Лорена

1

— Мистер Роули, Джорджия представляет собой вооруженный лагерь, — сказал Дэн Кэролл. — Вряд ли мне надо еще раз напоминать, почему это так.

— Особенно гостю из Чарлстона, — сказал Квент. — Естественно, наше недовольство имеет ту же причину.

— Значит, вы не упрекаете меня за то, что в Округе Крей патрулируется каждая дорога? Уверяю вас, иначе никак нельзя поддержать мир.

— Мой дорогой майор, после четырех лет войны и трех лет программы «Реконструкция Юга», я уже никого ни в чем не виню.

После деловой встречи в Четырех кедрах, которая оказалась как познавательной, так и полезной, оба мужчины к вечеру отправились в путь. Это была первая за два года поездка Квента к Лорене. Ехать к Селби Холлу они предпочли по дороге вдоль реки… Оказавшись на возвышенной местности, они остановили коней, чтобы осмотреться. Поля под паром, плачущие под осенним дождем и напоминавшие огромную шахматную доску, наглядно свидетельствовали о трагической теме их разговора.

Красно-коричневая река извивалась с запада на восток по невероятно пустынной местности. Она затопила свои берега на бескрайние мили. Вода с поднявшимся со дна илом теперь свидетельствовала о том, что вверх по течению находятся засоленные, простаивающие земли, верхний слой которых смывался во время дождя. Дэн мог бы назвать имена владельцев этих полей так точно, будто у него на седле была разложена карта. И снова майор из армии янки, который мог назвать себя усыновленным джорджийцем, глубоко вздохнул, думая об упрямстве побежденной земли, обитатели которой отказывались признавать свое поражение.

Гамильтон Хандред и Гринтри не были единственными владениями, хозяева которых отвернулись от настоящего. Спустя более трех лет после окончания вооруженного сопротивления, десяток плантаций в этом округе оставался необработанным. На них больше не было рабов, если не считать нескольких одряхлевших негров, не способных оставить своих прежних владельцев. Однако хозяева почти всех таких владений сумели избежать лишения права пользования, прибегнув к ловкому финансовому обману, не поддававшемуся анализу. Это был бессмысленный и наглый вызов. Будучи рабовладельцами до капитуляции, эти землевладельцы серьезно намеревались вернуться к рабству на прежних условиях. Пока эти владельцы продолжали плести интриги, они не нанимали на работу негров и отказывались признавать, что перед порогом их домов стоит оккупационная армия. Они не хотели также признавать, что последствия замышляемого ими насилия могут оказаться гораздо хуже бед, которые они пытались исправить.

Лагерь под командованием Кэролла стоял на близлежащем отвесном берегу — две роты конных пехотинцев, очень мобильные силы, которые за считанные часы могли достичь любой точки вверенного им округа. До сих пор Кэролл жестко готовил своих людей, но использовал их с крайней осторожностью, полагаясь на то, что само их присутствие предотвратит беду. Лагерь стоял на его земле, в углу Четырех кедров. Этот участок годился лишь для выращивания деревьев и пастбища. Остальная земля, за состоянием которой следило зоркое фермерское око, ждала лишь осени, чтобы принести щедрые дары. Свои обширные земли, он возрождал целых три года, проявляя любовь и показывая пример окружавшим его твердолобым сепаратистам.

Наметанный в годы войны глаз Дэна обозревал аккуратные ряды палаток, деревянную столовую, крытый загон, где кони смогут провести зиму. Несмотря на постоянные маневры его людям не приходилось сетовать на неблагодарную службу. Никаких столкновений до сих пор не возникало, поскольку всем в Округе Крей было видно, что эта военная полиция способна воплотить свою волю в жизнь.

Правда, десяток куклуксклановских крестов сгорели за последнюю неделю, в основном во дворах отдельных негритянских хижин, в назидание обедневшим белым, которые не проявили джорджийский патриотизм, сбывая продовольствие квартирмейстерам Кэролла. Но прямого нападения расистов на Линкольнвиль не произошло. Рабочие бригады Сала, увеличившиеся во время жарких, напряженных месяцев уборки, еще только могли подвергнуться нападениям.

Но это не давало повода для успокоения, поскольку основные вопросы оставались нерешенными. До тех пор, пока черные и белые не смогут ужиться вместе, оккупационная армия останется раздражителем, так как ей предстояло воплотить в жизнь законы, так спешно утвержденные в Вашингтоне. Майору Дэну Кэроллу оставалось лишь молить Бога, чтобы к следующему году наступили лучшие времена.

Создавшаяся тупиковая ситуация объяснялась множеством причин: главная из них была проста. Пытаясь найти точное слово для ее определения, Кэрролл, ставший джорджийцем, если не по праву рождения, то по праву проживания, размышлял над событиями, которые привели столь значительную часть Юга к грани мятежа, а традиционную политику и экономику — к хаосу и неугасающей вражде. «Это слово — «жадность», — подумал он. — Что еще могло привести на эту землю тучи саранчи?»

Когда прежних мятежников лишили права голосовать, а на каждом избирательном участке стоял с обнаженным штыком солдат, защищавший смешные и неуклюжие попытки негров обрести гражданство, не видно было, как достигнуть единого мнения, пока за дело не взялись мародеры. Сопротивление побежденных стало неизбежным. Устраивались страшные провокации, особенно в таких районах, как Округ Крей, где было самое большое количество рабов. Столь же ревностно злые менторы негров перешли всякие границы в своей жажде добыть трофеи. И тем не менее в приграничных штатах снова начали мыслить трезво. То же могло случиться и в Джорджии, если бы она избавилась от непрекращающихся подстрекательств Клана.

Сначала Ку-клукс-клан, несмотря на всю свою террористическую атрибутику, казался способным дать отпор «саквояжникам»[17] и дать понять неграм, получившим свободу, что те не должны своевольно захватывать простаивавшие земли. Если бы Ку-клукс-клан преподнес своим врагам такие уроки и самораспустился, он заслужил бы лестную оценку в книгах истории. Вместо этого он стал расти, как грибы после дождя, и вскоре его анонимные члены, похоже, ради собственного удовольствия, начали убивать и жечь. Теперь же, в эту горестную осень 1868 года, Кэролл опасался, что утолить страсти, разбуженные этими ночными всадниками, может лишь кровопролитие. Разумеется, пропасть, разделявшая расы, стала глубже прежнего, а желание уничтожать давно вытеснило разум.

Местный Ку-клукс-клан являл собой лишь скрытую угрозу, благодаря тому, что Кэролл распорядился регулярно патрулировать Округ Крей. Тем не менее его долг заключался в том, чтобы искоренить эту угрозу. Сделать это можно было лишь в ходе открытого столкновения с ночными всадниками. Такая форма сражения была гораздо труднее, чем обычный бой.

В других местах Джорджии принимались суровые меры: Клан в каждом случае скрытно отвечал жестоким ударом. Кэролл теперь совершал поездку с целью усовершенствовать собственный план борьбы. Не желая напрасно губить жизни, он уже почти решил прикрепить к двери полковника Гамильтона последнее предупреждение, так как стало известно, что герой Шило возглавляет Клан округа, и поговаривали, что приказы учинять новое насилие отдавались в штабе Ку-клукс-клана, находившемся за пределами Атланты.

Кэролл надеялся со временем пресечь враждебные действия — но он выработал собственную стратегию: видно, надежда повлиять на мозги полковника осталась несбыточной… Он резко взглянул на всадника, застывшего рядом с ним. Похоже, Квентин Роули глубоко задумался о чем-то своем.

— Говорите откровенно, мистер Роули, — сказал он. — Это останется между нами.

— Можете звать меня Квентом, мы ведь деловые партнеры, — ответил брат Лорены. — Что касается моих нынешних размышлений, то они в высшей степени неоригинальны. Я разочаровался в человечестве. Как бороться с его упрямством?

Дэн невольно рассмеялся. Оба рысью устремились дальше по грязной дороге. После совещания в Четырех кедрах он почувствовал в Квентине своего союзника, хотя этот союз порождали разные мотивы.

Гость приехал к нему из Нового Орлеана по его просьбе. Вчера вечером за бренди и сигарами Квент согласился подтвердить, будто он предоставил Селби знаменитый заем. За это Дэн обещал погрузить свой урожай этого года вместе с урожаем Селби на пароход, который Квент недавно приобрел в Мобиле. Это соглашение принесет взаимную выгоду. У брата Лорены водились друзья на каждой остановке длинной дороги, изголодавшейся по взяткам и ведшей к ткацким заводам в Британии и Новой Англии, оставшимся без хлопка. Если он запросит как можно больше за перевозку, то сможет все быстро сбыть по ценам, которые иначе чем астрономическими не назовешь.

После того как в руки Дэна перешли Четыре кедра, а также владения Варнеллей, он обнаружил, что жизнь плантатора может оказаться весьма привлекательной при условии, что плантатор имеет звонкую монету и преисполнен желания выжить. Положение военного начальника в этом округе обеспечивало ему иммунитет. Было лишь естественно распространить этот иммунитет и на Селби Холл, поскольку он пользовался хлопкоочистительной машиной Лорены, чтобы уложить в тюки свой урожай и затем отправить оба урожая с общего склада до ближайшей станции железной дороги.

Благодаря такому соглашению, а также и тому, что их земли соседствовали, он создал для обоих владений остров мира среди неспокойного моря. До сих пор волны этого моря разбивались об их границы. Он едва надеялся, что подобное везение будет длиться вечно.

Кэролл трудился изо всех сил, чтобы завоевать друзей среди соседей. Он предлагал деньги за урожаи по довоенным ценам. Это предложение отвергли все крупные землевладельцы. Он нашел нескольких покупателей среди прежних издольщиков и более мелких фермеров, не владевших рабами. У некоторых из его должников дела пошли так хорошо, что те купили лишние акры земли на прибыль с первых урожаев. Некоторые из продавцов были теми же набобами, которые отказались от помощи Дэна. Чаще всего эти владельцы предпочитали продать необработанные четверти земельных участков, хотя им было трудно признаться, что они потерпели неудачу тогда, когда Рина достигла успеха.

Округ с ожесточенным напряжением следил за Селби Холлом. Все отметили, что брат профинансировал Рину в год поражения Юга, так что никто открыто не осуждал ее удачу. Ее также не осуждали и за то, что она поделилась хлопкоочистительным заводом с майором Кэроллом. Он прилежно платит по самым высоким ставкам: соседи Рины признавали, что она поступила правильно, запросив высокую плату. Все изменится, когда Гамильтоны и Бюэлли узнают, что майор решил открыто ухаживать за ней. Соседи пока еще не смирились с мыслью, что Лорена стала вдовой. Возможно, они никогда с этим не примирятся. Брэд Селби все еще слыл легендой, будь он жив или мертв.

Дэн не затрагивал личные дела во время вчерашнего совещания с братом Лорены. Во время редких посещений Селби он с железной волей подавлял чувства, но все же установил предел, когда должно иссякнуть его терпение.

Годы, прожитые в Четырех кедрах, были долгими и одинокими: он заслужил право строить планы. Когда угроза Клана будет ликвидирована, горечь немного смягчится. Неужели нет надежды на то, что округ примирится с союзом имен Селби и Кэролл?

Что же касается самой Рины, то инстинкт подсказывал Дэну, что она не сможет вечно пребывать в неопределенном состоянии и ее сердце, вопреки упрямству, готово принять его. Видно, он должен отложить формальное предложение руки до тех пор, пока не будет решен вопрос с Кланом. За это время Дэн мог бы, по крайней мере, заставить Рину признать, что ее муж мертв. После того, как она преодолеет это мысленное препятствие, остальное должно произойти само собой.

С помощью друзей в Мехико Дэн пристально следил за тем, чем там занимается Брэд. Герой мятежников стал подстрекателем в партии войны, сторонники которой втерлись в доверие к Максимилиану и нашли путь к его двору. Получив вне очереди звание полковника в армии императора, он храбро дрался против повстанческих сил Хуареса, когда этот крестьянский вождь пригрозил смести эту опереточную империю. В конце концов, Брэд погиб в бою при Кордове.

Дошли и некоторые подробности. С уважением к нему рассказывали, что Брэд храбро сражался во время обороны фермы, стоявшей на перекрестке дорог. Когда погибли его офицеры, он почти в одиночку отразил последнюю атаку, но тут удачный выстрел сразил его. Даже после этого нападавшие боялись подходить до тех пор, пока не удалось поджечь дом фермы. Только когда зажигательные бомбы уничтожили стены, противник бросился к дому. Мертвых и умирающих вытаскивали из обугленного редута. Некоторые тела уже обгорели, но различительные знаки командира безошибочно опознали.

Десять дней назад прибыло ожидаемое Дэном официальное сообщение из Вашингтона: гибель Брэда стала частью истории. Максимилиан был мертв, и некоторое подобие отношений начинало устанавливаться с новым правительством… этого хватало, чтобы начали просачиваться донесения… Дипломатической почтой пришло свидетельство о смерти некоего Брэдфилда Селби, extranjero[18], добровольца императорской кавалерии и, если верить приказу о благодарности, доблестного воина.

Дэн вспоминал, что череда событий оказалась простой, яркой и типичной для этого человека. Проиграв одну войну, Брэд запросто отправился на другую, еще более безнадежную. Задолго до его прибытия ко двору Максимилиана, офицеры Конфедерации поняли, что из этого места невозможно вести свою тщетную борьбу. Зажатый в тисках собственных бед, император, звезда которого уже угасала, встретил их красивыми словами, предложил убежище… и на этом все закончилось. Пока тянулось время, прежние мятежники разбежались кто куда. Некоторые пытались взяться за поиски золота или заняться фермерским хозяйством. Другие, наподобие Брэда, служили императору, пока их звезды тоже не угасли.

Брэда постиг заслуженный конец, венчавший странную заключительную часть длинной и нестройной симфонии, именуемой гражданской войной, или войной между штатами, в зависимости от вкуса историка. На Юге сегодня пока еще тлел мятеж, шла иная война, в которой победу не одержать штыками, но и не обойтись без них… Кэролл отвлекся от этих мыслей, когда Квент наклонился в седле, чтобы обратиться к нему.

— Дэн, когда сыграем свадьбу? Мне следовало спросить раньше.

Теперь, когда этот вопрос прозвучал открыто, Дэн обнаружил, что воспринял его как должное.

— Это зависит от вашей сестры.

— Только не говорите, что вы не просили ее об этом.

— Я предвидел, что мы объединимся, когда купил Четыре кедра. В то время она и слушать не захотела. Ее муж был все еще жив и уже приближался к Мексике.

Квент раздумывал над этим ответом, пока они приближались к въезду в Гамильтон Хандред, паре готических воротных столбов, скрытых среди плюща, что придавало этому порталу вид мистического храма. Ворота уцелели после вторжения армии Шермана и скрывали, какое разорение открывается за ними.

— Наверно, Лорена получила известие о смерти Бреда.

— На прошлой неделе я отправил ей копию донесения.

— Почему вы не вручили его лично?

— Я подумал, что будет неразумно вмешиваться в ее личные дела. Братья-офицеры написали о смерти Брэда из Мехико почти год назад, но она ни словом не обмолвилась, что знает эту новость. О тех письмах я узнал лишь случайно.

Поразительно красивые губы Квента искривились в мрачной ухмылке, ставшей, как догадался Кэролл, его отличительной чертой. Это была улыбка врожденного сатира, понимавшего, что кому нужно и кто под какой маской скрывает свои цели.

— Вы не слишком пылкий ухажер, мой друг.

Настала очередь Дэна улыбнуться. Он сообразил, что один старый секрет в Селби хорошо охраняется.

— Ваша сестра очень хорошо знает о моей привязанности, — ответил он. — За прошедшие три года я ей не раз доказывал это.

— Это верно. На мой взгляд, вы святой. Но я не поверю, что даже святой станет ждать вечно.

Дэн не сразу решился ответить, хотя и знал, что Квенту можно доверять.

— Вчера Лорена прислала своего надсмотрщика в Четыре кедра с чеком на семьдесят тысяч долларов. Так она вернула деньги, которые я ей дал в 1865 году, вместе с обычными процентами, взымаемыми мошенниками в Джорджии. Я разорвал чек, положил кусочки в другой конверт и вернул их с запиской, в которой сообщил, что нанесу ей визит сегодня днем и все объясню.

Квент тихо рассмеялся.

— Я начинаю понимать ход ваших мыслей. Видно, меня сам Бог прислал.

— Значит, вы выступите в мою защиту?

— С удовольствием, если вы думаете, что это поможет.

— Надеюсь, я заслужил вашу поддержку.

— Дэн, можно сказать и так. Этот чек служил Лорене символом. Подтвердив, что способна расплатиться с последними долгами Селби, она также заявила, что является свободной женщиной. Предписанное время для траура истекло; она избавилась от тени Брэда и юридически доказала свой статус вдовы. На вашем месте я бы ковал железо, пока горячо. — Квент спешился в тени воротных столбов Гамильтона. — Я уже сказал, что поддержу вас сразу после того, как нанесу этот визит полковнику.

— Я тоже собирался нанести ему визит.

— Позвольте мне войти первому и подождите на портике. Тогда вы узнает немало интересного.

Квент привязал коня к молодому деревцу, пустившему корни в стене заброшенного домика привратника. Дэн последовал его примеру. Оба всадника пешком подходили к развалинам Гамильтон Хандред, причем человек в синей армейской униформе шел чуть позади спутника в костюме для верховой езды.

Этот дом, как живо помнил Дэн, был большей частью опустошен пожаром, возникшим после того, как его хозяин четыре года назад отказался сдаться и открыл огонь. Осыпавшиеся стены, обвитые покрывалом дикого винограда, все еще мрачно тянулись к дождливому небу. Гамильтоны жили в той части дома, которая не подверглась уничтожению — в восточном крыле, которое пощадил огонь. Там остались библиотека полковника и его рабочий кабинет, где находились книги по правовым вопросам. Забавно, что практически уцелела именно эта часть когда-то великолепного особняка. На высоких застекленных полках все еще стояли классические книги в переплетах из телячьей кожи и сафьяна. Бюсты поэтов смотрели вниз из ниш в стенах цвета слоновой кости, а портреты Гамильтона и его жены стояли на каминных полках. Лампа над рабочим столом освещала небольшой кабинет в последние дневные часы пасмурного дня.

Все это Кэролл заметил, пока шел за Квентом под навес портика. На их пути было то, что пламя не уничтожило. Здесь из досок кипариса соорудили пристройку, чтобы частично отгородить уцелевшую часть дома и получить дополнительную жилую площадь. Покатая крыша была грубо обшита гонтом, но все же она служила хоть каким-то укрытием. Поскольку Гамильтоны слишком обеднели, чтобы покрасить все это, и в то же время были слишком горды, чтобы просто побелить, временная пристройка к их жилищу обрела серо-зеленый налет, похожий на мох. Пристройка казалась естественным продолжением руин особняка, считавшегося когда-то достопримечательностью Джорджии, и, словно хижину пастуха, ее можно было принять за часть руин замка Греции, к которым она прилепилась.

— У полковника гости, — заметил Квент. — Посмотрите на конный двор.

Дэн кивнул. Он узнал повозку и рабочую лошадь, которая в упряжке щипала траву.

— Это повозка Сала, — сказал он. — Лошадь принадлежит Люку Джексону. Я слышал, что они сегодня собирались приехать сюда, чтобы оформить договор о продаже четвертой части земли.

— Конечно той, которая прилегает к Селби, — сказал Квент. Он нахмурился и шагнул вперед. — За последнее время Лорена совершила ряд удачных покупок.

Высокие окна, большинство из которых все еще оставалось без стекол, открывали перед необъявленными посетителями отличный вид. В кабинете полковника лампа горела не просто так: Сал сидел за столом со сводом законов и внимательно заполнял лежавший перед ним документ. Он закрыл дверь, чтобы избавить полковника от необходимости смотреть на его работу.

Полковник сидел в кресле библиотеки с каменным выражением лица, одетый в свое лучшее тонкое сукно. Люк Джексон нервно расхаживал перед полками, делая вид, будто выборочно рассматривает стоявшие на них тома. Когда владелец Гамильтон Хандред заговорил, его голос отчетливо долетел до портика. Дэн сообразил, что у них не осталось иного выбора, как подслушивать.

— Не суетись, Люк, — говорил полковник. — Я вполне смирился. Беднякам не приходится выбирать.

— Нет нужды говорить таким тоном, сэр. Сал зашевелится быстрее, если сказать ему, что вы входите в Кла…

— Только не это, Джексон! — Гамильтон заорал словно на плацу. — Тебе даже не положено знать об этом — ты не забыл?

— Как вам угодно, сэр. Но вы оказали мне честь, что пригласили сюда. Даже по столь безрадостному поводу.

Услышав этот комплимент, полковник выпятил грудь. Без угрызений совести, подслушивая у разбитого окна, Дэн обрадовался тому, что не поторопился войти. Было бы совершенно бесполезно обращаться к Гамильтону после того, как он признал, что связан с ночными всадниками.

— Я поклялся никогда больше не общаться с Лореной Селби, — говорил полковник. — Теперь я нарушил свою клятву и после долгого молчания обратился к ее надсмотрщику за помощью. Джексон, я без особого удовольствия признаюсь в этом.

— Сэр, не сердитесь на нас за то, что мы располагаем деньгами. — В голосе Люка все еще звучали уважительные нотки, но подслушивавший у окна понимал, что тот говорит серьезно. — Как вы знаете, именно деньги Квентина Роули спасли миссис Селби в 1865 году. Она с тех пор расходует их наилучшим образом.

— Джексон, вы следуете верным принципам. Почему вы остаетесь там?

— На то у меня есть свои причины, полковник.

— Думаю, ваша преданность делает вам честь, — сказал Гамильтон. — Однако это не может привести ни к чему хорошему. Как вы можете работать рядом с негром? — Он вскочил на ноги, охваченный неожиданным гневом. — Верно ли, что он занимает высокое положение на вашей плантации?

— Всем пока заведует миссис Селби. А я остаюсь у нее надзирателем.

— Но Саладин сбывает хлопок и дает взятки?

— Нет, полковник. Сейчас взятками занимается ее брат.

— Вот и наступил повод войти, — шепнул Квентин. — Дэн, оставайтесь здесь. — Он прошел в дом с жизнерадостным видом человека, который только что услышал, что произнесли его имя. — Полковник, извините за вторжение, — произнес он и протянул руку.

Гамильтон, расхаживавший по ковру с поднятой в молчаливом проклятии рукой, застыл на месте, но Дэн заметил, что он не слишком удивился неожиданному визиту. Конечно же он слышал новость о приезде Квентина, да еще и о том, что тот прошлую ночь гостил в Четырех кедрах. После некоторого колебания он взял протянутую руку гостя.

— Я не осуждаю людей за их спиной, мистер Роули, — холодно сказал он. — Поэтому я повторю — ваше прибытие в Джорджию не предвещает ничего хорошего.

Квент пропустил эти слова мимо ушей.

— Всегда приятно слышать, когда говорят откровенно. Пожалуйста, всегда поступайте так. Почему вас должно беспокоить то обстоятельство, что Лорена богатая женщина?

— Я не завидую успеху Лорены. Как жена героя, она этого заслуживает. Ей необходимо достойно вырастить его сына. Но я не могу одобрить ее поступки.

— Где бы вы, землевладельцы Джорджии, оказались без помощи из Селби?

— Должен признаться, мы вынуждены принимать ее ссуды. Я все же называю методы вашей сестры нечестными.

— Вы предпочли бы получать деньги из Атланты и платить в три раза больше по процентам, чем берет она?

— Мистер Роули, это оскорбительный вопрос.

— Тогда перестаньте оскорблять Лорену. Она скупала земли, когда их владельцы, вроде вас, голодали. И продавала их обратно по той же цене, когда у владельца появлялись деньги. Вы же не можете одной рукой брать у нее деньги, а другой показывать кулак.

— Сэр, у меня остался лишь один кулак. Пока я дышу, я буду защищать им Конфедерацию.

— Как в ноябре 1864 года?

— Все время, если потребуется.

— Вы обязательно будете искать повод, чтобы угрожать моей сестре?

— Мистер Роули, ваша сестра носит гордое имя уроженки Джорджии. Ради ее сына я молюсь, чтобы она и впредь оставалась достойной этого имени. Но я резко осуждаю ее нынешние методы.

Голоса спорящих затихли: из кабинета тихо вошел Сал. Подслушивавший с портика увидел, что негр ведет себя безупречно: по его серьезному виду нельзя было определить, слышал ли он эту перепалку. Поклонившись трем белым мужчинам, он развернул договор с красной печатью на низеньком столике, находившемся рядом с Гамильтоном.

— Полковник, извините, что заставил вас ждать, — сказал он. — Миссис Селби настаивает, чтобы во всех договорах о покупке земли значился пункт о возможном выкупе в будущем. Вот что меня задержало. — При этих словах он протянул ручку и карманную чернильницу. — Если вы распишетесь рядом с печатью…

Гамильтон, лицо которого стало бордовым, отмахнулся от такого предложения.

— Держишь подальше. У меня есть своя ручка.

— Как вам угодно, сэр.

Никто не шевельнулся, пока герой Шило нацарапал свою подпись на документе. Сал положил экземпляр новой владелицы земли в карман и отвесил глубокий поклон. Только наблюдавший у окна видел на губах Сала нечто похожее на печальную улыбку, когда он собрался уходить. В этой улыбке не было ничего злобного — лишь некоторое сожаление.

— Большое спасибо, полковник, — сказал он. — Мастер Люк, я подожду в повозке.

Он вышел с тем же непринужденным достоинством. Проходя мимо Дэна на портике, он кивнул ему, но не сказал ни слова. Мгновение спустя он пересек конный двор, устроился на сиденье повозки и стал терпеливо ждать, втянув голову в плечи, когда свинцовое небо снова разразилось дождем.

В библиотеке полковник Гамильтон все еще дулся, сидя в кресле и забыв о лежавшем на столике договоре. Квент подошел к двери, будто собираясь уходить, затем прислонился к ней. Его глаза смотрели бесстрастно. Люк, неподвижно стоявший в тени, словно задумчивый бык, робко вышел вперед.

— Сэр, не принимайте это слишком близко к сердцу…

— Дело сделано, — ответил Гамильтон. — У меня нет желания обсуждать его.

— Это лишь четвертая часть и мы заплатили вам самую высокую цену. Большая часть этой земли пригодна лишь для охоты на лис.

— Джексон, эта четвертая часть составляет половину моих нынешних владений.

— Мы продадим ее вам, когда вы соберете следующий урожай.

— Как же я выращу урожай без своих рабов? — Полковник погрозил кулаком в сторону двери, через которую только что вышел Сал. — Я никогда не стану нанимать у него рабочих.

— Я не виню вас за это, сэр. Но…

— С важным видом расхаживает в готовой одежде, словно индийский набоб! Живет в своем доме в Форксе, словно аристократ, вместе с женой и двумя негритенками. Мы дышим воздухом, в котором витает запах чернил, оставшихся на его большом пальце. Джексон, что станется с нами?

— Мы вернем себе эту землю, — успокоил его Люк. — И наступит день, когда вы продадите урожай на своих условиях.

Гамильтон выпрямился в своем кресле.

— Вы разделяете это мнение, Роули?

Взгляд Квента блуждал где-то далеко.

— Извините, полковник. Я занятой человек, мне некогда строить воздушные замки. Вам с Салом обязательно когда-то придется вместе заниматься делом или же янки купят вас обоих. Другого пути нет.

— Я не стану просить вас покинуть мой дом. Вы все же шурин Брэда Селби, упокой, Господи, его душу. Я пожелаю вам всего хорошего. Теперь нет сомнений, на чьей вы стороне.

— Сейчас осталась всего одна сторона.

Сказав это, Роули хлопнул дверью: старый вояка растворился в том темном месте, где сходились дом и пристройка. Все еще стоя на портике, Дэн покачал головой, словно не веря тому, что услышал. «Самонадеянность нужна ему, чтобы жить, — подумал он. — Признай полковник, что Квент прав, и он стал бы совсем другим человеком».

Еще в дверях Квент серьезно кивнул Дэну. Он снова обратился к наблюдателю, хотя слова были адресованы Люку.

— Не дайте Гамильтону обманывать себя, — сказал он. — Сал для него лишь козел отпущения. Я — главный злодей и объясню вам, почему так получилось. Как южанину с хорошей репутацией, мне следовало позволить Селби погибнуть вместе с другими плантациями. Тогда Гамильтоны сегодня могли бы выражать сожаления моей сестре, а не завидовать ей.

— Мистер Роули, здесь вы, наверно, правы, — ответил надсмотрщик. — Но все же ей не следовало платить неграм зарплату.

— Нет. — Возразил Квент. — Она вполне могла бы голодать вместе с леди Гамильтон и остальными. Затем продала бы свою землю, чтобы сыграть роль мученицы. Вместо этого она честно извлекла прибыль, невзирая на то, что я давал взятки, чтобы сбыть ее хлопок. Стоит ли удивляться, что полковник ненавидит ее.

— Все же это нехорошо, мистер Роули, — заключил надсмотрщик.

— Люк, сейчас неподходящая погода, чтобы выказывать гордость. Пока мы не вышвырнем этих негодяев, нам придется покупать и продавать на условиях янки или же разориться.

— Клан думает иначе.

— Конечно, если в нем под ночными рубашками прячутся люди вроде Гамильтона.

Люк приблизился к нему. Его голос перешел на хриплый угодливый шепот.

— Мистер Роули, уговорите ее выгнать Сала. Уговорите ее нанять белых людей в качестве работников, пока не поздно.

Он натянул свою фетровую шляпу до ушей и вышел под дождь. Дэн вовремя успел спрятаться за углом портика: у него сейчас не было желания встречаться с надсмотрщиком. Через мгновение к нему вышел Квент. Они стояли на прогнивших досках пола и наблюдали, как Люк вместе с Салом уезжают.

— Салу нужен телохранитель, — заметил Дэн. — Но если я приставлю к нему хотя бы одного, то сделаю еще хуже.

— Люк не даст его в обиду. До тех пор, пока сам работает на Лорену.

— Люк не может служить обоим — Клану и Селби.

— Это верно, Дэн. Служить двум господам тяжело. Особенно человеку с озлобленным сердцем и ограниченным умом. Может, Лорене следует уволить его.

— Я думаю, — сказал Кэролл, — что она держит его лишь по одной причине. Он точно вовремя предупредит ее, если Клан задумает нанести удар по Селби Холлу.

Квент кивнул и оба пошли в сторону ворот. Его губы искривила знакомая улыбка.

— Майор, вы сами об этом догадались? Вы становитесь джорджийцем.

Между землями Гамильтонов и Селби дорога, большая часть которой лежала в тени огромных дубов, шла вдоль берега реки. Дэн все еще беседовал с Квентом, когда почувствовал, что его конь испугался и резко остановил животное. Оба всадника оказались как раз за поворотом. На торчавшем суке висело тело мужчины и медленно покачивалось, словно демонстрируя бесконечное терпение смерти.

— Боже милостивый, Дэн! — воскликнул Квент. — Что это? Самосуд?

— Похоже на то. — Опыт военных лет приучил Дэна к таким сценам; он первым пришпорил коня. — Давайте поторопимся! Возможно, он еще жив.

При тусклом свете никто из них не мог разглядеть лица жертвы, но они тут же оказались рядом с ней. Оба коня все еще боялись, и было трудно удержать их на дороге.

— Режьте веревку, — сказал Дэн. — Я поймаю его.

Тело упало на седло, когда Квент карманным ножиком перерезал веревку. Держа обмякшее тело, Дэн спешился и понес его к берегу реки. Мимолетный взгляд на сине-черное лицо и высунувшийся язык поведал ему, что этот человек уже давно перестал дышать. Было очевидно, что его палач не пожелал, чтобы тот умер сразу со сломанной шеей, как это бывает при повешении. Петлю завязали умело так, чтобы та затягивалась, пока жертва брыкается, стараясь спасти свою жизнь.

Квент увел обоих коней вверх по дороге и привязал их. Когда он вернулся, Дэн уже перевернул мертвого на спину. К его рубашке был приколот квадратный кусочек белой материи. На нем жирными красными буквами были выведены три буквы «ККК». Под ними значились два слова, почти смытые дождем: «Смерть предателям».

— Вы знаете его? — спросил Квент.

— Это Джед Питерс. Фермер-арендатор на прежних землях Варнеллей.

— Это означает, что он работал на вас.

— Больше года, — ответил Кэролл. — Почти уверен, что он был членом Клана, но я его ни разу об этом не спрашивал. Вчера он пришел ко мне в Четыре кедра и сообщил, что уходит.

— Он тоже оказался осведомителем?

— Нет. У меня есть другие источники информации.

— Наверно, вожак подумал, что он выдал их секреты.

— Всего один конкретный секрет, если я не ошибаюсь. — Кэролл встал. — Только офицер штаба Клана штата может вынести смертный приговор. Даже полковник Гамильтон не осмелился бы сам привести его в исполнение.

— Значит, этот приговор вынесен на верхах?

— Вот именно. Мне уже сообщили, что местные куклуксклановцы ждут Орла Клана[19] из Атланты. Это его рук дело.

— Они предостерегают вас?

Армейский майор хмуро посмотрел на Квента.

— Вряд ли. Они уже должны были понять, что меня так легко не испугать. Думаю, что так они собираются держать в повиновении ночных всадников.

— Сделав их соучастниками убийства. — Квент задумчиво кивнул. — У них это получится?

— Вряд ли, — ответил Кэролл. — Я живу среди этих людей уже три года. Если мой опыт что-то значит, то такое насилие приведет к обратному результату. У Клана в Округе Крей много членов: я могу вам назвать большинство из них по именам. Однако их никогда не удается собрать всех вместе. Большинство ночных всадников принадлежит к отбросам общества. Только несколько экстремистов, наподобие полковника Гамильтона, имеют право отдавать приказы. Не думаю, что другие поддержат этот суд линча. Уверен, они в нем не участвовали.

— В таком случае эта казнь может стать для Клана погребальным звоном в этом округе.

— Погребальный звон уже прозвучал, — мрачно сказал Кэролл. — Я займусь Кланом, раз он показал, что готов к настоящему насилию.

— Где они нанесут следующий удар?

— Скорее всего, в Линкольнвиле. Мы уже месяц ожидаем нападения на него.

— Или в Селби Холле?

Дэн пристально взглянул на Квента и покачал головой.

— Я думаю, что они изберут Линкольнвиль. Конечно, члены Клана ненавидят Лорену, но она все же вдова Брэда Селби. А он здешний герой.

— По крайней мере, сейчас, — сухо заметил Квент.

— Что вы хотите сказать? Разве он не мертв?

— Он точно мертв. Я прибыл на то место через день после того, как сожгли его командный пункт. К сожалению, капитан Брэдфилд Селби умер точно так же, как он жил — без особого уважения к соотечественникам.

— Значит, в его послужном списке появилось пятно?

— Можно сказать и так, — ответил Квент. — Он отправился в Кордову по просьбе императора, везя патент, дающий ему право на некоторые земли, конфискованные у патриотов. К тому же он позднее захотел отнять земли у их законных владельцев. Вот это и растревожило осиное гнездо.

— Вы расскажете об этом Лорене?

— Будет лучше, если расскажете об этом вы.

Кэролл тут же решительно возразил.

— Я однажды сражался против Селби. Люди для него ничего не значат. Он без всякой нужды пожертвовал целым отрядом, но сражался храбро. Думаю, нам не следует об этом говорить.

Квент пожал плечами.

— А как мы поступим с Питерсом?

— Буду признателен, если вы останетесь здесь, пока я не пошлю за фургоном. Теперь, когда приказы здесь отдает Орел клана, думаю, у нас работы хватит.

— Вы собираетесь арестовать полковника Гамильтона?

Майор покачал головой.

— Ни одно жюри присяжных не обвинит его, располагая столь незначительными доказательствами. Доктор Янси скажет вам, что человека, у которого нога поражена гангреной, можно спасти, если ампутировать нездоровую конечность. Если мне повезет, то сегодня как раз это произойдет со всем Кланом. Или, по крайней мере, с его отделением в Округе Крей.

2

Детская в Селби Холле находилась на втором этаже. Она была просторной и соединялась дверью с комнатой Рины.

Стоя рядом с подростковой кроватью, которую она распорядилась доставить, когда трехлетний ребенок достаточно вырос, хозяйка Селби заботливыми руками разгладила стеганое покрывало.

В этой кровати сын не спал уже некоторое время. В августе Энди вместе с няней Матушкой Джо уехал к родственникам в Эшвил, чтобы спастись от летней жары. Им велели оставаться там, пока здесь все не успокоится: Рина ни разу не пожалела о таком решении. Она впервые рассталась со своим мальчиком со дня его рождения и сделала это с тяжелым сердцем. Даже сейчас она не могла до конца поверить, что его здесь нет… Проснувшись, она ловила себя на том, что стоит рядом и прислушивается, ожидая, когда он рассмеется. Всякий раз в середине дня, после поездки по своим все разраставшимся владениям, она была уверена, что сын выбежит на лужайку встретить ее. В конце рабочего дня Рина все еще заходила в детскую, хотя та и была пустой.

В уютной белой комнате было тихо. Рина разглядывала находившиеся в ней привычные вещи — огромного коня-качалку, кукольный домик, кроликов и гномов, резвившихся на всех стенах. Она любила это время дня. В детской вспоминалось, что жизнь имеет смысл, можно было снова обрести безмятежное настроение, ускользавшее от нее в часы работы.

Рина подошла к большому шкафу, где хранилась одежда Энди. Такой осмотр стал для нее ритуалом. Здесь лежал костюм индейца, который она заказала в Нью-Йорке. Фрак из Атланты на третий день рождения. Униформа солдата Конфедерации, которую она после долгих колебаний приняла от того же портного. На туалетном столике она привела в порядок щетки сына с посеребренными спинками и взглянула на выстроившиеся в ряд фотографии. Энди на них был запечатлен малышом. Его первый выход на портик с Матушкой Джо на заднем фоне. Его первый выезд на дамском седле матери… Наконец фотография в отдельной рамке, на которой Энди сняли в прошедший день рождения. Рина разглядывала эту фотографию последней. Она с восторгом уже сотый раз отмечала, что красивые глаза мальчика становились темнее, а подбородок обретает мужественный вид.

Мальчик все еще оставался ее точной копией. Иногда было трудно признать, что часть этого мальчика унаследована от Дэна Кэролла. С каждым проходившим днем становилось ясно, что ей не удастся надолго отложить признание этого факта.

Когда Рина отослала надсмотрщика с чеком в Четыре кедра, она не сомневалась, что Дэн вернет его: попытка расплатиться по счету трехлетней давности стала своеобразной проверкой. Дело не в том, что Рина не стала бы винить Дэниела, если бы тот взял деньги и отвернулся бы от Селби Холла — она просто надеялась и молила Бога, чтобы он понял причину ее длительной нерешительности. И так, оказавшись меж враждебных сил, она боялась сделать шаг, который скомпрометировал бы ее.

Год назад у нее от облегчения чуть не закружилась голова, когда друзья из Мексики написали, что Брэд мертв, но ощущение свободы длилось недолго. Любим или нелюбим, муж умер героем. Принципы повелевали ей оплакивать смерть мужа — в Округе Крей траур полагалось носить не меньше одного года. Весь этот год, пока Джорджия жила под растущей угрозой Ку-клукс-клана, она не осмеливалась выразить подлинных чувств. Сможет ли она пойти на это сегодня, когда Дэн нанесет обещанный визит и попросит ее руки?

Не зная, что ответить на этот вопрос, она прошла к одному из мансардных окон, чтобы взглянуть на подъездную дорогу.

С приближением вечера дождь притих, и ее девственные дубы озаряло слабеющее солнце заката. Лужайки по обе стороны только что подметенной дороги стали бархатисто гладкими. Позади крыльев дома сверкали недавно выкрашенные рабочие здания: в плотницкой мастерской от наковальни взлетали снопы искр. Там Кастор и Поллукс чинили сломанную цепь упряжки. В Селби снова царил полный порядок, дела на плантации процветали как никогда раньше. За это она могла благодарить свой решительный характер и свое неиссякающее трудолюбие.

Конечно, сосед из Четырех кедров оказывал ей всяческую помощь, не говоря уже об умелом деловом содействии Квента Роули… Вспомнив брата, она обрадовалась, заметив, что тот въезжает через ворота верхом на коне из конюшни Четырех кедров. Квент опустил голову в задумчивости — непривычная для него поза. Он даже не поднял голову, когда спешился у портика.

Рина знала, что прошлую ночь он провел у майора Кэролла, чтобы обсудить дела, которые обоим принесут выгоду. Ей очень хотелось узнать, не зашел ли разговор о более личных вопросах, и она решила, что так оно и было. Рина думала, что ее брату не мог не нравиться Дэниел. Несмотря на то, что окружающая среда у каждого была разной, оба они были джентльменами. К тому же оба желали ей добра.

Когда Рина спустилась по лестнице, мальчик-слуга уже нес сумку Квента в его апартаменты. Сам Квент уже стоял в первой гостиной с рюмкой в руке, повернувшись спиной к камину. Он чувствовал себя как дома, беседуя с Дядей Доком, и грозно поднял палец, чтобы придать своей мысли вес.

Врач плантации, развалившись в самом глубоком из новых кресел Рины, с трудом встал при ее появлении. За последний год его походка стала тяжелее, была заметна усталость. Она частенько перед обедом заставала его дремлющим в этом же кресле.

— Квент, перестань ругать нашего друга Гамильтона, — говорил он. — Поздоровайся со своей сестрой так, как она того заслуживает.

Квент протянул руки к Рине и полудружески, полушутя поцеловал ее, как это было заведено еще с детства.

— Как в эти дни поживает моя любимая родственница?

— Устала, но дела процветают, — ответила она и положила подушечку рядом с Дядей Доком.

— Я не расспрашиваю о твоем благополучии, — сказал брат. — А где ты приобрела такой гарнитур для гостиной?

— На аукционе в Лондоне. Мои агенты предложили за него самую высокую цену.

— Я так и подумал, что это настоящий «чиппендейл»[20].

— Верно, Квент.

— И во сколько он обошелся?

— Довольно дорого. Меня не обманули.

— Лорена, ты думаешь, что уместно такое выставление на показ своего богатства?

— Я хочу, чтобы этот дом выглядел как можно лучше, поскольку Энди уже достаточно взрослый и все замечает. Никто из его предков здесь не испытывал нужду. Пусть ему живется так же.

Рина видела, что брат пристально смотрит на нее, пока она говорила, и думала, догадался ли его острый ум о том, кто является подлинным отцом Энди. Хотя ей было все равно, что думает Квент… Она продолжала говорить тем же ровным голосом, описывая последние успехи мальчика и объясняя, почему она отослала его к родственникам.

— Эшвил, говоришь? — спросил Квент. — Ты все приукрашиваешь. Разве ты тоже не заслужила отдых?

Она посмотрела ему прямо в глаза. Важно, чтобы он понял, что она никогда раньше не была так смела.

— Сейчас я не могу уехать. Особенно когда кругом полно бандитов в ночных рубашках.

— Ты ведь только что сказала, что именно поэтому мальчик живет в Эшвиле. Так почему же ты не боишься?

— У меня нет причин, когда рядом Дядя Док.

Тут заговорил Янси, сидевший в кресле.

— Дядя Док — старая собака, оставшаяся без зубов. Лорена, здесь нужен настоящий мужчина.

— Только не говорите мне, что Клан спалит дом героя Джорджии.

Рина не хотела говорить с такой горечью, но даже сегодня стоило ей только воскресить образ Брэда, как ее охватил гнев. Какое-то время она лишь слушала разговор двух мужчин. Рина помнила, как у нее от радости закружилась голова, когда она узнала, что стала вдовой и больше не надо повиноваться приказам ни одного мужчины…

— Только не думай, что следующая вылазка Клана обойдет тебя стороной, — предупредил Квент. — Им ничего не стоит решить, что настало время проучить вдову героя.

— Я способна защитить себя.

— Не от трусов, которые поджигают и бегут. Подумай о том, как обрести постоянную защиту. Выходи замуж за майора Кэролла.

— Ты теперь печешься об его интересах?

— Лорена, он хороший человек. В эти страшные времена таких людей с огнем не сыщешь.

— Ты просишь меня выйти замуж за янки?

— «Янки» — глупое слово. «Мятежник» тоже. Пора забыть эти слова.

— Квент, Юг изнемогает от янки. Причем сейчас ничуть не меньше, чем во время войны.

— Майор Кэролл к этому не имеет никакого отношения. Как командующий войском он вел себя справедливо. Не его вина, что столь многие из вашего круга отвергли его помощь. Разве ты не можешь подать пример?

— Я хотела отдать ему долг. Он вернул мой чек. Что я еще могу сделать?

— Называй его, как хочешь, но Дэн Кэролл стал плантатором из-за тебя. Уже два года ночью и днем он патрулирует границы твоих владений, чтобы отвадить Клан. Все это время он ждал, что ты заметишь его, а ты продолжаешь отдавать почести недостойному мужу. Распутнику, который, слава богу, теперь нашел покой в Мексике.

— Тебе обязательно надо плохо отзываться о мертвых?

Янси спокойно вступил в разговор.

— Лорена, Селби стал твоим задолго до того, как Брэд покинул тебя. На твоем месте я бы порадовался свободе. Но также я бы напомнил себе известную истину: плохо мужчине жить одному и много хуже — женщине.

— Дядя Док, ты и так довольно приличный лекарь, — сказала она. — Только не берись еще и за телепатию.

Янси тихо рассмеялся и подмигнул Квентину.

— Думаю, она уже сдается, — заметил он.

— И как раз вовремя, — добавил брат Лорены. — Дэн уже едет сюда. Ей лучше встретится с ним наедине.

— Ну что, девочка? Не пора ли нам с Квентом заняться своими делами?

Рина не обратила внимания на это поддразнивание и осталась на месте у камина. Тепло ей не помешало, ибо она почувствовала странный холод в кончиках пальцев.

— Вот что я вам обоим скажу, — заговорила она. — Я решу свое будущее без помощи сватов. И если Дэн сегодня вечером начнет за мной ухаживать, то компаньоны мне не понадобятся.

— Вы правы, Дядя Док, — сказал Квент. — Она определенно сдается. Пойдемте, вы поможете мне выложить вещи. В моей переметной суме вас ждет подарок.

Стоя под аркой фойе, Дядя Док поднял руку, благославляя Рину, и пошел за Квентом. Рина безмолвной улыбкой поблагодарила его за этот жест. Она заметила, что день снова помрачнел и скрыл закат солнца. Настала пора зажигать лампы и распорядиться насчет ужина. Но она продолжала неподвижно сидеть, совсем забыв об этом, и пыталась хоть немного взять себя в руки.

Рина заявила, что сама решит свое будущее без посторонней помощи. Почему она не могла вести себя более холодно, сдержанно, пока ждала визита единственного человека, который мог бы обеспечить это будущее?

Холодок от предчувствия дурного не покидал ее, когда в дверях кабинета возник Сал с какими-то бумагами в руках. Она узнала договор о передаче четверти земли Гамильтон Хандред.

— Мадам, теперь она вся ваша.

— До тех пор, пока полковник не выкупит ее.

— Полковник Гамильтон больше ничего не выкупит. Ему теперь осталось лишь продавать свои медали.

— Сал, на твоем месте я бы оставила эту мысль при себе.

— Мисс Рина, пусть это вас не волнует. Перед белыми людьми я вслух думаю только в этой комнате. — Их глаза встретились, и она по его губам прочитала безмолвный вопрос. Рина знала, что он никогда не произнесет его: она хорошо подготовила его к этому. — Я проверил счет вашего брокера из Мобила, — сказал он, непринужденно переходя к делам. — Хотите взглянуть на него сейчас?

— Сал, завтра успеем. Я не упрекаю тебя за то, что ты надеешься, будто я выйду замуж за майора Кэролла.

— Мадам, весь Линкольнвиль надеется на это.

— Кстати, о Линкольнвиле, тебе лучше возвращаться туда. После наступления темноты на дороге небезопасно, даже если там ходят патрули.

— Мисс Рина, меня сопровождает собственный патруль. Пятьдесят работников сейчас ждут у конюшни. Я сказал им, что сегодня буду работать допоздна.

— Я бы чувствовала себя лучше, если бы ты привел сюда Флорри с детьми. Хотя бы до тех пор, пока Клан и армия не выяснят отношения.

— Мадам, в Форксе у нас крепкие ставни. Закрыв их, мы спим крепко.

— Жаль, что я не могу сказать то же самое.

— Когда настанет завтра, мисс Рина, надеюсь, вы сможете сказать то же самое.

Он ушел своей кошачьей, еле слышимой размеренной походкой, которая все еще тревожила ее. Она догадалась, почему он так спешно ушел, когда зажгла первую лампу и заметила, что Люк торчит на ступенях портика, ожидая ухода Сала. С годами оба хорошо сработались, но Люк отказывался идти юному негру навстречу. Обоих объединяла бескорыстная преданность Селби Холлу, и они превратились в союзников, которые никогда не станут друзьями. До сего дня надсмотрщик отказывался входить в Большой Дом, когда здесь находился начальник по трудовым ресурсам.

— Можно поговорить с вами наедине? — спросил он.

— Разумеется, Люк.

«Ты последний, — подумала Рина. — Когда ты мне выложишь, что творится в твоей несообразительной голове, я смогу принять собственное решение». Не то чтобы она была недовольна этим непрошеным визитом. Как бы путаны ни были мотивы Люка, тот служил ей долго и верно. Его взгляды, в чем она с сожалением убедилась, верно, словно эхо, отражали настроение этой округи.

— Мадам, явился майор. Он на складе считает свои тюки.

— Знаю, Люк. Я просила его зайти. Надеюсь, ты сказал, что он здесь желанный гость.

— Миссис Селби, я еще покажу ему, что к чему.

Рина улыбнулась, смотря в его лошадиные глаза.

— Люк, разве леди не имеет права выбирать себе друзей?

— Только не вдова капитана Селби.

— Майор имеет все основания нанести визит. Он нам хорошо заплатил за то, что мы уложили его хлопок в тюки.

— Почему бы ему не отвезти свои транспортные накладные на железную дорогу, как поступает любой фермер?

— Сегодня он пришел сюда с особой целью. Или точнее, чтобы задать особый вопрос.

— Надеюсь, что я знаю ваш ответ.

— Не пытайся угадать, — спокойно ответила она. — Я сама еще не знаю, каким будет этот ответ.

— Миссис Селби, вы никогда не выйдете за янки. Вы не имеете права.

— Это значит, что у меня на это не хватит духу?

— Именно это я имею в виду, если позволите мне так сказать.

Голос Рины стал жестче.

— Откуда ты набрался этого? От полковника Гамильтона?

— Весь округ так говорит. Вам нельзя продолжать в подобном духе — потакать Салу, как вы это делаете. Платить большие деньги неграм, когда белые голодают…

— Я всем предлагаю работу. Из белых мало кто умеет собирать хлопок. Те, кто остались здесь, отказываются работать у меня.

— Разве можно их за это осуждать?

— Я никого не осуждаю. Людям всегда трудно избавиться от собственных запретов.

— Что такое запрет, мадам?

— В данном случае убеждение, что достоинство человека зависит от цвета его кожи.

— Но это правда. Так говорится в Библии. Вы хотите сказать, что Сал такой же, как и я? Что у него есть те же права?

— Разумеется, но не сегодня.

— Янки разместили армию в Джорджии, чтобы проследить за тем, как негры получают право голоса. Майор утверждает, что этого требует закон.

— Майор Кэролл согласен, что этот закон неразумен и его стали вводить слишком рано. Нельзя выдернуть аборигена из Африки, эксплуатировать его, словно вьючное животное, и после этого ожидать, что он сразу станет гражданином.

— Они никогда не станут гражданами.

— Люк, это мы еще посмотрим. А пока закон действует. И долг майора следить за тем, чтобы он исполнялся.

— Мисс Рина, вы же знаете, что предоставление чернокожим сборщикам хлопка права избирать привело лишь к неприятностям.

— Это верно, — согласилась она. — Так оно и будет, пока их не научат, как следует пользоваться этим правом. Весь Юг расплачивается за эту ошибку. Но если мы сохраним трезвые головы, то нет смысла проливать за это кровь.

— Может, в Округе Крей дела обстоят не так, — мрачно сказал Люк. — Как я уже говорил, большинство людей считают, что вы перешли на сторону врага. Они убедятся в этом, если вы выйдете замуж за майора.

— Люк, он хочет стать нам другом.

— Каким образом? Доказывая, что раб плантации лучше надсмотрщика? — Тон Люка стал умоляющим. — Мадам, я лишь хочу выручить вас из большой беды. Выходя замуж за этого парня, вы дорого заплатите. Клан может даже напасть на Селби. Не могу обещать, что такого не случится.

Это была уже открытая угроза. Рина поняла, что он пришел к ней не ради того, чтобы поговорить о Сале или майоре.

— Люк, как долго ты уже состоишь в Клане?

Она увидела, что этот вопрос застал его врасплох и вынудил перейти к обороне.

— Уже два года.

— Значит, с самого начала?

— Да, миссис Селби, с той минуты, как Клан начал наводить здесь порядок. И только по одной причине — мне хотелось знать, что происходит внутри этой организации. Чтобы можно было предупредить вас, если вы зайдете слишком далеко.

— И ты думаешь, что я сейчас зашла слишком далеко?

Он кивнул, все еще смотря на нее с вызовом.

— Так говорят все.

— Люк, я назову тебе настоящую причину, по которой ты вступил в эту организацию. Тебе надо кого-то ненавидеть, вот почему ты стал членом Клана. Тебе надо кого-то пугать огненными крестами, ночью скакать на коне, сеять смерть во мраке. — Спохватившись, что говорит пронзительным голосом, Рина с трудом взяла себя в руки. — Разве тебе не стыдно скрываться под простыней и мучить невинных людей за то, что у них другой цвет кожи?

— Клан спасает Юг. — Заявив это, надсмотрщик поднял голову.

— Сначала, может, так и было. Сегодня Клан уничтожает то, что он собирался защищать. В конце концов, он погубит сам себя.

— Значит, вы согласны с майором Кэроллом?

— Конечно согласна. Ты ведь должен понимать, что он полностью контролирует этот округ. Он знает ваших вожаков по именам, включая полковника Гамильтона. И на скале у реки лагерем расположились триста драгун. Если Клан посмеет напасть на Линкольнвиль или Селби Холл, он уничтожит вас всех.

— Похоже, на этот раз он опоздает.

— Что это означает?

— Мадам, я раскрою вам небольшой секрет. Сюда из штаба Клана штата прибыл Орел Клана вместе с отрядом совершенно новых людей. Он привез секретные приказы, и мы ожидаем, что нам прикажут сегодня выступить. А что если это будет приказ напасть на эту плантацию?

— Большинство членов вашего Клана только об этом и мечтают, — с горечью ответила Рина. — Особенно те, кто мне задолжали.

— Миссис Селби, это не единственная причина. Мне-то вы должны поверить.

— Люк, я верю тебе, — устало ответила она. — И я благодарна тебе за это предупреждение. Сегодня можешь не спать и выполнять приказы Орла своего Клана. Называй себя архангелом, мстящим за позор Юга, если тебе от этого станет легче. Но не теряй времени, пытаясь запугать меня. А утром будь готов выйти на работу.

Когда Люк ушел, Рине казалось, что она уже много часов сидит в тускло освещенной гостиной. Взгляд на часы убедил ее, что она говорила с Люком всего пять минут. Тут Рина услышала, как со склада подъехал Дэн. Она вышла на портик встретить его, чувствуя, как с сердца свалилась большая тяжесть.

— Входите, Дэниел, — пригласила она. — С вашим погрузочным ордером все в порядке?

Дэн улыбнулся ей с нижней ступеньки.

— Разумеется. — Он весьма чопорно поклонился, не рискуя приблизиться. — Я хотел еще раз поблагодарить за то, что вы разрешили мне воспользоваться вашим хлопкоочистительным заводом. Урожай обещает быть рекордным — для нас обоих.

— Можете говорить совершенно свободно, — сказала она, улыбаясь. — Нам не помешают, за нами даже не станут шпионить. Люк только что предостерег меня от встреч с вами, так что его совесть чиста.

Рина внимательно наблюдала за Дэном, когда он переступил через порог, остановился и поднес ее руку к губам, затем подошел к камину согреться. «Ты столь же спокоен, что и я, — вдруг подумала она. — В глубине души ты знаешь, что эта встреча была предопределена».

— Вы прислушаетесь к этому предупреждению, Лорена? — спросил он, глядя на огонь.

— Нет, Дэниел.

— Можно узнать, почему вы решили им пренебречь?

— По самой простой причине — я не способна избавиться от привычки постоять сама за себя.

— В таком случае я рад, что меня считают вашим союзником, — заключил он и взглянул на нее. — Я как раз хочу сделать новое предложение о сотрудничестве.

Зная, что последует, она старалась воспринять все шутливо.

— Новое предложение, Дэниел?

— Не хотите стать хозяйкой Четырех кедров и выйти за меня замуж?

Итак, это предложение наконец-то прозвучало. Она ответила тут же, не подумав. Эти слова она ожидала давно.

— Разве я могу?

— Разве вы можете отказать?

— Я должна вырастить сына на его собственной земле. Как вдова я должна защищать свои права…

— Вы наконец-то признали, что капитан Селби мертв?

— На прошлой неделе в Атланте я подала прошение о получении вдовьей части наследства, чтобы перенять дела плантации. Эти права мне только что предоставили.

— Я не желаю лишить вас этого наследства, — ответил он. — Селби может остаться на ваше имя. Когда мальчик достигнет совершеннолетия, мы распорядимся о том, чтобы он стал наследником. Разве вы не понимаете, что я сделал это предложение ради нас всех?

— Вы и так много сделали.

— Пока я ничего не сделал, если не считать помощи в восстановлении того, что уничтожила война.

— Вы же знаете, я готова вернуть ту ссуду.

— Это не ссуда. Называйте это вкладом в ваше будущее — и в мое тоже.

— Дэниел, Селби не нужна помощь ни одного мужчины. Я это уже доказала.

— Даже сильным нужна любовь, Лорена. И вам больше всех, поскольку ваша большая любовь не встретила взаимности.

— Ваши чувства делают вам честь, Дэниел, — ответила она, придавая своему голосу оттенок горечи. — К сожалению, я циник и дорого заплатила за приобретенный опыт. Если учесть все обстоятельства, то вы вряд ли сможете винить меня за то, что я остерегаюсь новых приключений.

— Что помогало вам выжить здесь до нашей встречи? — спросил он. — Работа, еще раз работа и больше ничего. Приковав свой взгляд к бороздам, вы забыли о звездах.

— Моя путеводная звезда — мой сын. Моя работа принесла вознаграждение. Теперь все Селби принадлежит мне. Пока я не передам его Энди, мне больше и желать нечего.

— Как вы можете довольствоваться такой малостью? Если можете столько дать мне и Югу.

— Почему меня должны касаться беды Юга? — удивилась она.

— Тогда подумайте только о нас. Вы любите меня с того мгновения, как мы встретились. Три года назад вы все отрицали, и я принял эту ложь за чистую монету. Скажите, что это правда, и я оставлю вас в покое.

Рина выслушала эти слова, избегая его взгляда.

— Допустим, что я люблю вас — немножко. Допустим, мне хватит дерзости признаться, что я всегда буду помнить ту бурную ночь, которую мы провели вместе? Разве это избавляет меня от долга перед Энди? От долга перед судьей, от необходимости содержать Селби в надлежащем состоянии?

— Вы не сможете сохранить все так, как было раньше. Сейчас, когда война проиграна и негры стали свободны. Если не считать Селби и Четырех кедров, округ лежит в развалинах и требует восстановления. Если мы объединим усилия, Лорена, то можем стать творцами этого нового дня.

— Каким образом? Ведь мои соседи ненавидят меня, и они никогда не примут вашей помощи.

— Это верно. Но только до тех пор, пока прошлое мешает им здраво мыслить. Однако так долго продолжаться не может. У Юга есть то, в чем нуждается Север. В конце концов, Юг встретится с Севером на равных, как партнеры. Точно так же, как мы должны встретиться.

Когда она заговорила снова, ее голос казался слабым и далеким, словно эхо во сне.

— Не торопите меня, Дэниел. Сын у меня на первом месте.

— Наш сын, моя дорогая.

— Его зовут Селби.

— Какое имеет значение, как его зовут? Мы породили его.

Дэн уже держал ее руки в своих: она не помнила, когда он взял их. Ей потребовалось огромное усилие воли, чтобы высвободиться.

— Хорошо, Дэниел. Он также и ваш сын. Но я никогда не смогу признать это.

— Я этого и не прошу. Мальчик будет носить имя Селби: его место здесь. Селби — воплощение его цели. Но в чем воплощение вашей цели, если не во мне?

Голос Дэна отозвался в ее душе огромной неизведанной тоской. Она боялась, что погибнет, если сейчас взглянет на него.

— Спросите меня завтра, — прошептала она. — Возможно, тогда я смогу ответить.

— Я спрошу вас завтра, — пообещал он. — И послезавтра. До тех пор, пока вы не вспомните, что являетесь женщиной.

Когда Лорена осмелилась поднять глаза, ей сначала показалось, будто он ушел. Затем она заметила, что он стоит в самых дальних дверях, недоступных свету лампы.

— Лорена, я сегодня пришел еще по одной причине, — заговорил он. — Почти нет сомнений, что к утру произойдет бой. Если что-нибудь случится, мне хочется, чтобы вы знали, как сильно я вас люблю.

Ей раньше никогда не приходило в голову, что Клан представляет для него угрозу. При этой мысли ее сердце замерло от ужаса. Наконец-то она ясно поняла, почему она испытывала дурные предчувствия, от которых по ее телу пробежал холод.

— Люк предупредил меня, что Клан вполне может напасть на Селби, — сказала она.

— Не думаю. По имеющимся у меня данным целью нападения станет Линкольнвиль.

— Но эти негры там совершенно беззащитны.

— Не совсем, — спокойно ответил он. — Мы будем готовы к нападению.

Она сказала первое, что пришло ей на ум:

— Дэниел, пожалуйста, возвращайтесь.

Когда Дэн снова приблизился к ней, она подумала, что он заключит ее в свои объятия, и знала, что тогда не сможет ничего поделать с собой. Вместо этого он лишь взял край кружевной шали, которая была на ней, и прижал его к своим губам.

— Я вернусь, — шепотом сказал он. — Я обязательно вернусь.

Затем он повернулся и вышел в надвигавшуюся ночь.

Рина выглянула за дверь и хотела было вернуть его, дать ответ на его предложение прямо сейчас, чтобы он ушел уверенным в том, что она любит его. Затем догадалась, что уже призналась в этом и вернулась в дом. Ее глаза наполнились слезами, когда она в фойе прижалась к колонне винтовой лестницы. «Спустя три года после Аппоматтокса[21], — думала она, — ты заключила сепаратный мир. Моли Бога, чтобы он продолжался».

3

Огонь в камине гостиной уже тлел, когда Янси спустился по лестнице. Он заметил Рину только тогда, когда та шевельнулась на диване, наполовину скрытом в тени.

— Почему ты не переодеваешься? — спросил он. — Квент нежится в горячей ванне, но он скоро спустится сюда.

— Я сижу здесь и думаю, — ответила она.

— Разве я не видел, как кто-то только что уехал?

Рина улыбнулась и подбросила в камин свежих сосновых веток.

— Старый мошенник, ты хорошо знаешь, что здесь был Дэниел. Спорю, ты следил из верхнего окна.

— Виноват, — признался Дядя Док. — Судя по осанке Дэна, я сказал бы, что он услышал неплохие новости.

— Я обещала в ближайшее время дать ему ответ.

Прежде чем заговорить, Янси внимательно взглянул на Лорену и остался доволен тем, что увидел.

— Будем надеется, ты скажешь Дэну, что любишь его. Узнать это он имеет право.

— Дядя Док, он знает, что я его люблю. Он все время знал это.

— Значит, пока дела идут неплохо. Отдаться ему ты еще успеешь.

— Я уже отдалась ему, — сказала она с бледной улыбкой.

— Ты так поступила в надежде, что он подарит тебе ребенка. Ты проявила чистый эгоизм.

Рина опустила голову, безмолвно соглашаясь с ним.

— Конечно, ты прав, — задумчиво откликнулась она. — Теперь я это понимаю.

— Новая жертва должна быть совсем иного рода, — сказал он. — Если ты выйдешь замуж за Дэна, то придется смириться с положением женщины. И больше не думать о том, чтобы властвовать.

— Дядя Док, я так устала, что с удовольствием отказалась бы от необходимости принимать решения.

— Бездельничать тебе не удастся, — предупредил он. — До тех пор, пока на Юге считают, что все проблемы можно решить силой.

При этих словах она резко подняла голову.

— Дэниел говорил, что сегодня ночью может завязаться бой. Осмелится ли Клан напасть на Линкольнвиль?

Янси снова задумался. Он понимал, что не должен скрывать от нее эту новость, хотя ему не хотелось испортить Рине настроение.

— Квент тоже так считает, — сказал он. — Видно, в штабе Клана в Атланте полагают, что Округ Крей нуждается в большой дозе террора. Они начали с того, что сегодня повесили мужчину у Переправы Брандта.

Рина глубоко вздохнула.

— Почему мне раньше об этом не сказали?

— Брат решил избавить тебя от дурных вестей.

— Кто это был?

— Джед Питерс — один из фермеров-арендаторов Дэна. Он вчера вышел из Клана.

— Это предупреждение Дэну?

— Квент считает, что таким образом руководство Клана в Атланте собирается держать в повиновении местных членов. Они прислали сюда Орла Клана, чтобы навести дисциплину. Если Дэн тут же не нанесет встречный удар, по округу пойдут убийства и поджоги.

— И Селби станет одной из мишеней? — тут же спросила она.

— Такое вполне может случиться, если они расправятся с Линкольнвилем. Для Клана эти два названия взаимно связаны.

— Потому что я нанимаю негров при посредничестве Сала?

— Из-за этого и из-за положения, которое он занимает здесь.

— Если я уволю Сала, это поможет?

— Может быть. Все же ты вдова солдата Конфедерации.

— А что если я все брошу и выйду замуж за Дэниела?

— Во-первых, ты ничего не бросишь. Во-вторых, будущее Юга надо решить до того, как он снова распнет себя. Лорена, этот вопрос важнее, чем наши с тобой проблемы. Нам не удастся сохранить рабство под другой вывеской. Оно было обречено с тех пор, как в Питсбурге родилась сталь и техника вошла… — Спохватившись, что говорит как оракул, Дядя Док осекся. — Некоторые люди все еще закрывают глаза на правду. Скоро им придется смотреть ей в глаза или погибнуть.

— Кровопролития и так было достаточно. К чему еще одно?

— Чтобы проложить дорогу бескровным революциям, которые свершатся потом. Возьмем мою область медицины. Однажды мы найдем настоящее средство от родильной горячки — человек по имени Земмельвейс, живущий в Европе, возможно, уже нашел его. Если избавиться от этой болезни и хирургической пиемии, тогда можно будет спасти больше жизней, чем мы потеряли в эту войну. — Оседлав любимого конька, врач плантации безудержно изливал свою теорию. — Скоро машины будут убирать хлопок и тянуть десятки плугов. При таком повороте рабство не сможет существовать. Если государственные деятели Юга предвидели бы такую революцию, то мы бы никогда не встали на путь сепаратизма. К сожалению, было слишком много таких, кто думал подобно старику Гамильтону…

— А Брэд?

— И Брэд тоже, — ответил он. — Спасибо, что прервала мою проповедь.

— Брэд всегда был прирожденным лидером, — задумчиво сказала Рина.

— Да он был таков, к сожалению.

— Если бы он знал, как вести людей по верному пути, то мог бы совершить множество дел.

— С твоей помощью.

— Я хотела помочь ему. Дядя Док, ты это знаешь.

Янси кивнул.

— По крайней мере, у тебя нет причин упрекать себя. С прошлым навсегда покончено. Сейчас ты должна работать на будущее. На свое с Дэном будущее…

Дядя Док так увлекся, что не услышал шагов на лужайке. Он повернулся к застекленным дверям, лишь когда в темноте заметил вспышку зажженной спички. За вспышкой тут же последовал звон разбитого стекла: Янси едва успел вскочить на ноги, как через разбитое окно влетел какой-то предмет — камень, завернутый в бумагу, прокатился между ними и издал металлический звук, ударившись о железную подставку для дров у камина. Хотя Дядя Док испугался, он с радостью заметил, что Рина, уставившись на символы, выведенные на бумаге крупными буквами, еще не заметила высоких белых силуэтов рядом с портиком и вспышку второй шведской спички, от которой зажегся пропитанный дегтем крест, установленный в ее лучшей цветочной клумбе.

— Что это?

Янси увидел, что она, застигнутая врасплох, повела себя как любая напуганная женщина. Это была не та Лорена Селби, которая храбро встречала батальон кавалерии Союза или собственным телом спасала ставший родным дом.

— Судя по визитной карточке, — ответил он, — Клан пришел к нам в гости.

Крест с шипением горел во дворе. Похоже, вокруг него столпилось с десяток мужчин. В одеждах грязновато-белого цвета, ниспадавших до самой земли, и конусообразных головных уборах, эти фигуры, казалось, явились сюда после шабаша ведьм. Понимая, что они не уйдут, пока он не поднимет камень, Дядя Док носком перевернул влетевший снаряд и снял с него бумагу. Он уже видел эти три кроваво-красные буквы «К» на других предупреждениях. На этот раз рядом с ними была нарисована виселица, на которой болталось тело. Под ним печатными буквами было написано:

«ЛОРЕНА СЕЛБИ, НАЙМИТЕ БЕЛЫХ ЛЮДЕЙ ДЛЯ СБОРА ХЛОПКА И ВЫГОНИТЕ СВОЕГО ЧЕРНОГО БУХГАЛТЕРА, ИНАЧЕ ВЫ ПОЖАЛЕЕТЕ».

Янси прочитал эти слова вслух и придвинулся к Рине. Наблюдавшие за ними с лужайки не должны заметить никакой паники.

— Девочка, не обращай на это внимания, — успокаивал он. — Я отправлю этих негодяев восвояси.

Он старался отгородить ее от того, что творится около портика, но было слишком поздно: горевший крест уже отразился в зеркале над каминной полкой. Янси чувствовал, как Рина наполняется гневом столь явно, будто между ними пробежал электрический разряд.

— Как они посмели зайти так далеко? — крикнула она.

— Это не имеет значения. Оставив предупреждение, они уйдут…

Лорена подошла к двери и распахнула ее.

— Вы, подлые трусы, убирайтесь с моей земли! — Выкрикнув эти слова в темноту, она бросилась к каминной полке и схватила один из двух дробовиков, висевших над ней. Затем Рина выбежала на портик и прицелилась в грудь ближайшему куклуксклановцу.

— Девочка, подожди!..

— Ради бога, не стреляйте!

Янси и мужчина под белыми одеждами закричали в одно мгновение. Врач плантации и не пытался встать между дробовиком и целью. Он мрачно улыбнулся, когда другие куклуксклановцы разбежались в темноте кто куда. Когда раздался выстрел, один из них зашатался, но не упал: в последний момент Рина подняла ствол выше цели. Капюшон мужчины, будто отпущенный пружиной, слетел с его головы и обнажил пепельно-бледное лицо полковника Гамильтона. Второй ствол дробовика, как заметил Янси, не выстрелил и герой Шило все еще находился под прицелом.

Рина твердо сказала:

— Если заглянете еще раз, полковник, воспользуйтесь черным ходом. И захватите с собой визитную карточку.

Она бросила в него камнем, да так точно, что тот больно угодил полковнику в плечо. Затем она бросилась к лужайке, размахивая дробовиком, словно дубинкой. Гамильтон пришел в себя, когда убедился, что остался цел, и бросился со всех ног наутек. Он являл собой чудовищное, почти комичное зрелище, пока бежал, задрав полы одежд.

Янси оказался на лужайке в тот момент, когда один удар приклада дробовика снес крест. Он вовремя подхватил Рину, которая вот-вот была готова упасть в обморок. Не было надобности мешать бегству куклуксклановцев. Цокот копыт на дороге и вспышка факела говорили о том, как быстро те уносили ноги.

Квент встретил Янси в верхнем холле, когда тот нес Рину через дверь спальни.

— Я видел заключительную сцену с балкона, — сказал он. — Лорена кого-нибудь ранила?

— Только достоинство Гамильтона.

— Она ранена?

— Нет. Она скоро придет в себя.

Оба вместе уложили Рину поудобнее на шезлонге. Ее обморок, как и догадался Дядя Док, был лишь естественной реакцией на встречу лицом к лицу с непрошенными гостями. Когда она обратила их в бегство, уже не было надобности носить маску храбрости.

— Квент, останьтесь с ней, — сказал он. — Я проверю, ушли ли «ночные рубашки».

— Если хотите, я могу сходить в разведку.

— Вы лишь заблудитесь в темноте. Скажите Лорене, чтобы она переоделась к ужину, словно ничего не произошло. Уверен, сегодня вечером они нас больше не побеспокоят.

В фойе нижнего этажа Янси разогнал кучку напуганных слуг и зажег фонарь, чтобы взглянуть на розовый сад и дорожку, по которой пришли налетчики. Было видно, что они воспользовались рабочей дорогой плантации, чтобы приблизиться к Большому Дому с севера, а также дорогой вдоль реки, чтобы пересечь низину. Тропы через нее были известны лишь охотникам на енотов. Улепетывая тем же путем, они избежали столкновения с армейскими патрулями. Для этого требовалась смелость. Тропы шли среди топких мест: только специально подобранные всадники могли невредимыми выйти отсюда.

Вернувшись в гостиную через двери с разбитыми стеклами, Дядя Док был уверен, что враг не вернется, так как не достиг своей цели. Теперь, когда призраки в капюшонах исчезли, он невольно рассмеялся, вспоминая, как спешно уносил ноги Гамильтон. Собираясь в разведку, Янси взял второй дробовик, висевший над каминной полкой. Опустив его на плечо, как это делают охотники, он позволил себе совершить крюк к двери кабинета. Здесь, между книжными полками, Лорена держала погребец: он чувствовал, что заслужил две унции бренди, чтобы согреть свои кости.

Сал не погасил лампу над большим рабочим столом, но остальная часть кабинета погрузилась в темноту. Янси скорее не глазами, а инстинктивно отыскал дорогу к погребцу. С годами кабинет судьи потерял свою холодность: теперь он стал настоящей конторой, а не местом уединения ученого… Понимая, что занимается браконьерством, Дядя Док прислонил дробовик к полке и опустился на одно колено, чтобы открыть погребец. Только тогда он почувствовал, что в кабинете есть еще кто-то.

Фигура, вышедшая из тени, слилась со стеной, и показалась белым пятном на фоне книжных полок и принесенных сюда стопок бухгалтерских книг. Когда эта фигура оказалась в свете лампы, возникло впечатление, будто она заполняет всю комнату. Янси мог бы поклясться, что острый капюшон чуть не задевает потолок, когда гость отвесил ему театральный поклон.

Янси схватил дробовик, и стволы не дрогнули, когда он нацелился в грудь этого призрака. Врач ждал опасности со стороны лужайки. Вторжение в Большой Дом было совсем иным делом.

— Сбрось капюшон, или я отправлю тебя к чертям!

Непрошенный гость заговорил высоким фальцетом, видимо, желая исказить свой настоящий голос.

— Не стреляйте, Дядя Док. Я ваш друг.

— Вы преступник. И станете мертвецом, если не выполните мой приказ.

Под капюшоном раздался веселый хохот, скрывавшийся под ним человек заговорил нормальным голосом.

— Положите оружие, старый дурак, и налейте мне выпить. Я снова вернулся домой.

Это был голос Брэда Селби.

4

Брэд знал, что навсегда запомнит, как у Дяди Дока отвисла челюсть, и с его уст сорвался вздох, напомнивший шум сломанных мехов. Оттолкнув его в сторону и взяв ближайшую бутылку из погребца, Брэд подумал, что мог позволить себе этот взрыв хохота.

Он не один месяц обдумывал возвращение домой до последней мелочи, включая танец смерти вокруг горящего креста и ожидание в кабинете при всех регалиях. Сначала он надеялся, что здесь его застанет Рина, но он не очень расстроился, когда сюда забрел Дядя Док. Ему это мгновение понадобилось, чтобы получить передышку, подумать вслух и кое-что узнать. Быстрое течение событий уже давно не оставляло ему времени трезво обдумать свои действия.

— Пойдем в гостиную, — пригласил он. — В этой комнате воняет рабом с плантации. — Он распахнул боковые окна, и ворвавшийся воздух разметал накладные, которые аккуратно сложил Сал. — Завтра мы распорядимся, чтобы ее проветрили, как следует. Опустите все шторы. Не желаю, чтобы за мной шпионили патрули.

Стоя в дверях, пока Янси клал дробовик и опускал шторы, Брэд почувствовал, как его сердце переполняется ощущением победы. Он снова отпил из бутылки, чтобы поддержать этот прилив счастья на должной высоте.

— Да не таращите на меня глаза, Дядя Док, — сказал он. — Я совсем живой.

Янси опустил последнюю штору.

— Снимите эту простыню, — сказал он, усаживаясь в кресло. Брэд не без удовольствия обнаружил, что Дядя Док выглядит стариком. — Раз вы не призрак, то незачем разыгрывать его.

— От вас иного приема я и не ожидал, — сказал Брэд. — К счастью, у меня добрая душа.

Брэд сбросил свое одеяние, собирая белую ткань ловкими движениями рук. Обратная сторона одеяния и капюшона была совершенно черной. Этот трюк он придумал, чтобы незаметно подкрадываться к жертве. Когда Брэд уже почти свернул это одеяние, он предложил врачу плантации осмотреть его, включая кроваво-красный различительный знак.

— Вы узнаете эти инициалы?

— Значит, вы тот Орел Клана из Атланты, — заключил Янси. — Я мог бы догадаться.

Брэд вытянулся во всю длину на новом диване, представлявшем теперь главное украшение гостиной, и не обращал внимания на то, какой вред его шпоры наносят ткани. Он обнаружил, что безумно рад новому богатству, окружавшему его. Как хорошо снова вернуться домой, а еще лучше купаться в лучах ненависти Дяди Дока.

— Продолжайте свои вопросы в том же духе, — сказал Брэд. — У вас хорошо получается.

— Это вы привезли приказы Гамильтону и местному Клану?

— Разумеется.

— Включая этот крест на собственной лужайке.

— Полковнику пришло в голову сжечь этот крест, — пояснил Брэд. — Я согласился хотя бы ради того, чтобы проучить Рину. Судя по тому, как она свалилась, это удалось.

— Вы были среди той группы?

— Конечно нет. Я наблюдал с подъездной дороги. Пока вы несли Рину наверх, я проскользнул в дом через дверь подвала. — Брэд протянул руку к бутылке. Он с удовольствием выдавал информацию маленькими порциями, но у него оставалось мало времени. — У меня осталось целых полчаса, после этого придется заняться другими делами. Можете развлечь меня, как вы это привыкли делать, пока я еще не ушел.

— Надеюсь, этот уход станет окончательным, — сказал Янси.

— Сегодня я окажу Клану последнюю услугу. Что будет потом, не знаю. С завтрашнего дня я снова стану влиятельным землевладельцем в этом округе.

— Здесь, в Селби?

— Где же еще, черт подери?

— Надеюсь, вы понимаете, что официально вас считают мертвым? Эти земли только что перешли во владение Лорены.

— Донесение о моей смерти основано на неверных фактах. Я не стал опровергать этот вымысел из собственных соображений.

— Чтобы выпутаться из трудного положения в Мексике?

— Считайте, как вам угодно, — невозмутимо ответил Брэд. — Я не стану спорить.

— Это правда, что вы в Карлоте неудачно спекулировали землями? Что вы вложили деньги в золотые прииски Масатлана и потеряли все до последней рубашки? Разве вы не дрались на дуэли со своим главным кредитором и не драпанули, когда его наследники потребовали уплаты долгов?

— Дядя Док, ваша служба разведки отлично поработала.

— Если факты Квентина соответствуют действительности, вы еще носили униформу, когда вас отправили в Кордову выкурить повстанцев из их гнезд. Я догадываюсь, что вы там сделались мертвым, чтобы сбежать от кредиторов. Я прав?

— До мельчайших подробностей, — подтвердил Брэд. Он снова отпил из бутылки, стараясь оставаться в разумных пределах трезвости. Этот старый дурак не может не бередить почти зажившие раны и, полагаясь на слухи, делать намеки, будто Брэдфилд Селби родился неудачником. Задремав на уютном диване, он мысленно перенесся к тем позорным годам в Мексике. Сначала после беседы с начальником штаба императора Брэд тешил себя лихорадочной надеждой, что удержался на плаву. Он радовался великолепию новой униформы, первым блестящим победам, одержанным над чернью Хуареса. Постепенно он стал догадываться, что стремительные атаки его кавалерии на мескитовые рощи были всего лишь показной бравадой — этот противник ускользал столь же легко, как и змея в песках, чтобы собраться с силами и нанести новый удар…

Завязнув в безнадежной битве Максимилиана за собственное выживание, Брэд невольно стал потихоньку забывать о плане освобождения Джорджии. Год за годом он пытался добыть богатство и славу и сбился с пути на этой выжженной солнцем земле.

Экспедиция на золотые прииски принесла лишь несколько самородков. Когда Брэд пытался отыграться в Карлоте на продажах конфискованных гасиенд[22], его обошли придворные, чье влияние было гораздо больше его. Брэд признался самому себе, лежа в полусне на диване, что диагноз его бедам, поставленный Янси, оказался до боли точным. Но он доказал, по крайней мере себе, что настоящий солдат никогда не сдается, каковы бы ни были поражения.

Брэд отправился в Кордову, чтобы вернуть утерянные богатства и отполировать свою счастливую звезду, которая сильно потускнела. Он думал, что появление его имени в придворной газете вернет ему утраченную благосклонность Максимилиана. Откуда ему было знать, что император вот-вот предстанет перед командой, снаряженной для его расстрела? Или что эти проклятые бандиты с гор ринутся на него сотнями и ветеран армии Конфедерации не сможет отбиться от них?

Свою последнюю позицию он занял в изрешеченном пулями доме фермы после того, как разведчики донесли ему, что смертельный удар будет нанесен утром. Его заместитель Пепе Ортега получил приказ взять на себя командование, пока полковник Селби в темноте через ущелье отправится за подмогой. Не вина Брэда, что противник нанес удар не утром, а в полночь, залпом зажигательных бомб и добился успеха. Или что Ортега, гордясь своей новой ролью, надел на себя китель командира с эполетами и погиб в этой форме. Понятное дело, обгоревшее тело заместителя приняли за его собственное.

Готовясь к бегству, Брэд предусмотрительно надел гражданскую одежду, в данном случае второй лучший костюм некого Эстебана Салазара, владельца фермерского дома, который погиб в первый день боя. Поскольку он вместе с костюмом забрал также и документы сеньора Салазара, Брэд решил перевоплотиться пока в этого достойного землевладельца. В Веракрусе ему хватило смелости заявиться в городской дом Дона Эстебана, где он отдался на милость сеньоры Салазар и просил у нее убежища до тех пор, пока не утрясет свои дела. Ему повезло, что она встретила его буквально с распростертыми объятиями.

Брэд догадался, что этот брак между стариком и молодой женщиной был заключен по расчету. Он не без удовольствия вспоминал, что отплатил за гостеприимство Инес притворным выражением бурной страсти. То обстоятельство, что он разбудил спящую кошку, не слишком беспокоило его: если на его теле все еще оставались следы ее ногтей, то он их честно заработал.

«Не слишком честно», — добавил он, помня, как занял деньги на проезд, когда братья-офицеры, уносившие ноги, как и он, подальше от грядущей катастрофы, убеждали его вернуться в родной штат и предложить свои услуги Ку-клукс-клану…

Брэд довольно вздохнул, вспомнив слова Дяди Дока. Он хорошо повеселился во время того антракта, развлекаясь с Инес Салазар. Верно, он оставил ее без гроша. Но памятуя о своей службе в Мексике, когда эта страна переживала тревожные времена, он не испытывал ни малейших угрызений совести.

— Не стану отрицать, мне еще раз не повезло, — самодовольно заметил он. — Мне совершенно наплевать на ложь, какой мои враги снабжали Квентина Роули. В моем послужном списке значится только хорошее, и я вернулся домой навсегда.

— Джеда Питерса вздернули по вашему приказу?

Дерзость Дяди Дока позабавила Брэда до такой степени, что он решил сказать правду.

— Питерса казнили за то, что он стал доносчиком, — ответил он. — В любой армии такое карается смертью: в Клане заведены те же правила.

— Раз вы Орел Клана, — сказал Янси, — значит, вы также стали вешателем.

— Что делается в Клане, остается его секретом. Однако вот что я вам скажу. Завтра, когда я спрячу свою одежду, и сюда заглянут патрули, никто не скажет, что я член Клана. И вы в том числе.

— Не будьте так уверены.

Брэд пожал плечами.

— Старик, в Селби вы не вольная птица. Рина заткнет вам глотку, стоит мне лишь переговорить с ней.

— Не будьте так уверены и в Лорене.

— Она доказала свою преданность, наградив меня наследником. Три года она стояла здесь на страже и не подпускала этих прохвостов. К чему ей подводить меня на сей раз?

— Разве то обстоятельство, что она вас больше не любит, ничего не значит?

— Какое отношение имеет любовь к браку?

— Или то обстоятельство, что она собирается выйти замуж за майора Кэролла?

Брэд фыркнул от смеха. Когда Янси выходил из себя, получался настоящий спектакль.

— Я слышал об этом парне даже в Мехико. Мне не верится, что Рина может предать своих.

— Когда вы перестанете скрываться за красивыми фразами? Разве вы не видите, что придуманный вами мир уже погиб? Лорена вам больше никогда не позволит грабить Селби.

— Все, что происходит в Селби, касается только меня. И перестаньте напрашиваться на неприятности, иначе я отправлю вас в богадельню. — Брэд говорил мягко, словно обращаясь к престарелому домашнему любимцу, который повел себя плохо. — То, что вы называете придуманным миром, все еще живет. Такие люди, как Гамильтон и я, не дадут ему умереть. Мы уж постараемся, чтобы он существовал и после того, как уберутся эти янки.

— Каким образом? С помощью веревки палача?

— Почему бы и нет, если это заставит умолкнуть смутьянов, и поможет вернуть наших рабов?

Янси воздел руки к небу.

— Даже ваш словарный запас взят из вчерашнего дня.

— Кого волнует, что рабство незаконно? Любой закон можно обойти. Когда суды снова встанут на нашу сторону, мы назовем рабов поденщиками или издольщиками. Любое слово подойдет, если они станут работать на наших условиях. Да и теперь они будут работать, черт бы их побрал, раз мы вселили в их сердца божий страх. Хотя вы и стары, Янси, до этого дня вы доживете.

— Боже, избавь меня от этого.

— На что вы жалуетесь? В Селби вам живется неплохо — один мальчик приносит вам напитки, другой снимает с вас сапоги, когда вы напиваетесь. Не дерзите и сможете наслаждаться прежней жизнью.

— Полагаю, вы уже считаете, будто переняли бразды правления в свои руки.

— Я снова дома, — ответил Брэд. — Я герой войны, у меня куча медалей. Завтра я покажу вам, как надо управлять Селби.

— После того, как вы нападете на Линкольнвиль?

— Не пытайтесь поймать меня в ловушку, мы действуем по секретным приказам.

— Вся округа знает, что вы сегодня готовитесь к набегу.

— И эта округа на моей стороне. Вот что я скажу для вашего сведения. Через час сотня членов Клана встретится в определенном месте, там к нам присоединится специальный отряд из Атланты. Все эти люди находятся под моим командованием.

— И имя этого командира Брэд Селби?

— Разумеется, нет. Я Орел Клана из штаба и выполняю свое последнее задание. Никто не станет спрашивать моего имени. Завтра я заслужу уход в отставку.

— Должно быть, Люк знает, кто вы такой.

— Люк и старик Гамильтон. Мне здесь нужна пара друзей, чтобы держать меня в курсе дел. — Брэд сел и зевнул, раскрыв рот до ушей. Его сегодняшний визит оказался полезным, и он наслаждался негодованием Дяди Дока, пока излагал свои планы. Но пора подумать и о дисциплине, которую Брэд так жаждал установить. — Моя жена уже должна была бы прийти в себя. Передайте, что я хочу видеть ее.

— Вам больше нечего мне сказать?

— Я и так слишком много сказал. Делайте, что вам велят.

Брэд отдал эту команду, надеясь, что она немедленно будет выполнена. К его досаде, Дядя Док снова заговорил, уже стоя в дверях фойе.

— Полагаю, вы собираетесь убить Саладина?

— Можете на это рассчитывать. Скажу прямо, я не успокоюсь, пока не сделаю этого.

— Не забывайте, что в армии убийство карается повешением.

— Этот бравый майор не сможет повесить безымянного убийцу. Пожалуйста, перестаньте трепаться и скажите Рине, что я жду ее внизу.

Брэд опять прильнул к бутылке, не обращая внимания на то, что у него кружится голова. На лестнице послышались шаги жены. Вскочив на ноги, он предусмотрительно скрылся в тени до того, как она вошла в гостиную: это был чисто оборонительный маневр с целью посмотреть на ее реакцию.

Брэд ожидал увидеть на лице жены слезы или притворный ужас. Взгляд, каким она его одарила, входя в гостиную, можно было назвать воплощением безразличия. «Если бы он только что вернулся с попойки в Атланте — сердито подумал он, — она встретила бы его тем же самым кротким взглядом и гримасой мученицы, которые были ему столь хорошо знакомы».

— Выходи на свет, — сказала она. — Покажи мне, что ты настоящий.

Брэд вступил в пятно света, которое лампа отбрасывала вокруг камина.

— Ты могла бы изобразить хотя бы некоторое удивление, — с горечью сказал он.

— Дядя Док сказал, что вернулся призрак, чтобы терзать нас, — ответила она. — Похоже, ты и в самом деле жив.

— Ты чертовски права, и я жив! — крикнул он. — Я должен доказать это?

— Ты уже доказал.

— Не таким же образом!

Брэд уже заключил ее в грубые объятия. Отпустив жену, он понял, что ее губы не приняли и не отвергли его поцелуй. Они лишь покорились ему.

— Вижу, ничто не изменилось, — заметил он.

— Ты вряд ли ожидал перемен.

— Прости меня, миссис Селби, — сердито сказал он. — Я потерял голову от твоей красоты.

Брэд с презрением отвернулся от нее, а она продолжала рассматривать его с тем же настороженным смирением. Произнося свой фальшивый комплимент, он сообразил, что ошибся. Понятное дело, он должен найти способ, как поставить на место эту норовистую бабу. Это никогда не удастся, если он покажет, сколь глубока его ненависть.

— Не требуй, чтобы я притворялась, — сказала она. — Ты поздновато вспомнил об этом.

— Рина, я вернулся домой. Навсегда. Разве это для тебя ничего не значит?

— Пока тебя здесь не было, дела у меня шли хорошо, — ответила она. — Не желаешь посмотреть? Даже в темноте видно, что я восстановила…

— Селби процветает, — признался он. — Признаю, в этом твои заслуги, ты всегда умела проворачивать дела. Но я также ценю мнения соседей. Разве тебе так трудно понять это?

— Ни в коем случае.

В отличие от него она полностью владела своим голосом. Когда молчание затянулось, Брэд почувствовал, что жена смотрит сквозь него и вовсе не видит его.

— Разве доброе имя мужчины больше ничего не стоит? — сурово спросил он. — Неужели одни деньги имеют значение?

— Брэд, мне было нелегко сохранить твой дом.

— Только не говори, что ты сохранила его для меня. Ты считала меня мертвым. Тебе подвернулся шанс переделать Селби в своем вкусе и ты не упустила его.

— Я снова построила его ради мальчика.

— Твои мотивы меня не интересуют, — сказал он. — Сейчас меня волнует лишь уважение округа. Я должен вернуть его.

— Дядя Док посвятил меня в твои планы.

— Сегодня мы идем в Линкольнвиль, нас будет двести человек. Мы опустошим его так же основательно, как армия Шермана уничтожила наши плантации. Я сам убью этого черного мэра, даже если мне придется зажарить его живьем. Затем мы здесь займемся перестройкой. Ради разнообразия, на сей раз все будет в моем вкусе. Ты успеваешь следить за моей мыслью?

— Еще как. — Ее голос не дрогнул, она смотрела прямо на него. — Само собой разумеется, я предупрежу Сала.

— Такой возможности у тебя не будет. Люк сейчас стоит на страже и следит, чтобы никто не покинул этот дом. Рина, я спокоен, ты не станешь болтать. Ты настоящая южанка, хотя и заигрываешь с янки.

При этих словах она впервые покраснела; Брэд подумал, что она вот-вот заплачет. Когда она подняла голову в прежней вызывающей манере, которую он так хорошо помнил, Брэд втайне обрадовался. Даже когда он ненавидел ее больше всего, нельзя было не признать, что она умеет быть гордой.

— Сал и его рабочие помогли этой плантации выжить, — сказала она. — Разве его нельзя простить, учитывая этот успех?

— Негры созданы для использования. Когда они отбиваются от рук, им приходится расплачиваться за это.

— Если ты сожжешь Линкольнвиль, откуда плантаторы следующей весной возьмут рабочие руки?

— К весне наши рабы хорошо проголодаются и придут просить милостыню. Хижины все еще стоят на прежних местах. Я разрешу им вселиться в них. Они снова смогут работать за пропитание, такова божья воля.

— Ты же не можешь убить Сала просто так.

— Эта тема закрыта, — сказал он. — Где мой сын?

— Матушка Джо увезла Энди в Эшвил. Я велела ей остаться там.

— В Округе Крей станет спокойно после того, как мы снесем этот поселок из бараков. Ребенок может вернуться уже завтра.

— Я пошлю Люка с телеграммой к переправе, — сказала Рина. На этот раз Брэд не сомневался, что она заплачет, и это привело его в восторг — он упивался внезапным ощущением собственной власти.

— «Я отправлю телеграмму», — закричал он, стукнув кулаком по столу. — Разве ты не понимаешь, что твоей власти здесь пришел конец?

— Я стараюсь понять это, Брэд, — ответила она. — Очень стараюсь.

Приняв тон ее голоса за признак слабости, он перешел в наступление.

— С завтрашнего утра твоим уделом станет кухня. Ты будешь придумывать, какие обеды готовить для моих друзей, наливать вино и ложиться ко мне в постель, когда я того захочу. Не хмурься, моя дорогая, такое будет не часто. А в прочих случаях тебе придется держаться от меня подальше. Управлять всем я собираюсь с помощью Люка. Я также займусь воспитанием своего сына.

— Это материнская забота.

— Нет, Рина. Это исключено, раз ты здесь так успела прославиться. Я воспитаю сына таким образом, чтобы он уважал мои идеалы и правила поведения. Я сделаю его лидером в Джорджии. Он не вздумает преклоняться перед янки, как его мать.

Тут Рина набросилась на мужа с такой яростью, что тот инстинктивно уклонился. Пальцы на ее поднятых руках согнулись как когти.

Спрятавшись за диван, он громко рассмеялся, видя, как глубоко задел ее.

— Не заставляй меня и впредь ненавидеть тебя, — предупредил он. — Это может причинить нам обоим неприятности.

— Разве ты не можешь мне ничего оставить? Я отдала тебе все, что ты хотел.

— Рина, все, кроме себя.

Этот горький упрек упал между ними словно камень. Она владела своим голосом, когда заговорила снова:

— Брэд, я пыталась сделать все, чтобы наш брак был удачным. Ты это знаешь.

Брэд пожал плечами. Утвердив свою власть, он мог кое в чем уступить.

— Я не жалуюсь, ведь ты подарила мне сына. Ты здесь полезное украшение и моему мальчику понадобится мать, которая слушается моих приказаний.

— Ты ожидаешь, что я буду тебе благодарна за такую щедрость?

— Думаю, Рина, тебе придется. Не забывай, я знаю, что люди думают в нашем округе. На твоем месте я вел бы себя осторожно.

— Я буду вести себя так, как мне угодно.

— Нет, уже не сможешь, после сегодняшнего вечера и ночи. — Он взял свое одеяние, расклешил широкий подол, вращая кистями рук, и наслаждался тем, что жена следит за его действиями. — Я вернусь через несколько часов, — сообщил он. — Старайся не волноваться. Меня не так просто убить.

— Брэд, на этот раз ты зашел слишком далеко. Если на небесах есть Бог, ты узнаешь об этом еще до наступления утра.

— Позволь мне переиначить твою набожную мысль. Бог на моей стороне, и я наконец-то делаю то, что мне полагается.

— Я уйду от тебя, когда захочу. На банковских счетах значится мое имя.

Брэд отрицательно покачал головой.

— Рина, я знаю тебя лучше, чем ты сама себя. Ты не оставишь Селби и моего сына. Даже если я отхлещу тебя перед всей округой.

— Я могу донести, и тебя арестуют как поджигателя и убийцу.

— Можешь, но ты это не сделаешь.

— Почему ты так уверен?

— Рина, я уже сказал тебе. Возможно, ты бы вышла замуж за майора Кэролла, если бы я не заявился сегодня вечером. Но ты никогда не предашь хозяина Селби ради янки.

Наконец, он был готов уйти. Если он и задержался немного, облачаясь красивым движением в свою снежно-белую одежду, прихорашиваясь перед зеркалом над каминной полкой, то лишь для того, чтобы до нее дошел смысл его слов.

— Куда ты сейчас держишь путь?

— Сперва к месту встречи у брода. — Теперь он понял, что жена не представляет опасности, и не видел ничего предосудительного в том, чтобы устно отрепетировать свои действия. — Противник наблюдает за заставой: мы пересечем реку и выйдем на северный берег, чтобы сбить их со следа. Затем вернемся к Переправе Брандта. В болоте имеются тропы, которые даже Гамильтону неведомы. Я поведу остальных, и к середине ночи мы доберемся до Линкольнвиля.

— Квент здесь, — сказала она. — И Дядя Док. Ты не боишься, что они предупредят майора Кэролла?

— Я уже говорил тебе, что Люк стоит у дома. Он будет стрелять без предупреждения в любого, кто попытается выйти.

— Даже в меня, Брэд?

Он уже стоял в дверях и, повернувшись, льстиво улыбнулся.

— Даже в тебя, моя любовь.

Рина бросилась преградить ему путь. Она схватила мужа за руку, впервые коснувшись его по собственному желанию. Брэд оттолкнул жену с такой силой, что та упала на колени. Он умышленно медленно одну за другой поднял парные портьеры, поскольку теперь он уже уходил. Затем, не взглянув на жену, надел капюшон и растворился в темноте.

Конь стоял у колоды, Люк уже держал его за уздечку. Брэд, следуя излюбленной привычке, разбежался и одним прыжком вскочил в седло, поднял одну руку и насмешливо отдал прощальный салют портику. Он заметил, что Рина, шатаясь, вышла посмотреть ему вслед. Пустив коня галопом навстречу мести, он исторг из своей глотки мятежный вопль, напоминавший крик животного.

5

Когда Брэд исчез из виду, Рина еще стояла на портике, чтобы убедиться, не мерещится ли ей, что силуэт на подъездной дороге и есть Люк Джексон, а оружие в его руках настоящее. Едва перебирая ногами, она вернулась в гостиную и почувствовала, что все поплыло перед ее глазами. «Больше нельзя падать в обморок, — твердила она себе. — Сегодня слишком многое поставлено на карту». Она уже забыла, что чуть не упала в обморок только что на диване.

Когда в голове прояснилось, она обнаружила, что способна трезво оценить трудное положение, в котором оказалась. Однако она пока не могла составить ясного плана действий. Угроза, нависшая от безмолвного наблюдателя снаружи, то обстоятельство, что он следит за каждым ее движением в освещенной гостиной, все еще мешали ей думать.

А что если ей дерзко выйти в фойе, спуститься по задней лестнице и убежать, воспользовавшись дверью подвала? Она отказалась от этой мысли, когда сделала пробный шаг в этом направлении и заметила, что Люк тут же двинулся к портику. Вместо фойе она прошла в кабинет через открытую дверь и начала собирать накладные Сала, разбросанные ветром по всем углам.

Это было грустное занятие, но оно давало работу ее рукам. Вернувшись в гостиную, она обнаружила, что Дядя Док сидит в своем любимом кресле. Абсолютное спокойствие старика чуть приободрило ее.

— Ты слушал? — шепотом спросила она.

— Слышал каждое слово, — громко ответил он. — Не обращай внимания на этого изменника, который торчит там.

Рина поняла его намерение, видя, как Люк напрягся, услышав это неприятное прозвище. Теперь, когда их стало двое против одного, Рина почувствовала себя менее подавленной.

— Где Квент?

— Все еще наверху, — ответил Янси. — Он пока не знает, что мы в осадном положении. — Дядя Док поманил часового. — Входи, Люк. Нет смысла встречать свою смерть там. Когда спустится мистер Роули, ты сможешь сторожить нас троих со всеми удобствами.

Надсмотрщик вошел, волоча ногу, с виноватым видом, и он выглядел почти комично. Ружье, которое он держал, было взведено и готово к стрельбе. Рина заметила, что это армейский карабин — одна из английских моделей, известная под названием «магазинная винтовка». Она подумала, что Брэд действительно основательно подготовился.

— Люк, я не стану спрашивать, стыдно ли тебе, — сказала она. — И так видно, что ты перешел всякие границы.

— Не вините меня, миссис Селби. Я лишь выполняю приказ.

— Ты считаешь за честь идти против меня?

— Капитан прав, мадам. Мы должны бороться огнем против огня.

— Значит, ты одобряешь этот набег на Линкольнвиль?

— Разумеется.

— И намерение моего мужа расправиться с Салом? Ты согласен с ним?

— На сей счет, мы голосовали на последнем собрании Клана. Восемь из десяти проголосовали за его смерть. Я был одним из них.

— По крайней мере, приятно узнать, что ты думаешь на самом деле.

— Если хотите знать мое мнение, — сказал Янси, — Люк еще никак не доказал, что он вообще способен думать. — Янси обратился прямо к надсмотрщику с холодностью, по сравнению с которой презрение могло бы показаться любезностью. — Ты голосовал за смерть Сала по одной причине. В душе ты понимаешь, что он лучше тебя.

Лицо Люка помрачнело.

— Доктор Янси, у вас нет никаких оснований говорить подобное. Я в этом вижу свой долг.

— Долг перед чем или кем? Перед законом и порядком или беззаконием сброда? Или по отношению к хозяйке, которая дала тебе все? Или к человеку, который свихнулся?

— Спорить бесполезно, — ответил надсмотрщик. — Миссис Селби оказалась под влиянием дурных советов, но теперь этому пришел конец… — Люк неожиданно умолк и прижался к стене гостиной. Все услышали цокот копыт на подъездной дороге.

Сидя на углу дивана, Рина опасалась, что первый выстрел может прозвучать из темноты или из карабина Люка, и вздохнула с облегчением, увидев, что прибытию всадника никто не помешал. Когда тот привязал своего коня к колоде и появился в освещенных дверях гостиной, Рина узнала лейтенанта Эндрюса, одного из молодых адъютантов Дэна Кэролла. Дэн и раньше присылал этого мальчика с посланиями.

Она шепотом обратилась к Люку, пока надсмотрщик продолжал гротескно жаться к стене.

— Положи это оружие, идиот, и покажись. Он привез сообщение от майора.

Люк еще прижимал к себе карабин, затем поставил его в угол и, скрестив руки, встал перед камином. Хотя он соображал медленно, однако понял, что совершить вооруженное нападение на армейского посыльного было бы глупо, раз его товарищи, скорее всего, находятся в пределах слышимости.

— Следите за своим языком, мадам, — предупредил он. — Если понадобится, я выстрелю первым.

Наблюдая за надсмотрщиком краем глаза, Рина пошла Эндрюсу навстречу. На минуту ей пришла в голову мысль — броситься бежать, прикрываясь офицером армии Союза как щитом, но риск был слишком велик. Все же Эндрюс мог явиться один. Будет разумнее, если позволить ему передать сообщение.

— Входите, лейтенант, — позвала она. — Вы, конечно, знакомы с Янси. И моим надсмотрщиком.

Эндрюс медленно вышел из темного фойе в ярко освещенную лампой гостиную. Видно было, что ему не терпится сообщить новости, но он не знал, как это лучше сделать. Рина снова заговорила, прежде чем он заметил, что надсмотрщик от интереса разинул рот. Рина еще раз почувствовала, что ее последующие слова вполне могут решить судьбу Селби.

— Полагаю, вы слышали, что группа куклуксклановцев прошла этим путем, — сказала она. — Мы легко прогнали их.

— Миссис Селби, сегодня вечером мы застигли врасплох не одну маленькую кучку этих людей, — ответил Эндрюс. — Они бежали прежде, чем мы смогли обменяться выстрелами. Похоже, этот новый Орел Клана послал их нам навстречу, чтобы сбить нас с толку.

— Лейтенант, похоже, что я вас не понимаю.

Эндрюс спросил, взглянув на обоих мужчин:

— Можно ли нам поговорить наедине?

Люк тут же понял намек.

— Я пойду, мадам. — Он повернулся к двери кабинета, и, словно опомнившись, взял карабин. — Если не возражаете, я пойду кратчайшим путем.

Рина пристально наблюдала за ним, пока он не исчез за дверью кабинета, глядя на Эндрюса глазами, полными ненависти. Она знала, что Люк будет подслушивать за полузакрытой дверью: она посчитала хитрость довольно глупой. Однако она увидела, что эта хитрость успокоила посыльного Дэна Кэролла. Он заговорил снова.

— Доктор Янси, извините меня за прямоту, — сказал он. — Эта просьба к вам не относится.

Дядя Док переглянулся с Риной, затем тяжелой походкой вошел в кабинет и вернулся оттуда с графином и стаканами.

— Лейтенант, можно предложить вам выпить?

Адъютант вежливо отклонил это предложение.

— Я не хотел говорить загадками, — начал он. — Но мое сообщение носит конфиденциальный характер. Майор не очень доверяет вашему надсмотрщику. Откровенно говоря, он полагает, что вы того же мнения.

— До сих пор у меня не было повода жаловаться на Люка, — откликнулась Рина. — Хорошие управляющие на поле в эти дни — большая редкость.

— Я не сомневаюсь в правоте ваших слов, — сказал Эндрюс. — Буду краток. Орел Клана, которого я только что упомянул, сообразительный парень. Надо сказать, он перехитрил сам себя. Сейчас этот малый проводит собрание у брода, чтобы мы подумали, будто он уходит из округа. Скажу честно, мы не сомневаемся, что около полуночи Клан нападет на Линкольнвиль.

Рина осторожно подбирала слова и гадала, что думает Люк об этом провале стратегии Брэда.

— Можно спросить, откуда у вас столь точная информация?

— Полагаю, вы знаете, что они повесили Джеда Питерса. Теперь об это известно всем. Если приказ о казни отдавал Орел Клана, а майор утверждает, что это так, то этот человек идиот. — Эндрюс говорил резко, с уверенностью, присущей молодым людям. — Таким образом, он решил предостеречь местных не очень убежденных членов Клана. На самом же деле это привело к тому, что много порядочных граждан покинули Клан.

Дядя Док фыркнул, выражая тем полное согласие.

— Я тоже так думал, — сказал он. — Рад, что это подтвердилось. Не подпускать негров к избирательным участкам — одно дело. Убийство — совсем другое.

— Майор хотел, чтобы вы первыми узнали об этом, — сообщил Эндрюс. — Почти пятьдесят добровольцев присоединилось к нам: завтра их число удвоится. Большинство из них бывшие члены Клана. Когда этот Орел Клана двинется к Линкольнвилю, помощников у нас будет больше чем достаточно.

Рина почувствовала, как при этих словах у нее сжалось сердце. Значит, события приняли иной оборот, уставшие от войны соседи не стали прислушиваться к призывам таких смутьянов, как Гамильтон, и, наконец, взялись за ум. Не было сомнений, Брэд обречен, если только он не предпочтет вернуться… Зная, что именно такой совет Брэду даст Люк, как только ему удастся достичь брода, она отвела взгляд от полуоткрытой двери кабинета.

— Лейтенант, нападение все же произойдет?

— Майор в этом не сомневается, — ответил Эндрюс. — Они поплывут вниз по течению реки и подойдут со стороны переправы. Мы уже приготовили им достойную встречу в том месте, где они этого меньше всего ожидают. После сегодняшнего дня люди Клана перестанут скакать по нашему округу. — Он взглянул на перчатки и улыбнулся своим хвастливым словам. — Так, по крайней мере, думает майор Кэролл. Он хотел, чтобы вы узнали об этом и не волновались насчет Линкольнвиля.

— Как вы так быстро раскусили их планы?

— Это было нетрудно, миссис Селби. Особенно после того, как пятьдесят человек перешли на нашу сторону. Многие из них были друзьями Джеда Питерса.

— Вы уверены, что Орел Клана не откажется от своих намерений?

Даже сейчас Рине не хватило сил произнести имя мужа.

— Нет, сегодня он не откажется, — ответил Эндрюс. — Такого шанса у него больше не будет. Он привел с собой почти сотню мятежников из Атланты и собрал в сосновых лесах еще одну сотню. Тех глупых чернорабочих, которым все равно в кого стрелять, лишь бы не заниматься тяжелым трудом.

— Значит, это сражение до победного конца?

— Это уж точно, мадам. Орел Клана не знает одного — члены местного Клана всегда больше трепались, чем делали, пока сегодня не повесили этого беднягу. Сегодня те, кто отсиживались дома, перешли на сторону армии.

— Понятно, лейтенант. Спасибо за то, что пришли.

Эндрюс улыбнулся.

— Всегда рад, миссис Селби. Теперь извините меня, мне пора в путь.

Рина заговорила так, чтобы ее расслышал Люк.

— Я понадеялась, что майор прислал вас, чтобы охранять нас.

— Извините, но у нас нет ни одного лишнего человека. Мой взвод должен нанести отвлекающий удар у брода. Мы хотим убедить Клан, что попались на его удочку.

Дядя Док, все еще наблюдая за Риной, вышел в фойе вместе с Эндрюсом.

— Похоже, армия обо всем позаботилась, — говорил он. — Пожалуйста, передайте майору от меня пожелания успеха.

— Обязательно, доктор, если я вовремя доберусь к месту событий. В любом случае он прибудет сюда, как только кончится сражение.

Рина заметила, что Дядя Док старался держаться на виду, провожая Эндрюса к двери. Не успел курьер вскочить на коня и ускакать, как Люк тут же вышел в гостиную.

— Спасибо, миссис Селби, — сказал он шепотом заговорщика, хотя в этом не было необходимости. — Вы умно поступили, разговорив его.

Жестом пригласив Дядю Дока в гостиную, Рина быстро заговорила:

— Люк, ты подслушивал, держа в руках оружие. Что мне еще оставалось делать?

— Вы не назвали ему имени Орла Клана.

— Зачем ей было это делать? — спросил Янси, — Капитан Селби и так идет на верную смерть.

— У янки не хватит пуль, чтобы убить капитана, — уверенно возразил Люк.

— Не означает ли это, что ты собираешься предупредить его?

— Вы думаете, я сейчас предам Брэда Селби?

— Вполне, — ответил Дядя Док. — Если бы ты только нашел время немного подумать, то понял бы, что песенка Брэда Селби спета. Майору Кэроллу известны ваши планы. Сегодня держи язык за зубами. И завтра ты спасешь свою шею.

— И пусть капитан умрет?

Янси бросил взгляд на Рину.

— Люк, Брэд Селби мертв по закону, — сказал он. — В ближайший час недалеко от Линкольнвиля убьют еще одного безымянного Орла Клана. Оставайся на месте и завтра тебя никто не тронет. Все просто.

— Для меня это не просто, — ответил надсмотрщик. — Я должен предупредить его, и вы не остановите меня.

Янси оказался проворным для своего возраста. Дробовик, висевший над камином, казалось, сам лег в его руки, и оба ствола нацелились в Люка, прежде чем тот вышел через дверь. Надсмотрщик ошарашенно посмотрел на Рину.

— Миссис Селби, вы же не допустите, чтобы вашего мужа пристрелили как собаку?

Лорена молчала во время этой молниеносной перемены обстановки. Ее взгляд остановился на портрете старого судьи в галерее, и она чуть не поверила, что эти умные печальные глаза читают в ее сердце и говорят, что теперь она стала Селби во всех отношениях. «Брэд прав, — подумала она, — я не могу предать его сейчас. Пока он жив, мы с ним на одной стороне».

— Отпусти его, Дядя Док, — сказала она.

— Лорена, ты не знаешь, что…

— Я не могу допустить, чтобы Брэда убили.

Янси медленно опустил дробовик. Люк тут же выскользнул через дверь. Она услышала топот его ног, пока он бежал к конюшне.

— Ты только что подписала смертный приговор Салу, — сказал Дядя Док. — Если Брэд сегодня выйдет сухим из воды, он вернется. Может погибнуть весь Линкольнвиль. Невинные люди, которые тебе доверяли и работали на тебя.

Рине казалось, будто эти слова доносятся издалека: она ответила уклончиво:

— Ты веришь в божью кару? Если она существует, то, должно быть, наказывает меня за грех, который я совершила с Дэниелом.

— Сейчас я не верю даже в божью справедливость… — Янси резко осекся. Оба услышали выстрел револьвера со стороны конюшни. — А может быть, я все же верю в это.

Рина бросилась за врачом плантации к скотному двору. Сразу за дверью конюшни она увидела извивавшуюся на земле у ближайшего стойла фигуру. Еще одна фигура нагнулась над дверцей стойла. Даже издали она увидела, что это Люк и Квент. Ее брат выпрямился и засунул за пояс револьвер с длинным стволом.

— Не делай такой озабоченный вид, Лорена, — сказал он и отошел в сторону, чтобы дать Янси опуститься на колени возле Люка. — Он стал отличной мишенью. Я слишком хорошо стреляю и убиваю насмерть только тогда, когда в этом есть необходимость. Дядя Док, он серьезно ранен?

Янси уже срезал пропитанную кровью ткань на колене надсмотрщика. Теперь он перетягивал верхнюю часть бедра Люка его же ремнем, используя его в качестве жгута.

— Пуля чисто прошла насквозь, — ответил он. — Мы отнесем его в мою лечебницу и найдем кровоточащий сосуд.

— Смотри, как бы ему сегодня не пришло в голову скакать на коне, — предупредил Квент. — Там наверняка начнется стрельба, и его могут ранить.

Люк не проронил ни слова, пока его несли в лечебницу: сжав губы, он безмолвно переносил боль и избегал смотреть на Рину. Когда врач плантации быстро занялся своим делом, Квент, поморщившись от сладковатого запаха крови, снова вывел Рину на свежий воздух, затем облокотился о крыльцо лечебницы, зажег сигару и выпустил дым в сторону постепенно светлевшего неба.

— Десять минут назад, — сказал он, — я чуть не зашел в гостиную. К счастью, я вовремя услышал голос Люка. Я спустился по задней лестнице и ждал в галерее. Когда он бросился к конюшне, мне было легко выследить его.

— Ты сильно рисковал, — заметила Рина. — Брэд вполне мог расставить здесь и других часовых.

— Похоже, он поручил Люку лишь наблюдать за нами, — сухо ответил ее брат. — Как ты только что убедилась, у Брэда вряд ли могли возникнуть сомнения в твоей надежности.

Голова Рины прояснилась: она вспомнила, почему именно сейчас пожалела Люка. Ее собственный скакун был в стойле: если на нем ускакать из Селби, никто уже не догонит его. Но Квент взял Лорену за руку, прежде чем та решилась направиться к конюшне.

— Это бесполезно, Лорена. Даже если ты могла бы скакать вдвое быстрее, ты не добралась бы до Брэда вовремя. А если и добралась бы, думаю, он вряд ли поверил бы тебе.

— Я попрошу Дядю Дока.

— Он занят, ему надо спасать жизнь.

— Тогда можно послать туда одного из слуг дома.

— В то время, когда Клан готовится штурмовать Линкольнвиль? Судьба Брэда теперь в господних руках. Ты сделала все возможное, чтобы спасти его.

Из лечебницы донесся почти животный рев Люка. Рина вздрогнула и прижалась к брату.

— Отведи меня в дом, — попросила она. — Мне одной идти страшно.

— Думаешь, кругом ходят призраки Селби?

— Мне почти верится, что Брэд уже находится среди них.

— Не слишком доверяй своим способностям прорицательницы, — весело сказал Квент, когда оба шли по лужайке. — Нам остается лишь ждать, пока Дэн Кэролл не предъявит труп. На этот раз будем надеяться, что труп окажется настоящим.

При этих словах она отстранилась от брата.

— Ты не имеешь права так думать. Тем более говорить…

— Иногда не мешает высказать вслух самые сокровенные желания, — ответил он. — Ты и в самом деле жалеешь, что я вовремя остановил Люка?

Рина не ответила. Радуясь, что уже стемнело, она на мгновение задержалась на портике. Казалось, что небо вот-вот просветлеет, но оно снова помрачнело, несмотря на звезды, собиралась гроза. Если небо к восходу луны останется облачным, Брэд вполне может невредимым проскочить через засаду Дэна…

В лечебнице раздался второй вопль Люка, и все затихло. В годы войны, когда у Дяди Дока не было ассистента, в подобных случаях ему помогала Рина: она четко представляла эту рутинную операцию. Она знала, что теперь, перевязав вену, Янси дал ему достаточно сильное успокаивающее средство, и пациент будет вести себя спокойно до самого утра.

В фойе громко прозвучал веселый голос Квента, вызвавшего слуг из кухни и заказавшего ужин. Рина появилась в свете лампы и стала отдавать распоряжения.

Было трудно поверить, что она и Дядя Док, лишившись последних сил, стояли здесь под прицелом. Теперь, если верить лейтенанту Эндрюсу, ситуация резко изменилась. Единственную угрозу для них представлял Брэд, но тот устремился навстречу верной смерти.

6

В двух милях ниже Переправы Брандта, где главная дорога разветвлялась и встречалась с дорогой, идущей вдоль реки, негритянское поселение под названием Линкольнвиль спало под ночным небом, на котором мелькал лунный свет, а грозовые тучи плыли дальше. Майор Дэн Кэролл терпеливо ждал здесь целый час, надвинув на глаза промокшую от дождя шляпу. Пока он наблюдал за низинами, где овощные хозяйства поселения сливались с болотами, у него от усталости застучало в висках.

Он не сомневался, что ночные всадники собрались у переправы. Если нападение запланировано на сегодня, оно обязательно произойдет с того направления. Неужели ложная атака Эндрюса не обманула их? Может быть, они ушли за реку, чтобы выступить на другой день?

Разумеется, было неразумно посылать сообщение Рине, но ему хотелось, чтобы она знала, что он владеет ситуацией.

Несмотря на долгое ожидание, Дэн все еще верил, что его план увенчается успехом. Главные силы куклуксклановцев получили приказ собраться у брода спустя час после захода солнца и дожидаться там прибытия Орла Клана из Атланты. Знакомясь с сообщениями перебежчиков, Дэн не сомневался, что сегодняшнему налету придается решающее значение. Ложное нападение Эндрюса должно было навести противника на мысль, что он неверно определил направление и цель удара. Когда куклуксклановцы беспорядочно отступили через реку, армия отошла назад, явно намереваясь вернуться в свой лагерь… Теперь, когда до Линкольнвиля оставалось десять миль и драгуны, видно, появятся только утром, вожак Клана должен был поверить, что удар можно нанести в любой момент. Он никак не мог догадаться, что попадет в засаду, если только кто-то в последнюю минуту не предупредил его.

Кэролл спешился с нетерпеливого коня. Он кивком дал знак, и коня отвели в чащу, где двести конных пехотинцев ловко успокаивали своих коней. Это долгое ожидание и сама засада вызывали в памяти тревожные воспоминания. На первый взгляд, это был лишь один из видов боевых действий. Воспоминания встревожили его, поскольку он не мог точно установить их причину.

По диагонали через главную дорогу, на которой дождь хорошо прибил пыль, в лунном свете виднелась еще одна почти непроходимая чаща. Она стала идеальным укрытием для пятидесяти добровольцев, которые прибыли в его лагерь после захода солнца и предложили свою помощь. Майор тщательно расставил этих неожиданных союзников. Большинство из них были ветеранами армии Конфедерации: он мог доверять им в предстоящем сражении.

Вообще-то, он вряд ли ожидал сражения в подлинном смысле этого слова или дуэли, даже хорошо известной бывалым кавалеристам, когда колени всадников соприкасаются. Однако было приятно знать, что обстоятельства складываются в его пользу, знать, что эта небольшая группа воинов в гражданской одежде стала лишь авангардом союза, который когда-нибудь породит единую нацию.

Линкольнвиль находился в небольшой лощине, от холодных северных ветров его защищали холмы вдоль реки. За закрытыми ставнями не было видно ни единого огонька. В этот час обитатели хижин крепко спали, не подозревая об угрозе со стороны Брода Индейцев и о том, что уже все подготовлено к ее отражению.

Дэн прошел вдоль линии всадников к своему коню. Чаща в этом месте защищала его со всех сторон. Стоило лишь раздвинуть ветки, и он мог обозреть множество жилищ и внимательно изучить их расположение при свете восходившей луны.

Это поселение сначала росло беспорядочно вдоль линии поймы. Сегодня, когда Сал взялся за дело, оно приобрело удивительно стройный вид. Дворы поражали чистотой; вокруг многих стояли ограды с перилами. Большинство домов были покрашены… Дэн едва заметно улыбнулся, помня крики негодования при виде этих новых белых стен. Округ Крей не смог вовремя смириться с присутствием негритянского городка. Аккуратность Линкольнвиля, то обстоятельство, что лучшие жилища были вполне сравнимы с домами небогатых белых фермеров, воспринимались как оскорбление, которое нельзя было стерпеть.

Час назад, когда Дэн привел свои силы в оборонительный порядок, он раздумывал, не следует ли предупредить Сала о нависшей опасности. Но негритянская деревня не хранила бы такой идеальный покой, если бы распространился слух о неминуемом нападении. Когда куклуксклановцы окажутся на дороге близ реки, Линкольнвиль должен создавать видимость легкой добычи.

Кэролл почувствовал движение в чаще на противоположной стороне дороги: от чащи отделилась темная тень. Пригнув плечи, молодой капитан Келлер бежал среди деревьев к командующему. Тот самый Келлер, который служил во 2-м Пенсильванском кавалерийском батальоне. Он выбрал армию своей карьерой, по личной просьбе был назначен в этот район и теперь служил у Кэролла начальником штаба.

— Все в полном порядке, майор, но жаль, что мы стоим без дела.

— Полночь еще не наступила. Гражданские уже нервничают?

— Пока нет, — ответил Келлер. — Будьте спокойны, сэр. Они свое дело сделают.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Они не менее нас горят желанием избавиться от ночных всадников. Вы могли поверить, что южане встанут на нашу сторону?

— Сегодня нам любая помощь дорога, — ответил Кэролл. — Этот бой должен стать решающим, иначе мы израсходуем порох впустую. Не забывайте, нам известны все их вожаки, кроме Орла Клана. Дадим им десять секунд на капитуляцию. Включая и полковника Гамильтона.

— Я понял, сэр. Будем надеяться, что ваше предупреждение сработает.

Оба в последний раз повторили очередность дальнейших действий. Располагая этими силами и уповая на восходившую луну, Кэролл был уверен, что накроет продольным огнем Клан, хотя тот, вероятно, и не уступает ему по численности. Майор собирался дать этим подонкам шанс бросить оружие и сдаться, когда последний куклуксклановец окажется на расстоянии выстрела. Предупреждение выкрикнет один из его снайперов, сержант с луженой глоткой, который расположился в вилке желтой сосны, нависшей над дорогой. Сигналом для этого предупреждения послужит короткий выстрел с командного поста. Если его проигнорируют, второй выстрел из револьвера командира станет приказом открыть огонь.

— Почему вы считаете, что они не сложат оружия? — спросил Кэролл. — Они ведь должны понять, что их положение безнадежно.

— Майор, девять из десяти этих людей настоящие головорезы. Если здешний армейский суд не захочет привлечь их к ответственности за убийства, эту честь на себя возьмет суд другого штата. Такие бандиты предпочитают умереть на месте.

— Во время войны все было иначе, — сказал Кэролл. — Тогда целью всей стратегии являлся успех в бою. Так говорилось в уставах, и любая уловка для достижения успеха была в порядке вещей. Это старый армейский прием, и Линкольнвиль служит здесь приманкой. Кажется, не совсем справедливо преподносить такие сюрпризы гражданским лицам.

— Только не подумайте, что эти налетчики отказались бы устроить засаду нам, если им на то хватило бы мозгов.

Келлер сказал это с горячностью: Кэролл строго посмотрел на своего заместителя.

— Капитан, я прихожу к заключению, что вам не терпится завершить свою службу в Джорджии.

— Я солдат, сэр, — ответил Келлер. — Полицейская служба мне не по душе. Только по одной этой причине мне хочется поскорее распрощаться с этим краем из красной глины. Как вы знаете, я просил перевести меня на Запад: вот там будет твориться настоящая история.

— В эти дни история творится и в Джорджии, — ответил Кэролл. — Мы изменим ее, если сегодня все пройдет хорошо.

Майор поднял руку в белой перчатке, требуя соблюдения тишины. Вдали, где дорога терялась среди болотных черных дубов, в ночи прозвучал крик совы. Его исторгла глотка человека, и это означало, что враг наконец-то приближается.

— Возвращайтесь на свой пост, капитан. Распорядитесь, чтобы взвели курки всех карабинов. Стрелять только после второго сигнала, который последует после предупреждения сержанта Гарди. Все понятно?

— Все понятно, майор.

— И еще одно. Первый залп последует с этой стороны дороги, огневая мощь у нас сильнее. После залпа с вашей стороны берите на себя командование наступлением. Дух врага будет легче сломить, если тот увидит, что в него стреляют жители Джорджии.

— При условии, что у противника останется хоть капля духа, — ответил Келлер. — Эта битва вряд ли будет отличаться от той, которая произошла у Брода Индейцев осенью 1864 года. Майор, вы помните ту засаду? Тогда мы не предупреждали их. Говоря между нами, я бы сегодня тоже не стал бы их предупреждать.

Келлер исчез до того, как раздался второй крик совы, возвестивший майору Кэроллу, что враг уже почти в поле зрения. Дэн почувствовал, как по старой привычке крепко стиснул зубы: начальник его штаба вовремя воскресил кое-что в памяти… Через секунду показался первый куклуксклановец. Это был высокий всадник. Благодаря черному, как уголь, боевому коню под ним, казалось, что белый всадник парит между небом и землей.

Кэролл вздохнул и повторил команду взвести курки. Во мраке зарослей он услышал, как взвод за взводом без лишнего шума выполнил его команду. Он подумал, что история повторяется чаще, чем утверждают историки, но существовала какая-то жуткая параллель между этой хорошо расставленной ловушкой и боем у брода. Даже при лунном свете вожак этого набега казался вылитым капитаном Брэдфилдом Селби.

Спустя мгновение к одинокому всаднику присоединились скачущие клином кавалеристы. После того как из болота потекла масса налетчиков, этот клин превратился в толпу. Каждый из куклуксклановцев облачился в те же призрачные одеяния, некоторые из коней тоже были покрыты белым. Только в облачении вожака были заметны следы других цветов — варварский различительный знак на груди, который при дневном свете вполне мог бы оказаться алым. При тусклом свете луны возникло впечатление, будто у того на груди засохла кровь.

Орел Клана скакал с привычной легкостью кавалериста: в левой руке он держал белую пику, которая служила флагом для следовавшего за ним воинства. Налетчики скакали, не произнося ни слова. Если не считать цокота копыт, они могли бы сойти за чудовищных ночных птиц, может быть, за белых аистов или соколов из иного мира. Невзирая на хорошую подготовку, Кэролл почувствовал, как внутри у него затаился страх, когда он вытащил из кобуры револьвер и поднял его. Скача во весь опор, призрачное полчище оказалось почти на линии огня. Промедли майор секунду, и эти всадники могли бы выскочить из засады, и тогда до цели им остались бы какие-нибудь четыреста ярдов.

Из впадины в дорожном полотне показалась вторая совершенно белая фаланга, отчетливо видневшаяся на фоне усеянного облаками неба. От такого зрелища затрепетало бы любое сердце. Даже призрачные одежды вписывались в этот пейзаж, ведь всадники собирались проскочить, откровенно говоря, меж челюстей смерти… После второго выстрела револьвера челюсти намертво защелкнутся. Палец Кэролла, лежавший на крючке, напрягся и раздался сигнал, который должен был предупредить Гарди, устроившегося в вилке дерева.

Момент был выбран очень удачно. Орел Клана, на два полных корпуса скакавший впереди своей волчьей стаи, теперь уже достиг восточного края кустарника, где деревья граничили с лугом. Масса всадников оказалась под прицелом стрелков армии. В этом беспорядочном строю, они станут мишенями продольного огня, даже не успев остановиться. Когда Гарди прокричал команду стоять на месте, весь строй всадников вздрогнул. Возникло впечатление, будто неприятель инстинктивно догадался, что попал в засаду.

— Вы окружены! Бросайте оружие!

Это предупреждение было хорошо рассчитано. Оно прозвучало как прямое обращение к вожаку и было рассчитано на то, что Орел Клана замешкается и погибнет вместе с остальными. Не было сомнений, что следовавшие за ним рядовые всадники догадались о том, в какой ситуации оказались. Натянув вожжи до предела и разразившись руганью, белые всадники, все до единого, подняли лошадей на дыбы. На мгновение казалось, что вожак поступит точно так же, но тот опасно развернул коня и поскакал назад вдоль фланга плотно сомкнувших строй всадников. Ни один звук не нарушил тишину. Орел Клана приподнялся в стременах и нацелил свое белое копье на Линкольнвиль.

— Яаааааааа! Вперед на Форкс.

Этот крик мятежника вырвался из луженого горла. Кэролл понял, что Орел Клана принял его предупреждение за военную хитрость. Как бы там ни было, на раздумья не оставалось времени. Он поднял револьвер и направил второй выстрел в голову вожака.

Это был сигнал к началу боевых действий, и Дэну пришлось признать, что его предупреждение оказалось потерей времени. Теперь, когда он узнал голос под конусообразным капюшоном, у него не осталось иного выбора.

Снова ему в голову пришла мысль, что история свернула на безумный путь. Первый залп, произведенный одновременно двумястами армейскими карабинами, попал точно в цель. С дороги открыли беспорядочный ответный огонь по невидимым целям. Когда выстрелили добровольцы, половина вражеских седел опустела, и с десяток коней брыкались на обочине.

Третьего залпа не понадобилось, добровольцы бросились в атаку, чтобы разъединить уцелевших и заставить их сдаться под дулами карабинов. Только вожак и два его помощника, которые чудом уцелели под градом свинца, с головокружительной скоростью продолжали скакать к Линкольнвилю.

Выстрел Кэролла прошел мимо цели. Он выстрелил снова и галопом бросился вдогонку, безуспешно пытаясь отвлечь этого сумасшедшего. Один из его помощников уже упал на землю, когда раздался выстрел из карабина. Второй вылетел из седла головой вперед, когда рухнул его конь и распластался у канавы со сломанной шеей. Это тоже стало повторением истории. Вожак продолжал скакать на недосягаемом для выстрела расстоянии.

Спустя мгновение призрачный силуэт затерялся среди стен негритянского поселения. Затем снова возник в поле зрения, когда устремился к аккуратному домику, где жили Сал и Флорида.

Люди Клана приблизились к поселку так стремительно, что не удалось точно рассчитать время. Трудно поверить, но прошла всего минута с того момента, как раздался предупредительный выстрел Дэна. Несясь к Форксу на предельной скорости, он мог лишь в беспомощном гневе наблюдать, как у порога домика Сала вспыхнул факел.

В этом белом, как и другие, домике, похоже, никто не проснулся. Ставни были закрыты, и с расстояния в четверть мили казались достаточно прочными, чтобы выдержать наступление. Второй факел вспыхнул в покрытом песком дворике: Кэролл заметил, что оба факела с большими шарами смолы на концах имели длинные ручки. Всадник еще раз объехал дом и огласил Линкольнвиль воплем мятежника.

Кэролл не ожидал быстро последовавших один за другим взрывов, которые слились в один. Затем вспыхнул язык пламени в одном из окон, и Орел Клана издал еще один победоносный крик. Кружа вокруг домика, он достал из песка оба факела и бросил их внутрь домика Сала через зияющую дыру, которую вырвали в обшитой вагонкой стене две ручные бомбы.

Из дома раздался жалобный крик, когда прозвучали взрывы. Кэролл узнал голос Флорри и приказал Келлеру взять левее, чтобы в последний раз попытаться отрезать Орла Клана.

Рассчитав все до секунды, Брэд Селби дерзнул подъехать к крыльцу домика, чтобы проверить, какой ущерб нанес огонь. Построенный из сосны, домик горел, словно спичечный коробок.

Брэд выстрелил один раз в огромные языки пламени. Затем прямиком направился к болоту, низко припав к седлу, чтобы избежать пуль, летевших ему вдогонку. На ходу он вывернул свое одеяние наизнанку, после чего конь со всадником слились с ночью.

Прошло менее пяти минут, как завершилось сражение. Фигуры в капюшонах, окруженные на дороге синими униформами, бросали оружие. Сражение у Форкса закончилось блестящим успехом, если не считать везения Орла Клана. Уже было поздно спасать домик Сала или его обитателей.

Рискуя жизнью, Кэролл подъехал к крыльцу домика. Флорри взрывом оторвало половину лица, и она лежала мертвой у раздробленной колыбели, где два маленьких тела растянулись, словно разбитые куклы. Сал упал лицом на колыбель. Дэн понял, почему Орел Клана стрелял и, уезжая, издавал радостные крики.

Пока Дэн смотрел на эту застывшую картину, плотная завеса дыма скрыла все из виду. Загорелся соседний домик, и его обитатели начали выскакивать во двор, на ходу спасая все, что могли.

Старый кавалерийский конь под ним лишь негромко заржал, чуя идущий из домика запах смерти. Конь в ужасе заржал опять, когда рухнула крыша домика Сала, посылая в небо снопы искр. Когда Кэролл поехал к своему войску, он заметил, что его туника горит, и мгновенно стащил ее.

7

Часы в тихом домике Сала пробили полночь и вывели хозяина из глубокого сна. Какое-то время он считал удары и тихо лежал в удобной просторной кровати на двоих. Он молил Бога, чтобы ночь прошла спокойно, и стал уже надеяться, что его мольбы услышаны.

Правда, он знал об упорных слухах, будто куклуксклановцы планировали собраться у брода. Но в это время вообще много говорили об ужасных вещах, а занятому человеку просто некогда было прислушиваться к этим разговорам… Подоспел урожай Рины: утром они просмотрят бухгалтерские книги, и она убедится, что ее прибыли значительно возросли. Когда замерли последние удары часов, ему пришла в голову мысль, что было бы неплохо снова уснуть. Глаза Саладина Вебстера закрылись и его мысли настроились на сон. Раз его ждал долгий день на хлопкоочистительном заводе, сон в предрассветные часы не помешает.

Саладин Вебстер. В его засыпавшем мозгу гордо теплилась эта мысль. Подобно большинству негров, он взял себе фамилию, чтобы его могли внести в списки избирателей, когда голосование станет по-настоящему всеобщим в этом углу Юга. Верность Мисс Рине подсказывала ему взять в качестве фамилии название плантации, но воспоминания о капитане Селби исключали подобную возможность. В конце концов, Сал выбрал себе крестным отцом сенатора Новой Англии: он вспомнил книгу по истории из библиотеки судьи и бессмертный призыв Вебстера к верховенству Союза.

Еще в прошлое воскресенье он внес свою новую фамилию в регистрационную книгу негритянской церкви у Переправы Брандта. Рядом он записал имя Флориды Вебстер. Его жена теперь читала достаточно хорошо, но все еще никак не могла полностью расписаться. Под этими крупными буквами он записал имена своих детей — Авраама Линкольна Вебстера, которому еще не исполнилось и двух лет, и Хуаниты Вебстер, шестилетней дочери.

В тот момент Флорри не было рядом с ним. Он слышал, что она тихо ходит по комнате нижнего этажа, которую они использовали в качестве детской, и сквозь сон видел ее улыбку, когда вспомнил причину ее отсутствия. Хуанита страдала от крупа. Два дня назад доктор Янси заявил, что она выздоровела, и дети теперь делили одну колыбель. Но Флорри была внимательной и любящей матерью. Проснувшись в полночь и думая о двух спавших малышах, она не могла успокоиться, пока не проверила, хорошо ли те укутаны перед наступлением утренней прохлады.

Слушая скрип колыбели, которую жена тихо покачивала, Сал снова погрузился в сон.

Двойной взрыв, пробивший стену детской комнаты, еще не выбросил его из постели. Но он тут же вскочил. Его глаза широко раскрылись и ноздри раздулись от дыма, заполнявшего комнату.

Погрузившись в глубокий от усталости сон, он не слышал цокота копыт на дороге или выстрелы, остановившие двести куклуксклановцев. Пока он пребывал на грани между сном и пробуждением, до него долетел едва слышный мятежный крик Орла Клана. Эти звуки сами по себе не разбудили бы его. Он слышал по ночам другие выстрелы и другие мятежные крики. Клан не впервые носился вокруг Линкольнвиля.

Взрыв бомб, разорвавший тишину, нанес его домику сокрушительный удар. Домик сгорел бы даже в том случае, если бы Орел Клана и не бросил бы еще сосновые факелы в детскую. Задыхаясь в удушливом дыму, Сал остановился, чтобы смочить ткань в воде и прикрыть лицо, потом сбежал вниз по лестнице. Была дорога каждая секунда, но без смоченной в воде ткани волна жара свалила бы его.

Одного взгляда было достаточно, чтобы его опасения подтвердились. Бомба, взорвавшись в ярде от колыбели, убила обоих детей во сне. Что же касается Флорри, то ему было невыносимо смотреть на нее. От красивого прежде тела у колыбели осталась лужа крови, в которой плавали мозги.

Ее вопль эхом еще отдавался в ушах Сала, когда он услышал цокот тяжелых копыт на улице и понял, что налетчик вернулся, чтобы нанести последний беспощадный удар оставшимся в живых. Ветер отогнал дым, и он ясно увидел фигуру в белых одеяниях, понукавшую коня взойти на крыльцо. Сал упал рядом с колыбелью, чувствуя, как напряглись его мускулы для прыжка, после которого можно было бы сомкнуть пальцы вокруг шеи убийцы. Когда Сал заметил пистолет в руках Орла Клана, инстинкт самосохранения поборол желание отомстить, и он прижался к колыбели.

Казалось, будто дуло пистолета почти касалось его головы, когда всадник навис над ним. Выстрел и безумный крик радости стрелявшего слились воедино. Услышав, как пуля пролетела мимо уха, Сал опять подчинился инстинкту; притворившись мертвым, он ничком упал на колыбель и, затаив дыхание, ждал, когда уедет его мститель.

Сал не сразу осмелился подняться, хотя и чувствовал, что языки пламени лижут ему пятки. Он опасался, как бы убийца не затаился у дома, чтобы убедиться в том, что никто не остался в живых. Спустя мгновение во дворе послышался цокот другого коня и Сал продолжал лежать на телах своих детей, когда второй всадник поднялся на крыльцо.

Этот вполне мог оказаться тоже врагом. Сал не рискнул взглянуть на него… Через некоторое время, когда второй всадник ускакал, он вдруг сообразил, что крыша вот-вот рухнет ему на голову, и, шатаясь, вышел из дома.

Дым чуть не ослепил его. Когда дым рассеялся, он оцепенело пошел куда-то, сталкивался с другими бегущими людьми, отталкивал руки, пытавшиеся остановить его. Та же слепая сила, которая спасла ему жизнь, теперь толкала его к бегству, казалось, что он двигался без всякой цели. Сал остановился отдышаться только после того, как достиг черных дубов, росших у края болота. Здесь он начал немного соображать и обнаружил, что снова может видеть.

Из всего Линкольнвиля только его дом и два соседних домика пострадали по-настоящему. Бригада с ведрами в руках, под командованием офицера таскавшая воду из реки, начала тушить соседние крыши и затаптывать головни, которые разлетались от трех еще пылавших строений. Все члены разбитой банды налетчиков полностью сдались. Сал почувствовал, как у него сжимается горло от дикой радости, когда он увидел убитых, лежащих рядами. Сама судьба распорядилась, чтобы эти порождения зла вылетели из своих седел, уже завернутые в готовые саваны.

Однако кое-что предстояло еще завершить: у него не оставалось времени радоваться гибели местного Клана. Сал подошел к болоту с определенной целью: тот, кто убил его жену и детей, если ему все же удалось бежать, должен был избрать этот путь. К дороге вдоль реки вела тропа из Селби… Сал пользовался этой заросшей сорняками тропой сотни раз, поскольку она кратчайшим путем вела из дома к плантации. Он мог идти по ней уверенно и при лунном свете, если знал, что добыча близка.

Вскоре он вышел к первому ориентиру — к опушке на небольшом холмике, в сотне ярдов от первого дома Линкольнвиля. Сердце у Сала дрогнуло, когда он на фоне ночного неба увидел силуэт этого человека. Видно, Орел Клана остановился здесь, чтобы в последний раз взглянуть на дело своих рук, а уж затем отправиться дальше по болотной тропинке. Ночной всадник вывернул наизнанку свое одеяние и теперь казался таким же черным, как и его конь. Он легко держался в седле, а в руке у него была фляга. Сал сжал кулаки, всадник прильнул к фляге, затем бросил ее… Рискнув приблизиться, пока враг смаковал оставшиеся на губах капли выпитого бренди, Сал заметил, что капюшон у того переброшен через плечи.

Сал не удивился, обнаружив, что Орлом Клана был Брэд Селби. Он почти не сомневался, что тот, кто целился в него из пистолета, окажется именно этим человеком.

Окажись Сал поближе, он мог бы одним прыжком преодолеть разделявшее их расстояние. Но кустарник густо переплетался с шиповником; малейший треск веток мог выдать его присутствие, а пистолет, висевший на ремне Брэда Селби, представлял нешуточную угрозу. К тому же не было ничего страшного, если бы Орел Клана сейчас ушел бы от него. Когда Брэд с удовольствием в последний раз взглянул в сторону горевших домов Линкольнвиля и двинулся дальше по болотной тропе, Сал почувствовал, как у него рассеялись последние сомнения.

Теперь все дороги вели в Селби. Он бегом пустился по следу всадника, словно возвращавшийся домой мастифф.

8

Рина первой заметила языки пламени, тянувшиеся к восточной стороне неба.

Рина была слишком взвинчена и не могла думать о сне. Она не без усилий села ужинать вместе с братом и Дядей Доком. Когда эта пародия на поздний ужин закончилась, все трое устроились за карточным столиком, делая вид, что их мысли целиком заняты игрой в вист с «болваном»… Кое-как удавалось скоротать время. Напряжение почти спало, когда обнаружилось, что Линкольнвиль все же подожгли. Это событие, по крайней мере, доказывало, что угроза Клана не была пустой.

Мгновение все молча стояли на восточном портике. Дядя Док заговорил первым:

— Пожар не слишком сильный.

— Горит не больше полдюжины хижин, — заметил Квент.

— Это означает, что они вырвались из засады Дэна? — спросила Рина.

— По-другому это трудно объяснить, — ответил ее брат. — Если Брэд достиг Линкольнвиля, то произошло, должно быть, тяжелое сражение.

— Я лучше запрягу лошадь и поеду туда, — сказал врач плантации. — В распоряжении Дэна есть лишь один армейский костоправ. Сегодня ему не обойтись без помощи.

— Возьми Квента с собой, — посоветовала Рина. — Пришлешь его назад, когда выяснится, что там случилось.

Она смотрела им вслед, храня необычное спокойствие, радуясь, что никто из них не задал этот безмолвный вопрос. Теперь буквы из языков пламени ясно поведали о том, что Брэд восстал против будущего. Оставалось лишь ждать, пока не прояснится его судьба, а также судьба Сала. Что бы ни случилось с Брэдом, она не выдаст его Дэну Кэроллу. Если ее муж погиб в этом самоубийственном нападении, тогда и выдавать его не придется.

Это был горький выбор, но она нашла в себе силы сделать его.

Квент и Дядя Док уехали, когда луна уже начала убывать. Врач плантации положил на сиденье повозки свою обычную черную сумку, Квент вскочил на быстрого скакуна Рины.

Теперь, спустя добрых три часа, языки пламени на горизонте давно исчезли в предрассветной темноте. Рина неподвижно сидела перед камином в гостиной… Ей было страшно бодрствовать, но как ни странно, она обнаружила, что это ей удается. Когда на подъездной дороге раздался цокот копыт, она прибавила свет в лампах. Услышав неторопливые шаги Квента на ступеньках портика, она отказывалась признавать в его медлительности дурное предзнаменование. Даже когда он задержался в фойе, чтобы снять свою накидку, Рина не сразу вышла ему навстречу — она нашла время бросить еще одно сосновое полено в камин.

— Дэн одержал полную победу, — сообщил Квент. — Надеюсь, ты уже догадалась об этом.

— Что с Брэдом?

— Он завел Клан в засаду. Вполне возможно, что его пристрелили. Еще не все убитые опознаны…

— Тебе об этом сообщил Дэниел?

— На это не было времени. Дэниел цел и невредим и приедет сюда, как только сможет. Мне об этом говорил капитан Келлер.

— Не жалей меня, Квент.

Рина в задумчивом молчании выслушала рассказ брата. Для нее не стало новостью, что Брэд сделал все возможное, чтобы стереть с лица земли Линкольнвиль, поскольку это негритянское поселение создал Сал. Теперь она знала, что хижина Сала уничтожена и обнаружила, что воспринимает эту весть без удивления. Это тоже явилось частью истории, которую с самого начала начертала судьба.

— Ты уверен, что никто не спасся до того, как сгорела хижина?

— Дэн сам видел внутри хижины четверых погибших, — ответил Квент. — Брэд метко стреляет по спящим людям. Я лишь надеюсь, что пуля его все же настигла.

— Ты же знаешь, что он сбежал. И я тоже это знаю.

— Даже если так, Лорена, ты можешь быть спокойна. Он вряд ли снова заявится сюда.

— Почему нет? Он свое дело сделал. Теперь он может почивать на лаврах.

— Набег провалился.

— Верно, местный Клан разбит. Что ему до этого? Либо ему, либо Салу все равно пришлось бы умереть. У Сала не было ни малейших шансов уцелеть в столкновении с Брэдом. Сегодня на стороне Брэда был сам дьявол, который всегда стоял рядом с ним.

— Брэд никогда не сможет показаться в Селби, — твердил Квент. — Тем более в то время, когда Клан уничтожен и Переправу Брандта охраняют добровольцы.

— Кто узнает, что Кланом сегодня руководил Брэд? Ты говорил об этом Дэниелу?

— Нет, Лорена. У меня не было случая.

— Полковника Гамильтона, вероятно, пристрелили. Люк никогда не заговорит. Если Дэниел так подумал, то доказательств у него все равно нет. Нет такого человека, кто мог бы указать на виновника.

— Тогда тебе придется рассказать Дэниелю правду.

Рина долго молчала.

— Я не могу, Квент.

— К счастью, меня не мучают такие угрызения совести. Как и Дядю Дока.

— Я запрещаю вам обоим говорить об этом.

— Допустим, Брэд спас свою шкуру. Ты собираешься взять его обратно? Доживать свои дни вместе с убийцей?

Зная, что на это есть лишь один ответ, Рина наконец поняла, что сокрушена. Когда брат дотронулся до ее руки, она не отстранилась и склонила голову. Позднее она даст волю слезам. А сейчас в ее глазах не появилось ни слезинки, а уставшая голова уже не могла придумать никаких ответов.

— Что мне делать? — прошептала она.

— Сначала мы поедем в Эшвил, — ответил Квент. — Возьмем твоего мальчика и начнем бракоразводный процесс. Если Брэд вздумает сопротивляться, мы знаем, как можно заткнуть ему глотку. Ни один суд не предоставит ему права попечительства над Энди.

— Это будет означать, что я отказываюсь от наследства сына.

— Если здесь станет командовать Брэд, то в наследство сыну останется немного. Лорена, уезжай, пока еще есть время. Я найму тебе юристов…

— Что мне сказать Дэниелу?

— Напиши ему письмо. Ты сможешь выйти замуж, когда получишь развод.

Рина знала, что Квент прав: она должна последовать его совету. Осознавая глубину своего смирения и все, что оно принесет в будущем, она почувствовала, как в душе возникает чувство успокоения. Она снова порадовалась, что уступила мужской логике. Рина быстро заговорила, пока этот порыв еще не прошел.

— Собирай свои вещи. Мы покинем Селби, как только рассветет.

Лорена пристально смотрела на своего брата, ее немного задела то, что он воспринял ее уступчивость с таким спокойствием.

— Возьмем кабриолет, — сказал он, — и отправимся в Мейкон. Через час будет светло. Может, тебе тоже лучше собирать вещи?

— Из этого дома я уйду, не взяв ничего с собой, — ответила она. — Лучше поторопись, а то я могу передумать.

— Моя дорогая, на сей раз ты не передумаешь. Жизнь тебе не позволит этого. Жизнь, которую Брэд собирается здесь устроить.

— А что если ты ошибаешься? Брэд ведь мог и в самом деле погибнуть.

— Тогда Селби сохраняется за тобой. Ты всегда сможешь вернуться.

Сказав это, он быстро взбежал по лестнице. Когда брат исчез, Рина не могла поверить, что произнесла слова капитуляции, но она чувствовала, что у нее с плеч свалился тяжелый груз.

Стараясь успокоиться, она опустилась в ближайшее кресло. Что-то невольно привлекло ее взгляд к открытой двери. Ночь начала рассеиваться, и рассвет уже был не за горами. За воротами начиналась дорога в Мейкон, далее поездом до Эшвила и перед ней откроется новый мир. Однако, как заключенный, отказывающийся верить своим глазам, когда широко раскрывается дверь камеры, она никак не могла решиться пойти навстречу этой свободе.

Причину этого она поняла позднее. От самшитовых деревьев отделился чей-то силуэт и начал обретать ясные очертания на фоне рассеивавшегося мрака. Задолго до того, как человек вышел на свет, она поняла, что это ее муж.

— Итак, ты вернулся, — сказала она.

— В этот раз навсегда. А ты разве думала, что я не вернусь. — Брэд говорил весело, почти любезным голосом. Он отбросил свое одеяние и отстегнул пистолет от ремня.

— Я слышала о том, что произошло в Форксе, — сказала она. — Только не говори, что ты в этом не участвовал.

Брэд аккуратно свернул одеяние и положил его в шкаф. Открыв гнездо барабана пистолета, он вытащил отстреленную гильзу, бросил ее в огонь и спрятал оружие под своим одеянием.

— Рина, что ты такое говоришь? — спросил он. Она могла почти поклясться, что его удивление было неподдельным. — Ты ведь не могла забыть, что я вернулся в Селби, когда еще только вечерело. С тех пор я не покидал свой семейный очаг.

— Ты собираешься рассказывать эту историю?

— Это наша история, — поправил он. — Не вини меня в том, что какие-то местные налетчики сегодня вечером пытались сжечь городок цветных и испортили все дело.

— Сал мертв, Флорри и ее дети тоже. Ты стал их убийцей.

— Просто удивительно, что никто раньше не убрал этого нахального негра, — сказал он и пожал плечами. — Я не стану притворяться, будто жалею об этом.

— И ты думаешь жить здесь так, будто ничего не произошло?

— Почему бы и нет, раз кто-то забыл о подобающем ему месте. Надо ли уточнять, что речь идет о месте женщины?

— Брэд, это относится ко мне?

— Может, стоит дать тебе понять, что я здесь хозяин, да так, чтобы ты об этом больше не забывала?

Теперь, когда он нарисовал ожидавшее их будущее, Рина поняла, что ничего другого и не ожидала. Ее порыв бежать с Квентом был чистейшей глупостью. К тому же она знала, что Брэд возвращается невредимым из всех своих военных походов. Конечно, он не признается в том, что участвовал в набеге на Линкольнвиль: Брэд Селби, джентльмен с Юга, сохранит свой статус безупречным. Все, наконец, прояснилось: как в составной картинке-загадке все составляющие ее кусочки заняли отведенное им место… Только для одного кусочка не нашлось места — для призрака, упорно шедшего по стопам Брэда еще до того момента, как он вошел в дом.

Рина заметила, что этот призрак вышел из тени самшитовых деревьев. Еще не до конца осознав его присутствие, она смотрела, как он медленно поднялся на портик, и остановился в тени, ожидая, пока ее муж снимает свое одеяние. Теперь, широко раскрыв от удивления глаза, она обнаружила, что этот призрак — Саладин.

— Ты бы лучше перестал рисоваться, Брэд, — сказала она. — У нас гость.

Брэд уже собирался взяться за графин, но резко обернулся. Сал только что вошел. Он стоял, положив одну руку на спинку кресла, и немного покачивался, будто держаться на ногах ему было почти не по силам. Рина увидела, что от одежды Сала осталось одно обгоревшее тряпье, а его руки покрыты страшными ожогами. Сал был отмечен знаком смерти, если не считать его глаз — в них пылал всепожирающий огонь мести. Это заставило Рину инстинктивно отпрянуть, хотя Сал, похоже, не замечал ее присутствия. За свою жизнь она не видела такой ненависти в глазах человека.

— Это я, капитан, — сказал он. — Сал Мисс Рины. Разве ты не узнаешь меня?

То обстоятельство, что Сал заговорил певучим голосом раба плантации, но без тона рабского унижения, испугало Рину не меньше, чем его изуродованное огнем тело. Дьявол, пришедший из ада, не казался бы более страшным — как и тот падший ангел, гость пришел сюда подвести черту.

На появление этого привидения Брэд отреагировал инстинктивно. Впервые Рина увидела страх на его лице. Она заметила, что глаза мужа метнулись к шкафу, куда он спрятал пистолет, и увидела, как он вздернул плечи, убедившись, что не сможет вовремя добраться до него.

— Я убил тебя, парень, — сказал он. — Я всадил пулю тебе меж глаз. Не надо преследовать меня.

— Я не привидение, капитан.

— Ты сгорел, черт бы тебя побрал!

— Капитан Селби, я так просто не умираю. Так что, видишь, в этом мы похожи.

— Последний раз говорю тебе, черный бабуин, убирайся отсюда!

Шаг за шагом Брэд приближался к камину, чтобы дотянуться до ружья, приставленного к нему. Его глаза следили за правой рукой Сала, сжимавшей плеть, словно огромную змею. Брэд не успел дотянуться до ружья: плеть сверкнула в воздухе, и Рина поняла, что негр угадал намерение мужа. Плеть длиной в семь футов щелкнула, словно выстрел пистолета, и угодила Брэду в щеку, не задев глаза. Второй и третий удары сорвали рубашку и оставили на спине Брэда кровавый крест. Четвертый удар — и плеть обвилась вокруг пояса Брэда, словно лассо, и сбросила его в камин.

— Сал, подожди! Хватит!

Это был скорее просто крик, а не осознанный протест. Рина понимала, что нет силы, способной встать между мстителем и его жертвой. Сал, прежде чем снова поднять плеть, наконец-то заметил ее.

— Извините, Мисс Рина, — хрипло произнес он. — Он должен расплатиться за то, что сделал.

После каждого слова следовал взмах плети, и после каждого взмаха выступала кровь на валявшемся в пепле теле Брэда.

— Капитан, я не дам тебе легко умереть. Я разделаюсь с тобой так, как ты с Черным Лолли…

Черный Лолли. Рина закрыла глаза, вспомнив огромного раба, который у судьи когда-то был лучшим кузнецом. Лолли совсем искалечили в тот год, когда она прибыла в Селби, — он стал инвалидом, спавшим за конюшней, и передвигал своими изуродованными руками и ногами, словно больной краб клешнями. Поговаривали, что его искалечил взбесившийся конь, но ходили упорные слухи, что его в пьяном угаре избил Брэд…

— Ты сломал спину Лолли, мастер Брэд, — говорил Сал. — А теперь я сломаю твою.

Сал отшвырнул плеть и бросился к камину как раз в тот момент, когда Брэд встал на колени и схватил дробовик.

Сал промедлил лишь на долю секунды. Затем шаг за шагом стал приближаться к камину, не обращая внимания на ружье, которое Брэд нацелил на него. Ударник наткнулся на пустой патронник. Когда из второго ствола вырвалось пламя, казалось, будто гром выстрела разрушит стены гостиной. Тяжелый заряд угодил негру в бок. Даже с того места, где стояла Рина, было видно, что Сал получил смертельную рану — заряд буквально продырявил его тело. Но он все равно шел вперед.

Брэд швырнул дробовик в нападавшего, но негр легко уклонился от него. Затем Сал бросился вперед, готовясь нанести решающий удар, и Брэд пустился наутек. Капитан Селби совершил последний осознанный шаг: одна рука Сала уже схватила его за глотку. На мгновение оба уставились друг на друга, и Сал тряс Брэда, словно тот был тряпичной куклой. Рина, застывшая от неподдельного ужаса, удивилась его силе. В это мгновение казалось, что в Сала вселились демоны.

Рина вскрикнула снова, тщетно пытаясь остановить насилие. На этот раз, ее голос потонул в воплях Брэда, когда негр чуть отпустил его горло. Брэд, похоже, ослаб и не мог оказать сопротивление, когда негр схватил его за ремень и оторвал от пола. Сал поднял одну ногу на подлокотник дивана. Затем обеими руками опустил неподвижное тело Брэда спиной на поднятое колено. Раздался страшный хруст, и тело жертвы сложилось так аккуратно, будто складной ножик.

Сал бросил неподвижного врага на ковер и, наконец, повернулся к Рине.

— Извините, мадам, — сказал он тоном, в котором чувствовалось и достоинство, и странное спокойствие. — Теперь он никому не причинит неприятности. — Едва сумев произнести эти слова, он рухнул в камин лицом вниз.

Рина поняла, что он мертв, даже не успев отойти от стены. Хозяйке Селби казалось, будто она парит в воздухе, когда она с грехом пополам подошла к мужу и опустилась перед ним на колени.

Спустя несколько минут влетел Дядя Док, а за ним следом Дэн Кэролл. Рина все еще держала голову Брэда и своим подолом, как могла, вытирала кровь с его глаз.

9

— Все ясно, он больше не сможет ходить, — заключил Янси. — Со сломанным позвоночником это невозможно. Он полностью парализован до самого пояса. Но какое-то время он, видимо, проживет. Если это можно назвать жизнью.

— Как, по-вашему, сколько он проживет? — спросил Кэролл.

— Год, самое большое. Вероятнее всего, он протянет несколько месяцев. Сал хотел искалечить его, так что Брэд состарится полумертвым. Но он отменно поработал. Паралич обязательно будет прогрессировать.

Дэн кивнул и спустился на несколько ступеней портика, чтобы взглянуть на пробуждавшийся день. После дождя наступило прекрасное утро. Янси глубоко вдыхал воздух бабьего лета. Он устроился на нижней ступеньке, подставив солнечным лучам свое старое тело.

В Линкольнвиле выдалась тяжелая ночь, а случившееся в Селби было еще тяжелее. К счастью, армейский врач вместе с ассистентом приехали в повозке Янси за лекарствами, и вызвались в добровольные помощники. Их помощь оказалась бесценной. Брэда положили в кровать, из которой он уже никогда не встанет.

— Поверить не могу, что капитан Селби опять среди нас, — сказал Дэн. — Неужели он вернулся домой, чтобы умереть?

— Ваш врач подтверждает мой диагноз. — Дядя Док строго посмотрел на Кэролла. — Вы называете себя философом, — тихо добавил он. — Философия вам сегодня очень пригодится.

— Как теперь поступит Лорена? Что ей теперь делать?

— Пусть она сама ответит на это, — промолвил врач плантации, глядя на сад. Усталой походкой по нему шел Квент Роули.

— Похоже, я уже нашел ответ, — сказал Дэн. — Но я слишком упрям, чтобы смириться с ним.

Янси закрыл глаза, вспомнив ярко освещенную гостиную и черного мстителя, распростертого в камине. Он все еще слышал тихий монотонный плач Лорены, сидевшей рядом с телом Сала и державшей голову Брэда на своих коленях. Она умолкла лишь тогда, когда оба врача наклонились, чтобы отнять у нее эти тела. Затем, отказавшись от любых предложений помощи, она поднялась в свою комнату. Янси вспомнил, что она не сказала ни слова Кэроллу. Она лишь молча кивнула ему, словно не замечая его присутствия.

— Дэн, она скоро спустится, — сказал он и встал. Квент уже поднимался по ступеням портика. Брат Лорены занялся похоронами Сала.

— Кастор и Поллукс сделают гроб, — сказал он. — Мы похороним его на кладбище плантации вместе с тем, что осталось от Флорри и детей. Армейский капеллан скажет несколько слов. В таких условиях лучше действовать быстро. Правда о прошлой ночи скоро распространится.

Кэролл говорил, не смотря ни на кого.

— Доктор, каково ваше заключение относительно Саладина.

«Значит, ты упростишь нам задачу, — подумал Янси. — Как раз на это я и рассчитывал».

— Сал, видно, сошел с ума, — ответил он. — Я все еще никак не пойму, как у него хватило сил жить, чтобы сделать с Брэдом то, что он сделал.

— В своем отчете я должен записать нечто конкретное, — сказал Кэролл.

— Назовем это временным умопомрачением, вызванным горем. Это подойдет?

— Думаю, звучит неплохо, — ответил майор. — Я могу добавить, что капитан Селби убил его в порядке самообороны?

— А как еще это можно назвать? — спросил Квент. — Сал всегда был немного сумасшедшим. Таково большинство мужчин, путающих завтрашний день с сегодняшним.

На портике воцарилось молчание, которое нарушал лишь карандаш Кэролла, скользивший по бумаге.

— Значит, пусть будет самооборона, — сказал он. — Такое заключение облегчит жизнь нам всем.

— Сойдемся на этом, — согласился Янси.

Кэролл взял головной убор, портупею с оружием и направился к выходу.

— Передайте, пожалуйста, мое почтение Лорене и скажите, что мне пришлось уехать. Можете себе представить, впереди у меня долгий день.

— У всех нас тоже, — сказал Дядя Док. — Долгий, долгий день.

От группы всадников на подъездной дороге отделился ординарец и подвел коня к майору. Вскочив на коня, Дэн спросил:

— Лорена сама будет заботиться об этом калеке?

— Жены Селби всегда заботились о своих мужьях, когда те хворали, — ответил Дядя Док. — В Джорджии это давняя традиция.

— Если ей понадобится помощь, меня можно найти в Четырех кедрах. Скажите ей, что я буду ждать. Я умею ждать. Она это тоже поймет.

Янси сообразил, что уснул, прислонившись к колонне, когда восходившее солнце начало припекать. Плантация стала просыпаться.

Квент второй раз отправился разбирать свои сумки. На лужайке громко ссорились сойки. Они отложили ссору и взлетели на ветки остролиста, когда трое садовников, собиравшиеся в последний раз перед наступлением осени подровнять ветки самшитовых деревьев, стали приближаться со стороны розового сада. За защитной полосой из кедровых деревьев рабочие, ритмично орудуя мотыгами, приступили к очистке нового поля, готовя его к посеву следующей весной. Даже без Сала они пришли на работу при первом ударе колокола надсмотрщика, не обращая внимания на то, что колоколом управляла более черная рука, чем у Люка Джексона.

С этого дня и впредь Селби будет жить: ход событий на плантации станет столь же предсказуем, что и следующий восход солнца. Брэд Селби уже отдал все свои последние указания, и Лорена добилась своего. Неужели это бесплодная победа, и она заплатила слишком высокую цену? «Такие вопросы сейчас должны остаться без ответов», — подумал Дядя Док. Он поднялся, когда Лорена спустилась вниз, и вошел в дом, чтобы встретить ее у дверей гостиной. Он остановил ее жестом руки, когда она повернулась к кабинету, ставшему теперь больничной палатой для мужа.

— Брэд проспит до вечера, — сказал он. — Я позаботился об этом.

— Ему там удобно?

— Удобнее не бывает. За три предстоящих дня я подготовлю троих девочек к выполнению обязанностей медсестер. Они будут дежурить у него, сменяя друг друга через восемь часов. Девочки легко справятся, когда освоят заведенный порядок.

— Дядя Док, я не хочу оставаться в стороне.

— Разумеется. Но ты должна управлять плантацией и воспитывать мальчика. Эти заботы на первом месте. Даже Брэд поймет тебя, раз ему больше не суждено вмешиваться в дела плантации.

— Он действительно больше не встанет?

— Сал отомстил ему, — тихо ответил врач. — Когда Брэд проснется, сомневаюсь, что он сможет говорить или даже поднять голову. Нельзя исключить, что он протянет до Нового года. Не стану называть это везением. Ему повезет, если он умрет раньше.

— Ты сказал Дэниелу об этом?

— Дэниел все знает.

— Я видела, как он уехал, — задумчиво сказала Рина. — Я догадалась, почему он так поступил.

— Он знает, что ты должна остаться с Брэдом до самого конца.

Дядя Док внимательно наблюдал за Риной, когда та подошла к застекленным дверям и широко раскрыла их перед новым днем. Она надела домашнюю одежду, которую именовала полевой. Все шло по-прежнему.

— Разве не странно, что являющемуся сюда янки заранее известно, что я буду делать?

— Не совсем, девочка. Ты не забыла, что он любит тебя?

Как Янси и надеялся, она не выдержала этого вопроса и, прислонившись к дверям, горько зарыдала. Он не стал утешать ее. Такая разрядка ей была крайне нужна.

— Я не могу вечно ждать счастья, — наконец ответила она. — Такое не вынесет ни одна женщина.

— Лорена, к тебе это не относится. Стоит тебе лишь вспомнить чарлстонские манеры, как все образуется.

Эта веселая фраза была у них давней шуткой. Взяв предложенный Янси носовой платок, Лорена вытерла слезы, затем взглянула на гостиную. Слуги убрали все и даже вставили в дверь новое стекло вместо разбитого. Только два дробовика лежали на том месте, где упали. Соблюдая осторожность до конца, негры не осмелились притронуться к ним.

Лорена подняла дробовики с ковра и собралась снова повесить их над каминной полкой. Но и на этот раз Дядя Док не пытался ей помочь. С этим она должна справиться сама.

— Похоже, сражение наконец-то закончилось, — сказала хозяйка Селби Холла. — Я лучше уберу это оружие в надежное место.