Лев и Сокол

Ив Ланге

«Лев и Сокол»

Серия: F.U.C. Объединение Пушистых Коалиций (книга 4)

Автор: Ив Ланге

Название: Лев и Сокол

Серия: F.U.C. Объединение Пушистых Коалиций_4

Перевод: DisCordia (1–8), Aya (с 9)

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление: Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл после прочтения.

Спасибо.

Пролог

Я свободен! Свободен! Свободен! Он вприпрыжку бежал по тротуару; большие волосатые ноги отбивали ритм, а рефрен «свободен» снова и снова повторялся в голове.

Больше никаких врачей. Больше никаких игл. Больше никаких ограничений и мочи в баночку. У него были все причины в мире для того, чтобы петь. Танцевать. Делать все, что ему нравилось.

Потому что я свободен! Свободен! И совершенно потерян.

Дерьмо.

Но он не позволит такой мелочи, как незнание собственного местонахождения, испортить праздник. Скача по пустынным улицам, задевая кончиками пальцев землю, он вдыхал густой запах автомобильных выхлопов, ароматный вкус свободы. И пусть ему будет непросто — нет, все что угодно будет лучше тюремного заключения. Конечно, они говорили, что это убежище, но если ты не можешь уйти, когда захочешь — это не что иное, как тюрьма. Вот и получился побег из тюрьмы — с криками и кровопролитием со стороны менее понимающей части персонала — и он сбежал не только от тех, кто решил держать его под замком якобы ради его собственной безопасности, но и от идиотов, с которыми провел в этой тюрьме последние несколько лет. Если бы его заставили еще раз выслушать, как M87 потерял свой дурацкий глаз, он был точно спятил. Или, по крайней мере, стал еще более чокнутым, чей сейчас.

Тем не менее, небольшое помешательство после того, что он пережил, не давало им права запирать его. Глупо было думать, что когда с Вдохновительницей разберутся, он получит настоящую свободу. Ему просто поменяли одну камеру на другую. И неважно, что вторая тюрьма была более комфортная и не предполагала одиночного заключения за решеткой или пыток. Кого волновало, что голоса тех, кто ухаживал за ним, были добрее? Он и другие спасенные, как всегда, оставались пациентами. И все знали, что врачи и медсестры делают с пациентами.

Тыкают иголками и собирают анализы, задают вопросы и высасывают кровь. Если изменить название «подопытные» на «гости», на самом деле ничего не изменится. Так называемые агенты FUC, и особенно тот доктор, нет, он не смог ничего исправить. Не смог стереть то, что сделала Вдохновительница. Не смог заполнить голодную пустоту внутри. Не смог избавить от гнева.

Ничто не могло исправить несправедливость, причиненную ему и другим. Унижения…

О, он почувствовал запах попкорна? Остановившись, он понюхал воздух. И снова до него донесся дразнящий аромат: вкусный маслянистый попкорн, покрытый карамелью. Слюна скопилась у него во рту. Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз пробовал свое любимое хрустящее лакомство?

Развернувшись на босой пятке, он увидел буквы на фасаде — «Candy Shoppe». Как оригинально. Подойдя к витрине магазина, где висела табличка «Закрыто», он повернулся лицом к витрине из зеркального стекла и увидел отражение. Монстр в зеркале напугал его, и он издал вопль, отшатываясь от призрака. Но то, что он оказался вне досягаемости, не означало, что он не пялился.

Желтоглазая, с отвисшей челюстью, пускающая слюни на торчащие вперед зубы мерзость смотрела прямо на него. Он был потрясен. Отступил на шаг — и существо последовало его примеру. Помахал рукой. Монстр тоже помахал рукой. Он зарычал: «Держись от меня подальше!» — только для того, чтобы увидеть, как шевелятся выпуклые губы отвратительного существа. Чувство сюрреалистического ужаса охватило его.

Нет, этого не может быть. Он шагнул вперед. Раз, другой, пока его нос не прижался к холодному стеклу, и его разум не столкнулся с правдой.

Я и есть монстр.

Он, когда-то самый красивый мужчина в своем классе — если не обращать внимания на невысокий рост. Самая симпатичная обезьяна в семье. Тот, кому было предназначено великое будущее. Тот, кто когда-то имел отличную работу, носил костюмы и каждую ночь наслаждался прелестями разных красавиц — и далеко не все они были проститутками. Теперь он стал порождением ужаса.

Из горла вырвался всхлип. Нет! Это несправедливо.

Вдохновительница победила. Она наконец-то добилась успеха после стольких лет. Она уничтожила его, превратила в кошмарное создание. О, как это несправедливо. Он выжил — пережил все эти годы в ее власти — только для того, чтобы сдаться сейчас?.. Нет. Он убьет эту мерзкую суку, особенно теперь, когда помнит ее лицо. Оторвет ее крошечные конечности. Съест ее черное сердце. Почистит зубы нитью из ее вьющихся волос. Сделает с ней всевозможные отвратительные, чудовищные вещи, как только найдет. Это казалось справедливым. И он был голоден. Он был очень, очень голоден…

Однако сначала ему нужно было позаботиться кое о чем другом.

Стекло разбилось с почти музыкальным звоном, когда он просунул свой волосатый кулак сквозь перегородку. Запах сладкого и соленого попкорна ударил в нос, и он схватил его горстями, запихивая в рот. М-м. Попкорн.

Ему очень нравился попкорн. Хрусь. Хрусь. Хрусь. Почти так же сильно, как нравилась идея мести.

Сначала попкорн. Потом, может быть, немного арахиса. О, и еще лакрицы.

Но затем — возмездие.

Глава 1

Просыпаться в понедельник утром с похмелья после выходных, проведенных в пьяном угаре и почти без сна — это уже достаточно отстойно. Проснуться от того, что его мать склонилась над ним и хмуро глядит в лицо — этого достаточно, чтобы заставить любого взрослого мужчину вопить, как маленькую девочку.

— Какого черта, мам! — Нолан и завопил.

— И тебе доброе утро, сынок. Тяжелая ночь?

С голым торсом, но, к счастью, в боксерах, он тем не менее натянул простыню до шеи, чтобы мать не проверила его на наличие засосов — и не отчитала за их отсутствие. Львицам нравилось отмечать свои победы, и его матери нравилось их видеть. Она считала, это означает, что Нолан, по крайней мере, пытается внести свой вклад в прайд. Но прошлой ночью он пришел домой один и упал в постель, не подумав о том, что следует воспользоваться пылесосом и нарисовать парочку синяков.

Пытаясь предупредить ее вопросы, он перешел в наступление.

— Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала? — Обоснованный вопрос, учитывая, что он только что сменил замки — снова — в надежде обуздать ее привычку появляться неожиданно.

— Я беспокоилась о тебе. Ты не отвечаешь на телефон и на сообщения.

Намеренно.

— Я был занят.

— Слишком занят, чтобы позвонить своей бедной матери? — Схватившись за сердце, она захлопала своими светлыми ресницами, но Нолан не купился. На лице его матери, матриарха прайда и занозы в заднице собственного сына, не было ни признака оскорбленной невинности. Нет, конечно, он не сказал бы, что ей было все равно. Она просто не столько заботилась о его благополучии, сколько…

— Почему ты спишь один?

Вот оно.

— Потому что мне так больше нравится.

— Что случилось с дамами, которых ты угощал прошлой ночью?

Дамы? Что ж, определение более мягкое, чем то, которое он дал бы этим кошкам, подосланным, как он подозревал, по наказу матери.

— Ты имеешь в виду Дженни и Кэти? Не волнуйся, мама, они сделали все возможное, чтобы напоить меня. Не нужно их наказывать. Оказывается, они не так крепки во хмелю, как думали.

Особенно учитывая, что Нолан схитрил и вылил несколько рюмок в стакан гризли по имени Базз — медведь сидел рядом с ним в баре. Бедняга, должно быть, с утра не раз спросил себя, почему его стакан никогда не пустел — и почему сегодня утром он проснулся рядом с кривоногой пумой.

Придется не забыть послать Баззу букет цветов и пакет медовых плюшек в качестве извинения.

Губы его матери сжались в почти невидимую линию.

— Так ты ни с кем не спал прошлой ночью? И позапрошлой… мои источники не врут?

Он не знал, что больше беспокоило его — то, что его мать была так хорошо осведомлена о его сексуальной жизни, или то, что она сетовала на отсутствие таковой.

— Мам, это правда не то, что я хочу обсуждать. — Когда-либо. И особенно с ней.

— Я беспокоюсь о тебе, Нолан. Ты уже давно достиг возраста, когда пора заводить гарем.

Ужасная мысль. У него было достаточно проблем с женщинами его семьи. Зачем добавлять что-то еще? Кроме того, ему едва исполнилось тридцать, и у него еще было достаточно времени, чтобы найти жену.

— Тебя интересует, почему я не выполнил свой долг перед прайдом и не стал отцом нескольких детенышей? Исключительно чтобы ты могла похвастаться перед другими семьями. Тебе не приходило в голову, что, возможно, я хотел бы все делать сам? Ну, знаешь, встречаться с девушкой, влюбиться, жениться, потом завести детей? Чтобы все было, как у всех. Нормально.

Испуганный взгляд матери чуть не заставил Нолана рассмеяться. Чуть не заставил. Но он удержался. Последний человек, который рассмеялся ей в лицо, все еще не заживил шрамы. Сын он или нет, но его мать плохо переносила насмешки.

— Нормально? Нет ничего нормального в том, чтобы не выполнять свой долг.

Нолан вздохнул.

— Я не племенной жеребец, мама.

— Никто тебя не просит им быть.

— Тогда почему ты продолжаешь пытаться? Сводишь меня с львицами? — Или с тигрицей, как недавно. Очевидно, на данный момент маме подходило все, что несло в себе кошачий ген.

— Я должна что-то сделать. Мне не верится, что ты делаешь хоть что-то сам. Ты не ищешь женщину, которая могла бы родить львенка для нашего прайда.

Слышала ли она хоть слово из того, что он сказал? Конечно нет. Когда дело доходило до прайда и ее роли лидера в нем, его мать включала избирательное мышление. Сейчас ее мысли были заняты тем, чтобы ее сын как можно больше занимался сексом.

— Почему ты не можешь просто расслабиться и позволить мне делать все по-своему? Дать мне время? Тебе когда-нибудь приходило в голову, что я хотел бы найти женщину, которая полюбит меня таким, какой я есть, а не потому, что этот брак будет выгоден нашим семьям? Или потому, что ты пообещаешь ей деньги?

— Я просто переживаю за тебя.

Боль на ее лице казалась неподдельной. Чувство вины заставило Нолана поежиться.

— Я знаю, что это так.

По крайней мере, в ее сознании. В его — она слишком сильно вмешивалась. Нолан не был заинтересован в том, чтобы выступать в роли машины для производства детей, создавая следующую линию львов или лигров, чтобы успокоить мать. Не его вина, что он оказался единственным взрослым львом в их прайде. Во всем виноваты его сестры, двоюродные братья и тети, которые рожали только девочек.

— Слушай, мам, мы можем поговорить об этом позже? Мне нужно вставать и собираться на работу.

Не лучшее напоминание, учитывая, как мать Нолана ненавидела его работу, но, по крайней мере, это отвлекло ее внимание. Она фыркнула с явным презрением и задрала нос. Отошла от кровати, схватив его одежду с пола, и бросила ее в корзину на ходу.

— Я все еще не могу поверить, что ты отказался от этой респектабельной работы в больнице, — она, к слову, обещала большую зарплату, еще более красивую машину, чем та, на которой он сейчас ездил, и всевозможные льготы, — чтобы работать на них.

Они — «FUC» — Объединение пушистых коалиций, организация помощи для перевертышей по всему миру, работающее с две тысячи одиннадцатого года. Все еще относительно новое агентство, но те, кто стоял у власти, учли демографический взрыв, и решили, что пришло время оборотням иметь свое собственное агентство с функциями полиции и охраны. Раньше, если оборотню требовалась помощь, решать все приходилось самому, что часто вызывало проблемы и внимание — больше внимания, чем они хотели. Но теперь с этим покончено. Теперь, если оборотню нужна помощь, он просто звонил — и FUC было тут как тут. Аббревиатура, конечно, иногда причиняла неудобства, ибо некоторые принимали ее слишком всерьез (прим. — «FUC» созвучно с английским словом «fuck», глагол «to fuck» означает «трахаться»).

— Мне нравится моя работа. — Больше похоже на «люблю свою работу», но Нолану не хотелось еще сильнее раздражать мать, не тогда, когда она продолжала вытирать пыль с его комодов. В раздраженном состоянии она всегда убиралась. Излишне говорить, что Нолан никогда не жаловался на эту привычку и иногда использовал ее в своих интересах. Это спасало его от необходимости нанимать горничную.

Несмотря на сетования матери по поводу того, что его работа не дает ему возможность купить «ягуар» и там маленький офис и нет приличной медицинской страховки, Нолан преуспевал. Он водил хорошую машину, жил в отличной квартире, которую купил на свои собственные деньги, и в целом имел достаточно сбережений в банке, чтобы соблазнить любую женщину. До момента, пока она встретит его мать. Тогда любая нормальная женщина, обладающая хоть какими-то умственными способностями, наверняка бросилась бы бежать. Даже с воплями. Он уже видел такое раньше. Только сильная личность могла бы противостоять его властной матери. Проблема заключалась в том, что Нолан предпочитал женщин с кротким нравом, другими словами, ее полную противоположность.

Когда-то давно он думал, что нашел подходящую девушку. Стефани. Горячая пума, с которой он провел несколько лет. Она была деловой женщиной с приличной работой, деньгами и независимым духом. Лучше всего было то, что она встречалась с ним, потому что он ей действительно нравился, а не только из-за его внешности или положения. Но в один прекрасный момент, когда Стефани объезжала Нолана в его кровати, у изголовья возникла его мать с кучей советов. Стефани исчезла мгновенно, и сообщение с текстом «Это не ты виноват, это твоя мать», на самом деле не было сюрпризом.

— Я не понимаю, как тебе может нравиться там. Тебе недоплачивают, недооценивают и перегружают работой. — Снова это шмыганье носом.

В таком свете это звучало глупо, однако он знал лучше. Нолану нравились люди, с которыми он работал, нравилась их приверженность делу и тот факт, что его мать не могла им приказывать. Помощь тем, кто попал в беду, и правосудие — все это пробуждало его рыцарскую сторону. Не то чтобы высказал это вслух. В мире его матери альтруизм был уделом слабых. Учитывались только холод, звонкая монета и власть. Он достаточно раз спорил с ней с тех пор, как принял решение присоединиться к FUC, чтобы понять — переубеждать ее бессмысленно.

— Мама… — протянул он предупреждающе.

Гримаса отвращения исказила ее черты — впрочем, она касалась винного пятна на его бежевых брюках, которые он забыл замочить до того, как вчера лег спать. Она бросила отвратительно грязную одежду в корзину.

— Отлично. Разбиваешь сердце бедной матери. Если бы твой отец был жив, он бы умер от стыда.

Если бы его отец был жив, он, вероятно, был бы глухим или жил бы где-нибудь без телефонов или почты глубоко в джунглях.

— До свидания, мама.

— Я ухожу. Сейчас. Я чувствую, когда я здесь не нужна.

В самом деле? Отмечаем эту знаменательную дату крестиком.

— Но имей в виду, мы еще не закончили. Ты выполнишь свой долг перед прайдом.

Обязательно. Да, да. Нолан слышал это не раз. Он уже закрашивал надписи в ванной, гостиной и даже на потолке своей спальни. Мама пыталась в буквальном смысле черным по белому донести до него свои истины. По крайней мере, ей не удалось вытатуировать это на его теле — пока. Он сорвал две последние попытки, почувствовав снотворное, подсыпанное в воду. Угроза переехать в Сан-Франциско, чтобы присоединиться к живущему там гей-прайду, положила этому конец.

Нолан лег в постель и подождал. Когда щелкнул дверной замок, он вскочил. Потянувшись, почесал свой покрытый еле заметной шерстью живот, прежде чем снять боксеры и бросить их на пол. Он не слишком беспокоился о порядке. Никогда этого не делал. Как единственный самец репродуктивного возраста в прайде, он был более чем избалован. К слову учитывая то, с чем приходилось мириться, бесплатная стирка и уборка были вполне заслуженными.

Нолан отправился в душ; его золотистая грива нуждалась в ежедневном мытье, кондиционировании и сушке феном, чтобы оставаться пушистой и мягкой. Выполняя ритуал, он спросил себя, что принесет ему этот день.

Последние несколько недель оказались напряженными. После гибели Вдохновительницы Нолан и медицинский персонал в бывшей конспиративной квартире, превратившейся в лазарет, потратили много времени, пытаясь вернуть сбежавших пациентов и справиться с последствиями — главным образом с тем, что напоследок Вдохновительница изменила их с помощью мутагенных препаратов. Нолан уже потерял троих пациентов: изменения в их теле были слишком сильными, чтобы клетки могли справиться. И еще двое были близки к смерти.

Что бы ни дала Вдохновительница этим бедным оборотням, это было отвратительно. Вещество превратило самых обычных людей, самых нежных существ в ужасных монстров. Иногда превращение было полным. Иногда происходило лишь частично, и бедная жертва так и оставалась в промежуточном состоянии. Была боль, были мучения. Единственным выходом было введение огромных доз морфина, чтобы контролировать боль.

Нехорошо. И если это было то, с чем он имел дело на конспиративной квартире, то как насчет тех, кто все еще на свободе? Как они справлялись? Потому что проблема заключалась не только в трансформации и сильной боли. Если мутагенный коктейль не убивал и не вызывал страдания, он вызывал склонность к насилию. Превращал даже самых послушных людей в маньяков-убийц.

Невозможно забыть это первое ужасное превращение. Это случилось в ночь, когда сбежала Вдохновительница. Захваченные драмой обнаружения ее личности, они мало обращали внимания на плоды ее эксперимента — на пациентов, которые все еще казались нормальными… снаружи. Но внутри их тел усердно трудились наука и мутации.

В предрассветные часы пациенты начали трансформироваться. Они убили бедных охранников и весь ночной персонал на конспиративной квартире. Нолан разговаривал по телефону с одним из охранников, когда это случилось. Он никогда не забудет эти крики. Еще более пугающими были слова пациента, обвинившего Нолана в том, что случилось.

«Мы скоро увидимся, доктор. Чертовски скоро». — Леденящий душу смех в конце этого заявления все еще заставлял его просыпаться в холодном поту и слишком часто оглядываться через плечо. Ко всему прочему, это ранило его чувства.

Как могли пациенты думать, что он был причастен к планам Вдохновительницы? Ведь он попытался вылечить их! Сделал все возможное, чтобы помочь им оправиться от экспериментов! Но злые, накачанные наркотиками и уже не совсем в своем уме, бедные жертвы нуждались в ком-то, кого можно было бы обвинить. И кто может быть лучше, чем красивый — и лишенный скромности, но всегда правдивый — лечащий врач?

Беспокойство по поводу возможной мести мешало ему спать. Работа по десять-четырнадцать часов в день сводила его с ума. Все знали, что львам нужен сон. Но, несмотря на усталость, Нолан работал усерднее, чем когда-либо, пытаясь забыть свистящий шепот в ту ночь, когда все полетело к чертям. Конечно, лев — храбрый и величественный зверь, обычно угрозы не пугали его — но жертвы угрожали не только ему. Персоналу тоже досталось.

— Я выслежу тебя и сдеру с тебя шкуру, а потом съем живьем, — грозил один из бывших подопытных.

— Сочная, упитанная медсестра. Ты не дашь мне откусить кусочек? — умолял другой.

— О мясо! Мясо! Волшебное блюдо! Чем больше ешь, тем сильнее голод, — вопил третий, пытаясь сложить слова в стихи.

По крайней мере, он мог защитить себя, в отличие от некоторых других. Король джунглей и все такое. Услышь мой рев!

Подумать только, что Вдохновительница пряталась у них под самым носом. Я должен был догадаться. По крайней мере, что-то заподозрить, учитывая, что миниатюрная фигурка, казалось, постоянно пряталась за углом, подслушивая и наблюдая. Но кто бы мог подумать, что помесь белки и кролика в очках с толстыми стеклами окажется маньяком, стоящим за похищениями, убийствами и экспериментами над оборотнями? Нолан ни разу по-настоящему не обратил внимания на уродливую маленькую женщину. Никто из них не обращал на нее внимания.

Они заплатили цену за свое пренебрежение, некоторые — большую, чем другие. Когда его мать узнала, как близко он был к опасности, Нолан всерьез забеспокоился, что она выполнит свою угрозу посадить его под замок — для его же сохранности. Он слишком хорошо помнил одно особенное лето — лето пузыря.

Он упал с дерева и сломал руку… Можно было подумать, что наступил конец света. После этого случая мама не выпускала его играть, не надев на него пластиковую штуку, похожую на пузырь. Нолан выглядел как хомяк в мяче. Потребовалось упасть в реку, уплыть вниз по течению и прокатиться на водопаде, чтобы его мать поняла, что ее план может иметь… недостатки. Подкладки под одежду, запрет на игры на открытом воздухе и другие нелепые меры были частью жизни Нолана, пока он не научился изображать самую грустную львиную морду, которую только можно было представить.

К счастью, здравомыслие — здравомыслие остальной части прайда, а не его матриарха — возобладало. Тети пришли ему на помощь и сообщили матери, что ее сын стал посмешищем для соперничающих прайдов. Что ж, если и было что-то, чего его мать не могла вынести — если не считать его боли — так это отсутствие уважения.

После этого мама сменила тактику и записала его в класс борьбы и гимнастики, полагая, что чем менее неуклюжим Нолан будет, тем меньше вероятность пораниться. Не лакросс или бейсбол, но, по крайней мере, это было лучше пузыря. И он научился разбивать носы в кровь тем, кто смеялся над ним.

Когда Нолан стал взрослым мужчиной, дорогая мамочка немного ослабила наблюдение, впрочем, не по своей воле. Нолан поднимал этот вопрос при каждом удобном случае, настаивая на переезде, выборе собственной карьеры и места работы. Он даже отказался от личного грумера, правда, не от своего парикмахера. Некоторые вещи, такие как его грива, требовали особого внимания. Лев с растрепанной шевелюрой выглядел непристойно. Он не мог объяснить почему. Это просто было так.

Вот почему, несмотря на время, он все же нашел полчаса, чтобы принять долгий горячий душ. Нолан вымыл волосы, привел их в порядок и уложил феном, затем надел безупречно отглаженные брюки и рубашку. Он опаздывал ненамного. Это не помогло — он забыл, что сначала ему нужно было попасть в их главный офис, а не на конспиративную квартиру — Хлоя, начальница отдела FUC в этом округе, созывала общее собрание.

Прибыв в штаб-квартиру, он, как обычно, оказался в центре внимания. Лиза — она работала на стойке регистрации — наклонялась как можно чаще, чтобы продемонстрировать свое декольте; Беатрис — бухгалтерия — прозрачно намекнула, что встретится с ним в любое время и в любом месте; а еще была Зои, которая, несмотря на то, что была замужем за своим четвертым мужем и старше его матери, все еще была не против забраться ему в брюки. Зои на корпоративных вечеринках он старался избегать.

Нолан переносил их внимание с достоинством, даже если это доставляло ему неудобства. Ни одной из этих женщин он не нравился, потому что они его знали. Они одобряли то, чем он зарабатывал на жизнь — а кому не нужен врач в качестве бойфренда или потенциального зятя? Они восхищались его внешностью — блондин, аккуратно подстриженный и всегда в костюме. Они наслаждались его вежливостью — открывает двери, выдвигает стулья, говорит «пожалуйста» и «спасибо», — как будто его мать потерпела бы грубость со стороны своего сына. Они хихикали над его чувством юмора — необходимой чертой, учитывая количество женщин, с которыми он вырос. Отсутствие скромности у Нолана означало, что он признавал свой статус хорошей добычи. Но, несмотря на все свои потрясающие внешние качества, он мог честно сказать: ни одна из этих женщин не знала его настоящего.

Возможно, это делало бы его дураком в глазах других мужчин, но он вежливо отверг ухаживания. У него действительно не было выбора. Нолана беспокоило, что ни одна из этих и других встреченных им женщин никогда не проявляла интереса к его личности. Неужели никто не хочет узнать меня настоящего? Увидеть мужчину под красивой маской?

Как бы там ни было, он все же одарил яркой улыбкой жизнерадостную Лизу.

— Привет, Лиза.

— Доброе утро, доктор Мэннерс.

— Пожалуйста, я уже говорил тебе, чтобы ты называла меня Нолан. Слово «доктор» заставляет меня казаться таким старым.

Она покраснела и захлопала ресницами.

— О, я не могу.

— Но я настаиваю.

— Хорошо… Нолан. — Она хихикнула.

— Как у тебя дела сегодня?

Она снова порозовела.

— Отлично. Большое спасибо, что спросил.

Ладно, значит, обаяние работает. Он не хотел показаться грубым.

— Есть что-нибудь срочное, о чем я должен знать?

— Все, как обычно. — Что может означать все, что угодно, от ничего до аллигаторов в канализации. Ответ Лизы был нейтральным — признак хорошего администратора.

На ее столе зазвонил телефон.

— О-о, это зал заседаний. Я лучше отвечу. — Она сняла трубку и сказала: — Алло. — Затем: — Прямо сейчас, — прежде чем повесить трубку с застенчивой улыбкой, адресованной Нолану. — Это Хлоя. Почему-то у меня вылетело из головы упомянуть, что они все ждут тебя в конференц-зале.

Взглянув на часы, Нолан застонал. Черт возьми. Он опаздывал. Снова.

— Мне лучше идти.

Он пошел по коридору, не забыв сверкнуть улыбкой Беатрис, которая практически упала в обморок от восторга. Нолану оставалось только надеяться, вопреки всему, что никто не заметит его опоздания.

Да, точно.

Все разговоры прекратились, когда более полудюжины глаз устремились в его сторону, и насмешливо сказанное:

— Я вижу, Сильвестр наконец-то прибыл, — заставило его гриву встать дыбом (прим. Кларисса намекает на кота Сильвестра из известного мультсериала «Сильвестр и Твити. Загадочные истории»).

Отбросив назад золотистые пряди, он изо всех сил постарался выглядеть виноватым.

— Извините, я опоздал. Меня задержали. Надеюсь, я не слишком много пропустил.

— Задержали или сам задержался, разглядывая себя в зеркале, — услышал он тихое бормотание, но не узнал голоса.

Покачав своей впечатляющей головой, заговорила Хлоя:

— Так мило, что ты присоединился к нам, Нолан. Я уже стала волноваться, не связано ли это с тем, что стало хуже кому-то из пациентов.

— Я связывался с коллегами полчаса назад. Все хорошо. — По пути он позвонил сотрудникам конспиративной квартиры. Трудности с прибытием вовремя не означали, что он уклонялся от своих обязанностей.

Миранда, очень беременная, но такая же энергичная, как всегда, подпрыгнула на своем месте.

— Привет, Нолан. Мы только начали. Иди, сядь рядом со мной. Я оставила тебе место.

Она похлопала по стулу рядом с собой, и ему захотелось застонать. Только Чейз, ее муж, обычно сидел рядом — и на это была причина. До беременности у Миранды было достаточно энергии, чтобы обеспечить энергией маленький городок. А беременная? Боже мой, женщина превратилась в болтушку, не знающую границ и имеющую ненасытную, иногда смертельно опасную тягу к морковному пирогу.

Однако опоздавшим не следовало привередничать, и место рядом с ней было единственным свободным. Скользнув в кресло, Нолан попытался проигнорировать острый взгляд женщины, сидящей напротив, женщины, которую он никогда не встречал, но которая, очевидно, что-то знала о нем, учитывая ее грубые замечания. Чего он не мог понять, так это ее мгновенной неприязни. С другой стороны, учитывая, что от нее пахло птицей, а он был львом, вероятно, следовало списать враждебность на инстинкты.

Однако это раздражало, особенно когда она бросила в его сторону презрительный взгляд. Нолан едва удержался от желания высунуть язык.

— Теперь, когда мы все здесь, давайте перейдем к делу. Прошлой ночью мы получили несколько сообщений от нашего контактного лица в полицейском управлении. Люди заявляют о том, что видели монстров. Пока копы определяют звонки как розыгрыши. К счастью для нас, предполагается, что люди видели диких животных или людей в костюмах, но мы не можем допустить, чтобы это продолжалось. Это только вопрос времени. Рано или поздно кто-нибудь поймает одну из сбежавших жертв. Мы не можем позволить людям раскрыть наш секрет.

Люди, имеющие знание о том, что среди них живут оборотни, были очень плохой идеей. Все были согласны. Вспомните, что случилось с тем бедным инопланетянином, посланником своей расы, пожелавшим узнать, не хочет ли Земля подписать торговый договор. Американское правительство по-прежнему отказывается извиниться перед нацией Хинунгеров за испытания, которым подвергся бедняга. Очевидно, не только марсиане питали пристрастие к анальным зондам. К счастью, путешественники по галактике не были склонны к насилию, иначе Земля уже превратилась бы в кучу галактической пыли. Излишне говорить, что Землю не пригласили в галактическую версию Организации Объединенных Наций.

— Компьютерная карта наблюдений показывает, что они рассредоточились и заполонили все уголки города и даже некоторые пригороды. Их будет нелегко найти. Нам нужно больше агентов, — объявила Джесси, их офисный гик, не отрываясь от ноутбука.

— Разве подкрепление еще не прибыло? — спросил Мейсон, помахивая медовым пончиком — наверняка, чтобы позлить своего брата, который уставился на выпечку, хотя перед ним стояла полная тарелка. Проклятые медведи, они ненавидели делиться сладостями.

Хлоя прочистила горло и поерзала на стуле.

— Насчет подкрепления. По-видимому, сбежавшие пациенты — не единственная проблема, с которой сейчас сталкиваются граждане. На западе они столкнулись с внезапным нашествием гигантских крыс — пока еще их считают вариантом нормы. На севере наши канадские друзья снова влезли в разборки с Йети. Морской народ борется с разливом нефти. А что касается наших коллег-птиц, то, хотя я и не уверена в причине, они не смогли предоставить нам воздушные войска, на которые мы надеялись.

— А что тогда мы получили? — спросил Виктор со своей обычной прямотой.

— Меня.

Единственное слово, произнесенное со спокойной уверенностью, конечно же, было сказано леди, сидящей напротив Нолана. Он воспользовался моментом, чтобы изучить ее, когда она встала, чтобы обратиться к группе.

Высокая, по-настоящему высокая и худая. У нее не было изгибов, которые предпочитал Нолан. Агент птиц была худа и мускулиста: от рук, выставленных напоказ короткими рукавами черной рубашки до по-мальчишески стройных бедер, обтянутых черными брюками-карго. Ее длинные черные волосы, собранные сзади в тугой конский хвост, подчеркивали угловатое лицо с тонкими губами, прямым носом и серьезными глазами цвета морской волны. Не классически красивая, она обладала харизмой и излучала высокомерие. Настоящая стерва, предположил Нолан не без оснований, и совершенно не в его вкусе. Он любил, чтобы женщина была миниатюрной, мягкой и неспособной причинить ему боль. Ему хватало неприятностей от матери и других родственниц, и Нолан не видел причин мириться с этим и в личной жизни.

— Меня зовут Кларисса Терциус, агент по связям с общественностью ASS — воздушного агентского дозора (прим. аббревиатура ASS в переводе с англ. означает «зад, задница»). Мой отдел поручил мне помочь вам в ваших поисках. Я могу обеспечить поддержку как с воздуха, так и с земли.

Кто-то прочистил горло.

— Без обид, но как одна птица может помочь нам найти дюжину пропавших психов?

— Они не психи, — возразил Нолан.

Жесткий взгляд Виктора пригвоздил его к месту.

— Последний, кого мы поймали, жевал свой собственный хвост. Если это не псих, то я даже не хочу знать, как выглядит псих по твоей версии событий.

Нолан развел руками, как бы извиняясь за существо.

— Это не их вина. Токсин, который им ввели, влияет на их когнитивные способности.

— Другими словами, ящерица права, — перебила Кларисса. — Они чокнутые.

— Больные.

— В любом случае, Сильвестр, их нужно найти и доставить к нам. Не только ради их собственного блага, но и для блага всех.

— Я думаю, что на данный момент, учитывая их склонность к насилию, мы должны расстреливать их на месте, — заявил Виктор. Неудивительно, учитывая, что крокодил предпочитал решать все оружием.

К счастью для него, даже Рене не могла оставить предложение своего партнера без возражений.

— Мы не можем так поступать. Это не их вина. Нолан прав.

— Но мы не можем позволить им и продолжать бегать, разрушая город и пугая местных жителей, — добавила Миранда без своего обычного хихиканья. — Извини, Нолан, но Виктор и Кларисса тут правы. Если мы не можем захватить их, тогда мы должны остановить их, даже если это означает их смерть. Я бы вызвалась помочь, но пока малыш НЕ ВЫБЕРЕТСЯ НАРУЖУ, — последние слова она прокричала своему выпирающему животу, — вам придется иметь место со вторым по способностям агентом.

Сейчас Миранда казалась почти злой из-за беременности.

Виктор откашлялся.

— Извини, друг. Я имела в виду, с третьим.

Мейсон кашлянул.

Миранда дернула носом в его сторону, и он ссутулился в своем кресле.

— Что-то не так, дорогой шурин?

— Нет, просто что-то застряло у меня в горле.

— Так и думала. Как я уже говорила, я бы хотела помочь, но поскольку я не могу, вам лучше радоваться синице в руках.

— Прошу прощения? Ты только что назвала меня синицей, кролик? — Птичий агент перевела свой свирепый взгляд на Миранду.

— Просто говорю как есть, птичка. — Сладкий тон Миранды никого не обманул ни на минуту; однако новоприбывшая, по-видимому, ничего не почуяла. Нолан задумался, не следует ли ему нырнуть в укрытие.

— Ты пытаешься сказать, что ты лучше меня? — Тонкие брови Клариссы приподнялись, а губы растянулись в усмешке. — Дай угадаю, твои висячие уши знают кун-фу. Ты бьешь жертву ушами, пока она не упадет, моля о пощаде? Или щекочешь до полусмерти?

Глаза Миранды опасно сузились.

— О, если бы я только могла выпустить на волю своего зверя, ты бы так не смеялась, Твити.

— Следи за тем, как ты меня называешь, крольчишка.

— Я покажу тебе крольчишку! — Настроение Миранды за секунду сменилось с раздражительного на агрессивное, и Чейзу пришлось выставить перед ней руку, чтобы удержать на месте.

С усталым выражением лица он прогрохотал:

— На вашем месте я бы не стал ее раздражать, мисс Терциус. В ее любимой пекарне не было обычных утренних морковных кексов, так что она немного на взводе. И, несмотря на ее состояние, она все еще довольно опасна.

— О, ты говоришь о пекарне дальше по улице? Это была моя вина. Я купила эти кексы, чтобы скормить голубям в парке.

Кларисса улыбнулась, и в следующее мгновение воцарился небольшой хаос, поскольку даже Чейз не смог остановить жену, которая перескочила через стол с ловкостью, нехарактерной для беременной женщины. К счастью, Мейсон, привыкший к выходкам своей невестки, поймал Миранду — и в буквальном смысле взвизгнул, как девчонка, когда она ударила его коленом в пах. Чейз, с застывшим на лице снисходительным выражением, подхватил свою кричащую жену и поставил ее на ноги позади себя, чтобы не пустить к Клариссе. Однако это не остановило угрозы.

— Я намерена подрезать тебе крылья, Твити! Выщипать перья. Выдернуть… — Ее вопли оборвались, когда телефон издал звуковой сигнал, и Миранда остановилась, чтобы посмотреть на экран. Потом она взвизгнула: — О, пекарня только что прислала мне сообщение. Мои кексы готовы.

Она запрыгала на месте, и Чейз вздохнул.

— Мы вернемся после того, как она набьет живот.

— Не торопись, мишка, — хмыкнула Кларисса.

Все вздрогнули, когда большой гризли повернулся лицом к их временному помощнику-птице.

— На твоем месте я бы держался подальше от Миранды, как только родится ребенок. Ты же не хочешь связываться с моей вислоухой зайкой. У нее большие зубы.

Нолан знал, что Кларисса не понимала, но те, кто знал Миранду? Да, шансы были в ее пользу.

Тишина и порядок более или менее восстановились. Хлоя, которая в последнее время старалась не связываться с Мирандой, предпочитая давать Чейзу возможность разбираться со своей женой, водрузила на нос очки для чтения и откашлялась.

— Да, так на чем мы остановились?

— Обсуждаем, что нам, возможно, придется убить сбежавших пациентов, если мы не сможем их захватить. — Виктор, никогда не позволявший вспышкам гнева нарушать его хладнокровное поведение, продолжил с того места, на котором они остановились.

— Я возражаю. Они люди. Просто дайте мне шанс. Я уверен, что должен быть способ помочь им, — вмешался Нолан.

— Ваше возражение принято к сведению, но извините, доктор, я боюсь, что агенты правы. Мы не можем позволить им продолжать терроризировать город. Все за вариант с ликвидацией?

Ладно, его выпяченная нижняя губа могла показаться ребячеством, но они просто не понимали. Он дал клятву, клятву исцелять и защищать. Конечно, он мог вести жизнь беспечного холостяка и избалованного сына самого большого прайда в округе, но в глубине души Нолан был целителем. Помогать другим — вот его дело. Его терзало чувство вины за то, что он не сделал больше для жертв, когда они находились под его опекой. Ему хотелось закатить истерику, как Миранде.

День становился все более раздражающим. Как только встреча закончилась, он отменил свой утренний сон и направился в конспиративную квартиру, невзрачный особняк из бурого камня, переоборудованный во временную больницу. Несмотря на то, что Нолан прибыл туда быстро, из двух жертв, которых они нашли, одна умерла, пока он был в пути, а другая впала в кому.

Здорово. Просто чертовски здорово. Запершись в своем кабинете, Нолан сделал то, что сделал бы в его ситуации любой уважающий себя лев. Он съел пачку снэков и заснул.

Глава 2

Что за кучка некомпетентных идиотов. И я должна работать с ними, пока не поступит другой приказ.

Спускаясь по лестнице и перепрыгивая через две ступеньки, Кларисса кипела от злости. Невероятно. Вот так, скажешь одной глупой тщеславной птице лететь куда подальше — и привет перевод на другую работу. Агент спецкорпуса птиц оказывается в подчинении полиции пушистых.

Как унизительно.

Неважно, что ее босс сформулировал ее бесчестный перевод в отдел в таких выражениях, как «лучший охотник, который у нас есть», «улучшение межвидовых отношений» и «время остыть». Кларисса видела подоплеку без прикрас. Месть за «нет», сказанное сыну начальника ASS. Ну ладно, «нет» сопровождалось разбитым носом, вывихнутым запястьем и угрозами мужскому достоинству. Но чего он ожидал, когда схватил ее за задницу? И никого не волновало, что она подверглась сексуальным домогательствам. Все ждали, что она сделает вид, что ничего не было, и простит напыщенного павлина.

Фигушки. И она не простит им того, что они наказали ее. Когда она закончит это задание, она покажет всем, где раки зимуют. Поджарит чей-то зад на углях. И — несмотря на надежды остальных — преуспеет в решении проблемы с FUC просто назло своему старому боссу и его — индюшиному — сынуле.

Теперь, когда Кларисса познакомилась с командой, она поняла, почему они нуждались в ее опыте. Крокодил без обоняния. Медведь, который работал адвокатом, когда не набивал пасть медовыми булочками. Еще один медведь, который ничего не принимал всерьез. Сумасшедшая беременная крольчиха, которая дала бы фору Багзу Банни. И блондинчик лев-доктор, который рвался спасать преступников вместо того, чтобы уничтожать их. Неудивительно, что они зашли в тупик и нуждались в помощи.

Ее поразило, что им вообще удалось выследить Вдохновительницу и ее логово. С другой стороны, на самом деле они даже не разоблачили ее, а просто случайно поймали — обманутые ее миниатюрным размером, думая, что она — одна из жертв.

Небрежная работа.

Что ж, этого больше не случится. Пока Кларисса Терциус здесь, точно не случится.

Пока Джесси, родная дочь короля лебедей и местный технический гик, работала над точной настройкой отображения мест наблюдения и возможных укрытий, Кларисса решила посетить конспиративную квартиру и поговорить с персоналом. Понять, на что она намерена охотиться. Ей нужны были мелкие детали, обстоятельства, которые медсестры и санитары не вносили в файлы. Эти маленькие улики смогут помочь, когда дело дойдет до поиска психов на свободе. И Кларисса надеялась, что сможет избежать раздражающего доктора Мэннерса.

Она не могла точно определить, что именно в этом парне раздражало ее, хотя его приятная внешность тут определенно считалась. Белокурый Адонис, который больше походил на загорелого серфера, чем на врача, отвечающего за спасение жизней. Подумайте о самом красивом докторе на телевидении, умножьте это на десять, и вы, вероятно, получите Нолана Мэннерса. Добавьте к этому комплекс превосходства и кошачье наследие, — да Кларисса была предрасположена ненавидеть его просто из принципа. Она была птицей. Вините в этом ее гены.

Проехав на своем спортивном байке через пробки и застряв на железнодорожном переезде, она потратила больше времени, чем ожидала, чтобы добраться до места назначения. И все же, несмотря на это, ей удалось припарковаться на месте с надписью «зарезервировано для доктора».

Волновало ли ее, что это было место Мэннерса? Не совсем. Ленивому коту следовало заставить свою мохнатую задницу приезжать вовремя. Кроме того, она ни за что не оставила бы своего двухколесного ребенка на дороге, где безразличные автомобилисты могли бы его поцарапать. Пусть доктор припаркует свой «БМВ» или «Мерседес», или что там водит этот претенциозный придурок, на улице. Так ему и надо за нерасторопность. Опоздал на встречу. Не торопясь приступает к работе. Ее впечатление о нем становилось все лучше и лучше.

С важным видом Кларисса направилась к входной двери, поскрипывая кожаными штанами, со шлемом в руке, авиаторские очки скрывают глаза от самого яркого солнечного света. Она нажала на кнопку звонка и стала ждать, когда голос по внутренней связи спросит ее о цели визита, но дверь распахнулась, и ее ждал сюрприз.

— Почему вы так долго? — спросил доктор Мэннерс, и его улыбка была уж слишком широкой и зубастой.

— Как вы оказались здесь раньше меня? — пробормотала она, ошеломленная его появлением.

— Я на машине, — ответил он с ухмылкой. — Признаюсь, я ожидал вас гораздо раньше. Даже успел вздремнуть, пока вы добирались.

Вздремнуть? Она оглядела его идеальные волосы, оценила безупречную внешность и решила, что ее разыгрывает.

— Вы зайдете, или дадим сплетникам повод для размышлений?

Она вошла, вильнув в сторону, когда он захлопнул тяжелую дверь с металлическим лязгом, так не подходящим изуродованному деревянному внешнему фасаду. Снаружи дом из коричневого камня казался безобидным, под его облицовкой скрывалось подобие бункера. Не то чтобы это как-то помогло, когда они прятали здесь самого страшного преступника.

Знакомый запах больничного антисептика окутал Клариссу. Как она ненавидела этот запах и напоминание о том, как оказалась сиротой! Подавив воспоминания, она водрузила очки на голову и огляделась.

— Довольно ловкая подстава, лев.

— Меня зовут Нолан.

— Неважно. Я плохо запоминаю имена. — Улыбка, которой она сверкнула, была не совсем приятной, но лучшей, на которую она была способна. Нолан пробудил в ней все мерзкое. — Что, по мнению соседей, у вас здесь находится?

— Клиника пластической хирургии.

— Правда?

Он пожал плечами.

— До сих пор это довольно хорошо работало в качестве прикрытия. Особенно, если учесть перевертышей, застигнутых в процессе трансформации или получивших ранения. Люди игнорируют повязки, потому что думают, что тут клиника. Но я уверен, что вы пришли сюда не для того, чтобы расспрашивать меня о нашем прикрытии. Я полагаю, вы хотите расспросить персонал, который работал с пациентами, и просмотреть видеозаписи — то немногое, что у нас есть о ночи, о которой идет речь.

Что Кларисса действительно хотела сделать, так это опередить доктора и хоть раз самой принять решение — он не позволял ей сделать это с тех пор, как она переступила порог. Она уже успела окрестить Нолана Мэннерса идиотом, который получил работу из-за своей внешности и родословной, и теперь ей не понравилось, что он, казалось, был полон решимости разрушить ее предубеждения.

— Если вы просто покажете мне комнату, которой я могу воспользоваться, и дадите мне список персонала, я смогу провести собеседования, пока вы будете заниматься своей собственной работой.

Печальное выражение появилось на лице Нолана, когда он пожал плечами.

— Какая работа? Единственный оставшийся у меня пациент впал в кому, и я не думаю, что он переживет эту ночь. На данный момент я сделал все, что мог. Теперь мне нужно дождаться результатов тестов, чтобы увидеть, помогло ли хоть что-то из того, что я использовал.

— Помогло чему?.. — Не то чтобы Кларисса обладала большими медицинскими познаниями, но она не понимала, чего, по мнению доктора, он мог достичь. Все фильмы о мутантах, казалось, имели одну общую звучную тему. Как только гены человека претерпели изменение — все, обратить процесс вспять невозможно.

— Судя по информации, которую мы собрали, Вдохновительница была одержима улучшением определенных аспектов личности оборотней. Она хотела иметь возможность сделать нас больше, агрессивнее и сильнее.

— Но почему?

— А почему любое жаждущее власти существо идет на подобное? Чтобы запугать других. Чтобы чувствовать себя у руля. Учитывая то немногое, что мы обнаружили, я сформулировал теорию, согласно которой, учитывая ее миниатюрный размер, Вдохновительница страдала манией величия и комплексом Наполеона.

Кларисса нахмурилась. Она не преуспевала ни в биологии, ни в психологии, ни во всем, что заканчивалось на «логия».

Очевидно, он понял это, потому что объяснил обычными словами… придурок.

— Она была одержима идеей совершать великие дела и получать за них признание и одновременно боролась с чувством собственной ничтожности. Вдохновительница компенсировала ее чрезмерной агрессивностью и контролем. Другими словами, она считала себя умнее всех нас. Но этого ей было мало. Она хотела стать большой в буквальном смысле, чтобы самой применять силу и заставлять людей бояться ее.

— Значит, она искала способ превратиться в монстра?

— Ну, я почти уверен, что она не хотела, чтобы это произошло. Джесси все еще работает над поиском информации. Большая часть была уничтожена, вероятно, намеренно. Тем не менее, мы провели интервью с одноклассниками, которые вспомнили детство Вдохновительницы, с теми, кто выжил. Составили картину ненависти, которая окружала ее в детстве. С генами у нее все плохо. И я имею в виду плохо. У нее было плохое зрение, слабые мышцы, она была низкорослой и вообще слабейшей из слабых. Став жертвой издевательств, она захотела изменить это.

— Стать теми, кто насмехался над ней. — Кларисса хотела было посмеяться над сочувствием и пониманием, которые слышались в голосе Нолана, но он, очевидно, потратил много времени на поиск мотива действий Вдохновительницы. И, казалось, искренне хотел помочь тем, кому причинила боль эта психованная сука. Это мешало Клариссе воспринимать его, как придурка.

— По сути, да. Похоже, она не понимала, что ее интеллект с лихвой компенсировал недостаток физических способностей. Поэтому она экспериментировала с раннего возраста, но никогда на себе. По крайней мере, до самого конца. Вышло так, что работа, которую я проделал, чтобы обратить вспять последствия ее тестов, заставила ее наткнуться на решение, которое она искала все это время. Я непреднамеренно дал ей возможность включить регрессивную цепочку ДНК. С ее помощью Вдохновительница смогла вернуть к жизни нашу примитивную природу.

— Эй, подожди секунду. Она превратила этих пациентов в пещерных людей?

— Не совсем. Она нашла способ «запустить» доисторические версии животных с некоторыми дополнительными модификациями. Чего она не учла, так это того, что тысячи лет назад размеры и возможности мозга были намного меньше.

— Таким образом, усиливая свою животную сторону, она, по сути, сделала себя глупее.

— Потеря когнитивных способностей и интеллекта была неудачным результатом избытка тестостерона, возможной гипогликемии и увеличения массы тела, снижающей приток крови к отдельным частям мозга.

Она более или менее поняла его.

— Итак, когда она трансформировалась, вся ее кровь покинула мозг, как у мужчины, когда у него эрекция. Поняла.

Наконец-то Кларисса привела доктора в замешательство. Прочистив горло, Нолан дернул себя за галстук.

— Хм, да, я думаю, вы могли бы сравнить это с этим

— Итак, она получила то, что хотела, и сделала себе укол. Я поняла это, прочитав отчет о ее захвате, но почему она сделала инъекции всем остальным? Разве не было бы более логичным для нее оставить их в качестве слабых жертв, людей, над которыми она могла бы доминировать?

— Имейте в виду, что в этот момент Вдохновительницы уже не была полностью рациональна. Из того, что мы смогли узнать, следует, что она ожидала, что пациенты поблагодарят ее за то, что она сделала, и станут ее добровольными приспешниками. Все сложилось не совсем так.

— По словам одного из заключенных…

— Жертвы.

— …они посмеялись над ней, и она убежала.

— Да. Но мы узнали о том, что она сделала, гораздо позже.

— Потому что ей удалось взломать ваши компьютерные системы и перевести квартиру в режим изоляции. — Кларисса ухмыльнулась. — Вас перехитрила чокнутая белка. Это наверняка было неприятненько, а, лев? И что же вы сделали?

— Лично я? Ничего. Мы застряли взаперти в темной комнате без еды. — И снова Нолан повел широкими плечами, и она не могла не оценить его размеров. Ни капли жира, а. — Я дремал. Именно Джесси удалось взломать компьютеры и, в конце концов, отправить сигнал SOS в главный офис, чтобы нас вытащили.

— И на тот момент пациенты еще не сбежали и не начали трансформироваться.

— Нет. Это случилось позже той ночью. И повлекло разрушительные последствия. — И снова печаль омрачила его лицо. Ей почти стало жаль этого парня. В ту ночь он потерял не только коллег, но, вероятно, и нескольких друзей.

— Значит, все пациенты были инфицированы?

— Все до единого. Двое, однако, так и не покинули комнаты. Их тела просто не выдержали. Остальные сбежали отсюда и разделились.

— И на них не было устройств слежения. — Кларисса недоверчиво покачала головой.

— Вы же не всерьез? — Выражение лица Нолана стало возмущенным. — Зачем нам их чипировать? Это были люди, а не преступники или домашние животные, — отрезал он.

— Они были неизвестными, находящимися под стражей FUC, со способностями, которые делали их опасными, еще прежде чем Вдохновительница сделала их монстрами. Их надо было отметить.

— Ну, мы этого не сделали.

— Жаль. Это облегчило бы мою работу. Вернемся к психам на свободе. О каких мутациях мы говорим? Лишние зубы? Разгуливающий по улице Халк? Суперсила?

— Несмотря на то, что это требует энергии, да, размер — одна из самых распространенных особенностей. Ожидаем, что в измененной форме масса тела у них будет в два-пять раз выше, чем обычно, если не больше.

Оценка заставила ее брови выгнуться дугой.

— Как это возможно?

Нолан пожал плечами.

— Как вообще кто-то из нас может трансформироваться? Очевидно, что здесь замешано нечто большее, чем простая генетика. Тот вес, о котором мы говорим, сделал бы невозможным функционирование каких-либо органов. Но как бы я ни ненавидел использовать слово «чудесный» или «необъяснимый», что-то делает это возможным. Вы бы видели Рене, когда она превращается в свою лису. Она размером с микроавтобус.

— Ну уж нет.

— Ну уж да, и если вы вздумаете хотя бы взглянуть на ее крокодила, она может съесть вас. Хорошо, что она на нашей стороне.

— Подождите секунду. Разве она не одна из тех, кого вы спасли? Как получилось, что ей позволено свободно разгуливать по городу?

— Рене была пациенткой Вдохновительницы, но в качестве объекта исследования. Ее особые способности проистекают из детства, там замешана радиация. Что-то в ее мутации сделало ее устойчивой к наркотикам, и поэтому эксперименты на ней не сработали. Но вам не нужно беспокоиться о Рене. Она довольно послушная, если только, как я уже упоминал, не угрожать тем, кого она любит.

Кларисса потерла лоб.

— Почему эта миссия становится все более и более сложной?

— Это потому, что вы — новичок в этом деле. Как только вы привыкнете к нашим методам и персоналу, будет намного легче. Черт возьми, вы можете даже остаться у нас.

— Я предпочитаю ASS.

— Прошу прощения?

— Возможно, вам это нравится, но я — агент ASS, Воздушного агентского дозора. Никаких птиц-мутантов или сумасшедших ученых в нашем деле.

— Ошибаетесь. Очевидно, вы не прочитали файл целиком. У нас птичка на свободе. Судя по отчетам, мы думаем, что это гибрид страуса и птеродактиля.

Кларисса моргнула, но Нолан оставался абсолютно серьезным.

— Ладно. Я вижу, что сегодня вечером мне нужно будет серьезно почитать. А пока давайте вернемся к физическим изменениям, универсальным для изменившихся пациентов. Давайте начнем с мышц.

— Чрезмерно развитые. Как будто все они накачивались в спортзале, независимо от того, нужно это или нет для выживания. Бицепсы, квадрицепсы, шесть кубиков, большие грудные. Это сбивает с толку.

Повидав достаточно бодибилдеров на стероидах, Кларисса не могла не согласиться.

— Зубы и когти удлинены?

— Представьте саблезубого тигра и добавьте несколько дюймов. Я знаю, что Вдохновительница думала, что нашла переключатель, который продвинет нас вперед с точки зрения эволюции, но если вы спросите меня, это переключатель — шаг назад в прошлое. Я имею в виду, размер зубов… он просто глупо огромен.

— Другими словами, они размером с динозавра.

— Да.

— Так откуда же берется насилие? Вы что-то говорили о повышенном уровне тестостерона и снижении умственных способностей. Но это не объясняет ярости. Я слышала записи той ночи. Они все были такими… злыми. Кровожадными. Или, как сказал один из психов, — голодными.

— Я не уверен, является ли это побочным эффектом изменений или так повлиял плен. Не забывайте, что эти люди были жертвами, их содержали в ужасающих условиях. Многие годами не видели дневного света. Некоторые, как Рене, были в плену так долго, что даже не помнили, как выглядит небо или солнце. Добавьте сюда большую дозу гормонов, примитивное стремление к выживанию — и они сделали то, что сделало бы любое животное, которое чувствует себя преследуемым или в опасности. Они сорвались с цепи.

— Теперь вы преувеличиваете. Это не бунтующие подростки. Это взрослые люди. Взрослые. Они отличают добро от зла.

— Но им изменили мозг. Действительно ли они отвечают за свои действия?

— Они ели мясо.

Он поморщился.

— Да.

— Сырое. — Ее нос сморщился, когда она произнесла это.

— Да. — Нолан сник.

— Итак, они будто злые звери на стероидах. Что еще?

— Согласно моему тестированию, их способность к исцелению снизилась — в основном из-за энергии, которую они расходуют в новых формах. Они нуждаются в большом количестве витаминов и питательных веществ, чтобы восполнить запасы, и должны отдыхать после каждой трансформации.

— То есть много еды и сна. Ясно. Если мы сможем достаточно быстро мобилизоваться после нападения, то, возможно, сможем поймать их, пока они восстанавливаются.

— Я думал, что план состоял в том, чтобы поймать их до того, как они причинят кому-нибудь вред.

— В идеальном мире Полианны мы бы так и сделали (прим. Полианна — главная героиня одноименного романа, очень добрая девочка, готовая помогать всем вокруг). Однако нужно ли напоминать о том, насколько хорошо все это не сработало? Если бы мы знали, где они, я бы вам не понадобилась. Поправка, я все равно была бы вам нужна, но я бы не тратила свое время на разговоры, а сразу начала бы охотиться.

— Спасать.

— Как скажешь, лев.

— Нолан.

— Я же говорила, что плохо разбираюсь в именах. Итак, о каком количестве животных мы говорим? И какого рода?

— Опять же, это есть в файлах.

Тьфу, опять это чтение.

— Поразите меня.

— Дюжина все еще бродит, если они выжили. Амфибия, страус, шимпанзе, двое из семейства беличьих, лань…

— Олень?

— Лань — это отдельный вид оленя.

Ладно, она не станет напевать ту дурацкую песенку, которую выучила в школе. Нет, нет, слишком поздно. Следующий куплет зазвучал у нее в голове, пока он продолжал перечислять животных.

— Домашняя кошка, геккон и четверо неизвестных.

— Неизвестные?

— Они не смогли вспомнить своего животного-оборотня, и их записи пропали. Один имеет вид расплавленной свечи, покрытой каплями воска, а остальные три, несмотря на то, что мы исследовали их ДНК, остаются неизвестными.

— Итак, у нас есть полное меню перевертышей, каждый с разными способностями, и все они на свободе. Прекрасно. Что ж, спасибо, что ответили на мои вопросы.

— И это все?

— На данный момент. Возможно, позже у меня возникнут еще вопросы. Если бы вы могли показать мне комнату, которую обещали, и отправить туда персонал, который их лечил, тогда я смогу начать.

— Ну конечно. — Доктор развернулся в своих начищенных мокасинах и направился по коридору.

Прекрасная демонстрация прекрасной задницы. Не то чтобы Кларисса восхищалась задницей этого Нолана. Ладно, может быть, так оно и было. Виновато острое зрение, которое заставило ее заметить, как здорово на нем сидят брюки. Фу. Есть что-то неправильное в том, что птица гадает, как будет выглядеть голая кошачья задница.

Доктор Мэннерс оставил ее одну в самой обычной комнате без окон, убедившись, что она не нуждается в его помощи. Кларисса провела интервью с персоналом, который работал с психами. Никому из них нечего было добавить, кроме того, что некоторые пациенты жутко ненавидели персонал; работники боялись за свою безопасность, а доктор Мэннерс был просто милашкой. Это заставило Клариссу задуматься, а только ли пациенты тут получали наркотики.

Однако, в отличие от доктора, весь персонал поддержал ее точку зрения. Психи должны быть остановлены любой ценой. К счастью для них, ASS предоставил для этой операции лучшего агента.

Глава 3

Разговор с Клариссой выбил Нолана из колеи. Что-то в ней разбудило его кошачью натуру, и не в стиле «поймай эту птичку и сожри», а в стиле «вылижи ее сверху донизу», чтобы посмотреть, сможет ли он взъерошить ее невозмутимо приглаженные перья. Он списал свой неуместный порыв на усталость, потому что отказывался верить в то, что она его привлекает. Доминирующие женщины были не в его вкусе, и пусть даже он с легкостью представил Клариссу в кожаном костюме кошки — разумеется, из искусственной кожи — орудующей своим острым язычком так, чтобы доставить удовольствие мужчине… М-м-мм.

Нет и нет. Нолан отогнал эротический образ прочь. Сексуальная она или нет, он не встречался — по крайней мере, добровольно — со стервами. Они слишком сильно напоминали ему его мать и остальных женщин его прайда. Брр.

Проверив пациента, который лежал в коме — никаких изменений — он удалился в свой кабинет, чтобы немного вздремнуть. Когда он проснулся, Кларисса ушла, а пациент по-прежнему был в отключке. Еще более обескураживающим было то, что пришли результаты тестов. Лечение было безуспешным. Изменения в ДНК оставались заблокированными.

Мозговой штурм перед белой доской, уже исписанной идеями, не дал ему никаких новых идей. Я не знаю, что делать. Подавленный, Нолан ссутулился на своем кожаном сиденье.

Что ему было нужно, чтобы поднять себе настроение и заставить свой творческий ум работать, так это съесть что-нибудь редкое, кровавое и сочное. Его желудок заурчал в знак согласия. Последний осмотр пациента, кое-какие инструкции ночному персоналу и зонтик в руке, чтобы легкий туман снаружи не превратил его высушенную феном гриву в беспорядок — и Нолан отправился пешком в ближайший ресторан.

Мотоцикл, который он заметил на камерах наблюдения и который, как он предполагал, принадлежал Клариссе, больше не был припаркован на его месте. Нолан спросил себя, не обнаружила ли она что-нибудь во время своих бесед. Сможет ли она найти пациентов и предотвратить новые человеческие жертвы? Повлияют ли ее навыки на охоту?

В такие моменты он спрашивал себя, чем жизнь агента отличается от жизни врача. Конечно, у обоих были свои поводы волнения, но пока врача держали взаперти в одном месте, чтобы он мог разгадывать медицинские тайны, другая, агентская служба означала выход на улицу и приключения. Он не мог не вспомнить, как было весело, когда он отправился с Мейсоном выслеживать Виктора и Рене. Конечно, он пошел в качестве врача, но он помнил и волнение от охоты — да, от настоящей охоты! Он вышел за пределы своего мирка. Как ни странно, Нолан был бы не прочь снова отправиться на подобную экскурсию.

Как будто Объединение могло бы использовать его не только как врача.

Как будто его мать позволила бы ему.

Как будто он стал бы ее слушать.

Может быть, ему следует спросить Хлою, не хочет ли какая-нибудь из поисковых команд взять его с собой? Несмотря на отсутствие полевой подготовки, у него был отличный нюх. И, учитывая то, с чем они столкнулись, его медицинский опыт, не говоря уже о гигантской кошачьей стороне, могли бы пригодиться. Есть над чем поразмыслить. После того, как он поест, конечно.

Едва поджаренный портерхаус (прим. — вид стейка) весом тридцать две унции, поданный с двумя печеными картофелинами, салатом, завернутыми в бекон гребешками, жареными грибами с чесноком и выдержанным красным вином, немного поднял настроение. Тирамису, пушистое сладкое совершенство, вызвало улыбку на губах. Оставив солидные чаевые, Нолан вернулся на конспиративную квартиру, чтобы забрать свою машину, и именно тогда у него начал чесаться затылок.

Либо кто-то следил за ним, либо он снова подхватил блох. Учитывая, что он только что причесал свою гриву и постоянно проверял волосы, последнее казалось маловероятным.

Замедлив шаг, Нолан повернулся на полпути, будто хотел заглянуть в витрину магазина. На самом деле он бросил взгляд назад. Однако слишком много людей толпилось на этом участке тротуара, изобилующем модными бутиками и кафе. Вероятно, снова просто кучка пьяных секретарш, которые следуют за ним на расстоянии, хихикая.

Это случалось чаще, чем он хотел признать.

Поправив свой и без того безупречный галстук, Нолан снова двинулся вперед, прогуливаясь так, как будто ему было наплевать на все на свете, весело насвистывая, улыбаясь дамам и приподнимая воображаемую шляпу. Когда движение стало менее оживленным, а здания превратились из деловых в жилые, он без предупреждения метнулся в затененное пространство между двумя зданиями и прижался к стене.

Шаги застучали по тротуару. Нолан подождал, пока человек, не обращая внимания на скрытность, не вылетел из-за дома в переулок, быстро схватил своего преследователя и прижал его к кирпичной стене.

— Почему ты преследуешь меня? — Нолан обнажил зубы и зарычал самым угрожающим образом.

— Не ешь меня. Я — агент, — пропищал его последователь.

— Есть? — Нолан наморщил нос. — Это еще более оскорбительно, чем одеколон, которым ты пользуешься. Правда, «Олд Спайс»? Сколько тебе, пятьдесят?

На самом деле, этому юноше едва ли исполнилось двадцать один.

— Это моего отца, сэр. Я имею в виду, доктор, хм, сэр.

— Давай остановимся на докторе Мэннерсе и объяснении того, почему ты меня преследуешь.

— Это была идея офиса.

— То есть идея Объединения Пушистых Коалиций?

— Да, сэр, хм, доктор Мэннерс.

— И чего именно ты должен добиться? Или дай мне угадать. По какой-то причине они оторвали тебя от твоей обычной работы…

— В почтовом отделении.

— И приставили следить за мной повсюду для чего? Сделать себя приманкой? Испытать мое терпение? Вызвать у людей подозрения? — С каждым упреком юный оборотень все сильнее сникал. Нолан вздохнул и отпустил его. — Мальчик, ты слишком молод и плохо подготовлен для такого рода работы. Как бы я ни ценил заботу моих коллег, если я так легко заметил тебя, то и любой, кто следит за мной, сделал то же самое. Мне бы не хотелось, чтобы тебе причинили вред. Иди домой.

— Но…

— Иди домой. Я позвоню в офис и дам им знать. И в следующий раз, когда кто-то захочет, чтобы ты играл в телохранителя или полевого агента, добейся, чтобы тебя поставили в пару со старшим оперативником, чтобы ты мог хотя бы изучить основы.

Молодой человек — судя по запаху, водное млекопитающее, вероятно, отправленное на задание для стажировки, — умчался, а Нолан покачал головой. Что за шутка. Конечно, он был не самым ловким, когда дело доходило до рукопашной, или так он позволял людям думать, но все же… Молокосос, чтобы охранять его? Даже его младшая сестра могла бы надрать ему задницу. Хм. Неудачное сравнение. Даже когда его младшая сестра была размером с котенка, она была злобной, яростной львицей.

Продолжая идти к гаражу, где он прятал свою машину, Нолан набрал номер.

Хлоя ответила после второго гудка.

— Нолан. Я так понимаю, ты звонишь мне, чтобы сообщить, что у нашего последнего пациента кончился запас жизней?

— Нет, хотя я уверен, это случится еще до утра. На самом деле я звоню по другой причине. Пожаловаться на ваш выбор агента. Это мальчишка… он вообще имеет право хотя бы водить машину?

— Ты говоришь об Итане, выдре?

— Выдра? Правда? Вы не забыли, что я — лев, король джунглей?

— Только не в бетонных джунглях.

— Возможно, и нет, но все же более способный, чем тот подросток, которого вы послали.

— Я предполагаю, что раз уж ты заметил его…

— То отправил домой, прежде чем он пропустил время отхода ко сну. Мне не нужна нянька.

— Я тоже так не думала, однако мы обеспокоены, учитывая угрозы в твой адрес.

— Хотя я ценю вашу заботу, я думаю, что предпочел бы рискнуть.

— Я не знаю, разумно ли это.

— Вы знаете что-то, чего я не знаю?

Хлоя ответила не сразу.

— Не заставляйте меня звонить моей матери.

Он почти видел, как содрогнулась его босс. В последний раз, когда его мать решила, что ее малыш в опасности, она подняла хай на самом высоком уровне. Все в офисе слышали этот рев.

— Пожалуйста, не надо.

— Тогда говорите. — Использовать мать, как угрозу, было не очень достойно льва, но, эй, это сработало.

— Произошло еще одно убийство, совершенное, как мы подозреваем, сбежавшим пациентом.

— И что?

— И это была одна из медсестер. Агнес.

Нолан, споткнувшись, остановился, его шок и горе были мгновенными и искренними. Бедная старая Агнес. Собиралась уйти на пенсию в следующем году, милая и кроткая, как ягненок.

— Только не Агнес. Это ужасно. Но как они ее нашли?

— Мы все еще пытаемся понять. Мы думаем, что, возможно, один из сбежавших пациентов последовал за ней. Я хотела подождать до утра, чтобы сказать тебе, но, думаю, нет смысла откладывать. Мы закрываем это место. Оно скомпрометировано.

— Ладно, но куда мы собираемся доставлять сбежавших пациентов?

— Никуда. Теперь о поимке нет и речи.

Хлоя замолчала, и Нолан зарычал.

— О нет, только не говорите мне, что вы послушали эту глупую женщину и Виктора. Мы не можем просто казнить их. Это не их вина.

— Нолан. Агнес не единственная. К нам поступил еще один оборотень в тяжелом состоянии после нападения некоего «монстра», плюс, несколько людей пропали, и свидетели утверждают, что их похитила гигантская капля. Мы не можем прятаться от правды. Беглецы убивают оборотней и людей. Они компрометируют нас всех. Теперь это не в моей власти. Приказы уже поступили. Мы должны ликвидировать их. Мы больше не занимаемся поимкой.

— Вы намерены хладнокровно казнить их?

— Это к лучшему.

— Я понимаю.

Нет, Нолан не понимал. Но опять же, он подумал о бедняжке Агнес и других жертвах. Да, доводы были понятными. Ему просто не могло понравиться то, что он услышал. Нолан потер лицо, прежде чем спросить:

— И где я буду работать?

— Пока в офисах FUC. Нам нужна вся помощь, которую мы сможем получить.

Я хотел помогать, но не так. Не потому, что люди умирают.

— Я врач, а не детектив. — Забавно, что Нолан спорил, ведь не прошло и часа с момента, как он сокрушался, что не может сделать больше.

— Врач, который мог бы увидеть то, что мы пропустили. Нам бы не помешала твоя помощь.

Помощь в убийстве пациентов, которых он не смог вылечить? Он сжал переносицу.

— Я хочу, чтобы было отмечено, что я не согласен с приказом об устранении пациентов.

— Уже.

— Мне нужно пространство.

— Мы что-нибудь придумаем.

— Тогда увидимся утром.

— Хм, раз уж ты у меня на линии, может, ты мог бы приехать на место преступления сегодня вечером, прежде чем мы отдадим его людям. Мы не успели осмотреть место нападения на оборотня и то, где побывала эта «капля», но место, где убили Агнес, все еще за нами. Ты можешь приехать?

Сейчас, когда ему следовало бы отвлечься на послеобеденный сон? Черт возьми. Ну, такова его работа.

— Отлично. Дайте мне адрес.

Хлоя проговорила адрес, и он ввел его в Google-карту своего телефона. Сохранив место, Нолан закончил разговор почти одновременно с тем, как въехал в темный гараж. Его шаги громким эхом отдавались в похожем на пещеру пространстве, тусклые лампы, расположенные далеко друг от друга, почти не освещали темноту. В этот час большинство мест было пусто, но стойкий запах автомобильных выхлопов, масла и газа все еще витал в воздухе, маскируя другие запахи. Нолану пришло в голову, что кто угодно может спрятаться среди толстых колонн и теней. Он подозрительно огляделся вокруг, но львиное чутье оставалось спокойным. Опасность не ждала его. По крайней мере, так уверяла его внутренняя кошка.

Вытащив из кармана брелок, Нолан щелкнул, и фары его машины вспыхнули как раз в тот момент, когда он услышал шарканье ног позади.

Только не снова. Нолан развернулся, чтобы отчитать Итана-выдру, который, очевидно, не был намерен сдаваться, когда что-то упало на него сверху, ударив по черепу и подарив ему забытье, которого он так страстно желал.

Глава 4

Вождение мотоцикла доставляло Клариссе огромное удовольствие. Это не шло ни в какое сравнение с полетом, но когда ветер развевал ее волосы при наборе скорости — да, это было близко. Однако, как и все на свете, это имело свои недостатки. Например, сейчас, когда Кларисса вышла из ресторана — выбранного потому, что он выглядел как жирная ложка, которая умела правильно накладывать на тарелку домашнее жаркое, — и обнаружила, что байка нет

— Это что, твою мать, шутка? — Кларисса уперла руки в бока и оглядела парковку.

Парковка была полна мотоциклов, и ее ракета должна была оказаться в безопасности среди больших байков. Или выделяться на их фоне и привлекать внимание. Как бы то ни было, Кларисса оказалась без средства передвижения, что, конечно же, произошло прямо в тот момент, когда ей позвонили и сообщили, что срочно требуется ее присутствие на месте преступления. И в завершение вечера, когда она сунула руку в карман, то поняла, что у нее не хватает денег даже чтобы вызвать такси.

— Я ненавижу этот город! — Кларисса погрозила кулаком мигающим неоновым огням, но это не вернуло ни денег, ни байка. А еще у нее оставалось все меньше времени, чтобы выследить преступника. Но она вернется, и когда она вернется…

Ворча по поводу отбросов общества, Кларисса прошла пешком милю или около того обратно к офису только для того, чтобы обнаружить, что команда зачистки следов уже убралась здесь и возле здания было почти пусто. Ее вина — это ведь она настояла в разговоре с Хлоей на том, что их маскировка раскрыта. Очевидно, настояла слишком поздно, учитывая, что один из сотрудников стал жертвой.

Подойдя к женщине с планшетом, Кларисса показала свои удостоверения.

— Агент ASS Терциус, временный сотрудник FUC. Вы эвакуировали весь дневной персонал?

— Да, мэм. Ночному персоналу был дан выходной со строгими инструкциями по безопасности. Они должны будут позвонить, если заметят что-нибудь подозрительное.

— Вы сами не заметили никаких подозрительных лиц?

— Нет. И мы не сдвинемся с места, чтобы не скомпрометировать еще больше перевертышей. Мы просто проследим за тем, как удалят записи, а затем поместим их копии в хранилище до тех пор, пока не сочтем безопасным переместить их в новую локацию FUC.

— А как насчет самих перевертышей?

Улыбка со слишком большим количеством зубов ответила на ее вопрос.

— Мы умеем заметать следы. Не беспокойтесь о нас.

— Кажется, у вас все под контролем.

— Ага. — Девушка даже не подняла головы, продолжая сверяться со своим списком. Снобка. Кларисса ускользнула, не став просить у нее денег на автобус, потому что тогда ей, возможно, пришлось бы признаться, что у нее украли байк. Заметив автобусную остановку, на которой в ожидании стояла одна из медсестер, с которыми она беседовала ранее, Кларисса неторопливо подошла.

— Разве вас не должен был подвезти кто-то из агентов?

— Я не собираюсь домой. Я отвезу это в аэропорт, а потом поеду к сестре.

Хороший план, поскольку у пациентов не было бы удостоверения личности, необходимого для прохождения службы безопасности аэропорта.

— Не знаете, этот автобус едет в западный конец города?

— А что случилось с мотоциклом?

С трудом удержавшись от того, чтобы не шаркнуть ногой и не опустить голову от стыда, Кларисса вместо этого ответила:

— Я бы предпочла не говорить.

— Дайте угадаю. Вы заглянули в «Голодную телочку».

— Может быть.

Медсестра рассмеялась, но не злорадно.

— Кто-то одолжил ваш байк, я так понимаю?

— Может быть. — Кларисса переступила с ноги на ногу.

— Такое случается постоянно. Эти байкеры не любят делить свое пространство с «бабской фигней».

— Ладно, я буду знать. Я полагаю, у вас нет запасного автобусного жетона, который я могла бы одолжить.

— У меня есть, но зачем вам ехать на автобусе, когда можно добраться до дома с доктором Мэннерсом? Я видела его всего несколько минут назад. Если вы поторопитесь, то сможете его поймать. Он оставил машину вон там, в гараже.

Прокатиться с избалованным котярой?

— На чем он ездит?

— «Ауди» А4.

Милостивый боже. Кларисса, возможно, даже немного намочила свои трусики от этой новости. К черту гордость и к черту общественный транспорт. Она не собиралась упускать шанс прокатиться на таком роскошном автомобиле. Интересно, позволит ли мне Мэннерс сесть за руль?

Помахав на прощание и пожелав медсестре удачи, Кларисса побежала в указанном направлении. Ее кожаные ботинки на мягкой подошве не производили особого шума на тротуаре; таким образом, ей удалось подкрасться на расстояние нескольких сотен футов к ничего не замечающему доктору, шагающему к своей машине, когда от потолка отделилась тень и упала на него.

И она имела в виду «упала». Упала, как Майкл Биспинг, когда получил нокаут в бою с Дэном Хендерсоном. Даже не задумываясь, Кларисса вытащила пистолет из кобуры под мышкой и прицелилась. К счастью для идиотки, которая напала на Мэннерса, она не выстрелила сразу, больше потому, что не хотела иметь дело с бумажной волокитой, если случайно заденет чертова доктора, и поэтому услышала последовавший за сценой разговор, когда вторая тень появилась из-за цементной колонны.

— Какого черта, Бетти!

— Я убила его? — спросила Бетти, поднимаясь с земли и отряхивая свой пышный зад.

Бедный Нолан лежал ничком на земле. Учитывая вес, который на него обрушился, он очнется, по крайней мере, с головной болью, если не с несколькими сломанными ребрами.

— Боже, я надеюсь, нет. Это полностью испортило бы план, не говоря уже о том, что его мать тогда убила бы нас.

— Убила? Ты не упомянула, что у его матери склонность к убийствам, когда звала меня, Сьюзен.

— Ну, нет никаких доказательств. — Бетти вздохнула с облегчением, но ее подруга Сьюзен еще не закончила. — Но я слышала истории о пытках. Я слышала, что последний человек, причинивший боль одному из членов ее семьи, страдал несколько дней. Говорят, она изодрала его в клочья.

— Жаль, что моя мать не была такой жесткой, — проворчала Бетти.

— Как и всем нам. — Сьюзен опустилась на колени рядом с доктором и приподняла его веко. — В любом случае, за что ты его так сильно?

— Я не хотела. Я хотела приземлиться ему на спину. Я вроде как промахнулась.

— А мне казалось, план состоял в том, чтобы упасть в его объятия.

— Я запаниковала. Я не хотела разбить лицо об асфальт.

— Ты кошка, — с отвращением фыркнула ее подруга. — Мы приземляемся на лапы.

— Не всегда, — проворчала Бетти.

— Ладно, как мы должны отвезти его к нам домой?

— Запихнем его в багажник?

— О да, это же самый лучший способ намекнуть парню «давай потрахаемся»!

Кларисса, слушая это, чувствовала себя все более сконфуженной, но опасаться тут было нечего. Эта парочка идиоток еще не заметила, что она подкралась совсем близко, и из разговора уже было ясно, что, хотя их намерения и не были законными, причинить вред Нолану они не хотели.

— Ладно. Забудь о багажнике. Мы посадим его на заднее сиденье.

— А если он проснется? Я не хочу разъезжать с разъяренным львом на заднем сиденье.

Уперев руки в бедра, пухленькая кошка, боявшаяся поранить лицо, огрызнулась.

— Тогда я открыта для твоей блестящей идеи. О, верно, у тебя ее нет.

— Это была моя идея подстеречь его после работы.

— И это сработало о-очень хорошо, — протянула Бетти.

— Не моя вина, что кто-то не хочет отказываться от пончиков.

— Это генетическое.

— Сказала девушка с кладовкой, полной сладостей.

Бетти показала ей язык, а Сьюзен покачала головой.

— У нас нет на это времени. Мы должны вытащить его отсюда, пока кто-нибудь не появился. Дай мне руку.

Сьюзен рывком открыла заднюю пассажирскую дверь «ауди» и наклонилась, чтобы ухватить огромные ноги Нолана, обутые в мокасины.

— Я помогу, но не думай, что я забыла, что ты назвала меня толстой, — нахмурившись, ответила Бетти. Схватив доктора за другую ногу, она потянула.

Услышав достаточно, Кларисса шагнула вперед и прицелилась.

— Именем FUC и ASS, замрите немедленно!

— Что? — Сьюзен уронила ногу Нолана с глухим «бамс».

— Я думаю, она сказала, трахни его в зад, — прошептала пухленькая. Ее глаза были прикованы к Клариссе, или, точнее, к пистолету.

Дурацкие аббревиатуры, не могли придумать что-нибудь крутое, вроде человеческого ФБР или ЦРУ?

— Положи льва на землю! — крикнула Кларисса.

— Не лезь в чужие дела. Просто уходи.

— Сказала дурочка даме с пистолетом. — Кларисса покачала головой. — Хорошо, вы, идиотки, я скажу это медленно, так как очевидно, что годы обесцвечивания волос и косметики сожгли здравый смысл и интеллект, с которыми вы обе родились. Положите льва на землю. Он не пойдет с вами. Он поедет со мной.

— Мы нашли его первыми, — сказала Сьюзен, упрямо качнув бедрами.

— Да, кто первый, тот молодец, — добавила Бетти.

Кларисса взвела курок и прицелилась.

— У меня был трудный день, сучки. Настолько трудный, что я не против выстрелить, избавиться от тел и притвориться, что никогда вас не видела. Кто хочет умереть первой?

— Умереть? Из-за льва. — Голова Нолана ударилась о бетон, когда Бетти выпустила свой приз. — Это становится слишком драматичным даже для меня.

— А, да ладно, Бетти. Курица блефует.

— Да правда? — Кларисса склонила голову набок.

— Да, я думаю, что ты блефуешь. — Сьюзен схватила льва за ноги и снова подняла их. — Кроме того, у нас более или менее есть разрешение.

— На похищение?

— Его мать пообещала место в своем прайде тому, кто сможет соблазнить ее сына и произвести на свет ее первого внука. Она не говорила, что все должно быть по обоюдному согласию. Хватай его, Бетти. — Прикусив нижнюю губу, подруга сделала, как было сказано, и они оттащили доктора на несколько футов прочь.

Объяснение чуть не заставило Клариссу закатить глаза. Она сдалась и выстрелила. Звук прогрохотал по парковке, как по пещере.

Сьюзен пискнула.

— Ты спятила?

— Я сбежала из дурдома, а теперь брось льва.

— Ладно. — Сьюзен отпустила Нолана.

— Подумать только, а я побрила для него ноги. — Бетти уронила голову, и она в третий раз за вечер с глухим стуком ударилась о бетон.

Презрительно фыркнув, несостоявшийся дуэт похитителей удалился, стуча высокими каблуками. Пухляшка еще и пошатывалась.

Кларисса вздохнула, убирая пистолет. Во что она только что ввязалась? Какая-то семейная политика, судя по всему. Это не ее проблемы. У нее были более насущные дела. Ей нужно было добраться до места преступления, но сначала нужно затащить потерявшего сознание льва, который весил намного больше, чем казалось по внешнему виду, на тесное заднее сиденье его «ауди». В отличие от кошек, Кларисса не боялась, что он очнется — не с тройным сотрясением мозга, но на всякий случай все же связала Нолану руки его же шелковым галстуком. Затем она запрыгнула за руль, только для того, чтобы понять, что забыла поискать ключи. Ей пришлось растянуться на заднем сиденье и хорошенько обыскать Нолана, порыться в его карманах, и даже ощупать мускулистые бедра, прежде чем она наткнулась на брелок. Если она случайно нащупала другую часть его анатомии, которая даже в состоянии покоя подтверждала старую пословицу: большие руки, большие ноги… тогда это было совершенно случайно. Честно.

Кларисса завела машину. Двигатель с турбонаддувом, прямым впрыском и мощностью двести одиннадцать лошадиных сил завелся со сладким урчанием. Кларисса чуть не снесла яйцо от возбуждения. Вот это мурлыканье, которое она могла бы научиться любить. Стекла опущены, музыка гремит, рука на рычаге переключения передач — она полетела вперед на резиновых крыльях.

Уи-и!

***

Нолан очнулся от пульсирующей боли в голове, которая стала только сильнее, когда кровать, на которой он дремал, внезапно накренилась, и он перекатился в тесное пространство. Его лицо врезалось в гладкую кожу.

Какого черта?

Пытаясь откатиться назад, он положил связанные руки на живот и уставился сквозь светлые ресницы на потолок салона своей машины.

Как я сюда попал?

Последнее, что он помнил, это как на него упал мешок с кирпичами за мгновение до того, как он почувствовал запах тигра. Но это точно была не тигрица, которая сейчас вела его машину или чей запах витал вокруг него.

Нет, запах принадлежал женщине с прямыми черными волосами, той, которая его раздражала и которая, если верить запаху, ощупывала его бедное, беззащитное тело. Что же произошло, пока он лежал без сознания? И почему у него так сильно болит голова? Есть только один способ выяснить это.

— Возможно, это глупый вопрос, но почему ты ведешь мою машину?

— Проснулся наконец, Сильвестр? Самое время. Часто дремлешь на парковке?

— Только когда на меня нападают.

— Женщины. — Кларисса явно веселилась. — Знаешь, для льва ты не такой уж крутой.

— Сказала женщина, которая еще не видела меня без штанов.

Она кашлянула.

— И не намерена. И какое отношение размер пениса имеет к тому, чтобы позволить женщине себя победить?

— Ты бы предпочла, чтобы я ударил женщину?

— Нет. Но ты даже не знал, что она или ее подруга были там. Если бы я не появилась, ты бы проснулся привязанным к кровати в качестве секс-раба.

— Да уж. Как я же хочу, чтобы все это наконец прекратилось.

Машина вильнула, когда Кларисса повернула голову, чтобы бросить на него шокированный взгляд.

— Ты имеешь в виду, что такое случалось раньше?

— Чаще, чем я хотел бы признать.

В зеркале заднего вида он увидел, как она прикусила нижнюю губу, изо всех сил удерживаясь от вопроса. Оказалось, что у них было больше общего, чем предполагалось изначально, потому что, как и кошка, Кларисса проиграла битву с любопытством.

— Я, наверное, не хочу спрашивать об этом, но почему?

— Не могло бы это подождать, пока ты не развяжешь мне руки и не выпустишь меня с заднего сиденья? Тут не очень удобно. — Задние сиденья A4 были созданы для сумочек и людей невысокого роста, а не для львов ростом шесть с лишним футов. — И кстати, почему я связан?

— Я не была уверена, какого настроения ожидать, когда ты проснешься. Я приняла меры предосторожности. Предпочитаю держать ухо востро, спасибо.

— Я думал, ты меня не боишься.

— Нет, но даже у самых нежных котят есть когти, и мне нравятся мои волосы такой длины.

— Я предпочитаю ограничивать свои царапания спальней и быть причиной, а не источником.

— Слишком много информации. И я думаю, учитывая, что ты снова флиртуешь, это отвечает на вопрос о том, как ты себя чувствуешь.

— На самом деле, если не считать небольшой головной боли, я чувствую себя довольно хорошо. Мне нужна была сиеста.

— Теперь ты заставляешь меня жалеть, что я не оставила тебя на земле.

— Прости, я забыл поблагодарить тебя за то, что ты спасла меня и уложила спать? Или это ты должна поблагодарить меня, потому что, если бы меня здесь не было, это означало бы, что ты крадешь мою машину?

Кларисса фыркнула.

— Только ты, Сильвестр, мог назвать сотрясение мозга сном.

— Меня зовут Нолан, сорокопут.

— Я — сокол.

— Упс. Я упоминал, что у меня тоже плохо с именами? — Он одарил ее добродушной улыбкой, когда она нахмурилась. В эту игру могли играть двое. — Итак, куда мы направляемся?

— Место преступления.

— Ах да. Бедняжка Агнес. — Его удовольствие от ее замешательства испарилось при этом напоминании.

— Ты знал ее?

— Да. Прекрасная женщина. Мне будет ее не хватать. Но я должен спросить, почему мы едем вместе? Разве у тебя не было мотоцикла? Только не говори мне, что ты оставила его там.

— Не совсем так. Кажется, я временно осталась без байка.

Нолан рассмеялся.

— Ты ходила в «Голодную телочку», да?

— Откуда все знают?

— Оттуда, что она печально известна тем, что выглядят как байкерская забегаловка.

— Может быть, потому, что на парковке там куча байков.

— Ах, но это байки членов клуба. А ты не член клуба.

— Ладно, мне преподали урок.

— Не волнуйся. Я верну тебе байк.

— И как именно вы это сделаете, док? Как-то не могу представить вас лицом к лицу с бандой мотоциклистов.

— У меня есть свои источники, — загадочно ответил он. — А теперь, ты не против остановиться на минутку и развязать мне руки?

— Остановиться? Я немного тороплюсь, и мы почти на месте.

Злая птица. Она хотела, чтобы он появился на месте преступления со связанными руками. Неприемлемо. Нолан не переживет, особенно если это увидит Мейсон. У проклятого медведя была манера появляться в самые неловкие моменты, а потом никогда никому не позволять забыть об этом. А еще он обожает фотографировать.

Присмотревшись к узлу, Нолан решил, что разгрызать его слишком долго, и поэтому, пожав плечами, согнулся, потянул и разорвал шелковый галстук, стараясь не думать о том, во сколько обошлась эта проклятая штука. Освободив руки, он поднялся и развалился на заднем сиденье, изображая беззаботность — выражение, которое, судя по хмурому взгляду в зеркале заднего вида, сводило с ума его водителя-птицу.

— Намного лучше, — сказал он. — В следующий раз, когда ты свяжешь меня, попробуй что-нибудь более прочное, скажем, наручники или нейлоновую веревку. У меня они есть, если что.

— Следующего раза не будет.

— Ты говоришь это сейчас, но подожди, пока не увидишь столбики моей кровати.

— Давай проясним одну вещь, котяра. Я никогда не зайду в твою спальню. У нас с тобой никогда не будет секса. Флирт со мной — пустая трата драгоценного кислорода.

— Итак, ты не против намеков, но наша дружба еще слишком недолгая. Пусть она подрастет.

— Как грибок? Нет уж. Воспользуюсь мазью.

— Почему ты так решительно настроена невзлюбить меня? — Потому что, несмотря ни на что, самому Нолану становилось все труднее не выносить Клариссу. Если отбросить в сторону оскорбления, она была очаровательна. Она не упала к его ногам, хлопая ресницами, но он чувствовал ее интерес, видел, как ее глаза отслеживают каждое его движение. Она отрицала свое влечение к нему. Как ново… и вызывающе.

— Я не невзлюбила тебя.

— Врешь.

— Ладно, может быть, немного. Но если это тебя утешит, я принципиально ненавижу всех кошачьих. Так меня воспитали.

— Я могу понять инстинктивную ненависть к представителям моего вида, тем, кто не достиг ступени разумного существа. Но презирать целый вид просто так? Это не кажется немного несправедливым?

— Кошки едят птиц. Или ты скажешь мне, что придерживаешься диеты из красного мяса, которое бегает на четырех ногах?

Нолан застенчиво пожал плечами и скривился.

— Туше. Я признаю, я не святой, когда дело доходит до мясных блюд, но я хочу, чтобы ты знала, что ни я, ни кто-либо в моей семье никогда не ел перевертыша. У нас действительно есть границы, которые мы не пересекаем.

— Приятно это знать.

— Хотя, если ты заинтересована во взаимно приятном поедании определенных частей тела, я не прочь.

Ух, это было дерзко даже для него.

— И опять разговор отклоняется далеко в сторону.

Как бы подчеркивая свой дискомфорт, Кларисса нажала на газ. Машина рванула вперед и развернулась на девяносто градусов, и Нолан заскользил. Схватившись за спинку сиденья, он подождал, пока она не проскочит перекресток, желательно, не поцарапав его еще не оплаченную «ауди», прежде чем возобновить разговор в другом русле.

— Я вижу, ты знаешь, как вести себя за рулем. Мечтала стать гонщицей?

— Нет, но я правда люблю скорость. А поскольку не могу позволить себе такую красоту, как эта, я остановилась на байке.

— Знаешь, если бы я знал, что ты захочешь вести машину, пока я сплю, я бы предложил тебя подвезти.

— Роскошная поездка или нет, я делаю это не потому, что хочу. Украденный байк, помнишь?

— Я помню, и вот я подумал, что ты последовала за мной, потому что не смогла устоять перед моим обаянием.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты слишком самоуверен?

— Не припомню. Обычно всем нравится и все просят еще.

Теперь он мог видеть безошибочно яркие пятна на ее щеках и чувствовать тонкий мускусный аромат, сигнализирующий о ее интересе — эротическом интересе. Чего он не мог понять, так это почему это приводило его в восторг. Она все еще была не в его вкусе. Впрочем, его возбужденный член так не считал.

— Знаешь, я начинаю жалеть, что помешала этим двум пристававшим к тебе бабам, — огрызнулась она.

— Кстати, интересно, кем они были. — Понюхав одежду, он вздохнул. — Ясно, снова тигры. Они прямо-таки настойчивы.

— Значит, они не шутили? Они пытались похитить тебя, чтобы… — Краска на ее щеках стала ярче.

— Соблазнить меня? Изнасиловать? Да. Они пытались это сделать уже несколько месяцев. Моя мать обещала награду тому, кто подарит ей первого внука.

— Ты шутишь!

— Я бы хотел. Поскольку я не собирался вести себя как примерный лев из прайда и не захотел поселиться в гареме по ее выбору, моя мать взяла на себя смелость превратить меня в своего рода вызов.

Даже с такого ракурса Нолан заметил, как у Клариссы отвисла челюсть.

— О, не смотри так испуганно. В этом есть свои преимущества. Я больше не плачу за выпивку, когда куда-нибудь выхожу. Никогда не испытываю недостатка в женском обществе и, за исключением случайных попыток похищения, поддерживаю форму, уклоняясь от преследующих меня решительных кошачьих.

— А я думала, у меня проблемы, — пробормотала она.

— Все не так уж плохо. Эти тигрицы просто застали меня врасплох.

Вероятно, потому, что его мысли были заняты другой женщиной, но ей не нужно было этого знать.

— Я правильно тебя поняла, когда ты сказал, что тебя хотели поселить с гаремом? У тебя должно было быть больше одной девушки?

— Еще одна старомодная идея моей матери. Похоже, она думает, что, поскольку я — ее единственный сын, я должен спариться с несколькими львицами, распространить свое семя на весь мир и зачать как можно больше детенышей.

— Звучит так, будто ты не согласен.

— Еще бы. Видишь ли, я тоже старомоден. Я сказал ей, что жду любви. Излишне говорить, что все прошло не очень хорошо и привело к тому, что она все чаще пытается добиться своего.

— Это отвратительно.

— Для постороннего, возможно, но такова политика прайда. Хватит о моей личной жизни и матери, тем более что они вообще не должны быть вместе в одном предложении. Давай поговорим о тебе. Наверняка твоя мать намекала, чтобы ты остепенилась и свила гнездо или что там вы, птички, делаете.

— Во-первых, у меня нет матери, которая бы надоедала мне. И, во-вторых, соколы находят пару на всю жизнь. То, к чему я не готова.

Он услышал невысказанное «вообще».

— Нет матери? Должно быть, это мило.

— Не совсем. Приюты для сирот — не самое приятное место для взросления.

Нолану захотелось ударить себя, когда он понял, насколько бесчувственно это прозвучало. Он попытался извиниться.

— Я не это имел в виду. Я имею в виду, мне жаль, что ты лишилась матери. Просто, учитывая, как я потратил свою жизнь, пытаясь спрятаться от своей слишком дотошной матери, это звучит довольно мирно.

— Дотошная или нет, по крайней мере, у тебя есть кто-то, кто заботится о тебе.

И с этими словами она резко остановилась, и без того больная голова Нолана ударилась о спинку пассажирского сиденья. Ой. Кто-то забыл пристегнуться.

Потирая лоб, он услышал, как Кларисса вышла из машины, не выразив ни сожаления, ни сочувствия. Как мило. Зато он смог увидеть ее зад, довольно приятно обтянутый брюками. Из всех женщин, с которыми его сводила судьба, Нолану досталась та, которая относилась к нему так, как будто он — пустое место.

Я ведь не прошу многого. Всего лишь поцеловать мою бобо. Приглашающе улыбнуться. Выкрикивать мое имя, умоляя о большем.

Кларисса не оглядывалась, и Нолан засомневался, что вообще получит от нее хоть что-то.

Приподнявшись, он наклонился между сиденьями, вытащил из бардачка запасной галстук, в рекордно короткие сроки обернул его вокруг шеи и вышел из машины, оказавшись перед аккуратным бунгало. Одноэтажным, обшитым выцветшей желтой вагонкой там, где не хватило белого штакетника, с передним двором, который окружали чахлые самшитовые деревья.

Клариссы он не увидел, но заметил на подъездной дорожке невзрачный седан, припаркованный рядом с «фольксвагеном-жуком», машиной дочери, как он предположил, той самой бедняжки, что нашла останки своей матери.

Решив, что все уже внутри, Нолан пошел по дорожке, попутно подмечая отсутствующие головки на высоких подсолнухах, семена, разбросанные по цементным плитам, ведущим к входной двери. Учитывая, что она уже была приоткрыта, он не стал постучать.

Войдя в опрятный дом, Нолан почувствовал знакомый запах Агнес, и его охватила печаль. Какая ужасная смерть. Ему очень нравилась эта пожилая матрона, которая, несмотря на свое жабье происхождение и фирменный хриплый голос, относилась к нему как к нормальному человеку — и пекла самое лучшее печенье. По крайней мере, теперь, когда они покинули прежнюю штаб-квартиру, им больше не придется беспокоиться о том, что кто-то из сотрудников станет жертвой разгуливающих на свободе пациентов.

В поисках Клариссы и других агентов FUC он просунул голову в арку и заметил просто обставленную, но уютную гостиную с потертым диваном с цветочным рисунком и креслом, на подголовнике которого была повязана салфетка. Здесь никого не было. Он продолжил свой путь по коридору туда, откуда доносился гул голосов и медный запах крови.

Ничто не могло подготовить его к тому, что он обнаружил на кухне.

— Боже мой, что здесь произошло?

Кларисса повернулась к нему лицом. Глаза потемнели, губы искривились от гнева.

— Серьезно? Как это выглядит, Сильвестр?

— Выглядит как пародия, — простонал он, глядя на забрызганные кровью стены и куски мяса и костей, разбросанные по всей комнате.

Агент FUC, змея по имени Питер, выглядел немного зеленее, чем обычно. А еще он прижимал большой носовой платок к своему красному носу. Питер влажно шмыгнул носом, и Нолан сдержал дрожь отвращения. Кто-то тут явно простудился.

Агент печально покачал головой.

— Привет, док. Спасибо, что приехали.

— Конечно. Я приехал, как только мне позвонили.

Нолан проигнорировал насмешливое фырканье Клариссы.

Всплеснув руками, Питер прохрипел:

— Это и нашла дочь, когда пришла искать свою мать. Излишне говорить, что она в истерике. Не могу сказать, что я виню ее. Кто мог сделать такую ужасную вещь?

— Я не знаю, но им определенно нужны уроки кулинарии. Разве они не знают, что соус в пластиковом тюбике никогда не следует использовать для приготовления подливки? Какой позор, — посетовал Нолан.

— Док! — Голубые глаза Клариссы расширились, как и глаза Питера.

— Что? В чем проблема? — Нолан не понимал их ужаса.

— Это место преступления. Прояви хоть немного уважения.

— Да, это преступление — покрывать хорошие ребрышки соусом для стейка из магазина. Или я здесь единственный, у кого есть обоняние?

Питер шмыгнул носом.

— У меня простуда, и я ничего не чувствую.

А Кларисса, будучи птицей, обладала слабым обонянием от природы. Но Нолан не мог удержаться, чтобы не подразнить их немного.

— Да ладно, только не говорите мне, что вы все на самом деле подумали, что эти куски говядины принадлежат Агнес?

Судя по бегающим глазам и переступанию с ноги на ногу, так оно и было. Нолан, однако, почувствовав, что с его плеч свалился огромный груз, улыбнулся. Кларисса огляделась и даже опустилась на колени, чтобы перевернуть кусок мяса с все еще прикрепленной костью. Она фыркнула.

— Черт возьми. Кот, возможно, подал все неправильно, но он прав. Это не человеческие останки.

— Но кровь… беспорядок… — Питер указал на брызги.

— Соус для барбекю и сок из ребрышек. Судя по всему, Агнес принесла домой немного мяса. — Нолан указал на испачканную коричневую бумагу под кухонным столом. — По какой-то причине она вышла, и тогда кто-то вломился внутрь. Кто-то голодный и не умеющий вести себя за столом.

Он шмыгнул носом и нахмурился. Множество запахов заполнили пространство: змеиный, амфибийный, маслянистый попкорн, его собственный и Клариссы, но под всем этим он почувствовал еще один. Странный мускус содержал знакомые нотки, но в то же время казался неправильным. Очень неправильным для его тонко настроенной обонятельной системы.

— Я не могу быть уверен, но, судя по странному запаху, это был один из наших сбежавших пациентов. По какой-то причине тот, кто вломился сюда, устроил себе пир или подрался за еду. Что бы они ни сделали, они и оставили беспорядок.

— С которым столкнулась дочь, когда заскочила навестить свою мать.

— Где дочь? — спросил Нолан.

— В спальне. Мы подумали, что лучше убрать ее с места преступления.

— Кто-то должен сообщить ей хорошие новости.

Учитывая то, как Питер и Кларисса изобразили интерес к стенам и полу, казалось очевидным, кто, по их мнению, должен сделать эту работу.

Что ж, по крайней мере, у меня есть хорошие новости.

Нолан направился обратно в холл и после недолгих поисков обнаружил закрытую дверь, откуда доносились тихие рыдания. Он вошел и обнаружил молодую версию Агнес, шмыгающую носом на кровати, покрытой цветастым стеганым одеялом.

— Извините, я не узнал вашего имени от агента FUC снаружи, но я доктор Мэннерс.

— Врач? Много толку от врача, когда моя мама порублена на куски, — запричитала дочь Агнес, а точнее, заревела, как лягушка-бык.

— Да, о том беспорядке, который вы обнаружили. Ложная тревога. Ваша мать не умерла.

— Не умерла? — Дочь моргнула своими большими выпуклыми глазами. — Но я видела тело.

— Нет, вы видели куски мяса. Однако они не принадлежат вашей матери. А теперь…

Он сделал паузу, как бы подсказывая ей.

— Патриция.

— Прекрасное имя, Патриция. — Нолан включил свое очарование, и она расслабилась, даже робко улыбнувшись ему в ответ. — Позвольте спросить, Патриция, у вас есть сотовый телефон?

— Да. Конечно. А зачем?

— Пожалуйста, наберите свою мать.

Словно на автопилоте, дочь Агнес достала свой мобильный телефон и нажала на кнопку. Нолан услышал гудок, затем второй, прежде чем Агнес ответила со своей обычной резкостью:

— Что?

— Мама! Где ты, черт возьми? — прохрипела Патриция.

— Пью пиво в баре, а что?

— Ты в баре?

— Разве мне нельзя выпить?

— Но мы должны были поужинать.

— Завтра.

— Нет, сегодня.

— Нет, завтра. У меня это отмечено в календаре.

Когда стало казаться, что Патриция намерена спорить, Нолан протянул руку.

— Вы не возражаете, если я минутку поговорю с вашей матерью? — Патриция сунула устройство ему в руку, ее слезы высохли, губы поджались от досады на свою уже не мертвую мать. — Агнес, это доктор Мэннерс. Извините, что беспокою вас

— Доктор Мэннерс? Почему вы звоните с телефона Патриции? Чем вы занимаетесь с моей дочерью? Или я должна спросить, чем вы занимались? Моя Пэтти — хорошая девочка. Я не допущу, чтобы вы разбили ей сердце.

Бросив взгляд на кипящую Патрицию с ее вьющимися волосами, желтоватым цветом лица, хмурым взглядом и тонкими губами, он сдержал дрожь.

— Уверяю вас, это не то, что вы думаете. Похоже, в вашем доме произошла небольшая путаница. Кто-то вломился и устроил небольшой беспорядок, напугав вашу очаровательную дочь.

— С ней все в порядке? — Материнская забота наполнила прежде полный подозрения голос.

— Она в порядке, просто немного потрясена, но счастлива знать, что вы в безопасности. Она немного испугалась, когда пришла и обнаружила вашу кухню в беспорядке. Мы все успели немного напугаться, пока не убедились, что вы не пострадали.

У надзирательницы вырвался полный страданий вздох.

— Ох, черт возьми. Этому нет конца. Я так понимаю, что FUC уберется на моей кухне, верно?

— Я проконтролирую.

— Тогда неплохо было бы покрасить стены, пока вы там. Я ненавижу стены персикового цвета. Было бы неплохо что-нибудь успокаивающе-лиловое.

— Я посмотрю, что можно сделать. Излишне говорить, что нам нужно, чтобы вы какое-то время пожили в другом месте.

— Это из-за… — Агнес понизила голос. — Пациентов?

— Да, я боюсь, это так. Каким-то образом один из них нашел ваш дом. Нужно, чтобы вы на некоторое время залегли на дно.

— Это не проблема. Я поживу с Пэтти в нашем летнем коттедже. Никто не знает, где это находится.

— Превосходно. Мы попросим вашу дочь упаковать вашу сумку, и кто-нибудь сопроводит ее домой, чтобы убедиться, что за ней нет слежки, чтобы она могла упаковать свои вещи. Затем агент встретится с вами, отвезет вас обоих в ваш коттедж и останется там до тех пор, пока мы не будем уверены в вашей безопасности. Мы хотим принять все меры предосторожности.

— Спасибо, доктор.

Повесив трубку после еще нескольких слов Агнес, он дал указания Патриции, которая быстро пришла в себя и улыбнулась ему так, что ее лицо едва не треснуло по швам. Выпуклые глаза без ресниц не должны моргать так быстро.

Когда прибыл взмыленный выдра — необходимость ехать на автобусе задержала его на работе, несмотря на приказ Нолана ехать домой, — Нолан отправил его с Патрицией в ее «фольксвагене», сдерживая ухмылку. Бедный парень. Когда Патриция вцепилась в молодого человека, тот бросил на Нолана испуганный взгляд через плечо. Нолан улыбнулся и помахал рукой. Парень хотел кого-то защищать. Будучи великодушным человеком, Нолан исполнил его желание.

Насвистывая, он вернулся на кухню и обнаружил, что Кларисса передает Питеру пакетик с застежкой-молнией, а тот держит в руках уже полдюжины таких пакетов.

— Нашла что-нибудь полезное?

— Несколько волос, которые, как я думаю, принадлежат нашему преступнику.

— Пациенту, — заученно поправил Нолан.

— Хм, — ответила она. — Еще у меня есть кусок мяса со следами зубов. Бутылка соуса с чем-то, похожим на отпечаток пальца. И еще кое-что для тестирования в лаборатории.

— Фантастика. Мы можем сравнить эти данные с тем, что есть у меня в файле, и, надеюсь, выяснить, с кем и с чем мы имеем дело. — У Нолана уже было смутное подозрение, но никогда не помешает убедиться. — Ну, поскольку у вас здесь все под контролем, я думаю, мне пора.

— Куда? — спросила Кларисса, поднимая голову и пронзая его пристальным взглядом.

— В постель, конечно.

— Одному?

— Вопреки желанию моей матери? Да, одному. Если только ты не намекаешь на приглашение переночевать у меня?

— В ваших снах, док. — Кларисса встала и сняла свои латексные перчатки.

— Хм, теперь это открывает целый мир возможностей. У меня всегда было очень живое воображение.

Питер, уходящий из комнаты с уликами, споткнулся.

Делая вид, что не замечает мрачного взгляда Клариссы, Нолан изучал место преступления и ждал ее следующей реплики. К его огорчению, она не попалась на его удочку.

— Я думаю, тебе стоит переночевать у друга.

— Почему, Кларисса, ты подталкиваешь меня к сексу? Я думал, ты этого не одобряешь.

— Я сказала, переночевать у друга, а не трахнуться с ним.

— Разве это не сводит на нет всю цель ночевки?

— Да ладно, только не говори мне, что ты никогда не спал на диване у друга.

На самом деле, нет. У Нолана, получавшего домашнее образование и чрезмерную опеку, с самого начала было очень мало друзей, да и среди них было мало тех, к кому он мог так запросто завалиться в гости на ночь. Не то чтобы он признался в этом вслух.

— Я бы предпочел спать в своей постели, спасибо. Это был довольно долгий день, и я устал от того, что не спал как обычно.

Обведя рукой грязную кухню, Кларисса покачала головой.

— Идти домой — не очень хорошая идея, или это недостаточное доказательство того, что твой дом тоже небезопасен?

— В здании есть охрана. Я очень сомневаюсь, что тот, кто это сделал, с такой же легкостью проник бы в мою квартиру. Не говоря уже о том, что я лев. Я могу защитить себя.

Кларисса выгнула бровь.

— Да. Я видела, как ты хорош в этом.

1:0 в пользу птицы.

— Эти тигры застали меня врасплох.

— Именно это я и хотела сказать.

— Это больше не повторится. Я больше беспокоюсь о своих сотрудниках. Такие люди, как Агнес, не являются прирожденными хищниками. Что делается для их защиты?

— Я уже думала об этом. Я связалась с Хлоей. Она послала столько агентов, сколько смогла, чтобы прикрыть дома ваших сотрудников или, по крайней мере, тех, у кого есть хоть какая-то способность защищаться. Тем, кто больше всего подвержен риску, уже сказали оставаться с друзьями или родственниками, пока мы не убедимся, что они в безопасности.

— Хорошо. Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь получил травму. Похоже, у тебя все под контролем, так что, если это все… — Он зевнул, широко растягивая рот.

— Ты ведь не сдашься, правда?

— Нет.

У нее вырвался полный страданий вздох.

— Я должна тебя отпустить. Так тебе и надо, пусть тебя съедят.

— Но?

— Но это плохо смотрелось бы в моем послужном списке. Большое спасибо за то, что не оставил мне выбора. Пойдем, Сильвестр.

— Я думал, мы уже прошли стадию обзывательств.

— Не тогда, когда ты ведешь себя как тот идиотский кот из телика.

— Я возмущен. Я не шепелявлю.

— Продолжай говорить как идиот, и ты запоешь сопрано.

— Вспыльчивая. Вспыльчивая. Видишь, что происходит, когда ты не находишь времени вздремнуть?

— Это я делаю для ASS, — пробормотала она.

— Так вот в чем дело? Ты можешь получить мою задницу в любое время, конечно, не буквально. Я не увлекаюсь подобными вещами.

— Я думаю, что усталость делает тебя глупым. ASS — это… Знаешь что, забудь об этом. Просто тащи свою волосатую тушу в машину, чтобы я могла отвезти тебя домой. Я бы не хотела, чтобы ты заснул за рулем.

— Врешь. Ты просто хочешь снова сесть за руль моей машины.

Намек на улыбку тронул губы Клариссы, и Нолана поразило, насколько хорошенькой она стала.

— Это была приятная поездка. Но нет, это больше связано с тем, чтобы убедиться, что твоя глупая кошачья задница не будет застигнута врасплох одним из психов.

— Пациентов.

— Неважно. Пошли.

Оставив Питера руководить прибытием бригады уборщиков из трех человек, Нолан последовал за властной птицей к своей машине. На мгновение ему пришло в голову возразить, что именно он должен сесть за руль. Но соблазн вздремнуть привлекал больше. И, кроме того, ему очень понравилось ее жесткое раздражение от его попытки использовать ее бедро как подушку. Он наслаждался ароматом ее мускуса. Ее тело, желала того Кларисса или нет, хотело его, теперь ему просто нужно было поработать над ее разумом.

Глава 5

Наблюдая за происходящим с расстояния в несколько домов, он не мог слышать, о чем говорили, но видел, как доктор вышел из дома той самой медсестры. Как досадно обнаружить, что дома никого нет. Но с другой стороны, ему никогда не нравились лягушачьи лапки, даже в приготовленном виде. Ребрышки немного утолили голод, но им не хватало живости.

Разглядывая доктора и его подругу, он готов был поспорить, что они гораздо вкуснее. Даже лучше, чем попкорн, но сейчас это невозможно. Они уехали на шикарном автомобиле. Когда-то у меня была такая же красивая машина. И красивое лицо.

Пока Вдохновительница не отняла у него все это.

Он не знал, что раздражало его больше: то, что он голодал, сколько бы и что бы ни ел, или то, что Вдохновительница была уже мертва, а значит, он не сможет отомстить, как мечтал.

Его ограбили! Лишили шанса отомстить. Что ему оставалось делать? Кто-то должен был заплатить. Кто-то должен был заплатить за то, что его жизнь и некогда прекрасное лицо были испорчены. Если он не может убить виновника, то надо найти источник. Наука. Наука была виновата в том, что с ним случилось. Наука и врачи, которые решили поиграть в Бога с такими, как он.