Лондонцы

Глава 3

Июль 1938 года

— Похоже, что погода благоприятствует завтрашней свадьбе! — взглянув на небо, сказала Кейт мисс Пирс, инспектору отдела кадров, когда они вышли из главной конторы компании «Харвиз».

Мисс Пирс внушала Кейт не меньший трепет, чем мисс Годфри: за полгода, которые Кейт проработала в этой компании, они ни разу не вышли за рамки подчеркнуто вежливого общения. Легкая фамильярность, промелькнувшая сейчас в их разговоре, обусловливалась тем, что Кейт потребовался внеочередной выходной за свой счет.

— Я знаю, что это дьявольски неудобно, — сказала ей Керри, прося стать ее подружкой на свадьбе, — но Дэнни дадут увольнение со среды до пятницы, поэтому мы вынуждены пожениться в будни. Папаша доволен — ему не придется пропускать субботнюю торговлю.

Кейт и мисс Пирс вышли на улицу, ведущую к пустоши, и Кейт сказала:

— С погодой Керри очень повезло, если верить прогнозу синоптиков. Она опасалась, что день выдастся слишком жарким.

— Это исключено, — уверенно заявила мисс Пирс, замедлив шаг, прежде чем попрощаться и пойти по склону холма к Гринвичу. — Желаю приятного отдыха! На следующей неделе нам предстоит нервотрепка: к нам в офис приходит работать внук хозяина, и мистеру Харви волей-неволей придется почаще здесь появляться.

— Я не совсем понимаю, зачем внуку мистера Харви работать в конторе, — призналась Кейт. — Вряд ли он нуждается в заработке.

— Разумеется, ему не нужны эти деньги, — снисходительно улыбнулась мисс Пирс. — Но ведь это их семейная фирма, и мистер Харви хочет исподволь подготовить внука к управлению ею.

— И поэтому ему придется проработать какое-то время в каждом отделе? — догадалась Кейт. — В отделе продаж, маркетинга, в бухгалтерии и так далее?

— Именно так. Принято считать, что руководитель должен досконально знать весь механизм. Но по-моему, такой взгляд устарел.

Это был самый продолжительный разговор из всех случавшихся между ними. Мисс Пирс спохватилась, что едва не совершила наитягчайший из грехов — перемывание косточек работодателя с младшей сотрудницей, — и поспешно завершила беседу:

— Желаю приятно провести завтрашний день. Передайте мои наилучшие пожелания невесте.

— Непременно передам, — кивнула Кейт. — Спасибо, что выхлопотали для меня выходной.

Мисс Пирс улыбнулась уголками рта и пошла своей дорогой.

Кейт вздохнула и стала подниматься вверх по склону холма.

С того самого памятного дня ярмарки она знала, что Керри рано или поздно выйдет за Дэнни. И все-таки даже сейчас, когда до их свадьбы оставалось несколько часов, ей не верилось, что бракосочетание состоится. Печально, что их дружба уже не будет такой, как прежде, и они не пойдут вместе на танцы и не будут вдвоем проводить свободное время.

Кейт устыдилась нахлынувшего вдруг на нее приступа эгоизма. Ведь Керри ни мгновения не сомневалась, что будет счастлива с Дэнни. А завтра им всем предстоит чудесный, погожий, веселый денек, нужно не грустить, а радоваться. В последнее время им удавалось повеселиться очень редко. Кейт поежилась, вспомнив все беды после того ужасного эпизода знакомства отца с Кристиной. Вот уже почти два года, как их преследовали напасти.

Не прошло и месяца после отбытия в Испанию Джерри Робсона, как пришло известие о его гибели. Он был убит, сражаясь за республиканцев с франкистскими националистами, в маленьком испанском городке, о котором раньше у них здесь никто и не слышал.

— Бадахос, — с трудом произнес его название убитый горем Чарли Робсон. — Джерри погиб в Бадахосе.

Ему явно трудно было в это поверить. А спустя еще месяц из министерства иностранных дел пришло письмо, в котором говорилось, что Джерри не погиб в том бою, а вместе со многими сотнями других разоруженных республиканцев попал на городской стадион и там был расстрелян.

Кейт долго не могла уснуть в ту ночь. Она сидела на кровати в обнимку с плюшевым мишкой — последним подарком Джерри. Они провели с ним всего один день, в компании с его братом, Дэнни, Керри и Кристиной, не целовались и даже не держались за руки. Но Кейт была уверена, что именно в эти несколько часов на благотворительной ярмарке они стали дороги друг другу.

Когда она наконец встала и посадила мишку на трюмо, его золотистый мех был мокрым от ее слез. Она знала, что никогда не забудет Джерри. Может быть, именно его смерть разглядела на ее ладони мисс Хеллиуэлл и поэтому скомкала сеанс гадания, ограничившись общими предсказаниями трудного счастья?

Вскоре пришло еще более мрачное известие, сулящее горе не только Испании, но и всему миру. В ноябре Гитлер и Муссолини подписали пакт о сотрудничестве. Это означало, что отныне двое головорезов будут охотиться вместе.

А к Новому году обстановка в мире осложнилась настолько, что британское правительство объявило о массовом призыве в военно-воздушные силы. К концу года всем школьникам раздали противогазы, а занятия по гражданской обороне стали обязательными.

— Как ты считаешь, нам все-таки придется сцепиться с Гитлером? — однажды встретив Кейт на улице, спросила у нее Хетти Коллинз. — Мистер Ниббс утверждает, что нам этого не избежать. Он уже роет в саду укрытие. Мне лично совершенно не хочется в него прятаться: там страшно, как в могиле, и кажется, что тебя похоронили заживо.

Кейт тоже не нравилась такая перспектива, но отец сказал, что вырыть траншею необходимо. И весной они соорудили на заднем дворе семейное бомбоубежище, одно из таких, которые позже назвали именем тогдашнего министра внутренних дел Джона Андерсона. Драгоценного папиного огорода не стало.

Работа оказалась тяжелой, отец очень устал.

Его измученный вид очень обеспокоил дочь, и она заподозрила, что дело тут не только в физическом перенапряжении.

— Я приготовлю чай, папа! — сказала она.

Отец сильно изменился с тех пор, как Кристина плюнула ему в лицо. Тихий по натуре, он словно бы сжался и замкнулся в себе. Все знакомые, разумеется, убеждали его, что ему не следует принимать случившееся близко к сердцу и что Кристину нужно понять: она столько перенесла от немцев.

— Она ведь не знала, что вы не из тех немцев, которые швырнули ее маму и бабушку в концентрационный лагерь, — урезонивал его Ниббс. — Мы-то это знаем, а она — нет.

Отец отвечал на это, что понимает ее и не держит обиду. Кейт не сомневалась, что он говорит искренне, хотя знала, как сильно потрясла его выходка беженки.

— Когда начнется война с Гитлером, люди вспомнят этот случай, — сказал он однажды. — И если раньше все соседи не думали о том, что я немец, то теперь их отношение изменится.

Министерство иностранных дел отказало ему в просьбе принять у себя семью евреев-беженцев лишь на том основании, что он немец. А три месяца спустя, когда Гитлер вторгся в Австрию, на Карла свалилась новая беда.

— Меня попросили уволиться из школы, — подавленно сообщил он Кейт, вернувшись с работы. — Немецкий язык исключен из школьной программы. — Он сел за стол, накрытый дочерью для ужина, и с дрожью в голосе произнес: — Директор старался не смотреть мне в глаза, сообщая мне это известие. Он сказал, что руководство намекнуло ему: лучше было бы, если бы немцы не работали в школе. И ему пришлось скрепя сердце с этим согласиться.

Он прикрыл глаза ладонью, и Кейт, к своему ужасу, увидела, что у него дрожат пальцы. У нее закружилась голова, она подсела поближе и сжала отцовскую руку.

— Не принимай это близко к сердцу, папа! — с трудом сказала она, чувствуя неимоверную тяжесть в сердце. — Найдется какая-нибудь другая работа. Возможно, даже интереснее, чем преподавание немецкого языка.

Поворачивая на Магнолия-Террас, она мельком отметила, что в тот раз ее надежды оправдались. Не прошло и недели после увольнения отца из школы, как Ниббс сообщил ему, что престарелому владельцу книжного магазина, рядом с овощной лавкой Ниббса, требуется управляющий. И вскоре Карл стал заправским книготорговцем и, к их общему огромному облегчению, получал от нового занятия огромное удовольствие.

На другом конце улицы она заметила Чарли Робсона, выгуливающего собаку, и помахала ему рукой. Он приветливо помахал ей в ответ, и Кейт мысленно отметила, что Чарли давно уже никуда не исчезает из квартала, как это случалось с ним раньше. Все тогда, разумеется, понимали, что он не в отпуске и не уехал к друзьям, а отбывает очередное наказание за мелкое воровство в одной из тюрем.

Кейт стала переходить площадь, размышляя о том, не связаны ли перемены в жизни Чарли с мисс Годфри и уроками грамоты. Так или иначе мисс Годфри и Чарли продолжали общаться.

Она улыбнулась, подумав, как странно порой завязывается между людьми дружба, и не заметила, что дошла до дома Дженнингсов. После случая с отцом и Кристиной она уже не захаживала туда столь часто, как раньше. И не потому, что родственники Керри стали хуже относиться к ней, — просто вместе с ними жила Кристина, а с ней у Кейт были весьма натянутые отношения.

Сразу же после того жуткого происшествия Альберт Дженнингс поспешил объяснить гостье, что человек, которому она плюнула в лицо, вот уже двадцать лет как проживает здесь и что мать Кейт — англичанка, а сама девушка родилась в Англии и никогда не выезжала за ее пределы. На Кристину это не произвело никакого впечатления.

— Она говорит, что в твоих жилах течет арийская кровь, а все немецкие арийцы одинаковы, — с сожалением поведала Керри. — Представь, каково ей пришлось, когда нацисты отправляли ее родных в концентрационный лагерь, и прости ее. Отец сказал, что ее мать и бабушка скорее всего уже погибли. А ее отца и брата нацисты застрелили прямо на улице, когда они пытались помешать толпе разграбить и сжечь магазин.

Как и другие жители площади Магнолий, Кейт сочувствовала Кристине, но одновременно испытывала к ней неприязнь. Какие бы ужасы ей ни пришлось пережить в Германии из-за нацистов, с ее стороны было непорядочно так поступить при всех с одним из своих новых соседей. Выходка эмигрантки повергла отца в депрессию, и этого Кейт не могла ей простить.

— Рада тебя видеть, малышка! — крикнула из коридора Лия, как только Кейт вошла в незапертую дверь. — Керри наверху, примеряет платье.

Лицо Лии, однако, оставалось озабоченным, и Кейт вспомнила, что она была единственной из обитателей площади Магнолий, не особо радующейся свадьбе внучки. Лия не пожелала пойти в церковь на церемонию бракосочетания Керри и Дэнни, хотя и обещала напечь для угощения пирожков, бубликов и блинов.

— Бабуля никак не может простить маме, что та вышла за рыночного торговца, — однажды сказала Керри. — И если родителям некогда было заниматься моим воспитанием, с чего она взяла, что у меня будет еврейская свадьба? — Она театрально всплеснула руками, изображая отчаяние.

— Но к Дэнни она относится нормально, да? Чем же тогда она недовольна? — с недоумением спросила Кейт.

Керри тряхнула головой, рассыпав по плечам густые волосы, и усмехнулась.

— Тем, что он не еврей. Будь он евреем, она бы в нем души не чаяла. Бабуля считает, что мама игнорирует еврейские обычаи и традиции. Мне кажется, именно поэтому Лия и употребляет словечки из идиш: таким образом она хочет насолить папаше и напомнить маме, что та не оправдала ее надежд.

Едва Кейт вошла в спальню, Бонзо приветствовал ее радостным лаем. Керри обернулась и накинулась на подругу с вопросами:

— Как ты считаешь, выпустить мне талию еще на полдюйма? Ем один салат, а все равно, кажется, растолстела со времени последней примерки.

Кристины не было дома. Кейт, облегченно вздохнув, села на край кровати и окинула придирчивым взглядом свадебный наряд, сшитый из атласа по фирменной выкройке.

— Все превосходно, не морочь голову, — сказала она.

И не покривила душой: с вырезом в форме сердечка и узкими рукавами в три четверти, скроенное по фасону «принцесса», платье спереди едва касалось туфель, а сзади имело небольшой шлейф. Оно прекрасно смотрелось без всяких кружев и оборок. Рядом, на кровати Кристины, лежали головной убор в виде белых цветов апельсинового дерева и кружевная фата, которую надевала на свадьбу мама Керри. Ансамбль должен был завершить большой букет из свежесрезанных алых роз и белых гвоздик, обещанный в подарок невесте другом семьи — владельцем цветочного лотка на рынке.

— Бабушка в церковь не пойдет, но я надену ее жемчужное ожерелье, — сообщила Керри. — Положено иметь на себе что-то старинное, что-то новое, какую-то вещицу, взятую в долг, и нечто голубое. «Новым» станет бабушкин подарок, «старым» — мамина свадебная фата, у мисс Хеллиуэлл я одолжу белые нитяные перчатки, а к нижней юбке приколю голубую ленту.

— Как ты думаешь, примерить мне свое платье подружки невесты? — спросила Кейт.

— Зачем? — передернула плечами Керри. — Ты вряд ли растолстела. Не понимаю, как тебе удается сохранить форму?!

— Это потому, что я не работаю на рынке, — съязвила Кейт. — Не ешь все, чем торгуешь, и тоже не будешь толстеть.

— Неправда, я пробую товар, только когда долго нет покупателей! — вспыхнула Керри. — И вообще, от фруктов не прибавляют в весе.

— Это зависит от того, сколько их съесть, — лукаво улыбнулась подруга. — А пирожками и пюре ты разве не перекусываешь то и дело? Только не разубеждай меня, я все равно не поверю!

— До пирожков и пюре я не дотрагиваюсь с тех пор, как узнала дату свадьбы, — помрачнев, пробурчала Керри и, сделав глубокий вдох, снова взглянула в зеркало. — Мне не хочется выглядеть коровой рядом с тобой, стройной как тростинка. Ради этого я готова вообще не есть.

— А как поживает маленькая Берил? Наверное, ждет не дождется, когда появится рядом с тобой в наряде подружки невесты? — невинно поинтересовалась Кейт, зная, что Керри не в восторге от затеи Мейвис, чтобы ее дочка, которой было всего два с половиной годика, участвовала в свадебной церемонии.

— С ней все нормально, — нахмурилась Керри. — Но что она может выкинуть во время бракосочетания?

Она стала осторожно стягивать платье через голову. Кейт вскочила, чтобы ей помочь. Из-под слоев ткани продолжал звучать приглушенный голос:

— Благодаря Мейвис малышка думает, что завтрашнее мероприятие — нечто среднее между вылазкой в Фолкстон и благотворительной ярмаркой.

Кейт удалось стянуть с ее головы платье и аккуратно положить его на кровать.

— Я сказала маме, что Берил, по-моему, мала для роли подружки невесты, — не унималась Керри, — но она ответила, что Мейвис не простит, если мы лишим Берил этого удовольствия. Теперь я вынуждена нервничать.

Керри надела хлопчатобумажное платье с голубыми васильками и алыми маками и застегнула молнию.

— Тед говорит, что я зря так переживаю. Он будто бы объяснил малышке, что во время обряда нужно стоять тихо, вести себя смирно и не разговаривать. Но мне кажется, она обязательно заявит, что ей хочется «пи-пи» или мороженого.

— А как насчет Бонзо? — поинтересовалась Кейт, погладив пса по голове. — Он тоже пойдет на церемонию?

Керри откинула тяжелую прядь со лба и принялась подкалывать ее черепаховым гребнем.

— Мама хочет привести его с собой, — тяжело вздохнула она. — И даже смастерила ему нарядный голубой бант.

Кейт хихикнула, представив пса в церкви, а Керри с важным видом добавила:

— Мне до сих пор не верится, что все это случится!

Она провела ладонью по свадебному платью, ткань была плотной и гладкой.

— Я ждала этого дня с тех пор, как мисс Хеллиуэлл предсказала нам будущее. И вот он, можно сказать, почти наступил: завтра в это же время я стану миссис Коллинз.

— Ты счастлива? — серьезно спросила Кейт, отбросив шутливый тон.

— Да, — не раздумывая ответила Керри. — Я не могу выразить это складно, умными словами, но с Дэнни мне всегда легко и хорошо. Мы вполне устраиваем друг друга. Он, конечно, несколько угловат и неотесан и я не настолько от него без ума, чтобы считать его первым красавцем в мире или самым умным из всех мужчин, но он мне подходит. — Она сжала подруге руку. — Он понимает, чего я хочу от жизни, и я знаю, что ему нужно. А главное, нам обоим хочется иметь и настоящего друга, и любовника, и свой дом, и детей.

— Я рада за тебя, — сказала Кейт, пораженная тем, как просто подруга ей все объяснила. — Мне кажется, Дэнни повезло.

— Но его мать так не считает, — усмехнулась Керри. — Ей кажется, что он будет со мной вечно голодным.

Едва лишь Кейт подошла к дому, как ее окликнула мисс Годфри.

— Сделай одолжение, Кэтрин! Помоги отнести ящики с посудой в церковь. Это для завтрашнего торжества.

Кейт кивнула и вошла во двор соседки.

— Миссис Дженнингс попросила дать им для свадебного обеда все, что смогу, — пояснила мисс Годфри. — Одной мне пришлось бы проделывать этот путь дважды. Проходи в дом. У Керри, надеюсь, все в порядке? Я вызывалась им помочь, но миссис Дженнингс сказала, что управится сама. На ее долю выпала вся работа на кухне. А Мейвис с подругами накроют столы в зале для приемов при церкви.

Кейт давно не бывала у мисс Годфри и была поражена разницей между ее жилищем и обстановкой ее собственного дома и дома Дженнингсов. Пол устилала красно-коричневая ковровая дорожка — судя по узору, турецкая или индийская. В гостиной сверкал стеклами прекрасный полированный книжный шкаф, рядом стояло удобное ореховое кресло. Стены, оклеенные кремовыми обоями, украшали акварели в золоченых рамках. Кейт вспомнилось: однажды отец сказал ей, что у мисс Годфри есть чудесный пейзаж кисти Джона Селли Котмана, его любимого английского художника XIX века.

Хозяйка провела ее в кухню и указала на две картонные коробки и большой пакет с веревочными ручками.

— Вот, пожалуйста! Как ты считаешь, вдвоем мы все это донесем?

— А посуда ценная? — с опаской спросила Кейт. У мисс Годфри все было подлинное и настоящее, и если сервиз тоже был из дорогого фарфора, то Кейт знала наверняка: она непременно уронит коробку и разобьет содержимое.

— Нет, — сказала хозяйка, поднимая коробку с пола и вручая ее девушке. — У меня есть настоящий фарфор, доставшийся от мамы, но его я, разумеется, никому не дам. Не для того я его берегла, чтобы его разбили на счастье по случаю свадьбы.

Мисс Годфри взяла пакет и вторую коробку.

— Обожаю, когда свадьбу играют летом, — доверительно поведала она. — Мне было вдвойне приятно получить приглашение именно на это торжество: ты ведь знаешь, что в прошлом у нас с Каролиной порой возникали разногласия.

Кейт в ответ пробормотала что-то маловразумительное и мысленно задалась вопросом: станет ли мисс Годфри поправлять невесту, если та будет произносить слова клятвы недостаточно отчетливо и правильно?

Проходя мимо гостиной, Кейт вновь заглянула в нее. На этот раз ей удалось углядеть не только книжный шкаф и кресло, но и угол роскошного камина, возле бронзовой решетки которого сидел плюшевый медвежонок.

У Кейт глаза полезли на лоб от удивления: этого медвежонка выиграл в благотворительную лотерею два года назад Чарли Робсон! Смущенная тем, что без спроса узнала секреты мисс Годфри, Кейт поспешила выйти следом за ней на улицу.

— В последний раз я одалживала свой сервиз викарию, когда он праздновал двадцатипятилетие своей свадьбы, — вспоминала мисс Годфри по пути к церкви. — Это было очень благопристойное застолье. Сердце подсказывает мне, что завтра все будет далеко не так чопорно и церемонно.

Кейт вспомнила, что на свадьбу придут не только Мейвис с детьми и Бонзо в голубом банте, но и многие рыночные торговцы, и подумала, что мисс Годфри явно недооценивает ситуацию.

Едва лишь они вошли в зал, примыкающий к церкви, к ним устремилась Мириам Дженнингс, одетая в цветастый комбинезон, с накрученными на бигуди и прикрытыми платком волосами, и громко спросила:

— Это посуда? Чудесно! Можно начинать сервировать столы.

— Я вижу, вы их уже раздвинули, — окинув взглядом зал для торжественных церемоний, сказала мисс Годфри.

— Не могли же мы слоняться по залу без дела, верно? — резонно заметила Мириам. — Утром и без того будет уйма хлопот. Вы захватили вазы для фруктов? Их будет столько, что можно накормить целую роту.

— Я принесла дюжину глубоких десертных тарелок! — воскликнула мисс Годфри. — Они не очень шикарные, но это лучшее из всего, что у меня имеется.

— Они нам пригодятся, — заверила Мириам, забирая коробку. — Ступайте посмотрите на торт, приготовленный Хетти. Это что-то потрясающее!

Решив задержаться, чтобы оказать посильную помощь, Кейт последовала за ними в дальний конец зала, где в гордом одиночестве на столе красовался свадебный торт.

— Чудо, не правда ли? — похвасталась Мириам, поправляя на верхушке торта две фигурки, символизирующие невесту и жениха.

— Он великолепен! — подтвердила мисс Годфри, благоразумно воздержавшись от более подробных высказываний.

— Как дела, дамы? — бодро поинтересовался Альберт Дженнингс, входя в зал с несколькими стульями в руках. Следом за ним с таким же грузом появился Чарли Робсон. — Вы уже приготовили свои лучшие наряды к завтрашнему торжеству?

— Разумеется, мистер Дженнингс, — успокоила его мисс Годфри. Разговор их был прерван страшным ударом в дверь, от которого она распахнулась настежь. От испуга Мириам подпрыгнула на месте, а Чарли уронил один из стульев.

С тяжелым пакетом в руке в зал влетела Мейвис.

— Лучше держать дверь открытой, чтобы люди могли свободно входить и выходить, — недовольно проворчала она, не обращаясь ни к кому конкретно. — Кто-нибудь видел нашего Билли? Я только что разговаривала с полицейским. Он сказал, что Билли запустил стрелу с крыши сарая Ниббса и она упала в саду на Магнолия-Хилл.

— Ну что он выдумывает? — возмутилась Мириам, деловито открывая пакет, принесенный дочерью. — Стрела бы туда не долетела, она бы упала на крышу соседнего дома. Какие маленькие тарелочки, однако! Голубенькие и белые! Как раз в тон нарядов подружек невесты.

— Полицейский сказал, что стрела перелетела через крышу соседнего дома, — с родительской гордостью продолжала Мейвис. — Дело в том, что Бобби соорудил ее из черенка метелки, обточив конец. А лук он сделал из бельевой веревки и доски, оторванной от сарая. Из такого орудия он мог бы запустить стрелу и в Темзу. Но она едва не убила старого чудака, копавшегося в своем саду.

— Мальчишки есть мальчишки, их не переделать, — философски заметила Мириам. — Ты принесла маленькие тарелочки? Нам их может не хватить на всех гостей.

Кейт подавила смешок.

— Ну, я пошла! До завтра.

— И мне тоже пора, — засуетилась мисс Годфри.

Она поспешно покинула зал, напоследок подперев дверь стулом, чтобы та осталась открытой, и, когда они отошли на достаточное расстояние, обернулась к смеющейся Кейт:

— Надо же такое придумать! Запустить с крыши черенок метелки! Пожалуй, Билли Ломэкса следует опасаться больше, чем армии Гитлера. Эта палка вполне могла бы кого-то убить, но ни мамаша мальчишки, ни его бабушка не воспринимают этого всерьез! Удивительная семейка! — покачала она головой. — Я не удивлюсь, если завтра они приведут в церковь Бонзо с лентой на шее.

Едва сдержав новый приступ смеха, Кейт с самым серьезным видом ответила:

— Я тоже, мисс Годфри!

Бывшая директриса смерила ее подозрительным взглядом и открыла было рот, намереваясь спросить, не утаивает ли Кейт от нее чего-то, но, решив, что чем меньше она будет знать, тем спокойнее, сухо заметила:

— На площади Магнолий не соскучишься, верно? Недавно, к примеру, мисс Хеллиуэлл поведала мне вполне серьезно, что она попросила мистера Ниббса приспособить детский противогаз для ее кота.

— Ну и как, ему это удалось? — поинтересовалась Кейт, подозревая, что в случае удачи миссис Зингер наверняка захочет иметь такой же противогаз для Бонзо.

— Понятия не имею, — останавливаясь возле своей калитки, ответила соседка. — Не представляю Фауста в противогазе и не хотела бы его в нем увидеть. Могу лишь сказать, что шуточки семейства Дженнингс — пустяки по сравнению с полетом фантазии мисс Хеллиуэлл.

— До завтра! — поспешно раскланялась Кейт, боясь прыснуть со смеху: воображение уже рисовало ей картину встречи мисс Годфри и Бонзо с бантом на шее.

— До свидания, Кэтрин, спокойной ночи! — охотно откликнулась мисс Годфри, предвкушая чашку ароматного чая, которую она с удовольствием выпьет в тишине и покое.

Позже, приняв ванну и распустив длинные, до талии, волосы, Кейт уселась перед распахнутым окном своей комнаты и, подперев кулаками подбородок, уставилась на площадь Магнолий.

На газоне перед церковью Чарли Робсон выгуливал собаку. Мисс Годфри поливала душистый горошек, мистер Ниббс дремал в шезлонге, склонив голову на плечо. Мисс Хеллиуэлл громко звала Фауста ужинать. Все деревья в садах были в цвету; в дальнем конце площади пышно расцвела бело-кремовая магнолия Колонистов, а неподалеку от церкви радовала взоры прохожих удивительная магнолия, усыпанная гроздьями цветов с белыми лепестками и рубиновыми тычинками.

Кейт улыбнулась, вновь вспомнив о мистере Ниббсе и противогазе для Фауста, а затем переключилась на Керри. Любопытно, что она сейчас чувствует? Ведь завтра вся ее жизнь изменится коренным образом. А каково было бы ей на месте Керри? Мучили бы ее тревога и сомнения? И где, интересно, находится в данный момент ее суженый? На другом краю света или в нескольких милях отсюда? Будет ли это любовь с первого взгляда или настоящее чувство придет к ней не сразу?

Волосы высохли, Кейт отвернулась от окна и стала их расчесывать. Обыкновенно она заплетала косу, но сейчас требовалось подготовить волосы к изящной укладке в греческий пучок, которую она собиралась сделать утром. Кейт перебрала длинные пряди, разделась и забралась в постель.

В дверь постучали, и голос отца произнес, как обычно, по-немецки:

— Спокойной ночи, дорогая!

Кейт улыбнулась: она обожала отца. Все-таки, подумалось ей, не так уж плохо быть свободной от брачных обязательств и вообще от любви. Во всяком случае, ей не придется в ближайшее время в отличие от Керри покидать площадь Магнолий.

— Спокойной ночи, папа! — откликнулась Кейт, обнимая подушку. Она не представляла себе жизни вне дома, в котором родилась. — Да хранит тебя Господь!