Лев и Сокол

— Тише. Я хочу это услышать.

Кларисса направилась обратно в гостиную и остановилась. Гнев, охвативший её из-за того, что Нолан манипулировал ею, заставляя прийти, по причинам, которые ей еще предстояло понять, испарился. На смену ему пришло тепло. Она пыталась бороться с этим. Попыталась сдержать свое негодование, но не смогла, особенно когда увидела милую сцену, представшую в виде крупного самца, растянувшегося на полу и позволяющего стайке детенышей использовать его в качестве игрушки.

Нежно, но с явным удовольствием, проклятый лев играл с детьми, ероша их шерсть, позволяя грызть себя, играя в шлепки лапой. Он даже позволил им растрепать его обычно аккуратную прическу и безупречный галстук. И тут у этого придурка хватило наглости, несмотря на всю эту привлекательность, поймать её взгляд и одарить самой медленной и сексуальной улыбкой на свете. Как он посмел?

— О-оу, кажется, у Нолана неприятности, — пробормотал кто-то.

Он был чертовски прав. Кларисса зарычала и, развернувшись на цыпочках, направилась к входной двери. Он догнал её на улице.

— Хей, куда ты идешь? Мы ещё не ели. Тебе позвонили с работы?

— Да, вообще-то, позвонили. Моё рациональное «Я» позвонило и посоветовало держаться подальше от этого большого лживого котика.

— О чём я солгал?

Стал бы он это отрицать? Ха. Чёрта с два.

— Ты специально привел меня сюда. — Она ткнула его в грудь.

— Нет, ты сама вызвалась прийти.

— Но, как оказалось, нам не обязательно было оставаться, — обвинила она.

— Не обязательно.

Что? Он даже не собирался пытаться выкрутиться с помощью лжи.

— Ты не упомянул эту часть.

— Ты не спрашивала. Я сказал только, что мне нужно было появиться.

— Это подразумевает, что надо остаться на некоторое время.

— Подразумевает, но я этого не говорил. Ты предположила, следовательно, я не лгал.

— Не смей спорить, иначе я вырву твои волосы.

— Ни за что. Мой кондиционер слишком дорогой для такого. — Она сердито посмотрела на его жалкую попытку пошутить. Он ухмыльнулся. — Может ты бы предпочла, чтобы я распушил перышки?

Она ударила его в живот, не обращая внимания на тихое «Ох», раздавшееся из толпы, наблюдавшей за происходящим в открытом дверном проеме.

— Нам действительно нужно поработать над твоими коммуникативными навыками, — выдохнул он.

— Зачем? По-моему, я только что довольно эффективно выразила своё раздражение.

— Верно. Но ты могла бы просто сказать «Я злюсь».

Она зарычала.

Его губы тронула мальчишеская улыбка, от которой она изо всех сил старалась не растаять.

— Я говорил тебе, как сексуально это звучит, когда ты издаёшь этот звук?

Нет, и она не позволила бы этому отвлечь её.

— Зачем ты уговорил меня прийти?

Он пожал плечами.

— Ты сказала мне, что в детстве у тебя не было семьи. Я подумал, что тебе, возможно, понравится моя.

— С чего бы это мне должно понравиться? Они кошки. Я птица.

— С вашего позволения, львы, которые сразу же приняли тебя.

— Как ты это понял?

— Что ж, ты стоишь здесь и разговариваешь со мной, не так ли? Вместо того, чтобы вариться в кастрюле с морковью и сельдереем?

— У тебя нездоровое чувство юмора, Сильвестр.

— Как будто у тебя не также.

Она не ответила, потому что, честно говоря, ей нравились его выпады. Так же как выпады его матери и кузин. Насколько невменяемой она от этого стала?

— Пойдём в дом. Поедим лазаньи. Наедимся хлеба, а потом набросимся на самый вкусный вишневый пирог на свете.

— Спасибо, Нолли! — крикнула тетя Ширли.

— Нолли? — Она хихикнула.

— Не смей повторять это, — предупредил он, но в его глазах заиграли веселые искорки.

— Только если ты расскажешь мне, почему твой дядя Альфред ненавидит птицу.

— О, он её не ненавидит, но его лучший друг страус. Из уважения к нему моя тётя не готовит никаких воздушных тварей, кроме индейки на Рождество и День благодарения. Но не волнуйся, она покупает только у сертифицированных продавцов. В её доме при приготовлении блюд никогда не используются разумные птицы.

— Значит ли это, что я должна скрывать от вашей семьи свою любовь к настоящей китайской кухне?

Нолан прикусил губу, услышав, как несколько человек ахнули.

— Ты действительно злая.

— Ты только сейчас понял?

На мгновение ей показалось, что он поцелует её. Выражение его глаз определенно говорило о том, что он это сделает. И, несмотря на их жадную аудиторию, черт возьми, она собиралась позволить ему.

Или сделал бы это, если бы одна из его чертовых кузин не испортила момент своим криком:

— Ужин, влюблённые птички! Последний кто сядет за стол, будет тухлым яйцом.

Ко всеобщему смеху, Нолан заслужил титул, но, казалось, его это не волновало, поскольку он наслаждался обществом женщин и одного стареющего дяди. Что еще более странно, Кларисса чувствовала себя среди них как дома. И он был прав в одном. Его тетя испекла самый вкусный вишневый пирог на свете.

Глава 11

Остаться или уйти. Остаться или уйти.

Лестер обдумывал свой выбор, превращая дом доктора в руины. Его оскорбляло, что, пока он проводил все эти месяцы взаперти, недостойный доктор жил как король. Несправедливо. То, что львы были большими, сильными и быстрыми, с острыми зубами и великолепной шерстью, ещё не означало, что они заслуживали титула «король джунглей».

Все знали, что шимпанзе умнее. Намного умнее. Разве он не доказал это, найдя дом доктора, адрес которого эта глупая медсестра так кстати оставила для него в своей записной книжке? Попасть внутрь оказалось просто. Всё, что ему нужно было сделать, это проследить за парой, выходящей из заведения. Толкнуть даму, достать из её кошелька ключ-карту, и вуаля, всё готово. Проскользнуть в гараж заняло всего несколько мгновений: он забрался на бампер машины, прежде чем скрыться в тени. Избегая камер в лифте, поднялся по лестнице, прижимаясь к стенам и перепрыгивая с этажа на этаж, держась за перила, чтобы его не было видно, пока не добрался до этажа врача.

Некоторое время он ругался и топал ногами по коридору, когда понял, что его карточка-ключ не открывает квартиру доктора. Но именно тогда он обнаружил интересный побочный эффект экспериментов вдохновителя. Он мог передвигать предметы. Силой мысли!

Просто еще один признак его величия. Все, что ему потребовалось это на мгновение уставиться на замок, чувствуя, как в нем закипает гнев, прежде чем с громким щелчком, как он себе представлял, повернулся тумблер, открывая ему доступ.

Оказавшись внутри, он намеревался дождаться доктора. Застать золотоволосого кота врасплох. Лев он или нет, но один хороший удар бруском металла вырубил бы его. Но, осмотрев покои доктора, он обнаружил еще один запах. Неизвестный провел ночь на диване. Скорее всего, охранник. Это привело Лестера в ярость.

С одной жертвой он мог справиться, но с двумя? Это было нечестно. Ему нужна была месть. Нужна была кровь. Понадобился попкорн, который, к счастью, у доктора был в виде пакетиков для микроволновой печи, хранящихся в шкафу. Хруст. Хруст. Хруст.

Как только он успокоился — после трех упаковок попкорна — понял, что оставаться и сражаться по крайней мере с двумя хищниками, даже если один из них птица, может быть не в его интересах, независимо от того, есть у него новая суперсила или нет.

К счастью, он придумал новый план. Просто нужно было терпение, чтобы воплотить это в жизнь. Терпение и побольше попкорна, чтобы продержаться. Много попкорна, и он точно знал, где его можно достать.

Глава 12

Догадки множились среди членов семьи. Но никто из них так и не спросил прямо, зачем он взял с собой Клариссу, но этот вопрос был в их глазах. И что бы я ответил, если бы они спросили?

Он мог бы придерживаться легенды о том, что Кларисса служит защитой от каких-то сумасшедших оборотней, но настоящая правда? Всё гораздо сложнее. Как он мог объяснить, что она его очаровала? Не в научном или медицинском смысле, а в стиле «когда мужчина встречает женщину», женщину, и сразу же ощущается связь. Как он мог признаться, что в отличие от всех этих кошечек и других женщин, которые бросались на него, Кларисса была единственной, кто не выходила у него из головы? Не покидала мыслей? Той, о ком он мечтал, когда закрывал глаза. Той, которую он искал, когда открывал их. Каким испуганным он себя почувствовал, когда увидел, что она стоит лицом к лицу со смертью. Та, которая пробудила в нем инстинкт защитника. Как он мог признать, какой восхитительной она была на вид и на вкус, когда позволила себе расслабиться и предаться страсти? Позволила себе расслабиться со мной, что, бьюсь об заклад, она делает нечасто. Это само по себе внушало ему благоговейный трепет. Заставляло чувствовать себя особенным. Заставляло чувствовать себя… нужным. Нужным не только из-за своего положения, денег, великолепной прически или способности производить львов.

Как мне сказать своей семье, своей маме, своему прайду, что я, кажется, влюбился в сокола? Они бы наверняка кастрировали его. Прочитали бы ему лекцию о скрещивании. Заперли бы его в комнате и пригрозили эпиляцией. Сделали бы они это?

Похоже, он был не единственным, кого покорила его крутая подружка. Несмотря на подколы и коварные угрозы, Кларисса отдавала всё, что могла, и в ответ его семья, казалось, приняла её. По крайней мере, на первый взгляд. Какой была бы их реакция, если бы они решили, что его отношения с Клариссой выходят за рамки отношений коллеги или любовницы, еще предстоит выяснить. Но на данный момент они, казалось, были готовы принять её в свою компанию.

Однако всё это может измениться в одно мгновение. Если бы его мать хоть на минуту подумала, что Нолан остановится на соколе, а не на обычной кошке, без сомнения всё пошло бы наперекосяк.

Пока ему просто придется скрывать то, что растет между ними. И не только от своей матери. Он подозревал, что если Кларисса заподозрит, что его чувства к ней выходят за рамки флирта или работы, то обратится в бегство. Она ясно дала понять, что думает о нём. Желание — это одно. Ожидание, что она добровольно вступит с ним в отношения? Это совсем другое.

— Мы возвращаемся к тебе или нужно навестить других членов семьи? — спросила она, когда они покидали дом его тети, сопровождаемые хором прощаний и не слишком сдержанных предложений о том, чем им заняться остаток вечера. Некоторые из них были не так уж далеки от его собственных взглядов на этот счет.

— Что скажешь, если мы пойдем домой? Мы выполнили свой долг и теперь свободны до конца вечера. — И можем делать всё, что заблагорассудится. Надеюсь, без одежды.

К его удивлению, она не стала спорить.

— Звучит заманчиво. Я за рулем. — Как будто он сам не догадался об этом, учитывая, что ключи остались у неё, и она скользнула на водительское сиденье.

Когда он садился, с другой стороны его окутал сладкий аромат её возбуждения, мускусный аромат, от которого он не мог избавиться в тесном салоне автомобиля. Что вызвало это, он не знал. И очень надеялся, что это не из-за того, что он снова позволил ей сесть за руль. Он предпочитал думать, что причиной её волнения был он, а не какой-то кусок металла. Как странно испытывать ревность к машине. Прощупывая почву, он небрежно положил руку ей на бедро, вовлекая в разговор.

— Как тебе ужин?

— Это было интересно.

— Интересно в каком смысле?

Она пожала плечами.

— Ваша семья всё время переругивается, и всё же можно почувствовать, как они привязаны друг к другу.

— Мы можем ссориться и обзываться, но мы прикрываем спины друг друга. Что насчет тебя? В твоей жизни должен быть кто-то, лучший друг, тетя, дядя… — Он уже знал ответ на вопрос «парень».

Она покачала головой.

— Начнем с того, что моя семья никогда не была большой. Моя мать была единственным ребенком в семье, а мои бабушка и дедушка умерли до моего рождения.

— Ты никогда ничего не говоришь о своем отце.

Он почти чувствовал запах её смущения.

— Потому что моя мать не знала, кто он такой. Я была зачата во время секса на одну ночь в каком-то баре на западе. Все, что она помнила, это то, что он был человеком с длинными ресницами. Не так уж много информации.

— Значит, тебе повезло получить полный ген оборотня?

Она пожала плечами, сопровождая свой ответ.

— Наверное. Но иногда я задумываюсь, не лучше ли было бы мне остаться человеком. По крайней мере, тогда я могла бы где-то прижиться. Когда умерла мама и я попала в приют, я осталась одна. Большинство детей проводили там неполный день. Я называла это транзитными остановками. У большинства из них были дальние родственники, которые могли их приютить. Я, с другой стороны, осталась одна на всю жизнь. Это как бы выделяло меня из толпы.

Ему было больно за неё. Его бедная Кларисса. Он не мог представить себе жизнь без кого-то, кто прикрывал бы спину или был на его стороне. Неудивительно, что она вела себя жестко. Неудивительно, что она не подпускала людей близко.

— Дай-ка угадаю, эти так называемые транзитные остановки были не совсем добрыми по отношению к тебе.

— Они были детьми. Дети жестоки. Кроме того, они были правы. Я была девочкой, которая никому не была нужна.

Он услышал невысказанное — которую никто не любил.

— Но это была не твоя вина.

— Может быть. А может и моя. Я была не самым ласковым ребенком. Ввязывалась в драки. Разбила несколько клювов. Вырвала несколько перьев. Никому не нужна маленькая девочка, которая может скандалить, как взрослый петух. — Одиночество и боль, которые она пыталась скрыть за своим легкомысленным тоном, заставили его ощетиниться.

— Прайд бы была нужна. Мы ценим силу.

— Но я не кошка. И мы, птицы, поступаем по-другому.

— Мне это не нравится.

— Никто не говорил, что должно.

Желая сменить тему, прежде чем он разозлится и начнет преследовать каждого ребенка, из-за которого она чувствовала себя плохо, он спросил:

— Так как же ты оказалась в ASS?

— Для кого-то без денег, семьи или связей не так много возможностей. Вступление в воздушный агентский дозор дало мне шанс получить образование и обрести будущее.

И, готов поспорить, чувство принадлежности.

— Тебе это нравится?

Она снова пожала плечами.

— Большую часть времени. Я хороша в том, что делаю. Однако здесь замешана политика, я уверена тоже самое ты заметил в FUC.

Говоря о политике, кое-что из того, что он прочитал, когда искал информацию о новой партнерше, имело больше смысла.

— Другими словами, как женщина без семьи, ты имеешь дело с идиотами, которые думают, что могут воспользоваться тобой и выйти сухими из воды.

Она бросила на него острый взгляд.

— Что заставило тебя так думать?

— О, пожалуйста. Отдай мне должное. Точно также, как ты проверяла моё досье, я заглянул в твоё.

— И?

— Ты блестяще сдала экзамены. Стала лучшей в своем классе. У тебя образцовый послужной список, когда дело доходит до поимки преступников. Ты должна быть выше, чем есть на самом деле.

— Это точно. — Она не смогла скрыть недовольства в голосе.

— И всё же это не так, потому что ты, очевидно, разозлила не того парня. Так кому же ты отказала в сексе?

— Кто сказал, что я сделала что-то такое?

— Потому что мужчина, который приказал тебе работать с FUC, является отцом парня, который выдвинул против тебя обвинения в нападении на него.

Уголок её рта приподнялся в ухмылке.

— Отличная детективная работа, Сильвестр.

— Я не просто красавчик, знаешь ли.

— Да, начинаю замечать. И ты в основном прав.

— Ах! — Он схватился за грудь. — Кажется, я умираю. Наконец-то она это признала.

— Прекрати, пока я не остановил машину и не убила тебя по-настоящему.

— О, пожалуйста, мы оба знаем, что ты меня не убьешь. Может быть, причинишь боль, но убить? Нет.

— Почему ты так уверен?

— Потому что тогда ты не сможешь насладиться тем, что я для тебя запланировал, когда мы вернемся ко мне домой.

— И какие же у тебя планы, Сильвестр? Я уже говорила тебе, что не собираюсь в этом участвовать. То, что произошло после душа, было разовым происшествием. Ты застал меня в момент слабости.

— Действительно? — Он позволил своей руке скользнуть вверх по бедру, и, как он отметил, она ни разу не потрудилась пошевелиться с тех пор, как он положил её туда. У неё перехватило дыхание. — Я думаю, — промурлыкал он, — что ты протестуешь по привычке.

— Думаешь?

— Да. Я думаю, ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе. — Он погладил её промежность, и машина дернулась, но она ни на секунду не отвлеклась от дороги перед ними. Тот факт, что она не сводила взгляд с дороги, сказал ему о многом, так же как и запах возбуждения. Было ожидаемо, что она будет упорно сопротивляться. Все это было частью её очарования. — Думаю, ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя.

— Я думаю, ты тщеславен.

— Так и есть. Но ты мокрая. Для меня. — Он погладил её, и она не смогла сдержать тихий стон, сорвавшийся с губ.

— Я должна присматривать за тобой.

— Что будет проще простого, если мы будем кожа к коже?

— Нужно быть настороже в случае опасности.

— О, поверь, мой лев никому не позволит подкрасться к нам незаметно. — И если бы кто-то попытался помешать ему, он, вероятно, разорвал бы его в клочья.

— Мы слишком разные.

— Знаешь, как говорится, противоположности притягиваются.

— Я не хочу отношений.

— Кто сказал, что они у нас будут? Нет ничего плохого в старомодном сексе. Никаких обязательств. Только наслаждение. Страсть. Дрожь. Кожа к коже. Удовольствие. — Он наклонился, прошептав последние несколько слов, и его дыхание коснулось её кожи.

Она вздрогнула, и машину снова затрясло.

— Из-за тебя мы умрём, — прохрипела она.

— Я буду вести себя хорошо. На данный момент. Но ты не против, если мы вернемся в квартиру немного быстрее? Я не могу ждать так долго.

Их скорость, которая снизилась, когда он поддразнивал её, резко возросла, когда она нажала на газ. Он мог бы посмеяться над проявлением нетерпения, но сдержался. Он не хотел, чтобы что-то заставило её передумать. Они добрались до парковки без происшествий и в молчании, сексуальное напряжение между ними нарастало. Как только они вышли из его машины, сразу быстрыми шагами направились к лифту. Еще до того, как двери закрылись, он прижался к ней, его рот искал её, жаждущий попробовать на вкус. Она встретила его, столкнувшись зубами и языком, возбуждение было таким же пылким.

Клянусь всеми святыми, она воспламеняла его. Он не мог насытиться, её сладким вкусом вишневого пирога, горячим дыханием. Она разбудила в нем плотского зверя, дикаря, животное, которое хотело большего, чем просто погрузить свой член внутрь. Он хотел укусить и оставить след, чтобы все увидели. Хотел крикнуть всему миру, чтобы тот держался от неё подальше, потому что она принадлежала ему. Он хотел её, нуждался в ней. Но нуждалась ли она в нём в ответ?

Чувственное скольжение языка по его языку и неистовое движение её бедер навстречу его члену, казалось, говорили «да». Но прямо сейчас ею владело вожделение. Оно владело ими обоими. Ответам на его вопросы придется подождать. Он не осмеливался сделать ничего, что могло бы разрушить их чувственные, страстные чары.

Очень скоро они добрались до его этажа, и резкий звук звонка и открывающихся дверей заставил их разойтись.

— Мы прибыли, — сказала она, затаив дыхание, не сводя с него пристального взгляда.

— Кто первый войдет в дверь, тот кончит первым?

— А если ничья?

О, чёрт. Его член дернулся при мысли о том, что он взорвется внутри неё в тот момент, когда она достигнет оргазма. Насколько порочным было бы чувствовать, как её плоть доит его, когда он кончает?

Он зарычал в ответ, мужчина поддался страсти своего зверя, что взяла верх над его манерами, когда он подхватил её на руки и зашагал по коридору. На полпути к своей квартире он почувствовал запах и чуть не заревел от разочарования, когда внезапно понял, что вечер закончится не на той ноте наслаждения, на которую он рассчитывал. Она не сразу заметила, что он отвлёкся, занятая покусыванием его шеи. Она даже всосала его кожу достаточно сильно, чтобы, возможно, оставить красную отметину, знак принадлежности.

Рассеянный или нет, охваченный пламенем или нет, он не мог поддаться очарованию её действий, не тогда, когда его лев проснулся, проснулись защитные инстинкты. Опасность. Да, в его квартире поджидала опасность: он чувствовал её запах, осязал её. Его самолюбие тешило осознание того, что он настолько вывел её из равновесия, что заметил это первым. Он приподнял подбородок и коснулся губами её губ, тихо пробормотав:

— Кажется у нас гости.

Она мгновенно прекратила свои покусывающие ласки, и томная чувственность, которую она только что демонстрировала, сменилась той стальной решимостью, которую она демонстрировала остальному миру.

— Враг, я так понимаю?

Он кивнул и поставил её на ноги.

— Чёрт возьми. — Она вытащила пистолет, и он увидел, как она делает глубокие вдохи, успокаивая учащенный пульс. Он приберег свою гордость за то, что так сильно взволновал Клариссу, на потом. Прямо сейчас им нужно было собраться с мыслями.

Несмотря на то, что он знал, что она этого не потерпит, он попытался прижать её к себе — в конце концов, в этих отношениях я лев, и мой долг защищать, — но, как и все самки прайда, она проигнорировала его и заняла позицию рядом, ведя себя как равная. Он оценил это. В отличие от его родственниц, она не считала его совершенно бесполезным, когда дело доходило до сражения.

Дверь в его квартиру была приоткрыта на дюйм, хотя он точно знал, что запер её на задвижку, когда они уходили. Кларисса подняла руку с пистолетом на уровень груди и носком туфли распахнула дверь пошире. Нолан, развязав галстук и сбросив ботинки, приготовился переодеться в мех.

Ничто не бросилось им в глаза, но запах чего-то неправильного стал сильнее, тот же запах, что он почувствовал у Агнес. Их нашел один из пропавших психов.

Кларисса вошла, держа револьвер наготове, Нолан следовал по пятам, принюхиваясь. Он знал этот запах. Узнал его. Как он мог иначе, когда лечил мужчину, которому это принадлежало, мужчину, который ненавидел врачей и обвинял их всех, даже Нолана, в том, что он подвергся пыткам со стороны Вдохновительницы? В отличие от дома его медсестры, здесь не было ни соуса для барбекю, ни других людей, которых можно было бы испачкать.

— Я знаю, кто это, — прошептал он.

Кларисса приложила палец к губам.

— Нет смысла сохранять тишину. Он ушел.

— Как ты можешь быть в этом уверен? — прошипела она.

— Это обычное дело в джунглях. Я просто знаю. — Его квартира ощущалась пустой. Он не мог объяснить это более ясно. Но, хотя незваный гость и ушел, он определенно оставил свой след. Ничто не осталось нетронутым. Начиная с его красивых, обтянутых маслянистой кожей диванов, изрезанных в клочья, и заканчивая нетронутым ковром, запятнанным до неузнаваемости. Однако моча, залившая всю его постель, превзошла все ожидания. Ему потребовалось огромное усилие воли, чтобы не выхватить свой член и не перекрыть это. Его лев, казалось, очень настаивал на том, чтобы он перекрыл всё своей собственной меткой.

Кларисса, даже с её слабым обонянием, уловила едкую вонь.

— Думаю, тебе понадобится новый матрас.

— Новое всё, — ответил он со вздохом. — Черт возьми. Похоже, в этом году я не поеду в отпуск в Мексику.

— Бедный Сильвестр.

— Не начинай, женщина.

Она поперхнулась, развернувшись на каблуках, чтобы вперится в него взглядом.

— Ты только что назвал меня женщиной?

— Да. Сейчас не время для твоих язвительных замечаний. Не тогда, когда мой вечер испорчен.

— Бедный котик. Кто-то сломал его игрушки? — дерзко спросила она.

— Нет. Кто-то испортил то, что обещало стать лучшим сексом в моей жизни, — прогрохотал он. Что ж, это, безусловно, застало её врасплох, по крайней мере, так он самодовольно предположил, учитывая её широко раскрытые глаза, рот и отсутствие возражений. — Ты же не думала, что меня это волнует? Это можно заменить. Хотя то, чему мы чуть было не предались… — Он печально покачал головой. — Отложено неизвестно на сколько.

— Примерно навсегда.

— Мечтай, Твити. Ты можешь перестать это отрицать. Я хочу тебя. Ты хочешь меня. Единственный вопрос сейчас в том, как скоро мы сможем выбраться отсюда, зарегистрироваться в отеле и запрыгнуть в душ, где я смогу поклоняться тебе своим языком и членом.

— И это всё, о чем ты можешь думать? Секс?

Он моргнул.

— Ну, да. Только не говори мне, что ты не расстроена, что нам помешали?

— Я бы назвала это чем-то большим, чем просто вмешательство, Сильвестр. Один из психопатов был в твоем доме.

— Его зовут Лестер.

— Неважно. Тебя не беспокоит тот факт, что он был у тебя дома?

— Беспокоит. Но нет смысла драматизировать ситуацию. — Ладно, он солгал. Это его разозлило. По-настоящему разозлило. А что касается его льва? Этот зверь держался на самом тонком поводке. Какой-то придурок вломился к нему домой. В мой дом. Вторгся в личное пространство. Разгромил его вещи. Испортил ему вечер с горячей цыпочкой. Однако, если зацикливаться на этом, ничего не решишь. Выход из себя случался редко. Так что, каким бы раздраженным и оскорбленным он себя ни чувствовал, Нолан сдерживал свой характер и чувства, разбирался в ситуации, он отведёт свою женщину в безопасное место, займётся с ней любовью — они поспят — снова займётся с ней любовью, а затем отправится выслеживать ублюдка, который испортил его любимый кашемировый свитер.

— Ух ты. Я впечатлена. Будь я на твоем месте, то уже бы вылетела из насеста, чтобы отомстить.

— О, не бойся, месть есть в меню, но если ты будешь действовать необдуманно, это ничего не решит.

— Однако сейчас самое подходящее время, пока след еще свеж.

— Ненадолго. Мы имеем дело не с идиотом. Лестер, может, и не в своем уме, но он совсем не дурак. Он заметет следы. Нам нужно перехитрить его.

— Так ты не шутил? Ты узнал этот запах.

— Да. У меня были подозрения после Агнес, но из-за того, что её дочь и сотрудники службы экстренной помощи запятнали след, было сложно быть уверенным. На этот раз, однако, ошибки быть не может. Лестер практически голышом бегал по этому месту. — Это напомнило ему… Он посмотрел на свои босые ноги. Черт. Ему нужно было бы почистить их, возможно, окунуть в бензин для дезинфекции.

— А Лестер кто?

— Шимпанзе. Невысокий парень, примерно пять футов пять дюймов ростом, с каштановыми волосами и глазами. Медсестры считали его симпатичным, но у него был скверный характер.

— Я помню его личное дело. Он был тем, кто больше всего спорил с персоналом по поводу содержания под замком, когда мы держали его под стражей.

— Он действительно ненавидел врачей и всё, что связано с медициной. Мне было немного жаль этого парня. Он был довольно состоятельным человеком, пока Вдохновительница не вцепилась в него. Учитывая его неуправляемый гнев до наркотических лекарств, я бы сказал, что сейчас у него серьезные проблемы.

— Думаешь? — Она многозначительно посмотрела на его разгромленную квартиру. — И куда же, по-твоему, он направился?

— Откуда мне знать? Я до сих пор не могу понять, как он проник внутрь. — Охрана здания не позволила бы ему войти. С другой стороны, Лестер был достаточно умен, чтобы, очевидно, найти способ. Если бы его попросили угадать, он бы поспорил, что вошел в подземку, украл один из пропусков на лифт и поднялся наверх. Но это все равно не объясняло, как ему удалось отпереть дверь.

— Я должна сообщить об этом. — Кларисса уже достала телефон и набирала номер.

— Конечно. Я осмотрюсь и посмотрю, не замечу ли чего-нибудь странного. — Однако в оставленном после себя беспорядке поиск подсказки был бы сродни поиску иголки в стоге сена. Боже, какая катастрофа. Даже кухня была разгромлена. Его микроволновка дымила, от запаха подгоревшего попкорна передергивало в носу.

Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что все нужно выбросить и сжечь. Лестер ничего не оставил нетронутым. Его ярость казалась безграничной, неистовой, и это беспокоило Нолана. Если бывший пациент так отреагировал на его квартиру, то как бы он отреагировал, если бы они встретились лицом к лицу? Не то чтобы Нолан боялся за себя, лев в любой момент мог справиться с шимпанзе, даже если тот подсел на наркотики, но как насчет Клариссы? Общаясь с ней, какой опасности он её подвергал? Особенно после того, как он увидел, что Лестер рылся в её сумке и учуял её запах. Черт, он, возможно, даже уловил аромат их прежних занятий любовью. Была ли у Клариссы теперь мишень на спине?

Забыть о том, что она охраняла его. Нолану нужно было теперь внимательно следить за ней. Он не позволил бы никому, бывшему пациенту или нет, причинить боль его женщине. Однако он предпочел бы держать эти мысли при себе. Почему-то он сомневался, что она согласится с его мнением о том, что она нуждается в защите. Кларисса считала себя непобедимой, но если канализация и научила его чему-то, так это тому, что, несмотря на свою выносливость и умение обращаться с оружием, когда дело доходило до сражения, в котором применялась грубая сила, небольшой вес и птичье происхождение ставили её в невыгодное положение.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем прибыла бригада уборщиков во главе с его любимым медведем Мейсоном. Агент присвистнул, когда вошел.

— Боже, док. Что, черт возьми, ты сделал этому парню, чтобы заслужить такое? Слишком часто зондировал его ректально в латексных перчатках?

— Я пытался ему помочь.

— Я так понимаю, Лестер этого не оценил.

— Думаешь?

— Вспыльчивый, раздражительный. Кто-то сегодня не выспался?

Нет, но он не доставил бы медведю удовольствия, признавшись в этом.

— Разве тебе не следует заняться чем-нибудь более конструктивным, чем нападки на мою привычку спать?

— Возможно, но доставать тебя гораздо интереснее.

— Интересно, что бы подумала Миранда, если бы узнала, что ты пинаешь бедного льва, пока он лежит на земле. — Нолан злобно улыбнулся, зная, как Мейсон боится своей беременной невестки.

— Это подло. Ты знаешь, что мне приходится таскать с собой пакет с морковными маффинами на случай, если я с ней столкнусь? В последнее время она просто чокнутая. Джесси продолжает уверять, что это из-за гормонов беременности. Надеюсь на это, иначе, как только она избавится от этого ребенка и снова сможет превращаться в своего кролика-убийцу, мне, возможно, придется переехать. На Аляску.

Нолан усмехнулся.

— Как будто Джесси позволит вам, ребята, переехать.

— Моя принцесса-лебедь любит меня, — заявил Мейсон. Когда-то самый беззаботный из холостяков, медведь с удовольствием вступил в семейную жизнь, даже несмотря на то, что он и его тесть, король-лебедь, не очень ладили.

— А как поживает её отец?

— Без комментариев, — пробормотал Мейсон.

Агенты FUC, которых медведь привел с собой, сновали по квартире, помечая и упаковывая вещи. Нолан не мог понять, почему они так беспокоятся. Это был просто хлам.

— Что дальше? — Плечи Нолана устало опустились. Какой неприятный конец такого многообещающего вечера.

— На сегодняшний вечер? Ничего. Мы попросим лабораторию провести несколько тестов, чтобы удостовериться в личности психопата, и отправим по его следу кого-то. Вы можете идти и найти себе место для ночлега, потому что остаться здесь на ночь вы не сможете. Вероятно, не раньше, чем через несколько ночей. Тебе лучше пойти и побыть со своей мамой.

— Я знал, что ты на меня злишься, Мэйсон, но это жестоко даже для тебя.

Медведь хихикнул.

— Чувак, твоя мама выплюнет комок шерсти, когда услышит об этом.

— Я бы предпочел, чтобы мы держали это в тайне как можно дольше. Последнее, что мне нужно, это чтобы она накачала меня успокоительным и я очнулся в комнате с мягкой обивкой для моей же безопасности. — Снова. Пробуждение защитной стороны львицы никогда не предвещало ничего хорошего.

— Она бы не стала?

— Ты не очень хорошо её знаешь. Поверь мне, когда речь заходит о ее единственном сыне, ничего не бывает слишком.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить это в тайне, но она все равно узнает. На твоем месте я бы сейчас спрятался. Возьми птицу с собой, чтобы составить компанию и улучшить свою защиту.

— Вообще-то, я думаю, тебе стоит пойти к своей матери, — неожиданно сказала Кларисса прямо у него за спиной.

— Ты что, с ума сошла? — Хм, наверное, это был не лучший выбор слов, учитывая, что он все еще планировал попытаться спасти часть этого вечера.

— Я в здравом уме, спасибо. И, очевидно, мыслю гораздо яснее, чем ты, страдающий недостатком сна. Учитывая, что произошло, и как сюда проник этот псих, твоя мать, вероятно, твоя лучшая защита.

— Не лучше, чем ты. — Или я. Он мог бы позаботиться о себе сам.

— Только меня с тобой не будет. Я отправляюсь за этим мутантом.

— Ты не пойдёшь одна, — прорычал он.

— О, да, ещё как пойду, — отрезала она. — Или ты забыл, что именно в этом состоит моя работа?

— Уже поздно, и тебе нужно отдохнуть.

— Я не устала. И хочу заняться этим, пока след свеж.

— Я запрещаю.

Ему не нужно было слышать «О-о-о» Мэйсона, чтобы понять, что он сказал что-то не то.

— Запрещаешь? — Она приподняла бровь. — Я тебе не принадлежу, и ты мне не начальник. Я сделаю все, что захочу, чтобы поймать этого убийцу.

— Кларисса. — Он хотел дотронуться до неё, но она увернулась и широкими шагами направилась в его спальню. Нолан последовал за ней по пятам, пытаясь остановить. — Уже темно. Ты ничего не увидишь.

— Мы в городе. Если он шёл пешком, то не мог уйти далеко. Возможно, я смогу заметить его с воздуха.

По воздуху? Она собиралась лететь? Неужели она не осознаёт опасность? Что, если кто-то выстрелил в неё? Или она врежется в стекло, как это делают тысячи птиц каждый год?

Но Кларисса не прислушалась к голосу разума. Не обращая внимания на беспорядок в комнате, она подбежала к раздвижным стеклянным дверям, на ходу сбрасывая одежду. Он мельком увидел подтянутую бледную плоть, прежде чем она начала линять, и на ее коже появились перья. Одним прыжком она перемахнула через перила и оказалась в воздухе. Раскинув руки, она на мгновение повисла в воздухе, и его сердце остановилось. Затем у неё раскрылись крылья, и, взмахнув ими так, что порыв ветра взъерошил его волосы, прекратила свой спуск.

Из неё получился великолепный сокол. Стройная и намного крупнее своих неразумных собратьев, она была покрыта перьями в серо-коричневую полоску. У нее был такой же пронзительный взгляд, которым она окинула его на мгновение, прежде чем взмыть в темное небо, оставив его цепляться за перила, а его разочарованный рев эхом разносился в ночи.

Глава 13

От протяжного рева Нолана у нее по коже побежали мурашки. В этом звуке она услышала его разочарование, его гнев, его страх — за меня. Но она не обернулась.

Она поняла, что шансы найти Лестера практически равны нулю. Если не считать того, что она могла заметила его на крыше, там было слишком много улиц с укромными уголками, расщелинами и другими препятствиями, чтобы она могла провести полноценный поиск с воздуха, особенно ночью. Хотя, возможно, ей повезет и она поймает психа на крыше.

Мне действительно нужно перестать врать себе.

Настоящая причина, по которой она спрыгнула с балкона, имела мало общего с охотой на мутанта и больше связана с ней, а точнее, с одним блондинистым доктором. Если бы не проникновение в его квартиру, Кларисса переспала бы с Ноланом. Вернее, никакого сна, а занятие порочными, необузданными, голыми и потными делами, днями напролёт. Что-то в этом мужчине завело ее мотор. Заставило забыть о своей обязанности охранять его — или себя. И все, что потребовалось? Одно его прикосновение или взгляд, и она была готова сорвать с него одежду.

Пугало, как мало контроля она имела, когда он был рядом. Как легко он прошел сквозь стену, которой она защищала эмоции. Как он завладел её мыслями. Даже сейчас, когда следовало бы обратить внимание на то, что её окружает, и зорко искать Лестера, она вместо этого бесцельно плыла по восходящим потокам, а в голове у кружились мысли о нём.

Он был недалек от истины, когда посетовал на испорченный вечер. Она тоже сожалела об упущенной возможности. Конечно, она понимала, что у них нет совместного будущего. Их отношения — если их безумную потребность друг в друге можно было назвать отношениями — продлятся ровно столько, сколько продлится это дело, но она не могла отрицать, что в глубине души задавалась вопросом, каково это принадлежать такому мужчине, как Нолан. Просыпаться каждый день с его улыбкой и взъерошенными золотистыми волосами. Каково было бы принадлежать к его шумной семье, чьи шутки о том, как бы её поколотить, заставляли чувствовать себя как дома, даже больше, чем если бы они относились к ней с вежливым уважением?

Она знала, что сказал бы сержант.

— Ты слабая дурочка с птичьими мозгами, Кларисса. Он чёртов лев. Львы едят таких соколов, как ты, на завтрак. — Ммм.

Отвлекшись на версию Нолана в его искусстве поедания, она пошатнулась в полете, высота резко снизилась, и она оказалась в опасной близости от зеркального оконного проема. Ой. Взмахнула крыльями и пронеслась мимо, и порыв воздуха на мгновение прояснил мысли.

Что делать? У неё не было близких друзей, с которыми можно было бы поговорить. С тех пор как она окончила школу и поступила на работу в ASS, она никогда не оставалась на одном месте достаточно долго, чтобы завести друзей. Никогда не было интереса, она позволяла работе поглощать её время и её жизнь. Как ни странно, она подумала о Миранде, сумасшедшей беременной крольчихе, и знала, что та скажет.

— Дерзай! Бей льва, пока он не зарычит.

О, великая птица в небе, как будто ей стоило бы прислушаться к совету лесного существа, особенно того сорта, который она ела в прошлом. И все же, если быть до конца честной с собой, она хотела заняться сексом с Ноланом. Хотелось вцепиться ему в спину, впиться губами в его кожу и просто быть обнаженной и дикой. Единственное, что её сдерживало? Я.

Это я стою на пути, а не различия в нашем биологическом виде, или его мать, или что-то еще. И ради чего? Она не была девственницей. Она не ожидала, что это приведёт к чему-то серьезному. Она скоро уедет, и ей не придется сталкиваться с ним каждый день, сталкиваться с его отвержением или, что еще хуже, с безразличием. Почему бы не поддаться страсти? Пока она будет держать свое сердце в стороне, кто пострадает? Никто. И, может быть, как только она позволит ему поступать по-своему, нелепые идеи, роящиеся в ее голове, прекратятся. И он перестанет навязывать их своим нелепым флиртом.

Игра в неприступность только заставила его преследовать ее с еще большим рвением. Дай ему то, чего он хотел, что, в свою очередь, дало бы ей то, чего хотела она, и они могли бы расстаться. Легко.

И, конечно, не успела она это решить и развернуться, чтобы вернуться, как увидела суетящуюся фигуру на плоской крыше. Возможно, ничего особенного — человек вышел покурить, животное ищет укрытия. Или пара беглецов, волочащих между собой неподвижное тело.

Взмахнув крыльями, она приземлилась на краю здания как раз напротив того места, где заметила движение. Неподвижная, как каменная горгулья, она оценила ситуацию.

Покрытый шерстью и с пушистым хвостом, хотя и гораздо более крупный и мускулистый, чем обычно, она, похоже, нашла пациентов-белок. Вопрос заключался в том, было ли тело, которое они тащили, живым? Если нет, то самым разумным решением, учитывая, что у нее не было другого оружия, кроме когтей и клюва, было позвать на помощь. Фигура зашевелилась.

Живой. О, огромная дымящаяся куча голубиного помета. Она мысленно выругалась, оценивая свои возможности. Если бы она пошла за помощью, человек, вероятно, был бы мертв до прибытия кавалерии. Одна, против двух белок-мутантов?

Был ли у нее на самом деле выбор?

Кроме того, она знала врача, который мог бы ее подлатать.

Издав охотничий крик, от которого мыши разбежались, но гигантские белки только подняли головы, она бросилась со своего насеста к своим мишеням. К счастью, только одна из них осталась на месте, в то время как другая бросились прятаться. К несчастью для нее, его рост был не единственным, что в нем было больше обычного.

Вот это я понимаю щелкунчики.

В последний момент своего прыжка она отпрянула назад и позволила своим когтистым лапам нанести удар первыми, ее когти вонзились в мех и отбросили противника назад. Он яростно заверещал, размахиваясь, и его когти оставили царапины на ее ногах. Мощным прыжком она подпрыгнула вверх, а затем снова опустилась, вонзив в него клюв, когда она пригибалась и извивалась, избегая его слишком крупных зубов. К счастью, белки не были прирожденными хищниками, поэтому ее боевые способности сводились в основном к щелканью зубами и цепким лапам. Но это не означало, что он не нанес несколько ударов, причем достаточно сильных, чтобы потом остались синяки.

Ситуация стала немного тревожной, когда его напарница, до сих пор забытая самка, решила присоединиться к драке. Она с визгом запрыгнула Кларисе на спину. Не в силах стряхнуть ее, Кларисса сделала единственное, что пришло ей в голову. Она упала с края крыши. Несмотря на свой звериный облик, белка издала очень похожий на человеческий крик, когда они упали, но недалеко, потому что ее самец схватил ее за хвост. Когда самка белки повисла в воздухе, Кларисса вырвалась на свободу и несколькими взмахами крыльев, которые, к счастью, остались целыми, если не считать нескольких перьев, поднялась в воздух, чтобы еще раз оценить своих врагов.

Самец белки сделал все возможное, чтобы оттащить самку в безопасное место. Но человек, которого они похитили, воспользовался этим моментом, чтобы прийти в себя, и с широко раскрытыми от страха глазами толкнул самца в спину. Пушистый дуэт упал. Кларисса вздрогнула, услышав, как они шлепнулись на тротуар внизу.

Еще двое психов убиты.

Прежде чем человек, который чуть не стал обедом, смог ее заметить, Кларисса зашла ему за спину и стукнула его по голове. Ему не следовало вызывать полицию, пока ФУК не успел прибраться. Ей было почти жаль того времени, которое он, вероятно, проведет в психушке, когда придет в сознание и порадует спасателей рассказом о гигантских белках-мутантах. Но укрытие было важнее, чем защита человека от нескольких дней, проведенных в обитой войлоком комнате.

Когда ситуация была более или менее урегулирована, она улетела с места происшествия, предварительно осмотрев местность. Хотя ее травмы не представляли угрозы для жизни, ей действительно требовалась помощь. Однако незнание города оказалось недостатком. Отыскав единственное место, которое она действительно знала, она полетела обратно в квартиру своего котенка.

Найти его балкон оказалось проще, чем ожидалось, особенно учитывая, что Нолан дремал на нем, завернувшись в спальный мешок. Он ждет меня?

Тепло разлилось по ее телу. Она никогда раньше ни к кому не возвращалась домой. У нее никогда не было никого, кто заботился бы о ней настолько, чтобы ждать ее.

Опустившись на бетонный пол, она обернулась, прежде чем он соизволил открыть глаза. Она ждала, что он что-нибудь скажет. Что-нибудь.

Он не произнес ни слова, только зевнул и потянулся. По какой-то причине его действия разозлили ее.

— Что ты делаешь? — огрызнулась она.

— Жду тебя.

Его ответ немного смягчил ее. Но он еще не встал, не обнял ее, не… обращался с ней так, как будто она ему небезразлична. Она изо всех сил старалась не выдать своего разочарования.

— Я же сказала тебе, иди к своей матери.

Он пожал плечами.

— Я думаю, мы оба не очень хорошо умеем выполнять приказы. — Сделав глубокий вдох, он хмуро посмотрел на нее. — Ты ранена.

— Всего лишь несколько царапин.

— Несколько? — Он встал, стряхнул с себя кокон и принялся расхаживать вокруг нее, его тело напряглось. — Чем ты занималась? Боролась с котом? — Последнюю фразу он прорычал.

— Вообще-то, это была пара белок.

Он остановился и встал у нее за спиной.

— Осмелюсь спросить, почему вы играли с белками? Вы знаете, у нас есть несколько отличных ресторанов, если вы проголодались. Или я мог бы заказать что-нибудь на дом.

— Фу. Я расправилась с ними не для того, чтобы поесть. Я догнала наших сбежавших белок-мутантов. Кстати, у тебя есть телефон, которым я могла бы воспользоваться? Нам нужно вызвать бригаду уборщиков.

— Твой сотовый на кухонном столе.

Дрожа от вечернего воздуха и отсутствия одежды, которую он, похоже, не собирался ей предоставлять, она прошла через раздвижные стеклянные двери и задержалась всего на секунду, осматривая пустую комнату.

— Где все твои вещи?

— Их нет. Пока ты охотилась на лесных обитателей, ко мне приходила бригада уборщиков.

— Это были огромные мутанты.

Раздавшийся за спиной гул подсказал ей, что это различие не понравилось.

— Они все убрали и почистили ковры паром.

Это объясняло, почему у нее промокли ноги. Волокна не успели полностью высохнуть.

— Быстрая работа.

— Прайд, может, и сварливый, но они знают, как сплотиться в трудную минуту.

— Что сказала дорогая мамочка?

— Я не знаю. Я не отвечал на ее звонки.

— И она так и не появилась?

— О, она пришла. Однако меня не было дома.

— Ты уходил? Куда, идиот?

— Искал тебя.

Он искал меня? Не тай. Не тай. Не…

— Ты хоть представляешь, насколько это было опасно? — закричала она. — Что, если бы ты столкнулся с Лестером или другим психом?

— Ты имеешь в виду, как ты это сделала? Одна? — Его тихие слова подействовали на нее сильнее, чем если бы он закричал.

— Это было небезопасно, и ты это знаешь.

— Тогда, я думаю, тебе следовало остаться и охранять меня.

Это резкое напоминание заставило её вздрогнуть, и так же быстро ее гнев рассеялся, и она сменила тему разговора.

— Я удивлена, что прайд не смог полностью обставить квартиру.

— Это будет к концу дня. Мебельные магазины не любят делать доставку после полуночи.

Войдя в гостиную, она заметила, что это не совсем точно, поскольку у него уже были пара кожаных кресел и надувной матрас. Заметив свой мобильный телефон на прилавке рядом с аккуратно сложенной стопкой одежды, она набрала номер коммутатора FUC, чтобы сообщить о своей встрече с белками и их местонахождении.

Нолан прислонился к гранитной вершине, скрестив руки на груди, выражение его лица было непроницаемым. Хотя, как она могла догадаться, он кипел от злости. Она просто не могла понять, почему он разозлился. Да, она оставила его без охраны, но с целой группой агентов. Агентов, которых он оставил, чтобы они отправились на ее поиски? Если кто и имел право на гнев, так это Кларисса.

Как только она повесила трубку, то потянулась за одеждой, но он перехватил ее руку и покачал головой.

— Пока нет.

— На случай, если ты не заметил, я голая, и хоть в твоей квартире тепло, я бы предпочла надеть что-нибудь из одежды.

— Я заметил. Поверь мне, я делаю все возможное, чтобы ничего не предпринимать по этому поводу. Но тебе нужно принять душ и дать мне осмотреть твои раны.

— Это поверхностные раны. Заживут к утру. — Или полудню. Во время перелета она потеряла счет времени.

— Учитывая, что они были нанесены моими инфицированными пациентами, мы не должны ничего предполагать. Так что отправляйтесь в душ, чтобы помыться, а затем порадуй меня, пока я провожу осмотр.

Ничто в его тоне или выражении лица не говорило о том, что он планировал что-то большее, чем просто осмотр, и все же внизу живота у нее разлилось тепло. Она вспомнила свой разговор с самой собой и свое решение повеселиться со львом. Неужели из-за его мрачного лица и сдержанного поведения она упустила свой шанс?

Был только один способ выяснить это. Покачивая бедрами, она направилась в ванную. За этим последовал едва слышный рокот. Возможно, в конце концов, не такой уж и незаинтересованный.

Но сначала нужно было принять душ, в котором, почувствовав исходящий от нее запах, она не могла отрицать, что нуждалась.

Глава 14

Как только она вышла из комнаты, Нолан развернулся и ударил кулаком по стене с такой силой, что треснула штукатурка. Боль, пронзившая костяшки пальцев, не могла унять бушевавший внутри гнев.

Она ранена. Ему это не понравилось. Конечно, на каком-то подсознательном уровне он понимал, что ни одна из ран не была серьезной, и, как она и предполагала, большинство из них исчезнут через несколько часов. Рассуждения не успокоили его взволнованного льва. Желание выследить запах существ, покрывающий её, заставило снова ударить кулаком в стену. Мёртвые или нет, но он бы убил белок ещё раз.

И после этого он хотел овладеть ею. Да, это было примитивно, но он ничего не мог поделать со своими чувствами.

Без малейшей попытки проявить скромность, она выставила перед ним напоказ своё обнаженное тело. Неужели она не понимала, какое мучение приносит? Самообладание, которое ему пришлось проявить, чтобы не прижать её к стене и просто взять? Нагота могла быть нормой жизни для оборотней, а вежливость требовала, чтобы на тех, кто превращается, не пялились. И всё же… мужчина может вынести не так уж много. И конкретно этот мужчина уже на грани.

Чтобы отвлечься от мыслей о ней в душе, о горячей воде, струящейся по стройному, спортивному телу, о её маленьких грудях, покрытых темными ягодками, влажных и просящихся на язык, он принялся доставать из своей медицинской сумки необходимые медикаменты. Он взял всё из машины, когда вернулся после тщетных поисков Клариссы. Его сокол была не единственной, кто злился на него за то, что он оставил свою квартиру и команду. Вернувшись, он обнаружил, что его мать сходит с ума. На самом деле, она, вероятно, разглагольствовала, только отчасти из-за опасения за его безопасность, но больше от того, что он не подчинялся её желаниям.

Несмотря на доводы матери, Нолан не собирался покидать квартиру. Кларисса оставила там свои вещи, что означало, что она собиралась вернуться в какой-то момент. Если он уйдет, как она его найдет? Что, если он ей понадобится?

Хлоя неожиданно поддержала его, заявив, что Лестер вряд ли вернется, но на всякий случай, как только они закончат уборку в его квартире, агентам было поручено наблюдать за ключевыми точками входа. Кто-то раздобыл надувной матрас, несколько чистых простыней и спальный мешок. Однако Нолан отказался от теплого уюта в своем доме, чтобы бодрствовать на балконе — гм, вздремнуть. Ему нужен был отдых, но в то же время, когда он дремал, его львиная часть наблюдала, слушала и ждала. В тот момент, когда он услышал хлопанье крыльев, полностью пришел в себя, но ещё мгновение притворялся спящим, чтобы взять себя в руки, когда уловил мириады ароматов, исходящих от Клариссы, и в первую очередь запах её крови.

Как ему хотелось трясти её, пока не застучат зубы, за то, что она взяла на себя двух пациентов-мутантов. Кого волновало, что она спасла человека? Она могла лишиться жизни, играя роль героини. И судя по всему, была близка к этому в этой битве. Я должен был быть там, чтобы помочь ей.

И это было самой большой проблемой. Как ни странно, у него были такие же проблемы с матерью. Кларисса хотела все делать сама, на своих условиях. Она не хотела, чтобы кто-то нянчился с ней. Как и я. Впервые в своей жизни Нолан понял, как тяжело, должно быть, было матери, когда она позволила Нолану идти своим путем, в одиночку сталкиваться с опасностями, оставляя её переживать, что, возможно, не всё будет хорошо.

Однако, точно так же как он заставлял свою мать осознать, что может стоять на собственных ногах, он также должен был осознать, что Кларисса независимая женщина. Не просто женщина, а агент, обученный выполнять работу, которая постоянно подвергает её опасности. Он не мог накладывать ограничения на её действия. Не ему было решать, что она может или не может делать. Нравилось ему это или нет, он должен был позволить ей самой делать выбор. Попытка запретить ей или посадить в клетку привела бы к тому, что она сбежит. Страшная реальность заключалась в том, что женщина, в которую он влюбился, никогда бы не согласилась просто сидеть сложа руки и позволять другим рисковать. Думаю, придется смириться с тем, что она такая, какая есть, и позаботиться о том, чтобы у меня было достаточно антисептика и бинтов, когда она вернется домой.

Конечно, всё это при условии, что он сможет убедить её дать ему шанс и что у них может получиться совместное будущее.

Всё еще не уверенный в том, как этого добьется, он потерялся в раздумьях, когда она вышла из ванной в облаке пара, обнаженные плечи блестели над полотенцем, которое она надежно обернула вокруг торса. Она приподняла бровь, увидев его медицинский набор.

— Боже мой, Сильвестр. Я отделалась несколькими синяками и царапинами. Не потеряла ни одной конечности.

— Не будь такой шумной синичкой. Закрой свой протестующий клюв и иди сюда. — Он смягчил колкость ухмылкой. — Если только большой, страшный сокол не боится прививки от столбняка?

— Тебе просто нужен повод, чтобы потрогать меня за зад.

Естественно.

— Полотенце тоже убери, хорошо? Не хочу, чтобы волокна прилипли к открытым порезам.

Он ожидал большего сопротивления. К его изумлению, мокрое махровое полотенце упало на пол, и она, покачивая бедрами, приблизилась к нему, дразня обнаженностью своего тела, упругостью сосков и полуулыбкой на губах… Было ли это приглашением, которое он увидел в её глазах?

Во рту внезапно пересохло, в голове помутилось, а кровь прилила к определенной части тела. Он застыл на месте.

— Чего ты ждешь? — хрипло спросила она. — Я думала, ты собираешься оценить меня.

Разве она не видит, что именно этим он и занимается? И, судя по тому, что он мог видеть, она была само совершенство. Он покачал головой и попытался восстановить хоть какое-то подобие самообладания, прежде чем наброситься на неё, как хищный зверь. Пришло время быть профессионалом. Он обратил внимание на синяки на её ребрах. Один был на скуле. Нолан ощупал кожу вокруг них, чтобы убедиться, что кости не сломаны и что нет внутреннего кровотечения. Внезапный глубокий вдох заставил его остановиться.

— Я делаю тебе больно?

— Не совсем.

Аромат окутал его соблазнительным облаком, давая знать о её желании. Значит, это была не боль. Ему нужно было быстро закончить осмотр, убедиться, что она действительно получила лишь поверхностные травмы. Он не сможет долго сдерживаться. Он положил на неё руки и жестом велел повернуться. Она показала свою спину, на которой обнаружилось ещё несколько синяков и мелких царапин. Снова надавил на поврежденные участки, и каждый раз её вздохи и прерывистое дыхание совпадали с усилением пьянящего мускусного аромата, исходившего от бедер.

Как она и сказала, раны были поверхностными и должны были затянуться через несколько часов. Последний тест он провел ради чистого удовольствия.

— Дотронься до пальцев ног.

Она снова без возражений наклонилась, выставив вперед ягодицы и обнажив влажные половые губы. Он провел пальцем по ее спине, от шеи вниз, к впадинке ягодицами. У неё вырвался стон, и по телу пробежала дрожь.

— Тебе больно? — он прошептал.

— Да.

— Хочешь, чтобы я это исправил?

— О Боже, да, пожалуйста.

Это было все, что ему нужно было услышать. Опустившись на колени, он прижался ртом к её лону, его язык выскользнул чтобы слизать её сливки. Кларисса вскрикнула и задрожала. Он схватил её за ягодицы и крепко держал, пока ласкал языком, раздвигая половые губы, чтобы обнажить клитор. Как она отзывалась на его прикосновения. Как и прежде, дрожала и трепетала, отдаваясь страсти, вспыхнувшей между ними. Чем больше она использовала его, тем неистовее становилась его потребность.

Мне нужно обладать ею. Заявить на неё права. Отметить её. Сделать своей.

Когда она задрожала на грани оргазма, он не мог больше ждать. Встал, разорвал штаны, когда они не поддались, они соскользнули с набухшего члена. Освободившись, он взял себя в руки и потерся набухшим кончиком о её влажные губы.

— Ещё, — прошептала она.

Смачивая головку, он тёрся о её киску, надавливая на клитор.

— Перестань дразнить и дай мне свой член, — прорычала она.

Как истинный джентльмен, Нолан дал то, что она требовала, возможно, немного агрессивнее, чем хотел. Он вонзил в неё свой член, и она закричала. Не от боли. Не от шока. Нет, его Кларисса хотела большего.

— Сильнее, Нолан. Дай мне это. О, боже. Сделай это грубо.

Так он и сделал, вбиваясь в податливую плоть, и каждое касание его тела о её звучало ритмичной музыкой, которая заставляла его собственное удовольствие подниматься все выше и выше. Яйца напряглись, а член увеличился так сильно, что грозил лопнуть, но он держался, держался до тех пор, пока она не забилось в конвульсиях оргазма, от которого закричала. Выкрикивая его имя и свой восторг. Он присоединился к ней, рыча её имя, пока его член извергался.

Но его оргазм был недолгим. Дверь в квартиру с грохотом распахнулась, и ввалились охранники, стоявшие снаружи. Развернувшись, Нолан, который в тот момент не был стопроцентным человеком, заорал.

— Убирайтесь!

К счастью для них, они послушались. Он зарычал от досады, что его оргазм прервался.

Хихиканье заставило обернуться. Кларисса стояла, закусив губу, но не смогла сдержать смешок.

— Это не смешно.

— О да, это так. Видел бы ты выражение своего лица.

— И что это за выражение?

— Кота, упустившего свою канарейку.

Затем она разразилась откровенным смехом.

Глава 15

Ладно, возможно, Кларисе следовало усерднее сдерживать веселье, но кто мог её винить? Выражение его лица, когда эти парни ворвались в дом? Девушка едва держалась. Она взвыла от смеха. Его идеальной формы брови сошлись на переносице в раздражении.

— Злая птичка.

— Бедный, расстроенный котёнок, — выдавила она.

— Я покажу тебе, кто расстроен.

Нолан шагнул к ней со всей кошачьей грацией хищника, и она попятилась, но не из страха, а потому что хотела продлить момент. Он, вероятно, и понятия не имел, насколько сексуально выглядит. Волосы обрамляли его лицо пышной золотистой гривой, глаза горели раздражением и вожделением, а его роскошное тело — со всеми этими великолепными мышцами — напряглось. Что касается его члена, то, о чудо, он зашевелился, очевидно, готовый ко второму раунду. Ей повезло.

Наслаждаясь зрелищем, она не обратила внимания на то, куда ведет отступление, и ударилась о край надувного матраса. Покачнувшись, она, возможно, и удержала бы равновесие, но он воспользовался моментом, чтобы прыгнуть, и прижал своим телом к упругой поверхности, и Кларисса уже приготовилась к тому, что матрас лопнет. К её удивлению, он выдержал, и это тоже было хорошо, учитывая, что тело Нолана прижималось к ней, и твердый член в том числе, что ясно указывало на то, что будет дальше.

— Это твой способ сказать, что мы ещё не закончили? — спросила она между его жадными поцелуями.

— Ни в коем случае, — прорычал он, прикусывая её нижнюю губу.

— Хорошо. Ложись на спину.

— Извини?

— Я сказала, ложись на спину. У тебя уже дважды была возможность исследовать моё тело. Теперь моя очередь сделать то же самое с тобой.

Ей не нужно было просить ещё раз. Со зловещим скрипом пластика он бросил их на надувную кровать, пока она не взгромоздилась на него сверху. Она села, зарывшись пальцами в волосы, покрывающие его грудь. Не будучи волосатым животным, он, тем не менее, обладал легким золотистым пушком, по которому она могла пробежаться пальцами. Он закрыл глаза, и когда она погладила его, что-то зарокотало.

Не может быть. Она остановилась.

— Ты мурлычешь?

Он приоткрыл один глаз и лениво посмотрел на неё.

— Да. Это какая-то проблема?

— Нет. Просто всё отличается.

— Привыкай. Счастливые котики мурлычат.

Её губы скривились от его заявления, но он, к счастью, этого не заметил, так как уже закрыл глаза. Нолан продолжал выражать удовлетворение, и, хотя она никогда бы в этом не призналась, это доставляло ей удовольствие. Но она хотела, чтобы Нолан был не просто счастлив. Она хотела свести его с ума. Заставить выгибаться и стонать её имя. Кричать во всю глотку, когда он кончает в неё. Кстати, об этом…

— Ты забыл о защите своего солдата.

Он замер под ней.

— Я так и сделал, да?

Странно, что его голос звучал не слишком встревоженно. Но, с другой стороны, он читал её личное дело, в котором были медицинские записи и анализы.

— Полагаю, ты чист.

— Безукоризненно чист.

— Думаю, хорошо, что мне сделали укол. — Противозачаточный укол. Кларисса нечасто танцевала горизонтальное мамбо, но когда делала, то предпочитала лишний раз не беспокоиться.

— Думаю, да.

— Значит, мы можем обойтись без защиты?

Он шумно вздохнул и перестал мурлыкать.

— Ты собираешься просто разговаривать, пока не уложишь меня спать, или собираешься сделать то, что обещала?

Она ущипнула его за сосок.

Он взвизгнул.

— Ауч!

— Дерзкий котик.

— Так накажи меня.

— Я намерена это сделать.

Мурлыканье в ответ стало громче, чем когда-либо. Вибрация сотрясала всё его тело, что означало, что её лоно, прижатое к его твердому низу живота, тоже ощутило этот эффект — и ей это очень понравилось. Она прикусила его нижнюю губу зубами, когда его руки обхватили её за талию. Тонкие и гладкие, его пальцы щекотали кожу, а не царапали её. Неудивительно, что они ощущались так приятно на нижней части тела. Отсутствие мозолей было преимуществом того, что он был врачом, а не торговцем.

Целуя его, наслаждаясь шероховатостью его языка и остатками вкуса собственного тела, она позволила своим рукам скользить вверх и вниз по его мускулистым рукам. Она скользила взглядом по каждой его части, изучая очертания тела, нюансы кожи, отмечала места, где у него перехватывало дыхание, что заставляло его дергаться. Она исследовала всю верхнюю часть его тела, слегка пощипывая соски и тихо смеясь в рот, когда его бедра дергались.

Она почувствовала, как его горячий член уперся в изгиб ягодиц. Настойчивый и готовый, он попытался незаметно направить её, но она удержала его. Кларисса ещё не закончила свое исследование. В последний раз прикусив его нижнюю губу, прервала поцелуй, чтобы скользнуть вниз по его телу, пока не оседлала бедра.

Возбужденный, толстый и длинный член, окруженный золотистыми завитками, лежал на его животе. Она схватила и погладила по шелковистой длине, проведя большим пальцем по кончику и втерла блестящую жемчужину в головку. Он зарычал.

— Ну и кто теперь кого сводит с ума?

— Это только начало, — протянула она, прежде чем наклониться и взять его в рот. Кларисса нечасто делала минет, но могла бы сделать исключение для мужчины, который был под ней. О, как он превращал это в что-то приятное. Каждое всасывание её рта, каждое облизывание языком, каждое скольжение губ вверх и вниз по его длине вызывали реакцию. Он стонал, охал, извивался и вскидывал бёдра. Он испытывал такое наслаждение от её прикосновений, что она не могла не наслаждаться сама. Её киска увлажнилась, затем заныла, собственное возбуждение пульсировало в такт его крикам. Отвечая на его очевидное возбуждение.

На мгновение она подумала о том, чтобы взять его целиком, позволить кончить ей в рот, но эгоистичная потребность удержала её ненасытные губы. Она отпустила его, скользкого и возбужденного, чтобы прижаться. Его глаза открылись, веки были приспущены. О, каким сексуальным он выглядел. И в то же время таким голодным.

Она хотела медленно опуститься на него, насаживаться по всей длине, дюйм за дюймом. Но он схватил её за бедра и дернул вниз, войдя плавным движением, от которого её голова откинулась назад, а пальцы впились в его грудь.

— О, чёрт, да! — воскликнула она. Он идеально наполнил её. Растягивая, пульсировал в её влагалище. Каждое легкое движение, каждый взмах бёдер, поворот таза, каждое подергивание члена отдавалось в ней как толчок. И все это время, пока она прижималась к нему, покачиваясь в медленном ритме, от которого удовольствие росло, он шептал:

— Да! Да! Да! Дай это мне. Кончи на мне. Сожми меня.

Она дала ему всё. С оглушительным криком кончила, волны оргазма обхватили и доили его член. Она бы рухнула на него, вздымающаяся и безвольная, но он ещё не закончил.

Все еще держа за талию, он по очереди приподнимал и опускал её на свой твердый член. Каждый удар заставлял её вскрикивать. Спазм. Дрожь. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Снова и снова он входил в неё, задевая сладкое место внутри, такую чувствительную точку, что, в свою очередь, заставляло её напрягаться еще больше, нуждаясь… подготавливая…

— О. Боже. Мой. — Она закричала, когда кончила в третий раз, или хотела это сделать. Оргазм настиг с такой силой, что она широко открыла рот, но не смогла найти в себе силы, чтобы по-настоящему выдохнуть, настолько напряженным оказался момент. У Нолана, с другой стороны, еще оставалось достаточно места в легких, и он взревел. Боже, как же он взревел, вибрация от этого звука продлила её оргазм.

На этот раз им никто не помешал, и он получил удовольствие в полной мере, настолько, что выпустил когти и уколол её кожу. Ненадолго. Должно быть, он осознал, что сделал, потому что отпустил её талию и зарылся в простыни под ними.

ХЛОП!

Шипение выходящего воздуха, когда их временная кровать сдулась, снова вызвало смешки. Второй раз за один вечер. Для неё это, должно быть, стало новым рекордом.

— Не смейся. — В его голосе было столько раздражения.

Она хихикнула.

— Это не смешно.

Она усмехнулась.

Нолан вздохнул.

— Знаешь, обычно я гораздо более обходителен, чем сейчас.

— Что, ты хочешь сказать, что обычно люди не врываются к тебе во время секса и ты не сдуваешь матрасы? Думаю, это делает меня особенной.

Руки, которыми он обнял её, крепко сжались.

— Очень особенной.

Его слова застали её врасплох, особенно потому, что она услышала в них искренность. Но, с другой стороны, у них только что был отличный секс. И все же, она хотела спросить, что делает её особенной? Это то, что он говорил всем своим победам? Или я не такая, как все?

— Я чувствую, как мысли кружатся у тебя в голове, — сказал он.

— Ты не можешь.

— Могу. На этот раз попробуй просто расслабиться и получать удовольствие.

— Но…

— Засыпай, Кларисса.

— Не знаю, смогу ли. — Она никогда не чувствовала себя более живой. Более счастливой. Не хотела, чтобы это чувство заканчивалось. Не хотела, чтобы этот момент заканчивался. Она не стала бы выяснять причину этого. Не хотела всё испортить. Не тогда, когда боялась того, что всё это означало.

Это ничего не значит. Это был просто хороший секс. Просто спросите её тело, которое всё еще дрожало от удовольствия. Прижавшись к его груди, она не пошевелилась, чтобы уйти, хотя обычно не любила обниматься. Он уткнулся носом в её волосы и, о чудо, снова замурлыкал. Она хотела что-то сказать, но звук успокоил, убаюкал, и она погрузилась в дремоту.

Глава 16

Просыпаться, прижавшись щекой к груди Нолана, и слышать ровный, успокаивающий стук его сердца оказалось для неё новым ощущением. Кларисса не спала со своими партнерами по постели. Она не обнималась. И уж тем более не лежала, раскинувшись на них, как на пуховом одеяле, такая расслабленная и довольная, что не хотелось шевелиться.

Что со мной происходит?

У них был секс. Отличный секс. Но почему какая-то часть её жаждала поцеловать его в щетину на подбородке? Почему хотелось пошевелить бедрами и посмотреть, проснется ли что-нибудь и подарит ли ей доброе утро? Почему хотелось прижаться к нему, уютному и тёплому, когда нужно было делать работу?

От вывода у неё перехватило дыхание.

О нет, он начинает мне нравиться. От одной только мысли, от этой пугающей мысли, сердце затрепетало в панике. Нет. Она не могла влюбиться в этого льва. Они были слишком разными. Он был из другой лиги. Его мать была чокнутой, веселой чокнутой, но все же более безумной, чем психопатка. Клариса не принадлежала его миру. У неё была работа, квартира, жизнь — в некотором роде — в родном городе.

Но на самом деле ничто не мешает мне остаться. Никого не волновало бы, если бы я никогда не вернулась. Она могла бы остаться здесь, начать новую жизнь, если бы захотела. Если бы он захотел.

Какое абсолютное безумие. Нолан не собирался просить её остаться и стать его кем? Девушкой? Подругой в постели? Случайным партнером по перепихону? Этот парень был шлюхой, и она, как идиотка, позволила великолепному сексу заставить её думать, что она чувствует что-то большее.

Ей захотелось дать себе пощечину, а потом встряхнуть за то, что она поддалась на его уловки. Скатившись с него, она услышала, как он что-то пробормотал, его рука потянулась к ней, чтобы притянуть обратно. Кларисса увернулась и прошептала: «Мне нужно в ванную». Так она и сделала. Чтобы принять холодный душ и немного окунуться в реальность.

Каким бы приятным ни был секс, нужно было помнить, что она здесь только на время. Как только миссия будет выполнена, пребывание со львом закончится.

Если бы только проверка на реальность не была такой болезненной. Не в силах встретиться с ним лицом к лицу, ещё не до конца осознав это, она выскользнула из квартиры, оставив его дремать под охраной агентов FUC, дежуривших снаружи в холле.

Чем скорее она закончит работу, тем скорее сможет вырваться из лап кота, который заставил мечтать о том, чего у неё никогда не будет. О доме и его сердце.

***

Нолан проснулся один, и у него осталось лишь смутное воспоминание о том, как Кларисса покидала их смятую постель. То, что она назвала необходимостью воспользоваться туалетом, было, очевидно, предлогом для того, чтобы снова отправиться на расследование без него.

Несмотря на то, что накануне вечером он понял, что не может помешать ей встретиться лицом к лицу с опасностью, это всё еще мучило его. Беспокойство о безопасности того, кто небезразличен, действительно было отстойным, однако, если он собирался убедить её впустить его в свою жизнь, нужно было принять это. Мне просто не обязательно это должно нравиться.

Позавтракав, приняв душ и поехав на работу, он всё еще испытывал желание поворчать. Не раз хватался за телефон, испытывая искушение позвонить Клариссе, просто чтобы услышать её голос. Каждый раз откладывал его и ругал себя за то, что вел себя так по-детски.

Я лев. Надменность была его вторым именем. И всё же, разве это убило бы, если бы она оставила ему записку? Отправила сообщение? Хоть что-то?

Раздражало осознание того, что он понятия не имел, когда увидит её снова. Он просто знал, что это произойдёт. Так просто она от меня не сбежит.

Он несколько успокоился, узнав, что Кларисса встретилась с другими агентами, чтобы обсудить предметы, найденные в логове белки, — в основном сумки с орехами. Конечно, она была в безопасности, занимаясь чем-то таким обыденным. Он бы с удовольствием присоединился к ней, однако у FUC были на него другие планы. Очевидно, чтобы занять его делом.

Не только он и его сокол провели насыщенную ночь. Его сбежавшие пациенты заставили весь персонал FUC дежурить без перерывов. Сбежавшие страус и геккон, которые объединились во внешнем мире, сдались каким-то агентам. Уличная жизнь и новое положение пришлись им не по вкусу. В отличие от других мутантов, с которыми они сталкивались, сбежавшая парочка сохранила достаточно здравомыслия, чтобы понять, что им нужна помощь.

Это заставило Нолана задуматься, можно ли спасти и остальных. По крайней мере, он пытался это донести. Но те, кто издавал указы, не сдвинулись со своего мнения. Нельзя было рисковать и расслабляться с теми, кто до сих пор был на свободе. Однако Нолан добился одной уступки. Хлоя приказала Нолану оценить физическое и психическое состояние пары, которая вернулась и в настоящее время находится в камере предварительного заключения в офисе FUC.

Пока он проводил собеседования и проводил некоторые тесты, до него дошли слухи, что они обнаружили тело еще одного пациента, но не раньше, чем какой-то человек с фотоаппаратом снял видеоролик и выложил его на YouTube. К счастью, люди отнеслись к этому так же, как если бы увидели Несси и Снежного человека. Другими словами, некоторые взволнованно обсуждали это как доказательство существования инопланетной жизни, в то время как другие насмехались и называли это худшей работой фотошопа, которую они когда-либо видели. Между тем, само тело было случайно «потеряно» по пути в человеческий морг. Еще одна хитрая уловка, чтобы держать людей в неведении.

В целом, он провел насыщенный день, вздремнув всего один раз. Что касается Клариссы, то он не видел ни клюва, ни перышка, пока не вернулся домой в сопровождении Виктора, который вел машину, пока Нолан спал. Крокодил разбудил его, когда они добрались до подземного гаража. Взгляд Нолана тут же остановился на пустом парковочном месте рядом с его собственным. «Голдвинг» не припаркован, а значит, и Клариссы не было.

— Что за мрачное лицо, док? — спросил крокодил, провожая Нолана на его этаж, где всё еще стояли на страже агенты FUC.

Интересно, что думают соседи. Ещё больше его интересовало, где Кларисса и всё ли с ней в порядке. Он оторвался от своих размышлений и ответил Виктору, высказав свои мысли вслух.

— Почему женщины такие упрямые?

— Потому что знают, что это сводит нас с ума.

— Так ты хочешь сказать, что Рене тоже так поступает с тобой? Идет навстречу опасности и не звонит, чтобы сообщить, что с ней все в порядке?

— Э-э, нет, но, с другой стороны, я сам делаю так постоянно. Это пугает её, что, в свою очередь, выводит из себя, хотя она этого и не признаёт.

— Как она с этим справляется?

— К чему эти вопросы?

— Потому что мне нужен совет, и я бы предпочел не прислушиваться к советам представительниц моего прайда.

Хмыкнув, Виктор распахнул дверь квартиры.

— Не могу тебя за это винить. Как моя жена справляется с моей работой? Скажем так, иногда я намеренно делаю так, чтобы мой день казался более насыщенным, чем он есть на самом деле, и оставляю всё как есть.

Нолану потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что он имеет в виду.

— Ты хочешь сказать, что, подвергая себя опасности, вы становитесь ближе?

— Если ты имеешь в виду, меньше одежды, то да. Но если ты кому-нибудь расскажешь, я тебя убью. — Убийственный блеск в глазах крокодила не предвещал ничего хорошего.

— Я не скажу ни слова. — Нолан слишком ценил свою жизнь. — Если ты не возражаешь, я задам еще один вопрос, как ты понял, что любишь её?

— Это что, час доктора Фила? Это из-за того сокола, с которой ты ночевал?

— Возможно.

На лице Виктора появилась понимающая ухмылка.

— Так и есть. Ха. И люди думают, что мы с моей лисой странная пара.

— Мы с Клариссой не такие уж странные. Мы оба хищники.

Виктор фыркнул.

— Это слабое сравнение, доктор, и ты это знаешь. Но что касается вопроса, если ты спрашиваешь, что нужно сделать, чтобы заставить её полюбить тебя, то я не знаю. Она жёсткая птица, эта девушка. И готов поспорить, что завоевать её доверие не легко. Как было и у меня, и я не сторонник этого сентиментального, влюбленного дерьма.

— И все же ты любишь Рене.

— Послушай, док. Я изо всех сил старался не испытывать никаких чувств к моей лисичке. Изо всех сил. Но она просто не принимала отказа. Я чуть не потерял её, потому что был таким чертовски упрямым. К счастью для меня, она никогда не сдавалась.

— Другими словами, я должен продолжать пытаться.

— Я ничего не говорю. Кто знает, что творится в голове у этой птички? Но если она тебе небезразлична… — пожал плечами Виктор. — Чёрт возьми, не спрашивай меня. Я не знаю, как ухаживать за женщиной или произносить красноречивые вещи. Тебе стоит спросить Мейсона или кого-нибудь, кто умеет обращаться со словами.

Болтуна Мейсона? Ни за что, если только он не хотел, чтобы это было опубликовано на всех досках объявлений.

— Думаю, я откажусь. На самом деле, ты мне очень помог.

— Да? Никому не говори. — Виктор бросил на него сердитый взгляд. — Мне не нужны все львы, тигры и пумы, приходящие ко мне за советом. Я солдат, а не какой-то чертов психолог отношений.

— Я сохраню твой секрет.

С ворчанием Виктор покинул квартиру, но перед этим проверил каждый уголок и трещинку, чтобы убедиться, что там не притаились психи. Когда Виктор затыкал пистолет за пояс, Нолан заметил разочарование на лице крокодила, что никто не вынырнул, чтобы напасть. Жил-был человек, который любил свою работу.

Оставшись один, Нолан побродил по своей квартире, отмечая новую мебель и запах чистоты. Все следы нападения исчезли, даже дыры, которые он пробил в стене, были покрыты штукатуркой и краской. Но еще интереснее, чем его новый декор, были сумки, набитые женской одеждой и туалетными принадлежностями.

Огонь надежды зажегся в груди. Если кто-то ходил за покупками для Клариссы и оставил здесь вещи, это означало, что она планировала вернуться.

Насвистывая, Нолан планировал завоевание. Когда Кларисса появилась в сумерках, на этот раз через парадную дверь, а не через балкон, и на ней было слишком мало одежды, он был готов.

Горели свечи. На столе стоял ужин на двоих. В нескольких вазах красовались цветы. Еда охлаждалась в холодильнике. Нолан поприветствовал её бокалом вина и лучезарной улыбкой.

— Как прошел твой день?

На мгновение на её лице промелькнула паника. Он замер, опасаясь, что малейшее движение заставит её улететь. Кларисса подозрительно оглядела его и комнату. Сделала один осторожный шаг, затем другой.

— Что это? — Она махнула рукой в сторону сервировки на двоих.

— Ужин. Я заказала нам суши.

— Суши? — Её глаза загорелись, и ему захотелось вскинуть победный кулак в знак того, что хоть что-то он сделал правильно.

— Из лучшего заведения в городе. Присядь, пока я достану их из холодильника.

Когда он вернулся с двумя большими блюдами, которые заказал ранее, то увидел, что она сидит на стуле, вертя в пальцах бокал с вином, выражение её лица было непроницаемым. Не совсем те теплые поцелуи и объятия, на которые он надеялся, но, по крайней мере, она не убежала. Однако, учитывая напряженность её тела, он знал, что должен быть осторожен.

— Тадам. — Он торжественно поставил блюдо на стол и сел напротив неё. — Я не был уверен, какая рыба тебе больше нравится, поэтому заказал всего понемногу.

— Что ты задумал, Сильвестр? — с подозрением спросила она.

— Я? Ничего.

— Это не «ничего». Больше похоже на то, что ты пытаешься заработать себе очки.

Он рассмеялся.

— Ладно. Ты поймала меня. Но можешь ли ты винить меня за это? Прошлая ночь была невероятной, а я эгоистичный лев. Я хочу повторения. — Зачем утруждать себя ложью? Он знал, что она ценит правду, а правда заключалась в том, что он находил её желанной. Какая женщина не хотела бы этого услышать?

— Ты мог бы просто попросить. Не нужно было устраивать шоу.

— Какое шоу? Мне нужно поесть. Тебе нужно поесть. Нам нужно набраться сил для вечернего развлечения.

— Ты уверен в себе, не так ли? Кто сказал, что я хочу повторения?

— Я хочу. И третий раз. И четвертый.

Тень улыбки, наконец, тронула её губы.

— Ты что-то с чем-то, Сильвестр.

— Спасибо, Кларисса. Приму это как комплимент. А теперь ешь, или я вообще пропущу основное блюдо и перейду сразу к десерту.

Приподняв бровь, она сделала глоток вина, прежде чем спросить:

— А какое изысканное угощение ты приготовил на десерт?

— Я в настроении для сливок. Горячих, восхитительных сливок и бедер у моей шеи.

Ммм, вот и реакция, которую он ждал. Её зрачки расширились. Она облизнула губы и откинулась на спинку стула, широко расставив ноги. Несмотря на то, что их разделяли несколько футов, приглашение казалось очевидным. Его нос задрожал, но именно её хриплое «Зачем ждать?» заставило его вскочить со стула.

А что касается ожогов от коврика на коленях, которые он заметил несколько часов спустя, когда они наконец-то сели за поздний ужин? Оно того стоило.

***

В течение следующих двух недель они с Клариссой жили по заведенному порядку. Днем занимались каждый своими делами: она расследовала, а он разбирался со своими пациентами-мутантами. От Лестера, психа, который разгромил его квартиру, не осталось и следа. На самом деле, на следующий день после того рокового вечера все оставшиеся сбежавшие пациенты, казалось, растворились в воздухе.

Все признаки их существования исчезли. Бездомные по-прежнему попрошайничали на улицах. Доска объявлений о пропавших без вести не пополнилась новыми именами, и ни один человек не оказался в морге со следами укусов. А бродячие животные, вероятно, вздохнули с облегчением.

Все более или менее вернулось в нормальное русло. Один за другим FUC сокращал охрану, по мере того как агенты возвращались к своей обычной работе. Казалось, худшая часть кризиса миновала. Предположения привели к нескольким теориям, одна из которых заключалась в том, что оставшиеся на свободе пациенты приспособились и влились в реальную жизнь, или же мутации в конце концов убили их. В любом случае, люди расслабились и перестали быть настороже.

Несмотря на бездействие в поле и на работе, Нолан никогда не был так счастлив. Хотя ему не нравилось расставаться с Клариссой днем, он не мог отрицать, что любил ночи. Для них с Клариссой стало самым естественным делом в мире садиться за красиво сервированный ужин и разговаривать, потом следовали жаркие занятия любовью, которые не всегда заканчивались в постели.

В течение этих небогатых событиями дней он знакомился с Клариссой и влюблялся всё больше и больше. И в конце концов по-настоящему влюбился. Дело было не только в великолепном сексе, он любил эту женщину, каждый её злой, властный дюйм. Он просто не признался ей в этом. Не мог, потому что, несмотря на то, что она открылась и рассказала ему о своей жизни в сиротском приюте и о махинациях, с которыми сталкивалась в офисе ASS, а он отвечал ей взаимностью и потчевал историями о том, как рос под опекой чрезмерно заботливой львицы, он боялся её реакции. Хотя Кларисса, казалось, не возражала против их нынешнего образа жизни, ничто из того, что она делала или говорила, никоим образом не указывало на то, что она хотела бы, чтобы это стало постоянным.

Как ни странно, босс заставила его осознать, что ему нужно что-то предпринять в этой ситуации, пока не стало слишком поздно.

Хлоя вызвала его в свой офис поздно вечером в пятницу, спустя почти три недели после того, как Кларисса присоединилась к команде FUC. Жестом пригласила его сесть.

— Спасибо, что пришёл, Нолан.

— В любое время. Я так понимаю, ты хочешь узнать последние новости о пациентах? — Под пациентами он подразумевал пару, которые добровольно сдались на обследование.

— Да, пожалуйста.

— Я не добился прогресса в устранении мутаций у Элли или Джоуи. Однако хорошая новость заключается в том, что они хорошо отреагировали на гормональную терапию, и всплески адреналина, которые они испытывали, и которые приводили к приступам ярости, теперь находятся под контролем.

— Значит, больше никаких кровавых бесчинств?

— Ну, учитывая, что они никого не убили за свой короткий период свободы, я бы сказал, что с самого начала это не было проблемой. — Если не считать неразумных полевых мышей. Если бы они это сделали, то у многих оборотней были бы проблемы.

— Но можно ли им доверять, чтобы отпустить в реальный мир?

— Если ты спрашиваешь, нужно ли им оставаться в заключении, то, по моему профессиональному мнению? Нет. Я бы по-прежнему хотел, чтобы они приходили на еженедельные осмотры, чтобы присматривать за ними, но в остальном, не думаю, что они более опасны, чем Рене или Миранда.

Хлоя поморщилась.

— Это не обнадеживает.

— Прости. — Нолан усмехнулся.

— Тогда я сообщу им хорошие новости сегодня вечером и приму меры, чтобы они получили надлежащее жилье и нашли работу. Думаю, что Джоуи мог бы стать отличным агентом. Я подумывала о том, чтобы соединить его с Виктором и позволить стать его наставником.

— Думаю, Джоуи это бы понравилось. Но Виктору? Не очень.

— Знаю. — Злая усмешка появилась на губах его босса. — Теперь, что касается остальных сбежавших пациентов… От них по-прежнему нет никаких вестей. Либо они мертвы, либо ушли в подполье, либо ведут себя прилично. В любом случае, начальство приказало нам вернуться к нашей обычной жизни. Мы снимаем оставшуюся охрану с вас и вашего персонала, что, в свою очередь, означает, что у меня нет причин препятствовать возвращению Клариссы в ASS.

— Что? — Он подскочил на своем месте. — Ты отправляешь её обратно?

— Я должна. Помни, она была здесь только на время. Её командир позвонил мне сегодня, и потребовал её возвращения, поскольку мы зашли в тупик в нашем расследовании и охоте на оборотней.

— Но она не может уйти. Она всё еще нужна мне, — выпалил он, не подумав.

— Ты чувствуешь угрозу? Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — Брови Хлои озабоченно сошлись на переносице.

— Нет… Это… Видишь ли… — взволнованный, Нолан подыскивал нужные слова. И не мог найти оправдания, которое не прозвучало бы глупо. Поэтому он остановился на правде. — Возможно, я в некотором роде влюбился в неё.

— Понимаю. Это твой способ спросить, можем ли мы воспользоваться её услугами в офисе?

— Я не думал так далеко вперед. Ну кажется, ей это может понравиться.

Наклонившись вперед, Хлоя пронзила его взглядом.

— Кажется? Нолан, она знает о твоих чувствах?

— Я не знаю. Может быть. Я не признавался ей.

— Почему нет?

Он поежился.

— Потому что я трусливый лев.

Хлоя расхохоталась.

— Ты? Трусливый? Сомневаюсь. Я видела, как ты, не моргнув глазом, расправлялся с агентами в этом офисе, включая Виктора. Ты сразился с тем монстром в канализации, не заботясь о собственной безопасности. Ты знаешь, сколько людей обливались потом, когда ты решил взять интервью у Элли и Джоуи лично, а не за пуленепробиваемым стеклом?

— Это не одно и то же.

— У тебя достаточно мужества, Нолан. То, что ты сейчас испытываешь — это страх быть отвергнутым. Только не говори мне, что с тобой никогда раньше такого не случалось?

На его губах появилась робкая улыбка.

— Эм, вообще-то, нет. Думаю, можно сказать, что Кларисса моя первая настоящая любовь.

Рот Клои от удивления округлился в букву «О».

— Не может быть.

— Может. Не пойми меня неправильно. У меня было много женщин. С некоторыми я встречался больше нескольких месяцев, но Кларисса первая, к которой я что-то чувствую. Единственная, с кем я мечтаю о будущем. Не знаю, что буду делать, если признаюсь и выясню, что она не разделяет моих чувств. — Может быть, начнет выть по ночам в переулке, как другие коты.

— Ну, на твоем месте я бы сказал ей об этом побыстрее, потому что, если ты этого не сделаешь, она уйдет.

— Мне нужно больше времени. Разве ты не можешь сказать её боссу, что она все еще нужна тебе?

— Мне жаль, Нолан. Если бы я знала раньше, тогда, возможно, могла что-то сделать, но теперь, если она не решит остаться, это не в моей власти.

После этих слов, Нолан понял, что должен действовать. Больше нельзя откладывать. Пора рассказать Кларисе о своих чувствах. Сегодня.

Но когда он вернулся домой и увидел записку на столе, упавшее сердце сказало, что он ждал слишком долго. Не нужно было видеть её отрывистое «Спасибо за все, Сильвестр», чтобы понять, что она сбежала, забрав с собой его сердце.

Его жалобное мяуканье не помогло почувствовать себя лучше, и в кои-то веки сон не решил всех проблем. Поэтому он прибегнул к тому, что делали его двоюродные братья, когда переживали горе: заказал огромную порцию мороженого со кошачьей мятой.

Глава 17

Тихий щелчок закрывающейся двери разбудил его, пока он лежал, растянувшись на диване, лицом вниз, на мокрой от слюней мягкой подушке.

Послышались тихие шаги, и его интерес возрос. Уткнувшись лицом в подушку, он не мог уловить, кто пришел, но знал, кого надеялся увидеть. Кларисса. Она вернулась? Он перевернулся на другой бок, горя желанием увидеть женщину, по которой скучал. Один взгляд и уныние снова вернулось.

— А. Это ты.

— Что ж, и тебе привет, сынок, — протянула его мать. — Не мог бы ты сделать вид, что рад меня видеть?

— Я надеялся, что это кто-то другой. — Кто-то, кого он не видел и о ком не слышал три дня. Три. Долгих. Дня. В депрессии он отпросился с работы по болезни и хандрил в своей квартире, ел и спал, пытаясь понять, как мог так сильно влюбиться — и как она могла уйти, даже не попрощавшись. Даже не дав мне шанса убедить её остаться.

— Почему не отвечаешь на звонки? Я звонила.

— Я знаю. — Каждый раз он хватался за свой сотовый в надежде услышать что-нибудь от сокола, которая украла его сердце только для того, чтобы ещё больше погрузиться в депрессию, когда это была не она. Ему приходило в голову позвонить первым, но что он мог сказать? Привет, Кларисса. Я скучаю по тебе. Ты вернешься? Придурок! Он не думал, что выдержит, если она бросит трубку или ещё хуже рассмеётся.

Его мать поставила руки себе на бёдра, рот сжался в прямую линию в раздражении.

— Если ты знал, что я звоню, почему не ответил?

— Потому что не хотелось.

— Что с тобой? Это из-за той глупой птицы?

— Она не глупая.

— Для кого как. Почему ты хандришь?

— Я не хандрю. Хандрить это для слабаков.

— Говорит мужчина, лежащий в одних трусах, а вокруг него валяются пустые коробки из-под мороженого.

Не только из-под мороженого, но и пиццы. Классическая комфортная еда, по крайней мере, так утверждали все статьи о расставании, которые он читал.

— Я был голоден.

Но никакое количество еды не могло заполнить пустоту в его сердце.

— Не лги своей матери. Ты влюбился в ту курицу-переростка, не так ли?

Сильно влюбился и теперь, похоже, не мог собраться с духом, чтобы подняться. Насколько же я жалкий?

— А что, если так? — Он заставил себя сесть, сдирая обертку от шоколадного батончика с обнаженной груди и не обращая внимания на ложку, которая болталась у него за ухом, запутавшись в немытой гриве.

— Забудь о птице. Она тебе не подходит. Ты лев, Нолан. Царь зверей. Благородное создание, созданное для великих свершений.

— Я уже совершаю великие дела, мама. Я помогаю спасать жизни. Меняю мир к лучшему. И кого волнует, к какому виду я принадлежу? Важно то, что здесь, — он ударил себя в грудь, рука стала липкой, — а не чистота моей родословной.

— Родословная, которая уходит корнями в поколения.

— Да, ты продолжаешь напоминать мне об этом. Не хочу тебя расстраивать, мама, но мне все равно. И тебе тоже не стоит волноваться об этом. Я хочу любви.

— Любовь переоценивают.

— По твоим словам, и всё же, разве не ты одна из тех, кто больше не женился после смерти отца? — Неудачное сафари пошло наперекосяк, когда Нолан был совсем маленьким.

— Я так и не нашла подходящего льва, который занял бы его место.

— И я так и не нашел подходящую львицу.

— Может быть, если мы обратимся к западным прайдам…

— Мне не нужно искать. Я уже нашел. И она не львица. Не кошка. И к тому же у неё нет приданого или политического влияния.

— Тогда что она даёт тебе?

— Счастье. Она делает меня счастливым. Разве это ничего не значит? — Он спросил это со всей серьезностью. Нолан мог уважать традиции и необходимость преемственности в том, что касалось их наследия, но его двоюродные братья уже произвели на свет более чем достаточно детенышей, чтобы обеспечить продолжение рода.

— Ты бы предпочёл свое собственное благополучие благополучию прайда? — Его мать приподняла бровь.

Сделал бы он это? Он посмотрел на свою мать и подумал о львицах и тигрицах, которых она выставляла перед ним напоказ на протяжении всей жизни. Ни одна из них не заставляла чувствовать, что весь его мир покоится в их лапах. Ни от одной из них солнце не казалось ярче. Никто не делал его таким счастливым, как его сокол. Заслуживала ли мать внуков, которых так страстно желала? Да, и она могла бы иметь их, если бы отказалась от своего предубеждения против других видов. И после этого его ответ прозвучал ясно.

— Я люблю Клариссу, мама, и всё. Знаю, что это не то, чего хотела ты или прайд. Черт, это не то, чего хотел я, но ничего не могу поделать со своими чувствами. Я люблю её, птица она или нет, и никакие твои слова не заставят меня передумать. Так что привыкай к этому. У тебя в невестках будет соколица. — Реальность обрушилась с новой силой. — Или могла бы быть, если бы она меня не бросила.

— Отлично.

— Ты не должна быть такой самодовольной из-за того, что она меня бросила. — Его плечи опустились, когда он надулся. Заметив недоеденную плитку шоколада, схватил её и принялся жевать сладкое лакомство.

— Я не об этом. Я сказала «отлично», потому что, по-моему, из Клариссы получилась бы прекрасная невестка. Самое время тебе найти женщину, с которой можно было бы остепениться.

Он чуть не подавился арахисом.

— Подожди секунду. Что ты сказала?

— Я сказала, что, по-моему, Кларисса прекрасный выбор.

Нолан моргнул. Почесал зудящую макушку. Похлопал себя по ушам с обеих сторон. Покачал головой и поморщился, когда ложка, запутавшаяся в зарослях, качнулась и ударила его по носу. Он вытащил её из золотистых прядей, прежде чем откашляться и сказать:

— Извини, но не могла бы ты повторить? Мне показалось, я услышал, что, по твоему мнению, Кларисса прекрасный выбор. Мы говорим об одной и той же женщине, верно? Агент ASS. Птичье происхождение. Та, с которой ты ссоришься при каждом столкновении.

— Одной и той же.

Галлюцинация. Должно быть, она была вызвана чрезмерным потреблением сахара и кошачьей мяты. Он бросился обратно на диван.

— Мне нужно еще поспать, — пробормотал он, уткнувшись лицом в мокрую от слюней подушку.

— Ты достаточно спал. Пора перестать предаваться жалости к себе и сделать что-нибудь, чтобы вернуть её.

Нолан повернул голову и, приоткрыв один глаз, посмотрел на мать.

— Давай притормозим. С каких это пор она тебе нравится? В последний раз ты кричала, что ненавидишь Клариссу, потому что она, цитирую, «Маленький тощий голубь с птичьими мозгами».

— Обратная психология, сынок. — Мать потрепала его по щеке. — Если бы я сказала, что она мне нравится, и хорошо с ней обращалась, ты бы убежал в другую сторону.

— Не убежал бы.

— Да, ты бы так и поступил, потому что тебе нравится делать противоположное тому, что я тебе говорю. Ты поступал так с самого детства.

— Потому что ты любишь командовать.

— Да, я такая. И Кларисса тоже. Знаешь, во многих отношениях она очень напоминает мне меня саму.

Нолан поперхнулся.

— О Боже, не говори так. Ты всё испортишь.

— Не будь таким котенком. Я не имела в виду физически, в конце концов, эта женщина просто тощая доска. Я имела в виду психологически. У неё сильная воля. Она смелая и не желает мириться с дерьмом. Отличный стрелок. Идеально подходит для моего избалованного малыша.

— Я не избалованный.

— И это говорит человек, который всё ещё думает, что его нижнее белье волшебным образом выстирается, если он оставит его на полу.

— О, я знаю, кто занимается моим бельем. Я не дурак. Зачем делать это самому, если вы всё так охотно делаете за меня? — Тень улыбки тронула его губы.

— Где я свернула не туда? — посетовала его мать. Она подняла руки в драматическом жесте, заставившем его закатить глаза. Она заметила выражение его лица и погрозила пальцем. — Дерзкий мальчишка.

— Эй, ты меня вырастила.

— Так и сделала. Несмотря на то, что ты думаешь, в конечном счете, я хочу, чтобы ты был счастлив.

— У тебя забавный способ показывать это, — проворчал он.

— Так подай на меня в суд за чрезмерную заботу. Однажды, когда у тебя появятся собственные дети, ты поймешь.

Его снова охватила депрессия.

— Довольно сложно начинать говорить об этом, когда женщина, которую я люблю, улетела.

— И ты просто позволишь ей уйти?

— А что, по-твоему, я должен сделать?

— Так вот оно что? Ты просто сдашься. Я думала, она тебе небезразлична.

— Небезразлична.

— Ты готов бороться за неё?

— Да!

— Тогда перестань вести себя как слабак. Ты чёртов лев. Веди себя соответственно. Прижми её тощую задницу, и выщипывай перышки, пока она не признается, что любит тебя.

— Эм, мам, я хочу, чтобы она любила меня, а не убивала или арестовывала за нападение.

— Дурацкие законы. Отлично. Сделай это по-современному. Напиши ей или позвони и скажи, что скучаешь. Попроси её вернуться. Признай, что ты чувствуешь. Но, ради бога, не сдавайся без борьбы.

Его мать была права, как бы ему ни было неприятно это признавать. Почему он так легко сдался? Он с самого начала знал, что заставить Клариссу думать о нём будет непросто. Ему пора было действовать, но позвонить ей и признаться в любви? Нет. Слишком безлично. Мне нужно сделать это лично. Лицом к лицу. Или стоя на коленях, может быть, лаская её языком. Она никогда не могла заставить себя сказать «нет», когда он так поступал.

Он вскочил с дивана.

— Знаешь что? Ты права. Я должен разыскать её, чтобы сказать о своих чувствах. — Поцеловать до потери сознания. Заниматься любовью до тех пор, пока она не пообещает ему всё, что угодно, даже всю жизнь вместе. — Где ключи от моей машины?

— Эм, Нолан?

— Что? — рассеянно спросил он, проходя мимо пустых коробок из-под мороженого и пиццы в поисках своих ключей.

— Возможно, ты захочешь сначала принять душ. Провести расческой по волосам. Найти какую-нибудь обувь. Может, надеть какие-нибудь брюки. Знаешь, привести себя в порядок. Ты вроде как статусный человек.

Мельком взглянув на себя в зеркало в прихожей, он задумался. О боже, кто этот лохматый зверь с дикими глазами и налитыми кровью зрачками? Мама была права. Снова. Аргх!

Сначала душ. Одежда. После он отправится за своим соколом и не перестанет преследовать её, пока она не сдастся. Ну и что, что она ушла? Он совершил ошибку, не объявив о своих чувствах. Он знал, какой упрямой она была, какой гордой. По тому, как она открылась ему и посвятила в свои секреты, было понятно, что ей не все равно. Иначе Кларисса не подпустила бы его так близко. И если она не была готова признаться в своей вечной привязанности к нему, то, черт возьми, он продолжал бы подрывать её решимость, пока она, наконец, не уступит давлению.

Его мать ушла, пообещав вскоре вернуться с целым батальоном уборщиков. Но он планировал, что к этому моменту уже уйдет.

Насвистывая под душем, чтобы смыть следы депрессии с помощью мыла, обдумывал, что скажет. Все казалось неправильным. «Я люблю тебя» показалось слишком прямолинейным, но длинная речь? Он мог легко представить себе её презрительную ухмылку. Он мог бы попытаться зацеловать Клариссу до бесчувствия, а когда она дойдет до того, что ей захочется крикнуть «Да!», задать вопрос и обмануть её. Однако он сомневался, что позже, когда она спустится со своего пика, все пойдет хорошо.

Ополаскиваясь, он сморщил нос, когда до него донесся запах несвежего попкорна. Странно, потому что он не помнил, чтобы ел его в своей жалости к себе. Мгновение спустя его глаза расширились от осознания, но прежде чем его ленивый лев успел броситься на помощь, что-то твердое ударило его по голове, и Нолан рухнул на пол душевой кабины, а вокруг его головы, потерявшей сознание, развевалось кольцо из мини Кларисс.

Глава 18

Когда Кларисса приняла неожиданное решение сбежать, струсив для прощания со своим львом, она думала, что приняла правильное решение. Так оно и было на самом деле. Мы не созданы друг для друга, независимо от того, что думало её сердце.

А что думало сердце? Оно любило глупого льва. Вероятно, любило дольше, чем хотелось признавать. Но любовь к нему не означала, что она будет умолять остаться с ним или цепляться за крохи привязанности.

Не Кларисса. Гордость не позволит ей. Точно так же, как она не хотела показывать, как сильно хотела, чтобы кто-нибудь удочерил её, когда была маленькой, она не осмеливалась показывать Нолану, что хочет чего-то большего. Как часть её фантазировала о том, что они навсегда останутся вместе и у них появятся маленькие птенцы или даже пушистые малыши, они станут семьей.

Несмотря на понимание того, что их совместное времяпрепровождение было временным, она наслаждалась тем, что у неё есть кто-то, к кому можно прийти домой, кто спрашивает о её дне, кто слушает, что она хочет сказать, кто заставляет чувствовать себя важной. Любимой. Нолан так хорошо играла роль заботливого партнера, что она жила фантазиями, пока могла, и любила глупого кота, пока был шанс.

Когда пришло время прощаться? Она не могла встретиться с ним к лицу, боясь, что не выдержит и начнет умолять о том, чего он никогда не предлагал. О счастливом «жили они долго и счастливо».

От тоски перехватывало горло, она собрала вещи и ушла, пока он был на работе. Её записка, ничего не значащая строчка вместо нескольких страниц, которые она разорвала, слабая благодарность за то, чем они поделились. Но что ещё она могла сделать? Всё остальное, что она написала, звучало так… так прилипчиво. Отчаянно. Нуждающимся.

Со слезами на глазах — пыль, это должно быть пыль — она села в автобус и поехала домой, оставив позади «Голдвинг», который обожала, жизнь, которой дорожила, и мужчину, которого любила.

Она ошибочно полагала, что, как только вернется домой и вернется к своей обычной жизни, все вернется на круги своя, что снова станет такой же, как прежде: холодной, язвительной и безразличной. Вместо этого она поймала себя на том, что оборачивается, когда краем глаза замечает блеск золота. Прислушивается, не раздаётся ли рёв, которого так и не последовало. И, что еще более жалкое, даже прошлась по витринам в поисках котенка.

К счастью, здравомыслие возобладало до того, как она купила маленький комочек шерсти, но это только усугубило одиночество, и именно поэтому она не обращала особого внимания, когда босс — тот самый придурок, который в первую очередь поручил работу в FUC, — отчитывал её за что-то. Она не могла бы сказать, что именно. Возможно, это было из-за того, что она была невнимательна на работе, что было правдой, он бубнил и бубнил. Ей было все равно, она выглянула в окно, еще раз оглядывая парковку в поисках темно-серого ауди.

Проклятье. Почему я не могу перестать думать о нём?

Зазвонил мобильный, и она уставилась на экран. При виде номера абонента её спина напряглась. Она оборвала начальника на полуслове.

— Мне нужно ответить.

— Даже не смей. Я разговариваю с…

Кларисса повернулась к нему спиной.

— Привет, Гарфилд. Уже скучаешь по мне? Твои злобные друзья не дают тебе нагрузку, в котором ты нуждаешься? — Она поддразнила Бренду, слабо улыбнувшись впервые за много дней.

— Кларисса. Слава богу я дозвонилась. Ты мне нужна. Точнее, ты нужна Нолану.

Правда? На мгновение от восторга у неё заколотилось сердце, но затем она вернулась на землю.

— Нужна ему? Он нашел забавный способ показать это. Я имею в виду, ну правда, заставить свою маму позвонить мне?

— Да брось ты, птичка. Несмотря на то, что ты можешь подумать, Нолан был в ужасном состоянии с тех пор, как ты ушла.

— Да? Почему?

— Не знаю, как тебе это удалось, но мой глупый сын влюбился в тебя. Сказал мне, что его счастье важнее, чем долг перед прайдом, и что оно зависит от того, будешь ли ты с ним. Настаивал, что хочет провести с тобой всю свою жизнь.

— Правда? — Она прошептала, прежде чем прочистить горло и обрести остатки гордости. — Если он так сильно переживал, почему не позвонил?

— Потому что такой же упрямый идиот, как и ты.

— Я тебе не верю. Докажи. Дай ему трубку. — Ей так хотелось услышать его голос, поверить его матери, что он скучает по ней.

— Я не могу.

— Почему?

— Потому что его похитили, ты, сорока-болтушка.

— Что? Почему ты мне не сказала? — закричала Кларисса.

— Я пыталась, но ты продолжала болтать.

— Когда? Как давно? — Несмотря на панику, вызванную новостями, она попыталась сосредоточиться на важных фактах.

— Час или около того. На самом деле, он собирался пойти и найти тебя, когда на него напали. Мы нашли следы крови в его душе.

Кровь? Её лев был ранен. Кларисса расхаживала по комнате.

— Кто его похитил? Есть ли какие-нибудь зацепки?

— На самом деле ничего, кроме кукурузного зернышка и нескольких волос, которые, как мы полагаем, принадлежат этому психопату по имени Лестер.

Сердце заколотилось. Это было плохо.

— Но на месте преступления было недостаточно крови, чтобы констатировать смерть?

— По словам Мейсона, он думает, что мутант вырубил Нолана и куда-то увёз. Мы просто не знаем, куда. Мне нужно, чтобы ты нашла его, Кларисса. Пожалуйста, найди моего мальчика.

Даже от «пожалуйста» Клариссе всё было понятно, но от надрывных ноток в голосе Бренды на глаза навернулись слезы.

— Я найду его, — пообещала она. — Скоро буду.

Она повесила трубку как раз в тот момент, когда босс схватил её за руку.

— О, нет, это не так. Не знаю, кем ты себя возомнила, но, как сотрудник этого офиса, ты не можешь просто уходить, когда заблагорассудится, или игнорировать меня, когда я говорю.

Кларисса уставилась на руку, сжимавшую её.

— Отпусти меня.

— Или что?

— Или я сломаю твои пальцы.

— Сделай это и лишишься работы.

— Мне не нужна твоя работа. — Она убрала его руку, холодно улыбнувшись, когда он поморщился.

— Выйду отсюда и с ASS будет покончено.

Она склонила голову набок и ухмыльнулась.

— Хорошо, потому что знаешь, чему я научилась за время своего отсутствия? FUC лучше. Определенно, это доставляет больше удовольствия. Я бы даже сказала, что FUC намного лучше, чем ASS. Я ухожу. — И с этими словами развернулась на каблуках и ушла.

Ей нужно было спасти льва. Поцеловать мужчину. И признаться. Пора перестать быть упрямой курицей и сказать, что я чувствую.

Ну и что, что они с Ноланом принадлежат к двум разным мирам? Она любила его, и пришло время признаться в этом. Теперь, если бы только он смог продержаться достаточно долго, чтобы она успела спасти его и рассказать все сама.

Я уже в пути, Сильвестр. И она была готова надрать задницу какому-нибудь мутанту.

Глава 19

Нолан пришел в себя только для того, чтобы пожалеть, что вообще проснулся. У него болело всё тело, и потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, почему. По крайней мере, какие-то отрывки.

Лестер застал его врасплох в душе. Неловко. Какой же из меня хищник. В свою защиту мог сказать, что он не ожидал нападения. Тем не менее, его льву следовало бы опустить голову от стыда. Шимпанзе превзошел неповторимого кота джунглей? Мейсон никогда не позволит ему забыть об этом.

Конечно, только если он справится со своей нынешней дилеммой. В данный момент он обнаружил себя привязанным к столу в каком-то плохо освещенном складском помещении, довольно странном, что заставило задуматься, не галлюцинирует ли он, поскольку вокруг возвышался реквизит из разных фильмов, от восьмифутового хоббита до вооруженного героя боевика. Потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что он видит остатки кинопродукции. Плакаты висели на стенах, накладываясь друг на друга, во многих случаях загибаясь уголками. По всей комнате были разбросаны картонные коробки с вырезками, напоминающие об ушедших в прошлое фильмах. Сбоку от него стояла машина для приготовления попкорна, частично заполненная. Но маслянистый запах попкорна был не единственным в комнате. Судя по запаху немытого мускуса, который перекрывал всё, в настоящее время он гостит в логове одного ненормального шимпанзе-мутанта по имени Лестер.

И не думаю, что он привел меня сюда на свидание в кино.

Возможно, из-за того, что он оказался прикованным скотчем к столу и не мог пошевелить ничем, кроме головы, или из-за различных игл, торчащих из тела, или из-за безумного смеха невнятно бормочущего психа, который скакал вокруг, напевая что-то о том, что прописал доктор, у Нолана сложилось впечатление, что он, возможно, находится в небольшой неприятности.

Где мама со своим надувным мячом, когда так нужна мне? Сейчас бы не помешала гиперопека прайда. По крайней мере, мутант не вцепился в Клариссу. На самом деле, если то, что он почерпнул из пылкой речи Лестер, было правдой, он выжидал своего часа, пока она не уйдет.

— Я был таким умным, доктор. Очень, очень умным, — прошипел Лестер, когда появился в поле зрения. И какое это было чудовищное зрелище. В последний раз, когда Нолан видел Лестера, он был прилично выглядящим парнем с аккуратно подстриженными волосами и чертами лица. Теперь, с уродливым лицом, больше похожим на лицо монстра, чем на лицо человека, носом, в несколько раз превышающим нормальный размер, распухшими губами и растрепанными волосами, Нолан мог признать, что у парня могла быть причина для недовольства. — Я видел, как они охраняли тебя. Эти FUC с ружьями и надоедливая птица с острым взглядом. Они никогда не оставляли тебя в покое. Поэтому я ждал. И ждал. Но они продолжали искать. И искать. Так и не найдя ни меня, ни моих бывших сокамерников.

— Ты шпионил за мной?

— Наблюдал. Да. Ожидал. Был умнее FUC. Спугнул своих друзей из подземелья. Убил тех, кто не хотел уходить. Я знал, знал, что если буду терпелив, очень, очень терпелив, то охранники в конце концов уйдут.

— И зачем всё это понадобилось? — Нолан ожидал ответа, решил, что чем дольше будет заставлять Лестера говорить, тем больше у него будет времени найти выход, или больше надежды на спасение. Сила льва или нет, но чертова обезьяна знала, как связать человека. Должно быть, смотрел «Декстера».

— Конечно, я хотел воспользоваться шансом заполучить вас, док-тор.

— Но почему? — спросил Нолан, шевеля пальцами, проверяя, крепко ли они связаны, и надеясь, что шимпанзе не заметит, как из кончиков его пальцев выскакивают когти.

— Потому что ты должен заплатить! — Лестер поднял руки, и Нолану не понравился тот факт, что он сжимал по несколько шприцев в каждой руке.