Ложь во имя любви

8

Костос осторожно приоткрыл дверь, чтобы не разбудить Алекс, и застыл в удивлении.

Алекс, как ребенок, заснула прямо на полу, окруженная блестящими фантиками от конфет и цветной оберточной бумагой. Он заметил, что ее нос покраснел, а глаза припухли, как будто она плакала. Неожиданно на него нахлынула волна нежности – она казалось такой маленькой и одинокой, что о ней хотелось заботиться, ее хотелось охранять и никому не давать в обиду. Подняв ее на руки, он положил ее на кровать, расстегнул молнию и освободил от измятого платья.

Она была так бесхитростна и прямодушна, что совершенно очаровала его. С самого раннего возраста Костоса учили ничего не говорить, не подумав, никогда не терять самоконтроль. Но с тех пор, как Алекс, завернутая в полотенце, появилась в его организованной и спокойной жизни, его самодисциплина часто подвергалась испытанию.

Обладая властью и богатством, он возвышался над другими людьми, не давая им возможности подробно рассмотреть свои недостатки. Люди не торопились критиковать его или спорить с ним, а женщины всегда были готовы исполнять любые его прихоти.

Только эта непостижимая Алекс, русалка с колдовскими бирюзовыми глазами, осмеливалась пререкаться и противоречить ему. Отец неоднократно спрашивал его, когда же он представит ему свою гостью, но Костос чувствовал, что время еще не пришло, ведь никто не сможет сказать заранее, к чему приведет эта встреча. Они были настолько разные, что Костос не ожидал от этого знакомства ничего хорошего. Алекс была взрывной, как порох, а представления отца о том, какой должна быть современная женщина, несколько устарели.

Когда он смотрел на спящую Алекс, его лицо смягчилось. Ему нравилось просто наблюдать за ней. Наклонившись, он запечатлел быстрый поцелуй на ее лбу.

Неожиданно Алекс открыла глаза и затуманенным взглядом посмотрела на Костоса.

– А я думала, что ты ушел, – тихим голосом прошептала она.

– Здесь никуда особо не уйдешь, – усмехнулся Костос.

Протянув руку, он зажег ночник у кровати. Зажмурившись от света, а затем открыв глаза, Алекс мечтательно улыбнулась, потянулась! как котенок, и с изумлением заметила, что он раздел ее. Это заставило ее покраснеть и потянуться за покрывалом. Она внимательно посмотрела на его прекрасное смуглое лицо, на легкую усмешку, застывшую на его губах, на нежность, сквозившую во взгляде, и с облегчение обнаружила, что он больше не сердится на нее, что неосторожные слова, сказанные ею, не положили конец доверию, начинавшему появляться в их отношениях.

– Прости меня за те глупости, которые я тебе наговорила сегодня. Сама не знаю, что на меня нашло. Я себя совсем не узнаю. Никогда раньше я не говорила таких резких вещей другим людям.

– Не волнуйся, я уже все забыл. – Он смотрел ей в глаза, не отрываясь. – В определенном настроении я и сам не прочь подразнить тебя.

Его взгляд, полный мужского восхищения, которое он и не пытался скрыть, гипнотизировал и воспламенял ее. Она вздохнула и покорно призналась:

– Что уж тут поделать, я и впрямь вспыльчива.

– Но в этот раз ты хоть не пинала меня, – хриплым голосом сказал Костос, протягивая руку и спуская лямку ее лифчика.

От его ласки у Алекс перехватило дыхание. Удары сердца гулко отдавались во всем теле.

– Ты так легко воспламеняешь меня. – Он погладил ее щеку теплой рукой, такой высокий, сильный, и кроме шелкового халата на нем ничего не было.

Костос встал с кровати, чтобы раздеться. Алекс смотрела на то, с какой торопливостью он сбрасывает с себя халат, и поняла, как безудержно он желает ее. Она никогда не думала, что сможет оказывать такое воздействие на мужчину. Даже в своих самых смелых мечтах она не могла представить, что будет лежать полуобнаженной, нисколько не стесняясь этого, в то время как прекрасный мужчина с сияющими, словно черный бриллиант, глазами неотрывно смотрит на нее.

Алекс тоже не могла отвести глаз от прекрасно сложенного тела Костоса. Он являл собой силу и мужскую власть, настойчивость и упорство. Как он прекрасен, снова подумала она, прекрасен с головы до пят. Прямые плечи, ровная широкая грудь, а ниже, там, где тело его покрыто густыми шелковистыми завитками иссиня-черных волос, находится то, от чего невозможно оторвать взгляд... Внушительных размеров жезл, который бесстыдно вздымается между бедер...

– Я еще сама не знаю, какая я, я еще только узнаю, – призналась Алекс, гладя руками его плечи.

Зачарованная его телом, она обвела пальцем его сосок, твердый, как галька.

– Сейчас мы узнаем это вместе, – пообещал Костос, – я мечтал об этом мгновении все то время, которое провел в Нью-Йорке. Я давно и безнадежно влюбился в твое роскошное тело, – шептал он ей.

Он положил руку ей на грудь. Его ладони показались Алекс удивительно прохладными на ее разгоряченном теле, но они не только не охладили ее желания, но, наоборот, разгорячили ее. Она засмеялась, радуясь тому, что он рядом с ней. Вселенная для нее сузилась до размеров кровати. Казалось, шквал сладостного огня захлестнул Алекс.

Она невольно выгнулась навстречу его ладони. С каждой секундой сладостная боль внутри нарастала, кровь, горячая и густая, пульсировала в жилах, соски набухли. Первозданное желание соединиться с ним возобладало над всеми остальными чувствами. Она беспокойно извивалась под его руками, сбивая ногами шелковое покрывало, а огонь внутри разгорался все сильнее и сильнее.

Почти не соображая, что она делает, Алекс нащупала пальцами плоские соски Костоса. От этой робкой ласки Костос вздохнул, рот его впился в губы Алекс с еще большей алчностью, а она наслаждалась этой полудикой, полунежной схваткой.

Костос мягко скользнул по ее шее к груди и принялся обводить губами соски. Она почувствовала новый взрыв чувственного восторга. Неизъяснимая нежность захлестнула Алекс. Она выгнулась навстречу его горячей плоти, руки и ноги их переплелись, его язык сладострастно обхватил набрякший сосок.

Я люблю тебя до невозможности, хотела сказать ему Алекс, но что-то удержало ее. У нее была своя гордость. Это будет ее тайна, ему вовсе не обязательно знать ее.

Костос не то застонал, не то засмеялся. Поцелуи его были пьянящими и дурманящими, как бренди. Он дерзкой рукой скользнул вниз к покрытому нежными завитками холмику. Дыхание Алекс участилось, она машинально раздвинула бедра. Он посмотрел на нее: в ее бирюзовых глазах сверкало удовлетворение.

Под ласковыми пальцами Костоса Алекс выгибалась, жадно прижималась к нему, и Костос вдруг окончательно утратил способность соображать. Соблазнительная и пылкая, она пробудила в нем нестерпимую, мучительную страсть, и ничего ему так не хотелось, как ощутить свою плоть внутри ее шелковистого податливого лона, достичь вместе в ней пика блаженства.

Алекс попалась в западню первобытных желаний и страстно жаждала момента, когда Костос соединит их тела. Она беспокойно металась на постели, неистово двигала бедрами, покоряясь ласкающим ее пальцам. Она до боли хотела его.

Каждая частичка Алекс взывала к нему. С каждой минутой в ней все больше разгоралось вожделение, а из уст сорвался резкий стон. Она не могла больше ждать. Голова ее была словно в огне – ничто не имело значения, кроме этой буйной страсти, овладевшей ею безоглядно.

Костос потерял остатки самообладания – он был поглощен силой своего желания и уже не владел собой. Когда он раздвинул ей ноги, Алекс на какое-то время почувствовала себя беззащитной, но едва он надавил на нее всей тяжестью своего тела и она ощутила, как его торс касается ее груди, осталось лишь предвкушение наслаждения, от которого перехватывало дыхание.

Одна рука Костоса нежно поглаживала лобок, заставляя Алекс трепетать от удовольствия, а другая быстро направила твердую плоть в жаркое шелковистое лоно. Там было тесно, но так влажно и горячо, что Костос беспрепятственно скользнул внутрь. Он приподнял бедра Алекс и прижал их к себе еще крепче. Алекс была рада этому вторжению. Она сцепила руки вокруг плеч Костоса, обняв ногами его бедра. Ей казалось, будто она вся заполнена Костосом – тело выгнулось под ним, словно пригвожденное, каждым нервом, каждой своей частицей она ощущала, что пропитана им.

Она изогнулась и вытянулась, чтобы встречать каждый его толчок, каждое движение. Тело ее гудело от чувственной истомы, от неумолимого желания достичь кульминации. Вдруг она словно рассыпалась на тысячи осколков и закричала, неистово двигая бедрами навстречу экстазу, взорвавшемуся в ней.

Губы Костоса с жадностью поглотили ее возглас, и он растворился в сладостном, божественном исступлении наивысшего восторга. Постепенно движения его замедлялись, но он по-прежнему прижимал к себе обеими руками бедра Алекс. Алекс парила. Она все еще дрожала и горела, но прежнее вожделение прошло, ленивая истома медленно разливалась в ней.

Алекс вспомнила, как он говорил когда-то, что это «просто секс». Если он и сейчас скажет что-то подобное, она просто задушит его. Она была ему так благодарна за сегодняшний день. Он принес ей помадки, поиграл с Патриком и был так ласков с ней, он так любил ее тело. Костос – именно тот человек, который нужен ей, он просто еще не понял этого. Но она ему это объяснит. Со временем.

Обняв ее, Костос перевернулся так, чтобы она лежала на нем. Нежно отведя белокурые локоны с ее потрясенного лица, он ласково улыбнулся тому, что она опять зарделась, словно невинная девушка.

– В следующий раз ты поедешь со мной в Нью-Йорк.

– Помогать тебе ходить по магазинам? – подразнила его Алекс. – Кстати, я была просто поражена всеми твоими подарками, но я вела себя невежливо, ведь я даже спасибо тебе еще не сказала.

– Ты меня уже сполна отблагодарила, и не один раз, – довольно ухмыльнулся Костос. – Рад, что тебе понравилась помадка.

– Не напоминай мне о ней. Боюсь, что я больше ее в рот не возьму, – жалобно пробормотала Алекс. – Я ведь съела целую коробку.

Немного позже Костос взял ее с собой в душ. Она не имела никакого представления, сколько было времени, но прохладная вода окончательно пробудила Алекс от дремы, делая ее бодрой и энергичной.

Внезапно она спросила:

– А как ты узнал, что мне понравится эта шкатулка?

Костос засмеялся.

– Я просто как следует поколдовал над отчетом детектива. Следует сказать, что он не так уж скрупулезно поработал над вашим досье. Там все твои привычки и привычки твоей сестры были здорово перепутаны. Мне пришлось немного поработать головой, чтобы догадаться, что же предпочитаешь ты. Надеюсь, я угадал правильно?

– Да. Сандра коллекционировала миниатюрные бутылочки из-под алкогольных напитков.

Наступило время обедать. Солнце поднялось высоко, и в саду было очень жарко. Алекс и Патрик прятались в доме, где толстые стены еще сохраняли утреннюю прохладу. Патрик не хотел есть и немного раскапризничался, так как ему пришло время спать. Сама Алекс тоже не испытывала никакого голода. Утром она выпила только чашку цветочного чая с бутербродом, но даже от такой еды ее мутило. Ничего страшного, может, она хоть немного похудеет?

Алекс отнесла Патрика наверх, но он отказывался ложиться в кроватку без своего любимого мишки. Как следует подумав, Алекс неожиданно вспомнила, что они забыли игрушку в саду, где гуляли рано утром.

Алекс спустилась вниз. Стараясь держаться в тени, она внимательно осмотрелась и наконец нашла зверушку. Неожиданно она заметила на тропинке незнакомого пожилого мужчину, прячущегося под деревьями от палящего солнца. Одетый в традиционный полотняный костюм, он опирался на посох, тяжело дыша. Казалось, что он вот-вот потеряет сознание, его лицо было серым от усталости.

В саду больше никого не было, и Алекс заторопилась к нему на помощь.

– Присядьте сюда, – показала она ему на удобную скамейку неподалеку, но затем, подумав, что он, вероятно, не говорит по-английски, взяла его под руку и сама подвела к этому месту.

Седовласый старик был несколько сконфужен и что-то протестующе заговорил на своем родном языке. Его дыхание было неровным и тяжелым. Усталость и преклонный возраст давали себя знать.

– Не волнуйтесь так, – успокоила его Алекс. – Я не хочу вас обидеть, я просто хочу вам помочь. Вы неважно себя чувствуете, это и понятно – здесь очень душно. Вам обязательно нужно отдохнуть в густой тени дерева, а потом вы сможете продолжить свой путь. Вы, наверное, поднимались сюда по тем крутым ступенькам? Как вам только позволили это ваши родные? Нужно поберечь себя.

Она силой заставила его присесть.

– Посидите здесь немножко, а я сбегаю наверх и принесу вам что-нибудь попить. Только не уходите отсюда никуда, а то я на вас рассержусь. Еще школьницей я помогала медсестре, поэтому я знаю, что лучше для вашего здоровья.

Старик растерянно смотрел на нее, видимо не поняв ничего из того, что она говорила. Его темные глаза светились умом и мудростью человека, пожившего на этом свете.

– И не нужно ничего говорить. Вам нужно беречь силы. Просто посидите в тенечке, пока я не вернусь. – Алекс вовсе не была уверена, что он ее послушает.

Алекс поспешила в дом, попросила экономку позвонить в соседнюю деревню и найти врача, а сама поторопилась наполнить стакан прохладной водой и, не теряя ни минуты, вернулась в сад.

К ее радости, она нашла старика на прежнем месте, где она его и оставила. Старый упрямец все-таки внял ее совету. В своей традиционной одежде, в смешной шапочке на голове, он выглядел так, как будто сошел со страниц греческих легенд. Казалось, что само время высекло его лицо из камня окрестных гор. Он взял стакан из ее рук, выпил с удовольствием и, прежде чем отдать назад, сказал: – Спасибо. Вы очень добры.

– Не за что, – тут же ответила Алекс, не сразу сообразив, что он, оказывается, вполне прилично говорит по-английски. – Я рада, что вы говорите на моем языке. Я уже начала учить греческий, но, когда я вас увидела, у меня из головы вылетели все слова. Вам уже лучше? Я рада. Как же вы решились путешествовать один в такую жару? Вас обязательно должен кто-то сопровождать!

– Меня у ворот ждут сопровождающие, – не сразу ответил он, внимательно рассматривая ее.

– Вас должен осмотреть доктор. Сейчас он придет, – уверяла его Алекс, почему-то не желая отпускать старика одного в такую жару.

Алекс сейчас и сама почувствовала, насколько душная погода стоит сегодня.

– Я стольких докторов повидал, – махнул рукой старик. – И мне они уже порядком надоели. И бездельничать, как вы говорите – отдыхать, мне тоже надоело.

– Но вы должны слушаться, а то не поправитесь, – не отставала Алекс.

– Я так понял, что вы очень любите командовать, – усмехнулся необычный гость, и что-то в этой улыбке показалось ей знакомым.

Увидев вдалеке приближающегося врача, Алекс встала, чтобы помахать ему рукой. Затем в одно мгновение она с изумлением ощутила, как все вокруг затягивается серой пеленой и исчезает. Впечатление было подобно тому, какое возникает во время исчезновения картинки на экране испортившегося телевизора, когда постепенно происходит ее угасание. Все, что она услышала в конце, напоминало слабое жужжание. Ее ноги подкосились, жар, поднимающийся от раскаленной земли, охватил ее, и она потеряла сознание.

Внезапно Алекс ощутила что-то прохладное сначала на шее, а потом на голове. Борясь с головокружением, девушка открыла глаза. Она лежала на постели в своей комнате, и на нее сверху вниз смотрел Костос, не скрывая озабоченности на красивом лице.

Увидев, что Алекс уже пришла в себя, он нежно взял ее за руку. Он посмотрел на нее таким расстроенным взглядом, что ей стало не по себе.

– Сейчас тебя осмотрит врач.

Алекс села в кровати, не понимая, из-за чего такой переполох. Она попыталась изобразить улыбку, но это едва походило на солнечный блик в зимнюю пору, чуть промелькнувший на снегу.

– Ведь не случилось ничего особенного. Я сама виновата, не стоило бегать по такой жаре. – Она недоуменно покачала головой.

– Это все из-за отца, этого старого упрямца. Вздумал наносить визиты в такое время дня. Не послушался докторов, сам устал и тебя довел до обморока, – довольно бесцеремонно заявил Костос.

Мысли в голове Алекс еще путались, и она не сразу поняла, какая связь существует между старичком в саду и отцом Костоса. Она представляла себе Никифороса Сикельяноса важным господином в европейском костюме. Кто бы мог подумать, что она познакомится с ним в такой ситуации?

– Так это твой отец? – в недоумении спросила Алекс. – А почему он был так одет? И почему он был один? Я приняла его за одного из жителей соседней деревни.

– Когда мой отец отдыхает, он предпочитает одеваться в удобную для его возраста одежду. Он очень переживает за тебя и хочет, чтобы тебя осмотрел его врач. Я думаю, что нужно пойти ему навстречу, так как он винит себя во всем случившемся.

– Боже, а я так ужасно выглядела... Представляю, какое впечатление я на него произвела!

– Ты должна радоваться, ma belle. Тебе нечаянно удалось завоевать сердце моего отца при помощи простого стакана воды. Немногим удается так расположить его к себе. Он сейчас с большим удовольствием рассказывает всем домашним о том, как ты заставила его присесть и распекала за пренебрежение к своему здоровью. А теперь пора позаботиться и о твоем самочувствии, – сказал Костос.

Он поднялся и оставил ее один на один с семейным врачом Сикельяносов, довольно пожилым господином в европейской одежде.

Врач был само олицетворение такта. Он вежливо попросил Алекс ответить на несколько вопросов о ее здоровье, затем довольно бегло осмотрел ее, касаясь тела мягкими чуткими пальцами, и, раскрыв записную книжку, стал что-то писать. Его молчание несколько озадачило Алекс, и она поторопилась спросить его:

– Я думаю, со мной все в порядке, как вы считаете?

Доктор ободряюще улыбнулся ей широкой белозубой улыбкой.

– Молодая госпожа в полном порядке. Ваше здоровье не вызывает опасения. Я имею счастье первым сообщить вам приятную новость – вы ждете ребенка.

Алекс не находила слов от изумления. У нее будет ребенок? Совершенно невероятно!

– Вам, конечно, нужно пройти обследование у гинеколога, но я не вижу никаких причин для беспокойства. Вам следует, однако, соблюдать определенную осторожность. Избегайте физических нагрузок и утомительной работы. Пейте только кипяченую воду, ешьте только ту пищу, которая не вызывает опасений в ее свежести. Исключите из вашей диеты все острое, старайтесь ложиться спать пораньше.

Алекс вполуха слушала врача, думая о своем. Список его рекомендаций был так длинен, что Алекс начала беспокоиться, закончится ли он когда-то вообще. Она всегда была очень здоровой девушкой, а не тепличным цветком. Даже насморк она могла схватить не чаще, чем раз в год.

Но тут же на ум Алекс пришла Сандра с ее тяжелой беременностью. Она подумала, что, может, советами доктора и впрямь не стоить пренебрегать? Затем она еще раз взглянула на склоненную к ней голову доктора и все же решила, что эти советы наверняка устарели еще в прошлом веке.

– Вы молоды и здоровы, но, когда ожидаешь первого ребенка, нельзя быть слишком безмятежной. Лучше лишний раз поостеречься, – сказал доктор, прощаясь.

Уже стоя в дверях, он повернулся к ней и произнес:

– Не забывайте о режиме вашей сексуальной жизни. Чрезмерные нагрузки могут спровоцировать раннее отторжение плода.

Алекс осталась один на один со своими мыслями. Известие о беременности застало ее врасплох. Она немного поплакала, размышляя, что же ей делать, на что решиться. Все так неожиданно изменилось в ее жизни. Почему она не знала о своей беременности раньше? Почему не догадалась? Она должна была вычислить это раньше, но у нее было нарушение графика лишь один раз. Она полагала, что это из-за нервного напряжения, связанного с событиями последних недель.

Ее лицо приняло отрешенное выражение. Она погрузилась в свои невеселые мысли. Неожиданная беременность усложняла ее и так не очень простую в последнее время жизнь. Но принять решение должна только она сама.

Хочет ли она этого ребенка? Она и сама не знала... У него были бы такие же черные глаза, как у Костоса, и такие же белокурые волосики, как у нее, или каштановые, как у Патрика. Он был бы таким же красивым, как все эти Сикельяносы. Она лежала в постели, плача в подушку.

Как отнесется Костос к этому известию? Их отношения еще так зыбки... Они только начинают привыкать друг к другу. Давно ли он обсуждал с ней вопрос о возможности делового взаимовыгодного подхода к их связи? А сегодня она должна заявить ему о своей беременности. События развиваются с космической скоростью.

Перед ней было несколько путей – она могла оставить ребенка и улететь в Лос-Анджелес, когда Костос уедет куда-нибудь в командировку; могла сделать аборт и стать свободной, но в глубине души она понимала, что решиться на аборт означало разрушить и свою жизнь, и жизнь еще не рожденного ребенка.

С другой стороны, у нее за душой нет ни гроша... Конечно, Костос не оставит своего ребенка и будет помогать ей материально, но что-то удерживало ее от того, чтобы сообщать Костосу эту новость. Она боялась взглянуть в его глаза и увидеть там равнодушие и раздражение. Не странно ли, что история с рождением незаконнорожденных детей повторяется и со вторым Сикельяносом?

Алекс решила, что сначала она съездит к гинекологу и лишь потом скажет Костосу о беременности. Она уныло вздохнула. Если она послушает совета семейного врача Сикельяносов, то в ближайшие восемь месяцев ее ожидает пресная осторожная жизнь, полная витаминов, но с полным отсутствием секса.

Слезы навернулись на ее глаза, и она вспомнила, что и Сандра во время беременности была необыкновенно ранима. Алекс поняла, что этот ребенок, растущий где-то в недрах ее тела, дорог ей, но она просто представить не может, что ожидает их в будущем.

– Почему ты плачешь? – недоуменно спросил Костос, осторожно заглядывая к ней в комнату. Он вдруг увидел в ее глазах что-то такое, что внезапно напугало его.

Его распевный голос отвлек ее от тягостных мыслей. Он был заметно растерян:

– Что тебя так расстроило? Доктор Карим сказал, что с тобой все в порядке...

Он сел рядом с ней, и она спрятала свое заплаканное лицо на его груди, чувствуя облегчение от того, что он держит ее руку в своей.

– Мой отец часто бывает на этой вилле, он очень любит это место, потому что он когда-то жил здесь с моей мамой сразу после их свадьбы. Она умерла, когда мне было восемнадцать лет, она была очень добра и терпелива со мной. Я ведь в детстве был большим озорником. Отец до сих пор не может ее забыть.

– Он, должно быть, очень ее любил.

– Моя бабушка была француженкой, поэтому моя мама прекрасно говорила на этом языке и учила меня ему.

– Так вот почему ты называешь меня по-французски ma belle, – наконец поняла Алекс.

Костос продолжал свой рассказ.

– Они с отцом были прекрасной парой. Отец всегда был очень суров с нами, детьми, но мама всегда умудрялась защищать нас. Мне нужно было бы познакомить тебя с отцом еще раньше, но я опасался, что он может обидеть тебя чем-то. Он часто бывает резок и несдержан.

– Ты, наверное, боялся, что я скажу что-то неуместное. Я ведь – ходячая неприятность: взрывная, прямолинейная и вспыльчивая.

– Нет, наоборот, я рад, что отец увидел тебя такую, какая ты есть на самом деле, – естественную и искреннюю, без прикрас и притворства.

Вечером Алекс лежала под покрывалом, раздумывая над своей запутанной судьбой. Остаться одной, когда нет никого рядом, чтобы позаботиться о ней и о ее будущем ребенке, было так страшно.

Костос решительно постучался в ее дверь.

– Я уеду на несколько дней в Лондон и хотел бы, чтобы ты поехала со мной, но боюсь, что это может тебе повредить. Тебе сейчас в первую очередь нужно привести в порядок свое здоровье. Кроме того, не стоит сейчас заставлять тебя вести пустые беседы с моими деловыми партнерами.

– Ты считаешь, что я не справлюсь? – Алекс показалось, что он стесняется ее.

– Если ты смогла покорить моего отца, то для тебя нет ничего невозможного, – подбодрил ее Костос.

– Ты всегда такой дипломатичный? – раздраженно проговорила Алекс.

Костос сел на кровать, и матрац прогнулся под тяжестью его тела. Он протянул руку и коснулся ее, отчего у нее опять перехватило дыхание.

Он был такой сильный и разгоряченный, но его поцелуй не смог растопить холодок в ее сердце, она никак не могла забыть своих печальных мыслей. Когда он целовал ее, ее мятежное тело, не желающее слушаться голоса разума, наполнилось жаждой жизни, потребностью любить его. Алекс поняла, что разум ее умолк и придется подчиниться диктату плоти. Его язык властно ворвался в ее рот. Голова пошла кругом, а страсть, которую он умерял, вырвалась наружу.

Костос умело снял с нее тонкую ночную рубашку, нежно прикасаясь к Алекс опытной рукой. Кожа Алекс начала покрываться мурашками в ответ на прикосновение ласковой мужской ладони, которая спустилась по спине и начала ласкать ягодицы.

Костос целовал обнаженную грудь Алекс, легкие касания его языка вызывали у нее чуть ли не удушье. Она выгнулась, почувствовав, как зубы его покусывают грудь. Эмоции захватили ее целиком, Алекс горела. Он крепче прижал ее к себе, будучи не в силах оторвать глаза от нежной линии ее губ.

Но в то же мгновение Алекс вспомнила о предостережении врача и с ужасом представила, что бы могло случиться с ее еще не рожденным ребенком. Кто знает, а может, они повредят ему? Она резко отстранилась от Костоса.

– Подожди, мы не можем...

Костос не сразу отпустил Алекс, он непонимающе взглянул на нее, не веря своим ушам. Алекс попыталась что-то объяснить ему, но он тихо выругался про себя, отбросил простыню и встал с кровати.

В лунном свете, залившем спальню, его обнаженная фигура казалась серебристым силуэтом. Приглушенный свет лишь подчеркивал ширину его плеч и стройность бедер, делая его еще привлекательнее.

Алекс подняла голову и сказала виноватым тихим голосом:

– Прости, но...

– Тебе не за что извиняться, – сказал он обиженно, натягивая джинсы.

– Куда ты идешь? – Голос Алекс был полон отчаяния. Она вся слегка съежилась.

– Какое это имеет значение? – Костос казался рассерженным.

– Можно мне пойти с тобой? – Ее голос звучал до боли участливо.

– Тебя трудно понять... То ты отталкиваешь меня так, будто я тебя насилую, то упрашиваешь меня остаться... Реши сначала для себя, чего же ты хочешь на самом деле... Все это для меня слишком сложно... Прости, мне нужно как следует выспаться.

– Костос, я все тебе объясню, – начала Алекс, но дверь захлопнулась с громким стуком. Этот звук еще долго звучал в ее ушах.

Она не хотела, чтобы он уходил, и это решение не имело никакого отношения к долгим томительным часам, которые ей придется проводить в одиночестве, когда он уедет. Мир для нее будет скучнее без его живого присутствия, которое придает ей силы. У Алекс перехватило дыхание. Неужели она серьезно влюбилась в него? Мысль ужаснула ее.

Алекс никак не могла заснуть, думая о том, что же ей делать дальше. Она встала и пошла посмотреть, что же Костос делает. Она нашла его в его спальне. Он крепко спал, разметавшись по простыне.

В груди у нее что-то защемило, и ей вдруг захотелось разрыдаться. Она чувствовала себя брошенной, преданной, хотя на самом деле у нее не было причин чувствовать себя такой.

Следующим утром она встала пораньше, чтобы успеть позавтракать с Костосом. Она помнила, что он опять уезжает на несколько дней в Европу, и ей хотелось помириться с ним до его отъезда.

К ее удивлению она увидела, что Патрик тоже проснулся и, довольный собой, составляет компанию своему дяде. Он копировал Костоса во всем, так же брал чашку, так же хмурил брови. Наблюдать за ними было настоящим удовольствием. Костос был одет в темно-серый костюм великолепного покроя и выглядел при этом необыкновенно привлекательно.

– Если тебя это немного успокоит, то хочу тебе сообщить, что провел отвратительную ночь, – произнес Костос, отрываясь от еды.

– Я тоже плохо спала, – призналась Алекс с легкой счастливой улыбкой, радуясь тому, что его глаза блестят при взгляде на нее.

Алекс проводила Костоса до дверей. Он притянул ее к себе, нежно поцеловал и, заглядывая в ее глаза, произнес:

– Нам нужно серьезно поговорить. Как только я вернусь, мы обсудим наши отношения.

Перебросив пиджак через плечо, он пошел к машине.