Лиса и Каменный Зверь

Глава 36

Глава 36

Если бы вспоминать все, то Ли могла только вспомнить, как ее поднимали с пола и несли куда - то, потом мыли чем то пахучим; причем вода (или что это было?) обжигала почище каленого железа.

Потом, как в полузабытьи...

Все тело выкручивало, будто по нему прошлись молотами или битами для зерна, внутри и между ног образовалась огромная каверна, дыра, наполненная расплавленным оловом и битым стеклом. Временами девушка чувствовала приятное прикосновение чего то прохладного и влажного к своему лицу и телу.

Тогда становилось легче, спокойнее и чей то родной, знакомый голос шептал ей:

- Тшшш, сэтра Лейнар, не плачьте! Надо быть сильной, на все воля Богов...

Вслед за этим шепотом следовало прикосновение рук, чуть шершавых и добрых. Эти руки делали многое: обтирали, мыли, переодевали. Запрокидывая ее голову, вливали в рот пряный бульон и какие то горькие отвары и настои. Просто гладили по волосам и меняли на раскаленном от жара лбу быстро высыхающие тряпки.

Потом явились другие руки, холодные и жесткие. Пахнущие морозом, мылом и чем то едким.

После чего то горького и обжигающего влитого в ее рот и болезненных манипуляций, совершенных этими руками, Лиина впала в полусон, но сквозь полусон слышала:

- Я сделал, что мог, нира Женан.

И в ответ тихий шепот:

- Она... выживет? - всхлип.

- На все воля Богов... тяготы жизни... выкидыш!

Лиина слышала это как через вату, удивляясь: надо же! У кого то выкидыш... несчастная женщина... а вот у нее, у Ли, нет... у них все хорошо, хорошо, хорошо!

Потом она видела закрывающуюся дверь и заснеженную опушку леса, и мертвую улыбающуюся лису, уткнувшую в подтаявший снег черный кожаный нос.

Еще где то плакал ребенок: сильно, надрывно и страшно. Ли хотела побежать к нему и успокоить, а по пути забрать лисят из разрушенной норы, но сэтра Лейнар не смогла сделать этого, потому что...

...стояла сейчас на скале, одной из тех. что служили давным - давно жертвенниками для Каменных Чудовищ. Босые ноги замерзли совсем, а волосы рвал ветер.

Потом была вода, много ледяной воды, какой то громадный змей обвил тело девушки холодными жуткими кольцами и... поцеловал ее.

"Так вот какой он, Змей Аргнаар!" - подумала девушка, восторженно разглядывая сияющую серебряную чешую - " Красивыыыый... Каменный Зверь!"

Да это и не Зверь вовсе, а Лейнар...

Прикоснувшись губами к щеке Ли, погладил их дыханием:

- Лин, Лисенок...

И поцеловал, раскрыв языком губы, властно и грубо, как всегда делал и как нравилось ей...

Разве он вернулся уже?! Когда же?

Лиина заворочалась в постели и снова руки, те первые, удержали ее:

- Тшшш, сэтра... тшшш...

Сколько дней, сколько ночей, сколько часов продолжалось это - Ли не было известно. Может долго, может нет, металась она в бреду и тяжелой горячке, а только дни и ночи слились в одну огненную пламенную карусель. И сколько этой карусели крутиться - тоже никто не знал.

...Когда девушка открыла глаза и пришла в себя окончательно, в окно спальни бил день. Яр наращивал мощь, торопил весну. Яркие, теплые его лучи пробивались сквозь разноцветное стекло и ложились на пол застиранными цветными полотенцами. Здесь было тепло и уютно, весело потрескивал камин, стояла тишина, лишь снизу доносились слабые звуки разговоров, шагов...

Лиина поморщилась и, сдвинув одеяло, попыталась встать. Однако едва только она с трудом скинула ноги с кровати и, опираясь на руку, поднялась, тут же легла снова, подчинившись жуткому головокружению.

Дверь отворилась потихоньку, вошла Ворона со стопкой грубых полотенец в руках.

- Проснулись, сэтра? - голос ее дребезжал, вибрируя явными старческими нотками - Ну и хорошо... Сейчас встанем потихоньку, умоемся...

Она говорила сейчас с Лииной, как с ребенком. С глупым, наивным ребенком: вот сейчас встанем, вот сейчас... не будем плакать...

Вообще, женщина сдала в последнее время. Всегда ровную, прямую осанку кривила сейчас усталость, темные волосы зима раскрасила серебром, четкие черты лица смялись, а на руках выступили неровные коричневые пятна - вестники надвигающейся старости.

- Что со мной было, нира Женан? - спросила Ли и не узнала своего голоса. Из горла вырывался хрип, перемешанный с дыханием - Я упала?

Гувернантка положила полотенца на стол.

- Надо быть сильной, сэтра. - сказала она, откашлявшись - Ничего... не поделаешь... теперь. Целитель сказал, вы поправитесь. И у вас еще будут дети, сэтра.

Лиина была крепкой девушкой. Никогда не болела, не жаловалась, не плакала. Мало когда она позволяла себе "распускать сопли".

И теперь не позволила.

Просто сейчас, уткнувшись лбом в плечо обнявшей ее Вороны, со свистом втянула сквозь зубы воздух и мелко вздрогнула, когда сухая, но сильная рука принялась гладить ее спину.

- Его схоронили, как положено? - прохрипела сэтра Лейнар, втягивая в себя нежный воздух спальни вместе с запахом простого мыла и слез - Как надлежит?

Гувернантка кивнула:

- Разумеется, сэтра. Ваш сын встретится с Богами в положенное время. Все правила были соблюдены.

Все правила - это большой погребальный костер на берегу и языки жаркого, жадного пламени, лижущие крохотный сверток с телом того, кто еще так и не начал жить.

Потом явился целитель, ночевавший в замке уже не одну ночь и, осмотрев Лиину, долго - долго рассказывал о том, что безопасно теперь ездить по дорогам только им, целителям - бандиты, едва завидев черный экипаж с белой поперечной полосой, давали дорогу. Не нападали, памятуя то, что и сами не бессмертны, не вечны, некрепки...

К вечеру Ли встала. Она уже довольно крепко держалась на ногах и чувствовала себя если не хорошо, то сносно. Тело жаждало жить, оно пило жизнь огромными глотками и это дало сэтре возможность даже помочь накрыть на стол и подержать на руках Ясину, которая все эти дни только и хныкала о том, что мама все спит и, наверное, совсем забыла о ней.

Ужинали все вместе, за огромным столом, передавая друг другу то ломти черного хлеба, то столовые приборы, то несмелые улыбки...

Как обычная семья. Смешанная, разношерстная, дружная. Побратавшиеся, измученные нервотрепками и войной, они были вместе. Лишившиеся многого, но много и приобретшие.

Больше всех балагурил перебравший домашнего вина целитель.

Насмешив всех шутками: и детей, и взрослых, отправился спать, наконец, не забыв перед уходом щекотнуть Яську, взьерошить волосы Харду, поклониться Лиине и... игриво подмигнуть нире Женан, чем вызвал взрыв хохота у присутствующих и одновременно - гневный возглас гувернантки:

- Стыдитесь, нир! Вы находитесь в приличном обществе, а не в вертепе! Теперь извольте выйти вон, извинения же принесете завтра утром.

Когда ужин закончился и все понемногу начали расходиться, сэтра Лейнар поднялась наверх, сопровождаемая Назиной и Вороной.

Оставшись в одиночестве, она стала расплетать косу перед мутным зеркалом. Стекло полагалось бы протереть водой с солью, Ли не сделала этого намеренно - ей было противно смотреть на себя. Конечно, протри она зеркало: сначала соленой водой, затем аккуратно - белой сухой тканью, оно отразило бы больше, но...

Лиине итак было достаточно.

Разбирая сейчас рыжие пряди, она знала и знала точно: когда муж вернется, он просто плюнет в ее сторону. И дело не в том, что равнодушное серебро отражало сейчас похудевшее лицо, синяки под глазами и врезавшуюся между бровей глубокую морщину. В конце концов, Лиина Тарниер никогда не была красавицей, и сэтр видел это, когда женился. Дело было в другом.

Она не выполнила долг. Не сберегла его сына.

- Дууурааа, - сказала Ли зеркалу - Дура бесталанная! Даже дитя выносить не можешь, идиотка! На что ты сдалась тогда? Бестолочь, пустышка... пропастина!

Схватив со стола тяжеленный железный канделябр, сэтра изо всех сил врезала по своему отражению, рассыпав осколки лица по выщербленной поверхности стола.

- Ненавижу! - крикнула сдавленно и, переведя дыхание, вдруг подняла голову на странный звук снаружи, с улицы.

...Скрип цепей моста. Топот лошадиных копыт. Возгласы...

Скрежет ворот. Хлопок входных дверей.

...Не помня себя, сильно порезав ноги мелкими стеклами, упавшими на пол, Ли уже бежала вниз, по лестнице...