Ловцы душ

25

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я начала чувствовать холод. Мне показалось - сразу. Вот только что тошнило и кружилась голова, а теперь лежу на холодном кафельном полу в абсолютной темноте. Странным, непостижимым образом вижу все, что происходит, но двинуться не могу.

Нужно набраться сил и закричать, позвать на помощь, но тело не слушается, глаза смотрят в одну точку, в темный угол под ванной.

Оттуда, медленно шевеля длиннющими усами, выбежал большой рыжий таракан, замер у моего лица, будто разглядывая. От ужаса у меня перехватило дыхание. Он подбежал еще ближе, я видела его так отчетливо, что разглядела, как движутся челюсти, словно он что-то жует или говорит. Его усы - щупальца коснулись моей кожи и меня накрыло...

Убить! Уничтожить, раздавить, смести с лица земли. Желание вспыхнуло во мне, как жгучая изжога, разгорелось, расползлось. Я представила себе хруст, с которым треснет хитиновый панцирь насекомого; как звонко и липко брызнут его слизкие внутренности. В углу под ванной заворчало, забулькало, поползло по полу нечто черное, густое, вязкое, как кисель. Таракан замер, прислушиваясь, раскинул в стороны усы, будто пытался осмыслить надвигающуюся на него угрозу. Во мне клокотала ненависть, граничащая с диким животным страхом. Вместо мелкого, ничем мне не угрожающего насекомого я увидела монстра, протягивающего ко мне острые, шипастые лапы; он, будто что-то почуяв, попятился и оглянулся. И вдруг бросился прямо на меня, вскарабкался на ладонь и побежал по предплечью.

Внутри словно взорвалась граната. Черная жижа на полу вздулась пузырями и нахлынула на меня волной.

Все исчезло, ко мне вернулась способность двигаться, руки-ноги болтались, как тряпочные, а вокруг лениво ворочался чернильный кисель. Он не пропитывал одежду, не оставлял ощущения влаги на коже. Он жил сам по себе, и наслаждался моими страхами и злостью.

"Убей!" - услышала я.

Таракан все еще был где-то рядом, и мне казалось, что кожу царапают его коготки - то на спине, то на шее. Я напряглась, собирая силы, руки снова стали горячими, вокруг них кисель походил на масло - таял, будто подбадривал - ну же, ударь! И мне было понятно, как это сделать, и стоило лишь отпустить сгусток, что созрел в груди, выпустить его наружу, и волной разнесет и таракана, и... Таню... Сережу.

Едва я вспомнила о них, как чернота вокруг недовольно заворочалась, оплела мою шею, сдавила угрожающе.

"Бей!"

Нет! Я не такая! Зачем и кто пытается меня пропитать этой злобой?

Я помотала головой, и услышала хруст позвонков. Боль вспыхнула вдоль всего позвоночника и выгнула меня дугой.

"Ты умрешь... и в этот раз тоже".

Но что-то ему нужно еще...

Он играл со мной - выламывал поочередно пальцы, сжимал до хруста шею и ребра - но не убивал. Во мне снова разросся страх, сковал холодом ноги, Еще чуть - и по ним побежит, подбираясь к сердцу, судорога.

"Отдай".

Я поняла, чего он хочет, зачем мучает меня, в голове мелькнула мысль: пусть, пусть, лишь бы это прекратилось. Но я сама себе ответила, что этим не закончится, и оно не выпустит меня живой. Служить ему или умереть... Или..?

И, стоило мне понять, что именно или, туман замер, затих, будто прислушиваясь.

Да! Я смогу, я умею!

Хватка щупалец, сжимавших горло, ослабла. Во мне словно распрямилась стальная пружина, снова обожгло руки, но иначе, чем раньше. Я раскрыла ладони, и из них хлынул свет, яркий, молочно-белый.

Чернота отпрянула, оставляя меня в растущей, как воздушный шар, сфере. Отдельные сгустки пытались атаковать меня, но сгорали, едва проникнув в световое поле.

Я преобразилась. Тело обтянула серебристая пленка, как вторая кожа, невесомая, неощутимая, но откуда-то мне было известно, что она крепче брони. Меня переполнила сила, усталость ушла. Я поняла, что уже бывала в такой ситуации, и точно знаю, что делать, как двигаться, как бить - и убивать...

Это знание и спасло меня. Темные сгустки, сгруппировавшись, мгновенно пронзили мой кокон со всех сторон. Их черные щупальца, прошив границу света, вытянулись в острие, тут же вспыхнули. У меня были доли секунды, прежде чем они пробьют защиту. Я не думала, что делаю, руки сами подсказали, как вывернуть, как очертить круг ладонью, резко соединить их крест-накрест и развести. Яркая вспышка отбросила черноту. Я зажмурилась и доверилась своему телу. Руки двигались на автомате, я равнодушно отмечала, что с каждым движением отвоевываю все большее пространство, туман заметно слабеет. Он не был уже столь же угольно-черным, как вначале, местами виднелись проплешины, за которыми угадывалась обычная ночная мгла, прозрачная, как темное стекло.

Все исчезло моментально. Я не успела понять, как почувствовала спиной холод, руки и ноги онемели, застыли, как каменные, и, отключаясь, видела все тот же темный угол под ванной.

Это уже было когда-то... Нарастающий гул в ушах, звуки постепенно сложились в имя. "Аня! Анечка!" Кому это? По щекам, кажется, били, но совсем не больно, только голова моталась из стороны в сторону. Мокро. Холодно. Тошно. Я пришла в себя и поняла, что лежу на полу, меня тормошат и плещут в лицо водой. Слабо отмахнулась, мол, оставьте меня в покое.

Голоса...

- Сереж, не звони никуда, просто обморок.

- Уверена?

- Да. Давай отнесем ее в комнату.

Крепкие руки подхватили, подняли, прижали к теплому колючему свитеру, опустили на диван. Меня трясло, зубы отстукивали чечетку. Пушистый плед накрыл сверху. Желудок скрутило, я с трудом сдержала рвотный позыв.

В кухне заплакал Стасик, Сережа ушел.

- Ты как? - спросила Таня, держа мое запястье.

- П-плохо. Чернота...

- Что? - вскинулась она и почему-то оглянулась.

- Убить меня... Оно говорило, что убьет меня снова, - сбиваясь, шептала я, понимая, что со стороны это кажется бредом.

Таня испугалась.

- Сейчас, - торопливо сказала она, взяла мои руки в свои и закрыла глаза.

От ее рук словно током ударило. По венам побежало тепло. Я жадно принимала Танин свет, набиралась сил взамен утраченных. Мы стали единым целым, словно она обняла меня, согревая. Снова накрыло ощущение дежавю, но я к нему уже привыкла. Значит, Таня не впервые вытягивает меня, только и всего.

Странно - не было страха. Все произошедшее вдруг показалось сном, и я усомнилась - стоило ли так пугать подругу.

В волосах что-то завозилось, я машинально запустила туда пальцы и ухватила что-то верткое, шевелящееся. Вытянула ладонь перед собой, раскрыла - в центре ее бешено вращал усами мой старый знакомый - таракан. Таня дрогнула, отпрянула. А я засмеялась, глядя на таракана, затем опустила его на пол, и он унесся под диван.

Подошел Сережа со Стасом на руках. Мальчик потянулся ко мне, и я приняла его на колени, буквально вырвав из рук отца.

Сережа сел рядом.

- Ну и напугала ты нас!

А я и сказать ничего не могла, в горле защипало, на глаза норовили наплыть предательские слезы - сказывалось нервное напряжение. Сережа посмотрел на меня, накрыл мою руку своей, и я почувствовала, что она дрожит. Уткнулась носом в макушку Стасика и молчала, моля, чтоб это счастье продлилось подольше. Таня посмотрела на нас, усмехнулась и пошла на кухню.

- Да, пожалуй, тебя опасно оставлять одну, - сказал он вроде и спокойно, но голос чуть заметно дрогнул.

- А ты не оставляй, - тихо ответила я.

Он сжал мою ладонь, и это сказало больше, чем сотня слов.

Потом я потратила полчаса на то, чтобы убедить их, что со мной все в порядке, уговорила Сережу все-таки отвезти меня в редакцию. Мне просто нужно было уйти из дома, где в каждом углу мне виделись извивающиеся черные щупальца. На улице и впрямь стало легче, я встряхнула головой и приказала себе не думать о том, что случилось. Ведь я с Сережей. И мы одни.

С ним мне было спокойно и хорошо. Между нами образовалось притяжение. И он, и я старались коснуться ненароком друг друга, смущались, встретившись взглядами, отворачивались, но сердце колотилось, и щеки горели, и сладко ныло в груди. И не только...

Постепенно разговорились, болтали взахлеб, перебивали друг друга. Анекдоты из его уст казались очень смешными, а истории из детства - интересными, и, чем больше он рассказывал о себе, тем роднее становился. Мы вспомнили песни, что слушали в старших классах школы, походы на дискотеки, фильмы, книги, увлечения... И я мысленно благодарила пробки на дорогах, за то что у нас было столько времени вдвоем.

Я указала въезд на стоянку перед офисом, кивнула охраннику, шутливо отдавшему честь, легко нашла свое место парковки. Оно пустовало - надо же, никто не занял за столько времени.

Сережа не торопился выйти из машины, внимательно глянул на меня.

- Как ты себя чувствуешь?

- Нормально, падать не собираюсь.

- Проводить?

- Если не трудно...

Он усмехнулся. Вышел из машины, открыл мою дверь, подал руку. И к зданию Медиа-Холла мы направились вдвоем.

Надо сказать, что компания, где я трудилась, не поскупилась на представительство - настоящий дворец с огромной лестницей, как у здания МГУ, с высоченными дверями, украшенными коваными барельефами. Сама архитектура здания настраивала на должное отношение к одному из крупнейших концернов, состоявшему из множества "дочек" и филиалов. Пожалуй, трудно представить направление, не отмеченное логотипом Медиа-Холла: от розничной торговли до медицинских и спортивных центров, продюсерских компаний и благотворительных фондов. В свое время, сразу после окончания института, я попала сюда благодаря родительским связям и считала, что крупно повезло. Правда, после больницы я тут не появлялась и теперь разглядывала офис, как впервые увидела.

Мы подошли к лестнице, я посмотрела вверх, и ощутила смутное предчувствие чего-то гадкого. На секунду показалось, что строение преобразилось - ощетинилось, оскалилось острыми углами, и холодно-отрешенные зеркальные стекла превратились в солнцезащитные очки, скрывшие жесткий, колючий взгляд. Мне захотелось развернуться и уйти. Лестница подернулась рябью - быстро, неуловимо, но я почувствовала движение. Она ждала меня - как зверь выжидает добычу.

- Что случилось? - Сережа встревожился.

- Подожди, - Я потянула его назад, к машине. - Кое-что вспомнила. Похоже, сегодня мы туда не пойдем.

Он удивился, но ничего не ответил, послушно довел меня до места, на ходу доставая ключи.

Мне же хотелось поскорее покинуть стоянку, не видеть этого здания, которое, казалось, всматривается в меня черными зрачками камер.

- Уже уезжаете, Анна Александровна? - вежливо поинтересовался охранник, когда машина остановилась у шлагбаума. Казалось бы, невинный вопрос, но меня пробрало до костей. Я съежилась и торопливо кивнула. Откуда он знает мое имя?..

Несколько мгновений он смотрел равнодушно, словно сканируя или ожидая отмашки начальства, затем холодно попрощался и открыл проезд.

- Куда едем? - спросил Сережа.

- Куда угодно, только скорее.

Он ничего не сказал, вырулил на шоссе, и небоскреб цвета стали остался позади.

Я сжала пальцами виски и напряженно прислушивалась к себе - от меня уже ничего не зависело, кто-то другой руководил мной: чувствами, поступками.

- Ты испугалась чего-то.

Сережа не спросил, а подвел итог размышлениям.

- Чего? Чего ты боишься, Анна?

Я промолчала. Да и что тут скажешь?

- Не хочу недомолвок. Понимаешь? - он нервничал.

- Ты прав. Кое-что меня тревожит, но мне нужно разобраться в этом самой. Это, скорее, мои внутренние проблемы. Но я расскажу тебе все. Только давай не сегодня, ладно? Я должна подумать.

- Хорошо, - ответил он и вырулил к тротуару.

- Ты куда?

- Не я, а мы. Раз уж образовалось свободное время, могу я угостить тебя чашкой кофе с пирожным?

- Это свидание? - шутливо поинтересовалась я.

- Похоже, что так, - ответил он.

И снова стало тепло и радостно, выглянуло закатное солнце, раскрасило небо в романтичный багрянец того особенного оттенка, что виден только влюбленным.