Ложные клятвы

9

Дженнифер открыла глаза. За окном едва светало, однако воробьи чирикали вовсю, а спустя минуту-другую веселый щебет заглушила заливистая трель черного дрозда.

Молодая женщина с удовольствием потянулась, ощущая под грудью приятную тяжесть руки мужа. Темно-бронзовый загар эффектно контрастировал с кремовой белизной ее кожи.

Решение не поддаваться ложной гордости принесло желанную награду. Сквозь сонный дурман проступали воспоминания о восхитительных любовных ласках и восторгах, с ними связанных.

Осторожно повернув голову, Дженнифер залюбовалась спящим мужем. Резкие, точно из гранита высеченные черты лица наводили на мысль о несгибаемом характере. Но теперь, пока глаза не искрились издевкой, растрепанные волосы и длинные темные ресницы придавали ему вид на удивление детский и беззащитный. У Дженнифер защемило сердце: Боже милосердный, до чего же она его любит!

Словно почувствовав на себе взгляд, Дон открыл глаза. На лице его отразилась нежность, и молодая женщина радостно улыбнулась мужу. Какое-то мгновение в зеленых глазах читалось все, что Дженнифер так мечтала увидеть, а затем взгляд Дона снова сделался непроницаемо бесстрастным. Похоже, поборник истины вспомнил то, о чем предпочел бы забыть.

Дженнифер чуть слышно вздохнула.

— Какие у тебя планы на сегодня? — небрежно полюбопытствовала она.

— Я так и не разобрался в отцовском сейфе и не досмотрел до конца дневники. Так что после завтрака возвращаюсь в Торнтон.

— Ты говоришь только за себя. Хочешь уехать один?

— Тебе ехать необязательно. Можешь остаться в городе.

— Я бы предпочла поехать.

— Хорошо. — Непонятно было, радуется Дон или досадует.

— А ты решил, что делать с домом? — робко спросила Дженнифер. Этот вопрос не давал ей покоя вот уже два дня.

— В каком смысле?

— Ты сказал, что, возможно, продашь усадьбу.

— А ты не против?

— Мэтью бы это не понравилось.

— Хочешь, чтобы меня совесть замучила?

Дженнифер собиралась было отмахнуться, но тут же передумала и утвердительно кивнула.

— Абсолютная честность во всем? — усмехнулся Дон.

— До известной степени.

— Тогда скажи вот что: ты вправду не любишь завтракать в постели? — В зеленых глазах прыгали чертенята.

— Это зависит от обстоятельств.

— От каких обстоятельств?

— Одна я или в приятной компании. А как насчет тебя? Ты любишь завтракать в постели?

— Я знаю занятие получше.

— Например?

— Показать?

— Да, пожалуйста, — томно промурлыкала молодая женщина. — Если, конечно, у нас есть время…

Позже они вместе приняли душ, — учитывая фактор удовольствия, процесс слегка затянулся, — а потом перешли к церемонии одевания.

Расчесав волосы и соорудив высокую прическу, Дженнифер надела на шею посеребренный медальон — подарок Мэтью. Дон заметно помрачнел. Значит, по-прежнему ревнует… Вздохнув, молодая женщина отправилась в кухню жарить яичницу и варить кофе.

Уже сидя за завтраком, она с тоской подумала, что вся их будущая семейная жизнь будет отравлена сомнениями и недоверием. А ей-то мечталось о духовной близости, когда без слов угадываешь мысли любимого человека…

— Как, опять сожаления? — тут же нахмурился Дон.

— Нет, — возразила она. — По крайней мере, не те, что ты думаешь. Мне просто до боли жаль, что мы никогда не поймем друг друга… Заколдованный круг какой-то.

— Ну да, ты отказываешься сказать мне правду насчет серег, а я не намерен смиряться с ложью.

Дженнифер до крови закусила губу. Физическая боль слегка приглушила ноющую боль в сердце. Все равно ей не победить, зачем затевать очередную ссору!

— Я бы предпочла сменить тему, — отрезала она.

— А почему, если ты — невинная овечка?

— Не могу взять в толк, с чего ты решил, что серьги от Мэтью? — возмущенно выпалила она.

— Поверь мне, у меня есть очень веские основания.

— Какие же?

— Сначала изложи свою версию событий, — покачал головой Дон. — Время игр закончилось, Джо. Я хочу знать, как к тебе попали серьги, и ты мне скажешь. Немедленно! Сейчас!

Дженнифер заколебалась: врожденная приверженность к правде боролась в ней с нежеланием уступать грубому шантажу.

— Хорошо же, слушай, — наконец сдалась она. — Серьги завещала мне моя настоящая, родная мама…

— Настоящая мама?

— Это долгая история.

— А ну, выкладывай!

Вздохнув, Дженнифер перебралась на диван, собралась с мыслями и приступила к рассказу.

— Я понятия не имела, что меня удочерили, до тех пор пока мои приемные родители не погибли в автокатастрофе. Вот тогда я и узнала, что моя настоящая мама умерла вскоре после родов, а женщина, которую я всегда считала матерью, на самом деле приходится мне тетей. Я — дочь ее младшей сестры.

— А что сталось с твоим настоящим отцом?

— Понятия не имею. Кажется, мама была не замужем. А когда она умерла, никто так и не заявил о своих правах.

— И тебя удочерили тетя с дядей?

— Ну да. Когда мама заболела, они пообещали, что возьмут меня на свое попечение, если с ней, не дай Бог, что-то случится. И как в воду глядели…

— А как же насчет серег?

— Мама предназначала мне серьги в подарок, на день совершеннолетия. Они хранились у тетушкиных поверенных вместе с письмом от мамы. Я о наследстве понятия не имела — до тех пор пока мне не исполнился двадцать один год. К тому времени я осталась одна-одинешенька: дядя с тетей погибли незадолго до того. Кажется, они собирались открыть мне правду о моем происхождении одновременно с вручением серег, да только не успели. О том, что меня удочерили, я узнала из документов и поначалу ужасно разозлилась. Я бы непременно расспросила их про родную маму… Так хотелось знать, какая она была по характеру и с виду, и похожа ли я на нее… А все, что мне осталось — коротенькое письмецо да пара серег.

Дон задумчиво сощурился.

— Значит, вот какова твоя история! Все именно так и было? Ты ничего в ней менять не собираешься?

— С какой стати? — гневно фыркнула Дженнифер. — Это чистая правда. Подозреваешь, что я все выдумала? Да я бы романы писала, будь я такая умная!

— А это, по-твоему, не роман?

Волной накатило отчаяние. Да, Лайонел причинил им обоим непоправимое зло! Упрямо вздернув подбородок, Дженнифер предположила:

— Наверняка семейные поверенные не откажутся подтвердить мои слова!

— Вполне вероятно. Если, конечно, еще не удалились на покой.

— Право, не поручусь, — неуверенно отозвалась Дженнифер. — Контора была совсем маленькая, в тупичке, а с тех пор больше пяти лет прошло.

— Не хочешь ли съездить проверить? — с вызовом предложил Дон.

Дженнифер заколебалась. Вдруг контору давным-давно закрыли? Но если и так, что она теряет?

— Хочу, — твердо отозвалась она.

— Тогда нанесем им визит по дороге в Торнтон.

Десять минут спустя серебристый «мерседес» отъехал от коттеджика и, влившись в поток машин, покатил на восток. День выдался холодный и ясный. Ветер трепал вывески и гнал по небу клочья серых облаков, похожие на дымовые сигналы.

— Нам нужен один из переулков Роквелл-роуд, — напряженно вспоминала Дженнифер. — Названия не помню. Там на углу еще был стилизованный под старину паб. Стены в синий цвет выкрашены.

— Похоже, вот оно, — глухим, незнакомым голосом проговорил Дон.

Дженнифер проследила взгляд мужа. Да, верно! Вот безвкусно расписанная пивная, а за нею здание с траурного вида черно-золотой табличкой с надписью «Фиркин и Джонс, поверенные». Краска слегка облупилась. У входной двери скопилась горка мусора. В общем и целом контора выглядела так, словно знавала лучшие дни.

В комнате, служившей приемной, за столом сидела секретарша, опрятно одетая женщина средних лет.

— Доброе утро. Чем могу служить?

Дженнифер смущенно откашлялась.

— Мы с мужем хотели бы навести справки касательно наследства пятилетней давности. Ценный предмет хранился у вас вплоть до моего совершеннолетия.

— Как ваша девичья фамилия?

— Беркли. Джозефина Дженнифер Беркли.

— А с кем из компаньонов вы имели дело?

— С мистером Джонсом.

— Сейчас узнаю, не занят ли он. А вы пока присядьте…

Не прошло и нескольких минут, как секретарша возвратилась.

— Мистер Джонс готов вас принять. Будьте добры, проходите сюда.

Они проследовали в душный, тесный офис. Владелец его, маленький, франтовато одетый человечек, с пронзительными голубыми глазами и редкими седыми волосами, поднялся им навстречу.

Дженнифер сразу его узнала, и сердце забилось быстрее. Но сам поверенный вряд ли ее вспомнит, ведь столько лет прошло…

— Пожалуйста, садитесь. — Мистер Джонс указал посетителям на кресла красной кожи, некогда ослепляющие великолепием, а теперь изрядно потертые. — Чем могу служить?

Дженнифер повторила то, что сообщила секретарше.

Поверенный открыл одну из лежащих на столе папок.

— Ваш день рождения — третьего апреля, а вашу родную мать звали Дженнифер Томпсон?

— Все верно! — радостно подтвердила молодая женщина.

— Так что именно вы хотите узнать?

Дон решительно вступил в разговор:

— Что именно представлял собой «ценный предмет».

— В описании говорится «пара антикварных серег». — Мистер Джонс поднял глаза. — Но если память меня не обманывает, речь идет о настоящем шедевре ювелирного дела. Начало семнадцатого века, очень тонкая работа… История искусства — мое хобби, так что эту вещь я запомнил.

Дон извлек из кармана бумажник и вытряхнул серьги на ладонь.

— Что-то вроде вот этих?

— В точности такие, — заверил мистер Джонс.

— Благодарю вас. — Дон спрятал украшение обратно в бумажник и поднялся. — Мы узнали все, что хотели. — И, взяв жену под руку, решительно увлек ее к двери. Уже от порога Дженнифер сбивчиво пролепетала слова благодарности.

В машине Дон обернулся к жене и отрывисто проговорил:

— Кажется, я должен извиниться перед тобой.

— Мне не нужны извинения, — покачала головой Дженнифер. — Я просто рада, что ты наконец узнал истину…

Но, еще не договорив, она инстинктивно почувствовала: муж ее далеко не счастлив. На лице его читалась мрачная задумчивость: похоже, правда оказалась для него пренеприятным сюрпризом.

Первая половина пути прошла в напряженном молчании. Дженнифер предприняла несколько попыток заговорить с мужем, но всякий раз беседа сводилась к обмену двумя-тремя ничего не значащими репликами. Сам Дон, похоже, даже смотреть не желал в ее сторону.

Чем ближе подъезжали они к Торнтону, тем заметнее сгущалась атмосфера. Дон мрачнел на глазах, и Дженнифер окончательно пала духом. Было время отлива, так что «мерседес» покатил прямиком через дамбу. Молодая женщина ощущала себя настолько несчастной, что о пешем своем переходе, чуть не закончившемся трагедией, даже не вспомнила.

Едва переступив порог дома, Дон, подгоняемый Бог знает какими демонами, ринулся в кабинет. Дженнифер поспешила следом. А он направился прямо к стенному сейфу, открыл его, выложил содержимое на стол. В четких, выверенных движениях ощущалась некая отрешенность, словно владелец Торнтона смирился с неизбежным… Нет, не смирился — бросал ему вызов!

В доме было холодно, и, памятуя о том, какой заботой обычно окружал ее муж, Дженнифер удивлялась: почему он не разведет огня. Видимо, произошло нечто и в самом деле серьезное. Но что? Во власти самых дурных предчувствий она разгребла золу, сложила дрова, чиркнула спичкой, запалила растопку. И устроилась на корточках у очага, искоса поглядывая на мужа.

Дон же, безжалостно опустошая сейф, отыскал наконец маленькую бархатную коробочку. Щелкнул замочком, приподнял крышку — и словно прирос к месту, не сводя глаз с содержимого. Затем подошел к жене и вручил находку ей.

В коробочке лежал браслет. Серебряный, отделанный перламутром, работы старых мастеров… У Дженнифер перехватило дыхание. Она молча вскинула глаза на мужа: язык отказывался повиноваться.

А Дон извлек из бумажника серьги и положил их в свободные углубления.

— Сделанный на заказ гарнитур, — ровным голосом пояснил он. — Браслет я видел только раз, но знал, что ошибки быть не может.

— Вот почему ты был так уверен, что либо Мэтью подарил мне серьги, либо я взяла их без спросу?

— В иную возможность я поверить не хотел и не смел. Но теперь, когда поверенный подтвердил твой рассказ… — Дон провел рукою по глазам. — Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?

Дженнифер обескураженно покачала головой.

— Помнишь, я рассказывал тебе о своем детстве. И о молодой женщине по имени Дженни?

Дженнифер отчаянно пыталась понять, куда клонит муж. Время ли предаваться воспоминаниям о прошлом? А тот угрюмо продолжал:

— Отец, как выяснилось, вел дневник. Ну, то есть записывал в тетради все, что произошло в течение дня. В одной из них я прочел, что полное имя Дженни было Дженнифер Томпсон. Отец называл ее любовью всей своей жизни. Предлагал ей руку и сердце, а она отказывалась. Когда же отец узнал, что Дженни ждет от него ребенка, он, очевидно, стал еще настойчивее стремиться узаконить отношения. И в один прекрасный день, когда отец уехал по делам, Дженни поцеловала меня на прощание и ушла. Оставила лишь письмо, в котором говорила, что по-прежнему любит отца, но от свободы своей отказываться не желает. Весьма странный поступок…

Отец положил немало сил на то, чтобы отыскать беглянку, и с ума сходил при мысли о том, что Дженни, чего доброго, сделает аборт… Однако опасения его оказались напрасны. Даты говорят сами за себя…

Холодея от ужаса, Дженнифер молча глядела на мужа.

— Очень похоже на то, что Мэтью — твой отец, — неумолимо подвел итог Дон.

— Н-но… это невозможно, — пролепетала она. — Получается, что я…

— Моя единокровная сестра, — произнес Дон, бледный как полотно.

В висках ее застучало, перед глазами все поплыло. Но Дженнифер не могла, не желала сдаваться.

— Нет! Не верю!

— В любом случае Мэтью, очевидно, именно так и считал, — тяжело вздохнул Дон. — Вот почему он так к тебе привязался. Вот почему завещал тебе половину своего состояния. Вот почему себя не помнил от гнева, когда ты исчезла, и с такой яростью обрушился на Лайонела и меня…

— Но одна загадка все-таки остается, — возразила Дженнифер. — Мэтью знал, что мы собираемся пожениться. Я сама ему призналась. Если он подозревал о нашем с тобой кровном родстве, почему допустил этот брак? Почему так радовался? А он радовался — жизнью поручусь, что так!

Дон поднял голову, в исполненном муки взгляде блеснула слабая надежда. С трудом сдерживая возбуждение, он предложил:

— Давай-ка посмотрим, не найдется ли в дневниках какого-либо объяснения.

Он отпер верхний ящик стола и извлек на свет целую стопку блокнотов. Часть отложил в сторону, часть пододвинул поближе.

— Везде проставлены даты, так что найти нужное место труда не составит. — Дон вручил жене внушительный фолиант в синей кожаной обложке. — Этот — один из самых ранних, в нем говорится о Дженни. Думаю, тебе будет небезынтересно. А я займусь теми, где речь идет о событиях пяти-шестилетней давности.

Дженнифер жадно принялась перелистывать страницы. Дон с головой ушел в изучение отцовских записей. Вот он отыскал интересующий его эпизод, поднял голову, сдавленным голосом сообщил:

— Здесь. Но я не вижу смысла… Хотя отец и женился вторично, похоже, он так и не оставил надежду когда-нибудь отыскать Дженни и своего ребенка и все эти годы тратил целое состояние на частных детективов. Но сведений у него было до смешного мало. Дженни никогда не говорила с ним о своей семье, не упоминала, откуда она родом, а Томпсон — фамилия распространенная. И лишь когда ты выросла, детективы наконец-то взяли верный след и понемногу, шаг за шагом восстановили историю твоего рождения и удочерения.

К тому времени, когда ты окончила колледж, Мэтью был уверен, что наконец-то отыскал дочь. Вот почему он обратился к Стивену Кливленду и попросил предложить тебе место секретарши. Отцу хотелось познакомиться с тобой поближе и убедиться наверняка, прежде чем распахнуть тебе объятия. Мэтью расспрашивал тебя о родителях?

— Ну да.

— А ты, конечно, ничем не прояснила его сомнений, поскольку сама искренне верила, будто дядя и тетя — твои настоящие родители. Все хорошенько обдумав, Мэтью решил повидаться с ними и, так сказать, выложить карты на стол.

Дядя с тетей признались, что удочерили тебя, рассказали Мэтью о твоей настоящей матери, но попросили ничего тебе не говорить, потому что сами хотели открыть правду в день твоего совершеннолетия. А до него оставалось несколько недель…

Но планам их не суждено было сбыться: оба погибли в автокатастрофе. Мэтью решил подождать, пока ты не справишься с горем… А тут объявился я, и события вышли из-под контроля. Но вот загадочное место. Послушай-ка, я зачитаю:

Джо — чудесная девушка, любой отец гордился бы такой дочерью. Похожа на Дженни как две капли воды, войдет в комнату — и сразу светлее становится. Дон глаз с нее не сводит; слепому ясно, что эти двое без ума друг от друга. А когда Джо призналась, что они надумали пожениться, я себя не помнил от восторга. Понятия не имею, зачем скрываться да секретничать, но кто их, нынешнюю молодежь, разберет! А Дон всегда был для меня загадкой.

Когда милая девочка поделилась со мной своей радостью, я с трудом поборол искушение признаться, что я — ее отец. Но зачем смущать невесту накануне события столь великого? Да и кто знает, как отреагирует Дон? Так что с новостями я решил подождать до возвращения молодых из свадебного путешествия…

Дон недоуменно развел руками.

— Мэтью прекрасно понимал, что все это значит, так что за игру, во имя всего святого, он затеял? Почему не предотвратил этот брак?

— А вот тебе еще одна загадка! — Набрав в грудь побольше воздуху, Дженнифер зачитала выдержку из своей тетради:

Дженни забрала серьги, мой подарок, но случайно или намеренно оставила браслет… Так хочется верить, что это — знак судьбы и она передумает и вернется ко мне…

А пока я делаю все возможное и невозможное, чтобы отыскать беглянку. Если Дженни откажется возвращаться, по крайней мере, я смогу поддержать ее деньгами или как угодно… Господи, лишь бы она не избавилась от нашего ребенка! Я столько лет мечтал о дочке или сыне!..

Серые глаза изумленно расширились.

— Но ведь у него уже был ты!

Дон принялся торопливо перелистывать страницы. Отыскав нужное место, он так и впился глазами в текст. А потом оторвался от чтения и тихо произнес:

— Моя мать была на шестом месяце беременности, когда они с Мэтью познакомились и поженились. Она собиралась замуж за другого, но ее парень разбился на мотоцикле. Отец дал мне свое имя… Но, слава Богу, я не его сын.

Дон обессиленно откинулся в кресле. Похоже, его исключительная сила и энергия тоже имели предел.

— Что за кошмарная путаница! А виной всему только я! Если бы я, идиот этакий, не стал прислушиваться к бредням Лайонела! Если бы посмотрел на вас с Мэтью непредубежденным взглядом!

— Столько всяких «если», — откликнулась Дженнифер. — Если бы Мэтью заговорил раньше… Если бы мои приемные родители не стали скрытничать…

— Ты — единственная, кого не в чем упрекнуть, и тебе-то пришлось страдать больше всех, вместе взятых! — с горечью подвел итог Дон. — Не удивляюсь, что ты меня возненавидела!

— Я никогда не питала к тебе ненависти.

— Ты дважды от меня убегала. Уж наверняка не от большой любви! — с горечью заметил он.

— Вот здесь ты заблуждаешься. — Дженнифер все на свете отдала бы, лишь бы переубедить любимого. — В первый и, наверное, в последний раз говорю, а уж твое дело — верить или нет: я люблю тебя. И всегда любила. Но безответная любовь таит в себе несказанные унижение и боль… Вот почему я предпочла разлуку.

— А теперь ты со мною останешься? — ровным, лишенным всякого выражения голосом спросил Дон.

— Ты уверял, будто хочешь, чтобы я осталась… до тех пор, пока страсть не иссякнет сама собою.

— Я передумал. Ты мне не нужна… на таких условиях.

— Какие же условия ты предложишь теперь? — похолодев, осведомилась она.

— Пожизненные обязательства. Хочу, чтобы ты любила меня и оставалась со мною до тех пор, пока оба мы живы. Об этом я и мечтал с самого начала, хотя в силу ряда причин не мог сказать то же самое вслух. Что за безумие — любить женщину, которая…

— Так ты меня любишь? — перебила она.

— Много определений подбирал я для моих чувств к тебе, но, наверное, «любовь» — самое точное… А ты так и не ответила на мой вопрос. Ты со мною останешься?

Дженнифер собиралась немного помучить мужа, но, заметив, как напряглись его мускулы, как побелели костяшки пальцев, впившихся в подлокотники кресла, сказала просто и искренне:

— Да.

— Тогда завтра же отправимся за кольцом, — выдохнул Дон.

— Зачем? Кольцо у меня уже есть. — Дженнифер открыла медальон, подаренный Мэтью, и вытряхнула на ладонь изящный ободок белого золота.

— Сбежав от тебя в первый раз, я с запозданием осознала, что обручального кольца так и не сняла. Я собиралась отослать его назад, но почему-то не смогла с ним расстаться… хотя ощущение было такое, будто я сама сыплю соль себе на раны!

— Так ты сохранила мой подарок? Я-то думал, давным-давно продала его, — сдавленно проговорил он.

— Наденешь? — улыбнулась Дженнифер.

Дон опустился на колени, надел кольцо на средний палец подставленной руки и поднес тонкую кисть к губам.

— Родная моя… — Голос его беспомощно дрогнул.

Дженнифер обняла мужа и прижала темноволосую голову к своей груди.

— Помнишь, как ты меня однажды назвал?

— Наслаждение мое, моя страсть, моя боль… И все это — ты.

— А для меня — ты.

— Ну что ж, отныне и впредь третью составляющую мы из списка вычеркнем. Довольно с нас боли! А что до наслаждения и страсти… Для этого у нас впереди целая жизнь.

— Начнем прямо сейчас? — с лукавой улыбкой осведомилась Дженнифер.

— Прямо сейчас.