Лики любви

14

Рождество… Однако Алекс не чувствовала никакой радости при мысли о празднике. Раньше в этот день она открывала глаза с радостным предвкушением. Но сегодня не было никакого желания вылезать из постели, чтобы проверить, встали ли остальные, и разбудить их, если еще спят. Поддерживать счастливое выражение на лице требует немало усилий, и лучше было повременить с этим сколько можно.

Алекс неподвижно лежала на своей старой кровати, а ее взгляд лениво блуждал по комнате. Все вещи, служившие ей в детстве и отрочестве, остались на своих местах. Вернувшись домой, Алекс словно вернулась в прошлое, хотя сама при этом нисколько не изменилась.

На комоде восседала чудесная кукла, подаренная матерью, когда дочери исполнилось четыре года. Алекс никогда не играла с нею, она вообще не понимала, зачем нужны куклы. Длинные золотисто-каштановые локоны все еще украшали зеленые атласные банты, а белое шелковое платье, отделанное оборками и кофейного цвета кружевом, оставалось таким, каким было двадцать четыре Рождества назад.

На стене напротив кровати висели ленты, которые Алекс выиграла в родео на Громе. Гром был чудесным конем, самым быстрым из всех, на которых сидела Алекс, и самым чутким. Она проплакала несколько дней, когда он умер из-за болезни, которую проглядел ветеринар.

Но жизнь не стоит на месте. Трагедии уходят в прошлое. На комоде стояла фотография Алекс с летными правами в руке — один из самых радостных моментов в ее жизни. Летать на самолете было даже лучше, чем скакать верхом. Владеть небом… как Эрни.

Алекс глубоко вздохнула, чтобы снять напряжение. Сколько времени прошло? Шесть… нет, семь недель. Даже больше семи. Свадьба состоялась шестнадцатого ноября. И с той поры Эрни ни разу не попытался связаться с ней. Хотя от матери Алекс знала, что он несколько раз навещал в больнице Маделин. Как, впрочем, и Дугласа.

Алекс легче жилось до приезда матери и брата, с ними вернулись и воспоминания о той ужасной ночи. Отец оставил ее в покое, Финн тоже занимался своими делами. А Дуглас не мог еще толком ходить, и потому ему была нужна компания. Он и мать постоянно упоминали об Эрни и, хотя Алекс пыталась прекращать разговоры на эту тему, продолжали время от времени комментировать их с Эрни поведение в день свадьбы.

Они также сообщили Алекс, что Джон Рамзи увезли свою дочь домой, на другой конец острова. Подальше от Эрни, подразумевалось. Тог ясно и жестко дал понять бывшей возлюбленной, что той отныне нет места в его жизни. И эта бессердечная жестокость неприятно поразила Алекс.

Дуглас тоже не выглядел опечаленным потерей. Что ясно показывало, насколько низко ценят мужчины доступных женщин. Ничего такого, о чем стоит вспоминать завтра. Если только речь не идет о случайной беременности…

Однако Алекс мучили сомнения иного рода: права ля она была, не выслушав Эрни той ночью? Словно раненое животное, она устремилась в свою нору, оставив мать возле Дугласа. С той поры Алекс старалась заполнить весь свой день делами, лишь бы заснуть, едва голова успевала коснуться подушки.

Вот и сейчас она тоже не хотела думать об Эрни. Пройдет Рождество, настанет Новый год… Тогда ей придется принять решение: продолжать работать с ним или… А сейчас… сейчас нужно подняться с постели, принять душ, одеться. Ради праздника Алекс решила надеть платье. Это придется матери по душе…

Хорошее получится Рождество, думала Лорин Принс, однако… Нет, конечно, все обрадовались известию, что Родерик и Вивиан ждут ребенка. Это была чудесная новость — первый внук Эверетта, — и Эрни не стал исключением. Однако Лорин успела заметить, как тень пробежала по его лицу, прежде чем он улыбнулся. Определенно, Эрни умеет замечательно притворяться.

Этим он и занимался во время праздничного ланча. Джозеф тоже был в ударе. Благодаря их взаимным стараниям смех за столом не умолкал. Оба брата были искренне рады за Родерика и Вивиан. Но Лорин мысленно пожелала, чтобы у них появился повод так же радоваться за себя самих.

В отношениях между Джозефом с Анжелой Марией по-прежнему не было никакой ясности, а Эрни… Лорин опасалась, что история с Маделин Рамзи оставила слишком глубокий шрам в душах молодых людей. Сама Лорин прилетела в город в понедельник после свадьбы. К тому времени Алекс уже была дома, и это сказало ей даже больше, чем разговор с Беттиной Шонесси.

Обе матери решили, что время залечит раны. Но время может и растравить их, разбудив демона гордыни, опасалась Лорин. Именно гордыня и была тем обнаженным мечом, который Эрни и Алекс положили между собой. И если теперь каждый считал, что его предали, рискнет кто-то из них сделать первый шаг?

Лорин вспомнила сказанные Эрни слова — что-то насчет призраков. Да, Маделин одна будет почище легиона призраков! Чего стоят и правда, и справедливость, если они не могут воскресить то, что погибло? И никто не может. Хотя… Возможно ли убить истинную любовь?

Мать украдкой взглянула на среднего сына. Тот не сводил глаз со счастливых лиц Родерика и Вивиан, пока Джозеф гадал относительно имени, которое дадут новорожденному. Неожиданно Эрни с решительным видом поднялся.

— Последний рождественский тост! — провозгласил он, привлекая к себе общее внимание и поднимая бокал. — Сегодня день мира и прощения. Выпьем же за это!

И залпом осушил бокал. Родные не сводили с него удивленных глаз, пораженные резкой сменой его настроения. Эрни поставил бокал на стол.

— Прошу прощения, но мне надо кое-куда слетать. И может быть… — Эрни обвел всех сидящих за столом шальным взглядом игрока, поставившего на карту все, что у него есть. — И может быть, я привезу вам подарок.

— Самолет, кажется, садится, — заметил Финн, и все замолчали прислушиваясь. И в самом деле они различили приближающийся гул. Сердце Алекс затрепетало от безумной надежды: а вдруг это Эрни прилетел за ней? Ей с трудом удалось справиться с собой. Сущая чушь, даже думать об этом — глупость. Скорее всего что-то случилось: кто-нибудь попал в беду, кому-то нужна помощь.

— Пойду посмотрю, — сказала она, поднимаясь из-за стола и чувствуя необходимость сделать хоть что-то, чтобы справиться с расшалившимися нервами.

Настенные часы за спиной отца показывали без десяти три. Эрни, вне всякого сомнения, все еще сидит за праздничным столом вместе со своей семьей — точно так же, как и она сама. Ничего, когда увидит летчика, сразу успокоится, поняв, что это не Эрни. И можно будет попытаться не вспоминать о нем до завтра…

— Пойдемте все пройдемся, — предложил отец, отодвигая стул и похлопывая себя по животу. — Я не прочь прогуляться после такой обильной трапезы.

— Да, папа, ты здорово налег на пудинг, — поддразнил его Финн.

— Рождество бывает раз в году, — возразил отец. — Надо пользоваться случаем.

Все со смехом согласились, поднялись и пошли вслед за Алекс, которая направилась на веранду, откуда была видна взлетная полоса. Внутренне напрягшись, она не смогла ускорить шаг.

Самолет коснулся земляной взлетной полосы как раз в тот момент, когда Алекс отворила стеклянную дверь. Инстинктивно она вцепилась в перила веранды, увидев небольшой самолетик, скакавший навстречу ей. На его хвосте красовалась надпись «Принс-эйр».

Неужели все-таки Эрни? Что же ей тогда делать? Сердце Алекс разрывалось между трепетной надеждой и яростным неприятием, желудок словно свело судорогой. Вся ее семья высыпала на веранду в полной готовности приветить гостя или оказать помощь попавшему в беду.

— Что там написано на хвосте? — нетерпеливо спросил Финн: самолет в этот момент разворачивался на полосе.

Не было смысла молчать. Алекс облизнула сухие губы и ответила, стараясь, чтобы голос не выдал обуревающих ее эмоций:

— «Принс-эйр»

— Ага, Эрни, — с удовлетворением произнес Патрик Шонесси.

Алекс резко выпрямилась и повернулась к отцу. Она так и не спросила его, о чем они беседовали той ночью.

— С чего ты взял, папа? — спросила она.

Самолет неумолимо приближался к дому, но пилота пока еще не было видно.

— Да ни с чего. Просто сегодня подходящий день.

— Для чего подходящий?

Алекс так и впилась в отца взглядом. Тот пожал плечами.

— Для того чтобы наведаться к нам в гости. Праздник, однако.

— Эрни все время навещал меня в больнице и подарки носил, — безмятежно вмешался Дуглас. — Пойду его встречу.

И он сделал шаг к лестнице, ведущей с веранды.

— Нет! Стой!

Протест и приказ вырвались из Алекс прежде, чем она успела понять, что говорит. Дуглас повернулся и удивленно воззрился на сестру.

— Ты чего? — спросил он, видя, что та не спешит объяснить.

А у Алекс перехватило дыхание. Она не знала, что говорить, что делать. Она была просто не готова к происходящему.

— Мне кажется, у Эрни частное дело к Александре, Дуг, — вмешался отец. — Так что пусть она его встретит первая… и поговорит с ним.

— А… — И Дуглас, посветлев лицом, отошел в сторону, уступая дорогу. — Ну, тогда иди, сестренка!

Алекс ничего не оставалось, как пойти вперед. Сжав зубы, она принудила свои ноги повиноваться. Отец был прав. Если это Эрни, лучше встретить его не здесь, а у самолета, чтобы родные хотя бы не слышали разговора. Но с глаз их все равно никуда не деться… Спускаясь по лестнице, Алекс чувствовала на себе любопытные взгляды родных.

Самолет остановился, моторы замолчали. Может, это и не Эрни, подбадривала себя Алекс, однако ее плечи невольно распрямились. Жаркое солнце припекало голову. Захотелось прикрыть глаза рукой, но Алекс показалось, что этим она выкажет свою слабость.

Неожиданно страх и паника исчезли. Если это Эрни… что ж, пусть говорит. Она найдет, что ему ответить.

Дверца кабины отворилась, и на землю Шонесси спрыгнул Эрни Принс.

Алекс замерла на месте. Он таки прилетел! Бросил свою семью в Рождество и прилетел сюда, к ней!.. Она была слишком далеко, чтобы читать в его глазах, но даже издали чувствовала напряжение, которое, подобно кругам от брошенного в воду камня, исходило от Эрни.

У него слишком много власти надо мной, думала Алекс. Неужели так будет всегда? Неужели без него моя жизнь будет похожа на пустыню — безжизненную и бесконечную? Нет, я конечно же могу обойтись без Эрни. Но беда в том, что не хочу этого. Эрни вносит в мою жизнь радость, блеск и счастье… а еще беды, несчастья и неприятности, напомнила Алекс себе самой. И как бы я ни желала его, одной физической привлекательностью не обойтись, чтобы завоевать меня.

Она хотела от него большего, гораздо большего. Если Эрни рассчитывал, что Алекс бросится к нему и повиснет на шее, то очень сильно ошибся. И если именно этого ждал, то пусть стоит здесь хоть до Судного дня. Он, конечно, прилетел сюда, к ней, но этого мало. Пусть докажет, что она, Алекс, хоть что-то значит для него. Нет, не «хоть что-то», а все!..

Эрни стоял и чувствовал, что сходит с ума. Сейчас он желал Алекс еще сильнее чем тогда, в вечер свадьбы Родерика и Вивиан. Ему нужна эта женщина. Она была тем, чем не могла стать для него ни одна другая женщина на свете.

Как странно… Он прежде не считал Алекс красавицей. Все эти годы твердил себе, что есть немало женщин более привлекательных, красивых, сексуальных, не говоря уж о том, что более доброжелательно настроенных, чем Александра Шонесси. Но теперь думал совершенно иначе. Более прекрасной женщины не существовало на земле!

Сейчас голову Алекс словно окружало сияние: в послеполуденном свете ее волосы горели, как огненный нимб. А ясная голубизна глаз! Эрни любил даже ее неисправимо девчачьи веснушки, которые сама она так ненавидела: почему-то они пробуждали в нем нестерпимое желание защитить Алекс. А ее лицо… Никакому другому не сравниться с ним в выразительности.

А ее трепетное и щедрое тело, жаркие и сильные объятия… Эрни с трудом подавил желание броситься вперед и обнять Алекс. Нет, он явился сюда не за этим. Прежде следовало завоевать ее сердце.

Алекс шагнула к нему, и радость переполнила Эрни: она готова пойти навстречу, может, даже обнять его… Но нет, Алекс резко остановилась. У нее был вид бойца, который не собирается уступать ни пяди. Однако Эрни зашел слишком далеко, чтобы пойти на попятный, поэтому он набрал побольше воздуху в грудь и сделал шаг вперед. Хорошо было уже то, что она не отвернулась от него сразу же.

Алекс не трогалась с места. Ее руки сжимались все сильнее, по мере того как Эрни приближался. В глазах вспыхнул предупреждающий огонек, подбородок агрессивно вздернулся… Значит, она не потерпит его прикосновений. Тогда остается только положиться на дар убеждения. У Эрни остался единственный шанс доказать, что она может довериться его слову.

Он подумал, что впервые в жизни оказался в ситуации, когда слова — его слова! — было недостаточно. Он ни разу не солгал Алекс. Но обстоятельства обернулись против него, выставив лжецом. Наверняка она сейчас вспоминает события той ночи…

Эрни остановился, не доходя до Алекс. Не говоря ни слова, достал из кармана конверт и протянул, не пытаясь подойти ближе. Алекс перевела напряженный взгляд с его лица на конверт.

— Что это? — хрипло спросила она.

— Сделай одолжение, прочти, Александра. Оно говорит само за себя.

Алекс взяла конверт. Однако Эрни почувствовал, что напрягся еще сильнее, несмотря на этот жест доброй воли. Теперь зависело от нее, будут они вместе или нет. Все, что он мог сделать, — это ждать.

Она взглядом сверлила конверт, который держала в руке. Это все? Что там? Уведомление о ее увольнении и чек? Она больше не нужна Эрни в качестве летчика?

На конверте не значилось ни имени, ни адреса. Так что вряд ли это было что-то официальное. Тогда, может быть, послание к Рождеству?

Алекс пребывала в смятении. Ответ — в конверте, надо только открыть его. Дрожащими пальцами она разорвала бумагу и достала содержимое — тонкие листы, исписанные мелким почерком. Алекс развернула их и увидела, что это письмо, оно адресовано ей и датировано прошлой неделей. Растерянная, не зная, чего ждать, она начала читать.

Дорогая Александра!

Во-первых, я хочу извиниться, что стала причиной стольких бед и недоразумений. Родители сказали мне, что именно ты привезла их в город той ночью после аварии, и я очень ценю это, в особенности учитывая то, что сама я вела себя с тобой как последняя тварь…

Маделин… Так это письмо от Маделин Рамзи! Ошеломленная этим открытием Алекс стала читать дальше…

Я пишу это потому, что чувствую необходимость снять груз с души. Я твой должник. Ты никогда не делала мне ничего плохого, и как я могу начать жизнь сначала, не очистив свою совесть? Вот такие дела… Надеюсь, ты все еще читаешь это послание.

Правда то, что я солгала тебе, сказав, будто бы Эрни — отец моего ребенка. Когда я поняла, что беременна, это потрясло меня: я увидела, какую беспорядочную жизнь веду. Нет, не так. Я не смогла посмотреть правде в глаза. И просто вцепилась в Эрни, как в единственного порядочного мужчину, с которым была, понадеявшись, что он поможет мне.

Он пытался наставить меня на путь истинный, когда порвал со мной, но я, чтобы забыть его, ударилась в кутежи. И однажды подобрала на вечеринке какого-то приезжего и переспала ним. Даже имени его не запомнила — вот да чего я дошла! Так что когда выяснила, что жду ребенка, впала в панику. Мне было стыдно признаваться родителям, что я не знаю даже, как зовут отца будущего малыша…

Признаю, что было нечестно повесить отцовство на Эрни, но тогда я видела в этом единственный выход из ситуации и продолжала уверять себя, что это мог бы быть и его ребенок, так что все справедливо.

Я не подумала, что Эрни мог кого-то себе найти… И поэтому когда увидела тебя с ним, я просто… В общем, дело кончилось тем, что я снова напилась и подцепила первого же парня, который посмотрел на меня. Я не нарочно выбрала твоего брата. Даже не знала, что Дуглас — твой брат, пока мы не разговорились. По правде говоря, он очень даже ничего, но жизнь на природе не для меня.

Во время вечеринки я разозлилась, видя, что Эрни ухаживает за тобой. Я пыталась приставать к нему, когда он искал тебя, но Эрни бросил меня на Джозефа и ушел, что разозлило меня еще сильнее.

А когда увидела, как вы идете из дома и волосы у тебя распущены, я догадалась, чем вы занимались и что мой карточный домик рухнул. Тут я просто остервенела. К тому времени я уже окончательно убедила себя, что Эрни — отец моего ребенка и что он подло бросил меня, поэтому обрушилась на вас. На тебя, потому что решила, будто ты увела у меня Эрни.

Теперь я понимаю, как ужасно себя вела. Эрни был не мой, какое я имела право чего-то требовать от него? А ты была вообще ни при чем. Мне очень стыдно за то, что я делала и говорила той ночью: ведь я всем причинила боль и в результате убила моего ребенка, потому что была пьяна и ничего не соображала.

Сказать по правде, это подействовало на меня даже сильнее, чем сам несчастный случай. Но я хочу, хоть что-то исправить. Надеюсь, это письмо поможет вам с Эрни. Честное слово, он не просил меня его писать, я сама решила это сделать.

Эрни был так добр ко мне, помог объясниться с родителями, сказал, что мне нужна их помощь и поддержка. Я не заслужила такого отношения с его стороны. Не знаю, как он увидел во мне хоть что-то хорошее после того, что я натворила, но я очень благодарна ему за все.

Завтра я улетаю с родителями домой и больше не буду портить Эрни жизнь. И тебе тоже, Александра. Во всяком случае, я так надеюсь. Мне хочется думать, что у вас с Эрни все сложится хорошо и вы будете счастливы так же, как были счастливы той ночью, прежде чем появилась я и все испортила.

Прости меня за это.

Пожалуйста, улыбнись Эрни. Он хороший.

Маделин Рамзи.

Алекс не могла улыбаться. Ее лицо застыло как маска — так она пыталась сдержать слезы. Говорить она тоже не могла — в горле стоял ком.

Эрни ведь просил полагаться на него. А она? Она не поверила ему. Предпочла ложь, выставила Эрни чудовищем… Как она могла так поступить, зная, насколько он честен, насколько справедлив к людям, щедр и великодушен?

Это все ее вина: она привыкла видеть в Эрни самое худшее. Наверное, прощение просить бесполезно. Вряд ли он потерпит ее неуклюжие попытки примирения…

Но сегодня Рождество, Зачем Эрни прилетать, если не готов простить ее?

Медленно, не глядя, Алекс сложила письмо Маделин. Господи, молилась она, пусть мы с Эрни помиримся несмотря ни на что!

— Не надо, Алекс.

Она вздернула голову, испугавшись, что опять что-то натворила. Сквозь слезы Алекс не могла ясно разглядеть Эрни.

— Не плачь.

Это был не приказ, это была просьба. Но Алекс не успела осмыслить этого, как Эрни шагнул к ней и обнял, крепко прижав к себе. Тогда она вцепилась в него, как утопающий — в спасательный круг. И у самого своего уха услышала:

— Я еще нужен тебе, Александра?

Эти слова словно сняли тяжесть с ее души.

— Да, конечно!

Его поцелуй, его голос изгнали из души Алекс все сомнения, оставляя вместо себя блаженное переживание близости. Никто из них больше и не думал о призраках.