Лилия и меч

Глава 17

Дом, который Радолф подыскал для них, принадлежал одному из богатейших купцов Йорка, который собирался в длительную поездку по странам Востока. Владелец дома был счастлив предоставить кров Мечу Короля. Слуги, белье, домашняя утварь – все это хозяин оставил гостям, так что от Лили требовалось лишь раздавать приказы.

Иметь в своем распоряжении целый дом после стесненных условий проживания на постоялом дворе было просто замечательно, и все же Лили не хватало милого личика Уны и дружеской атмосферы гостиницы.

– О нет, миледи, – возразила Уна, когда Лили поинтересовалась, не хочет ли она отправиться с ней. – Мое общение с вами и лордом Радолфом здесь было похоже на сон, который я никогда не забуду, но мне пора просыпаться. У меня есть парень, который все последние недели стеснялся ко мне наведываться. Теперь, когда вы уедете, он снова начнет к нам заглядывать. – Уна улыбнулась счастливой улыбкой. – Спасибо за приглашение, но мое место здесь, где я буду печь лучшие пироги в Йорке.

Зато Элис по-прежнему продолжала навещать подругу. Она упросила знакомых предоставить в их распоряжение несколько портних, и гардероб Лили рос не по дням, а по часам. К королевскому двору Лили пожаловала в наряде из темно-синей шерсти и водянисто-зеленого шелка, что чуть не лишило Вильгельма дара речи. Супруга Меча Короля и так уже сверкала в лучах его славы, но теперь она по праву начала приобретать собственную.

Разумеется, Лили не забыла свое обещание и обратилась к мужу с просьбой благословить брак Элис с Жервуа. Поначалу Радолф отказал, все еще сердясь на Элис за то, что та помогла Лили отправиться следить за ним, но Лили не сдавалась, и в конце концов ему пришлось пообещать, что он поразмыслит на эту тему.

– А может, Жервуа сам не желает венчаться с этой леди? – насмешливо поинтересовался он.

– Отчего же тогда он все время смотрит на нее влюбленными глазами? – парировала Лили. – Кажется, он так и хочет наброситься и проглотить!

Радолф хмыкнул:

– А как Элис смотрит на него?

– Как будто хочет, чтобы ее проглотили, – засмеялась Лили, забавляясь ничуть не меньше Радолфа. – Но ваш капитан слишком гордый, чтобы просить милости у своего господина.

– Жервуа молод, ему еще многому предстоит научиться.

– Так ты согласен поспособствовать их браку?

– Согласен подумать на эту тему.

Плечо шло на поправку медленно, хотя, глядя на то, как Радолф «повсюду носится», по выражению Элис, трудно было поверить, что он страдает от последствий травмы. Только Жервуа и Лили видели его мучения.

Перед сном Лили продолжала втирать ему в больное место лечебные бальзамы. Прикасаться к нему, скользить руками по его восхитительному телу доставляло ей огромное удовольствие. Порой она нарочно растягивала процедуру, лишь бы еще немного его погладить. Когда она заканчивала, наступал черед Радолфа любоваться женой. Он с восхищением смотрел, как она раздевается, расчесывает и заплетает в косу волосы или спешит к нему в постель в ореоле завесы из серебристого шелка.

Обычно к этому моменту Радолф уже находился в состоянии боевой готовности. Его руки обнимали ее твердые груди или сокровенное место между ног и дразнили ее до тех пор, пока в изнеможении она не начинала умолять его вогнать в глубину своего лона твердую бархатистую плоть, чтобы вместе взметнуться на пике наслаждения.

Чудо соития, похоже, все еще обладало для них сокрушающей силой.

О ребенке Лили никому не говорила; хотя это теперь не подлежало сомнению, молчание позволяло ей вести прежнюю жизнь. Как только Радолф узнает ее секрет, все сразу усложнится. Лили предполагала, что он немедленно отправит ее на юг, в Кревич, где слуги будут ее всячески опекать и обихаживать, как породистую кобылицу. Может, он даже перестанет заниматься с ней любовью из страха причинить вред ребенку.

Нет, определенно не стоит спешить делиться с ним новостью. Чем дольше она сумеет сохранить ее в тайне, тем больше времени они пробудут вместе.

Однако долго молчать о беременности все равно невозможно, и Лили это понимала. Борясь по утрам с тошнотой, она чувствовала неумолимое приближение момента, когда ей больше не удастся скрывать от Радолфа свой секрет, и поэтому каждое утро говорила себе: еще один день и еще одна ночь вместе.

Король Вильгельм покидал северную часть страны и, как будто для того, чтобы этот факт не остался незамеченным, поручал Радолфу то одно дело, то другое. Сам Радолф планировал начать строительство своего северного замка, пока погода окончательно не испортилась. Лето близилось к завершению; очень скоро длинные золотые деньки пойдут на убыль, листва пожелтеет, наряжая деревья в краски осени, и тогда подуют холодные ветры, принося с собой дыхание приближающейся зимы.

Заложить фундамент замка предстояло лорду Генриху, и для осуществления этой работы Радолф снабдил его необходимыми инструкциями.

– Разумеется, я не жду, что Генрих долго задержится на севере и будет выполнять мои приказы, когда на юге у него имеются собственные земли, требующие постоянного присутствия, – обмолвился как-то Радолф в разговоре с Лили, наблюдая, как она наводит последний лоск на свой наряд.

В честь прощального вечера, устраиваемого королем накануне отъезда из Йорка, Лили надела красный бархат, и на фоне глубокого, насыщенного цвета ее бледная кожа и волосы стали казаться почти светящимися. Несмотря на некоторую бесплотность ее облика, в Лили отчетливо проступала земная чувственность, нашедшая отражение в яркости щек и губ, в блеске глаз. Под гладкой поверхностью платья ее тело соблазняло округлостью пышных форм.

Радолф немедленно ощутил ускоренное биение пульса, но продолжал говорить как ни в чем не бывало:

– Когда я поеду на север, ты останешься здесь, в Йорке, а как только возвращусь, мы тут же отправимся на юг, в Кревич. Я слишком давно не был дома.

– Я бы предпочла поехать с вами, милорд, – тихо заметила Лили.

Радолф удивленно поднял на нее глаза, пытаясь припомнить только что сказанные слова. Кажется, он говорил о Кревиче?

– Разумеется, ты поедешь со мной.

– Нет, я говорю не о Кревиче, а о севере. Я хочу побывать на своих землях и увидеться со своим народом. Я нужна им. Разве не потому король велел нам обвенчаться, чтобы я могла помочь установить на севере мир? Я должна быть там с тобой.

Радолф нахмурился:

– Должна, говоришь? А может, ты хочешь бежать за границу, чтобы воссоединиться с Хью и его кровожадными скоттами?

Эти слова сорвались с его языка прежде, чем он успел их осмыслить, но, когда они уже были произнесены, его вдруг охватил самый настоящий страх. В закоулках его сознания неотвязно маячила мысль, что Лили может попытаться сбежать от него. В этом случае у него не останется иной перспективы, как только превратиться в одинокого озлобленного старика.

Лили посмотрела на мужа так, как если бы он ее ударил, но тут же быстро овладела собой. Перед ним снова была ледяная королева с серыми глазами, искавшими в нем признаки слабости.

– Зачем мне это делать, Радолф? Бегством к Хью я никому не смогу помочь. Мои люди будут голодать этой зимой, если ты не позаботишься об их пропитании. Полагаю, ты поможешь им, если я сумею убедить их встать на твою сторону.

Радолф недоверчиво вскинул брови:

– И ты уверена, что они тебя послушают?

Лили улыбнулась, слегка изогнув алые губы, и Радолф с силой сжал ладони, борясь с желанием немедленно броситься на нее и задушить в объятиях. Человек его положения должен уметь лучше себя контролировать, подумал он с раздражением.

Подняв взгляд, Лили просительно заглянула ему в глаза:

– О да, они непременно послушают, Радолф. Они всегда меня слушались, но все последнее время Ворген не давал мне права голоса.

Радолф окинул Лили взглядом, медленно лаская глазами округлости ее груди, узкую талию и пышную роскошь бедер. Затем его глаза вновь возвратились к ее лицу, подмечая влажную полноту нижней губы, взлет темных бровей над светлыми водами глаз, пепельное серебро волос.

Нет, он не мог рискнуть и потерять ее.

– Леди, я не возьму вас с собой. – Радолф покачал головой.

Что-то на короткий миг вспыхнуло в ее глазах, но тут же пропало, и он не успел разобрать, что это было. Печаль? Злость? Он не знал и не хотел знать. При мысли о его красивой Лили на суровом севере, где она может подвергнуться соблазну бежать или опасности быть похищенной кузеном, у него начинало сводить челюсти.

– Идем. – Он быстро встал и протянул ей руку. – Нам пора предстать перед королем, чтобы попрощаться.

Лили послушно вложила пальцы в его ладонь, и Радолф привлек ее к себе, наслаждаясь прикосновением чудесного тела, вкусом сладких губ. В его объятиях она обмякла, не мешая ласкам, и все же... Он не мог понять, в чем дело, но чувствовал, что какая-то частица его Лили отсутствует. Не потому ли, что он отказал ей в том, чего она хотела?

Радолф хотел было рассердиться, но все же сдержался. Он – лорд, и следовательно, выше мелочной мстительности. Если Лили полагает, что может заставить его изменить решение, дуясь на него – а именно это она и делала, – она ошибается. Он поедет на север, а она останется здесь в Йорке, в безопасности.

Король некоторое время молчал, с одобрением осматривая Лили.

– Если дамы на севере такие, как вы, леди, мой приказ всем холостым мужчинам найти себе английских жен будет выполнен с легкостью!

Радолф сдержанно улыбнулся:

– Моя жена – единственная в своем роде, сир. Мне просто повезло.

От гнева глаза Лили потемнели; казалось, холодное отчуждение готово было вот-вот взорваться, но Радолфа это ничуть не смутило.

– Что ж, мой верный Меч, очень скоро ты со своими солдатами сможешь проверить это на практике. – Королю явно наскучило разговаривать и не терпелось занять себя чем-нибудь другим. – Кстати, гонец лорда Генриха прибыл сюда всего час назад.

Радолф замер.

– Так давно? Но почему вы мне ничего не сказали?

Вильгельм нетерпеливо махнул рукой:

– В данном случае час не имеет значения. Лорд Генрих сообщает, что с юго-запада в его направлении движется армия. Думаю, тебе нужно поторопиться, чтобы с ней встретиться.

Лили ахнула, а Радолф нахмурился.

– Где гонец? – наконец спросил он. – Я должен с ним поговорить.

Король загадочно взглянул на него:

– Всему свое время, мой друг.

– Но... откуда взялась эта армия? Я разогнал повстанцев, и англичане с тех пор сидели тихо. Разве что этот Хью...

Он умолк, и его брови сурово сошлись на переносице, придав лицу грозное выражение.

– Вот-вот. Лорд Генрих полагает, что это Хью и есть. На этот раз он собрал под свои знамена хорошо подготовленных людей, а не всякое отребье. Тебя ждут серьезные дела, Радолф. Битва, достойная Меча Короля, – добавил Вильгельм важно.

Но Радолфа больше занимали подробности.

– Откуда, любопытно, взялась эта армия? – проворчал он. – У Хью оставалось меньше сторонников, чем слуг, требующихся на пиру для разлива вин! Может, вернулись датчане? Но я полагал, что вы им заплатили, чтобы они убрались восвояси. Или этих солдат прислал шотландский король? Я считал Малькольма хитрее.

Король пристально взглянул на него:

– Боюсь, Хью нашел армию совсем близко от дома. У тебя недавно появился новый враг... или ты забыл?

И тут Радолфа осенило:

– Неужели Кентон? Что же это получается, Вильгельм: чтобы мне отомстить, он совершил измену, и все из-за нее...

Ошеломленный догадкой, он назвал короля по имени, но Вильгельм предпочел этого не заметить.

– Похоже, так. Мои осведомители несколько опоздали, и мы не смогли предупредить случившееся, но зато теперь мы знаем, что отсюда лорд Кентон прямиком направился к Хью и предложил столько людей, сколько ему необходимо. Владения Кентона расположены достаточно близко, и погода стоит отличная, так что очень скоро они достигнут пункта назначения. Хотя мы до сих пор не нашли убийцу леди Анны, лорд Кентон во всем винит тебя и хочет видеть тебя поверженным и униженным. Возможно, он всерьез полагает, что сможет отвоевать у тебя север. Возможно, он даже попытается отнять у тебя жену, как ты, по его разумению, отнял жену у него.

Лицо Радолфа побелело.

– Я его остановлю.

Вильгельм медленно кивнул.

– Да, – произнес он. – Уж, пожалуйста, останови.

Лили словно приросла к месту. Неужели Хью снова собирается развязать на севере войну и теперь Радолфу придется с ним сражаться?

На мгновение ярко убранный зал с пятнами горящих свечей закачался у нее перед глазами, и только неимоверным усилием воли Лили не позволила себе упасть в обморок.

– Хью думает только о себе, – произнесла она громко. – Ему безразлично, как много жизней он погубит. За ним пойдут мужи и мальчики только потому, что он англичанин и постарается убедить их в том, что борется за их свободу и благополучие. Разумеется, это ложь.

Все то время, пока Лили произносила свою взволнованную речь, Радолф сверлил жену свирепым взглядом, но Лили не обращала на него внимания. Король ее слушал, а это главное, что ей было нужно.

– Если я отправлюсь вместе с лордом Радолфом и обращусь к этим людям, они меня послушают, и даже если нет, послушают их жены и матери. Хью имеет преимущество – его на севере хорошо знают в отличие от лорда Радолфа, о котором судят по легендам. Как может испуганный голодный народ рассчитывать на благоволение исполина, воина, чья рука машет мечом, не зная устали? Многие считают его монстром, пожирающим детей. Только если я буду рядом с ним, они увидят Радолфа таким, какой он есть на самом деле, а не таким, каким рисуют его легенды. Сир, я должна туда поехать и помешать новой войне на севере. Если война все же случится, мой народ выйдет из нее окончательно разоренным.

Некоторое время Вильгельм молчат, поглаживая свой чисто выбритый подбородок, затем задумчиво произнес:

– В ваших словах есть резон, миледи; именно по этой причине я и выдал вас за своего Меча. – Он насмешливо взглянул в сторону своего вассала. – Если вы поддержите Радолфа, многие последуют за вами. Ну а ты, Радолф, что скажешь?

– Нет.

По-видимому, король меньше всего ожидал отказа. Его лицо вдруг стало мрачнее тучи.

– Не торопитесь с ответом, милорд. Ваша супруга поедет с вами и поможет остановить тех, у кого может появиться соблазн примкнуть к Кентону, а ваша задача разбить армию, уже собравшуюся под знаменами Хью. Миледи не позволит ей стать еще могущественнее. Или вы ей не доверяете?

Последние слова Вильгельм произнес очень тихо, и Лили почувствовала, как напряглось рядом тело мужа.

– Своей супруге я доверяю ровно настолько, насколько она доверяет мне, – медленно ответил Радолф.

Вильгельм по-приятельски ударил его по плечу, заставив Радолфа слегка покачнуться.

– Вот и отлично! Итак, она отправляется с тобой. Мир, Радолф, вот что нам нужно, мир во что бы то ни стало! Ты разобьешь армию Кентона, а потом я разберусь с ним лично.

Радолф поклонился, но Вильгельм этим не ограничился и пожал ему руку.

– Надеюсь, я никого не оскорблю, если пожелаю, чтобы ты берег себя...

– Нет, сир. – Радолф вздохнул. – К тому же я бессмертен, а это уже кое-что.

Несколько часов Вильгельм и Радолф прикидывали, сколько человек смогут сами собрать за столь короткий срок и сколько выставят землевладельцы из соседних поместий. Ввиду того что все произошло слишком быстро, Радолф не мог в короткий срок собрать достаточно сильную армию. Он уже переговорил с человеком, присланным лордом Генрихом, и выяснил все, что хотел, но то, что он узнал, его не порадовало.

Стоя у замка Вильгельма в промозглой темноте, расползавшейся тенями в пламени факелов, закрепленных на стене, Радолф и его люди нетерпеливо дожидались, когда им подадут лошадей. В воздухе пахло рекой и сладким ароматом, источаемым каким-то невидимым во мгле деревом.

– Чтобы не терять времени, мы выедем засветло. – Радолф бросил мрачный взгляд на своего капитана. – Численность противника превышает силы лорда Генриха, и, даже воссоединившись с ним, мы останемся в меньшинстве. Впрочем, прежде это нас никогда не останавливало... – Радолф вдруг улыбнулся грозной улыбкой, и в свете пламени его глаза засверкали чернотой.

– Да, сэр. – Жервуа кивнул. – Надеюсь, мы покончим с ними раз и навсегда, а голова Хью станет прекрасным украшением Бутемских ворот.

Представив красивое лицо Хью в обрамлении светлых волос над створками ворот, Лили не ощутила ни шока, ни тошноты. Предатель заслужил смерть; своей ложью и жадностью он уже погубил многие жизни, а теперь и ее план достичь на севере мира и процветания находился из-за него под угрозой.

– Пусть будет так, – жестко произнесла она, – лишь бы на воротах была не моя голова, не Радолфа и не твоя, Жервуа.

Мужчины уставились на Лили в изумлении, а Жервуа ее слова заставили надолго задуматься.

Когда капитан ушел поторопить конюхов, Радолф обратился к жене:

– Ты и правда не станешь плакать по Хью?

Лили покачала головой:

– Нет, не стану. Если бы я хотела, чтобы он победил, то не поехала бы с тобой на север. И не забудь: ты сказал королю, что доверяешь мне.

– Ровно настолько, насколько ты доверяешь мне – напомнил он. – Ты доверяешь мне, Лили?

У нее сразу пересохло в горле. Да, она доверяла ему больше, чем кому бы то ни было после смерти отца. И все же ее обостренный инстинкт самосохранения не позволил ей сказать об этом.

Не дождавшись ответа, Радолф снова заговорил, нона этот раз его голос звучал непривычно мягко:

– Я возьму тебя с собой, и ты сделаешь то, что обещала. Мы оба подчинимся королю и постараемся довести дело до конца. А потом мы поедем домой в Кревич и обо всем забудем.

Он предлагал ей мир, и Лили улыбнулась, хотя ее губы дрожали.

– Согласна, милорд. Север, а потом Кревич.

Едва они вошли в дом, как Радолф начал отдавать приказы, а Лили торопливо принялась паковать вещи. Один Жервуа пребывал в каком-то заторможенном состоянии. Это состояние невменяемости не отпускало капитана с того момента, как Лили несколько странно пошутила насчет того, что его жизнь может закончиться головой, выставленной на Бутемских воротах.

Пока лошадь несла его по узким улочкам Йорка, Жервуа ни о чем другом не мог и думать, как только о том, что, если он умрет, Элис придется выйти замуж за сэра Озрика. Он хорошо помнил старика с безобразной внешностью и отвратительными бородавками на лице. Он ни у кого не вызывал жалости, возможно, потому, что самому сэру Озрику жалость была чужда и непонятна.

До сего момента брак Элис со столь мерзким созданием представлялся Жервуа чем-то нереальным, но внезапно воображаемая картина приняла более чем отчетливые очертания.

Когда Радолф направлялся в зал, Жервуа бросился ему наперерез:

– Милорд!

Радолф замедлил шаг и удивленно посмотрел на капитана.

– Милорд, я... то есть... У меня есть к вам просьба. – Лицо Жервуа горело как в огне.

– В чем дело? Ты, никак, захворал?

– Элис Реннок. – Голос Жервуа дрожал.

Глаза Радолфа утратили озабоченное выражение, и он насмешливо прищурился:

– А, понимаю. Ты хочешь ее проглотить, верно?

Жервуа попятился, его глаза возмущенно вспыхнули.

– Как можно, милорд!

– Ну-ну, успокойся. Просто я... неудачно пошутил. – Лицо Радолфа стало серьезным. – Хорошо, Жервуа, возьми ее в жены, если она тебе нравится. Мы подберем что-нибудь из моих поместий, чтобы тебе было где наводить порядок. А теперь отправляйся к ее дядюшке и строго-настрого накажи, чтобы он не смел выдавать ее за кого-нибудь другого во время нашего отсутствия.

Оттого, что его судьба решилась так неожиданно, Жервуа даже покачнулся. Но это было еще не все.

– А если я умру в бою, милорд...

Радолф нахмурился:

– Я приму меры, чтобы девушку не выдали замуж против ее воли. Лили, вероятно, будет рада ее обществу в Кревиче. Не волнуйся, мой друг, я обо всем позабочусь.

Жервуа с облегчением улыбнулся, и его лицо вмиг помолодело.

– Вы так добры, милорд! – горячо проговорил он и благодарно прижал руки к груди.

Провожая взглядом капитана, поспешно направившегося к дядюшке Элис Реннок, Радолф покачал головой. Только мгновение назад он считал себя единственным глупцом в доме, и теперь ему было приятно сознавать, что нашелся еще один.

Они скакали целый день, и под конец Лили даже стала опасаться за здоровье будущего ребенка. К ночи, заползая под шкуры в шатре Радолфа, она находилась на пределе своих возможностей.

Зачастую Радолф заходил в шатер очень поздно, подолгу засиживаясь снаружи с солдатами и Жервуа, но, когда он приходил к ней, в кольце его теплых крепких рук Лили ощущала себя полностью защищенной. Порой Радолф изводил ее ласками, заставляя корчиться и молить о пощаде, после чего овладевал ею, закрывая ее рот своим, чтобы приглушить крики, а утром будил ее, посмеиваясь над ее сонными глазами и спутанными волосами.

– Вставай, соня, – шутил он. – Ты хотела получить удовольствие, помнишь?

Она действительно помнила.

Проезжая по маленьким деревушкам и поселениям, Лили часто беседовала с людьми. Улыбаясь, она рассказывала им о Радолфе, своем муже, и о своих надеждах на мир. Вот о чем она мечтала.

Слушали они ее или, может... Ей казалось, что да. Она всем сердцем надеялась на это, но только время могло дать ответ на этот вопрос.

По мере их приближения к Гримсуэйду окрестности становились все более пустынными и безлюдными. Жители, так и не покинувшие свои дома, взирали на них с подозрением, а при попытке Лили поговорить с ними обращались в бегство или прятались, отчего у Лили щемило в груди.

Она так часто начинала свои речи, обращенные к Радолфу, словами: «Если бы я только могла им сказать!», что должна была ему порядком надоесть, но Радолф оказался гораздо терпеливее, чем она могла предположить. Он внимательно слушал ее, а однажды, когда она расплакалась, сочувствуя семьям погорельцев, посадил ее к себе на колени и качал, как ребенка, целуя в голову мягкими теплыми губами.

– Ты сделала все что могла, – утешал он ее. – Теперь пришел мой черед действовать. Я сильный и выиграю это сражение, как выигрывал множество других.

Она верила в него – возможно, потому, что очень сильно его любила. Лили даже решила, что, если он погибнет, ее собственная жизнь, как и жизнь малыша, о существовании которого он еще не подозревал, будет кончена. Много раз она порывалась сказать ему о ребенке, но всегда останавливала себя. Но не потому, что не доверяла ему, как твердил внутренний голос, а не желая причинять ему лишнее беспокойство.

Лагерь в Гримсуэйде почти не изменился: палатки тянулись по полю до самого горизонта, скрываясь в пелене дыма костров, на которых солдаты готовили пищу.

Разведчик, заметивший приближение вооруженного отряда, не мог сдержать улыбки, когда узнал лорда Радолфа. Он провел их сквозь толпу ликующих воинов, и Лили еще раз получила возможность убедиться, какой популярностью пользуется ее муж у солдат. Если бы только ее люди могли видеть эту сцену, то, несомненно, с готовностью поддержали бы Радолфа в борьбе против Хью.

Наконец они достигли возвышения, на котором раскинулся командирский шатер, и Лили радостно улыбнулась. Когда-то именно сюда ее доставили в качестве пленницы Радолфа, после того как обнаружили в местной церкви.

Радолф тогда поступил с ней по-своему, и она капитулировала перед ним, но и сам Радолф стал рабом ее тела в такой же степени, как она – его рабыней.

Соскользнув с лошади, Лили ощутила на талии тепло рук, аккуратно опустивших ее на землю. Бледная, с кругами под глазами, она повернулась, чтобы поблагодарить мужа.

– Ты, похоже, устала? – От его теплого дыхания ее пробрал озноб в тех местах, о существовании которых она час или два не вспоминала.

К своему удивлению, Лили почувствовала, как в животе у нее разливается океан желания, от которого затвердели груди, ставшие теперь невероятно чувствительными.

– Здесь ты сможешь отдохнуть. – Радолф обернулся: – Эй, Стефан!

Поспешно выйдя из шатра, Стефан вытянулся перед своим господином:

– Лорд Радолф?

– Как дела, парень? Надеюсь, Генрих обращался с тобой достаточно хорошо?

– Да, милорд. – Голубые глаза Стефана светились благодарностью.

– Кстати, где он?

– Лорд Генрих находится с рабочими на строительстве замка, так что скоро вам не придется ютиться в палатке.

Радолф рассмеялся:

– К несчастью, хороший замок из камня возводится не слишком быстро, мальчик!

Поймав взгляд Лили, Стефан вспыхнул, и его щеки покрыл румянец.

– Принеси моей супруге чего-нибудь поесть, малыш, – бросил Радолф через плечо. – И для меня тоже!

Стефан низко поклонился.

– Сюда, миледи. – Он указал в сторону шатра, словно она не знала, куда идти. – Лорд Генрих перебрался в другое место, когда узнал, что лорд Радолф возвращается в Гримсуэйд, и теперь это место в вашем полном распоряжении.

После долгого пути сумрачный интерьер шатра показался Лили раем. Она с радостью рухнула бы на кровать, покрытую шкурами, но Стефан подставил к столу табурет, и Лили покорно присела к столу, дожидаясь, пока он принесет еду.

Лето в Гримсуэйде, похоже, уже кончилось, и Лили плотнее укуталась в свой новый плащ. Вскоре Стефан поставил перед ней кубок с вином и несколько подносов с едой. Заставив себя улыбнуться, Лили выбрала ломтик яблока и несколько крупных ягод черники; раздавив ягоды языком, она ощутила их сладкий, сочный аромат, а отпив немного вина, почувствовала, как к ней возвращаются силы.

– Как обстоят дела в Гримсуэйде, Стефан?

– Пока все тихо, миледи. Все, кто может, работают на строительстве замка – он будет возведен на том же холме, где когда-то обосновался дьяво... то есть где стояла цитадель Воргена.

От оговорки лицо Стефана вновь запылало, но Лили сделала вид, что ничего не заметила.

– А отец Люк?

Мысли о маленьком священнике часто посещали Лили; ей хотелось знать, что с ним стало. Может, лорд Генрих обнаружил его связь с Хью и наказал за это? И не поплатился ли святой отец за то, что когда-то пытался помочь леди Уилфриде?

– Он уехал вскоре после вас и лорда Радолфа, миледи, – успокоил ее Стефан. – Местные жители считают, что он теперь в одном из монастырей на побережье. Говорят, он очень любит устрицы, – Стефан, не скрывая неодобрения.

Лили рассмеялась, но Стефан даже не улыбнулся.

– Разрешите мне покинуть вас, миледи. Вам надо отдохнуть. – Он попятился к выходу.

Лили потянулась и зевнула.

– Да, я и в самом деле очень устала. Кстати, я рада, что твой голос перестал ломаться – теперь он звучит очень красиво.

Щеки Стефана вновь покрылись румянцем, и он, повернувшись, вышел, оставив ее одну.

Лили бросила тоскливый взгляд на подносы; она слишком устала, чтобы есть, и, кое-как доковыляв до кровати, рухнула на нее, не в силах даже раздеться. Одной складкой больше или меньше, не все ли равно? Вскоре им предстоит сразиться с Хью и лордом Кентоном.

От этих мыслей у Лили заболела голова, и, сделав глубокий вдох, она провалилась в сон.

Проснувшись, Лили некоторое время не понимала, где находится.

Она лежала на кровати Радолфа в его шатре в Гримсуэйде, и он был рядом.

В прошлый раз ее мучил страх – она была в плену и всецело зависела от тех, кто захватил ее; тогда будущее пугало ее пустотой. Теперь она жена могущественного лорда и носит под сердцем его дитя. Они явились на север, чтобы дать последний бой всякой нечисти и положить начало царству мира в этом взбудораженном краю.

– Откуда ты знаешь?

Голос показался Лили знакомым, но она не сразу определила, кому он принадлежал. Ну да, это же лорд Генрих! Раскрыв глаза, она увидела, что мужчины стоят у стола и жуют. Лорд Генрих выглядел уже не таким аккуратным и причесанным, как прежде, когда она увидела его в первый раз; каштановые кудри пребывали в беспорядке, а голубые глаза возбужденно горели. Вероятно, сказывалось время, проведенное в Гримсуэйде, и приближение армии Хью.

– Ну откуда? – снова повторил вопрос лорд Генрих.

– Знаю.

Радолф отхлебнул из кубка и подлил в него еще вина. Прожевав кусок мяса, он заел его горстью сочной черники.

– Ты рассуждаешь не разумом, Радолф, а своим членом! – рявкнул лорд Генрих. – Она крепко тебя за него держит, и ты ни о чем другом не можешь думать, кроме как засунуть его поглубже. Я видел это по твоим глазам, когда ты только здесь появился. Она уже давно тебя околдовала. Не спорю, возможно, она тебя устраивает, но я не мог и представить, что ты окончательно потеряешь голову из-за бабы! Господи, великий Радолф превратился в старого осла! Ты ведешь себя совсем как...

Он не закончил, и у Лили екнуло сердце – она догадывалась, что лорд Генрих собирался добавить: «...совсем как твой отец». Она взглянула на Радолфа: он стоял к ней спиной, но по напряжению его плеч она видела, что он разгневан.

– Ты говоришь о том, чего не знаешь. – Голос Радолфа звучал обманчиво тихо. – Но я прощаю тебя, потому что ты столько лет был мне другом. Лили – моя жена, и приехала она со мной по приказу короля, чтобы говорить со своим народом и убедить его примкнуть к нам. Я верю, что ей это удастся, потому что я видел, как она интересовалась детьми местных жителей, как раздавала хлеб и обещала сделать все, что в ее силах, чтобы им помочь. Ты плохо разобрался в ней, и в этом все дело.

Но Генрих, видимо, твердо решил высказаться до конца.

– Эта женщина представляет опасность, а ты привез ее сюда, где она может причинить наибольший ущерб. Бога ради, Радолф, когда я посоветовал тебе насладиться ею, я не знал, что твоя пленница была женой Воргена. Тем более я не думал, что ты с ней обвенчаешься!

Радолф стукнул кулаком по столу так, что Лили вздрогнула. Вино на столе расплескалось, и блюда подпрыгнули и закрутились, еда разлетелась во все стороны.

– Она – не Анна! – прошипел Радолф. – Или ты считаешь меня неисправимым дураком, способным жениться на второй Анне?

Едва слова сорвались с его языка, как Радолф осознал, что это и есть правда. Сомнения, столь долго не оставлявшие его, рассыпались в прах, и он обрел свободу, вероятно, впервые за всю свою жизнь.

Генрих вздохнул:

– Ладно, Радолф, прости, что я говорил столь прямолинейно. Порой друзья нуждаются во лжи, порой им требуется прямой разговор. Я высказал тебе свои опасения, ты на них ответил; мне остается принять к сведению твои слова. Она твоя супруга, и если ты доверяешь ей свою жизнь, то и я тоже.

Радолф взял протянутую руку и крепко пожал ее, после чего они принялись обсуждать приближение армии Хью и предстоящий бой.

Лили расслабилась и, вероятно, снова погрузилась в сон. Когда она вновь проснулась, Радолф был один – он сидел за столом, склонив голову над какими-то чертежами. Должно быть, Стефан приходил наводить порядок, потому что со стола все было убрано, кроме вина.

Лили не спешила нарушить покой Радолфа. В ее голове все еще звучали его слова. Он выступил в ее защиту, в то время как мог легко согласиться с другом. «Ты ошибаешься в ней. Она – не Анна».

Опровержение Радолфа словно раскрыло что-то в ее сердце, сняло какое-то ограничение, существовавшее с тех пор, как она прочла записку Анны.

Наконец Лили поднялась. От долгого и тяжелого пути все ее тело ныло, однако усталость прошла. Теперь она могла снова сесть в седло, но надеялась, что это ей не понадобится.

Подойдя к столу, Лили положила руку на широкие плечи Радолфа. Он, должно быть, услышал ее шаги и, слегка повернув голову, поприветствовал ее улыбкой. Перед ним на столе лежала карта. Свеча почти догорела до конца, но Лили узнала башню Воргена и окружающие ее холмы, а также местность в районе Гримсуэйда.

– Здесь лагерь Хью. – Радолф ткнул пальцем в карту. – А вот сюда мы собираемся его выманить. В нашем распоряжении два дня, не более.

Взглянув туда, куда он указывал, Лили кивнула.

– Ты обязательно победишь. – Она наклонилась над ним, чтобы поцеловать его в шею. От него пахло потом, лошадьми и мужчиной. – Ты – Меч Короля, бессмертный Радолф; ты всегда побеждаешь.

Он тихо рассмеялся:

– Всегда ли, Лили?

– Да, всегда. – Она запустила пальцы ему в волосы, наслаждаясь их шелковистой мягкостью.

Радолф боролся за нее, отстаивал ее честь перед лордом Генрихом. Выходит, он все же доверяет ей. Может, теперь она тоже должна довериться ему?

Эта мысль насторожила и испугала Лили.

Радолф повернул голову и, поймав губами ее рот, целовал ее до тех пор, пока у Лили не закружилась голова и не подогнулись ноги. Обхватив ее за ягодицы, он притянул ее к себе и заключил между коленей.

– Ах, Лили, – шептал он щекоча носом ее шею и ложбинку между грудями. – Такая прохладная снаружи и такая знойная внутри...

Она тихо ахнула, когда его пальцы нащупали сквозь одежду один из ее сосков.

– Ворген не считал меня знойной, – вымолвила она, с трудом растягивая слова, прежде чем окончательно утратила способность владеть собой. Руки Радолфа уже лежали на ее бедрах, ловко поднимая юбку за юбкой. – Он считал меня холодной как лед, как снег на земле. Однажды солдаты сообщили ему о человеке, заблудившемся и умершем в лесу: его припорошенное снегом тело насквозь промерзло. Услышав этот рассказ, Ворген повернулся ко мне и сказал: «Это вы, леди».

Радолф замер. Его руки обнимали ее бедра, теплое дыхание согревало ее, и Лили продолжила, боясь потерять остатки храбрости:

– Он говорил, что не может владеть мной, как муж владеет женой, из-за моей холодности, и он был прав. Но ты растопил этот лед, Радолф. Ты снова превратил меня в теплую, живую женщину, и теперь я живу благодаря тебе. Его глаза не мигая смотрели ей в лицо.

– Ворген лгал тебе. Ты теплая, Лили, теплая и желанная. Его глаза прищурились, и он приложил ее руку к тому месту, которое всегда находилось у него в боевой готовности.

– У меня нет трудностей в том, чтобы владеть тобой, как муж владеет женой. И уж точно от твоих прикосновений этот неугомонный кусок плоти никогда не съеживается...

На глазах Лили выступили слезы.

– А ведь я верила ему, пока ты не освободил меня от этого зла.

Радолф погладил ее по щеке и смахнул скатившиеся слезинки. Ее губы затрепетали, когда он коснулся их в целительном поцелуе. Зная Воргена, он и прежде кое о чем догадывался, и вот теперь ему открылась вся правда. Он с удовольствием разорвал бы Воргена на куски и сожалел только, что этого человека уже не было в живых.