Ломаная линия

Глава 10

В дверях спальни Лоуренса она возникла в тот момент, когда он раздевался. Одри наблюдала, как он срывает с себя рубашку и швыряет ее на постель. Он стоял спиной к ней, и она не видела его лица. Но, зная его склонность к аккуратности, она могла судить о его состоянии по тому, как он снимает с себя одежду.

— Я думала, что ты вернешься только в четверг, как обещал, — сказала Одри самым мирным тоном и заметила, как напряглись мышцы его плеч.

Когда он обернулся к ней, она встретила его мрачный взгляд с невинным видом.

— Извини, что огорчил тебя, дорогая.

— Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь, Лоуренс…

— Зачем о чем-то думать, если у меня есть глаза?

— Вот именно из-за этого мы и не можем с тобой пожениться!

— Из-за того, что ты никак не можешь до конца расстаться со своим бывшим любовником?

— Нет! Потому что ты постоянно ведешь себя как мистер Высокомерие!

— При чем тут мое высокомерие, если ты приглашаешь в мою квартиру своего бывшего любовника?

— Я хотела… Мне нужно было с кем-то поговорить.

— Ты могла поговорить со мной! Или ты считаешь меня неспособным понять такую сложную натуру, как ты? — выкрикивал Лоуренс. Он знал, что ведет себя не правильно, но не мог ничего с собой поделать. Одри представления не имела, какую ему пришлось проявить выдержку, чтобы не забить до смерти этого неудачника Патрика. Увидев их обнимающимися, он чуть с ума не сошел. Выдернув из брюк ремень, он швырнул его на смятую рубашку и направился к ванной комнате. Потом резко обернулся к ней и крикнул:

— Говори! Ты хотела поговорить, так говори!

— Я не могу разговаривать с тобой, когда ты в таком настроении, — ответила Одри.

Она отвернулась от него, и Лоуренс тихо застонал, заметив на ее глазах слезы. Если он сейчас уйдет, то между ними все будет кончено, интуитивно понял Лоуренс. А значит, он навсегда потеряет ее. Что тогда его ожидает? Лоуренс глубоко вздохнул и в два шага преодолел разделявшее их пространство. Он был готов к тому, что Одри с возмущенным видом оттолкнет его. Но, когда Одри обернулась к нему, он увидел такое несчастное лицо, что у него сжалось сердце. Он привлек ее к себе, и Одри прижалась головой к его обнаженной груди.

— Я больше не сержусь, — шепнул он ей на ухо и погладил по голове. — Хотя… я сказал не правду. Я сержусь. Сержусь на себя за то, что смог допустить мысль, будто между тобой и Патриком что-то было в мое отсутствие. Мне уже давно невыносима сама мысль о его существовании в твоей жизни. Представляешь, в каком я был состоянии, когда увидел, что он обнимает тебя за талию?

— Ты ревнуешь?

Лоуренс засмеялся.

— Я? Ревную тебя к Патрику? Ты видела, как быстро он исчез, стоило мне только направиться в его сторону? Он понял, что я в секунду вытрясу из него душу. — Он помолчал. — Впрочем, ты правильно сказала. Я ревную.

Сердце Одри таяло от его слов, от его восхитительной близости. Ей вдруг стало понятно, что заставило Лоуренса признаться в своей слабости. Она высвободилась из его объятий и умоляюще заглянула ему в глаза.

— Что ты пытаешься сказать мне, Лоуренс?

— Ничего. — Он покраснел и недовольно сдвинул брови.

— Как хочешь, — грустно сказала Одри. — А я-то надеялась…

— Надеялась? — живо переспросил Лоуренс. На что ты надеялась?

Одри ушла от него в гостиную и села на диван.

Лоуренс не отставал от нее. Встав перед ней, он потребовал:

— Договаривай.

Одри подняла к нему лицо.

— На всякий случай… если ты вправду что-то подумал. Я не люблю Патрика, — твердо сказала она.

Лоуренс глуповато улыбнулся, отвернулся, потом снова посмотрел на нее.

— Я так и не думал, — сказал он с таким важным видом, что ей захотелось улыбнуться.

— Это не значит, что я одобряю твое поведение. Хотя, мне кажется, я понимаю твою реакцию. Мне не следовало приглашать его. С моей стороны это было глупостью. — Она поправила ковер под ногами и вздохнула.

— Ему не следовало принимать твое приглашение, — не удержался от едкого замечания Лоуренс, хотя мысли его были заняты только одной мыслью, что Одри не любит Патрика. Представляю, как он скрипел зубами, когда ты рассказала ему, что ждешь ребенка от меня.

— Напротив, он обрадовался. Потому что и сам скоро станет отцом. — Одри вытянулась на диване, подложив под ноги большую декоративную подушку. В последние дни они стали отекать к вечеру. — Оказывается, у него был роман с девушкой, когда мы еще жили вместе, — сказала она, глядя в потолок.

— Мерзавец, — проворчал Лоуренс, искренне полагая, что нормальный мужчина не мог бы крутить роман, когда рядом с ним живет такая восхитительная женщина, как Одри. Он присел рядом с ней на диван. — А как ты отнеслась к этому?

— К чему? К тому, что он крутил роман за моей спиной? Было бы лучше, чтобы он мне тогда же рассказал обо всем. Я не стала бы осуждать его. Наоборот, я была бы рада. Тогда мне не пришлось бы его жалеть и смотреть на наши отношения через розовые очки былой детской влюбленности.

Лоуренс в растерянности смотрел на нее.

— Была бы рада?! — воскликнул он и помолчал. Сумбур, который творился в его голове, отражался на его лице. — Ты уверена? — уже спокойнее спросил он.

Одри легла повыше, отпихнула ногой подушку, закинула руки за голову и потянулась всем телом.

— Уверена, — откликнулась она, посмотрела на Лоуренса и нежно улыбнулась ему.

Она устала скрывать свои чувства. Теперь, когда ей стала известна истинная причина поступков Лоуренса, ей было не страшно раскрыться перед ним. Он действительно по-своему любит ее, иначе никогда бы не признался, что ревнует.

— Я хочу тебе что-то сказать, — осторожно начала говорить Одри. Голос ее звучал неуверенно, потому что Лоуренс не сводил с нее напряженного взгляда.

— Что? — тихо, почти шепотом спросил Лоуренс.

— Помнишь, когда мы познакомились… Нет, когда мы просто встретились на улице и ты положил мне руку на плечо… Нет, я что-то не то говорю…

— Тебе не обязательно что-то говорить мне, — поторопился предупредить ее Лоуренс, опасаясь услышать что-нибудь неприятное для себя. — Просто поженимся — и все. А после, если захочешь, поговорим об этом. — Он сам удивился, что его голос звучит почти умоляюще. В кого он превратился?! Чтобы Лоуренс Рамазотти умолял женщину стать его женой?!

— Ладно, — быстро согласилась Одри.

Возникло напряженное молчание. Лоуренс уже собрался прервать его, но рот ему закрыла ладонь Одри.

— Я согласна не потому, что у меня нет другого выхода. Выход всегда есть. Что бы ты ни говорил, мы могли бы иметь ребенка и не вступать в официальный брак. Но я выйду за тебя, Лоуренс, потому что… — Здесь ее решительность стала снова таять.

— Потому что?.. — охрипшим голосом повторил Лоуренс, выжидательно глядя на нее.

— Потому что — и тебе меня никогда не переубедить — союз двух людей должен быть основан на любви, а я люблю тебя. Когда-то, в самом начале, ты разрушил барьер, отделявший нас друг от друга, и я влюбилась в тебя.

Даже если ты меня не любишь, моей любви хватит на двоих. Даже если семейная жизнь с тобой разобьет мое сердце, я все равно согласна стать твоей женой. У меня больше нет сил на внутреннюю борьбу. — Ну вот, она все и сказала ему. Одри устало закрыла глаза и вздохнула.

Лоуренс продолжал неподвижно сидеть рядом с ней на краешке дивана.

— Можешь взять обратно свое предложение, если передумал, — добавила она с закрытыми глазами, чтобы не видеть его лица. — Ей стало страшно, потому что Лоуренс продолжал молчать. Слезы уже подступали к горлу, расплакаться сейчас перед ним было бы слишком унизительно.

— Ты не могла бы повторить… что ты сейчас сказала, — каким-то не своим, чужим голосом произнес Лоуренс.

— Я сказала… — Голос ее прерывался от сдерживаемых рыданий. — Что ты можешь взять назад свое предложение… пожениться.

— Нет-нет, не это. То, что ты сказала до этого.

Одри чуточку приоткрыла глаза и посмотрела на него из-под ресниц. На лице Лоуренса сияла глупейшая, счастливая улыбка.

— Не знаю, что тебя так развеселило, — буркнула она, а сердце уже билось в предчувствии того, во что она еще боялась поверить окончательно.

— Потому что мне весело. Ты тоже будешь смеяться, когда узнаешь, что я собирался сказать тебе то же самое после своего возвращения.

Ради этого я и примчался пораньше. — Он провел пальцем по ее щеке, обвел губы, на которые посматривал с вожделением.

— Ты… любишь меня? — тихо спросила Одри. Ты о какой любви говоришь? — сдвинув брови, уже требовательно спросила она, заметив его взгляд.

— О той самой, с большой буквы. О чувстве, которого боялся как черт ладана. — Он нагнулся и поцеловал Одри долгим поцелуем. Оторвался он только для того, чтобы сказать:

— Всю дорогу на Лонг-Айленд меня мучил страх, что, вернувшись, я не найду тебя здесь. Что ты снова бросишь меня.

Три дня такой пытки — и я не выдержал. Не мог же я потерять единственную женщину, с которой хотел бы прожить всю жизнь.

— Правда? — с наигранным недоверием спросила Одри. — Счастье переполняло ее, хотелось, чтобы он говорил и говорил о своих чувствах к ней, о том, что он думал, когда ее не было с ним рядом. Одри взяла в ладони его прекрасное лицо и долго разглядывала его влюбленными глазами. Потом снова откинулась на подушки и потянула его за собой. Теперь они лежали рядом.

Лоуренс приподнял вопросительно бровь и посмотрел на нее.

— Ты не хочешь узнать, что я еще о тебе думал? — спросил он, целуя ее в щеку.

— Еще как хочу! — воскликнула Одри. — Я столько времени думала, что тебя интересует только мое тело…

— Признаюсь, что именно с этого все и началось. — Лоуренс загадочно улыбнулся, вспомнив, как впервые увидел Одри. — Я пребывал тогда в мрачнейшем настроении. Когда ты возникла рядом, я сразу был выбит из колеи необычным для меня спонтанным влечением к тебе.

Никогда не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. Когда ты поставила меня на место с моими неловкими заигрываниями, я начал тебя преследовать. Мне ничего больше не оставалось. Освободиться от влечения к тебе оказалось мне не по силам.

— Мой бедный Лоуренс! Представляю, как это было унизительно для мистера Высокомерия преследовать какую-то официантку из ночного клуба.

— Я вижу, тебе это доставляет удовольствие.

Нравится, что я целиком в твоей власти? — ворчливо спросил он.

— Разумеется, ведь я тоже в твоей власти, — прошептала Одри.

— Сейчас мы проверим это, — угрожающе произнес Лоуренс и приподнялся так, чтобы видеть ее целиком.

Одри была одета в широкие хлопковые брюки и легкий голубой блузон, доходивший ей почти до колен. Лоуренс развязал большой бант у ворота блузона, расстегнул пуговицы и обнажил ее располневшую грудь.

— Ты без лифчика! — с возмущением и восторгом в голосе воскликнул он. — И в таком виде ты обнимала своего бывшего любовника!

Хорошо, что я не знал об этом, а то Патрику не поздоровилось бы.

Лоуренс подставил ладони под тяжелые груди Одри и залюбовался ими. Она сцепила пальцы рук у него на шее и приподнялась с подушек. Ее соски коснулись обнаженной груди Лоуренса.

— Он в этом меньше всех виноват, — пробормотала она, наслаждаясь близостью Лоуренса. — Боюсь, что повергла его в жуткое смятение своими бурными излияниями.

— Когда сказала ему, что любишь меня? — спросил Лоуренс с ноткой самодовольства в голосе, что вызвало у Одри желание рассмеяться. — Что сам он для тебя ничего не значит?

Что я единственный, кого ты полюбила по-настоящему? — Одновременно Лоуренс стягивал с нее брюки, Одри переворачивалась с боку на бок, помогая ему.

— Что-то вроде этого, — уклончиво ответила она.

— Замечательно, — произнес Лоуренс, глядя на выпирающий животик Одри, когда брюки были отброшены в сторону.

— А ты не расстроился из-за ребенка?

— Расстроился? — Явное заблуждение Одри его рассмешило. — Напротив, ты еще ничем так меня не радовала, как своей беременностью. Я получил наконец серьезный предлог, чтобы жениться на тебе!

— Такое мне даже в голову не приходило, созналась Одри. — Я думала, ты не способен взять на себя такую ответственность, как отцовство. И мне совсем не хотелось, чтобы ты чувствовал себя связанным по рукам и ногам устаревшими представлениями о чести и порядочности.

— Ты милая дурочка, — сказал Лоуренс и поцеловал ее в пупок. — И ужасно сладкая. Знаешь, мне очень хочется отнести тебя к себе в постель. Надеюсь, ты не будешь возражать? — Лоуренс лукаво улыбался, глядя на ее порозовевшее лицо. Потом поднял Одри на руки и понес в свою спальню. Здесь он освободил ее от последних деталей одежды и уложил на простыни. Снимая с себя брюки, он сказал:

— Напрасно ты обвинила меня в желании распоряжаться твоей жизнью, когда с моей помощью тебя приняли на работу в одну из наших фирм.

Думаю, мною двигала любовь к тебе. Да, конечно, я мечтал забрать тебя из того дома, где ты жила с Патриком. Что же касается работы, то я был абсолютно уверен в том, что ты справишься с ней не хуже других служащих. А, учитывая твой энтузиазм, даже лучше. Но чем больше я привязывался к тебе, тем труднее мне было признаться в своем участии. Я очень боялся потерять тебя.

Слова Лоуренса звучали в ушах Одри прекрасной музыкой. Она затаила дыхание, боясь пропустить хоть слово.

— Никогда не был трусом, а с тобой стал пугливым как лань. Я ловил каждое твое слово, каждый твой недовольный взгляд. Мне хотелось, чтобы ты распоряжалась мною как своею собственностью, потому что жаждал заполучить тебя в полную собственность. Понимаешь меня?

— Понимаю, — прошептала Одри, лаская его.

Движения ее рук возбуждали Лоуренса, вовлекая его в любовную игру. С помощью рук он довел ее до оргазма. Одри притянула его к себе, но Лоуренс стал противиться. Одри вопросительно посмотрела на него.

— Ты полагаешь, я не нанесу вред малышу? — спросил он, изнемогая от желания.

— Полагаю, мы еще долго можем заниматься любовью, не опасаясь за него.

— Или за нее, — успел сказать Лоуренс, погружаясь в тело любимой, и задохнулся от восторга.