Лихой и Мышка

Глава 9

Кое-что Домовяка все же сообразил. Когда Лихой и Мышка поднялись на второй этаж, кровать в одной из комнат оказалась большая, как раз под рост Лихого. А в комнате напротив на кровати лежала кукла из детской. Ясно, что это спальня для Мышки приготовлена. Лихой деловито помял матрасы и подушки, кивнул удовлетворенно, сойдет на первое время. Зверята сами поделили хозяев. Щенок побежал в спальню к Лихому, а котенок остался играться с куклой. Где ж еще быть коту, как не с Мышкой, с улыбкой заметил Лихой.

— Что-то тут все же не так, — перед сном они все вместе вышли в холл с диванчиками полюбоваться закатом и Лихой рассуждал о местной жизни. — Как думаешь?

— Пустые комнаты? — робко предположила Мышка.

— И комнаты пустые, и этаж весь первый странно устроен. На втором этаже спальни, а внизу ничего. Так же не должно быть. Такая громадина бестолковая.

— У Софии за кухней был коридор и комнаты для слуг.

— Это разумно.

— А здесь нет слуг.

— Не только слуг нет, это дело наживное. Покоев хозяев нет. Где они обитали? В такой усадьбе и библиотека должна быть, и этот, как его, музыкальный салон. Гостиные там разные. Кабинет, спальни. Будуар хозяйкин. Гардеробные. Где все? Почему нет?

— Почему? — Мышка не знала.

— Вот и я гадаю, почему. И закрома мы не нашли. А дед советовал их открыть.

— Мы их не видим, — грустно вздохнула Мышка. — Если поживем подольше, к нам привыкнут и они нам покажутся?

— Хорошо бы. Не ломать же стены. Спросить не у кого, где кладовые. Для коней курорт, а для людей ничего. Вот что подозрительно.

— А где ты жил?

— Я-то? Да везде. В приюте, в общаге. С ребятами квартиру снимали, как работать начали. Потом до своего жилья доцарапался. Ленился ремонт делать. Матрас бросил на пол, пара стульев и стол. У меня не так было, как здесь. Город большой, дома, много людей. Устаешь даже от всех. На природу уедешь или дома запрешься, чтобы не видеть никого. Усадьбы существуют, конечно, и у нас. Но такого, как у тебя, я не видел никогда. Целый колхоз. Целина. Поднимать и поднимать.

— Я тоже жила в приюте. Маленькая, — впервые Мышка не печалилась, вспоминая приют. Одинаковое детство у них было. А про усадьбу можно не говорить, впереди много дней.

— А в приют как попала?

— Военный принес.

— Неужели на улице схватил и принес? Как родители допустили такое, — Лихой внимательно смотрел на Мышку. Боялся спросить лишнее, но, с другой стороны, знать-то надо. — Что-то случилось?

— Землетрясение. Все погибли. Я была одна. В саду.

— Мышка, но ведь и ты бы погибла, если бы землетрясение случилось. А что еще помнишь?

— Ничего почти, — слезы сами закапали, Мышка не хотела плакать. Та давняя история и ей не давала покоя. Но вспомнить, почему она играла одна, куда исчезла Берта, не удавалось. — В башне жила.

— Разберемся, — сказал привычную по прошлой жизни фразу Лихой. — Память, она такая штука. Не помнишь ничего, и вдруг раз, и вспомнил. Говорят, и прошлые жизни можно вспомнить. Только незачем.

— Незачем, — вздохнула Мышка, волнуясь, вдруг Лихому станет с ней скучно.

— Идем спать?

— Идем.

— Утром меня не ищи, — у дверей Мышкиной комнаты Лихой остановился. Хотелось зайти, утешить, поцеловать, уснуть, обнявшись. Но Лихой сам себе определил срок на ухаживания в неделю. За это время он разузнает, где и как здесь женятся. И девчонка к нему привыкнет. С Мышкой Лихой не хотел хитрить. Все у них будет по-честному и по любви. — Спокойной ночи, моя красавица. Ненадолго расстаемся. Всего до утра. Домовяке не забудешь помолиться?

— Не забуду, — Мышка отважилась, погладила Лихого подушечками пальцев по щеке. — Так у вас говорят? Спокойной ночи?

— Ну да. Еще сладких снов говорят, — Лихой перехватил тонкие пальцы Мышки, поднес к губам.

— Спокойной ночи, сладких снов, — ласково проговорила Мышка.

Впервые целый день у нее прошел замечательно, очень длинный день. Она устала ходить туда-сюда с непривычки, но радовалась, что ей больше не нужно сидеть взаперти одной. И уснет она сытая в тепле под тихое мурлыканье Белоуха. И рядом, через коридор, уснет самый лучший парень на свете. Которого ей подарил Домовяка. Лихой шутил, но Мышка, в самом деле, от души поблагодарила за все святого Домовяку. Даже за ненавистного и жадного Аверуса, резко переменившего судьбу Мышки. За все неотложные дела, которые они с Лихим задумали, но не успели завершить. Завершат завтра.

— Благослови эту усадьбу, ее хозяев и нас. Защити от всякого зла, — бормотала Мышка, засыпая. — Пусть утро будет добрым. Пусть мне достанет сил на клумбу. Пусть злые люди не увидят нашего счастья.

Лихой умел просыпаться в то время, что сам себе назначал. Привычка сработала. Он проснулся с первыми лучами солнца, вышел на балкон. Мир чужой, а чувствовал себя здесь Лихой своим в доску. И нужным. Пока Мышка спит, он сгоняет до дальних кустов, как и решил. И коня разомнет, и Мышку потом успокоит. С лошадьми Лихой умел обращаться, летом их детдом вывозили в деревню на все лето. Работать не заставляли, но ребятне было в радость возиться с животными. Кормить гусей, бегать с хохотом от бодливого козла и купать лошадей.

— Давай-ка, сивка-бурка, — подгонял коня Лихой. — Чего ты упрямишься? Смотри, какая красота кругом. Озеро. А дальше лес. Белобрюх вон бежит, не кашляет. А ты как старый дед.

До озера не добрались. У края парка конь встал как вкопанный, мотал головой и дальше идти отказывался. Плюнув на упрямца, Лихой привязал коня к дереву и отправился к кустам пешком. Когда-то кусты подстригали, сейчас они росли, как им вздумается, образуя неприступную изгородь. Может, и хорошо, в болото нечаянно не попадешь, рассуждал Лихой, идя вдоль изгороди. Где-то же должен быть просвет. С балкона он видел, что у начала горной гряды кусты заканчивались. Лихой немного беспокоился, что надолго завис, Мышка проснется и точно испугается.

— Вот же, черт. Кондрашку словишь запросто.

Арка появилась внезапно. Колонны, уходящие высоко в небо, и выгнутая перемычка над ними. Арка словно парила в воздухе, основания колонн земли не касались, и была совершенно лишней среди зелени, инородным явлением. Лихой подошел к арке, заглянул. Пространство под аркой зарябило и он вдруг разглядел слабо освещенное помещение и двух парней. Парни ругались, пришлось шагнуть под арку, чтобы услышать. Речь велась о боях и участии Лихого в них. А один из парней оказался тем самым дружком, которого как будто бы схватили и которого Лихой собирался выручать.

— И где он? Твой лихой боец? Положил на тебя. Не кинулся на помощь, — язвил незнакомый громила. — За базар ответишь. Я на бабки попал из-за тебя. Возместишь.

— Придет, — уверял дружок. — Я сам видел, как он через забор перелезал. Здесь он где-то.

— Видел, значит, — рассвирепел Лихой, влетая в комнату. — Много тебе заплатили, червяк, чтобы разыграл меня на жалость? Дружбу нашу предал.

— Ты чего, брат, — дружок попятился. Лихой шагнул за ним, поднимая кулак. Права Мышка, гнилой расклад. Никого защищать и не требовалось. — Ты откуда взялся-то?

— От верблюда, — рявкнул Лихой и обернулся. Глухая стена за спиной. Ни арки, ни кустов.

Что он натворил? Предположить не мог, что арка в один конец работает. Лихой толкнул стену обеими руками, забыв про дружка. Выскочил из комнаты, помчался на улицу, чтобы проверить наружную стену. Проход исчез. Словно Лихому все привиделось. Другой мир, усадьба и арка. Но нет. Не привиделось. Мышкины глаза, смотрящие с робкой надеждой, и вся она, такая уютная и домашняя, как специально для Лихого рожденная. Как она теперь одна? Разве справится с усадьбой? А если решит, что Лихой сбежал, предал ее, испугался трудностей. По сердцу как ржавой пилой прошлись, на душе потемнело.

— Ты, слышь, брат, — дружок притащился следом, стоял рядом и канючил. — Я ж ничего такого. Тебе же деньги нужны. На мастерскую. И ремонт в квартире. Нужны ведь. Я помочь хотел.

— Спасибо, позаботился. Теперь сгинь.

— Лихой, ну прости. Чего завелся? Вместе ведь засохшие сухари жрали в детдоме, друг за дружку стояли. А ты в отказ.

— Детдом вспомнил, ага. Кто в отказ еще надо посмотреть.

— Лихой!

— Сгинь, сказал. Не о чем нам говорить.

Лихой побрел с киностудии, ворочая в голове слова про сухари. Что Мышка будет есть? Еды осталось всего ничего. А звери? Коня он к дереву привязал. Весь день на солнце. Сомлеет. Белобрюх догадается домой убежать или будет возле кустов крутиться? Маленький еще, помнит ли, где дом. Ноги принесли в мастерскую. Всего несколько дней назад Лихой гордился своим делом, гонял мастеров на малейший беспорядок, а сейчас никакой радости не ощутил. Железки, чего о них беспокоиться. Он дурак, что воевал с конкурентами за каждый заказ, бился за место под солнцем.

— Заболел, друг? — приятель из администрации заехал забрать отремонтированную машину, подошел поздороваться. — Вид у тебя не очень.

— У тебя тоже не очень, — ответил Лихой, лишь бы отвязаться. Если на душе полный сумрак, то откуда здоровому виду взяться.

— Я из администрации ухожу, — разоткровенничался неожиданно приятель.

— Что так? Плохо кормят?

— Спина гнуться перестала. А гордыня осталась. Искать работу в лом. Как подумаю, что будут шептаться за спиной, так муторно.

— Дело свое заведи. Сразу начальник.

— Не умею я заводить, терпения не хватит. Готовое бы что.

— Покупай мою мастерскую, — Лихой сам не понял, что брякнул.

— Ты шутишь?

— Не хочешь, как хочешь, — не было сил уговаривать, возражать, доказывать.

— Подожди. Денис! Волков! Стой.

Лихой не сразу понял, что к нему обращаются. Забыл, что его Денис зовут. Мышке нравилось произносить Лихой и он легко отказался от обыкновенного имени. Приятель догнал, заступил дорогу, заговорил что-то быстро, размахивая руками. Лихой почесал затылок, слова все знакомые произносятся, а связать в логическую цепь не мог. И это он. Который с полувзгляда все понимал. Куда его приятель тащит? В кафе? Ну, можно. Лихой не завтракал, вообще с этой чертовой аркой забыл про еду. Только и думал, проснулась уже Мышка или спит еще. Обещал защищать, а сам. Вздыхай, не вздыхай, а надо искать выход. То есть вход.

— Не пожалеешь потом? — приятель все допытывался про мастерскую, серьезно Лихой продает бизнес, не пошутил ли? — Не станешь сделку оспаривать?

— Цену ставь нормальную и продам, — заявил Лихой. — Если кто дороже даст, не обессудь, отдам.

— Кто дороже, зачем дороже? — суетился приятель. — У меня связи. Я сегодня же дам задание, документы все сделают. Цену дам. Я ж понимаю, что такой бизнес, да еще с приличными клиентами трудно найти. А ты случаем новое дело не откроешь? Не переманишь персонал? Денис!

— Не ори. Стал бы я продавать, если бы хотел этим делом заниматься. Не гони волну, — Лихой смотрел и понять не мог, что у него в тарелке. Официантка принесла то, что он всегда заказывал, картошку и две котлеты, а он, задумавшись, измельчил котлеты, перемешал, ел и вкуса не чувствовал.

— Все сделаю, Денис. Как положено. Ты только документы подпишешь.

— Ага. Валяй.

Пока шел домой, хотя какой это дом, так ночлежка, подходили знакомые, удивлялись его смурному виду и решению продать бизнес. Слухи в их городе распространялись мгновенно, да и Денис Волков не последней фигурой был в городе. Лихой только кивал и вопросы игнорировал. Мысль единственная вертелась в голове, как вернуться к Мышке. Все бы отдал, не раздумывая. Надежда тлела. Как-то же его вытянули в другой мир. Сама ли Мышка от отчаяния смогла, а может Домовяка руки приложил. Впервые, Лихой взмолился, глядя куда-то в потолок, как делала Мышка.

— Домовяка, верни меня домой. Открой дорогу. Будь другом.