. В глубине души я понимала причину моего враждебного отношения к Бланш Энтони. Мы обе любили одного мужчину — вот душераздирающая правда.

Как это могло случиться, ведь я так мало его знала, а он был ко мне совершенно равнодушен? Я украдкой взглянула на него и вспомнила слова «Когда вы влюблены, лето стоит каждый день». Какая тщетная надежда! Какое лето может меня ожидать?